Кэтрин

1.

Англия, 1818 год.

Солнечные блики, отражаясь от волн в озере, падали на лицо юной девушки, заставляя его словно искриться. Густая ярко-рыжая копна волос была перехвачена синей лентой в толстую косу. Сложно было представить сколько усилий было приложено, чтобы укротить эти непослушные пряди.

Девушка сидела на пирсе, болтая ногами и наблюдая за бумажными корабликами, которые раскачивались в такт волнам. Мягкая беззаботная улыбка играла в уголках нежно-розовых губ. К сожалению Кэтрин, ей не удалось сполна насладиться этим безоблачным теплым деньком.

- Кэтрин Элизабет Грэйнджер!

Похоже, что и её мачеха, миссис Грэйнджер, также не сыскала в этом деле успеха, если судить по её истеричному крику. От такого оглушающего вопля, Кэтрин вздрогнула и слегка вжала голову в плечи от предчувствия надвигающейся бури. Ей показалось, что даже птицы с соседних деревьев разлетелись от испуга.

- Кэтрин Элизабет Грэйнджер! – повторила мачеха, приближаясь к пирсу, где сидела девушка.

- Что-то случилось? – Кэтрин старалась выглядеть как можно более невинной и непонимающей от чего миссис Грэйнджер так бушует.

- Не валяйте дурака, мисс! – мачеха подошла к ней вплотную и уперла руки во внушающего вида бока своей фигуры, - Строить глазки будешь своему папеньке. Где письмо от моей дочери?

Внимание миссис Грэйнджер привлекло какое-то движение за спиной падчерицы. Бумажные кораблики, за которыми до этого момента наблюдала Кэтрин, плыли себе как ни в чем ни бывало. При виде расплывающихся чернил, в глазах мачехи начали появляться некоторые проблески понимания. Зрачки сузились, ноздри раздуло, а рука словно клешня потянулась к плечу Кэтрин.

- Объясни мне вот это, - пальцем другой руки она ткнула в сторону корабликов, которые продолжали плыть по воде, делая вид, что не понимают, что происходит.

- Что объяснить? – Кэтрин старалась прикинуться дурочкой, оттягивая момент расплаты.

- Тебе прекрасно известно, что! – мачеха вновь начала закипать, переходя на крик, - Кто разрешил тебе брать корреспонденцию с моего стола?

- К вашему сведению это стол моего отца. Как и всё в этом…

Конец фразы оборвался, поскольку миссис Грэйнджер со всей силы тряхнула девушку за плечо.

- Кто разрешил? – продолжала истошно вопить мачеха.

От её крика, Кэтрин было трудно сосредоточиться на ответе, в ушах всё звенело.

- Бумага лежала на полу, и я решила, что это мусор, - на ходу придумывала Кэтрин.

- Ну всё! Мое терпение лопнуло!

«Есть ли оно у вас вообще?» ехидно подумала девушка, но от греха подальше решила не произносить своё замечание вслух.

- Мы идём к твоему отцу, - вслед за этими словами, мачеха вцепилась в руку Кэтрин и потащила ее в сторону дома.

Родная мама девушки, миссис Элизабет Грэйнджер, умерла, когда Кэтрин было всего пять лет. В её воспоминаниях о маме остались лишь тихий голос, грустная улыбка и кресло. Первая миссис Грэйнджер всё своё время проводила сидя у окна, у камина или на крыльце дома, лишь изредка вставая для непродолжительной прогулки, на которой настаивал местный врач. Он также настаивал и на смене климата. Однако в их семье не располагали достаточными средствами для поездки на теплый курорт, не говоря уже о переезде в другой край. Постепенно угасающее здоровье покинуло её мать.

Отец Кэтрин, мистер Эдвард Грэйнджер, женился второй раз, когда его дочери исполнилось десять лет. Кэтрин не могла утверждать, что прошедшие пять лет со дня смерти мамы, были лучшими в их жизни, но определенно эти годы были полны безмятежности и спокойствия. Которое закончилось, когда на пороге их дома появились Аделаида и её дочь Оливия.

Будущую супругу Эдвард повстречал в одной из поездок, целью которых было улучшить его финансовое положение. Прогуливаясь по небольшому городку, он повстречал женщину с приятными чертами лица и крепкого телосложения. Модная коляска, дорогое платье и, самое важное, отсутствие обручального кольца, толкнули мистера Грэйнджера на шаг, о котором он впоследствии не раз жалел.

Аделаида оказалась младшей сестрой леди Энн Аддингтон, жены барона Аддингтона. Надо сказать, что в светском обществе эта супружеская чета имела репутацию людей достойных и довольно обеспеченных. Леди Энн была известной особой в благотворительных кругах, принимая активное участие в жизни Лондона.

Очевидно Эдвард Грэйнджер полагал, что женившись на сестре леди Энн, он сумеет поправить свое положение с помощью приданного жены. Ведь на встречах с ним, Аделаида всегда была одета в лучшие дорогие наряды, и в общем и целом создавала впечатление довольно обеспеченной дамы. Все его чаяния рухнули, когда после свадьбы, старшая сестра Аделаиды лишила ту своей материальной поддержки. Леди Аддингтон по справедливости считала, что жена — это забота мужа. Таким образом, с появлением двух лишних ртов в доме, положение мистера Грэйнджера только ухудшилось. Однако Эдвард старательно искал в этом плюсы, ведь Кэтрин входила в тот возраст, когда ей было необходимо женское наставление. Но Кэтрин на дух не выносила мачеху и сводную сестру, стараясь проводить в их обществе как можно меньше времени. Постепенно Эдвард стал всё чаще закрываться в своём кабинете, а компанию ему неизменно составляла бутылка мадеры.

И сейчас, войдя в дом, миссис Грэйнджер направилась в сторону кабинета отца, чуть ли не волоча Кэтрин за собой. Ворвавшись внутрь, они застали его за чтением каких-то бумаг.

- Эдвард! – рявкнула мачеха, прошагав прямиком к его столу, таща Кэтрин за руку.

Мистер Грэйнджер, удостоив их взглядом буквально секунду, устало заметил:

- Я просил стучаться.

Но Аделаида пропустила его слова мимо ушей.

- Твоя дочь испортила письмо Оливии!

- Что на этот раз?

- Она стащила его с моего стола, наделала бумажных корабликов и пустила их по озеру!

- Возможно не следовало оставлять такие важные вещи там, где их мог найти ребенок.

Всё это время мистер Грэйнджер не отрывался от просмотра своих бумаг, демонстрируя отсутствие интереса к данной проблеме. За последний год такие ситуации у них возникали всё чаще и чаще, становясь чем-то обыденным. Кэтрин то и дело умудрялась досадить мачехе или сестре, за что её отправляли за наказанием к отцу. По первой Эдвард принимал сторону жены, и Кэтрин запирали на целый день в комнате. Но за годы совместной жизни характер Аделаиды изрядно попортил нервы мистеру Грэйнджеру, и тот начал спускать своей дочери различные шалости. Как следствие, миссис Грэйнджер вопила ещё истошнее, однако сознание того, что он поступил не так, как требовала жена, грело ему сердце.

2.

Четыре года назад, когда Кэтрин отправлялась в дорогу к леди Энн вместе с Оливией, специально для них была прислана удобная карета Аддингтонов. Несмотря на сопровождающую гувернантку, они с сестрой были очень комфортно устроены, а на ночь карета заезжала на постоялый двор, где они смогли хорошенько отдохнуть и выспаться.

Каждый последующий год Оливию увозили на присланном экипаже, и этот раз не стал исключением. Кэтрин же повезло меньше, и она была вынуждена трястись в жесткой почтовой карете вместе с другими попутчиками. Об остановке на ночь не было и речи. Единственным утешением служило то, что ночное путешествие быстрее доставит её до пункта назначения. К тому же, уж лучше карета, чем дилижанс, который нередко переворачивался из-за слишком большого количества пассажиров. Так что, если очень постараться, можно было найти много плюсов.

Наконец к полудню следующего дня, вдали показались те самые красивые кованые ворота поместья Аддингтонов, что так впечатлили Кэтрин в прошлый раз.

Кучер решил помочь юной девушке и стащил её скромного размера чемодан.

- Всего доброго, мисс, - он коснулся своей шляпы и запрыгнул обратно на облучку.

Кэтрин огляделась по сторонам. Никто её не встречал.

«Очень гостеприимно» досадливо подумала девушка, взявшись за ручку чемодана и приготовившись тащить его до самого дома.

- Мисс! Мисс!

От ворот навстречу ей бежал слуга в фирменной ливрее Аддингтонов.

- Приношу свои извинения, мисс, - сказал он, запыхавшись, - От такого солнца я задремал в тени и пропустил момент, когда подъехал ваш экипаж. Надеюсь, вы не рассержены?

Кэтрин моментально смягчилась и ласково улыбнулась слуге:

- Ничего страшного не произошло. Я не успела сделать и шага. Как вас зовут?

Слуга, которому на вид было лет сорок, на секунду растерялся, но затем произнес:

- Уильям Мейсон, мисс.

- Приятно познакомиться, мистер Мейсон. А я Кэтрин Грэйнджер. К сожалению, я не припоминаю вас, когда гостила здесь в прошлый раз.

Мейсон уже успел взвалить её чемодан к себе на спину, и они направились к особняку.

- О, меня повысили до работы в доме, - горделиво ответил слуга, но в следующий момент понурил голову, - Но теперь из-за моей оплошности…

- О какой оплошности идет речь?

- Я проспал ваш приезд, мисс.

- Ерунда! Я никому ничего не скажу.

В глазах Мейсона засветились искры радости:

- Правда? Вы очень добры, мисс.

Дойдя до особняка, Кэтрин успела выяснить как долго и кем Мейсон работал у Аддингтонов. Она проявляла искренний интерес ко всему, что рассказывал ей слуга, за что в ответ получила взгляд, полный благодарности.

Эта беседа также помогла Кэтрин отвлечься от мыслей о приближающейся встречи с родственниками. Нервное ожидание возросло, когда девушка поднималась по ступенькам огромного крыльца, увитого цветами.

Дверь открыл дворецкий, мистер Арчибальд, чье имя и кустистые брови Кэтрин запомнила в прошлый раз.

- Добро пожаловать, мисс Грэйнджер. Позвольте проводить вас в вашу спальню.

- Благодарю, мистер Арчибальд, - вежливо ответила Кэтрин.

Брови дворецкого взметнулись наверх, а щеки покрыл румянец удовольствия от того, что его помнят.

Поднимаясь по лестнице, Кэтрин всё ждала как из-за угла вот-вот появится леди Энн. Арчибальд, заметив, как она крутит головой по сторонам, сказал:

- Сейчас вам доставят горячую воду и легкий перекус, чтобы освежиться с дороги. После, вас ожидают к полуденному чаю.

Кэтрин обрадовалась, что предстанет перед хозяевами в подобающем виде, что хоть чуточку добавит ей уверенности. С другой же стороны отсрочка заставляла нервничать ещё больше.

Комната, в которую отвели Кэтрин, была той самой, где она жила в прошлый свой приезд. Вся спальня была обставлена в нежно розовых и голубых оттенках, а окно выходило на задний двор, где раскинулся прекрасный сад. В глубине девичьей души, Кэтрин мечтала вновь оказаться в этой комнате, где каждый предмет мебели служил не только для практичности, но и для того, чтобы просто радовать глаз.

Буквально через минуту, в комнату прошли несколько слуг, неся тяжелые вёдра с горячей водой. А вслед за ними явилась молодая пухленькая девушка в одежде горничной.

- Люси! – радостно воскликнула Кэтрин и бросилась к девушке.

- Здравствуйте, мисс! – положение Люси не позволяло ей как-то иначе обратиться к Кэтрин, хоть та и настаивала на свободном обращении.

- Я так скучала, - продолжала улыбаться Кэтрин, рассматривая служанку.

Люси была лет на пять старше Кэтрин, и относилась к ней как к младшей сестре.

- Вы так повзрослели и похорошели, мисс! Почему вы не приезжали раньше?

Радостное выражение на лице Кэтрин растаяло как мороженое на солнце.

- Я не могла, - только и ответила девушка и постаралась перевести тему на Люси, - И ты очень изменилась!

- Я вышла замуж, мисс, - пухлые щеки Люси слегка заалели, а в глазах появился блеск.

- Потрясающе! Мои поздравления! – Кэтрин искренне радовалась за девушку.

- И вам того же желаю поскорее.

Вспомнив недавний разговор с отцом, о выборе её будущего супруга, Кэтрин воздержалась от ответа и принялась раскладывать вещи. Люси поспешила ей помочь, встревоженная тем, уж не задела ли она ненароком юную мисс.

Приняв горячую ванну и перекусив лёгкими тостами, Кэтрин решила прилечь отдохнуть. Бессонная поездка, купание и еда сильно её разморили, так что она тут же уснула, едва коснувшись подушки.

- Мисс, - кто-то легонько тряс Кэтрин за плечо, - Мисс, просыпайтесь.

Девушка моментально раскрыла глаза и увидела свисающее над собой лицо Люси.

- Мисс, вас ждут к чаю.

- Ой, проспала!

Кэтрин мигом вскочила с постели и рванула к шкафу, чтобы выбрать наряд. Схватив первое, что попалось под руку, она попыталась влезть в лимонного цвета платье. Не самое любимое, но стоять и выбирать одежду у неё совершенно не было времени.

3.

Выпить бодрящий напиток и подкрепиться пирожными, обитатели особняка собрались в уютной гостиной, заставленной мягкими диванчиками, кушетками, креслами и пуфиками. Несмотря на такое многообразие мебели, которое могло удовлетворить любые потребности по части комфорта, комната выглядела довольно гармонично.

Войдя в гостиную, Кэтрин произнесла чуть громче чем следовало:

- Добрый день!

Присутствующие мигом замолкли и оглянулись в сторону двери, разглядывая молодую девушку. Оливия и леди Энн вместе восседали на диване. Барон Аддингтон и незнакомый тучный мужчина заняли большие кресла напротив. В комнате также находился еще один молодой мужчина, но он стоял, опираясь на полку камина, и Кэтрин его не заметила.

Минута молчания неловко затянулась, но леди Аддингтон быстро спохватилась:

- Добрый день, мисс Грэйнджер. Дорогая, что вас задержало?

Леди Энн сидела с самой идеально прямой спиной, какую только видела в своей жизни Кэтрин. У женщины были такие же светлые волосы как у ее младшей сестры и племянницы, разве что пару прядей тронула благородная седина. Весь ее облик оставлял впечатление величия, отчего Кэтрин сильно робела.

Леди Энн пристально вглядывалась в ее фигуру, что девушке стало не по себе.

- Приношу извинения за опоздание. Я очень устала с дороги и задремала.

Оливия прыснула со смеху, но тут же приняла благопристойный вид. Ладони Кэтрин вспотели, и она попыталась незаметно вытереть их о юбки платья. Неужели она сказала что-то глупое? Возможно стоило придумать причину поизысканнее, например, что у неё разболелась голова…

Её взгляд упал на зеркало слева, которое висело слегка под наклоном, что позволяло смотрящемуся лицезреть себя в полный рост. От увиденного глаза Кэтрин наполнились ужасом. Платье сидело на ней так, словно вот-вот треснет по швам, а подол был короче сантиметров на десять, открывая всеобщему взору её нижнюю юбку!

- Вам плохо? – спросила её Леди Энн, - Присаживайтесь скорее и выпейте чаю, вам полегчает.

Не чувствуя ног, словно они вдруг стали ватными, Кэтрин добралась до ближайшего пуфика и постаралась разложить складки платья так, чтобы они закрывали её ноги. Ей казалось, что все до единого в комнате наблюдают за её безуспешными попытками. Закончив с этим, Кэтрин протянула руку к чашке, которую для неё любезно наполнила служанка.

- Это всё почтовые кареты, чтоб их! – громко произнес тучный мужчина, сидящий в кресле и поедающий лимонное пирожное, - Ужасно неудобные! Как-то раз я путешествовал на одной из них, отсидел себе всю задн…

- Мистер Гилберт! – прервала его леди Энн, неодобрительно поглядев на мужчину, - Выбирайте выражения, здесь присутствуют дамы и юные девушки. К тому же это не подобает вашей должности. Позвольте вам представить, это мисс Кэтрин Грэйнджер, сводная сестра моей племянницы Оливии. Мисс Грэйнджер, это мистер Алан Гилберт, местный викарий.

- Вы священник? – удивленно воскликнула девушка.

Мистер Гилберт рассмеялся, запрокинув голову назад, и только тогда Кэтрин сумела разглядеть белую колоратку на толстой шее викария.

- Не похож? – спросил он, отряхивая с одежды крошки пирожного под недовольным взглядом леди Энн.

- Я бы ни за что не догадалась, - прямо ответила Кэтрин, чем вызвала новый приступ смеха у священника.

Барон Аддингтон хмыкнул в свою чашку с чаем, а Оливия еле уловимым движением закатила глаза.

- Довольно, - леди Энн прервала потоки смеха мистера Гилберта и продолжила, - Мисс Грэйнджер, позвольте также представить вам лорда Джона Рассел, графа Рассел.

Угловым зрением, Кэтрин заметила движение слева и её взору предстал высокий светловолосый мужчина. Из-за затворнического образа жизни, она вряд ли могла припомнить хотя бы один раз, когда бы ей довелось увидеть молодого джентльмена. А посему внешний вид графа оставил сильное впечатление.

Выгоревшие на солнце пряди лежали идеально, будто их расчесали всего минуту назад. Одежда была сшита явно из дорогой ткани, хоть Кэтрин и не сильно в этом разбиралась. Граф Рассел был выше ее отца, который, кстати говоря, сам слыл мужчиной высоким. А глаза… Пронзительно голубого цвета, оттененные загорелой кожей. Кэтрин вдруг захотелось глядеть и глядеть в эти потрясающие глаза…

- Приятно познакомиться, - произнес граф, вырвав девушку из грез, и Кэтрин очень понравилось звучание его голоса.

- Приятно познакомиться, - ответила девушка и улыбнулась.

Улыбка заморозилась, когда Кэтрин вспомнила, что этот красавец граф был свидетелем её позора с платьем. Проклятье! Что он уже успел о ней подумать?

В глазах Джона играли веселые чертики, его позабавила эта ситуация. Скорее всего девчушка перепутала вещи и натянула на себя платье для куклы. В остальном же для него это было неимоверно скучное сборище.

Путешествуя по этим краям и проверяя работу поместий, он решил навестить кузена своего покойного отца, барона Аддингтона, чтобы выразить тому знак уважения. Джон прибыл вчера и намеревался отбыть уже завтрашним днем. И только ради приличий он не уехал сегодня.

К неприятному сюрпризу для графа, у Аддингтонов гостила племянница мисс Оливия Грэйнджер. Это было их первое знакомство и, как надеялся Джон, последнее. С виду очаровательная, мисс Оливия все время норовила оказаться в том же месте, где и граф, при этом совершенно не блистая оригинальностью неожиданных встреч. Он мог бы только покачать головой и ухмыльнуться поведению юной девушки, если бы Оливия не была такой неприятно навязчивой и совершенно неискренней. И появление еще одной племянницы, Джона совершенно не воодушевляло.

Кэтрин отпивала чай, практически не отрываясь от чашки. Она старалась не делать лишних движений, боясь, что нити, каким-то чудом удерживающие на ней платье, вскоре могут не выдержать напора. Больше всего ее страшил момент, когда придется встать.

4.

Оливия не произнесла ни слова, пока они шли в её комнату. В спальне сестры преобладали лимонно-розовые оттенки, что делало обстановку абсолютно солнечной. В отличие от лица Оливии, на котором, словно грозовая туча, застыло выражение глубокой неприязни.

- Тебя, Кэтрин, никто сюда не звал. Вздумала ещё и мои новенькие платья к рукам прибрать?

- Меня пригласили, - ответила Кэтрин со всей возможной гордостью, хотя чувствовала себя крайне униженно.

- Тебя навязали, - произнесла Оливия, с удовлетворением отмечая, как Кэтрин заливается краской. Затем она подошла к шкафу и выудила два своих старых платья, в которых ходила у них дома.

Кэтрин сгребла платья в охапку и, не подумав поблагодарить, вылетела из комнаты. Вернувшись к себе в спальню, она бросила одежду на кровать и подбежала к шкафу.

Невероятно! Все ее немногочисленные наряды, за исключением дорожного, выглядели так, словно их ушили на несколько размеров. Горестно вздохнув, Кэтрин окинула взглядом платья, которые «пожертвовала» Оливия.

Одно было выцветшего розового оттенка, который худо-бедно подчеркивал светлые локоны сестры, но на рыжеволосой смотрелся бы просто ужасно. Второе платье было светло-зеленое с узором в цветочек, на нем Кэтрин и остановилась.

Входя в столовую, девушка чувствовала себя гораздо увереннее. Хозяева и гости особняка уже собрались за столом, и все ожидали Кэтрин. Как только она заняла свое место возле Оливии, леди Энн кивнула слугам, и те начали подносить горячие блюда. Сколько же здесь было приборов, предназначение которых для Кэтрин было абсолютной тайной. Когда подали суп, Оливия уверенным жестом взяла одну из ложек и принялась за еду. Кэтрин постаралась подглядеть за сестрой, ей совершенно не хотелось выглядеть невежественной деревенщиной перед графом.

А вот викарий мистер Гилберт похоже совсем не обременял себя тем как правильно есть. Он руками отрывал крылышки утки и с удовольствием их смаковал, полностью игнорируя искры, летящие из глаз леди Энн. Крякнув на очередном куске мяса, он произнес:

- Я слышал сегодня в деревушке будет праздник. Вкусный эль, местные лакомства, танцы. Будь я моложе, обязательно бы туда отправился.

Кэтрин прыснула от смеха, чем заслужила недовольный взгляд баронессы. Викарий же только больше заулыбался.

- А почему бы молодым не развлечься?

- Полагаю, что местная ярмарка не подходящее место для юных мисс, - веско заметила леди Энн.

- Да бросьте, вы, в самом деле. Выйдут замуж, обзаведутся детишками и станут слишком важными и чинными для подобных развлечений.

Леди Энн приподняла брови. Важно и чинно.

- Молодость только раз в жизни. Уверен, что благородный граф Рассел смог бы присмотреть за девушками, - предложил мистер Гилберт.

Кэтрин с замиранием сердца слушала разговор за столом. Ей до жути захотелось побывать на этом празднике. За свои пятнадцать лет она видела только сад их дома, да ближайшие окрестности. А если еще и красавец граф будет с ними, о большем и мечтать нечего!

Джон также внимательно прислушивался к беседе между баронессой и викарием, поскольку быть смотрителем двух девочек-подростков, ему вовсе не улыбалось.

- Мне кажется, дорогая, это отличная идея, - подал голос его дядя, барон Аддингтон, - Что скажете, Джон?

Все взгляды устремились на графа. Чувствуя всеобщее напряжение от ожидания его ответа, Джон выдавил кривую улыбку и обреченно ответил:

- С радостью.

Леди Энн ничуть не поменялась в лице и предприняла последнюю попытку:

- Что ж, если девушки пожелают…

- Очень! – радостно воскликнула Кэтрин, готовая отправиться на ярмарку уже прямо сейчас.

- Мисс Кэтрин! – казалось леди Энн впервые столкнулась с такой вопиющей несдержанностью в эмоциях.

- Прошу простить манеры моей сестры, - молвила Оливия самым невинным голосом, - Она всю жизнь провела в провинции.

Кэтрин залилась краской стыда и уставилась в свою тарелку.

- Ну будет, - дружелюбно заметил мистер Гилберт и подмигнул Кэтрин, - С кем не случается.

Кэтрин неуверенно улыбнулась в ответ и до конца трапезы старалась не открывать больше рта.

После окончания обеда мистер Гилберт распрощался с хозяевами и гостями особняка, и был таков. От знакомства с викарием у Кэтрин осталось двоякое впечатление. С одной стороны правила поведения предписывали быть почтительным по отношению к служителю церкви. С другой же стороны, само поведение викария было далеким от какого-либо почтения. Мистер Гилберт больше походил на добродушного соседа-весельчака, который не прочь "немного покутить". Немного поразмыслив, Кэтрин решила, что по сравнению с викарием у них дома, высоким, худым и отчужденным мистером Солберт, мистер Гилберт ей очень понравился.

Жители особняка вернулись в гостиную, где ранее они пили чай, чтобы предаться дневным занятиям. Лорд Аддингтон погрузился в чтение объемных трудов по философии. Изредка он вскидывал голову и устремлял взгляд в потолок, чему-то загадочно кивал и возвращался к пожелтевшим страницам. Джон Рассел также предпочел отдаться чтению, вот только название его книги было на незнакомом для Кэтрин языке, что только ее восхитило. Наверняка граф знает несколько языков! Возможно и разговаривает на них... Вот бы послушать!

Для Кэтрин принесли мольберт и акварель, и она мечтательно водила кисточкой по бумаге, не отдавая себе отчета в том, что именно она рисует. Леди Энн принялась за начатое вышивание, а Оливия устроилась на стульчике за фортепиано, надеясь поразить присутствующих своей "волшебной" игрой. Она то и дело пропускала ноты или попадала по соседним клавишам.

- Инструмент совсем расстроен, - заключила Оливия и пересела на диван к тете.

Кэтрин продолжала бездумно выводить абстрактные линии, при этом украдкой посматривая в сторону Джона. Какой же у него благородный профиль! Прямой нос, мощный подбородок, высокий лоб. Ей становилось все труднее отрывать от него взгляд.

5.

Целый день Кэтрин провела в предвкушении поездки в деревню, где должна состояться праздничная ярмарка. Даже присутствие Оливии не могло испортить радостное ожидание.

С помощью Люси удалось привести густые рыжие локоны Кэтрин в более приемлемый вид. Понадобился чуть ли не час времени, чтобы расчесать их до блеска и уложить в элегантную прическу. Кэтрин не могла насмотреться на себя в зеркало. Это ли она? Такая уже почти взрослая девушка? Она крутилась и вертелась, пока не настало время выезжать.

- Вы очень мило выглядите, дорогая, - похвалила ее леди Энн, одобрительным взглядом осмотрев ее волосы.

- Спасибо, тетя, - неловко пролепетала Кэтрин, счастливо улыбаясь.

Оливия также принарядилась к вечеру. Она сменила домашнее розовое платье на новое небесно-голубого оттенка и походила на изящную хрупкую куколку.

Джон дружелюбно улыбнулся обеим девушкам и уже собирался помочь каждой забраться в коляску, как его взгляд уперся в Оливию, ожидающей возле места для кучера.

- Милорд, вы не возражаете, если я сяду рядом с вами?

Джон внутренне застонал, тем не менее, в его голос не закралась ни одна нотка раздражения:

- Разумеется, не возражаю.

По своей натуре Джон был человеком галантным и обходительным. Одинаково дружелюбно относился ко всем женщинам в обществе, будь той десять лет или все шестьдесят. И не потому что так было положено по этикету, ему самому доставляло удовольствие вызывать улыбку на лицах леди. Однако были особы, улыбаться которым, приходилось через силу.

Довольная собой, Оливия легко вспорхнула на козлы и принялась живописно раскладывать складки нового платья. Кэтрин помрачнела от того, что эта блестящая идея не пришла ей в голову первой.

Они покатились по подъездной аллее к воротам и выехали на проселочную дорогу. На западе за холмами начинало садиться солнце, освещая оранжевым маревом окружающую природу.

Наконец объект преследования Оливии оказался подле нее и в полной ее власти.

- Лорд Рассел, как долго вы собираетесь у нас гостить?

- Уже завтра я отравлюсь в Лондон.

- Уже завтра? - Оливия выглядела так, словно кто-то умер.

- Да, меня ждут дела.

- Как хорошо, что я успела вас здесь застать, - подала голос Кэтрин, которая из-за сидения в коляске чувствовала, что выпадает из беседы.

- Я был очень рад с вами познакомиться, мисс Грэйнджер, - учтиво ответил граф.

- Я жду не дождусь того момента, когда смогу отправиться в Лондон, - Оливия снова переключила внимание на себя, - Мы могли бы увидеться с вами, милорд.

- Конечно, буду очень рад.

Весь путь до деревни Оливия, не умолкая болтала о Лондоне, расспрашивая Джона какие балы самые пышные, какие спектакли сейчас ставят в Большом театре, и любит ли граф оперу. Кэтрин ничего не знала о Лондоне и едва ли обронила пару фраз.

В деревне была только одна главная дорога и небольшая площадь в центре, где и расположилась ярмарка. Тут и там было очень много палаток, лавочники продавали всякую всячину: от одежды до еды. Джон купил девушкам по яблоку в карамели, и Кэтрин с наслаждением вкушала лакомство, во все глаза озираясь вокруг. Музыка, громкие разговоры, споры, зазывания продавцов – все смешалось перед восторженным взглядом девушки. Кэтрин охала, ахала и вскидывала руки к лицу, заставляя графа смеяться. Девушка так искренне радовалась происходящему вокруг, что ее настроение передалось и Джону. Оливия была более сдержана в проявлении эмоций, брезгливо морщась, если кто-то из зазывал пытался привлечь ее внимание.

Вскоре общий градус веселья поднялся настолько, что ноги жителей деревни сами пустились в пляс. Наспех соорудили небольшую площадку из досок, которые заскрипели под крепкими телами работяг и их женщин.

Кэтрин подскакивала на месте, готовая присоединиться к танцующим.

- Давайте танцевать! – воскликнула девушка, обращаясь к сестре и графу.

Джон со смехом покачал головой, а Оливия даже не утрудила себя ответом. Не чувствуя смущения, Кэтрин влилась в общий хоровод. Она не знала ни одного танца, но ей помогали природное чувство музыки и задор, присущий ее натуре.

Почти все локоны растрепались и выпали из прически, однако выглядела Кэтрин все равно очаровательно. Живая, открытая, смеющаяся девушка привлекала внимание всех людей вокруг. И Джон поймал себя на мысли, что наслаждается этим зрелищем.  

Кэтрин определенно пленяла взгляды. Из разговоров и собственных наблюдений, Джон сделал вывод, что девушка вела фактически затворнический образ жизни. Но несмотря на это, она не была замкнутой или пугливой. Жизнь била в девушке ключом. Кэтрин была неискушенной и неиспорченной. Если привить ей манеры, одеть в дорогое платье, украсить драгоценностями, то пройдёт несколько лет и девушка покорит весь Лондон. Такой, какая она сейчас, общество ее не примет. Кэтрин слишком наивна и простодушна для сливок светского общества. Но отчего-то Джону не хотелось, чтобы девушка становилась ещё одной холодной девицей, мечтающих заполучить жениха побогаче. Он был уверен, что таких как она единицы.

Его взгляд переместился на ее сестру Оливию. Вот уж поистине совершенно не похожие друг на друга девушки! Светлые тщательно причёсанные локоны, белая кожа лица, которую едва коснулся румянец, холодные серые глаза. Такую внешность боготворили в столице. В отличие от Кэтрин, которая дарила свою улыбку всем и каждому, Оливия в основном стояла со скучающим выражением, надменно приподняв подбородок. Такая жена, если будет чем недовольна, запросто съест мужа, орудуя только чайной ложечкой.

Джон довольно тонко чувствовал окружающих людей, замечая такие подробности их поведения, которые остальные пропускали. Это качество помогало графу находить подход к любому человеку и слыть душой любой компании.

Кэтрин казалось, что она перетанцевала со всеми жителями деревни. Остановившись рядом с Джоном и Оливией, чтобы передохнуть, она радостно заметила:

6.

- Ай, моя нога! – вскрикнула Оливия и чуть ли не в бездыханном состоянии повалилась прямо на графа.

От неожиданности Джон развел руки, подхватив девушку под подмышки, боясь случайно коснуться тех частей тела, после которых принято жениться. На что видимо и был расчет Оливии.

- Кажется я ее подвернула, - продолжала стонать девушка, все больше сползая по графу вниз, и Джон все-таки был вынужден поднять ее на руки.

- Что случилось?

На стоны Оливии сбежались обеспокоенные барон и баронесса.

- Кажется, мисс Грэйнджер вывихнула ногу, - ответил Джон.

- Пожалуйста, отнесите меня в постель, - едва слышно прошептала Оливия, находясь чуть ли не на грани обморока.

Кэтрин стояла в сторонке, удивляясь, как можно было так вывернуть ногу на ровном месте?

Леди Энн последовала за графом, поднимавшемуся с Оливией на руках, на ходу крикнув служанке:

- Гэбби, нюхательные соли!

Еще какое-то время в холле царил шум, потом все затихло. И, никем незамеченная, Кэтрин выскользнула на улицу. Она ни на секунду не усомнилась в актерских способностях сестры. Вот только ей показалось, что та немного переигрывала. С такими стонами можно было и на перелом замахнуться.

Кэтрин повернула по дорожке в сад, вдыхая теплый вечерний воздух. Как здесь было красиво! Четыре года назад, ей казалось, что она попала в сказку. Разве могут люди жить в такой роскоши и ни в чем не нуждаться? С детства она привыкла к тому, что получая что-то одно, лишаешься другого. Ведь денег попросту на все не хватит. В доме Аддингтонов было все. И даже больше. Вот, например, этот сад. Для этого специально наняли садовника. Можно подумать! Сад в доме у Грэйнджеров, что называется «заботился о себе сам». Никому бы в голову не пришло тратить фунты, чтобы сотворить с ним что-то эдакое.

В своих раздумьях Кэтрин не услышала тихих шагов по гравию позади нее.

- А вы не боитесь подвернуть ногу?

Она обернулась. В нескольких футах от нее стоял и улыбался Джон Рассел.

Кэтрин в миг заробела. Рядом с ними никого не было.

- У меня крепкие ноги, - слова вырвались прежде, чем она успела подумать.

Кэтрин поморщилась от досады. Что за глупость она произнесла? Вот, пожалуйста. Граф еле сдерживается, чтобы не рассмеяться ей в лицо.

Джон все-таки не удержался и рассмеялся, запрокинув голову. До чего же девчушка чудная.

- Приношу извинения за свою несдержанность, - произнес он, чуть подрагивая плечами, - Обычно юные леди стараются подчеркнуть свою хрупкость.

Кэтрин неуверенно заулыбалась в ответ. Вроде бы не издевается. Смотрит по-доброму.

- Не возражаете, если я составлю вам компанию?

- Ни сколько, - ответила Кэтрин и через секунду осторожно поинтересовалась, - А как себя чувствует моя сестра?

Она ничуть за нее не переживала, прекрасно зная, что с той все в полном порядке. Но Кэтрин очень хотелось узнать, как Джон относится к Оливии?

- Я уже собирался ехать за священником, когда леди Энн заверила меня, что ее племянница будет здорова.

Заметив веселые искорки в голубых глазах, Кэтрин рассмеялась шутке. Значит и граф не принял мнимые боли Оливии за чистую монету, и кажется не сильно переживал.

Они вместе двинулись вдоль сладко пахнущих кустов с цветами. Никогда Кэтрин не чувствовала такого волнения. Определенно приятного волнения. Теплый безветренный вечер, ухоженный сад, сумерки. И мужчина-мечта, идущий рядом. Кажется, она влюбилась. Значит вот оно как происходит? У Кэтрин не было ни единого романтического увлечения. Да и откуда ему было взяться?

Ей хотелось чего-то, чего она сама не понимала и не могла дать определения. Захотелось взять его за руку и погладить. Ощутить под пальцами его кожу. А еще не отрываясь долго и открыто смотреть. И чтобы Джон смотрел на нее.

На небе засветилась первая звезда, и граф указал на нее пальцем:

- Говорят, когда загорается первая звезда, нужно непременно загадать желание.

- Правда? И оно сбудется?

Кэтрин тут же отчаянно начала желать про себя, чтобы Джон поцеловал ей руку. Ей так этого хотелось, что от усердия она зажмурила глаза.

Глядя на старания девушки, Джон вновь рассмеялся. Такая она непосредственная.

- Вы невероятная.

Слова вырвались помимо воли. Кэтрин широко распахнула глаза и смущенно уставилась на графа. В призрачном свете уходящего дня, синие глаза девушки потемнели до цвета глубокого моря. Яркий румянец приятно заливал ее кожу, вызывая желание коснуться этих мягких щек.

Джон не смог побороть желание и склонился к лицу Кэтрин.

Девушка затаила дыхание и не смела дышать. Она, кажется, даже забыла, как это делать. Глаза широко распахнуты, не моргают. Джон хмыкнул себе под нос и запечатлел на щеке Кэтрин целомудренный поцелуй.

Все ее лицо залила густая краска. Вот так исполнение желания!

- Теперь вы на мне женитесь?

Ни капли притворства. Откровенное простодушие и наивность.

Джон уже собирался было ответить завуалированным отказом, но не смог. Да, она еще вчерашний ребенок, нераскрывшийся бутон. Но кто сказал, что он не может подождать пару лет, дать ей повзрослеть и может быть тогда…? В конце концов, он, хоть и молодой, но уже состоявшийся джентльмен. Владеет и умело управляет многими поместьями, доставшимися ему в наследство. Он уже вполне может взять на себя ответственность за жену. Он повидал предостаточно дебютанток, чтобы сделать правильный для себя выбор. Кэтрин не манила его как зрелая женщина, но определенно в ней было что-то, что тронуло его сердце.

Скорее всего, девчушка никогда в жизни не влюблялась. И он просто не может лишить ее удовольствия от первого бала в качестве дебютантки. Принимать ухаживания других поклонников, позволить выбирать. Заклеймить ее сейчас было бы нечестным по отношению к ней.

7.

Весна, 1822 год.

Кэтрин сидела в своей спальне у окна, устремив взгляд на заросший сад их дома, и совершенно не различая его очертаний. Едва-едва занялся рассвет, скудно освещая бледное лицо девушки. Под глазами залегли глубокие тени, а руки, сложенные на коленях, еле заметно дрожали. Она почти не спала в эту ночь, и, кажется, не спала и в прошлую. Все, что с ней происходило в эти дни, слилось в единое пятно, и не вызывало у нее ни малейшего интереса.

Последние полгода Кэтрин жила в подвешенном состоянии. Летом она попрощалась с Джоном, и это было самым тяжёлым расставанием за все прошедшие годы. Он давно собирался в страны Европы, чтобы наладить торговые отношения и завести полезные связи, и уже не мог больше откладывать это путешествие. Кэтрин очень рассчитывала, что теперь то уж граф сделает ее своей невестой, а по приезду официально попросит руки у ее отца. Это был бы идеальный расклад их долгих отношений. Но Джон отчего-то не спешил с помолвкой. К тому же огорчил ее предупреждением, что с почтой могут возникнуть трудности, поскольку он не сможет задерживаться на одном месте дольше чем на месяц.

Джон обещал вернуться через шесть месяцев. Самое большее через девять. Но где девять, там и год, и Кэтрин боялась, что эти опасения могут оправдаться.

За лето и начало осени она получила от графа несколько писем и была вполне счастлива. Следующее письмо пришло только зимой, и Кэтрин с болезненной лихорадочностью впилась пальцами в конверт, чуть не разорвав его содержимое. Сердце отчаянно колотилось в страхе найти подтверждение мыслям, что Джон возможно встретил в Европе девушку, на которой решил жениться. Но письмо было полно тепла и слов, как он скучает и сожалеет, что почта плохо доходит.

Кэтрин было успокоилась, однако больше писем не было. К ней вернулись прежние страхи, в которых Джон забыл ее и женился на другой. Несмотря на отсутствие известий, сама она писала чуть ли не каждый день. Затем все реже и реже, до тех пор, пока отчаяние не затопило душу.

Наступила весна. С отъезда Джона прошло уже ровно девять месяцев, но Кэтрин так и не получила от него письма, в котором бы он сообщил о своем возвращении. Умершая было надежда воспрянула вновь, шепча Кэтрин, что граф может явиться без предупреждения, сделать ей предложение и забрать с собой в Лондон. Такими мечтами девушка прожила еще с месяц, но каждый последующий день приносил только тишину возле их ворот.

Мистер Грэйнджер стал замечать за обычно веселой дочерью приступы хандры. Порой Кэтрин могла целыми днями просиживать у окна, не изъявляя желания выйти на свежий воздух. Это было так на нее не похоже, что заботливый отец старался аккуратно ее расспросить, что же случилось. Но Кэтрин только отмалчивалась и больше уходила в себя.

А пару дней назад, вечером за ужином, Эдвард Грэйнджер, схватившись за сердце, замертво рухнул на обеденный стол.

За криками и шумом, единственного слугу-мужчину послали за доктором и священником. Кэтрин искусала все костяшки рук, молясь, чтобы священник не понадобился. Но шли часы, а отец не подавал никаких признаков жизни. Страшное осознание заставило ее рухнуть в ближайшее кресло, разум затуманился, все происходящее казалось каким-то жутким сном. Такого не может быть. Просто не может быть, что отец, единственный ее родственник, покинул свою дочь.

Священник прибыл первым, подтвердив, что мистер Грэйнджер скончался.

Кэтрин смутно помнила, что было дальше. Кажется, Аделаида отдавала поручения на счет похорон и куда положить тело…

Выяснилось, что мистер Грэйнджер не оставил никакого завещания, и все его имущество переходило во владение жены. Кэтрин не сильно удивилась этому факту. Взрослея, она стала лучше разбираться в людях, и глядя на отца, понимала, почему они влачили такой не благополучный образ жизни.

Мистер Грэйнджер был не самым дальновидным человеком, многое оставляя на случай судьбы. Даже их финансовое положение он рассчитывал поправить с помощью выгодного брака, который на деле обернулся для них еще большими расходами. Но Кэтрин совершенно не сердилась на отца. Он был заботливым и незлобным, довольно мягким, чем часто пользовались окружающие. Девушка сердилась на себя за то, что в последние месяцы отгородилась от отца, убиваясь своей неразделенной любовью. Все это теперь казалось пустым и не имеющим значения.

Кэтрин поднялась со своего места и спустилась вниз, осторожно ступая мимо кабинета отца, где теперь обосновалась Аделаида. Она не хотела сейчас встречаться с мачехой, старательно избегая ее в эти дни. Девушка совершенно не догадывалась, что будь миссис Грэйнджер до нее дело, она бы уже давно настигла свою падчерицу. Но все это время Аделаида была занята тем, что разбиралась в состоянии дел их небольшого семейства.

Дверь кабинета отворилась, показывая пухлое лицо мачехи.

- Кэтрин, зайди ко мне, - бросила Аделаида.

Глядя на злорадное выражение лица мачехи, Кэтрин почувствовала, что ничего хорошего ее не ждет.

Миссис Грэйнджер скрылась за дверью, предоставляя падчерице следовать за ней. На миг Кэтрин посетило безрассудное желание развернуться и уйти, покинуть это место. В кабинете у отца был небольшой тайник «на чёрный день». Кэтрин знала о его существовании, отец сам показал его ей, на всякий случай. Что если взять его и самой отправиться в Лондон? Нет, она не станет искать Джона. После смерти отца, в ее чувствах что-то изменилось. Теперь она понимала, что может рассчитывать только на себя. К тому же, все эти годы, тётя Энн усердно вбивала в их с Оливией головы особые правила поведения леди в отношении джентльменов. Пора бы им внять.

В Лондоне она могла бы попытаться найти работу гувернантки или компаньонки. Конечно же, она ещё слишком молода и совсем без опыта. Но Кэтрин могла бы легко добавить себе пару лет. С другой же стороны, путешествие одной - предприятие рискованное. Что если ее ограбят? Надругаются? Она вполне может закончить жизнь в какой-нибудь канаве. Страшные картины промелькнули в сознании Кэтрин, заставив содрогнуться. К тому же, тайник с деньгами находился в кабинете, а мачеха проводила там практически все своё время. Сейчас она зависела от ее милости, а потому, внутренне собравшись, прошла в кабинет.

8.

Тем временем, ничего не подозревающий мистер Роберт Гарднер, сидел в своей столовой и занимался своими обычными делами. Для него это был самый обычный апрельский день, ничем не отличающийся от многих других. Его жизнь уже давно завела определенный порядок, и он редко, когда от него отклонялся.

Даже сейчас, сидя за обеденным столом и завтракая, перед ним лежала корреспонденция, которую он всегда проверял по утрам. Кто угодно скажет, что это дурной тон. Но только не для мистера Гарднера. Он считал пустым расточительством тратить время исключительно на приём пищи, когда попутно можно прочесть и ответить на пару другую писем.

Роберт как раз разбивал ложкой яйцо всмятку, когда его взгляд упал на конверт, подписанный от некоей миссис А. Грэйнджер. Разделавшись с яйцом, он распечатал письмо. Пробежавшись по строчкам, его брови слегка нахмурились. Еще один заемщик умер. За последние полгода уже третий. То ли зима выдалась суровой, то ли сердце не выдерживает гнета долгов. Но озадачило его вовсе не это. Если у должника оставались родственники, то они совсем не спешили сообщать Роберту о его кончине. Скорее наоборот – ждали до тех пор, пока он не заявится сам.

Жена покойного мистера Грэйнджера не стала откладывать дело в долгий ящик. Похоже, что ей есть чем платить. Роберт постарался припомнить детали договора. Кажется, поручителем мистера Грэйнджера выступал его сосед барон Аддингтон. Роберта вполне удовлетворило слово барона. В крайнем случае тот определенно сумел бы заплатить долг.

Одно смущало мистера Гарднера. Миссис Грэйнджер зачем-то приглашала его к себе в дом.

За время ожидания ответа от мистера Гарднера, Кэтрин предприняла еще несколько попыток уговорить мачеху написать своей старшей сестре. Аделаида и слышать об этом ничего не хотела, в последний раз предупредив, что если Кэтрин снова об этом заговорит, то на целую неделю останется без ужина.

Кэтрин никогда особо не интересовала прошлая жизнь Аделаиды. Как она вышла в первый раз замуж. Что сталось с первым мужем. И как так вышло, что он оставил жену и дочь без какого-либо содержания? Она знала, что им помогала леди Энн. Но почему сейчас, когда они сильнее всего в этом нуждаются, Аделаида наотрез отказывается просить у сестры помощи?

Кэтрин снова стала размышлять о деньгах из тайника. Но теперь не для того, чтобы сбежать. В тот раз, когда ее посетили подобные мысли, девушка еще не ведала о долгах. Теперь же, она не сможет вот так бросить мачеху с сестрой, пускай она и не питала к ним особой любви. К тому же, Кэтрин вдруг осознала, что оставить дом, все равно что оставить очень близкого друга. Представив, что она может никогда не увидеть его вновь, сердце сжималось от тоски.

И она не позволит неизвестному мистеру Гарднеру отнять его у нее. Несмотря на все угрозы мачехи, Кэтрин не собиралась выходить за него замуж. Она достанет из тайника деньги и передаст их как залог того, что она сдержит слово и заплатит все, до последней монеты. Кэтрин обязательно найдет работу и вернет себе дом.

Дождавшись, когда мачеха отправится спать, Кэтрин, осторожна ступая по деревянному полу, спустилась в кабинет. Она поостереглась зажигать свечу, ориентируясь в комнате только с помощью луны, освещающей стены. Кэтрин и не нуждалась в свете, она отлично помнила местонахождение отцовского тайника. Всего то и надо, что открыть средний ящик стола, там, где хранились чистая бумага, чернильница и новые перья. А затем отодвинуть правую стенку в сторону, тогда откроется небольшая ниша. Помнится, Кэтрин еще спрашивала отца, почему он не поставит на ящик замок? На что мистер Грэйнджер отвечал: то, что закрыто, манит куда сильнее, чем то, что лежит на поверхности. Ведь никому не придет в голову искать что-то ценное в ящике, где лежат бумага и перья. А вот новый владелец стола похоже мыслил совершенно иначе.

Поскольку на среднем ящике висел замок.

Кэтрин машинально дернула пару раз ручку, хотя тут и дураку все было понятно. Железные замки не рассыпаются в прах под руками хрупких дев.

Невероятно! В Кэтрин закипала нешуточная злоба. Как мачеха посмела? Она повесила замок неслучайно, в этом не было сомнений. Хранить под замком бумагу? Смешно! Аделаида нашла тайник и решила защитить его. Девушка не могла ждать до утра и прямо из кабинета направилась в спальню мачехи.

Кэтрин буквально взлетела по ступеням лестницы, полы ее халата взметнулись как от сильного порыва ветра. В дверь спальни она постучалась достаточно громко, чтобы уже через пять секунд на пороге комнаты возникло немного сонное и много злое лицо Аделаиды.

- Что ты себе позволяешь?

- Что вы себе позволяете? – ответила вопросом на вопрос Кэтрин, - Кто вам дал право запирать стол отца?

- Как? Ты шарила у меня в кабинете? В моем столе?

Кэтрин собиралась возмутиться, но Аделаида жестко ее оборвала:

- Да-да, не смотри на меня так. После кончины твоего отца, теперь все принадлежит мне.

- Эти деньги не ваши!

- Еще как мои. А я что-то не припомню твоего имени в завещании. Которого и вовсе не было.

Кэтрин тяжело дышала, пытаясь испепелить мачеху взглядом. Та краснела от бешенства, что ее разбудили, но никуда не исчезала.

- Вижу, апеллировать тебе нечем. А за то, что ты меня разбудила, когда я уже почти уснула, завтра целый день проведешь на воде и хлебе, - на этих словах Аделаида захлопнула дверь перед самым носом Кэтрин, не дав той даже пискнуть напоследок.

Девушка чуть ли не задыхалась от вопиющей несправедливости жизни. Чем она это заслужила? Ей хотелось кричать и топать ногами, но только не плакать. Плечи поникли, и она молча поплелась в свою спальню.

Всю ночь Кэтрин не сомкнула глаз и на пару минут. Ее последний шанс на то, чтобы хоть как-то отодвинуть расплату с мистером Гарднером, был заперт под надежным замком. А ключ скорее всего мачеха носила при себе. Кэтрин была уверена, что дорвавшись наконец до отцовского кабинета, Аделаида обыскала там каждый угол. Девушка прекрасно понимала, что та не собирается отдавать эти деньги в уплату долга. Мачеха железно решила выдать Кэтрин замуж и постарается добиться своего.

9.

Кэтрин чуть ли не бегом ввалилась в свою спальню, с порога кинувшись к тазу с водой. Кажется, несколько крошек попали прямо в глаз, и теперь они сильно слезились. Она не волновалась на счет мачехи или сестры. Она произвела должное впечатление, что те теперь с неделю будут обходить ее за милю, не говоря о таком сумасшествии, как заглянуть к Кэтрин в комнату.

Оставалось придумать, что делать с доктором. Она конечно догадывалась, что увиденное мачехой напрочь отобьет у той охоту заниматься самостоятельным лечением. Но до последнего рассчитывала, что доктора все-таки не вызовут. А все этот мистер Гарднер! Чтобы ему пусто было!

Кэтрин смыла краску с лица и рук, и прополоскала рот. В порыве вдохновения, она закрасила передний зуб в черный цвет, чтобы у их кредитора не оставалось сомнений в ее «красоте». Переодевшись в ночную рубашку, она забралась в кровать и принялась нервно ожидать доктора.

Мистер Адамсон прибыл в дом Грэйнджеров со всей возможной скоростью. Буквально с неделю назад он получил срочный вызов, чтобы зафиксировать кончину Эдварда Грэйнджера. Тогда мистер Адамсон все сокрушался, что если бы его повозка мчала быстрее, то возможно он бы успел…

А сейчас что-то приключилось с его дочерью мисс Кэтрин. И он бы ни за что себе не простил, если бы вдруг не поспел сюда вовремя. Невзирая на свой далеко уже не молодой возраст, мистер Адамсон прытко преодолел ступеньки, ведущие на второй этаж, пробежался и распахнул дверь спальни, чтобы обнаружить вполне себе здоровую девушку, завернувшуюся в одеяло.

- Мисс Грэйнджер?! – мистер Адамсон тяжело привалился к стене. Недавняя пробежка дала о себе знать.

Приведя наконец дыхание в порядок, он подошел к кровати и сердито уставился на девушку, которая цветом лица могла сравниться с цветом своих рыжих волос.

- Здравствуйте, мистер Адамсон, - пропищала Кэтрин, чуть ли не полностью скрывшись под одеялом. Ей было невыносимо стыдно, что ради ложного вызова, он примчался сюда быстрее, чем обычно. Точно переживал.

- Как я вижу, вы в полном здравии? – хмурясь, брови доктора опускались все ниже.

- В общем и целом… да, - вздохнула Кэтрин.

- Мисс Грэйнджер! – не выдержал доктор, - Вы уже достаточно взрослая для таких шуток! Я ждал от вас совершенно другого поведения. Тем более после смерти вашего…

Мистер Адамсон замялся, глядя как синие глаза девушки наполняются слезами. Какой же он дурак! Ляпнуть такое!

- Ну-ну, - он неловко похлопал Кэтрин по плечу, - Я совсем не то хотел…

Горестно вздохнув, он снял свои маленькие круглые очки и протер их карманным платком.

- П-простите, мистер Адамсон, - чуть заикаясь, произнесла Кэтрин, - Но у меня не было другого выхода.

- Что произошло? – доктор водрузил очки на место и приготовился внимательно слушать.

Спустя минут десять, он воскликнул:

- Немыслимо! Я и предположить такое не мог. Но Эвард… Эх. Если ему нужны были деньги, он мог бы обратиться ко мне.

Кэтрин тактично промолчала. Вряд ли дохода доктора хватило бы на заем. Как никак их дом заложен, а это точно немаленькая сумма.

- И теперь миссис Грэйнджер рассчитывает уладить дело с вашей помощью?

- Я постаралась приложить максимум усилий, чтобы этого не произошло.

- Это уж точно, - заметил доктор и, к удивлению Кэтрин, подмигнул ей.

- Но теперь мачеха узнает, что я их обманула, и тогда…

- Кто сказал, что она узнает?

Кэтрин озадаченно взглянула на мистера Адамсона:

- Но вы разве не скажете ей, что я здорова?

- Боюсь, что там на небесах, Эдвард отвесит мне хорошего тумака, если я не попытаюсь помочь его дочери, - доктор улыбнулся и дружески сжал ее руку.

- Спасибо, спасибо, спасибо!

Кэтрин была готова запрыгать от радости.

- Тише, дитя. Иначе нас заподозрят. Вот что мы сделаем. Я передам миссис Грэйнджер, что у вас острая форма краснухи, и вам необходима изоляция от остальных членов семьи в течение, скажем, двух недель.

- Просто замечательно!

Доктор усмехнулся такому рвению «поболеть» от всегда живой девушки.

- Такой срок точно должен отпугнуть этого мистера Гарднера, даже если у него и были намерения найти жену.

- Будьте уверены, мистер Адамсон, - довольно заявила Кэтрин.

Доктор ушел, и девушка сладко потянулась в постели. Ну наконец удача ей улыбнулась! А теперь можно и поспать.

Кэтрин показалось, что она проспала не больше часа. Ее разбудил какой-то шум снизу. Поднявшись с постели, она тихонько вышла на лестничную площадку, чтобы узнать в чем дело. До ее слуха донеслись чьи-то громкие споры. Уже через мгновение в холл выскочил разъяренный мистер Гарднер. Миссис Грэйнджер не отставала от него ни на шаг.

Часом раннее, из спальни Кэтрин вернулся доктор. Он склонился к уху хозяйки и что-то ей зашептал. Но так громко, что Роберт удивлялся такой «конфиденциальности». Поскольку он явственно различил следующие слова «краснуха» и «две недели». Роберту оставалось только посочувствовать девушке. И восхититься тем, как миссис Грэйнджер переживает за Кэтрин, хоть та и не приходилась ей родной дочерью. Потому что после слов доктора о болезни, лицо хозяйки исказилось от искреннего ужаса, а рука схватилось за сердце.

Она проводила доктора, и вернулась к мистеру Гарднеру определенно побледневшей. Хозяйка предложила ему чай и долго молчала. При этом часто бросала на него взгляды и выглядела очень задумчивой. Спустя некоторое время миссис Грэйнджер начала рассыпаться в похвалах своей падчерице:

- Наша Кэтрин такая талантливая девушка. Рисует акварелью! Пейзажи у нее выходят просто изумительные! Будто живые! А еще…

Потом она перешла к расхваливанию ее внешности:

10.

Роберт, не ведающий о страшной участи Кэтрин, приказал кучеру доставить его в особняк так быстро, как только это возможно. Слуга, проведший целый день в пути, рассчитывал на ночлег, но ему хватило одного взгляда на хозяина, чтобы благоразумно оставить всякие возражения.

Гарднер был неимоверно зол. Без сна и отдыха потратить два дня на это бессмысленное мероприятие! Похоронив мужа, миссис Грэйнджер похоже совсем лишилась ума. Предлагать ему жену за уплату долга. И какую! Он не без содрогания вспомнил лицо девушки. И в страшном сне такое не привидится.

Если Роберту требовалось удовлетворить потребность в женской ласке, он отправлялся в Лондон или другие крупные города Англии. Бывало и в местной деревушке приглянется девушка другая. Но жена! Ну уж нет. Он был слишком занят, создавая собственную империю, чтобы ещё тратить время на женщину в его доме. Роберт не собирался оставаться холостяком до конца своей жизни. Как никак ему требовался наследник, иначе все его труды были напрасны. Но все это потом.

Разумеется, он не был жестокосердным, чтобы выбрасывать на улицу трёх одиноких женщин. Роберт пригрозил этим, чтобы заставить наконец миссис Грэйнджер умолкнуть и сбить это наглое выражение с ее лица. Похоже, эта женщина собиралась убить сразу двух зайцев. Расквитаться с долгами и сбыть с рук падчерицу.

Нет, больше никаких дел с Грэйнджерами. Как только он вернётся домой, он пошлёт письмо лорду Аддингтону, чтобы уладить этот вопрос.

В течение недели, после жестокой расправы мачехи над Кэтрин, последняя практически не покидала стен своей спальни. Кухарка Милли, втайне от хозяйки, носила девушке воду, хлеб и кое-какие остатки с обеденного стола.

Кэтрин ничуть не жалела, что воспрепятствовала матримониальным планам миссис Грэйнджер. Она жалела только, что та поймала ее за руку. Девушка лелеяла надежду, что тетя Энн выручит их неблагополучное семейство. До начала лета оставалась пара недель, скоро чета Аддингтонов вернется в свой особняк, и тогда Кэтрин непременно отправит им письмо с просьбой о помощи. Она была уверена, что тетя не допустит, чтобы ее сестра и племянницы оказались на улице.

А пока что Кэтрин старалась не выходить из комнаты и не контактировать с мачехой или сестрой. Она была благодарна Оливии за то, что та так вовремя вмешалась. Но она не желала видеться хоть с кем-то, кто был свидетелем той ужасной сцены, картины которой преследовали ее ночью.

Незаметно подкралась летняя жара. Чтобы спастись от духоты, Кэтрин раскрыла окно настежь и с тоской глядела на их неухоженный, но такой родной сад. Она бы с таким удовольствием вырвалась на свежий воздух, но до дрожи боялась, что мачеха снова захочет ее выпороть.

В дверь постучали, а после в проеме появилась светловолосая голова Оливии.

- Матушка хочет тебя видеть. Она в кабинете, - произнесла и вышла, оставив Кэтрин наедине с леденящим внутренности страхом.

Небеса! Неужели миссис Грэйнджер все еще на нее зла? Глупости, конечно она злится. Но неужто ей было недостаточно того наказания, которое Кэтрин уже понесла?

Пока девушка спускалась в кабинет, сердце стучало быстрее с каждым шагом. Возле двери оно билось так сильно, что казалось сейчас выскочит из горла.

- В-вы хотели меня видеть? - заикаясь, спросила Кэтрин, опасаясь поднять глаза.

Затравленный вид падчерицы вызвал удовлетворённое выражение на лице Аделаиды. Поделом девчонке! Впредь она не осмелится выступать против нее.

- Хотела. По твоей милости нас выселяют до конца месяца, - слова мачехи звучали без гнева, но в них чувствовались некие злорадные нотки, - Я не собираюсь смиренно ждать, когда меня позорно погонят из собственного дома. Скоро возвращаются моя сестра с мужем, и мы отправимся к ним.

Аделаида замолкла и уставилась на Кэтрин, словно чего-то от нее ждала.

- Хорошо, - произнесла Кэтрин с облегчением, - Когда собирать вещи?

Губы мачехи растянулись в очень неприятной улыбке:

- Я и Оливия. А тебя мы с собой не берем.

- То есть как? - опешила Кэтрин.

Мачеха, кажется, вовсю наслаждалась растерянностью девушки. Возможно, даже всю эту ужасную неделю вынашивала свой план.

- Все просто. Ты вольна делать, что хочешь. Свободна на все четыре стороны.

Кэтрин непонимающе глядела на мачеху. Что она хочет этим сказать?

- Вы бросаете меня?

- Наши пути расходятся, - Аделаида продолжала смотреть на нее своей неприятной улыбочкой, полностью осознавая всю беспомощность падчерицы.

- Куда же мне податься? Ведь дом скоро отнимут!

Это какая-то злая шутка! Кэтрин казалось, что мачеха просто над ней издевается.

- Отнимут. Благодаря тебе. Ты могла бы сейчас катиться вместе с новоиспеченным женихом в ваш особняк. Но ты отказалась помочь своей семье. Хотела свободы? Получай.

- Тогда верните мои деньги! - если Аделаида мечтала, чтобы Кэтрин ползала у нее в коленях и слезно умоляла взять ее с собой, то она сильно ошибается.

- Это не твои деньги. А если хочешь подзаработать, обратись к доктору Адамсону, который так тебе услужил. Возможно, ему приглянется твое тело, - жестко произнесла мачеха.

Кэтрин задохнулась от возмущения. Как она смеет так о ней отзываться?! А мистер Адамсон? Уважаемый человек почтенного возраста!

11.

Как и было решено накануне, на следующий день рано утром, все обитатели дома Грэйнджеров сели в просторную карету Аддингтонов, и отправились в путь. Для слуг же нашлось место в карете с багажом.

Спустя пару дней путешественники прибыли на место, с облегчением расположившись на горизонтальной поверхности их спален. Кэтрин не представляла, как можно осилить дорогу в такие дальние места, как Шотландию или к примеру, во Францию. Все ее тело ныло. К тому же, сказывались последствия наказания, устроенного мачехой.

Теперь, когда представилась возможность, Кэтрин не знала, как подступиться с разговором к тете Энн. В ее мыслях эта картина возникала множество раз. А на деле, тема их долга казалась слишком деликатной, а девушка самой себе глупой и навязчивой.

Да и как тут остаться с баронессой наедине?! Когда мачеха следит за каждым ее действием, не спуская глаз! А Оливия ходит за ней, словно банный лист. Очевидно, миссис Грэйнджер опасается, что Кэтрин все же вознамерится просить помощи у ее старшей сестры, и старается предотвратить любую попытку.

Пока в душах женщин кипели бурные страсти, лорд Аддингтон легко и без лишней суеты, уладил это дело, выкупив долговые расписки у мистера Гарднера. Чему Гарднер был несказанно рад, можно будет забыть об этой поездке, как о страшном сне.

 Ни мачеха, ни падчерица даже не ведали о том, что над ними больше не маячит бремя долга. Однако леди Энн настойчиво упросила мужа, не сообщать ее сестре это известие.

За время, что они жили под одной крышей, она заметила, что Аделаида не проявляет к своей падчерице хоть сколько-нибудь теплых чувств. В ее обращении к Кэтрин сквозило едва уловимое раздражение и пренебрежение. А из разговоров с Аделаидой, Энн поняла, что мистер Грэйнджер не оставил после себя никакого завещания, оставив единственную дочь в полной власти своей жены.

Хоть Кэтрин по сути не приходилась леди Энн родной племянницей, но она очень переживала за судьбу этой девушки. Пусть она училась манерам и этикету не так прилежно, как Оливия, но в непосредственности Кэтрин был особый шарм. Который, как баронесса была уверена, покорит не одно мужское сердце.

В один из теплых солнечных дней, распивая на веранде чай и наслаждаясь легким освежающим ветерком, Аделаида обратилась к сестре с тщательно подготовленной речью:

- Дорогая, невозможно выразить, как я благодарна тому, что вы пригласили нас к себе в дом.

- Не стоит, нам это только в радость, - мягко улыбнулась Энн, легко коснувшись руки сестры.

- Ты не совсем представляешь…, - Аделаида запнулась в нужном месте и опустила глаза, - Дело в том, что с уходом Эдварда из моей жизни, я чувствую, что не справлюсь.

Ее плечи начали легонько подрагивать, и Энн обеспокоенно взглянула на сестру.

- Дело в том, - повторила Аделаида чуть гнусавым голосом, - оказалось, что наш дом заложен, и теперь нам некуда идти.

Энн сочувственно погладила сестру по плечу, уже собираясь поведать той, что теперь все в порядке. Их никто не выселит. Но следующие слова Аделаиды застали ее врасплох:

- Я подумала… Это конечно очень неловко…, - Аделаида то и дело сбивалась с мысли, - Но может… Может твой муж одолжит нам небольшую сумму на сезон в Лондоне?

- На сезон в Лондоне? – ошеломленно переспросила Энн.

- Только на сезон, я обещаю, - быстро заговорила Аделаида, - Оливия уже давно в том возрасте, когда ей пора замуж. Промедление может обернуться для нас плачевными последствиями. Вот я вышла замуж, когда мне еще было…

- Я прекрасно помню, когда ты вышла замуж, - холодно прервала ее Энн.

Аделаида немного стушевалась под взглядом старшей сестры, но не отступила:

- Я уверена, что мою дочь ждет самая блестящая партия.

- А как же Кэтрин? О ней ты подумала?

- Я не могу просить у твоего мужа слишком много денег. Ведь только для одной дебютантки необходимо столько всего… Но как только Оливия выйдет замуж, я смогу обеспечить и Кэтрин, - выкрутилась миссис Грэйнджер, - А пока что, я очень прошу, не могла бы она пожить у вас? Обещаю, это ненадолго.

Энн смерила сестру долгим задумчивым взглядом. Затем произнесла:

- Хорошо, я поговорю со своим мужем.

Кэтрин порядком надоела непрошеная компания сводной сестры. Единственным убежищем, где она могла в одиночестве предаться собственным мыслям, была ее спальня. Но кому охота целый день просиживать в четырёх стенах, когда погода так и соблазняла выйти наружу.

Ещё за завтраком, предшествуя откровенному диалогу между Энн и Аделаидой, Кэтрин попросила разрешения покататься на лошади, искренне пообещав, что возьмёт самую послушную. Барон и баронесса с радостью поддержали эту идею, а мачеха ограничилась тем, что не высказала возражений. Оливия же отказалась к ней присоединиться.

Кэтрин давно признала, что природа не одарила ее талантом наездницы, но ей все равно нравилось кататься. Обычно она не выезжала далеко от ворот особняка, но сегодня девушка почувствовала острую необходимость поскакать дальше, ближе к холмам, возможно даже добраться до ручья, через который они проезжали по пути сюда.

Кэтрин все скакала и скакала, словно одержимая манией оказаться как можно дальше ото всех. Ото всех проблем и неприятностей, что преследовали ее в последнее время. Здесь, в окружении деревьев, шума листвы, крыльев птиц и стрекотания насекомых, все заботы казались далекими и несущественными.

Слева от неё что-то блеснуло. Вглядевшись через кусты, Кэтрин обнаружила ручей, который искала. Подобравшись ближе к воде, девушка двинулась вдоль берега, наблюдая за течением и погружаясь в мысли. Много ли ей надо в жизни? Вот так жить, возле природы. Да иметь рядом любящего и надежного мужа. Муж...

Против воли Кэтрин вспомнила Джона, хотя строго настрого запретила себе о нем думать. Она уже не плакала, как это было каждый раз, когда его лицо всплывало перед глазами. Но сердце все ещё стискивала тоска по счастью, которое казалось совсем рядом, стоит только протянуть руку...

12.

Ничего не ведающая о планах тети Энн, Кэтрин сильно удивилась, когда мачеха и сводная сестра внезапно уехали в столицу. Отчего-то девушка почувствовала себя брошенной. Куда же теперь идти? Ведь не может она оставаться у Аддингтонов всю жизнь. Хоть те и были добры и ласковы с ней, но наверняка они не обрадуются, узнав, что вынуждены приютить «бедную родственницу».

Озабоченная этими мыслями, Кэтрин мрачнела с каждым днем, собираясь с духом, чтобы все выложить тете Энн, как есть. Барон и баронесса заметили тоскливое состояние девушки, но не находили другого объяснения, кроме как печали по умершему отцу. В самом деле, не скучает же она по мачехе! Энн была рада избавить племянницу от тирании Аделаиды и мечтала, чтобы на лице Кэтрин вновь засияла улыбка.

- Дорогая, как ты себя чувствуешь? – спросила леди Энн девушку, когда они остались вдвоем, сидя в гостиной за вышиванием.

- Хорошо, - без особого энтузиазма ответила Кэтрин.

- Тогда что же произошло? Поделись со мной.

Тетя Энн смотрела на нее так тепло, что Кэтрин решила, вот он, тот момент, когда пора рассказать, что у их семейства нет больше дома. Девушка начала медленно, подбирая слова, но потом стала чаще сбиваться, запинаться и в конце концов расплакалась. Она думала, что тетя будет злиться, но вопреки ожиданиям Кэтрин, та ее крепко обняла и прижала к себе.

- Бедное дитя! Сколько же бед выпало на твою долю! А ты ведь еще так юна.

Успокоившись, но все еще заикаясь, Кэтрин произнесла:

- Я н-не буду в-вас долго с-стеснять. Я п-попытаюсь найти р-работу.

- О чем ты толкуешь! – от удивления брови Энн поднялись чуть ли не до самых корней волос, - И слышать ничего об этом не желаю! Ты остаешься здесь и точка.

- Но…, - девушка попыталась возразить.

- Кэтрин, - твердо начала леди Энн, - Для меня и барона ты настоящее благословение. Не лишай нас радости твоего общества. Это будет очень жестоко с твоей стороны.

Кэтрин неловко улыбнулась, не веря своему счастью.

- Более того, хочу открыть тебе один секрет. Лорд Аддингтон выкупил долговые расписки на ваш дом. Так что он все еще принадлежит тебе.

- Не мне, а миссис Грэйнджер, - вздохнула Кэтрин.

- Увы, нет, - весело заявила тетя, - Барон отдаст его в полное твое владение. Как приданное.

Глаза Кэтрин вновь наполнились слезами, но уже от благодарности, разрывающей ее сердце.

- Очень скоро наш особняк наполнится гостями. Поэтому скорее возьми платок и сотри это горестное выражение со своего лица, - шутливо-сурово наказала ей леди Энн.

- Гости? – взволнованно спросила Кэтрин.

- Гости, - подтвердила тетя, - Мы хотели сделать тебе сюрприз. Одним из присутствующих будет граф Джон Рассел. Помнится, тебе приглянулся этот молодой человек.

Тетя подмигнула Кэтрин, а внутри той словно все оборвалось и ухнуло куда-то в самый низ. Джон! Здесь?!

Гости должны были начать прибывать только через неделю. За время их ожидания Кэтрин успела побывать в самых разных настроениях.  

Сперва она пребывала в ужасе перед встречей с первой любовью. После, в некоем мрачном удовлетворении от перспективы показать себя Джону не страдалицей, а вполне хорошо живущей девушкой. Это настроение сменилось сладким предвкушением. Ведь тётя Энн и словом не обмолвилась, что племянник мужа женился. В противном случае не стала бы делать Кэтрин намёков. Что если их любовь вспыхнет вновь?  

Но с приближением приезда гостей, Кэтрин начинала все больше нервничать. Как вести себя с Джоном? О чем говорить? Делать вид, что ничего не произошло? Кэтрин не знала ответов на эти вопросы, у неё было слишком мало жизненного опыта. Но в памяти всплыло одно из правил поведения леди с джентльменами, которым обучала ее тётя Энн.  

Леди никогда не ищет встречи с джентльменом первой. Даже если джентльмен ей очень нравится.  

Так она и поступит. Предоставит Джону самому решать, как себя вести в этой ситуации. Для себя Кэтрин твёрдо решила не предпринимать никаких попыток для их сближения.  

«Несколько гостей» обернулись толпой молодых леди и джентльменов в сопровождении маменек, тётушек и компаньонок. Никому и в голову не пришло отказаться от приглашения четы Аддингтонов. Всем было известно, что барон человек обеспеченный, и не поскупится на пиршества и развлечения.  

Новость о том, что мачеха поехала в Лондон выдавать Оливию замуж, ошеломила Кэтрин. Ведь они все носили траур. Девушка предупредила родственников, что сама она не собирается принимать участие в общем веселье, оскорбляя тем самым память отца.  

Кэтрин сидела в своей комнате, готовясь к вечеру и слушая шум и гам, наполнивший дом. Леди Энн вознамерилась представить племянницу вечером, когда все соберутся, чтобы отметить приезд. Кэтрин страшно переживала, как воспримет ее общество? Ей казалось, что у Аддингтонов собрался чуть ли не весь город.  

Служанка Люси, которая очень любила юную мисс, закончила колдовать над ее густыми волосами.  

- Вы всех покорите! - восторженно воскликнула она.  

- Ох, Люси! Я так волнуюсь! 

- Не стоит! Вы красивее всех этих мисс и миссис!  

Кэтрин посчитала, что та ей льстит из дружеских чувств, и не стала принимать ее слова за абсолютную истину. К тому же, Кэтрин больше опасалась прослыть глупой и пустой, чем некрасивой.  

Леди Энн переживала не меньше своей племянницы. Мало того, что это ее первое появление в обществе, так еще и в отличие от присутствующих леди, одетых в платья всех летних красок, Кэтрин предстанет перед всеми в траурном наряде. Специально для этого вечера для девушки пошили новое черное платье. Рукава, подол и линию декольте украсили кружевами, чтобы немного его оживить.