Кхарул. Кольцо Битвы

Карта "Странного Моря"

Серия 1. «Да́рла Саралти́на»

Посвящается Елене Каталано,

без которой эта книга даже не началась бы!

- На реи! Все паруса! Эй, кормовые...

Она кричала изо всех сил. Грассирующая мерьялльская «р» в её речи будто разрезала напряжённый воздух.

Взрыв волшебной энергии прервал её. Словно жидкий, липкий огонь обрушился ливнем сверху. Марсовая площадка разлетелась на куски, ползучее волшебное пламя сорвало вместе с ней мачту и перекинулось на часть паруса. Сложно было определить, какой именно парус задело. Ей показалось, что огонь перекинулся на бом-брамсели, однако определять не было времени - нужно было увернуться от падающих капель пламени. И от горящего и падающего вперёдсмотрящего. Она засмеялась - он кричал забавно. Обычно его вечно неслышно было, когда нужно, вечно он был охрипший. А тут сносно кричал, пока падал. Но взгляд её вновь скользнул по дымке горизонта. Берег затерялся в тумане. А вот линейка кораблей Империи Линуэр - отнюдь. Они приближались. Она заскрежетала зубами.

- Лисели! Ничтожества, я не вижу брам-лиселей! Кормовые!

- Да, капитан.

Гангрета Хэль, капитан корабля «Дарла Саралтина», «Хитрая Куртизанка», оскалила жёлтые зубы, так странно сочетающиеся с её смуглой кожей и вульгарно подведёнными сурьмой дымчато-зелёными глазами. Сожри их Ужас-под-Килем, этих кормовых! Ещё находят время спрашивать её, отзываться!

- Залп!

Хоть стрелять они оказались готовы, орудия заблаговременно навели. Кулеврины выпустили картечь. На «Дарле Саралтине» их было всего две, и обе - кормовые. Западные Земли под руинами своими оставили великое наследие артиллерии, но немногое удалось восстановить. Когда-то учёные добились превосходства над магами в обществе Земель Запада, изобретя порох, а с ним и пушки. Теперь же кулеврины и бомбарды в большинстве своём если и удавалось найти в руинах герцогств, то их переплавляли на крюзу́ для нужд единственного живого города Запада - города Лёсайлум, «Приют», города детей Затмения.

Капитан Хэль не видела тех времён, когда кулеврины скалились по обоим бортам могучих галеонов, снаряжённых герцогами. Она родилась на руинах Земель Запада. В этих руинах промышляя, она и нашла две неплохие пушки, позволившие её корме стать лучшей среди кораблей, бороздящих Странное море. Куртизанку не грех ценить за её «корму».

А вот бока куртизанки, то есть борта «Дарлы Саралтины» были куда скучнее зада. По обе стороны выпирали всего-навсего девять рибальд, заряженных стрелами и мелкой картечью. Но к бортам врагу нужно было ещё подойти.

Гангрета выхватила из ножен на поясе кхатласс - абордажную саблю с кривым клинком и надёжно защищающей руку гардой. На кораблях капитанов барона Люгойе, правителя Лёсайлума и, по совместительству, работодателя Гангреты, такую саблю называют просто... абордажной, но Хэль словно назло им нравилось именно «кхатласс» - слово, используемое теми, кто уничтожил её родину. На языке кхатров Чёрных Земель оно означало «тёмный риф». Кхатлассов у капитана Хэль было два, по обе стороны её странно, отвратительно тощих бедёр. Абордажная... Абордажная… Да! Сабля предназначалась для абордажа, но в тот миг Гангрета намеревалась использовать её для иных целей.

Проскочив мимо мечущихся по палубе от одного борта до другого своих матросов, она подскочила к рулевому. Рядом с ним, толстым и исписанным татуировками, стоял на коленях молодой имперец. Одежда его - дублет бархатный и шоссы - помялась, порвалась и была запачкана кровью, часть которой запеклась на скулах и губах имперца. Он не сводил с капитана свой взор всё это время. Увидев, что Хэль приближается, он залепетал что-то и попытался отползти, но руки, связанные за спиной, не дали сделать это быстро.

- Лесестэ́, транке́ль! - вскричала Хэль на мерьялльском языке, ныне ставшем международным среди жителей опустошённых Земель Запада. - Шевельнись, вуахе́т, и я выпущу тебе кишки и жрать заставлю.

Сухой, низковатый голос капитана резал слух даже рулевому, стоящему рядом и морщившемуся.

- Думаешь, твои л'уэрвэ́, нежные южане, спасут тебя? Клянусь отбросами Ужаса-под-Килем, я даже перед смертью успею насладиться тем, как красиво ты будешь глотать воздух разрезанной глоткой!

Парень хотел открыть рот, но удар гардой кхатласса заткнул его, выбив зуб даже.

- Молчи, хьентэ́! Я не давала разрешения тебе...

Взрыв снёс часть грот-мачты. И то был не просто волшебный огонь, он был усилен чем-то, что распространило его на паруса молниеносно. Словно само его горение волной выжгло ткань вокруг эпицентра. Марс-лисели в одночасье обратились в пепел.

В момент взрыва Гангрета отскочила прочь от своего имперского заложника, не удержалась и упала, чуть-чуть не долетев, чуть-чуть не врезавшись в кормовых. Она ударилась щекой.

Наводчик кулеврины ринулся поднимать её. Она вытянула руку, но он застыл. Касаться её он боялся. Левая рука капитана... Матросы бояться на неё смотреть. От плеча до острых чёрных ногтей она – кости, жутким образом лишённые плоти и кожи. Рука-скелет...

Тот, кого касается она, горит без огня.

Хэль сплюнула кровь, и капли её запачкали бело-синюю тельняшку, обтягивающую её тощее тело под курточкой из парусины, окрашенной в чёрный. Показалось вдруг, что кровь прямо-таки струями изверглась изо рта, но зрение прояснилось, и мерьялльская пиратка поняла, что это её собственные волосы. Просто они были тёмно-красного цвета, точно вино или... кровь.

Серия 2. «Скоро суд».

Палуба… она ломается… надвое… кровь заливает глаза…

Нет!

Не… кровь. Огонь красный, точно закат. Закат, несущийся в глаза.

А затем холод…

Глаза её открывались. Точно врата такого желанного, такого уютного и такого нищего города Лёсайлума. Медленно.

Боль сковала всё. Изнутри и снаружи. Холод пробирал, смешиваясь с резью в каждой частичке тела. Казалось, лёд сменяет раскалённое железо в этой невыносимой пытке. Рот кричал, но она не слышала свой голос. Она оглохла. Глаза видели… Видели лишь красные круги. Щепки. Она видела, как ломается палуба, крошатся доски, падают мачты, горят эти дурацкие, опостылевшие ей лиселя. Судно плакало, но она не слышала его плач. Она оглохла. Она лишь чуяла. Запах крови и дерева. Гнилого дерева.

Глаза открылись.

Она увидела крюк на цепи. Он раскачивался. Словно издали до неё донёсся звон цепей. Он летел прямо на неё из бездны.

Каменный пол она увидела сразу, но лишь сейчас поняла, что местами он просто залит кровью. Запёкшейся уже. Стены тоже были грязными, на камнях кладки виднелись следы рук. Кто-то, обезумев, пытался разодрать камень.

Она попробовала пошевелиться. И вновь воспоминания. Сон…

Нет, не сон то был. У неё не бывает снов. Никогда. Просто провалы в сознании. Видения наяву. Вместо сна – забытье во мраке. Пробудившись, она открывает глаза и видит воспоминания. Видит, кричит, но не может ещё долго очнуться.

Сознание нахлынуло ледяной волной.

«Дарла»! Нет!

Она вспомнила. Горящий корабль-снаряд! Взрыв. Палуба уходит из-под ног, щепки пронзают лица матросов, канаты и крепления хлещут и душат её воинов. «Дарла Саралтина» шла ко дну!

Гангрета дёрнулась… и ничего. Руки подвешены к верху, ноги закреплены. Пахнет деревом гнилым. Она лежит, но вертикально. Она… на дыбе.

Они уничтожили её корабль! Уничтожили «Дарлу Саралтину»! Её бог Абордаж покинул её. Подонки имперцы! Она ненавидела их. С самого детства. Как часто бабушка рассказывала ей истории об исходе князей. Они бежали в отчаянии от Затмения Запада - войны, разрушавшей их родину. Бежали на Юг, в поисках лучшей доли. Бабушка жаждала привить внучке надежду. Надежду на то, что все жители Западных Земель спасутся от голода и разрухи, уйдут на Юг, найдут свою долину Коргенту. Свою Империю… Бабушка говорила это маленькой Грете, болезненной девчушке, родившейся с проклятием вместо левой руки. Она мечтала привить девочке надежду.

А привила ненависть!

Гангрета Хэль назвала себя так сама. Она жаждала стать неизлечимой хворью для южан. Болезнью на их нежном теле Империи. Князья стали южанами. Они ушли. Они бросили всё. Когда Отец Затмения ровнял Запад с землёй, они начали строить новое будущее. Отдав на растерзание родину, они начали строить новую! Руины родных земель Гангреты, герцогства Мерьялльского и других регионов Запада, уже не могут восстановиться. Заражение уничтожило большую часть почвы. Есть незаражённые герцогства, но даже там, где кровь-вода, отрава, яд Севера не пожрал саму землю, не впитался в неё, там лежат в руинах города́. Несущий Смерть Король Чёрных Земель разрушил всё. Девять сот лет он давил, отравлял, уничтожал родину Хэль. И уничтожил! Всё, абсолютно всё!

Но жители Запада выжили. Горстка в сравнении с теми, кто остался под руинами лесов, гор и цивилизаций. Жители Запада стали беженцами в своей собственной стране. Отбросами жизни среди руин их дома. Они могли бы уйти. Но сил тогда плыть на Юг, к своим сбежавшим князьям, не осталось. Минула тысяча лет, а сил хватило всего лишь частично восстановить и обжить старые руины легендарного Теввормитра́на, создав единственный город жалких и обречённых, город Лёсайлум. Затем удалось собрать корабли и… хотя бы пытаться выжить. Просто выжить за счёт Странного моря, безучастно взирающего на падение цивилизации. Тягаться с Империей Трёх Королей, ставшей ныне распухшей от гордыни и жратвы Империей Линуэр, не было, нет и не будет уж сил. Совершить свой исход? Приехать и попроситься у Императрицы пожить с краешку? Если бы в горле не застыло всё свинцом, Гангрета посмеялась бы горько.

Южане живут в роскоши и достатке. Отец Затмения пал у врат города Уэрдэйн из-за своей гордыни. Они победили его. Легенды… Хэль родилась в те времена, когда о южанах говорили на Западе, как о богах. Она ненавидела их.

«Дарла Саралтина» топила этих мерзких ублюдков. Она была жизнью Хэль. И теперь её отняли у Гангреты!

«Клянусь Ужасом-под-Килем, если бы Отец Затмения был жив, я бы отдалась ему тысячу раз, лишь бы это помогло сравнять Империю Л'уэрвэ́ c землёй. Подавитесь своим Уэром, своим Лучом! Л'уэрвэ, «Лучезадые» твари. Вы заплатите за то, что нас бросили Ему на съедение!»

Ему…

Его артефакт. Коса Отца Затмения.

Гангрета задёргалась ещё сильнее.

- Проснулась, смуглянка?!

Перед ней, точно из-под земли, вырос здоровый, ширококостный, но и толстый при этом южанин. Его потное лицо, тройной подбородок и стекающие по нему капли пота напомнили Гангрете маленьких речных моллюсков, водящихся близ Теввормитрана в Отравленной речке. В детстве она любила ловить их и отпускать обратно. Они были на ощупь мерзкие. Но не мерзостнее, чем этот тип в грязном переднике на голое пузо. Его светлые глаза, обрамлённые синяками от частого потребления блайса, таращились на неё, осматривали её с ног до головы, гладили её всю. Они вдруг жадно сверкнули. Он потянулся к ней.

Серия 3. «Добро пожаловать в Империю».

- Властью, что вручила мне её Величество Озарённейшая Императрица Лиана I, я, главный звездочёт Империи Линуэр, приговариваю врага нашего государства, пирата и убийцу наших граждан, капитана Гангрету Хэль… к Кольцу Битвы!

Возвышаясь на троне, главный звездочёт произнёс этот приговор, сурово взирая в глаза осуждённой. Хэль стояла в серой робе заключённой Империи, ноги её босые зябли, касаясь холодного каменного пола зала Суда. Левая её рука была прикована к спине цепями. Она гордо смотрела в ответ звездочёту. В мыслях крутилось «лучше бы меня вечно имел Ужас-под-Килем». Кольцо Битвы... Арена!

Присяжные, а затем и все присутствующие принялись аплодировать. Гангрета ощутила боль на шее. Туго обтягивало её ожерелье из ракушек, то самое, что сбросила она в ночь её последней битвы. Теперь оно снова на ней. Перед отправкой под стражей в Суд из временной камеры-одиночки тюрьмы Касаир её вновь посетил главный звездочёт. Он заставил стражей надеть на Хэль её ожерелье. И сбросить в этот раз своей жуткой скелетной рукой эту мерзость Гангрета уже не смогла. Похоже, старик что-то сделал, что-то изменил в силах, что наложил он на ожерелье.

- Отныне, чары на этом предмете будут терзать тебя. Я многое учёл на счёт твоей руки и того, кто её создал. Сбежишь, нападёшь на кого-то, дитя, и твоя голова разорвётся надвое, как твой корабль.

Этот подарок Хэль не забудет. Как не забудет слово «чары». Ведь «чары» = «чародей». Тун. Гангрета чувствовала, что старик неспроста произнёс это. Вырвалось будто…

- Обратись к Империи, если желаешь, - дал ей разрешение главный звездочёт.

Это вернуло Хэль из дум.

Последнее слово. Да, говорят, у Отца Затмения тоже было оно. Одним словом он разорвал на части Императрицу…

Гангрета оскалилась, оглядывая весь зал взором своих дымчато-зелёных глаз.

- Империя! Вы, скоты, мьерзе́ттэ, называете себя Империей. Пока вы тут усаживаете нажратые зады на скамеечки вашего этого цирка под названием Суд, мы на Западе спим в руинах величайших городов, едим ваши объедки и умоляем Ужас-под-Килем поделиться с нами рыбой. Ждём ваших посудин на горизонте. Смотрим, как наша почва за речкой кипит ядовитыми пузырями и ждём рассказов наших тощих моряков о ваших садах, угодьях да лесах! Мы погибаем, а вы от нечего делать всё же изволите вспомнить о предках своих, чтобы продлить наше жалкое существование. И даже не ради скудных даров нашей земли, а просто так, для того, чтобы сделать ставки. Ваши князья построили Империю Трёх Королей? Так знайте же, империи не строят из воздуха. Ваши предатели-князья бросили свою родину в самый тяжкий момент, прихватив всё, что могло хотя бы облегчить боль Запада. И вы, их помёт, продолжаете жировать по заветам беглецов, глядя, как на Западе мы пожираем друг друга с голоду. Кольцо Битвы. Я с удовольствием приму участие. С удовольствием разорву каждую вашу южанскую глотку! Делайте ставки, мьеразалье́!

Речь окончилась плевками в сторону присяжных и присутствующих важных лиц Империи на этом заседании. Стражи заломили Гангрете правую руку и под её грассирующие ругательства, вывели её прочь из зала Суда.

****

Империя Линуэр. Жемчужина многострадального Юга. Раскинувшись на три стороны света, эта могучая держава уже пятый год процветает под властью Императрицы Лианы I. Дружным, сплочённым трудом корона Империи – город Уэрдэйн, Луч Звезды, был восстановлен из руин. Стяги Империи с изображением легендарного меча Императора Луциана XXIX венчают шпили императорского замка Сол. Провинции помогали столице продуктами народного хозяйства и ремесла все эти годы. Провинция Блэджерта исправно платит дань драгоценным металлом блэджем. Нарракот, волею народного собрания старейших родов провинции, принял решение развивать науку, давно утраченные знания Запада. Приоритетом, по указу Императрицы, стало изучение пороха. Рефора, провинция коневодов и заводчиков мохнатых румаков, как никогда решительно развивала в помощь всей Империи военное дело, памятуя своего основателя короля-воина Тимия I.

Императрица редко бывала в замке Сол. Рефора, затем другие провинции требовали её личного участия в вопросах управления. На третьем году воинство Империи Линуэр вступило в войну с кочевниками-мрахмадами, воинственным народом с дикого Юго-Востока. Этим Империя установила дружбу с новой, доселе неизвестной страной. Диар-Нак, государство бежавшего на юг смуглолицего народа из Мёртвых Песков, скрытых бурями на Востоке по ту сторону Чёрной реки. Впервые интересы Империи перекинулись за восточные Далёкие горы. На следующий год после изгнания мрахмадов в бесплодные земли Востока объединёнными войсками Империи и Диар-Нака, правитель этой страны саванн побывал в Уэрдэйне. Ему так понравилась Кольцо Битвы, что он подарил Арене одного знаменитого, опасного и захваченного им мрахмада (мрахмадку). Так началось возрождение, всеобщая популяризация Кольца Битвы, укреплённая личным указом Императрицы, проявившей небывалый и среди императоров прошлого интерес к Арене. Отныне, все способные пленные попадали в Кольцо. Так на Арене появились весьма удивительные создания.

Даци́р Лоте́н, владелец крупнейшей сети мастерских по работе с блэджем, шёл какой-то деревянной походкой по этим залам. «Империя-под-Кольцом», так называют её и тренеры, и зрители, и сами бойцы – корридиарии. Воистину, здесь всё так же, как в Империи Линуэр. Такие же интриги, такие же заговоры. Такие же нравы, которые, правда, не прячут под масками. Всё решается наверху, в Кольце Битвы, но организуется, варится именно здесь.

Серия 4. «Кольцо Битвы».

Публика гудела. Гудела сама Арена, казалось. Серая кладка камня блестела от клонящегося к закату солнца. Стяги реяли на ветру. Особенно яро развевались они над почётной ложей Императрицы и высоких господ. Многотысячная Арена была заполнена. Подумать только, ещё пять лет назад бои шли нерегулярно, сражались в Кольце лишь от силы семеро. Арена несла убытки. На некоторое время в связи с трауром по Императору Луциану и последующим восстановлением Империи бои пришлось отменить вовсе. Арену закрыли, бойцов отправили в Касаир. Но время шло, раны затягивались, и именно Арена помогла людям забыть ужасы войны, боль и страдания. Лишь обрела армия Империи новые молодые силы, лишь доставила недавняя война богатый «урожай» пленников, зародились новые тенденции, идеи и новое поколение бойцов. Всё вместе это стало истинно обновлённым зрелищем под названием Кольцо Битвы.

Императрица не так давно обещала посетить праздник битв ближе к главному событию. Самому главному. «Для неё, уж точно», судачили зрители. Лиана I не пропускала ни одного боя Змея Востока. Она смотрела, ни на мгновение не отвлекаясь, как грациозно танцевал он в каждом своём бою.

Но появление непобедимого уже пять лет корридиария с глазами змеи и сердцем лучших воинов его рода ещё впереди. Разгорячённая публика жаждала первый из главных боёв. Взоры, полные скорби и сострадания, устремлялись порой в сторону главного ложа. Потомственный ювелир Дацир Лотен сидел с каменным лицом на резном стуле. Он ждал. И зрители ждали. Они жаждали возмездия, крови за кровь. Убийца Мальмиана выйдет в главном и при этом дебютном своём бою. Пиратка топила корабли Империи, пленяла и убивала граждан её. Она заслужила смерть. Казалось, толпа всё же особенно осуждает холоднокровное убийство ни в чём не повинного парня, сына хорошего и знатного гражданина Империи. Мальмиан последнее время часто был на слуху. Его успехи в Академии Прав и Защиты не раз превозносились его отцом на общественных собраниях. Столько людей сегодня до сих пор не могли поверить, что его нет. Они скорбели и держались вместе с его бедным отцом. Дацир остался совсем один.

Сегодня публика жаждала увидеть, как одно чудовище разорвёт на части другое. Выродок порченого семени против мерьялльской шлюхи. Впервые симпатии публики на стороне уродца. Ставки потекли рекой. Только дураки ставили на пиратку. Таких было немного.

В ложе Императрицы многие были рады увидеть главного звездочёта, как и всегда по правую руку от Императрицы. О его приговоре пиратке много говорили. Говорили, что он обязательно посетит Кольцо Битвы, дабы убедиться в исполнении своего вердикта. Однако главный звездочёт, похоже, пребывал в глубокой, тревожной задумчивости отчего-то. А вот «левая рука» Лианы I, доблестный воин, герой Великой битвы у подножья Коргенты, воевода Мирий, наоборот, как всегда не счёл важным присутствовать на боях. Его более заботили нужды армии и флота, дела рутинные и экстренные, нежели Кольцо Битвы.

Величественная громада, вмещающая до шестидесяти тысяч зрителей, уже давно признана культурным наследием не только Уэрдэйна, но и всей Империи. Могучий амфитеатр был возведён в младых летах Уэрдэйна, ещё при князе Ригелии I. Громадные блоки из серебристого белотела образовывали гигантский круг, пол которого был довольно сложным инженерным металлическим сооружением, позволяющим видоизменять само Кольцо, а значит, и вносить разнообразие в битвы. Трибуны нависали над сражающимися корридиариями, находясь от основания стен на весьма немалой высоте. Места для зрителей были огорожены решёткой, невысокой, дабы не мешать наслаждаться зрелищем. Ложе высоких гостей было более открытым, в чём-то даже более опасным местом. Над ним располагалось ложе Императора и Императрицы. Оказаться там для любого знатного и богатого гражданина Империи было высочайшей честью. Немногие удостаивались смотреть бои с самими Озарённейшими.

Арена сразу же, с первых дней своего появления стала культовым местом. Она использовалась не только для боёв, но и для иных праздничных мероприятий: театральных постановок, цирковых представлений, государственных парадов. За многие годы у Арены не появилось ни разу достойного конкурента, а у зрелища-турнира Кольца Битвы – ни одного подражателя. Арена стала своего рода местом и отдыха, и поклонения граждан, ведь она собирала всегда как свирепых бойцов, так и преданных им сердцем поклонников. В Кольце Битвы вчерашние преступники обретали славу и шли к искуплению.

«Корридиарий» - боец Кольца Битвы. Слово восходит к немного дикому, но яркому зрелищу – Корриде. Это жестокое развлечение пришло из Западных Земель, из герцогства Мерьялльского. В связи с этим в день битвы Гридха Поедателя Детей и пиратки как раз мерьялльского происхождения было много разговоров. В частности, жители Империи осознали, что среди корридиариев новоявленная морская разбойница – единственный представитель Земель Запада. Как бы то ни было, это ещё раз демонстрировало главную парадигму Арены – корридиарием нельзя стать просто так. Нет ни Академий, ни школ. Корридиариев учат в тренировочных залах под Ареной, учат суровые воины, ветераны, выпускники лучших боевых учебных заведений, и лучшие, носящие на телах и в душах шрамы множества сражений воины, зарабатывающие этим себе на жизнь, и зарабатывающие немало. Смысл всей жизни корридиария – это жажда перестать таковым быть. Все бойцы Кольца – преступники, преступники опасные, а то и чудовищные. Стать корридиарием значит быть злом для Империи. И лишь одно способно дать корридиарию искупление и прощение – Кольцо Битвы!

****

- Ешь, да побыстрей!

Гангрета чуть не поперхнулась, ибо жажда как следует послать в известном направлении Церху не отпускала её с того самого момента, как она проснулась. Однако чарка с кашей, какой-то овощ – целый початок - и немалая краюха хлеба сбивали настрой Хэль. Ей уже надоело, что мама Церха без конца строит из себя… маму. Но поистине удивительный завтрак полностью захватил внимание девушки.