Кисельные берега

1

Вот вы говорите:
"Живется, как в сказке",
Но сами судите,
Легко ли в ней жить…

Песня Алисы из м/ф «Алиса в Зазеркалье»

Если бы её спросили – ну, потом, как-нибудь впоследствии, извлекши за уши из той переделки, в которую она сверзилась так же глупо и неожиданно, как муравей в лейку, - каким было утро того знаменательного дня, она бы затруднилась с ответом.

Она сдвинула бы брови, побарабанила пальцами по подлокотнику кресла: что значит КАКИМ? Утро и утро…

Ну, - постарался бы подтолкнуть предполагаемый дознаватель, - свежим? солнечным? наполненным пеньем птиц? может, запахами цветения? – всё-таки лето! Летние утра весьма замечательны…

Не помню я ничего такого, - пожала бы она плечами, - не обратила внимания… А! помню, по дороге гаишник остановил за превышение скорости и долго нудился, читая нотацию. Само собой, я его послала. А он, гад - в отместку, не иначе - выписал штраф. Козёл…

Хм… И это всё? Все впечатления? Все воспоминания, оставшиеся от начала самого невероятного приключения в вашей жизни?

Именно так. Хотя… До того, как этот козлина меня остановил, утро казалось началом многообещающего дня: пара деловых, весьма перспективных встреч, совещание по финансовым итогам полугодия, где я планировала блеснуть обстоятельным докладом и вечерний приём в «Астории»… О-о-о!.. Каким обещал быть день!! – в апофеозе самореализации и блеске деловой активности – эх… Думаю, это он во всём виноват.

Кто?

Да гаишник этот! Это он, зараза, перебил мне всю удачу! Поэтому я встряла во внезапно, из ниоткуда свалившееся на меня дерьмо и выбраться из него не могу! Вы… мне поможете? Скажите, вы ведь навсегда меня вытащили оттуда? Не вернёте?..

Эй, постойте – о чём вы? У нас ведь чисто гопотетический разговор, запамятовали? Мы всего лишь предполагаем: что сказали бы вы после нескольких дней испытания, если бы у вас была такая возможность. То есть, если бы вас кто-то спросил…

Ах, да. Действительно, гипотетически… Ну так если бы спросили, я бы ответила – виноват чёртов гаишник!

Послушайте, что за ерунда в самом деле! При чём здесь этот парень? Он всего лишь добросовестно выполнял свою работу…

А кто при чём? Я что ли?..

Э-э-э… Ваша логика, честно говоря, несколько сбивает меня с толку… Давайте лучше продолжим. Итак, попробуем снова вернуться мысленно в то утро и постараемся вспомнить: нехорошее предчувствие? судьбоносный знак? Может, вы ощущали странное волнение, вас посещали неожиданные мысли о смысле жизни, желание изменить свой путь? Может, щипало в носу и тянуло всплакнуть?

Чиво??? Тянуло всплакнуть о смысле жизни? Что за бред! Я, как всегда, встала по будильнику, приняла душ, позавтракали семенами чиа, запаренными в парном молоке прованских лисиц, сверилась со своим бизнес-графиком, села в машину и отчалила в офис. По дороге заскочила к маман, завезла ей свой старый ноут – она просила для работы. Вот и всё.

А… что, собственно, вы хотите от меня услышать?..

* * *

Ветер качает бамбук.

Спит здравый смысл потомка…

Разумно ли бабушку злить?

Из лирики странствующего поэта

Кагаякаши Прославленного, собирателя сказок, легенд и тостов*

---------------------------------------------------------------------------------------------

* Благодаря его неустанным трудам, любознательности и всеведению до нас дошла эта история, записанная знаменитым поэтом в ритме божественного хокку.

Молодая дама, вся из себя «на стиле», изящно отклячив затянутый в офисную юбку зад, хлопнула дверцей красного «ягуара». Потом одёрнула жакет от Valentino благородного цвета плесени и, размахивая, словно знаменем, хвостом длинных волос, крашеных в радикально чёрный цвет и отутюженных в дорогих салонах до состояния синтетического сияния, направилась к подъезду. Каблуки красных, в тон автомобилю, туфель из перчаточной кожи попирали намытую дворником тротуарную плитку по-деловому уверенно.

- Чё стоим, гляделками блымкаем? – осведомилась она у завороженных её приближением подростков на трюковых недовеликах. – А ну быстро подвинули своих уродцев! Дорогу перегородили – пройти негде…

Мальчишки молча посторонились.

- Это кто? – поинтересовался один у другого, щёлкнув пузырём жвачки вослед дивному виденью, оставившему после себя шлейф дорогущего парфюма – густого, хоть топор вешай.

Его приятель принюхался и чихнул:

- Кажись, дочка тёть Нади Волошкиной из тридцать пятой… Ну этой, которая всё по квартирам ходит – то луковицы у неё нет, то соль кончилась – а сама станет в дверях и трындит, не избавишься… К вам не приходила, нет? У меня матушка вешается, как её на пороге видит…

- А-а-а… - протянул второй без интереса, запрыгав на своём верном скакуне по подъездным ступенькам вниз. – Так понятно, почему она к соседям ходит потрындеть. С такой-то доченькой особо не побазаришь – она тебя вчетверо свернёт и на локоть намотает. Сучка та ещё, видать…

2

* * *

Эй, кукушка,
Не стукнись, смотри, головою
О месяца серп!

Там же*

-----------------------------------------------

* В историографии существует мнение, что данные строки принадлежат перу другого автора, некоего Кобаясси Исса. Но мы считаем подобные предположения злобными инсинуациями, поскольку означенный поэт жил в эпоху гораздо более позднюю, нежели Кагаякаши Прославленный (прим. авт.)

Деловой, стремительной походкой, под звонкую дробь каблуков, Кира пересекла офис, снисходительно кивая сотрудникам в качестве приветствия. Распахнула дверь своего кабинета.

- Из Спецстроя не звонили? – бросила через плечо секретарше. – Занеси мне договора, ещё раз просмотрю… Крис! – махнула она рукой лупоглазой блондинке, нерешительно просунувшей голову в приёмную. – Зайди…

Та с готовностью прошмыгнула следом:

- Ни фига себе ты поздно, - протянула она, тараща тёмные, как вишни глаза. – Ренат Вагитович уже дважды тебя спрашивал!..

- Да? Соскучился так, что терпенья нет? – хозяйка кабинета самодовольно ухмыльнулась. – Ничего, подождёт… - она упала в офисное кресло, небрежно отшвырнув сумку на приставной столик.

Сумка крокодилово клацнула металлическими деталями о полированную столешницу.

- Вау… - ожидаемо застонала подружка. – «Прада»? О-о-о… Кира… ммм… С ума сойти – какая она зашибенская! Я о такой всю жизнь мечтала-а-а… Прелесть, прелесть! Какая же прелесть… Во что же она тебе обошлась, а?

- В сто поцелуев принцессы.

Подружка зависла:

- А? Кхм… - кивнула неуверенно, демонстрируя на гладком, как лопата, лишённом мимики лице полное непонимание контекста.

- Боже, Крис! – успешная Кира закатила глаза. – Ну сказка такая есть, знаешь? Там принцесса получала всякие ништяки от влюблённого в неё лоха за разное количество поцелуев… Тебе что, сказки в детстве не читали?

- Ой, ладно тебе! – отмахнулась ценительница крокодиловых сумок, мацая свой фетиш со всех сторон и наслаждаясь мягким щёлканьем элегантной застёжки. – Какие ещё сказки? Не помню я. Телепузиков помню - эти были. Но там без поцелуев, всё няшно… Так ты чего опоздала настолько? Случилось чего?

- Случилось… Сумку-то положи, проглядишь насквозь.

- А чего случилось? – послушно переключилась любопытная Кристя, с сожалением отодвигая от себя вожделенный аксессуар и продолжая бросать на него влюблённые взгляды.

Её начальница расстегнула пуговицу на жакете и закинула ноги на угол стола.

- Родственнички с утра вывели, - буркнула неохотно. – Бабка заявилась со своими нравоучениями. Ну это ещё полбеды – мне не привыкать. Так она чего отчебучила – ЖЕНИХА приволокла! Представляешь? В их-то годы! Совсем очумели…

- О! – приподняла бровки наперсница, но от комментариев воздержалась до полного выяснения позиции начальницы по сложившейся ситуации. Негатив она, конечно, уловила, но к чему торопиться со словами осуждения – вдруг не в струю?

- Чего окаешь? Продолжения ждёшь? – хмыкнула догадливая Кира. – Продолжения не будет. Иди лучше кофе сделай. Мне надо после встречи с любимой бабушкой как-то в себя прийти, на работу настроиться.

- Невсебосе? – участливо пожалковала Кристя, включая кофемашину. – Я тут, между прочим, на блогершу одну подписана в Инсте, она говорит, что стресс нельзя подавлять. Его надо типа выплёскивать, вот. Она показывала как – бегала по берегу моря и орала, как дура…

- Ну, у нас моря нет, - усмехнулась жертва стресса.

- Тогда… тогда перекрывать положительными эмоциями! Хочешь, запишу тебя на массаж? У меня ща такой массажист… секси такой – мммм…

- Запиши меня лучше к Эльзе на ботокс, - Кира подняла крышку рабочего ноутбука, с пристрастием оглядела своё отражение в тёмном экране и только после этого нажала на кнопку запуска. – Давно не была… И к ресничнику, что ли…

- К Димасику?

- О, нет! Только ни к этому! Он достал меня в прошлый раз своей болтовнёй о поездке в Тайланд со своим парнем, бе-е… Лучше к Игорёсику.

- Точно! Хорошо, что напомнила – мне тоже надо! Я вот ещё думаю, - она погремела кофейными чашками, - может губы подкачать? Это сейчас так трендово…

Кира лениво поклацала кнопками ноута, вводя пароль. Перегнувшись через стол, нажала кнопку селектора.

- Оля, пусть Душкина зайдёт ко мне…

- Зачем она тебе? – Кристя поставила перед подружкой эспрессо и присела со своей чашкой на край стола.

- В качестве наглядного пособия…

Почтительно, со всем возможным пиететом приглашённая просочилась в дверь кабинета.

- Во! – мотнула головой в её сторону Кира. – Обрати внимание. Ну-ка, Душкина, повернись боком… Да, так… Ты об этом утином профиле мечтаешь, а, Крис?.. А? Нет-нет, всё нормально… э-э-э… как там тебя? Наташа? А, Даша… Где ты, Даша, себе губы делала? Где? А. Отлично, Криська, рекомендую! Непременно иди туда же – глянь красота какая, прям классика губостроительства!..

3

* * *

Листья яблони съела ржа…

Алый плод, побитый морозом

Истечёт на губах трупным ядом.

Там же

На ступенях мялась растерянная подружка, доставившая изгнаннице крокодиловую сумочку с пожитками. Рядом с ней соляным столпом возвышался охранник, имени которого Кира за период своего царствования так и не удосужилась узнать. Безразличным взором он следил за перемещениями бывшей фаворитки с целью удостовериться, что кичливая девица сядет в своё вызывающе роскошное авто и наверняка отчалит.

Она и отчалила. В неизвестность.

Пальцы на руле слегка дрожали. В груди клокотало бешенство, а сердце горело жаждой мести – так, кажется, пишут в романах?.. Горело, ещё как горело… Боже, какое унижение! Хлёсткое, незаслуженное… Да и вся эта история, если посмотреть со стороны, мерзка и банальна до чёртиков! Этот роман с начальником со всем вытекающим из него профитом – что может быть пошлее?..

Кира мучительно застонала, представляя, как ещё недавно раболептствующие перед ней сотрудники сегодня, причмокивая от наслаждения, препарируют случившееся, обвешивая «очередную шефскую б…» готовыми ярлыками. Чёрт, чёрт, чёрт! Вонючее быдло! Буратины примитивные! Она зажмурилась и надавила педаль газа. Красный свет растерянно мигнул ей вслед. Заскрежетали тормоза, взвыли автомобильные гудки…

Она потрясла головой в попытке отогнать терзающие её мысли – безуспешно. Пытаться сейчас, немедленно вырваться из тенет удушающего гнева так же глупо, как пытаться погасить пожар чайной ложкой… Так что пусть его кипит…

Ну подождите же – вы у меня попляшете… Особенно ты попляшешь, котик… Я этого безнаказанным не оставлю: так отплачу за сегодняшний день – долго ещё почёсываться будешь… Кстати, куда я еду?

А куда мне ехать?

И что мне теперь делать?

Ах да, месть. В ней теперь смысл моей жизни…

Он узнает, он поймёт, он пожалеет!..

Так, стоп. Подожди-ка. Кира, соберись! Месть – это замечательно, это вдохновляюще, но… Сейчас-то что? Куда ты гонишь машину?

Машину она бессознательно, как стойловая лошадь к конюшне, пригнала к своей новой элитной высотке, где недавно купила квартиру. Ну как купила… Договорилась с банком на рассрочку…

Кира вырубила орущее радио и заглушила двигатель. Позвякивая ключами, посидела некоторое время в непривычной тишине. Тишина давила. Раздражала. Бесила. Изгнанница резко распахнула дверцу и ступила красными туфельками на безупречно новый асфальт.

Привычно пикнула кнопкой сигнализации. Привычно потянула на себя ручку подъездной двери. В привычном нетерпении, постукивая каблучком, дождалась лифта… Только добравшись, наконец, до своей квартиры с модным чёрно-белым хайтековским дизайном от модного дизайнера – она вдруг замерла, будто на бетонную стену налетела.

Осознание произошедшего настигло внезапно.

Ведь вот как получается, если присмотреться: её не просто любовник бросил, не просто развенчал, унизил, безжалостно и грубо выставил. Не это, - ноги её подкосились и она неуклюже плюхнулась на пуфик в прихожей, - не это главное… Главное – это последствия. Которые, кстати, не заставят себя долго ждать.

Да… Весь мир от одного слова господина Шагеева и от её необдуманной, импульсивной реакции – вся привычная, отгламурованная жизнь Киры Волошкиной разлеталась вдребезги. На тысячи – нет, на миллионы осколков. Буквально – в пыль.

Квартира, машина, лыжный курорт, престиж и лоск – как всё это удержать? Как сохранить? Чем обеспечить?

Кира, нахмурившись, поднялась с пуфа – сумка из шкуры невинно убиенного крокодила, сухо щёлкнув застёжками, сползла с колен на пол.

Её хозяйка, не обратив внимания на потерю, процокала в комнату своей двухуровневой студии. Скинула по пути туфли и забралась с ногами в кресло. Что же делать?..

По детской привычке принялась было сосредоточенно грызть ноготь с дорогущим маникюром, но тут же опомнилась, отдёрнув палец – вот именно! Делать! Отставить прокрастинацию! Надо срочно предпринять шаги по поиску нового места: прозвонить по рабочим контактам, по деловым мужикам, строящим ей глазки на раутах и презентациях… Да у неё возможностей – тьма! Ей устроиться сейчас – с её внешностью, послужным списком и знакомствами – раз плюнуть! А она раскисать надумала? Вот уж не дождётесь!

И без того не склонная к унынию, ещё более вдохновившись, Кира немедленно понеслась в прихожую за айфоном. Само собой, разнаипоследнейшей модели. Споткнувшись о сумку, аккуратно водрузила её на перчаточную полку, подивилась на своё недавнее замешательство – фыркнула: было бы с чего!

Тэкс… Что мы тут имеем… Она снова забралась в кресло и зарылась в телефонную книгу. Сергей Витальевич… Это который? А! Торговые центры и сеть продовольственных… Ну, в общем-то, можно, наверное… Хотя… тип мутноватый… А это кто? Игорь Евгеньевич – «Консалтинг-групп»… Уже повеселее. Правда, Сергей Витальевич потучнее в плане доходности будет… Как и в плане комплекции, хм…

Телефон внезапно ожил – засветился, завибрировал, заиграл громко и докучливо: «Елизавета Непогрешимая» значилось на экране. Любящая внучка поморщилась и сбросила звонок. Небось, опять начнёт приставать со своей свадьбой и язвить в случае отказа…

4

* * *

Ты поднялся на холм

Оглядеться – и что же?

Тропа, по которой пришёл, утонула в ночи…

Там же

Выложенная охристой плиткой и присыпанная подвяленными на солнце лепестками роз дорожка вела к открытой веранде над прудом.

В пруду плавали идиллические лебеди. Летний ветерок трепетал цветными лентами, постукивал о перила балюстрады связками нарядных воздушных шаров, надувал парусами прозрачный капрон занавесок. За этими занавесками весело перемигивались цветные огоньки, звучала музыка и шумные здравницы.

На их зов Кира и направилась, по своему обыкновению – решительно, энергично размахивая блестящим чёрным хвостом.

- Ой, Кирочка! – мать подхватила её на входе. – Как хорошо, что приехала! Вот молодец, вот молодец… Салатику положить?

Бережно усаженная неподалёку от молодожёнов, долгожданная гостья с видом исполнительницы тягостного долга устало кивнула. И брезгливо огляделась.

Свадебный пир шумел. Счастливые новобрачные, восседавшие во главе стола и облачённые в белые одежды, источали умиротворённое благодушие, внимая тостующим. Над их головами красовалось открыточное пожелание «совета да любви». Растяжка из золочёных букв напротив гордо скандировала: «Наша невеста – ягодка, наша невеста – вишня, за кого хотела, за того и вышла!» Крупногабаритная, осипшая от трудов праведных тамада, вся в ослепительных пайетках, надрывалась, дирижируя процессом…

- О боже! – Кира мученически закатила глаза. – Вот за что мне это?

Мать испуганно замерла с салатником в руке.

- Всю жизнь мечтала, блин, попасть на подобное пошлое мероприятие, чтобы в полной мере насладиться его лубочной безвкусицей!

- Ну что ты, детка… - родительница принялась поспешно наполнять тарелку драгоценного чада. – Ты уж потерпи… Мы-то люди тех ещё, отсталых воззрений, не продвинутые, как говорится. Мы ж по-другому не умеем… Что мы, собственно, видели-то в жизни? С чем нам сравнивать-то, солнышко? Откуда ему, хорошему вкусу, взяться?..

- Ма, остановись уже! – воскликнула с раздражением Кира, хватая её за руку. – Или ты хочешь переложить мне в тарелку весь стол?..

Кто-то из бывших сослуживцев жениха, такой же шумный и усатый, размахивая рюмкой и пытаясь перекричать музыку, орал новый тост за здоровье молодых. Его супруга присоединилась. И так крепко и надолго ударилась в воспоминания о том, как они с Фёдором Аполлинарьевичем сто лет знаются, как вместе мотались по гарнизонам в молодости, как в партию вступали, как праздники отмечали, какие забавные случае из армейского быта с ними приключались, что заскучавшим гостям пришлось выступление сворачивать насильно.

Бабушкина ближайшая подружка со студенческих ещё времён разрыдалась во время пафосной, но сердечной и трогательной речи про дружбу, про душевные качества Лизоньки и про её замечательный выбор.

«Дай бог счастья, Лиза, дай бог счастья, - истово твердила она с надрывом, - ты его заслужила!»

Тётушки хлюпали носами и аккуратно промакивали бумажными салфетками накрашенные глаза…

- А вот сейчас, наконец, - просипела в микрофон бодрая тамада, невыносимо сверкая пайетками, - подтянулись и наши опаздывающие! Среди них вижу я самого дорогого, самого близкого человечка для нашей красавицы-невесты – её единственную внучку! Давайте вместе, дружно поаплодируем ей!! Не слышу!.. Во-о-от… Другое дело!

Только не это…

- Кирочка! – тамада сверилась со шпаргалкой. – Тебе предоставляется возможность поздравить любимую бабушку с обретённым счастьем! Просим!!

Мать побледнела и подскочила с места, перехватывая микрофон:

- Я, я, я!.. Мы с Кирочкой вместе!.. Вместе поздравим… Я, хоть и говорила уже, Лизавета Константиновна, но не устану повторять – вы замечательный, невероятный, цельный человек! Вы вырастили прекрасного сына, за что я вам всегда буду благодарна – за Андрюшеньку и за Кирочку!..

Улыбка невесты стала чуть более натужной…

- Дай бог вам здоровья, счастья в совместной жизни, долгих лет! Долгих вам лет рядом с Фёдором Аполлинарьевичем – настоящим мужчиной, достойным находиться рядом и освещать ваши дни любовью и заботой!..

- Прекрасно! Прекрасно! – заголосила тамада. – Какое чудесное, какое трогательное признание! Какая редкая искренняя благодарность от невестки матери за её сына! – тётку, видимо, зацепило, потому как наболело: собственная невестка, видимо, сына её не особо ценила. – Ну, и от внучки пара добрых пожеланий?.. – она с удивительным для её комплекции проворством оказалась рядом и сунула Кире под нос микрофон.

- Что ж, - хмыкнула любящая внучка. – Отчего ж и не поздравить? Наследовать-то мне у бабушки-вулканолога всё равно нечего, кроме диссертации сорокалетней давности о кислых вулканитах северного Урала, так что… Так что жаба не душит! Пусть хоть каждый год приводит мне нового дедушку! Мне с ним делить нечего!..

Гости застыли. Кто-то неуверенно хрюкнул, пытаясь в процессе сообразить – можно ли сей пассаж расценить, как шутку…

- Горько! – пискнула мать в микрофон. – А в подарок молодым я хочу исполнить песню! – и она ринулась к эстраде с видом героя, бросающегося на амбразуру.

5

* * *

Яркое солнце и поёт судзумэ,

Но берегись! С Хонсю

Надвигается буря…

Там же

Яркое летнее солнце… Трепещущие на ветру лёгкие занавеси… Вкусный травяной воздух…

Откуда это?

Где-то было… совсем недавно ведь… А! На Лизаветиной свадьбе вчера. Да… Глупейшее, к слову, мероприятие… Там, правда, занавески были из дешёвого белого капрона, а здесь…

Здесь??

Кира широко распахнула до сей поры блымкающие в полусне глаза. А следом – резко села. В постели. Не на диване, где уснула вчера, не раздевшись и не добравшись до спальни своей дизайнерской квартирки в элитной высотке на Первой Продольной… А…где?

Под ней скрипнула неширокая, но массивная кровать с золочёными резными балясинами. Качнулись на сквозняке шёлковые кисти небесно-голубого полога. Пальцы судорожно вцепились в вышитое постельное бельё. Лёгкие шторы высоких французских окон, распахнутых на ослепительно-белую, залитую солнцем колоннаду, подбросил к расписанному фресками потолку игривый ветерок.

- Мамочки… - сглотнула Кира.

В дальнем углу, у белого с золотом комода, негромко зашебуршало..

- Кто здесь?

Девушка в длинном суконном платье и белом фартуке, накрахмаленном до жестяной жёсткости, виновато угнувшись, присела в нелепом книксене.

- Ваше высочество изволили проснуться? – пискнула она. – Прошу прощения, если послужила причиной вашего пробуждения, но вы сегодня так долго почивали, что госпожа Вайнцирль забеспокоилась о вашем самочувствии и…

- Стоять! – Кира откинула одеяло и неловко сползла с высокой постели: вначале коснувшись босой ногой бархатного пуфа, а после уже дотянувшись до утоптанного ворса толстого восточного ковра.

Прошлёпав по ледяным плитам пола к девушке в фартуке, она обошла вокруг неё, словно вокруг ёлки. Даже пальцем потыкала для тактильного отождествления…

- Как ты меня назвала?

Девица совсем угнулась:

- Простите, ваше высочество, - пролепетала она, стремительно бледнея носом и пунцовея ушами, – самовольно я бы отродясь не… Только по настоянию госпожи… Если вы недовольны…

Но Кира её испуганное мекекеканье уже не слушала – она пронеслась стремительным бело-розово-кружевным вихрем к одному из распахнутых окон, выбежала на дворцовый балкон и перегнулась через широкие мраморные перила.

Прямо под ней пестрели глициниями клумбы, разделённые гравийными дорожками и стрижеными кустами, упираясь в заросли рододендронов. За их живой изгородью сразу начинались зелёные холмы, опушённые кронами дубрав, исчерченные жёлтыми нитями троп и дорожек…

По клумбам бродили флегматичные куры под водительством делового, пышного петуха. Сновали по дорожкам люди в старинной одежде с корзинами, лопатами, охапками дров и дребезжащими тачками. Конюх провёл под уздцы цокающего по брусчатке коня под седлом. Завлекательно хихикала девица в чепце, перехваченная на бегу за аппетитный локоть с ямочкой симпатичным угольщиком… Она кокетливо закатила глаза на его неуклюжие нашёптывания и встретилась взглядом с Кирой. Выдернула руку у ухажёра и почтительно присела, не сводя недоумевающего взгляда с полуденного явления госпожи…

- Ваше высочество! – застонала сзади белофартучная, пытаясь накинуть на плечи Киры ещё одну хламиду из оборок и лент. – Вы ведь в неглиже! Негоже…

- В неглиже… - тупо повторила та. – Негоже…

Кира сползла на пол и уселась по-турецки, обретя пышность бело-розового торта, привалившегося к балюстраде…

- Ты… Как там тебя?

- Мари, ваше высочество.

- Ага… А ты здесь… это… кто вообще? Прислуга?

Глаза Мари округлились до размеров чайных блюдец:

- Ваша горничная. Вот уже год как…

Кира уставилась на неё. Та, чтя субординацию, быстро потупила круглые недоумевающие гляделки.

- Год? Вот как… И что же, - она слегка замялась, подбирая слова, - за это время… то есть… я со вчерашнего дня не изменилась? Как тебе кажется?

- Мне кажется, - промямлила служанка, комкая оборки фартука, - что мой долг – немедленно оповестить госпожу Вайнцирль о… о ваших затруднениях…

Кира, цепляясь за перила, поднялась на ноги и поплелась внутрь покоев: зад и ноги от сидения на каменном полу основательно подмёрзли, настойчиво напоминая о насущном.

- Мари, где мои тапки? В смысле, ночные туфли?..

Горничная услужливо метнулась к ложу и обратно с атласным произведением обувного искусства, увенчанным розовыми помпонами, и замерла, почтительно сложив на фартуке руки.

Кира машинально сунула ноги в предложенную атласную прохладу.

- Ну, чего застыла? Передумала поднимать на уши грозную госпожу Циркуль по поводу моего тягостного положения умирающей?

Мари поспешно присела в своём дурацком книксене и выскользнула в высокие бело-золотые, в гамму мебели, двери.

6

------------------------------------------------------------

Пафосное явление госпожи Вайнцирль в сопровождении горничных, болезненного доктора в чёрном сюртуке и косо нахлобученном парике, ещё каких-то людей, Кирой не идентифицированных, произошло церемонно и торжественно. Только фанфар не хватало.

Сначала – вопрошание о самочувствии через Мари; затем – долгое заполнение комнаты с протискиванием дам в широких фижмах через почтительно не полностью приотворённую дверь и продолжительные раскланивания; наконец – констатация прекрасной погоды и личные расспросы о здоровье.

Высокая, костистая женщина с суровым длинным лицом породистой тевтонки величественно кивнула доктору. Тот почтительно ухватил Киру за запястье и принялся считать пульс, подняв глаза к расписному потолку и безостановочно шмыгая красным носом. Шмыганья Кира не выносила с детства. Она вырвала руку из влажных пальцев эскулапа:

- В чём дело? – по её субъективному мнению именно таким холодным и надменным тоном, сдвинув брови, должна была изъясняться истинная принцесса. – Мадам Вайнцирль, что здесь происходит?

- Ваше высочество, - мадам благовоспитанно сложила лапки – одна в другой – на фоне плоского живота, - мы лишь желаем удостовериться, что с вами всё в порядке…

- Я в порядке! – с раздражением перебила дуэнью девчонка в оборках и отпихнула настойчивого доктора. – Догадываюсь, что это моя неосторожная утренняя шутка с горничной переполошила весь ваш курятник и заставила приволочь его в полном составе ко мне в спальню. В своём ли вы уме? Может, имеет смысл убедиться в вашем здоровье?

Госпожа Вайнцирль застыла с раскрытым ртом.

«Слова забыла, ворона?» - хотелось съязвить Кире, но она сдержалась: играть, так играть. Бог знает, почему она с таким упорством сворачивала подсознательно на версию розыгрыша и скрытой камеры… Может, потому что иное предположение просто не умещалось в её рациональном сознании. Не укладывалось в пазл. Что, впрочем, не удивительно – кто бы на её месте с лёгкостью предположил нечто более фантастическое?..

- Господин доктор! – Кира откинулась на подушки и подмигнула адресату. – Почему бы вам не пощупать пульс у мадам? Сдаётся мне, она в вашем внимании нуждается гораздо сильнее: возраст, сахар, гипертония… Теперь ещё и мнительность, как видите…

Доктор хлопнул отёчными веками. Госпожа Вайнцирль закрыла рот и сурово поджала губы.

- А я, - продолжала Кира, наслаждаясь произведённым эффектом, - не отказалась бы сейчас позавтракать и… эм-м… одеться и… м-м… что там ещё? прогуляться… Мари! Я же просила принести чего-нибудь съестного!

- Боюсь, ваше высочество, - госпожа Вайнцирль взяла себя в руки, - завтрак вы проспали. Придётся подождать обеда, как и положено. А если вы вполне здоровы, как изволите утверждать, и в чём лично я не совсем уверена в связи с вашим сегодняшним поведением, то будьте добры поторопиться с туалетом. Через час у вас урок с мсье Дюжо…

Теперь уже настала очередь Киры онеметь – ничего себе, порядочки у них…

- Затем музицирование до обеда… На обед сегодня подадут ревеневый суп и тушёную свинину с горохом. После – прогулка в парке с фрейлинами… Кстати, вынуждена вам доложить: Агнет слегла с инфлюэнцей, а Эмма отпросилась на похороны тётушки в Тироль. Что касается Белинды… Я взяла на себя смелость, ваше высочество, самолично отправить эту вертихвостку к родным. Поскольку считаю её поведение неподобающим, а влияние на вас тлетворным. В среду её видели беседующей с молодым Иоганном! И находилась она в это время без сопровождения!.. Надеюсь, вы, как благочестивая девица, согласитесь со справедливостью и разумностью моего решения. После прогулки…

Кира так резво вскочила на ноги, что докладчица от неожиданности поперхнулась на полуслове.

- Выйдите все вон, - тихо и спокойно процедила хозяйка спальни. – Мне нужно побеседовать с госпожой Вайнцирль наедине.

Замершие в почтительных позах придворные и слуги не шелохнулись.

- Мадам, - сообразила Кира, - мы не могли бы поговорить?

Мадам неуверенно пошевелила желваками, но всё же, поразмыслив, величественно кивнула присутствующим. Те немедленно пошуршали к дверям.

«Вон оно как… - заценила новоявленная принцесса: повеяло запахом интриг и мощного противника. – Ну-ка, где там мои полевые навыки, наработанные в карьерных боях?»

- Белинду значит… - сказала она вслух и задумчиво прошлась к окну. Остановилась там, картинно заломив руки. – Моя бедная, маленькая Белинда! – глаза Киры наполнились слезами. – Мой единственный друг! Моя надёжная опора в девичьих горестях и обидах… Неужели вы совсем не думали об этом, госпожа Вайнцирль, отрывая от моего сердца его единственное утешение, а? Неужели ничего не дрогнуло, не шевельнулось в вашей чёрствой душе? Неужели, - голос Киры зазвенел от сдерживаемых слёз, - неужели вам так безразлично душевное равновесие вашей принцессы? Признавайтесь, злая женщина, безразлично?!

- Ваше высочество, - лицо всесильной дамы, неизвестного пока статуса, окаменело, глаза прищурились… Должно быть, с такими лицами её предки, псы-рыцари, отправляясь «за зипунами» в крестовые походы и, свято веря милосердию Господню, рубили в капусту неверных. Ну и всех прочих подвернувшихся – на том свете рассортируют… - Ваше душевное спокойствие, как равно и ваши интересы, ваше благополучие – основа моего существования. На них я положила свою жизнь после смерти вашей незабвенной, благочестивой матушки. Дружба с этой легкомысленной девицей – хотя я ранее и не подозревала о том, что вы так уж дружны – во вред вашему благоразумию. Я, всего лишь, как добросовестный садовник, выполола сорняк в вашем окружении. Чем собираюсь заниматься и впредь. Кто ещё кроме меня? Кто ещё будет так же беззаветно радеть о вас, ваше высочество?

7

* * *

Закрылась за тобою дверь. Теперь и ты

Испробуй тёплое сакэ,

Что из дурного нрава перегнали…

Там же.

Высокородный батюшка, князь Брумбольд и курфюрст, кавалер ордена Великодушия, ордена Чёрного Орла, участник войны за испанское наследство, генерал от инфантерии и седьмой претендент в очереди наследования короны объединённых земель в истоках Большой Мокрицы сегодня отмечал всего пятый месяц своего восшествия на престол. Личностью он казался носатой и хмурой. Впрочем, таковой и являлся. Сказались, возможно, благородные гены; возможно – затянувшееся ожидание вожделенного трона.

Наглухо запакованный в чёрный сюртук, трепетно блюдущий унылую, словно чёрствый сухарь, лютеранскую мораль, он поморщился при виде вызывающей пестроты оборок, лент и декольте прибывшей принцессы. Посреди полумрака королевского кабинета, отделанного и обставленного чёрным дубом, девушка выглядела аратингом в вороньем гнезде.

На её неуклюжее приседание он угрюмо кивнул. Не предложив кресло и не удостоив словом приветствия, какое-то время разглядывал «дщерицу юную», брезгливо опустив уголки рта.

- Дочь наша, - разлепил он, наконец, тонкие, жёсткие губы, - Большемокрицкому королевскому дому оказана честь: прибыло посольство с Лысых Холмов с предложением объединить две благородные ветви в одну, - он кивнул в сторону жмущихся у окна плешивых кавалеров с выцветшими орденскими лентами и со шляпами, нежно прижатыми к груди. – Нам угодно их было выслушать. Угодно ли вашему высочеству будет принять привезённые посланцами дары?

Кира неопределённо повела плечиком:

- Отчего ж не принять? - скрипнув китовым усом корсета, Кира плюхнулась на ближайший стул. – Не возражаете, ваше величество, я присяду? Эти туфли ужасно жмут! Благодарю… - Она повернулась к послам, вопросительно изогнув бровь: - Так что там за подарки? То, что я их приму, надеюсь, не будет меня к чему-то обязывать?

Плешивые дядьки оторопели. Но тут же быстро мобилизовались, стряхнули оторопь, раскланялись, расшаркались и обозначили начало своей миссии множеством ничего не значащих, но необходимых по этикету фраз. После долженствующей прелюдии узорчатый шёлк с водружённых на чайный столик даров был торжественно и церемонно сдёрнут…

Воцарилось молчание.

Кира с недоумением взирала на представленные её взору герань в горшке и клетку с сердитой невзрачной пичугой.

- Та-ак… - прокашлялась она, сообразив, что повисшее среди дубовых панелей молчание – есть ожидание приличествующих случаю восторгов и благодарностей со стороны одариваемой. – Весьма оригинально… Полагаю, князь ваш, господа, либо неприлично нищ, либо беспросветно скуп. Либо и то, и другое одновременно. В любом случае, - она не удержалась и фыркнула, - посылать подобное девушке, которую желаешь видеть своей невестой, более чем… э-э… неуважение, это… м-м… трэш какой-то… Вы бы ещё цветов на нашей клумбе надёргали!

- Луиза-Вельгельмина-Фредерика! – рявкнул король. – Вы забываетесь!

- Ваши манеры! – зашипела Вайнцирль, покрываясь красными пятнами.

«Блин, ну и имечко у меня! – ужаснулась принцесса. – Чёрта с два запомнишь…»

- Мои манеры, дорогая мадам, на высоте, - осадила она дуэнью. – Вот если бы я надела этот горшок с геранью послам на голову - тогда да, тогда конечно: в этом случае можно было бы обвинить меня в невоспитанности.

Мадам с силой сжала костлявые кулаки, изо всех сил стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение:

- Я прошу прощения, ваше величество, - проговорила она дрогнувшим голосом, - принцессе сегодня с самого утра нездоровится. Это я виновата: надо было всё же настоять на врачебном осмотре, оставить девочку в постели и поставить ей пиявок на лоб, дабы снять воспаление в мозгу…

- Что? – взвилась болящая. – Себе поставь, старая грымза! Хотя, к слову сказать, твоему мозгу бедные червяки вряд ли способны помочь – такое воспаление, как у тебя только гильотиной лечится!..

- Ваше высочество! – голос венценосного батюшки прозвучал угрожающе ровно. – Будьте добры закрыть рот – вы наговорили достаточно на сегодня!..

Послов король удалил кивком головы, обер-гофмейстерину взмахом руки. После чего уставился пронизывающим взором из-под тяжёлых век на провинившуюся:

- Что всё это значит?

Звенящая тишина зреющей грозы ощущалась почти физически…

Кира недоуменно пожала плечами:

- А что, собственно, не так, ваше величество? Разве я не права? А! Вы, должно быть, прочили мне в женихи этого Лысохолмяного князька? Неужели? Смотрите, не продешевите! По моему скромному мнению, этот пошлый жадюга немного выгоды принесёт вашему престолу…

- Позвольте мне, - перебил король с раздражением, - решать вопросы выгод без участия вашего «скромного мнения». Не вашего птичьего ума это дело!

В зале повисло молчание.

Не то чтобы Кире было нечего ответить – уж с чем, а с этим проблем у неё обычно не возникало никогда. Просто… решила подыграть. Посмотреть, какое развитие событий разработали сценаристы квеста. А то лезет со своим гонором, схлёстывается с персонажами, как будто они всамделишные… Ломает, короче, всю атмосферность трёхсотлетней (должно быть… ну, или около того) давности. Всё-таки благовоспитанным дочерям в то время не очень-то приличествовало пререкаться – более слушать и слушаться. Что ж – окей, попробуем пока заткнуться и… насладимся игрой. Какие всё же харизматичные типажи! Неужели всё это профессиональные актёры? Без сомнения! Самодеятельностью тут и не пахнет – отлично, отлично всё обставлено!

8

------------------------------------------------------------------------

Меланхоличное поскрипывание парковых качелей, увитых цветущим вьюном, нагоняло тоску. Не спасало даже неподдельное веселье юных фрейлин, затеявших игру в жмурки на тенистой лужайке. Их визги и бесконечное хихиканье нервировали ещё больше.

Конечно, не они были причиной Кириного раздражения. Причина крылась в бесплодных и тягучих днях, проведённых самозваной принцессой в этом странном дворце посреди зелёных холмов. Что за хрень? Почему так долго? Где развязка? Где Ренат на своей белой кобыле, мать его за ногу? Что происходит?

Томимая нетерпением и затянувшейся игрой, она уже порывалась несколько раз вызвать на откровенность кое-кого из окружения: то к Мари пристанет, то фрейлине какой-нибудь намекать начнёт, даже к самой Вайнцирлихе подкатывала-подмигивала. Безрезультатно. Таращат глаза коровьи, свято блюдут корпоративную этику, сучки…

Пять дней… Только пять дней она здесь, а кажется – целую вечность. И от вечности от этой – пугающе-неопределённой – хотелось уже взвыть. А более того – от географии мсье Дюжо, нравоучений обер-гофмейстерины, пыточного корсета и горохового супа на обед. И от скуки.

Новизна быстро перестала казаться увлекательной сама по себе. А унылое однообразие жёсткого регламента, по которому существовал королевский двор и, само собой, она, принцесса при этом дворе – очень быстро стало казаться невыносимым.

Всё чаще стали посещать мысли прекратить, наконец, этот затянувшийся цирк собственным волевым решением. С какой стати продолжать подыгрывать создателю глупого розыгрыша, кем бы он ни был? Шутка давно перестала быть занимательной и смешной…

Из окна своей спальни Кира посматривала на жёлтую грунтовую дорогу, вьющуюся между холмами. Уйти? Страшновато: в карнавальном наряде, без денег и без малейшего представления о том, где она находится. Но, как ни крути, рано или поздно придётся – иначе сколько ей ещё здесь куковать? Чего ждать? Тем более, что ожидание со временем становилось всё более беспокойным, неприятно свербящим где-то под ложечкой таким гнусненьким, липким холодком: что происходит? – вопрошало оно дрожащим фальцетом. Кира тут же наступала ему на горло каблуком атласной туфли и давила от души – никакой паники! Но оно неумираемо возникало вновь, поднимало змеиную голову и зудело: что происходит, принцесса?..

Кира ещё раз, автоматически, качнула качели и тут же напряжённо выпрямилась в атласных подушках:

- Грета! – крикнула испуганно, словно на помощь звала: надо, надо немедленно, срочно прервать поток этих пугающих, докучливых и неотвязных, словно мухи, мыслей!..

Одна из фрейлин, резвившихся на лужке, отбросив сачок и подобрав юбки, подбежала к госпоже.

На её длинном, тонкогубом личике, пока ещё украшенном свежестью юности, уже угадывались черты будущей фрау с впалыми щеками и квадратным подбородком истой поборницы добронравия.

- Ваше высочество! – отрапортовала Грета, запыхавшись.

Следом за ней прикатился, звонко лая, Буфчо, белоснежная болонка принцессы. Принцесса признавать его наотрез отказывалась. Но он не возражал порезвиться и подставить уши для почёсывания любому желающему, в коих недостатка не было.

- Присядь! – Кира милостиво указала фрейлине на траву у своих ног. – Расскажи мне что-нибудь, Грета, развлеки свою принцессу… Какие сплетни при дворе?

Девушка с готовностью плюхнулась на указанное место, юбки вздыбились вокруг неё холмистой грядой. Буфчо, сочтя образовавшийся ландшафт полем и поводом для весёлой игры, тут же принялся в них скакать и кувыркаться.

Фрейлина на секунду задумалась.

- О, ваше высочество! – сообщила она с заговорщическим видом. – Такие дела, такие дела – ужас просто! У дворцовой кухарки, фрау Пош – представляете, такая достойная женщина! – дочь её, Марта, совершила… непотребное!..

- Чего-о? – протянула Кира.

- Ну… непотребное… для всякой юной девицы: поддалась дьявольскому искушению, ввергнувшему её в грех распутства! Она спуталась с молодым Гансом, истопником – ну, знаете, конопатый такой (странно, однако: что она в нём нашла? хм…). Говорят, - глаза Греты округлились и она произнесла свистящим шёпотом, млея от жути, - ПОНЕСЛА от него!..

Принцесса вздохнула и лениво качнула ногой:

- Ну так что?

Удивившись про себя, что потрясающая новость о растленной, глупой Марте не вызвала у её высочества должного ажиотажа, Грета поспешила поддать пару:

- Говорят, отец её, добропорядочный христианин, выгнал дурочку из дома, чтобы она не позорила его честное имя!..

- Выгнал? – Кира зевнула. – Ну и скотина этот твой добропорядочный христианин…

- Ваше высочество! – поразилась собирательница сплетен. – Как же он мог поступить иначе? Всю жизнь бы жил в деревне наособицу, изгоем. И дочерей бы остальных не выдал замуж с такой-то славой и… ублюдка в доме своём растить, знаете ли, мало чести… Община бы ему этого не забыла… И так каждый день ворота дёгтем поливают и песни неприличные горланят под окнами. Да и при чём здесь он, ваше высочество? Марта сама во всём виновата…

- Ладно! – Кира нетерпеливо махнула рукой. – Чёрт с ними со всеми! В конце-концов, это их личное, семейное дело… Может, поинтересней чего расскажешь?

9

--------------------------------------------------------------

Свинопас и впрямь оказался вполне себе. Даже более чем. Даже вау! – если позволено будет выразить невыразимое столь пошлым междометием.

- Вау! – протянула принцесса, таращась с террасы облезлого флигелька, поставленного на границе парка и хоздвора и предназначенного для гостей более, чем неважных, на красавца в холщовой штопаной куртке: хорош он был, как обложка глянцевого журнала, но, правда, с креном более в породу, нежели в слащавость.

Шумную, пёструю стайку вечно хихикающих девиц, хоть и на издальке, не заметить было невозможно. Он и заметил. Изящным движением сдёрнул с головы мятую войлочную шляпу и поклонился в сторону террасы. Посмотрел из-под упавшей на глаза тёмной чёлки прямо и безошибочно на принцессу и белозубо ей улыбнулся. Эти его пассажи вызвали заметное возбуждение и переполох среди фрейлин: заахавших, завздыхавших и захихикавших с удвоенной силой.

Новый работник же, как ни в чём не бывало, нахлобучил на голову шляпу, подхватил лопату для чистки навоза и зашагал к своим усердно хрюкающим и душераздирающе визжащим подопечным. По дороге он бросил несколько слов мужику, сгружающему у хлева солому…

- Ничего так, - констатировала принцесса. – Люксовый экземпляр. Это, правда, касается только внешности. Оправа подкачала – увы! – она, не торопясь, спустилась по ступенькам террасы к парковой дорожке. – А в случае с мужиками, девочки, оправа рулит. С лица, дорогие мои, воду не пить и трюфелей не есть! На кой он вообще нужен для жизни, красавец-то? Нам не в витринах его выставлять…

- Ваше высочество! – размеренную проповедь умудрённой жизнью принцессы прервала запыхавшаяся фрейлина. – Там!.. – она ткнула пальчиком себе за спину. – В общем, там ко мне обратился один из работников… Он говорит, ваше высочество, его послал свинопас, велел передать: будто есть у того какая-то диковина, которой впору обладать самой принцессе. Он говорит, что хотел бы её продать, если ваше высочество заинтересуется и сойдётся с ним в цене…

- Да? – удивилась Кира. – И что же это за штуковина?

Фрейлина растерянно оглянулась назад на переминающегося с ноги на ногу мужичка.

- Пойди узнай! – прикрикнула на неё принцесса нетерпеливо.

Фрейлина вприпрыжку понеслась назад. Было видно, как на расспросы юной девы свинопасский делегат пожимает плечами и качает головой.

- Грета! – окликнула Кира досужую подружку. – Сходи вместе с этой… как её… ну, в общем, сходите с этой девочкой к нашему странному свинопасу, узнайте, что там у него…

Отправив девушек выполнять поручение, принцесса вернулась на террасу, расположилась вместе со своим ворохом юбок на скамейке и принялась ждать. Не то, чтобы ей было особо интересно, но… Но возникшая внезапно интрига отвлекала от трудных мыслей и рассеивала послеполуденную скуку.

Если же быть до конца честной – Кира вздохнула – нельзя сказать, что обаяние и красота того парня никак её не зацепили и не всколыхнули ровную гладь гормонального баланса в молодом и вечно жаждущем волнующих приключений организме…

«Интересно он на меня посмотрел, - думала она, покачивая ножкой в атласной мюли и шёлковом чулке. – Как будто имеет право свинопас так смотреть на принцессу, хм… Однако… Вхожу в роль… Хотя при чём здесь роль? Разве в своей обычной жизни я бы заинтересовалась каким-нибудь колхозником, будь он хоть трижды раскрасавцем? Или… ну, не знаю…сантехником каким-нибудь, гаишником – хи-хи-хи – к примеру…»

- Ваше высочество! – вернувшиеся посланницы выглядели одновременно растерянными, взбудораженными и восхищёнными. – О! Это действительно такая необыкновенная вещица – почти волшебная! Она невероятна! И, безусловно, достойна находиться при королевской особе! А уж вам как она подойдёт, как добавит изящества вашему образу и престижу! Она такая занимательная!..

- Да что же это?! – не выдержала принцесса. – Глупые балаболки! Скажете вы наконец?!

Грета пихнула в бок свою младшую коллегу и кинула на неё уничтожающий взгляд. Та стушевалась.

- Это выглядит, как…м-м…- медная ваза, ваше высочество, - вышла на авансцену Кирина фаворитка, - или горшок… с бубенчиками! Свинопас поворачивает у основания штуковины потайной ключик, и бубенчики тут же принимаются вызванивать мелодию чудесной песенки, а сам горшочек – источать чудные ароматы!..

- И это всё?

Девушки важно кивнули.

- Ароматизатор воздуха с бубенчиками? – Кира расхохоталась. – Ну и дуры же вы дремучие! Чисто папуасы – ни дать, ни взять! Бусами из ракушек он перед носом у вас не махал, нет? Идиотки… Ладно, - вздохнув, она поднялась со скамейки, - идёмте назад, продолжим наше унылое веселье на полянке…

Неунывающая Грета посеменила рядом с широко шагающей госпожой по дорожкам парка.

- Знаете, - заметила она вполголоса, - и очень хорошо, что вас не заинтересовал этот горшок! Наглый свинопас, он… Вы не поверите, ваше высочество, что за цену он запросил за свою ничтожнейшую, безвкусную поделку!..

Кира вопросительно вздёрнула бровь.

Фрейлина замялась, не решаясь озвучить кощунственную фразу:

- Страшно даже сказать… Ужас просто… Как язык-то у него не отсох – произнести такое!..