Кислород

Пролог

- Малец, просыпайся, - слышу сквозь сон знакомый голос. - Ты весь озяб, просыпайся. Слышишь? - чувствую на своем плече руку.

Открываю глаза. Съеживаюсь. Холодно-то как. В животе урчит от голода.

- Опять Зинка напилась и выгнала тебя из дома? - спрашивает дядя Ваня, местный дворник.

- Нет, - спрыгиваю с качели, - я сам ушел, - бурчу себе под нос и медленно плетусь к своему подъезду.

- Эй, парень, - окликает меня дворник, - ты забыл, - держит мою обшарпанную гитару.

Возвращаюсь. Протягиваю руку, чтобы забрать инструмент, но он не отпускает. Поднимаю на него глаза.

- Ты это брось ночевать на улице. Нынче ночи прохладные стали, - качает головой, - это не дело, - отдает гитару.

- Спасибо, - иду домой.

Поднимаюсь на второй этаж. Подходя к квартире, с опаской прислушиваюсь. Тишина. В животе опять урчит. Я ел последний раз вчера... в обед булочку. А потом все заработанные мною деньги отобрали местные хулиганы. Надо менять место, а то эти гады совсем оборзели, раньше хоть что-то оставляли, а вчера отобрали всёдо копейки. Тихонько открываю входную дверь и, крадучись на носочках, иду на кухню. Может, хоть что-то осталось после вчерашнего ее кутежа. Осматриваюсь. Какой срач. Повсюду валяются пустые бутылки. На столе немытая посуда с остатками засохшей еды. На липком от грязи полу валяются окурки. Как можно жить в таком свинарнике? Открываю холодильник, а там "мышь повесилась". Сожрали сволочи все. Суки! Ненавижу! От голода скручивает живот. Хватаю со стола засохшую корку хлеба и с жадностью начинаю жевать. Надо валить отсюда и как можно быстрее. Поеду к бабке в деревню, там хоть пожрать что будет. А как же школа? Да пошло оно всё- и школа, и мамаша-пьяница. Сегодня поищу другое место и начну копить деньги на билет.

Слоняюсь по городу почти целый день в поисках места, где можно было бы спокойно играть и не отдавать почти все заработанные деньги местной шантрапе. Жрать хочу - сил нет. Сегодня я совсем ничего не ел и, похоже, так и останусь голодным. Интересно, эта сука опять в дом приведет компанию мужиков? Они будут просто пить или трахаться потом? Как они все меня достали. Ну и трахалась бы с ними, а я бы тихонько в другой комнате сидел и никому не мешал, зачем меня выставлять на улицу каждый раз?

- Гер, ну купи мне мороженое, - слышу девчачий тоненький голосок.

- Нет, Цветочек, ты же знаешь, папа не разрешает есть на улице. И к тому же у тебя скоро сольное выступление, вдруг горло застудишь.

- Ну, Гера, папа не узнает. Честное слово. И я буду очень аккуратно кушать. Ну, пожалуйста, - ноет девчонка.

Везет же людям, я мороженое не ел... Сколько? В уме прикидываю, когда же я его ел в последний раз. Даже вспомнить не могу. Да сейчас мне не до мороженого, мне бы булочку сладкую, сдобную. При воспоминании о булочкево рту началось слюноотделение.

Сглатываю. Пойти в магазин и украсть? А вдруг поймают? В прошлый раз еле ноги унес от охранника. Нет, так рисковать не буду.

- Гера, если ты не купишь мне мороженое, я папе расскажу, что ты с Ирмой целовался, - шантажирует парня малявка.

- А подглядывать за старшими не хорошо, - смеется он.

- А еще расскажу, что ты закрывался с ней в комнате от меня.

«Бедный парень. Какая вредная у него сестра, - мысленно сочувствую ему.

Хорошо, что у меня нет такой сестры. Хмм... Да у меня вообще никого нет... кроме бабушки, но она так далеко отсюда. Вот если бы дед не умер или, вернее, не подрал его тогда медведь, так бы и жил с ними. Ходил бы с ним на рыбалку, на охоту, а вечерами мы бы играли - я на гитаре, а он на гармошке. Пели бы смешные частушки,а бабушка, смеясь, подпевала бы нам. Она всегда смеялась над нашими шуточными песенками. Улыбаюсь, вспоминая наши веселые и по-домашнему уютные вечера. Дед у меня был настоящий мужик, строгий, но справедливый. Эх, и откуда тот медведь взялся?

- Знаешь, моя дорогая сестренка, я тебя очень люблю, но могу и подзатыльник отвесить. Повторяю, нехорошо подслушивать и подглядывать за старшим братом, а тем более шантажировать. Это не прилично. А если ты папе расскажешь про меня, то я тоже расскажу, что ты котенка блохастого приволокла домой и устроила ему купания в нашей ванне.И забирать из школы не буду. Я тебе не няня, - фыркает парень.

- Между прочим, котенок был очень несчастный и маленький, и я не могла его оставить на улице в дождь. Папа всегда говорит - надо помогать беспомощным.

- Так, Цветочек, вот и наш автобус.

Они садятся в автобус, а я провожаю их взглядом.

К остановке подходит группа ребят, у некоторых из них футляры с музыкальными инструментами. Наверное, где-то тут находится музыкальная школа. А что если поискать место здесь? Спрыгиваю с лавки и отхожу от остановки. Оглядываюсь по сторонам. Где же эта чертова школа? Решаю пройтись прямо по улице, не сворачивая. Навстречу мне идет очкарик с гитарой примерно моего возраста. Ага, сейчас узнаю у него.

- Эй, пацан, не подскажешь,где тут музыкальная школа? - парень испуганно шарахается от меня и пытается быстрее смыться. Перегораживаю ему путь. - Ты что глухой? - грозно надвигаюсь на него. Тот отступает на шаг и кивает головой в сторону. Ладно. Пусть валит очкарик, отхожу от него.

Сворачиваю в переулок. Аааа. Вот эта школа! Ура! Передо мной красивое здание с множеством огромных окон. Крыльцо украшают массивные белые колонны. Красота-то какая,аж дух захватывает!Вот бы мне здесь учиться. Осматриваюсь кругом. Перед школой небольшой скверик. Вдоль дорожки, ведущей к школе, стоит огромный дуб с раскатистой кроной. Идеальное место для меня. Вот тут-то я завтра и начну свои выступления. А сейчас надо поспешить до темноты вернуться домой. Денег на автобус нет, а топать пешком далеко. Дом? Какой же это для меня дом? Это притон алкашей, таких же, как моя мамаша. Ненавижу!

С сумерками наконец-то добираюсь до своего подъезда. Смотрю на окна второго этажа. В кухне горит свет. Значит пьянствуют. А может сегодня удастся проскользнуть незамеченным? Поднимаюсь, дергаю за ручку, дверь открывается. Повезло. Крадучись пробегаю к своей комнате. Только бы никто не заметил. С кухни доносится пьяный гогот. Тихонько прошмыгнув в свою спальню, я облокачиваюсь на закрытую дверь.

Глава 1

Десять лет спустя

Ева

- Цветочек, ты дома? - слышу голос отца.

- Папка, - бросаюсь ему на шею и крепко обнимаю, - я так соскучилась. Давай проходи, ужин почти готов, - подаю ему тапочки.

- А я то думаю, откуда так вкусно пахнет, - смеется отец. - А Герман дома?

- Эээм... нет. Но скоро должен подойти. У него тренировка поздняя. На носу соревнования, - тараторю я.

- Так, - отец обводит взглядом гостиную, - рассказывай, какие новости, происшествия за время моего отсутствия произошли? - обнимает меня и, как в детстве, качает из стороны в сторону. - Я тоже по вам соскучился. Какие оценки в школе?

- Пап, все нормально, - смеюсь, - ты же знаешь, я примерная ученица. Скоро концерт, у меня сольный номер. Сейчас усиленно готовлюсь.

- Это хорошо, - отец целует меня в щеку, - ну, а на личном фронте?

- Пап, на каком личном? - поворачиваюсь к нему и улыбаюсь. - На личном по-прежнему глухо.

- Вижу по глазам, что-то скрываешь, - папа шутливо прищуривается.- Давай, выкладывай отцу все как есть, - грозно сдвигает брови.

- От тебя ничего не скроешь, - вздыхаю, - ты такой проницательный, - выворачиваюсь из его объятий и отхожу.

- И не нужно скрывать от меня ничего. Ты же знаешь, как я тебя люблю, и ты мне можешь доверить все свои сокровенные тайны, - протягивает руки ко мне, и я моментально оказываюсь в родных объятьях. - Кто мою дочурку обидел? Или, может, кто-то приглянулся ей? И...

- Да не приглянулся, - перебиваю его, - наоборот, - кладу голову на плечо отца. - Понимаешь, один парень назвал меня сегодня снежной королевой, - отец отстраняется и смотрит на меня.

- Это как? - удивляется он.

- Вот так. Вроде как я такая вся холодная, бессердечная, ну все такое, - опускаю голову. - Но если мне никто не нравится из парней, что я могу поделать? А может я действительно холодная?

Отец нежно берет меня за подбородок и смотрит в глаза.

- Запомни, девочка, кто так говорит - очень глупые людишки. Они не достойны твоего внимания. Ты очень добрая и отзывчивая девочка. И ты действительно у меня королева, - улыбается, - но только не ледяная, а самая, самая...

- Пап, - смеюсь, - ты всегда найдешь слова утешения.

- Я правду говорю. Ты у нас красавица и достойна как минимум принца, - подмигивает. - А сейчас нечего размениваться на всяких недоумков. Если парню нравится девушка, то он будет принимать ее в любом виде и под любым соусом, - шутит отец. - А не высказывать всякие тупые предположения на счёт ее бессердечия, - наш разговор прерывает звонок мобильного.

- Да, - отвечает отец.

Внимательно слушает собеседника и хмурится.

- И что прикажите делать? Нет, я сказал нет... Без полного страховочногообмундирования я не согласен. Я на себя такую ответственность не возьму. Нет, это вы послушайте... Кто? - отец сжимает челюсти. - А кто будет отвечать, если что-то случится? Это же вам не профессиональные спортсмены, а фактически еще дети. Я сказал... Нет. Кого хотите, ищите, но я не... Нет... - отец почти кричит в трубку. - Ну если вы обязуетесь всё доставить вовремя, то тогда другое дело. И учтите, пока всё не будет готово, соревнования не начнутся, - замолкает и слушает собеседника. - Да хоть сам Господь Бог, я сказал не возьму на себя ответственность. Вот вы и берите. Нет, я не хочу рисковать. Как хотите, так и выкручивайтесь, но я сказал свое последнее слово. У вас еще есть время. Всё, - нажимает на отбой.

- Пап, что случилось?

- Да так, - трет шею.

Он всегда так делает, когда нервничает.

- Паразиты - эти господа... Возомнили себя великими, вот и думают, что им всё дозволено. Им человеческими судьбами играть, как семечки щелкать. Скоро слёт молодых спортсменов, отбор в сборную. Половина еще цыплята желторотые, а их хотят подвергнуть испытаниям по принципу теории Дарвина - выживет сильнейший. А главное страховочное обмундирование не доставили еще. Вот такое отношение... Эх, - машет рукой.

- Папуля, всё образуется, - обнимаю его, - еще есть время, сам же сказал.

- Будем надеяться, Цветочек, - отец утыкается подбородком мне в макушку. - Будем надеяться, - тихо повторяет. - Где Герман? Есть хочу, как волк.

- Пойдем, накормлю тебя, а там и Гера подойдет.

***

- Мелкая, - сквозь сон слышу голос брата.

- Ты что только пришел? - Гера сидит на краюшке моей кровати. - Где ты был? - приподнимаю голову с подушки.

- Тсс, - подставляет палец к губам, - тише, отца не разбуди. Давно он приехал? Сильно злился, что я не пришел?

- Приехал около семи. И да, был недоволен, что ты отключил телефон и не сообщил, что не придешь ночевать, впрочем, как и я. Но я тебя прикрыла, сказав, что ты задержишься на тренировке.

- Спасибо, Цветочек. Ты самая замечательная сестренка, - чмокает меня в лоб. – Ладно, пойду к себе, надо немного поспать. Извини, что разбудил.

- Гер, - останавливаю его уже у двери, - ты был у Ирмы? Ты ее любишь, да?

- Люблю, - счастливым голосом произносит он, - очень люблю. Спи, мелкая.

- Гер, ну не уходи, - сажусь на кровати, - расскажи, как ты понял, что любишь ее? Что значить вообще любить?

- Цветочек, - возвращается и присаживается на кровать, - это словами не расскажешь. Это надо чувствовать. Вот этим, - показывает на грудь в области сердца, - чувствовать. Оно само тебе подскажет, что значить любить. Неужели моя сестренка влюбилась? Почему я ничего не знаю, - тихонько смеется. - А ну рассказывай, кто завоевал твоё сердечко?

- Да нет, - хихикаю я, - ни в кого я не влюбилась. Все они придурки. Сегодня опять один парень назвал меня снежной королевой.

- Кто посмел тебя так назвать? - корчит сердитую рожицу, - ты только скажи. Я ему быстро мозги вправлю. Ты у нас королева, конечно, но не снежная. Ты у нас самая нежная, цветочная королева, - улыбаюсь, вспоминая, почти такие же слова отца.

Глава 2

Ева

- Береги себя, - няня вытирает слезы, - я буду молиться за вас, - шмыгает носом, - и я люблю, - поднимает на меня глаза, напрягается и смотрит растерянно, то ли от неожиданного моего появления, то ли ...

- Да, да, - продолжает она разговор,- хорошо. Поняла, - она продолжает отвечать по телефону, но сама не сводит с меня глаз.

Нажимает кнопку «отбой». Я пристально смотрю на неё, пытаясь понять, почему она так странно ведет себя.Отворачивается, уставившись в одну точку, как бы обдумывая что-то.

- Кто это был? - решаюсь заговорить, но я уже знаю ответ.

- Это был отец? - теперь мне становится понятно, что у них там произошло что-то ужасное.

- Да,- тихо говорит она, не поворачиваясь ко мне.

Она неторопливо тянется к журнальному столику и берет чашку. Вздыхает. Задумчиво делает глоток. Меня вдруг разбирает такая злость. От меня всё скрывают, как будто я совершенно посторонний человек или и впрямь считают меня нежным созданием. Делаю шаг, второй. И со всей силы выбиваю чашку у нее из рук. Няня от неожиданности ахает.

- Что с ними случилось? - ору я.

Слёзы прыскают из глаз, но я не обращаю на них внимания. Сжимаю кулаки. Сердце колотится, как сумасшедшее.

- Что вы скрываете от меня? Что? Скажи мне! Не молчи!

Няня закрывает лицо руками и начинает плакать. Я боюсь услышать самое страшное...

«Беда... В наш дом пришла беда…» - проносится у меня в голове.

Моё тело сковывает невидимыми путами. В порыве злости хватаю её за плечи и начинаю трясти.

- Не молчи. Только не молчи. Говори всю правду. Не жалей меня, - крепко зажмуриваю глаза.

- Ева, - слышу усталый голос няни, - успокойся. У тебя истерика. Мне тоже тяжело.

Распахиваю глаза. Да как она смеет сравнивать себя со мной?

- Тебе тяжело? С чего это тебе тяжело? Это с моим отцом и братом случилось что-то ужасное. А ты кто? Ты сидишь тут преспокойно, чаи распиваешь, как ни в чем не бывало. Говори немедленно, что случилось? Почему они задерживаются? - мои предчувствия меня не обманули.

- Не смей так говорить, - она вскакивает на ноги, - мне не всё равно. Я тебя и Германа фактически воспитала. Я всю душу вам отдала, - она вытирает слезы, - а ты... И Альберта я всю жизнь любила, - от удивления раскрываю рот, услышав её признание. - Да, любила, и не смотри на меня так. Он тоже...

- О чем ты говоришь? - не даю ей договорить. - Какая любовь? Ты что с ума сошла? Это наш папа, - руки дрожат как у паралитички, - только наш. Поняла? Он не мог тебя любить! - няня издает всхлип. - Он всегда любил маму! - не могу сконцентрироваться.

Она хочет отца у нас отобрать? Бред! Полный бред! Няня и папа... Почему я не знала? Они так умело скрывали это?

- Ты не можешь его любить! Я не отдам тебе его. Он не может тебя любить. Это шутка. Просто злая шутка. Скажи, что ты пошутила!

Няня начинает захлёбываться рыданиями, её тело сотрясает дрожь. Прикрыв рот рукой, она выбегает из комнаты. Слышу щелчок. Заперлась в ванной. Я оседаю на диван. Вот тебе и новость.

- Любила... - растянуто произношу в пустоту. - А сейчас? Что сейчас?

Мои слова повисают в воздухе давящей тишиной комнаты.

Но... она так и не сказала, что случилось с ними. В спальне жужжит мой сотовый.

- Папа, - подскакиваю и несусь, как угорелая.

Хватаю телефон и, не глядя, кто звонит, нажимаю на кнопку «принять».

- Ева, привет, - слышу знакомый голос Ирмы.

- Привет, - говорю без малейшего энтузиазма.

А потом до меня доходит, может, она разговаривала с Геркой и знает, что там у них случилось?

- Не могу дозвониться до Геры, - опережает она мой вопрос, - не знаешь, почему? Я очень переживаю, - слышу непонятные звуки в трубке. Плачет? Не только у меня на душе кошки скребут?

- Он звонил тебе?

- Я тоже не могу дозвониться до него, - устало отвечаю я, - но папа звонил.

- И? - настороженный голос.

- Не знаю. Он сказал, что они задерживаются, что-то там случилось непредвиденное, - тяжело вздыхаю. - Няня знает, но мне не говорит.

- Можно я приду к тебе, - тихонько спрашивает Ирма, - что-то мне не по себе. Тревожно как-то.

- Да, конечно, приходи, - может, нам удастся выведать у няни правду. Ложусь на кровать и смотрю в потолок. На нём, отражаясь от окна, мерцают мелкие отблески уличных фонарей.

- Что же с вами случилось? Братик, ну почему ты не звонишь? - шепчу в пустоту комнаты.

На память приходит картинки недавнего сна. Гера! Что-то случилось с Геркой! Боже! Я не переживу если... Нет. Нет. Ничего не может с ним случиться. Он жив. Глаза щиплет от слез. Вскакиваю и бегу к ванной комнате.

- Немедленно открой, - тарабаню в дверь. - Слышишь? Открой! Что случилось с Геркой? - по ту сторону двери полнейшая тишина. - Открой! - рыдаю и медленно оседаю на пол.

Раздаётся дверной звонок. Может, это всё только мои домыслы, и это они вернулись домой. Быстро проворачиваю дверной замок и распахиваю дверь. Ирма. Это всего лишь Ирма. Начинаю плакать от отчаяния. Ирма заходит в квартиру и обнимает меня.

- Не плачь. Не пугай, пожалуйста, - у неё трясётся подбородок, и глаза наполняются слезами. - Няня сказала что случилось? - с надеждой спрашивает она.

В горле образовался ком, по моим ощущениям такой огромный, что мешает вздохнуть полной грудью. Отрицательно машу головой.

Мы с Ирмой подходим к двери ванной. Переглядываемся. «Тук-тук» - стучу я. Тишина. Тук - тук. Тишина.

- Няня, Ирма пришла. Эээ... Она тоже переживает, - опять стучу в дверь, но уже чуть сильнее.

Тишина. Смотрю вопросительно на Ирму, а она на меня. Пожимаю плечами, потому что действительно не знаю, почему няня молчит и не открывает нам. Хватаюсь за ручку и дергаю раз, два, дверь не поддается.

Глава 3

Сегодня нет тебя со мной,

И от того мне очень грустно,

Ты для меня всегда родной,

И без тебя вокруг все пусто.

Руслан Федорак

Ева

- Наш самолет произвел посадку… - слышу сквозь сон доброжелательный голос командира воздушного судна.

- Ну, слава Богу, - облегченно произносит сидящая рядом со мной грузная женщина.

Весь полет она то и дело ахала и тяжело вздыхала при легкой турбулентности.

- Ты как? - спрашивает Нина Николаевна, наклонившись ко мне.

Пожимаю плечами.

- Нормально.

Люди встают со своих мест и спешат к выходу из самолета. Но я сижу не двигаясь, рассматривая беспорядочную суету пассажиров. Мне совершенно безразлично, и нет никакого желания спешить.

- Ева, давай поднимайся. Мы почти последние уже.

Молча встаю и беру свои вещи.

Не спеша идем к выходу по узкому проходу. Стюардессы мило улыбаются и, прощаясь, желают нам счастливого пути. Смотрю вокруг с высоты трапа самолета, внутренности сворачиваются в тугой узел, а к горлу подкатывает тошнота. Я уже ненавижу этот город и всё, что с ним связано. Я хочу домой к папе, к Герке. Глаза щиплет от навернувшихся слез. Поднимаю голову к небу. Солнышко. Птицы свободно парят… А мне хочется заорать во все горло: «Почему? За что… так жестоко с нами?». Если бы кто-нибудь знал, как я не хотела уезжать. Как тяжело мне было покидать родной город, не зная, что будет с отцом... и с братом. На душе такая нестерпимая тоска, от которой трудно дышать.

- Ева, тебе здесь понравится, - Нина Николаевна встает позади меня.

Спускаюсь по трапу.

- У нас чудесный город. И наш интернат на почетном месте. А какой у нас учитель музыки! - воодушевленно восклицает она. - Талантище! Он стольких ребят вывел в люди.

Ускоряю шаг. Я, конечно, благодарна Нине Николаевне, что решила меня приютить, как бездомного щенка, но слушать, какой у них расчудесный город, интернат и учитель музыки, когда моя душа разрывается от тоски и скорби, я не в силах.

- Сейчас получим наш багаж и поедем в интернат, - Нина Николаевна произносит это с такой радостью, будто нет лучше места на Земле.

А меня от одного только слова «интернат» тошнит. В горле пересохло. Очень хочется пить. Смотрю по сторонам, где можно купить бутылочку воды или сока.

- Я очень хочу пить, - сглатываю, - где тут можно купить воды?

- В конце зала ожидания есть кафе. Сходишь сама? Не заблудишься? - киваю головой. - А я тут подожду, чтобы вещи наши не прозевать.

Я сразу замечаю красочную вывеску кафе «Сластена».

Иду мимо столиков, частично занятых посетителями, к стойке буфета, где стоит небольшая очередь. Слышу негромкий свист и несдержанный гогот у себя за спиной. Почему люди так беспардонно ведут себя? Они же тут не одни. Какая невоспитанность... Занимаю очередь.

- Эй, красотка, а давай знакомиться, - раздается мужской голос у самого уха.

От неожиданности вздрагиваю и резко разворачиваюсь. Передо мной стоит высокий, худощавый парень с огромными карими глазами и мило улыбается. Я недовольно смотрю на него, нахмурив брови. Он смеется.

- Ой, ой… какие мы серьезные... недотрога. Понял, - выставляет руки перед собой, - не бойся. Я тебя не обижу, - отходит к столику, где сидят еще двое ребят, смеясь и подшучивая над другом.

- О, Боги, вы сегодня на моей стороне, - раздается реплика другого парня с того же столика. Он мерзко улыбается, - иди ко мне, крошка, - похлопывает себя по коленям. - Ты такая аппетитная, ням-ням. Я хочу тебя попробовать, - проводит языком по губам.

Этот жест отталкивает меня. Отворачиваюсь. Идиот. Подходит моя очередь, и я оплачиваю бутылку воды. Надо быстрей убраться отсюда. Внезапно путь мне перегораживает придурок,

мерзко облизывающий свои губы. Вопросительно смотрю на него. Что ему надо?

- Ну, куда же ты так быстро, сладкая? Знаешь, что я могу сделать с тобой этим? - высовывает язык и быстро шевелит им, как змея, вызывая во мне рвотный рефлекс.

Дурак!

- А эта штучка вознесет тебя к небесам, - хватается рукой за пах.

Что за извращенец? Бросаю на него брезгливый взгляд.

- Ты что здесь дежурный клоун? - дерзко, но спокойно спрашиваю его, не отводя глаз.

Стараюсь сдерживать свое раздражение, чтобы не заехать ему коленом по яйцам, как учил меня Герка. Как же меня бесят такие кретины! Он, опешив, теряется с ответом. Открыв рот, в замешательстве моргает несколько раз. Его друзья прыскают от смеха. Парень, который все время молчал, подходит и кладет руку ему на плечо. Перевожу на него взгляд. Проницательные серо-голубые глаза прожигают меня, гипнотизируя и завораживая.

- Назар, отстань от девушки, - продолжает смотреть на меня, - ты рылом не вышел для такой цыпочки, - говорит он и подмигивает мне.

С трудом удается разорвать наш зрительный контакт. Что-то есть в этом парне... знакомое.

- Да ну нах*й! - возмущенно ухмыляется извращенец и громко икает.

- Придурок! - вздернув подбородок, обхожу их и иду дальше.

- Не убегай, куколка. Мой член уже готов, - кричит вслед этот хам.

- Ева, с тобой все в порядке? Ты такая бледная, - Нина Николаевна встревожено смотрит на меня, когда я подхожу к ней.

- Да, - вру я.

При виде обшарпанного здания из красного кирпича ко мне приходит осознание всего происходящего. Теперь это место в течение года будет моим жилищем. Я осталась одна… Без папы, без Геры... На глаза наворачиваются слезы. Руки дрожат. Нина Николаевна зовет меня, и я на ватных ногах иду за ней. Чем ближе мы подходим к интернату, тем отчетливее чувствую страх. Страх перед неизвестностью.

- Учебные классы и столовая находятся в соседнем здании, - мягкий голос Нины Николаевны должен по идее успокоить, но я все больше и больше волнуюсь. - Спальни здесь. Твоя на втором этаже, - кивает в сторону здания.