Клан журналистов

Глава 1.

Глава 1.

Зал Времени

Юлия Звёздная ненавидела понедельники не потому, что они были понедельниками, а потому что в них — как в сырую коробку — всегда укладывались все дедлайны, пробки, шефы и поломанные лифты сразу. Утро началось с классики жанра: будильник завопил, как пожарная сирена, кофемашина выплюнула в чашку обиду цвета нефти, а в зеркале из коридора на неё посмотрела девушка с короткой стрижкой пикси и упрямым взглядом.

— Звёздная, — сказала Юля отражению, — ты вроде спала, а выглядишь как свидетеля допрашивали три смены.

Волосы — тёмные, с холодными графитовыми прядями и тонкой, почти неуловимой серебристой мелировкой, которую она сделала после командировки в Шэньчжэнь: «съэкономила» на гостинице, но не на парикмахере. Скулы резкие, но не злые; глаза большие, карие, с уморительно длинными ресницами, которые природа выдала в комплект к характеру «сначала сделаю, потом спрошу». Рост — метр семьдесят два; фигура сухая, атлетичная. На левом ключице — крошечная родинка, про которую в прошлом году один следователь сказал «это отметина удачи», а она ответила «поздно, я уже подписала НДА».

Она натянула на себя чёрные джинсы, белую футболку и любимую кожаную куртку — лёгкую, как терпение редактора, — зашнуровала кроссовки, сунула в рюкзак ноут, внешний аккумулятор размером с кирпич и папку с криво напечатанной надписью «ХЛАМ (но важный)». Папка весила как хороший грех.

В прихожей зазвонил телефон.

— Ты жива? — без приветствий спросил Лев Борисович, главный редактор «Города Сегодня», человек с талантом родиться недовольным ещё в роддоме. — Мне нужен твой черновик по «Логистике-Север». К обеду.

— Будет к завтраку, — сказала Юля, открывая дверцу холодильника и доставая тамошний холодный «американо в банке». — И репортаж о том, как я победила кофемашину.

— Не надо репортажей про кофемашины, — отрезал редактор. — Надо про цепочки поставок, в которые внезапно вписалась знакомая депутата. И ещё. Сегодня вечером — встреча с твоим источником. Подземный паркинг на Спартаковской. Без героизма. Возьми с собой мозг.

— Уже положила в рюкзак, — пообещала Юля.

---

Сначала — спортзал. Это было правило, а не каприз: без джу-джитсу у неё выходило слишком много сарказма и слишком мало кислорода в мозгах. На татами пахло каучуком, потом и победами. Тренер Аркадий — бывший человек-стена с руками, как у грузчика с рынка, — кивнул, увидев её.

— Ты опять пришла делать вид, что без труда всё получится? — проворчал он.

— Я пришла доказывать, что труд — это я, — ответила Юля и стянула худи.

Её партнёр по спаррингу оказался новеньким: веснушчатый студент с грозным видом «я всё знаю по YouTube». Он попробовал провести бросок через бедро — она вывернулась, сделала захват, перехватила руку, и через секунду он вежливо стукнул по мату: «Сдаюсь».

— Техника — это вежливый способ сказать силе: «Сядь, пожалуйста», — сказала Юля, отпуская его.

— Ты уверена, что не тренируешься по ночам? — хмыкнул Аркадий.

— Я работаю по ночам, — поправила Юля.

После тренировки — душ, быстрый бутер, в уши наделись наушники, в них — плейлист «Срочно успокоиться», и она помчалась в редакцию.

---

Редакция «Города Сегодня» занимала третий этаж старого доходного дома и выглядела так, будто ей пытались сделать ремонт и передумали. В коридоре пахло пылью и недописанными текстами. На стене висела карта города, утыканная флажками, как ёж ярмарочными шпильками. На доске рядом — распечатки, стрелки, даты; подпись «Проект «Север» красовалась красным маркером, как заголовок к триллеру.

Юля села за свой стол, откатила стул к стене, где висела её личная доска: фамилии, стрелочки, логотипы, куски распечаток тендеров. Она щёлкнула ноутбук, вписала пароли, открыла таблицу связок и чатов. Пальцы сами набирали запросы, как пианистка, играющая по памяти: «ООО Логистик-Север» — связи — «аренда складов» — «подрядчики». На экране возникли знакомые фамилии. Одна — слишком знакомая.

— Дорогой наш — «случайный» акционер, — пробормотала она. — Прямо кладезь совпадений.

— Что, опять родственнички? — подсел фотограф Толик. — Я же говорил: где дорога — там откаты.

— Где дорога — там я, — сказала Юля и улыбнулась. — Скажи, Толян, у тебя есть зарядка для моей печали?

— Для твоей печали только премия годовая поможет, — отстрелялся Толик и убежал на очередное «снял — ушёл».

К обеду черновик лег на стол редактора. Лев Борисович его пролистал, покивал, сказал «будет мясо — нажарим», и вернул. На полях — пара пометок: «проверить даты», «добавить цитату эксперта, но нормального». Юля уже знала, кого позвонить — у неё был список людей, которые отвечают на неудобные вопросы не «без комментариев», а «хорошо, давайте по фактам».

День просвистел. Было интервью с водителем-призраком, который «ничего не знает», и звонок от пресс-службы, где слово «провокация» склоняли во всех падежах. Был рынок, где она покупала пирожок с капустой и ловила взгляд баклажанов: «мы тоже жертвы коррупции». Был вечер, который подкрался бесшумно, как кот к миске.

В девять сорок она вышла из редакции, натянула капюшон на куртку, проверила рюкзак — ноут, диктофон, запасной диктофон (потому что мир жесток), фонарик, перцовый баллончик, маленький аптечный пакет с чем-то вроде «на всякий случай» и складной нож, подаренный отцом на двадцатипятилетие. Нож был швейцарским, красным, с белым крестом, умел открывать бутылки, закрывать разговоры и отвинчивать крышки у тупости.

Подземный паркинг на Спартаковской встретил её эхом, запахом резины и такой тишиной, в которой любой шаг звенит, как монета о кафель. Солнце уже спряталось, неоновые лампы запрыгали на потолке, будто кто-то пытался поймать их сетью. Она остановилась у бетономешалки времени — его здесь было слишком много и слишком вязко.

Юля пришла заранее — наученная опытом, что источники любят опаздывать. Села на бетонный упор, открыла телефон, написала Леву Борисовичу «Жду», получила в ответ смайлик «хмурый кот». Надела на голову капюшон ещё плотнее, обхватила рюкзак руками. В кармане отозвался вибрацией фитнес-браслет: «пульс 84». Нормально. В голове — спокойный чек-лист: «остаться спокойной, держать дистанцию, писать сразу после встречи, не геройствовать».

Глава 2.

Глава 2.

Когда Юлия пришла в себя, первое ощущение было не зрение и не слух — а холод. Лёгкий, липкий холод, будто она очнулась в аквариуме. Она дёрнулась, но обнаружила, что тело зафиксировано мягкими ремнями. Над лицом нависал купол из стекла, по которому пробегали волны голубого света.

«Моргнуть могу? Могу. Дышу? Дышу. Значит, жива».

Паника накатывала рывками, но журналистка в ней, та самая Юлия Звёздная, которую годами воспитывали репортажи из горячих точек и ночи в полицейских отделениях, включила защитный режим: наблюдать, фиксировать, анализировать.

Купол медленно приподнялся. Тело освободилось. Юлия села, ощутив, как мышцы ломит так, словно она пробежала марафон. Под ней была гладкая поверхность, напоминающая металл, но странно тёплый.

Комната вокруг выглядела как кадр из фантастического фильма: белые стены, подсвеченные мягким светом, панели с бегущими значками, которые она не могла разобрать. В углу плавно вращалась прозрачная колонна, наполненная жидкостью, внутри которой медленно пульсировало что-то вроде сердечного ритма.

— Проверка завершена, — произнёс голос. Ни мужской, ни женский — нейтральный, словно синтезированный. — Индекс здоровья: выше нормы. Когнитивный коэффициент: высокий. Потенциал: пригоден.

«Пригоден? Для чего? На мясо? На органы?» — мелькнула мрачная мысль, но Юлия сглотнула и вслух спросила:
— Где я?

Стены не ответили. Зато перед ней открылась дверь.

За ней ждал человек. Не робот, не голограмма. Женщина в белом костюме, с чёткими плечами и взглядом, от которого хотелось расправить спину. Волосы собраны в тугой пучок, на запястье — браслет с мерцающей линией.

— Добро пожаловать в Зал Времени, — сказала она. — Меня зовут Ольга. Я ваш куратор.

Юлия сжала пальцы. Слова «Зал Времени» отозвались внутри холодным эхом. Она попыталась встать. Ноги дрожали, но удержали её.

— Я… Я умерла, да? — выдохнула она. — Это… ад? рай? санаторий?

Уголки губ Ольги дрогнули. Не улыбка — скорее оттенок иронии.
— Это — новый мир. И ваше прошлое осталось там, за гранью.

Юлия сглотнула. «Новый мир». Она вспомнила все книги и статьи о «попаданцах», которые когда-то рецензировала в издательстве для дополнительного заработка. Только там героиня обычно падала в мир эльфов, драконов и магии. А здесь всё было слишком стерильно, слишком технологично.

Ольга протянула руку:
— Идём.

Коридор тянулся бесконечно, стены пульсировали мягким светом, как вены. Вдоль стояли капсулы, такие же, как та, где очнулась Юлия. Некоторые были пустыми, некоторые светились изнутри силуэтами. Люди. Или не люди?

— Они… такие же, как я? — спросила Юлия, не выдержав.
— Такие же, — кивнула Ольга. — Попавшие. Мы называем вас переходящими.

— То есть не я одна? — сердце дернулось, стало легче.
— Тысячи. Но не волнуйтесь, у вас впереди индивидуальный путь.

Комната отдыха оказалась неожиданно уютной. Мягкий диван, стены с изображениями леса — слишком реалистичными, будто настоящая голограмма. Маленький стол с графином воды и прозрачными бокалами.

Юлия осторожно присела, провела рукой по ткани дивана — плотной, прохладной. «Не сон. Слишком детализировано для сна».

Ольга села напротив.
— У вас есть вопросы. Задавайте.

Юлия закрыла лицо руками и тихо выдохнула:
— Вопрос один. Какого чёрта?

Куратор впервые улыбнулась по-настоящему.
— Это нормальная реакция.

Они сидели так несколько минут. Юлия пыталась собраться. Она вспоминала свою последнюю ночь на Земле: редакция, поездка, звонок мужа-опера, выстрел, темнота. «Значит, да, я умерла. И теперь… теперь это моя реальность».

— Вам дадут всё необходимое, — продолжила Ольга. — Но сначала — адаптация. Медкапсула проверила ваши показатели. Уровень IQ выше среднего, физическая подготовка тоже достойная. Это редкое сочетание.

— Спасибо, — скривилась Юлия. — Отлично. На Земле это значило только, что я буду пахать на два фронта и недосыпать годами.

— Здесь это значит, что вы пригодны для клана журналистов, — спокойно сказала Ольга.

Юлия заморгала.
— Клана… кого?

— Журналистов. Не пугайтесь, слово знакомое. Но у нас оно значит другое. Вы узнаете всё постепенно.

Ольга нажала на браслет. В комнату вошёл человек в серой форме и поставил на стол прозрачный кейс. Внутри — три предмета.

Первый — тонкий браслет с металлическим отливом. Второй — небольшая капсула, внутри которой переливалась голубая жидкость. Третий — обруч, будто сделанный из стекла.

— Это базовый набор. Браслет — языковой. Он внедряется в кожу и устраняет барьеры. Капсула — медицинская. Восстанавливает тело и лечит повреждения на клеточном уровне. Обруч — ускоритель. С его помощью знания усваиваются быстрее.

Юлия смотрела на набор и чувствовала, как внутри всё сжимается. «Браслет в кожу? Капсула внутрь? Обруч в мозг?» Её журналистский ум включился: «Нанотехнологии? Генная терапия? Или я реально в фантастическом романе?»

Она почти не заметила, как процедила:
— Охренеть.

— Привыкайте, — спокойно сказала Ольга.

Позже, когда Юлию проводили в столовую, она отметила: всё выглядело стерильно, но при этом живо. Белые стены, столы из полупрозрачного материала, на которых будто проступали узоры. Люди — такие же, как она, только спокойнее, уже адаптированные.

Ольга указала на место за столом.
— Садитесь.

Юлия взяла ложку, попробовала еду — вкус был яркий, насыщенный, но без привычной «земной» тяжести. Она ловила себя на том, что даже в еде нет жира, сахара, соли в избытке.

— Что будет дальше? — спросила она наконец.

Куратор отложила приборы и посмотрела прямо в глаза. Её взгляд был твёрдым, но не холодным.
— Дальше вы пройдёте в учебный центр. Это подготовка. Учебка. Там вы поймёте, кто вы есть. И там же начнётся ваш новый путь.

Юлия машинально выпрямилась.
— И кем я буду?

Ольга не отвела взгляда.
— Сначала скажите мне сами. Кем вы были в прошлом мире? Какая у вас была профессия?

Глава 3.

Глава 3.

Юлия проснулась от того, что город пел. Не шумел — именно пел: глубоко, на низких частотах, будто огромный организм переворачивался во сне и ровно дышал. Сквозь стеклянную стену комнаты восход распускал на башнях перламутровые полосы, и нечем было зацепиться взгляду — ни проводов, ни привычных балконов-скворечников, ни кондиционеров, икающих льдом. Гладкая геометрия, мосты в воздухе, капсулы-транспорты, скользящие по невидимым путям, и тонкие лучи — сигналы или система связи — пробегали между шпилями, как светлячки, если бы у светлячков был диплом по инженерии.

Вчерашнее казалось одновременно слишком ярким и нереальным: капсула, Ольга, браслет, капсула с голубым вкусом «мёд-ментол», обруч-ускоритель. И фраза, которую она произнесла чужому миру, как пароль: «Я журналистка». Мир не рассмеялся. Мир кивнул и начал выдавать инструменты.

Юлия села, перекинула ноги через край кровати, прислушалась к телу — ломота ушла, вместо неё лёгкая пружина под кожей. Голове было удивительно ясно. «Ага. Нейрообруч. Легальный допинг. Осталось кофе — и я готова завоевать этот ваш футуристический офис-планету».

Дверь пискнула. Вошла невысокая девушка в сером комбинезоне, с лицом, в котором было всё — и любопытство, и осторожность, и огромное желание казаться смелее, чем есть. — Ты — новая? — шёпотом спросила она и сама же усмехнулась. — Ладно, тупой вопрос. Я Мира. Раньше — хореограф. Сейчас — кто получится. — Юля, — ответила она. — Раньше — журналист. Сейчас… кто получится. — Значит, клан журналистов? — Мира присвистнула. — Ого. У вас тут репутация. Говорят, вы пишете быстро, а бегаете ещё быстрее.

В дверях показалась Ольга — всё такая же точёная, собранная, с браслетом, мерцающим, как кардиограмма. — Подъём. Пять минут на сборы, десять — на завтрак, и вниз. Сегодня — первичная регистрация и учебка.

Юлия натянула выданный вчера серый комбинезон — ткань холодком обняла кожу, подстроилась по росту и телосложению, как будто запомнила её форму. В зеркале на секунду увидела чужую — и уже немного свою — женщину: короткая тёмная стрижка подчёркивала скулы, глаза — большие, внимательные, «режим запись включён», шрам у брови (давний, редакционный) выглядел вдруг даже к месту. Она положила ладонь на запястье — там, где браслет слился с кожей в тонкую линию, похожую на изящную татуировку. Линия тихо вспыхнула и погасла, словно прошептав: «Тут».

— Поехали, Звёздная, — сказала себе в отражение. — Выйдем в эфир.

---

Столовая сломала ей ретроградное сердце. Вместо шипящих кастрюль и подносов — полупрозрачные столы, на поверхности которых проступали меню. Еда выглядела как еда (спасибо), пахла как еда (ура), и всё же имела ту странную «чистоту» вкуса, как будто нутрициолог-перфекционист наконец победил повара-бунтаря. Юлия ткнула в «кашу» — получила тёплую миску чего-то между киноа и гречкой, с нотами ореха и ванили. Рядом расплылся значок «кофе» — и он, к счастью, оказался настоящим. Почти.

— У них кофе без кофеина? — прошипела Мира, приблизившись заговорщицки. — Тогда это не кофе, а тёплая печаль, — отозвалась Юлия, пригубила и смягчилась. — Ладно. Это терпимая тёплая печаль.

К ним подсел высокий парень с янтарными глазами и аккуратной бородкой. — Лев, — представился. — Бывший архитектор. Тут — кандидат на что угодно. — Он повернул запястье, и Юлия впервые увидела, как здесь проверяют статус: тонкий диск в кромке стола вспыхнул, считав браслет, и в воздухе выросла голограмма: «Переходящий. Нарекание не присвоено. Клан не определён». — Класс, — хмыкнула Юлия. — У меня, наверное, вспыхнет «осторожно, сарказм». — У тебя вспыхнет «журналист», — произнесла сзади Ольга. — И да, это почти одно и то же.

Юлия втянула воздух, собирая в себя новую сцену — запахи, звуки, лица. Это помогало не утонуть в панике: сканировать, раскладывать, называть. «Так мы спасаемся», — любила повторять её преподаватель криминальной журналистики. — «Списком. Фактами. Деталями. Эмоции догонят потом».

— Пора, — сказала Ольга. — Регистрация.

---

Зал регистрации был похож на храм, если бы храм строили инженеры-минималисты. Белый купол, под ним — круглая площадка, по краю которой — стоек десять. У каждой — человек в тёмно-синем костюме, с символом-руной на лацкане. Руна журналистов — перо, пересечённое лезвием. У аналитиков — глаз в квадрате. У логистов — переплетение линий, похожих на дорожную развязку.

Очередь двигалась быстро. Люди подходили, прикладывали запястье к гнезду, отвечали на три вопроса, получали вспышку голограммы со статусом — и уходили с тем выражением лица, которое бывает у людей после очень хорошей или очень плохой новости.

— Следующая, — позвала оператор у стойки журналистов.

Юлия шагнула. Ловко подавила дрожь в пальцах, приложила запястье к овальному диску. Тёплый разряд прошёл в кожу, и над ладонью развернулась живая строка:

ЗВЁЗДНАЯ ЮЛИЯ.
СТАТУС: ПЕРЕХОДЯЩАЯ.
ПРОФИЛЬ: КОГНИТИВНЫЙ ВЫСОКИЙ / ФИЗИЧЕСКИЙ ВЫШЕ СРЕДНЕГО.
РЕКОМЕНДАЦИЯ: КЛАН ЖУРНАЛИСТОВ.
УРОВЕНЬ ДОПУСКА: СЕРАЯ ПОЛОСА.
НАСТАВНИК: ДАН РЕЙН.

— Подтверждаете выбор? — спросила оператор. Голос сухой, но глаза — внимательные. — Подтверждаю, — сказала Юлия, удивляясь, как просто это вышло.

— Добро пожаловать. — Оператор чуть кивнула на правую сторону зала. — Вас проводят в учебный центр. И… удачи.

— У вас принято желать удачи? — автоматически спросила Юлия. — У нас принято выживать, — ответила та. — Удача экономит ресурсы.

Ольга уже ждала у дверей, которые вели вниз — в стеклянный туннель, к капсуле-шаттлу. Юлия бросила взгляд на голограмму ещё раз — «ДАН РЕЙН» — и ощутила укол… нет, не страха. Предвкушения. Имя было коротким, как команда. И резало, как нож.

---

Учебный центр оказался не «казармой будущего», а чем-то хуже и прекраснее: городком внутри города. Низкие, растянутые здания из серебристого композита, крыши с зелёными садами, дорожки-транспортёры, по которым можно было ехать, стоя, и при этом обогнуть квартал. Поля для манёвров — с линиями разметки, которые вспыхивали, менялись, усложнялись, как живые ребусы. Полоса препятствий, где элементы двигались сами, подстраиваясь под бегущего. Бассейны — не для отдыха: вода в них иногда включала «шторм», и тогда поверхность вскипала белыми барашками.