Клетка кошмаров

Глава 1. Новая клетка

С открытием онейромагии, мир обрел

столько возможностей, сколько человечество

и не мечтало получить никогда.

Но готов ли к ним сам человек?

Как мы распорядимся данной нам

властью создать все, что пожелаешь?

Что, если наши собственные желания

в конечном итоге разочаруют нас?

«Из личных заметок Йоны».

Выбравшись из одной клетки, я нашла себе новую. Сама заперла себя не только в стенах незнакомого мне места… но и в собственных чувствах.

Я терзала себя. Ела изнутри снова и снова. Падала и падала, и у этой пропасти не было конца.

Я боялась спать. Постоянно терялась в пространстве, боясь, что снова увижу сон. Но еще сильнее теперь я боялась реальности. Потому что ее… я не могла изменить так же, как меняла сны.

После того, как Киль и Тиша помогли мне подняться из того странного подвала с клеткой, в которой меня держали, пока я спала, я больше ни разу не вышла из новой комнаты. Здесь были окна, но я ни разу не выглядывала за шторы. Был свет, но его включала только Тиша, которая приходила обработать мои раны и сделать какие-то тесты, прицепив к моей голове странные приборы. Я не сопротивлялась. Ни о чем не спрашивала. Только о том, что стало с Йоной. Но Тиша отвела взгляд. И я поняла то, о чем и так догадывалась.

Я убила ее.

Я убила человека.

И как с этим жить… я просто не знала.

Иногда проваливаясь в сон, я снова видела коридор, сочащийся черной слизью. Отовсюду слышался тихий стрекот Пустых. Я раз за разом видела бледное лицо Йоны, которая, судя по всему, просто хотела мне помочь.

Я пыталась убедить себя, что моей вины в случившемся нет. Что я сражалась за свою жизнь во сне, не отдавая себе отчета в том, что в реальности тело повторяло все движения, находясь на грани между сном и реальностью.

Но кому нахрен от этого легче? Уж точно не Йоне, которую похоронили, а я даже не нашла в себе сил выйти из комнаты и проводить ее. Да разве я имела право находиться там? Смотреть в глаза ее близким? Ее семье?

Да и где это «там»? Я все еще помнила только то, что помнила в узле снов. Я ничего не знала о мире, в котором оказалась. Кто я? Чем занимаюсь? Что ждет меня за окном, если просто отдернуть шторы? Похожи ли все те люди, которых я знала во сне, на тех, что я встретила здесь?

Каждый раз, когда я пыталась о чем-то вспомнить, голову взрывало адской болью. И я была ей даже рада. Я заслужила ее. За то, что совершила.

1.2

— Когда-нибудь тебе придется выйти, сестренка.

Я открыла глаза. Кажется, снова провалилась в сон, прислонившись спиной к стене. Прямо на меня падала тонкая полоска света из щели между шторами. Я надеялась, что она помешает мне уснуть. Но я так долго не спала, что просто отключилась.

Я повернула голову. В полутьме силуэт Адама угадывался сидящим на кровати. Он потянулся к лампе на прикроватном столике, и я сощурилась от тусклого света, освещающего его лицо. Я не видела брата ни разу с тех пор, как выбралась из ловушки сна. И теперь, при виде его застенчивой улыбки и блуждающего по комнате взгляда, избегающего прямого в глаза, мне захотелось заплакать.

— Ты же… по-настоящему мой брат? Здесь, в реальности?

Адам все-таки глянул на меня, но куда-то на кончик носа. Для него это почти то же самое, что посмотреть прямиком в глаза.

— Единственный и неповторимый. Воспоминания не восстановились?

— Нет, — я покачала головой, чувствуя, что даже это дается мне с трудом. Не помню, когда в последний раз ела. — Тиша говорит, что я слишком долго спала. И рассказывать мне что-то о прошлом слишком опасно. Два мира сталкиваются в моей голове и… честно говоря, я почти ее не слушала.

Адам медленно поднялся на ноги и его босые ноги в слишком длинных штанах прошелестели по полу. Кажется, я впервые увидела, что на полах здесь дорогое дерево. Мебель новая, на полках аккуратно расставлены книги и безделушки – комната явно была обжита до меня. А пространство вокруг не такое уж и мрачное, если добавить немного света. Раньше комната казалась мне очередной клеткой, не хватало только решеток, я даже кроватью не пользовалась, используя только пол. Но Адам показал мне немного больше. И мягко опустился на пол рядом, но не касаясь.

— Но про настоящее-то она ничего не говорила?

— М? О чем ты?

— Может, чтобы вспомнить свое прошлое, для начала стоит пошире распахнуть шторы и взглянуть, какое оно – настоящее? Если ты ничего не помнишь о нашем Фейморе, о настоящем, то не сможешь прийти в себя.

— А, может, я этого и не хочу? — прочистив горло, чтобы голос не скрипел так сильно, я откинулась затылком на стену, позволяя полоске света от штор пересечь глаз. — Если, конечно, это настоящее не подкинет мне идей, как вернуть человека из мертвых. Но, думаю, если бы этот способ существовал, то Йона сейчас уже была бы здесь, — я замолчала, искоса глянув на Адама. — В моем сне… ты был влюблен в нее. А здесь?..

Адам качнул головой, горько усмехнувшись.

— Я не виню тебя в том, что случилось, Эдем. Думаю, что никто по-настоящему не винит. Ты не понимала, что делаешь. А Йоне запретили подходить к тебе. Но она это сделала. Боялась, что тем осколком ты навредишь себе. Это было неожиданно – то, что он вообще оказался у тебя в руках. Потому что ты никогда не умела создавать предметы. Особенно вне сна. Ты сноходец, но не снодел.

— Все эти слова мало о чем мне говорят. И все же, я сама виню себя в том, что случилось. Какая разница, как именно это произошло? Я вонзила нее осколок. Мои руки в ее крови.