Клятва, освященная луной

Глава 1

Кара закрыла глаза, чувствуя как жестокое солнце обжигает нежную кожу. Только ей было все равно: жизнь подошла к концу. Больше не существовало ни семьи, ни будущего, ничего того, что помогло бы зацепиться за окружающий мир.

Не раз за прошедшие часы Кара спрашивала у неба, почему оно было так жестоко к ней. Почему судьба наслала чудовищ, напавших на новое племя. Ведь Кара так надеялась, что это место станет ей домом — настоящим, тем, где захочется жить и растить детей. Про последних, правда, Кара мало думала, потому что будущий супруг казался старым и неспособным к чему-либо.

Теперь же разницы нет. Все они мертвы. И жених, так и не ставший мужем, и племя его, в котором Кара только-только начала обживаться.

Чудовища пришли с востока. Высокие, бледнокожие, с темными патлами и яркими, горящими колдовским пламенем голубыми глазами. Безносое вытянутое лицо скалилось в жуткой, неправильной, слишком широкой улыбке, обнажив острые, словно иглы, зубы. Их окружали существа поменьше: передвигались на четырех лапах, имели тупую морду и издавали неприятный, режущий слух клекот.

Если бы не барабаны, не празднество — приближение врага не застало бы врасплох великую армию Кваду под руководством самого вождя Рагваргунна.

Кара тихонько вздохнула. С самого детства ей пытались привить нужные и полезные — по мнению старших женщин рода — привычки. Некоторые она действительно освоила. Например, не перечить мужчине, иначе будешь бита. В родном племени Кары все они были скоры на расправу, а потому девушка предпочитала не рисковать. Держала очи долу, говорила тихо и больше молчала. При этом наблюдала, запоминала и слушала так внимательно, что могла бы потом за ценные сведения получать различные ценные — и не очень — предметы. Например, один из врагов отца сулил ей редкие шелка в обмен на информацию, да только Кара на это не купилась. Во-первых, не считала себя предателем, пусть и не слишком-то любила того, кто был ее отцом по крови, а, во-вторых, случись что — на нее же перст карающий и укажет.

Погибать в цвете лет Кара не хотела. И сейчас лишь отчаяние держало ее на месте, а еще — тяжелая балка сломанного шатра. С последним девушка не знала, что делать. Сил ее не хватало даже на то, чтобы немного сдвинуть с места, не говоря уже о том, чтобы приподнять.

В безвыходном, казалось бы, положении, Кара лихорадочно размышляла о том, что произошло. Как так вышло, что никто не заметил, как на степь опустился колдовской туман? Ведь было в нем нечто-то такое — нехорошее, неправильное. Кара осознала это слишком поздно, потому что сперва списывала все на излишнее волнение перед брачной ночью, а после того, как клубы тумана расступились, и из него выступили высокие тени, предупреждать кого-либо смысла уже не было.

Кара тяжело сглотнула ком в горле. Как же хотелось пить. Почему не заметили ее, почему прошли мимо, оставив здесь одну умирать? Неужели чудовища явились для того, чтобы уничтожить Кваду? Но Кара помнила, что здесь были и другие племена, явившиеся на праздник в качестве дорогих гостей. Она видела даже небольшой отряд Бану.

Беловолосые воины встали лагерем чуть в стороне от остальных, и Кара этому нисколько не удивилась. Бану всегда относились к другим племенам несколько свысока, словно считали себя лучше, чище, правильней. Конечно, этому имелось объяснение: Великая Степь благоволила им куда больше, чем остальным, но… Порой общаться с беловолосыми было попросту невозможно.

Кара вздохнула и снова попыталась сдвинуть чуть в сторону балку. Казалось, будто она только зря тратит силы, но что еще делать-то? Не предпринимать никаких действий значило просто подписаться на медленную и мучительную смерть. Кара не хотела такой участи ни для себя, ни для кого-то из родных. А вот тем, кто пришел, чтобы разрушить ее жизнь — очень даже. И окажись она на свободе, непременно направилась бы по следам, чтобы отыскать вожака чудовищ — Кара была уверена, что видела его в стороне от остальных, раздающего приказы, — а затем наказать. Как именно, она пока не решила, но… Быструю и легкую смерть за содеянное Кара ему точно не подарит. Убийца стольких невинных должен страдать.

Тишину нарушил какой-то шорох, за которым последовали тихие шаги.

На Кару легла чья-то длинная темная тень. Сердце зашлось в испуге, в висках молоточками забила кровь. Кара вскинула голову, но солнце падало на голову человеку, пряча его лицо. В одном лишь она могла быть уверена: это явно кто-то из Бану.

Глава 2.1

Барабанный бой раздавался все отчетливей, гулким эхом отзывался где-то глубоко в груди Кары, вызывая дрожь волнения и чего-то еще, чему она не могла подобрать название. Это ощущение несколько заглушала другие, но все же недостаточно, чтобы полностью перестать о них думать.

Кара всерьез опасалась, что что-то может пойти не так: накануне, еще в родном шатре гундгаре, принадлежащем матери, ей привиделся страшный сон, после которого она несколько часов не могла прийти в себя. В нем с востока пришло зло, лица которого никак не удавалось рассмотреть, а затем, когда стало слишком поздно что-то менять, на мир опустилась темнота.

— Пошевеливайся, Рагваргунн скоро будет здесь, — проворчала старая жрица, вырывая Кару из того ощущения полной беспомощности. — Я тебе помогу в этот раз, но дальше разбирайся сама. Где это видано-то, чтоб молодая жена мужа ублажить не умела...

Кара поморщилась, но спорить не стала. Не в ее интересах было привычные устои чужого племени нарушать. Сказали умаслить кожу вонючим маслом из сала кабырбуна, значит сделает. Другой вопрос, что отвращение сдержать ох как сложно. А ведь при муже-то улыбаться до́лжно, взгляд его радовать.

Кара тихонько вздохнула и склонила голову, позволяя Ирванни надеть на себя брачный венец, украшенной белым мехом славиржи — маленького, юркого ночного хищника, поймать которого очень сложно. Это — подарок будущего мужа. Вождя племени Кваду.

— Стой здесь и жди, — велела Ирванни и вышла на улицу, оставив Кару одну в своем жилище — крохотной гундгаре, в которой, вопреки привычному ей, не было разделения на женскую и мужскую половину.

Хотя оно и правильно, наверно. Зачем жрице Иллуни это нужно, если, приняв силу, они клянутся в вечной верности своей богине и уже не выходят замуж?

Кара прикусила губу изнутри, затеребила в руках одну из висящих на поясе нитей с нанизанными на нее округлыми крохотными монетками с дырой в центре. Она с трудом могла представить свою первую брачную ночь. Рагваргунн был не просто стар: он казался древним. Страшно подумать, сколько ему лет на самом деле. И это при том, что Великая Степь всегда благоволила своим детям, увеличив продолжительность жизни и замедлив старение. Возможно, Рагваргунн даже старше ее отца.

А ведь она, Кара, и сама могла стать жрицей — как когда-то поступила ее мать, после гибели мужа в войне с племенем Бану. В том последнем сражении полегло много воинов, включая и родного брата Кары. И хотя девушка не испытывала к нему большой любви, а все же частью одной большой семьи они были. Вождь-то, отец Кары, не одну жену имел, а сразу пятерых, и от каждой не менее троих детей родил. Да только в трудный час только двое из сыновей встали рядом с ним на поле боя. Остальные предпочли примкнуть к рядам другого вождя — Рагваргунна. Они же и сговорили сестер за нужных людей, а самую любимую дочь отца — за нового господина. У Кары на этот счет имелось свое мнение, но ее о нем никто не спрашивал: по традиции племени женщина — сестра ли, жена или дочь — должна слушаться старшего мужчину рода. А потому Каре пришлось принять свою участь. И тихо надеяться, что богиня Иллуни примет под свое крыло душу мужа до того, как она успеет подарить ему дитя. Иначе у Кары не будет шанса вернуться к матери и стать свободной жрицей, как она мечтала с недавних пор. А ведь если бы Ярисгунн тогда не отказался от нее, все могло быть иначе.

Глава 2.2

Но долго думать об этом не следовало, весь всего через несколько минут Кара займет место седьмой жены вождя Рагваргунна — и это в корне изменит ее жизнь. Ей очень хотелось, чтобы в лучшую сторону, но… Кара едва успела произнести ритуальные слова и окропить своей кровью жертвенный камень, как на стоянку хлынул туман, за которым скрывались чудовища.

Свадьба действительно изменила все. Но не так, как того хотелось Каре. Глядя на стоящего над ней воина Бану, она гадала: что же будет дальше? Он поможет ей? Или решит, что проще добить?

Мужчина склонился к ней, и сердце Кары трепыхнулось. Неужели это Ярисгунн? Вернулся из своего похода, чтобы спасти ее? Или это все бред опаленного солнцем разума?

— Жива? — хрипло спросил Бану.

Кара сглотнула и коротко кивнула. На то, чтобы что-то произнести вслух не могло быть и речи: горло пересохло так, что, казалось, ей ни в жизнь слова больше не произнести.

— Сейчас помогу.

Он сдвинулся в сторону, чтобы приподнять балку. Когда дышать стало легче, Кара поняла, что может выбраться на свободу. Только сил сдвинуться с места не осталось. Сделав над собой усилие, она все же смогла немного отползти в сторону — так, чтобы и отдышаться, и в новую ловушку не угодить.

Тяжелая балка вернулась на место, и Кара невольно покосилась на Бану, мысленно в очередной раз поразившись, насколько сильны представители этого племени. Верно все же говорят сами кочевники: не люди они, ох, не люди.

К губам Кары что-то поднесли, чужая рука приподняла голову. Все тот же хриплый голос велел:

— Пей.

Еще никогда до этого Кара не думала, что вода может быть такой сладкой, такой вкусной и такой желанной. Она пила и все никак не могла напиться. И когда Бану отнял от нее изрядно опустевший бурдюк, издала недовольное мычание.

— Хватит, — обрубил он. — Потом дам еще.

Кара вздохнула, прикрыв глаза. Почему-то открывать их, чтобы посмотреть на своего спасителя, было страшно. Она ведь разочаруется, если окажется, что спас от неминуемой гибели ее вовсе не Ярисгунн, а кто-то другой.

— Вздремнуть решила? — в голосе мужчины прорезались знакомые нотки ехидства, но это все еще ни о чем не говорило: Кара знала, что все Бану любят ехидничать и отпускать насмешливые высказывания в адрес других. — Не думаю, что это самое подходящее место. Чуждые могут вернуться в любой момент…

Кара дернулась, распахнула веки и тут же вскрикнула: Бану резко отодвинулся, и солнце ударило в глаза. Закрыв ладонью лицо, она ощутила, что кожа покрыта чем-то влажным и липким. В нос ударил металлический запах крови. Кара замерла и мелко-мелко дышала, а затем, опустив руку, начала медленно поворачиваться на бок.

Если Бану и собирался помочь, то не стал. Кара упрямо мотнула головой, желая встать самостоятельно. Внутри багран-змеей сворачивалось темное, страшное чувство, которое она испытывала лишь однажды: когда отец впервые поднял руку на мать.

Опершись окровавленной рукой об вторую, уцелевшую, балку гундгара, Кара выпрямилась и обвела взглядом площадь, которая находилась снаружи. Порванная шкура кабырбуна, которой чаще всего накрывали шатры, нелепыми клочьями валялась внизу, открывая обзор.

К горлу Кары подкатила тошнота. Земля перед ней потемнела от пролитой крови, а тела воинов — безоружных, неспособных защищаться в этот торжественный для всего племени Кваду день — застыли навечно, слепо глядя в бескрайнее чистое небо.

Глава 3

На нетвердых ногах Кара прошла к площади. Тень Бану, чье лицо она так и не удосужилась рассмотреть, следовала за ней, но Кара его словно не замечала. Все это было неважно сейчас.

Она нашла взглядом искореженное, израненное тело вождя Рагваргунна, который так и не стал ей мужем. Он попытался продать свою жизнь подороже: сведенные судорогой пальцы все еще сжимали ритуальное копье. Рядом с ним лежали его побратимы и воины, которые стремились защитить во что бы то ни стало, но так же погибли.

Кара ступала осторожно, стараясь не потревожить тех, чью жизнь забрала к себе Великая Степь. Душная вонь, которую она не замечала лежа в шатре, и вид изувеченных тел вызвали приступ тошноты. Сдавленно охнув, Кара согнулась пополам, исторгая из себя последний завтрак.

Тяжело дыша, она схватилась за балку, чувствуя, как дрожат колени. Ладонь обожгло острой боли, и Кара вскрикнула. Опустила взгляд, посмотрев на руку, и увидела, как на нежной коже прямо на глазах надуваются пузыри ожогов.

— Ничего здесь не трогай, — запоздало предупредил Бану, и Кара резко обернулась к нему. — Туман чуждых несет боль и смерть.

Осознав, что это не Ярисгунн, Кара поджала губы, остро чувствуя разочарование. Баюкая поврежденную конечность, она собралась идти дальше, но ее остановили.

— Постой. Если не хочешь лишиться руки, помажь руку этим.

Бану протянул ей крохотную баночку из стекла, в которой Кара обнаружила какую-то белесую мазь. Не став задавать лишних вопросов, она зачерпнула некоторое количество и намазала на поврежденную кожу. Сразу стало чуточку легче: боль стала тише, а пузыри, казалось, уменьшились в размерах.

Кара вернула мужчине склянку и благодарно кивнула. Слова застряли в горле: она увидела под шатром тело Ирванни. Жрица лежала, нелепо раскинув в стороны руки и смотрела куда-то перед собой. Кара шагнула внутрь, стараясь не касаться шкуры кабырбуна даже краешком ткани своей одежды. Не хватало еще унести частицы проклятого тумана чуждых на себе.

— Ирванни, — тихо позвала она жрицу, уже не надеясь застать ее живой.

После того, как старшие братья продали ее в племя Кваду в обмен на помощь в битве с Бану, Ирванни стала для Кары второй матерью.

— Ирванни, — снова позвала Кара жрицу, осторожно опускаясь рядом со старухой на колени.

Та неожиданно дернулась, издав жуткий хрип. Сердце Кары зашлось в испуге, девушка прижала ладонь к груди, боясь, что оно вот-вот выскочит наружу.

— Кара, — проскрипела Ирванни и медленно повернула голову в ее сторону. — Это ты?

— Да, я, — едва не плача выдохнула Кара. — Ты жива!

Она протянула руку, желая коснуться той, что защищала и помогала ей на протяжении нескольких месяцев, несмотря на всю враждебность жен Рагваргунна, одной из которых ей предстояло стать.

— Не трогай ее, — прогремело над головой. Бану незаметно зашел в шатер вместе с ней. — Ее коснулся туман.

Кара сглотнула, окинула взглядом тело жрицы и задохнулась от ужаса: вся нижняя часть была усыпана пузырями ожогов. Буквально на глазах кожа жрицы на груди и возле шеи начала краснеть. Кое где Кара даже различила первые волдыри.

Кара развернулась рывком, посмотрела на Бану, замершего возле входа.

— Дай мне свою мазь! — выдохнула она.

— Ее не хватит, — покачал головой тот и сложил на груди руки, всем видом давая понять, что не станет тратить редкое лекарство на ту, чью душу вот-вот призовет Небо.

— Но как же… Нужно ей помочь, — едва не плача взмолилась Кара.

— Мази осталось слишком мало, — повторил Бану и горько улыбнулся. — Ты только продлишь ее страдания.

— Не нужно, милая, — прохрипела Ирванни. — Если Великой Степи угодно забрать мою жизнь, я готова. Мой Загваргунн уже заждался меня…

— Ирванни, — прошептала Кара. — Как же мне здесь… одной?

— Ты не одна, — легко улыбнулась Ирванни. Кара почувствовала ледяное дыхание смерти совсем рядом с собой. — У тебя есть семья.

— Нет их больше для меня, — Кара сжала зубы. Как можно считать родней тех, кто продал врагу ради войны с другим племенем? — А тот, кто мог им стать, отказался быть рядом!

— Ты ведь знаешь, как важен для мужчины долг, — выдохнула жрица. В уголке ее рта выступила капля крови. — Тебе следовало подождать его…

— А потом остаться ни с чем? Он ведь… Он ведь Бану! Никто из них не способен держать слово! Так говорил отец! — воскликнула Кара, краем сознания отмечая, как тихо хмыкнул представитель вражеского племени за ее спиной.

— И ты поверила ему, не решившись проверить самой? — улыбнулась Ирванни. — Людей нужно видеть сердцем и душой, Кара. Так учит нас Иллуни.

Каре же вспомнились слова Ярисгунна, сказанные накануне его ухода: Бану не люди!

Опустив голову, она вспоминала тот вечер. Глаза защипало от слез. Снова подумалось: все могло сложиться иначе, если бы Ярисгунн хотя бы предложил отправиться вместе с ним. Так нет же! Он бросил ее, оставил одну.

— Не осталось у меня никого, Ирванни. Незачем мне больше жить, — сглотнув прошептала Кара.

Жрица молчала. Сердце Кары пропустило удар. Склонившись над ней, она прислушалась, пытаясь уловить чужое дыхание, но тщетно.

— Небо забрало ее душу, — в унисон с ее мыслями прозвучал хриплый голос Бану.

— Нет, — выдохнула Кара, все еще не веря в то, что происходит с ней. Она протянула руки, желая встряхнуть Ирванни. Но вид жутких ожогов остановил ее: Кара не хотела причинить боль.

Сглотнув тяжелый ком, Кара выпрямилась. Слезы застилали глаза, в душе темным огнем сворачивалась глухая злоба.

— Я отомщу, — глухо проговорила Кара. — Найду того, кто привел за собой туман и жутких тварей, и сделаю так, чтобы он пожалел, что ступил на эти земли.

Где-то рядом громко каркнул ворон, словно принимая клятву Кары.

Девушка прикрыла глаза, усмиряя внутреннюю дрожь. Да будет так.