Ключи от той двери

Ветер

Ветер уносит ветки, птиц и страдания.
Если раскрыть руки, стоя на старом мосту у реки, кажется, что ещё немного — и полетишь. Ты же тоже так делала в детстве? Я — точно да.

Бэл стояла у старых перил набережной и ловила руками ветер. Казалось, ещё чуть-чуть, и горькая обида, сжимающая сердце, улетит вверх по ветру, словно сухие листья.

Бэл любила это место — старую набережную у мельниц и старый мост. Днём тут почти никогда не бывало людей, разве что какой-нибудь рабочий с нового литейного завода спешил по своим делам, отпросившись с обеда. И уж точно не было одноклассников с их криками и тупыми шутками.

Бабушка вряд ли скоро вспомнит о Бэл, если вспомнит о ней вообще — сегодня у неё традиционное собрание театрального кружка. Опять разыгрывают какую-нибудь дурацкую пьесу местного непризнанного гения, мистера Гейна.

Девочка достала из школьного рюкзака бумажного мотылька и, на всякий случай, осмотрелась. Никто не должен знать её тайну. Она и сама не могла объяснить, почему. Просто чувствовала это.

Нужно зажать мотылька между ладонями, загадать желание — всем сердцем, всей душой, чтобы в груди вспыхнул маленький огонёк. Передать этот огонь мотыльку — совсем немного, самую малость. А затем раскрыть ладони, чтобы выпустить бабочку, ставшую живой.
Если бы Бэл могла раскрыть крылья, она бы улетела, подальше отсюда, ближе к родителям. Если бы искра в её груди обладала большей магией, мама бы обязательно вернулась за ней, как она загадывала, отпуская мотылька, но...

— Когда я была маленькой, я начинала с того, что делала птичек. Не пробовала делать птичек, моя дорогая? — Бэл вздрогнула, когда голос неожиданно прозвучал у неё над ухом. — Затем моих созданий выловил какой-то орнитолог и носился с ними, как с сенсацией. Забавно, не правда ли?

— Ааа... Тётушка Хен? Как вы здесь оказались? — Девочка растерянно моргнула пару раз, а затем, спохватившись, склонилась в приветствии. — Здравствуйте, тётушка Хен, доброго вам здоровья.

Тётушка Хен, кузина бабушки Бэл, жила недалеко от бабушкиного дома. Однако, как помнила девочка, она не отличалась гостеприимством и сама редко ходила в гости. Тётушка посещала бабушку всего однажды, два года назад, когда мама привезла Бэл в Боэн.

С тех пор они иногда встречались на улице или рынке, но на этом их общение заканчивалось. Бэл стало ужасно любопытно, как живёт тётушка, и вдруг она поняла, что теперь есть тот, кто, возможно, расскажет ей о её способности, открывшейся недавно. От предвкушения и радостного возбуждения ноги её словно просились в пляс, и Бэл буквально подпрыгивала на ходу.

Маленький одноэтажный голубой домик за белой деревянной оградкой выглядел аккуратным старичком среди новых двухэтажных соседей. Под окнами росли кусты роз и какие-то маленькие разноцветные колокольчики, цветущие пышным ковром, каких Бэл раньше не видела. Дорожка к дому была выложена круглым речным камнем.

Тётушка Хен легко коснулась двери ладонью, и та сама открылась. На порог вышел большой пушистый серый кот в белых носочках.

— Входи, милая. Это Мин-Хо, он тебя не обидит. Мин-Хо, это Бэл, моя племянница.

— Здравствуйте, уважаемый Мин-Хо, очень приятно познакомиться, — поклонилась Бэл. Кот тоже поклонился в ответ.

Это было немного странно, но Бэл решила не удивляться и просто шагнула внутрь дома.

В доме Тётушки Хён

Сразу за дверью оказалась удивительно большая и светлая для такого крошечного домика гостиная. В центре стоял широкий приземистый стол из красного дерева, на котором в беспорядке лежали книги с обложками на разных языках, синие и зелёные ленты, жестяные и стеклянные баночки разных форм и размеров, сухие травы и деревянные таблички с незнакомыми иероглифами.

Вокруг стола были расставлены три уютных бежевых дивана и четыре больших белых кресла, заваленных красно-золотыми и белыми подушками.

Вдоль одной из стен тянулась широкая полка, на которой стоял большой микроскоп, старинная модель глобуса, тиски, три хрустальных шара разного размера, курительница в виде дракона, метроном, четырнадцать фигурок манеки-неко, беспрестанно махавших лапками, и ещё куча инструментов и вещей, названия которым Бэл не знала. Завершали композицию горелка и пять котлов разного размера.

Но самым удивительным в этой комнате была стена, сплошь увешанная часами. Часы шли вразнобой и показывали разное время. Причём самое удивительное заключалось в том, что некоторые из циферблатов содержали одиннадцать, тринадцать или шестнадцать делений, некоторые не имели чисел вовсе, а секундная стрелка на паре часов двигалась в обратном направлении. К тому же, несмотря на то, что все часы вроде бы работали (маятники качались туда-сюда, а у некоторых были видны непрерывно движущиеся механизмы), в комнате было слышно тиканье лишь одних часов.

Бэл совершенно неприличным образом раскрыла рот и сделала несколько шагов к странной стене.

— Тётушка Хён, — едва вымолвила она, — часы не тикают. Как же так?

— Как же не тикают? Тикают же! Разве не слышишь?

— Да, но... Но тётушка, я слышу только одни. А остальные — нет! — Тут Бэл от удивления попятилась и чуть было не упала, зацепившись ногой за кадку с полузасохшим деревцем, которое сиротливо стояло посреди комнаты.

— Тикают, детонька, только все — в своём времени. Пойдём со мной на кухню, ты, наверное, и не ела ничего со школы.

— Благодарю, тётушка, но я не голодна, — попыталась, было, из вежливости отказаться Бэл. Но тут её желудок решил выразить своё несогласие таким поведением и начал громко ворчать.

— О да, я слышу, как ты не голодна, — всплеснула руками тётушка Хён, — пойдём же, сейчас придумаем тебе что-нибудь перекусить.

Кухня была обычной кухней, почти ничем особенно не примечательна, кроме пучков трав под потолком и пузатого котла в углу — "старшего брата" тех, что стояли в гостиной на полке.

Уже через пять минут на кухне вовсю шло приготовление пищи: шипели, булькали и пенились кастрюли. Нож в руках тёти Хён нарезал овощи с такой скоростью, будто его держали не пальцы весьма пожилой женщины, а рука молодого профессионального шеф-повара.
— А готовить ты умеешь? — спросила Хён, нарезая морковь тонкой соломкой.

— Если честно, то не очень. Пока мы жили с мамой и папой, готовила мама, и говорила, что я ещё маленькая. А бабушка занята, поэтому готовит сама, но только раз в неделю, — тут девочка не удержалась и тяжело вздохнула, — Сама я умею заваривать лапшу, готовить кимчи и делать паровые пирожки. Правда, последние получаются не очень хорошо.

— Что же, придется тебя и этому научить. Не ожидала от Виен такой безалаберности по отношению к внучке, кажется, даже Мин-Хо умеет готовить лучше, чем ты.

Бэл рассмеялась, представив огромного тётушкиного кота в поварском колпаке и с ножом в лапах, но тут пожилая женщина взглянула на нее строго и вопросительно, и Бэл осеклась.

Хён придвинула ей сваренные яйца.

— Потрудись немного. Надеюсь, яйца ты чистить умеешь.

— Да, — взяла миску с яйцами и густо покраснела, — простите, тетя.

— Можешь называть меня просто бабушкой, если хочешь. Все-таки, какая удача, что твоя мать послала тебя в Боэн.

— Удача?

— Конечно, — нож шаркнул по доске, отправляя нарезанные овощи в кипящий бульон, — пробуди ты свой дар где-нибудь в Инчхоне, дело могло закончиться бедой. Ни твоя бабушка, ни твоя мать не рождены ведьмами. Я — последняя ведьма в роду Джи.

— Вы — ведьма? — воскликнула Бэл, чуть не свалившись со стула от удивления.

— Ведьма. И ты — тоже. Что тебя удивляет, милая? — Женщина подняла одну бровь и упёрла руки в боки, добавив ворчливо: — Ты даёшь неживым предметам искру жизни, и твои бумажные мотыльки становятся живыми бабочками. Разумеется, ведьма.

Тётушка Хён отвернулась, помешивая суп.

В этот момент на стул напротив запрыгнул кот. Бэл протянула руку, чтобы погладить его, но тот сердито зашипел и замахнулся лапой. Ей пришлось быстро убрать руку.

— Ой!

— Мин-Хо, перестань пугать гостей, иди прочь. Я накормлю тебя потом.

Кот демонстративно выгнул спину, махнул хвостом и, спрыгнув со стула, гордо ушёл с кухни.

— Странный он.

— Просто невоспитанный. Видно, я недостаточно уделяла внимания его воспитанию. Но я непременно займусь этим вопросом. Ну-ка, нарежь хлеб, — резко сменила тему тётушка, — почти всё готово, сейчас будем есть.

— Воспитывать кота? Разговариваете с ним? — Бэл ошарашено придвинула к себе хлеб и нож и начала нарезать ломтики.

— Само собой. А что в этом странного?

— Нет... Ничего, — окончательно смутилась она.

Ужинали молча.

Когда ужин закончился, глаза начали слипаться сами, и Бэл чуть было не заснула прямо за столом.

— Идем в гостиную, иначе ты сейчас рухнешь со стула.

— Ой, как поздно уже! Бабушка наверняка будет недовольна. Спасибо Вам, тётушка, но мне надо идти.

— Куда же ты ночью? Тем более, учитывая обстоятельства, тебе лучше остаться у меня. Кто тебя всему научит? Садись пока на диван.

— Но бабушка...

— Об этом не беспокойся. Сейчас я напишу письмо твоей бабушке. Позже разберемся с твоими вещами. Есть комната на чердаке, как раз подойдет. Завтра выходной, перенесете вещи. Мин-Хо поможет.

— Мин-Хо поможет? — устало спросила Бэл, чувствуя, как глаза закрываются, и она словно погружается куда-то, сидя на диване. Этот день оказался слишком насыщенным и полным неожиданностей.

Мин-Хо

*Мин-Хо*

Бэл сладко потянулась и широко зевнула. Запахло свежевыпеченными булочками и ароматным кофе.

Неужели бабушка вдохновилась приготовить завтрак?

Ой! Но ведь она не у бабушки!
События вчерашнего дня пёстрой вереницей образов пронеслись перед глазами. Бэл резко села.
Комната, в которой она проснулась, занимала половину мансарды дома и была довольно просторной. Бабушка жила в многоквартирном доме, и там у девочки была крохотная комнатка, в которой едва помещались узкая койка и шкаф. Тут же место было предостаточно, однако кроме большого тюфяка, застеленного льняными простынями и заваленного кучей подушек, на котором она спала и скромного коврика у проëма в полу, в комнате ничего не было.
А ещё почти всю стену с одной стороны занимало большое окно, которое выходило в сад.
— Бэл! — послышался снизу голос госпожи Хëн, — Я знаю, что ты проснулась. Иди завтракать. Тебе ещё за вещами идти!
Просить дважды не пришлось — с кухни пахло просто упопомрачительно.
Лестница вела в длинный коридор, на другом конце которого виделась ещё одна, такая-же. Очевидно она вела во вторую половину мансарды. В самом коридоре Бэл насчитала пять дверей, одна из которых привела её на кухню.
Надо же, а снаружи домик казался совсем небольшим.
Тётушка разливала чай, а за столом сидел незнакомый высокий парень лет шестнадцати на вид.
— Доброе утро, тётушка! Доброе утро, господин! Простите, не знала, что у нас гости, — Бэл вежливо поклонилась парню.
— Салют, — ответил парень.
— Мин-Хо, что за манеры? — тётушка поставила перед ним чашку чая и указала на стул напротив, — садись, милая.
Парень никак не среагировал на оговорку госпожи Хён, а Бэл сначала чуть не рассмеялась, а затем немного испугалась за здоровье тётушки, назвавшей гостя именем кота.
У парня была ничем непримечательная внешность для здешних мест, если не считать волосы темного пепельного оттенка, да, пожалуй, слишком круглые глаза.
— Что? — поднял брови парень, устав от того, что его долго рассматривают.
— Ничего, прости, — потупилась Бэл, — я — Бэл. А тебя как зовут?
— Мин-Хо. Знакомились уже.
— Прости, что?
Парень закатил глаза, а затем быстро превратился в большого серого кота и обратно.
Бэл взвизгнула, шарахнулась в сторону и очутилась на полу вместе с перевернувшимся стулом.
Тётушка всплеснула руками и бросилась её поднимать.
— Цела?
— Ц-цела.
— Ах ты негодник! Да что же за дурь то? — она бросилась с полотенцем на спрыгнувшего со стула парня, — Да кто ж так неподготовленного человека пугает?
— Ай! Ой, — за что, матушка? Ой, — парень уварачивался от ударов полотенцем, а потом снова обратился котом, — мяяяяяяяуууууу!
Это тётушка изловила его за шкирку и встряхнула как следует.
Бэл сама не заметила, когда оказалась снова сидящей на полу и ошарашено смотрела на происходящее.
— М-матушка?
— Приёмная! Приютила на свою голову кота облезлого!
— Ничего я не облезлый, — парень досадливо шипя потер шею, которую тëтушка выпустила из рук только после его очередного перевоплощения, а потом ткнул пальцем в сторону Бэл, — и вообще она — ведьма. Пора привыкать, что мир вокруг не таков, как она привыкла. Ай!
Это госпожа Хён отвесила ему затрещину уже ладонью.
Потом посмотрела на него и вздохнула.
— Тьфу, окаянный! Опять глаза капать. А зелье то — тю-тю, — тëтушка кинула в парня полотенцем и ушла, что-то ворча под нос.
Глаза его и впрямь стали нечеловеческими — жёлтыми, с вертикальным зрачком.
Он помог Бэл подняться и стал хозяйничать на кухне сам. Налил чая себе и Бэл. Тот чай, что наливала ему тётушка, теперь темной лужей блестел на полу. Поставил перед Бэл, вернувшейся на своё место, плетëную корзинку с булочками, затем принёс тряпку и протёр пол. После этого сел обратно.
— Ты руки не вымыл.
— Коты лапы вылизывают, знаешь? — саркастически ответил парень, но со своего места встал и руки помыл.
— Угу. Ты кто?
— Мин-Хо. Уже знакомились.
— Нет, — ответила Бэл, задумчиво мешая сахар ложечкой и не поднимая глаз, — ну... Оборотень там, бакенеко?
— Скажешь, тоже, — насмешливо фыркнул Мин-Хо, — ну пусть будет оборотень. А вообще я дух. Или фей. Или эльф, как говорят на западе. Мелкое божество, словом.
— И что ты делаешь тут, у тëтушки Хён в доме?
— Живу. Так получилось.
— Угу. Понятно, что ничего не понятно.
— Знаешь, иногда мир следует воспринимать наоборот. Тогда все станет ясно.
— Ты специально меня путаешь? Может, объяснишь нормально?
— Долгая история, — вздохнул парень, — если захочешь, я тебе когда-нибудь расскажу. А пока — ешь и идëм. Нам ещё вещи твои перевезти надо.

Переезд

В гостиной Мин-Хо пошарил на полке со всякой всячиной и выудил один из бутыльков. Капнул себе в глаза, зашипел, заморгал, запрыгал. — Шшш-щщиплет!

— Я думала, капель не осталось.

— Это другие, их действия хватит ровно на два часа. Потом придется еще капать. То зелье хватает, пока снова не обернусь, — парень посмотрел в зеркало у двери на глаза, ставшие снова человеческими, — и оно не жжёт. Идём!

Они двинулись вверх по улице, и прохожие, казалось, вовсе их не замечают.

Бэл открыла двери квартиры своим ключом. Пока собирали вещи, пришла и сама бабушка.

— Бэл, девочка моя! — кинулась она обнимать внучку, — я так удивилась, получив вчера вестника от сестры Хён.

— Доброго здравия, тëтя Виен! — решил поздороваться парень, которого, казалось, до того бабушка Бэл не видела.

— Ой, Джи Мэн Хо, мой дорогой племянник, как хорошо, что и ты тут! Поможешь Бэл с вещами, — бабушка ошарашенно хлопнула ресницами.

— Мэн Хо? Отважный тигр?

— Цыц, колокольчик! — сверкнул глазами оборотень.

— Бэл, милая, ты не против, если я не буду сообщать твоей матушке, что ты переехала к Хён? Не хочу её беспокоить. Она не в курсе о некоторых... эм, — замялась бабушка, — особенностях нашего рода.

— Да, конечно. А ты, выходит, знала?

— Знала. Но, обычно, если дар не проявился через поколения, значит в этой ветке рода он угас. Никак нельзя было ожидать, что он появится у тебя, моя дорогая, — бабушка приобняла Бэл за плечи, — или, возможно, мы не всё знаем о роде твоего отца. В любом случае, тебе лучше и надежнее будет у Джи Хён. Но ты всё-таки забегай в гости. Хорошо?

— Хорошо!

Бэл ещё раз обняла бабушку на прощание, и они двинулись в обратный путь.

Девочка несла небольшой рюкзак и плюшевую обезьяну, подаренную когда-то матерью, а Мин-Хо тащил большой чемодан.

— Там у тебя камни, что ли?

— Книги.

Мин-Хо, прокряхтел он.

— Книги. Мин-Хо, а почему люди тебя словно не замечают?

— Потому что я так хочу.

— Хм. Хороший навык. Научишь?

— Если будешь хорошо себя вести, — буркнул оборотень.

Когда они дошли до дома тётушки Хён, и калитка закрылась за их спиной, то и звуки, идущие с улицы, словно тоже отрезало. Не было слышно ни гудков машин, ни человеческих разговоров. Да и воздух словно стал чище.

Ещё одна странность, на которую Бэл обратила внимание только сейчас. Остановилась на половине пути к домику и вернулась к калитке. Открыла. Слышны звуки улицы. Закрыла — тишина. И так — ещё три раза.

— Эй, долго ещё играться будешь?

— крикнул стоящий на пороге оборотень,

— Идём в дом. Тебе ещё вещи раскладывать.

— Бегу!

Через миг Бэл уже была в доме.

— Ой, а где же я вещи разложу?

— А что тебе для этого нужно?

— Ну... Стеллаж для книг, шкаф.

— Хорошо. Что-то ещё нужно для жизни?

— Шторы на окно. И было бы хорошо кровать, хотя тюфяк тоже подойдет.

— А теперь представь это всё и держи в голове. Идём.

А?

Мэн-Хо втащил наверх чемодан с вещами Бэл и присвистнул от удивления.

Девочка побежала следом вверх по ступенькам. И так и замерла, едва выглянув в комнату из люка.

— А? Как это? — она ошарашенно осматривалась по сторонам.

— Ты, видимо, очень понравилась сонджу.

— Тут есть домовой?

— Тут много кто есть, — ухмыльнулся парень, — привыкнут к тебе — вылезут знакомиться. Наверное.

— Мммм... Виииии!

Бэл окончательно взобралась наверх и теперь в восторге кружилась по комнате.

— Спасибо-спасибо-спасибо достопочтенный сонджу! Спасибо!

— Любопытно. Обычно он даёт не более, чем необходимо для жизни, — Мин-хо сел на ковёр с длинным синим ворсом и стал разглядывать интерьер. А посмотреть было на что.

Выход на лестницу возле стены теперь огорождали белые перила с резными балясинами, половину комнаты застилал ковер с длинным синим ворсом, стены также стали тёмно-синими, а потолок — белым. В комнате имелось несколько книжных полок, шкаф для одежды, стол с двумя стульями, кровать и уютное кресло-диван. Все было белым, кроме кучи подушек на кровати и кресле — белых, синих и голубых.

— Ваш домовой что, подушки любит?

— хихикнула Бэл, припадая в их кучу на кресле.

— Наш.

— Что?

— Наш домовой. Его, кстати, Хен Хо зовут. Нет, подушки любит матушка Хëн. Говорит — так уютнее. Поэтому они везде. Почти.

— Почти.

— Угу. В ванной нет.

Кстати, тебе не мешало бы туда наведаться, как разберёшь вещи.

— Ой, — Бэл густо покраснела. Она и впрямь со вчерашнего дня не переоделась — как была в мятой после сна школьной форме, так и ходит. И не расчёсанная ещё. Стыдоба!

— Ты пока приводи себя и вещи в порядок, а я приготовлю обед, — Мин-Хо встал и пошел вниз, — кстати, — прокричал он с лестницы, — я и впрямь готовить умею больше, чем ты. И поторопись — нам сегодня нужно ещё на рынок сходить будет.

— Хорошо!

Ключи

Когда Бэл разобрала вещи, привела себя в порядок и спустилась вниз, то не застала на кухне никого. В гостиной же перед зеркалом крутилась прихорошенькая молодая девушка с задорно вздернутым носом и длинными волосами цвета горького шоколада. Желтое платье в белый горох дополняли бежевые туфельки с кокетливыми бантиками.

— Здравствуй, госпожа!— вежливо поклонилась Бэл.

— Доброе утро, моя дорогая. Как ты думаешь — мне пойти так, или собрать волосы в косу?

— Опять к своему Чэну на свиданку собралась? — это Мин-Хо вышел из кухни и неодобрительно покосился на девушку,

— Собери волосы, матушка, в твоём почтённом возрасте так ходить уже неприлично.

— А? Матушка? Тётушка Хён, это вы?

— Я, — девушка весело рассмеялась и снова закружилась перед зеркалом, — не ворчи, Мин-Хо, мне нужна его кровь для твоего зелья.

Мин-Хо в ответ фыркнул совсем по-кошачьи и вернулся на кухню.

Тётушка подмигнула Бэл, споро заплела волосы в косу, и, послав воздушный поцелуй, выпорхнула из дома.

Девочка постояла ещё некоторое время, переваривая произошедшее, а затем вернулась на кухню.

Мин-Хо раскладывал по тарелкам лапшу, а на столе уже ждал суп.

— Как так получилось, что тётушка Хён стала юной девушкой? Это что, какое-то зелье, или заклинание?

— Нет, — парень сел напротив, — матушка управляет временем. У каждой ведьмы есть свой особый дар.

— Поэтому в гостиной столько часов?

— Да.

— А мой дар какой?

— Мы это обязательно узнаем. Рано или поздно.

— А почему тётушка не живёт постоянно в образе юной девушки?

— Не хочет, — пожал плечами кот, — кстати, чтоб не было путаницы, в городе считают, что матушка в юном воплощении моя сестрица — Джи Ён. Поэтому не удивляйся, если кто-то будет спрашивать тебя про неё.

— Угу, — вздохнула девочка, — кажется, я скоро совсем разучусь удивляться.

— Это полезный навык в твоём случае, поверь.

Когда они поели, оборотень закапал очередную порцию зелья себе в глаза, а затем взял большую корзину, позвякивающую баночками из гостиной.

— Возьми мой рюкзак. Корзина тяжёлая, — прокряхтел он.

— Хорошо.

Они вышли из дома и, на этот раз, пошли по улице вниз. Через три квартала повернули налево, затем направо и ещё раз налево. Мин-Хо остановился перед дверями единственного в городе ателье и позвонил в дверь.

Им открыла сама хозяйка, госпожа Син. Увидев, кто пришел, она радостно всплеснула руками и, чуть ли, не засияла от радости.

— О, Джи Мэн Хо, какое счастье, что ты принёс мой заказ! Проходи, проходи скорее! А кто это с тобой?

— Это Бэл, моя племянница.

— Здравствуйте, госпожа!— поклонилась Бэл.

— Ах, очень приятно познакомиться, и ты проходи, милая.

Парень затащил корзину внутрь и сгрузил на небольшой журнальный столик. Пока госпожа Син радостно щебетала, по очереди извлекая баночки из корзины, Бэл рассматривала готовые платья на манекенах, стоящих вдоль стен. Остановилась напротив одного, из тёмно-синего шёлка с синим же кружевом. Красивое. И по размеру было бы ей как раз. Вот бы хотя бы примерить. Думать о том, чтобы купить, у девочки не хватило смелости, должно быть, оно стоило дорого.

Её схватили за руку.

— Ау, ты что, заснула? Зову тебя, а реакции ноль.

— А? Прости, пожалуйста.

— Девчонки, — парень закатил глаза, — что с тебя взять. Пошли!

Выйдя, они заплутали по узким улочкам.

На очередном повороте из-под ног Бэл вылетел ключ, который она, кажется, не заметив, случайно пнула и зазвенел по плитам, которыми была вымощена улица. Бэл проводила ключ взглядом, остановившись на секунду, и бросилась догонять оборотня, который не обратил внимания на то, что она отстала.

На рынке первым делом купили овощи, фрукты и зелень. Затем настала очередь круп, которые Мин-Хо сложил в свой рюкзак. В последнюю очередь подошли к лавке с морепродуктами, где оборотень долго и с азартом торговался, выбирал и расспрашивал о чём-то хозяина. Бэл устала, и была готова сесть прямо на пол, к тому времени, как они наконец-то двинулись обратно.

Уже на выходе с рынка Бэл опять заметила под ногами ключ, очень похожий на тот, что видела раньше.

— Я себя не котом чувствую, а вьючным ослом, — проворчал по дороге Мин-Хо, — и это не всё. Мы с тобой ещё не купили специи, птицу и мясо. А ещё матушка попросила купить свечи, носовые платки и новые домашние туфли для неё.

— Нам что, снова на рынок идти?— чуть ли не взвыла девочка.

— Угу. А потом ещё ужин готовить. Чур, твоя очередь.

— Ыыыыыыы...

Оборотень в ответ мерзко захихикал.

Тут в макушку Бэл прилетело что-то сверху.

— Ай!

— Что там? — оглянулся парень.

— Ключ, — ответила девочка, досадливо потирая макушку, — уже третий за день.

— А ну подними.

— Зачем?

— За надобностью. Подними, говорю.

— Ладно, — ключ перекочевал в карман

— Если Вселенная тебе так явно что-то посылает, это неспроста. Запомни это.

— Хорошо.

Мин-Хо, а что было в той корзине, которую мы отнесли госпоже Син?

— Мы?

— Вздернул брови тот.

— Ты.

— Кремы, шампуни, мази, притирки. Омолаживающие. Их готовит матушка. Я помогаю. И это наш основной доход. А женщины готовы хорошо платить за то, чтобы оставаться красивыми. Очень хорошо платить.

— О. Ясно.

Когда поздним вечером Бэл добралась до своей комнаты, то без сил рухнула на кровать. Подумать о чём-либо сил просто не осталось. Про ключ она даже не вспомнила.

Полуночные охотники

Часы тикали очень громко. Или это не часы? Чья-то ледяная рука дергала Бэл за большой палец на ноге.

Открыв глаза, девочка чуть было не завизжала: перед ней в густых предрассветных сумерках, рассеиваемых лишь светом уличного фонаря, стояло тощее длинное существо с плоским лицом и целой копной темных волос.

— Тссс! – приложило существо палец к безгубому рту, а затем сделало тощей рукой, более похожей на куриную лапу, подзывающий жест.

— Что? За тобой идти? – тапки никак не находились, поэтому пришлось идти прямо так, босиком.

— Сонджу, ты же сонджу? Постой, что случилось?

Домовой, который был уже подле лестницы, кивнул, затем приложил палец к рту-прорези и снова поманил за собой.

В коридоре плясали неясные тени, а в гостиной слабо горела маленькая лампочка над входом. А ещё что-то лежало на полу.

Что-то или кто-то.

Бэл с ужасом узнала жёлтое платье, в котором тётушка утром ушла из дома.

Сердце провалилось куда-то в живот, а на месте образовавшейся дыры хлынул ледяной ужас.

— Тётя Хён? Тётушка? – позвала девочка.

Ответа не последовало.

Бэл подбежала к лежавшей на полу ничком девушке и, с трудом перевернула ту. Из-за ворота платья торчало нечто, похожее на щупальце, состоящее из серого тумана. Тётушка застонала.

Домовой, исчезнув на секунду, явился вновь с большим тазиком и ткнул им сначала в Бэл, затем в тётушку, потом снова в Бэл.

— Что ты хочешь от меня?

Сонджу снова повторил свои действия.

— Я должна положить туда это?

Кивок.

— Нужно разбудить и позвать Мин-Хо.

Домовой активно замотал головой и замахал руками.

Что же, раз нет так и нет. Придётся справляться самой.

Та гадость, которой, как оказалось, была облеплена тётушка, на ощупь была холодной, влажной и какой-то неполностью материальной. Бэл содрогалась от ужаса и отвращения, когда снимала этот скользкий туман. В самом начале её чуть было не стошнило.

Когда всё было окончено, тазик исчез сам по себе.

Через пару минут госпожа Хён зашевелилась, застонала и открыла глаза.

— Хен Хо? Бэл?

Она облизнула засохшие губы. В руках домового тут же материализовался стакан с водой, он приподнял тётушку за плечи и напоил водой.

После они вдвоём помогли ей подняться и дойти до комнаты.

Когда Бэл вернулась к себе, то ещё долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок, думая о произошедшем и беспокоясь о тётушке. Уснуть удалось только тогда, когда на улице рассвело.

Проснулась ближе к полудню. Спустилась вниз, аккуратно заглянула в комнату тётушки. Та спала.

На кухонном подоконнике, кверху пузом, в кошачьем обличье дремал Мин-Хо. Когда Бэл прошла мимо, он дернул ухом, но даже глаз не открыл.

— Хорошо тебе, — хмыкнула девочка, — прямо сонное царство какое-то.

На секунду она остановилась возле окна, на котором спал лохматый.

В этом облике он был очень милый и какой-то уютный.

В самом деле, Бэл едва удержалась от того, чтобы не потрепать кота по густой шерсти. Аж руки зачесались, как хотелось это сделать. Но воображение живо подкинуло картинку, как она так же гладит Мин-Хо в человеческом обличии. Щёки залил румянец стыда. Благо, никто этого не видел.

Нужно было приготовить что-то — поесть самой, накормить тётушку. И, может быть, оборотня тоже.

На глаза попалась поваренная книга на одной из полок. Полистав рецепты и выбрав парочку из них, девочка принялась за работу.

Когда на сковороде обжаривались креветки, сзади послышался голос Мин-Хо:

— Говорят, готовка — тоже магия. Ты не такая безнадежная, как я думал.

— Ты знаешь, что произошло с тётушкой Хён этой ночью?

Бэл не среагировала на шпильку.

— Знаю. С полуночными охотниками столкнулась. Это духи-тени. Ночами охотятся за магическими существами и младенцами. Ведьмам они обычно не опасны. В вас много человеческой крови. Но могут вызвать упадок сил.

Вдруг из одной из комнат послышался детский плач.

Бэл чуть было не уронила себе на ноги сковороду.

— Что это?

— Видимо, то, из-за чего тётушка вчера и полезла в гнездо охотников, — вздохнул кот и закатил глаза, — опять голодная. Никогда бы не подумал, что человеческие младенцы такие прожорливые.

Кот достал из шкафа банку смеси и бутылочку. Развёл тёплой водой и ушёл.

Найдëныш

Бэл сняла с плиты сковороду, убавила огонь под кастрюлей с супом и пошла посмотреть, куда ушёл Мин-Хо.

Войдя в коридор, она не поверила своим глазам: дверей в коридоре стало не пять, а шесть. По три с каждой стороны. Одна дверь по правой стороне вела на кухню, вторая — в кладовую, третья — в гостиную. Впрочем, ей никогда не пользовались, так как из кухни в гостиную тоже имелась дверь.

С другой стороны тоже были двери — одна из них вела в спальню тётушки, куда вела вторая — Бэл не имела понятия. И вот теперь появилась третья.

Дверь была приоткрыта.

В небольшой светлой комнате стоял белый шкаф, комод, кресло с кучей бело-розовых подушек и детская кроватка с розовым балдахином. На руках у Мин-Хо была крохотная девчушка в розовом комбинезончике, которую он кормил из бутылочки.

Бэл плохо разбиралась в младенцах, но, кажется, ей не было и полугода.

— Ого. А откуда... это...

— Ребёнка достала тётушка из гнезда полуночных охотников. Они утаскивают ненужных или заблудившихся детей и высасывают из них жизнь до последней капли. Комнату создал Хен Хо, домовой. Смесь и бутылочку купил я, утром, пока ты спала.

— Ааа. Во дела.

Бэл пошатнулась от услышанного и оперлась о стену, чтобы не упасть. Затем указала на младенца:

— Её нужно вернуть.

— Кому?

— Родителям, разумеется.

— Охотники уносят ненужных или заблудившихся детей в возрасте до двух лет. Эта малышка даже ползать ещё не умеет. Ей месяца три-четыре. Заблудиться сама она не могла. Вывод напрашивается сам.

Бэл без сил опустилась на пол и разревелась.

— Эй! Эй! Я не могу одновременно кормить её и утешать тебя. Ну, может, всё не так плохо. Может, её не бросили, может — её родители просто погибли.

Непонятно, на что рассчитывал оборотень, но Бэл стало ещё хуже. Она не рыдала в голос только потому, что боялась напугать малышку.

Двери скрипнули.

— Ну ты умеешь утешить ребёнка, — костлявая рука-лапа протянула Бэл стакан воды, а затем постучал себе пальцем по лбу, — смотрю, в твоём котелке каша и вовсе стухла.

— А что я, — Мин-Хо пожал плечами, — я правду сказал.

— Дурень, — домовой погладил ошалевшую Бэл по волосам и вышел из комнаты.

— А он что, разговаривать умеет?

— Как видишь, — приподнял парень правую бровь.

— Аааа... А я ночью решила, что он немой.

— Нет, но от сильных потрясений он теряет дар речи. Так что, если Хен Хо не разговаривает — в доме беда.

— Ясно, — Бэл шмыгнула носом, — пойду. Там суп кипит.

До кухни дошла медленно, практически, держась за стеночку.

Нет, так дело не пойдет. Нужно умыться, привести себя в порядок. Тётушку накормить. И самой поесть. А домового надо кормить?

Бэл задумалась, мысли сами собой заскользили в прошлое.

Как хорошо было, когда они с мамой и папой жили в Инчхоне, она ходила в свою школу, и мир вокруг был прост, приветлив и понятен.

— Если хочешь помедитировать, выключи для начала суп, — из грёз о прошлом Бэл вырвал голос Мин-Хо, — он уже давно сварился.

— Угу.

— Эй, не кисни!

Оборотень щелкнул Бэл по носу.

— Мир совсем не таков, как ты привыкла. Но подумай вот над чем: любой талант — тоже патология.

— Что ты имеешь в виду?

— Твой дар — это тоже талант. Способность. Просто более редкая, чем музыкальный слух или умение вкусно готовить. Мммм, вкуснотища!

Мин-Хо за разговорами уже положил еду себе и Бэл.

— Так вот, по сути, любое отклонение от среднестатистической нормы — патология. Ну, просто к твоему таланту прилагаются оборотни, домовые и прочая изнанка привычного. Так же, как к танцам в балете прилагаются деформированные стопы, вечные диеты и закулисные интриги. Ешь. Я сам покормлю матушку.

— А ты... Как ты тут оказался, откуда взялся и почему зовёшь тётушку Хён матушкой? Расскажешь?

— Расскажу. Когда поем. А потом накормлю больных. А потом, возможно, ещё раз накормлю найденыша. И если ты поешь. Уговор?

А ты про себя расскажешь.

— Хорошо.