Книжная королева 2. Чума вас побери!

Глава 1

Я попаданка в книгу. В тело ненужной королевы, о которой вдруг вспомнил супруг и призвал к себе.

Так я сказала себе мысленно через пару дней после прибытия в замок Сомбал.

Лежа на рассвете в роскошной постели, под шелковистым покрывалом, сжимая руки в кулаки.

В этой самой постели я нашла убитую змею.

Сердце бешено колотилось — не от страха, нет. От ярости.

От беспомощности.

От осознания того, что я заперта в этом хрупком теле, в этом мире, где каждая тень может скрывать кинжал, а слово — яд.

Ничего удивительного, я нахожусь в гнезде моего врага.

Отца фаворитки короля, которая снова беременна.

И я всё ещё тут, а не дома, хотя спасла королеву от смерти в пути.

Дорого бы сейчас отдала за возможность перечитать ту книгу. Как она называлась?

«Сердце изо льда, трон из костей».

Глупое название. Глупая книга. Глупая Оля, которая сама себе внушила, что если спасёт королеву от смерти по дороге в столицу, то сюжет изменится, а она вернётся домой!

Чего проще: проснусь в своей постели, выпью чашку кофе, поспешу на метро.

Сама внушила — сама поверила, вот теперь и расхлёбываю.

Кто мне вообще сказал, что я вернусь?

Может, герцог Каста прав: я просто безумна

Возомнила, что жила в двадцать первом веке, звали меня Ольгой Богуславской? Нет, в таких подробностях ни один безумный прошлое не выдумает!

И вот теперь я Бланка де Бурбон, венчанная, но не коронованная жена монарха Клермондии и Лузитании (Португалии по-нашему), жена, к которой король даже не прикоснулся в первую брачную ночь, отправил шестнадцатилетнюю девушку в замок на окраине страны, чтобы не видеть её и не слышать о ней.

Надеялся, что она там помрёт тихо.

Отчаяние душило за горло, грозило излиться слезами, но я не позволила ему вырваться наружу. Здесь слабость — смерть!

— Ваше величество, вы не спите? — шёпот верной Ирен по прозвищу Волчица пробился сквозь непроглядную тишину, и в нём я уловила тревогу.

Ирен прибыла со мной из Франкии, была моей молочной сестрой и помощницей в делах.

Не будь рядом Ирен с её острым ножиком за поясом, Бланка, уверена, прожила бы меньше!

— Не сплю. Ты одна?

Я ответила тем же шёпотом, потому что спала под балдахином и не видела происходящего в комнате.

И всё же мой голос звучал хрипло, будто я всю ночь кричала во сне.

Ирен откинула полог кровати и осторожно присела на её край. Её пальцы нервно теребили край пояса, за которым она прятала ножик. Её глаза горели тёмным огнём, словно выискивали новых змей в углах моей постели.

— Одна. Цыганка дрыхнет, аж посвистывает. Вот у кого стальные нервы! А другая спит тихо, таким совсем веры нет.

Все мои фрейлины, а их теперь было три, жили в соседней комнате.

Маркиз Сомбал не поскупился на дорогие покои. Подозреваю, что канцлер удачно запускал руку в казну, во и жил роскошно. Для дочери и внуков старался, вдруг одному из них суждено стать королём?

Энрике Первый пока бездетен в браке со мной.

— Не ссорься с Идалией, она мне верна.

Я завидовала сестре разбойника. Которую взяла в услужение. Идалия наверняка испытала опасности покруче, чем я, но сохранила самообладание. Я же смогла выучиться только не дрожать перед каждой угрозой!

Присела в кровати, убедившись, что моя жизнь в теле королевы продолжается.

А ведь засыпая, загадала — вернуться домой!

Ну раз нет, значит, надо выяснить, чего ещё от меня хочет прокля́тая книга!

Я пригласила Ирен присесть рядом и забраться под покрывало, как они с Бланкой делали в детстве. Теперь я гораздо больше вспоминала прошлое Бланки, будто её тело научилось мне доверять.

— Жаль, не хватит времени пошить вам новое платье к балу. Старые уже все немодны или износились. А тут столичный двор, станут шептаться за спиной, что мы побродяжки.

Я жила в замке Сомбал уже дня два, за которые меня не выпускали дальше покоев. Под предлогом соображений безопасности.

Зато Фабиа говорила, что графиня Ридегейра, она же Мария Тавора, во всю принимает придворных, будто королева.

— Станут шептаться всё равно. Маркиз Сомбал милостиво предложил мне взять одно из платьев его дочери, — хмыкнула я.

— Надо было взять, а потом вернуть ей с той самой змеёй, что она вам подбросила, — улыбнулась Ирен, и её ухмылка напомнила мне, что у любой розы есть шипы.

Или она умеет их отращивать.

Мы проговорили до самого рассвета, но даже её тёплая болтовня не смогла развеять ледяной ком в груди. И всё же я снова заснула.

— Ваше величество, вставайте! — трясла меня за плечо Фабиа.

У неё был такой вид, будто снова случился пожар.

Я вздрогнула, сердце ёкнуло от неожиданности.

— Герцог Каста вернулся и желает получить аудиенцию! Говорит, что дело срочное!

И только?!

— Карамба! — закричал проснувшийся Сирус, и его голос, резкий, почти человеческий, заставил меня сжаться.

Идалия скинула платок с его клетки. Цыганка и попугай быстро нашли общий язык.

— Сукин сын! — не унимался попугай.

— С каких это пор герцог не может дождаться пробуждения королевы?! Разве что революция случилась, — вырвалось у меня ядовитой усмешкой.

Но внутри кипело. Явился, где только пропадал два дня!

— Что, ваше величество, случилось? — переспросила Фабиа, смотря на меня, как заботливая мать смотрит на дитя с лихорадкой.

— Ничего, — пробурчала я. — Это я в Писании вычитала.

Средние века ещё не знали этого пожара — революции.

Пока Ирен причёсывала меня, оттеснив всех прочих, я мстительно представляла, как простой люд насадит на пики головы местного дворянства. Как вытащит за волосы Марию из её уютной постельки и изваляет в грязи.

Впрочем, меня ожидает едва ли не худшая участь!

— Давай побыстрее, — прикрикнула я и тут же прикусила язык.
Как быстро учишься повелевать. В тебе, Оля, никогда не было высокомерия, чего это ты раскомандовалась!

Глава 2

Герцог ничего не объяснил.

Как обычно — лишь хмыкнул, презрительно скривив губы, будто даже разговаривать со мной было ниже его достоинства.

— Подарок опальной королеве — мой долг перед королём, которого я сейчас здесь представляю, — бросил он, холодно скользнув взглядом по моей фигуре, словно оценивая, достойна ли я даже этих слов.

Не то что милости.

— Его величество скоро прибудет? — робко выдохнула я, внутренне молясь, чтобы ответ был отрицательным

Сердце сжалось.

Герцог молчал. Сейчас скажет, что завтра. Одно слово как приговор.

К счастью, оказалось, нет.

— Вы жаждете встречи с королём, ваша милость? Вы?!

В голосе его звучала неподдельная насмешка. Синие глаза собеседника сверкнули ледяным блеском.

— А что такого, он же мой супруг, которого я не видела три года!

Я сжала руки в кулаки — привычный жест защит от издёвок.

— Вы же не та, кто увидел супруга на свадьбе, верно? — Он намеренно сделал паузу, чтобы я поняла, о чём со мной толкуют. — Думаете, слуги подслушивают? Уверен, ваш артефакт работает исправно.

Кивнул на окно, где стоял хрустальный шар Ирен. Рядом с тем, что предоставил нам хозяин, маркиз Сомбал.

Испорченный, конечно. Ведь отцу фаворитки жизненно необходимо знать мои планы!

Герцог неспешно пододвинул себе стул.

Его взгляд говорил: «Только попробуйте что-то там возразить. Я хозяин положения».

— Не советую торопиться со встречей с его величеством! — его голос стал тише, но от этого ощущение опасности за спиной усилилось. — Он совсем не так любезен, как я. И вообще…

Тут он вдруг замолчал. Лицо потемнело, в глазах мелькнуло что-то отчуждённое, тёмное. И тут же исчезло.

— Что меня ждёт на балу?

Он рассмеялся.

— А там, откуда вы родом, ваша милость, балов не было?

Снова этот взгляд — смесь насмешки и желание вывести меня из себя.

— Нет, — резко ответила я и встала, давая понять, что аудиенция окончена.

Но герцог не торопился. Медленно, словно наслаждаясь каждой секундой моего нетерпения, поднялся на ноги и бросил на прощание:

— Тогда вам придётся сложно, ваша милость. Кстати, как вас зовут?

— Я вам не скажу, ваше сиятельство, — ответила я и резко отвернулась к столу, где лежала Библия.

Чёрт! Надо будет попросить у маркиза Сомбал какую-нибудь книгу, а то от чтения Писания мне уже кошмары снятся.

Герцог вышел бесшумно, как умел он один. Я всё больше думала о нём, как о большой чёрной птице. Вороне, охраняющем королевскую тюрьму.

— Ваше величество, всё в порядке? — Ирен замерла на пороге оглядываясь.

И убедившись, что комната пуста, осмелела.

— Я говорила остальным, что неразумно оставлять вас наедине с этим страшным человеком.

Идалия внесла клетку с Сирусом и усмехнулась:

— Хорхе знал герцога. Давно.

И выразительно так посмотрела. Мол, захотите услышать подробности, к вашим услугам.

Я не успела ответить, потому что любопытная Фабиа уже посмотрела в открытый ларец и увидела платье.

— Это подарок его величества, — поспешно сказала я.

Теперь она точно разнесёт сплетню, расскажет мужу. К вечеру весь двор будет знать: король одарил опальную жену — значит, с ней лучше дружить.

Если верить истории, придворные всегда первыми улавливали, когда ветер менялся.

До вечера всё прошло относительно спокойно.

Ближе к открытию бала явилась служанка.

— Мастерица по причёскам явилась в вашему величеству. Желает предложить свои услуги.

Ирен взъярилась и хотела прогнать её прочь, но я велела пустить.

Слуги болтливы.

Если дама из замка — она может проболтаться.

Так и вышло.

Мастерица оказалась приставленной к Марии — болтливая особа средних лет, восхваляющая свою хозяйку за доброту и милосердие.

— В народе её светлость очень любят! — восторженно присвистывала она.

Но я вытянула главное — фаворитка будет в светло-зелёном.

— Она обожает эти цвета! — служанка вдруг испуганно прикусила язык.

— Продолжай! — холодно приказала я.

— Даже его величество носит бархатный цветок этого оттенка… в знак почтения к даме сердца.

Сирус громко выругался, и парикмахерша испуганно перекрестилась, посмотрев на меня со священным трепетом.

«Уж не ведьма ли новая королева?» — читалось в её глазах.

К восьми я была готова.

Маркиз Сомбал явился лично — сопровождать меня на бал. На правах хозяина.

Взглянул на моё платье и едва сдержал удивление.

Жаль, драгоценностей к нему я достойных не подобрала. Всё разворовали приспешники фаворитки.

Надела скромные серьги с чёрными агатами — пусть герцог Каста ценит моё «спасибо». Чёрные агаты — символ его рода.

Приёмного.

Это была наша вторая встреча с фавориткой.

Мария, затянутая в такое роскошное платье, что оно подошло бы и королеве, увешанная рубинами, краденными у меня, находилась на троне, рядом с ней пустовали другие два кресла. Одно из них предназначалось мне.

При моём появлении мажордом громогласно объявил моё имя:

— Её величество королева!

И страх сжал горло. Будто эхо из пустынных коридоров прошлого Бланки настигло меня здесь, в этом ослепительном зале, и ледяными пальцами впилось в горло.

«Так ты Бланка де Бурбон? Ей и оставайся».

Придворные склонились, пока я шла к тронному месту. Мой кресло — на одном уровне с Марией.

По обе руки от меня будут сидеть маркиз и его дочь.

Оскорбление. Но я промолчала.

Придёт время — и Бланка спросит со всех. Если захочет.

А пока я искала глазами его.

Того, кто подарил мне роскошное платье, чтобы я не выглядела жалкой на фоне Марии.

Теперь я в полной мере оценила эту милость.

И я нашла его.

Но он смотрел не на меня.

Глава 3

Зал сверкал.

Огни магических шаров отражались в позолоте, в голубом хрустале бокалов, в серебре посуды, выставленной на длинных столах в соседнем зале, в холодных, льстивых улыбках придворных. Все здесь были её гостями — гостями маркиза Сомбала и его дочери. Марии Тавора.

На которую периодически посматривал герцог Каста.

Мария открывала бал.

Она вышла в центр зала, в своём светло-зелёном платье, расшитом серебряными нитями, будто сотканными из зависти придворных дам. И указала на герцога Каста. Конечно, на него.

Между ними так было условлено, я видела по её довольному лицу холёной стервы.

Они начали танцевать. Их движения были отточены, будто они репетировали этот торжественный момент годами.

Мария улыбалась, что было недопустимо этикетом придворного танца, но все правила написаны не для неё.

Она, казавшаяся старше своих двадцати двух лет, сохранила прекрасную фигуру и лёгкость движений, присущих юным девам.

И не скажешь, что родила троих и снова на сносях!

Тонкие пальцы Марии, унизанные перстнями с рубинами, лежали в руке герцога Каста, в танце она повернула голову, как бы невзначай взглянула на меня через плечо, и это взгляд победителя говорил одно:

«Смотри, королева, это мой мир. Здесь всё принадлежит мне. Ты здесь чужая. Так и останется».

— Моя дочь, ваше величество, посвящает этот танец вам, — наклонился маркиз Сомбал с ядовитой улыбкой.

— Она очень изящна, — ответила я и продолжила самым невинным тоном, но достаточно громко, чтобы стоявшие рядом придворные услышали каждое слово. — Как и ваш роскошный замок.

Хозяин замер с приклеенной улыбкой и тут же сделал знак служителю подлить вина в мой бокал.

Но так просто мне рот было не закрыть!

— Говорят, он лучше, чем у короля!

Воздух вокруг нас сгустился. Придворные затаили дыхания.

— Ваше Величество преувеличивает, но вам простительно. Должно быть, ваше величество забыли убранство столичного замка его величества. Вы видели его мельком.

— У меня прекрасная память, ваше сиятельство. Я помню всё.

Я повернула голову и посмотрела маркизу в глаза.

Музыка смолкла. Танец завершился.

И тут Мария направилась на своё место подле меня.

— Ваше величество, — её голос был сладок, как отравленное вино. — Не окажите ли мне честь станцевать со мной?

Зал замер. Вызов.

Понятно, что Мария поднаторела в танцах при дворе, а Бланка слыла угловатой и неуклюжей. Это они ещё не знали, что я, Оля Богуславская, два года в балетную школу отходила!

— С удовольствием, — ответила я и встала с такой готовностью, что на лице Марии, в её жгуче — тёмных глазах промелькнуло удивление.

Оркестр заиграл старинный португальский танец — переделанную простонародный фанданго — сопровождается хлопками в ладоши и кастаньетами. Бланка выучила их все ещё во Франкии.

Бедолага думала, что придётся показать умение королю, и тот оценит.

Как сладка месть!

Сейчас мои танцевальные па оценят все присутствующие.

Танец был сложный, страстный, полный борьбы.

Она — в зелёном, я — в голубом королевском бархате.

Она — обласканная королём фаворитка, я — забытая жена, оставшаяся нетронутой.

Но сегодня я диктую правила.

Шаг. Поворот.

Движение руки. Снова шаг, и мы оказались лицом к лицу, задевая друг друга пышными оборками рукавов.

Наши взгляды скрестились — ненавистью дышало её лицо, чистой, острой.

А в глазах за ненавистью угадывался страх.

Она, как поднадоевшая любовница боялась, впервые, наверное, за последние три года, что я украду у неё короля.

Даже на миг. На одну-две ночи.

— Как вам наш бал, ваше величество? — выдохнула она, изящно изогнув спину.

Теперь мы стояли затылок к затылку и кружились в центре.

— Оживлённый. Я так давно не была при дворе, — ответила я.

И когда мы снова схлестнулись взглядами, сказала:

— Надо привыкать. Нам всем.

— Кое-что всегда неизменно, — усмехнулась Мария, щёлкнув кастаньетами.

И уже было хотела отойти на шаг, как я наступила ей на подол платья.

Раздался резкий звук рвущейся ткани.

Мария ойкнула и побледнела. Зашаталась.

Конечно, притворялась, но дело было сделано.

Музыка смолкла.

Тогда я громко сказала:

— Как вы неуклюжи, графиня! Вам следует отдохнуть.

Зал выдохнул.

Королева только что прилюдно унизила всесильную фаворитку. А короля, способного её защитить, здесь нет.

Я кожей чувствовала, что все взгляды обращены в герцогу Каста. В конце концов, он сейчас представляет здесь короля.

Я обернулась.

Наши взгляды перекрестились, и я заметила, как дрогнули кончики его губ, но он сдержал улыбку.

— Ничего страшного не случилось, — беспечным тоном произнёс он, подходя ко мне и подавая руку. — Платье — всего лишь ткань.

Я чувствовала спиной, как разъярена Мария.

— Верно подмечено, ваше сиятельство, — голос её дрогнул. — Однако это дурная примета. Сегодня день Паука-ткача, нельзя рвать одежду, это к несчастью.

— К несчастью для паука? — улыбнулась я.

Едва склонив голову, Мария удалилась к себе, сославшись на недомогание.

И я сразу почувствовала, как на плечи опустилась невидимая мантия, защищающая меня от всего злобного мира. Дышать стало легче, двигаться проще. Кажется, я даже совсем привыкла к тяжёлой одежде.

— Позвольте мне кое-кого вам представить, ваша милость. Вы спрашивали о нём, — герцог наклонился ко мне, делая вид, что угождает. Но в его словах звучал лёд, а рука, державшая мою, была холодна.

Когда наши руки соприкоснулись, я почувствовала силу герцога, перекатывающуюся под кожей. Ощутила её так явственно, будто опустила пальцы в холодную воду, дотронулась до ледяного тёмного шара, внутри которого скрывался огонь. Не обжигающий, а всеразрушающий.

Как чёрная дыра.

— О ком? — спросила я, поняла, что теряю нить разговора.

Глава 4

— Скоро второй танец.

Его голос прозвучал слишком близко, обжигая кожу щеки. Я вздрогнула, но не подала виду.

— Я приглашу вас, ваша милость.

Герцог стоял так, что его тень накрывала меня от него. Заслоняла от всего мира.

В его словах сквозила не просьба, а приказ.

— Не вздумайте улизнуть.

Он наклонился чуть ниже, и его холодное дыхание коснулось моего виска. Рука моей руки.

— Это вызовет подозрения, а врагов вы наживать умеете.

Прежде чем я успела ответить, герцог исчез в толпе, оставив меня в двух шагах от алхимика.

Будто не хотел иметь с синьором Паскуалем дел.

Боялся запачкаться?

Или просто жаждал наблюдать со стороны за нашим разговором?

Парфюмер почувствовал мой взгляд. Медленно, слишком медленно повернулся.

Поклонился со всем почтением мужчины средних лет, который рад быть полезен. Знатным дамам в особенности.

Но в его глазах мелькнуло что-то нечеловеческое, выглянуло из-под оболочки и спряталось, боясь быть обнаруженным.

— Ваше величество, счастлив представиться. Я делал для вас духи и мыло, но не имел чести лицезреть лично.

Он тщательно выбирал слова.

Было что-то нездешнее в лице этого алхимика, что заставляло меня тщательнее выбирать слова. Будто он мог почувствовать ложь.

Или за маской угодливого придворного скрыть от меня правду.

Алхимик поднял глаза, и я поняла — он видит.

Видит меня сквозь маску королевы. Чувствует мой страх и наслаждается им.

— Хосе Паскуаль, к вашим услугам, ваше величество.

Моё сердце бешено колотилось.

Парфюмер наблюдал за мной с интересом человека, испытывающего болезненное любопытство. От которого становится неловко.

Он изучал меня.

Я заставила себя улыбнуться.

— Вы к услугам каждого, кто хорошо за них платит.

Его веки дрогнули — почти незаметно.

— Графиня Ридегейра тоже просила вас составить для неё аромат? И не один, думаю?

Надо прознать, на чьей он стороне.

Паскуаль склонился, но в его поклоне было что-то бунтарское. Будто он не обязан, но поддерживает мою игру.

— Разумеется, ваше величество. Такова участь беззащитного человека — угождать хищникам, чтобы те его не съели.

Её пальцы — длинные, с искорёженным четвёртым пальцем на правой руке — сцепились между собой.

— Её светлость любит аромат розовой лилии, я сам его выделил из цветка, её светлость осталась довольна.

Внешность парфюмер имел заурядную. Одет был просто, хоть и не бедно.

Такого увидишь в толпе — пройдёшь мимо. Глаз не зацепится.

Он смотрел в пол, как того требовал этикет, и молчал, в ожидании следующего вопроса, а я не знала, о чём его спросить. Так, чтобы он понял, что от него нужно. И не счёл меня сумасшедшей с фантазией о других мирах.

— Меня вы тоже считаете хищником? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал ровнее.

— Нет, не говорите льстивых слов. Лучше расскажите — что вы можете мне предложить.

Его глаза — серые, ясные, как у юноши, вдруг помутнели.

— Мыло, духи, благовония для комнат.

Он сделал шаг ближе.

— Парфюмированные книги или карты, если ваше величество раскладывает пасьянсы.

Я замерла

— Карты? Это интересно.

Он улыбнулся — его зубы были слишком белыми даже для моего времени.

— А правда, что ваши ароматы могут менять судьбу? Помнится, вы мне как-то об этом говорили.

Паскуаль склонился. Его дыхание пахло полынью и…металлом.

— Мои ароматы повышают настроение, ваше величество.

Возникла пауза.

— И придают сил тому, кто желает выбрать иной путь. Я могу вам помочь, если желаете.

Его голос внезапно изменился. Погрубел.

— Вам и вашей Ирен.

Хосе Паскуаль поднял на меня серые глаза и посмотрел в лицо так, будто мы были равны. Распрямил плечи, делавшись выше меня ростом. Теперь мы не были королевой и слугой, на мгновение поменялись местами.

Заиграла музыка, призывающая к ещё одному танцу.

Я встрепенулась, вспомнив слова герцога Каста.

А когда снова посмотрела на то место, где стоял Хосе Паскуаль, парфюмера нигде не было.

Сердце колотилось пойманной птицей.

Я вышла в зал, ища глазами герцога, но не для того, чтобы он не думал, будто мне не терпится дождаться его приглашения.

— Ваше величество, удостойте меня чести. Потанцуйте со мной.

Голос говорившего был вкрадчивым, мягким, но в то же время мужественным.

Я посмотрела подошедшему в лицо и с улыбкой подала ему руку.

Высокий, молодой, старше Бланки лет на пять, не больше, он вдруг напомнил мне кого-то.

— Граф Феррейра, сын маркиза Соуза, ваше величество, — представился казавшийся смущённым мужчина.

Его пальцы коснулись моей руки — и я вспомнила.

Наш маленький пасьянс на окружение королеве, который мы раскладывали с Ирен по пути сюда.

— Червонный король, вот я вас и нашла.

И на его удивлённый взгляд, не стала ничего объяснять.

В танце мы прошли мимо герцога Каста.

Я повернула голову. Случайно.

Улыбка, вызванная комплиментами графа Феррейра, всё ещё блуждала на моих губах.

И наши взгляды с пиковым королём пересеклись.

Сколько ярости, скрытой, почти болезненного желания задушить меня своими руками немедленно, было в его глазах-омутах.

Но я равнодушно отвернулась.

Пусть не думает, что без него мне союзников не видать!

В любом случае позлить пикового короля не помешает.

Я знала, что пожалею о своей выходке.

Придёт день, и герцог Каста спросит с меня за это унижение, но не сегодня.

Он же танцевал с Марией Тавора, пусть попробует собственный рецепт!

Да хоть с ума сходит в бессильной злобе!

— Вы не опасаетесь гнева его величества? — аккуратно спросила я графа, который смутился от моего вопроса.

Никак не могла разгадать короля Энрике. Что он за человек?

Герцог Каста говорил, что чудовище, с которым лучше не встречаться, а Мария Тавора собиралась рожать от него четвёртого бастарда. Хотя хватило бы и двоих, им всё равно не стать наследниками!

Глава 5

Голова пошла кру́гом от всех комплиментов, танцев, духоты и обильного ужина.

Оставалось удивляться, как все эти дамы и господа не растолстели до безобразия. Ладно, не все.

Маркиз Сомбал, хозяин, выглядел всё мрачнее, на что маркиз Соуза, его противник и отец моего нового поклонника, сказал:

— Не обращайте внимания, ваше величество. Вы королева. В том числе и этого бала, уверен, скоро станете королевой сердец ваших подданных.

— Если они не помрут от чумы, — герцог Каста был тут как тут.

Как чёрный демон, он преследовал меня и напоминал о себе каждый раз, стоило расслабиться.

Его синие глаза скользнули по мне, будто оценивая, насколько я уже запуталась в его сетях.

— Хотите. Ваше величество, я составлю для вас натальную карту? Только для вас, это будет мой скромный дар вашей красоте и добросердечию, — маркиз Соуза был сама любезность.

Я кивнула.

— Я не скажу кардиналу.

Церковь не одобряла попытки заглянуть в будущее, но и не преследовала их. Особенно если с грешника можно было взять взнос на «благое дело».

Так что полезные знакомства я в тот вечер завела.

Мария Тавора спустилась к концу бала, чтобы вновь танцевать. Выглядела она неважно: круги под глазами, поблёкшие щёки.

Но привела с собой сына. Четырёхлетний герцог походил внешностью на мать, которая гордо держала его за руку.

Намёк был понят: вот мой сын, а у тебя нет детей!

Придворные приветствовали мальчика как наследника. Склонялись перед ними обоими, тут же позабыв обо мне.

Я же наблюдала за герцогом Каста. Он, как обычно, был слегка отстранён и насмешлив, не стремился в первые ряды.

Заметив мой интерес, посмотрел в глаза и усмехнулся. Мол, понимаю ваши чувства.

Привыкайте.

Юный герцог, сын Марии, был больше похож на него, выглядел худеньким, испуганным малышом, при виде которого у меня сжалось сердце. Он ещё ни в чём не виноват, а уже замешан в грязной игре его матери и деда!

Ко мне мальчика не подвели.

Мария делала вид, что привела сына, чтобы пожелать доброй ночи деду. Канцлер усадил мальчика на колени и минут десять держал на руках, бросая в мою сторону победоносные взгляды. Которые я тщательно не замечала, общаясь за столом с графом Феррейра.

К счастью, червонный король показал себя галантным кавалером, однако был не глуп и понял, насколько важно занять меня увлекательной беседой.

Напоследок, когда я изъявила желание удалиться, граф пригласил меня с фрейлинами на утреннюю прогулку на лошадях.

Я согласилась

Бланка была превосходным наездником, но давно не упражнялась.

Однако развеяться мне не помешает.

Фрейлины ждали меня у входа в башню. Все трое: Ирен, Идалия и Фабиа.

Каждая делала вид, что остальные ей не ровня, и я уже взяла себе на заметку, устроить им взбучку.

Но не сегодня.

— Я устала. Купальня готова?

— Я велела Деузе всё сделать, как вы любите, — с готовностью отозвалась Ирен.

И когда мы остались в купальне наедине, а верная молочная сестра никому не доверяла такую интимную процедуру, как мытьё королевского тела, потому что могли навести порчу, сказала:

— Эти часы, как только вы ушли, стали тикать так громко, что голова разболелась. Может убрать их подальше?

— Однажды мы это уже сделали, — напомнила я ей. — И оскорбили герцога Каста. Он прав: у меня и так достаточно врагов при дворе, чтобы наживать ещё одного!

Процедура отхода ко сну была утомительной. Всё полагалось делать по этикету. Расчесать волосы, умаслить тело благовониями, разве что массаж стоп мне понравился.

— Ваше величество, — шепнула Фабиа, массируя мне виски. — Я хотела сказать вам, если дозволите, о юном герцоге Оливейра.

Так звали сына Марии.

Ирен нахмурилась, хотела сделать мне знак не доверять жене приближенного к герцогу Каста, но я велела всем отойти.

Моя верная сестра нахмурилась, но подчинилась. По непроницаемому лицу Идалии и вовсе ничего прочесть было нельзя.

— Говори, — приказала я Фабии.

— Мой супруг, вы знаете, общается с мелкими дворянами при дворе. Так вот, они сказали, что юный герцог не совсем здоров. Недавно у него случился приступ падучей. Болезни Цезаря. Говорят, это верный знак, что ему предстоит царствовать. Так велел всем сказать маркиз Сомбал. Негласно, конечно.

Фабиа замолчала и облизала нижнюю губу. Она походила на лису, учуявшую петуха. Её светло-коричневые волосы отливали рыжиной, а ореховые глаза и острый маленький носик довершали сходство.

— А герцог Каста, конечно, в курсе. Твой муж доносит ему обо всём, что происходит здесь. И в том числе в этой комнате.

Фабиа побледнела, но отрицать не стала. Хватило ума.

— Ваше величество, но, с вашего позволения, я могу говорить ему то, что вы прикажете.

— С чего вдруг?

— Я служу вашему величеству. И слышу, как слуги и дворяне говорят…

Тут она замялась и опустила глаза, чтобы тут же поднять их на меня, взмахнув длинными ресницами.

— Не томи!

— Ваше величество, все говорят, что его величество призвал вас, потому что устал от фаворитки. Тем более, она в положении.

Фабиа недоговорила. Постеснялась.

Я поняла это так: не может удовлетворять половые аппетита короля. А тут я зазря пропадаю. Молодая, покорная, ненужная.

Ранее ненужная. А в чуму сгожусь.

И раз расстановка сил может поменяться, надо оказаться у истоков новой власти.

Когда я уже была в постели, сделал знак Идалии подойти:

— Узнай всё, что сможешь, про этого сына маркиза Соуза. Графа Феррейра. Кто его любовница. Кому он сочувствует при дворе.

Идалия кивнула. Её тёмные глаза одобрительно сверкнули.

Буду действовать по методике Екатерины Медичи. Она тоже прибыла к враждебному двору и создала лучшую шпионскую сеть.

Конечно, до «итальянской отравительницы» мне далеко, но контролировать трёх фрейлин и немного подстёгивать их соперничество между собой я смогу.

Глава 6

Я очутилась в покоях герцога Каста.

Сердце бешено застучало в груди, когда я поняла — это его покои.

Откуда такая уверенность?

Может, подсказало чутьё, возможно — угадала по огромному гобелену с гербом его рода, гордо висевшему на стене.

На нём — сокол с распростёртыми крыльями, будто готовый взмыть ввысь… или вонзить когти в добычу.

Была ночь. Окно распахнуто настежь, через него в комнату проникали запахи цветущего сада.

Я стояла возле него, разглядывая свои руки — белые, прозрачные, будто сотканные из лунного света.

Я сделалась бесплотным духом.

Тьма вокруг была густой, но постепенно глаза привыкли, и я различила в центре комнаты часы из чёрного вулканита.

На толстом красном ковре они стояли точной копией тех, что герцога подарил мне на свадьбу.

На миг мне даже показалось, что это они.

Я шагнула ближе, озираясь, но вокруг царила мёртвая тишина.

Душная непроницаемая ночь, когда совершаются самые страшные беззакония. Когда можно перерезать человеку горло — и тьма сама сокроет тебя как от ока правосудия, так и от Божьего лика.

Эти мысли были не моими. Это страх Бланки.

Я потянулась к часам, чтобы поставить их на стол, но вдруг — они начали расти.

Вытягивались, пока не сравнялись со мной ростом. Сердце ёкнуло, я отпрянула к окну, вжавшись в тяжёлые занавеси.

И тут дева в часах сошла с пьедестала.

Её чёрное, как сама ночь, тело мерцало, а набедренная повязка блестела, словно усыпанное фосфорным порошком.

Она сделала шаг — из тьмы ей навстречу вышел герцог Каста, одетый точно так же, как накануне на балу.

Они не замечали меня.

Замерли в шаге друг от друга, лица почти соприкасались… а потом она обвила его шею руками и страстно прижалась губами к его рту.

Мне захотелось немедленно вернуться к себе. Не было сил это видеть!

Но я замерла, не в силах оторвать от них взгляда.

Она извивалась в его объятиях, потом резко развернулась, прижалась спиной к его груди — и открыла глаза.

Чёрно-красные агаты.

И смотрела прямо на меня.

Вдруг я с ужасом поняла: это не она.

Это я.

Я увидела себя, полуобнажённую, с растрёпанными чёрными волосами, бесстыдно рассыпавшимися по белому телу. С огромными круглыми часами в груди, чьи стрелки шли назад. Их тиканье гремело в ушах, сводя с ума.

Я вскрикнула, и в тот же миг осознала: мы поменялись местами.

Я стала вулканической девой, а она — мной.

Прежде чем окончательно проснуться, я успела заметить ухмылку на лице герцога, сжимающего меня в объятиях.

— Ваше величество, снова дурные сны?

Голос Ирен вырвал меня из кошмара. Она вытирала мой лоб тряпицей, смоченной в уксусной воде — холодной, как прикосновение смерти.

Я резко села в постели и заметила, что уже утро.

Встала с сильно бьющимся сердцем и подошла к столу, чтобы убедиться, что с часами герцога всё в порядке.

Ирен истолковала мой жест по-своему.

— Только прикажите, я их уберу в сундук. Там они никому не навредят!

Я ещё помнила его прикосновение к моей обнажённой груди.

— Герцога это оскорбит, ваша милость, — подала голос Фабиа.

Они вместе с Идалией только что вошли в спальню, готовые исполнять поручения.

Цыганка хмуро кивнула.

— Оставь. Заведи их, — сказала я Ирен, касаясь лица каменной девы.

И оно было тёплым, как живое.

Что-то отозвалось в груди на это прикосновение, будто тело помнило его, а разум — нет.

Миг — всё прошло. И под пальцами — неживая гладкость чёрного камня.

В дверь постучали, и Деуза отправилась открывать.

Как оказалось — принесли завтрак. И явилась новая служанка — с бесстыдными, наглыми глазами и белыми, не привыкшими к работе руками.

— Соглядатаи мне не нужны. Достаточно тех, кто уже здесь. Так и передайте маркизу-хозяину.

Не слушая новенькую, я отослала её прочь.

И мельком оглядела лица присутствующих: когда я говорила о шпионке, кто уже состоит в моей свите, ни одна не дрогнула.

Я не верила, что все трое преданы мне. Кроме Ирен, никому не доверяла.

Да и ей не до конца.

— Ты сожгла травы Паскуаля, и мне приснился кошмар! — накинулась я на молочную сестру, потому что всё внутри ещё дрожало от страха и ощущения прикосновения пальцев герцога к моей шее.

Сон был слишком реальным.

— Иди к нему и не возвращайся без ответа, как мне унять тревогу? Пусть даст средство, он поймёт, о чём я. У него оно есть.

Надоело играть словами, но без этого здесь никак. И всё же пусть этот алхимик ответит: либо он тот, кто мне нужен, и тогда я получу намёк. Очередную подсказку в квесте.

Или нет. Тогда…

Не знаю.

— Соберите меня для верховой езды.

Увы, с момента прибытия в замок Сокуза, платьев у меня не прибавилось.

— И велите прийти портнихе.

— Кому, ваше величество? — переспросила Фабиа.

Мне показалось, что они издеваются, но нет. Здесь говорят иначе.

— Альфаатас, — махнула я.

Деуза уже успела проветрить все мои наряды, так что можно было выбирать. Если бы было из чего.

— Давайте вот это коричневое убожество, — вздохнула я, указывая на то, что сшили Бланке, пока она жила в замке Мендоса.

Посмотрела на себя в зеркало: выглядела я как бедная сельская учительница. Или компаньонка, прибывшая служить богатой старухе.

— Распусти волосы, чтобы сверху были прихвачены лентой, а снизу падали на плечи, — приказала я Деузи. И все четверо вытаращили на меня глаза, будто я велела обрить себя наголо.

Здесь так не носят.

Плевать!

Зато будет красиво. И никто не заметит убогости моего наряда.

— Распущенные волосы распутывают даже самые сложные интриги, — заметила Идалия, удовлетворительно хмыкнув, когда всё было закончено.

Результатом я осталась довольна.

Теперь из зеркала на меня смотрела не блёклая компаньонка, боявшаяся тени, но смелая амазонка. С огнём в тёмных глазах.