Книжная королева. Путь попаданки. Книга 1

Глава 1

«Наконец, мы с Энрике, с его величеством, королём Клермондии и Лузитании, могли не бояться осуждения Святого Престола и заключить брак по любви. По велению сердец, давно связанные кровью, текущей в наших детях, мы произнесли брачные клятвы у алтаря. И да простит нас тень несчастной королевы Бланки, мы будем счастливо править страной. На благо мира и наших детей».

Нет, ну вот как так можно! И эта героиня считает себя непогрешимой и правой во всём!

Я отшвырнула книгу на диван, дочитав последнюю страницу.

Исторический любовный фентези-роман, основанный на реальных событиях.

Мы недавно на семинаре проходили эти тёмные страницы истории Португалии.

Прообраз короля — Педро I Жестокий — приказал умертвить свою молодую жену из Франции, потому что союз ему был больше не нужен. Но на фаворитке в истории он так и не женился. Сослал в монастырь.

Здесь же по книге Мария добилась того, к чему шла всю жизнь. И даже то, как она вскользь упомянула о погибшей в дороге королеве, меня бесило. Мол, бедняжка по воле Божьей скончалась по пути в столицу.

То ли не выдержала тягот пути (ага, королева не шла пешком), то ли виной тому внезапная болезнь от стылых стен замка, где она содержалась последние три года (ну да, могли бы королеве предоставить лучшее жильё).

Фаворитка намекнула на причастность к смерти соперницы незаконного брата короля, тёмного мага Родриго Каста. Мол, он действовал из собственных интересов, а они с королём ни сном ни духом, занимались своей любовью, а не политикой.

Да-да, я так и поверила, что Мария Товара, дочь канцлера, спокойно писала прощальные письма королю, уехавшему на границу урезонивать очередных бунтовщиков, где смирялась с судьбой уйти в монахини. Покорно уступив своё место опальной и ненужной никому из них королеве.

И она узнала о письме брата королевы Бланки, короля соседней страны, требующего убрать всесильную фаворитку прочь от двора, только после смерти несчастной королевы. Смерти, которая всем им была так на руку!

Послевкусие от книги осталось неприятным. Не люблю лицемерных особ, прикидывающихся овечками, в роли главных героинь!

Я пошла на кухню сделать себе чай с бутербродами. И пока жевала хлеб с маслом и сыром, вспоминала отца.

Он ушёл от нас, когда мне исполнилось семь. После моего дня рождения отвёл в сторонку, пообещал часто навещать, если я буду хорошей девочкой и слушаться маму. А потом укатил в новую семью.

Он звонил раз в год.

Говорил мягким тоном, что не может приехать, что так нам с мамой будет лучше, что у него важная командировка.

Мама тоже его ждала и верила обещаниям. А потом я разом осиротела в девятнадцать лет. Отец попал в автокатастрофу, мама угасла через полгода.

Я так и не сказала ей, что у него намечалась уже третья семья. Она бы мне не поверила. Ему верила, а остальным — нет.

Все близкие ушли, а привычка быть хорошей девочкой осталась. У меня всё было правильно. Как надо.

Училась в столичном вузе на историческом факультете, как хотела мама, пошла по её стопам. Меня всё устраивало.

За исключением одного — я потеряла способность верить людям на слово.

Вот и этой треклятой фаворитке из книги я бы ни за что не поверила!

Перекусив, отправилась подремать. Мы снимали однушку на двоих с девчонкой с филологического. У меня было наследство, я подрабатывала в фастфудной по вечерам, так что деньги кое-какие водились. Но я жутко уставала.

Даже сейчас, закрыв глаза и вытянувшись на диване подремать перед сменой, подумала, что неплохо бы поваляться недельку на пляже в жаркой стране. Читать книги, вышивать и ни о чём не думать.

Ничего, вот закончу последний курс, полгода осталось, и куплю путёвку в экзотическую страну…

Проснулась я от тошноты и боли в животе. Застонала и повернулась на спину. Боль чуть-чуть утихла, но в теле отчего-то возникла такая слабость, будто я долго болела, и вот, наконец, очнулась.

Я открыла глаза в полную темноту и чуть не упала с постели, пытаясь резко встать. Я что, проспала?!

Боль резанула в районе пупка.

— Ваше величество, что с вами! Опять хвори? Я позову лекаря, — произнёс молодой женский голос совсем рядом.

Зашипели свечи, их неровный тусклый свет на миг ослепил меня.

А когда я разлепила веки, то от слабости не смогла встать на ноги. Рядом со мной, на коленях ютилась молодая светловолосая женщина, лет двадцати, не больше. Довольно миловидная, но слегка косила на один глаз.

Она держала канделябр с тремя свечами возле своего лица, на котором была написана такая тревога, что сердце сжалось в предчувствии беды.

— Это я, Ирен, ваше величество. Опять те самые боли? Хоть бы не снова брюшная лихорадка! — тараторила она, разминая мне босые ступни.

— Где я?

— У себя в опочивальне. Мы всё ещё в этом прокля́том замке Мендоса, ваше величество!

— Света больше нет?

Вокруг была душная темнота, в которой я не могла разглядеть очертания комнаты. Сидела на огромной мягкой кровати и не понимала, что делаю здесь. Это явно не съемное жильё, а девица, массирующая мне ноги, мне и вовсе была незнакома.

Значит, я сплю. Пора просыпаться, Оля!

Перечитала перед сном переживательных книг! Всё, теперь только комедии про любовь по телеку!

Я на секунду закрыла глаза, потом решила досчитать до ста, чтобы окончательно проснуться, но тут стук в дверь и грубый мужской окрик заставили очнуться:

— Именем короля, откройте! Её величеству срочно требуется пройти к коменданту замка!

Говоривший был не местным, в его голосе слышался акцент.

— Что случилось? Сколько времени?

Я вдруг поняла, что сижу в одной длинной до пят ночной рубашке. Шёлковой, красивой, с вышивкой по вырезу и рукавам, но всё же в исподнем.

Тьфу, слова-то какие! И, как назло, никак не могла проснуться!

И голосом я говорю не своим. Красивым, грудным, волнующим, но чужим.

— Сейчас ночь, Гови! Как вы смеете тревожить её величество! Ждите!

Глава 2

Ну вот и здравствуйте! Кошмар продолжался.

Я сидела и слушала чужую речь, понимала её, как свою родную, а в голове проносились картинки прошлого. Не моего, разумеется.

Я была на месте той самой ненужной королевы Бланки, урождённой франкийской принцессы, про которую упоминалось в той самой книге, что я прочитала на ночь.

И что получается?

Я посмотрела на свои руки. Не мои, её. И тело её, и всё вокруг было другим, но, как ни странно, знакомым. Бланка провела здесь три года с самого замужества, король даже не притронулся к ней, оставив невинной.

Это я уже узнала из памяти королевы, в книге от лица фаворитки говорилось, что королева досталась короне порченной, не девственницей. Ага, врала, сволочь!

Так я и думала!

— Моя госпожа должна привести себя в порядок, пусть гранд подождёт, раз уж ему так срочно, — хмыкнула Ирен и захлопнула дверь перед посланником.

Не слушала, что тот говорил о гранде Каста и о том, что тот посланник самого короля. Грешно заставлять ждать столь сиятельную особу.

А я всё примечала, старалась проснуться, но внутри зрела уверенность, что этого не случится. Что вот так просто это не работает.

— Ваше величество, Бланка, герцог не станет ждать долго. Как бы не накликать беды!

Ирен хлопнула в ладоши, обходя углы, и стало не в пример светлее. Магические шары с белым светом взвились под потолок, и я, наконец, осмотрелась.

Я находилась в большой комнате, по стенам которой были развешаны гобелены. Довольно старые, некоторые столь выцветшие, что едва возможно разглядеть рисунок. В основном это были сцены из королевской охоты. На кабана или вепря, как его здесь называли, на тонконогих ланей.

Кровать моя, довольно просторная, тоже видела лучшие времена. Лак кое-где облупился, краска потрескалась, но хлопковое постельное бельё оказалось новым, перина довольно мягкой, пышной. А подушек было накидано столько, что спать пришлось бы сидя.

— Что-то не так, ваше величество? Вы увидели признаки порчи? Комендант уверял, что все слуги проверены, тёмных магов среди них нет.

Ирен истолковала мой интерес по-своему.

Я же смотрела во все глаза и думала о том, что всё, чему меня учили на историческом факультете, было неправдой. Почти всё.

Королева Бланка — это какой век? Четырнадцатый.

А если я попала не в историю, а в книгу? Написанная по реальной истории, она всё же могла содержать определённые вольности.

Надо будет разобраться, как из этого выпутаться. Лучший способ — проснуться. Но можно ли так?

Пока я думала, Ирен начала меня одевать.

К счастью, нижнее бельё оказалось не таким, каким оно было в реальности. Если быть настоящий четырнадцатый век!

Никаких панталон до колен с разрезом между ног, чем-то бельё напоминало современное, даже спортивное. Поверх надевалась просторная, светлая рубашка до пола из тонкого льна.

А платье и вовсе оказалось великолепным.

Правда, блёклым, пастельного тона, но с таким тончайшим кружевом поверх мягкого корсета из китового уса, что я даже побоялась его испачкать.

— Помыться не успеем, — решительно сказала Ирен, заметив, что я смотрю на кувшин и тазик у окна. — С утра прикажу наполнить купальню.

— А туалет?

— Пожалуйте, я провожу в термы.

Ага, ну хоть не ночная ваза.

Магия оказалась весьма кстати и тут. Всё-таки я попала в книгу!

Только там аристократия двух объединённых стран Клермондии и Лузитании обладали светлой магической силой, как и дворянство соседних стран. Тёмные маги рождались редко, но метко.

Покончив с необходимым, осмотрев себя в большом напольном зеркале в рост человека и оставшись довольна увиденным, я заметила, что королева привлекательна. Фаворитка в книге почти не упоминала о внешности Бланки. Дала ей эпитет «бледная тень» и успокоилась.

Женская зависть!

Королева была среднего роста, хрупкого, даже изящного телосложения, имела густые тёмные, чуть волнистые волосы. Самым восхитительным на её лице были тёмные большие и влажные глаза «испуганной лани».

Ирен, дав мне вволю на себя налюбоваться, накрыла зеркало тканью.

— Отец Педро говорит, что так вам не смогут нанести вреда. И что не следует поддаваться греху тщеславия.

Это был мой личный духовник.

У меня в голове было столько вопросов, что с одной стороны, не терпелось задать их верной Ирен, готовой за меня любому глотку перегрызть. Или перерезать, не зря она метко метает ножи. А с другой, я боялась себя выдать.

— Желаете наудачу нанести каплю эликсира синьора Паскуале?

Что-то такое шевельнулось в памяти. Нет, в книге о нём не говорилось не слово, но удача мне не помешает

Ирен достала ключик, висевший на золотой цепочке у неё на шее рядом с нательным крестом, и отперла им шкатулку, спрятанную в одном моих сундуков.

— Это духи, — увидела я овальный пузырек из хрусталя, внутри которого плескалась тягучая янтарная жидкость.

Едва Ирен успела специальной лопаточкой, тоже хрустальной, нанести мне каплю на шею, как бедная моя дверь в коридор снова содрогнулась под ударами мужского кулака.

На этот раз ждать ответа не стали.

— Именем короля, открывайте!

Дверь распахнулась, и в комнату в сопровождении коменданта, внушительного и довольно представительного мужчины лет сорока пяти с острым вертлявым взглядом, вошёл другой тип.

Благородный идальго, носящий одежду синего цвета, которая так шла к его глазам — могли бы сказать о нём дамы того времени.

Заносчивый и опасный человек, который с одинаковой лёгкостью будет говорить комплименты даме и посылать преступника на эшафот — добавила бы я при беглом взгляде на него. А когда наши глаза встретились, я первой отвела взгляд.

Слишком тёмный омут с чертями всех мастей таился в глазах незнакомца.

— Ваше величество, — произнёс он, склонясь передо мной, но не слишком низко. — Прошу прощения за мою дерзость, но ваш супруг, его величество Энрике Справедливый, просил как можно скорее передать вам одну весть, чтобы вы так же возрадовались, как и он. Позвольте поговорить с вами наедине, ваше величество.

Глава 3

— Наедине? — удивилась я, переводя взгляд на коменданта.

— Вы верно поняли, ваше величество, — усмехнулся герцог, нагло рассматривая меня.

Будто оценивая, как породистую лошадь на базаре.

Его худое, безбородое и энергичное лицо казалось ликом Дьявола. Равно как и беспардонный интерес к моей особе.

Это была неслыханная дерзость, граничащая с оскорблением даже просто благородной гранды, а уж по отношению к королеве и подавно.

Я сразу вспомнила, что королева находилась под защитой коменданта, кто сейчас стоял рядом потупившись. Просьба герцога, являющегося доверенным лицом короля и его незаконнорождённым братом, не нравилась моему тюремщику, но он не собирался бросаться грудью на мою защиту.

Память Бланки подсказала, что с братом короля спорить никто не хотел. Потому что он доверенное лицо монарха и тёмный маг. Кто знает, что от них можно ожидать?

А ещё я помнила сюжет книги — для королевы ничего хорошего отпущено в нём не было. Так что и причин у меня выслушивать послания супруга с гулькин нос, но и отказаться просто так было нельзя.

— Гранд Арарипе, — официально обратилась я к коменданту, и тот встрепенулся, заслышав своё имя. Мне показалось, что даже вздрогнул и поморщился. — Я не понимаю, почему вы позволили беспокоить меня среди ночи. Я всего лишь бедная женщина, выполняющая волю своего супруга-короля, но всяким домогательствам имеется предел. Побойтесь Бога, гранды!

На герцога я и не смотрела, хотя чувствовала на своём лице его пытливый взгляд.

Пусть не думает, что я трепещу перед ним!

Моя первоочередная задача — вернуться домой. И что-то мне подсказывало, что если королева умрёт, то и я вместе с ней.

— Воля короля священна, — мягко возразил комендант.

И посмотрел мне в глаза с мольбой: пощадите, мол. Вы тут потом разберётесь, а мне не сносить головы.

— Но не выше воли Бога!

Я говорила смело, но на рожон тоже не лезла. Вся эта ночная сцена, моё появление в пышном платье, убранные в причёску, которую успела соорудить Ирен, волосы, все эти знатные мужчины, смотрящие как на добычу, но не как на женщину, — всё это казалось нереальным.

Я чувствовала себя ценным призом в каком-то маскараде.

Сейчас мы доиграем сцену и разойдёмся по гримёрным. Смоем краски, снимем странную одежду и отправимся по делам. И я всё забуду, как страшный сон.

— Воля монарха нередко означает волю Бога. Это помазанник Божий! Только Святой престол может быть выше воли короля, ваше величество. А мы все, без исключения, должны подчиняться нашему королю. Я не займу у вас много времени.

Герцог говорил вкрадчивым тоном, со скрытой насмешкой. Я кожей чувствовала, что он не ожидает от меня серьёзного сопротивления.

Но слегка удивлён моим протестом.

— И это не терпит до утра, гранд?

Я посмотрела на визитёра. Брат короля, именно на него фаворитка в книге возложила вину за смерть королевы. Мол, недоглядел, бедняга простыла по дороге.

А сейчас, глядя на этого бледнокожего, черноволосого красавца в самом расцвете мужской силы, я понимала, что у него нет и не может быть никаких «недоглядел». Он прямо идёт к цели, как каравелла к Новому Свету, и привык её достигать. Даже если придётся вздёрнуть на рее всю команду.

Ох, опять у меня такие странные мысли!

— Извольте, — кивнула я герцогу

Ирен тут же принесла моё парадное кресло, стоявшее в углу и покрывающееся пылью. Ранее у ненужной королевы не было столь знатных посетителей.

— А после этой непродолжительной беседы, — обратилась я к коменданту, игнорируя сведённые скулы герцога, — я бы хотела перемолвиться с вами, гранд Арарипе. Тоже наедине.

Комендант поклонился мне. Гораздо ниже, чем до того это сделал герцог, и удалился вместе со слугой. Я сделала знак Ирен тоже покинуть комнату. Она пыталась умолять меня оставить её, для защиты и сохранения репутации.

— В моих руках честь королевы будет сохранена лучше, чем у Христа за пазухой, — отрезал герцог.

Служанка и я перекрестились. Брат короля не внушал мне доверия и раньше, а что ждать от богохульника? Пусть это книга, но и в ней, основанной на реальной истории, упоминание имени Господа всуе казалось страшным грехом.

— Иди, — коротко приказала я Ирен. — Но будь поблизости.

— Боитесь, ваше величество, что я причиню вам вред? Уверяю, если бы на то была воля нашего короля, это бы давно случилось с вами, — герцог насмешничал, даже когда мы остались одни.

Но всё же дождался, пока я сяду, и лишь затем, когда я указала на другое кресло, последовал моему примеру.

У него был острый взгляд и такие же скулы, что подчёркивало отсутствие бороды, как было принято у некоторых идальго.

— Что за весть вы мне принесли? — мягко спросила я, гадая, достаточно ли точно играю роль королевы.

Впрочем, герцог ранее не видел меня вживую. А остальные не выказали удивления моим поведением. Значит, всё в порядке.

А ещё я надеялась, что новость герцога каким-то образом подскажет, как мне вернуться.

Или проснуться от кошмара.

— Его величество желает видеть вас, синьора. Вам надлежит как можно скорее покинуть замок Мендоса. Я буду сопровождать вас на этом пути.

— Семь дней.

Я похолодела. Всё как в книге! Королева не прожила и семи дней после того, как пустилась в путь.

— Что, простите, ваше величество?

Мыслями герцог был уже, вероятно, в пути.

— Путь до столицы от замка Мендоса занимает семь дней при хорошей погоде, а сейчас лето.

— Вы проницательны, ваше величество. И, вероятно, обладаете превосходной памятью. Сколько лет назад вы приехали сюда?

Снова насмешничает. Так и хотелось сказать ему, глядя в самодовольное лицо, что я никуда не поеду.

Но это ничего бы не изменило. По приказу короля меня могли сопроводить силой, значит, надо действовать хитростью.

— Три года. Мне было шестнадцать, когда я прибыла в Лузитанию. И мне жаль, что я провела столь много дней вдали от моего супруга, но та была воля Господа нашего и его величества. Вы правы, ваше сиятельство, я счастлива этой новости.

Глава 4

Я совсем не помнила эту нашу встречу.

Блин, о чём это я?!

Память королевы прятала от меня события её прошлого, заменяя их благообразными картинками. Проведя много лет в захудалом замке почти на окраине страны, она придумала себе прошлое и утешилась им.

Но сейчас мне нужно было докопаться до того, что случилось на самом деле!

Как назло, в книге о королеве почти ничего не говорилось, а если и упоминалось фавориткой, то лишь покорность и набожность бедняжки, которая всем мешала. Вроде бы её жалко, но свои интересы важнее.

Для каждого.

— Что я вам такое сделала, ваше сиятельство? — зашла я с другого конца.

Эту встречу надо поскорее закончить и собрать сведения. Ещё бы узнать, как мне прекратить этот душный кошмар!

Герцог сверлил меня тяжёлым взглядом и молчал.

Изучал, ощупывал, как лошадь на базаре. Я ощущала его магию, вязкую, тёмную липкую. Её щупальца тянулись ко мне, но пока не решались причинить вред.

Скорее тот, кто сидел передо мной, был похож на крепость, построенную в стародавние времена от врагов. И никто уже не помнил, как так получилось, что она из обороны перешла в наступление.

И с тех пор люди, проезжающие мимо, пропадали бесследно. А их намерения становились неважны. Их вина была лишь в том, что они посмели ступить на проклятые земли.

Мне стало зябко, хотя в комнате сохранялась привычная для лета влажная духота.

— Разрешите откланяться. Отдыхайте, завтра вы восстановите силы и к вечеру мы двинемся в путь.

— К вечеру? Проведём ночь в пути? Это опасно, ваше сиятельство. Помните, кого вы везёте.

— Я помню. Ночью на наших дорогах порой безопаснее, ваше величество, чем при свете дня. Но я подумаю, как сделать лучше. Однако медлить не стоит. Вас ждёт супруг, желающий заключить вас в объятия, вы же наверняка так долго ждали воссоединения с королём. Ваши молитвы исполнены.

Герцог встал, чуть поклонился и намеревался оставить меня. Ещё одно оскорбление — повернуться ко мне спиной.

— Почему именно сейчас? — вырвалось у меня. — Вы знаете это, так можете дать правдивый ответ, ваше сиятельство?

— Стране нужен наследник, синьора.

Он повернулся вполоборота.

— Вы здесь, возможно, не слышали, что времена нынче беспокойные. И его величеству придётся вскоре отбыть на переговоры, которые не всегда завершаются миром. Стране нужен наследник, если король, упаси нас Создатель, падёт в бою.

И вышел.

Тут же вбежала Ирен в сопровождении двух молоденьких служанок из местных. Королеву не очень жаловали, держали как пленницу, не позволяя ей иметь много слуг, привезённых из родной Франкии.

Вряд ли кто всерьёз опасался, что королева сможет составить заговор, больно молода она была и кротка, но тем самым фаворитка хотела лишить несчастную последней надежды. Как бы прикрываясь заботой о её же благе — чтобы пленницу не отравили её же слуги.

Ага, конечно! Как будто её не могут отравить нынешние по приказу другого короля. Своего.

— Мне надо видеть коменданта! — сказала я Ирен на родном языке.

Незаметно перешла на него, видимо, взяла верх привычка королевы. Бедняга чувствовала себя лишней и ненужной в этой жаркой чужой стране, где цветут диковинные сладкие цвета, а в людях напрочь отсутствует милосердие.

— Поняла, бегу.

Переодеваться я отказалась. Ходила по комнате, заложив руки за спину, наблюдая, как служанки перетряхивали постель, взбивали перину и подушки, проветривали спальню.

Я же изучала отведённые мне покои, пытаясь больше узнать о той, чья память была пока мне не полностью доступна.

В поисках подсказок, как попасть домой, я подошла к небольшому лакированному столику, где лежало распятие, чётки, инкрустированные мелкими топазами, и молитвенник.

Полистав Писание, не обнаружила никаких подсказок. Или указаний на то, как мне быть. Решила погадать, как в детстве. Открываешь книгу на любой странице, загадывая строчку, и ищешь подсказку.

«Ибо Ты избавил душу мою от смерти, да и ноги мои от преткновения, чтобы я ходил перед лицом Божиим во свете живых».

Отличное начало. Я восприняла это как подсказку: надо изменить сюжет, королева должна выжить!

Это я так подозревала. Что ж, приступим.

— Ваше величество, гранд Арарипе нижайше просит вас последовать к нему, — Ирен любила на людях подчёркивать мой статус.

Насколько удалось узнать из памяти королевы, слуги коменданта не особо жаловали ту, кто не пришлась ко двору его величества.

Почему-то все были уверены, что королева обязана сгинуть от тоски. Зачахнуть и больше не мешать.

Союз с Франкией, с её братом-королём, казавшийся когда-то желанным, вскоре после замужества Бланки, сделался неинтересным ликернийской короне.

А молодая королева, как выяснилось, не поняла своей роли в этой истории. И продолжала пребывать в добром здравии.

К счастью, отравить или умертвить королеву так, чтобы не вызвать подозрений, было невозможно. Магия этого мира и самой королевы блокировало подобные посягательства, пока она не была сломлена морально.

А Бланка находила утешение в молитве и детской вере в то, что король не может не любить и не желать молодую, прекрасную жену.

Но я чувствовала, что в последний месяц что-то поменялось в ней. Надломилось.

Я прислушивалась к телу, которое уже ощущала как своё собственное. Что-то изменилось в последние дни, но что именно?

Мы шли извилистым светлым коридором по ковровым дорожкам, хоть и видавшим виды, но без потёртостей и дыр. Всюду витал запах пряностей и цветов.

Дорога была мне знакома. Королева часто обедала или ужинала с вдовым грандом Арарипе, втайне сочувствующему её положению. Комендант старался следовать традициям старого рыцарства, обязывающего служить некой недоступной прекрасной даме.

То, что было мне и нужно.

— Ваше величество, я счастлив быть вам полезным.

Гранд поклонился со всем почтением, какое позволял ему статус и больная нога. Он повредил её в сражении на заре юности. Под знаменем короля-отца.

Глава 5

— Вы предлагаете мне дружбу, гранд Арарипе? — пролепетала я, чувствуя, как меня бросает в жар.

Надо же, сейчас этому коменданту даже больная нога не помешала!

Он смотрел на меня с таким обожанием, под которым угадывалось вожделение, что я ощутила внутреннюю дрожь.

Прокля́тая книга! Там ни о чём таком сказано не было!

Королева жила уединённо, фаворитка упоминала, что Бланка была неверна королю, но я считала это просто поклёпом. Ревностью и клеветой.

— Я предлагаю вам защиту, ваше величество!

Он схватил меня за обе руки и принялся покрывать их поцелуями, только тогда я окончательно пришла в себя.

— Гранд Арарипе, как вы смеете?!

Я вскочила, опрокинув стул.

Пошатнулась, оказавшись на краю балкона, голова закружилась. На миг мне показалось, что сейчас меня выкинет обратно в свой мир. Не успела обрадоваться и вздохнуть с облегчением, как всё прошло.

— Останьтесь со мной, ваше величество! — воскликнул комендант, и я ощутила себя много лучше. Связь с новым телом укрепилась.

Зараза! Это комендант вернул меня обратно? Надавать бы ему леща! Ладно, достаточно просто припугнуть!

— Я замужем за вашим господином, за вашим королём, гранд! Как вы можете предлагать мне предательство?! И уже готовы поступиться честью? Вы же должны меня беречь и охранять!

Я решила воззвать к чести дворянина. В той книге, в Португалии тех времен понятие «чести» было сродни кредитному рейтингу. Низкий — никто тебе руки не подаст. Из банков, ссужающих деньги.

Комендант — человек военный, достойный во всех отношениях, страсть к юной деве, заточенной в его власти, затуманила ему разум, но сейчас я приведу его в чувство.

Мой тюремщик поднялся на ноги и зло посмотрел в мою сторону:

— Вам ли говорить о чести, синьора?! Невиновных корона не наказывает. Чем провинились вы перед его величеством, что он не пожелал вашей красоты и молодости? А что до моей чести, так следите за своей. Вы уже запятнали себя этой ссылкой!

О, теперь я же виновата!

Мужчинам свойственно во всём винить женщину. Покопавшись в памяти королевы, я не нашла за ней вины. Немудрено: её единственный порок — неумение расталкивать локтями соперниц.

— Я так понимаю, вы мне не поможете? — процедила я.

— Зачем вам оставаться здесь дольше, чем хочет ваш супруг? Разве вы не хотели соединиться со своим венценосным супругом?

Он произнёс слово «венценосным», будто король был сифилитиком. Понятно, обиделся.

Оскорбился, видите ли!

— Я боюсь и прошу у вас защиты, гранд Арарипе. Мне надо было просто обдумать мой разговор с супругом, примириться с мыслью, что моя жизнь круто изменилась. Возможно, написать брату-королю. Я лишь просила у вас передышки. Не думала, что вы способны воспользоваться слабостью пленницы.

Я повернулась, чтобы уйти, но комендант ухватил меня за руку. Я посмотрела на него так, что тут же получила свободу.

Гранд побледнел и отступил с лёгким поклоном, и когда уже я оказалась у двери, взялась за ручку, чтобы скорее оказаться в безопасности коридора, как комендант произнёс:

— Ваше величество, вы ещё вспомните мою доброту. И пожелаете о принятом решении. Герцог Каста далеко не так любезен и щепетилен, как я.

— Возможно, пожалею, гранд. Но сохраню честь и бессмертную душу.

Португалия тех лет была католической и крайне религиозной. И пусть это не совсем реальность, а книга, всё же написана по мотивам истории.

Значит, упоминание Бога поможет привести в чувства любого благородного идальго.

По крайней мере, спасёт меня от насилия или принуждения. То, что я королева, ничего не значило без поддержки короля. Я чужачка, опальная и ненужная жена.

И все вокруг это прекрасно понимали. Некому меня защитить, значит, буду сама стараться. На моей стороне знание истории, людей той эпохи и страстное желание вернуться домой.

Я вышла в коридор, где меня уже поджидала Ирен, присевшая на табурет у противоположной стены. И тут же увидела, что не она одна.

***

Чуть поодаль, оперевшись о стену и сложив руки на груди, стоял великан, которого представили как слугу герцога Каста.

Хотя он более походил на разбойника с большой дороги или кузнеца, не научившегося в своё время обращаться с огнём: правая щека Хьюго, как звали его, была обезображена ожогом.

Завидев меня, он встал прямо и поклонился. И так же молчаливо исчез. Побежал докладывать господину.

— Он давно здесь? — шёпотом спросила я Ирен.

— Пришёл сразу после нас, но стоял тихо, меня ни о чём не спрашивал. Что случилось, ваше величество? Вы бледны и рассержены.

Ирен знала настроение королевы едва ли не лучше её самой.

— Комендант мне не поможет, — бросила я, и уже когда оказалась в своих покоях, отозвала других служанок, чтобы поговорить с Ирен.

Та кивнула и активировала артефакт молчания. Он походил на хрустальный шар и имелся в каждом доме, где того требовали обстоятельства. Подслушать при его активации невозможно, он одинаково хорошо действовал в любом закрытом помещении.

И к счастью, у королевы его не отобрали. Вероятно, считали Бланку покорной овцой, неспособной к серьёзным тайнам.

— Мне нужно написать письмо брату-королю. Сможешь найти человека, чтобы письмо отправили?

Ирен призадумалась.

— Дело трудное, ваше величество. Вы пытались раз с год назад, но гонца перехватили. Нас тогда и отправили в эту дыру, потому что здесь комендант справно выполняет свои обязанности.

— Я только что с ним рассорилась. На него надежды нет.

Я быстро пересказала Ирен всё, что случилось. Она вспыхнула и тут же потянулась к ножику, всегда висевшему у неё на поясе. Многие мужчины посмеивались и называли его не иначе как зубочисткой, но Ирен метала ножи не хуже заправского ярмарочного фокусника, зарабатывающего этим себе на жизнь.

И те, кто в этом убедились на своей шкуре, уже никому ничего не расскажут.

— Не стоит о него мараться. Его наказание — быть заточенным здесь до конца его дней. Принеси бумагу и чернила. Я попытаю счастье вновь. Дай мне подумать.

Глава 6

Сев за стол для письма, я призадумалась. Вот я, Оля Богуславская, обычная жительница мегаполиса двадцать первого века, сижу и сочиняю письмо средневековой королевы к её брату-королю соседней страны.

У Бланки с ним были неплохие для того времени отношения. Брат был старший, двоюродный, но всё же ближайшая влиятельная родня.

Иоанн или Жан Добрый, так его назовут после, но сейчас, копаясь в памяти королевы, я понимала, что добрым он был по канонам четырнадцатого века.

То есть насилия не чурался, но не прибегал к нему без нужды. Здоровье имел хрупкое, был некрасив, но умён. И при этом не самодур. То есть, помощи от него было ждать можно.

Начитанный и разбирающийся в законах король — уже редкость по тем временам.

Как писать письмо королю, я знала.

«Милостивый государь мой, брат мой!

Пишу тебе из бездны своего отчаяния. Я уже несколько лет томлюсь в замке Мендоса, не видя белого света и лика своего венценосного супруга.

Пользуясь редким случаем послать о себе весточку моего доброму брату-королю, умоляю тебя избавить меня от бесплодности моего существования. Я должна сидеть на троне рядом с мужем, быть его оплотом и поддержкой, рожать ему наследников, но до меня дошли слухи, надеюсь, это клевета, что мой супруг взял себе в наложницы некую Марию Товару, дочь местного канцлера, и одарил её тремя отпрысками.

Молю тебя донести эту весть об оскорблении дома Бурбонов и Валуанцев до Его святейшества, чтобы он своим мудрым отеческим наставлением вернул меня на законное место, а Марию отослал замаливать грехи, как и полагается прелюбодейке.

Я же, в свою очередь, обещаю тебе полную поддержку твоего мудрого царствования со стороны своего мужа.

Твоя любящая и преданная сестра Бланка де Бурбон, законная королева Лузитании и Клермондии».

Я бы написала ещё что-нибудь, но боюсь, для средневекового короля и эти мои послания слишком длинны. Ничего, потерпит ради дела. Я намекнула, что буду влиять на мужа в интересах дома брата, тут он точно ухватится.

Благо, Жан не был дураком по воспоминаниям той же Бланки. Хотя бы потому, что здоровье не позволяло скакать на коне день и ночь, пришлось развивать не тело, но ум.

Я наморщила лоб. Так, по истории Жан написал папе Инокентию VI , но тот отказался отлучать короля Португалии от церкви. Но ведь король в книге и король в истории не один и тот же человек, это раз.

Да и сюжет книги и истории немного различался, это два. И вишенка на торте — раз я попала в тело королевы, значит, её можно было спасти, это три. По крайней мере, я на это надеялась.

Запечатав письмо к королю-брату своей личной печатью, я принялась за послание герцогу Каста. Вот этот персонаж был для меня настоящей тёмной лошадкой.

В книге фаворитка упоминала о нём вскользь. Тёмный маг, значит, способен на любую низость, как бастард короля-отца. Забывая при этом, что её собственные трое детей тоже были незаконнорождёнными.

Одно ясно точно — человек он опасный. И прибыл сюда с вполне определённой целью — не позволить Бланке добраться до короля, при этом обставив всё так, что королева умерла от болезни или несчастного случая. Ненужная королева, наконец, перестала мешаться под ногами.

«Ваше сиятельство!

Молю вас о встрече в часовне Святой Терезы.

Мне есть что вам сказать и сделать это я хочу под сводами храма. Это касается предстоящего путешествия».

Подписываться не стала. Он и так поймёт, от кого письмо.

Я позвала Ирен и велела помочь мне переодеться в более скромное платье.

Оказалось, парадных у королевы и не водилось, кроме того, что сейчас было на мне, потому что раз она в опале, то и незачем тратить на её наряды золотую парчу и дорогие шелка. И деньги из казны лучше употребить на наряды фаворитки.

Я читала в книге описания её платьев, автор уделил этому чуть ли не три страницы.

Ну, этим мы ещё займёмся.

А пока Ирен приготовила мне несколько платьев на выбор. Мой пал на тёмно-синее.

— И вот эту чёрную мантилью поверх.

— Это вдовье платье, ваше величество. Оно не к лицу молодой женщине.

— Думаешь, герцог оскорбится моим видом?

Я разглядывала себя в зеркале. Да, будто меня живой в гроб собрались класть. Впрочем, пусть это будет укором его сиятельству.

Здесь все крайне религиозны, пока дело не касается устранения неугодных короне людей, пусть посмотрит на меня. Бланка в его представлении так и должна выглядеть.

Я позволила себе нанести ещё одну каплю духов. Они прочищали разум и укрепляли дух.

— Синьор Паскуаль говорил, что его духи способны предсказывать судьбу.

Снова что-то такое шевельнулось в памяти, и тут же выветрилось из головы. Эту часть прежняя Бланка запрятала подальше, будто стыдилась своего знакомства с парфюмером, колдующим над созданными ароматами, подобно алмихику над склянками.

Теперь я была готова.

Часовня находилась при замке, окружённым небольшим поселением.

Как только я вышла на улицу, чтобы перейти по внутреннему дворику в часовню, меня обдало жарким воздухом. Он как мороз пробирал до костей, мне хотелось поскорее очутиться в прохладе и полутьме часовни, но приходилось идти чинно и важно.

Впрочем, я решила немного осмотреться.

Внутренний дворик был выполнен из белого камня, в центре его стоял фонтан, увенчанный фигурой Святой Терезы, покровительницы этих мест.

Скульптура представляла собой молодую женщину, стоявшую чуть склонив голову, покрытую платком, руки её были опущены и чуть разведены в стороны, будто женщина гнала на смотревшего ветер.

Сопровождающие меня две матроны внушительных форм и почтенного возраста перекрестились, я последовал их примеру.

— Хотели видеть меня, ваше величество? — услышала я рядом голос герцога Каста и вздрогнула.

Он казался мне дьяволом во плоти.

Тёмные, длинные волосы были перехвачены сзади в хвост, украшенный заколкой с рубином по тогдашней моде, мужчина умел выжидать удобного момента, будто точно знал, что он вскоре наступит. И любил подкрадываться, как если бы желал и умел читать чужие мысли.

Глава 7

Я вздрогнула и отдёрнула руку.

— Вы угрожаете мне? Своей законной королеве? — начала я, но быстро увидела по его тёмным как ночь глазам, что этим его не пронять. Он был готов угрожать, уничтожить меня, если на то воля его хозяина.

А ещё я увидела, что он горд. На этом и сыграю.

— Бездумно выполняете приказа, которого не было? Как мой супруг получит законного наследника, если я буду мертва?

И увидела ответ в его лице раньше, чем закончила говорить. Королева мертва — король свободен жениться вновь. Но на то требуется год траура, а новая супруга не факт, что забеременеет сразу.

— Вы слышали о трёх бастардах короля?

Герцог будто подслушал мои мысли.

— Разумеется, слышали, ваше величество. И его бессменной всесильной фаворитке Марии Тавора тоже? Она дочь канцлера, к чьим советам прислушивается король.

Он подходил ближе и ближе, как хищник, уверенный, что жертве больше некуда отступать. Мы были под сводами часовни, мы были не одни, и всё же ему оказалось плевать.

— Сколько вы провели подле короля после свадьбы?

— Два дня.

— Говорят, вы не понравились его величеству.

Я вспыхнула. Всё внутри, остаточные мысли Бланки всколыхнулись, как море перед штормом:

— Его величество покинул меня в церкви после венчания. Я больше не видела его.

Это было истинной правдой, горькой правдой для юной королевы. Она задавалась вопросом, почему так случилось, что король пренебрёг даже первой брачной ночью? И, конечно, ответа не находила.

Я тоже.

Предположила бы, что слаб по мужской части, но три ребёнка от Марии отвергали эту теорию.

— Эта церковь не похожа на ту, где вы венчались, верно? — усмехнулся герцог и отступил, рассматривая своды часовни.

Мои слуги, его провожатый держались поодаль. Они всё видели, жалели меня, должно быть, но даже если герцог сейчас вытащит кинжал и заколет меня, то никто не вступится. Он наделён властью короля здесь. Этого достаточно.

Поэтому надо вести себя осторожно. Всё во мне дрожало, но каким-то чудом я сохраняла самообладание. Я должна спасти королеву и вернуться к себе. Вырваться со страниц книги, которые даже не были написаны.

Бланка всем казалось неинтересной, даже автору, посвятившему сотню и тысячу сверху слов мыслям и чувствам фаворитки. Если раньше я испытывала к Марии Тавора брезгливость, то теперь это чувство грозило перерасти в ненависть.

— Вы сами знаете, ваше сиятельство, — ответила я, склонив голову.

— Позвольте, провожу вас до скамьи, коли угодно помолиться.

Пришлось снова подать ему руку.

— Вы богохульствуете, ваше сиятельство, — произнесла я тихо, хватаясь за разговоры о церкви, как о чём-то таком, что способно сдержать тёмное начало герцога.

Кем бы он ни был, кем бы не считал себя, а церковь в то время была важнее прочего. Нельзя сделать вид, что гнев Господа тебя не страшит. Иначе можно попасть в еретики, а в этих вопросах церковники строги со всеми чинами.

— Я просто чувствую себя здесь приёмным сыном. Это место и ему подобные созданы для таких, как вы. Добрых овечек и светлых магов. Но не думайте, ваше величество, что я не уважаю вашу веру или не имею своей. Просто мы с вами верим в разного Бога.

— Как такое возможно?

Наконец я села. В часовне было тихо и ни души. Где служки и сам священник? Разве они не должны быть при церкви постоянно?

— «Я принёс вам не мир, но меч». Так о чём вы хотели поговорить, ваше величество?

Он уселся рядом и всё же в некоем отдалении. От брата короля, если он вправду был им, а тут ходили разные слухи, — веяло силой и желанием исполнить свой долг до конца. Но это не был слепой фанатизм. Скорее уверенность в правоте.

— Я принесла обет до того, как вы приехали. Обещала вышить покрывало в часовню. Но работа ещё не окончена. Требуется месяц или около того.

— Забудьте. Обратитесь к духовнику, он освободит вас от обета.

Чего-то такого я и ожидала. Известная практика в те времена. Дал обет — капеллан освободит тебя от него, если станет тяжко соблюдать обещание.

— Монахини закончат ваше шитьё, ваше величество.

И снова смотрит на меня и насмешничает. Изучает, заходит с разных сторон.

— А если этот комендант станет чинить нам с вами препятствие к отъезду, я имею власть сместить его. Для таких, как он будет честью умереть на поле боя. Мы всегда находимся в состоянии войны с соседями, но это политика, она вряд ли интересует ваш женский ум, занятый вышиванием.

Королева бы смолчала. А я не стану.

Ишь ты, какой шовинист! Я тебе ещё покажу, чем занят мой ум! Да я книг прочла больше, чем ты за всю жизнь!

— Читали сами?

Блин, я что сказала это вслух?!

— Сама. Но мне нужно три дня, чтобы закончить покрывало Святой. И на этом всё.

Я встала, перекрестившись, и пошла к выходу, услышал в спину:

— Один день, ваше величество. Завтра мы уезжаем.

Выходя из храма, в полутьме притвора — части храма, где стоит чаша со святой водой для омовения — кропильницей, я зачерпнула её в ладонь и умылась. К счастью, никто не видел. Перекрестилась по обычаю, на всякий случай, тело делало всё обряды на автомате, Бланка действительно была почти как та святая, кому она молилась.

И направилась к выходу.

— Ваше величество, — донёсся мужской шёпот откуда-то сбоку.

— Кто здесь? — в испуге отшатнулась я.

Герцог вполне мог нанять человека, чтобы избавиться от меня.

— Это я, ваше величество. Доктор Алонсо. Я могу помочь вам.

Фигура выступила из темноты, и я узнала шепелявого доктора, который жил в замке. Незаметная, неприметная фигура, Бланка почти с ним не разговаривала, боясь, что всё это сочтут за вольности и обвинят в грехе. Королева должна быть вне подозрений.

Бедняга не понимала смысла нашей пословицы: не по-хорошему мил, а по милу хорош. Не важно, как добродетельна будет она, если не мила королю.

— Чем же вы можете помочь мне?

Глава 8

Я не стала ни с кем делиться этим предложением нечаянной помощи.

Не то чтобы не доверяла Ирен, но, во-первых, нас могли подслушать, во-вторых, пока я сама не решила, кому следует доверять.

В книге королева сразу покорилась воле супруга. Обрадовалась, как с насмешкой писала фаворитка, и полетела на огонь. Немудрено, мол, что он спалил её. Огонь чужой страсти, потому что не надо, мол, мешать истинной любви!

Но я была не Бланка. Возможно, каким-то мистическим образом я попала сюда, чтобы её спасти? Тьфу ты, что за ерунда? В книгу?

Это же нереальные люди! Может, я вообще во сне и каким-то образом не могу никак проснуться?

В коме, например.

В любом случае, чтобы этот душный кошмар скорее закончился, необходимо спасти королеву.

— Я чувствую боли в животе, — произнесла внезапно, выронив Писание.

Я открыла его, чтобы избежать разговоров с Ирен. И думала пока над тем, что в другой, настоящей своей жизни тоже верила в Бога. Когда была маленькой.

Отец ушёл из семьи, лишь мне исполнилось семь. Он взял с меня обещание быть хорошей девочкой, и я была ею! Молилась на ночь неистово, как этой Бланке и не снилось, но Бог остался глух к моим мольбам. Как и мой отец.

Наверное, им обоим было не до меня.

Бог не ответил и на молитвы Бланки. Она так и не поняла, что ей как бы говорят свыше: эй, бери судьбу в свои руки, девочка!

И я взяла за нас обеих. Надеюсь, когда она снова очутится в своём теле, будет мне за это благодарна.

— Опять боли? Я позову духовника, его чтения Псалтыря всегда вам помогали.

Ирен металась по комнате, открывая окна, но от этого духота не уменьшалась, а лишь усиливалась. Тогда она налила в тазик холодной воды из кувшина и промокнула ей мой носовой платок, чтобы приложить его к моему лбу.

Я же лежала на постели и не забывала жалобно поскуливать. Испытывала муки совести от того, как растерялась Ирен, будто её госпожа собралась помирать. Я увидела на её лице эту мысль: уж не отравил ли комендант королеву по тайному приказу герцога?

Я даже натурально похолодела, так мне показалась эта мысль здравой. А что? И вести непокорную Бланку никуда не надо. Померла. Помаялась животом ещё накануне приезда герцога, хворь эта с ней приключалась, как я подозревала, от нервов, регулярно.

Свидетели есть, а с прочих не спросят.

— Нет, — вымолвила я тихим голосом. — Позови доктора Алонсо.

— Доктора? — переспросила Ирен, будто я сморозила невероятную чушь.

Я быстро порылась в доступной памяти Бланки: она почти не виделась с этим доктором, который слыл человеком со странностями. С какими точно — никто не знал.

Вроде любил препарировать тела собак и рогатого скота, но здесь я не видела ничего необычного.

— Вы уверены, ваше величество? Говорят, он слегка тронутый, его лекарства могут быть опасны.

— И оставь меня с ним наедине. Я буду осторожна.

— Наедине? Но это против правил, — Ирен стояла на своём. Она привыкла, что королева — женщина мягкая, привыкла во всём ей доверять. Чаще всего это спасало Бланке жизнь. Но я не Бланка!

— Моя репутация столь безупречна, что ей ничто не повредит. И это же доктор. Мне нужен его совет.

Словом, Ирен посмотрела на меня так, будто душевный недуг доктора Алонса вдруг перекинулся и на меня. Ушла выполнять приказ, разве что лоб мне напоследок не потрогала.

А я подумала, что сама книга или судьба послали мне этого доктора.

Прибыл он почти сразу вместе с той же Ирен. Она нехотя вышла только после того, как я всё-таки дала потрогать себя и убедиться молочной сестре, что жара нет.

— Я слушаю вас, господин Алонсо. И благодарна вам за предложенную помощь. С нетерпением желаю услышать, чем вы можете мне помочь, — начала я, внимательно следя за коротышкой.

Он был не слишком опрятен даже для обычного гражданина, а уж для доктора и подавно.

Сальные редкие волосы до плеч, всколоченная жидкая бородёнка чёрного цвета то ли от чернил на пальцах, коими он частенько почёсывал подбородок, то ли от немытости.

Но мне было не выбирать.

— Ваше величество, — зашепелявил посетитель, а масленные, глубоко посаженные глазки грозно сверкнули. — Мне надобно вас осмотреть, чтобы вынести вердикт.

И посмотрел так, словно хотел добавить: за нами наблюдают, надо быть вне подозрений.

А у меня они тут же родились. Больно вытягивал доктор шею, словно уже представлял, как будет ощупывать меня в самых сокровенных местах.

— Я подчиняюсь, но согласно предписанию Святой церкви, могу предложить вам только осмотр поверх нижней сорочки. И в присутствии моей служанки.

Предписания действительно существовали. Доктор, как мужчина, был допущен и к королеве, если того требовало здоровье последней, но тут необходимы меры предосторожности. Ранее Бланка не допускала его до своего тела совсем, предпочитая учёную сестру-монахиню, помогающую отцу Гомешу в часовне по праздникам.

А так как жила она не в замке, а как и полагалось, в монастыре, путь до которого занимал часа два, то приходилось её ожидать порой и дольше.

Бланка привыкла терпеть. И физические страдания, и духовные.

С поддержкой Ирен, изображая страдания на лице и готовность их переносить, я освободилась от верхнего платья и легла на кровать на спину. Прикосновения доктора к моему животу были осторожные, деликатные. Я чуть было не прыснула со смеху, когда он мял живот возле пупка, но вскоре мне стало не до веселья.

Рука доктора, его склонённое надо мной лицо наводили на мысль, что он испытывает возбуждение от прикосновения ко мне.

Такое сильное, острое, что я ощущала его как плиту, вдавливающую меня в кровать.

И ждала, пока затянувшийся осмотр, наконец, закончился. В присутствии Ирен доктор Алонсо ничего мне не сделает, а надо быть очень аккуратной, отталкивая возможных союзников.

Мне позарез нужно вернуться, я хочу снова стать собой — студенткой истфака, над которой нависает угроза не найти приличную работу, а не потерять жизнь.

Глава 9

В жизни не слышала большего бреда! Но чего было ожидать от средневековой медицины! Или от того, кто говорил от её лица, тайно желая королеву. И решил воспользоваться-таки её беспомощным состоянием.

— И что вы предлагаете? Как можно скорее ехать к супругу?

Дурак, этого я и не желаю! И вообще, куда он клонит?

— Я бы мог помочь вам, ваше величество. Но прошу взамен только маленькую толику вашего внимания. Я готов служить вам до конца свои дней, если буду иметь честь видеть вас наедине хотя бы пару раз в месяц. Слышать из ваших уст слова признательности и… любви.

Ну вот, наконец, определённые условия!

Бланка, наверное, захлопала бы глазами от обиды или прогнала доктора, ужаснувшись, что её могут уличить в намерении измены. Всем известно, на что способен отвергнутый мужчина, если к тому же он ещё и низкого происхождения! Тут он будет беспощадно мстить Бланке.

Надо просто дать уклончивый ответ. Это я умела ещё в прошлой жизни!

— Я в отчаянном положении, доктор. Я с радостью приняла бы ваше предложение, но за мной следят. Я постараюсь что-то разведать и подумать, как нам с вами чаще видеться. И буду ждать знака свыше, как мне поступить.

И пожала руку Алонсо, чтобы тут же быстро отойти от окна.

Ещё она ниточка привела в никуда!

Когда доктор удалился, Ирен отослала всех слуг, навела мне тёплого молока с мёдом и села в кресло напротив. Сжала руки в замок и приготовилась слушать.

Я вкратце пересказала ей все доступные варианты.

Теперь ясно, что союзников, кроме неё, у меня нет.

— Я нашла мальчишку, который снесёт письмо в город Сетубал, а от туда верный человек переправит его в порт. Но вы понимаете, Бланка, письмо вряд ли доедет до его величества. Тут слишком много жадных рук замешано.

— И всё же можно попробовать. Прошлое же добралось.

Год или около того Бланка уже связывалась с братом. Никакого толка это не принесло, но всё же метод был известный.

— Пусть ко мне придёт духовник. Я желаю исповедаться.

Вот он мой последний путь! Если и тут труба, не знаю, что и делать!

Духовник, отец Педро, явился по первому зову. Что было немудрено — других дел в замке у него не было.

К сожалению, духовника Бланки заменили на второй год её пребывания здесь на другого, более лояльного партии канцлера и фаворитки. Уверена, он доносил обо всех её мыслях своим хозяевам вопреки распоряжению Святой церкви о тайне исповеди.

Бог высоко, а канцлер и фаворитка не погнушаются на расправу. И будут щедры на награду.

На что же тогда я надеялась?

На то, что прошло несколько лет, а духовник так и остался при мне. Помимо богатых даров, его наверняка интересовало назначение в выгодную епархию.

Увидев духовника, я поняла, что не ошиблась в расчётах. Это бы пожилой, степенный и крепкий мужчина, во взгляде которого светились тоска и разочарование.

— Да благословит тебя Господь, дочь моя! — начал он заунывным голосом. Но мыслями витал где-то далеко.

— Отец мой, — начала я. — Прости мне грехи, ибо я виновна в них.

После требовалось произнести покаяние. Обстоятельно рассказать всё, что могла ему предложить, не выдав себя. И выудить информацию от духовника.

— Господь испытвает мою веру и терпение, — начала я издалека. — И насылает на меня странные сны.

— Что за сны, дочь моя? Их посылает не всегда Господь, но и Враг рода чеоловеческого.

— То и смущает, отче. Ибо я чувствую, что близка к награде за свою покорность.

Речь я набросала в уме заранее.

— Во сне я беседовала с неким духовным лицом, чей образ был скрыт от меня, но это точно были не вы и не священник при часовне. Во сне он говорил мне, что я должна быть откровенна. И я была, отче. Но тут он спросил, почему я не пишу брату-королю, не прошу его помочь моему супругу, ведь первейший долг жены — во всём быть опорой своему мужу. Облегчать денно и нощно его труды, тем более, когда на его плечах лежит забота о всём королевстве.

Я говорила, прям с упоением наверчивая фразы. Мне это было нетрудно: я была наслышана о культуре и традициях, о языковом этикете того периода, и память Бланки сама подсказывала фразы, когда дело касалось религии. Бедняга нашла в ней своё утешение.

Благочестие — удобная ширма. Здесь все ей прикрывались, как щитом, лишь одна Бланка да ещё Ирен и, возможно, священник в часовне верили настолько искренне, что казались окружающим чудаками.

Блаженными, коих легко обвести вокруг пальца. Я ещё преподнесу врагам сюрприз!

Так я пела о своём долге, здесь все о нём говорили, когда не хотели что-то делать, или желали сотворить что-то не слишком одобряемое обществом. И духовник слушал со всё более возрастающим интересом.

Особенно когда я заговорила о том, что я хочу сделать пожертвование в крупный монастырь. От Ирен и из памяти Бланки знала, что именно там самые жирные вакансии для священнослужителей, желающих построить духовную карьеру. Вот и закинула удочки.

Ты мне — я тебе.

И всё же видела, что отец Педро колебался. Королева я опальная, мало ли что? Опасно ставить на тёмную лошадку.

— Мой супруг призвал меня к себе, чтобы я подарила стране наследников, — выложила я на стол последний, самый веский аргумент.

Мать наследников совсем не то же самое, что отвергнутая жена.

Я видела, что духовник сейчас сдастся и возьмётся передать письмо, к которому я приложила серёжки с рубинами. Часть моего приданого. «На благотворительность». Отец Педро обязался продать их ради столь благого дела.

Понятно, что заберёт себе. Жалко драгоценности, в моё время они имели большую историческую ценность. Если бы их обнаружили. У настоящей, не книжной, королевы Бланки, как написано в мемуарах её убийц, ничего не нашли.

И только я обрадовалась, что дело движется, как в открытое окно влетел огромный серый попугай, сел на подоконник и громко закричал:

— Я всё слышу, всё слышу. Всё расскажу!

И добавил такое смачное ругательство, что у отца Педро покраснели уши.

Глава 10

От неожиданности я чуть не упала с кресла.

Во-первых, я не ожидала увидеть говорящего попугая жако в этом мире. Во-вторых, он ругался так натурально, будто был не попугаем, а заколдованным сапожником.

И в-третьих, это пернатый гад говорил, что всё слышал. Это-то и волновало сильнее прочего. Кто знает, как оно в этом мире, вдруг здесь и попугаи разумные?

— Кто это? Что за птица? — пролепетала я, быстро придя в себя.

— Слышал, что это пернатый нахал его сиятельства герцога Кастра, — пролепетал духовник и на этот раз побелел лицом.

Час от часу не легче!

— Это просто глупая птица! — добавил духовник

— Я Сирус, я умный, глупая девка! — разразился жако, склонив голову набок.

— А я сейчас тебя поймаю, ощипаю и суп себе сварю!

Я схватила полотенце и совсем не по-королевски кинулась на него, как с палицей на врага.

— Я тебе сейчас устрою!

Тут я тоже вспомнила ругательства, и попугай от неожиданности даже приподнял перья на голове.

Едва успел увернуться от моего полотенца и против ожиданий не вылетел в окно, а принялся кружить по комнате. Я, вся горя желанием прибить хоть кого-то, раз мой план снова пошёл по мягкому месту, бегала за ним с таким видом, что духовник перекрестился и пробормотал что-то насчёт Дьявола. Вероятно, думал, что я одержима.

— Закройте окно! — закричала я, пытаясь преградить птице выход.

Духовник ожил, кинулся к окну, и тут же дверь распахнулась. Вбежала Ирен, за ней тот самый великан Хьюго — слуга герцога Каста. Через пару минут вошёл с противной улыбкой и сам герцог.

— Сирус, ко мне лети! — скомандовал он и вытянул руку, на которую тут же уселся, как на жёрдочку попугай.

Покосился в мою сторону, обиженно проклёкал по-птичьи и тут же снова ругнулся вполне по-человечески.

— Что вы обижаете беззащитную птицу, ваше величество? — с насмешкой в голосе обратился он ко мне.

Я заметила, как духовник выскользнул в дверь безгласной тенью, бормоча под нос то ли молитву, то ли проклятия. Больно исказилось его лицо.

Но долго следить за духовником мне было некогда.

Я пригладила растрепавшиеся волосы и ответила, глядя герцогу в лицо.

— Что это за фокусы, ваше сиятельство? Вы подсылаете ко мне следить свою птицу? Во время исповеди?!

Даже не надо было пытаться изобразить гнев, я и так была готова всех разорвать собственными руками.

— Я не подсылал, вероятно, Сирусу стало любопытно посмотреть на новое лицо, вот он и осмелел.

И взглянул на попугая как на любимое животное. Погладил птицу по голове, и тот прокаркал: «Сир-рус хор-р-роший!»

Голос у попугая был резким, как наждаком по стеклу водили.

— Вы получили разрешение обета на свои вышивания, ваше величество? — герцог снова посуровел и посмотрел на меня как на провинившуюся служанку. — Полагаю, вы за этим позвали духовника?

Ага, попробуй сказать «нет».

— В том числе, ваше сиятельство. Но, как я говорила ранее, мне потребуется три дня. Вы же мне дали один. Я не успею.

Гнев мой утих, я всё ещё надеялась, что случится чудо, и я задержусь здесь. Отправлю письмо брату либо через Ирен, либо через духовника. И машина закрутится.

— Хьюго, возьми Сируса, хватит с него полётов на сегодня, — герцог специально не отвечал мне. Обращался к своему слуге, к кому угодно, но игнорировал меня.

Я заметила красное родимое пятно на его шее в виде летящей птицы. Оно было небольшим, скрытым воротником, но всё же когда герцог повернул голову, я его приметила. Надо будет выяснить потом, что за отметина такая!

Знак тёмного мага? Принадлежность определённому дому?

На теле Бланки подобных пятен точно не было.

И пока я об этом раздумывала, герцог выгнал всех слуг, моих и своих, чтобы продолжить мне угрожать наедине.

Надеялся сломить?

— Вашу служанку Ирен удалось выгнать только под угрозой, что пострадаете вы. В наше время сложно найти настолько преданных слуг, ваше величество. Что вы ей посулили?

Он ходил по моей комнате, бесцеремонно разглядывая её небогатое убранство.

Моя обитель, действительно, выглядела так, будто её хозяйка стеснена в средствах. Кроме витражного стекла и кровати с пышным балдахином, в остальном интерьер просторной спальни, она же приёмная, отгороженная ширмой, здесь же будуарная с лакированным комодом и трюмо, видал лучшие времена.

Мебели мало, имеющаяся явно была в употреблении ранее, хоть и сделана из ценных пород дерева и украшена модным птичьим орнаментом.

— Ирен — моя молочная сестра. У нас с ней в этой стране больше никого нет.

Я жестом указала герцогу на стул и села в кресло, расправив складки платья.

— Вам, видимо, известно, ваше сиятельство, что меня лишили слуг, прибывших со мной из дома.

— Это сделано для вашего блага, ваше величество. Я лично порекомендовал его величеству подобную меру, чтобы вам не причинили зла.

— Мои же слуги из родного дома?

— Вы больше не принцесса той страны. Вы королева этой, а интересы стран, бывших союзниками, иногда расходятся, ваше величество.

И снова посмотрел на меня синими глазищами, сверкнул им, прищурился. Замолчал.

Проверяет, буду ли я возмущаться решением короля. Чтобы потом обвинить меня в недостаточной верности короне. Ага, не дождёшься.

Я бесстрашно смотрела ему в лицо. Изучала острые скулы, выразительную линию бровей, губ.

Противник был, пожалуй, даже красив, но от его мужской стати веяло такой тьмой, омутом, в котором недолго утонуть.

Стоишь над тёмной водой, ловишь в ней еле заметные движения неведомых существ, а потом раз — закружилась голова, и тебе конец!

— Вы думаете, что я дурочка? Принцесса правящего дома совсем далека от политики?

Мне так хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с лица герцога.

— Я, например, осведомлена, что вы заседаете в Тайном Совете. И ваши помыслы, как и действия, направлены исключительно на благо королевства.

Глава 11

— Не лучше ли будет всё рассказать при встрече? — спросил герцог и повернулся ко мне с таким видом, будто подозревал в чём-то.

Например, в том, что я знаю о его намерениях не позволить ненужной королеве попасть к королю.

— В пути может статься всякое, и я хочу изъясниться с его величеством раньше, чем он меня увидит. Вероятно, он уже не помнит, как я выгляжу.

Шпилька не пришлась герцогу по душе, я видела, как он слегка наморщил нос.

— У вас же есть особые каналы быстрой связи?

— Артефактов во дворце нет, если вы об этом, но по дипломатической почте я отправлю ваше послание, ваше величество. Его прочтёт только король.

— И даже вы не заглянете? Впрочем, можете прочесть, ничего предосудительного в нём не будет. Я лишь хочу заранее изъясниться с моим супругом, чтобы подготовиться к радостной встрече.

Я несла чушь. Но у меня была другая мысль: если узнать, как герцог отправляет почту, через кого, можно будет либо подкупить этого человека драгоценностями, либо найти рядом с ним того, кто знает, через кого надо отправлять письма. Чтобы они точно попали к адресатам.

— Хотите, я угадаю, о чём вы думаете, ваше величество?

В глазах герцога заплясали весёлые чёртики.

— Вы думаете, что ваше письмо что-то изменит в расстановке сил возле трона. Тогда скажу, что вы слишком юны и наивны, — продолжил герцог. Он подошёл ближе и внезапно поцеловал мне руку, чего никогда не делал ранее.

И ушёл, посмеиваясь над моими желаниями.

Интересно, в его тёмной душе что-нибудь да всколыхнулось?

Или он даже не предложит мне иной путь, кроме того, изначального? Здраво подумав, я пришла к выводу, что ничего не изменится.

Даже если бы я упала на колени и попросила брата короля оставить меня в живых, позволить уйти в монастырь, он не смог бы мне помочь.

Я должна умереть и быть похороненной в усыпальнице. Или на худой конец, в крупном центре. Только тогда король и его наследники от фаворитки могут чувствовать себя в безопасности. Уйди я в монастырь даже по доброй воле, брат-король и Его Святейшество могут сослаться на то, что меня заставили.

Я недолго оставалась одна: вбежала Ирен и сразу бросилась ко мне с расспросами.

— Сядь и скажи, — приказала ей я после своего краткого рассказа. — Есть у нас возможность бежать? Ну, хоть какая-нибудь?

Это уже было похоже на отчаяние. Но я должна была спросить: добраться бы до границы с Франкией, а там Энрике, который Справедливый, не посмеет дважды убить жену. Даже если Бланку заставят к нему вернуться.

Но по растерянному выражению лица Ирен я поняла, что и этот план в топку. С не меньшим изумлением она смотрела бы на меня, если бы я ей предложила слетать на Марс.

— Отсюда до границы два дня пути на лошадях.

— Я умею ездить в мужском седле.

Отчаянная затея. Я читала в глаза Ирен: а припасы, а охрана? И где взять именно деньги, чтобы нас с ней не обидели, не отняли их и честно оказали услуги?

— Забудь, — махнула я рукой.

Правильно, надо действовать здраво. Нет никакого смысла погибнуть от других причин, а не по воле фаворитки и её приспешников.

В книге, как назло, смерть королевы не упоминалась в деталях. Не доехала. Точка.

— Тогда неси перо и чернила. Буду писать письмо к нашему королю.

Ирен попыталась предупредить, что это опасно. Кто знает, каков он на самом деле? Бланка почти с ним не общалась.

Но я настояла на своём:

«Милостивый государь!

Безмерно рада, что нас ожидает воссоединение. Мне был дан недавно сон, что я могу принести вам много здоровых сыновей. Они прославят династию и укрепят мир в этой стране.

Жду нашей встречи.

Ваша покорная супруга, Бланка де Бурбон»

— То письмо, одну из копий, ты уже отправила? — шёпотом спросила я Ирен.

Та кивнула.

— Через мальчишку, я защитила его от старших пару лет назад. Почитай жизнь спасла, вовремя метнув нож. Он скорее умрёт, чем меня предаст, вижу по глазам.

— И кому он передаст?

— Его на днях отправляют к старшему брату с припасами. Тот моряк на корабле. А корабль идёт во Франкию с товарами. Там на пирсе в городе Брен будет ждать мой брат. Я сегодня же отправлю весть через амулет.

У Ирен был свой личный канал связи с семьёй. Но передать по нему можно было лишь что-то действительно важное. Артефакт в виде перстня с бериллом почти истощился. Подзарядить его здесь возможности не было.

Для того требовался артефактор, а в этом замке таких не водилось. Да и абы кому не доверишься: за нами усиленно следили.

— Вторая и третьи копии пока будут при тебе. По пути что-то да придумаем.

Своё письмо к супругу я передала за ужином герцогу. Комендант устроил прощальный пир в честь моего отъезда. Правда, больше он походил на ужин заключённого, приговорённого к казни.

Герцог бесцеремонно сломал мою печать и пробежал записку глазами.

— Думаю, вы понимали, что я всё равно прочту. Вдруг вы осмелитесь послать проклятие?

— Я светлый маг. Мы не умеем наводить проклятия.

— Знаю. Но в истории бывали случаи превращения. Впрочем, наверное, сказки.

Этот Каста снова буравил меня тёмными глазами-омутами, но с каждым разом выдерживать его взгляд было легче. И прикосновение руки к моей руке, когда герцог пригласил танцевать.

Музыканты у коменданта были самоучками, музыка фальшивила, в комнатах стояла такая удушливая жара, как в бане, но всё это было неважно. Я видела, что герцог хочет что-то сказать мне.

— Если вы и дальше будете вести переговоры за моей спиной, ваше величество, просить у коменданта защиты и помощи, то я сожгу этот замок со всеми его обитателями по обвинению в государственной измене, ваше величество. И заставлю вас смотреть. Потому что смерть всех этих людей будет на вашей совести.

Улыбнулся и добавил светским тоном:

— Вы наступаете мне на ноги, ваше величество. Танцы в вашей родной Франкии не были в почёте?

Глава 12

Я вспыхнула, но почла за лучшее промолчать.

Герцог явно хотел вывести меня из себя.

Мы танцевали придворный танец бассе, много позднее он трансформируется в павану. Танец неторопливый, напоминающий придворное шествие. Безо всяких прыжков и вывертов, тут я физически не могла наступить партнёру на ногу. Ну разве что вначале один раз, нечего мужчине, тем более тёмному магу, быть таким неженкой!

— Молчите? Нечего сказать?

— Не хочу давать вам повода для новых насмешек, ваше сиятельство. Вы пользуетесь моей беззащитностью.

— Пока ещё не пользовался, — пробормотал он, посматривая на меня с интересом.

Не любовным, а так, как сытый смотрит на дикую утку — стоит ли зажарить и попробовать, или пусть пока летает. Домашние ещё не все съедены.

— Я умею танцевать, но давно не практиковалась.

Ага, года три точно! Как Бланку заперли в этом месте, так она вздыхала, молилась и вышивала. И читала Святое Писание, находя утешение в обещании будущей жизни.

Теперь они все, все они, кто думали, что от Бланки легко будет избавиться, пожалеют, что недооценили. Меня, попавшую в тело несчастной по ошибке.

— Вы загрустили? Жалко покидать насиженное гнездо?

— Здесь не мой дом, я возвращаюсь туда, где моё законное место, — ответила я, гордо смотря на партнёра.

Ну этот тип несносен! Я с удовольствием взгляну на его лицо и лица фаворитки с королём, когда они увидят, что Бланка добралась до столицы живой и здоровой!

Перед тем как вернуться, прям даже что-то колкое им скажу. Я верила, что в этом моя миссия здесь — спасти королеву. Доставить её к супругу. А там они без меня сладят.

О том, где сейчас настоящая Бланка, я не думала.

Не моё это дело.

А между тем герцог сжал мою кисть и поклонился по завершении танца:

— Тогда тем более непонятно ваше желание задержаться здесь.

— Я просто боюсь перемен и тех, кто их для меня приготовил, — пролепетала я, опуская глаза.

Всё-таки не стоит показывать свой боевой настрой в полной мере. Пусть думают, что я всё та же покорная королева-девочка, живущая вдали от своего супруга и ничего не смыслящая в расстановке сил при дворе.

Герцог довёл меня до стола, где комендант сидел, будто кол проглотил. Бросал на меня умоляющие взгляды через стол и помалкивал.

— Гранд Арарипе, вы, должно быть, счастливы, что его сиятельство избавит вас завтра от тягостного бремени по моему содержанию.

— Что вы, ваше величество! Я был счастлив принимать столь высокую гостью под этим кровом! Жалею, что не смогу насладиться вашим обществом и далее.

— Вы осуждаете приказ короля? — спросила я, радуясь, что верну ему все колкости в свой адрес.

Сейчас комендант побелеет, затрясётся, герцог вцепится в него, как бульдог в кость, просто так, ради смеха, дабы отточить остроту слова, и оба дадут мне время собраться с мыслями.

Впрочем, мне просто хотелось отдохнуть от злословия нового тюремщика. Нам ещё предстоит общая дорога, где я должна ежеминутно быть начеку.

Изменить сюжет прокля́той книги, только я не представляла как, ведь она была написана от лица фаворитки. И сам брат короля и королева почти в ней не фигурировали! Избежать дороги, если не случится чудо, мне тоже не удалось.

Словом, настроение было так себе. Ещё и едва коменданта оказалась пресной и невкусной. Кондитер у него хороший, а повар так себе, немудрено, что Бланка всё худела и чахла в замке Мендоса.

Ужин завершился раньше, чем часы на башне замка пробили девять. Я была этому рада. Сослалась на то, что надо отдохнуть перед дорогой, и отправилась к себе.

— Вы больше никогда сюда не вернётесь, ваше величество. Не извольте беспокоиться. Это я вам обещаю, — прощаясь, произнёс герцог. Он улыбался, но глаза оставались ледяными.

Я понимала, что он имеет в виду. И боялась его ещё больше.

Не вернусь. Конечно, гранд, потому что вы убьёте меня по дороге по приказу фаворитки.

Спала я в ту ночь неважно, несмотря на отвары Ирен, мне всё чудилось, что наёмный убийца подкрадётся среди ночи.

Герцог видел, что я не так покорна, как он ожидал, так к чему ждать подходящего случая? Здесь в моей смерти могут обвинить слуг или коменданта. Мол, не хотели отпускать королеву.

Бред, но мне было так душно, будто кто-то уже накинул мешок на голову. Ирен приходилось подать влажный платок, чтобы я могла вытирать себе лоб и руки. Сплитов пока ещё не придумали, а задействовать кристаллы охлаждения в этом Богом забытом месте никто не считал нужным.

Клопов в постели нет, на том и скажи спасибо!

Я встала и прошла к столу, на котором лежала Библия. Ради развлечения, а первый раз сработало, я загадала желание вернуться в свой мир, и чтобы герцог меня не убил.

Открыла наугад страницу и прочла сверху: «Только Он — твердыня моя, спасение моё, убежище моё: не поколеблюсь более».

Не знаю, как это работает, но похоже на совет — держись, девчонка, герцога. Ищи, как перетащить его на свою сторону.

Удивительно, но как только я получила предсказание, так заснула спокойно.

А рано утром меня разбудили отборные ругательства, доносящиеся с улицы через открытое настежь окно.

Глава 13

Я накинула ту самую мантию, отороченную мехом горностая. Моё наследство, кстати.

Король был скуп или не считал нужным тратиться на супругу. А кузен не оплошал: снабдил Бланку богатыми дарами и платьями, часть из которых пропала.

Должно быть, фаворитка себе забрала.

Бланке объявили, что они испортились, та и слова возразить не посмела.

У меня возникло желание прибить эту фаворитку при встрече. Надо только дожить до этой самой встречи!

А ругательства, произнесённые птичьим голосом, тем временем становились всё смачнее и витиеватее. Я даже половины из них не слышала ранее.

Выглянула из окна, выходившего в ту часть внутреннего дворика, в которую не захаживали посторонние. Здесь была небольшая лужайка и цветник со скамейками.

И увидела забавную картину: попугай герцога сидел на шесте с жёрдочкой, воткнутых в землю прямо в клумбе, рядом стоял сам герцог и смеясь, подавал ему очищенную ботву от свёклы или от моркови, из окна было не очень видно. И время от времени, когда птица ругалась особенно изощрённо, то и очищенный орех. Вероятно, миндаль. Он был здесь невероятно дорог, не каждый аристократ мог себе позволить такое лакомство.

Поодаль с видом телохранителя или бандита, готового прирезать прохожего, держался слуга герцога, Хьюго.

— Вы специально учите птицу ругаться под моим окном? — крикнула я, не удержавшись от подобной наглости.

Я, может, в последний раз, сплю в кровати, а не под открытым небом, и тут он мне покоя не даёт!

— Ваше величество, я не знал, что это ваше окно.

Герцог сначала закончил кормить птицу, потом повернулся ко мне, слегка поклонился (не привык гнуть спину, ага) и с насмешкой, уже ставшей мне привычной, глазел на скромный вырез моей рубашки.

Только тут я поняла, что наклонилась, и мужчинам снизу видно больше, чем позволено. Особенно в четырнадцатом веке.

— Может, вы спуститесь, ваше величество? Я вас познакомлю, и вы сами убедитесь, что Сирус — птица воспитанная, хоть и может позволить себе лишнее крепкое слово.

— Да он у вас по-другому и не говорит, — проворчала я и захлопнула створки окна.

Ирен, уже стоявшая сзади, вытаращила на меня глаза, будто я собиралась броситься вниз.

— Ваше величество, с вами всё в порядке?

— Хочешь спросить, не сошла ли я с ума? Нет, пока. Не надейся.

Я проснулась в ворчливом настроении. Солнце жарило землю, как огонь сковородку, всё вокруг цвело и благоухало неприлично натурально для книжного романа. И если я вчера ещё надеялась, что меня случайно выбросит в свою реальность, когда засну, то сегодня поняла: бесполезно.

Я книжная королева Бланка де Бурбон. Сегодня герцог Родриго Каста вывезет меня отсюда. И всё. Дело дрянь.

Причин задерживаться здесь далее я не видела. Таких, которые бы заставили герцога оставить меня в покое хоть на день.

— Прикажи собрать вещи, — сказала я, когда Ирен помогла закончить утренний туалет и дошло дело до верхнего платья.

Я выбрала серое, закрытое до самой шеи. У меня почти все платья, кроме парадного, были такими.

Выглядело оно как одеяние мышиной королевы, но я достала жемчужную круглую брошь, очень изящную, из приданого Бланки, и приколола к вороту. Вот, совсем другое дело!

Теперь в моём облике было меньше уныния и больше элегантности. Внешность у Бланки вполне себе харизматичная, вон глазища как сверкают, будто агаты, а овал лица, по сравнению с тем, что я увидела в зеркале в первую ночь своего появления здесь, стал чётче. Из черт ушла природная мягкость и безвольность.

— Скажи, Ирен, при каких обстоятельствах мы виделись с герцогом Каста в первый раз? Я что-то не припомню подробностей, зато он упомянул, что я обозвала его чудовищем.

— Это было на свадебном пиру, ваше величество. Вы пожаловались его величеству, что после преподнесения подарка герцога почувствовали головную боль.

— Что за подарок был?

Ну Бланка! Заблокировала этот период в своей памяти напрочь! Подсовывала мне какие-то благостные картинки идеального венчания.

— Вы не помните?! — ахнула Ирен.

На её лице явно проступило сомнение. Сейчас вообразит, что меня околдовали, надо развеять сомнения и не лишиться единственного преданного союзника.

Я коснулась её руки и попросила сесть.

— Знаешь, я не хотела говорить, да и сейчас боюсь, но с приездом герцога часть моей памяти будто стёрли.

— Это точно, ваше величество. Тёмные маги на всё способны!

Ирен сжала свои маленькие кулачки. Удивительно, как многие верят в то, что тьма обязательно зло!

И никто не задумывается, что герцог действует не по своему почину.

— Так что герцог подарил мне?

— Часы с агатами. Из чёрного вулканита, очень ценные, но вы взяли их в руки и вздрогнули. Сказали его величеству, что от них веет злом, ведь вулканит берут там, где живут языческие племена, далеко за морем. Они не знают единого Бога, поклоняются идолам.

Мы с Ирен как по команде перекрестились. Здесь, в этой жаркой стране, легко прослыть еретиком, если ты не выказываешь достаточного рвения к религии. А на того, кто отвергает Бога, можно за милую душу возложить всё вину. Это тёмному магу можно быть насмешником, его бояться и без того.

И не осмелятся обвинить открыто. До поры до времени.

— А где они?

— Кто знает, ваше величество. После свадьбы я их не видели, а когда нас отправили сюда, то и вовсе забрали добрую часть имущества, — вздохнула Ирен.

Я понимала, что она хотела сказать: я пыталась сохранить, но это было не в моей власти.

— Ладно, я пойду. Меня ждёт герцог. А ты собирай потихоньку наши вещи. И смотри, чтобы слуги не утащили чего.

Я давала поручения и тут же заметила изумление на лице Ирен. Видимо, я опять вышла из образа покорной королевы. Надо срочно придумать правдоподобное объяснение этим переменам

— Я должна поделиться с тобой, но поклянись, что это останется между нами!

Ирен сверкнула тёмными глазами-пуговками, выхватила нож и чуть было не порезала себе запястье в знак клятвы молчания. Мне удалось остановить её.

Глава 14

— Ваше величество, — встретил меня герцог.

Оглядел с ног до головы, задержался взглядом на моей броши, приколотой под самый воротник.

— Вы, оказывается, кокетка.

— С чего вы взяли, ваше сиятельство? Что я позволила себе такую малую женскую слабость, как приколоть жемчужную брошь к вороту платья? Она из моего приданого, остальные наряды, подаренные его величеством, у меня отобрали. Но вам, конечно, и это известно.

Он промолчал. Поднял брови и чуть глубже заглянул в моё лицо, будто хотел понять, я ли это. Вернее, королева ли стоит перед ним и так бойко отвечает, хотя должна быть запугана и бледна, как призрак, населяющий все древние замки.

— Что вы так смотрите, ваше сиятельство?! Я королева этой страны и имею право говорить с вами прямо.

— Безусловно, и я польщён вашим доверием.

Снова насмешка? А, впрочем, пусть.

— Думаю, самое время мне поближе посмотреть на ваше чудно́го попугая, — улыбнулась я, не желая продолжать этот разговор при свидетелях.

Уверена, сейчас на нас из окон смотрит половина замка. Включая ревнивого и обидчивого коменданта.

Герцога это, казалось, забавляло. Как и моё желание познакомиться с его питомцем, который сразу тихо ругнулся матом.

Тем самым, средневековым.

— Вы не краснеете, ваше величество, от слов глупой птицы, — задумчиво произнёс герцог.

— Мой двоюродный брат — король Франкии ещё и не так выражался. Во время наших с матушкой к нему визитов, — ответила я с улыбкой, протягивая руку к жако, но это наглец клюнул меня в указательный палец.

— Ничего, мы ещё подружимся, я уверена, — улыбнулась я, пряча руку. — Царапина.

— Сирусу надо за это свернуть шею, — тихо ответил герцог таким тоном, что попугай испугано ойкнул и вжал голову в плечи. Отшатнулся.

Это чудовище, тёмный маг, ещё и над птицей издевается!

Я грудью бросилась на его защиту: встала между жёрдочкой и герцогом.

— Не смейте! Я вас прошу, ваше сиятельство! Он беззащитный.

Смотрела ему в глаза, а он в мои. Некоторое время продолжалась наша безмолвная дуэль, пока я не дрогнула, почувствовав, как пылают мои щёки. Близость тёмной силы, неукротимой, властной и всепожирающей пугала и одновременно манила.

— Вы отважная женщина, ваше величество. И слишком добры. Сирус причинил вам вред. Разрешите, я посмотрю. Никто не смеет проливать королевскую кровь безнаказанно.

О как! Блеф, чтобы усыпить мою бдительность? Тёмно-синие глаза герцога были непроницаемы, но, уверена, за ними бушевали страсти.

— Я сама виновата, не следует совать руки, куда не попадя, — пролепетала я, когда он взял меня за руку и посмотрел на раненый палец. Провёл рукой, и из царапины перестала сочиться кровь.

— Я должен его наказать.

— Тогда запретите ему ругаться хотя бы на день!

Герцог улыбнулся. Его лицо вдруг сделалось искренним, но тут же, будто устыдившись слабости, он спрятался за непроницаемой маской деланного безразличия.

— А кто научил его этому, ваше сиятельство? Уверена, что вы.

Я повернулась к герцогу спиной, чувствуя на себе его внимательный взгляд.

Сирус посмотрел на меня жёлтым глазом и вздохнул, будто ему было тяжко. Я заметила верёвку, опутывающую его правую ногу.

— Что вы, ваше величество! Сирус сам нахватался этой дряни, уж как я его не отучивал, негодник всё за своё.

Герцог говорил в привычной ему насмешливой манере. Когда мог безнаказанно смеяться над человеком, зная, что ему ничего за это не будет.

— Но я к нему привязался.

— Как же он у вас очутился? Мне будет любопытно послушать.

— Подарил один из капитанов, плавающих в Дикие земли. Говорил, что этот птенцом упал из гнезда. Вот с тех пор он немного пристукнутый, что с него взять! А всё Божья тварь!

Сирус таки позволил погладить себя. Правда, попытался ругнуться, но тихо и неразборчиво. Будто понимал, о чём мы с его хозяином говорили.

— Шутка ли, он иногда даёт мне советы, ваше величество.

— Действительно, похоже на шутку.

— Когда мне надо спросить совета в сложном деле, я всегда задаю ему вопрос. Он отвечает довольно точно.

В голосе герцога проявилась и неслыханная доселе теплота, я даже по-новому взглянула ему в лицо. Кажется, он привязан к своему питомцу.

— Ругается?

— Это и есть самый верный ответ на глупый вопрос, ваше величество. А на умный я отвечаю сам. Например, на тот, что задали мне вы пару дней назад.

Я повернулась и сделала знак дамам отойти. Они и сами не спешили стоять рядом с тёмным магом, хотя и строили ему глазки издалека. Слуга Хьюго подпирал собой дуб, в тени которого мы стояли, но находился на достаточном расстоянии, чтобы нас слышать.

— Хьюго почти глухой на одно ухо. Подрался в молодости, или мать уронила его, он уже не помнит, — проследил за моим взглядом герцог. — Я хотел сказать, зачем король вызывает вас к себе. Помимо того, чтобы завести с вами сыновей. Скажите, вы помните Марию Тавора?

— Вы о полюбовнице моего мужа? Той падшей женщины, что не стесняясь Божьего закона, рожает ему бастардов. Увы, ваша светлость, я помню о ней.

И почти не соврала: Бланка помнила и вопреки своей кроткой натуре считала фаворитку источником вселенского зла. Я лишь выразила суть её словами.

— Это фаворитка, ваше величество. У вашего венценосного брата их тоже немало, а у его величества Энрике всего одна. Он ей верен.

— А должен быть верен мне. Незначительная деталь!

Ух, тут я разделяла чувства девочки, в чьём теле находилась.

Энрике этот, послушать его герцога, просто воплощённая добродетель. Знали, читали, помним!

В истории короля прозвали Педро Жестоким: это означало, что он отличился свирепостью даже по меркам своего времени.

— Выслушайте меня, ваше величество, — сказал герцог тише, подходя ко мне сзади вплотную. — Держите кусочек яблока, сделайте вид, что кормите Сируса.

И тут же громко сказал, что если тот меня цапнет, то свернёт ему шею.