Княжна Мстиславская

Первая глава. Москва

В марте вечера короткие. Только солнце укатилось с бледного неба, сразу тьма упала на Московское царство. В постоялой избе запалили лучины, воткнув их в щели в бревенчатых стенах.

- Ну и жмот ты, Данилка, - сплюнул царский пристав Облезов. - Сожжёшь так дом, по недосмотру. Светец не можешь заказать в кузне?

Хозяин избы только хихикнул в ответ. Светец денег стоит, а щели в брёвнах даровые. А изба уж двадцать лет стоит, не сгорела ведь, даст бог, и ещё столько же простоит.

Облезов икнул и погладил живот. Два дня он пировал с казаками, посланными от Строгановых к царю. Завтра их ждут в Москве. Встанут затемно и тронутся, во дворе четыре воза с подарками - атаман разбойничий Ермак шлёт Ивану Васильевичу соболей и куниц. Глядишь, и царскому приставу чего перепадёт, зря он, что ли, встречать отправлен казаков.

Старший у них, Иван Кольцо, сегодня запретил пить своим головорезам. Весь день чистились, тёрли бархатными тряпками сабли и бляхи на ремнях и перевязях, чтоб блестели. Шубы зашивали, портки свои, что изорвались в дальнем пути от Сибири до Москвы. Лисья шуба хороша у Ваньки Кольца! Облезов опять икнул, надо будет выпросить её, да самому носить.

Сейчас ложиться будут казачки, караульные у возов сменятся, повечеряют и тоже улягутся. А царскому приставу никто не указ, помощники у него на конюшню спать ушли, хватит им пировать. Облезов кликнул Данилку, велел подать пива овсяного.

- Пожрать осталось чего? - пристав почесал растрёпанные волосы.

- Только кулеш да гусь жареный, - Данилка уже притащил долблёную кружку с пивом. Облезов махнул рукой, не надо, дескать, еды.

- Ты к утру-то проспишься? - к нему подсел Иван Кольцо. - Смотри, Андрей, ждать тебя не станем, уедем, догоняй потом.

- Не переживай, казак, всё устроим, - Облезов отхлебнул густого пива и закряхтел от удовольствия. - В жизни всякое бывает. Вот я тебя с отрядом конных искал три года назад, когда ты ногайского посла ограбил, а сейчас самого тебя, как посланника, встречаю. Я, Ваня, все ходы-выходы в Москве знаю, ты держись меня, и своё дело сделаешь, и Строгановым подсобишь.

Он снова хлебнул пива. Кольцо усмехнулся и встал. Царя он не боялся, богатую казну ему вёз, а Москва деньги любит, так что все грехи ему спишут. Сейчас караульных сменить, да и на боковую, спать пора.

Во дворе кто-то закричал, заржали лошади, Кольцо нагнулся к прорубленному в стене маленькому волоковому окошку, - не видать ничего. Казаки, уже лежавшие на шубах, приподняли головы. Иван махнул рукой тем, что шли в ночной караул - Егору Сломайнога и Арефию. Те сидели за столом, хлебали кулеш. Заслышав шум во дворе, отложили ложки и схватив сабли, быстро вышли за дверь.

Быстрой лёгкой мышью вскочил в избу мальчишка-конюх в сером тулупчике.

- Литва приехала! - звонко крикнул он. - С конвоем. Спрашивают, есть где поспать или им на сеновалке ночевать?

Пристав рыгнул, нахмурился, и двинув кружку в сторону, кивнул лохматой головой. Мальчишка выскочил во двор. Дверь осталась открытой. Кольцо подошёл к ней, встал у косяка, молча поглядывая то на двор, где мелькал факел, то на пристава.

В избу вошёл Егор Сломайнога и ещё четверо, два литвина и посольские подьячие. Облезов знал всех. Ротмистр Лютый, шляхтич из Вильно, на службе тамошнего каштеляна с оруженосцем своим и конвой их с границы. Видно, дьяк Щелкалов ждал литвинов, коли своих послал встречать.

- Спаси Христос! - старший подьячий, как его, Дымов, что ли, снял шапку и перекрестился, повернувшись к углу с образами. Прямо под ними сидел Облезов. Он опять икнул и вытер рот.

- Здорово, Дымов, - царский пристав улыбнулся. - Чего по ночам литвинов по дорогам нашим водишь?

- Надо, и вожу, - сухо ответил подьячий и подозвал к себе хозяина избы. Тот улыбался и кивал. Иван Кольцо так и стоял у дверей, и чуть прищурясь, рассматривал ночных гостей.

Егор Сломайнога взял с лавки забытую шапку и развернулся, чтобы выйти. Его лицо осветилось лучиной.

- А ну-ка, стой! - вдруг крикнул Лютый. Он левой рукой ухватил казака за плечо.

Лежавшие на полу казаки зашевелились, но Кольцо махнул им рукой - лежите!

- Колдун! Попался мне! - оскалился ротмистр. - Есть бог на небе, всё видит, сейчас не уйдёшь!

Он толкнул казака и отскочив назад, дёрнул саблю из ножен. Но оказавшийся вдруг сзади Иван Кольцо крепко обхватил его.

- Угомонись! - крикнул он.

Второй литвин качнулся к дверям. Но тут вскочил Облезов.

- Тихо! - он ударил кулаком по столу. - Это послы к царю! Кто их тронет, двух дней не проживёт! Дымов, успокой своих приятелей!

Загрохотали сапоги на крылечке, в дверь полезли усатые краснорожие литвины. Казаки вскочили с шуб, загремели саблями о ножны.

- Убью! - дико заорал Кольцо, прижав засапожный нож к шее Лютого. - Стоять! Убью!

Хмурый Дымов с товарищем шагнули к двери, закрыв путь литвинам. Те заворчали.

- Хватит! - Облезов вышел из-за стола. - Лютый! Ты никого не тронешь! И ты! - он повернулся к Егору. Тот оскалился, прижавшись спиной к стене, в руке сабля. Лютый напротив. Оба высокие, плечистые, крепкие, глаза злобой плещутся. Не останови, так порвут друг друга!

Вторая глава. Литва

На полях, где ещё только-только проклюнулись зелёные ростки, там и тут виднелся народ. Мужики, бабы, дети, все нарядно одеты. День погожий, а никто не работает.

Казаки ехали, молча удивляясь. И только завидев возле села кучу народа с иконами и двумя попами, Яша Бусый догадался, в чём дело.

- Сегодня же Егорий вешний, Юрьев день! - хлопнул он рукой по колену. Конь под ним даже испугался, зафыркал и пошёл боком.

- Куда ты?! - натянул поводья Яша и повернулся к Егору: - А ты не знал, что ли? У тебя же именины нынче!

Тот пожал плечами.

- Никогда не знал про это, - Егор глянул на поля. - Парнишкой был, так зимой вроде родители отмечали у меня. Не помню уже.

Дорога проходила мимо села и поднималась в гору. Казаки ехали, поглядывая на молебен. Попы что-то пели, один размахивал кадилом.

Вдруг из-за домов выскочило с десяток всадников. Они намётом помчались к казакам. Те поправили шапки, нащупали рукоятки пистолетов, торчавших за поясами. Время лихое, всякое может быть.

Народ сторонился, пропуская бешено скачущих всадников. Егор разглядел, что на двоих, которые впереди, зелёные кафтаны со стоячими высокими воротниками, алые штаны, видать, урядники местного пана. За ними кто в чём одет. Но у всех болтаются сабли на боку, за поясами видны пистолеты. Один держит в руке пику, на ней значок болтается.

- Стой, кто такие?! - закричал подъехавший первым урядник, высокий, худой, лицо костистое, злое, на щеке шрам.

- Купец московский Егор Калашников, едем покупать зерно на Волыни, - ответил Егор.

- Рожи у вас бандитские, - хмуро сказал второй урядник, седой, кряжистый, на левой руке - Арефий заметил - двух пальцев нет.

- Рожи у всех одинаковые, - ответил спокойно Егор. - А бумаги у нас в порядке.

- Покажи! - крикнул тот, с костистым лицом. - Глянь, Демьян!

Всадники окружили казаков полукругом, смотрят сурово, руки на саблях держат.

- А ты кто такой, чтоб тебе показывать? - Егор прищурился. - Староста местный?

- Мы люди князя Вишневецкого, - надменно сказал седой Демьян. - А вы, может, лазутчики московского государя или князя Курбского!

Егор хмыкнул.

- У нас тамга от Посольского приказа, - он полез в притороченный к седлу мешок. - И дозволение от воеводы киевского зерно покупать.

- Здесь князь Вишневецкий решает, кому ездить, а кому нет, - снова крикнул худой урядник.

- Ваша честь! - вдруг дёрнулся один из всадников. - Це беглый холоп, от князя, из села Порыдубы утёк!

Он ткнул пальцем в Ефима Пятницу. Тот вздрогнул от неожиданности.

- Я вольный казак, с Волги! - закричал он в ответ.

- Вяжи их! - заорал худой урядник. - Подосланы Москвой!

Егор выпустил из руки горловину мешка и тут же выхватил саблю. Всадники Вишневецкого уже тянули к ним руки и Егор, привстав на стременах, ударил ближнего к нему седого урядника плашмя по голове. С того слетела шапка и он качнувшись, уткнулся лицом в гриву своего коня.

- Грааабят! - заверещал Арефий.

Казацкие кони встрепенулись. Егору наперерез выскочил худой урядник, своей саблей он ударил наотмашь, целясь в грудь. Казак успел выставить свою саблю, зазвенела сталь, Егора чуть не выбросило из седла, но конь вынес его.

Сзади грохнули два выстрела. Ефим Пятница стрелял в того, кто признал в нём холопа. Тот, схватившись за плечо, страшно завыл.

Вторая пуля, пущенная Арефием, угодила в того, что хотел ткнуть его пикой. Выстрел был в упор, нападавшему опалило лицо, а пуля оторвала ухо.

Сутолока, крики. Худой урядник, оскалившись, опять рубанул Егора, казак подставил саблю, отводя удар, и ткнул остриём, угодив в руку противника.

Яшка Бусый рубился сразу с двумя. Сабли мелькали в воздухе, кружась и падая вниз. Свист, звон.

Вытащив пистолет, Егор пальнул в худого урядника, но промахнулся. Тот ловко уклонился на сторону, но конь его испугался грохота и пламени и встал на дыбы. Урядник упал ему под копыта.

Оставшиеся без командиров, всадники Вишневецкого оторопели. Тут выстрелил и Яша, уловив момент. Он палил прямо в морду коня одного из противников. Лошадь сразу понесла, размахивая головой и спотыкаясь.

- Бежим! - крикнул Егор. Он опасался, что из села прискачет подмога.

Казаки помчались. Им вслед загремели запоздалые выстрелы, но никто за ними не погнался. Народ на дороге, с любопытством смотревший на схватку, разбегался по сторонам.

Выскочив в гору, казаки огляделись. Всадников не было видно.

- Тикать надо, - Арефий обтёр об кафтан правую руку, по ней текла кровь, зацепили его саблей.

- Ничего не потеряли? - спросил Егор. - Пистолеты заряжаем и едем. До Ковеля нам бы добраться к вечеру. Если Вишневецкий и впрямь враг Курбского, то его урядники туда не сунутся!

Снарядив пистолеты, и перевязав Арефию руку, казаки рысью пошли вслед за солнцем. Надо было торопиться. Только Арефий кричал Ефиму: - Ты ж здешний холоп, все дороги должен знать! Давай напрямки!