Кофе готов, миледи

Пролог

– Вы действительно считаете, что эта дрянь стоит своих денег? – я цепко окинула взглядом фигуру, затянутую в черный костюм, и усмехнулась. Джейкоб слегка затравленно огляделся и со свистом втянул в себя воздух:

– Но, мадам, я не понимаю, чем вы недовольны. Это краска высшего качества! А четкость печати гарантирует…

Я провела ногтем по первой этикетке, сколупнув «краску высшего качества». Дрянь. Ну какая же дрянь. И краска, кстати, тоже отвратительная. Этот румынский проходимец решил, что он самый умный и сможет надуть недалекую русскую тетку? Ну-ну.

– Джейкоб, как давно вы ведете свои дела в России? А в нашем городе?

– О, мадам, я давно поставляю частным предпринимателям и крупным компаниям свою продукцию в этой стране! – пройдоха с готовностью заверил меня в своем профессионализме. – И до сих пор никто не жаловался, – чуть обижено закончил он.

– Неужели до сих пор прокатывало? – удивилась я.

– Д-д… Что? – румын запнулся и поднял на меня глаза, в глубине которых замерцала тревога. Самоуверенности в его словах было столько же, сколько заверения, что он настоящий румын при нашем знакомстве. Первая встреча была полна сладкой патоки в мою сторону и ложной скромности относительно его «румынской» честности. В этот раз не прокатило.

– Заберите это. Ни качество печати, ни качество материалов не соответствует российскому ГОСТу о полиграфической продукции. Ознакомьтесь на досуге, – я устало поднялась с неудобного кресла. За последний час мой зад приобрел квадратный вид и отдавал немеющей болью в пояснице. Голубой пиджак лег на плечи, а злой взгляд Джейкоба прожигал мне затылок. Надеюсь, он не стал печатать больше первой партии, иначе мне очень жаль затраченных им ресурсов – за брак я платить не собираюсь.

– Мадам, вы… вы пожалеете, – решительно раздалось сзади. Я приподняла бровь. До чего же самоуверенный идиот, мама миа, и не стесняется же напрямую угрожать. Наши «новые русские», ставшие честными бизнесменами с приходом нулевых годов, были гораздо более изобретательны в своих угрозах. Там тебе взломанная дверь квартиры без единой пропажи, и несварение от простого чая, купленного в любимом и на сто раз проверенном кафе, и даже подозрительный молодчик, следующий за тобой по пятам вечером. Романтика. А тут… тьфу.

– Сегодня же в прокуратуру ляжет заявление о несоблюдении государственных стандартов при производстве продукции, а также о незаконном предпринимательстве и укрывательстве дохода от налоговой, – ровным тоном пообещала я. Через несколько секунд хлопнула входная дверь в мой кабинет, а я посмотрела на себя в зеркало, спрятанное за шкафом с бумагами. Зеркальная поверхность отразила чуть сероватый оттенок кожи и глубокие мимические морщины. Да, Маргарита, проходимцы плохо действуют на твой внешний вид, постарайся общаться с достойными людьми. «По крайней мере, это точно не от четырнадцатичасового рабочего дня, ни в коем случае. А проходимцы пройдут со временем» - вяло пошутила я про себя и развернулась на выход.

– Лена, займись, пожалуйста, покупкой нового кресла в мой кабинет. А то еще немного, и я буду как те квадратные арбузы – очень странная и очень интересная, – обратилась я к секретарше, упорно воюющей с С1. Лена была прирожденным гуманитарием и к компьютеру всегда подходила с опаской, что делало ее не самым продуктивным пользователем ПК. Зато она отлично разбиралась в делах организации, успевая следить даже за моим питанием, вовремя принося в кабинет не только кофе, но и полезные перекусы.

– Конечно, Маргарита Степановна. Я как раз видела удобные офисные стулья, когда смотрела сюда кресло… – она виновато осеклась и бросила на меня осторожный взгляд. Ну да, мебель в офисе нуждалась в замене. А секретарша давно имела тайную мечту поставить себе в прихожую кресло, стоящее отдельно от гостевого диванчика. Ладно, если в следующем месяце она удивит меня своей изобретательностью, то будет ей кресло. А изобретать придется много.

Я кивнула головой и отправилась на улицу. Наполненный выхлопными газами воздух скользнул в легкие, вызвав тошноту и кашель. Это конечно лучше, чем спертый воздух в офисе, но как же раздражает запах бензина и отходов с металлургического комбината, стоящего чуть ли не в центре города. Где-то послышался протяжный гудок и испуганные голуби сорвались с места, закрывая от меня дорогу. До чего же много здесь птиц, да еще таких наглых.

Внезапный визг шин заставил меня резко обернуться, а в следующую секунду сорваться с места и отпрыгнуть на добрые пять шагов в сторону. Черный джип влетел на тротуар и не снижая скорости врезался в дорожный знак. Я стояла в двух метрах от аварии и чувствовала, как седина медленно расползается по моим вискам. На месте знака могла быть я.

Та-а-а-к, вдох, выдох, Рита, вдох, выдох. Шаг назад. Ты цела, не нужно так дрожать. Толпа, собирающаяся вокруг джипа, становилась плотнее, а я внезапно вспомнила все фильмы, где машина взрывается после аварии, и поспешила отойти как можно дальше. Жаль, что предательские коленки дрожали так сильно, что следующий шаг дался с неимоверным трудом. Дикий скрежет металла и крик: «Осторожно!» я услышала не сразу, а поэтому, когда подняла голову, увидела только заваливающийся на меня знак, покореженный джипом. Это шутка какая-то? Два заряда в одну воронку не…

Удар был сильным. Настолько, что мгновенная боль, разбежавшаяся от макушки до пяток, заставила меня закричать и, вероятно, потерять сознание. А иначе как объяснить сгустившуюся вокруг темноту и полную тишину? Ведь вокруг было столько народа, да и день на дворе, куда это все пропало?

Минуточку! Если бы я потеряла сознание, я бы сейчас ни о чем не думала, верно? Так почему я вполне могу рассуждать о своем состоянии и куда пропала вся боль, еще секунду назад пронзившая меня насквозь? И почему тут так холодно, если сейчас лето? Я начинала паниковать. Находиться в полной темноте и тишине мне совершенно не нравилось, а к горлу подкатывал удушающий страх. Я же не могла умереть? Я же мыслю, а Декарт не ошибался. Так что же со мной? Кома? Клиническая смерть? Господи, да как же мне очнуться?! Я даже сделать ничего не могу!

Глава 1

– Очнулась? – тяжелый и недовольный голос разрезал пространство, а свет вокруг уплотнился до странного светильника, прикрепленного к потолку.

Я глубоко вздохнула. Дышится! А еще видится и слышится. Значит, жива. Только кто тут такой недовольный? Внезапно горло оцарапала сухость, и я пошевелила обветренными губами. Спустя несколько секунд в них ткнулся край кружки с водой, и я жадно сделала несколько глотков. Голова гудела, как после удара (три ха-ха), поэтому поворот лица в сторону говорящего дался мне с большим трудом. Слева сидел крепкий, абсолютно лысый мужчина и холодно на меня смотрел, удерживая в руках фарфоровую чашку с водой.

– Где я? – слова с трудом вышли из пересохшего горла, и я пожалела, что не выпила всё.

– В своих покоях, Гретта. Хотя следовало оставить тебя там.

– Спасибо, конечно, но почему не в больнице? – тихо пробормотала я, отчаянно размышляя, как в моем доме оказался посторонний мужик. И когда я, интересно, успела сменить люстру?

– Лекарь отбыл час назад. Большая честь вести тебя в лечебницу.

Я слабо махнула рукой, выражая свое возмущение. Что это за тип и какие, к черту, лекари? Беглый взгляд по комнате показал, что это точно не моя спальня – вся мебель стояла на других местах и была старомодной, хотя и крепкой на вид. Да и в целом интерьер незнаком. Это напрягло. Что там этот мужик говорил про мои покои? Это даже не похоже на… ни на что не похоже. Я подняла ладонь, чтобы протереть глаза, и замерла от ужаса, перехватившего дыхание. Загорелая рука с коротко стрижеными ногтями и крупной родинкой около сухожилия принадлежала не мне.

– Чего пищишь? – поинтересовались сбоку, и я перестала издавать звуки полузадушенного сурка.

Как это – чего пищу? Я же, я… где? И где я? В смысле, куда подевались мои родные руки и почему вместо них сейчас это? Непроизвольно схватилась за лицо, старясь незаметно его ощупать. Уж больно мне не понравился заинтересованный взгляд странного мужика. Пробежала пальцами по лицу и поняла, что нос теперь гораздо меньше, чем был, а брови гуще, больше ничего было не разобрать.

Я попыталась сесть. Легкое головокружение и тошнота оповестили о возможном сотрясении, а потому ноги из-под одеяла я вытаскивала аккуратно. Внезапно дверь, ведущая из спальни, открылась, и на пороге показалась девчушка лет четырнадцати, быстро смахнувшая слезы, когда я обернулась.

– Госпожа, вы пришли в себя! – девочка бросилась ко мне и подхватила под руку, позволяя опереться на нее, чтобы встать. Я подозрительно осмотрела внезапную помощницу и проигнорировала странное обращение.

– Гретта, поправляйся, – буркнул лысый мужик и спешно покинул комнату. Не, ну каков нахал, а? Мало того, что называет меня чужим именем, так еще и бросить меня там хотел. Хотя постойте, где – там? Я нахмурилась, вспоминая, почему мне так плохо, и вспомнила только визг шин и удар. Меня сбила машина? Вполне возможно, рядом с нашим офисом вечно ненормальные гоняли.

– Госпожа, полежите еще немного, – шмыгнула носом девчонка, – вам не стоит сейчас вставать.

– Почему... – вопрос, с чего это я госпожа, застрял в распухшем горле, а моя сопровождающая поспешила неправильно понять.

– Потому что лекарь сказал, что удар был очень сильным. Лошадь то ли обезумела, то ли клят в нее вселился, но приложила она вас знатно и прямо по голове.

Я в недоумении посмотрела на нее. Какая лошадь? Я же четко вспомнила черный джип. Кое-как сев в кресло, я заметила серебристую поверхность на прикроватном столике. Ага, зеркало! Чуть помедлив и стараясь не смотреть на чужую руку, взялась за витую рамку, поднеся карманное зеркальце к лицу. Ноги предательски стали ватными, а тело ослабело так, что зеркало грозилось выпасть из рук. В отражении на меня затравленно смотрела юная смуглая девчонка, чьи губы дико тряслись от желания разреветься. Адским усилием воли я загнала слезы обратно и призвала себя отставить истерику. Не время.

– Мне нужно лечь обратно, – видимо, мой надломленный голос впечатлил девицу, и она без промедления подхватила меня под руку, помогая добраться до постели. Рухнув на чуть влажные простыни, я уткнулась в щель между подушек и позволила себе несколько глубоких вдохов, как учила инструктор по йоге.

– Госпожа, может, вы желаете немного поесть? Господин Фредерик запретил кормить вас тяжелой пищей, но я попросила тетушку Берту приготовить вам овощной суп и немного постной рыбы, – ребенок мялся у постели, не зная чем мне помочь. Судя по запачканному переднику и мозолям на руках, это была служанка. Если, конечно, здесь вообще есть служанки.

– Да. И что-нибудь попить, будь добра, – я перевернулась на спину и кивнула. Девчонка тут же убежала, а мои щеки быстро намокли от невольных слез.

Так, Ритка, отставить расклейку. Что-то произошло. Ты еще не знаешь, что именно, но тебя теперь зовут Гретта и тебе около... Рука снова потянулась к зеркалу. Около семнадцати, кажется, может, чуть больше. И ты теперь южных кровей, судя по иссиня-черным волосам, достающим до поясницы, и густым черным бровям. Вернула, называется, молодость. Или, вернее, детство, ведь видимые в зеркале семнадцать с высоты моих настоящих тридцати девяти смотрелись очень несущественно.

Дальнейший осмотр тела показал, что и фигура сменилась на прямо противоположную: раньше я была типичным перевернутым треугольником, щеголяя третьим размером груди и узкими бедрами. Теперь же грудь оставляла желать лучшего, а вот бедра обрели удивительную покатость и круглость. Из одежды на мне была только тонкая ночнушка приятного цвета айвори с изящным кружевом по подолу. Кажется, шелк. Неплохо для... для меня, кем бы я ни была. Правда, есть вариант, что была я клинической сумасшедшей, видевшей сейчас галлюцинации, но раньше таких симптомов не было. Ёлки-палки, да что происходит…

Быстрый стук в дверь, и в комнату вернулась давняя служанка, неся поднос с едой. Поставив все на столик, девочка помогла мне сесть и накрыла меня одеялом до живота, чтобы не замерзли ноги. От взгляда не укрылось, с каким тщанием она подтыкала щели так, чтобы ни один сквозняк не пробрался под одеяло. Довольно заботливо, должна признать, хотя в комнате не было холодно. Может, это просто сон?

Глава 2

Коридор за дверью вел к винтовой лестнице, спустившей меня на первый этаж. В холле трудились четыре горничные, моя полы и натирая перила. При моем появлении ближайшая служанка уронила щетку и торопливо поклонилась. Услышав шум, остальные обернулись на его источник и тут же склонились в почтительном приветствии. Миры я среди них не заметила, а потому просто кивнула всем, не ввязываясь в опасные разговоры, и прошла к арочному входу в большую комнату. Комната оказалась гостиной, полной мягких диванов, пуфиков и банкеток, а также различных украшений для дома. Удивительно, но никого похожего на хозяев этого особняка я пока не встретила.

Вернувшись в холл, едва не столкнулась с Мирой, девочка тащила здоровое металлическое ведро, полное мыльной воды, и сгибалась под его тяжестью. На секунду мне стало жаль ребенка, но вмешаться опасалась, понятия не имею, какие тут порядки. Увидев меня, служанка слегка замялась, но тут же поклонилась подобно остальным и спросила, нужно ли мне что-нибудь. Покачав головой, я отправилась исследовать территорию дальше. По моим ощущениям, гостиная находилась в правой стороне, значит, стоит пройти в левую часть дома. Аппетитный запах жареного мяса я почувствовала еще издалека и невольно улыбнулась.

Кухня! Это же прекрасно. Где кухня, там и вкусности, а вкусно покушать я весьма любила, что нередко вынуждало меня горестно вздыхать над весами. Благо, нервная работа не позволяла окончательно растолстеть, то гоняя меня по городу, то сжигая тысячи калорий за минуту в моменты напряженных переговоров. Сердце дома встретило меня густым паром, поднимавшимся от нескольких кастрюль сразу и грозными окриками поваров, шпынявших вертлявых поварят.

– Госпожа Гретта, рад видеть вас в добром здравии, – обернулся ко мне усатый кряжистый дядька, не переставая помешивать что-то бурлящее в маленьком сотейнике.

Я улыбнулась в ответ и только хотела поинтересоваться, можно ли тут раздобыть что-нибудь сладкого для моих расшатанных нервишек, как из клубов пара вынырнула дородная женщина и резко обняла меня, шепнув на ухо: «Слава Миру!». Я слегка стушевалась от таких чувств и посмотрела в глаза женщине. «Добрые. Нормальный взгляд, сочувствующий», – подумалось мне, и улыбка сама расцвела на губах.

– Берта, зря ты так с юной госпожой, господин Роберт снова розги пропишет, – усатый повар неодобрительно посмотрел на наши объятия и вернулся к плите.

– Пропишет, не пропишет, это дело десятое, – буркнула Берта и схватила меня за руку, потащив внутрь помещения. Я еле успевала за этим кухонным ледоколом, что уверенно вел меня незнамо куда. Люди расступались перед массивной женщиной, а при виде меня у многих взгляд становился напряженным, и они спешили отойти в сторону.

– Вот, госпожа, смотрите, – мы подошли к небольшому деревянному столу, и Берта ловко сняла полотенце с какого-то противня, демонстрируя мне ряд крошечных шоколадных эклеров. Я замерла от восторга. Аромат наисвежайшей выпечки, ванили и шоколада достиг носа, сражая меня наповал, и я еле удержалась, чтобы не втянуть в себя воздух поглубже, как собака. Мама миа, вот это сокровище!

– Знала, что вам понравится, – удовлетворенно заключила повариха, наблюдая мой восторженный взгляд, полный немого обожания, которым я смотрела на эклеры. Господи, я готова продать душу за сладости. Надеюсь, эта прелесть для господ поместья, к которым я теперь отношусь, и их подадут к ближайшему приему пищи. Как бы ни хотелось мне слопать хотя бы один прямо сейчас, вряд ли это будет выглядеть достойно. Остается только глотать слюну и ждать официальной встречи с этими красавцами.

– К сегодняшнему ужину для гостей, будь они неладны, ваш батюшка велел напечь, – проворчала Берта, ныряя в шкафчики под столом и активно громыхая кухонной утварью. – Лишь бы дармоедов привечать да кормить их почем зря.

Я подарила прощальный взгляд еще теплым эклерам и тяжело вздохнула. Повернулась, чтобы уйти, сказав напоследок:

– Ну, может, повезет и мне достанется парочка, – немудрящая шутка должна была разрядить хмурый настрой поварихи, которая, кажется, была добра к Гретте, но не вышло.

– А вам в любом случае ничего не достанется, – спокойный голос женщины меня насторожил. Как это – ничего не достанется? Судя по словам Миры и этой Берты, я как минимум родственница графа, скорее всего – дочь или внучка, а, значит, должна буду сидеть рядом с гостями. Странно, что при таком раскладе мне может не достаться сладостей.

– Как это – не достанется? – не оборачиваясь, спросила я.

– Господин Роберт непременно перескажет слова Фредерика вашему отцу, а господин граф будет так добр, что полностью позаботится о вашем здоровье и запретит вам есть тяжелую пищу, в том числе и эклеры, приготовленные на масле и муке. Так что вам достанутся только запахи.

Как же это? Да почему? Я прекрасно себя чувствую, я здорова, нельзя лишать меня эклеров! Быстро развернувшись к столу, я оторопело уставилась на Берту, протягивающую мне подложку из плотной бумаги, на которой ютились два эклера. На автомате протянула руку и взяла подарок, наблюдая, как ловко повариха прикрыла его сверху точно такой же плотной бумагой.

– А что это вы тут, ваша светлость, делаете? – добродушно усмехнувшись, спросила Берта, снова накрывая противень полотенцем. – Никак пришли справиться о новом щадящем меню для вас? Так все будет в лучшем виде, не сомневайтесь.

Я во все глаза уставилась на довольное лицо поварихи и поняла, что с ней мы точно подружимся. Наверняка она была близка Гретте, несмотря на то, что из прислуги. Но и я найду способ сохранить с ней добрые отношения. Очень уж мне импонировала её забота о госпоже, хотя скрытое недовольство графом и особенно потенциальными гостями слегка настораживало.

Благодарно кивнув, я поспешила прикрыть сверток рукой и вернуться в свою комнату. Едва захлопнулась дверь в спальню, ноги сами понесли меня к прикроватному столику. Верхняя бумага, уже успевшая где-то пропитаться маслом, отлетела в сторону, а я с великой осторожностью взяла двумя пальчиками эклер и откусила кусочек настоящего блаженства.

Глава 3

Я заметалась по комнате, как перепуганный заяц. Что еще за правило? Почему Миру продают? Надо срочно что-то делать. Какой, к черту, север, какая ссылка? Она же ребенок!

Кое-как надев пару нижних юбок, я схватила платье и поняла, что это невозможно, такое надевается только с чьей-то помощью. Быстро распахнув дверь шкафа, я начала перебирать одежду, ища что-нибудь, с чем справлюсь сама. Увидев в углу подходящую вещь, схватила ее и оглядела, поворачивая передней стороной к свету. Темно-коричневое платье, с белым воротничком, оно всего лишь застегивалось на пуговки спереди, которые следовало прикрыть белым же платком, прилагавшимся к платью. Торопливо застегивала пуговицы, уговаривая себя не паниковать, раньше завтрашнего дня со служанкой все равно ничего не случится. В домашние туфли запрыгнула уже на ходу и помчалась вниз, ища хоть кого-нибудь. Первая же попавшаяся служанка была остановлена и тщательно допрошена, плевать на конспирацию.

Оказывается, что между господами и личными слугами существовало непреложное правило – господин должен помнить своего слугу. И нет такой прямой обязанности, но это выстраивало нужное взаимодействие. Личный слуга – это не только про переодеть и расчесать, это еще и про верно хранить секреты господина, в точности выполнять поручения и всегда быть на стороне аристократа, выбравшего тебя. Для слуг быть избранным в личные – большая честь. Для господина – ответственность. Выбрав личного слугу, ты соглашаешься ему доверять, ты должен его защищать и ценить его верность. Поэтому установилось правило об имени: хочешь личного слугу – подойди ответственно, запомни его имя и личность. Не смог запомнить? Не беда, подыщи себе нового, которого точно не забудешь.

Я схватилась за голову. Да откуда мне было знать, ёлки-палки!

Очередной забег по первому этажу с целью найти Роберта и объяснить ему чудовищную ошибку произошедшего внезапно прервали. На моем пути словно из ниоткуда вырос высокий пожилой мужчина, придержавший за плечи мое рвущееся спасать тело, и я невольно запрокинула голову, чтобы разглядеть нежданную преграду. С высоты почти двух метров на меня смотрели пронзительные темные глаза смуглого седовласого джентльмена, по-отечески улыбавшегося и продолжавшего держать меня.

– Гретта, лучик, ты сегодня необычайно живая. Несмотря на травму, – сухие пальцы перебрались на мою голову и аккуратно погладили макушку. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – я нервно сглотнула. Вероятность, что это отец Гретты, весьма высока. Но как бы мне сейчас не ошибиться?

За спиной мужчины послышалось покашливание, смешки и звук шагов. Сообразив, что приветствие гостей мне сейчас не по зубам, я спешно попросила прощения и сбежала к себе под философские рассуждения отца, что юной графине всенепременно нужно принарядиться к ужину.

Торопливо забежав к себе, я захлопнула дверь. Так, тут где-то однозначно должен быть способ позвать слуг. Серебряный колокольчик нашелся на изголовье кровати и, хотя я и сомневалась, что его тихий звон может кто-нибудь услышать, однако не прошло и минуты, как в мою комнату постучалась пара горничных.

Служанки не представились, а я достаточно нервничала, чтобы вспомнить об этом. Вместо приветствия попросила их помочь снарядить меня к ужину, на что девушки понятливо кивнули и занялись мной: одна рыбкой нырнула в гардероб, другая усадила на пуфик и принялась протирать мое лицо какой-то ароматной водой.

– Госпожа графиня, желаете платье полегче или сегодня уместнее сдержанность? – я открыла глаза и посмотрела на два предложенных платья. Первое явно подходило лету: приятного лимонного цвета, с открытыми плечами и несколькими слоями шелка, спускавшимися вдоль силуэта, должно быть, исполнявших роль рукавов. Второе, глубокого синего цвета, было достаточно тяжелым на вид, и чем-то напоминало очень элегантную офицерскую форму для дам. По крайней мере, строгий ряд маленьких золотых пуговиц, уходящих под горло, белоснежные манжеты, и маленькие красные нити вышивки по периметру навевали именно такую ассоциацию. Поколебавшись, я выбрала второе. К нему горничные создали отличную прическу – собрали волосы в высокий хвост, повязали ленту в тон и выпустили пару прелестных локонов, обрамлявших овал лица. Выше всяких похвал.

Закончив работу, служанки тихо вышли, а я оперлась руками о стол и прикрыла глаза. Так, что мы имеем? Судя по первому впечатлению, отец у нас – неплохой человек. Высокий, статный, не грубит, как некоторые. И мне сейчас просто нужно спуститься вниз, отужинать со всеми и постараться вытащить свою служанку из «документов на продажу». Кстати, а это хорошая возможность – объяснить недоразумение отцу, а не просить мерзкого Роберта делать мне одолжение. Что-то в нем мне категорически не нравилось. Говорил, что я совершенно не одета, а сам глаза об меня стер. Бр-р-р-р, будем надеяться, это просто какой-нибудь больной на всё воспитание родственник, а не то, что я думаю.

План хорош, однако воспитание может подвести и меня – я совершенно не в курсе местного этикета. Если там больше одной вилки и меньше одной темы для свободного разговора, то проще сразу признать, что я не местная. Ла-а-а-а-дно, просто глубоко дышим, мало говорим, за столом ориентируемся на других и всё будет хорошо. Вперёд.

В столовой меня уже ждали. Граф как раз приглашал к столу гостей, когда я спустилась к ним. Рассмеявшись какой-то шутке, седовласый господин увидел меня, махнул рукой, призывая к тишине, и торжественно произнес:

–Господа, позвольте представить, моя дочь Маргарет.

Что-о-о-о-о? Это я-то? Я покрепче вцепилась в перила лестницы. Маргарет? Это полное имя Гретты? Да кто ж так имена-то сокращает! Ладно, не важно, улыбаемся и машем.

За столом случилась маленькая заминка. Слуга, накладывавший мне еду, видимо не знал, об особенном меню для «госпожи», а поэтому на моей тарелке оказалось пюре из батата и свинина под ананасами. Только я обрадовалась нормальной человеческой пище, как подскочивший дворецкий забрал эту тарелку и, извинившись, принялся накладывать грустные на вид тушеные овощи и белое мясо курицы. Не соленое.

Глава 4

Вернувшись, я первым делом пообещала себе найти здесь библиотеку и взять несколько книг по этикету. А пока что стоит взять одну из «Историй», чтобы хоть немного ориентироваться в этом мире. Выбор пал на «Историю последних веков», и я опустилась на софу, открыв первую страницу.

Не знаю, сколько я просидела, однако за окном успели опуститься сумерки, разливая темноту по комнате. За это время успела узнать, что около трехсот лет назад в этом королевстве случилась реформа. В результате кровопролитной войны с горными народами произошло изменение границ на севере в пользу горцев и на юге в пользу этого королевства. Ныне правящие король Георг и королева Талия продолжают вести резкую политику в отношении горцев, некогда первых напавших на эту страну. Хм, дергают кота за усы? Не знаю. Как бы то ни было, но устройство государства очень знакомо по феодальному строю: здесь есть герцоги, графы, бароны, маркизы и виконты, имеющие свои земли и абсолютную власть в их границах.

Собственно, сама реформа и состояла в корректировке полномочий хозяев земель – им дали больше свободы, а монархия начала справедливо делить кормушку власти с оравой благородных властолюбцев. Спрашивается, чем это отличается от дореформных времен? Чёрт его знает. Ах да, еще страна официально стала называться Тион вместо «Тионское королевство». Похоже на пускание пыли в глаза и имитацию бурной деятельности. Вздохнув, я отложила книгу. В дверь постучали. На пороге стояла Мира, счастливо сверкая своими покрасневшими от слез глазами. Я облегченно выдохнула. До последнего переживала, что Роберт придумает какую-нибудь подлянку и девчонку все-таки продадут. Кстати, интересно, что здесь скорее крепостное право, как в России, чем найм слуг, по крайней мере, весь обслуживающий персонал – собственность рода.

– Госпожа, спасибо! Я так вам благодарна, – Мира кинулась ко мне и опустилась на колени рядом с софой, – прошу вас, дайте мне еще один шанс.

Я оторопела от такой прыти. Чего это она себе надумала? Я же не отказывалась от нее, просто… уй, мама, она же не подумала, что я от нее отказалась, когда отправила ее отдохнуть? Судя по щенячьему восторгу в глазах, так оно и было. А теперь я для нее хорошая госпожа, пожалевшая прислугу. Подленько, конечно, но момент удачный.

– Мира, – я мягко подняла ее с пола и усадила рядом с собой, – извини, что так вышло. Очнувшись, я вообще мало, что помнила, поэтому имена слегка забылись. Не только твое имя, но даже немного свое, – вздохнув, я решилась на очень рискованный шаг, но если не сейчас, то больше такой возможности не представится. – Я даже как будто немного потеряла память, – вроде как смущенно сказала я и посмотрела на служанку. Пожалуйста, вспомни, что ты мне благодарна.

Мира с широко распахнутыми глазами глядела на меня и в волнении прижала руки к груди:

– Но сейчас, госпожа, как вы чувствуете себя сейчас?

– Не очень, –призналась я.

– И вы ничего не помните? – служанка пораженно глядела мне в глаза.

– Ну, некоторые вещи помню. Воспоминания возвращаются постепенно. Поэтому мне понадобится твоя помощь, – решительно сказала я и кинула пытливый взгляд на Миру. Слегка бледная девушка ненадолго зависла, потом судорожно кивнула, и на её лице я увидела отражение собственной решимости. Фух, кажется, здесь все прошло как надо.

– Чем я могу помочь вам, госпожа? – почему-то шепотом спросила служанка.

– Для начала дай мне обещание, что никто не узнает о моем состоянии, пока я сама не разрешу кому-то рассказать, – служанка тут же вскочила, прижала правую руку к сердцу и поклонилась.

Видимо, недоумение на моем лице было столь явным, что Мира тут же поспешила уточнить, что так личные слуги обещают хранить тайну господина до конца дней: правую руку, символизирующую правду, к сердцу – символу искренности, и поклон, как признание покорности и власти господина. – Прекрасно. Теперь мне нужна от тебя информация. Расскажи мне обо мне и… и обо всем. Но сначала обо мне.

– Вас зовут Маргарет Элеонора Амори́, вы графиня Аморской земли. Ваша матушка, Элеонора, в честь которой вам дали второе имя, почивает на небесах уже два года. Батюшка, граф Франциск, редко бывает дома ввиду сложностей с управлением несколькими деревнями, располагающимися рядом с Черодаем – огромным озером на севере угодий, слишком уж большие в этом году возникли проблемы с урожаем риса около озера, необходимо присутствие главы рода.

Оказалось, что мне действительно семнадцать лет. Как сказала Мира, через месяц должно исполниться восемнадцать, и я стану совершеннолетней девушкой. Это было неожиданно, ведь кто знает, чем здесь занимаются совершеннолетние девушки. И да, в этом мире действительно есть магия.

– Воды нашего мира являются не просто источником жизни, но и источником магической энергии. Хотя правильнее будет сказать, проводником. Подземные ключи, наполняющие реки и озера, берут свою магию из нутра планеты и доносят ее людям на поверхность. Но что такое магия без магов? Всего лишь вид энергии. К счастью, когда-то очень, очень давно начали рождаться люди, восприимчивые к этой энергии и умеющие ею управлять. Эти люди стали магами, – продолжила служанка.

Умение накапливать в себе магическую энергию и управлять ею, отдавать другим и хранить в предметах вырабатывается в людях с рождения. Это чем-то похоже на музыкальный слух – все мы слышим мелодию, но чтобы научиться её играть, нужны годы упорных тренировок. Есть люди более талантливые и им обучение дается легче, есть «тугие на ухо» и их таланты ограничены, а есть бедные, которым не хватает денег на обучение.

– Что же, есть какие-нибудь академии магии? – хмыкнула я. Ну, точно в сказку попала.

– Нет, госпожа, конечно, нет. Учебное заведение сделает знания о магии общедоступными, а так нельзя, – серьезно сказала Мира.

Я слегка подавилась воздухом. Как это нельзя?

– Каждый благородный род сам учит своих потомков обращаться с магией, изредка – нанимает учителей, но никто никогда не отдаст своего ребенка туда, где дети других семей могут увидеть его магию. Ведь магия каждого человека уникальна, она имеет свой неповторимый почерк и отпечаток, и показать возможным врагам или соперникам магию своего дитя – это серьезно подставить всю семью под удар, – торжественно закончила служанка.

Глава 5

Мира расцвела. А я понадеялась, что приняла правильное решение. Вряд ли ребенок будет мне полезен, но в ином случае неизвестно, что ее ждет и кому ее продадут. Пусть лучше будет рядом.

– А за что Роберт тебя так не любит?

Она замерла, а пальцы, держащие чашку, побелели от напряжения:

– Вы и этого не помните, госпожа? – тихий голос, казалось, совсем не принадлежал девчонке.

– Нет, извини, – покаялась я, допивая бокал. Легкое и вкусное вино уже успело немного опьянить, поэтому постаралась налечь на фрукты.

– Я…. нечистая, – охрипший, но твердый голос заставил меня отвлечься от винограда. В смысле, бесноватая, что ли? Недоуменно поднятые брови вызвали у Миры судорожный вздох и она продолжила:

– Я больше не невинна.

Опа-на! Вот это страсти. Всё-таки не уследила. Постойте, я ведь так и не выяснила ее возраст.

– А сколько тебе лет?

– Два месяца назад я встретила четырнадцатое лето.

Ну да, и впрямь четырнадцать. Как же это ее так угораздило? Покачала головой, отгоняя внезапное осуждение, и потянулась. Ладно, пусть так. Лишь бы ее романы не привели к последствиям.

– Спасибо, Мира, можешь идти. И вот, возьми, – я опустила в ее передник оставшуюся конфету.

– Передать Берте? – спросила служанка, составляя на поднос посуду.

– Зачем? Съешь сама.

Девочка вытаращилась на меня так, будто у меня вырос хвост. Что такого? Пусть порадуется, мне не жалко. Бормоча слова благодарности, служанка двинулась к выходу.

– Погоди, а какие поручения я тебе, м-м-м, поручала? – сонно спросила я, отгоняя внезапную усталость.

– Воровать вам сладкое, передавать записки господину Клариссу, добывать всякие штуки для технического дела, иногда подслушивать разговоры старших господ, помогать вам сбегать на свидания, – пустилась в перечисление Мира, а у меня все больше отвисала челюсть. Кажется, Гретта не была пай-девочкой. Может ли это быть мне полезным? Наверняка. Но одно остается непонятным:

– Зачем воровать сладкое?

– Господин Роберт суров не только к слугам, но и немного к вам. Вы часто конфликтовали и он, как старший господин, предпочитал вас наказывать запретом сладкого, которое вы так любите. Несколько раз вы жаловались отцу, но он был солидарен с господином Робертом, поэтому мне приходилось тайно проникать на кухню, чтобы взять вам что-нибудь вкусное. Благо, Берта любит вас, как родная тетушка, и никогда не отказывает в просьбах.

Я понимающе кивнула, велев девочке не беспокоить меня до завтрашнего утра. Поднявшись, шагнула к стене и поняла, что совершенно не знаю, как открыть дверь в ванную. Вот досада. Беглый осмотр поверхности ничего не дал, как и более детальный. Пришлось искать на ощупь, что внезапно увенчалось успехом – казавшаяся монолитной стена внезапно поддалась, и под пальцами появилось углубление, напоминающее встроенную ручку от комода. Потянув ее на себя, я открыла дверь и уставилась в темноту. Однако стоило сделать шаг, как комната озарилась мягким светом. Осмотр ванны показал, что помыться без помощи Миры я не сумею – понятия не имею, как пользоваться этими артефактами для водных процедур. Зато над раковиной стоял знакомый кувшинчик, только меньшего размера, который я наклонила по примеру служанки и с удовольствием подставила руки под прохладную воду. Не люкс, конечно, но и так сойдет.

Уже лёжа в постели, я ощутила острую тоску и подумала о доме. Меня некому там ждать и мне не по кому скучать. Мои родители умерли, я поздний ребенок, а своих детей так и не появилось. Зато мое дело, мое горячо любимое маленькое пристанище, наполненное ароматами самого вкусного кофе и свежей выпечки, заставило меня чуть ли не разреветься. Кому теперь достанется мое детище? Я же там каждую пылинку знаю: сама выбирала мебель, сама красила стены, сама стояла первое время за стойкой и готовила посетителям потрясающий кофе. А когда уволилась наша старенькая уборщица, оставалась после закрытия и мыла полы, протирала столы и окна. Несколько слезинок выступили на глазах, но я решительно вытерла их. Нужно как-то понять, умерла я там или нет. Если умерла, то вряд ли смогу вернуться обратно. И тогда нужно суметь прожить достойно эту жизнь. Если же есть шанс, что я жива и смогу вернуться, то нужно разбиться в лепешку, но попасть обратно. За этими мыслями меня сморил сон.

Утро началось с яркого света, щекотавшего мои ресницы и звука льющейся воды. Я села на постель и тщательно протерла глаза. Солнце освещало комнату через открытое окно, не натыкаясь на тяжелые портьеры, распахнутые чьей-то заботливой рукой. У прикроватного столика стояла длинная узкая ваза, в которой изумительно смотрелась ветка цветущей яблони, а около нее играл солнечными бликами стакан чистой воды. Дверь в ванную была приоткрыта, и, судя по звукам, там кто-то хозяйничал, то ли напевая, то ли молясь.

– Госпожа, ванна готова, – бодрая и радостная Мира появилась из ванной, вытирая руки о крошечное полотенце, перекинутое через плечо. Не знаю, как можно быть такой доброжелательной с утра. Лично я всегда сама себе сову-убийцу напоминаю: хлопаю сонными глазами и вынашиваю планы мести, на все отвечая «угу», пока Валерий, наш бариста, не сделает мне большой капучино с кокосовым сиропом.

Решив ничего не отвечать, я просто кивнула и кое-как выползла из-под одеяла. Сегодня на платье служанки переливались алым атласные ленты, и я хмыкнула. Надо же, наверное, всю ночь пришивала. Хотя нет, это я бы всю ночь возилась, а местные работницы наверняка проворны и более умелы в рукоделии. Ванная встретила меня паром, запотевшим зеркалом и большой квадратной чашей, полной пены.

– Я взяла на себя смелость сделать вам пенную ванну, – служанка отвернулась к полочке с маслами и начала их перебирать. Я же предусмотрительно опустила одну ногу в воду. Ять! У них фетиш на кипяток, что ли? Кое-как попривыкнув к температуре, аккуратно бухнулась в воду. Хорошо-о-о-о. Дома моим максимумом был быстрый душ с утра, тут же мне устроили целую водную церемонию. Оказывается, лежать в этой чаше также удобно – от середины передней стенки и до самого дна задней шел покатый спуск, на который можно комфортно лечь.

Глава 6

– Раз, два, три! Раз, два, три! – полная низенькая дама стучала веером по моим плечам, недовольная танцевальными успехами своей ученицы.

Хореографический ад длился второй час, и я была готова взмолиться всем богам, лишь бы это полутораметровое чудовище от меня отстало.

– Не так! Ви зачем делать этот шаг?! – веер взлетел вверх так резко, что я зажмурилась, будучи полностью уверенной, что его следующей остановкой станет мой лоб. – Смотреть сюда! – грозный окрик заставил меня открыть глаза и посмотреть на довольно изящный пируэт мадам Фалье. Это была единственная причина, по которой я позволяла с собой так обращаться – мадам отлично танцевала, несмотря на свою пухлость и обманчивую неуклюжесть. А я уважала людей высокого мастерства, и если уж она тратит время на моё обучение, то нужно стараться. Хотя кричать могла бы и потише.

Зачарованная флейта издавала нежную мелодию, а я все никак не могла уловить суть танца. Отчасти оттого, что сегодня меня учили уже четвертой связке, будучи полностью уверенными, что предыдущие три я знаю, отчасти – из-за медведя, здорово потоптавшегося на моих ушах с раннего детства.

Господи, спасибо! Наконец отведенное для урока время закончилось и я, мокрая, как мышь, и взмыленная, как лошадь, обессилено рухнула на скамью, пытаясь отдышаться и не потерять сознание.

– Что-то ви сегодня совсем никак, графинь, – снисходительно сказала мадам своим непередаваемым акцентом. Если бы мы были в России, то я бы подумала, что она похожа на немку, пытающуюся говорить на русском.

Это потрясло меня. А я-то как понимаю, что говорят окружающие? Как могу читать на этом языке и даже будто бы размышлять на нем? По речи сложно сказать, но записки, написанные Греттой, явно были начертаны не по-русски. А мозг даже не замечал разницы до этого момента! Если я правильно помню, навык говорения, чтения и письма развивается постепенно, выстраивая новые нейронные связи в соответствующих точках головного мозга – центре Брока и области Вернике. А это значит, что сейчас я имею мозг Гретты или хотя бы аналогичное строение борозд и извилин. Но тогда бы моя личность не была бы моей, и память перестроилась бы на память Гретты…

Вот черт, именно поэтому обмен сознанием невозможен! Слишком много нюансов с точки зрения психофизиологии. Что ж, наверняка это всё магия. По крайней мере, эта непонятность облегчает мне жизнь, а как говорил мой знакомый механик: «Риточка, не лезь чинить то, что работает».

– Простите, мадам, наверное, последствия травмы дают о себе знать, – живительная вода, вовремя поднесенная Мирой, показалась божественным нектаром.

– Да-да, я удиффлена, что господин Роберт написаль мне еще фчера вечером, чтобы я прибыль сегодня, – мадам задумчиво постучала ручкой веера по подоконнику. – Однако фаши нафыки совсем нехороши. Я дам фам отдых до четверг, однак не забываль тренировать движения рук, графинь.

Я присосалась к бокалу с водой и торопливо делала большие глотки, предпочтя воду ответной речи.

– Тренировать, графинь! – еще раз прикрикнула дама и неторопливо удалилась.

Стоящая рядом Мира сочувствующе подала мне полотенце и налила еще воды из графинь. Тьфу, графина! Совсем меня эта мадам замучила. Еле передвигая ноги, я доползла до ванны и потребовала себе джакузи. Тело ломило, как будто по мне проехался поезд, а голова начала болеть. Еще чуть-чуть, и я б с удовольствием заснула прямо в ванне-ракушке, однако появившаяся Мира заставила меня ополоснуться и выйти из ванной.

– Ничего, ничего, госпожа, сейчас я сделаю вам массаж, и всё будет хорошо, – приговаривала служанка, ведя меня в постель. – Главное, не усните.

Массаж? Неплохо, я согласна. Покопавшись в ванной, Мира принесла бутылку с розмариновым маслом и тщательно вытерла руки. Однако вместо того, чтобы снять с меня полотенце, она приступила к массированию стоп. Нет, тоже хорошо, конечно, но я ждала классики. Ноги гудели и ныли, отзываясь мышечной болью каждый раз, когда девушка надавливала мне на свод стопы. Что ж, с танцами я пролетела. Ни йога, на которую я надеялась, ни гимнастика в школьные годы мне совершенно не помогли. Надо что-то с этим делать, я же не знаю, когда мне понадобятся танцевальные навыки. А графиня, не умеющая элементарно двигаться под музыку, вызовет много вопросов. Придется, снова довериться Мире, может, она подскажет, что делать. И на этой здравой мысли я благополучно провалилась в сон.

– Госпожа графиня. Госпожа графиня, – меня тихонько потрясли за плечо, и я открыла глаза. Служанка поставила на столик бокал и снова позвала. –Госпожа графиня, пора просыпаться.

Я с трудом оторвалась от подушки и оглядела себя. Полотенце распахнулось ото сна, и Мира тактично отвела снова покрасневшие глаза, протягивая второй рукой халат.

– Спасибо, – с трудом удержав зевок, я поднялась и запахнулась в теплую вещь. Ноги на удивление не скользили, и служанка пояснила, что протерла их тканевыми салфетками, пока я спала. А теперь пора готовиться к обеду.

К очередному приему пищи меня подготовили со всей тщательностью. Пока я потягивала яблочный сок, принесенный служанкой, та зашнуровывала платье сзади. Не могу не порадоваться отсутствию корсета в домашних платьях. Понятия не имею, как бы я вытерпела это орудие пыток. Сегодня меня одели в то самое лимонное платье, так здорово подчеркивающее миловидную внешность Гретты. Честно говоря, мне было сложно смотреться в зеркало, несмотря на то, что новая внешность была чудо, как хороша – пухлые губки, аристократичный греческий нос, глаза темно-синего цвета – все это делало из Маргарет настоящую красотку. Только слишком взрослый взгляд выдавал неправильность происходящего. И видеть себя чужим человеком было тяжело. А еще стоит подкорректировать форму бровей.

Когда мне было семь, мама говорила, что в моей родословной затерялись итальянцы. Мол, во времена раскачивающегося итальянского фашизма, один горячий и гордый итальянец уехал на восток в поисках лучшей жизни. И там ему повстречалась моя прабабушка, которая сумела покорить горячее сердце. В то время мы отдыхали с семьей на Лампедузе и я была в восторге от того, что, возможно, причастна к этому маленькому раю. Портье научил меня говорить «Мама миа!», и еще в течение полугода я терроризировала родительницу, обращаясь к ней только так – она же моя мама.