Кофе по-ирландски

Пролог

– Тёма, мне нужно время… – с мольбой посмотрела на любимого. 

– Прошло почти пять лет… тебе ещё нужно время? – он, взявшись за мой подбородок, заставил повернуть к нему голову.

Глядя в его глаза, лишь прошептала в ответ: 

– Я не могу всё бросить. Я человек, живущий земной жизнью. Наверное, даже не романтик… Мне нужно подумать, – но, не выдержав внутреннего напряжения, воскликнула: – Это же полное сумасбродство! 

Тёма плотно сжал губы, а потом больно резанул по сердцу очевидной фразой: 

– Сумасбродством было в восемнадцать лет выскакивать замуж! Скажи мне только, Бога ради, честно скажи: ты его любишь? 

Любила ли я мужа?.. Люблю ли сейчас? Я и сама себе не могу ответить на этот вопрос.  

– Не знаю, Тём… не знаю. Наверное, не так уж сильно люблю, раз я сейчас здесь, с тобой… 

– А меня любишь? – не отводя взгляда, он словно старался воочию увидеть мою душу, мои истинные чувства к нему. 

Я боялась этого вопроса. Не потому, что не знала, как на него ответить. Я уже взрослая девушка – жизнь научила отбивать так, как было выгодно мне. Но внутри затаился страх ответственности перед самой собой. Страх быть честной и откровенной. Страх обнажить истинные переживания. Тогда, пять лет назад, я с уверенностью сказала бы, что люблю его, жить без него не смогу. Но Тёма стал Артёмом Андреевичем. Стал красивее, стал притягательнее, сексуальнее, однако он не был тем самым парнем с наушниками или в перепачканном фартуке… А я, как мне казалось, в душе осталась всё той же девчонкой, безнадёжно влюблённой в сказку, в свою Питерскую сказку с нежным именем Тёма. 

– Не знаю… – наконец решившись на ответ, пролепетала я. 

Глава 1

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 16 НОЯБРЯ

Дорогой дневник, вот я наконец решилась написать на твоих чистых белых страницах первые строчки. И для этого есть повод. Обещай, что будешь держать нашу с тобой дружбу в строжайшем секрете и никому не расскажешь о том, что от меня узнаешь.

Итак! Его зовут Тёма. Конечно, его полное имя звучит как Артём, но сочетание букв, образующих мягкое «Тёма», просто неверятно ласкает мой слух.

Он высокий, стройный, белокуро-кудрявый и… голубоглазый. Наверняка мечта всех девчонок! Я бы сказала, что он почти копия Хью Гранта в молодости, потому что часто сравниваю их привлекательную внешность. Подруга подарила мне на день рождения постер с любимым актёром, и я, глядя на него, представляю, что передо мной не он, а мой Тёма.

Мы познакомились на кладбище. И это было вовсе не романтично.

Я слышала от крёстной, что ему тоже семнадцать, но не это самое главное. Знаешь, что самое ужасное? Нет, ты вряд ли догадываешься. Он выглядел гораздо старше своих лет. Ну конечно! При росте метр восемьдесят пять все казались бы старше…

Вот видишь, я даже рост его знаю.

Сегодня ровно год со дня смерти моего крёстного братика. Все в подавленном состоянии, а я стою рядом с привлекательным верзилой и боюсь задать хоть один лишний вопрос. Лучше молчать: и без того ясно, что жизнь маминой подруги в корне изменилась, несмотря на то, что Женя, её старший сын, как мог поддерживал её.

Тётя Нина, моя крёстная, кратко представила его как своего племянника из Питера. Живёт на каком-то Полюстровском бульваре. Странно, но я никогда ничего о нём не слышала. Опустив голову и разглядывая жухлые листья клёна, старалась проглотить отвратительную для меня кутью, а потом – справиться с подступающей тошнотой, как вдруг увидела, что Женя и Тёма уходят.

Куда?

Прошу Женю пойти с ними, и меня опускают.

Наверное, я ещё совершенно не способна понять чужое горе: всё моё существо противилось даже представить его.

Уйти отсюда. Уйти подальше. От этой убивающей тишины. От крёстной.

Тёма. Какой же он высокий! Я со своим ростом «метр с кепкой» не могла даже в глаза ему заглянуть, если специально не встать на цыпочки.

Красавец… Куда мне до него! Модно одет, ведёт себя как-то… не по-нашему. Плеер с наушниками, и «Metalliса» отчётливо слышится из них, как не пытайся скрыть.

Его отец всю жизнь работал капитаном судна, бороздящего просторы в основном морей и океанов, а мама, как сказали бы некоторые, – «торгашка». Заведовала в Питере практически всем «мясом». Нетрудно представить себе благосостояние семьи с таким раскладом.

И я рядом с Тёмой. Люберецкая девчонка. Ничего общего.

Но всё же что-то проскользнуло между нами. Что-то похожее на желание. Неосознанное, необъяснимое, невозможное на тот момент для обоих. Он оказался проездом в Москве, должен был встретить свою девушку на  вокзале и уехать с ней в Питер. Я же только что проводила своего парня в армию.

Нет. Наши встречи невозможны. Он видный парень, а кто я? Простая девочка из Подмосковья.

И всё-таки мы обменялись адресами. Почтовыми. Потому что домашний телефон временно отключили за неуплату. Ты можешь себе представить такое? Это ведь означало только одно – надежду. Надежду на письмо…

***

2 ЯНВАРЯ

Я долго не записывала сюда. Наверное, не хотелось, да и повода не было.

Прошло два месяца, но письма от Тёмы всё нет. Зато в ящике стола я храню письма из армии от моего парня. Только и они странным образом в последнее время перестали приходить.

Мама говорит, что с наступлением зимы усугубилась ситуация в Чечне… Она почему-то переживает гораздо больше, чем моя будущая тёща. Это так неожиданно… Именно мама сегодня предложила мне поехать в Питер: туда, судя по последнему письму, на Чёрную речку перевели Серёгу. Сказала, что мы можем поехать вместе и там попробовать найти его. Хотя бы узнать, что с ним и почему он не пишет. Крёстная, узнав о наем решении, тоже проявила недюжинное рвение и даже договорилась со своей сестрой, чтобы я пожила у них недельку.

А что? Всё одно – в институте каникулы, поэтому нет разницы, где их провести.

***

4 ЯНВАРЯ

Сегодня морозный вечер. Меня посадили в вагон поезда – совершенно одну, представь, – и я впервые в своей жизни поехала куда-то без сопровождения взрослых. Без маминого пристального присмотра, без весёлых сокурсников, без друзей…

Раннее утро встретило меня пронизывающим питерским ветром на перроне. Я искала глазами сестру крёстной, хотя вообще не представляла себе, как она выглядит. Зато прекрасно представляла себе, как выглядит Тёма. Не узнать его было просто невозможно: его голова возвышалась над серой, куда-то бегущей толпой.

Я радостно закричала, помахав ему рукой:

– Приве-е-е-ет!

И тишина.

А потом он, наконец, обернулся и зашагал ко мне свой уверенной походкой.

– Ну что? Это все твои вещи? – поздоровавшись, спросил он и кивком головы указал на мою небольшую дорожную сумку.

– Ну да, – тоже посмотрев на неё, пожала плечами в ответ.

– Ладно, пойдём, – Тёма протянул меня за рукав зимнего пальто, – тачку ловить надо, а то ты совсем околела, гляжу.

И я, действительно дрожа не только от холода, но и от поднявшегося в груди волнения, засеменила за ним.

***

Квартира. А в ней – никого.

Неловкое замешательство.

Я скинула один сапог, а со вторым меня постигла неудача – молния заела. Неловко прыгая на одной ноге, здорово позабавила этим Тёму.

Как смешно! У меня вмиг покраснели щёки, и я вдруг отчего-то так на него разозлилась, что захотелось повернуться к нему и съязвить что-нибудь эдакое. Но вместо этого чуть не грохнулась навзничь, но Тёма вовремя успел подхватить меня почти у самого пола.

Я очутилась у него в объятиях.

Мы встретились глазами, и казалось, наш немой разговор продлится вечно…

Страх. Страх неотвратимой и такой запретно-желанной близости охватил меня – я вырвалась из Тёминых рук, сделав вид, что в глаз попала соринка…

Глава 2

6 ЯНВАРЯ. ВЕЧЕР

Оказывается, можно не любить Питер именно из-за погоды, даже если гуляешь по его улицам впервые в своей жизни. Мороз в минус пятнадцать ощущается тут как все минус тридцать. Пронизывающий до костей ветер, влажный, леденящий… Ни одна шуба не спасает.

Из Сертолово мы с Тёмой возвращались молча. Он всё то время, пока я говорила с Сергеем, стоял у остановки автобуса, а когда вернулась, не задал ни одного вопроса. И только по желвакам, нервно играющим на его лице, я поняла, какой мукой для него стала эта немота.

Меня сейчас разрывают страсти. Одна часть моего существа рвётся к Тёме, ставшему мне уже почти родным. Вторая, та, что ближе к разуму, говорит о том, что мы бесконечно далеки друг от друга, что мы из разных городов, из разных миров.

Когда мы вернулись в квартиру, он помог мне раздеться, проводил в комнату и сказал, что уходит готовить для нас ужин. Я пыталась протестовать, несколько раз предлагала помощь – ну не приучена просто так сидеть, пока мужчина готовит для меня.

Мужчина… Смешно, не правда ли? Мужчина в семнадцать лет… Но бывает и так.

Пока он готовил, я пригрелась на диване и даже задремала.

«Вставай, любимая. Вставай, солнышко моё. Я вкусняшек наготовил, пойдём, попробуешь!» – это Тёма шепчет что-то на ухо: тихо-тихо. И целует.

Щекотно.

Целует в шею, зарывается в мои волосы.

Не хочу просыпаться. Хочу, чтобы это щемящее чувство предвкушения оставалось как можно дольше.

Тормошу сама себя и всё же встаю, понимая, что его уже нет рядом. Вхожу на кухню и не могу сдержать улыбку: Тёма, весь перемазанный, в фартуке, ставит тарелки на стол. Смотрит на меня и по его лицу невозможно не догадаться, что он волнуется, что ждёт моей реакции – понравится ли мне его сюрприз.

На столе бутылка шампанского, какие-то салатики… Неважно. Ни до него, ни после – никто и никогда так не заботился обо мне. Хотелось плакать… от счастья, что ли? Или от понимания того, что такое благополучие никогда не бывает долгим?

Он придвинул стул, накинул на меня пледик и сел напротив. Кулаками подпёр голову и стал вопрошающе наблюдать.

Ком в горле. Не знала, что ему сказать. Есть совсем не хотелось. Хотелось спрятаться у него на руках от всех бед, от всех сомнений.

И тогда я решилась на то, о чём никому не смогу рассказать. Только тебе: я встаю и подхожу к нему, беру его руки и кладу себе на талию. Руки моментально обивают меня, а потом я отрываюсь от земли и лечу, лечу в воздухе в его руках.

…А через какое-то время уже лежу в его объятиях, и теперь мне совсем не холодно. Я улыбаюсь и смотрю ему в глаза самодовольной улыбкой открывшейся во мне чувственности.

Мне мало. Я жадная. Жадная до счастья.

Шампанское открыто и уже почти допито. Не помню, о чём мы говорили тогда, но мне всё время казалось, что я должна ответить на какой-то вопрос. Тёма не спрашивал, но я знала, что ему важно знать это.

– Нет. Я не смогла ему сказать. Он растерян, он боится. Не то время, Тём... Это было бы просто жестоко. Он не виноват…

Молчание. Его голова опущена – моё сердце рвётся. Рвётся оттого, что я, вот прямо в этот момент, делаю несчастными всех. И себя, и его, и Сергея. Проклятые стереотипы. Проклятые догмы, нормы, мораль. Сколько судеб они загубили? Скольким сценариям любви не суждено из-за всей этой шелухи стать настоящим фильмом? Фильмом о счастье.

Тёма находит в себе силы поднять голову, посмотреть мне прямо в глаза и улыбнуться.

– Ничего, милая. Я понимаю. Ты всё сделала правильно. Ну что ты себя винишь? Что ты себя терзаешь? Разве ему будет лучше, если ты принесёшь себя в жертву?

Мысли в голове вертятся калейдоскопом. А разве я смогу стать счастливой, зная, какую цену заплатил за меня молодой боец, верящий в то, что где-то там, в маленьком городке Люберцы его ждёт та, которой он подарил кольцо?

Нет. Нет, я не могу… это наваждение, это пройдёт. Я заставлю себя, я справлюсь.

На чужом несчастье счастья не построишь. Кто придумал эту чушь? Разве можно строить счастье, зная, что счастливой ты не станешь никогда? И не слишком ли большую цену я с лёгкой молоденькой руки готова заплатить в угоду морали?

Всё пройдёт. Всё как-нибудь решится само… Не буду думать сейчас. У меня так мало времени осталось.

Я люблю тебя. Я так люблю тебя. И пусть нам всего по семнадцать лет, и пусть мы из разных миров, городов, да хоть с разных планет, но у меня есть ещё три дня. Целых три дня.

***

На Тёминой груди я чувствую себя совсем маленькой девочкой. Его почти отеческая забота заставляет плакать. Между нами был не просто секс, и мы не занимались любовью. Но когда были вместе, когда наши руки сплетались, а дыхание становилось общим, мы ощущали себя по-настоящему живыми. Он не просто входил в моё тело, он входил в мою душу, а я, казалось, всё это время только этого и ждала. Он разбудил во мне то, что, наверное, и называется первой любовью, хотя сердце заслуженно хранило в себе чувство к  Сергею.

Я уверена, мы будем всегда вместе! Я тебя никому не отдам, слышишь?

«Я буду носить тебя на руках. Ведь ты такая маленькая, такая лёгкая. Никогда не отпущу. Ты всегда будешь рядом, а когда устану тебя нести, то просто возьму за руку, а то вдруг потеряешься…» – вот что он шептал мне на ухо.

Сейчас я плачу, потому что знаю: точно потеряюсь. Совсем скоро наши пути вновь разойдутся.

***

7 ЯНВАРЯ

Сегодня пятница, а уже на понедельник в моей в сумке лежал обратный билет до дома.

Вечером к нам приезжал Женя, да не один, а со своей подругой. Женя старше нас на пять лет. Он весельчак, прекрасно владеющий гитарой. Выдумщик, балагур, и, как следствие, любимец любой компании.

Тёма и Женя веселились от души, да и мы с Лилей не отставали. Рождество ведь, и впервые в этот праздник я не дома, в Люберцах, а в совершенно другом городе и без родных поблизости.

Даже и подумать такого никогда не смогла бы… Четверо молодых людей в пустой квартире. Пиво, шампанское, музыка. Прогулки по ночному Питеру. Анекдоты, подколы… и грусть. Необыкновенно сжимающая грусть, сковавшая моё сердце. Я всё чаще смотрела на часы, моля их остановиться, ну или хотя бы идти не так быстро.

Глава 3

17 МАЯ

У меня есть большая коробка из-под обуви. В этой коробке много историй. В ней собрано всё: обычная толстая тетрадь в клетку – этот дневник, который я тщательно веду, пачки писем, открытки, фотографии друзей и родных. В моём дневнике скрыта история тайной любви к Тёме. История, написанная мной до того момента, как мы прощались на перроне. Больше здесь пока ничего нет о наших отношениях.

Время идёт, люди меняют один телефон на другой, а вместе с этим навеки теряются  в небытии бесценные строки, написанные милыми нашему сердцу людьми.

Письма... Прямоугольные портативные машины времени.

«Город Люберцы, Зелёный переулок, дом три квартира двенадцать. Кому: Танечке…»

Помнишь, я писала, что дала Тёме свой адрес, а он так и не написал? Он написал… спустя несколько месяцев после моего отъезда из Питера. Так начался наш роман в письмах.

Я трепетно храню каждое его письмо. Он писал часто и помногу. Рассказывал о своих чувствах ко мне, причём в мельчайших подробностях: в какие места и как он бы меня целовал, если бы мы были вместе…

Я не умею так излагать, как он. Поэтому скупилась на слова, не выдавая своих реальных чувств на бумаге. Это невероятно больно – признаться себе, что самое невыносимое, о чём жалею, – то, что вернулась в тот проклятый вагон.

Я одновременно и жду этих писем, и боюсь их. Боюсь, что они перестанут приходить. Признаться, даже расстраиваюсь, когда нахожу в ящике письмо, а оно оказывается не от него. Я злюсь на себя, злюсь на Сергея, злюсь на весь свет.

***

8 ИЮНЯ

Наш роман в письмах и не думает заканчиваться. Прошла весна, наступило лето, а вместе с ним вернулся из армии Сергей…

– Таня! Тебе опять письмо! – бабушка озорно смотрит на меня, всем своим видом показывая, мол, пляши давай.

– От кого, бабуль?

– Да от кого ж? От Тёмки тваво…

Это очень толстый конверт. В нём лежал ещё один – это моё же собственное письмо, последнее письмо Тёме. В нём я писала, что выхожу замуж… А на когда-то отправленном ему конверте, сзади, размашистым Тёмкиным почерком написано: «Не верю. Всё равно люблю. Дождусь».

Сложно сейчас объяснить, почему тогда так поступила, зачем сообщила о свадьбе с Сергеем. Перечитываю своё же письмо и не нахожу доводы достаточными для того, чтобы решиться на замужество. Но я всегда умела уговаривать саму себя и, видимо, на этот раз приложила все силы – у меня получилось, а на деле, скорее всего, просто не позволила себе быть счастливой. Не поверила в то, что всё так скоротечно и что за счастье не нужно бороться. Счастье, на самом-то деле, приходит само. Легко, без лишней суеты, без перипетий, без страданий.

Права бабка-то была… Счастье – оно и на печке найдёт. А вот всё, что вымучено, всё, что неправда, всё что искусственно, каким бы красивым оно не казалось, – лишь пепел. Пустое и чужое.

Больше Тёма мне не напишет… Что же я натворила?..

***

15 ИЮНЯ. ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Не хочу писать про свою свадьбу… Она отшумела – и ладно.

Я забросила тебя, дневник, потому что каждый мой день похож на предыдущий. Что мне писать на твоих страницах? О своём быте? О важных событиях, которых нет, о мнимой любви?

Любовь...

Прошло вот уже почти три года с того момента, как я замужем за Серёжей. Жизнь вновь вошла в своё ровное русло. А Тёма… Тёма потихоньку стирается из памяти.

Я на пятом курсе института, дипломная работа пишется, работаю расклейщиком объявлений после учёбы… Только иногда тоненькими иголочками впиваются в сердце  доходящие от крёстной весточки о любимом. Он стал таким серьёзным. У него есть девушка из состоятельной семьи, а сам Тёма занялся собственным бизнесом.

Крёстная говорит, что он спрашивал, как у меня дела… А я просто живу и не позволяю себе думать о нём, вспоминать те дни в Питере, то прощание на перроне… Ведь коробка из-под обуви появилась не просто так: в ней спрятано всё то, что было в моей жизни до свадьбы.

Время идёт. Я уже давно не та, потому что из девочки превратилась в молодую женщину. Наряды, макияжи, шпильки, маникюр. Статусные вещи, как теперь модно говорить…

Сегодня крёстная ошарашила: «Женька-то наш женится наконец!». Свадьба через месяц. Я узнала, что там будет Тёма. Он Женькин свидетель.

Всё жду, когда старые чувства вспыхнут, закружат голову, закрутят в вихре эмоций. Но нет. Тут уже что-то другое. Просто хочется не ударить в грязь лицом, постараться не разочаровать, выглядеть привлекательно. Мало ли какая там у Тёмы девушка… Может быть, фотомодель? А я? Метр с кепкой – только высоченные каблуки и носить.

Наверное, он меня увидит и подумает: «И из-за этой я плакал при всех провожающих на перроне?»

***

17 ИЮЛЯ

Сейчас одиннадцать часов утра, и я ещё успею сюда записать пару строк, потому что потом, надеюсь, мне будет не до этого.

Наряд для свадьбы Жени придумывался мной тщательно. Каждая деталь образа очень важна, ведь мелочей в таком деле не бывает! Модная бижутерия, туфли на платформе, шёлковое платье цвета южной ночи и такой же лак для ногтей. Глаз не отвести! Стрижка как у Миа Уоллес…

Ну просто женщина вамп – ни дать, ни взять. И с чего я взяла, что в этом образе больше понравлюсь Тёме?

Сергей отнёсся спокойно к тому, что не сможет пойти на свадьбу. Он работает посменно, и именно сегодня ему нужно идти на службу. Насмешка судьбы? Или она сама даёт мне последний шанс?

***

В ресторан я приехала вместе с мамой. Заведение маленькое, но очень уютное. Расположено практически во дворах жилых домов – найдётся место, где можно спрятаться и покурить под шумок, потому как мама всегда расстраивается, что её дочь курит, а значит, не стоит делать это у неё на глазах.

Жених с невестой задерживались. Покрутившись среди гостей и раздав всем дежурные улыбки, я вышла на крыльцо ресторана.  

Птицы пели так красиво, так заливисто, что невозможно было не заслушаться их трелями. Постояв немного, всё же отошла в сторону. Там, в кустах, притаилась лавочка. На неё я и присела, достала сигарету, но прикурить так и не успела. Так и застыла с горящим пламенем зажигалки.

Глава 4

Свадьба в разгаре. Иногда я украдкой поглядывала на Тёму, хотя сам он совсем не смотрел на меня. Пару раз выходила из зала, думая, что он пойдёт следом, но и здесь ошиблась. Нет, на самом деле не так уж мне этого и хотелось, потому что самым большим желанием в этот день стало то, чтобы этот кошмар поскорее закончился.

Начались танцы. Сначала вальсировали жених с невестой, затем Тёма с невестой, потом уж и не помню кто – тоже с невестой. А я стеснялась выходить на импровизированный танцпол, хоть двигаться под музыку очень люблю и при удобном случае никогда от этого не откажусь. Сидела на стуле и наблюдала: кто же она – «девушка из состоятельной семьи»? Вон та, высоченная, в серебристом? А может быть, вон та, с «мокрой химией»?

Меня никто не пригласил, когда заиграла медленная композиция – ну и ладно, не расстроилась – получила то, что хотела. Я глотала один бокал шампанского за другим. Далее ещё пару рюмок вина было выпито с отцом жениха, следом – с крёстной…

Надоело. Решив пойти на «свою» лавочку, заметила присоединившегося ко мне Женю. Мы с ним давно помирились. Дело-то уже прошлое, несмотря на то, что он мне всё равно довольно часто припоминал, как я поступила с его братом.

– Красивая свадьба… Весёлая…

Ничего более умного я не нашлась сказать.

– Да уж! Веселее некуда… Тань… что же ты, дурёха, наделала? Вон и сама, вижу, мучаешься. И Тёмка сам не свой. Вам бы поговорить… – Женя, опершись локтями о свои колени, сложил руки в замок.

– О чём говорить, Жень? Я замужем. Он тоже не совсем, вроде как, свободен, – хмыкнув, стряхнула пепел с тлеющей сигареты.

– Не понял? Ты о чём?

– Да я о девушке из «состоятельной семьи»… Да и какая мне разница, с кем он? Он имеет право быть с тем, с кем хочет. Глупо всё это. Поеду, наверное, домой… Это всё и впрямь нелегко как-то. Думала, будет гораздо проще.

Он повернулся ко мне и замотал головой:

– Не дури. Всё самое интересное только начинается!

– Для кого как. Жень, для меня всё самое интересное уже было. Это для тебя сейчас жизнь раскрылась яркими красками. Давай пойдём уже… невеста заждалась.

Женя пожал плечами, громко вздохнул, и мы вновь вернулись в зал. В это время в зале проходили конкурсы, которыми я уже и так была сыта по горло. Все смеялись, хлопали в ладоши, старались выиграть приз.

Тёмы нигде не было видно. Подняв со стола бокал, выпила его до дна, взяла свою сумочку и потихоньку покинула чужой праздник. Мама всё равно собиралась ночевать у крёстной – я ей была не нужна.

Прощаться ни с кем не стала, только Женьке кивнула в знак неравнодушия.  Со стойки бара заказала такси – всегда боялась «бомбил» – и вышла на улицу.

Такси задерживалось. Снова возникла тяга к сигарете. Прикурив её, задумалась. О чём? Да не помню даже… наверное, о непростой женской доле.

– Девушка? Такси вызывали?

***

17 ИЮЛЯ. ВЕЧЕР

– Чёрт! Тёма?!

Это всё, что я поняла. Поняла, что откуда-то со стороны он подошёл ко мне, краем глаза увидела на самом деле приехавшее такси, а дальше начался полный сюр.

На мою голову кто-то накинул самый настоящий мешок. В таком ещё на утренниках Дед Мороз подарки носит. А потом меня быстро подняли и понесли. Судя по направлению, в такси и, судя по рукам, несущим меня, похитителем был именно Тёма! Я пыталась сорвать мешок, но не выходило. Всё, что удалось, – подсмотреть в щелку.

Меня аккуратно положили на заднее сиденье, и до уха чётко донеслось, как Женя сказал брату: «На два часа. Прикрою. Не подведи».

Я не была напугана или ошарашена – я была оглушающе счастлива, а потому решила кинуться во все тяжкие, ведь это не моя вина, правда? Меня же похитили!

Путь оказался недолгим, буквально пару кварталов. Потом такси остановилось, зашуршали купюры, и Тёма прошептал:

– Обещаешь не кричать и вести себя тихо?

– Обещаю…

Я вышла из машины, и он снова подхватил меня на руки. Через минуту мы оказались… в Жениной квартире. Бог ты мой! Да это почти сразу же за рестораном, из окон, вон, – угол здания можно увидеть. Ну и Женька!

Тёма подкрался сзади…

– Только ничего не говори, ладно?

– И не собиралась.

Он расстегнул платье – оно упало, хотя я тоже была готова в тот же миг упасть. Тёма не дал. Его мускулистые, теперь уже по-настоящему мужские руки понесли меня.

Он и вправду не хотел ничего слышать, только целовал меня везде и шептал что-то.

– Как же я хочу тебя… напасть ты моя, горе моё, счастье моё. Ничего не говори, я так долго этого ждал. Я уже не верил…

Тело готово было взорваться от накатившего желания, каждое его прикосновение жгло, в голове помутнело. Какой же он сильный… Боже, не знай его, я бы, наверное, испугалась такого напора. Он доводил меня почти до сумасшествия своими ласками и вдруг снова отпускал. Заглядывал в глаза, видел в них мольбу и вновь прижимал к себе, душил поцелуями.

Наконец и он сдался.

Казалось, наши тела, независимо от нас самих, пытаются наверстать упущенное, стараются насытиться друг другом…

Через час у меня уже просто не осталось сил.

– Прости меня, Тём. Прости, что сделала тебе больно…

Он всё гладил и гладил меня по волосам.

– Прости и ты меня за то, что не смог удержать, что не посмел силком оставить.

– Я не могла тогда поступить по-другому… – тихо проговорив, принимала его ласки, утопала в его руках.

– Я знаю. Ты не поверишь… я пытался забыть, пытался строить отношения, но все они – не ты, понимаешь? У них другой запах, другой вкус губ, кожи, а мне нужна была только ты. Я стал циничным. Брал своё – и адью… Я мстил. Мстил им всем за то, что они – не ты…

Прикрыв глаза, я с горечью выдохнула:

– Не надо, милый. Прошлого не вернёшь.

– Да кто это сказал? – раздался возмущённый стон. – Кто вбил в твою голову, что что-то – можно, а чего-то – нельзя? Я тебя прошу, я умоляю тебя: давай уедем? Вот прямо сейчас. Вернёмся, отдадим Женьке ключи и уедем!

Глава 5

Моё лицо не могло скрывать следы от последних двух часов – слишком уж явно оно светилось от счастья.

Хотя нестрашно. К тому моменту, когда мы, словно тайные агенты ЦРУ, просочились в ресторан и влились в толпу, все уже были пьяны, и на мою, мягко говоря, видоизменившуюся внешность никто не обратил ровным счётом никакого внимания.

– Эттеншн пли-и-из! А теперь давайте выйдем на улицу: нас ждёт фейерверк! Недаром же мы потратили с Татьяной два часа на его подготовку! – как ни в чём не бывало, громко объявил Тёма.

Так вот, оказывается, чем мы всё это время занимались. Что ж, где-то он даже не соврал…

Все выбежали на улицу, и он с деловым видом поджёг фитиль, после чего подошёл ко мне. Пока вся публика, не отрываясь, смотрела в небо, Тёма увлёк меня на ставшую почти родной лавочку и накинулся с поцелуями.

– Тёма! Нас увидят, – я попыталась отстраниться, но не тут-то было.

– Ха! – рядом неожиданно раздался Женькин смех. – Так, ребятки, я вижу, что моя затея удалась.

Он так тихо подкрался к нам, что даже напугал меня.

Я потупила глаза, в то время как Тёма отдал Жене ключи.

Повисла неловкая пауза.

– Иди… к своей жене, Женя, – подтолкнув брата вперёд, повелительно заговорил он.

– И это слова благодарности? – вскинув брови, удивлённо произнёс брат.

Я не стала принимать участие в этом разговоре – просто направилась в ресторан. За мной, выдержав паузу, зашёл Тёма. Он налил нам по бокалу шампанского и поднял тост:

– За тебя, моя непонимающая себя любовь!

Мы выпили, потом ещё… и ещё… Старшее поколение начало разъезжаться по домам, в том числе и моя мама, дав наказ – переночевать у крёстной.

И вот тут мои тормоза начали сдавать.

– А теперь твист на тему «Палп Фикшн» исполняет наша Миа Уоллес и Артём Андреевич!

О, Боже!

Ну, спасибо тебе, Женечка….

Зазвучала музыка. Что ж, нельзя ударить в грязь лицом! Скинула туфли, вышла в центр танцплощадки и деланно поманила пальцем Тёму.

После первых движений я полностью раскрепостилась, отдалась своим чувствам. Мы танцевали, и в этом устроенном спектакле только совсем ленивый или в усмерть пьяный не мог не заметить проскальзывающие искры притяжения, невидимую связь. Химию, как это сейчас называют.

Аплодисменты. Полный успех.

Медленный танец…

Забыто всё. Забыто кольцо на безымянном пальце, отброшена внешняя шелуха. Никого не вижу – только я, он и музыка.

Однако в нашей жизни каждое мгновение имеет своё начало и свой конец. Вот и этот праздник подошёл к концу, и началась холодная правда жизни.

Проводив всех гостей, мы остались с Тёмой одни.

– Ты когда уезжаешь?

– Так, значит, я всё-таки уезжаю один?.. – прорвался голос, полный отчаяния.

Молчу.

Сердце опять рвётся на мелкие клочья. Одна половина меня уехала бы с ним, ни о чём не думая. А другая – не могла вырваться из бытия. Не могла огорчить родных.

– Тём… ты – это моя мечта. Ты что-то, что даёт силы жить. Такое не становится явью. Не может такое стать настоящим, потому что тогда и эта мечта станет обыденностью…

– Ты просто поиграла, да? Довольна? Хорошо время провела? – он вдруг отвернулся, от него повеяло холодом.

– Какие уж тут игры…

***

18 ИЮЛЯ

Тёма уехал.

Уехал, не позвонив, не попрощавшись.

***

24 СЕНТЯБРЯ

Почти два месяца у меня нет менструации. Сегодня я не выдержала пытки положительными тестами и всё-таки решилась пойти на личную консультацию к гинекологу, от которой узнала, что жду ребёнка.

Нет, он не от Тёмы, иначе тут был бы и сказочке конец… К сожалению ли, к счастью ли, но малыш зачат от законного мужа: все сроки точно совпадают.

С того момента я и думать не могу ни о чём другом, как только о том, кто растёт в моём животе. Ожидание маленького чуда заполнило меня всю без остатка.

Наверное, это очередной эгоизм с моей стороны: я стараюсь не общаться с крёстной, потому что не хочу знать, как там Тёма, что с ним, с кем он… Желаю ему (а может быть, и себе) только одного: чтобы он нашёл свой путь в этой жизни, обрёл вторую половинку и прекратил наши взаимные страдания. Надеюсь, что моё желание исполнится. Крёстная однажды ведь обмолвилась, что Тёма ушёл с головой в работу – вот и пусть, так будет лучше для нас обоих.

***

19 ИЮНЯ. 1 ГОД  и 11 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Мне снова захотелось записать свои мысли. Я поняла, что уже не могу без рефлексии, без личной переработки прожитого. Мне всё-таки требуется твоя помощь, дневник.

Первые полгода после родов я пребывала в настоящей эйфории. Маленькое существо дало новый смысл жизни, выкинуло из головы все напоминания, которые не касались питания, пелёнок, памперсов, игрушек. И вполне возможно, что эта идеалистическая картинка достойно окончила бы моё повествование, но жизнь порой преподносит нам такие повороты сюжетной линии, что и не выдумать самому изощрённому литератору.

Сыну исполнился год. Я полностью вернулась к нормальной жизни. Если, конечно, не считать того, что с сорок второго размера пришлось перейти на сорок шестой, а мои формы уже никак не напоминали ту девочку, у которой заела молния на сапоге.

Но сегодня лишь один звонок вновь разрушил ту тщательно выстроенную пирамиду затишья, разорвал границы комфорта, к которому я стремилась последние годы семейной жизни.

– Да?

– Таня?

– Да, с кем, простите… Артём?!

– Я в Москве.

– Боже мой…

– Что случилось?

– Ничего. Ничего не случилось…Ты по делам?

– Да, я ненадолго: мы с Женей хотели встретиться. Может, сходим втроём куда-нибудь?

Тишина. Иногда мысли реально возвращаются. Вот и мой скелет, как я ни старалась поплотнее закрыть дверцу шкафа, настойчиво пытался выбраться на свет Божий.

– Втроём? А как же жена Жени – Лера?

– Она не хочет идти. Там всё у них непросто теперь.

Глава 6

Через час тщательного просеивания гардероба, я в который раз убедилась, что надеть совершенно нечего. Ну… может быть, вон та полупрозрачная шёлковая блузочка подойдёт?.. А что? Ведь больше ничего приличного нет. А к ней во-о-о-он те широкие брюки в стиле Марлен Дитрих будут довольно неплохо смотреться.

Причёска, нарочито неброский макияж и двенадцатисантиметровые шпильки. Бог ты мой! И как я на них раньше умудрялась ходить?

Вышла из такси на Манежке. Там располагается премиленькое киприотское кафе, где меня должен был ждать Тёма. До встречи ещё целых десять минут, и так как не хотелось показаться излишне заинтересованной в этой встрече, то пришлось погулять какое-то время, пока не зазвонил мобильный.

– Ну, ты где?

– Я уже недалеко, минут через десять буду…  Дела задержали, простите…

Зашла. Я сразу заметила их, но сделала вид, что долго ищу глазами по залу. Стояла у входа, не спеша проходить дальше.

– Позволь, я провожу тебя. Извини, на руках не понесу – люди не так поймут.

Дежавю?

Не могу взглянуть на него… проклятое малодушие. Чего я боюсь? Не понравиться? На кой чёрт мне вообще ему нравиться?

Его пальцы на моём подбородке…  Поднимают голову, заставляют посмотреть в глаза.

Да чтоб тебя! Напустить деловитости и равнодушия? Досчитай до десяти, только потом говори.

Его лицо… Оно стало грубее, но гораздо более манящим. Он действовал на меня, словно удав на кролика. Я ничего не могла с собой поделать, да и не очень-то хотелось. В его глазах я прочитала всё, что меня так тревожило: он не разочарован. Не разочарован!

– Позволь поухаживать…

– Тёма, а что с Женей?

– Скажем, он сегодня не в форме. Проблемы в семье. Мы с утра сидим… Не рассчитал немного. Я уже вызвал ему водителя, он приедет с минуты на минуту и отвезёт его домой.

Кого?.. Кого он вызвал? Водителя?

Мы болтали о том, как изменилась Москва, о том, чем он сейчас занимается, однако я же никак не могла сконцентрироваться на беседе. Женя… Он пьян в усмерть. Как заставить себя говорить о том, о сём, когда рядом сидит человек в таком состоянии?

– Лера знает?

– Лере пофиг. Лера любит деньги считать, а как и что с Женей – по барабану.

– Тём… Хм… Артём, давай уйдём отсюда? Я не могу на это смотреть.

– А это отличная идея! Чём займемся?

Я не поняла: или прозвучал адекватный вопрос или саркастическая шутка.

– Меня спрашиваешь?

Состояние такое, что я уже всерьёз начала жалеть о необдуманности своего поступка. Зачем так легко согласилась на встречу?.. И, видимо, это запросто можно было понять по моему лицу.

– А поедем к цыганам?! – внезапно предложил он, хлопнув ладонью по колену.

– К цыганам?

– Ну да, у меня тут чудные партнёры. Они сегодня отдыхают за городом, цыган туда нагнали… Будет весело!

Я теперь не узнаю Тёму… Это был очень приятный мне мужчина, но это не был не он... не мой Тёма. И даже не тот сумасбродный парень, похитивший меня с Жениной свадьбы. Передо мной сидел избалованный жизнью и, очевидно, вниманием женщин мужчина. Мужчина, вкусивший власть и силу денег, не представляющий, как это, вообще, возможно: ЕМУ в чём-то отказать.

– Думаю, это не самый лучший вариант на сегодня. Может быть, в следующий раз?

– Угу… – Дробь пальцами по столику. – Ещё лет через «цать», да?

Пауза. Не знаю, что можно в этот момент сказать.

Приехал водитель. Солидный мужчина в деловом костюме. Молча поднял Женю из-за стола. Аккуратно взял его под руку и вывел из зала. Потом быстро вернулся и взглянул на Тёму. Хм… наверное, тут правильнее сказать, не на Тёму, а на Артёма Андреевича.

Тот немного лениво махнул рукой, и «деловой костюм» покорно удалился.

– Так что же ты хочешь? – он с интересом взглянул на меня.

– Наверное… ничего не хочу.

– Ничего не хочешь?

– Да, Тём, ничего.

– Не понимаю… Столько лет пытаюсь понять – не могу. Ну ладно, я был пацаном, ничего не знал в этой жизни. Ну ладно, ребёнок у тебя родился – и это пережил. Бабы кругом вьются – только свистни, а ты… ты просто ничего не хочешь?

Молчу. Не знаю, что ему сейчас ответить.

Он опустил голову и обхватил её руками. Посидел так немного, а потом в него как будто бес вселился.

– Пойдём!

– Куда?

– Пойдём, я сказал!

Тянет больно за руку. Встала и пошла за ним на выход. Неудобно – люди смотрят.

Почти бегу вслед за этим мужчиной по Александровскому саду. Его шаг – моих три.

– Куда ты меня ведёшь?

– Молчи и иди!

– Пусти руку – больно! Пусти, сказала!

Останавливаемся. Смотрит на меня сверху вниз.

– Да что же ты за баба такая?!

И тут я увидела в его глазах что-то такое, что-то похожее на отчаяние. Не поняла…

– Тёма, что с тобой? Что-то случилось? Почему ты стал таким?

– Почему? И это ты меня спрашиваешь, почему? А ты не понимаешь реально или дурочкой прикидываешься?

– Реально не понимаю…

Тишина. Стоим посреди людей. Кто-кто из прохожих оглядывается.

Вдруг на Тёмином лице загорается какой-то дьявольский огонёк. Он выпрямляется, хватает меня на руки и бежит.

– Постой! Упадём!

– Не упадём! Устану – возьму тебя за руку, помнишь?

– Помню…

Я снова на земле. Ничего не понимаю уже.

– Поедем ко мне!

– В смысле – к тебе?

– В гостиницу.

– Нет, Тёма. В гостиницу не поеду… Я думаю, ты устал. Давай я отвезу тебя сейчас к себе и положу спать? Мне кажется, это тебе сейчас просто необходимо.

– С собой уложишь?

– Даже и не думай. Спать – и всё.

Едем ко мне. Разбираю кровать себе, ему стелю на диване. Спать. Спать.

Отбиваюсь от пошлой попытки увлечь меня к себе. Не хочу.

Отключаю телефон. И его смартфон тоже отключаю. Пусть выспится.

Засыпает мгновенно, а я ещё смотрю какое-то время на его расслабленное лицо, перебираю волнистые волосы, глажу щёки, целую глаза. Вот он. Теперь это точно он, нет никакого сомнения, это и есть мой Тёма…

Глава 7

18 МАЯ. 11 МЕСЯЦЕВ СПУСТЯ

Я не жалею, не зову, не плачу.

Снова здесь. Пишу тебе... Потому что больше не могу держать в себе все те острые, болотные чувства, что накопились с того тёплого июньского утра.

М-да… Тёма вернулся в Питер. Мы не звоним друг другу, только изредка перебрасываемся парой фраз в сообщениях мессенджера. Так, ни о чём.

Мои отношения с Сергеем заходят в такой глухой тупик, из которого, даже имея желание выйти, выбраться было бы непросто. А желания-то нет и в помине… Мы планомерно отдаляемся друг от друга. Становимся не мужем и женой, а, скорее, просто добрыми соседями, и это меня поначалу даже устраивало. Я занимаюсь своей карьерой, он – своей. Я не понимаю и не принимаю его друзей, а он – моих. 

В конце концов, в какой-то момент пришло осознание того, что одной мне будет жить даже легче и естественней. Ужасно звучит, но если ты чувствуешь себя одинокой, имея мужа, гораздо лучше найти в себе силы и разорвать такие отношения. К сожалению, в моей жизни уже имел место быть горький опыт применения ложной морали, и я не переживаю о том, что сыну всего два года и о том, что в глазах родственников предстану матерью, лишившей сына отца.

Единственное, что меня действительно беспокоит, – это то, как моё решение может повлиять на здоровье мамы. У неё слабое сердце, а так как всю свою жизнь она посвятила детям, то любое неприятное с её точки зрения событие, произошедшее со мной или с братом, незамедлительно сказывалось на её физическом и моральном состоянии. Развод, да ещё инициатором которого стала бы я сама, мог запросто отправить её на больничную койку.

Нужно искать удобный предлог для разрыва отношений с Сергеем, и я терпеливо его жду. Вот уже почти целый год ищу возможность развестись. Развестись так, чтобы виноватой оказалась не я. Скажешь, мол, да что за чушь? Да, чушь. Конечно же, чушь….

Анализируя своё состояние с высоты прошедших лет, я начинаю понимать, что, скорее всего, как ни страшно себе в этом признаться, но я мщу. Мщу Сергею за то, что он безнадёжно глух и слеп. Что ему совершенно не интересно, как я к нему отношусь, что он ни разу не сделал мне ничего приятного. Мне искренне, до боли в сердце жаль, что я вышла за него замуж, жаль, что принесла себя в жертву. Ведь эта жертва оказалась просто никому не нужна. Если бы я чувствовала, что он тяжело перенесёт потерю, то однозначно нашла бы в себе силы уговорить снова саму себя. Заставила бы поверить в то, что мы и есть счастливая семья, что у нас всё, как у всех остальных людей на этом земном шаре.

Но это не так. Я его не люблю и никогда не любила, я его не хочу и не хотела. И больше всего грызёт то, что кто-то встанет на его защиту, когда родным будет объявлено о моём решении.

Довольно! Столько лет жизни отдано тому, кто этого не заслужил. Не просто не заслужил, а считал всё само собой разумеющимся. Не единой похвалы за семь лет, ни единого комплимента… Упрёки, упрёки, упрёки…

«Ты не так одеваешься».

«Ты не так танцуешь».

Ты… ты… ты…

Моё ожидание удачного предлога длится всего год, но и он показался по прошествии вечностью. Нет, я не собираюсь подавать на расторжение брака и сообщать об этом Тёме. Не хочу кидаться из огня да в полымя – просто отчаянно пытаюсь восстановить мир в своей душе.

И вот, кажется, свет в конце тоннеля безысходности наконец-то забрезжил…

***

20 МАЯ

Погожий весенний денёк. Сергей уехал в магазин со списком необходимых для покупок продуктов, а я занималась уборкой квартиры.

Вдруг где-то вблизи запищал телефон. Не мой. Странно… Сергей забыл свой мобильный на столике в кухне.

Сообщение.

Смутившись, всё же нажала на кнопку со значком конвертика и прочитала: «Ну, и где же ты, зайка?»

Сейчас, сейчас… Как там тебя? Ах, ты, оказывается, «котя»! Не волнуйся, тут твоя зайка. Сейчас руки о полотенце вытрет и ответит.

Пишу: «Я всегда с тобой, котя»

Она печатает.

Новое сообщение: «Ты вчера был просто зверем в постели! Обожаю тебя».

Слава Богу!

Пойду собирать в сумку его вещи. На развод подам завтра.

***

25 ИЮЛЯ

Мы развелись тихо, без особых скандалов, тяжб и склок. Моя мама полностью поддержала меня, а папа и не без этого всегда недолюбливал Сергея.

Я с головой окунулась в работу, полностью ей отдалась: так правильнее. Работа – дом, работа – дом. Выходные – сын. Работа – дом, и так по накатанной. Ничто не отупляет так, как это расписание.

Про Тёму старалась не думать. Из «Вайбера» он вообще удалился. Только о нём всё чаще напоминает крёстная, которая стала приезжать в гости. В такие дни дома пахло кексами и пирогами.

Люблю её. Мне нравится самообладание этой женщины, хитрость, которая так легко читается во всём её образе, и от этого она кажется невероятно очаровательной.

– Тань, а мама Тёмкина тебе привет передавала.

Я в смятении света брови. Странно, но о таком жесте с её стороны я слышу впервые.

– Тёмина мама? А с чего это вдруг?

– Да так… Мы тут к ним наведывались на день рождения. Они такой дом построили недалеко от Питера – закачаешься!

– Рада за них.

– Мы там поговорили… Она серьёзно заболела, а Тёма с ними не живёт, да и дом большой…

– И что?

– Да ничего… Просто если хочешь с сыном по Питеру погулять, она была бы рада тебя видеть.

– Да? Что-то быстро у неё отношение ко мне изменилось. Раньше моей персоне так не радовались и в гости не звали.

– Да брось. Просто Тёма так из-за тебя переживал… Что ты хотела? Ты тоже на её месте себя невзлюбила бы.

– Может быть. Всё может быть.

***

10 АВГУСТА

Сына забрали к себе на дачу родители бывшего. Неужели… А ведь несколько лет подряд они брали его на целый месяц. Теперь отчего-то потеряли к внуку какой-либо интерес, и всё внимание ограничивается рублёвой купюрой определённого эквивалента.

Глава 8

Меня попросили, чтобы я сразу по приезде позвонила отцу Тёмы, дали номер телефона, сказав, что он должен заехать на вокзал и забрать меня. Так и случилось. Стоило мне только набрать цифры на дисплее мобильного, как пожилой мужчина, стоящий совсем неподалёку от моего вагона, радостно замахал рукой. Ему, несмотря на весьма презентабельный вид, было не меньше шестидесяти пяти или семидесяти лет. Видимо, Тёма в их семье поздний, хоть и единственный, ребёнок.

– Танечка?

– Да, здравствуйте, Андрей…

– …Витальевич. Пойдёмте, пойдёмте. Валечка уже заждалась вас.

Интересно… Встречают, словно я VIP-персона какая-то. Что же происходит?

Андрей Витальевич всю дорогу весело болтает. Рассказывает о прудике, который вырыл в прошлом году и в который напустил карасей и карпов, и теперь их можно ловить прямо на их участке. Про баню, от которой до этого самого прудика раскинулся мосток. Как они ошиблись с выборов рабочих, и третий этаж плохо обогревается камином.

Такое впечатление, что он меня знает с детства, а я просто не была у них каких-то пару лет.

Я поддакиваю, но у самой в голове царят полный бардак и абсолютное непонимание ситуации.

– Я к вам ненадолго, буквально на пару дней, собственно, по поручению тёти Нины. Конверт передать надо Валентине…

– …Георгиевне.

– Да, Валентине Георгиевне. Она в долг давала, и вот ей возвращают.

– Долг? Какой долг? Ах, да, совсем забыл. Точно! Вот старость – не радость! Да оставайтесь хотя бы на недельку! А нас такой дом, такой участок… природа… красота, тишина…

– Андрей Витальевич, я, вообще-то, работаю, и мне пришлось взять несколько отгулов.

– Работаете? Ну, работа дело такое… она не волк, в лес не убежит.

Очень смешно, да? Кому как, а кого-то эта самая работа почище волка загрызть может.

Приехали. От Питера посёлок был минутах в пятнадцати езды. Судя по богатым домам, пусть и страдающим недостатком элегантности, он пользовался популярностью в девяностые годы у тогдашних, скажем так, удачливых предпринимателей.

Остановились. Дом и впрямь не по семье… Три этажа, площадь, наверное, не меньше трёхсот квадратов. И зачем им это?

Участок не успеваю рассмотреть: меня под руку ведут в дом.

Обстановка, конечно, та ещё… Сразу видно, что денег хватает, а вот со вкусом у родителей Тёмы проблема. Всё помпезно до смеха. Не хватает только статуй в греческом стиле и ангелочков на пололке.

– Танечка, здравствуй, дорогая! – «Я уже дорогая? Надо же». – Проходи. Проголодалась, поди? Садись за стол.

Валентина Георгиевна – женщина полная. Явно плюнувшая на себя давным-давно и живущая лишь работой и семьёй. Лицо открытое, можно сказать, даже доброе.

– Да не успела я особо проголодаться, если честно…

– А это ничего! Сейчас тебе Андрей Витальевич такой наливочки нальёт, что аппетит появится такой… у-у-у-ух!

Вот только мне ещё «у-у-у-ух» какого аппетита не хватало. И так война объявляется каждому лишнему килограмму.

– Ох, я старый болван! – Андрей Витальевич артистично бьёт себя по лбу и куда-то убегает, потом быстро возвращается с большим графином чего-то мутно-бардового. – А давайте-ка выпьем за Танин приезд!

Ну давайте выпьем. Тут и впрямь без ста грамм не разберёшься.

Выпили, закусили.

Судя по количеству закусок на столе, не нужно было владеть методом дедукции, чтобы понять: к моему приезду тщательно готовились.

– Валентина Георгиевна, я к вам, собственно, по делу…

– Ах, это… Конечно. Передайте Татьяне, что я очень ей благодарна за столь скорый возврат долга.

Не очень-то из вас, Валентина Георгиевна, актриса… Так себе… Переданный мной конверт был молниеносно засунут в один из многочисленных кухонных шкафчиков.

Посидели за столом, ещё выпили, снова поели. Говорили обо всём. Обо мне расспрашивали мало, казалось, что они и так обо мне всё знают, хотя видели впервые.

Темнело. Я начала ощущать невероятную усталость, и, очевидно, это было заметно.

– Танечка, вы, наверное, поспать хотите? Ах, я, хозяйка, дурная-то! Машенька! Ма-а-а-ашенька!

Машенькой оказалась тётенька возрастом и комплекцией удивительно напоминающей саму Валентину Георгиевну.

– Машенька, постелите, пожалуйста, нашей гостье в бордовой комнате.

– В бордовой? – искренне удивилась та.

– В бордовой! – голос, не терпящий возражения. Сразу стали заметны нотки голоса бывалой бизнесвумен.

Благодарю за радушный приём, отмечаю отличный вкус всех блюд, особенно потрясающую наливочку. Поднимаюсь наверх в «бордовую» комнату.

Комната как комната. Большая кровать, шкаф-купе размером с мою лоджию… Из комнаты дверка – опа – ванная с туалетом. Отлично. Ненавижу бегать по этим заведениям в незнакомом доме.

Сильно не распаковываюсь, достаю футболку хоть и видавшую виды, но в которой так приятно спать, и ложусь. Почти сразу отключаюсь.

***

12 АВГУСТА

Снов я не видела, словно провалилась в яму. Проснулась оттого, что мне показалось, будто кто-то настойчиво пытается открыть дверь в мою комнату. Протёрла глаза, поднялась – точно, долбится за ручку кто-то. Тихонечко подошла к двери и встала так, чтобы спрятаться за ней от вошедшего.

Ругательства негромкие… Да кто это, чёрт побери? Спросонья или под действием наливочки почти перестала понимать, что творится.

Дверь распахивается так, что ручка чуть было не попала мне в солнечное сплетение. Ни фига себе!

Да это… это Тёма!

От неожиданности лишилась дара речи. Как дура стою за дверью и молчу. Включился свет.

– Твою мать! Опять Маша свои сундуки по дому раскидывает! 

Грохот. Он ударил ногой по моему новенькому чемоданчику на колёсах. Ну это уже слишком!

– Кхе-кхе…

Резкий разворот в мою сторону, бросок – я в охапке. Свет выключается – моё тело уже на кровати, тесно придавленное Тёминым.

На моих губах его ладонь. Я его почти не вижу, едва различаю лишь безумно горящие глаза. Мне страшно…

Глава 9

13 АВГУСТА

Утром я осторожно встала с кровати, чтобы не разбудить Тёму, привела себя в порядок и спустилась вниз, сварить бодрящий кофе. На кухне ждал, мягко говоря, сюрприз. За столом сидели родители моей тайной любви, какой-то мужчина, судя по возрасту, их ровесник, а также молодой человек лет двадцати. Машенька тоже присутствовала. 

Упс!

– Доброе утро. А я только кофе хотела сварить…

Господи, неудобно-то как.

– Доброе утро, Танечка. Как вчера день провели? Тёма дома был?

– Да, Тёма был дома, а что?

– Ничего-ничего! У вас всё хорошо прошло?

Вообще кошмар! Хоть проваливайся сквозь землю…

– Не поняла, простите…

– Я имела в виду, общались ли вы друг с другом?

Сразу несколько пар глаз буравят меня.

– Ну общались, конечно. Он же дома был.

Замешательство.

Я мысленно молю Тёму, чтобы он проснулся и поскорее спустился ко мне. Тёма-а-а-а, спаси меня!

– Понятно. А давайте-ка мы с вами, Танечка, по магазинам пройдёмся. Я тут просто уникальные места знаю – в Москве таких вещей не найдёшь.

Ну что я могла ответить? Отказываться некрасиво с моей стороны. Я поднялась наверх, чтобы одеться. Тёма спал как убитый и улыбался во сне.

Тихонько прикрыла за собой дверь, вышла во двор.

Машина его мамы уже заведена.

Едем. Тоска смертная. Она молчит, как будто с какими-то мыслями никак собраться не может.

– Простите, может, мне кажется, но вы со мной поговорить о чём-то наедине хотели?

– Да, милая…

– Давайте просто попьём где-нибудь кофе. Мне магазины абсолютно не интересны.

Остановились где-то на Невском. Милая маленькая кофейня. Ещё лишь ранее утро, но петербуржцы, насколько мне известно, народ активный, поэтому посетителей немало.

Находим укромный столик у окна.

Задумчиво мешаю ложечкой сахар в чашке, стараюсь не мешать Тёминой маме сформулировать вопрос.

– Таня, я могу рассчитывать на вашу честность и конфиденциальность нашего разговора?

– Конфиденциальность гарантирую, а вот честность обещаю только в пределах разумного.

– Скажите мне, Таня… Вы любите Тёму?

Молчу. Пью кофе. Закуриваю сигарету.

– Извините, что отвечу вопросом на вопрос, но почему вам это так важно знать?

– Я хочу понять, на что вы готовы ради моего сына.

– Вы меня пугаете… Откровенно говоря, я уже поняла, что меня сюда не долг возвращать позвали. Скажите, в чём дело?

– Я хочу знать, не играетесь ли вы с ним: он не переживёт ещё одного разрыва с вами.

– Я никогда не игралась и была предельно честна с ним. Если уж на то пошло, то всё это время единственными людьми, которым приходилось врать были я и мой бывший муж.

– У Тёмы проблемы…

– Что с ним?

– У него зависимость от алкоголя…

– Не заметила.

– Самая большая беда – это его окружение. Оно тянет его вниз. Эти его друзья… как прилипалы, он тратит на них деньги и не понимает, что если у него этих самых денег не станет, то и «друзья» исчезнут. Они буквально спаивают его. Мы не знаем, что делать… А недавно я нашла у него в кармане кокаин…

– Это уже серьёзней… Вы видели его под кайфом?

– Нет, но у него же своя квартира, он с нами почти не живёт. Нам всеми правдами и неправдами еле-еле удалось сделать так, чтобы он пришёл домой той ночью…

– Некрасиво как-то получилось… Стало быть, и комнату вы мне отвели не абы какую гостевую, да? – Полная женщина молчит и не смотрит мне в глаза. – Теперь мне всё ясно… Вы буквально подложили меня под него в надежде, что я смогу его уберечь от всяких глупостей? Так? И после этого вы спросили, игралась ли я с ним? Честно говоря, у меня сейчас больше оснований чувствовать себя игрушкой в чужих руках. Я уезжаю домой.

Она поднимает на меня свои глаза, полные слёз.

– Танечка! Я умоляю, не уезжайте. Всё, что у меня есть, отдам, только не уезжайте! Ну вы же тоже мать. Мне надо спасать сына любой ценой! Поймите меня, простите… Помогите нам, Христом Богом молю!

Ну как я могла проявить принципиальность, видя искренние страдания несчастной женщины?

– Хорошо, я не уеду… и… вы правы: для своего сына я бы тоже сделала всё что угодно, лишь бы уберечь.

– Спасибо вам, Таня.

– Не надо «вы», ко мне можно на «ты».

– Хорошо. Так что же делать? Мне муж сказал, что у вас… у тебя работа, тебе скоро уезжать – как же быть?

– Я возьму отпуск за свой счёт.

– Ну почему же за свой? Ведь это мы виноваты, мы всё оплатим.

– Прекратите. Немедленно.

Молчание. Я пытаюсь понять, как поступить. Ничего не приходит в голову, а потому решаю просто пока плыть по течению.

***

Мы вышли из кофейни, зашли в ближайший бутик, и я купила себе какой-то дурацкий шарфик. После этого поехали обратно. Дома бы наверняка сильно удивились столь скорому возвращению, и я подумала, что лучше по приезде притворюсь, будто бы у меня сильно разболелась голова. Это будет правдоподобно для Тёмы, потому что он-то точно знает, как я намёрзлась вчера – могла и простудиться. Но, возвратившись, всё же обнаружила  довольно приятную картину: Андрей Витальевич ловил и тут же отпускал обратно в пруд рыбок. Сам Тёма возился у мангала и, заметив нас, весело замахал рукой. Я жестом показала на «больную» голову, нахмурилась и ушла наверх.

В комнате легла на кровать и, глядя на потолок, силилась придумать какой-то план действий, но это казалось невозможным, ведь трудно себе представить, с кем и с чем будешь иметь дело, и даже ничуть не удивилась тому, что через пару минут дверь открылась, и в комнату зашёл Тёма. Он присел рядом, протянув полный стакан воды стакан с шипящей в нём таблеткой аспирина.

Я просто смотрела на его лицо, пытаясь понять, что же с ним случилось? Почему он попал в такую ситуацию? Как такое вообще могло произойти с цветущим, успешным мужчиной? Попасть в компанию, тянущую деньги, – это как-то… совсем по-детски, что ли… Но ничто в его лице не вызывало тревогу, хотя сам он тоже пытался (или мне так показалось) что-то разгадать по моим глазам.

Глава 10

14 АВГУСТА

Сегодня Тёма уехал на работу. Я встала поздно: не хотелось выходить из комнаты, не хотелось никого видеть. Лежала с закрытыми глазами и перебирала в памяти наш ночной разговор. Как же он прав! Нужно ли, вообще, бороться с такими страстями? Нужно ли гасить их до конца или всё- таки этим чувствам стоит отдаться полностью, без остатка?

Неужели это и есть любовь?

Стук в дверь. Машенька пришла.

– Добрый день, Машенька!

А в ответ лишь тишина.

Пришла с пылесосом и начала молча наводить порядок. А чего его было наводить? Идеальная чистота…

Я одеваюсь в ванной, выхожу, надеясь, что Машеньки уже нет, но зря. Машенька ждала меня, явно растягивая время уборки.

– Таня, уезжайте отсюда. Прошу вас.

– Что случилось? То, что я вам не по душе, я поняла давно, но почему вдруг должна уехать?

– Уезжайте… Вы уже и так дел в своей жизни понаделали, не боитесь ещё пару жизней загубить?

– Не поняла, Машенька, вы о чём?

– Да не надо вам знать ничего. Просто уезжайте в свою Москву – и дело с концом.

– Нет, так не годится. Если у вас ко мне есть конкретные претензии, то будьте добры…

– У меня их нет – у моей дочери есть.

– Вообще не поняла…

– Ну что тут понимать-то? Беременная она от него!

– От Артёма?!

– Да, будь он проклят. Балбес! Маменькин сынок!

– Не говорите так о нём, вы его совершенно не знаете!

– Да это ты его, красотка, совершенно не знаешь!

– Я с вами на «ты» не переходила…

– Да кто ты такая, чтоб тебе «выкать»? Такая же подстилка, как, прости Господи, моя дочь!

– Ничего не понимаю… У вашей дочери и Артёма были отношения?

– Да какие там отношения… Мамаша его что-то там наобещала ей, если она его из компашки дурацкой вытащит, ну вот она его и того…

– А он что?

– Да что, что? Поматросил и бросил. Не могу, говорит, с тобой быть. Люблю до безумия кралю с Москвы. Я тебя как увидела, сразу поняла, что это он про тебя ей говорил-то…

Я молчу. Подкатывает тошнота.

– Вы уверены, что она беременна?

– Уверена. Вон, на, смотри, сама только сегодня узнала. На УЗИ ходила, фотографию сделали…

Машенька протянула мне листок.

На чужом несчастье счастья не построишь – кто придумал эту чушь?

Машенька почему-то вышла, а листочек так и не забрала.

В голове нет мыслей. Всё справедливо. Всё закономерно. Я не брала от судьбы подарки тогда, когда они были так доступны, теперь же она мне решила отплатить той же монетой.

Я собираю вещи, в доме нет никого. Кладу на свою подушку фото с будущим Тёминым ребёнком, целую его подушку, вдыхая запах мужских волос и выхожу.

Больше я его никогда не увижу. Прощай, Артём Андреевич.

Больше никогда не наступлю на те же грабли. Теперь я точно знаю, зачем приехала: приехала понять, что такое настоящая любовь и отныне не боюсь будущего, потому что чётко осознаю, что мне нужно в этой жизни, и я этого обязательно добьюсь!

***

Поезд несёт меня домой, к новой жизни, даже, возможно, к новой любви.

ГЛАВА 10. БИГ БОСС

8 ФЕВРАЛЯ

– Эх, а жаль, что ты так с Тёмкой… Вот дура! Жила бы сейчас, как у Христа за пазухой.

– Мам, заканчивай этот разговор. Ну сколько можно? Я уже всё тебе объясняла тысячу раз.

– Никогда ты меня не слушаешь, за это и маешься. Разве я тебе когда-нибудь плохого советовала? Слушалась бы – счастливой была.

– Ма-а-а… ты опять? На вот, лучше кексик съешь.

– Вот и будешь так всю оставшуюся жизнь кексики мне печь, а не мужу. Ну кому ты теперь нужна? Не девочка ведь, да ещё с прицепом таким…

Я треплю сынишку по волосам и целую в макушку. Сую ему в руки кусок кекса и смотрю, как он его уплетает за обе щёки. Прицепчик ты мой сладкий… Ну зачем нам кто-то ещё нужен? Разве мало мы хватанули в этой жизни? Только-только с работой определилась. Мне сейчас не до мужиков – не до них мне. Долги раздать, приодеться надо. Ещё пару месяцев назад игрушку тебе купить даже китайскую не могла, да и о себе подумать хочется.

– Ну чего молчишь? Боже мой, вот беда-то. Так ведь и умереть ты мне не дашь. Ну как я умру, если ты не замужем?

– Мам, вот теперь я точно замуж никогда не выйду, и жить тебе придётся вечно!

– Все хиханьки-хаханьки, да? А ведь Даньке отец нужен. Он мальчик, ты его сама не поднимешь.

– У Даньки есть отец.

– О-о-ой! Да какой же это отец-то? Он когда последний раз был-то? Год назад? Отец… На алименты подавай, а то как в долг – так у матери, а как алименты с мужа законные получать – так «нам ничего от него не надо»!

– Мамуль, ну я всё тебе отдам, уже немного осталось, со следующей зарплаты полностью расплачусь!

Мама плачет.

– Да ну что ты, в самом деле… Какие деньги!  Мне ж тебя, дуру, жалко.

Обнимаю маму, Данька замирает, глядя на плачущую бабушку и тоже начинает сопеть. Обнимаю и его. Плачем втроём.

– Ну всё! Хватит! Торжественно объявляю о начале поиска самого красивого, умного и доброго мужа и отца Даньке! Клянусь!

Мама резко утирает слёзы.

– А вот и молодец! А вот и умничка! Тут вот у тёти Нины есть подруга, а неё – сын, тоже разведённый, отличный мужик. Но скромный – сам никак познакомиться не может. Мы уже договорились, что…

– Мама! Больше никаких тёть Нин, её подруг, сестёр и прочих родственников! Тут уж я сама как-нибудь, ага?

– Видали мы, как ты сама… Всё принца ждёшь?

– Не-а. Зачем мне принц? Мне нужна любовь. Любовь, понимаешь, мама? И на меньшее я не согласна.

– Да тьфу на тебя с твоей любовью! Всю ты жизнь себе этими чувствами поломала! Ищи приличного, чтобы не пил, чтобы деньги в семью нёс.

– Обязательно прослежу, чтоб не пил, мам!

Сегодня четверг. Мама брала Даньку с вечера четверга до вечера субботы. Так повелось как-то. Поэтому у меня была возможность по пятницам после работы беспрепятственно тусить с подругами на всяких развлекательных мероприятиях. За эту возможность, справедливости ради, надо сказать спасибо тёте Нине, ведь это она долго и упорно доказывала маме, что мне свою личную жизнь устраивать надо.

Глава 11

Настроение было ни к чёрту. Дурацкая история с собеседованием, неподходящий наряд, в котором мне придётся заявиться в клуб… Уже и идти никуда не хотелось, но девчонки настойчиво прислали сообщения. В итоге приехала позже всех.

Мой внешний вид, естественно, вызвал удивление у нашей дамской компании. Подруги начали подтрунивать, и меня это всё так взбесило! Ну и что? Странно, что у меня  времени домой после работы не было смотаться? Надо же, трагедия! Да не буду я с вами танцевать – и самой не хотелось.

– Таню-ю-юш, ну брось! Ну что за цирк-то! Не похоже на тебя… А ну-ка, колись – что случилось?

Пришлось рассказать.

– Невероятно! На неё такой мужик глаз положил, а она чуть не плачет из-за того, что работу получить не удалось! Таня, ты просто чудо чудное!

– Да какой там глаз! Он же реально просто издевался надо мной, вы что, не понимаете?

– Да далась ты ему – издеваться… Делать ему больше нечего! Просто не знал, как поступить с понравившейся девушкой в такой ситуации. Дура ты! Надо было сказать, что, мол, нехорошо получилось, но, типа, я готова принять компенсацию в размере чашечки кофе и кусочка вкусного тортика.

– Фу-у-у! Это же пошлятина!

– Эх, девочки… Так мы нашу Танюшку замуж не выдадим – надо что-то делать.

– Наташа! Сама сначала замуж выйди, а потом меня выдавать начнёшь, поняла?

В сумке завибрировал мобильный – смс-ка пришла. Незнакомый номер. Читаю и не могу сдержать истерический смех. Закатываюсь прямо, да так, что дышать не могу.

Наташка вырывает телефон из моих рук, встаёт из-за стола и артистично декламирует: «Добрый вечер! Нехорошо получилось. Приглашаю вас завтра вечером на чашечку кофе. Алексей»

– Ну, Натаха, ты просто медиум! – зааплодировали девочки.

– Таня, ну и что ты теперь скажешь?

– Да ничего не скажу… Идиот какой-то. Не пойду я с ним никуда. Дайте лучше мне ещё «Мохито»: не день, а дурдом…

Я перевела тему на смешные случаи в типографии, на глупых клиентов и, к моему счастью, эта тема была так всем близка, что её быстро поддержали и развили. Девчонки веселились от души, наперебой рассказывая свои офисные приколы, да и у меня тоже понемногу начало улучшаться настроение.

Клуб «Рок Вегас» никак нельзя было назвать пафосным или гламурным. Это абсолютный антипод площадок для знакомств с олигархами. Вход там почти без фейсконтроля, ну разве что в хлам пьяных не пускают. Однако, несмотря на это, клуб не посещали подростки, напротив, там собиралась публика моего возраста. Обычно часов в десять вечера там проходил какой-нибудь концерт: играли рок, джаз, фолк. И это было здорово. Играли с задором, и под звучавшую живую музыку можно было танцевать. После концерта начиналась дискотека, плейлист которой подбирался на самый разный вкус.  У нас с девчонками одно время там даже была постоянная бронь на столик по пятницам. Столик располагался в самом конце танцевального зала, точно напротив сцены. Музыка играла очень громко, и в других местах клуба говорить было не просто совсем невозможно, но даже и пытаться бесполезно. Я уселась в уголок и приготовилась ждать официанта. План таков: денег негусто, куплю сразу пару-тройку лонг-дринков и всё – часа в три ночи поеду домой.

Всё шло чётко по плану. Девчонки веселились: то одна, то другая уходили поближе к сцене, им не терпелось поплясать под особо понравившийся мотив. А я сидела и дула свои «лонги». Через какое-то время клуб набился до отказа, и сцену уже не было видно из-за закрывших её спин танцующих. Наташка стала пропадать чаще, и вскоре, по пути из уборной, я краем глаза увидела её в компании молодых людей. Порадовалась – со знакомствами у неё как-то не складывалось…

– Ты что сидишь-то всё, Таня?! Пойдём, потанцуем!

– Не, Наташ, не сегодня… Ну совсем не тянет.

– Да ну тебя! Там такие ребята классные, вообще отпад! Ну Та-а-ань…

– Наташ, ты лучше Светку дёрни, а то она у барной стойки залипла – скоро так в баре виски закончится.

– Да она с барменом трещит. Пробовала уже вытянуть… Ну Таня-я-я, ну там их трое, а я одна. Ну помоги, составь компанию.

– Ладно, пойдём, посмотрим.

Ребята как ребята. Я со своими тремя диоптриями в полумраке танцпола даже лица разглядеть толком не смогла, но они вроде бы ничего, на вид не дебилы.

Наташка отрывалась вовсю. Не так уж часто она танцует: ей или кто-то очень понравился, или настроение оказалось на редкость подходящим.

Ах, да! Я не ошиблась… Точно понравился. И чего её всегда на низкорослых тянет? Сама метр восемьдесят, а паренёк чуть не на полголовы ниже. Вот даёт!

Двигаюсь в такт музыки, пытаюсь улыбаться, и передо мной вырисовывается ещё один мелкорослик.

– Привет! Меня зовут Ян!

– Таня.

Танцуем.

Ян... Что за идиотское имя? Вглядываюсь в его лицо – не нравится мне он. Опять блондин, опять с голубыми глазами… Да что ж за день-то такой сегодня?!

Танцуем.

А третий, по-моему, неплох… Высоченный, тёмненький. Лицо не могу разглядеть… Ой! На меня смотрит!

Начался медленный танец. Была не была! В конце концов, всё равно вечер не мой явно.

– Пойдём, потанцуем!

– Ну, пойдём… – а сам косит на Яна.

– Даже не думай! С ним всё равно не пойду! Или ты, или никто!

Танцуем.

Смотрим друг другу в глаза. Ничего не вижу: глаза такие тёмные, что зрачков не видно. Серьёзный… Задрот какой-то, наверное… Ну кто с такой рожей в клубы ходит?

Музыка снова ускорила темп.

– Пойдём, выпьем?

– Ну, пойдём…

– Бармен, две текилы.

Опа! По крепкому бьёт, не спросил даже, пью ли текилу я. Ладно, выпью кабальитос текилы.

Присаживаемся на стульчики, а я достаю сигарету.

– Угостишь?

– Не вопрос – бери.

Курим.

Смешно: такой большой мужик – и с тоненькой ментоловой никотиновой палочкой во рту!

Улыбаюсь невольно.

– Что?

– Ничего, просто ты забавно выглядишь с дамской сигаретой.

Глава 12

Почему я решила изменить своё решение и встретиться с Алексеем Александровичем, мне было совершенно ясно. Кастрированное прощание с Пашей ударило-таки по моим амбициям – хотелось как-то поднять самооценку. Почему бы и не таким образом?

До начала свидания времени предостаточно – можно неспешно продумать свой образ. На дворе февраль – юбку не надену. Не люблю, когда зимой в коротких нарядах щеголяют: слишком навязчиво выглядит, на мой взгляд.  Не хотелось бы, чтобы новый знакомый решил, что я прям из кожи вон лезу, лишь бы ему понравиться. В конце концов, не в ресторан же он меня пригласил – просто кофе попить… Значит, кэжуал – то что надо!

Выбираю симпатичный свитерок с вырезом поглубже, рваные джинсы, высокие жокейские сапоги и короткую дублёночку. Ах, да, напяливаю шапочку со смешными, несуразно большими помпонами – и вперёд!

Половина седьмого. Я на Белорусской. С каких-то пор взяла за правило немного опаздывать на встречу с мужчиной, чтобы не прогуливаться потом по улицам, растягивая время ожидания.

Звоню, как и договаривались. Стою, жду, пока подойдёт.

Ну не чудик ли?

Одет так, как будто только что с Уолл-стрит прилетел. Он всегда так выглядит, интересно? Нет, я люблю деловой стиль, но, чтобы попить кофе с девушкой, можно было как-то и попроще…

Смотрит на меня и как будто не узнаёт.

– Татьяна Юрьевна? А вам… идут вот эти… кхм… шарики на голове.

– Это не шарики! Это помпоны.

– Запомню. Миленькие…

– А вы что, только с работы?

– С чего вы взяли?

– Ну, костюм, пальто…

– А-а-а, да нет, просто привык так одеваться.

– Ну что? Пойдём уже кофе пить?

Подставляет локоть, я жеманно беру его под руку, и мы идём. Картина та ещё, если со стороны посмотреть! Мои помпоны подпрыгивают и иногда попадают ему по лицу – он делает вид, что не замечает этого.

Подходим к машине, машина тоже вся из себя деловая – «Ауди-А6». Не удивляюсь, почему-то. Открывает заднюю дверцу, приглашая сесть.

Заднюю. Заднюю, чёрт побери!

Сажусь. Едем.

– Алексей Александрович, а почему вы меня решили подальше от себя отсадить?

– Я всегда сажаю дам на это место.

– Ого! Да вы бабник, оказывается…

– Татьяна Юрьевна, я впервые встречаю женщину с таким… я бы сказал, нетривиальным мышлением. Я не бабник. Отнюдь. Просто это место считается самым безопасным в машине.

– Фу-у-у… Вы ещё хуже, чем бабник. Вы, Алексей Александрович, просто форменный зануда!

– Вам не угодишь!

Приехали куда-то в центр, зашли в небольшую уютную кофеенку. Смотрим меню – вполне демократичные цены, на мой взгляд. Выбираю себе айриш кофе (кофе по-ирландски).

– Выпиваете, Татьяна Юрьевна?

Давлюсь сигаретным дымом, отчего сразу же захожусь кашлем.

– В смысле, выпиваю?!

– Ну, выбрали быстро, да ещё и сразу кофе с алкоголем…

– А вы что, шпион из «Ми-6», что ли?

Смеётся.

Я потягиваю через соломинку горячий кофейный коктейль – он пьёт капучино.

Молчим.

Разговор не клеится, перебрасываемся стандартными вопросами. Я разглядываю его: лицо грубовато, и если бы не безупречный вкус, выражавшийся в тщательно подобранной одежде, красиво уложенных волосах и правильных аксессуарах, то его можно было бы назвать, скорее, очень простым. Вот переодень его в свитер, взлохмать голову – и на тебе, деревенский паренёк…

Держит спину слишком прямо, мимика скудна, но видно, что эту привычку, держать своё лицо невозмутимым, он вырабатывал специально. Всё это очень знакомо… Когда-то совсем давно, в подростковые времена, лет в пятнадцать или шестнадцать, я ходила на дискотеки, устраиваемые для детей сотрудников спецслужб. Дискотека проводилась в клубе на Лубянке-12. Там отдыхали курсанты-гэбисты, гэрэушники и прочая будущая военная элита. Именно курсанты старались казаться старше, держаться нарочито серьёзно, и именно они пытались быть иногда даже излишне интеллигентными.

– Алексей Александрович, а вы, случаем, не с Лубянки?

Чашка с капучино медленно опускается на стол, молодой человек напротив как-то весь съёживается, лицо выражает искреннее удивление и что-то похожее на испуг, что ли… Но, к его чести, он довольно быстро справляется с эмоциями и растягивает губы в неестественную улыбку.

– Вы продолжаете меня удивлять, Татьяна Юрьевна. Могу я поинтересоваться, по каким признакам вы сделали такой вывод?

– Да просто моя мама в органах работает, а папа – полковник в отставке. Я военных за версту чувствую.

– Мне уже двадцать пять лет, но я никогда не встречал никого, кто мог бы догадаться, что я в прошлом военнообязанный.

Уже двадцать пять! Очень смешно! Мальчишка! Так вот почему ты так отчаянно стараешься напустить на себя важности! Тю-ю-ю, а я-то думала… Мне стало его даже жаль. Пыжится, пыжится, а на самом деле как тот осьминог, который синьку выпускает, чтоб его не видели окружающие.

– Всё когда-нибудь случается впервые, Алексей Александрович.

– Удивительно, что этот человек – именно вы. В таком возрасте и что б такие выводы сделать… Похвально.

– Я бы с радостью поблагодарила вас за комплимент, но, боюсь, в академии вы учились посредственно. Маскировка освоена на оценку «удовлетворительно»,  а курсовая по определению возраста женщин с первого взгляда – вовсе не зачётная.

– А вы дерзите, Татьяна Юрьевна.

– Имею право. Я старше вас, Алексей. Извините, устала отчество прибавлять. Долго слишком.

– Осмелюсь спросить: могу я тоже называть вас просто Татьяной?

– Легко!

С этого взаимного признания разговор пошёл живее. Мы болтали о том, о сём, и о дискотеке на Лубянке тоже болтали, и о том, почему он, молодой гэрэушник, предпочёл военной карьере офисные войны. Он понравился мне таким: простым, без пафоса, без заморочек. Лицо ожило, и в нём стали проявляться черты милого домашнего мальчика. Я проникалась почти материнской теплотой к нему. Захотелось его обнять, прижать к себе, словно мягкую плюшевую игрушку. И в этот момент отчётливо поняла, что ничего серьёзного с ним быть не может.

Глава 13

24 ФЕВРАЛЯ

Наступила пятница, и я, наконец-то получив индульгенцию у мамы, договорилась с подругами о встрече. Меня снова ждал «Молли Гвинз» и «Рок Вегас». В этот раз я точно оторвусь!

Две недели сумасшествия на работе убедили меня не искать лучшей доли и остаться ведущим менеджером у брата. А что? Деньги он платил неплохие, плюс проценты от проведённых сделок – вполне можно жить. А ещё бонусы в виде возможности иногда опоздать, вообще не появиться в офисе или, наоборот, уйти пораньше.

Сегодня я пришла на работу, прихватив с собой пару запасных колготок. Ох, сколько раз, прямо в самый неподходящий момент, я рвала их об острые углы?.. А во время обеденного перерыва мне даже удалось сбегать в салон красоты на укладку волос: хотелось выглядеть на все сто, что у меня, собственно говоря, получилось!

По пути к «Новокузнецкой» решительно отвергла несколько назойливых попутчиков с предложением познакомиться и пригласить на свидание – все не в моём вкусе оказались.

Уже выпиты дежурные коктейли в «Молли» – и вот мы вовсю отплясываем в «Рок Вегасе».

Устав, присела за наш столик, пока девчонки продолжали веселиться. Как ни крути, а мои подруги всё-таки самые лучшие: самые весёлые, самые заводные, самые отзывчивые и бескорыстные. Как же я ими горжусь!

Ой, а кто это там такой знакомый? Паша…

– Привет, давно не виделись! – улыбается и тянет свою руку к моим плечам. Легонько прижимает к себе.

– А ты сюда часто ходишь? – интересуюсь следом.

– Да как получится…

Смотрю на его охлаждённую стопку с текилой.

– Выпьем?

– Да без проблем.

Лизнули, глотнули, закусили.

Поболтали ни о чём. Потанцевали. Постаралась получше его рассмотреть.  Не мой любимый Хью Грант, конечно, но тоже ничего: глаза красивые, ресницы длиннющие… И губы не как щель в почтовом ящике. Яркие такие, объёмные, красиво очерченные. Чёрт, завидую его губам и ресницам.

Собираюсь домой. Ну вот что за человек такой… снова не спросил номер телефона. Снова хочет посадить в машину.

Не дам. Сама сяду и сама заплачу водителю.

Еду домой. Расстроена. Ведь надеялась на большее. Почему? Не знаю. Зацепил.

Неужели я ему не нравлюсь?

***

1 МАРТА

Пролетел февраль. Зима в этом году была необычайно мягкой, а потому в марте пришлось всерьёз задуматься о покупке водных лыж или надувной лодки. Слякоть, мокрый снег, дождь. Небо серое, висит прямо над головой, того и гляди рухнет и придавит. Тоска зелёная.

Сегодня первое марта, до Международного женского дня осталось несколько дней. А ещё к нам приехала тётя Нина. Мы мило болтали, пили чай. Данька гонял по полу новенькую машинку. Обсудили погоду,  пожаловались друг другу на испорченную реагентами обувь… Потом просто сидели и молча чаёвничали, уткнувшись в телевизор. Но когда пришла мама, то тишина и мирное настроение весеннего дня тут же испарились.

И началось…

– Таня… ну сколько можно по клубам шастать? Ты уж не девчонка, пора за голову браться.

– Ма-а-ама! Не начина-а-а-ай, прошу!

– А что не начинай-то? Скоро Восьмое марта, а тебе даже цветы никто не подарит.

– И не надо мне ни цветов, ни подарков. Я сама себе подарок.

– Так, всё. Мне надоело. Теперь у меня такое условие: хочешь с девчонками своими тусоваться – ради Бога. Но завтра встретишься с одним парнем. Я тебе о нём говорила…

– Разведённый, что ли?

– Да, а что? Сама-то какая? Не такая, что ли?

– Это который познакомиться не может?

– Ну не может. Так это хорошо, что не может – скромный, значит, серьёзный… Один раз обжёгся, второй раз уже боится с кем попало встречаться. Твою фотографию ему показала – понравилась ты ему, а вдруг что и сложится?..

– Не сложится мама. Сразу говорю.

– Вот опять ты матери перечишь! Я ради тебя сижу с Данилой, а ты даже ничего слушать не хочешь.

– Мам, ну сама подумай, ну что это за мужик такой, который ноет, что не может познакомиться? Он урод, что ли совсем?

– Ну почему сразу урод? Нормальный парень… ну, в общем, обыкновенный. А тебе что, красавцев подавай, да? Мало тебе? В общем так: завтра вы встречаетесь. Он за тобой заедет. Не пойдёшь – не буду больше с Данилой сидеть.

А что мне было делать? Угроза реальная, а последствия неповиновения просто катастрофические!

– Ладно. Но знай – мне всё это просто отвратительно. Сводня какая-то. Мерзко.

– А мне плевать: мерзко тебе или нет. Я не собираюсь всю жизнь смотреть, как ты опускаешься в своих клубах. Там точно нормальных мужиков нет. Так… шелупонь и алкоголики.

– Ма, я туда танцевать хожу.

– Да какой танцевать? Танцевать в восемнадцать лет надо было!

– Я замужем была в восемнадцать, а Серёга дискотеки на дух не переносил.

– Ну, знаешь, это твои проблемы. Ты знала, за кого замуж выходила!

Ну и что тут скажешь? Права мама.

Перевели тему, досмотрели концерт на канале и разошлись.

Пытка назначена на два часа дня. И тут меня начинает такая злость обуревать, такое негодование…

Ну, покажу я тебе, неудачник фигов, как с девушками по фотографии знакомиться да тёток всяких слушать! Я тебе так понравлюсь – сам не рад будешь!

Повеселело на душе. Мигом в комнату – дверцы шкафа нараспашку.

Ищу, что бы такого повульгарнее нацепить на себя. Коротенькая кожаная юбка – отлично! Обтягивающий топик – супер! Колготки со швом сзади – вообще то что надо. Да ещё и красный бюстгальтер с колокольчиком в самой ложбинке (мама подарила, лежал неиспользованный ни разу).

Жесть. Как корова с колокольцем.

И чтобы специально лиф просвечивал.

Образ дополнили ботфорты на высоченном каблуке.

Ну чудо, а не девушка! Подожди, ты ещё, мой милый разведёныш, не знаешь, как я краситься умею… Благодарить мою маму за такую удивительную встречу будешь!

***

2 МАРТА

Я с самого утра принялась за макияж. Вроде бы нехитрое дело, а вот и нет! Сегодня нужен был особый подход. Ну что ж… Представила себе, что моё лицо – холст, а я – художник. Взяла в руки кисточки и краски – и понеслось! «Смоки айс» отдыхает! Тут, скорее, получился «смоки фэйс».

Глава 14

На сердце стало так легко, что я не бежала по лестнице, а практически летела над ступеньками, несмотря на высоченные каблуки. Вышла, осмотрелась – вдруг заслуженный научный деятель уже рядом да пивко в авоське тащит?.. Нет. Не видать.

Ура! Свобода!

Март, а холодно бродить по улице, не зная, сколько ждать.

Курю. Снова курю… Беру ещё сигарету и вижу знакомую «Ауди». Бросаю сигарету и чуть под колёса не кидаюсь.

Визг тормозов. Лёша выходит, бросает на меня вопросительный взгляд, усаживает рядом, и мы едем.

– Только ничего не говори сейчас, ладно? Никаких вопросов!

– Ну хорошо… Куда поедем?

– Всё равно куда, главное туда, где есть вода и мыло.

– С тобой точно всё в порядке?

– Да, а будет ещё лучше, когда я всю эту дрянь с себя смою. Извини, тебе придётся увидеть меня без косметики, но это просто невыносимая пытка!

– Я не против. Такому боевому раскрасу даже индейцы позавидовали бы.

Смеётся. Смеётся, гад.

– Ну зато у меня с маскировкой всё отлично, в отличие от некоторых.

Опять смеётся.

– Ты прости, я так занят был… Неделю возился, чтобы документы восстановить. А потом сразу в Екатеринбург уехал в командировку. Только вчера вечером вернулся.

– За что прощать-то?

– За то, что не звонил…

– А что, у тебя такая обязанность – мне звонить?

– Да нет. Я почему-то думал… Нет, вот я всё-таки дурак! А ведь я реально надеялся, что ты ждёшь моего звонка.

– Нехилая самооценочка!

– Обычная. Просто привык, что когда с кем-то знакомишься, а потом не звонишь, начинают обижаться, смс-ки слать, мол, куда пропал и всё такое…

– Не моя это история.

– Значит, ты не ждала моего звонка, да?

– Не-а… – вру и не краснею. – Ждать и догонять – не моё.

– Ты такая… дикая какая-то…

– Я дикая?!

– Да, и ведёшь себя как ребёнок.

– Кто бы говорил! – треплю его по макушке. – Яйца курицу не учат!

– Прекрати, ты старше меня всего-то на два года.

– Откуда знаешь?

– Досье изучал…

– Ах, да, я ведь забыла – ты же шпиён.

– Я вот всё думаю, думаю… если тебе нужна вода и мыло, может, ко мне рискнёшь в гости зайти?

– С удовольствием! – выпаливаю и тут же жалею, что позволила такому вырваться.

– Даже с удовольствием?

– Да, люблю мыться.

Хохочет.

– Ты просто неподражаема!

– А ты пытался мне подражать?

– Я сейчас тебя придушу, поняла? И тебя похоронят в таком кошмарном виде. Вот ты язва!

Смеёмся оба.

Приезжаем. Сталинка на Университете. Тяжёлая подъездная дверь, консьержка выглядывает из своей будки и сонными, подслеповатыми глазами пытается рассмотреть вошедших.

Лёшу узнает сразу и теряет к нему интерес, зато меня провожает взглядом аж до самого лифта. И я её понимаю.

Квартира обставлена очень современно и явно не без женского участия. Уютно и тепло. Совсем не похоже на берлогу одинокого шпиёна.

Ой! Прелесть какая! Рыбки! Аквариум во всю стену – просто невероятная красота. Кого там только нет – даже какая-то рыба величиной с ладонь, очень похожая на акулу.

Лёша куда-то ушёл. Осматриваюсь дальше.

Это гостиная. Большой диван с кучей миленьких подушечек разного размера, форм и цветов. Напротив дивана примостился электрический камин в благородном обрамлении. Безделушки на полочках… Почти женская квартира, я бы сказала. На фото в рамке Лёша и пожилая дама. Он её обнимает и улыбается. Мама? Да, точно. А вон та же дама, только под руку с импозантным мужчиной. А вон тот же мужчина, но в форме. Жаль, что погон не видно, звания не разберу… Больше никаких женщин на фотографиях.

– Кхе-кхе!

Оборачиваюсь резко. Напугал даже.

– Ванная готова. Можешь идти и наслаждаться водой и мылом. Мыла, правда, нет, но зато есть гель для душа. Прости, он мужской…

– Ты знаешь, это гораздо лучше, чем если бы у тебя в ванной был женский.

– Всё! Иди, давай. Чёрт возьми, да ты точно язва!

Захожу в ванную, скидываю свой карнавальный наряд. Не ванная, а маленькая комната. Прыгаю под душ, смываю косметику.

Хм... мужской гель, а пахнет очень приятно даже на мой вкус. Вытираюсь огроменным пушистым полотенцем, в него же закутываюсь – очень уж неохота снова влезать во всё это шмотьё…

Полотенце промокло, и от этого становится прохладно. Кидаю взгляд в зеркало: баба как баба. Без прикрас.

Выхожу, а Лёша сидит на полу по-турецки и что-то печатает в ноутбуке. Я сажусь напротив.

Смотрит на меня. Изучает. Старается смотреть на лицо, а взгляд невольно опускается ниже.

Улыбаюсь. Ребёнок он всё-таки ещё. И от этого осознания своей женской власти над ним он мне становится таким близким, как будто я его сто лет знаю.

Молчим. В воздухе начинает ощущаться напряжение. Что я делаю? Да что-что… Ответ ясен – я его соблазняю. Откровенно дразню.

Закрываю ноутбук, отодвигаю в сторону и расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке. Он как-то вздыхает, но не двигается – так и сидит. Глаза опущены.

Расстёгиваю дальше. Он держится изо всех сил, и я это чувствую.  Придвигаюсь ближе, обнимаю его и кусаю за мочку уха. Фаренгейт. Мне всегда голову сносило от этого аромата.

Целую его шею. Кожа такая нежная… Мальчик. Двадцать пять лет. С ума я сошла, что ли? Взрослая женщина, а занимаюсь чёрт знает чем.

Ну и пусть…

Его дыхание становится чаще, и я почти слышу, как бьётся его сердце. Пальцем обвожу губы…

Всё!

Он издает какой-то звук, похожий на рычание, и кидается на меня. Полотенце летит в аквариум. Ух, он сильный какой! Чувствую себя пушинкой в его руках. Чувствую воздушным облачком и таю от лёгких поцелуев. Он почти вдавливает меня в пол, и я делаю слабую попытку выбраться. Он тут же приподнимает меня, смотрит в глаза, как будто спрашивает согласия, и… я берусь за ремень на брюках.

Сами брюки через несколько секунд отшвыриваются в том же направлении, что и полотенце, пугая карликовую акулу.

Глава 15

Остаток ночи мы провели, доедая суши. Пили вино, смотрели смешные ролики из интернета и болтали.

Рыбы в тот день остались голодными, и я по-настоящему переживала, что акулка съест всю снующую вокруг неё мелкоту.

– Таня… могу я тебя о чём-то очень личном спросить?

– Смотря о чём именно.

– Почему ты сейчас со мной?

– А оно тебе прям так нужно знать?

– Нужно, раз спрашиваю…

– Ладно, отвечу честно – не знаю.

– Но ты же понимаешь, что от меня тебе теперь будет очень сложно отвязаться?

– С чего это вдруг?

– Мне ещё никогда не было так легко с женщиной. Не поверишь… я впервые тот, кто я есть. Не нужно прелюдии разыгрывать, не нужно выслушивать всякий бред…

– То есть? Моя история с ботаном всё-таки не бред.

– Да ну что ты! Это просто сумасшествие, и мне это так нравится в тебе! Ты такая… настоящая… живая. Не то, что все эти жеманки.

– Жеманки?

– Ну да. Знаешь, такие напыщенные: сразу им надо в ресторан, да в самый лучший. И это ладно, если б они туда шли со мной побыть, так нет – себя показать, прежде всего…

– А-а-а… и поэтому ты меня кофе позвал попить? Типа не дотягиваю до гордого звания «жеманки»?

– Да нет, конечно же! Ты что. Но как я мог тебя сразу в ресторан позвать? Ты бы меня послала сразу.

– Интересный вывод. А зачем ты на себя костюм тогда напялил?

– Ну а как? Я же не знал тебя. А вдруг ты бы приехала в вечернем платье? Тогда мне было бы неудобно тебя в кофейню везти. К тому же в приличные места в свитерах не пускают.

– Боже! Какая у тебя сложная жизнь!

– Опять издеваешься? А ну, иди сюда, сейчас я тебя накажу!

Бегаем вокруг дивана, кидаемся подушками. Если бы не стекло, акуле точно половину зубов выбили бы.

Устали.

– Лёш, мне утром домой надо…

– Да ты что? Как это – домой?.. Останься, завтра же только суббота.

– Говоришь, досье моё читал, да? Вот если бы ты читал моё досье, ты бы понял, почему мне нужно домой.

– Не понимаю…

Грустнею. Сказка заканчивается. Начинается реальность.

– У меня сын.

– У тебя сын?

– А что, на роль мамы тоже не подхожу?

– Подходишь… наверное… не знаю. Я не общался с женщинами, у которых есть дети. – Молчу в ответ. Даже объяснять ничего не хочется. – А сколько ему?

– Четыре года.

– Маленький совсем ещё…

– Как сказать… Для меня он уже большой. Мужик.

– Я ему завидую.

– Почему?

– Завидую, что у него такая мама.

– Ну мамаша из меня та ещё, как видишь…

– Может, познакомишь?

Ненавижу этот вопрос! Ребёнок – не собачка. Это только моё, интимное- преинтимное. Я не могу его с каждым встречным знакомить, и хотя Лёша отличный парень, но, в сущности, кто он мне, кем приходится? Достоин ли он этого знакомства? И вообще… мне куда проще кого-то допустить к своему телу, чем к Даньке.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Почему? С ним что-то не так?

– Это с тобой что-то не так! А с ним всё отлично.

– Злишься?

– На что?

– Не знаю…

– Ты сам ещё почти ребёнок, тебе не понять.

Лицо багровеет, он резко отстраняется, опускает голову.

– Я не ребёнок, слышишь? Никогда меня так больше не называй.

– Почему? А вот возьму и назову – что будет?

– Увидишь!

– Ой, как страшно, мой маленький зайка! Прям напугал тётю!

– Прекрати!

– Зайка, зайка, зайка!

Какой-то борцовский приём – и я у него на коленях, лицом к лицу. Руки стиснул – не вздохнуть даже.

– Пусти!

– Так кто я?

– Зайка! – вновь рьяно дразню его. Чёрт! Как в тисках! – Пусти, больно! Если опять зайкой назову – раздавишь, да?

– Хочешь рискнуть?

– Зайка!!

Довольно грубо срывает с меня рубашку и впивается в губы.

– Сейчас зайка покажет тёте, что она сильно ошибается…

***

– Всё равно, ты зайка.

– Тебе мало?

– Давай поспим…

– Ну наконец-то сдалась.

Чёрта с два! Я не сдаюсь. Никогда.

Лёша заснул сразу же, а я ещё долго не могла сомкнуть глаз. Отчего-то его квартира начала давить на меня.

Всё в один момент показалось таким чужим, каким-то из совсем другой жизни…

Акула явно злорадствовала, она тыкалась мордой в стекло аквариума и как будто говорила: «Вали, вали отсюда по добру, по здорову».

Я никак не могу понять такой перемены своего настроения. Неужели это всё только потому, что он слишком уж резко попытался взять меня в оборот? Неужели это только потому, что он сразу захотел познакомиться с Данилой? А может, я просто боюсь его? Может, я просто не готова к отношениям?

Бред… 

Заснула на той мысли, что мне с ним очень, очень-очень хорошо, но он мне нужен как друг. Как самый хороший друг, а вот как мужчина, как частичка меня самой… нет, не уверена.

***

3 МАРТА

Утро. Первое солнечное утро почти за месяц. Иду сначала в ванную, потом на кухню. Ищу кофе или чай.

Ого! Он и, правда, купил арабику! Варю на двоих.

Возвращаюсь в комнату. Лёша стоит у окна, спиной ко мне. Тихонько сажусь, ставлю чашки на кофейный столик. Говорить не хочется. Прихлёбываю терпкий, обжигающий напиток…

– Я знаю, ты почти не спала…

– С чего ты взял?

– Просто знаю и всё…

Молчу, пью.

– Ты жалеешь?

– О чём?

– О том, что было вчера между нами…

– Нет, конечно. Я вообще никогда и ни о чём не жалею…

Подходит к столику, берёт чашку, тоже пьёт.

– А вкусно-то как!

– Ну так фирма веников не вяжет! – усмехаюсь в ответ.

– Хотел тебя спросить, но теперь боюсь даже…

– Если не о сыне – спрашивай о чём угодно.

– Я скоро должен пойти на день рождения коллеги.

– Так иди.

– Ты не поняла… я не хочу идти туда без тебя. Мне теперь там будет совсем  ужасно скучно.

Глава 16

Лёша отвёз меня домой ровно к шести часам. Пришла мама с Данькой и, к моему удивлению, не стала ничего спрашивать про то, как прошло «свидание» с научным сотрудником.

Как позже выяснилось, тётя Нина ей уже передала, что научный сотрудник резко занялся написанием диссертации и в ближайшее время создавать семью не планирует. Видимо, мама боялась меня расстроить этой новостью.

Про Лёшу и платье я, естественно, ничего ей не стала рассказывать. Просто попили чай, поговорили о том, что Данька научился рисовать собак и петь песенку «Я водяной, я водяной…» – и всё, на этом разошлись.

Отлично! Думала, всё будет гораздо хуже.

День рождения Лёшиного коллеги только через две недели. Надо с девчонками обсудить детали. Надька на всяких светских раутах частенько бывает. Не зря же в МИДе работает – вот пусть и поделится, как себя лучше вести там. Вот в пятницу в «Молли» и поговорим…

***

4 МАРТА

Сегодня Лёша уехал во внезапную командировку и вёрнется только как раз к дню рождения коллеги. Времени – хоть отбавляй. Надо записаться к моему парикмахеру в салон красоты и на маникюр. Сто лет не была там – хоть повод достойный будет.

Меня так и распирало поговорить с Надей. Еле высидела рабочий день и полетела в «Молли Гвинз». Так полетела, что пришла самой первой и ещё полчаса нервно курила, потягивая «Мохито».

– Опаньки! Таня! Ты ли это? Мы уж думали, что ты решила нас покинуть. Не звонишь, в сети не появляешься…

– Да времени не было! Девчонки, мне помощь ваша нужна.

Надька с Наташкой очень серьёзно подошли к вопросу. Наташка пообещала помочь с макияжем, а Надя подробно ответила на все мои вопросы и даже привела массу забавных примеров чужих ошибок. Так что буду учиться на чужих ошибках. Правда?

Так увлеклись обсуждением моего «выхода в свет», что чуть не пропустили концерт в «Вегасе». Расплатились и побежали.

Веселье уже было в самом разгаре. Весь концерт простояли у сцены, и я постоянно ловила себя на мысли, что хочу этого или не хочу, но ищу глазами Пашу.

Странно… Однако мысль засела в голове плотненько: если его сегодня не будет, то расстроюсь. А его всё не было… Да и с чего я решила, что он вообще когда-нибудь сюда придёт? И всё равно жаль…

Ушли к столику. Девчонки смеются, обсуждают некоторых экземпляров из зала, жалуются, что опять нет нормальных мужиков, а я сижу и жду… И чего жду? Сама не знаю.

Иду к стойке и заказываю текилу. Сегодня сама себе.

Слизываю, глотаю, а закусить не успеваю…

– Бармен, и мне так же… а… и девушке повторите, пожалуйста, а то я так, как она – в одно лицо– не умею.

Паша! Наконец-то! Вечер явно удался! Вот только после этих его слов я поняла, чем же он так меня зацепил. Всё же просто – это моё реальное отражение, только в мужском обличии! И такая же язва! Волосы небрежными волнами. Небритость, но ему очень идёт. И взгляд такой… как будто смеётся надо мной. Впервые чувствую себя рядом с мужчиной какой-то совершенно неуверенной в себе.

Выпиваем порцию и идём танцевать. Шутим, пытаемся в паре что-то изобразить наподобие сальсы, хотя никто из нас её танцевать не умел.

Ещё по стопке… Я так раскрепостилась, что даже попросила его заказать для меня медленный танец. На удивление, он тут же согласился и пошёл к ди-джею, а я вернулась к девчонкам. Сначала ждала, сидя в радостном возбуждении. Потом радость сменилась лёгким волнением. Потом волнение было залито немалой долей виски с колой. Ну а потом я не на шутку разозлилась – медленный танец начался, а Паши нет… уже полпесни проиграло, а его всё нет.

Зараза!

Это что-то новенькое! Я к такому просто не привыкла! Это я могу так поступать, а со мной… Ну, я ему сейчас всё скажу!

Встаю и иду искать наглеца, так легко пренебрегшего моей просьбой.

Проталкиваюсь сквозь танцующие пары и что я вижу? Паша танцует НАШ танец с какой-то блондинкой.

Отчаяние.

Желание тут же всё бросить, уйти и больше никогда не приходить в этот  проклятый клуб. Но нет, постойте… Неужели я вот так сдамся? Дудки!

Подхожу почти вплотную, выдыхаю для большей храбрости, и…

– Кхм! Дорогой! Ты что – так напился, что жену с этой несчастной девушкой перепутал?

И быстро так культяпки девицы с Пашиных плечей снимаю, её саму отодвигаю в сторону, а руками своего мужчины обнимаю себя любимую.

У блондинки шок. Думает, наверное, что ещё легко отделалась. Стоит  мгновение и растворяется в полумраке танцзала. Паша же с абсолютно невозмутимым видом продолжает танцевать со мной.

– У тебя совесть есть? – спрашиваю спустя несколько секунд у него.

– Есть, конечно.

– Ты же для меня обещал танец заказать…

– А я для тебя его и заказал.

– Отлично! Заказал для меня, чтобы потанцевать с другой? И после этого ты говоришь, что у тебя есть совесть?

– Конечно, есть, просто пока я шёл к тебе, она сама пригласила меня. Ну что я совсем бессовестный, что ли, так девушку бортануть?

– Ты… ты просто издеваешься, да?

– Не-а. А классно ты её… За меня так ещё никто не бился.

Вот урод! Всё-таки не ошиблась я тогда – задрот редкий этот Паша! И тут же вдруг почувствовала реальную опасность – поняла, что не в моих силах как-то повлиять на этого человека. Что этот человек давно «преподаёт» там, где я только «учусь»…

– Не обольщайся! Больше не буду биться!

– Посмотрим…

– Я тебя сейчас ударю… и, возможно, больно.

Это не было ни любовью, ни даже чем-то отдалённо её напоминающим. Это был поединок. Борьба равных по весу. А в такой борьбе исход поединка определяет, порой, лишь случай.

– Пойдем, выпьем? – нагло напирает.

– Нет, мне хватит, а то точно тебя побью…

Хитренькая такая улыбочка.

Решаюсь на ход конём.

– Мне домой пора.

– Идём, на машину посажу.

– Сама разберусь!

– Ты будешь здесь в следующую пятницу?

Глава 17

Через пару часов возни по моему лицу кисточками разных размеров и форм она, наконец, разрешила мне на себя посмотреть.

Да! Да, да и еще раз – да! Из зеркала смотрела совершенно незнакомая женщина. Я её видела в первый раз, но она мне сразу понравилась.

Наташа помогла надеть платье и – самое главное – не забыла привезти подходящие к кольцу и подаренному Лёшей колье серёжки. Я же, в свою очередь, торжественно пообещала, что с ними ничего не случится.

Снова попили кофе, покурили. Наташа продолжала искренне восхищаться своей работой.

Но тут зазвонил мобильный. Лёша вот-вот будет у подъезда. Наташка тем временем быстро собралась, заговорщически подмигнула и ушла, однако через несколько секунд бешено забарабанила в дверь.

– Что такое?

– Забыла! Губы-то у тебя стёрлись!

Накрасила чем-то сладким и вкусно пахнущим и опять убежала.

Я вышла вслед за ней, чтобы Лёша не увидел нас вместе с Наташкой. У подъезда, не заглушая двигателя, стояла «Ауди».

– Тук-тук!

Стучу в окошко. Дверь открывается, а Лёша так и сидит. Смотрит и сидит.

– Не месяц май, однако! Пустишь к себе погреться?

Выбегает. Открывает мне дверцу – я сажусь в тёплый салон.

Машина срывается с места, и во всю мощь её мотора мы летим по вечерней Москве.

– Клянусь, если бы не этот день рождения, я бы тебя сейчас так погрел…

– А вы бываете пошлым, Алексей Александрович. Я, конечно, дама не самая строгая, но не забывайтесь.

Останавливаемся на светофоре, пытается меня поцеловать.

– Не трогать! Ты что? Произведение искусства хочешь подпортить?

Вздыхает. Зелёный. Едем дальше.

На подземной парковке останавливаемся. Выходим. Идём под руку, он то и дело смотрит мне в лицо.

– Уму непостижимо!

– Не поняла?

– Как тебе это удаётся? Ты разная каждый раз. Ты каждый раз словно совсем другая женщина.

– Ну так ты сам говорил, что мне надо было в актрисы идти.

– Нет, но это просто удивительно… То ты в деловом костюме – строгая, недоступная, то ты в смешных… как это... ах, да – помпонах… То ты вообще чёрт знает в чём. А сейчас ты…

– А сейчас я в прекрасном платье, которое ты мне подарил. Знаешь, моя мама говорит: одень пенёк – вот и будет паренёк!

Смеётся.

Входим в банкетный зал. Прямо у входа сидит группа музыкантов. Играют классику. Арфистка тщательно выводит сложнейшую мелодию.

Поражаюсь её пальцам. И как это можно не ошибаться и каждый раз дёргать именно ту струнку, которую нужно?..

Зал просто огромный, всё белое: стены, потолок и даже пол. Людей много, но пройти можно спокойно, не боясь, что кто-то наступит на длинный подол моего платья.

Оглядываюсь. В конце зала, у окон, буквой «П» стоят столы. Стульев нет. Фуршет? Ясно! Спасибо, Надя! Тогда всё проще. А потому немного расслабляюсь.

Шикарно одетая публика лениво потягивает шампанское, перебрасывается фразами. Иногда слышится уж слишком фальшивый смех. Именинника пока нет.

Лёша отходит и возвращается с бокалом. Шампанское, конечно, изумительное, но, если честно, ничего такого, чтобы пить его с деланным пафосом, будто это жидкое золото. Хотя по цене вполне сопоставимо.

Мой кавалер смотрит на меня сверху вниз.

– Выглядишь просто… ну очень вкусно!

– Спасибо! Ты тоже сегодня великолепен!

Ему очень идут строгие вещи. И чем строже они были, тем старше, солиднее и даже по-мужски притягательней он казался.

– С тобой не сравнить. Ты самая лучшая.

Ну врёт же! Такого количества очень красивых девушек я ещё не видела. По сравнению с ними, я просто деревенская бабища. Хотя очень может быть, что это всего лишь мои комплексы. Что ж, так и буду думать. Это комплексы. А на самом деле я – лучшая. По крайней мере один человек со мной согласен.

Стоим, отпиваем по глоточку. Скучно как-то. От классической музыки потянуло в сон. Гости как неживые, словно зомби, ходят из одного угла зала в другой. Здороваются, улыбаются, снова здороваются, снова улыбаются… Вот кто-то случайно зацепил стоящий на краю стола бокал. Звон – и все сразу смотрят, кто же это такой слон в посудной лавке? Молчание на минутку, а потом снова гул. Улей. 

О! Оживление! Именинник заходит. Все спешат ему подарить подарки, сказать тост в его честь. Лёша не спешит, и когда шумиха проходит, он, наконец, берёт меня под руку. Подходим к словно сошедшего со страниц «Эсквайра» мужчине.

– Поздравляю!

Лёша протягивает конверт, а тот открывает его, смотрит и благодарит. Всё. Официальная часть закончилась, а теперь, как у нас водится… Да-да, начинается неофициальная пьянка. Даже в таком обществе напиваются порой ещё хуже, чем в самой дешёвой забегаловке. Только выглядит это, ей-богу, смешнее.

– Лёш, не могу не спросить – ну очень уж любопытно – а что ты ему подарил?

– А… Да так… ерунда. Давно он об этом говорил просто. Билеты в «Ла Скала».

– А! Ну если в «Ла Скала», то тогда, конечно, полнейшая ерунда!

Смеёмся.

Лёша рассказывает мне о гостях. Вон тот толстенький дяденька с ужасным галстуком – депутат. А во-о-он тот долговязый, нелепый такой, – олигарх. В политику метит сильно. А вот и местная светская львица. Не думала никогда, что у «львиц» смех как у гиен.

– Лёш! Давай уйдём, а?

– Нельзя пока… по протоколу нельзя. Чуть попозже.

– Нереальная тоска…

– А вот представь, как бы мне без тебя тут было? Ты что думаешь? Только тебе скучно? Тут всем скучно. Сейчас именинник уйдёт, все напьются ещё больше – и начнётся у них такое веселье, что именно в этот момент и сбежим.

Почти зеваю. Какая-то из девушек явно направляется к нам. Боже! Как можно жить с таким ростом? Она же все косяки, наверное, головой сбивает! Точно! Вон и лицо так наштукатурено сильно, чтобы синяки скрыть. Кажется, вот дай ей сзади по голове, а с лица прям маска, как папье-маше, свалится.

– Алекс, привет! А я думала, с кем же ты придёшь…