Кофе в Цветке

Игра на судьбу.

— А если я скажу, что ваш муж вам изменяет?

— Я отвечу вам, что вы, как и все они, тоже шарлатанка.

— Тогда почему вы всё ещё сидите передо мной и слушаете мои бредни?

— Мне просто нравится ваш кофе, — сказала клиентка безразличным тоном и продолжила сверлить меня глазами. На её губах играла насмешливая усмешка. — Просто интересно, что ещё вы скажете о любовнице моего мужа и о нём самом. Ведь я, если честно, до сих пор толком своего мужа не знаю. Не говоря уже о его любовнице.

Я посмотрела на её чашку и могла бы поклясться всеми святыми, что она замужем. И что муж ей изменяет. Но какая от этого польза, если она мне не верит или просто делает вид, что я лгу? Она пришла не за правдой, а поиграть. Посмеяться надо мной.

Я глубоко вздохнула, спрятала раздражение и с улыбкой сказала:

— Тогда, уважаемая клиентка, раз я не смогла удовлетворить все ваши потребности, я угощу вас кофе и подарю вам цветок. Согласны?

— Нет. Не прокатит. Вы продолжите угадывать мою судьбу.

И вот тут я мысленно прокляла те самые правила, которые сама же и придумала: если клиент выигрывает у официантки в «камень, ножницы, бумагу», я обязана рассказать ему судьбу — и ещё подарить цветок. Глупость? Возможно. Но именно эта придумка когда-то подняла мой маленький бизнес.

Только вот впервые в моей практике клиент вытягивал из меня все силы восемь часов подряд. С утра она вошла в моё кафе, увидела, как я гадаю другой посетительнице, и потребовала того же. Когда я отказалась нарушить правила, она уцепилась за игру с официанткой. Сначала никак не могла выиграть и измучила девочку, заказав больше двадцати чашек кофе. А когда, наконец, победила — пришла ко мне. И теперь сидит напротив и наслаждается моей мукой.

— Вас ожидает много боли от вашего мужа. Пока не поздно — разведитесь с ним.

— Нет у меня мужа. Я уже третий раз повторяю это.

— Я вижу иначе. Хотите — верьте, хотите — нет, но от него вам достанется больше боли, чем добра.

Девушка слегка улыбнулась тепло и с лёгким сарказмом спросила:

— Если вы так уверены, что у меня есть муж, то скажите мне, госпожа Ванга, когда же я расстанусь с этим подлецом?

— Я не вижу вашего расставания. У вас нет детей, нет любви, но вы, не знаю почему, решили остаться с ним до конца, — глядя в чашку, я задумалась и сама удивилась. — Похоже, вы таким образом мучите и его, и себя.

Я посмотрела ей в глаза. До этого она сидела самоуверенно, с насмешкой, но в эту секунду тень проскользнула по её лицу — и на миг проявилась настоящая отчаянность. Она быстро скрыла её улыбкой и ответила:

— Дам, кажется, что в этой чашке я мазохистка, да?

— Я не хочу вмешиваться в вашу жизнь. Но поверьте, не стоит идти на крайности. Неважно, что сделал он или вы — нельзя попирать жизнь, которую дал вам Бог. Вместо того чтобы продолжать мучиться, простите его и себя. Помогайте другим — так вы ответите добром на грехи, и когда окажетесь перед Богом, вам не будет стыдно за себя.

— Всё. Больше не хочу видеть этот фарс, — резко сказала молодая женщина и встала.

Я уже порадовалась про себя — мол, наконец уйдёт. Но вдруг она схватила мою голову обеими руками и сделала что-то такое, что принесло невыносимую боль. Слёзы хлынули из глаз, как потоки. В ту секунду смерть показалась бы милосерднее. Но так же резко, как схватила, она и отпустила меня — и начала смеяться с безумным хохотом.
Я вытирала слёзы и сквозь боль посмотрела сначала на неё, потом на остальных. Почему мои работники не вмешались, пока меня здесь «убивали»? Ладно, эти неблагодарные… но клиенты? Почему никто не помог?

— Они не видят нас, — спокойно сказала она. — Нет, видят, но думают, что мы просто сидим и разговариваем.

— Что вы со мной сделали? — прошептала я.

— Ничего. Даже не верится… Ты просто человек. Просто человек… — она смотрела на меня, будто удивляясь самой себе.

— А вы кто, что так удивляетесь? Кентавр? Гаргулья? — воскликнула я. — Или, нет… скажу прямо: вы ведьма, чёрт побери! Ведьма!

— Отчасти ты права, — ответила она спокойно. — Но я не ведьма. Я — колдунья.

Я начала смеяться, не зная, плакать или звать санитаров. У меня даже был номер психиатрической клиники — на случай, если понадобится увезти от себя таких клиенток.

— Не веришь? — спросила она серьёзно. — Если бы я была человеком, как ты, я тоже не поверила бы.

И вдруг в её ладони зажёгся огонь. Вода в моей чашке поднялась вверх, будто ожила. Я смотрела на это и, не сдержавшись, усмехнулась:

— Да вы чёртов Аватар, а не ведьма!

— Колдунья! — раздражённо отрезала она. — Не ведьма!

— Какая разница, — сказала я, удивлённо улыбаясь. — Главное, что вы не обычная...

Именно так я познакомилась со своей лучшей подругой ещё пять лет назад.

Наше время

— Почему у тебя снова нет настроения? — мама обеспокоенно смотрела на меня.

— Всё время думаю о Сюзанне, ма. Когда не работаю, думаю о ней. Если так продолжится и дальше, я совсем с ума сойду… Никак не могу её найти.

— А что полиция? Что они говорят?

— Ничего. Абсолютно ничего, — устало вздохнула я и поставила перед мамой чашку чая с молоком. Сердце разрывалось, но что я могла сделать, чтобы найти Сюзанну? Ничего — я не могла бы сделать ничего. Я хотела бы поделиться этим с мамой… рассказать всё, но не могла.

Мама всё время говорила, чтобы я обратилась в полицию. Но как? Как я пойду туда и скажу, что ищу шестьдесят восьмилетнюю женщину, которая выглядит моложе меня, двадцатипятилетней девчонки? Я солгала маме, что даже полицейские не могут её найти, лишь бы она не заставляла меня идти к ним.

А ведь Сюзанна… чёртова колдунья. Та самая женщина, которая пять лет назад вывернула мой мозг наизнанку, нет, ещё хуже — износиловала мой разум, заставив меня рассказать о её судьбе, а потом раскрыла правду: в нашем мире есть не только люди, но и иные существа. Тогда я дала магическую, нерушимую клятву: никому не рассказывать эту тайну. И вместе с ней — ещё одну: никогда не буду смотреть на её судьбу. Не буду интересоваться её личным — ни семьёй, ни работой, ни прошлым. Просто буду рядом. Быть для неё другом. Тем человеком, с которым она может быть собой.

И я была такой. Все эти пять лет.

А потом, пять месяцев назад, она исчезла. В один день просто взяла и исчезла.

Вы скажете: «Почему ты паникуешь? Может, она просто устала от тебя? Не захотела общаться со стареющим человеком — как это бывает в фильмах и сериалах про бессмертных?» Но чёрт! Я чувствую сердцем, всей своей сущностью: она в беде.

А я ничего не могу сделать.

Хотя нет. Я попробовала. Я открыла кафе рядом с магическим университетом, где преподавала Сюзанна.

«Откуда я знаю, если она мне ничего не рассказывала?» — спросите вы. А я отвечу: даже великие колдуньи любят пить.

Во время наших «алкаш-party» — так мы называли посиделки, она случайно проговорилась. Таких вечеров было немного, но после них мама по пять дней не могла поставить меня на ноги, так плохо я себя чувствовала. Но эти мучения того стоили: как мы проводили время — не передать. Нам хватало только друг друга.

Другие девушки в моём возрасте тусовались с парнями. А нам этого не нужно — нет, мы не лесбиянки. Да и никто не отменял тот факт, что она — женщина в возрасте. Да ещё и скряга — такая, каких не сыскать. Она всегда с каким-то магическим пойлом в руках праздновала. А мне даже и капли не давала выпить.

— Констанция, ты слышишь меня? — обеспокоенно спросила мама. И я поняла, что снова мои мысли улетели к Сюзанне. Боже, помоги её отыскать…

— Что-то сказала, ма?

— Говорю, кофе остывает.

— Дааа… — устало ответила я.

О чём я вам рассказывала? Ах да… Я открыла кафе рядом с её университетом, думая, что буду спрашивать студентов, когда они хотя бы начнут считать меня своей. Ведь раньше, до открытия кафе, стоило мне появиться рядом с университетом — студенты смотрели на меня как на врага народа и отказывались общаться. Но после того, как я начала рассказывать студентам их судьбу по чашке, они стали ко мне ближе. И я осторожно начала спрашивать их про Сюзанну.

Все они утверждали одно и то же: в их университете никогда не существовало преподавателя по имени Сюзанна.

Я даже наняла художника, чтобы он нарисовал её портрет, но все попытки оказались напрасными: никто её не узнал. И тогда я снова осталась у разбитого корыта. Хотела закрыть кафе, когда… снова и снова вспоминала её пьяные речи:

«Да ты хоть знаешь… Меня? Лучше меня в нашем университете только этот чёртов пацан. Я — великая преподавательница стихии, а этот молокосос отбил у меня мою позицию и мой успех!»

Я слышала эти слова её хриплым голосом, будто сейчас. И даже сейчас хочу закрыть кафе, но не решаюсь.

Во-первых, дела идут хорошо.
Во-вторых, вдруг она появится рядом с магическим университетом? Она же колдунья — должна хоть раз там быть.

— Я сейчас стукну тебя! — услышала я голос мамы.

— За что ты такая строгая, мам?

— Ты сидишь и смотришь на стену с таким взглядом, будто собираешься разрушить её.

Я тепло улыбнулась:

— Ладно, ты права. Извини. Я сама попросила тебя сидеть со мной, а сама молчу. Ну рассказывай, мамуля: как работа, как дети?

— Ну, знаешь, сейчас не те времена. Всё изменилось. Раньше уважали возраст и учительницу, а сейчас мы для них уже не те. Когда мы видели своих учителей, замирали — они были для нас богами. А для этого поколения мы никто…

— Не говори так, мам, — я хотела ещё что-то сказать, но вдруг почувствовала очень странное. Словно душа резко покинула тело.

Я оказалась в незнакомом доме: там были двое мужчин. Они смеялись и о чём-то разговаривали. Они не видели меня, а я не слышала их, да и не чувствовала ничего — только видела.

Я испугалась, но уговаривала себя: «Всё хорошо. Это сон. Сейчас проснусь. Всё хорошо…». Я даже закрыла глаза, но… не знаю почему, они сами открылись.

И тогда я увидела. Один из этих мужчин сделал что-то — поднялся сильный, чёрный, прямо чёрный ветер. Другой мужчина упал — будто мёртвый. Но первый не остановился — он выхватил нож и вонзил прямо в сердце.

Я закричала от ужаса так громко, что мир вокруг оборвался. Всё погрузилось в кромешную тьму, и я почувствовала, как душа резко вернулась в тело.

Это было ужасно неприятно. Я всё ещё дрожала от страха и казалось, что кричу… но нет. Я смотрела на маму — и не было признаков того, что её дочь сейчас сошла с ума и кричала.

Я схватилась за сердце, массируя его и пытаясь успокоиться. Я буквально чувствовала — моя душа выходила из меня.

— Чёрт… как же страшно! Почему она вышла?

— Кто вышел? — удивилась мама.

— Душа… — прошептала я.

— Какая ещё душа, дочка? Я думаю, ты очень сильно устала. Давай пораньше ляжешь и отдохнёшь.

Мама хотела встать, но, вспоминая это чувство, когда душа покинула моё тело, я на миг снова ощутила такой страх, какого я не знала до этого момента. Поэтому, спеша, я взяла маму за руки и с умоляющим лицом попросила её:

— Мам, прошу тебя, не оставляй меня одну! Я не могу остаться одна. Давай мы поспим вместе.

— А что со стариком будем делать? — усмехнулась мама, намекая на отца, и рукой начала гладить меня. Я была так благодарна ей: она всегда понимала меня и ни о чём не спрашивала, когда видела мои поникшие глаза. В такие минуты она не упрекала меня и просто молча поддерживала.

— Ну, уложим его на диване. Пусть вспомнит былые дни, когда из-за плохих снов я спала с тобой и заставляла бедного отца спать на диване.

— Ну, мы уже не такие бедные, так что твой отец поспит в гостевой комнате. Ладно, дочка, если ты чувствуешь себя нехорошо, то будешь спать со мной. Давай ты уже ложись, а я поговорю с отцом и принесу тебе горячее молоко, как в детстве, чтобы ты хорошо смогла уснуть. Не забывай молиться. Молитва всегда тебе помогала.

— Хорошо, мамулькин!

Странно, да? Наверное, вы думаете: я живу в таком мире, где все фантастические и придуманные персонажи оказались правдой, но всё время говорю о Боге. В этом сумасшедшем мире я — простой человек, и мне крайне необходимо чувствовать веру в Бога. Тот дар, с которым я могу на сто процентов угадывать судьбу людей, я считаю Божьим даром, а не чем-то магическим. Но сейчас, прожив этот кошмар, видя страшные сны, я думаю, что это просто проклятие чёрта.

С детства я видела картинки в небе, и когда прочитала, что это первый признак шизофрении, я думала, что с моим умом что-то не так. Когда в гуще кофе я видела какие-то особенные изображения и с их помощью могла рассказывать о судьбах людей, мне никто не верил первые дни. Но потом все мои слова стали сбываться. И тогда я начала скрывать свой дар и не использовать его, даже не хотела взглянуть на чашку кофе.

В восемнадцать лет я поступила в университет, но не смогла найти себя в профессии: бросила учёбу и на деньги отца открыла маленькое кафе. Первые несколько месяцев дело не шло, и только поэтому я решила схитрить и придумала правила: если клиент выиграет в «камень, ножницы, бумагу» у официанта, то я разгадываю ему судьбу и потом дарю особенные цветы, в которых спрятан мой совет.

После этого шага дело пошло очень продуктивно. Но когда мои слова сбывались и люди продолжали приходить ко мне только ради этого, я всегда отклоняла их деньги и никогда за деньги не рассказывала судьбу.

Кстати, я забыла представиться: меня зовут Констанция Смирнова.

Да, вы правильно угадали: мои родители, особенно папа, просто сходили с ума от фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра» и от песни «Констанция». Поэтому они даже не думали обо мне, о том, как надо мной будут смеяться другие дети. Со своим чёрным юмором они просто назвали меня Констанцией. Так с этим именем я прожила двадцать пять лет.

И вот сейчас у меня своё кафе — даже два.
Вы, наверное, думаете, что мои кофейни — мрачные места, где люди сидят в темноте и гадают по кофейной гуще? Но нет! Мои кафе — это светлые, красивые, уютные и тёплые уголки, где хочется оставаться. Здесь можно читать книги, работать за ноутбуком или просто отдыхать. Иногда я даже превращаю кофейню в маленький кинозал, где мои молодые клиенты могут бесплатно смотреть новинки кино. Наверное, именно из-за этой тёплой атмосферы Сюзанна и подружилась со мной.

— Почему ты не лежишь? — спросила мама.

Я не хотела отвечать, что даже боюсь лечь. Не знаю почему, но мне казалось, если я лягу, душа снова покинет тело.

— Я не хочу спать, пока ты не рядом.

— Знаешь, кто ты, Констанция? Ты лгунья, — мама улыбнулась. — Ты и раньше так делала из-за страха. Даже в детстве не хотела ложиться спать. Ну давай, я уже здесь, с тобой рядом. Тебе нечего бояться. Всё же тебе уже двадцать пять лет, и в таком возрасте не подобает бояться монстров под кроватью.

— Мам, заговорив о монстрах, ты не облегчила мою ношу, а только сделала хуже! Теперь я думаю, о каких именно монстрах ты сказала.

— Да ну тебя! — мама легла рядом со мной, открыла руки и сказала: — Ну всё, иди к маме, моя маленькая взрослая девочка.

Я обняла маму и почувствовала полное спокойствие. Только рядом с ней и папой я ощущала себя в безопасности.