Кофейные сказки

Сказка о фантазёрке

Давным-давно за сотней морей от нас, в большой и красивой горной долине, что раскинулась на берегу чистого озера, жила-была девочка. Казалось бы, на первый взгляд обычная - рыженькая как лисёнок, с лучистыми синими глазищами и задорно вздёрнутым носиком.

Однако было в ней нечто, что делало её совершенно непохожей ни на одного из людей. А именно: девочка родилась с необыкновенным даром: стоило ей придумать какое-либо событие, как оно незамедлительно происходило в реальности. Фантазии же, надо сказать, были у неё самые разные. И не только добрые.

Сядет она, бывало, с блокнотом и начнёт рисовать в нём свои истории. А среди них попадаются и волшебные сказки, и тёмные страшилки. Нарисует огромную летучую мышь-вампира, и вот уже приходит из соседнего городка известие, что стало нападать на людей и скот неведомое чудовище. Или и того хуже: иногда придумает девочка сказку про снежный шторм или историю, где в стоящем неподалёку лесу завелась, к примеру, злая ведьма.

Уж и просили её люди больше никогда так не делать, и грозили, и умоляли слёзно, да только всё без толку. Что поделаешь? Фантазёрка.

Однажды люди устали умолять и решили действовать более решительно. Выискался среди них смельчак огненное сердце, что ничего и никого в жизни не боялся, но и никого никогда не любил. Выступил он на площади с пламенной речью, в которой призывал сжечь домик девочки дотла, а саму её бросить в темницу и держать там до тех пор, пока все её фантазии не иссякнут от голода и сырости.

Дивились люди дерзким таким речам, думали: как же мы сами до этого не догадались? Зажёг смельчак их души огнём жестокости и мести, разгорелся в их очах недобрый блеск.

И пошли они за ним в долину горную. А как добрались - закралось в их сердца сомнение. Уж больно живописное было место, да и домик сам походил на пряничный. Жалко будет такой жечь.

Но смельчак без колебания двинулся вперёд. Сильным движением руки своей выломал он хлипкую деревянную дверь домика и ворвался внутрь, где, склонившись над блокнотом, рисовала что-то девочка.

Подняла она синие очи от рисунка, и юноша увидел, что история её на сей раз о добрых чудесах, что должны вот-вот прийти в их городок; о ласковом солнечном свете, майском дожде и большой сияющей радуге, которая повиснет над одной из школ и будет радовать детей в течение целой недели.

Совестно стало ему. Понял тогда герой, что видел в юной волшебнице только плохое и не замечал самого главного.

Продолжение сказки о фантазёрке, или что было потом

С того самого дня, как смельчак пощадил девочку-волшебницу устыдившись жестокости своей, минуло десять лет. Многое изменилось в городке: умер от мучительной болезни старый отец храбреца, завещав ему свой меч, видавший много битв и проливший море крови. Были выстроены новые дома и школы. Дети же, что так боялись придуманных волшебницей монстров, давно сделались взрослыми и теперь смеялись над былыми страхами.

Девочка же из прелестного большеглазого ребёнка превратилась в прекрасную и изящную девушку. Рыжие, как огонь, волосы её отросли до пояса, синие очи стали глубже и теперь напоминали два глубоких озера. Давно бросила она сочинять страшилки, и теперь истории её были добрыми, светлыми и мудрыми.

Сам не заметил герой, как совершенно потерял голову от сей неземной красавицы. Да вот только боялся он признаться девушке в нежных чувствах, ведь помнил он, как чуть было не спалил хорошенький её домик, и в сердце его десять лет жила вина.

Чудесным весенним вечером, когда уходящее на покой солнце золотило крыши, отправился было смельчак в горную ту долину, дабы объясниться в любви с милым сердцу объектом. Уж почти дошёл он до домика, вдыхая сладкий аромат цветущих яблонь, как зазвонили в городке колокола, да так громко и тревожно, что встревожился молодой мужчина, хотя, как вы знаете, душа у него была львиная.

Да и было отчего перепугаться и остальным жителям городка: звонили колокола оттого, что надвигалась на них беда лютая. Повыползали из топей болотные чудища, зелёные, покрытые чешуёю, как бронёю, безглазые да безносые. Были на отвратительных их мордах лишь рты прожорливые, которыми они готовы были проглотить всякого встречного.

Не придумывала их девушка-волшебница. Сами они себя создали из смрадных испарений топкой трясины, из страха и боли всех людей, что гибли в том болоте ежегодно десятками. И желали они одного - чтобы все люди городка сделались рабами их послушными, а непокорившиеся украсили собою праздничный ужин в честь победы в жареном виде на блюдах серебряных.

Не успел молодой герой сказать девушке слова любви, поспешил вернуться он в родной городок, по улицам которого уже ползли зелёные твари болотные, наощупь переставляя мерзкие перепончатые лапы. Храбро бросился он в бой и немало отправил на тот свет чудовищ, да вот только ранен был тяжко и захвачен в плен.

Как только появилась на груди его рана кровавая, так произошло чудо: сам собою нарисовался в блокноте волшебницы рисунок, будто лежит молодец, истекая кровью, а вокруг него скачут, кривляясь, вражины лютые. Ёкнуло сердечко у рыжей девушка, ведь и она любила героя, только признаться ему в любви не смела - уж больно мучила совесть её за былые шалости.

Нарисовала она в тот же миг воинов собою прекрасных, в доспехах сияющих, будто солнце. Вмиг они разогнали всех болотников поганых. Всполошились чудища, бросились бежать, да нагнали их прекрасные воины и живыми привели к домику девушки.

Испугались болотники, съёжились, дрожат, как осина на ветру. А девушка вышла из домика и завела речь мудрую о том, что нехорошее это дело - нападать на невинных людей. Чудища же напуганные, дали ей слово крепкое, что отныне вместо нападений будут защищать городок от гостей незваных да иных врагов. Была к тому же и ещё одна причина, по которой поганые так легко бросили пакости свои мерзкие: сами они устали от ненависти, от злобы всепоглощающей, а при взгляде на светлую красавицу так и вовсе решили на путь добра перейти, потому как поняли: сильнее любовь и свет, чем тьма да зло.

Вернулись они в болото, а девушка тем временем залечила с помощью волшебства рану герою. И на следующее же утро, на рассвете, когда просыпались птицы, краснея и запинаясь от смущения, признались друг другу храбрец и девушка в чувствах первых и оттого самых нежных да чистых.

А после был пир в городке, на котором счастливый герой объявил о помолвке с прекрасной рыжеволосой волшебницей.

Сказка о Художнике

В том самом городке, где жил отважный герой, укравший сердце рыжеволосой волшебницы, в одном из самых старинных домов, что стоял на главной площади, на самом верхнем этаже, ютился в крошечной комнатушке нищий Художник.

Всё небольшое и более чем скромное жилище его было увешано картинами, да такими красивыми, что при одном взгляде на них сердце любого затрепетало бы от восхищения. Было у него к тому же, помимо живописи, и множество других талантов: юноша прекрасно играл на скрипке, сочиняя великолепные песни на собственные стихи; обладал он и поразительной красоты голосом, таким, что даже птицы смолкали и заслушивались, когда Художник начинал петь.

Казалось бы, все это должно было сделать юношу абсолютно счастливым, ведь творческий процесс приносил ему немалое удовлетворение, однако не всё так просто. Имелся у Художника один друг, тоже творческий и, надо сказать, довольно талантливый. Однако его картины, стихи и музыка были мертвы и сухи, как воздух в далёкой пустыне. Ведь писал он их без того мощного вдохновения, что дарила каждый вечер нашему Художнику его крылатая Муза.

И вот что удивительно: в каждой картине, в каждой новой песне находил друг его какой-либо изъян и глумливо хохотал, замечая в творчестве Художника малейшую (иногда совсем незначительную) погрешность.

Юноша же молча сносил все обиды, ведь не было у него больше никаких друзей, и больше всего боялся он потерять единственного своего приятеля. А тот, видя такую, как он думал, безропотность, продолжал издеваться, исходить ядом и намекать всячески, что Художник - бездарность, что рисунки у него корявые, игра на скрипке фальшивая, голос противный, а песни неумело написанные.

Художник же, хоть и казался весёлым, хоть вежливо смеялся в ответ на глупую эту критику, в душе своей всё больше и больше испытывал страшные, тёмные чувства, пронизывающие каждую клеточку его тела всё большей и большей болью. И вскоре самому ему расхотелось видеться с другом этим, слышать насмешливый его голос и колкие, но несправедливые замечания.

И картины его вскоре потускнели, музыка и песни сделались скучными, птицы перестали подпевать голосу его, который теперь превратился в самый заурядный юношеский тенор. Друг же чувствовал себя победителем. Ходил он теперь гордый и чрезвычайно собою довольный, чувствуя упадок творческих способностей Художника.

Не могла смотреть на это прекрасная Муза. Болью острою разрывалось сердце её за талантливого юношу, чьими картинами любовалась она прежде, чьим голосом сладкозвучным наслаждалась, забывая о времени. Однажды солнечным утром, когда вся пробуждающаяся природа радовалась восходящему, столь радостно сияющему светилу, разбудила Муза Художника и впервые показалась ему во всей красе своей.

И сказала она ему голосом ласковым и нежным как журчание первых вешних вод, что не нужно юноше более так держаться за друга душою мёртвого да сердцем злого. Ведь не приведёт такая дружба ни к чему, кроме боли, обиды горькой да злобы бессильной. Говорила она ему также и о том, что собралось нынешним утром на площади немало художников да музыкантов, чьи очи молодые сияют будто звёзды, в чьих душах живых пылает огонь вдохновения, а в сердцах любовь живёт. Никогда и никого эти люди не обижали, ведь за плечами у каждого из них стоят верные их Музы, даря им свет и счастье от творчества.

Услышав это, будто прозрел художник, открылись зелёные его очи, понял он, что чуть было не погубил талант свой необыкновенный, слушая змея в человечьем обличии. Вышел он из комнаты. Спустился он с крыльца, а в лицо ему повеял такой свежий, такой ароматный ветер, что возродилась душа его. Словно крылья понесли его ноги к большой группе молодых парней и юных нежных девушек.

Увидали они Художника, вышедшего из дома с блокнотом, в котором картины его нарисованы, стали звать к себе юношу. Смутился он, ведь ни с кем, кроме друга его, не умел общаться и всегда неуютно себя чувствовал в любой компании. Однако у души его будто крылья выросли - тотчас впервые в жизни победил он смущение своё и подошёл к группе людей оживлённых, в руках каждого из которых было по блокноту для рисования или по музыкальному инструменту.

А как показали он им свои работы после расспросов, так в один голос закричали и парни, и девушки:

- Твои картины прекрасны! Почему мы не видели тебя раньше? Давай к нам!

Так оказалось, что у одного из музыкантов была с собою скрипка, и, внемля просьбе Художника, дал он юноше поиграть на ней. И полилась над городом столь чудесная песня, что заслушались музыканты, замерли в восхищении девушки, а парни-художники громко зааплодировали.

Сказка о молитве

В уже знакомом нам городке, в бедном квартале, что стоял на самом его окраине, стояла маленькая, покосившаяся от времени лачужка. Холодною зимою снег заметал её прохудившуюся крышу, проливаясь водою на гнилой деревянный пол.

Не приближался никто никогда к бедному сему домику. Страх липкий сковывал каждую душу человеческую. Ведь ходили о нём недобрые слухи. Будто лежит там живой мертвец, спит целыми днями сном беспробудным и лишь к вечеру пробуждается, а что он делает по вечерам, одному Богу известно.

Лишь промозглый ветер время от времени врывался в раскрытые окна, хлопал ставнями, пытаясь разбудить спящую, охладить лоб её свежим своим дыханием, чтобы встала она и начала жить, как все прочие люди. Да только куда там!

Летом по утрам пели под её окнами птицы, осенью так уютно шумел дождь, зимой доносился смех веселящихся на улице детей, что играли в снежки… Но не было на свете такой силы, звука столь громкого, что пробудить был способен ту девушку.

А ведь это была именно молодая девушка - красивая, с длинными чёрными кудрями, очами неземными цвета янтаря да кожею точно фарфоровою. Наградила Природа её сполна и умом острым подобно лезвию булатному, и сердцем золотым, и душою чистою да отважною. Но зачем ей дары все богатые, коли лишь на четверть жива она?

Но оставалась ведь ещё и весна, когда солнышко светит так ярко, когда птичьи трели под окнами, а в лесах ручейки журчат и природа вся пробуждается. Жизнь тогда ключём бьёт; бьётся сердце у девушки, пытаясь пробудить хозяйку свою молодую, да только не может оно достучаться.

Однажды в цветущий май, во время первой, столь радостной и буйной грозы влетела молния шаровая в окно лачужки. Влетела и начала играться с девушкиными волосами как котёнок - теребить за локоны чёрные, тыкаться в тёплый лоб. Но спит девушка и не может проснуться.

Огорчилась тогда молния - видит, что совсем плохи дела у красавицы. И направила она всю силу свою, что богами грозы была ей подарена. Направила прямо в сердце девушки, чтоб забилося оно подобно набату гулкому, как сто барабанов чтоб загромыхало.

И открыла девушка янтарные глаза, и сделались они столь красивыми, что даже звёздочки небесные рядом с ними потухшими углями показались бы.

Смотрит шаровая молния в восхищении - взгляда отвести не может. Потом очнулась, да спросила у девушки:

- Что ты хочешь больше всего, красавица? Всё я передам своему отцу-громовику!

Вздохнула тогда черновласая, рассказала молнии о беде своей тяжкой. О том, что спит она до самого вечера вот уже седьмой год, и не может жизнь свою начать. И просила лишь об одном она - чтобы дал ей громовик силу жизненную, чтоб могла она вставать по утрам, встречать солнце, дождю радоваться…

И увлеклась так красавица, что слова её горькие превратились в чистую молитву. А когда закончила свой рассказ - поняла она, что здорова теперь. Есть у неё силы по утрам вставать, есть и силы и в душе да в разуме. Поклонилась девушка шаровой молнии, а та засмеялась тихо от радости и превратилась… в неземной красоты юношу. Грозового бога сына младшего.

Улыбнулся он, взял спасённую за руку, и вывел её на улицу, где от земли до небес уже появлялась радуга.

Сказка о беловолосой девушке, рождённой в зимнюю ночь

Однажды ночью, когда на землю вместе со снегом, звеня точно хрусталь, падали серебристые звёзды, а полная луна столь щедро дарила снег сиянием, что он блестел и сверкал как россыпь алмазов; в такую-то волшебную ночь и родилась на свет девочка с белыми волосами. Кожа её подобна была нежнейшему белоснежному шёлку, глаза ясными сапфирами сияли на прекрасном личике.

Были её родителями совсем юные муж с женой; он - королевский придворный поэт, она - скромная сотрудница библиотеки. Души друг в друге не чаяли люди эти, а как народилась на свет их малышка, так поняли они, что любить её будут без памяти.

Росла девочка на радость отцу с матерью: нежна как ночь, в которую пришла в этот мир, да душою чиста как ангел небесный. А как подросла - стали заглядываться на неё мальчишки; каждый из кожи вон лез, лишь бы одарила красавица одним лишь взором, лишь бы улыбнулась ласково…

Но не только мальчишки одни зарились на беловолосую - повадился к ним в дом сын графа - самого богатого человека после короля. Придёт, сядет в углу - и не сводит с девушки очей, что огнём горят, и пылает в них страсть жаркая. А не принять его нельзя - узнает граф, разгневается люто - один ведь у него сын, и любит его старый отец больше всех своих богатств.

Болит сердце у красавицы - не хочется ей не только любовь дарить молодцу сему, но и видеть его противно.

Поздней весною, когда радовалась природа, когда с окружавших городок зелёных и цветущих уже гор реки быстрые побежали, да и воздух сделался нежным да ароматным, пошла девушка в лес рассвет встречать. Вот идёт она по весеннему, сонному ещё лесу - темно, да только знает она, что вот-вот окрасятся деревья в алый и золотистый, запоют, заликуют птицы, и радость чистая наполнит до краёв душу её.

Вдруг слышит - шаги, идёт кто-то совсем рядом, а тем временем уж и рассвет занялся. Видит красавица: в лучах восходящего солнца, под трели пробуждающегося народа птичьего выходит ей навстречу златовласый юноша. И столь прекрасным собою показался ей тот юноша, что влюбилась девушка без памяти.

Смотрит он на неё, а очи у него что изумруды - так и сияют, и таится в них нежность - видно, тоже приглянулась она ему… Разговорились они, познакомились, и открыл ей новый друг любезный, что отец его - богатый князь, что давно заприметил он девушку, любовался на неё только издали. Ведь не первый раз и она, и он в ходили в лес встречать рассвет.

Так, приятною беседой наслаждаясь, до полудня гуляли они по цветущему лесу. Как настало же время прощаться - поведала ему девушка о страсти, что питал к ней сын графа. Обещал ей тогда юноша, что не ступит более нога нежеланного на порог дома её родительского.

Возвратилась домой красавица, а сама сияет как луч солнца. Удивились её родители - что такого могло приключиться с милой дочерью? А она молчит, улыбаясь улыбкой загадочною.

А на следующий день хватился граф сына - а нет его нигде! Перепугался старый, велел искать сыночка родимого по всему городу. Только никто так и не нашёл юношу - точно в омут-топь канул он.

Хоть и было родителям радостно, что поклонник дочери их милой на порог теперь ни ногой, но и в то же время мучила их тревога - как-никак живой человек. Ну а девушке и того хуже - чувствует она, что одна виновата во всём.

И решилась она к вечеру в лес идти. Лес же вроде тот, да не совсем. Видела она его цветущим да благоуханным на рассвете, а сейчас страшен он: деревья стоят сухие да чёрные, корявыми сучьями-пальцами схватить норовят за платье; под ногами гады ползучие так и шипят, так и извиваются.

А у старого дуба, в котором дупло огромное точно рот раскрыт в крике диком, беззвучном, стоит вчерашний её друг. Только вот переменился он до неузнаваемости: куда только делся кроткий взор очей зелёных, куда нежность из них пропала?

Смотрит юноша, ухмыляется. Кожа его белая сделалась как у покойника, злоба черты лица исказила - жутко девушке на него глядеть.

- Ты зачем пришла? - вопрошает грозно, - Ведь исполнил я твоё желание. Сын графа отныне в княжестве моего отца. Или ты передумала?

- Передумала! Я не хотела ему зла, - кричит девушка, - Отдавай мне его назад!

- А что я получу за это? - злобно спрашивает Лесной Княжич.

= Говорил ты, что любишь меня, - вся дрожа, продолжает беловолосая, - Если графа молодого отпустишь ты - стану навек твоею.

Засмеялся Лесной Царевич смехом зловещим, заухали совы да филины, в чаще волк завыл.

- Неужели ты и впрямь подумала, что женою нужна мне? Нет! Погубил отец мой всех слуг своих - провинились они сильно. Если не откажешься быть отцу слугою верною - вот тогда отпущу я сына графа.

Испугалась девушка, заплакала. Ведь кому охота родной дом променять на погибель страшную? Но вдруг вспомнила, что она сама отдала сына графа Лесному Князю. Делать нечего…

И пришлось согласиться ей. Взмахнул юноша руками - открылась перед ними дверь золочёная прям из воздуха. Как вошла в неё девушка, видит - мрак кругом, везде деревья растут, огромный дворец подпирая собою. А вокруг стоит частокол - черепа человечьи на нём.

Дальше ведёт её Лесной Княжич, вот вошли они во дворец. Мрачен он, и лишь свечи разгоняют сгустившуюся темноту. В их тусклом свете видит красавица: богатства немерено! Стены из мрамора серебрёного, пол золотыми плитами выложен, мебель кругом королевская, на стенах портреты дивные…

Будто и не люди изображены на тех портретах: у кого зелёные волосы, у кого нос утиный, а у иных и вообще не два глаза. а все шесть.

Вот пришли они в малую комнатку, что освещена одной лишь свечой. У стены две кровати стоят железные, на полу - миска с жидкой кашею.

На одной из кроватей сын графа сидит; не напуган он и не печален - видно по глазам его - не смирился со столь тяжкой участью. Как увидела его девушка - бросилась ему на шею, поцелуями лицо осыпать стала. Просит у него прощения, а сын графа тоже целует её, к сердцу любящему прижимает.

Повернулась красавица к Княжичу Лесному:

Замок невидимок

Началась эта история на Светлую Пасху в славном городе Петербурге, когда на Адмиралтейской площади открывались целые городки весёлых балаганов, американских горок и каруселей.

Уже стаял весь снег, но солнце, по-весеннему яркое, ещё не успело вдоволь прогреть землю, да и ветер, с Невы летящий, казался слишком промозглым. Веселью же, на площади царившему, это отнюдь не мешало - люди ходили веселы, даже счастливы, с лицами румяными да глазами сияющими.

Более всего прибавляли радости балаганные деды, старавшиеся изо всех сил своих перекричать один другого, стоя на балконах дощатых павильонов балаганов:

- Жена моя солидна,

За три версты видно

Стройная, высокая

С неделю ростом и два дни загнувши

Уж признаться сказать,

Как бывало в красный сарафан нарядится

Да на Невский покажется,

Даже извозчики ругаются:

Очень лошади пугаются.

Как поклонится,

Так три фунта грязи отломится, - весело кричит седой бородач с толстым, будто накладным пузом.

- Был я тогда портным.

Иголочка у меня язовенькая,

Только без ушка -

Выдержит ли башка?

Как стегну,

Так кафтан-шубу и сошью.

Я и разбогател.

У меня на Невском лавки свои:

На правой стороне это не моё,

А по левой вовсе чужие.

Прежде я был купцом,

Торговал кирпичом

И остался ни при чём.

Теперь я живу день в воде, день на дровах,

И камень в головах, - перекрикивает пузатого тощий мужичонка с жидкой рыжею бородёнкой.

А народ веселится, хохочет, заглядывает то в один балаган, то в другой, и выходят оттуда со смеху покатываясь. Да и есть над чем посмеяться: вот написано на одном таком чудо-шатре пёстром “путешествие вокруг света”. А на деле же просто стоит внутри стол деревянный с зажжённой на нём свечкою, и надобно несколько раз обойти вокруг него. Вот тебе и путешествие!

Когда же людям надоедают подобные дурачества, собираются они вокруг раёшников, что готовы за небольшую плату показать “райское действо”, представляющее собой небольшие ящики деревянные с двумя отверстиями, стёклами увеличительными и простым довольно механизмом, который неискушённой тогда ещё публике казался волшебством настоящим. Раёшник же медленно, с наслаждением крутя рукоять, показывал честной публике изображения городов разных, людей известных да событий давних и не очень.

Однако, не всем людям, на площади собравшимся, суждено радоваться светлому празднику: бродит в толпе мальчишка лет тринадцати - чумазый, плохо одетый, а главное - голодом мучимый. Какое уж тут веселье, когда в животе нестерпимо урчит, а в очах - темнеет?

Мимо торговцев сладостями проходит он, чувствуя, как ещё нестерпимее начинает ныть желудок пустой его. Борется с собою мальчик - хочется ему схватить каравай побольше да послаще и бежать, бежать.

Да только опасно - с каждой минутою слабеют ноги, ведь не ел он более двух дней. Но слишком велик соблазн, и мальчик, со страху содрогаясь, хватает с прилавка большой мятный пряник и, крепко зажав драгоценный трофей в руках обеих, бросается бежать.

Почти мгновенно позади него раздаётся вопль, полный гнева праведного, и помощник торговца - дюжий парень лет двадцати пяти с ручищами мускулистыми, - кидается следом.

Бежит мальчик на ногах, с каждой минутой слабеющих; вот уж почти догнал его парень, да вовремя встретился на пути их Александровский сад. С разбегу нырнул беглец в раскрытые ворота чугунные, оглянулся: где же его преследователь? А нет позади никого - оторвался малец от погони.

Стоит сад ещё голый - уж и снега давно нет, но и траве с цветами расти ещё рано, только кое-где зеленеют на деревах пушистые почки. Солнце светит ярко; радостно идти по саду, оживающему после долгой зимы.

Принялся мальчик пряник есть, и с каждым проглоченным кусочком всё улучшалось его настроение, всё больше и больше разгоралась внутри жажда жизни. К тому времени, как съел он весь пряник, переполнила его такая радость ребяческая, что немедленно захотелось приключений.

Куда-нибудь залезть, пошалить, поиграть, подурачиться, да неважно! Ведь, в конце концов, был он всего-навсего ребёнком, коего рано лишила детства столь тяжёлая жизнь.

Итак, огляделся мальчик по сторонам в поисках чего-нибудь для игры подходящего, однако не нашёл ничего, кроме большой старой ели, нижние лапы которой опускались до самой земли, образуя шатёр настоящий.

Обрадовавшись, залез мальчишка в шатёр, попутно себе представляя, что прячется от гоняющихся за ним кровожадных чудовищ, и так он расфантазировался, что и впрямь заколотилось бешено его сердце, и даже почудился ему далёкий жуткий рёв.

Не знаю, сколько уж просидел он так, боясь носа высунуть наружу, а тем временем опустились на землю серые сумерки. Пришлось вылезать, хоть, конечно, и было боязно, а ничего не поделаешь. Как вылез - было первой мыслью мальчика, что заснул он ненароком, под елью сидя, и что до сих пор пребывает в волшебном сне.

Куда только подевался весь Александровский сад с его скульптурами и дремлющими до поры фонтанами?

Возвышается перед мальцом пребольшой богатый дом - знать, господа богатые живут в нём; только чудно показалось, что калитка, да и дверь сама входящая нараспашку раскрыты, и нет кругом ни души.

И жгучее любопытство или ещё какая нелёгкая дёрнула парнишку войти в калитку и, пройдя по ведущей в дом тенистой аллее, затаив дыхание пробраться внутрь самого дома.

Идёт мальчик по длинным коридорам, а те извиваются как змеи, меж собою переплетаясь; освещены они множеством ярко горящих свечей, да вот странно - нет в них никого. А полы покрывают ковры персидские, на стенах картины висят мастерства да красоты невиданных. Стоят у стен статуи бронзовые, что тоже отлиты так искусно, что живыми кажутся - вот-вот сойдут с подставок и начнут жить своею жизнью.

Внезапно манящий запах горячей вкусной еды ударил в нос мальчику, и желудок его вновь предательски заурчал. И немудрено: были это и ароматы и печёного с яблоками гуся, и жареной до золотистой корочки рыбы, и пирога Бог знает с чем!

Чудесная гостья. Рождественская сказка

Блестит, переливается снег в ярком свете фонарей; сияет белое кружево нежных снежинок, что танцуют и кружатся на зябком зимнем ветру. Светятся светом уютным окна домов, стоит в каждом из них по ёлочке наряженной, украшены они яблоками золочёными, конфетами сладкими да свечами разноцветными.

Спешат прохожие, хочется каждому скорее вернуться в тёплый дом свой с подарками, милых детей своих порадовать, увидеть, как засияют в свете свечей праздничных глаза их ясные, как зарумянятся щёчки от радости.

Но в одном из домов, что стоит на самом отшибе улицы, свет не горит, нет там и ёлочки. Не слышны в доме том ни смех детский, ни музыка праздничная. Темно в бедной комнате, уныло, поросла она густым слоем пыли.

А ведь когда-то, много лет назад, несмотря на бедность, шумело веселье в ней, наряжал маленькую ёлку сынок – большой баловник, любивший праздник этот всей душою… А уж как радовался он подаркам и снегу, с каким чувством и воодушевлением комнату свою украшал! Было окошко его одним из самых красивых на всей улице, и даже господа богатые останавливались и с наслаждением, подолгу любовались.

Но всё когда-то проходит, и счастье прошло. Вырос мальчик, влюбился в девушку, а девушка оказалась жестокой и потребовала срочно съезжать из маленького городка, а главное – от нищей матери. Что ж тут поделаешь? Пришлось сыну выбирать, и выбор казался ему очевидным…

И вот снова Рождество на носу... Тяжело на сердце у бедной старушки, не мил ей и снег искрящийся, и запах сладостей, что с улицы доносится, а уж про смех мальчишек, в снежки играющих, и говорить нечего – как ножом душу режет.

Вспоминает она вновь и вновь сыночка своего кудрявого: где-то он сейчас? Месяц назад письмо присылал, хвастался дочкою новорождённой. Обрадовалась было мать, приехать хотела, да только от него новое письмо получила: не приезжай, мол - невестка тебя видеть не хочет.

Тикают на стене старые часики с кукушкою, отбивают десятый час вечера. Уж стемнело совсем за окном, и послышались с улицы голоса детские, рождественские колядки поющие. Не зажигает старушка свечей, сидит одна в темноте, чужим счастьем любуется. А вечер так тих, так спокоен – сияют на небесах звёзды ясные, пахнет морозом и свежим снегом, деревья стоят в белом инее…

Вдруг слышит она чьи-то шаги под окном быстрые-быстрые; выглядывает, а там стоят трое детишек лет десяти в дорогих одёжках – ну точно из богатых семей. Держат они в руках маленькую ёлочку, разноцветными шариками украшенную, в глазах их ярких да радостных свет луны и окон отражается… И такие хорошие у них лица, что смотрела бы старушка и смотрела.

Протягивает одна девочка ей ёлочку, а сама говорит:

- С Рождеством Христовым, бабушка!

- С Новым Христовым, внученька, - отвечает ей старушка, а сама тут же пугается слов своих. Чужое дитя ведь внучкою назвала!

А девочка улыбается доброю улыбкой:

- Что же ты, бабушка, не отмечаешь? Говорят ведь: как Рождество встретишь, так его и проведёшь… Ой, а можно к тебе в гости?

Кивает старушка оторопело, не в силах слова вымолвить от удивления, а дети уж в дверь стучатся. Открыла она – и ворвалось в дом веселье. Давно нищий её домик не слышал такого смеха звонкого, таких запахов вкусных, ведь принесли они с собою и яблоки, и шоколад, и кучу конфет разных. Играют они в игры шумные, песенки поют, окружили старушку вниманием и заботою.

А как прошёл праздник, засобирались дети домой. Грустно старушке, а девочка её обнимает ласково:

- Не горюй, бабушка! Мы с тобою ещё увидимся!

С тех пор минуло лет десять, и в течение времени этого так и не увидела старушка более эту девочку… Но вот письмо пришло от сына, и о чудо: зовёт он мать на десятые именины своей ненаглядной дочери. Видно, смилостивилась наконец невестка.

С волнением в душе приехала мать к сыну, а навстречу ей бежит та самая девочка, что ёлочку ей десять лет назад дарила. Смотрит бабушка на неё, сердце у неё от радости как птичка колотится, да только не понимает старушка ничего.

Внучка же ней привязалась с первых минут их знакомства, и что удивительно: и голос, и походка – всё у ней точь-в-точь как у той девочки рождественской.

«Знать, ангел это был, не иначе», - думает счастливая бабушка, нежно обнимая прелестную свою внучку.

Остров грёз и мечтаний

Однажды в час полночный, когда бушевала над городом гроза, когда с небес неизвергались целые водопады, а гром ликовал и хохотал в вышине подобно голосу бога-великана, появился посреди окружающей город реки необычный остров.

Было ощущение, что поднялся он из тёмных глубин, со дна самого и теперь, освещаемый дикими зарницами, смотрит на город как живое, разумное и злобное существо. А ведь на первый взгляд казался он довольно красивым – в зелени весь, росли на нём цветы красоты неописуемой, и аромат их разливался на сотни миль окрест; посреди него холм возвышался, а на холме том стояло диковинного виду здание, и лился из него запах сладостей.

Дивились жители города на такое чудо небывалое, смотрели из окон своих, а выходить на улицу боялись – мало ли что. Но прошла гроза, будто и не бывало, и вот снова небо чистое да ясное, и искрятся капельки-дождинки в лучах восходящего солнца как алмазы.

Высыпала на улицу детвора, бегают босиком по мокрой траве, радуются – всегда всё детей должно радовать, ведь именно в этом детство их заключается. Вот заметил кто-то из них остров, почуяли дети запах цветов да сладостей, и взыграло в них любопытство. Захотелось ребятишкам поближе взглянуть на такое чудо, и они, у родителей не спрашиваясь, порешили сами добраться до острова и зайти туда, откуда столь маняще, столь аппетитно пахнет.

И пошли они за лодками, словно дудочкой Крысолова околдованные – именно так действовали на них ароматы, ветром с острова доносимые. Сели дети в лодки, налегли изо всех силёнок на вёсла – и в путь отправились.

Вблизи остров оказался ещё великолепнее, чем издали: большой, цветущий, да к тому же ходят по нему животные невиданные. Одни на кошек крылатых похожи, другие – вылитые единороги из сказок, только масти чёрной. Восхищаются дети, разбежались все по острову – кто кошку крылатую гладит, кто на единороге чёрном катается.

А одна девчушка лет одиннадцати по имени Тая, да братик её маленький Поль набрались храбрости дойти до здания диковинного и в дверь постучаться. Сказано-сделано. Дошли сестра и брат до стоящего на холме дома, а он так и переливается в лучах солнечных – сделан дом этот целиком из стекла витражами украшенного, и так чудесно светится стекло это, что залюбовались Тая и Поль, да и забыли обо всём на свете.

А тут открывается разноцветная дверь с изображёнными на ней феями прелестными, и молодая белокурая женщина с сияющими глазами цвета грозы манит их ласково изящным своим пальчиком. Заворожённые, смотрели дети на лицо, что больше на лики ангельские походило, видели улыбку её добрую, от которой, казалось, расцветало ещё больше всё вокруг.

- Что же вы встали, гости дорогие? – мелодичным голосом спрашивает женщина, - Проходите, у меня как раз чай заварился.

Входят дети в здание, озираясь восхищённо: украшено всё вокруг цветами, под потолком вместо люстры солнышко светит маленькое, у стен фонтаны с водою кристальной, и плещутся в ней рыбки золотые. Ну просто сказка, а не дом! А женщина тем временем уж и чай разливает по чашечкам, да ещё и с шоколадом. Словом, сидят Тая и Поль рядом с доброю хозяйкой на плетённом, украшенном цветами диване, пьют чай и наслаждаются.

«Вот бы остаться здесь навсегда!» - подумала Тая, разнежившись в волшебном доме. Да и у Поля мысли были точно такие же, и женщина будто прочла их:

- А оставайтесь, ребята. Будем играть в разные игры, сказки друг другу рассказывать.

Не вспомнили тогда дети о своих родителях, что жили в страшной бедности, были всегда строги и угрюмы, и никогда с ними ни во что не играли. Женщина же казалась такой доброй, красивой и ласковой – ну прямо мама мечты любого ребёнка! Переглянулись Тая и Поль и решили всё же остаться.

А в это время заметил здание ещё один мальчик – Альберт; было ему уже почти шестнадцать, и имел он в детской компании репутацию взрослого и мудрого лидера. Но не нравилось ему быть вожаком среди детей – хотел он учиться, но пьяница-отец, приходящий домой всякий раз нетрезвый, шумел, лез в драку и никогда не давал сыну доделать уроки. Потому-то умный от природы мальчик и учился так плохо, а о поступлении в университет нечего было и думать, хотя была это его мечта.

Итак, отправился юный Альберт прямиком к стоящему на холме зданию, а когда приблизился к нему, то увидел совсем иное, чем видели до него Тая и Поль. Возвышался перед ним прекрасный замок с ухоженным садом и гуляющими по нему юношами и девушками в ученической форме. У каждого из них в руках было по книге, и все они, казалось, погружены были в учёбу с головою.

«Что это, интересно? Университет или академия?» - думал Альберт, разглядывая красивые и умные лица студентов. Никогда прежде не окружало его столько образованной молодёжи.

Желая узнать поболее о волшебном этом месте, подошёл мальчик к одной особенно хорошенькой темноволосой девушке:

- Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, что это за здание?

- Это Академия Всех Наук, - улыбаясь, ответила та, - Сюда может поступить любой желающий, если ему уже исполнилось пятнадцать. Хочешь, я провожу тебя внутрь?

Когда Альберт и девушка вошли в замок, первым, что они увидели, была шикарная аудитория, сделанная в виде древнеримского Колизея, и на самой его середине вёл какую-то лекцию благообразный старик-профессор с седыми вьющимися волосами и деревянной тросточкою в руках. Сел юноша на свободное место и так заслушался, что напрочь забыл о времени, а когда закончилась лекция, первым подбежал к профессору, чтобы почтение ему выразить.

- Какой воспитанный мальчик, - улыбнулся профессор, поглаживая золотой набалдашник своей трости, - Ты хотел бы поступить в нашу Академию?

- Ещё бы! Но разве можно в конце учебного года?

- Для тебя, Альберт, всё можно. И даже без экзаменов. Я лично похлопочу о твоём зачислении. Очень уж понравилось мне, как вдохновенно слушал ты мою лекцию.

- У меня же совсем нет денег…

- Это пустяки! Такой талантливый юноша просто обязан получить хорошее образование. Будешь учиться на бюджете.

Колдунья и чайный дракончик

За лесами, за морями, на самом краю света стоит дремучий, тёмный лес. Не смеет заходить в него ни одна живая душа, даже дикие звери побаиваются и обходят его стороной. Деревья в нём растут сплошь корявые да уродливые, тянутся кривыми ветками-руками к тёмным небесам, точно о пощаде просят – видно и им страшно расти в проклятом том лесу.

Да и есть чего бояться: по ночам ухает что-то страшное в тёмной его чаще, то рыдает, то хохочет; и вспыхивают на болотах блуждающие огоньки словно глаза горящие неведомого чудовища. Ночи же не только зловещи, но и холодны даже летом, и тогда приходится колдунье закутываться в тёплое одеяло, садиться у камина и заваривать полную кружку любимого травяного чая.

А тут ещё и сентябрь подкрадывается незаметно - плачет дождями, шелестит золочёной листвой, просится в хижину к колдунье, да только не пустит она его на порог. Уходит лето, всё короче становятся дни, но колдунью это только радует – на то она и колдунья.

Сидит она в плетённом кресле, греет ноги у камина, смотрит на уютно потрескивающее пламя, а на коленях у неё тарелка со сладким тыквенным пирогом. Кипит на огне старый чайник, весело посвистывает.

Но что это? Внезапно крышка чайника чуть приподнимается, и выглядывает из-под неё любопытная зелёная мордочка в чешуе. Колдунья от удивления чуть пирог не выронила, а глазки-бусинки смотрят на неё с интересом живым, и вот показываются из чайника маленькие чешуйчатые лапки, а вслед за ними – и тельце с забавным округлым животиком.

Предстаёт перед ней маленький дракончик во всей красе своей, но не долго смотрели они друг на друга – быстро взял дракончик дело в свои лапки. Подлетел он к тарелке на крылышках неокрепших – и давай пирог тыквенный поглощать!

- Ах ты...! – взвизгивает колдунья не своим голосом, ведь только-только хотела она чаю с пирогом этим попить, а тут вон какая беда. Хватает она кочергу и давай за дракончиком гоняться, а он пищит, смеётся тоненьким смехом на драконьем и только поддразнивает её. Гонялась она так за ним, всю посуду переколотила, всю мебель деревянную опрокинула, а схватить маленького сорванца не может – уж больно быстрый он да юркий.

Устала колдунья, запыхалась, села прямо на застланный ковром пол и с укором тяжёлым посмотрела в глаза дракончику. Смутился тот, глазки опустил и с виноватым видом подлетел к ней, протягивая последний кусок тыквенного пирога.

- Ну извини…, - пропищал дракончик голосом, похожим на голосок четырёхлетнего ребёнка; колдунья же так устала, что даже не удивилась способности озорника говорить, - Ну я же не знал, что ты тоже кушать хочешь…

- Да ладно? – саркастически приподняла бровь женщина, - А то, что я гонялась за тобою полчаса – это тебе ни о чём не говорило?

- Ни о чём, - пожал чешуйчатыми плечиками дракончик, - Я же только родился. Из этого, как его… Из того, что в чайнике булькает.

- Из чая, - подсказала всё ещё обиженная ведьма.

- Вот-вот! Из него, родимого. А как родился, смотрю – тётя сидит большая и что-то вкусненькое в руках держит…

Стала тут колдунья припоминать все сказки да предания, что в ещё девочкою маленькой в гостях у бабушки читала; бабушка её сильной ведьмою была и все знания свои внучке любимой через волшебные истории передавала. Вот и было написано в одной ветхой книжке, до дыр зачитанной, про чайных драконов – мол, появляются они во время самых задушевных чаепитий из чайника закипевшего, и если по-доброму с ними обращаться, то исполнить они могут любое желание. И единственной платою за их старания будут лишь печенюшки сладкие или пирожки сдобные. Уж очень покушать любят такие дракончики…

Ну нельзя же упускать столь редкий шанс! Задумалась женщина, чего же ей больше всего хочется - у неё, как у любого нормального человека, сотни желаний припасено было, а как до дела дошло - так все словно пропали куда-то. Ремонт в хижине? Да нет, с этим она сама справится. Новую метлу для полётов по ночному небу? Дак её на любом колдовском рынке купить можно.

И тут вспомнила она первую свою и, пожалуй, единственную любовь - мальчишку, сына кузнеца, которого она в детстве боготворила, да и он отвечал ей взаимностью. Сидели они под яблоней цветущей, грызли семечки, а мальчик читал ей такие нежные стихи собственного сочинения, что сердце девчонки так и замирало в груди, так и трепетало словно крылья бабочки…

- Желаю я, - счастливо улыбнувшись, заявляет ведьма, - Чтобы прямо сейчас здесь появился кузнец из ближнего городка, которого я любила в детстве.

Не успела она договорить, как очутился перед ней добрый молодец с бородою чёрной да очами синими. Смотрит он на неё этими самыми очами, а в них нет больше любви - один страх да непонимание.

- Любимый! - кидается к нему на шею ведьма, - Я так долго тебя не видела! Как же ты изменился! Неужели ты не узнаёшь свою Айри?

- Какую Айри? - хриплым, грубым голосом спрашивает молодой мужчина, а сам всё таращится на забытую любовь свою так, будто перед ним не женщина, а драконица страшная, закусить им желающая.

Глянула колдунья мельком в зеркало на стене висящее, и чуть не заплакала - давно она в него не смотрелась, а за это время покрылась бородавками некогда нежная её кожа, каштановые волосы спутались и сделались жирными патлами, а на спине вырос огромный уродливый горб.

- Дракон! - оправившись от ужаса, взвизгнула ведьма, - Сделай меня красавицей немедленно!

- Ну уж нет, тётя, - пискнул маленький негодник, - У тебя было только одно желание. Дядю, который тебе нравится, я привёл, а дальше уж ты сама как-нибудь.

Скрипнула бедная женщина зубами, а делать-то нечего - прав ведь дракончик, будь он неладен. Пришлось ей, горемыке, мужчину своей мечты выпроводить из хижины по добру, по здорову, а самой немедленно в баньку бежать, да лицо разными травами целебными лечить. Чтоб бородавки ненавистные сошли, значит.

Умылась она водою кристальной, в зеркало на себя снова взглянула и впервые за долгое время своему отражению улыбнулась - смотрит на неё из него не образина с бородавками, а прекрасная девушка с лучистыми глазами зелёными и кожею сияющей. И так понравилась ведьма сама себе, что тут же и голову помыла да гребешком серебряным волосы расчесала. Сделались они у неё блестящими да шелковистыми на загляденье.

Волшебный источник

На самом краю Земли, окружённый высокими неприступными скалами, есть тёмный грот с сияющей голубым светом водой. Сияние её весь грот озаряет, пляшут на стенах его чудные голубые блики да тени странные, на диковинных зверей похожие; тянут к ней лапы свои когтистые.

Ни одна душа человеческая не осмеливалась зайти туда - всех пугали тени эти, что при первом приближении человека страшно выть и рычать начинали; так и горели в полумраке красные их глаза, оттого пробирала каждого дрожь по всему телу.

Так стоял грот века, тысячелетия стоял, пока однажды не появился в том краю богатый да властный князь. Лишь недавно обзавёлся он красавицей женой, родила она ему чудесного сынишку, да только вот беда - оказался немым бедный ребёнок. Сколько лекарей, сколько знахарей в княжеском дворце побывали - и не перечесть. Никто младенцу помочь не может, руками лишь разводят да головами качают - ничего, мол, не поделаешь.

Устал князь слушать, как каждую ночь плачет жена его, и решил любой ценою найти средство, сына вылечить способное. Разослал он гонцов во все концы страны своей; поскакали они на горячих конях, трубят да кричат:

- Если найдётся человек, что сможет вылечить княжеское дитя от немоты, пожалует ему князь два мешка золота и три мешка серебра!

Многие люди не прочь были заполучить такое богатство, и потекли во дворец княжеский несметные толпы простого и знатного люда. Да только не ведали они, что злой князь каждого, кто обмануть его вздумает, приказывает живого бросать в клетку к медведям диким на растерзание.

Много народу через тех медведей на тот свет отправилось, почти в каждой семье горе горькое. Попал в клетку и один молодой мужчина, а был он, надо сказать, старшим братом местного чародея. Чародей же, хоть и был юнцом совсем, почти мальчишкой, а силу от природы имел небывалую.

Родился он в семье достатка среднего, и уже тогда начались чудеса да странности: начать с того, что все в его роду были темноволосыми, а мальчонка родился с огненно-рыжей шевелюрою, глаза же, у всей его родни бывшие серыми или карими, у чудного ребёнка ярко-зелёными оказались..

С детства понимал он язык зверей и птиц, умел так смотреть на собеседника, что читал в душе его все потаенные чувства. Как услышал чародей, что за беда его брату грозит, так и потерял покой - не ест, не спит, всё думает, как братца родного от смерти спасти. Но уже на вторую ночь сморил юнца сон, и увидал он грот волшебный на окраине города, увидал и дорожку узкую меж скал, что к нему вела во времена стародавние, а теперь поросла сорняками да колючками. А когда наклонился юноша к воде источника во сне своём вещем - услышал голос, говорящий, что лишь вода эта волшебная может исцелить любую хворь, и немоту сына княжеского как рукой снимет.

Обрадовался юный чародей, проснулся от чудесного сна, сел на конея - и прямиком во дворец поспешил. Ворвался к князю он в тот самый роковой момент, когда три медведя здоровенных загнали брата его и ещё двух парней в угол клетки, и уже грозно рыча, подбирались к ним.

- Стойте! - кричит юноша, - Остановил казнь, князь! Знаю я, как твоего сына вылечить!

Улыбнулся князь улыбкою коварною, но казнь приказал остановить.

- Неужто правда знаешь, дерзкий юнец? Или просто хочешь брата спасти? Если соглад - берегись, и его, и тебя не пощажу.

- Правду я говорю! - воскликнул чародей, - Есть на краю нашего города тропинка меж скал заросшая - ведёт она к волшебному гроту. А в гроте том течёт вода, все болезни исцеляющая. Если выпьет твой сын воды чудесной - вмиг пройдёт немота его.

- Что ж, - помолчав немного, промолвил князь, - Отправлю я с тобою лучших моих людей, а чтобы уж наверняка - и сестру мою младшую. Девушка она боевая да смелая - если бежать вздумаешь - вмиг стрелой к скале пригвоздит.

И отправился отряд с чародеем и девушкой во главе к скалам зачарованным. Идут час, идут другой, а тропика всё не кончается, словно заколдованное это место, а тем временем уж и вечер настал. Где-то вдали застонало что-то, зарычало голосом нечеловечьим - страшно сделалось людям князя:

- Мы… это… Может, здесь останемся, вас подождём? - дрожащим голосом спрашивает командир, - Рыбки наловим, уху сварим…

- Трусы! - как рявкнет вдруг девица, - Какую ещё уху?! Вернёмся - всё брату расскажу, как вы вперёд идти побоялись и нас с колдуном бросили!

Хоть и боязно было людям князя дальше путь продолжать, но господина своего боялись они ещё больше. Вокруг же тем временем становилось ещё темнее, пришлось факелы зажечь, чтобы руки-ноги на камнях не поломать.

Идёт чародей рядом с мужчинами и читает в их душах думу чёрную да подлую, сильным страхом нашёптанную. Хотят они его и девушку зарезать, а вернувшись к князю, всю вину на юношу убитого свалить

Пытается он придумать, как от себя и сестры князя беду отвести, как живым со скал вернуться, сам же дрожит весь как от холода - не хочется ему умирать раньше времени. Тихонько подходит к девице юноша, руку тёплую кладёт ей на голову, и появляется у неё перед взором мысленным страшное их будущее.

Тут же понимает всё княжна отважная и в два мига всех предателей из лука своего жизней лишает, а после к чародею оборачиваектся с улыбкою нежною:

- А ты молодец, колдун. Только как ты узнал дурные их помыслы?

И пришлось юноше рассказать ей о чудесном своём даре читать в душах человеческих всю правду, все помыслы тайные. Разгорелись очи у гордой красавицы от осознания такого могущества, решила она влюблённой прикинуться, чтобы чародей молодой в жёны взял её, а потом бы орудием послушным сделала бы она мужа.

Коснулась девушка щеки его рукою, в глаза ясные заглянула ласково - и пропал чародей. Нет силы на свете более могущественной, чем коварные чары женские. Забыл он прочитать в душе её помыслы, так от любви первой разнежился.

Двинулись они дальше, ведя беседу приятную, и вскоре дошли до входа в грот волшебный, откуда с сияние волшебной воды видать было за версту - так она и светится, так и переливается. Первой вошла туда сестра князя, но даже она через миг выскочила из него с визгом диким - увидала девушка тени живые, что завыли, зарычали при её приближении и лапы к ней протянули.