Когда драконы падают

ПРОЛОГ

КОГДА ДРАКОНЫ ПАДАЮТ

* * *

В безбрежной пустыне, где пески сверкают золотом под лучами палящего солнца, а ночь, застилает небеса, словно вуаль, когда-то жили драконы, величественные существа.

Эти драконы были хранителями древней мудрости и магии.

Они давно забыты, но в их вечной тени оставались следы силы, которая когда-то даровала людям свет и знания.

Драконы обитали среди могучих песчаных дюн, скрывая свои волшебные города в сердце пустыни.

Они были не только стражами истины и магии, но и мастерами превращений.

Когда наступала ночь, они принимали облик людей, могучих и прекрасных, с глазами, полными тысячелетних тайн.

Они выходили в оазисы, города и караваны, среди которых искали свою любовь.

Ведь раз в год, когда звёзды складывались в особое созвездие, драконы жаждали обрести ту, которая выдержит жар их сердец.

Иногда такие союзы приносили свои плоды. Рождались дети, в жилах которых текла кровь дракона.

О, как сияли глаза этих существ, когда они даровали людям свои знания и силы!

Они учили лечить болезни, взращивать магические растения, возводить величественные города, дворцы и создавать несокрушимые крепости.

Драконы делились тем, что было для них величайшей ценностью, своей магией.

Люди почитали их как богов, и в ответ они приносили процветание.

Но с годами, как это часто бывает, у человечества появилась ненасытность. Чем больше люди получали от драконов, тем сильнее становилась их жадность.

Они начали требовать от существ не только магии, но и бесконечных богатств, бессмертия и вечной молодости, не понимая, что магия драконов — это не просто дар, а часть их души.

В день, когда последняя капля терпения исчезла, драконы, возмущённые гордыней и алчностью людей, покинули этот мир.

Они исчезли, унеся с собой свои тайны и знания, а когда-то прекрасные города в пустыне, рухнули. Пустыня стала мрачной и пустой, как забытая сказка.

Люди остались одиноки.

Последние верные хранители магии драконов, мудрые старцы и волшебники, создали браслеты, что содержали в себе силу древних существ.

Эти браслеты были как следы тех времён, когда драконы ещё жили среди людей, и они могли передать свои знания тому, кто заслужит право стать их хозяином.

Говорили, что тот, в чьих жилах течёт кровь дракона, кто найдёт такой браслет и пробудит в нём магию, сможет пронестись сквозь века и сквозь миры.

Этот человек окажется в том самом месте, где отныне живут драконы. Ведь этот человек и есть дракон и его место рядом с ними.

Легенда гласила, что с каждым годом шансов найти хоть один браслет становилось всё меньше. И всё меньше людей помнили, что драконы когда-то были частью их мира. И что среди нас живут те, в чьих жилах всё ещё течёт кровь дракона.

ВИЗУАЛ

КОГДА ДРАКОНЫ ПАДАЮТ

ГЛАВА 1

Верите ли вы в переселение душ? Мы не знаем, что происходит после смерти, но я верю, что наша жизнь — не конец, а часть чего-то большего. В конце концов, кто может точно сказать, что наша энергия исчезает без следа?

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Когда я наткнулась на этот браслет, я вообще не собиралась что-то покупать.

Просто прогуливалась по выставке восточного антиквариата, притворяясь ценителем искусства, хотя на самом деле не могла отличить подлинную вазу каджарской эпохи от китайской реплики.

Но как только я увидела его, это было как удар молнии по моему сердцу, с громом и искрами.

Меня потянуло к витрине, как магнитом.

Браслет был тонкий, золотой, с узором, который сразу пробуждал в воображении какие-то древние легенды.

На нём был изображён дракон, не просто какой-то там огнедышащий зверь, а настоящий, зловещий, сверкающий своими глазами как два уголька.

Его чешуйки, тонкие и как будто настоящие, отражали свет так, что казалось, они сами двигались, оживали.

Я, как и все порядочные туристки, тут же решила узнать цену, по возможности поторговаться и приобрести себе этот чудесный восточный сувенир.

Промокнула платочком пот со лба, убрала за уши прилипшие пряди волос, и, делая вид, что не сильно-то заинтересована, медленно подошла к продавцу, который, видимо, был как минимум потомком какого-нибудь древнего рода. Потому как глядел на всех надменно и пренебрежительно.

Его тонкие усы почти скрывались за изогнутым носом, а пальцы нервно играли с амулетом на шнурке.

— Сколько хотите за этот милый браслетик? — поинтересовалась я.

— Милый браслетик? — обиженно выдохнул продавец с сильным акцентом. — Да этот браслет настоящая редкость, артефакт из древней эпохи, найденный в недрах горы Ахаггар! Он был создан мастерами, которые могли управлять стихиями. Дракон на браслете — «хранитель» древних тайн и запретных знаний. Тот, кто станет его владельцем, тому с этим браслетом обязательно повезёт.

Ну, кто ж устоял бы перед таким обещанием?

— Примерите? — спросил он меня и прищурился. А вот цену так и не назвал.

Как тут не примерить, если тебе обещают удачу?

Я недолго думала и согласно кивнула.

— Примерю.

И вот я уже держала его в руках.

Он был весомым, но не тяжёлым. Металл на ощупь был необычный. Как будто живой, тягучий.

Надела браслет на запястье.

Смотрелся он потрясающе. И необычно, но при этом стильно и дорого.

— Он мне нравится. Но вы не назвали стоимость, — напомнила продавцу.

Он растянул губы в довольной улыбке и назвал цену, от которой у меня удивлённо и довольно широко распахнулись глаза.

Если честно, я думала он стоит безумных денег, а тут всего пару деревянных тысяч в родной валюте.

Я даже засомневалась, уж не подделка ли, которой красная цена сто рублей?

— Берите, — уверено сказал мужчина, — за такую цену здесь вы больше ничего не найдёте. И не сомневайтесь, он настоящий. Это не подделка.

Я вздохнула и снова достала платок.

Жара стояла невыносимая. А когда у тебя вес под сто килограмм… ладно, все сто килограммов, то вдвойне тяжело.

— Хорошо, беру.

Расплатилась за покупку.

Браслет мне упаковали в красивую картонную коробочку.

Довольная собой, довольная покупкой, отправилась дальше смотреть выставку.

О браслете я благополучно забыла.

Оставшийся отпуск загорала, ездила по экскурсиям, накупила сувениров и счастливая вернулась на родную землю.

Уже, будучи дома, в своей прохладной хрущёвке, разбирала вещи, примеряла новые наряды.

Крутилась перед зеркалом и всматривалась в своё отражение.

На моём лице были все следы времени, но, честно говоря, иногда я думаю, что именно они делают моё личико более интересным. Хотя, может, я и ошибаюсь. Ну что ж, мне ведь сорок пять, и я вполне могу себе позволить ошибаться. Иногда.

Волосы у меня светлые и короткие, даже слишком, но этот французский выщип, как говорят, — штука, которая не подводит.

Стрижка модная, и хоть я никогда не была поклонницей этой моды, надо признать, она мне шла.

Но вот эти короткие пряди, которые казались слишком резкими, придавали моему лицу некую «остроту», точнее, визуально делали из моего «блина» чуть вытянутый блин.

«Или ты — шик, или ты — шлак!» — так всегда шутит моя подружка Ленка, когда видит меня.

Что касается моего веса... Да, вес — это отдельная песня. Сто килограмм — это вам не шутка. Похудеть я пыталась столько раз, что сбилась со счёту. Короче, не моё это.

ГЛАВА 2

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Мир вокруг меня всё ещё был чуждым и пугающим.

Мне надоело сидеть в клетке. Захотелось устроить какой-нибудь протест. Привлечь к себе внимание и чтобы мне объяснил хоть кто-то, что происходит?

Я не должна была быть здесь. Но я точно в другом мире. Или в прошлом.

И я понимала, протестовать плохая идея. Пока я не в курсе событий, нужно притворяться.

Девушки в других клетках тоже молчали и просто ждали.

Я поджала ноги к груди. Чувствовала, как моё новое тело чуждо мне, как каждый его изгиб не был моим. Я привыкла к своей полноте, складкам, а тут молодое, стройное, с изогнутыми линиями и гладкой кожей. Я в теле молодой красавицы, но мысли мои были взрослыми. Очень взрослыми.

Тут девушки в клетках вдруг пришли в движение.

Они обе поднялись на ноги, и подошли к прутьям.

Я осталась пока сидеть на месте.

К нам подошёл мужчина. Он был в кожаном жилете и бордовых шароварах. Он был высок, мускулист, с кожей, которая от времени и постоянной жары потрескалась, но всё равно выглядела крепко, как камень.

Лысая голова блестела, а его лицо не было красивым. Напротив, оно было грубым, словно вырезано топором. Но самое странное — это плеть в его могучей руке. Она свивалась в кольцо в его кулаке, искры пробегали по её металлическим звеньям, а вихри песка вились вокруг неё.

— Девушки, — его голос был шершавым, как шёпот песчаной бури. — Сейчас я открою клетки. Вам дадут еды и воды. Потом вам нужно будет помыться. Вечером будут торги. Никаких резких движений. Никаких криков. Вам всё понятно?

Я почувствовала, как сердце ухнуло вниз. Медленно поднялась на ноги и тоже подошла к прутьям.

Торги.

Я, наверно, окажусь в числе тех, кого купят.

Впрочем, для меня всё равно не было пути назад.

Я понятия не имела, где я, что это за место.

Кто была моя предшественница, в теле которой я сейчас находилась? И что случилось с той мной? Жива ли я или нет? Может, эта девушка сейчас на моём месте?

Я могла только гадать и предполагать, не более.

Попробовать сбежать?

Ну, допустим. И что дальше?

Решила пока следовать приказам и правилам, а там посмотреть. Может, меня купит кто-то адекватный?

Может, я буду как Роксолана? Попаду в гарем султана, или кто тут правит? Завоюю его сердце и потом буду самая главная.

Наверное, мой мозг перегрелся, раз начала думать в таком ключе.

Двери клеток скрипнули. Три худенькие женщины, с опущенными в рабском поклоне головами, с тремя подносами в руках, вошли в клетки.

Ко мне вошла старуха.

За её спиной стояли охранники, высокие, мускулистые, ещё и с оружием.

Мне стало даже смешно.

Три девушки в клетках и они рассматривают нас как мощную угрозу?

Я не удержалась и издала смешок, перевела взгляд на старуху. Я сразу перестала смяться, даже чуть не подавилась собственным смехом. Она зыркнула на меня такими злым взглядом чёрных глаза, что я невольно отшатнулась и вздрогнула.

Нос у неё был горбатый и скрюченный. Губы плотно сжаты в одну линию. Глубокие морщины уродовали её и без того некрасивое лицо.

Одета она была в простой чёрный балахон, но из тонкой и явно хорошей ткани.

Её пальцы, поражённые артритом, длинные и со вздутыми суставами, а ещё жуткими жёлтыми деформированными ногтями, съеденными грибком, касались краёв тарелки с едой.

Она с грохотом поставила поднос с едой. И специально, но словно это было случайно, задела своими мерзкими руками и пиалу с водой, и тарелку с едой.

И вот, мы снова заперты.

Опустилась перед подносом, и как бы мне не было противно, но голод и жажда делали своё грязное дело.

Глоток этой воды был как дуновение пустынного ветра, горячий и почти лишённый вкуса. Жажду эта вода не утоляла, и её было до безобразия мало. Всего одна пиала. Сколько в неё входило? Четыреста миллилитров? Это очень мало.

Взялась за еду.

Кашеобразное месиво напоминало что-то между затхлым тестом и жёлтым песком.

От этой гадости стоял такой отвратительный запах, что я едва не задохнулась.

Опустила в это нечто палец, отправила в рот.

Вкус был ужасен. Это было что-то между пережёванной резиной и застоявшейся грязной водой. Нет, я, конечно, никогда не ела грязь, но я уверена, что даже грязь будет вкуснее.

Я едва смогла удержать эту мерзость в себе, но обмануть желудок было невозможно, и меня чуть не вывернуло.

— Что это за блевотина? — произнесла я, не сдерживая себя, обращаясь к мужчине с плетью. Но тот даже не обратил внимания, что я говорила. Видимо, моё мнение ничего не значило.

Я посмотрела на соседние клетки.

ГЛАВА 2.1

Что происходит?

Мне стало как-то не по себе.

— Ты, — сказал он, наконец, своим жутким голосом, — строптивая рабыня! Жри, что дали! Пей воду, которую ты заслужила! И молчи! Будь благодарна за наши щедрости!

Я не могла скрыть свою иронию.

— Жри и пей, что дали? Это ваши щедрости? — я издевательски улыбнулась. Сжала руки в кулаки и покачала головой. — Простите, неуважаемый, но это не еда, а испытание. И раз вы меня будете продавать, то, как и любой товар, я должна выглядеть хорошо. Ведь если товар плох, то и цена будет низкой. Вам об этом любой торговец скажет.

Его взгляд стал жёстким.

Мужчина с плетью посмотрел на меня, не сказал мне больше ни слова.

Он даже не двинулся с места, когда приказал своим охранникам вытащить меня из клетки. Всё происходило как в плохом сне: медленно, тяжело, без всякой надежды на спасение.

И тут я вспомнила слова девушки из соседней клетки.

«Разозлишь сахарара и он снова исполосует твою спину песчаной плетью».

Значит, это был сахарар.

— Эй! — я закричала, когда мою ногу освободили из кандалов, потом больно схватили за руки, потащили из клетки наружу.

И мне резко захотелось остаться внутри.

— Отпустите! Гады! Куда вы меня тащите?! — кричала я.

Но мне не давали даже шанса, никак не выбраться из их хватки.

Меня потащили по жаркой, раскалённой брусчатке, и с каждым шагом босой ноги о землю я ощущала, как она горит, как будто сама эта земля сожрала бы моё тело, чтобы утолить свой голод.

— Вы… вы за всё заплатите! Отпустите! — кричала я.

Голос мой становился всё более хриплым, а слёзы, хотя я и пыталась их сдерживать, начали стекать по щекам.

Внутри меня всё сжималось от страха, но я продолжала сопротивляться. Пока было возможно.

В этот момент мне показалось, что я не выдержу. Умру от страха. Но потом взяла себя в руки. Я не могу позволить себе сломаться. Я должна бороться.

Но не успела я даже подумать, что делать дальше, как меня уже притащили на какую-то большую площадь. Собирались зеваки.

Приковали к столбу. Руки связали туго, сильно, что пальцы мгновенно стали неметь.

— Что вы хотите от меня?! — прокричала я, когда сахарар обошёл меня по кругу. Он, усмехнувшись, подошёл ближе. Его глаза сверлили меня. В его взгляде не было ничего, кроме жестокости.

Он не сказал ни слова, только одним быстрым движением сорвал с моей спины лохмотья, — и вот я стояла, с обнажённой спиной, на глазах у всех.

Я чувствовала, как взгляды мужиков вокруг стали жадными, довольными. Посыпались гадкие шуточки, пожелания. Требовали моей крови и моей боли.

Потом резко наступила тишина.

И тут она опустилась.

Песчаная плеть.

Я почувствовала, как она коснулась моей кожи.

Это было ужасно.

Она не рвала мне кожу, не оставляла ран, но боль, ах, эта боль! Она была как огненная волна, что заполнила всю меня.

С каждым ударом я ощущала, как внутри меня вспыхивал жар, словно тысячи огненных жал пронзали меня с головы до ног.

Сначала я терпела, но не выдержала и закричала от боли. Упала на колени, разбила их в кровь. Вжалась в проклятый столб, будто он мог забрать у меня хоть часть боли.

Каждый вздох был пыткой, каждый удар невидимым клеймом, которое сахарар оставлял на моём теле.

Я думала, что сойду с ума от этой агонии, что не переживу эту пытку. Но внезапно… что-то случилось.

Мою руку вдруг охватил невыносимый жар.

И без этого было невыносимо, так ещё и рука?

Сквозь пелену слёз увидела браслет, тот самый, который я принесла с собой из своего мира, в виде дракона. Вдруг он начал нагреваться. Сначала слабо, но затем всё сильнее, как будто сам дракон пробудился и готовился вырваться наружу, изрыгая адское пламя.

И вот… мир вокруг меня словно взорвался. Я увидела помутившимся взглядом яростный огонь.

Я ощутила жар, яркий, безумный, как свет белого солнца.

Всё вокруг начало гореть. Весь этот рынок, все эти люди, эта площадь. Всё стало белым, как ослепительный свет, который разрывает тьму.

Песок взлетел в воздух, в вихре огня. Я ощутила, как моя кожа становится горячей, словно я сама часть огненной бури.

С горечью подумала, что не побыла в этом мире и суток, как пришло моё время умереть. Я уже попрощалась с жизнью. Ведь выжить в огне невозможно.

И вдруг, как в магическом мгновении, всё вернулось в норму.

Яркий рынок, где когда-то толпились люди, оказался сожжён. Но люди были живы. Я стояла, потрясённая, среди пепла. И всё было тихо. Слишком тихо. Все просто стояли и молчали, потрясённые произошедшим.

Сахарар, что с таким удовольствием пытал меня, теперь лежал на земле.

ГЛАВА 3

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

К моей огромной удаче, меня никто не задерживал. Или быть может, просто весь рынок и все, кто был на площади, находились в шоке от произошедшего.

В любом случае, происшествие было ярким. С огнём и трупами. Не знаю, как в этом мире, но на Земле за такое точно не похвалили бы.

А я не знаю, какие тут законы и что меня ждёт за подобное.

Поэтому, ноги в руки и бежать!

Но сначала сняла с пояса одного из обгоревших ключи от клеток. Металл был раскалённым, больно обжёг ладонь, но я лишь крепче сжала ключи.

Бежала тем же путём, каким меня вели от клетки на площадь.

И вот они – клетки с девушками.

Подбежала к ним, охраны на месте не было, что меня обрадовало.

— Мы должны бежать вместе! — крикнула я и начала подбирать ключи, чтобы выпустить пленниц.

— Нет! Оставь меня! — прокричала темнокожая и отшатнулась в самую глубь клетки.

— Ты не понимаешь! — с пылом произнесла беловолосая. — Ты сгубишь себя и нас, если покинешь город!

В удивлении уставилась на них.

— Девчонки, вы чего? Вы, не рабыни. Вы, красивые, яркие, свободные молодые женщины! Вы…

— Поди прочь, несчастная! — прошипела темнокожая.

— Мы ждём, когда нас купят и заберут ясиры, — она сказала это с улыбкой на губах.

Я глядела на них, пытаясь понять. Вот оно спасение, вот она, свобода! Как можно не желать этого? Они сами выбрали свою судьбу и кто я такая, чтобы вмешиваться в их выбор?

Это чужой мир, здесь другие порядки.

Быть может, они считают за благо быть проданными каким-то непонятным ясирам.

— Что ж… Это ваш выбор, — произнесла я. Но бросила все ключи в клетку к беловолосой девушке, так сильно напоминающей прекрасную эльфийку.

Сама резво повернулась, не дождавшись ответа, и бросилась бежать.

Слишком много людей. Любопытных взглядом, криков мне в след.

Пока никто не видел, украла из какого-то магазина в шатре тёмно-бордовый шерстяной плащ с капюшоном и мокасины.

В плаще было невыносимо жарко, но зато я спрятала в нём своё тело и лицо. И ноги больше не обжигал и не ранил горячий и шершавый камень брусчатки.

Потом запуталась в лабиринтах улиц.

— Так, тихо, Белла, успокойся… Надо забраться на высоту и посмотреть, куда мне идти, — пробормотала себе под нос, когда в очередной раз уткнулась носом в тупик.

И снова долгие метания по узким улочкам, но я нашла выход на крыши.

Забралась на высокую крышу. Несколько раз чуть не свалилась с неё, всё-таки опыта лазания по высоте у меня не было, зато было молодое и крепкое, и сильное тело. Благодаря этому я и не сорвалась вниз.

Зато больно оцарапала ладони, колени.

Пот лился градом. Руки тряслись.

Но я сделала это. Забралась и села, прислонившись спиной к каменной трубе.

Стянула с себя капюшон и рукавами плаща вытерла с лица пот.

Наконец, взглянула…

— М-ма-а-ать… — выдохнула сокрушённо.

Город. Огромный.

Он висел в небе, как огромная звезда, повисшая между беспокойным морем песка и небом, переливающимся всеми оттенками зари.

Этот город парил над пустыней, как чудо, несущее свет и жизнь в сердце беспощадной вселенной.

Его стены были лёгкими, словно сон, а дома, будто цветные драгоценные камни, раскиданные по небу, наполненные ярким светом и тенью.

В этом городе не было тяжести земли, и всё было наполнено чарующей легкостью. Дома казались воздушными, словно выточенные из небесного камня и залитые яркими красками. Синие, розовые, золотые, бирюзовые и красные. Каждый дом словно оживал под лучами солнечного света, отбрасывая огненные и жемчужные тени.

Я сделала шумный вдох.

Горячий воздух был пропитан ароматами пряных специй, сладких фруктов, ароматных цветов, что росли в садах, укрытых в тихих двориках.

Яркие незнакомые мне фрукты срывались с деревьев, точно сгустки солнечного света, их кожура едва начинала трескаться от излишней сладости, а в воздухе витала тягучая сладость мёда и розового лепестка.

Увидела и тот самый базар. Издалека он выглядел как яркое лоскутное одеяло.

Люди, как пёстрые птицы, спешили по мощёным улицам, не обращая внимания на жаркое солнце, но в их шагах была лёгкость.

В их руках — корзины с плодами, с зерном, с сушёными травами, хлебом.

Кто-то смело шагал по рынку с улыбкой на лице, а кто-то, наоборот, находил тень, присаживаясь на бортик у фонтана.

В воздухе не было ни тревоги, ни беспокойства, а только тягучее ощущение счастья, будто всё в этом мире именно так и должно быть.

Много было тут кошек. Чёрные, белые, пёстрые, с длинными хвостами и яркими глазами. Они бегали между ног прохожих, ласкались и играли, царапали камни и лезли на высокие стены домов, перепрыгивая с крыши на крышу.

ГЛАВА 4

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

На выходе из города мня никто не задержал. Хотя охрана, грозная и внушающая страх, стояла и провожала каждого уходящего суровым взглядом.

Очередь на выход была небольшая.

И я даже не заметила, как перешагнула грань и вот она, пустыня, безбрежная и пугающая.

Песок под ногами, жаркое солнце над головой, тишина, разбитая лишь эхом моего дыхания и шелестом одежд и шагов удаляющихся караванов.

И больше ничего.

Я ощутила себя ужасно одиноко, будто я песчинка… Да, одинокая, но всё-таки свободная.

И чтобы не гадать, куда мне идти, пошла по следу удаляющихся караванов.

Не думаю, что они просто так все шли одной дорогой, чуть ли, не шаг в шаг.

На меня никто не обратил внимания. А вот я смотрела по сторонам. Смотрела вдаль.

Далеко, где небо сливалось с землёй, я увидела бесконечное море песчаных дюн, величественных и безжалостных.

Они стояли, как хищные создания, готовые поглотить любого, если он окажется слабаком.

Я нервно хихикнула, чувствуя, как смех задрожал в горле. Ну, конечно, это была глупость, полная глупость бросать себя в объятия пустыни. Но что мне оставалось? Я могла бы вернуться. Могла бы снова стать рабыней в клетке, могла бы согласиться на цепи, но… это не для меня и не про меня.

Ветер пришёл внезапно. Он сносил песок с вершины дюн, поднимал его в воздух, образуя вихри и постепенно закрывая небо и солнце. Но мгновение спустя небо сжалось в один тяжёлый, свинцовый комок.

Взрыв песка вырвался из-под земли, как могучая волна, захлестнувшая всё на своём пути.

Караван вдали исчез. Я перестала видеть, что-то дальше вытянутой руки.

Попыталась сделать шаг, но ноги, словно приросли к земле, утонули в первом порыве, и воздух стал таким густым, колючим, что даже под ногтями почувствовала песчинки, они как острые иглы впивались в кожу.

А через несколько мгновений ничего не стало видно. Только тёмные, беспокойные тучи песка.

Плотно закрыла рот, закрыла глаза, но песок забивался даже под веки, словно сам мир пытался поглотить меня, заткнуть каждую пору, заставить замолчать.

Дышать было невозможно. Воздух с каждым вдохом становился всё гуще, и в груди поселился жгучий, обжигающий огонь.

Я пыталась повернуться, но песчаная буря, не ведая пощады, всё более и более охватывала меня.

Каждое движение становилось борьбой с тем, что неумолимо пожирало пространство вокруг.

Ветер дул отовсюду, он был со всех сторон! И я, крутясь, потерялась ориентиры!

В итоге упала на песок, чувствуя, как он проникает везде — в рот, в нос, в уши, в кожу.

Даже в ушах было слышно, как песчинки врезаются в землю, дробя её, как камни в водяной мельнице. И я, сбитая с толку, утратившая всякое чувство времени и пространства, схватила свой шерстяной плащ, прижала его плотно к себе.

Закуталась в него, будто в последний щит, от всего этого разрушительного безумия.

Песок бил меня, как плети, оставлял лишь одно ощущение, что я нахожусь в чёрном сердце самой пустыни, и она обрушила на меня весь свой гнев, свою неизмеримую, яростную силу.

Здесь, в её объятиях, не было ни жалости, ни страха, только смерть и жизнь, зависающие на одной тонкой нити.

На это чудовищное время я пожалела, что покинула город.

* * *

Очнулась внезапно. Словно меня кто-то толкнул.

Испугалась до жути.

Вскочила и распахнула глаза. Но тут же пожалела об этом.

— Ох, зараза… — просипела я.

Песок попал в глаза.

Песок засыпал меня, словно пытался закопать и поглотить, уничтожить в этой сыпучей субстанции.

Но, пардон, я оказалась живучей.

Кое-как достала из кармана бурдюк с водой и промыла глаза. Потом напилась воды от вольного и снова отругала себя за дурость и беспечность. Воды осталось мало, а вода в таком месте на вес золота.

Огляделась и…

Никого не было.

Выбралась из песка, стряхнула его с плаща, волос, но всё равно он хрустел и царапал везде, где только можно. По-хорошему, ванну бы принять, помыться, да одежду поменять на чистую и свежую. И кушать хочется…

Ну да, ну да, во всех пустынях есть и ванны, и прачечные, и рестораны, и вообще всё включено.

Единственное, что тут есть — это один сплошной песок. Котам на радость, один сплошной кошачий туалет.

По спине моей прополз холодок.

Я не увидела никого из тех, кто уходил из города. И арки для входа в город не видела.

И следов нет, проклятая буря всё замела.

— Вот же пестец…

Тяжело осела на песок, прижав ладони к земле.

ГЛАВА 5

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Проклятый песок вгрызался в кожу, как тысячи игл, оставлял на коже следы своей беспощадной жестокости.

Раненная нога очень скоро показалась мне чужой.

Чья-то отвратительная острая кость, скрытая под покровом песков, бессердечно разорвала мне плоть, и я чуть не потеряла сознание от боли.

Словно сама земля меня отторгала.

Я сидела в этом песке под палящими лучами солнца и подвывала.

Хотелось пить, хотелось тени и прохлады. Хотелось, чёрт возьми, медицинской помощи! А где я сейчас найду антисептики, антибиотики?

В итоге, оторвала полоску ткани от юбки и перевязала стопу.

Лишённая силы, я пыталась подняться, потому что надо было идти. Но, я падала обратно. От злости громко пыхтела и кричала, и мой крик эхом расходился по пустыне, как последний зов умирающей звезды.

Мой голос прорезал тишину, как лезвие клинка, безжалостно и остро. Я не могла удержаться от ярости. Всё вокруг было таким бездушным, таким равнодушным. Пески — это могила для живых. Мир, в котором я оказалась, не знал пощады и желал меня уничтожить.

— ЗА ЧТО-О-О-О?! — закричала я, взрывая пустоту вокруг.

Ощущала, как жжёт мои глаза, как горячий воздух обжигает сухие губы.

Где-то вдали, как мираж, вдруг я увидела оазисы, но они были не для меня. Они мгновенно исчезли. Я была обречена.

И вот я со всей силы сжала браслет с драконом, из-за которого я в этом мире и оказалась. Мне захотелось его содрать, сорвать с руки и выбросить к чёртовой матери. Оставить его в этих проклятых песках исчезать, как исчезала я. Но браслет не желал покидать моего запястья.

На моих пальцах была кровь, перепачкала руки и сам браслет.

Внезапно, когда я готова была просто упасть и ждать смерти, мир вокруг меня как будто замер.

Всё остановилось. Даже воздух, казалось, больше не двигался, не перемещался.

И вот тогда, когда моя душа была на грани отчаяния, я почувствовала, как что-то начинает происходить. Не просто происходить, а захватывать, поглощать меня целиком.

Мой взгляд упал на браслет. Он засиял. Словно в ответ на мой крик, на мои последние силы, что сгорели в жаре пустыни, браслет вспыхнул алым пламенем, как сердце огненной звезды.

Я вскрикнула, но звук получился сдавленным и больше похожим на всхлип.

Я почувствовала, как что-то во мне и вокруг меня начало изменяться.

Огонь вдруг вспыхнул, как там, на площади! И он охватил мою кожу. Всё моё тело.

Но не было боли. Было страшно, было невозможно поверить, что я живо ощущаю как горю!

Я в ужасе видела, как моя кожа начинала плавиться, как будто бы я стала частью самого пепла, который разносится ветром.

Запах был ужасный, горький. Запах горелой плоти, горящих волос. Я не могла двигаться. Это было как явление в кошмаре, из которого невозможно проснуться. Тело становилось рыхлым, тяжёлым, словно оно уже не моё.

«Что происходит?!» — хотела крикнуть я, но голос исчез, остался жалкий хрип.

И не было боли…

Я умираю?

Страшно, когда не понимаешь, что с тобой происходит!

Во мне просыпался древний, непознанный страх, наполненный голосами древних эпох, живших до меня.

Услышала в своей голове не свои мысли! Голоса! Это были миллионы голосов!

Я почувствовала, как что-то древнее и мощное появилось в моём теле, будто сама земля тянула меня в себя, но не для того, чтобы поглотить, а для того, чтобы подарить мне силу, о которой я не могла даже помыслить.

Сначала это было похоже на могучий горячий, огненный поток, что побежал по венам, но этот поток не был обычной кровью. Это была сила, вибрирующая в каждой моей клетке, в каждом нерве.

Мои мышцы вдруг стали жёсткими и одновременно эластичными, как стальные канаты, которые невозможно порвать.

Моё сердце начало биться в груди по-другому, оно стало биением всей земли, безжалостным и могучим пламенным насосом, разгоняющим по сему телу огненную кровь.

Почувствовала, как это биение передаётся в мой каждый орган.

Животное, первобытное, незнакомое чувство заполнило меня.

Затем я ощутила, как моё тело растянулось, как будто оно становилось больше и больше.

Мои руки стали мощными, как деревья, а пальцы превратились в когти, которые могли разгромить и горы. Когти стали чёрные, как ночь, острые, как лезвия. Песок от каждого моего движения взрывался, словно ему не было места рядом со мной.

А ещё я ощутила… хвост.

Он появился, как молниеносный удар, и моментально стал длинным, крепким, покрытым чешуёй.

Я почувствовала, как его тяжесть тащит меня вниз с бархана, но, в то же время он стал неотъемлемой частью моего тела, как вода и как воздух.

Крылья.

ГЛАВА 5.1

* * *

Вместо того чтобы грациозно и эпично покорить небо, моё тело летело вниз, совершая при этом крутое сальто.

Я пыталась выровняться, махала судорожно крыльями, как петух, который впервые в жизни решил полетать, но крылья меня не слушались.

— Нет, нет, нет! — кричала я, пытаясь не дать себе упасть мордой в песок. — Надо больше работать руками... то есть крыльями!

Как только эта мысль пришла в голову, я поняла, что абсолютно ничего не понимаю в аэродинамике.

Какого чёрта? Я — дракон или курица?

Крылья должны были работать как механизмы, не требующие особых усилий. Я полагаю.

Из моего горла вырывался жалобный крик, и чтобы я не делала, я отчаянно и с визгом падала вниз, как гигантское блюдо с роскошным тортом.

Я вообще не представляла, как драконы это делают!

Небо и земля слились в одну точку.

Ветер жутко свистел в ушах, и вскоре я в полном своём драконьем великолепии рухнула в песок.

Головой вниз. Как страус.

Мои огромные крылья выглядели, как два вывернутых зонта, хвост и лапы торчали в небо.

«Это было не то, чего я ожидала», — подумала я, с трудом пытаясь выбраться из песка.

Ещё и песок, зараза, попал везде, забился в уши, в нос, в зубы...

Я пыталась вдохнуть, не засосав в себя полпустыни внутрь.

Начала выбираться из песочного плена.

В драконьем теле, которое было большим, сильным, гибким, оказалось непросто приспособиться.

Мои крылья начали беспокойно дёргаться и хлопать, как два беспомощных паруса. Задрыгала ногами. Подключила к своему спасению всё своё звериное тело и кое-как, кряхтя, мысленно ругаясь, я всё-таки вытащила себя из песка.

«Это не просто летать. Хочешь летать? Страдай!» — подумала я и шумно вздохнула, чем вызвала небольшой ураганчик из песка и жаркого ветра.

Не провела в небе и минуты, а спина и плечи болели так, будто я на своём горбу мешки с углём таскала, причём безе перерыва на обед и перекур, от зари и до зари батрачила.

Я расслабилась в песке, позволив своим крыльям стать частью бархана, а хвосту погрузиться в песок.

Но долго лежать в песках я не стала. Кушать, точнее жрать, хотелось всё сильнее и сильнее. И жажда, к слову, никуда не делась.

Я лежала в песке, как неудачное произведение искусства, и, по правде говоря, мне смешно не было.

Но потом пришла мысль, если я пока не умею летать, то я могу бежать!

Драконы сильные, с мощными ногами. Вроде бы вполне себе разумное решение, если крылья не поддаются, есть смысл использовать ноги.

Отряхнулась от песка, как огромный песчаный кит, вынырнувший из пустынного моря, потрясла головой, чтобы из ушей высыпался песок.

Вздохнула и дала сама себе благословение на удачный бег.

Впереди растягивались нескончаемые дюны, золотистые волны бесконечно мерцали, завораживали, но я уже до тошноты налюбовалась пустыней.

Хочу траву, деревья, дождь!

Энергия наполнила меня. Я сконцентрировалась и сделала первый шаг. Потом другой и я ускорилась.

Каким же неудачным оказался мой бег.

Мои огромные крылья, которые я не позаботилась сложить, неистово расправились в воздухе и тут же подняли тучу песка.

Я остановилась, решила сложить крылья.

Вот чёрт!

Они начали хлестать меня по бокам, как бешеные паруса во время шторма.

Они совершенно не слушались меня! Сложила одно крыло, потом начала другое, как первое снова расправилось.

Это было невыносимо!

Тело как будто жило своей жизнью.

Я рычала, пыхтела, кряхтела, но всё-таки спустя триллион потерянных нервных клеток, я сложила крылья.

К счастью, по драконьему телу не лился пот, я даже не устала, просто была раздраконены. Наконец, снова дёрнулась вперёд, побежала.

Если с крыльями я нашла общий язык, то с хвостом…

Хвост — ну, это просто отдельная песня!

Мой хвост, тот самый красно-золотистый спутник, вдруг понял, что у него тоже есть собственное мнение и решил крутиться и вертеться, как змея в экстремальной ситуации!

Он, то направлялся влево, то вправо, заставляя меня терять равновесие.

Это был тот момент, когда я поняла, что иметь хвост и бегать с хвостом — это, как минимум изощрённая пытка!

Зарычала, но решила не отвлекаться и всё равно бежать. Да, со стороны, я думаю, что выглядела, как пьяная драконица, которая не смогла определить, в какую ей сторону надо.

Я рвалась вперёд, но как только попыталась ускориться, моё огромное тело снова решило всё за меня и выпустило крылья. Они ни с того ни с сего расправились, как два огромных зонта!

ГЛАВА 6

* * *

— Дракон. Владыка Крыла и Ветра — эшраф Каэль-Аррас —

Который день я находился в Сердце Башни, среди жемчужных завитков благовоний и теней от витражей, что отбрасывали на мраморные своды, танцующие пятна цвета шафрана и нефрита.

Пергамент, хрупкий, как дыхание феи, лежал передо мной, и древние письмена мира, где крылья дарует сама Земля, плыли перед глазами, словно река, несущая меня в далёкие, ушедшие эпохи.

Слова вились из глубин далёких веков: «Когда земля говорит, крылья распускаются; когда она молчит — исчезают».

Я сделал вдох, напоённый силой драконов, что когда-то жили до меня, что когда-то летали. И вдруг…

Гром. Нет, не небесный. Гром от бегущих ног и взволнованного крика.

Двери распахнулись и ударились о стены, словно ветром разбуженные, и в хрустальном золочении дверного проёма появился Хадар, мой старший слуга, сын песков и смотритель Пепельных Печатей.

Он упал на колени, руки поднял к самому куполу, как будто просил пощады у звёзд.

— О, мой эшраф! О, Владыка Крыла и Ветра! Над Пустыней Смерти был замечен дракон! — голос его звенел, как тетива лука, натянутая безумной надеждой. — И он… летел на своих крыльях! НА КРЫЛЬЯХ, мой эшраф!

Я медленно встал.

— Что ты сказал, Хадар? — голос мой был тише дыхания, но звенел от напряжения. — Уж не помутился ли твой рассудок в жару от палящего солнца?

Он поднял на меня глаза, янтарные, трепещущие, как у зверя, что видел чудо.

— Нет, эшраф, — прошептал он. — Его видели многие. Караван из Джар-эль-Мафа. Тринадцать купцов, два стража, и сама жрица Джар-эль-Мафа — Невериах. А сегодня... — он вытащил из складок халата свернутую трубочкой весточку — пергамент с печатью в виде когтя. — Их голубь принёс это. Он едва не сгорел от жары, но долетел. Это письмо вам.

Я взял его дрожащей лапой — да, лапой, ведь я был в обличии полудракона, из уважения к магии манускрипта. Печать треснула, как лёд под лапой титана. Изнутри высыпались слова, обжигающие как соль на рану.

«…и крылья его были цвета алого заката. Он не скользил, не падал, не парил... Он летел, о, Владыка. Летел, как будто сама смерть вновь учится жить…»

Я выпрямился.

Крылья мои, которые остались лишь в памяти, затрепетали под кожей, как буря под поверхностью моря. Сколько столетий прошло, а всё равно ощущал их, будто они вот-вот вырвутся на свободу и понесут меня ввысь…

Тряхнул головой, прогоняя прекрасное видение. Мечту.

— Подготовь паланкин из светоткани, — прошептал я. — И скажи об этом Райену. Мы скоро вылетает.

Хадар не спросил куда. Он знал, туда, где видели чудо.

* * *

Мы поднялись в звёздное небо на летучем паланкине.

Со мной летел мой верный паладин Райен Талсир аль-Маад.

Пустыня под нами простиралась без края, словно само забвение, впитавшее в себя времена и судьбы. Там, где некогда были города, ныне пылал только песок, и его дыхание было сухим, как горечь старых воспоминаний.

И вот…

Я почувствовал дракона раньше, чем увидел.

Не взглядом, но древним чутьём, впаянным в кости каждого истинного дракона.

Пространство дрогнуло, будто струна в пустоте.

Воздух изменился, зазвучал. Мир замер, чтобы услышать.

— Райен… Это ОНА… — прошептали мои губы.

Глаза паладина сверкнули надеждой, и улыбка расцвела на его губах. Как и на моих.

Она появилась, как мираж, но каждый её взмах был слишком живым, чтобы быть иллюзией.

Она не летела. Она парила, как будто ветер был ей родным братом.

Огромные, будто сотканные из рассветного огня, крылья трепетали на фоне восходящего солнца. Сама пустыня, казалось, склонилась под ней, дюны выпрямлялись, следуя за её тенью.

Я забыл, как дышать.

Это была она. Драконица. С крыльями.

— Нияра Схайрин… — прошептали мои губы. Что означало «Благодатная Песнь».

Имя, что стёрли из Хроник, но не из драконьей крови.

Драконица. Из покинутого драконами мира. Сохранившая в памяти крови магию и силу драконов. И крылья.

На её лбу пылал знак Великого Круга, не выжженный, не нарисованный, живой, словно свет, заключённый в кожу.

Я поднялся и вышел на самый край паланкина и смотрел, как она приближается. Сердце моё билось, как в детстве, когда я впервые почувствовал зов неба и полетел.

Она пронеслась над нами. Обернулась на миг, и я услышал её мысль, полную негодования: «Разлетались тут…»

И ветер, поднятый её крылом, накренил наш паланкин.

— Мой эшраф! Почему ты не следуешь за ней? Прикажи, пусть спуститься на пески!

— Позволь полюбоваться красотой её полёта…

ГЛАВА 6.1

* * *

— ИЗАБЕЛЛА ЭДУАРДОВНА —

Всё-таки я не ведала, какая во мне сокрыта сила.

В груди билось сердце, рвалось, как зверь в клетке, готовый к свободе. Но я боялась, что снова не получится. Меня не покидал страх того, что небо отвергнет меня, что крылья мои окажутся слабыми.

Но потом... я позволила зверю взять надо мной верх и вести меня за собой.

«Лети…» — сказала я.

И через мою кожу прошли дуновения древних ветров, магия драконов ожила в моих жилах.

Драконица знала, что делать — каждая чешуйка, каждый мускул был ей подвластен. Я доверилась ей, и расправила крылья — огромные, могучие, мерцающие огнём и золотом.

Оттолкнулась от песков мощными лапами, расправила крылья, махнула ими раз, другой, ещё раз и взмыла вверх. И… полетела.

Зверь внутри меня взревел от восторга.

Я почувствовала, как каждое движение идеально выверено, как крылья находят правильный угол, как хвост балансирует, цепляясь за неуловимые потоки воздуха.

Я больше не была человеком, не была пределом земного обличья, я была древним воплощением свободы.

Восторг охватил меня, сладкий и острый, как нектар цветов, распускающихся в тишине ночной.

Небо обнимало меня, и я стала его частью, звенящей струной в бесконечности. Просторы были моими.

Я смеялась, кричала от радости, и эхо вторило мне, эхо всех тех, кто когда-то также расправил крылья и… полетел.

А потом я ощутила это.

Ароматы коснулись моего носа. Дивные, притягательные, наполняющие все мои чувствительные рецепторы сладостью и прохладой. Ароматы свежеиспечённого хлеба, парного мяса, спелых сочных фруктов. Мммм… Ароматы манили меня, обещая чудо, насыщение, утоление моего голода.

Я направила свои крылья к источнику этого запаха. И прохлада коснулась моего носа, моих губ, словно поцелуй.

Я летела и летела, и вот под моими крыльями раскинулся город, парящий над пустыней, как мираж, но такой настоящий.

Один в один как тот город, из которого я бежала, только больше, ярче, насыщенней.

Дома были изящными и утонченными, словно лепестки лотоса. Бесчисленные улицы и башни прикрывала зыбкая пелена волшебства.

Город был живым, красивым.

В его тенях мерцали огоньки, караваны, что покинули город, тянулись по неизведанным путям, пересекая залитую жаром пустыню.

Но я уже ничего не боялась. Я была выше пустыни, выше городов, даже могла подняться выше облаков! Я летела над суетой, над тысячами мелочей, что составляли их жизни.

А после пришла ночь. Но это не остановило меня. Аромат продолжал «звать», манить и я летела за ним, как корабли мчатся на маяк.

Звёзды вспыхивали на небе. Я летела и любовалась их красотой.

Никаких сомнений, никакого страха. Только ширь небес и свобода. Я стала частью этого мира, частью необъятного полотна, которое ткали ветры и звёзды.

Утро окрасило небосвод малиновым окрасом. О, как это было красиво!

Ветер, мой друг, товарищ, он пел мне утренние песни. Он тянулся вдоль моих крыльев, целовал чешую, мерцавшую оттенками золота и алого рассвета, и разрывал облака, легко и играючи.

Подо мной простирались пески этого мира, и в каждом зерне пульсировала память: забытые караваны, мёртвые города, кости древних зверей, людей и нелюдей.

И вдруг… я увидела их.

Сердце моё дрогнуло.

В самом небе, высоко, на одном уровне со мной, парил… Это что, паланкин?

Не летающий корабль, не заклинание, не иллюзия. Настоящий паланкин. С балдахином цвета синевы, и подвесками из звенящих капель, создающих музыку ветра. Он не просто парил, а словно плыл — скользил, будто по воде.

И там были мужчины.

Двое мужчин. Оба такие разные, что казалось, небо поделилось на две стороны только ради них.

Один — яркий, светлый, как летнее солнце. Его волосы были цвета запылённого золота, как будто он родился в золотой пыльце.

Он сидел свободно, с прямой спиной, но вся его фигура источала безмятежную силу. Его одежда цвета инея и серебра струилась, будто была сделана из облаков.

Второй был брюнет. Его длинные волосы были тёмные, как ночь над песками этого мира. Его взгляд был острым. Глаза тёмные, глубокие, он смотрел прямо на меня, будто чувствовал меня…

Они что-то говорили. Я не слышала слов, ветер забрал их. Их жесты были неспешны, будто у них было всё время этого мира.

Кто они? Маги? Чародеи? Святая Инквизиция? По мою душу явились?

Мне не понравилось их внимание к моей персоне.

Паланкин мерцал под солнцем, и я чуть замедлила полёт. Впервые за всё своё существование я не знала, лететь ли мне дальше, или приблизиться, узнать, кто они и что тут забыли?

А из того места, к которому я направлялась, по-прежнему тянуло прохладой и запахом… кружащим мне голову. Уже совсем близко.