Когда листья желтеют

Она

Пролог

… наши дни

- Ну вот и все, - пронеслось в голове Анны, - и она поправила витиевато уложенные на затылке волосы цвета бургундского вина.

Она на высоких каблуках, в черном элегантном платье, открывающем ее стройные красивые ноги, стояла рядом с гробом и отрешенным взглядом смотрела на покойного. Не было ни жалости, ни сожаления. То ли траурная музыка без слов отвлекала от навязчивых мыслей об утрате, то ли все прежние чувства сгорели в горниле страхов и переживаний. Было только чувство свободы, которое все больше и больше распирало ее. Анна поймала себя на мысли, что так, наверное, чувствовал себя гладиатор – рудиарий, получивший деревянный меч, как символ своей свободы.

- Покой, Господи, душу усопшего раба Твоего Михаила, - слова священника вернули ее к реальности. Она услышала рыдания свекрови. Женщина пыталась подойти к гробу, но ватные ноги не держали ее, так, что мужу и старшему сыну пришлось подхватить ее под руки. Горе от потери сына сломило ее, от когда-то грозной и властной женщины не осталось и следа. Глядя на нее, Анна подняла голову выше, но тут же отмахнулась от назойливых мыслей о победе. Получалась какая-то пиррова победа.

Ее дети стояли рядом с гробом покойного.

Олег был копией отца, те же скулы, тот же прямой немного крупноватый нос, чувственный рот. Но по характеру сын был полной противоположностью своего прародителя: сильный, сдержанный в словах и эмоциях, трудолюбивый и целеустремленный. Анна знала, что на него всегда можно положиться, семья и особенно мать для него было святым.

Иринка тоже больше походила на отца, чем на мать. Как и отец она была с веселым характером, легко находила язык со множеством разноплановых людей. Будучи журналистом, она была темпераментная и неутомимая, жила активной и насыщенной жизнью.

- Ну вот и все, - прошептала Анна.

Пять лет прошло, как они развелись с мужем, пять лет копания в себе, пять лет, потраченных на «разборки полетов», пять лет страха перед неожиданными приходами Михаила, пять лет на поиски дороги обратно к себе: от женщины ощущающей себя беззащитной и беспомощной, живущей в постоянном стрессе, раздавленной как личность, боящейся сказать неверное слово к уверенной, испытывающей удовлетворение от своей жизни, к женщине не погрязшей в омуте повседневных проблем, не злящейся на жизненные испытания и уж точно не обвиняющей других в своих поступках, к женщине, по факту не ошибающейся, потому что в ее мире больше не было ошибок, только уроки.

Пять лет… Кармический узел был разрублен смертью. Траурная, скорбная мелодия погружала женщину в воспоминания о ее жизни, о покойном…

30 лет назад

Утренние лучи майского солнца наполняли все вокруг живым светом. Они играли бликами на молодой и густой траве. Утренняя роса еще не успела сойти с травинок, и ее капли сверкали и переливались в лучах восходящего солнца. Молодая стройная девушка подошла к киоску, купила газету-анонс фильмов в кинотеатрах города и на медленном ходу, уткнувшись в газету, пошла по направлению своей школы.

Воздух был наполнен легким запахом душистой сирени, к нему примешался запах свежей буйной зелени и бодрящего ветра. Она вдохнула полной грудью свежий майский аромат и вдруг в носу неприятно защекотало от табачного дыма. Она резко обернулась, дергая носом.

…Его звали Михаил Бекетов. Он был классический харизматик с яркой и броской внешностью. Черты лица были немного крупноваты и выразительны: не очень высокий, но достаточно выпуклый лоб, который он любил хмурить под влиянием гнева или раздражения. Нос немного широкий, густые брови, которые он часто сводил, образуя вертикальную морщинку, говорящую об упрямстве и неуступчивости. Серо-голубые глаза были округлой формы, но не очень большие, глубоко посаженные, взгляд прямой и дерзкий. Рот большой, с очень четким очертанием губ, заметные носогубные складки, придавали лицу жесткое и несколько агрессивное выражение.

Он был высокого роста, худым и поджарым, но это не делало его каким-то щуплым и тщедушным, мускулатура его тела была хорошо развита, широкие плечи и узкие бедра выдавали в нем хорошего пловца.

- Привет Ань, - по-свойски поздоровался он, - я потом возьму газету, если ты не против.

Они знали друг друга несколько лет, как приятели, живущие на одном районе, как однокашники из школы. Михаил нравился всем, и Анна была не исключением, он не мог не нравиться, умный, компанейский, веселый, он всегда был душой компании, был хорошим другом, готовым прийти на помощь в любую минуту.

- Бери, в принципе я уже посмотрела, - как-то неуверенно предложила девушка и сама удивилась своей какой-то растерянности.

- Зайду к тебе после школы, возьму.

Анну не смутило то, что Михаил никогда не был у нее, не возник вопрос, откуда он знает ее адрес. Но она вдруг почувствовала щекотание в животе, вызывающее теплый поток крови по всему организму.

Она стояла, глупо улыбаясь, и в первые в жизни, не знала, что сказать.

Вокруг него всегда вертелись яркие, активные, страстные девушки, эдакие горячие «телочки» с перцем под стать ему.

Анна была совершенно не такая. Ей был не свойственен выпендреж и показушность ради произведения сиюминутного впечатления. Она отличалась скромностью и не любила быть на виду, не стремилась быть лидером, но ее высокий интеллект, острый ум, ответственность и надежность делали ее железобетонной опора для других, тем самым непроизвольно выдвигая ее на первые позиции.

Она не ждала Михаила, думая, что повод слишком грошовый для визита, эту газетенку можно было купить в любом месте; но он пришел. Она сварила кофе, сделала бутерброды. Он рассказывал о своих планах, о своих взглядах на жизнь, интересовался ее. На прощанье он спросил разрешение зайти как-нибудь еще раз.

Вечером перед сном Анна вдруг осознала, что жизнь уже не будет прежней и она испытывала от этого счастье, испытывала его каждой клеткой своего тела, она строила какие-то планы.

ОН

6 лет назад

- Может останешься? – спросил, пожимая ему руку, начальник уголовного розыска, — от скуки же помрешь в отставки.

- Нее, дел много, наконец-то съезжу к «финикам» на рыбалку, Юхо давно зовет, все времени не было, — спокойно ответил отставной подполковник.

- Хороший мужик Юхо и спец отличный. Здорово вы тогда этот «финский хвост» с оружием раскрутили.

В кармане зажужжал телефон.

- Да и жена довольна будет, устала она уже от моей работы, — добавил Вил Карлович.

- Немногие жены выдерживают нашу специфику, сколько семей развалилось на моем веку, — махнул рукой генерал.

Телефон продолжал настойчиво жужжать. Вила это ужасно напрягало, он понимал, что-то произошло:

- Ну я еще зайду, — поспешил он попрощаться с начальством и вышел в коридор.

Пять пропущенных от сына. Вил судорожно нажал кнопу вызова.

- Макс?!

- Батя, разговор есть, — голос сына был спокойным, но слишком деловым, и это насторожило Вила.

- Ты когда вернулся? Мы ждали тебя только послезавтра. – поинтересовался отец.

- Я рядом с управлением, выпиши мне пропуск, пожалуйста, поговорим у тебя в кабинете, так спокойнее, — не ответил прямо на вопрос отца Макс.

Взволнованный Вил Карлович понимал, что разговор будет серьезный. Сын служил в формировании специального назначения. Неделю назад он уехал «спасать галактику», как они называли его спец задания, и это неожиданное возвращение дало толчок буйной фантазии отца. Он взял бутылку «Джека» и налил себе «50 грамм для храбрости», чтобы успокоить бешено колотившееся в груди сердце.

Дверь открылась и в кабинет вошел весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами, он был невысокого роста, с неплохо развитой мускулатурой, кажущейся еще больше от немного свободной кожаной куртки, его тонкие губы тронула улыбка, но темно-ореховые глаза казались усталыми и потухшими. Под мышкой он держал мотошлем.

Отец пошел навстречу сыну, протягивая руку, они сцепили запястья, словно римские легионеры и обнялись.

- «Джека» будешь, — спросил Вил, указывая не кресло.

- Наливай, разговор долгий, — усмехнулся Макс.

…

Задание оказалось плёвым, и группа Макса возвращалась домой раньше намеченного срока. Было глубоко за полночь и мини бус гнал по пустынному городу, проскакивая постоянно мигающие желтые глаза светофоров.

- Слушай, «француз», — обратился старший разведывательной группы к Максу, — едим мимо твоего дома, выходить будешь?

- А рапорт? – устало спросил Макс.

- Все равно в «канторе» до понедельника никого, да и отчет отправишь на «мыло» генералу, а в понедельник все к 10 подтянемся для доклада, — логично объяснял капитан, — до и жена уже в кровати, — он громко заржал и подмигнул парню, — тепленькая, разогревать не надо.

- Петрович, — крикнул Макс шоферу, — тормозни у моего дома.

Макс не спеша, засунув руки в карманы, поднимался на пятый этаж, внутри было какое-то гнетущее чувство. Он не любил сюрпризы и никогда не возвращался домой без звонка или сообщения, возможно поэтому, сегодня он чувствовал себя не комфортно.

Он тихо открыл дверь, чтобы не разбудить жену и сына и вошел в квартиру. В носу защекотало от еле уловимого микса из запаха сигарет, алкоголя и едкого «ельника» мужского одеколона. Макс заглянул в детскую, обычно горевший ночник не подавал признаков жизни. В темноте зрачки мужчины увеличились, он взглянул на пустую детскую кроватку и сердце на секунду пропустило удар. Макс сильно выдохнул. Неслышной поступью пантеры он прошел на кухню и включил свет.

Удары в груди участились, кулаки сжались и шумное дыхание нарушило ночную тишину. На столе стояла недопитая бутылка вина, два бокала и две тарелки с остатками какой-то еды. Макс плотно сжал губы, стиснув зубы так, что сам испугался их скрежета.

Он не хотел заходить в спальню, догадываясь, что может предстать его взору. «Лучше сразу, чем потом всякие недомолвки и оправдания», – решил он и смело открыв дверь спальни, щелкнул по выключателю.

Его суженые глазные щели не смотрели на соблазнительное нагое тело жены, его взгляд был устремлен на мужское туловище радом с ней.

Спросонья Елена не поняла, что происходит, она подняла голову с подушки и посмотрела на дверь.

Она никогда не видела лицо мужа с такими опущенными бровями, они приняли горизонтальное положение и были сведены к переносице так, что между ними появились вертикальные складки. Она побледнела, смотря на него широко открытыми голубыми глазами. Женщина хотела что-то сказать, открыла рот, но слова застряли у нее в горле, ее лицо выглядело глупым и испуганным с такой «отпавшей» челюстью.

Блондин со среднестатистической ничем не примечательной внешностью с каким-то выражением беспомощности натягивал на себя одеяло, наверное, в тайне надеясь, что его не заметили.

И вдруг Макс, не отрывая взгляд от мужчины громко рассмеялся, обнажая белые зубы, словно волк клыки.

- Никогда не думал, какое это загадочное существо – спящий голый мужик. Ты не можешь ничего сказать про него: про его мозги, про счет в банке, про его амбиции, ничего, — лицо Макса выражало бесстрастие, а в голосе не было признаков злобы и гнева,

- Макс, — попыталась заговорить Елена, …

- Лена, не начинай. Все, что ты сейчас скажешь, в последствии может быть обращено против тебя, — зачем-то он произнес стандартную фразу при задержании преступника. Его рот скривился в презрении, из-за приподнятой верхней губа и опущенной нижней создалось впечатление, что мужчина с этой фразой пытается выплюнуть свои эмоции, будто они у него во рту.

Максом овладел какой-то благородный, праведный гнев, он не был направлен на Елену или на этого «белобрысого», этот гнев был безличный. Да, он чувствовал оскорбление, но его стали волновать причины, породившие это.

- Где Андрей? – спросил он про сына.

- У твоей мамы, — тихо ответила женщина и опустила глаза.