когда падают вишни

Поезд, вишни и немного прошлого

Гера смотрела в окно, как будто за пыльным стеклом пряталась та самая деревня — с вишнёвым садом, бабушкиными пирожками и воспоминаниями, которые пахнут летом.

Три года. Целых три лета она сюда не приезжала. То экзамены, то курсы, то «в этом году точно поедем, но не поехали». А теперь — едет. В плацкартном вагоне, с рюкзаком за спиной и лёгкой тревогой в груди.

На соседней полке мальчик жевал сухарики с такой страстью, будто участвовал в соревнованиях по хрусту. Гера, не отвлекаясь от окна, поправила выбившуюся прядь волос. Рыжих — таких, будто в них кто-то уронил луч закатного солнца. Сама по себе она шатенка, но уже полтора года как красится в рыжий. Почему? Потому что захотелось выглядеть «как героиня книжки, которая точно всё переживёт».

Её зелёные глаза — с лёгкой примесью иронии и упрямства — цеплялись за мелькающие деревья. Джинсовые шорты, серая свободная футболка и старенькие вансы — комплект «лето, я готова, но ничего не обещаю». В рюкзаке — блокнот, старый телефон с фотографиями из прошлого и немного надежды, которую она старалась не показывать даже себе.

В голове у Геры всплывали обрывки прошлых поездок ... Бабушка Нюра в цветастом переднике, пахнущем пирогами и летом. Она всегда встречала Геру у калитки, вытирая руки о фартук и прищуриваясь от солнца, будто перед ней не просто внучка, а важный гость с далёких земель. Словно проверяла: подросла ли? Не забыла ли деревенскую пыль и вкус настоящего компота?

…и дядя Федя.

Ну, на самом деле — дедушка. Но зовут его все именно так: дядя Федя. Даже те, кто младше него в два раза. Даже участковый.
Он не родной дед Геры, а отчим её мамы. Но если кто-то когда-то пытался это уточнить, дядя Федя только хмыкал в усы и выдавал что-то вроде:
— Родной — это тот, кто под попу подушку кладёт, когда тебе неудобно. А не тот, кто в паспорте написан.

С ним у Геры были самые смешные, самые пахнущие печёными яблоками воспоминания.
В шесть лет он научил её забивать гвозди и говорил, что если кто обидит — пусть сначала с ним поговорит.
В девять они вместе строили будку для собаки, хотя собаки у них не было.
А в двенадцать он дал ей старую удочку и сказал:
— Рыбачка, давай покажем этим карасям, кто тут с характером.

Сейчас дяде Феде уже под семьдесят. Он слегка сутулый, с вечной кепкой и бородкой, которую он чешет, когда думает. А думает он, кстати, часто. Особенно о том, когда снова созреют вишни.
— Самое правильное время — когда ягода сама в руку падает, — говорил он, будто про вишню, но на самом деле — про многое в жизни.

Гера скучала по нему почти так же сильно, как по бабушке. И немного по тем вечерам, когда они всей семьёй сидели на веранде, ели малину с сахаром , и играли в "сто-одно".
— Настоящая романтика, — говорил он и подмигивал бабушке.
— Ага, пока комары не съели, — отвечала она и приносила плед.

Теперь ей хотелось снова оказаться там — под мягким деревенским небом, в том самом месте, где каждый знает, как тебя зовут, и чья ты внуча.

А потом в памяти всплыл Лёва.

Как же без него? В её деревенских каникулах он был как неизменный аттракцион: загорелый, вечно в движении, с дурацкой прической — в какой-то момент он даже выбрил полоску сбоку «как у футболиста».

Они были друзьями. Почти не разлей вода. Соревновались, кто быстрее добежит до речки, кто съест больше вишен, кто выше подпрыгнет на сене. Ему было пятнадцать, ей — четырнадцать. И они даже «встречались». Точнее, называли это так, потому что слышали в фильмах.

Они даже держались за руки. Бабушка Нюра называла это «щенячьей любовью», а Гере казалось, что это самый важный роман в её жизни.

И всё было бы хорошо, если бы не взрослая жизнь. Она перестала приезжать летом, он — перестал писать. Они вроде как не ссорились, просто… утонули в своих делах, как это бывает.

И всё равно, в поезде, глядя в окно, Гера поймала себя на мысли: а вдруг он всё такой же? Смешной. Румяный. «Интересно, узнаем ли мы друг друга?» — подумала она, и глянула на экран телефона. И снова решила прочесть старую переписку.

📱 Три года назад

🟢 Лёва:
Мигера, ты знала, что куры — это undercover динозавры?

🟣 Гера:
Лёва, прекрати есть малину под солнцем. Тебя перегрело.

🟢 Лёва:
Просто факты. А ты — мигера, потому что тоже редкий вид. В Красной книге: "Мигера деревенская. Обитает у бабушки, питается пирожками."

Она засмеялась. Тихо, но искренне. Тот самый стиль. Та самая интонация.
Будто кто-то осторожно приоткрыл дверь в прошлое.

Гера улыбнулась, прижала телефон к груди, глядя в окно, где уже начинали мелькать знакомые поля.
Поезд мчался вперёд, а вместе с ним — и она. Навстречу лету, которое пахнет вишней, бензином и чем-то ещё. Теплом, что ли.