Когда умирает свет

Время для бегства

Осторожно опустив ноги на пол, я прислушалась к собственному телу и отчаянно покраснела, ощутив боль в каждой мышце. Приятную, стыдную боль. Она не даст мне забыть, что произошло в постели всего какой-то час назад. 

Кожа все еще была немного влажной от пота, потому что Карлос никогда не позволял мне отодвигаться, даже во время сна. Он всегда шарил рукой по кровати и искал меня, чтобы притянуть к своему телу, обвить ногами и уткнуться носом в макушку.

Сейчас он спал за моей спиной, а у меня в голове со скоростью света мелькали мысли одна мрачнее другой. 

Мне нужно уйти. Сейчас же.

В груди разгорался отчаянный огонек стыда.

Три года назад эти отношения оборвались, когда стало очевидно – дороги у нас с Карлосом разные и никто не хочет уступать; но совершенно невозможное притяжение сталкивало нас снова и снова, из раза в раз увлекая в темный густой водоворот больных, уничтожающих чувств.

Мы больны, это точно. Не могли разорвать все до единой нитки стянувшей нас паутины. Мы падали в пропасть, а потом опять расходились в разные стороны, отрывая от души новые кровоточащие куски, заштопывая новые раны, баюкая старые рубцы. Чтобы через месяц или целый год столкнуться снова, провалиться в раскаленную бездну, впасть в форменное безумие, когда одежда рвется в клочья и нет сил даже на человеческую речь – только на стоны и животное, дикое рычание.

Тихонько прокравшись на кухню, я не рискнула сварить себе кофе. Если Карлос проснется, то придется объяснять, почему я так рано встала и почему упорно собираю разбросанные по квартире вещи. И, вообще, куда это я собралась.

С каждым разом уходить было все сложнее. Хотелось остаться, вернуться в постель и прижаться к родному мужчине, зарыться пальцами в темные вьющиеся волосы и целовать, целовать, целовать любимое лицо. Родное. Самое лучшее.

Но это несбыточная мечта. 

Если люди разошлись, значит, проблемы перевесили их чувства. И я знала, что этот мужчина не изменится. Он слишком любил контроль. Он слишком много требовал. Он ставил условия и ультиматумы, всегда дрожал от страха, когда я летела на исследование очередной колонии, и совершенно не слушал, когда я бросала ему в ответ его собственную работу, где можно было получить пулю в любой момент. 

Он всегда все делал “слишком”.

– Абсолютно все… – проворчала я, чувствуя между ног тянущую и вибрирующую тяжесть. Карлос всегда набрасывался на меня, как изголодавшийся зверь, будто и не было у него никого все это время. 

Может, и правда не было?

Не верилось. Слишком уж горячая кровь.  

Натянув штаны, я заглянула в ванную и замерла перед зеркалом. На шее и ключицах багровели следы его губ. Метки принадлежности. Они скоро исчезнут, но ощущение останется. 

Чувство безысходности накатило на меня столь разрушительной волной, что подогнулись коленки, а в горле запершило от непрошенной горечи и готовых пролиться слез.  

Это никогда не закончится. Мы уничтожим друг друга. Выпотрошим, высушим, выпьем силы и желания до последней капли. И все, что я буду помнить на краю бездны, – это его карие глаза, смотрящие с болью и готовностью жизнь отдать. Здесь и сейчас. 

Этому нет конца.

Ополоснув лицо холодной водой, я попыталась пригладить растрепанные волосы, но тщетно. 

Ладно, не смертельно. Уже через двадцать минут я буду дома, а вечером – улечу на Альдеран, не меньше чем на месяц. 

Я радовалась, что связи там не будет, только по местным каналам.

Появится время, чтобы подумать.

Футболка нашлась в коридоре. Карлос никогда не мог дотерпеть до комнаты – пробирался жадными руками под одежду, но даже не для ласки, а просто из желания прикоснуться, почувствовать тепло моего тела под ладонями. Его острые зубы прикусывали мое плечо, а ухо обжигал торопливый страстный шепот: “Оттавия…”

Он повторял мое имя снова и снова, как заклинание. Будто не мог поверить, что все это и правда с нами происходит. 

Прокравшись в спальню, я пошарила по тумбочке у кровати, нащупала браслет коммуникатора и торопливо застегнула его на руке. 

Вроде все.

Взгляд мазнул по лицу Карлоса – и сердце на мгновение пропустило удар. Показалось, что он проснулся и пристально меня разглядывает, но все это было лишь игрой тусклого света, пробивавшегося сквозь шторы, и густых теней.

Я поймала себя на мысли, что отчаянно хочу скинуть одежду и вернуться в постель. Проверить, что произойдет утром, посмотреть Карлосу в глаза, когда он действительно проснется, сказать “привет” и “что будем со всем этим делать?”.

Протянув руку, я почти коснулась его лица. Кончики пальцев скользнули по колючей щетине, задели густые темные волосы.

“Беги!” – орал во всю глотку внутренний голос. 

Беги, пока желание остаться не стало слишком сильным.

Беги, пока сердце не разорвалось в груди. 

Беги, беги, беги…

Наклонившись, я коснулась губами небритой щеки. Хотелось выдохнуть “прощай”, но внутри все восстало против такого простого и правильного слова. Нужного слова. Единственного, что стоило бы сказать. 

Работа не ждет. Смерть - не оправдание

– Что за ЧП?

Я старалась быть собранной и не встречаться взглядом с Шейном, а мужчина нарочно говорил все тише, чтобы привлечь мое внимание. Даже встал надо мной, вынуждая поднять голову и следить за его рукой, скользящей по голографическому изображению. 

Отношения с Шейном у меня сложились странные и, скорее, взаимовыгодные, чем основанные на симпатии. 

Он понимал, как мне сложно оставаться вдали от работы. Не требовал и не ставил ультиматумов, всегда меня поддерживал. Я не питала иллюзий: это все для него так же важно, как и для меня. Если на планете появлялась проблема, связанная с минералами или шахтами, то именно Слышащим приходилось разбираться. 

Обустройство новых колоний и расширение колониального пояса – главная задача Совета Заграйта. Вся организация “Криоскейп” держалась на этом, а десятки Слышащих зависели от ее процветания.

– Оттавия, ты совершенно меня не слушаешь. – Вздрогнув, я посмотрела на Шейна и увидела в его взгляде укоризну пополам с волнением. 

Мужчина присел на край стола, и в светло-серых глазах вспыхнули огни сциловых ламп, развешанных по всему кабинету. Я поймала себя на мысли, что Шейн с Карлосом – две противоположности, столкнувшиеся на одном клочке галактики неизвестно по какой причине. И с какого-то хрена на этом же клочке галактики оказалась и я.

– Оттавия, с тобой все в порядке?

Шейн сжал мою ладонь. В его руках она казалась просто крохотной – рукой фарфоровой куклы.

“Все отлично, Шейн. Все прекрасно. Я всего лишь стала единственной залетевшей Слышащей во вселенной и даже врачу позвонить не успела, чтобы показать ему этот невероятный феномен! Клянусь Саджей, он сможет написать обо мне целую статью”, – но высказывать собственные мысли я не собиралась.

Я понимала, чем все это может закончиться. Шейн – хороший мужчина, но и он не смог бы защитить меня от пристального внимания. Меня бы отстранили. 

Меня бы исследовали, как подопытного кролика. 

Вероятно, что я никогда бы не смогла работать, лишилась бы самого важного и ценного – возможности использовать собственный дар.

– Да, все в порядке.

Шейн изучал меня пристальным взглядом, от которого стало не по себе, а по позвоночнику пробежали холодные колючки страха. Это мужчине быстро надоело, но чувство, что он продолжает следить за каждым моим движением, никуда не делось.

– На Конклао, как ты знаешь, нашли город. Еще до того, как решили строить там колонию. – Шейн развернул карту континента, и я рассмотрела толстые белые полосы, расчертившие землю на изображении неровными квадратами, похожими на ячейки паутины. Сами квадраты были иссечены линиями потоньше так густо, что начинало рябить в глазах. – Занимает он чуть ли не треть суши, но изначально колония и разработка шли на другой стороне планеты. Пока группа не переместилась сюда. 

Он мазнул пальцем по изображению, вырисовывая красный крест у самого края “паутины”. На пороге невиданной структуры.

– Два дня назад Слышащий и два человека из сопровождения попытались войти в город. – Странный взгляд Шейна пробрал меня до самого дна, под горло подкатился горький комок тошноты. – Они исчезли в ста ярдах от границы лагеря. 

Моргнув, я пыталась осознать услышанное. 

– Исчезли? В каком смысле?

– В самом прямом. Они прошли вот через этот коридор, – Шейн провел пальцем красную прямую от лагеря в сторону первых хитросплетений улиц подозрительного города. – Они были в зоне видимости. За ними наблюдали пятнадцать человек. И на их глазах они растворились в воздухе. При этом Слышащий вел себя странно всего за день до инцидента. Уверял, что город говорит с ним, что он должен пойти туда.

Я прищурилась, рассматривая застывшую в воздухе картинку. Во мне что-то дрогнуло, попыталось предупредить, отговорить от этого задания. Внутренний голос вопил во всю глотку, что это – смертельная ловушка и что-то там, у этих белоснежных стен, меня ждет. 

– Когда вылетаем? – спросила я.

Шейн отключил голограмму и задумчиво уставился в окно. Напряженная линия спины выдавала его беспокойство и предвкушение. Я слишком хорошо знала Шейна: он уже внутренне дрожал от одной только мысли о столкновении с чем-то неизвестным. Ведь это очередная возможность получить от Совета “золотую звездочку отличника”. 

Кто откажется от новых привилегий?

Или звания.   

– Как только соберем оборудование. Нас уже ждут.

Навстречу древности

Я почти ничего не взяла, кроме нескольких специфических мелочей, созданных мной для работы. В небольшой рюкзак легли две смены одежды, белье и стимуляторы, которыми пользовались все Слышащие. Дар не давался просто так. Он отнимал силы, ломал нас, но и взамен мы получали нечто важное. 

Чувство принадлежности. Ощущение, что весь мир готов распахнуть объятия и принять тебя любого: сломленного, уставшего, озлобленного или опустошенного, разбитого, потерянного. “Погладить по голове”, выслушать и за все простить. Единство с камнем – оно больше, чем любовь. Больше, чем самое сокровенное желание. Больше, чем ты сам. 

Натянув тренировочные штаны из укрепленной темно-серой ткани, борцовку и просторный вязаный свитер, я закинула рюкзак на плечо и окинула квартиру прощальным взглядом. Я надеялась, что смогу вернуться сюда максимум через пару недель и что-то решить со своим интересным положением. 

В последние несколько часов мне удавалось не думать о невозможном. О самом странном, что вообще могло произойти в жизни Слышащего. Удавалось не касаться живота, еще совсем плоского, удавалось не цепляться за отражение в зеркале, не становиться к нему боком и не рассматривать тонкую фигуру, еще никак не отмеченную изменениями. 

В голове не было ни одной связной мысли – только вертелись обрывки разговора с Шейном, детали задания и мешанина из страхов и сладкого ожидания будущего, когда камень чужого мира заговорит со мной, подаст голос, –  и я не могла не представлять, каким он будет. Тихим? Пронзительным? Мужским или женским? Низким? Тягучим или похожим на скрип шестеренок?

Прикрыв глаза, я шагнула к двери и положила руку на панель замка. 

Пора уходить, иначе опоздаю, а Шейн больше всего ненавидит опоздания.

Выскользнув в коридор, я закрыла дверь не глядя. Просто мазнула ладонью по светло-серому прямоугольнику и удовлетворенно кивнула, услышав пронзительный писк.

***

– Оттавия-я-я! – Марта почти повисла на моей шее, едва не переломив меня пополам и вынудив наклониться вперед и сдавленно охнуть. – Саджа великая, да ты бледнее смерти! С тобой все хорошо?

Подруга обеспокоенно всматривалась в мое лицо, а я не могла выдавить ни единого слова. Не рассказывать же, в самом деле, что я лечу на задание в положении. Слухи сродни лесному пожару. Они расползутся, как ядовитый плющ по стене, и если Карлос хоть краем уха услышит, что произошло...

Во имя всего святого, он явится, чтобы запереть меня где-нибудь в хижине на краю мироздания, и будет держать там до момента родов. 

Долбаный эгоист.

Я понимала, что мой суд несправедлив, но никак не могла отделаться от чувства обиды. Совершенно иррационального, глупого, почти детского! 

Сама хороша, конечно, для кого вообще таблетки существуют, – но кто мог подумать?

Но Карлос чем думал?!

– Оттавия? Прием-прием, база вызывает Оттавию!

Вымученно улыбнувшись, я похлопала подругу по плечу и покрутила головой, высматривая Шейна.

– И где носит нашего начальника?

Марта пожала плечами, но так и не свела с меня пристального взгляда. 

– Последние приготовления. Он должен договориться с Мастером перед тем, как мы решим всей дружной компанией ворваться на вечеринку.

– А кто Мастер на Конклао?

– Не спрашивала. Ты же Шейна знаешь: он любит делать таинственный вид и молчать, будто ему язык вырвали.

Солнце едва-едва показалось, робко выглядывая из-за массивных стеклянных монолитов-небоскребов. На взлетной площадке за Центральным управлением стоял всего один корабль, поблескивая серым боком и пялясь в пустоту темными стеклами кабины пилотов. Это был простенький транспортник-кузнечик, который перевозил небольшие грузы, оборудование и людей туда, где подпространственные коридоры не могли пропустить большие корабли.

Конклао и с этим не повезло: отсутствие нормальных транспортных путей – большая неудача для колонии.

Обхватив себя руками, я прищурившись наблюдала за раскаленным шаром в небе. Холодный пронизывающий ветер – первый вестник зимы – уже во всю хозяйничал в столице, дергая за край свитера и пробираясь под одежду морозными пальцами.

В груди что-то дрогнуло, а кроваво-красная капля светила походила на камень, что не поднимается над городом, а вот-вот упадет, чтобы погрести под собой привычную мне жизнь.

На Заграйте мой дар молчал. Это мертвый мир, полностью заселенный, поглощенный людьми, здесь не было места для Слышащих; и все равно сердце стремилось выпрыгнуть из груди от одной только мысли, что вот-вот мы рванем в неизвестность. К новому миру.

– Шейн показывал тебе материалы? Как думаешь, что могло случиться с прошлым Слышащим?

Я повернулась к Марте и отметила, что подруга сильно нервничает. Совсем на нее не похоже. 

– Я надеюсь, что камень мне об этом расскажет. 

Подруга замялась.

– А если нет?

Перед глазами всплыли колоссальные коридоры огромного города, переплетенные как паутина.

– Скажет, – уверенно ответила я. – Камень одинок. Он хочет, чтобы его услышали.

Неожиданная встреча

Шейн явился минута в минуту. Был молчалив и хмур, привычно собран и похож на солдата, готового броситься в бой и выбить ответы на любые вопросы, какие только придут в голову. Конклао стал для него каким-то испытанием. 

Как дракон, стоящий на пути рыцаря, жаждущего прорваться в древний замок, планета ворвалась в его упорядоченную реальность, чтобы разметать ее по кирпичику. Вместо меча у этого рыцаря – Слышащий. Вместо щита – оборудование, многолетний опыт и преданная команда лучших механиков, исследователей и колонизаторов.

Вот только дракон мог проглотить самонадеянного воина, даже не подавившись и прожевав его со всеми доспехами и оружием.

Я видела, как планеты расправляются с незваными гостями.

Видела, как хищники рвут пришельцев легче, чем ножи режут бумагу. Видела, как камень восставал против чужаков, отравляя их воду и пищу.

И Конклао мог стать худшим из драконов.

В голове вертелся вопрос о местном Мастере, но я все время забывала спросить, с кем придется иметь дело.

Слышащие зависимы от своих защитников. 

Лучше знать, кто будет прикрывать мне спину, но вид у Шейна был таким мрачным и злым, что я прикусила язык и поставила в памяти зарубку, – сама все выясню, не облезу, а начальника лучше не трогать, когда он в настроении калечить и отрывать головы.

С ужасом я ожидала подпространственного прыжка и повторяла про себя детские стишки, чтобы хоть как-то отвлечься от противного, гнетущего чувства тревоги, что наваливалось каждый раз, когда корабль цеплялся якорем за луч. Под ребрами будто вырастал пульсирующий комок. Он распухал и болезненно бился где-то под горлом, мешая дышать и думать. 

“Вот Медведица Большая

Кашу звездную мешает

Большим ковшом

В котле большом”.

Глубоко вдохнув, я уперлась затылком в спинку кресла и представляла, что я далеко-далеко, уже на планете, прислушиваюсь к голосу камня и выслушиваю его жалобы на плохих людей, что никак не хотят оставить его нутро в покое. 

Я буду кивать и жалеть его.

Буду ругать людей. Буду говорить, что скоро все закончится. 

Буду врать.

“А рядом тускло светится

Малая Медведица.

Маленьким ковшичком

Собирает крошечки”.

– Садимся через десять минут! – голос Марты прорезал мутную, темную пелену и заставил меня открыть глаза. – Ты что, спишь?

– Упаси Саджа, – проворчала я и повертела затекшей шеей. – Ненавижу прыжки.

– Ты что-то под нос себе бормотала. 

– Стишки про Большую медведицу. 

Марта тихонько хихикнула и стиснула в руках старый потертый кожаный рюкзак. Основная часть ее вещей была в грузовом отсеке, и без своих взрывных “игрушек” подруга чувствовала неуверенность. 

Ничего страшного. Скоро мы сядем, и она сможет вдоволь пообниматься со своими любимыми сциловыми гранатами.

Взлетная площадка была в миле от основного лагеря и в двух милях от края древнего города. Даже на таком расстоянии я видела, что белоснежные стены неизвестного происхождения ярко подсвечивались специальными лампами. Не осталось ни одного дюйма неосвещенного пространства между лагерем и руинами, будто Мастер боялся нападения и не собирался давать врагу ни единого шанса. 

Разумно. Мало ли какая дрянь утащила людей в неизвестность.

Когда корабль коснулся земли, я почувствовала, как что-то прогнулось под его весом.

Тут почва что, из резины?

C доставившего нас на Конклао транспорта я сошла первая. Все во мне рвалось прочь из стальной птицы, на свободу, под темное небо незнакомого мира, мерцавшего гвоздиками тусклых звезд. 

Вечерний воздух был прохладным, даже морозным, под ногами курчавился густой красновато-охряный мох, сплетались тонкие веточки, похожие на вьюнок. Как таковой дороги видно не было – все оказалось затянуто странным растением, разукрашенным крохотными багровыми цветками. Они усыпали плетения таким густым слоем, что сам вьюн терялся под яркими цветочными пятнами. 

В воздухе стоял одуряюще густой запах, похожий на смешение ароматов печеной тыквы и жженого сахара.

– Оттавия! – рявкнул Шейн. – Пойдешь со мной. Нужно поговорить с Мастером.

Шейн мог бы это сделать и без меня, но спорить я не решилась. Тем более самой хотелось посмотреть, кто здесь за главного, – и любопытство пересилило. 

Я поправила лямку рюкзака и зашагала молча, не обернулась, почувствовав взгляд подруги, мазнувший по спине, не сбавила темп и ничего ей не сказала. Уже через секунду я готова была бежать вперед, подгоняемая странным, тянущим предчувствием.

Было это ощущение скорой беды или сладкого предвкушения – не могла разобрать. 

Все вместе, смешанное в гремучий коктейль.

Миля пролетела незаметно, ухнула нам под подошвы ботинок, и вокруг зашумел лагерь, запищали приборы, заголосили люди. Никто не спал, все что-то анализировали, рассматривали и переговаривались, передавая из рук в руки образцы и сплетни.

Готовься, мотылек

Он называл меня “мотыльком” чуть ли не с первого дня знакомства. Всегда улыбался, его карие глаза сверкали каким-то озорным, неудержимым огнем, а прозвище само слетело с губ, стоило только начать разговор.

Мотылек – и всё тут. Хоть тресни, а ничем из него это не вытравить было. Потом, конечно, к прозвищу добавилось и имя: все-таки среди работников компании обращение “мотылек” было не слишком удобным.

– Мы переместили сюда лагерь, и Слышащий уже через день потребовал вылазку в руины. Сказал, что камень зовет его, что там может быть интересное для разведки место. 

Карлос подвел нас максимально близко к стене, отливавшей зубодробительной белизной. На нее было смотреть так же больно, как на первый снег.

– Кто у вас был Слышащим? – спросила я. 

– Илиас, – без запинки ответил Карлос.

Я нахмурилась, хотела подойти вплотную к преграде, коснуться шершавого белоснежного камня, но крепкая хватка на запястье остановила меня в трех футах от него. Карлос встал рядом, пожалуй даже слишком близко, отчего ноздри защекотал очень знакомый запах крепкого тела, хвои и нагретой солнцем апельсиновой мякоти.

– Не стоит. Мы пока еще не знаем, насколько опасны эти развалины.

– Их возраст определили?

Карлос покачал головой. 

– Все, что смогли выяснить – очень старые. Город построили еще до начала колонизации. Впрочем, “построили” – это неверное определение.

Я посмотрела на мужчину с удивлением.

– В смысле?

– Мы сканировали почву. У этих стен… нет основы, – Карлос пытался подобрать слова, но не мог найти верные. – Они как корни, понимаешь? Тянутся с такой глубины, где никто бы не смог их заложить. 

– Интересно, – пробормотала я и, сама того не замечая, переплела пальцы с пальцами мужчины, позволяя ему вести меня вперед. – Что конкретно здесь произошло? Из Шейна и слова не вытянешь.

– Илиас решил пройти вот по этому коридору, – Карлос указал на широченный проход, освещенный мощными прожекторами. Их света хватало только на то, чтобы отвоевать у сумерек пространство в пятьдесят ярдов, а дальше все тонуло в густых тенях. Странные белые стены поднимались так высоко, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть их верхушки.

– Он взял двух человек для сопровождения, хотел исследовать город, – Карлос мягко поглаживал мою ладонь большим пальцем. Намеренно или случайно – не понять. – Камеры даже не зафиксировали момент исчезновения. Вот они шли вперед, и тут – пуф! – никого и пустой коридор. 

– Вы проверяли его потом? 

– Por su puesto! – раздраженно брякнул мужчина, и выражение его лица было предельно мрачным. – Конечно же проверили. Мы использовали дрон, и он вернулся совершенно невредимым! Я подумал, что, возможно, город отреагировал на людей. На биологические объекты. 

Разумно. Трезвая идея. 

– Но мы отправили туда одну из наших ищеек – и снова ничего, – Карлос указал на стоявшие вдоль стены клетки с массивными черными собаками, похожими на самых настоящих волков. Они совершенно не реагировали на снующих туда-сюда людей и, вывалив розовые языки, со скучающим видом глазели по сторонам. – Они дошли до того места, где пропал Илиас, но дальше следа не взяли. Будто там и не было никогда никого.

– И что теперь требуется от меня?

Если честно, мне не совсем была понятна идея Шейна. ЧП – никто не отрицает, люди пропали, но… что от меня нужно?

Все это я хотела спросить у Карлоса, но слова застряли в горле. Мы сцепились взглядами, застыли, точно насекомые в янтаре, не в силах отвернуться, стряхнуть крючки, стянувшие нас крепко-накрепко, как аккуратные стежки стягивают разорванную ткань. Я уже в который раз с досадой думала, что никогда не смогу смотреть на этого мужчину спокойно. Будто еще в первую встречу мы обменялись частями душ, взяли себе кусочек сердца друг друга и теперь никак не могли расстаться.

– Я скучал, palomilla, – сказал Карлос. Даже не так: он это выдохнул, едва шевеля губами, словно боялся спугнуть меня.

Мне не стоило отвечать. 

Я на самом деле хотела промолчать, отвести глаза и вырваться из его крепкой хватки. Мне совсем никак нельзя было поддаваться этому странному, болезненному притяжению, ведь сейчас у меня под сердцем медленно рос ребенок этого невозможного, невыносимого человека. 

И стоило только ему почувствовать слабость. 

Стоило только мне проявить хоть каплю чувств…

И всё. 

Мне конец. 

Придется паковать вещи и бежать на край мироздания, где он все равно меня найдет.

Все равно. 

– Оттавия, – шепнул он, склонившись к моему уху, и едва коснулся губами вспыхнувшей от смущения мочки.

– Какой у тебя план, Карлос? – я резко отстранилась и уперлась ладонью в его широкую грудь. – Зачем я здесь?

Мужчина нахмурился, в его темных глазах блуждали опасные огоньки. Окинув меня пристальным взглядом, он почему-то на секунду замер, рассматривая мой живот, а потом впился глазами в лицо, будто искал там подтверждение каких-то своих догадок. 

Подготовка к неизбежному

Готовили меня так, будто я собиралась прыгнуть в черную дыру. Не исключено, что так и было, ведь новые города – как неизвестные виды животных. Они могут укусить вас за жопу и оставить в теле достаточно яда, чтобы свалить с ног и превратить в пыль.

Карлос выдал мне укрепленные силовой паутиной штаны и плотную куртку. От его пристального взгляда было не спрятаться, но я не дала себе раскиснуть и бесстрашно принялась переодеваться прямо при нем, понимая, что выгнать мужчину из выделенной мне крохотной палатки будет так же просто, как заставить камень цвести.

Сняв свою куртку, я услышала, как Карлос тяжело вздохнул. Когда же я натянула выданную им одежду, то чуть не закричала, почувствовав чужие руки на поясе. 

– Не бойся, palomilla. – От короткого смешка у самого уха я задрожала, как в лихорадке. – Спецформу нужно правильно застегнуть и затянуть ремни. Не дергайся. Ты же меня не боишься, правда?

Я фыркнула и замерла, прислушиваясь к собственным ощущениям. Прикосновения ловких пальцев обжигали меня даже через ткань. Я могла поклясться, что от каждого мимолетного касания на теле расцветают красные маки ожогов, а где-то под кожей, под мускулами и жилами, медленно растекается стыд и желание отстраниться, сбежать.

Карлос заставил меня повернуться к нему лицом, опустился на корточки, чтобы застегнуть на моем боку крохотные скрытые пуговки.

Ремешок за ремешком мужчина медленно упаковывал меня в одежду, будто стягивал разноцветными лентами букет. Я невольно усмехнулась, вспомнив, что одевать меня было не в правилах Карлоса. Он больше любил разворачивать подарки, а не собирать их.

– Что смешного? – Карие глаза сверкнули из-под упавших на лоб вьющихся темных прядей. В тусклом освещении палатки мужчина казался загорелым до черноты, а его широкая ладонь ярко выделялась на моей бледной, непривычной к солнцу коже. 

– Ничего, – я качнула головой и, забывшись всего на секунду, пропустила его волосы сквозь пальцы, откинув их назад, открывая горящий огнем взгляд.

– Дразнишь меня, palomilla, – хрипло пробормотал Карлос и вернулся к ремешкам и пуговицам. 

– Я думала, что ты начнешь спорить. Что налетишь на Шейна, как коршун, и будешь кричать: “Cagarse en la puta! Ей здесь не место!”

Карлос усмехнулся. 

– Ты, я смотрю, из языков запоминаешь только ругательства.

– Это талант. Я умею ругаться даже на арктурианском.

Молчание повисло на несколько долгих минут. Карлос, как мне показалось, пытался подобрать слова или собирался с мыслями. 

– Ты ясно дала понять, что ничего не изменится, – в его голосе ощущалась горечь, граничащая с отчаянием. – Что все равно будешь летать по колониям, даже если это рано или поздно угробит твою жизнь.

Я прикусила язык, чтобы не начать возражать. 

Все-таки за эти годы ничего не поменялось. Я все еще не могла показать ему, как важно то, что я делаю. Как важно для меня слышать. 

А он все еще считал, что я где-нибудь обязательно погибну и отказываюсь бросить работу из чистого упрямства. Просто в пику ему, желая доказать, что самостоятельная и не нуждаюсь в защите. 

Что я не хрупкий  “мотылек” и мои крылья не порвутся от первого же удара.

– И я решил, – Карлос выдернул меня из мыслей, – что лучше уж я буду за твоей спиной, поблизости, чем окончательно потеряю эту возможность. Шейн с легкостью справится с положением Мастера.

– Это невероятно, – я улыбнулась. – Ты отошел от привычной схемы “запру ее дома – может, она одумается”. 

Карлос закатил глаза и внезапно шлепнул меня по ягодице. Это было настолько неожиданно, что я чуть не взвизгнула и вцепилась в его плечи. 

– Я никогда так не делал, – спокойно возразил мужчина, проверяя застежки на высоких сапогах, доходящих мне до колен. – Хотел, но не делал. А ты напридумывала себе глупостей и сбежала!

– Карлос…

– Да я понял, – он отмахнулся, – не время и не место. Но ты все равно вернешься ко мне, palomilla. 

В его голосе было столько непоколебимой уверенности, что я захлебнулась возмущением. 

– Очень в этом сомневаюсь! – зло прошипела я. – Ты ни капли не изменился. Все еще думаешь, что все у тебя под контролем и ты сможешь накинуть эту паутину и на мои плечи. 

Карлос поднялся, и его рука крепко сжала мой затылок, мешая отвернуться. Да что там отвернуться! Даже шаг назад сделать было невозможно, слишком уж крепкая хватка.

– Оттавия, – он наклонился, почти коснулся губами моих губ. – Я, на самом деле, сплю не так крепко, как тебе кажется. И если бы ты не хотела, то не шептала бы так сладко “до встречи” в наш последний раз. Ты сама себе врешь, понимаешь? Ты создана для меня, мы существуем друг для друга. И я все еще даю тебе время свыкнуться с этой мыслью.

– Чтоб ты сгорел! – уперевшись руками в широкую грудь, я толкнула, что было сил, и Карлос послушно отступил. Выпустил меня из капкана.

Надолго ли – вот в чем вопрос. 

Самоуверенный, наглый, взбалмошный мальчишка! Вот он кто!

Второй сопровождающий

Рассматривая оружие, я невольно усмехнулась. 

Это было мое оружие. То самое, что Карлос вручил мне когда-то давно, еще в прошлой жизни, при нашей первой встрече в молодой колонии.

Вокруг шумели красными мясистыми листьями местные деревья, под ногами шуршала такая же кроваво-алая трава, а впереди маячили развалины очередного древнего города. Нос щекотал запах острого перца и цветочной сладости, а Карлос тогда только вошел в мою жизнь, осторожно, почти крадучись, как кот, который исследовал новую территорию. 

“Возьми это. Специально для тебя подобрал”, – сказал он тогда, вложив в мою ладонь шестизарядный угольно-черный револьвер и комплект патронов с разноцветными насечками на гильзах. 

Красные взрывались при контакте с целью, при этом заряда там было достаточно, чтобы развалить не очень толстую стену; зеленые – самые обычные пули, без особых изысков; черные – снабжены внутри капсулой сверхмощной кислоты.

Привычная гладкая рукоятка легла в ладонь как влитая, а вокруг пояса обвился специальный патронташ с отдельными отсеками разного цвета, чтобы не спутать боеприпасы.   

Тряхнув головой и отгоняя старые воспоминания, я медленно подошла к белоснежной стене. 

Карлос не пытался меня остановить, просто стоял в стороне и наблюдал, но судя по тому, как он держал руку на оружии – мужчина готов был рвануть вперед, чтобы спасти нерадивого “мотылька”.

Стена выглядела странно. На ней были трещины и сколы, а внутри – нечто, похожее на губку. На самом краю сколов я заметила крохотные черно-синие капли.

– Кто-то брал образцы? – спросила у Карлоса.

– Сразу, как только мы сюда переместились. Но нашей лаборатории оказалось мало. Пришлось отправить всю эту дрянь на Заграйт. 

Значит, в скором времени результатов не будет.

– Что-то странное? 

Карлос встал за моей спиной и внимательно следил за каждым движением.

– Это не похоже на камень, – сказала я и, подавшись вперед, положила ладонь на белую поверхность, прислушиваясь к себе. 

Ничего. 

Вообще.

Никакого голоса, который я недавно себе представляла. Ни детского, ни женского или мужского. В ушах – только густая, непроницаемая тишина, и от нее некуда спрятаться, ее не рассеять, не разогнать обычным человеческим разговором. 

Я не чувствовала даже привычного слабого отклика, который всегда давали “спящие” камни. Никакой мелкой дрожи, пробегавшей по позвоночнику, никакой легкой горечи во рту.

Если Илиасу и удалось установить контакт, то со мной говорить никто не захотел. 

– А что же тогда?

– Не знаю, – ответила я честно. – Но если ты утверждаешь, что Илиас слышал зов…

– Слышал. И незамедлительно захотел его исследовать. 

– Нам тоже стоит, – я встала точно напротив коридора, куда по словам Карлоса ушел прошлый Слышащий. 

Ничего особенного. Ни странных запахов, ни гула под ногами. Никаких мелких проявлений того, что камень готов к диалогу. Обычно древние руины некогда цельной структуры сами стремились рассказать о себе. Им были нужны зрители. То, что я сказала Марте, – чистая правда: одинокие города мало чем отличаются от одиноких людей. Они хотят, чтобы их услышали. 

– Когда выдвигаемся? – нетерпеливо спросила я.

Все внутри содрогалось от отчаянного любопытства. Кончики пальцев чесались от желания прикоснуться к тайне этих коридоров, раскрыть все секреты, проникнуть в темные глубины неизведанного города. Посмотреть на него изнутри, почувствовать биение его сердца.

– Скоро. Ждем твоего второго сопровождающего.

– Я его знаю?

– Ее, – машинально поправил меня Карлос, а я удивленно моргнула, пытаясь осознать услышанное. – Берта – настоящее сокровище. 

– Почему у меня такое чувство, что она должна носить пулемет и толстенную косу до пояса?

Усмешка мужчины окончательно привела меня в замешательство. 

– Ты недалека от истины.

***

Берта походила на человека, готового метнуть нож в сердце врага при любом намеке на опасность. У нее и в самом деле были светлые густые волосы, заплетенные в косу, правда, не до пояса, а совсем короткую, накрепко прилепленную к голове заколками-невидимками. Из прически не выбилось ни единого волоска, и весь облик Берты был таким же, как и ее коса: собранным, выверенным до малейшей детали. В уголках холодных серых глаз четко обозначились острые морщинки, а взгляд был цепкий, внимательный. Отметивший каждую мелочь. 

Фигура у Берты была гибкой, как ивовая ветвь. Закатанные до локтя рукава куртки обнажали крепкие руки и широкие ладони, в которых рукоятка моего револьвера могла бы легко потеряться. Тонкие губы сжались в нитку, а на лице не читалось ни единой эмоции. Проще было бы узнать, о чем думает каменная статуя.

– А вот и наша пташка! – Зычный, мощный голос мог бы сотрясать континенты, если как следует его усилить. – Чего так долго, Карлито? Я уже задолбалась ждать! 

Город зовет

Марту я встретила у самого входа в коридор. Она поднимала в воздух своих взрывных малышек-дронов, созданных ею лично для наблюдения и надирания задниц тех, кто решился бы напасть. 

Каждый дрон был вооружен иглометом и напичкан достаточным количеством взрывчатки, чтобы в безвыходном положении проделать во враге внушительную дыру, разбрасывая по округе внутренности и кости.

– Я буду наблюдать, – сказала подруга. – У вас будет прямая связь со мной и Шейном, – Марта любовно погладила эбонитовый корпус дрона.

Стоило только вспомнить начальника, как он явился сам и окинул меня пристальным взглядом с головы до пят. Его губы сжались в тонкую нить, но, судя по лицу, Шейн остался доволен увиденным.

– Вижу, Мастер тебя хорошо подготовил, – мужчина повернулся к Марте и взял у нее наушник и инфобраслет. – Мы все время будем на связи. – Чуть повысив голос, он посмотрел на Карлоса и Берту: – Ваша задача – исследовать коридор, найти следы группы Илиаса. Никакого лишнего геройства!

Я воспринимала информацию вполуха, больше сосредоточившись на том, что происходило вокруг. Город по-прежнему оставался тихим и отчужденным. Камень – если это вообще был камень – упорно молчал, и я все никак не могла понять, что же такого услышал Илиас.

Среди Слышащих не было тех, кто общался с камнем лучше или хуже: способности всех были одинаковыми, любовно выращенными в лаборатории. И то, что город говорил с ним и молчал при мне, настораживало.

Возможно, Слышащий просто рехнулся и завел в ловушку двух сопровождающих.

Но никакое безумие не заставит трех человек просто испариться в сотне ярдов от лагеря.

– Оттавия!

Шейн смотрел с укором, и я чуть не закатила глаза. Ох уж этот его фирменный осуждающий взгляд. Он провожал меня им каждый раз, когда я уходила из его постели и его дома, отказавшись остаться. Даже учитывая, что наши отношения не сложились, взгляд остался тем же. 

В нем было слишком много личного и почти ничего – профессионального. 

– Город молчит, – сказала я, не обращая внимания на тяжелые волны раздражения, исходившие от мужчины. – Я, если честно, не уверена, что Илиас на самом деле его слышал.

– Думаешь, он просто кукушкой тронулся? – хмыкнула Марта. – Илиас из вашей братии был самым устойчивым. Все Слышащие регулярно проходят тестирование – будь там хоть какое-то отклонение, его бы не допустили к работе.

Я раздраженно отмахнулась. 

– Я в курсе! – Не знаю, что меня так разозлило в простом, казалось бы, уточнении, но мозги Слышащих – это чуть сложнее, чем люди привыкли думать. И просто задать нам парочку вопросов и потыкать иголками – недостаточно, чтобы просчитать… устойчивость.

Отвернувшись, я двинулась к коридору. 

– Будем надеяться, что я ошибаюсь, – обернувшись, я кивнула Карлосу и Берте. – Или окажется, что Илиас, слетев с катушек, завел группу в ловушку.

Над головой загудели дроны, и я зашагала вперед, всматриваясь в дорогу. 

Под подошвами сапог похрустывал мелкий песок, шуршала грубая поверхность желтовато-красного камня, а сама дорога в лучах утреннего солнца походила на атласную алую ленту, тянувшюся вглубь каменного нутра неведомого зверя.

Все мысли о рыцаре и драконе вернулись и медленно прокручивались в голове. Только вот если раньше рыцарем должен был быть Шейн, то сейчас я оказалась на его месте, и все, что меня успокаивало – в  пасть дракона я лезу не одна. 

Я попыталась сосредоточиться на городе. Потянулась к нему, попросила ответа, но камень упорно молчал. Единственные звуки вокруг – тихое шебуршание ветра, эхо шагов, дыхание моих сопровождающих за спиной и пощелкивание дрона над головой. Чуть спустившись в сторону, я протянула руку к стене и приложила к ней ладонь. 

Ничего. 

Почему ты молчишь, дружище? Что-то не так? Почему ты открылся Илиасу, но не мне?

Что с тобой случилось?

– Картинка четкая! – голос Марты в наушнике звучал глуховато, словно из-под толщи воды. – Как меня слышно, Отти?

– Будто ты накрутила вату на микрофон. 

Подруга хмыкнула.

– Илиас почти так же говорил. У вас, Слышащих, одна база шуток на всех?

Оставив ее слова без внимания, я приблизилась к стене и присмотрелась. На поверхности было несколько отверстий, похожие на следы выстрелов.

– Карлос! 

Он вырос за моей спиной будто из-под земли и замер рядом.

– Илиас или кто-то из его группы стрелял здесь?

– Нет, – ответ был уверенным, без заминок. Карлос не стал бы врать. – За ними пристально наблюдали. Если бы началась пальба, то весь лагерь встал бы на уши.

– Но следы...

– Я заметил, – в голосе мужчины прорвалось раздражение. – Но это определенно не наших рук дело.

Отсчитывая про себя шаги, я медленно шла вперед, изо всех сил прислушиваясь к внутренним ощущениям.

Город молчал. 

Первая находка

Убежать далеко я не успела – меня перехватил Карлос. Я даже не смогла понять, как он так быстро двигался, во всем своем долбаном обмундировании, но мужчина не оставил мне ни единого шанса на бегство. 

Я с трудом понимала, что происходит: в голове все перемешалось, перекрутилось, как в блендере, и настойчивый голос снова и снова вклинивался в вялотекущие мысли, нарушая их порядок, мешая сосредоточиться на чем-то другом. 

Первое, что я почувствовала, – крепкий захват на воротнике моей куртки, а за этим последовал оглушительный злой рывок – и Карлос с силой впечатал меня в стену коридора, не особо заботясь о сохранности моей бедной головы.

Наверное, он думал, что в этой голове все равно нет ничего полезного, раз я рванула вперед, без предупреждения, ничего не объясняя.

Так командная игра не работает. Не зря же она называется “командной”. 

Каждый Слышащий ходит с сопровождением. Он не высовывается без надобности, он не лезет под руку, он не пытается убить себя внезапным бегством. 

“Ты не командный игрок, Отти”, – все время говорила Марта.

Я зажмурилась и тряхнула головой, но голос не отступал, а упрямо нашептывал в уши, снова и снова. 

Помоги нам, помоги...

По моим щекам потекли горячие слезы, и вся ярость Карлоса в один момент испарилась. 

– Оттавия, ты меня до смерти напугала! Что ты творишь? – зашипел он, почти прижимаясь лбом к моему лбу.

– Я его слышу, слышу его…

– Город?

У меня хватило сил только на слабый кивок, и я почувствовала, как по лицу скользят теплые пальцы Карлоса, стирая влажные дорожки. 

– След тянется дальше! – рявкнула за его спиной Берта.

– Марта так и не вышла на связь? – я оттолкнулась от стены и одернула куртку, стараясь сохранять жалкие остатки самоконтроля.  

Карлос передернул плечами.

Весь его вид говорил, что Марта молчала. 

Но вернуться назад нельзя! Город звал меня, требовал прийти, и нам нужно было найти команду Илиаса.

От одной только мысли, что следы крови у входа и здесь принадлежат ему и его сопровождению, меня замутило. Желудок  сделал парочку умопомрачительных сальто.

Двинувшись вперед под пристальным взглядом Карлоса, я поравнялась с Бертой и посмотрела на отметины на стенах.

Здесь тоже стреляли. Размашисто, не целясь, оставляя на белоснежной поверхности черные ленты пулевых отверстий, выбивая из твердой текстуры каменную крошку.

– Что это? – Берта опустилась на корточки и указала на странное темное пятно, переливавшееся красным и желтым под лучами солнца. 

Стоило мне только подойти чуть ближе, как в нос ударил кисло-горький запах. Так обычно пахли сгнившие фрукты, пролежавшие в ящике на жуткой жаре слишком долго.

– Не похоже на кровь, – пробормотала женщина себе под нос.  – Но кто знает. 

Я пошарила в небольшой сумке на поясе, достав две стеклопластовые колбочки с герметичными крышками и тонкий острый пинцет.

То, что Берта обнаружила на земле, ничем не напоминало жидкость. Скорее, странную пленку, которую спокойно можно было разорвать на кусочки. Подцепив пинцетом несколько образцов, я бросила их в колбы и снова убрала в сумку. 

– Всегда пригодится, – сказала я, ответив на невысказанный вопрос Берты.

– Доказательства?

Я удивленно моргнула.

– Почему именно “доказательства”?

Берта снисходительно усмехнулась.

– Знаю я, как там в этих исследовательских конторах дела делаются! – женщина встала в полный рост, прошла вдоль странного пятна и подошла к стене. – Мы с Карлосом были в колонии одной... названия не вспомню уже. И появились там в окрестностях твари – таскали людей прямо из лагеря.

– Вот с такими зубами! – Карлос усмехнулся и показал размер с бивень, способный, наверное, перерубить человека пополам. 

– Смейся-смейся, – проворчала Берта. – Однако эти самые зубы чуть половину жопы тебе не отхватили. Кто тебя спас, м?

– Ты, Берти, – хмыкнул Карлос и отошел к стене, чтобы осмотреть отверстия от пуль. 

– То-то же! Вот только никто не поверил Берти! У страха глаза велики, показалось, вот эта вот вся история. А достать труп этой твари – совершенно нереально, – женщина раздраженно хлопнула себя по бедру. – Никаких доказательств! Ее даже дроны не засекли – маскировка на высшем уровне.

– И что случилось с колонией?

– Да сожрали там половину рабочих, пока эти “исследователи” заграйтские искали доказательства. Поэтому бери все, что сможешь, а то мало ли что им в голову взбредет. Построят тут еще парк развлечений, мать их. 

Женщина широко улыбнулась, отчего ее лицо совершенно изменилось. Мне показалось, что она сбросила с плеч сразу лет десять и миллион пережитых проблем.

Но только на пару секунд.

– Двинемся по следу, – сказал Карлос. – Мы не можем вернуться, пока не найдем хотя бы тела. Или подтверждение того, что Илиаса и его сопровождения нет в живых.

Особое обстоятельство

Сопровождающий выглядел неважно. 

Неважно разорванным. Неважно выпотрошенным. Неважно лишенным части головы.

Грязная работа. Яростная, без какого-либо смысла, потому что тело бросили почти целым, – если вообще можно было так сказать о куче плоти, прислонившейся к колонне.

Сопровождающий, как ни странно, сидел к ней лицом.

Массивная фигура стояла на коленях, а сгорбившийся силуэт напоминал мне знак вопроса. Тело накренилось вперед и уперлась тем, что осталось от головы, в белый камень, разукрасив его красными потеками.  

Его руки упали вниз да так и остались лежать – ладонями вверх, точнехонько по обе стороны от туловища. 

Будто мужик хотел обнять этот странный иглоподобный монолит или собирался попросить Саджу подождать и не забирать его слишком рано. Возможно, он кричал как раз перед тем, как внушительные когти неизвестного хищника отхватили большую часть его черепа, оставив нетронутым только правую глазницу и часть челюсти.

Я могла только радоваться, что не вижу его лица. Иначе пришлось бы снова сказать желудку “до свиданья”.

На спине несчастного – там, где когда-то был рюкзак, – остались одни лохмотья и две одинокие оборванные лямки. Кто-то дернул за них с такой силой, что материал врезался в плечи и прорвал одежду, навсегда вплавившись в мясо вместе с защитной сциловой сеткой.  

Что бы парень не тащил с собой – это сгинуло вместе с частью форменной куртки, кожи и куском позвоночника, из-за чего в бедолаге зияла дырища размером с кулак Карлоса.    

Сам Карлос с умным видом водил сканером над телом и тихонько бормотал себе под нос показатели. Он выглядел невозмутимым, привыкшим. 

Смирившимся. Со смертью, с потерями. И в этот самый момент я отчетливо почувствовала перемены в этом человеке, которого считала самым понятным и изученным из всех, кого знала. Мне казалось, что если кто-то разбудит меня посреди ночи и задаст вопрос про Карлоса, то я смогу ответить без запинки.

А вот сейчас уверенность в этом растаяла, как тень в полдень. 

За то время, что мы не были вместе, просто перебиваясь случайными встречами, Карлос неуловимо изменился. Возмужал, что ли. Окреп.

Я бы даже сказала – очерствел, если бы не специфика профессии.     

Он окинул меня тем самым фирменным “взглядом наемника”, каким всегда пользовался, если я сталкивалась с ужасами полевой работы слишком близко, а бывало это часто. 

“Я же говорил, – я почти могла слышать его полный осуждения голос. – Я предупреждал. Настаивал, требовал и умолял тебя остаться в стороне. Но ты не послушала. И не послушаешь, я тебя слишком хорошо знаю. И теперь будешь отдуваться по полной программе. Кстати, в рюкзаке есть специальная мазь. Запах крови может вывернуть тебя наизнанку с непривычки”.   

– Курт всегда был хорошим стрелком, – сказала Берта, и в три движения срезала с тела остатки одежды. Она уселась на корточки и пристально рассматривала следы когтей. – А тут будто наугад палил. Ему что, мать его, дали приказ выстрелами вензеля на стене вырисовать?

– Илиас вообще был категорически против оружия, – сказал Карлос. – Если бы не мой приказ, он бы в город с голыми руками пошел. 

– Позиция невмешательства, – пробормотала я. Заметив, как на меня смотрят Карлос и Берта, я передернула плечами. – Что? Это распространенная позиция для Слышащих. Камень любит говорить, но он чувствителен к эмоциям тех, кто приходит с ним говорить. С оружием в руках многие из нас ощущают себя неуверенно, даже физически некомфортно. Это, как если бы…

– ...вы предали доверие камня? – спросила женщина. 

– Да, – я ухватилась за ее мысль в попытках описать то, что не могла выразить словами. – Что-то очень похожее. Так или иначе Илиас бы отдал приказ стрелять только в самом крайнем случае. По мнению тех, кто придерживается принципа невмешательства, насилие могло бы помешать связи с городом.

– А вот это насилие никому бы не “помешало”? – рыкнул Карлос, указывая на изувеченное тело. –  И очень сомневаюсь, что какие-то там трепетные чувства груды камней не позволяют нам связаться с Мартой и лагерем, – мужчина убрал сканер. – Что-то мешает нам. Я ощущаю это в воздухе. Чье-то присутствие, будто за нами  следят.

Берта без раздумий проверила оружие.

– Возможно, звереныш еще неподалеку. Жертву-то он не сожрал! Или собирался вернуться, или убивал ради удовольствия. 

– Или просто охранял свою территорию, – сказала я.

– Двинемся по следу, – Карлос окинул меня изучающим взглядом, будто пытался определить, собираюсь ли я распрощаться с содержимым желудка в ближайшее время или еще могу немного потерпеть. – “Звереныш” не особо аккуратный. Глядишь, и найдем его по кускам внутренностей этого бедолаги.

К горлу подкатил новый ком тошноты, но я героически сдержалась.

– Сканер показал что-нибудь… необычное? – я попыталась сменить тему, даже отвернулась от тела, пытаясь вытравить из памяти жуткую картину. Но ответ Карлоса заставил мое горло сжаться.

– Показал, – сказал он тихо и указал на жуткие раны на спине трупа. – У него на спине следы человеческих зубов.

Новые вопросы

 Мы двигались дальше, все больше отдаляясь от лагеря и входа в город. 

Здесь уже попадались кусты и деревья, растущие прямо у стен; странные кроваво-красные цветы плелись по белому камню вверх, затягивая его тончайшей вуалью. 

Я старалась не думать о нашей жуткой находке и словах Карлоса – это было слишком тяжело и страшно. 

Я не могла даже представить, чтобы Илиас или второй сопровождающий настолько тронулись головой, что решили полакомиться человечиной. Да и когда бы они успели? До входа-то было всего ничего, рукой подать. 

Все мое внимание сосредоточилось на городе. Только на нем.

Берта и Карлос отошли на задний план, стали неважными, незначительными, вперед выдвинулись белоснежные стены и едва уловимое дыхание чужого мира, ощутимое в порывах ветра и шорохе редкой травы под ногами.

Чем сильнее мы углублялись в город, тем больше на камне проступали узоры и символы, которых я раньше не замечала. От самой земли до верхушки стены были исписаны и изрисованы тончайшими линиями.

Дрон все так же болтался над головой бесполезной грудой железа. Карлос сказал, что он все еще снимает, но не передает сигналы с “той стороны”, из лагеря. 

Может, и правда что-то мешало нам выйти на связь с Мартой и Шейном? Бывали случаи, когда камень действительно мог воздействовать на окружающую реальность, но я предпочитала даже мысленно не возвращаться к тем событиям.

– Вспоминаешь Эгиду? – голос Карлоса вырвал меня из задумчивости и заставил вздрогнуть всем телом. Поймав мой удивленный взгляд, мужчина улыбнулся, но только дурак бы не заметил, каких сил стоила ему эта улыбка. Беспокойные карие глаза недобро поблескивали и старались не упустить из виду ни одной мелочи вокруг. – Я тоже о ней подумал. Жуткое было место. 

– Это “жуткое место” было напугано! – возмутилась я. – Город там думал, что мы собираемся разбомбить его.

На лице Карлоса мелькнула тень, будто он не ожидал, что я стану защищать “груду камней”, а не приму его сторону. 

– Это был плохой повод, чтобы сжить со свету четверых моих людей.

Я раздраженно передернула плечами. 

– Как я помню, они сами полезли в подземное хранилище, куда я советовала не соваться без надобности. 

Карлос поджал губы и указал на белые стены вокруг. 

– Что, если здесь будет так же?

– Камень на Эгиде пытался защитить себя, – сказала я. – Здесь же он просит помощи, отчаянно. Он не стал бы убивать или сводить с ума тех, кто может ему помочь. 

–  А если все это одна большая ловушка?

Его вопрос поставил меня в тупик. 

И я не ответила. Не знала, что должна сказать. 

Можно было начать объяснять, что камень не умеет врать. Что он как ребенок – брошенный, напуганный, одинокий. Он способен огрызаться, защищать себя от угрозы, прямой или косвенной.

Но врать? Заманивать в ловушки?

Нет. Не могло такого быть, потому что не могло быть никогда. И точка.  

Несколько минут мы шли молча. Берта держалась впереди и осматривала каждый изгиб дороги с такой тщательностью, будто в сами ее глаза был установлен какой-то сканер. 

Вокруг по-прежнему не было ничего подозрительного, даже следы крови остались далеко позади, и теперь под ногами стелилась однотонная скучная лента, зажатая с двух сторон стенами.   

– Жаль, что я не могу этого услышать.

Я удивленно моргнула и повернулась, чтобы лучше видеть лицо Карлоса. В его голосе звучала неподдельная печаль и сожаление.  

И это был первый раз, когда он выразил желание понять мой дар. Почувствовать его.

– Тебе бы это не понравилось, – за насмешкой я попыталась скрыть охватившее меня волнение. – Мало кто может принять, что в его голову без стука вламывается что-то совершенно постороннее. – Я подняла руку и постучала по его влажному виску. – Это, как если бы я постоянно, двадцать четыре часа в сутки могла бы прочитать любую твою самую грязную фантазию.

Карлос приложил ладонь к щеке и округлил глаза. Удивление и ужас на его лице были настолько смешными и ненатуральными, что я невольно хохотнула. Ох, Саджа, ну что за ребячество!

– Ты и так все их знаешь, palomilla, – мужчина выразительно мне подмигнул и потрепал по голове. 

Почему рядом с ним всегда так… странно?

И спокойно вроде, как за нерушимой стеной, отделяющей от опасного мира. И немного страшно, будто эта стена может в любой момент погрести меня под собой.   

Почему все неприятности стираются, стоит только перекинуться парой слов с этим совершенно невозможным человеком? 

“Держи себя в руках, Оттавия, – одернула я себя. – У вас тут какой-то долбаный людоед бегает и вообще место предельно неподходящее для романтики. Вот вернешься в лагерь, тогда и подумаешь. Или не подумаешь. Ты не забыла, что Карлос абсолютно точно не должен узнать о твоем интересном положении? Что вы, вообще-то, давно не вместе? Ты не забыла почему?” 

– Эй, голубки! – рявкнула Берта. – У нас тут еще одна находка. 

Возвращение

Когда Карлос дотащил меня до белой “иглы”, я взмолилась о пощаде:

– Отпусти меня, ну! Я не ребенок, чтобы меня так таскать!

Мужчина остановился, как мне показалось, даже задумался на минуту и, решив, что я не опасна и все равно никуда не сбегу, позволил мне коснуться ногами твердой земли.

Камень же продолжал говорить. Мне даже не нужно было прикасаться к его стенам, чтобы уловить отголоски слов и эхо страхов, что раздирали его изнутри.

Не оставляй нас одних…

Никуда я не денусь, но Карлос прав. Я не хотела уходить, хотела двигаться вперед, но и рисковать собственной жизнью и жизнью сопровождающих после всего увиденного – самоубийство. 

Набрать побольше пушек не помешает. 

Да и людей. 

И нормального оборудования, которое не сойдет с ума от первого же плевка. 

Не заметив, что Карлос остановился прямо передо мной, я со всего маху влетела в его спину и сдавленно охнула. Отшатнувшись, я обошла мужчину по дуге и застыла, бросив взгляд на то место, где сидел разодранный первый сопровождающий. 

Сидел…

Теперь же на знакомом клочке земли осталось только кровавое пятно и обрывки одежды. 

Тело кто-то утащил. 

– Устал сидеть, что ли? – мрачно хохотнула Берта.

– Ага, встал и пошел прогуляться, – в тон ей ответил Карлос, но я не могла не слышать в его голосе звенящего напряжения. В руке мужчины тут же оказался дробовик, а шаг стал легким и пружинистым, неслышным, точно у дикого кота, готового к нападению. – Смотри в оба, Берти. 

– Как и всегда, – женщина пошла в противоположную сторону по широкой дуге, почти прижимаясь к стене.

Я достала револьвер и сжала его с такой силой, что должна была треснуть рукоятка. Бросив взгляд вниз, я удовлетворенно кивнула – патроны в барабане были красными, значит, велик шанс, что я успею поджарить врага до того, как он вцепится мне в горло. 

Слышащих готовили к самым разным ситуациям, ведь иногда приходилось иметь дело не только с камнем, но и с реальными, настоящими хищниками, тварями самых разных форм, расцветок, размеров и характеров. И я не всегда могла полностью положиться на сопровождение. 

Они тоже живые люди, способные на ошибки.

Кто-то мог быть ранен, кто-то мог погибнуть. 

И уметь защитить себя – жизненная необходимость. Правда, Карлос никогда бы не признал, что я могу сражаться на одном уровне с ним.

Посмеялся бы. Подшутил и потрепал по голове, как ребенка. 

“Ты хрупкая девушка, palomilla. Хорошо, если отдача тебе руки не сломает”.

Держась на расстоянии от мужчины, я осматривалась по сторонам и заметила, что на земле появились новые следы. Едва заметные борозды, будто кто-то тащил здесь что-то тяжелое. Рядом были видны тонкие полосы, как от когтей. 

– Мы не ввязываемся в бой, – предупредил Карлос, – тело не ищем, понятно? Просто проходим мимо и двигаемся к лагерю. Оттавия? – он немного повысил голос, и я поняла, что если сейчас не отвечу, то получу хорошую затрещину. 

– Я поняла. Тело не ищем, идем к лагерю.

Прислушавшись, я пыталась уловить хоть какую-то подсказку от камня. Он мог бы поделиться информацией, но сейчас упорно молчал.

Как помощи попросить, так ты орешь мне в ухо без остановки.

А вот как помочь мне…

Разумеется, все эти претензии не имели смысла. Камень не видел людей в том смысле, в каком можно было подумать. Он чувствовал присутствие Слышащего. Чувствовал, что тот перемещается, прикасается к нему, слышал вопросы, но как-то подать знак: “За твоей спиной такая-то дрянь, обернись!” – он не мог.

У всего был свой предел. 

Тихий свист заставил меня замереть на месте. Переглянувшись с Бертой, мы двинулись навстречу друг другу, чтобы сойтись в центре площади.

Свист повторился, на этот раз чуть ближе. Низкий, вибрирующий звук, от которого внутри все леденело и переворачивалось. 

– Не может же эта тварь прийти со стороны лагеря, – в голосе Берты не чувствовалось уверенности. – Мы бы услышали выстрелы, крики. Кто-то бы чудовище прикончил!

– Или здесь есть скрытые ходы, – отозвался Карлос. – Тайные тропки для местных.

Берта тихо хохотнула. 

– Может, они нам карту предоставят?

– А ты спроси при встрече.

Вновь раздавшийся свист оборвал все разговоры. На этот раз он прозвучал так близко, будто нечто пряталось буквально за изгибом дороги. Облизнув пересохшие губы, я сделала еще один шаг. Остановилась. Прислушалась.

Камень хранил упорное молчание, и вокруг все замерло. 

Даже ветер не шумел, не играл с зелеными ветками и цветами, покрывшими стены, не шевелил траву под ногами. 

Внутри возникло тянущее чувство, какое обычно бывает перед грозой. Естественный, человеческий страх перед неукротимой стихией медленно поднимал голову, шипел и рвался на поверхность, пытаясь выбраться из самого дальнего и темного уголка души.