Когда я была тобой

1

13 лет назад…

В прозрачном сумраке тёплого летнего вечера на берегу реки горько пахло костром и подгоревшей свежей травой. Едкий дым то стелился по самой земле, то взвивался вверх, уносимый потоком лёгкого ветерка, а по влажной почве уже лениво пробиралась ночная прохлада. Треск догорающих хвойных веток заглушался заливистым громким смехом и прерывался полушепотом рассказанными историями. Это был обычный летний вечер, такой, каких бывает много в жизни каждого человека. Но что-то невообразимо приятное, какое-то непонятное томящее ожидание вперемежку с душевным волнением делали его особенным, даже волшебным.

В огромных зеленых Тониных глазах отражались искры пылающего огня, её лицо раскраснелось от жара, но она ещё ближе подсела к костру и неловко улыбнулась. Сделала глубокий вдох, наслаждаясь пьянящим ароматом лета и юности. Ей хотелось всю жизнь сидеть вот так – уютно укутавшись в джинсовую куртку, в тепле и с веселой компанией, ворошить обгоревшей на конце веткой тлеющие угли, трогать руками разгоряченные щеки и смеяться, безудержно, звонко, искренне. И неважно, о чём без умолку, наперебой говорили её приятели, не имели значения их имена, фамилии и лица, их пол, возраст и положение в обществе. Это всё были лишь детали большого пазла, сложенного из звуков, эмоций, настроений, красок, запахов, в целом составляющего сложную и невообразимо прекрасную картину единения человека и природы. Время летело незаметно, и Тоне жутко не хотелось, чтобы это ощущение покидало её, чтобы ночное летнее волшебство заканчивалось. Мысль о возвращении к реальной жизни со всеми её проблемами, страхами доставляла почти физическую боль.

Самый близкий её человек сейчас был далеко, покоряя новую вершину, преодолевая очередную ступеньку своей юной жизни. Тоня знала – так нужно, и искренне радовалась, что хоть кому-то из их семьи повезло приблизиться к мечте. Но радость эта была всё же с едва уловимым горьковатым привкусом…Тоня сама не понимала, чего именно. А может просто боялась себе признаться. Ведь это неправильно – завидовать собственной сестре, горячо любимой и самой лучшей во всём мире. Её точная копия теперь студентка журфака, и разве это не настоящее человеческое счастье? Разве не должна Тоню переполнять гордость? Должна, и переполняла! Просто она сама почему-то даже не попыталась стать кем-то. Струсила. Ну и пусть! В конце концов – у неё вся жизнь ещё впереди, а пока она может себе позволить наслаждаться вечером, и ночью, и утром. Ведь может?

Тоня прогнала неприятные мысли и снова утонула в неге поздней летней ночи. Она улыбнулась сама себе и поуютнее укуталась в чью-то куртку, бережно накинутую на её хрупкие плечи.

Костёр потихоньку догорал, отдавая ночному воздуху последние искры тепла и света. Друзья стали понемногу расходиться по домам, а на горизонте появились первые отблески приближающегося рассвета. Волшебство почти рассеялось.

Чтобы ещё хоть ненадолго продлить наполнявшие её душу эмоции, девушка решила прогуляться до дома одна. Она с трудом отбилась от настойчивых попыток проводить юную красавицу до дома. По привычной, протоптанной многими поколениями тропе, через редкие заросли дикой смородины Тоня шла размеренным шагом, вдыхая полной грудью дурманящие ароматы влажных от росы цветов и листьев, наслаждаясь переливистыми, стрекочущими звуками июльской ночи. Она чувствовала себя абсолютно свободной. Где-то чуть поодаль слышались голоса друзей, бредущих в сторону города небольшими группами. Но Тоне совсем не хотелось их компании. Она радовалась своему маленькому, призрачному одиночеству. Её голова, душа и сердце были чисты от мыслей и переживаний, и при этом наполнены приятной тягучей умиротворенностью. Это была Тонина ночь, это была её жизнь, её дорога.

Девушка медленно брела по окраине города - родного, знакомого каждым поворотом и закоулком, каждым звуком и каким-то своим особенным провинциального городишки. Она лениво разглядывала ещё серые в ночном полумраке дома, пустые скамейки парков, мокрые от только-только выпавшей росы.

Внезапно сердце Тони пронзила колючая боль, и стало трудно дышать. Девушка остановилась у стены панельного дома и упёрлась ладонью в холодный шершавый бетон, пытаясь справиться с неприятными ощущениями и выровнять дыхание. Вдох-выдох, вдох-выдох. Но боль не думала отступать. Она продолжала пронзать сердце острой иглой, а в голову ядовитой змеёй безо всякого разрешения вползла тревога. Что-то точно случилось.

Сердце девушки мгновенно ускорило ритм, а ноги бегом понесли её в сторону дома.

Тоня летела вперед, спотыкаясь и не замечая ничего вокруг, она перепрыгивала через ступеньки и песочницы на детских площадках во дворах, стараясь сократить свой путь. Она бежала по пустынным улицам, не понимая, зачем это делает, но осознание необходимости как можно скорее попасть домой не давало ей возможности замедлиться и хотя бы перевести дыхание.

Увидев перед собой знакомый адрес, Тоня остановилась, как вкопанная. Вот он её дом, вот её подъезд. Всё тихо, все жильцы спят. Вроде бы ничего не произошло.

Осторожно повернув ключ в замочной скважине, девушка тихонько открыла дверь и на цыпочках прокралась по узкому коридору маленькой квартирки в их с сестрой комнату. Она упала на кровать и закрыла лицо руками. Казалось, можно выдохнуть, но тревога не отпускала. Тоня взяла в руки книгу, которую давно собиралась дочитать, только слова и буквы сбивались в одно тёмное расплывчатое пятно, не давая возможности уловить суть написанного.

Ещё раз перелистав непрочитанный роман, она положила книгу на прикроватную тумбу и стала нервно ходить взад-вперед по комнате. Разрушающие и уничтожающие мысли не давали покоя. Что-то не так.

2

Наши дни

Вера проснулась от громкого шума. «Ну что там опять! Соседи никак не угомонятся!» Она взглянула на часы – 5.30, ещё десять минут можно было безмятежно спать, но ей бесцеремонно не дали досмотреть сон. Лениво потянувшись, Вера побрела в ванную. В зеркале её встречало лохматое светло-русое зеленоглазое и слегка опухшее существо. «Даа…Неземная красота! Кому же я такая необыкновенная достанусь?» Она наспех умылась, почистила зубы и походкой зомби побрела на кухню. «Чай? Кофе?» - спросила Вера себя вслух, попутно доставая банку растворимого кофе и сахар. «Ну, конечно же, кофе…в полшестого утра…» - пробурчала она сама себе, насыпая полную ложку сухого ароматного порошка в большую кружку.

Завернувшись в плед, Вера с кружкой в руках прошагала в другую половину комнаты, туда, где стройными рядами стояли её работы. Вера с детства любила живопись, и, повзрослев, связала свою жизнь с ней накрепко: она работала в журнале «Мир искусства», писала статьи о художниках, известных и не очень, об их работах, о поиске себя в волшебном мире красок и холстов. Так же сама писала картины. Писала для себя, для немногочисленных друзей и знакомых. И это шло из самого сердца, Вера брала кисти и краски и становилась самой собой. Окружающий мир прекращал свое существование, время останавливалось. Незыблемыми оставались только Вера, её руки, горящие глаза и неудержимая фантазия. И вот с ещё недавно пустого холста на неё смотрела хрупкая, почти невесомая девушка, невероятно похожая на саму Веру.

Телефонный звонок моментально вернул девушку в реальный мир.

- Алло. Привет. Нет. Для тебя я всегда занята. Не звони мне больше. Нет! Для чего? Мы же всё выяснили. Всё. Всё! Пока! – голос Веры был холодным без единой эмоции. Но внутри бушевала буря.

«Так. Пора с этим заканчивать. Иначе это не прекратится никогда», - проговорила Вера про себя. Она быстрым движением скинула плед и потянулась за одеждой.

3

Белокурая малышка Сонечка настойчиво укладывала спать куклу в одной из многочисленных комнат большого коттеджа. Кукла никак не хотела засыпать, и Соня громко ругала её и грозила лишить сладкого. Вот мишка давно спал, и непослушной кукле следовало бы брать с него пример. «Папа!» - вдруг закричала Соня и, бросив игрушки, побежала в сторону двери. Высокий темноволосый мужчина легко подхватил девочку на руки. Соня крепко обхватила его ручонками за шею и прошептала: «Папуля, я тебя люблю». «Я тоже тебя люблю. Сильно-сильно!» - услышала в ответ малышка, - «А теперь быстро собирайся – поедешь к бабушке. Наташа поможет тебе собрать вещи». Соня надула губки: «Не хочу Наташу. Пусть мама вещи соберёт!» «Софья! Давай не будем спорить», - строго сказал папа, - «Мама занята. Тебе поможет Наташа».

Дмитрий спустился вниз по лестнице и быстрым шагом направился к выходу из дома. Он был явно недоволен состоявшимся с дочерью разговором, и не только им.

- Тоня! Ты где? – раздраженно прошипел Дмитрий в телефонную трубку. – Соня едет к бабушке на выходные. Где тебя носит опять?

- Я у Светы. Я же тебе говорила утром, что поеду к ней. Ты не возражал. И об отъезде Сони не было речи. Что случилось? - ответил взволнованный голос в трубке.

- Ты полдня у Светы! Про Соню договорились еще неделю назад – ты опять всё забыла? Она спрашивала про тебя. Ребёнок практически не видит мать! Это нормально, по-твоему?

- Давай дома всё обсудим. Я скоро приеду.

Дмитрий швырнул телефон на переднее сидение автомобиля, сел за руль и задумчиво уставился на лобовое стекло. В его голове роились нехорошие мысли, ему казалось, что мозг вот-вот взорвётся. Он не понимал, почему его жена стала такой, и куда делась Тоня, которую несколько лет назад он полюбил. Где та по уши влюблённая в него, хрупкая, нежная девушка, с огромными искрящимися зелёными глазищами и обезоруживающей улыбкой? Где та Тоня, которая каждую секунду хотела быть с ним рядом, которая каждое утро целовала его перед работой, целовала так, что ему хотелось бросить всё к чертям и остаться с ней? Куда исчезла Тоня, обещавшая родить ему кучу детей и любить его до последнего вздоха, до последнего удара сердца? Теперь она постоянно бежала куда-то или от кого-то. Её всегда не было дома, и она всегда находила этому оправдание. Глаза Тони, прежде излучавшие столько света и тепла, что их с лихвой хватило бы для освещения и обогрева целого континента, теперь были тусклыми и пустыми. Неужели она разлюбила? Нет, она не могла. Что происходит с его женой на протяжении вот уже нескольких месяцев? Тоня избегает любых попыток даже начать разговор о её поведении, о том, что её беспокоит. Может Дмитрий сам что-то делает не так? Конечно, они не так часто, как хотелось бы, проводят вместе время. Но ведь он – Дмитрий – зарабатывает деньги для Тониного и дочкиного безбедного существования. Это благодаря Дмитрию у Тони куча свободного времени, которого с избытком хватает на многочисленных подружек, походы по магазинам и салонам красоты, и ещё большая куча денег, чтобы оплатить всё это безобразие. Благодаря Дмитрию ей не нужно каждое утро ни свет, ни заря вставать и бежать на работу, попутно завозя Соню в детский сад, не нужно готовить обеды и ужины, не нужно заниматься стиркой, уборкой и прочими домашними делами – всё это выполняют другие за определённую плату. Всё, что он делал для жены и дочки, и будет делать в будущем – только ради их благополучия, только ради любви к ним. А от Тони всего-то требуется быть примерной женой и матерью. Неужели это так сложно и невыполнимо? Неужто, проводить время с дочерью, играть с ней, помогать узнавать мир, радоваться её пусть пока маленьким, но таким значимым для Сонечки достижениям, утешать, когда малышке больно или грустно – это такая непосильная задача? Просто быть рядом с ним, когда на душе гадко, и хочется в бешенстве орать на каждую попавшуюся на глаза вещь; просто быть благодарной и терпимой, быть верной, любящей женой, быть его опорой – это такой титанический труд? Дмитрий глубоко вздохнул и повернулся в сторону дома.

На крыльце, пытаясь надеть на маленькие детские плечики плюшевый рюкзак, копошилась Соня. Она сердито смотрела на няню, отвергая её безуспешные попытки помочь, ей хотелось непременно справиться самой. Наконец всё получилось. Няня Наташа помогла Сонечке спуститься по лестнице, усадила её в автокресло, поцеловала в нежную щёчку и пожелала хорошо провести время с бабулей. Девочка с тревогой огляделась по сторонам. «А мама?» - спросила Соня, - «Она не скажет мне «пока-пока»?»

Дмитрий недовольно взглянул на часы и взял в руки мобильник. Но не успел он набрать номер, как к дому на большой скорости подъехал серебристого цвета Ауди. Визг тормозов распугал гревшихся неподалёку на солнышке воробьёв. «А вот и мама», - Дмитрий повернулся к Соне и выдавил из себя подобие улыбки. Из распахнутой двери автомобиля выбежала взъерошенная, запыхавшаяся Антонина и прямиком бросилась к дочери. Она крепко обняла Сонечку, и стала безудержно целовать её пухлые розовые щёчки, маленький курносый носик, нежные белые ручки, каждый крошечный пальчик. «Мама очень любит тебя – ты слышишь?» - шептала Тоня, - «Ты моё самое дорогое сокровище, малышка моя, солнышко мамино, ты побудешь у бабули немножко, а через два дня я заберу тебя и…» Но Соня резко оттолкнула мать: «Уйди. Ты меня всю помадой испачкала. Помаши мне «пока-пока», и мы поедем к бабе». Тоня опешила. Она нехотя отстранилась от дочери и послушно помахала ей «пока-пока». «Поехали, пап». - Скомандовала Соня и отвернулась. По лицу Антонины покатились слёзы, она из последних сил пыталась улыбаться, но это ей практически не удавалось. Дмитрий грустным и сочувствующим взглядом посмотрел на жену, тяжело вздохнул и повёз ребёнка к бабушке.

4

Вера на кухне жарила яичницу, напевая мотив весёленькой песенки. Она сегодня с утра была в хорошем настроении: наконец-то выспалась, видимо соседей не было дома, закончила последнюю работу, которая ещё с начала создания стала её любимой, в жизни появились новые заманчивые перспективы. Ей скоро тридцать. Жизнь налаживается. Вчера они договорились встретиться с сестрой и провести вместе целый день. Такого не было со дня окончания школы. Сестра-близнец Веры – Тоня уже состоявшийся семейный человек, у неё муж, дочка, свой дом, своя жизнь. У Веры – работа и картины. И съёмная квартира-студия. Тоже неплохо, она не жалуется. Конечно, к тридцати годам хотелось бы большего: хотелось бы семью, детей, любимого мужчину рядом. Это в дополнение к работе и картинам. Но…видимо, всему своё время.

Раньше Вера и Тоня были очень близки, почти неразлучны. Они понимали и чувствовали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Они делились самым сокровенным, и были друг для друга больше чем сёстры. Они были половинками единого целого. Невероятно похожими друг на друга, и одновременно такими разными. Тоня и Вера дополняли друг друга. Антонина всегда была заводилой и генератором различных весёлых и не очень, иногда просто сумасшедших идей. А Вера – глазами, руками, и голосом разума в их дуэте. Когда-то они сводили с ума преподавателей и одноклассников, притворяясь друг другом, а потом весело обсуждали произошедшее: «Когда я была тобой…», - «А когда я была тобой…»

После замужества Тони что-то изменилось. Теперь её семьёй стал Дмитрий, а позже – и малышка Сонечка. Они заняли в жизни Тони большую часть места, ранее занимаемого одной Верой. И Вера не стала соперничать, она просто потихоньку ушла в тень. Она знала, сестра любит её, и дорожит ей, просто изменились обстоятельства. И прошлого не вернуть. Нужно приспосабливаться и жить дальше. И Вера жила. Она устроилась на работу, которая доставляла истинное удовольствие, она посещала различные выставки, галереи, музеи искусства, общалась с творческими людьми и давала выход накопившейся энергии и нахлынувшему вдохновению в своих картинах. Часть места Тони в жизни Веры теперь занимали работа и живопись. Природа не терпит пустоты, сказал когда-то мудрец. Он, несомненно, был прав.

Вера с нетерпением ждала встречи с сестрой. Она приготовила кучу вещей и фотографий из прошлого, чтобы посидеть – повспоминать, подурачиться как раньше. Она была в предвкушении предстоящего общения с её родной, любимой Тонечкой. Всё-таки здорово, что она решила наконец-то прийти в гости. Жаль, что одна – Вере очень хотелось потискать племяшку – ну да ладно, в следующий раз она не впустит Тоню без Сонечки. Вера задумчиво улыбнулась.

В дверь позвонили.

- Тонька! – с радостным криком Вера бросилась встречать сестру.

- Привет, Верунчик! – Тоня обняла Веру и крепко прижала её к себе. – Я так соскучилась! Мне так тебя не хватало. Если б ты только знала.

- Какая ты красивая! Правда. Я тебя сто лет, наверное, не видела. Ты прямо такая вся…неземная, блондиночка с обложки журнала, – восхищённо щебетала Вера, увлекая сестру вглубь комнаты.

- Ух ты! Сколько новых, - окидывая взглядом произведения Веры, воскликнула Антонина, - Ты – талант, сестрёнка. Не то, что некоторые.

- Чай? Кофе?

- Давай чай, а потом поедем кое-куда. Ты не против? – загадочно улыбнулась Тоня.

- С тобой – хоть на край света, - весело рассмеялась в ответ Вера.

Вечером уставшие, но довольные сёстры вернулись домой к Вере, они без умолку тараторили, осыпая друг друга комплиментами и отпуская в адрес друг друга весёлые шуточки. Они беззаботно смеялись, будто не было другой, новой жизни, не было преград и расстояний, не было обстоятельств, не было никого кроме них двоих. Как раньше. Только они друг у друга, самые родные.

Тоня достала из сумки бутылку вина.

- Есть повод.

- Я улетаю в Бразилию. С Сэмом. Он художник.

В комнате повисла тишина.

- Подожди! С каким Сэмом, в какую Бразилию?! Ты в своём уме? Ну вот зачем ты портишь такой прекрасный день? А?

- Выслушай меня, сестрёнка. Только не перебивай.

- Но…

5

Телефон звонил, не переставая, уже несколько минут. Вера пристально смотрела на него, не решаясь поднять трубку. На душе нарастала тревога, сердце с каждым ударом ускоряло свой ритм.

Вера уже видела последний выпуск новостей, и знала, что всё кончено. Но не могла освободиться от мысли, что это дурной сон, что он скоро закончится, и всё будет как прежде. Вот сейчас откроется дверь, и в комнату лёгкой походкой, игриво улыбаясь, войдёт такая родная до боли, такая красивая – почти неземная, немного загадочная с едва уловимой грустинкой в глазах Тоня. Её Тоня. Она как обычно небрежно тряхнёт копной белокурых волос, крепко обнимет, и скажет, что очень сильно соскучилась.

«Что же ты наделала, дурочка моя…» - Вера пыталась из последних сил сдерживать слёзы, ей казалось, что если дать им волю, то всё происходящее окончательно станет реальным, и ничего уже нельзя будет исправить. Но слёзы, предательски обжигая, катились по бледным Вериным щекам, и исправить что-либо было невозможно.

Телефон на некоторое время затих, давая Вере короткую передышку, но наступившая тишина оказалась ещё более невыносимой. Она звенела в ушах с нарастающей громкостью, заглушая стук встревоженного сердца, изнывающего от боли.

Дрожащими руками Вера потянулась к телефонной трубке. Незнакомый номер. Одиннадцать пропущенных вызовов. Вера швырнула телефон на диван с такой силой и злостью, будто он был источником всех бед. И, словно отвечая на её агрессию, телефон зазвонил снова.

- Да замолчи ты уже наконец! – закричала телефону Вера и закрыла руками уши. Но это не спасало от навязчивого, вездесущего, уже почти тошнотворного звука.

Она знала, что всё кончено. Такая хрупкая, почти призрачная надежда таяла с каждым новым звонком. А боль внутри нарастала с каждой прожитой секундой. Прожитой ей – половиной когда-то единого целого. Прожитой одной, без Тони. Тоня осталась на борту самолёта «Рим – Москва» навсегда. Она так спешила вернуться, она всё осознала, она поняла, что для неё по-настоящему дорого. Но не успела. Самолёт не приземлился.

Вера упала на диван и громко зарыдала. Перед глазами стояла заплаканная Тоня и картина их последнего разговора. Если бы Вера тогда знала, чем всё это закончится, она костьми бы легла, она бы тенью ходила за сестрой, но не позволила ей никуда убежать.

6

- Послушай. Я очень устала от всего. – Тоня глубоко вздохнула, - Мне нужно сменить обстановку. Не уверена, любовь ли это, но меня к нему тянет. Мне нужно проверить. Это всего на две недели. Меня заело это однообразие, каждый день похож на предыдущий. Я не могу так больше! Я потихоньку схожу с ума. Я приближаюсь к той черте, за которой ничего нет. Это невыносимо! А Сэм – он как глоток свежего воздуха, он не похож на нас, на вас, на Диму – он другой и этим притягивает. Сэм – это новое, неизведанное. Его хочется разгадать. Понимаешь?

- Ну да, смешно, - Вера улыбнулась, - любовника себе, значит, завела, да?

- Я серьёзно. Это не шутка. Я не знала, как сказать тебе…

- Верю-верю, - насмешливо покачала головой Вера, но заметив, как сестра нервно перебирает пальцами тоненькую золотую цепочку на шее и стыдливо отводит взгляд, изменилась в лице.

-Вон куда тебя понесло! А как же семья? Нет. Постой. Ты меня сейчас не разыгрываешь? Ты это серьёзно про глоток воздуха и всё прочее?

- Серьёзнее не бывает.

- Так…Приехали… - протяжно произнесла Вера, задумчиво глядя в пустоту. - Мне нужно это всё переварить.

Девушка закрылась в ванной, несколько минут она пристально и неподвижно рассматривала своё отражение, словно пытаясь найти в нём хоть какое-то объяснение словам сестры, и не веря, что всё происходящее за дверью реально. Надо же… А она всегда считала Тоню и Диму идеальной парой, даже немного завидовала их семейному счастью, ей казалось, эта история любви достойна быть увековеченной на страницах красивого романа, или показанной на большом экране. Неужели это всё было лишь иллюзией? А может Тоня просто с жиру бесится? Может сестрёнке скучно стало жить в богатстве и любви, и просто захотелось разнообразить свою пресыщенную благами жизнь? Какие же они всё-таки разные, несмотря на то, что до невозможности похожи друг на друга. Вера ещё раз окинула растерянным и непонимающим взглядом себя, стоящую по ту сторону посеребренного стекла, потом решила выйти к сестре и прояснить всё окончательно.

- Вера. – Тоня быстрым движением схватила вышедшую из ванной сестру за руку и с надеждой посмотрела ей в глаза, - Ты не представляешь, как я живу. Это совсем не то, о чём я мечтала. Это не та жизнь, какую я себе представляла, когда выходила замуж. Я не чувствую себя любимой женой и мамой. Совсем не чувствую, понимаешь?

- Если честно – не очень, - Вера внимательно слушала сестру, нахмурив брови.

- Дима всегда где-то на работе, в командировках, на деловых встречах – где угодно, но не со мной, между нами уже нет той близости, какая была раньше. Мы всё больше отдаляемся друг от друга. Мне иногда кажется, он и не любил меня никогда. Да я и сама уже не понимаю, остались ли хоть какие-то чувства к нему… Мы как соседи, вынужденные жить под одной крышей. Нас связывает практически только Соня и штамп в паспорте.

- Неужели у вас в самом деле всё так плохо? – Вера крепко сжала руку сестры.

- Возможно, я преувеличиваю – не знаю, но я так чувствую. Какая-то постоянная пустота и обида внутри. Он не хочет меня понимать, он вечно мной недоволен. Он хочет, чтобы я двадцать четыре часа в сутки была с дочерью, при этом я должна быть красивой и ухоженной, чтобы не ударить в грязь лицом перед его друзьями и мамой. Я вечно что-то должна, должна, должна и обязана! Всем вокруг! И мужу, и свекрови, и дочери. А как мне быть? Как я могу столько времени проводить с Соней, если она сама этого не хочет? Она меня всё время отталкивает. Не могу же я насильно её к себе привязать?

- Но ей всего три, о чём ты говоришь?

- О том, что вижу. С каким равнодушием и иногда презрением она на меня смотрит, ты не представляешь, это невыносимо терпеть каждый день. От взрослого человека в миллион раз легче вынести такие обидные вещи, которые я каждый день получаю от дочери. Она при каждом удобном случае пытается ударить меня, кинуть в меня какую-нибудь игрушку или книжку, визжит, топает ногами, когда я пытаюсь ей что-то объяснить, постоянно закатывает мне истерики. Она меня не слушает и не слышит, абсолютно не воспринимает меня. Я – пустое место, я – никто. У неё на первом месте папа, потом бабушка…потом няня… ну а только потом я, и то в каком-то непонятном статусе. Да я для них всех – никто! Как мне всё это надоело – ты даже представить себе не можешь. Вот поэтому я и хочу уехать, далеко-далеко.

- Сестрёнка, от проблем не нужно убегать, их нужно решать. Кроме тебя с этим никто не разберётся – пойми это.

- Я всё понимаю, но мне нужен перерыв. Иначе я или с ума сойду, или ещё хуже. Всего две недели. Это не такой большой срок. У меня в голове такая каша. Мне просто необходимо сменить обстановку, и Сэм – это мой шанс. Он такой внимательный и нежный, он даёт то, чего я не получаю дома. С ним я чувствую себя нужной.

- Вот об этом Сэме можно подробнее? Ладно – проблемы, устала – тут всё понятно, хотя не то, чтобы понятно, но это я хотя бы могу в своей голове хоть как-то уложить. А вот твое странное увлечение другим мужчиной – это за гранью! Ты понимаешь, кем ты станешь для своей семьи после этого?

- Я всё понимаю, это не… как тебе объяснить?

- Уж попытайся как-нибудь, будь добра!

- Это новое чувство…

- Ты влюбилась что ли?

- Не знаю, вряд ли это что-то серьёзное. Мне с ним легко, я рядом с ним снова женщина, я раскрываюсь, становлюсь самой собой. С Сэмом не нужно кого-то из себя изображать, пытаться вылезти из кожи вон, чтобы понравиться. С ним не нужны эти дурацкие маски примерной жены, заботливой мамочки и послушной невестки. Он – то, чего мне не хватает именно сейчас.

7

Утром Вера обнаружила, что сестра убежала, даже не удосужившись разбудить её и попрощаться, и на душе стало как-то неспокойно. Картина их прошедшего разговора снова всплыла перед глазами во всех своих мрачных, тревожных красках. Вера подскочила как ошпаренная и начала судорожно искать телефон. Едва сдерживая подкатывающую волну страха, девушка смахнула с комода все предметы на пол, открыла один за другим наполненные разными безделицами неглубокие ящики. «Ну, где же он?!» - раздражённо закричала Вера в пустоту комнаты, не в силах больше противостоять охватившей её тревоге. Наконец, увидев рядом с разложенным диваном блестящий прямоугольный предмет, девушка выдохнула и молниеносным движением подхватила находку. Трясущимися непослушными пальцами она набрала номер Тони и взволнованным голосом произнесла:

- Ты где?

- Я гуляю в парке. Не переживай, всё в порядке, – казалось, Тоню совершенно ничто не заботило, её голос был пугающе спокойным и лениво размеренным.

- Точно? – недоверчиво спросила Вера, пытаясь унять тревогу.

- Да. Всё нормально. Не волнуйся, – всё тем же невозмутимым тоном произнесла Тоня.

- Почему не разбудила? – Вера глубоко вздохнула, она немного успокоилась, но червь сомнения продолжал пробираться к своей цели.

- Жалко тебя было. Ты такая смешная и беззащитная, когда спишь.

- Что собираешься делать?

- Проедусь по магазинам, погуляю по городу – займу себя чем-нибудь.

- Ты только не теряйся, пожалуйста, звони, если что. Знай, что я всегда рядом, – словно пытаясь перекричать оглушительный стук собственного сердца, громко сказала Вера.

- Спасибо, сестрёнка. Я это знаю... Всё обязательно будет хорошо. И прости за всё…ну…ты поняла… Я люблю тебя. Ты лучшая сестра на свете. Прости ещё раз меня – дуру, не нужно мне было так с тобой…

- Да ничего, бывает, я уже почти забыла. И я тебя люблю, сестрёнка, привет семье.

Вера положила трубку и, сделав глубокий вдох, упала на диван. Слава Богу, Тоня благополучно уехала домой, а не в Бразилию с каким-то неизвестным иностранцем. Она погуляет, успокоится, и все глупые решения забудутся, испарятся сами собой. И что это за Сэм вообще? Откуда он взялся, и чем он так охмурил её замужнюю сестру? Как снег на голову! В самый неподходящий, или наоборот – подходящий момент: когда Антонина запуталась и нуждалась в поддержке, когда на горизонте её семейной жизни появились тяжёлые грозовые тучи. И тут – он, не мужчина, а мечта, как чёрт из табакерки. Утешил, приласкал, приголубил – и Тоня растаяла, и готова была убежать с ним за тридевять земель. С каких пор Тоня общается с художниками, и почему Вера о нём ничего не слышала? Что за картины он пишет, выставлялся ли где-нибудь? Каким чудесным образом очутился в России, по какой надобности, и зачем ему вообще нужна Антонина? Странная история. Куча вопросов без единого намёка на ответы. Ну да ладно, хватит себя терзать, вроде бы всё утряслось, Тоня не самоубийца, чтобы на две недели исчезнуть из поля зрения мужа, свекрови, дочери и других людей из их круга общения. А он у неё немаленький. Так что, всё будет хорошо. Должно быть, по крайней мере. Жизнь продолжается. Тем более, сегодня выходной, и можно заняться своими делами. А их накопилось предостаточно.

Вера быстро позавтракала и, окинув продолжительным и немного усталым взглядом свои произведения, взяла в руки кисти и краски. Приблизившись к одной из незавершённых работ, девушка попыталась с головой погрузиться в мир собственных фантазий и грёз. Но вдохновение покинуло её, казалось, руки совсем не помнят, как это – творить. В голове была одна лишь пустота, будто кто-то стёр все навыки написания картин. Работать не хотелось ни одного мгновения. Тяжело вздохнув, ощущая полную беспомощность перед сложившимися обстоятельствами, Вера бросила кисти на пол и со злостью пнула их ногой, потом тяжело плюхнулась на диван и взяла в руки журнал. Это был последний номер «Мир искусства», его Вера ещё не успела прочесть. Быстро пролистав пёстрые глянцевые страницы, и найдя в самом конце статью главного редактора о влиянии общественных процессов двадцать первого века на современных художников, начала читать, шёпотом проговаривая предложения. Вернее, ей казалось, что начала, т.к. девушка совершенно не могла сосредоточиться ни на одном прочитанном слове. Мысли всё время возвращались к вчерашнему разговору с Тоней. Это даже разговором назвать было нельзя – скорее крупная ссора, последствия которой могли сильно задеть многих людей. Даже в далёком детстве, когда некоторые вопросы решались только с помощью силы, и дело иногда доходило до рукоприкладства, не было таких душевыворачивающих, слёзных сцен. До чего же они с Тоней докатились! До чего она – Вера – докатилась. Она смогла остаться равнодушной к мольбам и унизительным поползновениям родной, горячо любимой сестрёнки. Она совершенно не прониклась её слёзными признаниями и глупыми фантазиями. Перед её глазами до сих пор на коленях стояла зарёванная, бледная Тоня, и Вера остро почувствовала себя жестокой, бессердечной тварью. Ну как так? Почему она позволила Антонине унижаться? Почему вместо того, чтобы словами убедить ту не совершать опрометчивые поступки, Вера готова была выгнать сестру, и даже, в какой-то миг, и вовсе отречься от неё? Можно было как-то мягче, спокойнее, с большим пониманием общаться с родным человеком. Тоня пришла поделиться своим несчастьем и своим видением выхода из тяжёлой, запутанной ситуации, и вместо поддержки наткнулась на стену непонимания и злобы. Хорошей же сестрой оказалась Вера! Прямо идеалом добродетели! Как же так? И почему это осознание не пришло ещё вчера? Слезы выступили на глазах, и Вера крепко сжала веки, словно пытаясь остановить обжигающую солёную влагу. «Ладно, нормально же всё, чего я реву?» - пронеслась отрезвляющая мысль в Вериной голове, - «Хватит, хватит, надо отвлечься». Она вскочила с дивана, быстро натянула джинсы и шерстяную водолазку, обула кеды и бегом понеслась на улицу, будто её кто-то вытолкнул из квартиры. Казалось, все болезненные размышления именно дома ни за что не дадут покоя, поэтому нужно бежать, бежать оттуда без оглядки.

8

Обновлённая Вера вошла на территорию двухэтажного особняка в престижном районе города. Она быстро подобрала нужный ключ, и лёгким движением открыла дверь дома, словно делала это уже тысячу раз, хотя бывала здесь нечасто. Окинув беглым взглядом свои временные владения, Вера восхищённо ахнула. В её предыдущие кратковременные визиты она не имела возможности рассмотреть всё убранство дома как следует. Верин взгляд остановился на большой переливающейся хрустальной люстре, украшающей потолок гостиной, несмотря на свои грандиозные размеры, она казалась почти воздушной и невесомой. Вера провела рукой по поверхности дорогих кожаных диванов, по длинному ворсу пушистого, мягкого ковра, по бархатистым подвязанным бахромой шторам. В доме была своя, не похожая ни на что атмосфера, в воздухе витали ароматы свежих фруктов и недавно приготовленного ужина. Всё вокруг было дорогим, изысканным, но в то же время уютным и родным. Вера знала, что дизайнером интерьера была сама Тоня, ещё до рождения малышки Сони она была просто одержима идеей обустроить их с Димой любовное гнёздышко, и с завидным упорством и терпением воплотила свою идею в жизнь.

Вера поднялась на второй этаж. Она помнила, что тут находятся несколько спален, две из которых принадлежат её маленькой племяшке и Тоне с Димой. Вера открыла белую дубовую дверь, и очутилась в зефирно-ванильной просторной комнате, по обилию разномастных игрушек было понятно, что это комната маленькой Сони. Посреди комнаты стояла кровать с полупрозрачным бледно-розовым балдахином, застеленная покрывалом с изображением белокурой феи из известного мультика, на стенах висели портреты Софьи Дмитриевны разных возрастов. Вера взяла в руки пушистого белого медведя – она дарила его Сонечке на последний день рождения – погладила его по мягкой симпатичной мордашке, и, улыбнувшись, посадила на крошечный кукольный диванчик. Ей дико захотелось увидеть племянницу, взять её на ручки, крепко-крепко прижать к себе и долго не отпускать, вдыхая едва уловимый, нежный детский аромат. Вера решила, что не будет ждать до послезавтра, а завтра же с утра пораньше поедет к Ольге Валерьевне и заберёт Сонечку. И не на пару дней, а на все две недели. Одному Богу известно, когда ещё в будущем ей удастся столько времени побыть с её любимой маленькой девочкой. Нужно извлекать из сложившейся ситуации пользу и для себя, раз уж другого выхода нет. Печально, что придётся изображать маму Сони, а не быть с ней самой собой. А вдруг она догадается? Ведь дети всё чувствуют. Тогда весь гениальный Тонин план пойдёт псу под хвост, и вероятнее всего, семье конец. Может и правда тогда забрать Софью на пару дней всего, чтобы она ничего не успела понять? Вера решила, что будет действовать по обстоятельствам. Главный человек, который может её сходу разоблачить – это Дима, а его в ближайшие две недели на горизонте не будет, так что, у аферы есть хоть и весьма сомнительное, но уже вполне осязаемое будущее.

«Может не так уж всё и плохо, и происходящее и правда пойдёт нам обеим на пользу», - подумала Вера, выходя из детской.

Она с усилием нажала на ручку соседней двери, и сердце замерло в её груди. Это было место, в котором Вере предстояло прожить ближайшие две недели – спальня хозяев. И здесь чувствовалась рука Антонины, в каждой детали, в каждом куске ткани, в каждом сантиметре поверхностей. Вера отчётливо вспомнила, как Тоня хвасталась своей спальней в нежных мятно-лиловых тонах. В этой насквозь пропитанной дурманящим ароматом роскоши и в то же время не лишённой домашнего тепла и уюта комнате бессчетное количество часов своей жизни провела её любимая и временами безумная сестра. Сколько слёз, радостных мгновений, романтических признаний, душещипательных сцен могли видеть эти стены. Сколько тайн они хранят, и ни при каких обстоятельствах никогда и никому не откроют. Смесь восторга и томящей тревоги наполнили Верину душу. Она отчетливо представила Тоню, лежащую на кровати в дорогом шёлковом халатике, и весело болтающую с подружками по телефону. Вот она - шикарная, очаровательная, женственная и, кажется, немножко взбалмошная и беззаботная, даже не подозревающая о грядущих серьёзных переменах в своей жизни. «Где же ты сейчас, дурочка моя», - с грустью подумала Вера, разглядывая большую белую кровать из ценных пород дерева, застеленную нежно-зелёным блестящим покрывалом с крупными фиолетовыми цветами, - «Может быть, уже колесишь по Бразильским пляжам, или джунглям со своим таинственным другом. Где ты сейчас, сестрёнка?»

Вера села на пуфик перед туалетным столиком и задумчиво заглянула в зеркало. Оттуда на неё взирала очаровательная зеленоглазая блондинка с правильными, почти аристократическими чертами лица, с дорогими макияжем и маникюром, с аккуратно уложенными волосами, в восхитительном вечернем платье, но это была не Вера. Взгляд той женщины в зеркале был чужим и родным одновременно, он притягивал своей непосредственностью и дерзостью, обезоруживающей простотой и внутренней силой, уверенностью в себе, переплетённой с кучей страхов и сомнений. Эта женщина совсем под другим углом смотрела на жизнь. Она совершенно по-другому воспринимала всё происходящее вокруг. Эти до боли знакомые, но такие далёкие глаза – совсем не Верины. И эта надменная ухмылка – тем более не её. Из-за гладкой стеклянной поверхности на Веру смотрела её сестра. Да, это была Тоня, в Верином теле. Это была она - её улыбка, её волосы и руки. Её одежда, её кольцо на безымянном пальце. Её спальня, её семья, её жизнь. С этой минуты Вера поняла, что больше не принадлежит себе, теперь она вынуждена проживать чужую жизнь каждый день на протяжении ближайших двух недель. Проживать точно так, как это делала бы её сестра. С этой минуты Вера стала Тоней.

9

Проснувшись утром в огромной кровати на шикарном шёлковом белье и в полной тишине, Вера задумчиво улыбнулась. В её голове ещё вчера созрел казавшийся ей безупречным план предстоящего двухнедельного приключения. Теперь ей не хотелось сопротивляться обстоятельствам, а в глазах даже загорелись искорки азарта. Вера оказалась заложницей продуманного и основательно подготовленного сестрой фарса; плакать, топать ногами, и пенять на судьбу у неё не было ни сил, ни желания. Способность находить плюсы даже в самых нелепых и сложных ситуациях всегда была предметом гордости Веры и зависти со стороны окружающих. И теперь пришло время воспользоваться ей по полной программе.

Тщательно изучив оставленные сестрой инструкции, Вера приняла окончательное решение, кто и какое место в её жизни займёт в ближайшие четырнадцать дней. Всё своё будущее человеческое окружение девушка разделила на три группы: первая – те, кого она будет полностью игнорировать, вторая - с кем будет изредка общаться, и третья – те счастливчики, кому она посвятит всё свободное время своего необычного отпуска.

В первую категорию попали Тонины подружки, многочисленные приятельницы, близкие и дальние знакомые. Вере совершенно не хотелось ни видеть их, ни общаться с ними. Она была наслышана об окружении своей сестры, и у Веры сложилось своё мнение о каждой из «подруг» Тони. Настоящей дружбой, по мнению Веры, там и не пахло. Ни одна из этих богатых, натянуто улыбающихся, повышено озабоченных своей внешностью и размерами банковских счетов собственных мужей дам, не вызывала у Веры ни капли доверия. Поэтому девушка решила, что они не будут удостоены даже ответа на телефонные звонки, и их путь во временно Верин дом будет закрыт на все эти две недели. Да и сама Вера будет всячески избегать возможных мест встречи с ними. И пусть Тоня потом разбирается со всеми сама, объясняется с толпой «подруг», заварила кашу – пускай расхлёбывает. Это уже будут не Верины проблемы.

С работниками и помощниками по дому Вера задумала придерживаться чисто деловых отношений, чего Тоня, естественно, с её вечным неукротимым любопытством никогда не делала. Антонина периодически расспрашивала, как у кого обстоят дела в семье, не болеют ли какие-нибудь тётя Маша и дядя Петя, не женился ли двоюродный племянник троюродного шурина. Вера осознавала, что такая фамильярность может ей навредить, поставив под угрозу всё это безумное мероприятие. Поэтому, впредь будут только «здравствуйте», «до свидания» и сухое безэмоциональное обсуждение рабочих моментов. В личное пространство путь будет заказан с обеих сторон.

Свекровь – Ольга Валерьевна - так же будет одарена ничтожно малой долей Вериного внимания. Налаживанием отношений с мамой своего мужа должна заниматься сама Тоня, а у Веры не было никакого желания общаться с этой властной, надменной, всегда считающей своё слово истиной в последней инстанции, судя по рассказам сестры, женщиной. Вере хотелось бы совсем с ней не пересекаться, но это было невозможно – Соня часто и подолгу гостила у бабушки, а значит, вопреки желаниям Веры, хоть мало-мальски, но пообщаться придется.

Сложнее обстояли дела с Дмитрием. Они уже успели немного поговорить в качестве «мужа» и «жены» по телефону, довольно неуклюже, надо сказать. Вера толком не знала, какими были отношения между Тоней и Димой в последнее время, и с трудом представляла, как ей себя вести, что говорить, а о чем лучше помолчать. Судя по последним событиям, между ними было не всё гладко, мягко говоря. «Эх! Сестрёнка! Ремня бы тебе хорошего… Заставила вспомнить детский театральный кружок, глупые подмены… А сама убежала и спряталась», - подумала Вера. Ей же прятаться было некуда, но моментами очень хотелось последовать примеру Тони. В предстоящем общении с Дмитрием была опасность, что он начнёт обсуждать щекотливые темы, говорить понятные только Тоне фразы и слова, вспоминать какие-нибудь семейные происшествия – да мало ли чего ещё. И ко всему этому Вера может оказаться не готовой. Спасало то, что Дима находился в другой стране, и общаться им предстояло только по телефону. Поэтому Вера решила, что в сложной ситуации ей на выручку придут внезапно разрядившаяся батарея или плохая связь.

И только одному человечку было решено не отказывать в общении и внимании ни на минуту – это любимой племяшке Сонечке, Вера не видела малышку уже несколько месяцев и очень сильно по ней соскучилась. Ей не терпелось прыгнуть за руль Тониного Ауди, поехать, и забрать девочку у бабушки. Но было раннее утро, Софья наверняка ещё досматривала сказочные сны, и нужно было ждать.

Спустя несколько часов Вера уже мчалась по мокрой от дождя дороге в направлении дома свекрови. Не обращая внимания на промозглую осеннюю погоду, она представляла себе во всех подробностях предстоящую встречу с родной племянницей. Она рисовала в своей голове красочные картины, где они с Соней играют вместе в её уютной девчачьей комнате, и Соня хлюпается в большой белоснежной ванне, полной ароматной детской мыльной пены и специальных игрушек для купания, как Вера читает Соне сказку перед сном, гладит её по белокурой головке, и та сладко засыпает. При мысли об этом, губы Веры вытянулись в добродушной улыбке.

Подъехав к большому одноэтажному дому, снаружи отделанному искусственным камнем холодного серого цвета, Вера осторожно вылезла из машины и, пытаясь не промокнуть под моросящим дождём, перепрыгивая мелкие лужицы, бегом направилась в сторону входа. Она специально заранее позвонила Ольге Валерьевне, чтобы та собрала Соню к её приезду, и надеялась, что малышка её уже ждёт.

Вера тихонько открыла дверь, переполненная томящим волнением, и очутилась в просторном коридоре. Но её никто не встретил. И вообще, казалось, никому нет дела до её приезда. В доме было как-то подозрительно тихо и мрачно, только спустя несколько минут уже становившегося тягостным ожидания послышался писклявый детский голосок, требовательно звенящий в одной из дальних комнат.