Когда я сам (ее уйду)

Часть 1. Разгон. ПРОЛОГ

Wolf Colony - In your eyes

- Оксан?.. Ты же не уйдешь?..

- Не уйду. Если сам меня не уйдешь.

Уйти? Прогнать, то есть? Жди дальше. Да и с какого перепугу?

- Я люблю тебя.

- А я люблю тебя.

На этой нотке тогда и завершили наши песенки. Песенки в большом городе.

А теперь у нас вот как:

- Я скучаю по тебе.

- А я – по тебе.

- Мало мы видимся, Андрюш. А скоро будет еще меньше...

- Многие так, Оксан. И мы справимся. Иди сюда... Все у нас будет хорошо.

Хорошо.

Хорошо...

Хорошо?

The Corrs - Runaway

ГЛАВА 1. Ротируя

Coldplay – Trouble (big beat remix)

James TW – When you love someone

Blur – Coffee and TV

Sunrise avenue – Heartbreak century

Ашиль-Клод Дебюсси – La fille aux cheveux de lin (Девушка с волосами цвета льна)

- Д-р Эккштайн, расскажите, пожалуйста, подробнее о вашей специализации, - просит меня маленькая, худенькая девочка-студентка, очкастая, черноволосая. Глядя на нее, почему-то сразу вспоминаешь Наполеона.

С ней две ее сокурсницы, что пришли на этот день открытых дверей рассовывать нам свои резюме. Они тоже ждут моего ответа с неподдельным интересом. Ради такого случая напялили пиджачки поверх футболок, вместо кроссов – туфельки. Глядишь, повезет - возьмут на стажировку. Да сейчас рынок вообще в пользу кандидатов, не работодателей. Еще два года назад, в мое время таким был. Но абы кого не берут все равно.

А «д-р Эккштайн» - это она – мне, имя-фамилию по бэджику за реверсом пиджака вычислила. Обратилась ко мне с ходу правильно, почтительно. Молодец, что сказать.

- С удовольствием, - улыбаюсь. - Я работаю в отделе бэнкинг файненс, - так, как там еще раз было в памятке... мне девчонки из бизнес девелопмента составили: - Отдел этот в нашем отделении фирмы был основан в начале нулевых. Поначалу только с корпоративными клиентами работали, потом начали расширять спектр услуг, работать с крупными банками.

- А с кем работаете вы?

- И с теми, и с другими. Я составляю для наших клиентов договоры по финансированию сделок, по ишуансу финансовых инструментов на финансовых рынках. По рефинансированию иногда.

- Получается, вы знакомы и с одной, и с другой стороной? Это же, наверное, очень интересно.

Да, спасибо за теплые слова. Я в курсе, что на два фронта работаю.

- И спектр работы, как видно, довольно разнообразен.

Да, специалистов в нашем отделе маловато. Развиваемся-развиваемся, все никак не разовьемся.

- Да, очень разнообразен. Учишься очень многому и сразу внедряешься в интересные проекты.

Иным словом: пашу направо-налево, чем только не занимаюсь. На части рвут. Казалось бы – сдохнут без меня, но это только кажется. Распыление – дело ой, какое неблагодарное. Мне бы специализироваться поглубже. Примелькаться в кругу определенных клиентов. Получить от Стар Лекс официально-неофициальную кликуху «aus dem Markt bekannt», известен на рынке. Но до этого еще дожить надо. Но спасибо за подхалимаж.

А пока толкну-ка вам еще про то, какой я крутой:

- Вот, например, сейчас я занимаюсь подготовкой финансирования одной очень крупномасштабной сделки по продаже парка ветряных электростанций на Северном море. И сделок таких грядет еще много. Кросс-бордер для нас стандартной явление, мы сотрудничаем с различными зарубежными европейскими юридическими компаниями. Грин бонды – это вам о чем-нибудь говорит?

Она качает головой, и я с благодарностью езжу им еще немного по ушам про грин бонды и евро-субсидии («Кстати, у нас очень активно развивается практика в нашем новом офисе в Брюсселе. Кое-кто из ребят уже ездил туда на ротацию. Но там – по антимонопольному и антикартельному праву.»)

Пока я говорю еще что-то, слышу, как темноволосая в очках переспрашивает про ротацию, просит рассказать подробнее.

Ротация? Да, есть... есть у нас такое явление. На наши головы. Наши – и семей. У кого они есть.

- Я читала, что именно в Гринхиллз практикуется ротация молодых юристов из одного офиса в другой, - говорит мне очкастенькая.

Я оглядываюсь на Катрин, нашего специалиста по рекрутингу. Это она меня сюда затащила. Канненбеккер, как и все партнеры, на словах яро поддерживает рекрутинг, восклицая, что поиск молодых, достойных кадров - дело куда как важное, ведь они – будущее фирмы. И он сроду бы не подумал меня на такое отпускать. У него больше нет эссошиэтов кроме меня, а за мое торчание в универе и общение с щеглистыми потенциальными стажерами, практиакантами или референдариями никто, подразумевая клиентов, денег по часам платить не будет.

Но Катрин помнит его еще молодым, и ей нужны люди, которые отвечали бы на вопросы молодняка. Молодые, преуспевающие адвокаты, любящие нашу фирму до одури. Ее выбор пал на меня, и она на пару часов выторговала меня у Канненбеккера. Сейчас она утвердительно кивает мне, и я говорю девочке:

- Да, ротаций действительно не бывает у других «больших», только у нас в Гринхиллз.

И мы ж самые крутые. Вот чесслово.

- На время наши молодые специалисты меняют офис и работают в другом городе.

- И живут?

- Да, им предоставляется бесплатное ротационное жилье от фирмы.

ГЛАВА 2. Наказание

Wolf Colony - Brown Eyes

Adele – Set fire to the rain

Dalton Harris feat. James Arthur – The power of love

Anna Nalick – Pegs

Kanye West - Love lockdown

Жаркую… темную… Интересно, какого цвета страсть? У нее вообще цвет есть? Свой, особенный оттенок? И если есть, то что – постоянный он или что же, страсть и окрас может менять, подобно хамелеону? Вообще-то, я не задумываюсь над подобными вопросами.

Вот что я знаю: она ведь не только в штанах у меня, страсть эта, нет, не только. Она ведь и мозги мне кипятит, и сердце прыгать заставляет, как на трамплине…

Да, ведь с тех пор, как мы с ней сказали друг другу те самые слова: «Я люблю тебя», между нами не сказать, чтобы что-нибудь ощутимо поменялось. и все-таки, смешно, но… теплее трахаться стало, что ли? Раньше – ну, убойно было, а теперь она меня будто еще и умилять стала. Будто мы приобрели какой-то новый, нежный, трогательный оттенок. Как описать его? Да не знаю.

Во всяком случае, теперь вроде все стало на круги своя, и я думал, что теперь мы всего достигли, и я все постиг. В плане – понял ее, полностью понял ее отношение ко мне. Нежное, страстное, когда я рядом, ждущее меня, когда меня рядом нет. С заскоками своими, конечно, но – как мне казалось – ничего глобального.

А уж свое-то чувство к ней я давно сформулировал и для себя уяснил. А поскольку я – человек постоянный, то и чувства мои к кому или чему бы то ни было тоже постоянны. К Оксанке – тем более. Люблю – какие уж там оттенки, все равномерного цвета. Так?..

- Так, улыбаемся! Еще раз! Еще! На меня! На меня смотрим! Еще разок! Молодцы, хорошо. Сейчас получите распечатку. Следующий!

И мы с Оксанкой получаем наше фото, на котором мы сидим на шпале на фоне плаката, изображающего скайлайн нашего города.

Сегодня воскресенье, в Гринхиллз - день открытых дверей, и всех нас пригласили показать фирму своей семье, родителям или significant other – кому-нибудь другому важному. Наглядно продемонстрировать, где это мы, на хрен, пашем с утра до ночи – нет, с утра до утра, а потом – опять с утра.

Оксанка – моя significant other, чем не упускаю случая подколоть ее, трахая перед зеркалом в прихожке перед тем, как мы отправляемся ко мне на работу.

Здесь она и так знает все с «тех времен». Кроме конференц-этажей нам «своих» никуда водить не разрешается. На двадцать седьмом этаже – зона отдыха для сотрудников. Здесь есть терраса с видом на Театральную, на парк Европы, да вообще, весь банковский квартал, всю Зюдзайте. Есть тут и каминный зал с роялем, столовка с барной стойкой, комнатка с настольным футболом и тому подобными «аттракционами», каким вообще-то нечего делать в том месте, куда люди приходят поработать, чтобы затем уйти домой.

Этажом ниже устроили фотосессию, а рядышком поставили гоночную мини-авто-трассу для детей. Их немало, но могло быть гораздо больше, учитывая, что в нашем офисе работает около пятисот человек. Просто не у всех есть дети. Пацаны толпятся вокруг машинок да и девчонки – тоже. Шум, гам. Мы с Оксанкой стоим поодаль и угораем, наблюдая за толчеей джуниоров.

Мы уже успели потрындеть с Эльти. Наш без пяти минут верховно-административный судья оживлен. Вчера он официально сообщил о своем уходе с фирмы и долго сегодня оставаться не планирует, в качестве significant other припер с собой какую-то девушку, про которую Оксанка незамедлительно шепчет мне по секрету на ушко, что ее «Йетте зовут» и что она «милая»… На вид она не имеет никакого отношения к юриспруденции, а потому «мила вдвойне», «учительница наверняка – на мою Ленку смахивает».

Мельком знакомлю Оксанку с Канненбеккером, который шутливо-укоризненно качает головой: - И как только вы могли перебежать в Бергхаузен! – чему мы все втроем смеемся.

А Вольфинг, сутулясь, в своих джинсах, кроссах и клетчатой «рубашке дровосека», как говорят здесь, похож скорее на реального дровосека, чем на партнера из Гринхиллз. Вот идет кому-то кэжуэл, а кто-то однозначно спасается в костюмах.

А для кого-то прикид не имеет значения – как для Оксанки. Моей Оксанке. Она в одном из своих наиболее целомудренных платьиц-футляров чуть повыше колен. Оно розовенькое, телесного цвета под черным кружевом и нежно облегает ее попку, приговаривая меня к беспрестанному беззвучному скулению, потому что на большее, чем смотреть, мне рассчитывать пока не приходится. Изредка я бросаю на нее косые взгляды, соображая, как бы половчее затянуть ее в мой – и ее старый – кабинет, в который мне не разрешается ее заводить.

Когда терпеть пытку нет больше никакой возможности, я незаметно для всех увлекаю ее вниз по внутренней лестнице, по которой ко мне на этаж топать прилично – а меня это только распаляет. К счастью, у нас на этаже сейчас ни души. Проблема еще в том, что у нас у каждого рядом с дверью – сплошная от пола до потолка стеклянная полосочка в стене – контрольное окошко, чтобы всегда видели, чем ты занимаешься у себя в кабинете. Поэтому по-настоящему наедине с самим собой ты никогда не находишься. Она это помнит, да и у них, у бергов кабинеты такие же. Поэтому она и не ожидает ничего такого и в откровенном шоке, когда я завожу ее в свой кабинет, закрываю дверь, прижимаю к двери и начинаю сначала нещадно лапать, задираю платьице, а затем, раздвинув ей ножки и приподняв на руки, проникаю в нее, не снимая с нее даже трусиков.

ГЛАВА 3. Весна Эльзы

Wolf Colony - Oceans

Jameson Nathan Jones – Fragment

Coldplay – Violet Hill

Anna Nalick - Aurа

Jack Johnson - Banana Pancakes

Потихоньку проходит весна. В это время года в нашем городе уйма деревьев цветет розовым, а кое-где сногсшибательные городские виллы утопают в магнолиях, цветущих белым с «подсветкой». Только отцветают магнолии быстро.

А Оксанка больше всего сирень любит. Если честно, до нее я даже как-то внимания на все это не обращал, а теперь приходится, потому что, когда мы с ней гуляем, она неизменно поучает меня, что есть что и кидается нюхать всякую там цветущую всячину.

По выходным, если работать не приходиться, мы с ней сваливаем куда-нибудь на великах. Хоть на Нидду, туда всегда можно, хоть в Роттманн парк – поваляться на траве, поржать над тем, как люди пытаются ходить по канатам, натянутым между деревьев или погулять среди аскетически-разноцветных прелестей Японского садика; хоть в Центральный – понаблюдать над индийской диаспорой, играющей в крикет или тупо поиздеваться над тамошними утками, существами чрезвычайно нахальными. Эта пернатая, крякающая блатота крышует огромную лужайку, на которой по выходным играет в футбол либо просто тупо валяется на траве стадо горожан. А они стригут откаты в виде какой-либо жратвы по принципу «чем больше, тем лучше» - утки же, да еще здоровые какие-то, «очкастые», черноголовые. Мутные, скандальные личности. А мы с Оксанкой их строим, читаем друг другу Булгакова, а в перерывах кормим или поим друг друга чем-нибудь или долго и сочно целуемся, да так, что даже утки отваливают, понимая всю бесперспективность своих наездов.

А еще весна – это время наводить порядок. И делать ремонт в Эльзе, общаге для наркоманов. Я, блин, не шучу. Да, вот до чего доводит нормальных, здоровых и вполне состоявшихся людей комьюнити энгейджмент. Когда им на работе представили сей новейший их проект, Оксанка очертя голову ринулась участвовать, а мне заявила:

- А что, они – тоже люди. Им очень важно общаться не только друг с другом, но и с нормальными людьми. Они же друг с друга только нервничают, и темы для разговоров у них одни и те же.

Подавляю в себе желание осведомиться, какие темы она собирается предложить им взамен.

- А тут еще - ремонт сделать вместе. Совместный труд… Наверняка как нельзя больше способствует процессу реабилитации. Ну чего ты… - это я ржу и мотаю головой.

Я смирился и поэтому предпочитаю благоразумно молчать, нежели произносить вслух, что я на самом деле обо всем этом думаю. Пользуясь тем, что это – очередной совместный проект комьюнити энгейджмента наших с ней компаний, я иду с ней. Да-да, я. А что, хоть какое-никакое время вместе проведем. Плюс – под присмотром будет, а то – мало ли что.

К Эльзе, четырехэтажному, неимоверно растянутому в длину зданию примыкает внутренний забетонированный дворик, чья строгая правильность не обременена каким-либо наличием зелени. Машины здесь никто оставлять не собирается, уж какие там у кого машины, поэтому непонятно, зачем он вообще здесь нужен.

По соседству с Эльзой в обрамлении робиний, местных сводных сестренок акаций, ядовитых, как объясняла мне Оксанка, расположилась вилла «Бете», названная в честь физика Бете. Фешенебельный особняк в стиле модерн, с окнами нижних этажей за коваными решетками с витыми цветами. На Эльзенбергский проспект выходит гигантских размеров витражное окно от пола до высоченного потолка. В особняке находятся нотариальная контора и адвокатская канцелярия. Можно смело предположить, что клиенты их из таких кругов, что данная канцелярия скорее из разряда «бутик», как их называем мы. Думаю, они находят какую-то свою извращенную прелесть в наблюдении из своих неимоверных окошек за тем, как к их соседям, нет-нет, приезжает скорая. Однажды прямо на входе, да фактически на тротуаре перед Эльзой разруливалось какое-то дело, но разрулилось, по-моему, мирно. Полиции здесь фактически не бывает, вероятно, потому, что эльзинские реабилитирующиеся нарики – народ смирный.

Однажды Интегративное общество помощи наркоманам рассовало всем «соседям» Эльзы листовки с приглашением на гриль на эльзинском бетонном дворе. Мол, нам исполнилось десять лет, приходите, отметим. Надеемся на хорошую погоду. Да, уж. Хорошо, Оксанка не видела, не то непременно ломанулась бы туда. Интересно, думаю с тайной усмешкой, а много ли адвокатиков из бутика вылезли из своих робиний и заявились тогда на тот званый ужин.

Эльза – почти рядом с нашей квартирой. В этот солнечный весенний день мы сразу из дома подключаемся к группе других благотворящих додиков. Это юристы, подвалившие из наших офисов и уже инструктируемые Клаудией, нашим координатором по комьюнити энгейджменту и еще одной телкой от бергов. Им помогает какой-то высокий, худой чувак-то-ли-панк-то-ли-сатанист лет тридцати или моложе, в черных, узких, продранных джинсах с дырами вместо «коленей» и длинном черном плаще, кожаном или «под кожу», с крашеным ирокезом, длинной серьгой в ухе и боевой раскраской на физиономии – глаза его подведены черным. Живость движений и относительная его расторопность выдают в нем не обитателя, а кого-то вроде завхоза Эльзы. После узнаю, что он из «выпускников», каких здесь обычно не бывает. Не бывает, вернее, не должно быть и того, что он в силу своей полученной также неслыханнейшим образом квалификации по совместительству выполняет тут еще и обязанности системного админа.

ГЛАВА 4. Сон-явь

The Corrs feat. Bono – When the stars go blue

Lewis Capaldi – Someone you loved

Mando Diao – Dance with somebody

Альянс – На заре

Тебе – Моя нежность

Wolf Colony - Run

Какой сегодня жаркий день был. Носа на улицу не высовывал, все на работе, обдолбанный кондером, отгороженный от мира его ледяными стенами. Засел в стеклянном обелиске – и наблюдай, как плавится себе у подножия его под ногами у тебя жизнь в большом городе. И пусть плавится. У тебя-то своя жизнь. Ей без всего этого расплавиться впору.

На работе сейчас косяк за косяком. Одна сделка накрылась на старте, другую отменили на финишной прямой. Не наши проблемы, обе сделки из эм-энд-эй, но все равно хреново. А работы и помимо этого навалом.

В одном проекте Канненбеккер положился на устную информацию клиентов при составлении кредитного договора, мол, многолетнее сотрудничество, он их знает и всякая такая туфта. Хотя каждый урод в курсе, что все нужно сто раз записывать и документировать и им же потом для подтверждения отправлять. Дважды. Трижды. Оказалось, их финдиректор спи…дел по одному пунктику, финансирующий банк выпал в осадок, бабло завинтили, теперь наблюдательный совет – хвать за жопу исполнительный, те – хвать за жопу фина, тот пи…дит опять, на сей раз, мол, я вам, то есть, сука, нам, такого не говорил, ох-хо-хо-о-о-о… Шефу одна дорога – к Дилленбергу. Он – партнер, но уже много лет вместо живых проектов занимается делами по ответственности фирмы за ошибки в консультации. Хоть шеф и не ошибался, просто дурочку свалял, как последний мудило. Похоже, с профессиональной страховкой придется разруливать. Шеф на грани запоя, а я задолбался.

А тут еще такое дело…

Сейчас поздняя ночь, но мы еще не спим. Я только что вернулся и застал ее не в кровати, а за ноутом, что-то обрабатывающей.

Теперь она смотрит на меня своими большими глазам… Каре-зеленая ее усталость обволакивает и меня, горестная безнадега не мечет молний, но пронзает насквозь.

- Андрей, а… этого нельзя как-нибудь избежать?

Не верю своим ушам. Да она это серьезно.

- Ты прекрасно знаешь, что нет, - отвечаю ей резче, чем хотел.

Оксанка, моя девушка, она ведь прекрасно сама все знает. И я думал, именно она поймет. Она ведь человек в этой сфере отнюдь не левый. Она ведь сама работала в Гринхиллз и знает, что такое ротация, и что мне придется ее делать. Что это – вопрос решенный. Но сейчас она ведет себя, как абсолютный чайник. Ноет, как... обычная баба. И пилит меня вдобавок.

Да, последние месяцы работал я как-то многовато. Был unter Wasser «под водой», как говорят у нас. Она почти не возникала, зная, что все это не от меня зависит. Что в отличие от нее, работу свою я люблю, но когда из-за нее мы с ней мало видимся, мне тоже хреново. А мне, благодаря этому ее пониманию, было не так хреново. Да я привык уже почти, если честно. В конце концов, и у нее своя работа есть, любимая, нелюбимая, да хоть какая. А ротации я хоть и побаивался, но одновременно и ждал тоже – во-первых, пора по-любому. Во-вторых, продвижения охота, иначе нах...й было так въе…ывать. А перед ней сейчас про ротацию вывалил, потому что сегодня мне на работе сообщили, что это уже скоро будет. В смысле, в понедельник. И что, она думает, мне легко? Или у меня есть выбор?

Но нет, вместо того, чтобы поддержать, как-то приободрить меня, что, мол, все получится, мы справимся, она начинает мотать мне нервы, и я с удивлением замечаю, насколько меня это раздражает.

Она-то не слышала моих мыслей, предшествовавших этим словам, поэтому моя резкость ее удивляет и расстраивает. Скривившись, отворачивается, задерживает усталый взгляд на оконном стекле или на чем-то еще… или ни на чем…

- Оксан, это же ненадолго, - пытаюсь смягчить.

- На сколько?

- На четыре месяца.

- Ну, раз для тебя это недолго, - раздраженно пожимает плечами она.

- Я не в этом смысле.

Ненавижу, когда она становится такой колючей. Ненавижу. К словам цепляется. И у самой, что ни слово – подводный камень. Гребаный риф. А меня заставляет разруливать, лавировать между этими ее рифами. Коза. Да с ней еще хрен вырулишь. Все новые расставляет. Глядишь – раз, два – вот тебе и мозгое…ство. А мозги-то должны быть хоть у одного из нас.

И что делаю я? Правильно: виляю хвостом, пресмыкаюсь:

- Я в смысле – все будет хорошо, - обнимаю ее за плечи.

- Конечно, будет, - подтверждает она спокойно, не высвобождаясь, но и не обнимая меня в ответ. - По выходным.

- Ну почему…

- Да до тебя и сейчас уже по-хорошему не дозвонишься!

Так, правильно, давай, бл…ть, именно сейчас жалуйся, что тебе там еще не нравится в нашей ситуации. Ситюэйшн. Кто не понял: ситюэйшн – это не просто ситуация, это проблемы, типа. Не думал, на хрен, что они у нас есть.

Часть 2. Обороты. ПРОЛОГ

Wolf Colony - Forgiven

- Андрюш... Я не могу достучаться до тебя. Твои дела теперь важнее.

Можно подумать. Что за драма. И вообще – предъявлять-то я тоже могу.

- Да? А сама как, Оксан? Дела-то у тебя тоже есть?

- Это... неправда.

- Нет?..

ГЛАВА 5. С приветом

Wolf Colony - Youth

The White Stripes – In the cold cold night

Sting – The shape of my heart

Imagine Dragons – I’m so sorry

Coldplay – Viva la vida

Работа – дело непредсказуемое. Казалось бы, главная мощь бэнкинг файненс должна была сконцентрироваться в нашем офисе, а никак не в Дюссельдорфе. Но тут меня в первую же неделю, я и сам не заметил, как, вработали в отдел по тендерному праву, и я, мягко говоря, не скучал. Чтобы внедриться на новом месте, бегал на обед с новыми коллегами. Они тут те еще раздолбаи. Город, что ли, такой. Рейнский эпикуреизм.

Говорят, например, в мюнхенском офисе наоборот все строго до ужаса, и молодняк, если не пыхтит в своих каморках, то неслышно стелется по коридорам, скромно потупив взгляд при виде партнеров. А кэжуэл фрайдэй? «А что это?» - спросят вас там, строго так. «А-а-а, эт когда продуктивность резко снижается, потому что молодые дармоеды приходят на работу в джинсах? Ни хрена!»

Но все не так в Дюсселе, этой обители безудержных, пропитанных «альтбиром», то есть, местным темным пивом, карнавалов, которые летом мне - увы или к счастью – испытать не придется, они же в феврале. Еще в нашем дюссельском офисе все сторонники TGIF, то бишь, пятничного веселья в виде бухаловки на рабочем месте, которая здесь начинается уже в четверг после обеда. И потом, о чудо, во время работы (да, бухаловка – это еще не повод для того, чтобы после позорно разбежаться) к тебе вдруг приходит самый, что ни на есть, настоящий флоу и ты кажешься себе этаким суперкреативным энерджайзером со встроенной базой юридических данных и веером суперсвежих идей относительно того, как сделать так, чтобы именно твоему клиенту достался новый контракт по установке ветряков в Северном море.

«Соскучилась по тебе. Не знаю, как дождаться вечера.»

Зайка. И я соскучился, сам не знаю, как. А ждать мне некогда. Вернее, некогда над этим задумываться. Башка трещит после вчерашнего, да и работы по горло.

Сумка с вещами уже целый день смотрит на меня в моем новом временном офисе. С утра поднимала настроение, напоминала о том, что уже через несколько часов увижу мою сладкую. Ближе к вечеру ее вид начал наполнять меня легким беспокойством.

Хотел закончить часикам к восьми, потом, если все нормально, часа полтора-два на дорогу, ну или сколько там реально для моего графитного монстра дизайна одной баварской конторы, если на автобане ему не мешают всякие там левые лохи производства и дизайна контор черт те знает, каких.

Но уже вечер, восемь часов близятся с устрашающей силой, а я как-то ни хрена не успеваю. И ну его на фиг все. Дома доработаю. Домой хочу. К Оксанке хочу. Трахаться с ней хочу.

Швыряю все в тачку. Потом – файерабендферкер, то бишь, вечернее движение, но в Дюсселе в пятницу вечером – блин, вот халявщики, для них восемь - это уже вечер – все более по-божески, чем у нас. Еще даже светло, пока я топлю со скоростью двести кэ-мэ. Ненавижу тройку, третий автобан, то есть, а от нее никуда не деться. Блин, а долго-то, все-таки. Уже светлый, желтоватый вечер передо мной утонул в красной веренице задних фонарей на фоне темного неба. Е...ать, сколько уродов ползет по левой. Ребят, их тут целых три, а кое-где, бл...ть, четыре. Ну, кое-где только две из-за стройки, согласен. Так это не мои проблемы. Вы заблудились, вам – правее, отвечаю... Так, быстрая езда возбуждает, что ли?

Недавно Оксанка ездила куда-то на моей, и после я обнаружил сзади на багажнике маленькую, едва заметную царапинку. Ничего же не сказала, засранка. Посмеялся про себя. Вечером, когда лежали, натрахавшись, и она нежилась рядом со мной с полузакрытыми глазками, терлась носиком в мою грудь, я вдруг ковырнул ее бочок, вызвал хихиканье, а сам – ей нарочито строго так, потирая ее спинку: «Где тиранулась, а? Колись!»

Она вздрогнула, а я залился злым, удовлетворенным хохотом: «Че, спалилась? Как отрабатывать думаешь?» - и шлепнул ее по заднице. Она жутко раскраснелась: «Андрюш, я не знала, как тебе сказать. Думала, завезу, пусть залакируют...». «Дурная, это пофигу. Сам завезу». Честно, к тачкам слабости особой не питал никогда. Не велосипеды же. Ну, скорость и все такое. А по мне – возит да и ладно. Ну так вот. «Главное, что с тобой все в порядке, вот же балда ты. Выпарковывалась, что ли?». Ездит она нормально, но паркуется, мягко говоря, не очень. Знает об этом и делает все осторожно и медленно, аж мозги вываривает, когда рядом сидишь. Я чаще молчу – себе дороже. Но иногда не выдерживаю, терпения не хватает. «Да» - признается виновато. «Прессанул, что ли, кто?» «Да, один там. Сигналил». Сколько раз говорил ей, чтобы не обращала ни на кого внимания. Похрену, что там кто хочет. Но – не с ее темпераментом.

Темпераментом... Так... Не могу уже, по ходу...

«Оксан, малыш...». А, ну его на фиг. Зачем сообщать о себе заранее. Говорила же, что ждет, вот и пусть ждет, усмехаюсь про себя. А то она думает, одной ей трудно. Такие пятницы и ждут меня по ходу все лето.

ГЛАВА 6. Подарок

Apocalyptica - Ruska

John Ottman – Metropolis (OST Cruel Intentions

Sunrise Avenue - Diamonds

Anna Nalick – Wreck of the day

Wolf Colony - Pretenders

Мои художества на поприще ю-кейского права кого-то там впечатлили. Какой-то человек, принимающий соответствующие решения на уровне клиента решил, что они хотят, чтобы я поработал несколько месяцев на секондменте в их юридическом отделе. В их Лондон брэнч. Естественно, не по вопросам английского кредитования, а по вопросам из нашей юрисдикции, с которой они тоже иногда сталкиваются. Ну и вообще, сделки обрабатывать помогать.

Конечно, единственно возможной реакцией с моей стороны могло быть и было: «Круто. Хочу. Уже там!» Ведь это ж шанс какой. Но... Оксанке об этих далеко идущих планах я пока не говорил. Тут бы ротацию дострадать.

- До декабря домолотить и – чао, друзья.

- Фло, у тебя сэббэтикал?

- Йеп.

– пятница, мы с пацанами завалились на обед в «Вабене». Только, чур, не путать с настоящей итальянской кафешкой. Под сим названием шифруется сеть закусочных относительно быстрого приготовления. Готовят быстро полуфабрикаты собственного же производства, процесс которого можно наблюдать за витриной этого заведения. А потом, после доведения до готовности на свет появляются пицца, паста и тому подобное. Если хавать это слишком часто, несварение обеспечено, но иногда можно. Плюс места у них навалом, даже если завалить большой толпой. Но и народу тут всегда тоже тучи.

- Снова – куда собрался?

- В Кению с братом. Мы Рождество всегда проводим в Кении.

- Блин, это я про тебя в интранет-справочнике читал, что ты кисвахили знаешь?

- По ходу, про меня.

- Кабан.

- Да ладно. А в ЮАР встречусь с одним чуваком. Приятель. Прикиньте, уже три месяца путешествует. Инженер. Шесть лет в Дженерал Электрик пахал, потом задолбался, уволился. Теперь по свету разъезжает. А новых планов нету ни фига. Мол, приеду, потом и посмотрю.

- Хрена себе.

- М-да.

- Я с ним собсна так и познакомился – ездил в Никарагуа через Марко Поло Янг Трэвл...

- А, знаю, я тоже так в Австралию ездил, четко, четко...

Видимо, мои мысли по поводу того, что Оксанке не мешало бы заняться чем-нибудь, телепортировали и внедрились в нее каким-то образом, и она занялась... работой. Последние недели ее буквально рвут на части. Вначале это даже несколько забавляло меня, потому что в душе я всегда немного посмеивался и умилялся ее новоявленному трудоголизму. Искренне радовался, если ей не приходилось так вкалывать, как мне, и огорчался, если приходилось.

И Оксанка усиленным образом ринулась в активную трудовую деятельность, мол, ей все чаще стали поручать координацию их проектов по недвижимости. Ее Штраух на нее не нахвалится, хоть прямым текстом, жаловалась она, никогда слова доброго не скажет, козлина. «Зарплату бы лучше повысили», - посмеивался я ей в ответ.

- Мы с ним в одной комнате жили, с бэкпэками путешествовали и прочая байда. Подружились. Оказалось, он сам из Дюсселя.

- Охренеть.

- Да уж.

Путешествия – это круто конечно. А что, путешествие. Совместное путешествие. Интересно, а куда бы ей хотелось поехать? Спросить? Или сюрприз? Она же их любит.

- А еще я в Индию к нему в гости ездил, когда он там работал в Мумбае. Он пахал, а я жил у него на хате, а сам лазил везде. Типа, жилье бесплатное. Потом его на Калькутту направили, но я подумал: «Хрена мне там делать», - и не поехал.

Да, вначале ее трудоголизм меня не парил. Но вскоре я начал приходить в легкое недоумение, когда в пятницу вечером она заявлялась домой поздно, даже если ее долгожданный Андрюшенька находил-таки возможность приехать. У меня ведь тоже не каждую неделю получалось. Что, свыклась с новым режимом? А заодно и для себя новшества ввела? Например, после запоротых выходных и успешно сданного тендера я подумал, что моя девочка за свое псевдо-терпение заслужила, чтобы в грядущую пятницу я приехал к ней, и пораньше. Э-э-м, нет, я не ночевал в машине как она, но все же тайно поскуливал, потому что заявилась домой она только после к полуночи. Это был первый такой вечер, затем по пятницам она стала регулярно на час-другой вклиниваться в афтер ворк своих коллег, на которых ей раньше было, мягко говоря, положить.

- Мужики, ко мне на этаж заходите, - говорит кто-то из пацанов. - Днюха вчера была, я пирог... того... сам испек. На кухне лежит.

- Блин, че, в натуре сам? Молоток. И че, получилось?

- Да-а-а, вот она, жизнь без девушки. И пироги начнут получаться. А бухла не будет?

- Будет, канеш.

- Завтра тоже угощаешь? Куда повалим?

- В Саб давайте. Оттуда можно в Нахтрезиденц, если покатит.