Когда зажигаются гирляны

О дурацких свитерах, устрицах и спонтанных решениях

Путеводители настоятельно рекомендуют увидеть Бостон зимой, непременно сесть в автобус и доехать до Кембриджа, погулять по белоснежному парку, купить в ларьке на пересечении двух главных улиц самый вкусный глинтвейн и бродить вдоль старых, колониальных домов или сесть в кафе и глазеть на прохожих из окна, украшенного светильниками в виде звезд.

В этом году, кажется, каждый прочитал эту статью и отправился в Бинтаун. Некогда наш город так ласково прозвали за любовь бостонцев к жаренной фасоли, название прижилось и мне особенно нравилось, хоть никакой слабости к бобам я не питаю.

Я пробиралась сквозь толпу и валяющий снег, мечтая отведать устриц в «Union Oyster House», добавив к ним бокал вина и разговоры ни о чем. Мимо сновали румяные, веселые дети, сквер заполнили хвостатые питомцы, мокрые и запорошенные снегом, разодетые в рождественских оленей или эльфов. Удивительно, сколько четвероногих помощников Санты развелось у нас, в Бостоне.

В ресторане было жарко, я стянула шарф, оставляя за собой снежный след.

Ко мне подошла улыбающаяся девушка, в руках она держала меню:

— Добрый вечер! Вы бронировали столик?

— Здравствуйте! Меня ждет подруга, — я огляделась, быстро находя глазами Минди, — вот она.

— Отлично, идемте.

Положив меню на столик, девушка исчезла.

— Ну, наконец! — Подруга поднялась с места, заключая меня в объятья, — как тебе погодка, м? Нам решили выделить побольше снега в этом году, — хохотнула она, усаживаясь.

— Это что, свитер с оленями?

— Ага, нравится?

Я улыбнулась. Минди всегда обожала Рождество, подходя к празднику со всей ответственностью, а то, как умело она заворачивала подарки можно приравнять к искусству, всегда ровные края, ленточка в тон бумаги, а сверху непременно палочка полосатого леденца или еловая лапка.

— Не то слово!

— Я подарю тебе такой же, только обещай носить. — Она придирчиво оглядела мой наряд, состоящий из черных брюк и серого кардигана с золотыми пуговицами, — ты выглядишь так, словно пребываешь в трауре по счастливой жизни.

— В целом, так оно и есть, — отшутилась я, но на подругу это не произвело впечатления.

Она нахмурилась, но ничего не сказала, спрятавшись за меню.

По залу плыла старая рождественская музыка, Синатра завел свою привычную песню о погоде. С потолка свисали сосульки, а тяжелые люстры увивали еловые ветви, каждый столик украшался вазочкой с илексом, а по широким окнам тянулись поздравления и пожелания на Рождество.

Мы заказали два салата с морепродуктами, большую тарелку устриц и бутылку полусладкого, на что Минди голосом знающего человека заметила, что пора мне научиться пить сухое.

— Как работа? — Поинтересовалась я.

— Как и всегда в это время года, уйма заказов, куча денег, — довольно улыбнулась девушка.

Ее семья владела цветочным магазином уже много лет, с недавних пор они добавили к списку своих услуг и товаров лавку подарков, а что еще нужно людям в канун Рождества?

— А твоя?

— Точно так же, как и в прошлом году, — пожала я плечами, — ты знаешь, людям всегда будет что почитать, пока я хожу на работу.

— Звучишь ты при этом не очень-то и радостно.

— Просто устала, — я сделала глоток холодного вина, — ты знаешь, в моей жизни слишком много чужих историй и, кажется, будто я упускаю что-то важное.

Глаза подруги выражали бесконечное сочувствие и тепло, но от этого легче не становилось. Минди жила, как надо, у нее была прекрасная работа, крепкие отношения с Барни и нескончаемые мечты, из всех этих атрибутов у меня была работа и разорванная помолвка.

— Тебе надо развеяться.

— Пожалуй, но сейчас столько дел, к выпуску готовятся несколько бестселлеров, — стала перечислять я, но она меня перебила:

— Эмили, я серьезно! Если ты не прекратишь самобичевания из-за того придурка, то твоя жизнь так и будет серая и дурацкая.

— У меня что, дурацкая жизнь?

Она быстро закачала головой:

— Я же утрирую, милая, но ты понимаешь, о чем я говорю.

Я вздохнула, конечно, моя жизнь – предсказуемая и скучная, каждый день с точностью повторяет другой, по итогу оставляя меня наедине с чужими историями, умело написанными на бумаге.

Принесли еду, поднос со льдом и устрицами в больших раковинах разделил стол пополам.

— Давай лучше поговорим о чем-то приятном, надоело обсуждать мои проблемы.

— Как скажешь, — Минди подняла бокал, — у меня есть тост, пусть этот вечер станет началом чего-то нового, в общем, за нас.

Я улыбнулась, поднимая свой бокал:

— Да будет так!

Весь вечер мы болтали о приятных мелочах и смеялись, от вина горели щеки, было тепло и уютно, а за окном бушевала метель. Снег устилал небо, прятал силуэты домов и пробиралась под куртки прохожим. Но, знаете, как это бывает под Рождество, людям становится все равно на непогоду, они слишком сильно ждут чуда и почти точно знают, что оно случится, как бы не завывал ветер.

На следующее утро я проснулась от неприятного звона будильника, желая выкинуть трезвонящий телефон куда подальше. До каникул оставалась парочка дней, а потом можно будет выспаться, успокаивала себя я, стоя под бодрящим душем.

День обещает быть суматошным. Во-первых, меня ждало совещание с отделом маркетинга, во-вторых, меня зазывали витрины торгового центра, напоминая о необходимости купить всем подарки.

Наспех одевшись, я прыгнула в такси. Сквозь пелену бледных, едва уловимых облаков, просачивалось солнце, подсвечивая сугробы вдоль тротуаров и окна домов, от которых прыгали солнечные зайчики. Вот оно, постоянное непостоянство любимого города. Правда, не смотря на всю любовь к дому, здесь мне становилось тесно. Каждый незамысловатый поворот убегающих вдоль и поперек улиц был знаком, всякий раз принося с собой воспоминания, в любимой кофейне перед редакцией я знала каждого бариста по имени, а стопка полученных рождественских открыток полнилась с каждым днем: от бывшего одноклассника, от коллеги по цеху, от управляющего домом, от продавщицы в пекарне, с которой мы болтаем каждое воскресенье, задерживая очередь, но недовольные возгласы со спины стоят ее невероятных булочек.