Колисон

Колисон

Первые лучи солнца упали на экзоскелет в тени амбара. По самым мягким меркам, это был самый жаркий день лета. Столб градусника за окном упирался в самый потолок. Не слабо, но на будильнике красовалось лишь 6:43, а с коллекционной фигурки трёхсотлетней давности упал последний мазок краски.
Секунда за секундой приближалась смерть.
-"Рождение- самый первый праздник, встречаемый человеком. Но, чем более он счастлив, тем менее радостен этот праздник"- будто эхом проносились отголоски памяти по последним минутам сна. Что послужило причиной таких слов, отсутствие денег или равнодушие к сыну, для Эврена Хейз уже навсегда осталось загадкой. Древней как сфинксы и непонятной… как женщины.
-Может Всевышний когда-нибудь на неё мне и поможет найти ответ. Хотя для него их встреча уже стала чем- то наподобие предела в производных: существует он или нет, а если да, то встретится ли наши души?
-Да и кто вообще говорит такие слова ребёнку?
В любом случае это был обязательный внутренний монолог перед подъёмом с кровати. Новый день, новая пастьба и новая книга.
Тело нехотя проскользнуло серой бородой с древнегреческих бюстов по одеялу и встало на досчатый пол.
Стены, сложеные из громадных валунов, так долго держались на этой Английской земле, никуда не уходя, что самые верхние, составлявшие венец печной трубы успели породниться с луной; дым стал их телеграммами. Наблюдая за тем, как он растворялся в синеве ранней ночи, маленьким овечкам только и оставалось, что шептаться между собой, гадая о содержании их любовных презентов; а засыпая, считать пастухов, сменявших по роду друг друга.
Льняная бежевая рубашка и того же цвета брюки. Одежда новая: с пару лет и тому, и другому. Растворяясь во времени, словно кофейное зёрнышко в кипятке, начинаешь понимать: каждая мелочь, выводящая твою жизнь из равновесия- враг номер один в твоей истории.
К сожалению или к счастью самой большой мелочью в его жизни был брак. Жена его умерла уже и не упомнить сколько сотен лет назад. Единственное, что осталось после неё- полное непонимание того, как жить дальше. Чувство облегчения, опустошения, сожаления. Его пронизывало насквозь всё, что только могло. Примерно тогда Эврен и начал читать, а уже спустя год он был твёрдо уверен: это была не любовь, это было ни что иное, как газ. Бездумно и безжалостно заполняющий все полости в его душе. Но так необходимый ему, ведь без него, он пуст чуть ли не на половину. А если учитывать расстояния между атомами, то и на все сто…
Через примерно пятнадцать лет человечество открыло путь к вечной жизни. Временами думав об этом под летними облаками он метался между двух мнений- неизвестно, что было бы, не скончайся она в тот день. Может жизнь, какая была у них, продолжалась бы и по сей день, а может всё изменилось бы и они стали счастливы. В любом случае эти мысли покинули его уже давно. Только изредка сны вспоминали её очертания, когда воображение уставало создавать новые картины.
Шляпа, чем-то напоминавшая ковбойскую и ботинки. Так он коротал конец своего тысячелетия на этой планете. Пастух в экзоскелете, но единственное общение с людьми в книгах и прошлом.
Это был однокомнатный маленький дом пастуха. Тяжёлая дверь, сложенная из крепких дубовых досок, отворилась наружу и всё помещение окутал лёгкий летний бриз. Пройдя к загону для овец он с фееричной грацией скинул канат-замок и отворил ворота.
Ещё не все проснулись. Кто-то нежился в лучах солнца, проглядывающих через окна в потолке, кто-то щипал редкую травку под самыми подножиями стен. В дальнем углу несколько овечек слились в одну кучку утрамбованного снега: "Вот кто познал эту жизнь"- пронеслось в мыслях Эврена.
Прошло не меньше двух минут, прежде чем вышла первая овечка. Вторая. Эврен просто ждал, наслаждаясь медленным погружением в этот день. И вот уже бодрое стадо потекло из-за ворот сонного царства. Всех их он знал по именам. Как можно иначе, когда ты посвящаешь этому свою жизнь?- нельзя быть делитантом в деле, которое определяет тебя как человека, иначе это конвертируется в неуважение к самому же себе.
Голбин вышел среди последних овец. Удивительно, но в последнее время он очень породнился с ними. Вообще нужно сказать, что этот пёс мог свободно выбирать, куда идти. Уже и не упомнить сколько псов сменилось на веку Эврена, но таких особенных у него ещё ни разу не было. Когда тот был ещё щенком, он запрыгнул в закрытый дом через дымоход. Помимо того, что в первый раз это напугало Эврена до смерти: "демоны или очередная мировая война?", так ещё и следующие два часа он отмывал его от сажи, а потом и вовсе не смог уснуть. На четвёртый раз он усвоил урок… Он сделал вход для Голби в свой дом. А когда тот ещё больше повзрослел, то пришлось сделать вход и в амбар. Эврен и в книгах не мог наблюдать, чтобы пёс так отстаивал свои границы. Но, что есть, то есть.
Подождав, пока все овцы выйдут, он зашёл внутрь. Влез на большие стальные ноги. Больше всего экзокостюм напоминал ходули. Большие стройные железные ходули, связанные по всей высоте кучей проводов, а за спиной имевшие нечто наподобие , сидения для стоящих людей со встроенным ещё позади аккумулятором.
Вышел из амбара он уже с ростом выше трёх метров.
-Сегодня наш путь лежит на дальнее пастбище W-4. Пастбища были разделены на условные квадраты и имели каждый свою нумерацию. Над каждым пролетал федеральный дрон и анализировал кучу параметров. Плотность растительности, влага, потенциал поля… Одним словом- куча рутинной работы с нюансами, которая для человека не столько сложна, сколько массивна и скучна. Стоит отметить, что сезон начинался от первых букв латинского алфавита, и следующие ходы уже можно было спокойно предсказывать, да и эти сводки не больше, чем рекомендации для фермеров и скотоводов. Паситесь, где хотите, главное- паситесь. Хотя нет. Главное- наслаждайтесь…
Если коротко и ёмко нужно было бы рассказать эту историю, то получилось бы что-то наподобие: земля пережила большие изменения, люди сильно вложились в прогресс, и по итогу переселились на другие планеты. Земля по причинам ресурсной недостаточности потеряла приоритетную позицию для политиков и каких-либо компаний. Здесь остались в основном те, кто хотел спокойной мирной жизни вдали от шумных гиперполисов и бешеного темпа развития. Простыми словами: сектанты и консерваторы. И если первые не представляли угрозы и жили спокойную мирную, можно даже выразиться райскую жизнь, то ото вторых можно было ожидать чего угодно. Законы были в каждой секте и в поселении свои, и если в одной кража являлась чем-то достаточно приемлемым, то в другой за неë могли и вовсе казнить. Поэтому здесь рассчитывать на чью-либо поддержку не приходилось. Но радовало то, что в основном эти поселения были в пределах десятка-двух жителей, поэтому особой мести можно было не бояться, даже переступив им дорогу.
Голбин вился у ног, будто хотел что-то сказать. Лохматая кучка, играющая партию в жизнь.
-Хотя, и у меня самого предчувствие, что что-то не так, как обычно. Те же овцы, то же солнце, те же тени. Положив в сумку, я перекинули пару книг и фото в рамке через плечо и мы отправились.
Путь предстоит не малый, всё же, как ни крути, конец сезона. Эврен поставил в свой мп3-плеер аудио "диалоги Платона" в одно ухо, в другое альбом имагин драгонс с "Rise up" на фон, тихим и лёгким музыкальным течением.
-Пещера, солнце, ослепительный свет, тени на стене…
Долго идти это не могло- после двенадцатого часа книг не в руках хотелось перекинуть ремень через горло и, закинув назад, через мотор, пережать себе гортань.
-Да, не лечение, но седетатив, а это уже чего чего, да стоит.
Амбар закрыт. Солнце светило как никогда. Лёгкая прохлада ветра теребила шевелюры барашек. Голби подгонял отстающих путников, мотор за спиной еле тревожил покой воздуха, птицы парили на уровнях богов. День покорял своими красками.
Преодолев границы первого квадрата, овечки уже окончательно приободрились и маршировали в унисон. Эврен выпустил птичку. Теперь ни одна отставшая овца точно не останется в этих пейзажах. За стадом из почти четырёхсот овец нередко приходилось смотреть изо всех сил, ну а без помощи беспилотника в очень скором времени пришлось бы встреться с обглоданными телами на квадратах. Покупать аппаратуру для своего хозяйства в сетях? Торговаться с более чем тысячей различных каолиций? На дворе шестое тысячелетие, а это значит, что над твоей головой пролетают дроны, функционала которых обычному фермеру с его овечками хватит с головой. Стоит лишь захотеть…
Блеяние издавалось спереди. Голби наравне с Эвреном замыкал стадо и были они будто самыми лучшими его заключёнными. Вот уже они проходят через скалы Вольсэпер. Через пару километров начался лес. Солнце уже клонилась к небосводу. Звёзды зажигались по полной. Эти места они знали, как облупленные. Сотни лет расти с ними рука об руку было даже более колоссальным, чем время в браке. Вот уже скоро деревья жесточайше сгустились и вдруг… Свобода. В лёгкие наконец можно спокойно поместить прохладный воздух. Лес закончился и начались холмистые луга. Речушки, протекающие в глубинах пещер в далёких скалах. Озеро в центре огромного поля длинной в десяток километров. Многие свалились без сил, а кто-то с упоением щипал свежайшую траву полей дальнего Вольсэпера. Голби с Эвреном отточенными движениями собрали хвороста и развели костёр. Эврен слез с экзокостюма и присел, облокотившись спиной на эти огромные железные столбы. Голби скрутился калачиком рядом с костром и заснул в считанные минуты. После целого дня пути они наконец-то здесь.
Эврен нагнулся поближе к огню и поставил между ним и собой фото в рамке, так, что тень упала прямо на запястья: его жена. Единственное напоминание о том, как она выглядела при жизни.
-Я посмотрел на небо с облегчением, но увидел лишь мрак. Сотни ярчайших звёзд слились в одну косу и двигались в нём, как во взмахе. Ремень уже не нужен- теперь я верю в жизнь. Моя смерть так далеко, хоть я и чувствую её всем своим существом. Одна медаль на этот марафон и один из нас- рушитель моих судеб.
Мысли сплетались с книгой, свежесть проникала в душу, спокойствие обученное страхом и тёплый воздух вместо одеяла.
Под них солнце и зашло за горизонт, а костёр всё трещал и трещал, будто живой…
Проснулся я от игры солнечных лучей на моей коже, тогда, когда между реальностями разных вселенных была наитончайшая грань… Меня и новорождённого объединяло буквально всё в тот миг. Солнце ослепило взгляд в бывшую ночь и заставляло тело неистово пылать от жара. Руки, трава, вообще всё вокруг излучало необъяснимый белый свет. На то, чтобы понять, что есть что, уходило куда больше времени.
Растворившись во времени единожды, тело жаждет принимать эту форму снова и снова. Удары судьбы, отсутствие добра, внезапный ливень… Здесь ничто не угрожало человеку. Ни зло, ни добро, ни объективная реальность не имели здесь веса. А всё что имело смысл в мире без времени- настоящий момент. Всё, что имеет смысл при жизни- это смерть, как жизнь имеет смысл только после смерти. Каким он был хорошим человеком, каким добрым. Абсолютный суррогат чувств в жизнях дураков, не способных смириться с неминуемым и жить в своё удовольствие. Хотя чего и говорить… Сам то Хэйз осмыслил это только сейчас.
Когда он поднялся его окружал незнакомый доселе, ужасавший воображение пейзаж. Все деревья в округе были железными. Ни тебе листьев, ни муравьев, копашащихся в бороздках коры. Ничего. Огромные серые инсталляции с выставки современного искусства, рождавшиеся в самых недрах ада и стремящиеся к эфиру нести разруху и боль его обитателям.
-Я встал, хотя силы и покидали моë тело с каждым вздохом.
Каждый новый шаг по этому миру давался огромной работой, будто масса планеты увеличилась вчетверо. Вот только желание узнать то, что произошло выводило мотор на гораздо большие обороты, чем требовались теперь.
Проходя мимо безжизненной стали и промëрзшей почвы руки ощущали осень. Всë давным-давно потеряно в этих посадках. Ни единственного намёка на жизнь, какая бы форма не имелась в виду.
Холодные локации, безжизненное свечение.
-А может, пока я спал, начался пожар и я попал в рай? Или может какой-нибудь путник решил не рисковать, оставляя меня в живых? Тогда получается все рассказы про рай или ад были выдумкой... Я не вижу ни единой души, над моей головой не видно нимба, или какие там атрибуты полагаются заблудшим душам? Тело всë ещë чувствует окружающий мир. Очень холодный окружающий мир...
В скитаниях проходил час за часом. Виды между деревьями не менялись, но проблески между стволами становились всë уже, куда бы я ни шëл. Уже прошло так много времени, а может и мгновения не прошло, что должна была наступить ночь. Еë не было и в преддверии. Солнце начало разогревать метал стволов и протискиваться между ними стало очень трудно. Вот уже между корнями редко начал мелькать метр. Всë начало измеряться в дюймах, сантиметрах и моей вере в лучший исход. Одним словом всем, что можно было уместить между адских отростков. Теперь чтобы нормально идти вперëд приходилось подниматься всë выше. Корни полностью захватили почву и о ней уже нельзя сказать и слова. Ощущение, будто я перемещаюсь по огромному морскому ежу, а конкретно сейчас нахожусь у него под мышкой. Но ,вдруг, плотность застройки перестала поражать ум и теперь начали поражать степени ожогов, которые могут нанести эти дьяволы-деревья. Да, оказывается металл раскаляеися от солнечных лучей. Новые грани боли, новые раны, которые запекаются сразу же от прижигания. Единственное, что давало надежду- отсутствие костей на этих ветках. Это и только это составляло последнюю каплю надежды на выход, в таком-то аду это жизненно необходимо.
Тело окутанное страхом. В отголосках страниц прошлого я как-то вычитал: "Когда птица взлетает, она поджимает лапы". Глупо сейчас такое даже предполагать. Но сейчас... Находясь на раскалённых металлических отростках мои руки согнуты в локтях. Шрамы на плечах и бëдрах. Глубокие раны на стопах. Тело в крови, и ночь, которая раньше казалась великим врагом сейчас является единственным путëм к спасению.
-Так люди и находят сумасшествие.
Мгновение. На горизонте послышался шум воды и тут же тело упал наземь. Не думал, что так сильно могу любить что-то.
-Лес... Лес... Это кончилось.
Я должен был кричать от радости, но моë лицо расплылось в улыбке.
-Спасибо.
Это всë, что я мог сказать. Я просто был счастлив. По лицу лились слëзы, а на нëм улыбка. Раны на руках заполнились грязью, но было ужë всё-равно.
Да. Впереди и вправду была вода. Не просто вода- это был настоящий водопад. Над головой небоскрëбом вздымалась скала. Огромный каменный голем, оплакивающий своë одиночество в этом жестоком мире.
Час. Примерно столько я пробыл в том моменте, в том озере. Сбросив с себя одежду я со слезами на глазах бросился в воду. Грязь покидала глубокие впадины на коже. Глаза окунулись в отголоски атлантиды. Вода шумела вовсю.
Камни и только они могли разделить со мной этот момент.
Когда весь этот сумбур успокоился и сердце наполнилось спокойствием я наконец-то вышел на берег. Наконец я поднял взгляд в небо, к богу, который устроил эту вечеринку. Глаза полные недопонимания, но без малейшего укора старались найти в боге хоть что-нибудь бтжественное, но нашли нечто большее. Они нашли жизнь...
На высоте, на самой голове гиганта мелькал силуэт маленькой жизни. Настолько, что по уровню заявления о себе он напоминал маленький серый беспилотник во время урагана десятого балла. Еë листва развивалась на ветру так, что можно было верить в штиль на эфире. Лучшее, что случилось со мной за этот момент.
Вдруг я услышал нечто знакомое. Нельзя было понять, что это такое- мозг не хотел ни в какую осознавать эту информацию. Но я мог с уверенностью сказать: "Это то, что было уже больше, чем частью меня". Нечто родное и тëплое. Что-то, в чëм заключался секрет этого мира. Маленький ключик от секретной дверцы, за которой настолько неизвестный мир, что даже ангелы не знают о нëм.
Я посмотрел по сторонам, но увидел лишь туман, взявшийся из ниоткуда. Сквозь огромную занавесу дыма просачивалось слабое свечение. Будто со стороны водопада кто-то большим фонариком давал мне знак. Звук отдалялся до тех пор, пока совсем не исчез.
Я поискал хоть что-нибудь похожее на лестницу, но похоже я тут был один целое мгновение. Единственное, что смогло меня зацепить- это склон, который шëл вверх. Нельзя было утверждать, что он шëл точно к водопаду. Но он точно шëл вверх. Снова идти через металл не очень-то и хотелось. При том, сорвись я на него с высоты, я был бы мертвецом. Их острые шпили больше напоминали готические храмы гномов, нежели деревья в хотя бы чуть-чуть нормальной реальности.
Всë что оставалось теперь- рискнуть. Только так и никак иначе. Ничто в эту секунду не оставляет мне и шанса. Лохмотья изрешечëнные огнëм вряд ли спасли бы от металла. Поэтому моим союзником был только Один. Положение солнца было таковым, что с другой стороны склона лежала огромная тень. Если и можно взобраться на этот склон, то только там.
Обойдя с другой стороны голема я убедился в том, что до достаточной высоты свет отсутствует. Увы, склон был слишком крутым, поэтому сдвинься солнце хоть немного в мою сторону, весь металл раскалился бы до красна за считанные... Мгновение.
Вдруг мой слух снова поразил знакомый звук. Взглянув на водопад я увидел облачко. Маленькое пушистое облачко, поднимающееся вверх. Легкое, будто ангел, и пушистое, будто рай.
Да это же овечка! Мордочки было не разглядеть, но это точно моя овечка! И вдруг еë свет начал распыляться по ветру, пока совсем не исчез. Я не мог поверить, что еë больше нет. Она была жива. Ведь... Звуки ещë лились.
Положив свои руки на первый ствол я начал восхождение.
Они и вправду были холодны. Забираться вверх, как оказалось, куда сложнее, чем проходить впредëд. Застройка бала плотнее чем в поле, но это даже играло на руку- чем больше веток, тем лучше. Сейчас играли другие правила. Пройдя на высоту пятиэтажного дома я оглянулся вниз. Своим потомкам могу дать единственный совет: если вдруг, каким-нибудь чудом вы окажетесь в подобной ситуации, то никогда не оборачивайтесь вниз. Мало того, что всë, что вас держит и не даёт вам упасть, это обычные ветки, пускай и из стали. Так ещë и страх высоты заиграет для вас новыми красками над острейшим металлом. Восхождение на высоту продолжилось так же, как и было, просто добавилось осознание смерти и всех страхов мира. Но впринципе всë складывалось довольно хорошо.
Забравшись на высоту не осознаваемую мозгом я увидел солнце.
Оставалось совсем немного. Ещë пару минут и я был бы уже на вершине. Как же я ошибался, говоря, что будет горячо. Это было невыносимо. Представьте, что в мире, в котором существует лишь один Сатана, в каждую пору вашей кожи село по семеро его тел. Не копий, а именно семеро настоящих существ. И устроили 63 круга ада на каждом миллиметре вашей кожи. Руки разрезались в мясо. Местами казалось, что металл доставал костей. Ладони уничтожены в абсолютной степени. И теперь, когда вы не можете долго держаться, вам нужно держаться в десятки раз сильнее.
-Спросите меня:" Почему же, Эрен?". И я отвечу. Вы скользите по крови, покидающей ваше тело. Весь гладкий металл вдобавок ко всему смазан вашими соками и вы медленно, как масло разрезаетесь этим железом. Если бы меня попросили описать ад в самых ярких красках, то люди, читая этот труд, погибали бы в ошеломлении души.
Я уже начинал терять сознание. Всë во мне заявляло о смерти: внешность фарша, душа отброса общества, одиночество птичьего помëта над Атлантидой. Огонь снаружи горел с неимоверным ужасом. Раз, два, три. Хочешь не хочешь, в таких условиях счëт ступеней будет раздаваться эхом в голове. Ещë одна, ещë чуть-чуть. Голова уже совсем пуста, а сознание висит на волоске. Последний рывок.
Рука срывается и я падаю на землю. Землю...
Трава под боком начинает багроветь, но раны почти запеклись. Сознание мутнеет, но я не могу сдаться у самого конца. Я должен забрать еë с собой.
Одолевая свою истощëнность… Я был уже мëртв. Я был уже не здесь.
Разделив мир на до и после, на ад и рай, людям стало проще его понимать. Но мир- всë, что он из себя представляет и чем кажется в совокупности. Сыр не только жëлтый, сыр не только с дырочками. Сыр- это всë, что его характеризует. Сказав людям, что конец един, они соврали, нарушив свои же заповеди. В каких же сказках мы тонули, если всë, что нас окружало, утонуло раньше? Насколько же легко понять человека, если даже обычный апельсин сложнее в сотни раз?
Покидая духом тело, что тащилось к реке, я был уже везде. Вокруг трава и ни единой стали. Свечение пропало, я не верю больше словам. Все они ложь, хоть даже в них и правда.
Вдруг я услышал гул воды и течение показалось глазам. Ручей, который падал смыслом в озеро, уходил от него в даль, вверх, в таинственные ворота. Вода лилась в эту реку именно оттуда: белоснежные колонны, яркий свет и туман, будто нагнанный дым машиной. Потеряв всякую скромность они просто возвышались над землëй.
Но я не видел продолжения скалы будучи снизу. Тем более такой кусок материи я бы заметил точно. Иначе, если бы он был, огибая скалу, мне пришлось бы обходить и его. Витая в закоулках памяти я не мог вспомнить потраченной на обходной путь жизни. Но, это уже и не важно- она была у самого конца течения. Еë передние лапки тянулись вперëд. А задние назад, запутавшись в чëм то чëрном. Это были какие-то чëрные руки, охватившие еë с нечеловеческой силой. Прямо под самым деревом они делили своë место под солнцем. Кто же победит? Кто одолеет врага в этом поединке? Было неизвестно. Овечка начала плакать на своëм языке.
-Не помню, что произошло; не знаю, что на меня нашло, но уже в следующее мгновение я был на дереве над ними. Нельзя было понять, что это: "То ли это руки, то ли поводок, а если да, то кто его держит?" Это не имело значения. Сейчас важно было одно: "Она в беде".
Сломав у этого дерева крупную ветку я начал перерезать ей поводок.
Находясь над самим обрывом, я резал и бил эти руки. Мои руки в крови против тех, что без крови. Но они не учли одного- из моих она тоже почти ушла. Такого поединка не видел мир даже в самых страстных снах: удары по пальцам, кости, охватившие ветки со всей силой, блеяние овцы от грубой боли. Они сапротивлялись как могли. Я понимал: "Победа- лишь вопрос времени". Самый лучший расклад для того, кто может драться вечность, и самый худший для того, кто застрял в бесконечном моменте.
Удары били точно по пальцам. Каждый отдавался болью в мозг и падал в нервные окончания на руки. Шерсть внезапно засветилась и я увидел, что хватка ослабла. Удары стали грубее. Шерсть вся испачкалась в крови, ещë летевшей из под рук.
Удар за ударом, потеряв счет времени и игнорируя боль я отдалял еë падение.
-Да не может быть он настолько крепким!!!
Каждый новый взмах был больнее предыдущего в сотни раз. Сотни ударов в секунду, тысячи нервов погибли. На этом поле десятки погибших и миллионы душ без света будущего.
-Я люблю тебя.
Помню эти слова. Она говорила их очень часто. Как бы ни было нам плохо, мы признавались друг другу в любви целыми часами напролёт. Целые вечера любви. День за днëм. Очень много... Может что-то из этого даже было неискренним.
Я открыл глаза. Передо мной находилась тупая морда овцы. Уродливое лицо. Бездушные глаза смотрели в разные стороны, но только не на меня. Кривые зубы пережëвывающие очередной сноп травы. Шерсть испачканная в крови. Равнодушная ко всему сумасшествию в мире.
Никто не понимал еë красоты. Только я в этом сумасшедшем мире. Я один и никто больше. Временами кажется, им настолько стал понятен этот мир, что они отреклись от конкуренции и отдались бесконечности: они могут есть, они могут спать, они могут общаться с небом. Их могут убивать, а они воскресают и продолжают своë существование. Они живут не в нашем мире- они живут в мгновении, это- их истинный мир.
Сознание пришло сразу же в себя. Я понял: руки держат еë, но они не имеют контроля над ней. Весь контроль принадлежит только овцам. Как под короной находится король, так и под этим миром ходят овцы. Они есть архэ. Они есть три кита. Если уж человек пытается создавать мир, в котором всë не для людей, то овцы создали его под себя. Получается, мы живëм в мире, где наша свобода- иллюзия. Где овцы выгуливают пастуха, давая ему свободу врать себе, как он пожелает, лишь бы не сталкиваться с реальностью? Нет. Они не выгуливают никого. Он выполняет их пожелания. А чем они платят? Если на то пошло, то мы берëм деньги, которые они рисуют целыми фермами.
Но было уже поздно. Поводок слетел и вместе с ним я. Вниз. Мои испуганные глаза озарили всë вокруг. Я одновременно боялся забыть всë то, что понял и в то же время боялся не контролировать падение. Бриз с мириадами капель отдавался мне в лицо. Прыжок вдоль водопада. Руки в руках. Рай надо мной, но жаль, что для овец. Так получается, я умру в чужом раю? Что может быть хуже, чем понимать, что ты умрëшь, когда он ещë не достроен? Что бы ни было правдой, оно будет иметь значение только следующие пару секунд. Так именно в такие моменты жизнь пролетает перед глазами? Тогда почему я ничего не вижу?
-А жил ли я?
Именно в этот момент моë сознание застыло над гладью воды. Я видел только своё отражение.
-Выходит, всë именно так? Неудивительно, что меня отсюда выгоняют: здесь мне больше делать нечего.
Проснулся я всë у того же костра. Ночь ещë спала. Мириады звëзд всë так же летели во взмахе косы и растворялись в бесконечности. Где-то там Маленький Принц ухаживал за своей розой.
-Интересно, а рай в этой вселенной?
Этого уже никто и никогда не узнает. Я посмотрел на свои руки, но они ещë тряслись. И только тень от фото падала на запястье.