Кольца Лины

Глава 1. Terra Incognita

Дорогие читатели, роман КОЛЬЦА ЛИНЫ является последней частью "драконьего" цикла, и спойлером по отношению к первым книгам. Но он имеет самостоятельный сюжет и может читаться отдельно. Информация о всем цикле есть в моей группе в ВК.  

Я просто шла, споткнулась и упала. Шла на работу. Обо что споткнулась? Даже не поняла. Встала, огляделась и не увидела дороги. Как же так, ведь только что был какой-никакой асфальт, и я по нему шла!

Нет дороги, нет и нет! Деревья кругом. Толстенные замшелые стволы. Где я?!

Все верно, дорога исчезла, не было ее ни впереди, ни позади. Кругом лес, на наш худосочный парк вовсе не похожий. Еще шаг — и коварная острая ветка порвала мне колготки. Я рассердилась — это же теперь в обеденный перерыв придется успевать за колготками... за двумя, одни сунуть в ящик стола — чтобы были. Вечером идем в кафе, потом гулять. На мне, конечно, «дресс-код», который Димка вечно вышучивает, строгая юбка чуть ниже колен, строгая белая блузка... с бантиком, льняной пиджак — мне уже жарко, но под кондиционером жить можно. А не прикупить ли уж заодно и длинное летнее платье из чего-нибудь немнущегося? Сразу после работы переоденусь, костюм — в ящик, и живем! Пятница ведь сегодня!

Эти мысли промелькнули и... Я снова огляделась.

Лес. Дороги нет.

Минут десять назад я, как частенько, свернула с оживленной улицы и двинулась по парку, чтобы срезать путь. Идти до выхода из парка оставалось тоже минут десять, не больше! Я в парке, в городском парке, вокруг меня — мой город, мои знакомые с детства улицы, мои ненавистные утренние пробки, моя жизнь, моя нормальная жизнь...

Вроде солнце выше, чем было только что — с чего бы это?

Мой смартфон? Ага, вот. Он у меня маленький, хотя сейчас в моде «лопаты». Помещается в кармане пиджака. Включаю навигатор. Что это? Нет связи со спутником? Димка мне столько раз объяснял, что связь есть всюду, на то и она «глонасс», то есть «глобальная система связи». Где она, глобальная?!

Просто связи, телефонной то есть, тоже нет. И сумка куда-то делась. Там кошелек, косметичка, журнал, документов нет, карточек тоже. Вроде ничего ценного не потеряла...

Не потеряла?! Да ведь я сама потерялась, найтись бы!

Бред.

На всякий случай я огляделась — вдруг кто-нибудь со смехом покажется из ближайших кустов, и все разъяснится.

Смартфон заряжен доверху, светится, результат — никакой. Время, дата?..

Я вышла из дома сегодня сорок минут назад! Всего лишь!

Некоторое время я бродила кругами, боясь отойти вообще невесть куда, потом сидела, тупо уставившись в одну точку, потом плакала, потом снова прохаживалась, вспомнила, как определить в лесу, где север, определила, после чего опять сидела и теперь уже ревела белугой. Вот зачем мне знать, где север, если не знаю, куда идти? Может, мне на юг надо?

Нужно отыскать ручей, он, наверное, впадает в реку, та — в реку побольше, которая побольше — в совсем большую, а на берегах рек люди живут! Надо идти вниз по течению. Или вверх? Чушь какая, идти можно куда угодно, если точно не знаешь, куда.

Можно сделать плот и плыть по течению. Просто потому, что плыть — не идти.

Откуда я это знаю, из школьных уроков?

А кто тут умеет плоты строить?!

Я опять сидела и хлюпала носом, называя себя дурой, идиоткой и еще по-всякому, потому что какой смысл реветь, надо же взять себя в руки и как-то действовать...

Как действовать?..

Надо воду найти. Вода — в низинках. Надо найти низкое место!

Скажу сразу, что воду я не нашла, а приближение сумерек встретила, уныло шагая куда-то вперед и размышляя о том, что надо бы поискать место для ночлега. И вдруг до моего слуха донесся собачий лай и протяжный возглас…

Я замерла и огляделась. Крупная лохматая собака показалась из-за кустов, подбежала и остановилась в паре шагов, замерла. Ко мне приближался мужчина с палкой наперевес.

Да какая разница, кто! Это был человек!

Я рассмеялась от облегчения.

— Ой, здравствуйте! Какое счастье, что я вас встретила!

Сейчас от отзовет собаку. Все, я спасена, я с людьми!

Молодой небритый парень смотрел на меня немного дикими глазами и палку из рук не выпускал.

— Здравствуйте, — повторила я. — Понимаете, я заблудилась. Вы не могли бы вывести меня к жилью? Вообще, что это за место?

Парень буркнул что-то непонятное. Мысль, что я оказалась за границей, показалась слишком нелепой, хотя...

В моем нынешнем положении нелепым было все.

— Простите, — сказала я. — Вы можете говорить по-русски?

Он резко крикнул что-то и взмахнул палкой, показывая мне направление, куда идти. И я подчинилась, на всякий случай добавив:

— А ду ю спик инглишь?

Смешно, да…

На парне были не слишком чистые светлые холщовые штаны, такая же рубаха, поверх рубахи ремень со множеством пряжек, на ремне нож в кожаных ножнах, на ногах какие-то кожаные тапочки, а волосы стянуты на затылке шнурком. Покрой вызывающе несовременный, напоминает какой-то национальный костюм. Во всяком случае, в наше время в обычной жизни никто так не одевается.

Глава 2. Замок Кер

Трястись в телеге пришлось недолго, дорога скоро вывернула из леса, и показался замок.

— Вот он, замок Кер, — мельник повернулся ко мне. — Знаешь хоть, где находишься? Ты, вообще, откуда свалилась-то? Какими силами?

Я ответила выразительным взглядом. Ответа хочешь, идиот? А кто меня немой сделал, вместо того, чтобы хоть как-никак поговорить?

— Молчишь, — удовлетворенно заметил он. — Ну-ну...

— Отец, а если она из Итсваны? — тихо сказал Эвер. — А может, из нелюдей, из лесных ведьм там, или из горных колдунов? Что, если она магией владеет?

На что мельник недовольно цыкнул:

— Молчи уж, олух. Хоть когда бы что умное сказал!

У самого замка дорога была широкой, наезженной, точнее, несколько дорог сходилось вместе. Никакого рва с лягушками, вроде тех, что я в кино видела, ворота тяжелые, распахнуты настежь. На башенке над воротами — стражник с длинным копьем, стоял и облака рассматривал. Хоть бы сделал вид, что бдит! На стражнике было надето, как мне издали показалось, что-то кожаное с металлическими пластинками.

Мы миновали довольно обширную площадь, мощеную камнем, и оказались в маленьком дворике, с трех сторон зажатом высокими стенами, возле низкой полукруглой двери из толстых досок. Видно, нас заметили или ждали, потому что сразу вышла женщина, худая, в темном платке, обильно расшитом бисером. На мельника она смотрела без радушия.

— Привез? Ну показывай.

Тот толкнул меня в бок:

— Вставай, чучело. Покажись лире Ноне.

Я вылезла из телеги, выпрямилась. Ох, и взгляд же у этой... лиры! Острый, холодный, прямо пробирал. Как есть ведьма.

— Открой рот, — велела она. — Шире!

— Зубы покажи, тебе говорят, — пояснил мельник.

Мне захотелось убить мельника. Но вместо этого я, как механическая кукла, открыла рот и показала зубы.

— Хорошо, — признала она. — Зубы хорошие, здоровая, видно. А руки?

Руки мои лире Ноне не понравились, и она недовольно процедила:

— Ну и ну, чем она занималась до сих пор? Ты что нам за госпожу сюда привез, мельник? Может, мне ей сразу пару служанок назначить?

— Что ты, что ты, лира Нона! —- испугался мельник. — Хорошая девка, работящая. Ты ее испытай! Она мастерица на диво!

Я исподлобья посмотрела на негодяя. Мастерица, ага. Что ж, это он врет, не я! Его проблемы.

Впрочем, он уедет сейчас, а спросят с меня…

Поговорка есть такая: куда ни кинь, всюду клин. Очень подходит к моей ситуации.

— Ну хорошо, — вздохнула экономка. — Пойдем, мельник, дам тебе расписку. Но учти, чуть что не так, я девку назад пришлю. На расписке пометку сделаю.

— Что ты, добрая госпожа, не случится такого. Уж она постарается, да? — мельник зыркнул на меня исподлобья.

Я отвернулась.

— Ты не бойся, экономка не злая, строгая просто, — забубнил Эвер, когда его папаша утопал вслед за лирой. — Я тебя навещать буду.

Вот тут я не выдержала, рассмеялась. Он будет навещать! Вот радость-то!

— Правда, Лина. Не обижайся, — он старался заглянуть мне в лицо, я отвернулась и засмеялась громче.

— Ишь ты, и правда безумица, — сказал кто-то рядом. — Эй, парень, она хоть понимает, что ей говорят?

— Она понимает, — буркнул Эвер.

Я глубоко дышала, вытирая с глаз непрошеные слезы. Истерика, да. Вот она какая, значит.

Кстати, нечто дельное мне Эвер сообщил: «ведьма» лира Нона тут экономка. Моя начальница. Вряд ли непосредственная — если она заправляет всем замком, то я для нее слишком мелкая сошка. Может, станем видеться не слишком часто...

Впрочем, мне же нельзя по задворкам отсиживаться! Я должна втереться в окружение к хозяйской дочке и с ней уехать в столицу! Только как это сделать, если я, во-первых, немая, во-вторых, безумная?

Нас с Эвером уже окружили местные обитатели, человек десять, и подходили новые, стояли и разглядывали меня, как диковинную зверушку.

— А девка-то ничего, — сказал худой мужичок с реденькой бородкой и такими же редкими, словно через один, зубами. — Справная. Я бы пощупал.

— Размечтался. Твоя очередь последняя, не сомневайся, — ехидно заметила женщина в испачканном углем переднике. — Ишь...

Эвер подвинулся ко мне, заслонив плечом.

— Эй, вы! Я спрошу с того, кто мою сестру обидит!

В толпе засмеялись.

— Тоже, спрашивальщик, ты до иного обидчика дотянись...

Парень обиженно засопел.

Что ж, все равно спасибо, Эвер.

— Ладно вам, — сердито бросила одна из женщин, — жалко девку. Разве можно ущербную обижать, Провидение отвернется! Что за глупые...

— Вот молодой лир приедет, так ему и скажи, — посоветовал ей кто-то.

— А красивая, точно говорю.

Глава 3. Дин и Дана

Я уже легла и слушала, как в углу настырно пилил сверчок. Масляный светильничек моргал рядом, по углам жались осторожные тени. Пора гасить свет и спать...

Когда-то давно у нас на даче тоже жили сверчки. Лично мне, маленькой еще, они никогда не мешали спать — напротив, я чувствовала себя как в сказке, придумывала, зачем сверчки «сверчат», что рассказывают. И представляла их тоже по-сказочному: в маленькой шляпе и со скрипкой. Когда дядя Гоша однажды поймал и показал нам, детям, сверчка, очень удивилась: вот это — тот самый?..

Последние годы дачные сверчки куда-то пропали, перевелись.

Я была уставшей, но сон не приходил. На лавке в ногах сохла выстиранная сорочка — некуда было повесить. Легла я опять одетая, конечно — как тут разденешься, если спать приходится в проходном месте.

Вдруг неподалеку кто-то застонал. Укладываясь уже в потемках, я не стала приглядываться, кто тут еще есть. А стон … ну бывает, стонут люди во сне.

Вот, опять... Жалобный какой-то, больной стон. Кажется, кому-то плохо.

Посомневавшись, я все же встала и, прихватив светильник, пошла вдоль лавки. Сегодня в «спальне» оказалось не людно, на лавке лежал только один человек. Я наклонилась к нему, и едва сдержала возглас...

Тот человек из клетки. Сумасшедший Дин. И я обрадовалась, что подошла.

Он опять завозился, глухо застонал сквозь зубы. Очень осторожно я коснулась пальцами его щеки — щека была слишком горячей. У парня определенно повышенная температура. Простуда?

Я присела на корточки рядом, при этом нечаянно задев коленом край простыни, и простыня сползла, обнажив его плечо. А Дин опять застонал.

Его плечо покрывал рисунок из пересекающихся полос.

Рисунок, ха.

Я уставилась на эти полоски, пытаясь осознать. В общем, все было очевидно, но, видимо, для меня слишком дико. И я откинула простыню.

Вся спина Дина, воспаленная и опухшая, была густо исчерчена багровыми линиями. Там, где линии пересекались, я увидела подсохшую, размазанную кровь.

Колючая холодная дрожь сыпанула по мне от шеи до поясницы. Провидение! Это я видела впервые — когда человека вот так выпороли. Беспомощного. В наказание. До крови, до жара. И бросили тут, без помощи. И никого это не волнует.

Как же быть? Ох, Дин. Что за сволочь это с тобой сделала?

Впрочем, наверняка все санкционировано местным начальством, то бишь — именем и Ко. То есть законно.

Губы Дина были сухими, потрескавшимися, дыхание неровным. Напоить — это первое. Когда температура, надо пить.

У меня была вода в пузатой бутылке, запаслась заранее. А дальше? Не было ни чашки, ни ложки, да и с ними, наверное, было бы не слишком удобно.  Надо бы приподнять Дина, или перевернуть — но не хотелось причинить боль.  Я сложила ладонь лодочкой, налила воды туда, пролила каплю ему на губы — он жадно облизал их. Ну, дорогой, давай...

Он нашел воду губами, глотнул, я снова наполнила «чашку», он и это выпил.

Ну, дорогой, может, приподнимешься? Или слишком больно?..

Если бы я могла это спросить вслух, или вообще что-то сказать, может, мой голос как-то привел бы его в чувство. Так нет же, я могла только мычать, поэтому помалкивала.

У себя дома я без проблем нашла бы таблетку, способную помочь. Понятно, что таблеткой тут не обойдешься, раны на коже тоже надо как-то залечивать... наверное. Я нисколько не врач. Я спросила бы у мамы. Мазь от ожогов подошла бы? У меня есть. Дома, как и таблетки. А здесь — ничего, кроме воды!

Глоток за глотком Дин выпил половину моей бутылки, после чего открыл глаза и взглянул на меня мутным взглядом, и тут же его веки опять опустились.

Надо раздобыть лекарство. Наверняка здесь лечат травами и прочими народными средствами, и есть специалисты — лекари, знахарки, ведьмы на худой конец! Да хоть бы и Митрина, но добраться до нее для меня нереально, особенно ночью.

В замке точно есть кто-то, умеющий лечить. И потом, каждая наша женщина держит дома аптечку, чтобы не бежать в аптеку из-за каждого чиха, а здесь? Наверняка так же.

Значит, Нилла?.. Она спала прямо в сыроварне, в каморке за занавеской, кого-то еще я просто не найду.

Но сначала я принесла ледяной воды из колодца, намочила свою так и не просохшую рубашку — где среди ночи найти что-то еще? — и сделала Дину холодный компресс на спину. Легче ему должно стать, хоть ненадолго. Насколько помню, так одна сердобольная лечила наказанных рабов в книге «Хижина дяди Тома» — воспоминание из детства.

Нилла, к счастью, еще не легла, сидела возле тусклой лампы и шила. И очень удивилась при виде меня.

— Камита? Чего тебе не спится?

Я показала на флакон у нее на шее и попыталась с помощью жестов изобразить, что нужны жаропонижающее и какая-нибудь заживляющая мазь. Однако искусство пантомимы мне чуждо — Нилла только хлопала глазами.

— Камита, что ты? На речку собралась? Не дури, тебя не выпустит стража.

Я потянула ее за рукав, зовя с собой, она пошла. Увидев Дина, ахнула, всплеснув руками.

— Как же так? Почему он тут? Ну и дела...

Состояние парня ее не сильно удивило.  Впрочем, когда я меняла холодный компресс и она разглядела его спину, то опять не сдержала возгласа.

— Ох, ну надо же! Как его на этот раз!

Из чего напрашивался вывод, что бедняге «прилетало» регулярно, но поменьше. И об этом все прекрасно знали.

Я вновь показала Нилле на флакон у нее на шее и на Дина, теперь она поняла.

— Камита, лучше ленне Дане сказать, у нее получше снадобье найдется. Самой мне наверх нельзя, кого бы послать? И чтобы Крыса не узнала, она в это время еще по замку шастает.

Как только прозвучало имя ленны, Дин приоткрыл глаза и посмотрел на нас. И прошептал:

Глава 4. Сумасшедшие дни

День за днем в сумасшедшем доме — вот на что стала похожа моя жизнь. Огромный каменный замок, неуютный, холодный, мрачный. Замок на картинке — это обычно красиво! И романтично. Да, если на картинке. На самом деле это просто большущая домина без водопровода, канализации, отопления, электричества...

Душ! Полцарства за горячий душ!

Впрочем, не верьте, где я возьму вам полцарства? И к отсутствию чего-либо на самом деле привыкаешь довольно быстро, потому что выхода нет. Мыть голову можно щелоком или мыльным корнем, мне его показала Нилла, она же подарила пару мягких холстин-полотенец. Стирать — тем же самым, полоскать — на речке.  Вместо ваты тут льняная ветошь и особый мох, который заготавливают и сушат в начале лета, весьма гигроскопичный. И сероватые комочки, оказалось — отходы переработки местного льна, ценимая, кстати, вещь. «Не отходы», то есть внушительного размера кудель, мне вручила Крыса и велела спрясть к завтрашнему вечеру, это явно подразумевалось не работой, а дополнением к досугу. Поскольку единственным моим досугом было хождение с Ниллой на речку, осваивать прядение казалось нереальным, и я просто отложила кудель. Через пару дней Крыса, обозвав меня лентяйкой и дармоедкой, кудель забрала, и... в общем, обошлось. Покровительство ленны выручало — экономка не решалась меня наказывать. А я не решалась особо искушать судьбу, так что ситуация пребывала в равновесии.

Тогда, выспавшись в комнатах ленны, я первым делом побежала вниз проведать Дина. Его не было. Лишь валялась под лавкой моя скомканная рубашка.

Разочарование оказалось острым. Почему-то. Я стояла и кусала губы. Как это, он пропал — и все? И как же узнать, где он и что с ним? Опять мычать и объясняться знаками с Ниллой? Она поняла бы. Она меня, как правило, понимала, хоть и не всегда с первой попытки.

Стоп, Линка — сказала я себе. Что тебе за дело до этого парня? Сочувствуешь? Синдром медсестры, да? Так вот, на самом деле он тебе не нужен, других проблем выше крыши. Домой, а там Димка, ну и вообще…

И я, шмыгнув носом, отправилась в кухню, и столкнулась с экономкой. Та с ходу заявила, что я лентяйка, каких свет ни видывал, скривилась, увидев мои бусы, и вскоре я драила лестницу. Щеткой и тряпкой. Эту лестницу, должно быть, не мыли последние десять лет, а тут появилась лентяйка, которой и поручили такое нужное дело. С тех пор я ежедневно мыла затоптанные лестницы, их в Крысином ведомстве хватало, или еще что-нибудь драила, причем экономка давала мне работу самолично. Ленна также регулярно обо мне вспоминала, зазывала к себе и занимала каким-нибудь несложным делом: в компании с другими девушками я перебирала и сматывала нитки, что-нибудь перешивала или пришивала — к счастью, на мелочи моих умений хватало. Иногда я сопровождала ленну по замку — невесть зачем, но это мне нравилось, потому что позволяло осмотреться. Если ленна заставала меня за работой, заданной экономкой, она ругалась с экономкой, и в следующий раз все повторялось.

Я так уставала поначалу! Болели руки, ныло все тело. По вечерам ломота в руках мешала уснуть. Так бывает, когда после долгого перерыва снова начинаешь ходить в спортзал. А мои руки... Потертые и с поломанными ногтями, они перестали оскорблять взор экономки. Она усмехалась и находила мне очередную грязную лестницу...

Если бы ленна прямо приказала мне при экономке выполнять только ее, леннины распоряжения, я могла бы не слушать Крысу, но ленна такого не приказывала. Закончив с очередной лестницей, я всегда отправлялась на кухню, это спасало от дальнейших приставаний экономки. Однажды она явилась туда по мою душу, когда я была занята разделкой булочек.  Тетушка Ола положила поварешку, подошла к Крысе, уперла руки в бока и что-то негромко ей оъяснила — та пошипела в ответ и удалилась.

— Ох, девка! — сказала мне потом шеф-повариха, — не люблю я такой дурости, а тут! Хоть бы уж наша ленна скорее замуж вышла, спокойнее станет.

В сущности, с помощью тетушки Олы я могла бы вовсе избавиться от Крысы. Главная повариха, наверняка формально подчиняясь экономке, на самом деле не позволяла ей лишний раз открывать рот в своих «владениях». А я на кухне действительно была на своем месте, но...

Кажется, я поняла эту игру между ленной Даной и экономкой. У них — вечное и шумное, но показное противостояние. Скорее всего, всерьез одна другой не пакостит. Интерес Крысы ко мне — надо же, заведуя немалым хозяйством, она утруждается, чтобы лично задать мне работу и отчитать за какую-нибудь безделицу, — напрямую зависит от внимания ленны Даны. А отвяжется от меня экономка, вдруг тогда и ленна перестанет замечать, неинтересно ей станет? А мне надо уехать в Андер. Так что ничего, потерплю, не смертельно.

Еще одна напасть — Эвер, сын мельника, заглядывал в замок чуть ли не ежедневно. Приносил сладости, цветные ленты, которые я не брала. На мою жестикуляцию, означавшую «Не приходи больше, видеть не хочу!» — не реагировал. Говорил, что очень нравлюсь, ну просто очень! Кухарки и служанки посмеивались. И как-то раз я, завидев его в окошко кухни, решила опередить события, схватила со стола еще горячую, только из печки, сладкую булку и вынесла ему, сунула в руки. Дескать, опередила, получай и уходи. Он растерянно взял мой гостинец, замигал и вдруг широко улыбнулся. Я слушать его не стала, поспешно вернулась в кухню, встреченная переглядками и ухмылками.

— Что, уломал тебя парень, сдалась, неприступная ты наша? — насмешливо поинтересовалась Вайна, первая помощница Олы.

Я так и села, благо табурет подвернулся удачно.

В каком это смысле — сдалась?..

— А как же, девка белый хлеб поднесла — согласилась, значит. Теперь за свадебку?

Я, должно быть, взирала на них так потрясенно, что они запереглядывались уже без ухмылок.

— Ты что, Камита? Запамятовала, когда белый хлеб дарят? Может, ты тоже без памяти, как наш Дин? — тетушка Ола вытерла руки полотенцем, подошла ко мне. — Ты что, милая?

Я закрыла лицо руками. Вот бестолочь! Пошутила, называется. Да тут каждая ерунда может означать что-то мне неведомое, дышать и то осторожно надо.

Глава 5. Ответы на вопросы

Я шла босиком, чтобы не стучать подошвами по полу. В каморке возле швейной первым делом завесила окошко и зажгла свечу, а лампу погасила — масла у меня было немного, и его надо просить у Олы. Свечей тут хватало, толстых и горящих ярко. Рубашку, взятую с собой якобы починить, я разложила на столе, надорвала подол. А прочная же ткань, трудно рвалась! Начала шить и отодвинула в сторону.

Конспирация, однако.

Тетрадь дедушки меня ждала. Ее кожаная обложка была мягкая, чистая. Книга-тетрадь точно не валялась годами где попало, потому что выглядела так, словно ее регулярно протирали специальным средством — ни пятнышка. Как бы ленна не хватилась...

Первая страница. Почерк оказался читаемым, участковым врачом дедушка, видимо, не работал. Написано вперемешку, по-русски и местными буквами. Казалось, тут всего понемногу, достаточно бессистемно.

Ага, вот.

«Меня зовут Виктор Петрович Вакулов, 1946 года рождения, родился и жил в городе Ильске, закончил технологический техникум и работал на заводе «Вымпел».

Получается, он на три года моложе моего деда, Ильск — это от нас час на машине, или два на электричке.

Внизу строчка по-здешнему. Это похоже на упражнение по письму...

«Перенесся в параллельный мир в мае 1967 года.

Я непременно вернусь назад».

Как я тебя понимаю, Виктор Петрович...

Говорю «тебя», а не «вас» — за долгую жизнь тут вы, наверное, привыкли не обращаться к одному человеку так, словно их несколько.

На следующей странице — здешняя азбука. Буквы местного алфавита простые, без лишних деталей и завитушек. Они пронумерованы, их сорок две. Что ж, ничего особенного. Переписать бы и носить с собой, чтобы повторять, но у меня нет бумаги и чернил. Сфотографировать и поглядывать, когда возможность будет? Не годится, телефон быстро разрядится.

Все же я сфотографировала алфавит. Потом раздобуду бумагу.

Дальше шел небольшой словарь. Все русскими буквами, и винетские слова, и русский перевод. Значит, Виктору Петровичу не обломилось сеанса мгновенного обучения языку, как мне, он учился с нуля. Оказался тут, не умея ни говорить, ни понимать... бедняжка.

Я перелистывала страницы, ища что-то внятно написанное. Снова стихи... А тут — нате вам, чуть ли не выдержки из учебника химии с формулами, множество помарок. Он вспоминал химию? Еще рисунки: какие-то механизмы, воздушные шары, что-то летающее, вырванные листы, восклицательные знаки — только тетрадь знает, что пережил над ней Виктор Петрович Вакулов.

О, вот оно! Куча клякс, зато длинный связный текст:

«Винета — королевство, абсолютная монархия. Тут она всюду абсолютная, о конституционной монархии или демократии пока не слышал. Заннита говорит, что — истинное королевство, и говорит с особой гордостью. Истинных королевств, королей и корон почти не осталось. Долго не мог понять, в чем заключается «истинность». Оказывается, в том, что корона волшебная, она не надевается на голову того, кто не соответствует некоему набору требований к королевской особе. «Не надевается» в прямом смысле, то есть корона и голова взаимно отталкиваются, как однополюсные магниты. Своеобразно».

Ничего себе. Так вот, значит, в чем проблема у здешнего короля...

«Можно подозревать некий трюк, но волшебство существует! Здесь, во всяком случае. Когда-то дома я почувствовал себя взрослым, выяснив, что в сказках все вранье и Деда Мороза нет. Теперь мне, взрослому, приходится признать, что в сказках многое очень похоже на правду. Деда Мороза, впрочем, пока не видел.

Вспомнился Эскалибур короля Артура, меч, который лишь достойный мог вынуть из камня. Некая аналогия прослеживается.

Магия — своего рода особая энергия, которая здесь в наличии. Некоторый процент людей благодаря врожденным способностям может ею управлять, и результаты весьма впечатляют.  На первый взгляд, все усвоенные мной физические и химические законы при этом идут лесом. Больше ничего не понял».

Я улыбнулась и перевернула страницу.

«Винета разделена на девять княжеств. Территории весьма неравноценны — так   исторически сложилось. Есть морское побережье, лесистые равнины и горы, где, очевидно, жизнь всего бедней и суровей. Девять князей являются ближайшими советниками короля, первыми лицами после короля в государстве. Супруга короля обязательно должна принадлежать к одной из княжеских семей. Тут не так просто. Одновременно в княжеской семье, безотносительно к числу дочерей, может быть только одна княжна. Это не обязательно старшая дочь, и даже не обязательно дочь, ее назначает глава семьи, проводится ритуал, девушка получает особое ожерелье, и лишь в этом случае может быть невестой короля. Если невеста королю не требуется, ближе к двадцати годам девушку выдают замуж, и семь лет спустя после наречения ее княжной ожерелье получает следующая выбранная. Князь может и не передавать никому ожерелье, если таково его желание, или передать совершенно посторонней девушке — ритуал удочерения делает ее полноправной дочерью и княжной, которая может быть выбрана королем. Этот обычай используется, чтобы ввести в круг невест определенную девушку. Так, например, супругой предыдущего короля была младшая дочь итсванского императора — вероятно, из политических соображений она была усыновлена и вошла в число королевских невест. Если в настоящий момент определенная княжна является королевой, следующей княжной в этой семье становится наиболее дальняя ее родственница — здесь не имеют понятия о генетике, но понимают опасность близкородственных браков. Таким образом, эта «веревочка» благополучно «вьется» уже больше тысячи лет, именно таков возраст, как утверждает Заннита, правящей династии, и вырождения в ней пока не наступило.

Ритуал выбора невесты длинный и сложный. Девушки впервые появляются перед возможным женихом в одинаковых платьях и без знаков рода, должна возникнуть истинная симпатия. Навязывать королю выбор чревато, считается, что неподходящая супруга — серьезный риск того, что корона не наденется».

Глава 6. На ферме

На телеге, запряженной двумя коняшками, мы приехали на ту ферму. Мы — это двое мужчин и пять девушек, а еще двое стражников, трусивших верхом за телегой, и именьская родственница лира Ава, ехавшая в отдельной коляске. Пять девушек — это условно, без платков были только три из нас.

Ферма оказалась большим низким домом, к которому прилагался просторный двор, заросший бурьяном, хозяйственные постройки, башня метров восьми высотой и около четырех в диаметре в углу двора, и все это окружал глухой частокол. Я уже знала, что башня — для рухов, в замке тоже были такие башни. Оказывается, руха можно посадить и на землю, но предпочтительнее все же на башню или на специальную тумбу, камень или другую возвышенность — ему так проще взлетать, и вообще комфортнее. А рух, на котором постоянно летают, бывает, и живет месяцами на башне, только зиму проводит в наземном стойле. А вот как за рухами ухаживают — отдельный вопрос. Например, обычных птиц нельзя научить гадить по расписанию. В моем мире на птицефермах стоит густая, весьма характерная вонь. А на птичнике с такими птичками? Скорее всего, нет. Их тут явно холят и лелеют, но какого труда это стоит?

Но это так, к слову. На ферме не было ни рухов, ни вообще никого, хотя бы сторожа. Наш кучер дядька Нул, как его все звали, отпер ключом ворота, в которые сначала въехала лира Ава, потом мы и стража. И понеслось...

Сначала лира Ава велела девушкам обустроить себе комнату, то есть выскоблить ее, потом принялась раздавать поручения. Дом оказался грязным и запущенным, нам отводилось на работу всего три дня. Стражники принялись было играть в кости, но очень скоро их тоже задействовали там, где позарез требовалась мужская сила.  Впрочем, было весело, куда веселее, чем работать в замке под присмотром экономки. Тетушка Ола щедро отвесила нам продуктов: сметаны, масла, крупы, муки и еще всякой всячины, даже пару копченых окороков. Видно, для свадьбы продуктов закупили много, вот Ола и решила побаловать и нас тоже. Все были довольны, лишь я одна чувствовала себя ссыльной...

Моим делом была кухня — Ола надавала поручений, и лира Ава их не оспаривала. Кухню следовало привести в порядок, чтобы можно было жарить мясо, готовить кашу, овощи. Хлеб хоть печь не придется, его привезут из замка.

Мрачный полуподвал, много пыли и паутины, свисающей клочьями с тяжелой деревянной мебели — кухня нуждалась в уборке и еще раз в уборке. Все необходимое вроде имелось, но требовало чистки. Я нашла у плиты ящик, полный мелкого песка, а щелок поспеет уже к вечеру, главное — нажечь золы. Ола велела отыскать вертела для мяса, где-то они должны быть. Это понятно, в нашем мире мужики тоже всему предпочли бы шашлык, особенно из мяса, которое добыли сами. Вертела с ходу не нашлись, но еще не вечер!

Печей оказалось две: большой очаг вроде огромного камина с подставками для вертелов, в который целиком поместился бы бычок, и еще печь с большой духовкой, подходящая для варки и выпечки. Ничего нового, в замковой кухне всё было примерно такое же, только здесь размеры скромнее. Что ж, за дело?..

Я вдохнула поглубже, выдернула из-под лавки два ведра и отправилось за водой: следовало хоть начерно смыть грязь, потом сварить суп и кашу на обед, после чего уже детально заняться наведением блеска.

Лира Ава выделила мне в помощь тоненькую и шуструю Вилду, совсем молоденькую, но в платке, то есть уже замужнюю. И вот ведь дела, это юное создание решило, что должно мной командовать. Очень скоро я разозлилась, показала девочке пальцем на дверь и перестала её замечать. Вилда фыркнула и гордо удалилась, но вскоре вернулась обратно, и все стало более или менее, пока...

Я чистила песком большую медную миску, когда...

Дин. Он стоял в дверях.

— О, ты приехал! — Вилда отшвырнула в сторону тряпку и подбежала, повисла у него на шее.

Он осторожно, но решительно отстранил ее, легонько щелкнул по носу:

— Привет, малышка.

Ну надо же, как тут ему радуются!

Вообще, увидев его, я глазам своим не поверила. Давно не виделись!

— Здравствуй, Камита, — мне он кивнул издали. — Я привез тебе одеяло и еще кое-что, Ола прислала. Что, не рада мне?

Я улыбнулась, получилось криво. И вообще, я была перемазанная, лохматая, с красными стертыми руками — вид еще тот. И кто мне мешал хотя бы косу переплести? Хотя какое ему дело до моей косы, если на то пошло!

— Не рада, вижу, — Дин улыбался как обычно, чуть насмешливо и немного грустно.

— Да кто ее спрашивать будет, немую дуру! — заявила Вилда.

Вот нахалка.

— Она не глухая, Вилда, — сказал Дин.

— Да неужто?

— И не дура. Камита, тебе нужны дрова? Нарубить?

Я кивнула. И впрямь, пусть нарубит, делом займется — все лучше, чем тут маячить.

Дин вышел, и вскоре мы услышали стук топора.

— Зачем ты его отослала? — прошипела Вилда, — тебе жалко, что ли, что он ко мне приехал? Твое тут дело какое? Сама хочешь, что ли? Так живо бусы сорву! Толку тебе в них, вот уже сколько бусин накопила, просто смех! Как будто тебя замуж возьмут, если до сих пор не взяли! А мне скоро опять замуж, так что не мешала бы, а то... ты меня не знаешь...

Я смотрела на нее, и, как говорится, «не догоняла». Замуж скоро, ей? Опять? Она же замужем, иначе почему в платке?

Ей гульнуть напоследок хочется? С Дином?

Я отвернулась, желание приводить себя в порядок и переплетать волосы пропало начисто. Было бы зачем!

— Если вздумаешь мне мешать, смотри у меня, — продолжала долдонить девчонка в платке, — и вообще, иди отсюда, а мы тут... я тут и сама управлюсь, поняла?

Ага, сейчас, разбежалась. Интересно, если бы я не была немой и дурой, стала бы она так нахальничать? Неужто родня одобряет «гульбу напоследок»?

Желание пинком выкинуть эту кумушку за дверь окрепло необычайно. А что, пожалуй...

Я нагнулась, подняла ведро — а водичка в нем колодезная была, холодная, — и кивком показала Вилде на дверь. Девчонка только хмыкнула. Тогда я плеснула водой ей под ноги — она взвизгнула и отскочила. Да что за непонятливая? Я опять плеснула водой, на этот раз попала на башмаки, и Вилда с визгом умчалась из кухни, уже в дверях выпалив что-то про мои бусы и выдернутые космы.