Колючка для бывшего

Глава 1. Девочка-беда

— Ёлки-палки, у меня же зачёт!

Скидываю с себя одеяло и долго соображаю, где мой телефон. Всё-таки нащупываю его под подушкой и пытаюсь посмотреть, сколько время. Пальцы не гнутся от резко прерванного сна и телефон выскальзывает из рук, плашмя шлёпаясь мне на лицо.

— Ааай! — вскрикиваю от неожиданности и досады.

От моего голоса вздрагивает и просыпается Артур, лежащий рядом.

— Ты чего? — приподнимается на локте и пытается открыть глаза, чтобы посмотреть на меня.

— Проспала, надо бежать! — потираю ушибленный нос, мажу взглядом по экрану телефона и вскакиваю с кровати. Зачёт начинается через пять минут.

— Девочка-беда… — откидывается обратно на кровать и потягивается, — Чего ты мне вчера не сказала, что тебе бежать с утра? Легли бы пораньше.

— Я сама забыла! — кричу, несусь в ванную, как пчелой ужаленная.

Наспех ополаскиваю лицо водой. Судорожно перебираю в уме, что нужно взять с собой и что надеть. Выскакиваю обратно в комнату с зубной щёткой во рту и кидаю в рюкзак тетрадку с конспектом, пару ручек, косметичку. В метро приведу себя в порядок, сейчас нет времени.

Звонит телефон. Мама. Не вовремя, но не ответить маме – смерти подобно.

Зажимаю телефон между ухом и плечом.

— Да, мамуль.

Понимаю, что ни за что не смогу одеться в таком положении. Включаю звонок на громкую связь и бросаю телефон на кровать. Ну и что, что Артур (который заложил руки за голову и наблюдает за моими сборами, как за цирковым представлением) тоже слышит, чего мне скрывать.

— Я надеюсь, ты уже в университете, Алёна?

Ведь понимает же, что нет.

— Опаздываю, мамуль, но уже бегу.

— Как всегда, всё впопыхах, Алёна, ну что такое. Когда ты уже возьмёшься за ум? — не ругается, просто сетует.

— Кажется, никогда, Нина Васильевна, — отвечает вместо меня Артур, усмехаясь.

Как назло единственная отглаженная блузка – с пуговицей сзади воротника. Приходится пыхтеть, пока пытаюсь застегнуть блузку негнущимися пальцами и придумать, как осадить этот бубнёж.

— Вы, оба! — ругаюсь с улыбкой, в шутку — Сговорились тут против меня! Всё будет нормально. Не первый раз жареный петух в задницу клюёт, и всегда всё было хорошо.

Мама вздыхает в трубку.

— Алёнка, ну нельзя же так нахрапом, без планов жить всю жизнь. В какой-то момент тебе придётся остепениться. Артурчик, ну скажи ей, раз ты тоже на связи! Она, по-видимому, только тебя и слушает. Мать родная – так, побоку.

— Дорогая родная мать, это неправда. Я тебя очень люблю. Но мне правда пора бежать. Я перезвоню.

— Я прослежу, Нина Васильевна, она перезвонит, — Артур уже совершенно не стесняется и смеётся в голос.

Отбивает звонок и наконец встаёт с кровати. Неспешно идёт на кухню, всем своим видом демонстрируя “Беги-беги по делам. А я пока буду неспешно и с удовольствием потягивать кофе”. А ещё демонстрируя настолько аппетитную задницу, что я на секунду забываю, что очень-очень спешу и молча пялюсь, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Зачёт, да? Уверена, что сдашь? — Артур выводит меня из забытья, пока колдует с кофемашиной.

— Пффффф… Там делов-то. Преподша вроде как на автомат намекала за полную посещаемость.

— Намекала, но не обещала, — многозначительно качает головой, и принимается готовить себе завтрак.

А вот я уже не успеваю в себя ничего закинуть. Не страшно. Расправлюсь с зачётом и забегу в универскую столовую.

Встаю на носочки и целую его в щёку.

— Я побежала, котёнок.

— Успехов, Алёнка.

Взявшись за ручку входной двери, понимаю, что телефон так и остался лежать на кровати. Бегу обратно в спальню за ним.

— Ого, как ты быстро вернулась.

Показываю Артуру язык и принимаюсь обуваться.

Поправляю колготки, джинсовую куртку, смотрю на своё отражение. Ну, сойдёт.

За спиной возникает Артур с моим рюкзаком в руках.

— На, забывашечка моя.

Хлопаю себя по карманам, заглядываю в рюкзак, чтобы убедиться, что больше ничего не забыла.

— Всё забыла, ничего не взяла?

— Бе-бе-бе, — кривляюсь, — Вот теперь точно побежала.

Пулей вылетаю из дома. На ходу открываю чат с одногруппниками, чтобы понимать, что в этот момент пропускаю. К счастью, преподавательница решила запускать в аудиторию по пять человек, пока остальная группа ждёт своей очереди. Значит, как минимум полчаса у меня есть.

Полчаса, чтобы добраться до универа и прочитать по диагонали конспект. Потому что, честно говоря, я совершенно не уверена, что зачёт мне дастся так легко, как я хотела убедить Артура.

Полчаса.

Да это вагон времени.

И не в таких передрягах были!

Как назло, на улице просто потрясающая погода. Раннее летнее солнышко уже полностью вступило в свои права и ласково касается лица.

В такую погоду нужно неспешно прогуливаться и любоваться, но увы и ах, сейчас это не мой вариант.

Спускаюь в метро, обгоняя и так вечно спешащих москвичей. Стопорюсь перед турникетом и лихорадочно роюсь в карманах куртки.

Потрясающе.

Забыла проездной.

Это будет долгий и нудный день.

Глава 2. Симба

— Давайте зачётку, Калинина.

Стараюсь особо не подпрыгивать на стуле от радости. Передаю преподавательнице синюю книжицу, и пока она открывает нужную страницу едва заметно барабаню пальцами по парте. Скашиваю глаза и загипнотизированная смотрю, как она выводит безупречным почерком “зачтено” и расписывается напротив.

— Спасибо! Спасибо огромное! — спохватываюсь, и, чтобы не так сильно выдать своё волнение, добавляю, — У меня просто форс-мажор утром случился. Боялась, не успею в универ.

— У Вас всегда форс-мажор, Алёна, — улыбается по-матерински снисходительно, — Идите уже. Хорошего дня.

— Спасибо, спасибо! И вам!

Подхватываю рюкзак и стараюсь спокойно выйти из аудитории. Адреналином колотит так, что пальцы подрагивают.

Не понимаю, это я не такая уж и дурочка, или удача вдруг решила повернуться ко мне лицом. Или добродушность преподавательницы сыграла свою роль. Она милая женщина, а я, к тому же, действительно не пропустила ни одной пары.

Тихонечко прикрыв дверь аудитории, вешаю рюкзак на одно плечо и на ходу пишу Артуру

“Сдала 😜”

“Умница)”

Отвечает совсем без паузы. Ждал, что ли, когда напишу?

Приятно это осознавать. Приятно чувствовать, что о тебе заботятся и волнуются.

А ещё я голодная! Нервное напряжение отпускает и желудок требовательно напоминает, что я не завтракала.

Жаль, что девочки-одногруппницы уже разошлись, потому что я сдавала последняя. Что ж. Зато спокойно перекушу где-нибудь в кафе и приведу нервы в порядок.

И я как раз знаю одно милое и недорогое местечко рядом с универом.

Тихо звенят колокольчики на двери, и я чувствую манящий запах выпечки. Взгляд моментально приковывает витрина с круассанами. И есть с ветчиной и сыром! Именно то, что нужно.

Делаю заказ и располагаюсь за столиком у окна. Кажется, в конец успокаиваюсь и звоню Артуру.

— Приветики от успешно сдавших! — смеюсь, — Ты ещё дома? Я сейчас быстренько перекушу и тоже домой, — задумываюсь и добавляю после паузы, — Досыпать буду.

— Дома, Алён. Но скоро уйду. Отец звонил, хочет поговорить о чём-то важном с глазу на глаз.

— Ммм, жаль. Хотелось подремать в обнимку. И запланировать, как будем праздновать мою успешно закрытую сессию.

— Сессия же только началась, и ты её ещё не закрыла.

— Но закрою ведь. Сомневаешься, что ли?

— Нет, конечно. Просто… — вздыхает, — я примерно представляю, о чём отец хочет поговорить.

— И какие же у тебя представления? — спрашиваю, откусывая кусок круассана.

— Ну, ты знаешь. “Тебе нужно учиться вести дела, сын. Ты будешь моим приёмником”.

— Прямо как в Короле Льве.

— Ага. И скорее всего, он скажет ехать в Челябинск и учиться вести дела оттуда.

Давлюсь кофе.

— Ч-чего? Какой Челябинск? Зачем?

— Там наш головной офис. Оттуда мы начали. И учиться управлять этой компанией надо оттуда.

— То есть, ты скоро уедешь?

— Скорее всего. Да.

— А я?

Повисает молчание. Действительно. Что “я”? Брошу университет, лишь бы быть с ним? А что, если там, в другом городе, где нет ни одного знакомого лица, мне нет места? Или же будем поддерживать отношения на расстоянии? Только вот я в них не верю. Как любить человека, если ты не можешь к нему прикоснуться, обнять? Вжаться лицом в шею и во все лёгкие вобрать в себя его крышесносный запах?

— Поговорим об этом позже? — наконец находится Артур, — В конце-концов, это только мои предположения, что отец это предложит.

— Да… Хорошо…

Отбиваю звонок, и в прострации смотрю на половинку недоеденного круассана. Аппетита больше нет. Как и радости от чудом сданного зачёта.

Прошу бумажный пакет, чтобы забрать с собой остатки круассана. И направляясь домой.

Такое чувство, что спешащая, дышащая энергией и жизнью Москва внезапно замедлилась. Медленно спускаюсь в метро, медленно захожу в полупустой вагон, смотрю на медленно проплывающие стены и коммуникации за окном. Медленно, медленно, медленно.

Как будто сама вселенная даёт мне время на раздумать и выдохнуть.

Он ведь сам ещё не знает, почему сразу готовит меня к такому исходу? Скорее всего, просто знает своего папу, и они уже говорили об этом.

Чёрт.

Мне готовиться жить без Артура?

Готовиться к расставанию?

Какой-то бред. В моём понимании пара расстаётся, после ссоры и скандала. А здесь… Нам придётся тихо-мирно разойтись? Просто потому что "непреодолимые обстоятельства”? Форс-мажор…

Открываю своим ключом квартиру, которую мы вместе снимаем. Как Артур и обещал, она пуста.

Закрываю дверь и не разуваясь стою на пороге. Скидываю рюкзак с плеча на пол. Обнимаю себя за плечи.

Так пусто, тихо и одиноко.

Мне придётся привыкать к этому чувству? Я не хочу!

Я не хочу без него…

В горле стоит ком. Но смысл плакать? Ещё ничего неизвестно. Я просто себя накручиваю.

Правда ведь? Или это интуиция кричит о том, что на самом деле, я всё правильно понимаю…

Прохожу на кухню, и, чтобы занять руки и мысли, начинаю колдовать с кофемолкой и туркой.

В кафе кофе, конечно, был вкусный, но из автомата. А это не то.

Поспать хотела, ага. Теперь сна ни в одном глазу. И толком не успокоюсь, пока не придёт Артур и не расскажет, что нас теперь ждёт.

А ещё же сессия…

Сегодня первый зачёт, всю неделю по одному зачёту, и ещё две недели на четыре экзамена. Прорвёмся. Но было бы гораздо легче сосредоточиться на учёбе, если бы мои мысли не уходили в совсем другую степь…

Надо позвонить маме. Я обещала. Но как обходить тему Артура?

Выбираю её номер из телефонной книжки и почему-то замираю, прежде чем нажать на зелёную трубку. Странно. Я никогда прежде не робела говорить с мамой. Я же не сделала ничего плохого.

Решаюсь.

— Алёнка, ну как? — родной и такой нежный голос.

— Сдала, конечно, — пытаюсь нагнать в голос привычные нотки довольной кошки, а не растерянной маленькой девочки, — я же говорила, всё будет хорошо.

Глава 3. Сила дипломатии

— И он собрался уезжать, мамуль… Хотя даже не знает, что именно это скажет его папа. А я вообще даже во внимание не берусь. Была я, нет меня – вообще не важно. Просто ужас какой-то…

— Подлец какой, какой подлец!

— Он хороший, мама. Просто так обидно. Я же люблю его. А выходит… Выходит, что он меня – нет.

— Алёнка, не переживай, зайка. У тебя сессия началась, а он тебе нервы делает. Разве это по-человечески? Чуяло моё сердце, что есть какой-то подвох с этим Артуром.

— И сессия ещё, да. Мне надо готовиться, мам.

— Обязательно поговори с ним! Расставьте все точки над “ё”! Что это за ромашка началась? “Люблю – не люблю, поеду – не поеду”. А то если тебя всякие непонятки съедать будут, у тебя учёба пострадает.

— Поговорим. Обещаю. И как раз сейчас сяду за учёбу. Я люблю тебя, мама.

— И я тебя, родная. Звони как-что.

Я знаю, мама любит меня. И волнуется. И выговориться ей – правильное решение. Всё-таки одна голова – хорошо, а две – лучше. А моя голова плохо варит из-за непонимания, обиды и неопределённости.

Артура бесит, когда я рассказываю маме о наших отношениях, но сейчас, когда он плюёт на мои чувства, мне тоже не очень интересно, что он скажет по этому поводу. Мне нужна была поддержка и нежные слова от близкого человека. А от него я бы их не дождалась. Вот и всё.

Кофе остыл. К счастью, как и моя горечь в груди. Дождусь Артура. Поговорим. Поймём, что делаем дальше. А пока займусь делом.

Открываю свой конспект по основам курортологии и рекреации. Пытаюсь разобраться в своих спешащих кривых закорючках. Так странно изучать курорты Майями-бич и Гавайев, когда сама никогда в жизни не видела моря.

Засматриваюсь в окно, задумавшись, не рвануть ли после сессии на все сбережения на море. Отвлечься, отдохнуть.

Взгляд падает на бедного Валеру на подоконнике. Опять забыла полить. Кажется, он скоро начнёт шептать “Пиииииииить”.

Валера – кактус, который мне подарил Артур. Вообще-то я котела завести котёнка, но Артур наотрез отказался и принёс мне кактус. Сказал, что если он останется жив – заведём аквариумную рыбку. Если выживет рыбка – можно подумать о коте.

И в общем-то такое тестирование моей ответственности – это обидно. Нооооооо… Учитывая, что я несколько раз забывала полить Валеру, Артур был прав.

Поливаю сухую землю в горшке специальной отстоянной водой. И с большим удовлетворением наблюдаю, как она впитывается. Что-то в этом есть поэтическое, про упрямое желание жизни не сдаваться, тянуться к свету и бороться с невзгодами.

Жаль только, я не поэтесса.

Оглядываюсь на раскрытую тетрадь, испещрённую моими каракулями. Не могу. А наверное, и не хочу.

Мысли никак не хотят собраться и сосредоточиться. Я витаю и цепляюсь разумом за что угодно, но не за курортологию. Остаётся только ждать.

***

— Эта взбалмошная девка – не то, что я хочу видеть своей невесткой, сын.

— Не говори так о ней, — встаю с места. Да, от гнева. И отворачиваюсь. Не хочу, чтобы отец и дальше считывал по лицу, что я сейчас о нём думаю.

— Ну, видишь, до чего она тебя довела? Ты не можешь уже контролировать собственные эмоции. Это недопустимо в бизнесе. Тебе нужна проверенная, надёжная девушка. Которая в последствии станет выгодной партией, — скрипит отец.

Сжимаю зубы так, что скулы ноют.

— Я в состоянии выбрать себе спутницу сам, — чуть ли не рычу, — Указка сверху мне не нужна.

Отец долбит по столу кулаком.

— Я дал тебе выбрать! И что из этого вышло?! Прыгнул, как умалишённый на первую попавшуюся декоративную идиотку! Хватит! Это не обсуждается! — поправляет запонки, встряхивает головой.

Успокаивается так. Мне даже не нужно на него смотреть, чтобы знать каждое его движение. Настолько хорошо я его знаю. Продолжает уже спокойно:

— Я не молодею. Ты мой единственный сын и ты должен будешь управлять компанией, когда я умру. А твоя будущая супруга должна будет сопровождать тебя на светских мероприятиях, понимаешь? С журналистами, с другими крупными предпринимателями. И как Алёна будет представлять общественности вашу пару, ты представляешь? Расскажет похабный анекдот моему вице-президенту? Может, во всеуслышание попросит шеф-повара пожарить тартар?

Она может…

— Пойми, это не моя стариковская придурь. От твоего выбора многое зависит. В первую очередь — репутация компании. И, заметь, я не предлагаю тебе жениться сейчас на правильной девушке. Я прекрасно понимаю, каково тебе, — удивленно оглядываюсь. Никогда не слышал этой истории, — И настаиваю просто отвлечься с пользой от… Того, что ставит под угрозу будущее нашей семьи.

В кабинете виснет тишина. Кажется, у отца кончились запасы дипломатии.

— Это всё, что ты хотел сказать, отец?

— Да. Твой ответ?

В голове проносится много разных ответов. И не все из них цензурные. Но ответная тирада ни к чему не приведёт. Поэтому молча выхожу из кабинета. И прежде чем закрыть дверь, говорю себе за спину:

— Я подумаю.

Глава 4. Точки над “ё”

Наконец-то слышу хлопанье входной двери.

Нервно поправляю вилки рядом с тарелками. Приготовила, блин, ужин. Такое ощущение, что последний. Что ж, помирать – так с музыкой.

Артур входит в комнату. Растерянный и поникший, как мне кажется. Но когда его взгляд опускается на сервированный стол, пасту с креветками и овощной салат взгляд меняется на удивлённый.

— Что-то празднуем, крошка?

— Ну, так…

И зачем расстаралась? Сама не понимаю. Хотелось, что ли, как то выслужиться, понравиться. Показать, что если перед ним стоит выбор “Алёна VS. Челябинск”, то я выигрываю. Выигрываю ли? Может, надо было мяса пожарить?

Отставить тревогу! А то ещё вилку из рук выроню. А сегодня я хочу быть безупречной.

Безупречной и непостижимой мечтой, о которой он всегда будет помнить…

— Ты чудо, малышка. Я голодный, как волк.

В груди разливается тепло. Угодила!

— Руки не помыл! — хмурюсь в шутку.

— Понял! — поднимает руки в жесте “сдаюсь”.

Через минуту возвращается из ванной в абсолютно той же позе и вертит ладонями, демонстрируя чистоту.

— Верю, верю, — смеюсь, — теперь можно есть, голодный волк.

Ну вот. Всё-же нормально, правда? Всё как обычно. Я просто себя накрутила и распереживалась по пустяку. А у нас дома на самом деле всё так же – с любовью и теплом. Не может же быть так, что вижу и ценю это только я, а он – нет.

Мы, конечно, разные. Но не настолько. К тому же, противоположности притягиваются.

Пару минут едим. В тишине. Я боюсь поднимать тему, которая меня гложет. Да и как начать? “Хей, родной, хорошо сидим, да? Ты случаем, не надумал меня бросить? Просто предупреди заранее, если что”.

Вздыхаю. Оказалось, что не во “внутреннем монологе”, а в реальности, и это замечает Артур.

— Что-то не так?

— Ммммм… Как прошёл… — хочу сказать “разговор с отцом”, но осекаюсь. Боюсь начинать так прямо в лоб, — …день?

— Средней паршивости, честно говоря.

— Что так?

Накладывает себе в тарелку салат. Молчит.

— Как думаешь, ты бы могла сходить на курсы этикета?

— Может, на курсы минета заодно, чего мелочиться?

О, нет. Опять ляпнула, не включив голову.

Ну чего, а на что он намекает? Что не так у меня с этикетом? Я стол красиво рассервировала! Для него! Не достаточно?

— Убавь сарказм. Я серьёзно.

— Зачем, Артур? Со мной что-то не так?

— С тобой всё в порядке.

— Тогда я не понимаю.

Ковыряет вилкой помидорку из салата.

— Сложно объяснить. Я вина взял, будешь?

— Не буду, мне на зачёт утром.

Забыл, что у меня сессия? Это, вообще-то, важно для меня.

— На этот раз не забыла, молодец.

— Да ну тебя. Пользуешься моей девичьей памятью, чтобы споить? А не получится!

Пытаюсь перевести в шутку, но получается только изобразить кислую мину. А во рту горечь и пепел.

Что-то явно где-то сломалось. Я не понимаю, что. И он не считает нужным мне прямо и по человечески объяснить.

Мама сказала откровенно поговорить и расставить все точки над “ё”. А у меня не получается! Не клеится разговор. У нас всегда были общие темы для поговорить. А теперь мы ходим вокруг да около, и никак не можем поймать одну волну… значит, надо брать штурмом.

— Как прошёл разговор с отцом?

Прекращает мучить бедную помидорку, и поднимает, наконец, на меня взгляд. Накрывает своей ладонью мою.

— Честно? Отвратительно.

— Что он такого сказал?

— Что он категорически настаивает на поездке в Челябинск.

Вырываю ладонь из-под его руки.

— И ты? Что? Поедешь? Почему нельзя здесь работать? Если головной офис в Челябинске, значит в Москве филиал. Если он настаивает, чтобы ты был его принцем-Симбой-приемником логично учиться на филиале?

Он стучит пальцами освобождённый ладони по столу.

— Нет. Не логично.

— Ну, блин. Ладно. Побуду женой декабриста тогда. Я поеду с тобой. Переведусь на заочку. Дай мне только время сдать сессию.

Он зажмуривает глаза.

— Алёна. Отец посылает меня в Челябинск, чтобы быть подальше от тебя.

— Что?

Его лицо расплывается в моих глазах от подступивших слёз. Да что там, я просто не верю своим ушам. Мне просто послышалось. Это не может быть правдой.

Мне казалось, знакомство с его родителями прошло хорошо. Пусть его отец показался мне напыщенным снобом, но я не думала, что он из тех, кто будет устраивать договорные браки и разбивать пару сыну с неугодной девушкой. Игрой престолов какой-то попахивает.

Да ну правда, это же бред какой-то.

— И что ты решил? — черт. Ненавижу эту штуку. От слёз мой голос становится писклявым и жалким.

— Я очень-очень не хочу этого делать, Алёна. Ты мне очень дорога. Я люблю тебя…

— Но? Всегда есть “но”.

Я не верю. Не верю. Да он прикрывает волей отца, чтобы порвать со мной! Нашёл удобную отмазку!

— Я должен это сделать, — сквозь зубы.

И тут до меня доходит.

— Курсы этикета, а?! Я, по твоему, быдло деревенское?! Не достойное быть рядом с золотым мальчиком великого папеньки. Так ты обо мне думаешь?

— Я люблю тебя такой, какая ты есть.

— То, есть, любишь такой провинциальной дурой. Замечательно.

Складываю руки на груди и отворачиваюсь.

— Ты не дура. Ты просто несерьёзная. А там… Там другие круги общения. Это помешает бизнесу. Потому что все завязано на связях, обществе, светских разговорах. Алёна, ты как вулкан. Пламенная и прекрасная в своей угрожающей красоте. Но твои извержения могут уничтожить всё, над чем работала моя семья три поколения до меня.

— Я – несерьёзная? Да ты хоть представляешь, что такое выбраться в Москву из бедной семьи? Когда папа умер, моя мама недоедала, чтобы дать мне возможность выбиться в люди! И я была готова землю жрать, лишь бы не подвести её! Школа с золотой медалью, первая в списках на зачисление в ВУЗ – скажи, это признак несерьёзного человека?!

Глава 5. Болезни кактусов

Я открываю глаза от мерзкого звука будильника. И хочется, как обычно, улыбнуться новому дню, но тут я понимаю, что вчерашний вечер – не сон.

Это мне не приснилось. Артур действительно бросил меня, и уезжает подальше, потому что я не того сорта. Не выпячиваю мизинчик, когда пью кофе и не могу часами говорить о погоде скучающим голосом.

Хочется послать всё к черту и зарыться обратно в подушки. Остаться дома. Чтобы меня все оставили в покое. Но нельзя. Галопом скакать в универ, Алёна. Есть дела поважнее, чем горевать над разбитым сердечком.

В конце-концов, ещё никто не умирал от расставания. Парни и дела сердечные никогда не были моим жизненным приоритетом, так чего сейчас так зацикливаться?

Кофе-кофе-кофе. Всегда становится лучше после чашечки свежего ароматного кофе.

Выхожу на кухню, объединенную с гостиной. На диване, отвернувшись к стене, спит Артур. А может, просто делает вид, что спит, чтобы не пересекаться со мной.

Даже смотреть на меня не хочет.

Получи взаимность, зараза такая.

Делаю себе кофе, и тихонько пью, глядя в окно. Жара спала, но теперь небо заволокло тучами, а воздух влажный и душный. Может, вечером дождь прольётся и станет хоть немного легче дышать.

Слышал, Артурчик?! Учусь разговаривать о погоде. Тебе же этого так не хватало.

Ещё и отца своего сюда приплел. Если бы правда любил и не хотел уезжать, убедил бы папашу в своей правде. А так – Артур либо согласен с отцом и считает меня деревенщиной, которая опозорит его перед высокоуважаемыми людьми, либо… Либо я ему не настолько важна, чтобы ссориться ради меня с родителями.

Какая уже разница. Всё кончено. И я не буду плакать.

Мне есть чем заняться. Мама будет мной гордиться.

Валера что-то совсем приник. Иголки пожухли, а он сам стал каким-то мягким. Странно. Вчера поливала… Надо будет загуглить болезни кактусов.

Иду одеваться. Глядя на Артура, возникает наязчивое желание как следует пнуть от досады. Куда попаду.

Фиг с ним, пусть живёт. Пусть катится куда хочет. Хоть в Челябинск, хоть на Аляску. Мне уже плевать.

Расправила плечики, вздернула подбородок, и пошла красиво, Алёна, чтоб волосы назад. Нефиг страдать по всякой ерунде.

***

— Вы вообще готовились, Калинина?

— Конечно, Кирилл Павлович.

И чисто технически, это даже не ложь. Конспект-то я открывала.

— Что-то не очень заметно.

Сердце подпрыгнуло. Это что, он сене сейчас незачет поставит?

Если из-за проблем с Артуром меня отчислят, клянусь, я его прибъю. И нет такого города, где бы он от меня спрятался.

— Давайте так поступим, Алёна. Я вижу, вы стараетесь, но зачёт я вам поставить сейчас не могу. Но и незачетом портить вам успеваемость не хочется. Подготовьтесь сегодня получше и приходите завтра. Но завтра мне нужно сдать ведомость вашей группы в деканат. Второй пересдачи у вас не будет.

— Я всё поняла. Спасибо. Могу идти?

— Конечно. До завтра. И постарайтесь получше, пожалуйста.

Чёртов “праздничный” ужин, чёртовы чувства. Лучше бы я не чувствовала вообще ничего, никогда. Это отвлекает от реальных целей.

***

Квартира оказывается пустой. Он вынес все свои вещи.

Точку, значит, поставил. Это всё.

Это конец.

На подоконнике одиноко стоит Валера. Мог и его забрать, чтобы не напоминать о себе. А ещё под горшком лежит сложенный вчетверо лист бумаги.

Твою мать. Не надо, вот вообще не надо этого.

Понимает же, что мне больно. Больно, обидно, досадно. А ещё я злюсь. Даже не злюсь, я в самом настоящем гневе. А он боится взглянуть мне в глаза и оставляет прощальные письма, как в лучших традициях средневековых любовных романов.

Освободил квартиру по-тихому, как будто ничего не было – и молодец. Но нет же, надо было оставить напоминание о себе. А мне не нужно этого. Мне бы забыть поскорее.

Зажигаю газовую конфорку и хватаю письмо.

Сожги и забудь. Не читай. Забудь.

Рука не поднимается.

Но развернуть и прочитать тоже не могу. Аж в груди болит, как подумаю об этом.

Прячу в глубинах полки с нижним бельём. Как раз так это письмо и ощущается – трусами. Личной вещью, которую надо держать подальше от чужих глаз. Прочитаю, когда отпустит и отболит. А сейчас это делать – как расковыривать незажившую рану.

А мне некогда страдать! Теперь у меня завтра два зачёта. И впереди бессонная ночь.

Поговорили, расстались. Так бывает. Люди расстаются. Зато теперь меня не гложет неизвестность. Мы действительно расставили все точки.

Нам не по пути. Мы слишком разные. Из разных кругов.

Это ведь правда, почему звучит так, как будто я уговариваю сама себя?

Рассказать маме, вдохнуть полной грудью, и вперёд, учиться.

Лишь бы не было так больно.

Глава 6. Юленька

Год спустя

— Уволил пару бездельников. Продуктивность повысилась. Заключил контракт со сталелитейным.

Чеканю абсолютно без эмоций. Дела есть дела. Просто рутина. Задача - план по выполнению - сделать - поставить галочку.

Серая.

Унылая.

Ску-ко-та.

— Прекрасно, прекрасно, Артур. Я доволен, — таким же голосом, каким и у меня. Бесцветным. Доволен он, ну-ну. Уверен, сейчас опять заведёт свою шарманку. Эти разговоры “о вечном” набили оскомину точно так же, как и рабочие дела. Пора и их в ежедневник записывать, — Я рад. Такими темпами компания и дальше будет расти и процветать. Видишь, моё решение о твоём переводе послужило нам всем на пользу. И совсем не обязательно было устраивать истерики.

— Нежелание бросать всё по твоему первому слову – это не истерика. Истерика – ожидать, что окружающие будут беспрекословно плясать под твою дудку и беситься, когда этого не происходит. Я не желаю это больше обсуждать.

— Я – старший и главный в этой семье. Скажу уехать из Москвы – уедешь. Скажу прыгать – спросишь “насколько высоко”.

— Я. Не желаю. Это. Обсуждать.

— Ты просто высокомерный мальчишка. Думаешь, что тебе всё можно, а я тиран и самодур. Так вот, не ты создал этот бизнес. Ты пришёл на всё готовенькое и распушил хвост, как будто благополучие компании – твоя заслуга. И я скорее удавлюсь, чем дам тебе уничтожить своё творение.

— Это не твоё “творение”. А прадеда. И ты сам пришёл “на всё готовенькое”.

— Да как ты смеешь, щенок?!

— Пожалуйста, давай закончим.

Не дожидаясь ответа, завершаю видеозвонок.

С годами старик становится всё невыносимее. Как вообще этот разговор из “я доволен” перешёл в “щенок!”, да так быстро?

Следом прилетает СМС от отца.

“Сегодня вечер у Марковых. Ты должен там быть”

Без оскорблений, и на том спасибо.

Должен там быть. Буду. Во славу семейства Дороговых, блть.

***

Веду машину по безупречно белой гравийной дорожке. Справа возвышается особняк Марковых. Как будто Голливуда пятидесятых обсмотрелись. Вот зачем, спрашивается, дому столько колонн и позолоты? Аж в глазах рябит.

Паркуюсь. Выхожу из машины. В соседних по парковке машинах дремлют или смотрят что-то на телефонах личные водители. У всего бомонда разом права отобрали, или просто решили устроить попойку?

Пофиг. Скажу дежурные приветствия, поулыбаюсь, и домой. Задолбало тратить время на эту ерунду.

В доме толпа народу. Кто-то разбился по кучкам и ведёт беседы. Кто-то опустошает шведский стол, а кто-то – открытый бар. На меня никто не обращает внимания. Тем лучше. Хоть поем, пока они не оставили там только пустые подносы.

И только я беру рулетик из баклажана, как ко мне подплывает чета Аксаковых. Прекрасная Антонина и шарообразный Геннадий.

— Неужели это Артур? — Антонина театрально прижимает сложенные руки к груди.

— Ты как раз вовремя, Артур, — вторит ей Геннадий.

Грустно смотрю на рулетик, который мне так и не дали попробовать, улыбаюсь и поворачиваюсь к Аксаковым.

— Очень рад, очень рад. Тоня, вы хорошеете с каждым днём.

— И это ты ещё не видел нашу девочку Юлю. Она совсем недавно приехала из тура по Европе. Юленька! — в сторону, — Подойди сюда, пожалуйста.

Из зоны бара выплывает молоденькая девушка. И первое, что я в ней вижу – сиськи.

Огромные уродливые силиконовые шары неестественной формы, больше чем моя голова.

Нафига такое с собой делать…

А потом я отрываю взгляд от её груди и смотрю на лицо. И мне становится всё понятно. Видимо, для гармонии с грудью она решила увеличить и губы. И скулы. И что-то ещё, от чего её улыбка кажется маньяческой.

— Здравствуйте, Юлия. Очень приятный вечер, — говорю с улыбкой.

— Очень, очень приятный, Артур. Обстановка, конечно, не такая роскошная, как в нашем доме в Брюсселе, но тоже ничего.

— Вы думаете? Что ж, я думаю, главное – не обстановка, а компания, с которой ты проводишь время, — а в голове тем временем всплывает лицо совсем другой девушки.

— Да, я тоже так считаю, — фальшиво говорит она, пытаясь поджать огромные губы.

— Ну, дети, познакомились? — Геннадий подходит к нам, держа в руках два бокала шампанского, и не дожидаясь ответа, продолжает, — Тогда самое время распланировать свадебные приготовления.

— Вы выходите замуж, Юлия? Примите мои поздравления.

— Как же? — отвечает Геннадий вместо неё, — Выходит за тебя, Артурчик. Мы с твоим отцом всё обсудили. Он разве не сказал тебе?

Глава 7. Кактусовый сок

Пытаюсь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутри всё бурлит. Натурально охереваю.

Это он меня за принцессу что ли держит, которую надо насильно выдать замуж?! Да притом за резиновую куклу.

Куклу с безупречной биографией и родословной до седьмого колена.

— Нет, отец, кажется, забыл предупредить.

Тоня, мама Юли, хихикает ненатуральным голосом, наклоняя голову набок.

— Ах, эти мужчины, — протягивает она, — всегда забывчивы.

Просто сюр какой-то. Может, я рехнулся уже?

— Прошу прощения. Отойду на секундочку, — отхожу в дальний уголок, чтобы позвонить отцу.

Походя всё-таки беру себе поднос с закусками. Мало того, что женят на первой встречной, так ещё и поесть не дали. И даже выпить нельзя, за рулём приехал.

— Артур?

— Ты охренел?

— Давай-ка ты не будешь возмущаться и сделаешь, как умные люди говорят.

— Это уже перебор. Я не собака призовая, чтоб мне свадьбы устраивать.

— У Юли прекрасная семья и генетика. Она станет для тебя прекрасной партией. И прекрати паясничать.

— Нет. Нет! Это уже безумие!

— Ты ещё там? Не ори, не позорься.

— Да, я ещё здесь. Но я сейчас же разворачиваюсь и ухожу. Объясняйся с Аксаковыми сам.

— Ты никуда не пойдёшь, — шипит, — Ты сделаешь то, что нужно для будущего семьи. Как обычно.

— Как обычно? Как обычно – ты будешь давить на “наследие”, “предков” и мою ответственность, лишь бы пристроить жопу потеплее за мой счёт.

— Не смей так разговаривать с отцом!

— Мой отец может сам жениться на этой силиконовой долине, раз так хочет. А я тебя предупреждаю – ещё одна такая выходка, и я выхожу из игры. Оставлю компанию целиком тебе, и любись с ней как хочешь. А я наконец-то буду свободен от “наследия”. Меня от него тошнит.

Отбиваю звонок. Аж трясёт от ярости. Это ж надо быть таким ублюдком!

Иду через холл к выходу. Родители-Аксаковы что-то говорят Юле, она быстрым шагом стремится ко мне и прикасается рукой к предплечью, чтобы привлечь внимание.

— Артур, ты куда? Что-то случилось?

— Я должен уладить несколько дел. Хорошего вечера.

Разворачиваюсь, и выхожу из особняка. В машину сажусь, все ещё трясясь от злости. Завожу двигатель и выезжаю со стоянки.

Не помню, как приехал домой. Помню только, что долго сидел в заведённой машине, смотрел в одну точку. А потом колошматил по рулю, как придётся.

Поднялся в квартиру. Налил текилы. Выпил залпом.

Текила напоминает об Алёне. О нашем кактусе. Она ему ещё дала такое… Забавное неподходящее имя… Вадик? Виталя?

Её имя застревает в горле. Оно священное. Я не заслужил его произносить.

Отпустил её… Ради чего?

Когда мы что-то теряем, обычно что-то получаем. Но не в этом случае. Я потерял Солнце. И не получил взамен ничего. Надеюсь, она сейчас счастлива.

Без меня ей точно будет лучше, чем со мной. Хоть что-то в своей жизни сделал правильно. Она целеустремленная. И я ей не нужен.

Не нужен.

“Не нужен” стучит в такт крови в висках всю оставшуюся ночь. Пока я самозабвенно напиваюсь в хлам.

Не нужен.

Два слова, как острые лезвия, снова и снова режут моё сердце. Что-то сломалось во мне. С хрустом и болью.

Что ж, Артур, давай признаем честно. Выбора у меня два. Первый: подчиниться. “Как и всегда”. Подчиниться, и навсегда признать правила игры, в которой роль у меня одна – марионетка отца, которая будет кивать и соглашаться на всё. У меня будет положение, деньги и стабильное прекрасное будущее. С детьми от Юли? Ужас какой.

Вариант второй: не соглашаться на эту дичь. Тогда… Я даже представить не могу, что случится в этом случае. Как будто всё закрыто туманом. И это пугает.

Обычно я всегда предвижу варианты, пути, и к чему они приведут. А здесь… Либо долгая, длиной во всю жизнь, и мучительная смерть. Либо неизвестность, которая может быть ещё хуже. Или нет?

В пьяную голову только начинают забираться странные идеи, а руки уже сами нащупывают в кармане телефон.

Глава 8. Отлично, Алёна

Если я и на этот экзамен опоздаю, то испорчу отношения с преподом. А это мой научрук, вообще-то. Я и так исчерпала все запасы хорошего отношения, когда пять раз подряд приносила черновик диплома с неправильно оформленным списком литературы.

Бегу по станции метро, стараясь никого не толкать. В таком потоке сложно, так что это больше похоже на огибание препятствий в стиле танца живота.

— Девушка, вы мне ногу отдавили!

— Простите, пожалуйста!

Мчусь в универ. Охранник не открывает турникет и смотрит сквозь меня. Опять сегодня смена строгого дядьки.

— Предъявите студенческий.

— Да ладно. Да вы ж меня каждый день видите! Я опаздываю.

— Предъявите студенческий билет, — повторяет с нажимом.

Ну ёлки-палки. И так кучу времени потратила. Роюсь в карманах толстовки — нет. Открываю внешний карман рюкзака. Тоже нет. Придётся прерыть всё большое отделение.

— Девушка, за вами очередь.

Злобно зыркаю. Докопался на ровном месте, ещё и подгоняет.

— Тогда подержите, — Выуживаю из рюкзака расчёску, тетради, методичку, и кладу ему в руки, продолжая перебирать рюкзак в поисках студака. — Нашла!

Показываю ему открытый студенческий билет. И отнимаю обратно свои вещи, бросая как попало в рюкзак.

— Проходите, — нажимает на кнопку, и турникет открывается, — И не обязательно цирк устраивать.

— Кто ещё устраивает! — кричу на бегу себе за спину.

Бегу, стараясь не споткнуться о шнурки. Лестницы, коридоры, ещё лестницы — лабиринт универа кажется сегодня особенно запутанным. Наконец, дверь аудитории. Сердце колотится, дыхание сбитое. Рука на ручке, лёгкий толчок — и я внутри.

Преподаватель поднимает глаза с экзаменационных листов, и его взгляд скользит по моему лицу. Он что-то говорит, но я не слышу слов — только биение сердца в ушах. Я быстро иду к свободному месту, стараясь не привлекать внимания. Но как это возможно, когда я вхожу последней, и все глаза устремлены на меня?

— Идите сюда, Алёна, тяните билет.

Бросаю рюкзак на приглянувшееся свободное место и иду к преподавательскому столу, старательно изображая спокойствие. Я же контролирую ситуацию. Всё будет хорошо.

Тяну первую попавшуюся бумажку из разложенных на столе.

— Тринадцатый.

— Вам снова везёт вытянуть самый лёгкий билет? — беззлобно усмехается, — Садитесь, готовьтесь отвечать.

Тринадцатый... Мой счастливый номер, ага.

Он не то чтобы самый лёгкий, просто там вопросы по теме моего диплома. И Николай Валерьевич об этом знает.

Из всех научных руководителей выбрала именно Валерьевича. Хихикаю про себя каждый раз, когда произношу его отчество, и нахожу схожесть моего Валеры и причёски преподавателя.

Пишу ответы на вопросы, и ручка просто порхает над листом бумаги. Даже не приходится задумываться, как будто я читала эти ответы уже сто раз, и они возникают в голове сами по себе.

Время летит незаметно. Полностью сосредотачиваюсь на экзамене, и даже не замечаю голоса других сдающих. Они как бы проскальзывают мимо моего внимания.

Прихожу в себя, когда полностью исписываю четыре тетрадных листа и места больше не остаётся. Понимаю, что осталась в аудитории последняя, и Николай Валерьевич ждёт только меня.

— Ой. Извините, что задерживаю.

— Ничего-ничего. Вижу, вы очень увлечены моим предметом.

Я присаживаюсь с противоположной стороны преподавательского стола и начинаю отвечать. И отвечаю идеально. Даже дополнительные вопросы кажутся не проверкой, диалогом между коллегами.

— Отлично, Алёна, — говорит он, когда я заканчиваю.

— Аааа… А это похвала, или оценка? — улыбаюсь.

— И то, и другое, — смеётся он, — Идите уже на каникулы. Увидимся осенью.

— Спасибо огромное! Всего вам хорошего!

Абсолютно счастливая, не выхожу, а выпархиваю из аудитории. Давненько не чувствовала такого одухотворения.

На выходе из универа меня тормозит парень с параллели. Егор, кажется.

— Привет, Алёнка. Как сдала?

— Ээээ… Привет. На пять.

— Понятно, понятно, — бубнит он, и я по глазам вижу, как он пытается придумать, что бы ещё сказать.

— Ты что, меня ждал?

— Ну вообще да. Ждал. Все уже вышли, только тебя и ждал. Хотел тебя пригласить куда-нибудь сходить. Со мной. Ну, по поводу начала каникул.

Прикидываю в голове планы. Хотя кого я обманываю, нет у меня никаких планов. Планирование для меня – это что-то из другого мира. Да и парень симпатичный. Только стесняется немного. Надо будет только аккуратно выяснить, как его зовут, а то вдруг я неправильно запомнила. Он-то знает, как меня зовут, нехорошо получается.

— Давай. Куда пойдём?

Предполагаемый Егор улыбается открытой и очень обаятельной улыбкой.

— Давай в парке сначала пройдёмся? А потом зайдём поесть куда-нибудь. Если только ты прямо сейчас не голодная, — спохватывается он.

Смеюсь.

— Нет, сейчас есть не хочу. Пойдём погуляем.

А вдруг, это тот самый? Который заштопает моё сердце. Я уже год хожу в трауре и соблюдаю целибат. Хватит с него.

Тем более, начались каникулы, а я на отлично сдала сессию. У меня будет повышенная стипендия и целое лето впереди. Почему бы и нет?

Сложно представить лучший момент для того, чтобы отбросить прах старой жизни, и начать новую.

Глава 9. Кофе с именами

—...и таким образом, получаем зашифрованную сеть, к которой больше никто не сможет подключиться, кроме тебя, — “Егор” продолжает рассказывать о своей специальности.

Я в этом ничего не понимаю, но он так увлечён, так красочно описывает все эти шифровки и передачи, что я не могу не заслушаться.

Он милый. Немного неуверенный в себе. И я надеюсь, что у нас получится что-то большее, чем робкие прогулки в парке.

Алёна! Ты даже не уверена, как его зовут! На что ты надеешься?

А вот чёрт его знает. На счастье надеюсь. На любовь, на нежность. Я так многого прошу? Всего лишь маленький лучик надежды, что я не безнадёжна…

Мы гуляем до вечера. И я наконец чувствую свободу, настоящую. Я вольна гулять с кем захочу, когда захочу, и никто мне не скажет и слова против!

Это чувство освобождения пьянит, наваливается на меня как морская волна. И мне становится так хорошо и легко, как не было уже год. С тех пор как…

— Хочешь кофе? — парень вырывает меня из задумчивости.

— Обожаю кофе! — улыбаюсь, и смотрю, куда он показывает рукой.

Отлично! Эта кофейня из тех, где пишут имя посетителя на стаканах. Кажется, я сейчас и кофе попью, и имя своего визави ненавязчиво узнаю. Одним выстрелом и рыбку съесть и… Что-то меня заносит. Лишь бы перед “Егором” не ляпнуть чего…

Он галантно открывает передо мной дверь в кофейню и предлагает сесть за столик.

— Что ты будешь? — спрашивает он.

— Латте с ореховым сиропом, — без запинки отвечаю я.

Сажусь за столик с диванчиком около большого панорамного окна и нетерпеливо постукиваю пальцами по лакированной столешнице. Пытаюсь подслушать, что говорит парень кассиру, но в гуле кафе не могу разобрать ни слова.

Наконец, он приносит два одноразовых стакана и ставит их на стол. Как назло, на одном чётко написано “Алёна”, а второй повёрнут надписью от меня.

Вот спасибо! Уж собственное имя я ещё не забыла…

Ладно, импровизируем.

Пока парень садится за стол, чувствую, как у меня вибрирует телефон. Включаю экран, а когда вижу, от кого пришла смска, замираю.

Твою мать.

Ты там чувствуешь, что ли, что я готова тебя выгнать из головы?

Руки дрожат, а мысли рассыпаются, как бусины.

Артурчик

Глава 10. Лилии

— Сколько можно увиливать от этого разговора, Артур!

Раньше старика хоть как-то можно было терпеть, сейчас это вообще невыносимо. Особенно с похмелья, как у меня.

За трескотнёй о “величии”, “влиянии”, “семье” он перестал видеть свою настоящую семью. Меня.

Как будто я не отдельный человек, а его собственное щупальце, которым он двигает сам. Но которое при этом не слушается, и тем доводит его до бешенства.

Только и делает, что талдычит о семье. Как об эфемерном явлении. А про семью забыл. Ни разу не вспомнил мать. Приписывает всю компанию себе одному, и это при том, что мама вложилась в процветание не меньше. Если даже не больше.

В бизнес она не лезла, но обладала таким бескомпромиссным личным очарованием, что могла договориться с любым самым предвзятым партнёром. Стоило ей только улыбнуться и поговорить по душам, перед отцом все дороги были открыты.

Я любил мать. И отца тоже.

Но теперь передо мной сидит сморщенный седой мудак, повторяющий “я”, “мне”, “моё”. Абсолютно неблагодарный и постоянно плюющийся желчью.

— Так я не увиливаю от разговора. Я тебе сразу сказал, чётко и ясно. “Нет”.

— Да как ты не поймёшь! Всё, всё пойдёт псу под хвост, если ты не умеришь собственное эго!

— У кого эго? У меня эго? Охренеть…

— Ты и твои дети должны продолжить моё дело. Я должен знать, что у тебя благопристойная жена и сын, прежде чем сдохну. Иначе всё, абсолютно всё пойдёт насмарку!

— Ты хочешь просто безропотную марионетку. И забываешь, что у меня, блин, есть своё собственное мнение. Ты думаешь, что всё это — твоя заслуга? Ты забыл, что без мамы ты бы ничего не добился. Она была твоей опорой, твоим вдохновением. А ты её предал, забыв о ней, как только она умерла. Ты думаешь, что я буду таким же? Нет, отец, я не буду.

Его лицо краснеет от гнева. Теперь он похож на подсушенный на солнце помидор.

— Не сметь!!! — орёт он во всю мощь лёгких.

На этой истерической ноте, у него, видимо, кончаются силы. У меня тоже. От его визга опять начало колоть в висках от выпитой вчера текилы. Сажусь на изукрашенный стул перед ним.

— Ну это же бред какой-то, правда. Я эту Юлю даже не знаю.

— Я знаю её родителей. Остальное – не имеет значения.

— Да как не имеет значения?!

Он вздыхает, как будто снова говорит с пятилетним ребёнком.

— Давай так. Сделаю для тебя одолжение и пойду навстречу. Только учти, что я жду от тебя ответного шага. Сегодня организую ужин с ней и и её родителями. Поболтаете и познакомитесь, если это для тебя так важно.

— Да. Это для меня важно, — рычу я, не зная, как ещё до него донести, что всё происходящее – дико.

Ну не понимает он, что династические браки – это что-то, что должно остаться где-то в прошлом. Для него существуют только такие правила игры, и он с маниакальным усердием их соблюдает.

Я встаю, разворачиваюсь и иду к двери.

— Так ты согласен? — он просто не оставит меня в покое.

— На ужин – да, — и выхожу из его кабинета.

Проходя мимо сада, я вспоминаю, как мама любила здесь работать. Её улыбка, её смех – всё это теперь только воспоминания. Но они дают мне силы идти дальше. Я знаю, что она бы поддержала меня.

Алёна…

Как будто шёпот внутри головы.

Вот дурак. Как в плохом анекдоте – напился и стал писать бывшей. Теперь она точно держит меня за идиота.

Уничтожил единственное ценное, что было в моей жизни, и всё равно остался ходячим разочарованием…

Перевожу взгляд на мамины любимые лилии. Этот вид успокаивает. И цвет лепестков – как волос у Алёны. Открываю фотку, которую она мне вчера скинула. Позлить хотела, наверное. Заразка мелкая…

Несколько брезгливо обрезаю парня, сидящего за столом напротив неё.

Хорошая получилась фотография. Я её такой и запомнил. Эти морщинки вокруг глаз, когда она ехидничает, мстительная ухмылочка. Огненная, живая. Настоящая.

Её и Юлю даже в мыслях сравнивать неловко. Потому что очевидно, что моя “невеста” не выдерживает никакой конкуренции.

Смогу ли я когда-нибудь стать таким же свободным, как Алёна? Не в том плане, конечно, что меня держат взаперти. Это внутренняя свобода – умение видеть свой собственный путь, и идти по нему, как бы тебя ни пытались с него стащить. Я вот, похоже, умею идти только по маршруту, который для меня кто-то рисует. И если он мне не нравится, могу юлить, ругаться, рычать, но всё равно пойду по нему. Как ручной пёс.

Да. Отец был прав, когда говорил, что отношения с Алёной – это мезальянс.

Только вот это не она не дотягивает до меня. Это мне до неё ещё расти и расти.

Мой уровень – как раз Юля.