Константин

Глава 1.1

В кабинете стояла тишина. Привычная, ровная, стерильная. Константин сидел в высоком удобном кресле у стола, склонив голову над списком утренних приёмов.

Движения Высшего вампира были точны, как и всегда, мысли — отрешены. Всё шло по порядку: цифры, имена, диагнозы. Бесконечный поток, который заменял ему настоящую жизнь. Делал его существование оправданным. Он давно вышел из того возраста, когда напоминал себе паразита — пользуясь силой, властью, вседозволенностью.

Ему нравился порядок. Четкость в действиях и мыслях.

Пока нечто не заставило отвлечься.

Константин не сразу понял, что именно. Просто вдруг перестал читать.

Словно чужая радиоволна вклинилась в его мысли и затрещала помехами.

Он замер и прислушался.

— Мне не нравится эта тишина, — сказал голос. — Можно кто-нибудь, пожалуйста, пошутит?

— Нет, — ответил второй, — ты сама прекрасно шутишь. Я ещё не отошла от фразы про «умирать в машине».

— Это защитная реакция. Так говорят психологи. Я имею право бояться перед встречей с врачом?

И все это вперемешку со скрипом подъемных тросов лифта.

Сколько раз он слышал неловкие шутки пациентов. Но эта не дала ему равнодушно вернуться к работе.

Несколько секунд молчания. Звук открывающихся створок.

Шаги.

Первые — тяжёлые, уверенные. Мужчина. Волчья походка, оборотень: слишком спокойное сердце, плюс вампир помнил о назначенной встрече.

Вторые — женские, быстрые, почти звенящие от тревоги. Старшая. Ответственная.

И третьи.

Лёгкие, как скрип снежинки по стеклу. Именно они и срывающийся голос зацепил его.

Константин откинулся на спинку кресла. Закрыл глаза. И позволил себе не думать, а слушать.

Девушка — молодая. Очень. Он отметил слабое биение сердца. Ритм был сбитым, уставшим, но упорным.

Это о ней говорил оборотень. Девочка, которая должна жить.

Странно.

Он не знал её. Но её присутствие всколыхнуло что-то давно забытое.

Голос девушки не умолкал — звонкий, искренний, из тех, что остаются в памяти даже тогда, когда сам человек исчезает.

Константин открыл глаза.

Странно чувство не пропадало. Усиливалось. Его словно тянули за невидимые нити. Желание собственными глазами увидеть девушку не отпускало. Ему было достаточно пригласить, но вампир переместился в свободный кабинет в конце коридора и дал себе пару минут, выйдя и въедаясь взглядом в хрупкую фигурку.

Стоял, едва касаясь спиной стены, и смотрел на троицу, сидящую в приёмной. Привычный для него мир — чёткий, ясный, подчинённый порядку — неожиданно исказился. Словно в прозрачную воду бросили каплю чернил.

Она была именно такой, как звучал её голос. Хрупкая. Почти воздушная. Светлая кожа казалась полупрозрачной, как у фарфоровой статуэтки, как и у всех, кто жил с ее диагнозом. На фоне сероватых стен больницы это воспринималось особенно остро. Косточки запястий резко обозначались под тонкой кожей. Веки чуть подёрнуты синевой, но глаза — живые. Удивительно яркие, ясные. Цвета молодой травы.

И волосы… Светло-розовые, почти белые, нереальные, как у существа не из человеческого мира.

Она говорила, улыбалась — и голос, хоть и звучал в полтона, был полон жизни.

Константин почувствовал, как в груди что-то сжалось. Сочувствие? Он не испытывал ничего подобного очень давно. Вампиры мертвы не только телом, но и сердцем. Им чужды чувства, эмоции. Они роботы в мире людей. Все человеческое в нём давно было погружено в сон.

Но сейчас — что-то всплыло. Поднялось со дна.

Он почувствовал вину. И странное тепло. И желание… остаться. Не пройти мимо.

Вампир сделал шаг. Вышел из-за поворота, легко, как всегда — тихо, точно. Глаза девушки встретились с его взглядом. Ни испуга. Ни ожидания. Она просто смотрела. Так, будто знала, что он уже давно там.

— Лея Зорянская? — произнёс он, когда приблизился.

Она встала. Вторая девушка поднялась следом.

— Простите. Пациент — один. После поговорим с вами.

— Всё хорошо. Я сама.

Константин открыл дверь в кабинет, выждал, пока девушка войдёт, и только потом позволил войти себе. Пространство упрямо сжималось. Остались он и она. Светлая, маленькая — упрямая жизнь.

— Присаживайтесь, — указал на кресло.

Лея аккуратно сняла маску и выложила на стол стопку документов.

— Вот… всё, что у меня есть. Анализы, МРТ, заключения. Я понимаю, что вы наверняка видели сотни таких случаев. Может, и хуже. Но я всё равно… принесла. Вдруг… — она пожала плечами.

Он не взял бумаги. Не отвёл взгляда. Смотрел — прямо, глубоко, изучающе. Не как врач.

Девушка улыбнулась.

— Если честно, я ждала, что вы будете другим. Старше, мягче. А вы… совсем не как врач. Скорее — как военный. Или… хищник. И — вы не моргаете.

Константин не отреагировал. Только слушал.

— Непривычно. Даже немного пугающе.

— Вы боитесь? — спросил он спокойно.

— Немного, — призналась она. — Но не вас. Боюсь опять услышать, что уже ничего нельзя сделать. Что всё — это конец. Алиса считает вас волшебником. Она расстроится.

Он чуть откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы в замок.

— А вы?

— И я расстроюсь.

Он подался вперед, протянул руку. Не дотрагиваясь. Только предложив.

— Можно?

— Что? — переспросила она.

— Прикоснуться.

Он не добавил: «Если позволите». Впервые за долгие годы он не говорил дежурных фраз.

Лея выдохнула и медленно протянула ладонь.

— Конечно. Пожалуйста.

Лёгкое прикосновение. Всего лишь контакт кожи к коже. Он делал это тысячи раз. И каждый раз это было что-то безликое.

Но не сейчас.

Как только его пальцы легли на её холодную, хрупкую ладонь, всё изменилось.

Будто кто-то сорвал с мира пелену, и он впервые за столетия что-то почувствовал. Жжение. Тишина внутри него — ледяная, вечная — треснула. Он не просто ощутил её пульс, он впитал его. Ритм, сбоем стучащий в вены. Боль — не физическую, но глубокую, до самых костей. Желание жить — не паническое, не крик отчаяния, а чистое и ясное. Просто дышать.

Глава 1.2

1.1

Лея смотрела на него, не отнимая ладони. Её пальцы были почти прозрачными, тонкими, теплыми, удивительно сильными.

— Почему? — тихо спросила она.

Константин надеялся, что его слова остались неуслышанными.

— Потому что устал, — признался он.

Девушка опустила подбородок и посмотрела исподлобья.

— Я думала, врачи черствеют сердцем. Со временем.

На мгновение тень горькой улыбки мелькнула на мужских губах.

— Так и есть, — признался он.

— Я тоже устала, — прошептала она доверительно. — Только… мне нельзя сдаваться. У меня семья. Они верят. Даже когда я не могу.

Константин опустил взгляд на их сцепленные руки.

— Семья… — повторил он, пробуя само слово на вкус.

Оно звучало для него непривычно. Чуждо и одновременно болезненно знакомо. Знакомо формально. Он знал лексическое значение слова. Прочитал множество книг, статей. Умел имитировать семейные узы — привязанность, верность, помощь. Всему этому научился у оборотней. Они были прекрасным примером для подражания. Но не понимал до конца, что заложено изначально в этом слове. У вампиров нет семьи. У них есть договоренность, строгая иерархия, страх перед более сильным — и ничего другого.

Высший вампир пытался вспомнить, когда в последний раз произносил это слово с чувством. Наверное, когда еще был жив. Когда его сердце билось в груди. Когда чувствовал. Когда был наивен, хоть и жесток.

Нет, — он отрицательно покачал головой.

В то время он думал только о себе, о своих желаниях, о том, что наслаждался силой и в конце концов потерял смысл жизни. Существовал.

Он видел тысячи и тысячи лиц, все они слились в единую массу. Привык к тишине внутри. Привык жить в градиенте серого.

Но сейчас с этой хрупкой упрямой смертной девочкой, чья ладонь всё ещё лежала в его руке, старые замки дали трещину.

В его груди слились воедино сразу несколько чувств. Сострадание, которого он боялся, потому что оно делало любого уязвимым. Зависть — к её вере, к её семье, к той живой привязанности, ради которой она держалась. И что-то ещё. Тепло — неожиданное и тревожное, как луч солнца в холодное утро.

Он привык не чувствовать. Настолько, что ничтожные искры человеческого, казались разрядами грома.

Тонкое запястье в его пальцах напомнило ему, как когда-то он держал другую ладонь. Меньше, легче. Такой же слабой была жизнь в ней, но тогда он не успел.

С тех пор ни одной попытки ложной надежды.

И всё же сейчас…

Он вновь поднял взгляд на Лею, отпустил её ладонь. Осторожно. Почти с благоговением. Понимая, что еще секунду, и их контакт станет ненормальным для пациента и врача.

Внутри всё сжалось. Словно чужая рука дёрнула за нервные окончания, которые он давно считал мёртвыми.

Вдоль позвоночника разлился холод. Так происходило, когда люди испытывали стресс — об этом он знал теоретически, а сейчас чувствовал, как каждый позвонок покрывается ледяной коркой.

Он чуть не отказался.

Чуть не сказал оборотню «нет». Почти выбросил эту возможность, как тысячи до неё. Рутинно, без колебаний.

Константин закрыл глаза. На один короткий миг.

Он не знал, как это возможно. Давно перестал верить, что встретит ту, кто предназначена ему богами. Одна сотня лет сменялась другой. И так, казалось, до бесконечности.

Сердце, которое давно не билось в буквальном смысле, откликнулось.

Он чувствовал это, когда услышал её за дверью. Когда её голос прорвался сквозь стерильную тишину.

И теперь понял: она его.

А ведь мог отвернуться.

Сказать: «Слишком поздно», «Не мой случай», «Нет возможности».

Как делал раньше. Как делал всегда.

И тогда потерял бы всё.

Константин почувствовал, как в горле что-то застряло. Он прочистил его, откашлявшись в кулак.

Идея истинной связи не казалась ему легендой. Скорее красивой, удобной сказкой, которая не могла случиться именно с ним.

Но сейчас…

Девушка устала от неловкого молчания и протянула ему бумаги.

— Вот. Пожалуйста.

Он по инерции опустил взгляд, совершенно не различая буквы. Какие-то серые полосы на белых листах. Попытался сосредоточиться. Мотнул головой.

Перед глазами поплыло.

— Извините, — произнес и обхватил голову руками.

Сжал виски, зажмурил глаза.

Первый удар пришёл внезапно. Без предупреждения.

Как молния в безоблачное небо — остро, больно, ярко.

Тишина внутри Константина, веками привычная, бескрайняя и ровная, содрогнулась.

Изнутри раздался глухой хриплый стук. Один. Ещё не ритм — толчок. Как первый вдох утопающего. Как трещина в ледяной поверхности.

Он оскалился, сдерживая себя, чтобы не напугать Лею. Не выдать себя раньше времени.

Вся его суть — древняя, безжизненная, дисциплинированная — сопротивлялась.

В глубине, под слоями самоотречения, за каменными стенами, которые он возводил целую вечность, шевельнулось сердце.

В груди сначала стало тесно. А потом — будто кто-то изнутри ударил кулаком.

Тук!

Древний замёрзший механизм вдруг дёрнулся и заскрежетал, отзываясь болью. Непривычной. Едкой.

Всё внутри вновь застыло — только этот один удар повторялся эхом, отдаваясь по венам.

И…

Тук!

Тук!

Тук!

Тысячи лет — без пульса.

Тысячи лет — тишины.

Его сердце забилось вновь.

Вампир склонился, приложив ладонь к груди.

Под пальцами — не тишина.

Не пустота, к которой он привык.

Под пальцами — стук. Глухой, неровный, как барабан сердца новорождённого, который учится жить.

Сначала он не поверил.

Может, иллюзия.

Тук. Тук. Тук.

Реальный. Живой. Его.

Высший вампир распрямился, будто в груди произошел взрыв.

Губы приоткрылись. Грудная клетка приподнялась. Лёгкие, так долго спавшие, сжались и приняли первый глоток.

Вдох.

Мир окрасился иначе.

Воздух — не просто стерильный и клинически чистый. Он пах. Жизнью. Тканью ее блузки. Тонкими духами. Бумагой. Кожей.

Виузал

Константин

Лея

Глава 2

Ладонь вампира всё ещё покоилась на груди, словно он пытался удержать сердце. Стук стал тише. Упорядоченней. Но он всё ещё был — непривычный, чуждый и настоящий.

Константин медленно вдохнул. Без боли. Без дрожи. И только тогда позволил себе опустить взгляд на документы, которые оставила Лея.

Девушка сидела напротив и практически не шевелилась. В каждом ее вздохе слышался страх и надежда.

Его пальцы коснулись краёв бумаги. Высший почувствовал шершавую поверхность. Листы зашуршали. Он перечитывал каждую строку внимательно, медленно, как будто сквозь них пытался разглядеть не диагноз — душу девушки.

Он видел это сотни и тысячи раз.

Острый лимфобластный лейкоз.

Несколько протоколов терапии. Частичная ремиссия. Рецидив.

Набор знакомых, безжалостных слов.

Всё говорило против его пары. Против его сердца.

— Если это шутка, — сказал он вслух, обращаясь к богам, — то очень жестокая.

Девушка встрепенулась, встряхнула волосами.

— Я не совсем поняла про шутку.

Цифры были безжалостны. Анализы - хуже, чем он надеялся. Шанс на стандартное лечение ничтожен.

И всё же… он не чувствовал безнадёжности.

Он чувствовал её.

Сквозь строки. Сквозь отчаянный, хрупкий почерк. Скорее всего, она писала сама, прикладывая к выпискам стикеры, подписи, заметки.

Каждая бумага была пронизана упрямой надеждой.

И он знал — именно она держит её на этом свете.

И, быть может, — теперь и его.

— Мне нужно время, вы не могли подождать с родными?

— Да? Ах, да! — Лея суетливо засобиралась, надела поспешно маску. — Вы меня позовете? — спросила перед тем, как закрыть дверь.

Константин кивнул, и дверь мягко притворилась, оставив его в тишине.

Он остался один.

Ноги подогнулись — вампир медленно опустился в кресло, сжимая в пальцах бумаги.

Запах её духов всё ещё витал в воздухе. Легкий, цветочный, живой.

А на столе перед ним — сухие медицинские заключения.

“Вот ты и дождался”, — подумал он, откидываясь на спинку кресла.

“Вот она — твоя пара. Твоя единственная. Живая, храбрая, настоящая. На грани жизни и смерти”.

Внутри скапливалась боль. Не как у человека: острая и яркая, а вязкая и удушающая.

Он сжал челюсти скрипнув зубами. Руки, всегда спокойные, вздрогнули. Пальцы вцепились в листы.

Константин ждал её.

Ждал веками.

Ждал, не веря.

Ждал, проклиная надежду.

Она в шаге. В дыхании. В прикосновении.

И он может её потерять. Не из-за врага. Не из-за времени.

А из-за проклятого человеческого тела, которое рушится, как карточный дом.

“Я ее обращу!” — мелькнула спасительная мысль.

“Я всегда могу ее обратить. В любой момент”, — попытался успокоить себя.

Константин вскочил. Не мог больше сидеть.

Прошёлся по кабинету, потом резко остановился.

Руки сжаты в кулаки, острые ногти вампира впились в ладони.

— Не смей, — сказал он вслух.

Не знал, кому. Смерти? Себе?

— Не смей забирать её.

Он не верил в молитвы. Не верил в жалость судьбы. Но сейчас, впервые за тысячелетия, он хотел верить. Потому что впервые было за кого просить.

Подошёл к столу.

Снова взял бумаги.

Взгляд был уже не растерянный.

За дверью — тишина. Но он знал: она ждёт.

Может, стоит. Может, сидит, пытаясь не дрожать.

Может, комкает что-то в руках, чтобы не выдать волнение сестре.

Он слышал её биение сердца.

Поднялся, легко, почти бесшумно, прошёл к двери и остановился.

Пальцы легли на холодную металлическую ручку.

“Холодную!” — отметил про себя. “Она всегда была холодной, только ты этого не понимал”.

Константин стоял у двери, не двигаясь. Холод металла под пальцами ощущался впервые за тысячи лет. Как и всё остальное вокруг.

Он был в этом мире. Снова. Больше не как наблюдатель, не как безучастный бессмертный, а как его полноценная составляющая.

Он закрыл глаза на миг. Сделал вдох. И открыл дверь.

Лея подняла голову мгновенно. Она сидела в углу приёмной, сгорбившись и поглаживая подушечкой большого пальца металлическое кольцо сумочки.

— Пожалуйста, вернитесь в кабинет, — сказал он спокойно.

Алиса вскочила, но Лея положила ладонь на её руку.

— Всё хорошо. Подожди здесь.

Лёгкие быстрые шаги, как будто она хотела уже бежать, но не могла себе позволить.

Константин закрыл за ней дверь и жестом указал на кресло.

— Присаживайтесь.

Он прошёл за стол. Но не сел. Остался стоять. Неподвижный, сосредоточенный.

— Мне нужно, чтобы вы прямо сейчас сдали кровь, — произнёс он. — Экспресс-анализ, здесь, в клинике. Я хочу видеть текущее состояние.

— Хорошо, — Лея закивала. — Это значит, что вы от меня не отказываетесь?

— Завтра утром вы вернётесь сюда. С тем, что может понадобиться на ближайшие дни.

Лея выдохнула, прикусив губу и не разрешая себе улыбаться.

— Вы…

— Я жду вас здесь к девяти, — спокойно пояснил он. — Под моё наблюдение.

— Значит, вы… но, — она посмотрела на дверь. — Сестра захочет поговорить с вами. И лечение, оно ведь платное. Я должна уточнить…

Он выдержал паузу, прислушался к её дыханию. Сердце забилось чаще.

— Клинике выделяют средства для особых случаев. Вам не стоит беспокоиться, — Константин нажал кнопку вызова процедурной.

— Медсестра сейчас проводит вас в лабораторию. После анализа — домой. Отдыхайте. Завтра рано утром я буду ждать. И пригласите ваших родных, обговорим с ними детали.

Вампир молча наблюдал, как Лея поднимается со своего места. Движения осторожные, словно она боялась спугнуть удачу.

Он уловил едва заметный вздох. Почти бесшумный, но в этом дыхании… Скрытая, стыдливая радость. Девушка пыталась держать лицо. Спокойное, вежливое. Прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Склонила голову, чтобы спрятать глаза.

Но Константин видел.

Выбор обложки

Предвкушая споры, подгружаю сразу несколько вариантов,
Выбираем, дамы, из трех вариантов)

Первый

Второй

Третий

2.1

В ее словах скрыта сила. Та, которую не купишь за кровь, не добудешь ни в бою, ни в жертвах. Сила жить несмотря на боль. Несмотря на страх.

И когда она улыбнулась — не вежливо, не из благодарности, а просто так, как улыбаются дети, впервые увидевшие море — он понял, что пропал.

Лея радовалась. Он чувствовал это каждой клеткой чужого тела, которое вдруг стало будто его собственным.

Вампир, привыкший к пустоте, к безмолвному внутреннему холоду, ощутил её радость. Она не была бурной — без слёз, без восторженных криков. Она была тихой, как свет в сумерках. Но именно эта тишина, искренняя, настоящая, пробрала его до самого сердца — до того, что, как он думал, давно умерло.

Лея сидела напротив, с чуть приподнятыми бровями, не до конца веря в данный ей шанс. Она не задала ни одного вопроса. Просто смотрела. Словно даже малейшая надежда на жизнь — это уже подарок.

Он слышал, как учащается её дыхание. Видел, как зрачки расширяются в детском восторге. Не от него. От самого факта: кто-то не сказал: "Поздно". Кто-то не отнял её завтра.

Это была не победа. Не триумф. Это был миг. Маленький и хрупкий, как она сама. Но в нём было всё: облегчение, вера, благодарность и эта тихая, сияющая радость, от которой защемило в груди вампира.

Он никогда не думал, что может быть свидетелем чуда. Но сейчас, глядя, на свет, отражающийся в её глазах, он осознал: это и есть оно. Не потому, что он волшебник. А потому что она живёт! Несмотря ни на что. И он не упустил свой шанс на счастье. Не отказался, как хотел изначально.

***

Константин остался один лишь на секунду. Он успел вдохнуть глубже, пытаясь удержать внутри себя остаток тепла, который остался от её прикосновения. Затем открыл дверь и кивнул, приглашая сестру и оборотня, который сопровождал девушек, пройти внутрь.

— Проходите.

Они вошли. Закрыли за собой дверь. Несколько секунд никто не начинал разговор. Девушка осматривала стены, вчитываясь в дипломы, хмурилась.

Оборотень смотрел прямо на Константина, чуть склонив голову и явно прислушиваясь к биению сердца бессмертного.

— Девочка — моя пара. Мое сердце, — признался вампир, произнеся эту фразу так тихо, чтобы лишь тонкий слух оборотня мог уловить слова.

— Спасибо, что приняли нас, — заговорила Алиса, невольно вмешившись в тайную беседу. — Мы понимаем, насколько трудно попасть к вам на приём.

— Это несложно, когда просит кто-то, к кому я не привык отказывать, — тихо произнёс Константин, глядя на волка.

— Я нечасто прошу, — отозвался Радомир, сложив руки на груди. — Но ведь моя просьба стоила того.

— Стоила, — ответил вампир. Он опустился в кресло, держа спину безупречно прямой, скрестил пальцы и чуть навалился на стол. Заговорил ровно, спокойно, будто обсуждал не судьбу той, что дарована ему богами, а погоду за окном:

— Завтра с утра Лею будет ждать сопровождающий. Мы предоставим транспорт и всё необходимое. Она прибудет сюда в девять. Не нужно брать ничего, кроме сменной одежды и предметов личной гигиены, если пожелает. Всё остальное у нас есть.

Он на мгновение замолчал, наблюдая, как Алиса слегка напряглась.

— Насчёт оплаты… — начала было она, но Константин мягко перебил:

— Всё будет бесплатно. Полностью. Обследования, размещение, наблюдение, возможная терапия. Вам не нужно беспокоиться о деньгах.

— Простите, — нахмурилась Алиса. — Но почему? Врач вашего уровня...

— Возможно, доктор Веллиос предлагает воспользоваться благотворительным фондом, — подсказал оборотень, прекрасно понимая, что ради своей пары Константин сделает в буквальном смысле все. Как и он сам сделает все ради своей собственной пары. К примеру, организует встречу с врачом для ее младшей сестры.

— Это не благотворительность. Это решение. Моё. Я делаю то, что считаю необходимым, — Высший вампир не улыбнулся, но в голосе прозвучала странная, почти нежная тень усталой иронии.

Радомир медленно кивнул, показывая, что прекрасно понимает его состояние.

— Если сестре понадобится моя помощь? Я могу находиться рядом? — спросила Алиса.

— Конечно, присутствие родных не возбраняется. И ваша сестра будет чувствовать поддержку, — заверил Константин. — Но пока — главное: не тревожьте её вопросами. Не говорите о шансах. Не питайте лишних ожиданий. Дайте ей просто… быть.

— Быть? — переспросила Алиса тихо. — Хорошо. Спасибо, — прошептала она.

Константин медленно выпрямился в кресле, его голос оставался спокойным, но чуть замедлился.

— В клинике действуют определённые правила, — произнёс он, глядя мимо, сквозь собеседников. — Пациент не должен ощущать давление. Ни медицинского, ни эмоционального. Мы наблюдаем, анализируем — не вмешиваемся без необходимости.

Он замолчал.

Нечто едва уловимое изменилось. Не в комнате — в нём. Будто свет, озарявший изнутри, стал тускнеть.

— Контакты с внешним миром ограничены. Не изолированы, — добавил он, словно по инерции. — Но ограничены. Минимум раздражителей. Максимум покоя. Только положительные эмоции.

Он почувствовал, как сердце стало работать иначе. Хаотично, с перебоями. Промежутки между ударами увеличились. Сами удары потеряли силу.

Уйдя, Лея забрала с собой жизнь.

Константин вдруг ощутил, как тяжелеет тело. Движения стали медленнее, его плечи вновь стали неподвижны, взгляд сосредоточенным, непроницаемым.

Он снова был собой.

Тем, кем привык быть веками.

До.

— Любые изменения в её состоянии будут фиксироваться. Мы не пропустим ни одного сигнала, — продолжил он почти механически. — Все данные будут сохранены.

Он слышал свои слова, словно издалека. Говорил привычно, чётко. Но уже не чувствовал. Не так, как минуту назад. Не с той внутренней дрожью.

Без неё в комнате всё снова стало плоским. Бесцветным.

Воздух утратил вкус. Легкие замедлялись.

Он посмотрел на Радомира:

— Она будет под моей защитой. До последнего дня… выздоровления. И даже дольше, если понадобится.

Глава 3

Лея поднялась по ступенькам, ведущим к воротам, давая возможность сестре попрощаться с Радомиром. Оглянулась украдкой и не смогла сдержать улыбки. Алиса выглядела счастливой рядом с этим огромным и пугающим мужчиной. А он выглядел по-настоящему влюбленным.

Она неторопливо прошла вдоль яблонь и вошла в дом, прислушиваясь к голосам родителей.

— Я уже иду, — крикнула сестра вдогонку. — Иду.

Стук каблучков по дорожке.

— Мы дома, — Лея прошла на веранду.

— Да, мы дома, — нагнала Алиса, сбрасывая туфли и оставляя их у диванчика. Шумно выдохнула и расплылась в улыбке. — У нас хорошие новости.

— Я… я немного полежу, — перебила ее Лея.

Многие люди суеверны, а те, которые находятся на грани — суеверны в тысячи раз. Лея никогда не относила себя к их числу, а сейчас ей не хотелось громко радоваться.

— Устала? — поинтересовалась мама.

— Угу.

— Кушать будешь?

— Нет. Спасибо.

Лея обняла отца, сидевшего у стола с какими-то бумагами, хотела подойти к матери, но она не позволила.

— Не стоит. У меня что-то горло першит. Я сейчас надену маску. Ты иди, отдыхай.

Лея поднялась по скрипучей лестнице, легко касаясь перил, будто боялась потревожить старый дом. В её комнате было прохладно и тихо. Сквозь приоткрытое окно проникал аромат яблонь и влажной земли, а где-то на заднем плане тонко посвистывал скворец. Она скинула балетки, легла на кровать и прикрыла глаза, позволяя телу расслабиться.

Ветер донёс голоса снизу. Веранда располагалась прямо под её комнатой, и когда в доме наступала тишина, слова слышались на втором этаже почти отчётливо.

— Алиса… — голос отца звучал сдержанно, но тревожно. — Ты уверена, что поняла его правильно?

— Он сказал, что ждёт её завтра. К девяти. С вещами. И… бесплатно.

— Бесплатно… — повторила мама медленно. — Я знаю, как работают частные клиники. Особенно — элитные. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Я тоже сначала не поверила. Но он говорил очень убедительно. Не как врач. Не как бизнесмен. Он… был абсолютно спокоен. Уверен.

— Ты уверена, что он не мошенник? — тихо спросил отец. — Ты же понимаешь, Алиса, если мы обрадуем её напрасно…

— Он не мошенник, — перебила сестра с такой твердостью, что Лея приподнялась на локтях, прислушиваясь. — Он врач. Настоящий. И… он обещал помочь. Ничего не требуя.

Наступила короткая пауза.

— Я говорила с Радомиром, — продолжила Алиса. — Он поручился за него. Сказал, что Константин Веллиос — не тот, кто даёт ложную надежду.

— Этот… Радомир. Кто он, собственно? — спросил отец с лёгкой настороженностью.

— Он… хороший. Я его знаю. Давно. Мы просто не виделись последнее время.

Лея улыбнулась, прекрасно понимая, что сестра сейчас лжет. Не хочет волновать родителей, рассказав о знакомстве и романе с преподавателем.

— Алис… — Голос мамы стал мягче. — Ты правда веришь, что всё это не очередной обман? Сколько мы уже встретили шарлатанов…

— Верю, — прошептала Алиса. — Я смотрела на Лею сегодня. Она впервые за всё это время дышала, понимаешь? Не существовала — дышала.

Тишина.

А потом — глухой вздох отца, словно он сбросил с себя весь вес накопленного отчаяния:

— Значит, завтра. Мы поедем с вами.

Лея улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Тихо. И уткнулась носом в подушку, чтобы не разреветься.

Она старалась не думать о том, что будет на следующий день или через неделю. Научилась жить моментом. Не строить планов. Не влюбляться в надежду. Не мечтать слишком отчётливо. Потому что мечты хрупкие, как стекло, а когда они разбиваются, ранят больнее всего.

Сейчас Лея лежала в своей комнате. В окружении знакомых вещей: книг на полке, рисунков на стенах, мягкого пледа с белыми лисами, который Алиса когда-то купила на новогодней ярмарке. Здесь всё было своим. Безопасным. И оттого страшным. Потому что, если завтра всё изменится — этого уюта больше может не быть.

Она закрыла глаза. Прислушалась к себе. Сердце билось неровно, как обычно. Тело — устало, но пока не ломалось от боли. Она запомнила это ощущение: редкий вечер, когда не тошнит, не кружится голова, не режет грудную клетку. Редкий вечер, когда можно просто лежать.

И всё же внутри, как в сосуд, медленно вливалась тихая запретная радость.

Он сказал: «Приходите завтра. С вещами», — напомнила она себе. Не: «Посмотрим», не: «Держитесь». А завтра!

— Только не надейся, — прошептала она себе, уткнувшись в подушку.

Вспомнилось, как он касался её ладони. Как держал — крепко, но бережно. Будто знал, сколько боли она пережила. Будто чувствовал это в кончиках пальцев.

Как он смотрел — не на неё, как на пациента, а сквозь неё, в самую суть. И в этом взгляде не было жалости. Только… странное, не поддающееся объяснению тепло.

Лея перевернулась на бок, обняла подушку и зажмурилась. Так хотелось верить. Но она боялась. Боялась сильнее, чем когда-либо. Потому что впервые за долгое время — появился шанс. А шанс страшнее приговора.

Внизу хлопнула дверь. Кто-то вышел в сад. Скрипнула калитка. Возможно, отец пошёл подышать. Или мама пошла за травами. Лея знала каждый звук дома, каждую привычку родных.

Мир шептал ей, что всё как всегда. Но завтра может измениться. Завтра в девять утра. И это "завтра" приближалось с каждым ударом её уставшего сердца. Не громко. Не отчаянно. А будто шёпотом.

Лея вновь перевернулась. Подушка под щекой стала влажной от дыхания и редких слез, а за окном уже не было видно сада — только темнеющее небо, на котором вырисовывались ветви яблонь. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Не думать. Не чувствовать. Но сон не шёл.

Что-то мешало. Не мысль — ощущение.

Будто кто-то был рядом. Не громко. Не явственно.

Просто... присутствие.

Тёплое и неуловимое. Как когда в детстве ей казалось, что мама сидит рядом на краю кровати, хотя дверь была закрыта.

Будто кто-то следил за её дыханием, считал удары сердца, не вмешиваясь, просто… был.
Как тень на стене.
Как запах, который нельзя описать.

Глава 4

Константин

Дверь за девушкой закрылась тихо, без хлопка, без эха. Мягкий щелчок — подтверждение тому, что она действительно ушла. И вместе с ней исчезла яркость. Мир погряз в серые оттенки. Осталась только тишина.
Но тишина больше не была прежней. Она раздражала. Не давала успокоения.

Константин стоял посреди кабинета, не двигаясь. Казалось бы, всё вернулось в норму: ровный свет ламп, запах антисептика, тихое жужжание ноутбука на столе. Все как и прежде. Но - нет.

Тело, столько веков бывшее лишь сосудом, теперь отзывалось на каждый импульс. Пальцы помнили её ладонь. В груди по-прежнему билось сердце с перерывами, словно вспоминая, как это делать. Он слышал его. Ощущал. И с каждым ударом внутри нарастал страх.
Не за себя. За Лею.

Вампир провёл ладонью по лицу, и впервые за долгие годы ощутил усталость. Настоящую. Ту, что приходит не от бессонных ночей или долгих приёмов, а от ответственности. От осознания: теперь он не один. Боги наградили его. И он больше не имел права ошибаться.

Константин медленно подошёл к окну. Прикоснулся к холодному стеклу. За пределами клиники день только набирал обороты. Он видел, как тёмная машина выезжает со стоянки. Внутри — она. Лея. Его пара. Его сердце.

Он не знал, что будет завтра. Не мог предсказать, сможет ли оградить ее от боли. Но точно знал: он сделает всё. Абсолютно всё, чтобы оградить невероятно хрупкую девушку от страданий

Он опустил руку, разжал пальцы. Кожа покалывала, как после ожога.
Память о её первом прикосновении оставалась на ней отпечатком.

Он не хотел терять это ощущение.

Никогда.

Константин закрыл глаза. И в следующее мгновение исчез, игнорируя звонок стационарного телефона.

Мир смазался, распался на составляющее, мгновение и вновь обрел четкость.

Особняк Темного князя встретил его гнетущей тишиной. В этих стенах каждый предмет был старше самой жизни. Воздух тяжелее, чем камень и настроение — пять минут до плахи. Александр любил гнетущую и раболепную атмосферу.

Какой Высший вампир не любит поклонения?..

Константин не ждал разрешения войти. Просто прошёл сквозь залу, заполненную просителями, мимо Малиса, не удостоив его вниманием, двери в кабинет распахнул без стука.

— Оригинально… — произнёс Александр, не поднимая взгляда от безделицы в руках. Кулона на тонкой цепочке. — Ты видел когда-нибудь такое? — спросил он спокойно.

Сердце Темного князя билось уже несколько десятилетий. Он встретил свою пару в стае оборотней — волчьего выкормыша — простую человечку. Маленькую, испуганную, немного капризную, нежную и до зубовного скрежета правильную. Благодаря Элеоноре Александру пришлось забыть о некоторых неприглядных привычках, чтобы не разочаровывать свое сердце. В настоящий момент она сама была обращенным вампиром и неприглядные моменты стали семейными забавами.

— Мне потребуется твоя кровь, — сказал Константин ровно, игнорируя присутствие двоих просителей.

В кабинете стало тише. Князь задержал дыхание и поднял взгляд. Медленно. Без ярости. С детским интересом.

— Повтори.

— Я сказал: мне потребуется твоя кровь, — Константин сделал шаг навстречу. — Скоро. В больших объемах. Я сообщу, когда.

— А не сошел ли ты с ума, дорогой брат? — поинтересовался князь, вскинув темные брови.

— Поверь, я как никогда трезв умом, — сообщил он и добавил: — Никогда не видел подобной вещицы, — указал на украшение в руках Александра.

— Вот в том-то и дело. Что и я давно не встречал таких вещиц. Так что насчет крови? Зачем она тебе?

Константин не ответил, исчез, оставляя после себя серебристый шлейф, пока сердце вновь не совершило удар, скорее всего последний, самый слабый. Но князь и все присутствующие его бы услышали.

Воздух снова стал плотным, когда вампир оказался в своём кабинете. Он медленно опустился в кресло, чувствуя, как волна странной дрожи прокатилась от шеи до позвоночника. Сердце, едва зажжённое, теперь слабо трепетало.

Он закрыл глаза, вцепившись пальцами в подлокотники.

В голове всплывал образ Леи.
Глаза, полные усталости и света.
Голос, нежный и звонкий.
Ладонь, дрожащая в его руке.

Раздался осторожный стук в дверь.

— Войдите, — отозвался он, приглаживая волосы.

— А я вас потеряла, — медсестра вошла, оставляя на столе лист бумаги. — Результаты экспресс-анализа, доктор Веллиос. Только что пришли. Всё оформлено, как вы просили. Под личную маркировку. И вас уже ожидает следующий пациент.

— Спасибо. Дай мне пять минут, — коротко бросил он.

Когда дверь закрылась, Константин опустил взгляд к безжалостным цифрам.

Результаты были хуже, чем он ожидал.

Константин читал, не моргая, строчку за строчкой. Лейкоциты — катастрофически низкие. Тромбоциты — почти на нуле. Уровень гемоглобина критический. Организм из последних сил цеплялся за жизнь.

Он не был наивен. Не надеялся на чудо. Но всё же…
Увидеть это чёрным по белому было больно.

Вампир медленно провёл ладонью по листу и сжал его, как будто хотел поглотить болезнь через бумагу. Затем разжал пальцы, выпрямил замятый край, аккуратно сложил и убрал в ящик стола. Достал мобильник, набрал номер.

Радомир ответил почти сразу.

— Слушаю.

— Мне нужны все данные по девочке. Всё, что есть у тебя, — Константин знал, что оборотень собрал сведения о собственной паре — старшей сестре Леи.

— Что-то ещё?

— Всё, что касается семьи. Образ жизни, стресс-факторы, генетика. Я хочу видеть картину целиком.

На том конце провода повисла пауза.

— Понял. Скину, как будет возможность.

— Спасибо.

Высшие вампиры могли похвастаться отменным терпением. Существа бессмертные с отменной памятью и любовью к изысканной мести. Нет Высшего, что не ждал идеального момента столетиями. Но сейчас Константин подрагивал от нетерпения.

Он быстро прошёл к зеркалу у стены. Провёл ладонью по лицу, вернув спокойное, беспристрастное выражение. Привёл в порядок воротник рубашки. Выпрямил спину. Подошёл к двери. Рука легла на холодную ручку.

Глава 4.1

Время тянулось вязко, как мёд, застывший в холоде. Пациенты сменяли друг друга. Один за другим с жалобами, болями, тревогами. Высший вампир кивал, слушал, назначал. Точно, чётко, безупречно.

Но внутри что-то словно вибрировало. Не страх. Страх он пережил в первые минуты после прикосновения. Решимость, заполняющая клеточки тела.

Он дождался, когда закроет последнюю папку. Когда медсестра заглянет в кабинет, чтобы пожелать спокойного вечера. Когда затихнут шаги персонала в коридоре. Всё. Рабочий день закончился. Официально.

Но не для него.

Константин остался в кресле, спиной к окну, пока вечер не перетёк в сумерки. Когда-то он любил этот час, тишину между сутками, когда даже клиника замирала в ожидании. Сейчас это была лишь пауза между действиями.

Он открыл ноутбук и щёлкнул по зашифрованной папке. Радомир прислал материалы ещё два часа назад. Подробный архив. Документы, медкарты, семейные фото, психологические профили, даже школьные характеристики.

Вампир читал быстро.

Лея Зорянская. Дата рождения. Диагноз. Курсы терапии. Срыв ремиссии. Периоды ухудшений. Он читал и запоминал. Не машинально, как это делал с другими больными. Сейчас он пропускал каждую букву через себя.

Девочка держалась долго. Стойко.

Он открыл профиль родителей. Простые люди. Учителя. Упрямые, практичные. Отец — молчаливый, склонный к замкнутости. Мать — эмоциональная, но сдержанная. Обе дочери сильные. По-своему.

Алиса. Ей особая благодарность. Без неё Лея бы сюда не попала.

Он щёлкнул по последнему документу. Фото. Лея. В саду. Бледная, в куртке поверх пижамы, но улыбается. Искренне. Не для камеры, для кого-то, кто стоял рядом. Возможно, для сестры.

Он смотрел на снимок долго. А потом медленно закрыл ноутбук.

Подошёл к шкафу, открыл скрытое отделение. С ампулами крови, запечатанными флаконами редких образцов, аккуратно разложенными резервными препараты. Он медленно вынул две колбы с собственной меткой. Своей крови.

«Нельзя надеяться на случай», — подумал он, прекрасно понимая, что не сможет остаться в стороне еще несколько часов. Ему не просто хотелось — требовалось сделать так, чтобы лечение Лея получила как можно быстрей. Всегда терпеливый и неспешный он спешил.

Он знал, что будет делать. Как. В какой последовательности. Уже составил план.

Но вместе с этим ощущал нарастающее напряжение. Словно перед ним стояли песочные часы, и каждая песчинка падала с оглушающим грохотом на дно.

Вампир вышел в коридор словно тень. Дал указания ночной смене. Проверил, что всё готово к утру.

Когда всё было приведено в порядок, он вернулся в кабинет. Сел. И впервые за весь рабочий день позволил себе одну мысль, от которой до сих пор отворачивался:

А если не успею?..

Успею! Обращу!

Раздражающая вибрация внутри усилилась.

Закрыв глаза, он считал секунды, стараясь унять… панику.

Панику.

Он не чувствовал её тысячи лет. Слишком давно его сердце остановилось. Паника была уделом молодых, слабых, смертных. Но сейчас она сидела у него под кожей и царапала изнутри.

Он встал рывком.

Прошёлся по кабинету. Руки сцеплены за спиной. Мысли не позволяли выстроить себя в линию. Он был готов, получил согласие Александра. У него есть доступ к крови князя. Есть ресурсы. Есть опыт.

Но нет времени.

Остановился у окна и, сам не замечая, коснулся стекла лбом. Он видел эту девочку всего один раз. И теперь не мог существовать без нее.

Мир, в котором он жил, слишком долго был чужим, для смертных. Константин играл роль врача, старшего, наставника, бессмертного, но это была маска. Он делал то, что должен.

Если бы он мог дать ей всю свою кровь — отдал бы. Без колебаний. Если бы мог вырвать её болезнь с корнями — вырвал бы. Даже если бы сгорел сам.

Он отпрянул от стекла. Подошёл к столу. Взял одну из колб. Провёл пальцем по метке. Его кровь. Чистая. Сильная. Высшая. И при этом ее недостаточно.

Обращение возможно. Но он не сделает этого, пока есть хоть один шанс. Пока её человеческое сердце бьётся. Константин аккуратно сложил колбы в нагрудный карман пиджака. Песочные часы в его голове продолжали сыпаться. Он не станет ждать утра. И когда переступит порог ее дома, время пойдёт иначе. Он вновь будет живым.

Не раздумывая, он перенесся к ближайшему от дома Леи знакомому месту. Прошелся по улице, ища взглядом нужный номер.

Встал за границей сада. Всё было так же, как на фото: дом, тёплый свет в окнах, деревянная веранды с вытертым ковриком у двери. Домашнее. Человеческое.

Константин стоял, не двигаясь, прислушиваясь к происходящему внутри. Он слышал сквозь стены: Лея наверху. Спит. Нет — борется за сон. В этот момент на веранду вышла женщина. Её мать. Она взяла кружку со стола, сделала глоток, поморщилась и вылила в раковину содержимое.

— Добрый вечер, — произнёс Константин, привлекая внимание.

Женщина вздрогнула.

— Прошу прощения, что так поздно. Мне нужно… ваше разрешение.

— Что?.. — она попыталась разорвать зрительный контакт, но было поздно.

Взгляд Константина стал глубже. Темнее. Слова мягкими.

— Разрешите войти мне в дом, — произнёс он медленно, касаясь её разума. — Буквально на минуту.

— В дом… пожалуйста, — ответила она улыбнувшись.

Он последовал за ней. На пороге остановился. Сделал шаг внутрь, проверяя, что действительно мог войти.

— Благодарю, — прошептал он. — А теперь… забудьте об этой просьбе и нашей с вами встрече, — дотронулся до её плеча. Женщина моргнула, замерла. И через секунду вернулась к плите, будто просто вышла за чайником.

Константин остался на пороге. В жилище нём пахло яблоками, стиркой, лекарствами и жизнью. Поднял глаза к лестнице, прислушиваясь: отец что-то бормотал себе под нос в другой комнате, Алиса разговаривала по телефону, дверь была приоткрыта в ее комнату на первом этаже.

Он ступил мягко, почти не касаясь пола, и направился к лестнице. Один шаг. Второй. Скрип ступени. Не громко, но он замер. Ждал. Тишина.

4.2

Дверь не скрипнула — податливо поддалась под его ладонью. Внутри пахло её сном: подушкой, травяным чаем, тонкой нитью духов, её собственной жизнью, её дыханием.

Он замер.

Свет ночника вырисовывал на стенах мягкие тени. Лея лежала на боку, поджав ноги и обняв подушку. Щека уткнулась в ладонь. Она спала, и всё её существо было открыто. Уязвимое. Настоящее. Живое.

Константин не двинулся сразу. Просто смотрел.

И сердце… снова дрогнуло.

Сначала едва, как крохотная вспышка под кожей. Затем удар. Ощутимый. Чёткий. Как при первой встрече. И ещё. И ещё. Он закрыл глаза, сжав кулаки и сдерживая эмоции, что сразу нахлынули волной.

Он вдыхал — впервые осознанно, медленно, глубоко. Воздух с её запахом наполнял грудную клетку, оживлял его, выталкивал смерть из каждой клетки тела.

Рядом с ней. Он жил.

Осторожно подошёл. Опустился на колени возле кровати. Не касаясь, смотрел. Тусклый свет ночника выхватывал линии её лица, ресницы, дрожащую при каждом вдохе грудь. Он знал: если сейчас прикоснётся, разбудит. А значит, украдёт у неё сон.

Но как же хотелось.

Сдержал порыв.

Скользнул ладонь под край одеяла, туда, где под его пальцами угадывалось тепло её руки. Не касаясь. И всё же — между ними пронеслась искра.

Сердце, что столько столетий было холодным сосудом, вновь ударило о ребра. И с каждым ударом в нём росло новое чувство. Трепет. Она была рядом. Его пара. Его жизнь. Его шанс.

Он чувствовал её дыхание. Считал удары её сердца. И сам дышал. Неспешно, с усилием, будто заново учился этому искусству.

Константин не шевелился. Просто был с ней.

В его груди разрасталась тёплая необъятная нежность. Такая, какую он не знал. Та, что наполняет. Как свет теплого солнца после долгой зимы.

Вдруг девушка вздрогнула, она приоткрыла глаза и нахмурилась.

Константин успел перенестись из комнаты, до того момента, когда Лея распахнет глаза и сядет, растирая сонное лицо.

Он оказался на крыше веранды мгновением позже. Пальцы всё ещё помнили её тепло, словно кожа запомнила не прикосновение, а то притяжение, которым наградили его боги.

Константин стоял, затаив дыхание. Не от страха. От трепета.
Сквозь тонкую черепицу, дерево, воздух, он продолжал слышать её.

Внутри Лея поднялась на локтях, не сразу, медленно, сквозь вязкий сон. Пригладила волосы, моргнула несколько раз, всматриваясь в темноту.
Он слышал, как её сердце забилось чуть быстрее.
Но не от ужаса.
От чего-то неясного, знакомого, как отголосок сновидения.

Она провела ладонью по простыне, будто что-то или кого-то ища и не найдя, опустила голову, поджав губы.

Он уловил лёгкий вздох. Почти разочарованный.

Вампир видел её через открытое окно. Мог разглядеть взволнованное лицо и чувствовал всё. Так же остро, как чувствовал её запах, её внутреннее беспокойство.

Она сидела на краю кровати, спина напряжена, плечи чуть ссутулились. Потом неспешно поднялась, босиком прошла к окну. Постояла, вглядываясь в тьму. И когда она выдохнула, её дыхание коснулось его, как прикосновение губ.

Он не двигался, прижавшись спиной к деревянной обшивке дома.

Смотрел.

Слушал.

Каждая секунда, проведённая рядом — дар.
Каждое биение сердца — чудо.

В нем вновь просыпалась жизнь.

Лея закрыла окно, вздрогнула от ночного холода и вернулась в кровать, Константин всё ещё стоял, не в силах уйти. Его руки чуть дрожали — не от слабости, от переполнявшего чувства.

Он остался, ждал, пока её дыхание станет вновь ровным. Пока веки сомкнутся окончательно. Пока мысли снова уплывут в сон.

Только тогда он позволил себе двинуться. Бесшумно соскользнул с крыши, растворился в воздухе и возник у её постели.
Вампир медленно склонился. В его руке был тонкий шприц — прозрачный, почти незаметный человеческому взгляду в темноте наполненной красноватой жидкостью. Его кровь. Он выбрал минимально возможную дозировку.

Лея чуть пошевелилась. Он затаил дыхание, замер. Потом мягко, почти незаметно, опустил кончик иглы к сгибу локтя, туда, где под тонкой кожей пульсировала вена.

Провёл пальцем вдоль кожи, чуть согревая. Девушка вздохнула, повернулась немного. И тут же укол. Мгновенный. Лёгкий, как поцелуй.

Тело девушки вздрогнуло.
Глаза приоткрылись.
— М-м?.. — едва слышно. В голосе тревога, смешанная с неясной попыткой понять.

— Спи, — прошептал он. — Всё хорошо.

Слова были мягкими, наполненными гипнотической интонацией.

Не принуждение — забота.

Веки Леи дрогнули… и закрылись.
Дыхание выровнялось.
Тело вновь расслабилось, приняв его прикосновение как часть сна. Константин задержался ещё на миг. Прошелся пальцами по тонкому одеялу.

— Прости, что не спросил разрешения, — шепнул он.

Поднялся, убрал шприц в карман. Смотрел на девушку ещё секунду, две. И только потом растворился в воздухе, чтобы вернуться позже.
В кабинете он не зажёг свет. Сел в кресло, опустил голову на сцепленные пальцы. Слух был на пределе. Сознание в болезненном напряжении.

Он следил за Леей.

Та тонкая невидимая нить, что возникла между ними, напоминала: ее сердце бьётся. Его кровь уже в ней. Он чувствовал, каждую вибрацию, каждый всплеск.

Сначала ничего. Только ровный ритм, слабый, почти ускользающий.
Затем едва заметный толчок. Его кровь начала работать.

Глава 5

Утро было непривычным. Не таким, как обычно после бессонной ночи. Лея проснулась не от боли, не от неприятных снов или от нехватки воздуха, а от ощущения, что полна сил.

Она медленно приподнялась на локтях, оглядела комнату, улыбнулась, желая, чтобы чувство легкости как можно дольше не покидало ее. Прислушалась к себе. Чуда не произошло и боль никуда не ушла, но она перестала быть давящей, свинцовой тяжестью, к которой девушка уже привыкла.

Лея провела рукой по шее, по груди. Даже дышать было легче.

— Мама?.. — тихо позвала она не вставая.

В ответ шорох, голос отца, позвякивание посуды на веранде.

Вскоре в комнату заглянула мать.

— Ты уже проснулась? — её голос был удивлённым и немного встревоженным. — Тебе что-то снилось?

Лея хотела сказать "да", но вместо этого задумалась. Было ли это сном? Тёплое, еле уловимое присутствие… запах… голос…

Нет, она не помнила слов. Только ощущение: рядом был кто-то, кто держал ее в этом мире, кто заботился. Кто смотрел на нее не с жалостью, а… С нежностью? Болью? Надеждой?

— Кажется, просто выспалась, — наконец ответила она и удивилась собственной интонации. Голос звучал иначе. Увереннее.

Мать пригляделась к ней. Долго. Потом, чуть нахмурившись, кивнула и вышла.

Через полчаса у дома остановилась машина с логотипом клиники. Белый аккуратный электромобиль с тонированными стёклами. Водитель одет в форменный костюм, вежлив, доброжелателен и немногословен.

— Готова? — спросил отец. — Мы едем с тобой.

Лея кивнула. Было даже приятно, что они решили сопровождать. Обычное беспокойство родителей сегодня ощущалось не как давление, а как защита. Пусть будут рядом. Хотя бы сейчас.

Машина ехала плавно. Внутри пахло эвкалиптом. Мама молчала, сжимая ладонь дочери в своей. Отец что-то смотрел в телефоне, но Лея знала: на самом деле он не читал. Просто не знал, что говорить и как себя вести.

Она смотрела в окно, на проплывающий мимо город. И внутри всё сильнее крепло ощущение, что что-то изменилось.

— Мы хотим поговорить с врачом, — сказала мама, когда машина свернула к воротам клиники.

Лея улыбнулась.

— Думаю, он вас не прогонит.

Во дворе их уже ждали. У входа стояла всё та же женщина в белом, Лея вспомнила, которая первой встретила их вчера.

— Доброе утро, — сдержанно, но тепло сказала она, открывая дверь. — Радует, что вы встали на ноги так легко. Доктор Веллиос уже в клинике. Он будет рад видеть вас.

Лея шагнула на дорожку, вымощенную гладким камнем. Здание всё так же возвышалось в своей аккуратной строгости: стекло, бетон, четкие линии. Но сегодня оно не пугало.

— Мы будем с тобой на осмотре, — тихо сказала мать, когда они вошли в холл.

— Нет, — неожиданно спокойно возразила Лея. — Я сама. Подождите меня, хорошо? А после поговорите с доктором. Он вам понравится. Он какой-то другой, — доверительно шепнула.

Мама удивилась. Даже отец поднял взгляд от телефона.

Лея улыбнулась, она и сама не до конца понимала, почему так сказала и почему внутри нее была уверенность в собственных словах.

— Хорошо. Мы подождём здесь, — согласился отец.

Лея поцеловала родителей и последовала за женщиной в белом.

— Вы как будто светитесь, — сказала она вдруг, улыбнувшись краешком губ.

— Да? — спросила девушка удивленно и попыталась поймать отражение в одной из стеклянной двери. — Спасибо. Такое редкое ощущение прилива сил. Кажется, я готова… — она задумалась, подбирая слова. — Я готова взойти на самую высокую гору, — и рассмеялась.

—Это хорошо. Доктор ждал вас, — добавила женщина, открывая уже знакомую дверь.

Константин стоял у окна. Неподвижный как статуя. Только взгляд был живой. И когда он повернулся, Лея почувствовала тепло. Необъяснимую радость от встречи. Что-то настоящее, что чувствуешь без слов.

— Доброе утро, Лея, — сказал он. Голос был низкий, но без хрипоты. Красивый, спокойный. — Как вы себя чувствуете?

Она села в кресло напротив письменного стола.

— Спасибо, очень хорошо, — ответила, тут же поплевала в сторону и дотянулась до столешницы, чтобы постучать по ней трижды.

Лея немного поёрзала в кресле, глядя на врача. Не то чтобы она стеснялась, просто странно было чувствовать себя настолько живой, что поймала себя на том, что смотрит на него как на мужчину. Красивого мужчину.

Константин Веллиос казался Лее человеком из другого времени. Нет, не старомодным, скорее из другого измерения. Он был достаточно высоким, но не громоздким; его движения точными, выверенными и плавными. Даже когда он просто стоял у окна, он не выглядел расслабленным. Сдержанным. Почти хищным, но не пугающим.

У него были тёмные волосы, идеально уложенные, и аристократичные черты лица, те, которые обычно рисуют в учебниках по искусству. Кожа чуть смуглая. Но больше всего Лею поразили его глаза.

Чёрные. Совсем. Ни серого, ни карего, ни синевы. Глубокие, тёмные, как ночь без луны. В них не было привычной врачебной сухости или усталости.

И в нём не было холода. Лея бы почувствовала. Он не смотрел на неё, как врач на пациентку. И не как мужчина на женщину. Хотя, последнее ей было бы приятно, только девушка прекрасно понимала, что сейчас выглядит не лучшим образом. Уставшей, болезненной, бледной. Кожа почти прозрачная, под глазами тени, волосы не такие блестящие, как раньше. Она ни раз ловила отражение в зеркале и вздыхала: в свои двадцать Лея казалась себе призраком самой себя.

И всё же, он не пытался отвести глаза, как это иногда делали новые врачи или знакомые, которым было неловко видеть, как сильно болезнь забрала из неё жизнь. Не демонстрировал сочувствие, не прятал жалость. Он смотрел на неё, как будто видел не оболочку, не диагноз и не статистику. А её. Настоящую. Такой, какой она когда-то была. Или такой, какой могла бы быть.

— Мои родители хотят поговорить с вами, — сказала девушка, сдержанно. — Познакомиться и… — пожала плечами. — Услышать о перспективах.

Глава 6

Палата была светлой и неожиданно уютной. Мягкий бежевый текстиль, неболь­шое окно с видом на аккуратный внутренний двор, кресло у тумбочки и высокий шкаф, куда Лея тут же убрала свою сумку. Всё выглядело не как больничное помещение, а как номер в хорошем санатории. Без запаха лекарств и стерильности.

Она подошла к кровати, провела рукой по идеально гладкому покрывалу. Всё было… правильно. Но внутри что-то кольнуло. Ощущение, что чего-то не хватает.

Лея разложила привезённые вещи: пару книг, блокнот, зубную щётку, планшет, телефон с зарядкой. Поставила стакан с водой на тумбочку. Села на край кровати и огляделась.

Пусто. Тихо.

Стук в дверь. Сердце дрогнуло, но не отозвалось так, как несколько минут назад в присутствии доктора Веллиоса.

Это были родители.

— Как тут у тебя? — первым вошёл отец, огляделся, одобрительно кивнул. — Слушай, даже лучше, чем я думал.

— Как в отеле, — добавила мама, проходя следом. Она подошла к окну, приоткрыла штору. — Света много. Воздух хороший. Тишина. Здесь тебе будет легче.

Лея попыталась улыбнуться. Они ведь старались и правда радовались. И всё же, слышался излишней восторг, который всегда говорил о неуверенности и о страхах. Как будто это был последний шанс, за который все цеплялись обеими руками.

— Да, здесь неплохо, — сказала Лея, опуская взгляд. — Мне… даже есть телевизор. Круто же.

Мама села рядом, обняла её за плечи.

— Круто, — произнесла и улыбнулась. — А там что?

— Ванная комната.

— Хорошие условия, — произнесла она, крепче обнимая дочь. — Нам разрешили приходить в любое время. Так что, всегда жди гостей, отец будет привозить тебе что-нибудь вкусненькое.

— Ань, сомневаюсь, что мы сможем ее чем-то удивить. Тут точно будут кормить трюфелями.

— Ну, конечно, — рассмеялась мама. — И черной икрой.

— Вот посмотришь, — подначивал отец. — Мы еще будем завидовать.

— Я вам оставлю, — рассмеялась Лея. — Честное слово.

— Договорились, — улыбнулся отец. — Если что, сразу звони. Мы приедем. В любое время.

— Я знаю, — кивнула Лея.

Мама прижалась к ней щекой, вдохнула запах волос.

— Мы скоро навестим тебя. Отдыхай.

Лея снова кивнула и проводила их взглядом, пока дверь мягко не закрылась за их спинами.

Комната снова стала тихой. Девушка дотянулась до пульта, включила телевизор.

Спустя несколько минут пришла медсестра.

— Готовы к капельнице? — спросила она мягко.

Лея кивнула. Рука немного дрожала, организм, привыкший к истощению, ещё не верил в передышку.

— Вы хорошо держитесь, — сказала медсестра, пока крепила ленту на предплечье и готовила систему. — Это хороший знак.

Лея лишь улыбнулась. Она не хотела говорить, что просто старается не думать. О диагнозе. О прогнозах. О процентах.

Особенно о процентах. Их так мало.

Когда капельница была подключена, медсестра пожелала ей хорошего отдыха и вышла.

Лея откинулась на подушки, поправила одеяло, на телевизоре выбрала музыкальный канал и подпевала знакомым мелодиям. Потолок был белым, ровным и бесконечно спокойным.

Но всё равно чего-то не хватало.

Она подумала о Константине.

О том странном ощущении, будто она может просто сидеть рядом с ним и не чувствовать себя больной или слабой.

Она вспомнила, как он сказал: «Я рад, что вы сегодня с нами».

И вдруг захотелось, чтобы он зашёл. Пусть ненадолго. Просто спросил, всё ли в порядке. Сказал пару слов. Даже молча постоял у двери.

«Глупости», — подумала она, отворачиваясь к окну.

Но сердце, будто не слыша разума, тихо и настойчиво шептало: “Пусть придёт… хоть на минуту”.

Лея закрыла глаза, так легче было представить, что дверь сейчас скрипнет, и он появится. Высокий, сдержанный, с этим спокойным голосом, в котором не было ни грана жалости. Она даже не знала, зачем его появление нужно, ведь они едва знакомы. Но присутствие доктора Веллиоса действовало на неё, как тёплый плед в зимнее утро. Становилось уютно.

Минуты тянулись медленно. Раствор в капельнице стекал лениво, пульсируя в прозрачной трубке. Музыка на фоне сменилась на инструментальную мелодию. Лея повернулась на бок и прижала ладони к груди. Тихо. Сердце билось ровно, но почему-то немного замирало каждый раз, когда в коридоре раздавались шаги.

Она уже почти задремала, когда дверь мягко приоткрылась.

Лея приподнялась на локте.

Он вошёл молча.

Без белого халата, в чёрной водолазке и тёмных брюках.

— Простите, — сказал Константин, закрывая за собой дверь. — Не хотел тревожить. Решил убедиться, что всё в порядке.

— Всё хорошо, — прошептала она, глядя на него, как будто боялась, что он исчезнет.

Он подошёл ближе, но не сел, не коснулся её. Только посмотрел внимательно, словно сканировал.

— Вам комфортно? Ничего не тревожит?

Лея покачала головой.

— Слишком тихо, — призналась она и улыбнулась, немного неловко. — Это глупо, да?

— Нет, — покачал он головой. — Это честно. Тревожность? Страхи?

— Угу, — призналась она, покусывая губы. Было некомфортно лежать при виде мужчины, нависающего над ней. Хотелось сесть, поправить кофту, волосы. — А это?.. — указала тонким пальчиком на капельницу.

— Это поддерживающий раствор. Ничего серьезного, — он замолчал, будто взвешивал, можно ли сказать больше. Потом мягко кивнул: — Если что-то потребуется — сразу сообщите. Я здесь практически круглосуточно.

— Наверное, ваша семья недовольна этим?

Константин слегка вскинул брови, но девушка уловила тонкую, едва заметную тень в его взгляде. Он опустил глаза и с той же безупречной вежливостью, но с едва уловимой грустью, произнёс:

— Моя работа — моя семья.

— Звучит грустно, — тихо сказала она, не отводя взгляда.

— Я рад, что вы чувствуете себя лучше, — сказал он, игнорируя ее слова. — Завтра будет небольшой осмотр, ничего сложного. Но сегодня просто отдых.

Глава 7

Константин приходил. Не каждую минуту, но чаще, чем должен был. Так показалось Лее. Сначала она думала, что это просто профессионализм. Он её лечащий врач, он следит за динамикой, хочет быть уверенным, что всё идёт по плану. Но потом заметила мелочи. Он не всегда приносил с собой планшет или бумаги. Иногда просто открывал дверь, кивал ей из коридора, и этого было достаточно, чтобы сердце сжалось от странной, почти детской радости.

В один из таких дней, когда капельница тянулась лениво, как и время, он вошёл, не постучав. Тихо открыл дверь и остановился. На Лее был тонкий плед, по телевизору снова играла музыка. Она не сразу его заметила, но, когда обернулась, вампир уже стоял рядом.

— Простите, не хотел мешать, — сказал он, слегка склоняя голову. В голосе всё то же спокойствие. Как будто его ничто и никогда не могло выбить из равновесия.

— Вы мне не мешаете, — прошептала Лея и села, придерживая капельницу. Волосы сбились, она порывисто поправила прядь. — Просто… полдень. Дремала. Я всегда сплю днем.

Он подошёл ближе, осмотрел крепление системы.

— Устали? — спросил он.

Лея покачала головой.

— Нет. Даже наоборот. Слишком много сил. Не понимаю, что с этим делать. Обычно всё болит, а теперь я не знаю, как реагировать.

Он слегка улыбнулся. Не широко, но это была первая настоящая улыбка за все их встречи.

— Жить.

Она сглотнула.

— Знаете, что я хочу? — спросила она, заерзав в постели.

Константин присел на край кресла, рядом с её кроватью. Долго смотрел на пол, спустя несколько секунд поднял взгляд на неё.

— Что?

— Я хочу гулять в парке и есть мороженое. А еще плавать в море или хотя бы в бассейне, загорать на солнце. Да почти все, что сейчас мне нельзя, — рассмеялась она. — А еще короткое платье и панамку. Такую, в которых ходят туристы. Ну вот платье и панамку я могу себе позволить прямо сейчас. Это же не запрещено?

Константин смотрел на нее с легкой улыбкой на губах.

— Нет, конечно.

— А еще хочу арбуз, дыню. И чтоб сок лился по рукам и лицо было липкое. Я хочу лето, — она сделала вывод.

— Хорошее желание. Но сейчас лето.

— Оно другое, — ответила Лея и отмахнулась.

Он потянулся к девушке медленно, без резких движений, и поправил плед, сползший с её плеч, чуть коснувшись белоснежной кожи.

Крошечный момент. Незначительный, если наблюдать со стороны.

— А на следующее лето я буду купаться в море? — спросила она, чуть тише, чем собиралась, полностью выдавая свои мысли.

Лея замерла.

— Обещаю, — ответил вампир. — Сколько угодно.

Он сказал это спокойно. Без наигранного воодушевления. Без фальши. Не как утешение или сочувствие. А как факт. Словно он знал будущее и уже видел то самое следующее лето: с морем, солнцем, арбузным соком и девушкой в глупой панамке.

— Обещаете всем пациентам? — иронично спросила Лея прищурившись, но голос дрогнул.

Константин чуть склонил голову. Его чёрные бездонные глаза вдруг стали совсем тёплыми. Почти человеческими.

— Нет. Только вам.

Ответ был слишком простым. И очень опасным.

— Тогда… мне нужно будет выбрать панамку заранее, — сказала она, чтобы разрядить тишину. — У меня будет целый год на подготовку. Вы со мной поедете?

— Конечно, — ответил он не задумываясь.

Лея чуть хрипловато засмеялась и отвела взгляд к окну.

— А вы умеете загорать? Я вот всегда сгорала на солнце.

— Не умею, — признался он.

— И что будем делать?

— В планировании отдыха мне придётся довериться вам, — сказал он. — Вы будете моей проводницей по лету.

Лея снова посмотрела на него и впервые увидела, что в этом безупречном мужчине есть что-то уязвимое.

— Тогда начнём с арбуза. Летом, — прошептала она. — И мороженого.

Константин смотрел на неё, будто не мог насмотреться или хотел запомнить.

— Начнём.

Он не сдвинулся с места, его губы всё ещё были тронуты полуулыбкой, и в ней чувствовалась не просто вежливость или участие.

«Начнём» эхом прозвучали внутри.

Начнём — это значит будет завтра.

Будет потом.

Будет следующее лето.

Лея опустила взгляд, её ресницы дрогнули, в уголках глаз защипало, не от боли, а от того, как сильно хотелось верить. В обещание. В мороженое. В дурацкую панамку. Тонкая, почти детская мечта превратилась в клятву, данную без свидетелей.

Константин встал, как всегда, почти беззвучно, и посмотрел на девушку ещё раз, прежде чем уйти.

— Отдыхайте, Лея, — сказал он. — Я зайду позже.

Она кивнула, но не ответила. Потому что не хотела случайно сказать: “Приходите скорее”.

Дверь закрылась и почти тут же распахнулась.

Лея чуть приподнялась. Сердце дрогнуло. Но в проёме стояла не высокая фигура в тёмной водолазке, а тонкая девушка с рыжеватыми кудрями, в свободной рубашке и джинсах.

— Алиса? — Лея моргнула, будто возвращаясь из сна. — Ты… что ты здесь делаешь?

— Вот спасибо, — фыркнула та входя.

— Прости. Я просто не ожидала. Вы же с мамой собирались приехать вечером.

— Мы собирались, да, — подтвердила Алиса, пододвигая к кровати кресло. — Но потом мне пришло в голову, что ты можешь лежать тут одна, с капельницей, смотреть в потолок и грустить. А ты знаешь, я терпеть не могу грусть. Особенно твою.

Она села, небрежно закинув ногу на ногу, и внимательно посмотрела на сестру.

— Ну? Как ты тут? — спросила она чуть мягче.

Лея пожала плечами.

— Отлично. Палата хорошая. Врачи… — она запнулась, — внимательные.

Алиса прищурилась, словно что-то уловила, но решила пока не лезть. Вместо этого она кивнула в сторону телевизора:

— А это что у тебя за ретро-плейлист? Уютно, как у бабушки дома.

— Мне нравится. Тебя привез Радомир?

Алиса вздохнула, демонстративно закатила глаза:

— Мама просила узнать, не нужно ли тебе что-то из дома. Книги, плед, твоя старая пижама с лимонами?

7.1

— Почему ты так думаешь? — спросила Лея.

— Не знаю. Вот такие странные ощущения. Ты ничего не заметила?

— Нет, — девушка отрицательно покрутила головой. — Он просто… другой.

— Именно! — Алиса изобличительно вскинула указательный палец. — Как из другого мира.

— Наверное.

— Я тебе точно говорю, — для убедительности она несколько раз кивнула. — В нём что-то… не так. Он как будто из другого мира, — повторила и подалась вперед. — Я видела, как он выходил из твоей палаты, он словно плыл, а не шел. Робот — не человек.

— Почему ты так думаешь? — спросила Лея, стараясь скрыть внезапное напряжение.

— Не знаю, — Алиса пожала плечами и всматривалась в лицо сестры. — Ощущение. Он очень… сдержанный. Спокойный до мурашек. Смотришь на него, и тишина звенит.

— Он просто… другой, — тихо сказала Лея. — Не странный, не плохой. Другой.

— Вот именно! — с жаром подхватила Алиса. — Ни на кого не похож. Идеально вежливый, слишком собранный. Я рядом с ним чувствую себя, как зашла не в кабинет врача, а в какой-то музей. Или храм. Он и говорит тихо, и двигается почти неслышно. И не человек вовсе…

— Алиса…

— Ладно, я не всерьёз, — махнула рукой сестра. — Но согласись, он какой-то… не из этого времени, что ли. Словно пришёл из другого века, из старой книги, где все в чёрных сюртуках и с идеальной осанкой.

Лея улыбнулась краешком губ. Слова Алисы звучали странно, но были похожи на правду.

— Мне с ним спокойно, — призналась Лея после паузы. — Не страшно. И он не смотрит на меня, как на… диагноз.

Алиса встревоженно тряхнула волосами.

— То есть ты ему нравишься?

— Я не говорила этого, — Лея тут же отвела взгляд.

— Это пугает, — вздохнула Алиса. — Ты сейчас такая… хрупкая. Уставшая. А он — будто отлит из камня. Холодный и непроницаемый. Я боюсь, что ты увидишь в доброжелательности, что-то…

Лея медленно положила ладонь на руку сестры.

— Не выдумывай глупости. Если ты намекаешь на какие-то романтические чувства, то доктору точно не составит труда найти… девушку без проблем. И у такого человека все в порядке с личной жизнью. Я в этом уверена. Тебе самой не смешно? Ты такая выдумщица. Алис, я реалистично смотрю на вещи.

Они замолчали. Где-то на фоне играла спокойная музыка, из динамиков доносился приглушённый голос певицы.

— Лей, — прошептала Алиса, — просто пообещай, что не будешь влюбляться.

Лея нервно рассмеялась.

— В кого? В соседней палате лежит бабушка, а в следующей мальчишка лет десяти. И нам нельзя общаться друг с другом. Запрещено. Так что да, я обещаю не влюбляться.

Алиса скептически прищурилась.

— Уходишь от ответа.

— Нет, правда, — Лея покачала головой, уже чуть спокойнее. — Где я и любовь? Нужно смотреть на жизнь реально. Не тошнило ночью — это счастье и успех.

Алиса улыбнулась и тут же переключилась на более приятную тему.

— Как ты себя чувствуешь?

— Даже страшно что-то говорить, — произнесла Лея шепотом и сморщила носик, смаргивая крохотные слезинки.

— Поняла, — девушка вскинула руку и изобразила у рта замочек. — Молчу, — она действительно несколько секунд молчала, а потом произнесла: — У тебя появился румянец. Щечки розовые.

— Спасибо. Но мы не говорим об этом.

— Так точно. Тогда, давай поговорим о… — она обвела палату взглядом, — О том, что в твоей системе.

— Не знаю. И не хочу знать, — призналась Лея. — Я так устала запоминать названия лекарств, их дозировки. Читать отзывы. Волноваться. Ждать результат. Гадать. Искать в интернете тех, кто уже проходил лечение с этим препаратом. Я устала. Разве что-то изменится? Ничего. Или поможет или нет.

Алиса встала, подошла к окну и чуть приоткрыла створку. В палату скользнул тонкий тёплый воздух с улицы, наполненный ароматом лип и звуками жизни. На мгновение всё стало почти нормально.

— Хочешь, почитаю тебе? — вдруг спросила Алиса. — У меня в телефоне есть твоя любимая книжка. Про путешественника, который притворялся, что всё понимает, а сам всё время терялся.

Лея усмехнулась:

— А потом влюбился в девушку с тремя кошками, которые его терпеть не могли.

— Вот именно! — оживилась Алиса. — Великолепный сюжет.

Она села в кресло, подняла телефон, выбрала нужную книгу и начала читать. Сестры провели так почти два часа. Иногда прерывались на воду, на дурацкий комментарий, на то, чтобы обсудить платье героини или глупость поступка главного героя.

Когда время подошло к концу, и Алиса встала, собираясь уходить, Лея вдруг потянулась за её рукой:

— Подожди.

— Что?

— Принеси мне, пожалуйста… блокнот. Тот, с русалкой. И цветные ручки. И духи, маленький флакон.

— Будет сделано, — с улыбкой кивнула Алиса. — Ещё что-нибудь?

Лея на секунду задумалась.

— Свитер. Серый, с длинными рукавами. И носки с ежами. Те, что ты мне дарила.

— Считай, уже в пути, — Алиса подмигнула. — А ещё я принесу тебе кое-что секретное. Только не говори маме.

— Шоколад?

— Намёки считаю прямым указанием.

Они обе рассмеялись. Лея медленно откинула плед, встала с постели, стараясь держаться ровно. Алиса тут же подхватила её под локоть.

— Ты что?

— Провожу тебя до выхода.

— Лея…

— Мне нужно пройтись. И... просто хочется тебя проводить.

— Хорошо. Только медленно, ладно?

Они вышли из палаты вместе, шаг за шагом продвигаясь по коридору. Медсестра, проходившая мимо, бросила удивлённый, но не укоряющий взгляд. Алиса придерживала сестру, стараясь не показывать тревогу.

— Обожаю нарушать правила, — тихо прошептала Лея, поправляя маску.

— Это семейное, — ответила Алиса.

Они дошли до холла, где начиналась зона для посетителей. Там, за стеклянной перегородкой, шумела другая жизнь: здоровая, спешащая, полная дел.

Алиса крепко обняла сестру:

— Я скоро вернусь. И принесу всё, что ты просила.

Глава 8

Константин

Она стояла у автомата. Хрупкая, тонкая, в маске, с растрепанными волосами и упрямо прижатым лбом к стеклу.

Лея.

Имя похожее на лёгкое дыхание.

Смысл его существования в этом мире. Страшно было подумать, что несколько тысяч лет прошло ради одной встречи. Встречи, когда Высший вампир потерял крупицу надежды на простую, но такую ценную человеческую жизнь.

Он не должен был появляться вне графика, установленным самим собой. Не хотел напугать, не хотел показаться навязчивым, не хотел — и всё же стоял, наблюдая, как она прикасается к стеклу, задумавшись о чём-то.

Нужно было пройти мимо, отвернуться, скрыться за привычной стеной холодного безразличия, но больше не мог. Константин приблизился, и когда Лея повернулась к нему, в ее глазах мелькнула искорка тепла, от которого внутри снова шевельнулось давно забытое чувство. Он ощутил, как его сердце делает первый удар. Отчетливый, сильный. С каждой новой встречей его сердце отзывалась все быстрей, не принося хозяину прежней невыносимой боли. Хотя и она сейчас была счастьем. Доказательством того, что вампир больше не один. Что боги даровали ему смысл жизни.

— Выбираете что-то? — спросил он, стараясь сохранить привычную сдержанность в голосе, хотя сам едва не улыбался от счастья видеть её так близко.

— Просто смотрю, — смущённо произнесла девушка. — Столько новых вкусняшек появилось за последнее время.

Константин чуть улыбнулся, его взгляд на мгновение остановился на отражении девушки в стекле автомата. Такой юной и такой уязвимой. Желание защитить, укрыть от всего плохого становилось почти навязчивым.

— Что бы вы выбрали, если бы можно было? — спросил он мягко.

Она задумалась, трогательно нахмурив светлые брови, словно решала очень важную задачу.

— Карамельную плитку, — наконец призналась девушка тихо. — Всегда брала её перед экзаменами. На удачу.

— Удача — это важно, — согласился он серьёзно. Не раздумывая, протянул руку и опустил монеты в автомат.

С детским восторгом Лея смотрела, как шоколад падает вниз.

— Вы серьёзно? Мне ведь нельзя.

— Сегодня можно, — сказал он и протянул плитку. Их пальцы едва не соприкоснулись, и её тепло пронзило его насквозь. Снова. И снова ему было мало.

— Только… не говорите об этом вашему лечащему врачу, — тихо добавил он с лёгкой усмешкой. — Он будет очень недоволен.

Лея рассмеялась.

— Обещаю.

Константину было трудно дышать рядом с ней. Всё, что он тщательно скрывал за столетиями одиночества, вырывалось наружу, требуя свободы. Бессмертие учит видеть течение жизни. Ее главные моменты, который ошибочно люди принимают за ежедневную рутину.

И он, древний вампир, наблюдал, как обычная девушка держит в руках плитку шоколада, как ценное сокровище.

— Вам пора отдыхать, — напомнил он, делая усилие, чтобы не выдать внутреннего волнения. — Нужно беречь силы.

Она послушно кивнула, сжала в пальцах шоколад и медленно повернулась, направляясь обратно в палату. Её шаги были почти беззвучными.

Константин стоял, глядя вслед, и вдруг ясно осознал, что больше не сможет оставаться просто наблюдателем. Его всегда пугала жизнь людей — короткая, мимолётная, полная боли и потерь. Но сейчас он ясно видел: именно её быстротечность заставляет каждое мгновение сиять ярко и отчаянно.

Рядом с Леей он впервые за тысячелетия ощутил течение времени, его неумолимое движение. Впервые за многие столетия он хотел остановить его, чтобы дать ей чуть больше. Ещё один день, ещё один месяц, ещё одно лето с морем и солнцем.

Понимание того, что он может потерять её, сдавливало грудь. Страх смерти был реальным не для него самого, а для человека, ставшего смыслом его вечности. И вампир осознавал всю иронию этого чувства.

«Ты не должен позволять себе слабость», — говорил ему разум, закалённый тысячелетиями. Но сердце, уже проснувшееся и живое, не соглашалось. Лея стала частью его жизни, его слабостью и его силой, его счастьем и его болью.

Константин вернулся в кабинет. Всё внутри него казалось странно оживлённым, он заново осваивал своё тело и эмоции после столетий сна. Не мог перестать думать о том, как её пальцы едва не коснулись его руки, о взгляде Леи, полном наивного удивления и тихой радости от простой плитки шоколада.

Константин сел за стол, достал планшет и попытался сосредоточиться на делах. Перед ним лежали результаты анализов, истории болезней, записи медсестёр. Всё чётко, ясно, безошибочно. Но мысли вновь возвращались к девушке с лёгкими, чуть спутанными волосами и прозрачной болезненной кожей.

Стук в дверь заставил его оторваться от размышлений.

— Входите, — спокойно произнёс Константин.

В кабинет зашла медсестра. Лицо её было встревоженным, дыхание прерывистым.

— Доктор Веллиос, простите, что беспокою, но у пациентки Зорянской ухудшение состояния. Тахикардия и резко упало давление. Пульс слабый, рвота.

Вампир резко поднялся со стула, с грохотом отталкивая его к стене.

— Что ей давали?

— Только то, что было предписано вами, доктор.

— Шоколад?.. — прошептал он. — Я буду через минуту, — сказал Константин. — Приготовьте препараты для стабилизации и немедленно снимите кардиограмму.

Глава 9

Лея не могла дышать. Каждый вздох давался с огромным трудом. Воздух вдруг стал тяжёлым и липким, отказываясь проникать в лёгкие. Сердце металось, испуганной птицей в тесной клетке, больно ударяясь о стенки грудной клетки. В ушах барабанил пульс.

Девушка рухнула на кровать, вцепившись в края простыни и глядя в потолок, который плыл перед глазами. Чьи-то холодные пальцы поправляли маску с кислородом, кто-то делал укол, и негромкие, тревожные голоса мелькали у границы сознания.

— …давление слишком низкое…

— …вызывайте срочно…

Она хотела спросить, что происходит, но губы не слушался. Во рту горчил привкус лекарств. Лея едва сдержала рвотные позывы.

Она повернула голову, и взгляд наткнулся на тумбочку. Там лежала нераспакованная плитка шоколада. Карамельная, с привкусом удачи и школьных экзаменов.

Горькая ирония.

Захотелось рассмеяться, но вместо смеха из груди вырвался сухой, надрывный кашель.

— Лея, не говорите сейчас ничего, — донёсся чей-то строгий голос. Не его голос. Не Константина. И это было неправильно. Ей хотелось услышать именно его, спокойный и уверенный.

Она закрыла глаза и стиснула пальцы сильнее, чувствуя, как тело становится чужим, не слушается.

— Константин…

Это было последнее осознанное слово, прежде чем тьма сомкнулась вокруг неё.

Тьма была вязкой и бесконечно глубокой, она окутывала тело и сознание пеленой. Лея больше не чувствовала боли, но и сил не осталось совсем. Голоса вокруг постепенно стихали, растворялись в этой безграничной темноте.

Она словно плыла по течению, чувствуя совершенно неправильное спокойствие. Но даже сейчас, где-то на самом краю сознания, теплилась упрямая мысль: нужно вернуться. В том мире остались родители, Алиса и... обещание отдыха у моря. Черт возьми, на тумбе осталась шоколадка! Она ведь даже не попробовала ее. И Лее хотелось вновь увидеть Константина, разделить с ним сладость. Открыть шуршащую упаковку, снять серебристую фольгу, отломить кусочек и протянуть ему.

Неожиданно тьма отступила. Вместо неё пришла звенящая тишина, страх и яркие вспышки света.

Лея почувствовала прикосновение к своей руке. Она не могла пошевелиться и открыть глаза, но ясно ощущала его пальцы.

— Лея, — тихо произнёс Константин, словно боясь спугнуть её сознание. — Я рядом.

Голос прозвучал настолько отчётливо, что девушка почти физически ощутила его прикосновение. Хотелось открыть глаза, ответить хоть что-то, показать, что она слышит его, чувствует его присутствие. Но тело оставалось тяжёлым и неподвижным.

— Я не позволю тебе уйти, — прошептал он.

За словами последовали какие-то манипуляции, очередное прикосновение и укол в сгиб локтя.

— М-м-м, — застонала она. Вновь попыталась вдохнуть, и почувствовала, как воздух наконец свободно проникает в лёгкие. Сердце забилось ровнее. Не так отчаянно и беспомощно, как некоторое время назад.

Лея медленно приоткрыла глаза. Перед ней расплывалось лицо Константина. Сосредоточенное и напряженное. Девушка оторвала взгляд от темных глаз и проследила за движениями врача. Рукава его водолазки были закатаны до локтей, обнажая сильные бледные руки, на одной из которых чётко выделялась свежая капелька крови. Одним движением он снял жгут, бросив его на кровать.

— Что… вы делаете?.. — прошептала она еле слышно, уверенная, что это лишь странная фантазия её уставшего сознания.

Он не ответил. Вместо этого спокойно убрал шприц, приложил к ранке на её локте вату и аккуратно согнул руку.

— Все будет хорошо, — отчеканил холодно.

После взял влажное полотенце и стал медленно протирать её лоб, щёки и шею. Касания были едва ощутимыми, словно Константин боялся причинить Лее даже малейшую боль.

Она закрыла глаза от облегчения и приятного прохладного ощущения. Её дыхание выровнялось, сердце билось спокойнее.

Константин отложил полотенце и сел рядом, взяв руку девушки в свою. В комнате никого кроме них не было. Девушка уже почти засыпала, когда почувствовала лёгкое касание его губ к своим волосам.

— Прости меня, — едва слышно прошептал он. — Больше я не допущу подобного.

Константин всё ещё держал её руку в своей. Тепло его пальцев мягко согревало прохладную кожу, возвращая Лею к жизни. Она лежала тихо, чувствуя, как каждое его прикосновение действует дозой успокоительного.

— Вы здесь, — прошептала она, боясь поверить в реальность момента.

— Я рядом, — тихо ответил он.

Она медленно открыла глаза, встретившись с его взглядом. Константин был совсем близко. Девушка могла чувствовать его дыхание, щекочущее её щёку.

— Я напугала вас? — тихо спросила Лея, пытаясь улыбнуться.

Константин на мгновение сжал губы, чуть приподняв уголки.

— Очень.

Осторожно убрал прядь волос с её лица, заправив её за ухо. От этого простого движения внутри у Леи что-то болезненно и сладко сжалось.

— Не делайте так больше, — произнёс он хрипловато.

Лея посмотрела на него серьёзно, в ее глазах заблестели слезы, губы дрогнули.

— Я еще не попробовала шоколадку, — прошептала она, улыбаясь сквозь слёзы. — И вы мне обещали море и сладкий арбуз. Постараюсь больше не пугать. Останьтесь со мной, — попросила она едва слышно после продолжительного молчания.

— Да, — Константин кивнул, и чтобы не потревожить сон Леи, едва ощутимо провёл большим пальцем по щеке, стирая капельку соленой влаги, опустил голову и прижался лбом к тыльной стороне ее ладони.

Глава 10

Константин

Время тянулось мучительно медленно. Минуты становились вечностью, а вечность казалась невыносимой. Константин не отходил от кровати, прислушиваясь к каждому вдоху, каждому едва заметному движению Леи. Он привык к точности, контролю, к абсолютной уверенности в своих решениях. Но сейчас уверенность рухнула. Рядом с ней он впервые чувствовал себя беспомощным.

Она спала, её дыхание было глубоким и ровным, но он не мог заставить себя расслабиться. Слишком свежо было воспоминание о том, как девушка лежала, бледная и неподвижная, с тонкой линией пульса на мониторе. Абсурдность ситуации состояла в том, что он в любой момент мог обратить ее. Сделать бессмертной. Но считал своим долгом дать жизнь и выбор.

Константин сжал кулаки, ощущая непривычное напряжение в мышцах. Он смотрел на Лею, боясь, что она исчезнет, если отвести взгляд хотя бы на секунду. В памяти снова всплыло её тихое: «Останьтесь со мной».

Вошла медсестра, молча проверила показатели на мониторах и вышла так же беззвучно, едва скользнув по мужчине взглядом. Все в больнице знали: сегодня лучше не тревожить доктора Веллиоса.

Он прикрыл глаза, вдохнул воздух, наполненный запахом лекарств, стерильности и уловимого аромата девушки. Сосредоточился на ритме её сердца. С каждым новым ударом напряжение чуть отпускало, хотя тревога и оставалась, как и глухая боль в груди.

Свет ночника мягко очерчивал профиль Леи, подсвечивая её тонкую шею, растрепавшиеся пряди волос, трепещущие ресницы. Она казалась ещё более хрупкой во сне, и от этого сердце вампира снова болезненно сжалось.

Он не собирался уходить. Сегодня ему было всё равно, кто что подумает или скажет. За тысячи лет он сам успел забыть, каким он был до того, как навсегда утратил человеческие чувства. Но теперь все изменилось.

Он осторожно коснулся её руки и почувствовал, как внутри просыпается давно забытая нежность, потребность заботиться и защищать.

Время продолжало свой медленный ход. Константин слушал её дыхание, считал удары её сердца, смотрел на неё и не мог отвести взгляд. В голове всплывали образы будущего: море, лето, арбузный сок на тонких пальцах и улыбка, обращённая только ему. Ему отчаянно хотелось подарить ей весь мир.

— Ты действительно меня напугала сегодня, — прошептал он почти беззвучно, осторожно проводя пальцем по тыльной стороне её ладони.

Лея чуть вздохнула во сне, шевельнулась и слабо сжала его пальцы в ответ.

Вампир сидел рядом всю ночь, не замечая, как за окнами палаты сменяется темнота на рассветные сумерки. Его взгляд не отрывался от Леи. К утру её дыхание окончательно выровнялось, на щеках появился лёгкий румянец, а напряжение постепенно ушло из тела девушки. Константин медленно выдохнул, позволяя себе лёгкую улыбку и легкие мысли.

Лея пошевелилась, её ресницы дрогнули, и Константин насторожился, тут же вернувшись к ней взглядом. Девушка медленно открыла глаза, сначала растерянно посмотрела в потолок, потом осторожно повернула голову в сторону мужчины. Увидев его рядом, она удивлённо замерла, а затем на щеках проступил слабый румянец.

— Доброе утро, — произнёс Константин мягко, внимательно наблюдая за её реакцией. — Как вы себя чувствуете?

Лея осторожно провела языком по пересохшим губам.

— Лучше. Намного лучше, — её голос звучал тихо и хрипло. — Вы… Вы не ушли?

— Нет, — ответил он, пристально всматриваясь в её лицо. — Я обещал, что останусь.

Девушка отвела взгляд.

— Извините, я не хотела доставлять столько беспокойства, — тихо произнесла она, избегая его взгляда и теребя край простыни.

— Лея, — он осторожно коснулся её руки, успокаивая, — вы ни в чём не виноваты. Это моя работа.

Она посмотрела на него из-под ресниц. Последние слова показались Лее неприятными, хоть они и были правильными. Ведь он действительно врач, а она его пациентка.

— Вы просидели здесь всю ночь?

Константин спокойно ответил:

— Я не мог уйти.

— Вы должно быть ужасно устали…

— Совсем нет, — он покачал головой, не отводя от неё взгляда. — Это была лучшая бессонная ночь в моей жизни.

Она снова вспыхнула, на этот раз отчётливее, и сдержанно рассмеялась, прикрыв глаза ладонью.

— Теперь мне ещё неловче, — пробормотала она.

— В чувстве неловкости нет необходимости, — ответил он серьёзно. — Мне нужно вернуться к работе, — сказал он с лёгким сожалением, внимательно следя за реакцией девушки. — Утром нужно разобраться с кое-какими вопросами и проверить состояние других пациентов.

Лея тут же кивнула с понимающим видом, хотя на лице всё ещё читалось лёгкое разочарование.

— Конечно, я понимаю, — тихо ответила она. — Я и так заняла слишком много вашего времени.

— Вы не занимаете моё время, — мягко возразил Константин. — Вы причина, по которой оно вообще имеет смысл. Постарайтесь больше спать и восстановить силы. Без меня ни шагу из палаты, — продолжил он, поправляя её одеяло. — Я зайду позже.

— Обещаете? — спросила Лея, неожиданно для самой себя.

— Обещаю.

Его рука на мгновение задержалась на её запястье. Вампир плавно встал, разгладил складки на одежде и направился к двери.

— Я сейчас пришлю к вам медсестру. Если ваше состояние изменится, она мне немедленно сообщит, — сказал он, выйдя в коридор.

10.1

Холодный свет ламп бил по глазам, заставляя вернуться в реальность больничных стен. Он на мгновение прикрыл веки, давая себе время собраться с мыслями. Пальцы, ещё недавно касавшиеся тёплой кожи Леи, невольно сжались в кулаки.

— Доктор Веллиос? — медсестра подошла почти бесшумно.

Константин медленно поднял взгляд.

— Следите за состоянием Леи Зорянской особенно внимательно, — произнёс он тихо и чётко. — Каждый час измеряйте давление и проверяйте показатели на мониторе. Если что-то изменится даже незначительно, немедленно сообщите мне.

— Хорошо, доктор, — медсестра кивнула, не отводя взгляда, словно пытаясь понять, что именно так беспокоит обычно невозмутимого врача. — Ещё что-то?

Он слегка помедлил, будто подбирая слова.

— Убедитесь, что у неё есть всё необходимое. Она не должна испытывать дискомфорт. Пожалуйста, будьте с ней добры и терпеливы.

Медсестра удивлённо приподняла брови, но быстро взяла себя в руки.

— Разумеется, доктор Веллиос. Я всё сделаю.

Она ушла, оставив вампира наедине с мыслями.

Константин чувствовал себя странно истощённым. За тысячи лет его жизни ещё ни один человек не становился для него настолько важным. Его беспокоило не только физическое состояние Леи, но и то, как стремительно его собственные чувства выходили из-под контроля.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставало её бледное лицо. Теперь вампир понимал, насколько сильно привязался к смертной девушке, как отчаянно боится её потерять. Осознание этого пугало и одновременно давало ощущение живой мучительной прекрасной боли.

Его разум твердил, что он должен сохранять дистанцию. Но сердце, недавно ожившее и снова ставшее его частью, категорически отказывалось слушать.

«Лея, что же ты со мной сделала?» — мысленно спросил он самого себя, медленно выдохнув и расправляя плечи.

Он ещё раз взглянул на закрытую дверь её палаты, заставив себя отойти. Рабочий день продолжался, но теперь всё, что имело значение, заключалось в обещании вернуться и вновь увидеть взгляд, направленный только на него.

Константин сделал несколько шагов по коридору, но вдруг резко остановился, ощущая, как внутреннее напряжение достигает предела. Решение пришло внезапно, но без сомнений и колебаний. Константину необходимо было поговорить с Александром — единственным, кому он доверял даже больше, чем следовало. Доверие у вампиров не было популярно и не считалось положительным качеством. Скорее чем-то отжившим свое. Рудиментом в отношениях.

Константин снова оглянулся на дверь палаты Леи. Сердце сжалось от тревоги и тоски, но он понимал: медлить нельзя. Сегодня ночью он чуть не потерял её, а значит его крови было недостаточно.

Он вошёл в пустой кабинет, плотно закрыл за собой дверь и, не мешкая, перенесся в дом князя, в мельчайших подробностях представив то место, где хотел очутиться.

В следующую секунду он уже стоял в свободной гостиной Александра. Светлые стены, солнечный свет, шум прибоя, проникавший сквозь открытые двери. Об этом месте знали единицы и еще меньше имели возможность войти в дом. С момента встречи с истинной парой князь озадачился мыслью о семейном гнездышке. Уединенном и удаленном от людей и нелюдей. И выбрал пустующее побережье.

Константин прошелся вдоль панорамных окон, ожидая, когда хозяин или хозяйка дома его заметят, считая секунды от нетерпения. Обычно Александру хватало двух-трех секунд, чтобы предстать перед нарушителем спокойствия, сейчас он почему-то не спешил.

— Константин? — наконец Темный князь появился на верхней ступени лестницы. — Что-то случилось?

Константин сделал несколько шагов навстречу, ощущая странное волнение — забытое и совершенно несвойственное ему чувство.

— Мне нужна твоя кровь, — ультимативно ответил, глядя прямо в глаза князю вампиров.

Тот чуть склонил голову набок, молчаливо приглашая продолжать и бросив человеческие замашки, проигнорировал ступени, в мгновение оказавшись перед Константином.

— Знаешь, я начинаю чувствовать себя использованным. А как же прелюдия, предварительные ласки моего слуха, обещания вечной благодарности.

— Ты меня явно с кем-то путаешь. И мне действительно нужна кровь.

Темный князь или делал вид, что игнорировал стук сердца Константина, или действительно был настолько поглощён своими проблемы, что не замечал уверенных ударов.

— А мне действительно нужна помощь. Не знаешь, где найти няньку для капризного древнего вампира, что провел последние пятьсот лет заточенным в Пепел Чистилища. И за это время, которое бы мог потратить на то, чтобы стать мудрее, осознанней и великодушнее, откатился в развитии. Превратившись в капризного подростка с жаждой крови и полным отсутствием социализации, которого бросает от состояния полного неадеквата, по современным меркам, да и по средневековым, если быть честным. До милой пусечки, наслаждающегося видео записями котяток. Я устал скрывать следы появления еще одного Высшего! Не знаешь, как побороть тягу Виктора к молодым и красивым девушкам? У меня язык онемел повторять, что необязательно выпивать человека досуха. Можно наслаждаться им долгое время и не привлекая внимание властей и других нелюдей. Кстати, оборотни уже не верят в мои байки, — Александр закончил монолог и шумно выдохнул. — Так зачем тебе кровь?

— Я встретил её, — произнёс Константин, чувствуя, как слова выходят легко и естественно.

В глазах Александра отразилось искреннее удивление. Он сделал шаг назад, окидывая Константина внимательным взглядом, словно давно не видел или видел его впервые. Поднял указательный палец, неизвестно кого прося соблюдать тишину, подошел ближе и склонился, почти коснувшись ухом груди вампира.

— Оно бьется! — выдал ошарашенно. — А я подумал, что от волнения или перенапряжения у меня, — неопределенный жест рукой у виска, подсказывал, что Темный князь был на грани. — Кто она?

— Она смертная. Хрупкая и уязвимая.

Александр медленно выдохнул.

10.2

Константин коротко кивнул, не смея разочаровывать князя, и упоминать о Радомире, хранящем его тайну.

— Кровь, Александр. Срочно.

Князь продолжал смотреть на него с довольным выражением лица.

— Да, конечно. Я уже предвкушаю, как новость о твоем сердце разлетится среди оборотней. И даже не знаю, чья реакция будет ярче. Десятки лет в услужении у Рокотовых и наконец оборвется ниточка, обязывающая тебя собирать шерстяных друзей по кускам, в случае несчастья.

— Помощь стае была по моей инициативе, и она никак не была связана с чем-то личным.

— Ну да, — с сарказмом протянул Александр. — Я сделаю вид, что именно личная инициатива подталкивала тебя к этому, а не отношения с волчицей. Ой, она же моя теща. Столько лет ты был моим тестем?..

— Твоя игра слов сейчас неуместна, — заметил Константин.

— Ты прав, прошу прошения. Не смог удержаться. Кровь для прекрасной… кстати, ты не сказал ее имя.

— Лея.

— Хм. Красивое имя. Очень драматичное.

— Александр, — прошипел Константин с угрозой.

— Я прощу тебе проявление неуважения. Сегодня, — отмахнулся вампир. — Кровь. Я помню про кровь, но мне придется прихватить с собой Виктора. Мы с княгиней словно вновь обзавелись потомством. Злобным, кровожадным младенцем в теле взрослого и, к сожалению, привлекательного мужчины. И сдержанность не его сильная сторона.

— Как пожелаешь, — устало отозвался Константин.

— Обещаю он будет сидеть в углу и восстанавливать пятисотлетние пробелы истории. Кстати, я его обучил пользоваться планшетом. Сейчас он на стадии поглощения сериалов, — тут Александр скривил лицо. — Кажется, его развитие приближается к подростковому. Столько романтичной мути я не слышал за сотню лет.

— Сочувствую, — с нескрываемой иронией сообщил Константин. — Но мне дорога каждая минута.

Александр шумно выдохнул и произнес:

— Виктор. Мы ждем тебя.

Красивый молодой мужчина вышел из пустоты в шаге от Константина, держа в руках планшет и устремив взгляд на экран.

— Ты же видел этих зомби на улицах? У нас есть свой собственный.

— Я пропустил развитие мира, а не оглох, — ответил Виктор.

Вампир выглядел так, будто сошёл со страниц старинной гравюры. Блестящие золотистые волосы небрежно спадали на лоб, подчёркивая резкие, почти мраморные черты лица. Белая кожа казалась ледяной, как поверхность вечного льда. Бархатный камзол, припорошенный серебристой вышивкой, был небрежно расстегнут, белая сорочка выправлена из брюк.

— Забыл добавить, у нас еще проблемы со вкусом, — подытожил Александр, беря Виктора под локоть и увлекая за собой.

Мгновение и мир на долю секунды исчез, воздух вздрогнул, и трое вампиров возникли в прохладном помещении — на третьем этаже особняка Константина. Витражи на узких окнах отбрасывали цветные пятна на пол из светлого камня.

— Будь добр, сядь сюда, — попросил князь, провожая Виктора к кушетке и усаживая его. — Уютно, — прокомментировал Александр, оглядываясь. — Как в склепе, но современном. Ты, как всегда, верен себе.

— Здесь всё под рукой, — коротко отозвался Константин и подошёл к боковому шкафу, доставая стерильные инструменты. Движения вампира были быстрыми, механическими. Лишь пальцы дрожали едва заметно, и только Александр, наблюдающий с ленивым интересом, мог это заметить.

— Виктор, — бросил князь через плечо, — ничего не трогай.

— Я просто смотрю, — протянул он в ответ. — Вы знали, что в современной культуре вампиров изображают идиотами?

— Знали, — отозвался Александр. — Продолжай впитывать молча, — буркнул, закатывая манжету рубашки и повернулся к Константину. — Прошу.

Константин открыл стерильный лоток и выложил на него всё необходимое. Руки двигались автоматически, с холодной отточенностью врача, которому некогда сомневаться.

— Левая, — коротко бросил он.

Александр без возражений протянул руку. Он был спокоен, веки прикрыты, губы изогнуты в лёгкой усмешке.

— Виктор, надеюсь, у тебя не кружится голова при виде крови, — хмыкнул он.

— Для донора ты слишком болтлив, — буркнул Константин, перекладывая наполненные емкости в лоток. — Хватит, — сказал он, когда последняя пробирка была заполнена. Быстро провел влажной салфеткой по сгибу локтя, убирая алую каплю и наблюдая, как в то же мгновение крохотная ранка от прокола иглы исчезает.

— Вот и всё, — с деланной лёгкостью произнёс князь, медленно раскатывая рукав. — Можешь не благодарить.

— Я и не собирался.

— Откуда в тебе столько неблагодарности?

— Не старайся вызвать у меня чувства стыда, — тихо отозвался Константин, укладывая заполненные пробирки в специальный герметичный контейнер.

— Мы закончили? — уточнил князь.

— Да, — Константин не смотрел на него. Он был полностью сосредоточен на упаковке крови и мыслях о том, как быстро вернуться к Лее.

— В этом случае не смеем больше мешать. Виктор, пора возвращаться. И что за чушь я только что услышал про вербену? Как она может навредить вампиру? Что ты вообще смотришь?

— Какие-то мемуары, — ответил Виктор. — Мемуары кровопийцы, — вспомнил он, разворачивая экран и демонстрируя происходящее. — Бред, не имеющий ничего общего к реальности. Но невероятно увлекательный.

Глава 11

Лея лежала в палате и смотрела на полоску солнечного света, пробивающуюся сквозь закрытые жалюзи. Казалось, сегодня лето решило напомнить о себе особенно ярко. Воздух был тёплым, пахло чем-то цветущим, живым и таким далёким от стерильности больничных стен. Девушке стало лучше, и она позволила себе мурлыкать песни.

Дверь открылась, она повернула голову, уже заранее зная, кто за ней. Сердце забилось чуть быстрее, отзываясь на его присутствие.

Константин вошёл осторожно, проверяя, не потревожит ли. Лицо вампира было серьёзным и сосредоточенным, но глаза, тёмные и бездонные, заметно смягчились, стоило им встретиться со взглядом Леи.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он негромко, ставя небольшой металлический контейнер на столик рядом с кроватью.

— Лучше, гораздо лучше, — ответила она честно. — Даже не думала, что можно так быстро почувствовать себя... почти нормальной.

Константин улыбнулся. Эта улыбка показалась девушке болезненной или вымученной. Именно так улыбались родные, когда у нее случалось ухудшение самочувствия.

— Не нужно меня жалеть. Пожалуйста, — попросила она.

— Я вас не жалею, — ответил он, оставляя недосказанным множество мыслей. Озвучь которые он сейчас и Лея бы испугалась или посмотрела с ужасом.

— Мне так не кажется.

— Я жалею себя, — сказал он, посмотрев девушке в глаза.

— И почему же? — спросила она недоверчиво, закатывая рукав трикотажной кофты.

— Много причин.

— Назовите хоть одну.

— К сожалению, я не бог.

Лея заерзала в постели и произнесла неуверенно:

— Мне кажется, его не существует.

Константин отрицательно покрутил головой.

— Нет. Он точно есть.

— А я думаю, что его нет. Зачем вот эти страдания? Проверка перед распределением в рай или ад? Наказание? За что наказывают Мишку из соседней палаты? Ему всего девять, сомневаюсь, что он за свою жизнь сделал что-то такое непоправимое. И у меня не получается просто верить. Вчера спасли меня вы, — она села и заговорила уверенней. — А что мешало кому-то там сильному и всемогущему не допускать приступа?

— Ничего. Но так им скучно.

— Кому?

— Богам, — ответил он и открыл контейнер, спокойно и методично доставая шприц и ампулы. Подошёл совсем близко, обнажил тонкую руку чуть выше локтя и аккуратно обработал кожу. — Я все сделаю сам, — сказал он. — Так я буду уверен, что всё сделано правильно.

Лея смущенно улыбнулась, глядя на его красивые кисти, ловко и бережно делающие укол. Страха она не чувствовала. Вместо него была тихая благодарность и странное волнующее чувство близости. Если бы Алиска знала, о чем ее сестра сейчас думала, она бы точно ругалась.

Девушка опустила голову, пряча чуть покрасневшие щеки. Как же глупо она сейчас выглядела!

— В вас влюблялись пациентки? — спросила она неожиданно для себя.

— Что? — Константин поднял голову.

— В вас должны были влюбляться пациентки. Те, кто отказался от внешнего мира. Такие, как я. Мы никуда не выходим, ни с кем не видимся. Это же логично и, скорее всего, в психологии есть название для подобного феномена.

— Не знаю. Если и было подобное, то мне об этом никто не говорил.

— Мне Алиса сказала не влюбляться в вас.

— Что еще сказала ваша сестра? — спросил он, не прекращая складывать в лоток использованные ампулы.

— Больше ничего.

— Ваша сестра переживает за вас. Это нормально, — ответил он формальным тоном. — И я обязан сообщить о вашем самочувствии родным.

Лее показалось, что Константин пытается сменить тему разговора от чего почувствовала себя неуютно. Зачем вообще она подняла задала глупый вопрос?.. Ей хотелось отмотать время на несколько мгновений назад и просто поблагодарить.

— Пожалуйста, только ничего не говорите родителям. Я вас очень прошу, — прошептала она, перехватив мужское запястье. — Они сойдут с ума. Не нужно, я вас очень прошу. Обещаю больше не говорить глупости, — подняла свободную ладонь в клятвенном жесте.

— Вы не сказали ничего глупого, — ответил он, продолжая стоять, склонившись над кроватью и не убирая руки. — Мне нравится ваша откровенность, Лея.

Тон, с каким вампир произнес ее имя, заставил девушку покраснеть еще сильнее, а сердце сделать кульбит в груди.

— А вы когда-нибудь влюблялись во врача?

Провокационным вопросом Константин спровоцировал новую волну жара, расползающегося по коже девушки, и сбил дыхание. Это был самый интимный момент, который когда-либо происходил между Леей и мужчиной за всю ее жизнь.

— Нет… Никогда...

— Я буду не против, если вы влюбитесь в меня, — сказал он, освобождая руку и забирая медицинские принадлежности.

— Вы же шутите? — спросила она на выдохе, с трудом сдерживая нервный смех.

Он ей улыбнулся и пожал плечами, обтянутыми белоснежным халатом.

— Возможно. Отдыхайте. Я вернусь с вечерним обходом. Медсестра будет заходить каждый тридцать минут. Если что, не стесняйтесь воспользоваться кнопкой.

— Спасибо, — произнесла Лея одними губами, не найдя в себе силы произнести хоть что-то вслух.

Ей было так страшно, волнительно и тревожно. Страшно было надеяться, что слова доктора Веллиоса хоть частично искренне, а не обычный разговор между врачом и тяжелой пациенткой. Волнительно от того, что она позволила себя ничтожную искорку мечты о красивом, образованному и успешном мужчине. Что она может предложить в ответ? И тревожно от того, что опасения сестры, скорее всего, не напрасны.

С каждым щелчком ручки и бесшумным открытием двери в палату по телу девушки разливалась горячая волна. Она надеялась, что вместо миловидного личика медсестры увидит мужское. Даже не представляя, что бы последовало за приходом Константина. Как бы она себя вела? Молчала? Отводила взгляд? Сделала вид, что не было странного разговора? А как бы поступил он?!

Лея так запуталась в собственных мыслях, эмоциях и чувствах, что пропустила момент, когда к ней в палату вошли. Она не слышала щелчка замка, шороха шагов, и если бы молодой мужчина не пошевелился и не подошел ближе, то и не заметила его.