Контракт на страсть

Глава первая

В третий раз объявили задержку рейса из Нью-Йорка. Это означало, что мы с маминой подругой проторчим в аэропорту Хьюстона еще как минимум пару часов. Два часа жизни в корзину. Я покосилась на Галину, требующую, чтобы я звала ее Галлой.

По большому счету, мне было все равно. Хоть Галла, хоть червяк дождевой. Просто еще один маленький штришок к моему тотальному недовольству Америкой. Я прожила в Хьюстоне всего-то пару месяцев, но негатива накопилось на пятилетку.

Немалую часть негатива поставляла как раз Галла. Бесконечными нотациями и рассказами о своих успехах. Так ведут себя все эмигранты, не желая признавать, что в чем-то они проиграли, но у Галлы получалось особенно противно нудеть о себе любимой и великолепном сыне.

В аэропорту мы его и встречали. Стив, в прошлом Степа Филимонов, учился в Нью-Йоркской киноакадемии и был, естественно, будущим оскароносным режиссером и звездой Голливуда. Да и пусть бы его. Ни Стив, ни его киношная карьера меня не интересовали.

Я вообще была близка к тому, чтобы свалить куда угодно, Америка большая, а не сидеть на неудобном креслице рядом с Галлой в ожидании нескладного придурка. Фотографии я видела, таких парней в России я к себе на пушечный выстрел не подпускала.

– Пройдусь я, – необязательно было докладывать Галле о своих желаниях, но из глупой вежливости я предупредила. И добавила, чтобы Галла не раскудахталась на весь зал. – Воды куплю.

– Мелкие деньги есть у тебя? – тотчас спросила Галла. Ее бесило, что русские приезжали все как один с крупными купюрами в кошельках. И я тоже. – Не тряси сотней баксов, не привлекай лишнего внимания. Аглая, слышишь меня?

– Слышу. Я картой заплачу.

Купить я собиралась вовсе не воды, а бокал вина в баре, а еще лучше стакан коньяка. Так меня достала мелочная опека Галлы. С утра до вечера одно и то же. Куда пошла, так не одеваются, не трать деньги на ерунду, зачем тебе машина, вот приедет Стив, тогда и погуляете...

Сразу надо было снять отдельную квартиру, но я поддалась на мамины уговоры, что первое время лучше пожить у знакомых, тем более, что у Галины большой дом. Пожила. Отравила себе весь кайф от страны, в которой собиралась жить и учиться.

Дом, действительно, был большим. Только кого этим удивишь, в Техасе все большое, начиная с ванных комнат. Мои редкие вылазки на родео, в парк аттракционов или оперу Галла воспринимала как преступление против человечества и упрекала в безумном расточительстве. Кончилось тем, что я тупо сунула ей денег.

После пары рюмок коньяка меня осенило. Я свободный человек. С какой стати я позволяю помыкать собой? Что я вообще здесь делаю? Большой дом у меня есть и в России. И перспективы есть. Институт я закончила, зачем мне еще учиться в Америке? И терпеть Галлу и Стива?

Набрать родителей и поставить вопрос ребром? Я возвращаюсь! Мамин телефон ответил длинными гудками, я чертыхнулась, опять забыла о разнице во времени. С другой стороны, новости у меня важные. Из острого чувства протеста я набрала номер еще раз. Потом позвонила папе. Гудки. Телефоны, что ли, на беззвучку поставили?

Домой вернуться я могу и без звонка, документы при мне. Почему я раньше не сообразила? Вещи пусть остаются. Галла может сдать их на хранение или выбросить. Купить билет до Нью-Йорка легко, рейсы каждый час, потом до Москвы, туда чаще летают.

Когда я вернулась в зал ожидания, Галла уже вертела головой, высматривая меня. И почему-то это стало последней каплей. Я не карманная собачка! И не овца, которую пасут и стригут. Я Аглая Кудряшова. Это звучит гордо. Пусть только для меня. Тряхнув огненными кудрями, я, чеканя шаг, подошла к Галле.

– Где этот ваш Стив? Не надоело ему задерживаться?

– Агла, Агла, АглаЯ, – растерявшись, Галла не сразу выговорила мое имя. – Ты пьяна? Как тебе не стыдно. Мы в общественном месте. Тебя полиция заберет.

– Если Стив не летит из Нью-Йорка в Хьюстон, я лечу из Хьюстона в Нью-Йорк! – язык немного заплетался, но свою мысль до Галлы я донесла. И с улыбкой мультяшного злодея наблюдала за ее неожиданно яростной реакцией. На мой взгляд, поездка в столицу пустяковая вещь, не должна была она так разозлить Галлу.

– Что за ребячество? Стой! Я обещала твоей матери. Стив уже в небе.

– Привет вашему Стиву!

– Аглая!

– Бай-бай, Галла! – кинула я через плечо.

Весь полет до Нью-Йорка я проспала. Мой организм предпочел не думать, не переживать, не сокрушаться о содеянном. И не видеть сны. Что-то часто мне стали сниться кошмары. Опасный показатель. Нервы разгулялись, подсознание шалит, откликаясь кошмарами на стресс.

Ничего страшного, в принципе, и не произошло. Замечания Галлы о моем отвратительном поведении лишь укрепили меня в решении вернуться в Россию. Почему не сегодня? Народная мудрость советует не откладывать. Проявлю мудрость.

Сейчас я плохо понимала, как маме удалось меня уговорить учиться в Америке. И не просто учиться, а еще и отправиться к ее подруге, эмигрировавшей больше двадцати лет назад. Помутнение в мозгах, не иначе. Чтобы включиться в бизнес отца, заграничного образования не требовалось.

Я немного лукавила с собой. Мамины доводы упали на благодатную почву. Я хотела оказаться подальше от одного мерзкого персонажа. И оказалась. Аж за океаном. Моя ненависть к Сашке Буру зашкаливала и я позволила ей управлять моей жизнью.

Пора бы и одуматься. Никакие враги не смеют мне мешать жить, как я хочу и где я хочу. Это я должна была устроить Буру вечный ад на земле, а не драпать с поля боя. Я наверстаю, он еще пожалеет, что на свет родился.

В Нью-Йорке я снова и снова набирала родителей, но добилась только того, что телефоны перестали отвечать. Вне зоны. Ситуация начала настораживать. У отца серьезный бизнес, он никогда не отключал телефон. И тем более, не забывал его заряжать.

С билетом до Москвы мне опять повезло. Я улетела в тот же день. Галла доставала звонками и слала грозные сообщения, на которые я не хотела отвечать. Чужое вмешательство бесило. Лишь бы отвязаться, я написала, что погуляю по Манхеттену и вернусь. И выключила телефон.

Глава вторая

Сколько ни приучай себя к спокойному реагированию на резкую смену обстоятельств, все равно нахлобучивает раздражение. Бур, испортивший мне встречу с юностью, заслужил наказание. Всегда заслуживал, сколько я себя помнила.

Мог ведь, обнаружив меня, уйти по-тихому. Мог не придуриваться. Мог просто поздороваться. Я зря сотрясала небеса своим праведным гневом. Если бы Бур мог поступить по-дружески, по-человечески, это был бы не он.

Выбравшись на поверхность, я огляделась. Неподалеку стоял огромный джип, на нем, очевидно, Бур и приехал. А до машины, на которой я приехала, еще требовалось добраться. Обойти развалины по бездорожью. Битый кирпич и осколки стекла. В легких тапочках то еще удовольствие.

– Дождешься, машинку твою красивую изуродую и колеса проткну. Хотя лучше бы в бессовестную харю плюнуть, – я бурчала себе под нос, осторожно пробираясь вдоль полуразрушенной стены. – Гад паршивый. Дома ему не сиделось. Кто ему доложил, что я в Америке?

Сообразив, что Бур сейчас тоже выйдет из подземелья, я спряталась за кустом, росшем прямо на куче камней. Возникла даже мысль проследить за Буром. Мозги у меня точно замерзли. Зачем следить, ясно, что поедет к родителям в поселок, тут недалеко, пешком можно добежать.

Я попыталась вспомнить, с чего началась наша вражда? Ничего толкового не всплыло. Всегда дрались, портили тетради, одежду, прически друг другу, обзывались. Бур исковеркал мое имя. Наглая кудряшка. Меня это всегда бесило. Ведь мне до его наглости как до луны.

После школы мы все равно пересекались, поступив один институт. Я на модный ландшафтный дизайн, сдался он мне, названия растений из моей памяти моментально улетучивались. Бур на технологию чего-то там промышленного. О делах Бура я ничего не знала, считала ниже своего достоинства интересоваться.

Зачем жизнь снова и снова нас сводила? Надеялась помирить? Заставить подписать договор о ненападении, а топор войны закопать? Ни за что! В какие-то эзотерические дебри меня понесло, если вижу в случайностях высший промысел.

Джип внезапно тронулся с места и моментально скрылся с глаз. Ударившись в воспоминания, я пропустила момент, когда Бур вышел из подземелья. Или он вышел через ход, о котором я не знала. Это объясняло его неожиданное появление. И то, как он сразу вышел на меня.

Резкая смена часовых поясов, скоростные перемещения и недостаточное понимание мотивов моего поведения создали сумятицу в голове. Считается, что нужно подумать прежде, чем действовать, так поступают все разумные люди. Думают, планируют, действуют.

Я действовала не думая, не обращала внимания на то, что день сменяется ночью, не фиксировала, сколько времени я болтаюсь, между небом и землей. Словно меня кто-то невидимый подгонял, беги, а не рассуждай.

– Так не годится, Аглая, – я специально обратилась к себе вслух и больно ущипнула за бок, чтобы очнуться. – Что с тобой? Куда ты летишь? Чего добиваешься?

Естественно, мне никто не ответил. Я прислушалась, в траве стрекотали кузнечики и гудели шмели. Комар пищал над ухом. Обычные лесные звуки. Но у меня возникло странное ощущение, что есть еще что-то, я просто не могу отождествить. Подсознание чувствует, а сознание не может ухватить.

Наступали мягкие летние сумерки и уж точно мне не стоило засиживаться здесь. Или топать к машине в лес, или выбираться на дорогу к поселку. Пешком я дойду до родительского дома максимум за полчаса. Если не через центральный шлагбаум, а напрямик. Будет сюрприз и долгие разговоры. И приятное засыпание в своей постели.

На машине подольше, придется делать крюк. Зато ноги целее будут. Я глянула на тапочки, вот чучело, проще переобуться в кроссовки. Тапки оставить там, где они годы лежали. Вдруг лет через пять еще вернусь сюда. Если Бур не приберет к рукам это бесхозное имущество.

– Гад, сволочь, хрен моржовый, – я вспомнила, что Бур уже в поселке. Запросто мог заглянуть к моим в гости и наболтать лишнего. – Если выдашь меня, прибью на месте. Побрею налысо.

Угроза пустяшная, но сил мне прибавила. Я на всякий случай осмотрела место, где находился джип. Если я проморгала, как Бур садился за руль, а ведь он даже на сигнализацию машину не поставил, то выход можно отыскать. И я отыскала.

Три сухих деревца образовывали что-то похожее на низкую пирамиду, а под ней был лаз. С ходу не заметишь, маскировка отличная. Я злорадно хмыкнула. Попался Бур, раскрою я твои тайны, не вопрос. Не выйдет у тебя безнаказанно совать нос в мои дела.

Злость плохой советчик. Коварный советчик. Я мечтала об уютном домашнем ужине, а полезла снова в подземелье. Лишь бы досадить Буру. Пусть он не узнает об этом или узнает когда-нибудь потом, я-то почувствую себя отмщенной сейчас.

Хотелось сбросить телесное напряжение, плечи до сих пор как каменные, хотелось изжить противное дрожание внутри, страх остался, наверно. Придется завтра в сауне просидеть весь день. Мысли о сауне согревали. Почти как лимон, думаешь о нем и кисло во рту.

Эту часть подземелья я знала не очень хорошо. Мне больше нравились просторные помещения, а тут рядами располагались узкие клетушки, в некоторых до сих пор стояли деревянные лари под картошку. Зачем же Бур сюда залез? Что-то спрятал? Или наоборот, забрал спрятанное?

Я нервно оглядывалась, скоро совсем стемнеет и придется уйти, ничего не найдя в этих лабиринтах. Абсолютно не хотелось переломать ноги или расквасить нос. Можно, конечно, подсветить телефонным фонариком. Связи здесь нет, кому не надо меня не засекут.

Фонарик помог, я кое-что заметила. Днем, в естественном освещении, вряд ли обратила внимание на груду битых кирпичей между клетушками, сложенных нарочито небрежно. В контрастном свете хорошо было видно, что кирпичи раньше лежали в другом месте. Но их принесли сюда и что-то замаскировали.

Азарт хуже поноса. Положив фонарик на пол, я начала осторожно перекладывать обломки. Картинка вырисовывалась забавная. Бур приехал, чтобы по-быстрому организовать тайник. Услышал, как кто-то хихикает, забеспокоился и обнаружил меня.

Глава третья

Дурная голова не дает покоя не только ногам, но мои ноги пострадали в первую очередь. В легких тапках на тонкой подошве даже по асфальтированной идти дороге было тяжело. И пятки обтопала, и пальцы смозолила до крови. Подходя к поселку, я припадала на обе ноги.

Несмотря на дождик, вонь становилась все острее и я достала из рюкзака медицинскую маску. Целую упаковку всегда носила с собой. Маска почти не помогала, я брела как зомби, удивляясь, что ни одна машина меня не обогнала.

В нашем коттеджном поселке, отделенном от леса и большой деревни основательным кирпичным забором, было всего с десяток домов, а машин, соответственно, в два-три раза больше. Лето, детям не нужно в школу, всегда кому-то приспичит в кино, за покупками или в ресторан, город-то рядом.

Не бывало так, чтобы совсем тишина. И не могло быть. Если только предположить несусветное, все подались в Америку или на моря. Я просто первая возвратившаяся ласточка. Прилетела. Юмор у меня тоже хромал на обе ноги.

Показался шлагбаум и я выдохнула с облегчением. Отдых близко. Долгое возвращение домой, прямо как в кино. В детстве и юности я несколько раз зачем-то сбегала из дома. Отсиживалась в подземелье. По два-три дня. Не вспомнить уже, что мне было не так, просто увидела шлагбаум и пришло на ум.

Мама ругалась на меня, что много воли взяла, а отец смотрел с прищуром, словно одобрял. Из-за Америки наверняка также будет. Отец должен меня понять. Правда, Галла могла сообразить, куда я подевалась, и доложить. Тогда сюрприза не выйдет.

У шлагбаума не оказалось дежурного сторожа, пришлось поднырнуть под полосатую стрелу. Передо мной лежала широкая центральная улица, ее окаймляли клены с бордовой листвой и фонари под старину, придорожные канавки были выложены круглыми булыжниками. Улица упиралась в ворота, за ними начиналась деревня.

– А вот и я, всем здрасте, – мое приветствие прозвучало нелепо. Непривычная тишина давила на уши. Я торопливо перебежала на тротуар, ведущий к нашему дому. – Что за чертовщина.

Дома в поселке не располагались вдоль улиц, собственно, улица была одна, от нее шли ответвления к домам. Каждый хозяин за своим забором строился как ему хотелось. Кто-то – главным крыльцом на шлагбаум, кто-то – на лес. Наш дом стоял на отшибе и мне это всегда нравилось.

С моего чердачного балкончика, где я устраивала гнездо из одеял и подушек, можно было увидеть весь поселок и часть деревни. Дом Бурштейнов, как две капли похожий на наш, размещался в другом конце поселка, через улицу.

Если Бур затевал шашлыки, то специально ставил на заднем дворе высокую ширму с козырьком, чтобы я не разглядывала его гостей. Мне незачем было это делать, всех гостей я знала в лицо и по машинам, на которых они приезжали. Девицы, правда, менялись, а парни нет.

Отец шашлыки не любил, считал вредной едой, и никогда мы их не жарили. Открытый очаг и в нашем дворе имелся, предназначался для посиделок и разговоров. Мама вязала, отец разгадывал кроссворды, я читала. Без лишнего шума и показухи.

Я вспоминала несущественные детали прошлого, чтобы отвлечь себя от пугающего настоящего. Ни один человек мне не встретился. Это из-за дождя, уверяла я себя, все под крышами прячутся. И наверно, пожар был в деревне, раз так воняет. Народ убежал поглазеть.

Тротуар плавно поворачивал к нашему дому, я тоже повернула и замерла. Калитка почему-то была распахнута настежь. Меня ждали? Отец таким образом показывал свою радость? Или что-то все-таки произошло?

С нервно забившемся сердцем я подошла ближе. Забор, окружающий участок и дом, был выше моего роста, заглянуть и понять, что там, я не могла, только через калитку войти. Оглянулась по сторонам, никого не увидела, но чувство, что я на мушке, возникло.

– Пап, – негромко позвала я, шагнув во двор. И осеклась, увидев дуло пистолета, направленное на меня.

– Будь как дома, – бритый мужик в черной майке и цветных шортах ухмыльнулся, шагнул назад и качнул пистолетом, поторапливая меня.

– Добрый день, – еле слышно выдавила я.

– Эй, – заорал мужик кому-то через плечо. – Тут главный аргумент пришел. Симпатичный.

Я повернула голову, любопытно стало, кому он докладывал. Из-за угла дома выскочил еще один мужик, тоже бритый и в черной майке, только штаны были спортивные. Уставился на меня, прищурился и кивнул.

– Она. Давай ее в дом.

Я не была знаменитостью, чтобы меня мгновенно узнавали те, кого я видела впервые в жизни. И маска на лице имелась. Но меня узнали. Ухватили за локоть и потащили в дом. Вот дурачье, я туда и направлялась. Только, похоже, что мои надежды на горячую ванну с ароматной пеной не сбудутся.

– Будь как дома, – со мной попрощались также, как и поздоровались.

Я осталась одна в холле. Запах и здесь чувствовался. Раздражал ноздри. Я подошла к окну, выходящему во двор. Источник запаха стал понятен. Прямо на газоне бритоголовые гости устроили костер. Длинные доски сложили шатром, а внутрь засунули вещи. Сапоги, мамины сумки, отцовские костюмы.

От костра валил черный дым и вонь. Мужик в спортивных штанах аккуратно подбросил в костер сухих дров. Дрова для камина и очага хранились в сарайчике. Странная история. Под дождем жечь костер. Меня этот факт удивил. Для мести мелковато, для расправы тем более.

Мужик пошурудил в костре кочергой, чтобы разгорелось получше. Я зажмурилась и отшатнулась от окна. На траву выпал полуобгоревший серый хвост. Пушистого кота подкармливала мама, он был деревенский, а обедать приходил к нам. Кто-то решил, что кот наш, и швырнул его в костер?

События последних дней вымотали меня, на бурную реакцию сил не осталось. Я лишь сглатывала и пятилась, пока не уперлась спиной в лестницу, ведущую на верхние этажи. Теперь я заметила, что в холле натоптано и грязь уже подсохла. Кровожадные гости заявились пару-тройку дней назад.

Мужики в майках и трениках, что встретили меня, своей воли не имеют. У них всегда есть хозяин. Такой же безвольный. И над ним есть хозяин. Уже считающий себя крутым. Обычно наглый и жестокий тип. А правит всеми вежливый чистоплюй с замашками садиста. До него еще добраться надо.

Глава четвертая

Проигрывать надо тоже уметь. Я эту мудрость ненавидела. Может потому, что всегда чувствовала себя проигравшей и делала хорошую мину при никудышной игре. Это стало привычным, внушать окружающим, что так и было задумано. Я обняла Бура в ответ и поджала ноги. Повисла на его шее.

– Какие нежности, – Тимур наверняка отвесил бы мне затрещину, будь я сама по себе, на его физиономии явственно читалась злоба, но вынужден был ограничиться язвительными замечаниями. – Резвая шибко. Ты к ней спиной не поворачивайся, братик.

– Передом я к ней, – глумливо ответил Бур, теснее прижав меня к себе и подавшись несколько раз бедрами.

Удивил он меня этим. Бур, конечно, мог любую гадость сказать, но завзятым пошляком не был. При мне, по крайней мере. Наоборот, Бур вел себя как высокомерный эстет и сноб. Изредка проявлял мушкетерское благородство по отношению к своим обожателям.

Чтобы имитировать секс напоказ, должен был появиться серьезный мотив. Наличие братика? Грубого и скорого на расправу. Перед ним Бур хотел казаться таким же? Жестким и похотливым самцом. Равным по реакциям.

– Мне бы переодеться, Сашенька, – промурлыкала я. – Проводишь?

– Провожу, – Бур не выпустил меня из рук, лишь кивнул брату на кабинет. – Займись делом.

– Я-то займусь, – язвительно прошипел нам вслед Тимур. – Делом. Ты не оплошай.

В нашем поселке никто не говорил “шибко” и “не оплошай”. Где-то далеко Тимур рос и обретал речевые привычки. И вдруг оказался в доме моих родителей вместе с Буром. С какими целями? Ответит Бур, если я спрошу напрямик? Он сам-то рад бритоголовому братику?

– Устал, наверно, меня тащить? – я поболтала ногами, но Бур не отреагировал.

Размеренно шагал по лестнице, донес меня до моих апартаментов, пнул ногой дверь. В гостиной оказался разложен диван, подушка и одеяло с моей кровати ясно указывали, что кто-то здесь ночевал. Бур? Почему тогда моей кроватью не воспользовался? Я старалась подмечать каждую мелочь, занять свой мозг, чтобы не ухнуться в панику.

– Оденься скромнее, – Бур поставил меня на пол в гардеробной.

– Почему скромнее? У меня радость, я домой вернулась. Хочу нарядиться и блистать.

– Делай, что говорю, – Бур схватил с полки первые попавшиеся черные джинсы и сунул мне в руки. Пробежал взглядом по стойке с плечиками, остановился на черной водолазке.

– Я поняла, сегодня день траура. Я хороню все, что мне принадлежало и было дорого.

– Не умничай, – Бур по-джентельменски оставил меня одну в гардеробной. А я-то хотела картинно начать раздеваться перед ним. Больше из вредности, чем ради будущей безопасности.

– Да где уж мне умничать, жизнь дороже, – сказала я себе мысленно, злить Бура в мои планы не входило. В любой момент его благородство могло закончиться. Я же видела документы, никаких прав находиться в доме я не имею.

Одежду черного цвета я не жаловала, хотя на всякий случай держала в гардеробе. Для ночных вылазок. Выглядела я в черном даже не монашкой, а бледной молью с прозрачной кожей. Если накрасить губы алой помадой, то сойду за вампиршу. Но это мои вкусы, а у Бура и Тимура могли быть другие, им женщины вамп могли нравиться.

Не торопясь я обтерлась влажными салфетками, пенную ванну мне вряд ли предоставят в ближайшее время, надела черное белье, траур, так стопроцентный, нашла черные носки и черные кроссовки. Дурковать, так по полной. Жаль, черной ветровки у меня не было, пришлось взять темно-коричневую.

В зеркале отразилась хмурая, незнакомая девушка с плотно сжатыми губами и прищуренными недобро глазами. Наверно, так должна выглядеть грозная мстительница, только я ведь не она. Или я ошибаюсь? Жила в моей душе месть? Порой мне хотелось взять в руки молоток и крушить все подряд.

– Кудряшка, – позвал меня Бур. – Хватить любоваться собой, выходи.

– Я голодная, между прочим. Поминки по прошлой жизни будут?

– Не идет тебе висельный юмор, не старайся.

– Разве? А по-моему я запросто пройду пробы в черную комедию.

– Не стоило тогда из Голливуда сбегать.

– Саш, что происходит? – я покорно опустилась на колени перед Буром, сидящим в кресле. Положила локти ему на колени. – Объясни по-соседски. Я пойму.

– Ничего особенного. Ты можешь жить здесь как раньше. Только не задирайся с Тимуром.

– Он тоже будет жить в доме?

– Будет. Прими этот факт.

Факт, который мне требовалось принять, не усидел в кабинете, показался на пороге. Тимур держал в руках автомат и зло смотрел на нас. С его точки зрения, Бур напрасно со мной нянчился, о чем Тимур и сообщил, матерясь через слово.

– Кудряш готов все подписать. Без всяких условий. Идем.

– Идем.

Мне пришлось подняться, чтобы освободить Буру дорогу. Сообщение меня удивило. Кудряш это очевидно мой отец. Что он мог еще подписать, если все имущество уже было отдано или подарено Буру? Между братьями нет согласия? Это ведь мне на руку?

Про родителей я сознательно не спрашивала, опасалась услышать плохие новости. Не знаешь, и как будто есть варианты выкрутиться. Если бы с ними расправились, тот же Тимур первый бы мне издевательски доложил. Отца, выходит, держали в кабинете. А мама?

– Можешь остаться здесь, – бросил мне через плечо Бур, но Тимур возразил.

– Она сбежит. Пусть с нами идет. Кудряш будет сговорчивее.

– Я пойду, – с готовностью согласилась я.

– Ты у меня на мушке. Поняла? – пригрозил Тимур. – Шаг в сторону…

– Приравнивается к побегу, – изобразила я понятливость. – Расстрельная статья. Буду стоять у твоей ноги. И гавкать.

– Помалкивай! Уши в трубочку свернулись от трескотни. Гавкать сначала научись.

– Гав-гав, – мне бы хотелось, чтобы кое-кто приструнил брата. – Так пойдет?

Во-первых, с Буром мы с детства знакомы и немало крови друг другу попортили, должно это учитываться. Во-вторых, Тимур реально нудел просто так, лишь бы себя показать. Обзывался, давил и угрожал. В-третьих, Тимур хреновый командир. Автомат прихватил, а махал им как первоклассник.

Глава пятая

Ниша за камином позволяла слышать все, о чем говорилось в кабинете, но минусы все же имелись. Пыль и теснота. В носу уже через пару минут свербело так, что я вжалась лицом в грудь Буру, если чихну, то не оглушительно.

К моему удивлению, Бур не отстранился, наоборот, обнял меня за плечи и носом ткнулся в мою макушку. Наверно, тоже боролся с желанием чихнуть, занюхивая мои волосы. Девушка должна вкусно пахнуть, сомневаюсь, что я соответствовала этому правилу. Впрочем, Бур обойдется без моей вкусноты.

– Опоздали, гадство, – сразу начал сокрушаться один из бандитов. Судя по выговору, мужик средних лет и деревенский. – Где теперича концы сыскать?

– Зачем их сыскивать, Дуля? Покойники не болтают. На имущество потянутся наследники, всех и прихватим, – второй был помоложе, говорил нервно и чуть картавил.

– Кудряш дочку за границу сбагрил. Жена его говорила.

– Дочка в бегах. Найдется. Говорю же, наследство. Меня больше беспокоит наличие Тимура. Что он здесь забыл?

– Свою смерть? – мужики захохотали, явно не сожалея о кончине парня.

Смех быстро прекратился, потому что в кабинет вошел еще кто-то, очевидно, что поумнее первых. По крайней мере, обратил внимание, что у бугая, охранявшего отца, нет автомата, а Тимур своим оружием не воспользовался.

– Свидетель тут был, а куда делся? – спросила женщина. Я обомлела, очень уж голос походил на голос маминой подруги Галлы. Знакомые въедливые интонации. – Вы шкафы хотя бы проверили?

– Проверили, – соврал картавый. – Книги одни. И мертвые с косами стоят. Лежа стоят.

– Дуля, все здесь обыщи. Стив, а ты по дому пройдись. Загляни на третий этаж. Чердак и подвал не забудь, – раздавала указания Галла, не оценив юмора картавого. Как завзятый бандит действовала.

– На чердаке я уже был, – возразил картавый. – И в подвале. Время мы тут теряем. Надо другие дома прошерстить. Тимур со своими ребятами всегда заявлялся, банда у него приличная, а в доме мы всего двух взяли. Трех, если этого считать.

– Взяли? – ядовито переспросила женщина. – Никого вы не взяли. Иди, куда сказала.

– Покойники не болтают, – повторил картавый и демонстративно хлопнул дверью.

– Врет он, – захотел выслужиться Дуля. – Не был на чердаке, во дворе болтался.

– Без тебя знаю, – отрезала Галла, я уже не сомневалась, что это она. А Стив, значит, ее сыночек, режиссер, которого я так и не встретила в аэропорту Хьюстона. Не за мной же они прилетели? Диковато вся эта история развернулась. – Трупы скинь с балкона. Только не сейчас, ночью. В лесу зарыть самое простое.

– И Кудряшова?

– Его можешь на руках на кладбище унести, – съязвила Галла. – И памятник не забудь поставить. В полный рост. Жил, грешил, убыл. На тот свет.

– А сейф? Взрывать будем?

– Кудряш хитрый, дома ценности не хранил. Но на всякий случай, поищи ключи.

– Поищу. Сейф, наверно, не только в кабинете есть.

– Да тут много чего есть. Не вздумай припрятать, если найдешь.

Галла ушла, а ее подручный начал неторопливо шариться по шкафам. Нарочито громко хлопал дверками, вынимал книги, бросал их зачем-то на пол. Меня подмывало выскочить и надавать невежде по шее. К книгам у меня было трепетное отношение, даже к тем, которые читать ни за что бы не стала.

– Стоять, – шепнул мне в макушку Бур на мои дергания.

– Убью гада, – беззвучно пробормотала я.

Как можно спокойно ходить среди трупов и книжки разбрасывать. Привычное дело? Моего отца этот Дуля знал, даже какое-то извращенное уважение к нему испытывал. Мне бы его допросить, с пристрастием. Я рассуждала по-деловому, похоже, усталый мозг просто-напросто отключил мои чувства.

– А вот и ключики, – обрадовался Дуля. – Где тут наш сейфик? Извини, Кудряш, был ты мужиком надежным, только зачем тебе сейчас презренные материальные ценности? У тебя на небе все будет. Девчонка, если заявится, я с ней поделюсь, не сомневайся. Я добро помню.

Каждый свой шаг Дуля комментировал. Оттащил тело охранника к двери, оно мешало подойти к сейфу. Кресло с телом отца откатил к камину. Долго перебирал связку ключей, отыскивая нужный. Потом решил, что в кабинете душно, и открыл окно. Ключ с металлическим щелчком провернулся в замке сейфа. И раздался взрыв.

Инстинктивно я присела и закрыла голову руками. Отец подготовился к налету бандитов, оставил ключи от сейфа на видном месте. Только отца это не спасло. А нам с Буром повезло. Сейф находился далековато от камина, да еще кресло с телом отца Дуля передвинул и закрыл камин. Раздвижная стена устояла.

Основной удар принял на себя наивный Дуля. Вряд ли от него что-то осталось, взрыв был сильным. При открытом окне пламя мгновенно обрело мощь. Книги, которые Дуля раскидал по кабинету, загорелись. Прощальные треск горящих страниц действовал мне на нервы. За книгами пришла очередь мебели. Массивной, но деревянной.

– Уходим, – первым осознал опасность Бур. – Нам тут не отсидеться. Сгорим.

– Стена жаропрочная, камин же, – по привычке возразила я, но уже бежала по ступенькам за Буром.

Если и устоит стена, нам нет никакого смысла сидеть в засаде. Галла не сможет вести разговоры в кабинете. Он выгорит за считанные минуты. И захватит соседние помещения. Сколько у Галлы людей? Сумеют сами потушить? Дом, несмотря на неудобную планировку, мне было жаль, я здесь выросла и другим жильем не обзавелась.

– Зачем ты забрал автомат? Выдал нас. Они догадались о свидетеле, – набросилась я на Бура, когда мы оказались в подвале. Отец, к счастью, не сменил код на двери и не заминировал вход. Наверно, надеялся уйти тайным путем. Только не удалось, доверял не тем людям. – Мозгов не хватило взять автомат Тимура?

– Кудряшка, – Бур скорчил презрительную мину в ответ на мои претензии. – Из подвала есть другой выход?

– Должен быть. Что смотришь? Ты же самый умный, ищи. А я вернусь в дом, с Галлой пообщаюсь. И с ее сыночком. Может они еще не знают, что я без наследства. Что все принадлежит тебе. Интересно им будет узнать правду, как думаешь?

Глава шестая

Девяносто пять процентов здравомыслящих людей не хотят проблем и неприятностей, особенно если возникает угроза их жизни. Пять процентов безумцев лезут в самое пекло, когда здравомыслящие собирают чемоданы и бегут до условной канадской границы. Наверно, жители поселка так и сделали. Уехали.

Себя я вычеркнула из списка здравомыслящих. Я осталась в опасном месте. На пепелище родного дома. Я хотела узнать, что произошло. Пусть Тимур придурок, но он вряд ли появился здесь просто так. Чем насолил мой отец этим бритоголовым? И тому, что мама где-то спряталась, я не верила. Наверняка она заложница.

Вопрос, где ее держат. Костер во дворе, в котором пылали ее вещи, не огорчил бы отца. Он к вещам относился равнодушно. Если в костер бросили кота, то мама должна была это увидеть. Иначе никакого смысла не существовало в этих действия. Откуда отлично видно наш двор? Сам дом видно с чердака Бура, но костер во дворе нет. Всего одно подходящее место – соседский дом.

При всех непонятных обстоятельствах, сейчас я сказала отцу спасибо. Он воспитывал меня в спокойном безразличии к тому, во что я одета и что делают другие. Покупал дорогие подарки, если я просила, хвалил за то, что ни с кем не дружу. По сути, отец не давал мне никаких шансов полюбить его больше, чем он хотел.

Мама вела себя также, только говорила много слов. Мои родители позволяли мне ровно столько чувств в их адрес, сколько для них было необременительно. В детстве я не могла сформулировать это так точно, но однажды на каком-то психическом уровне додумалась, что меня просто не любят, и в первый раз сбежала из дома.

Я искала факты нашего неродства, рылась в папках с документами, расстраивалась до слез, а потом примирилась. В фильмах часто показывали примеры родительского самодурства. И бешеная любовь, и злобная нелюбовь давали одинаковый результат. Мне, по большому счету, повезло. Жила я легко, не нуждаясь ни в чем.

Меня не били, не заставляли играть на скрипке, не ругали за двойку по поведению или порванное платье, не упрекали за еду и другие траты. Не контролировали мое свободное время. Все вместе сформировало меня такой же равнодушной к родителям. К тому, что они делают. Еще в начальной школе я перестала биться за их любовь. За верность меня поощряли, не за любовь. Лайки – они про верность.

Аукнется и откликнется. Неумолимый закон жизни. Судьба дома, кирпичных стен и уютного чердака, любимых кукол и книг, заменивших мне друзей, волновала меня гораздо сильнее, чем судьба родителей. Отец лишил меня всего, кто-то, возможно, удивился бы, но не я. Сейчас я просто хотела узнать причины краха и поквитаться за свое гнездо на чердаке.

– Что ты хочешь взамен информации о моем отце? – я повернулась к Буру, который молча подпирал стену, никак не комментируя происходящее. – Не трудись врать мне, что ничего не знаешь.

– Предлагаю в третий и последний раз. Вали отсюда на все четыре стороны. Можешь уйти через лес, можешь через деревню. Скоро здесь появятся менты и не только они, тогда тебе не сбежать, – Бур говорил снисходительно, не ставя ни в грош мое мнение.

– И какое ментам дело до меня?

– Была бы прибабахнутая девка, а дело найдется.

– Чем настойчивее ты меня выпроваживаешь, тем сильнее мне хочется остаться. Похоже, будет интересно? Есть у тебя в кладовой попкорн?

– Ты просто привыкла поступать назло мне. С детского сада. Это плохая привычка. Загляни в паспорт, полистай странички. Ты уже выросла, Аглая.

– Аглая? Даже так? Не Плетка, не Лайка, не Кудряшка?

– Надеялся, что так до тебя быстрее дойдет. Наивно, согласен.

– Мне не надоест повторять, Бур. Я хочу знать. Почему мой отец так погиб? Его убили на моих глазах. Зачем вы держали его в заложниках? Ведь он переписал на тебя свое имущество. Оно, кстати, сейчас горит. Вызови пожарную команду хотя бы. Беднеешь с каждой минутой.

– Пусть горит, – отмахнулся Бур, отлип от стены и начал спускаться вниз. Мне ничего не оставалось, как побежать за ним, гадая, почему Бур не уезжает из поселка. Денег у него достаточно, чтобы жить комфортно в любой точке мира.

Оглушительный вой пожарной сирены заставил меня замереть и вернуться к чердачному окну. Пусть Бур катится ко всем чертям, мне важно увидеть, как спасают мой дом. Вряд ли спасут, конечно. Для жилья дом уже не сгодится. Стены закопченные, нутро выгорит, крыша рухнет. Останутся головешки, обломки и осколки.

Пожарные пришли к такому же заключению. Не стоит лишний раз напрягаться. Высокий забор не позволит огню распространиться на лес и поселок. Машину во двор загонять не стали, оборудование не раскладывали, источник воды не искали. Топтались на безопасном расстоянии и поглядывали на небо.

Дождь прекратился, но тяжелые серые тучи обещали, что скоро дождь начнется снова и наверняка будет лить всю ночь. Я не могла понять, куда делась Галла. Спряталась в соседнем доме? Возможно и туда имелся подземный ход. Высказывает претензии моей матери? А может затаилась в деревне? Ищет меня? Или я ей теперь не нужна?

Стремительно темнело и я теряла уверенность, все острее ощущая свое сиротство. Никого в этом мире не волновала моя судьба. Так выглядела ситуация. Отец нелепо погиб, мать хоть и находилась, по моим прикидкам, в соседнем доме, но ей самой явно требовалась помощь. Только помощников было не густо.

Галла со своим сыночком вряд ли раскроют ей и мне сердечные объятия после моего бегства. Да и доверять им наивно. Явились они сюда с недобрыми намерениями. Отбирать и крушить. А Буру, высокомерному и нарочито отстраненному от происходящего, доверять, тем более, нельзя. Круговая засада.

Я слонялась по чердаку, пытаясь придумать какой-нибудь план, чтобы прижать Бура и вытянуть из него информацию. Увы, у меня недоставало силовых аргументов. Стать бы для Бура незаменимой помощницей. Смешно и думать. Это пока Бур меня не выгнал, лишь предлагал свалить. Начну надоедать, вылечу как пробка из бутылки.

– Хватить! – рявкнула я, останавливая поток заунывных мыслей. – Делай любую глупость, шевелись. Ты не запечный таракан. Навести Галлу, например.

Глава седьмая

Шум и крики у входных дверей могли означать только одно. Убитого охранника обнаружили. Через пару минут ворвутся в дом, проверят все углы, а тут я, такая красивая и беззащитная. Потенциальная убийца.

Даже если не поверят, что убила я, все равно мигом меня пристроят к трем подругам, с которыми я разговаривать уже не хотела. Они сообщницы, они заодно, а я лайка. С маленькой буквы. Вырастили – храни верность, девочка.

Мой взгляд упал на лестницу у стены, к верхней перекладине была привязана веревка. В шоковых обстоятельствах соображалка работает креативно и быстро. Я аккуратно прикрыла дверь, чтобы из комнаты меня не увидели, и кинулась к лестнице.

Лестница тяжелая, но каким-то чудом мне удалось ее упереть в стену. Я буквально взлетела на второй этаж и за веревку опустила лестницу назад. Совсем беззвучно не получилось, но за внешним шумом, я надеялась, что меня не обнаружат.

Хотелось остаться в гуще событий и верилось, что на второй этаж сразу не полезут. По логике вещей, убийца должен сбежать, глупо ведь дожидаться расправы на месте преступления. И спрятаться на втором этаже негде, одно большое помещение, окна вставили, постелили пол и все.

Я не помнила, чтобы у соседки делался ремонт. Наверно, еще до моего появления все жители в поселке завершили строительство. Ремонтная бригада бросила козлы, заляпанные известкой, инструменты и ящики с гвоздями. Я подняла молоток, взвесила его в руке. Разок ударить я смогу.

– Кудряшка, ты серьезно? – насмешливый шепот ударил по нервам, я вздрогнула и чуть не выронила молоток. Бур стоял в дальнем углу и наверняка скалился как придурок. Он был в темной одежде, как и я, потому я его и не заметила. Сумел напугать в очередной раз. – Удивляешь ты меня.

– А ты... вечно, – я не стала договаривать, все и так понятно. Бур оказался в доме раньше меня. Как смог? Хотя очевидно как, пока я лазила по чердакам и думала, что Бур лег спать, он спокойно вышел обычным путем. – Следишь за мной?

– Вечно я? По-моему, это ты за мной следишь.

– Тебе мечтать больше не о чем?

– Могу нанять тебя в свою охрану. Ты так задорно размахиваешь молотком, враги сдохнут от смеха.

– Сейчас ты сдохнешь, – пригрозила я, делая несколько шагов в сторону Бура. – От удара тупым предметом по голове.

– Тихо ты, – Бур дернул меня к себе, развернул и впечатал спиной в стену. – Молчи.

Ситуация повторилась дважды за сутки. Мы опять стояли с Буром непозволительно близко и скрывались от непонятных врагов. Это создавало нелепую и запрещенную общность, от осознавания которой у меня начиналась душевная маета.

Дружба с Буром никогда мне и в снах не являлась, тем более, в реальности. Но выбора высшие силы не предоставили, сунули нас по одну сторону баррикад. А кто на другой стороне, кто нам противостоит, я догадаться не могла.

Галла не противник, скорее, навозная муха, прилетела трупы обносить. Бур и знал гораздо больше меня, и действовал на опережение. Мои подозрения об его полной посвященности в события только усиливались.

Я вскинула подбородок, чтобы заявить Буру, что охранника на улице убил он. Я была уверена в этом. В ответ Бур еще сильнее прижал меня к стене и буквально заткнул мне рот. Самым примитивным образом. Своим ртом.

Я дернулась, Бур заслужил увесистую пощечину за наглость, и затихла. Услышала, как лестницу поднимают и прилаживают к стене с характерным стуком. Я сама так делала полчаса назад. Нас вот-вот могли обнаружить, а Бур словно не считал это важным.

Целовал меня как невесту в ЗАГСе. Трепетно. Против воли я начала отвечать. Если людям грозит смертельная опасность, то они ведут себя неразумно с точки зрения обстоятельств, зато логично с точки зрения инстинктов. Наверно, поэтому нас накрыло.

Через пару секунд мы целовались со всей возможной страстью, забыв, что опасность совсем рядом, забыв, что мы терпеть друга друга не можем, забыв все. Неистовое мужское желание Бура я ощущала отчетливо.

– Нет здесь никого, – недовольный голос донесся как сквозь вату. Все тот же голос, Стива Филимонова. – Кому надо бандуру эту поднимать.

– Проверь, – рявкнула Галла.

– Сама проверяй, – лестница с грохотом упала на пол. – Я не нанимался тяжести таскать. Я вообще гуманитарий. Режиссер. Втравила меня в историю. Я уезжаю. Понятно?

– Никуда ты не поедешь, бездарь.

Галла ругала сына последними словами, он отвечал ей тем же. Я подумала, что Стив тоже мог быть неродным ребенком. Только в отличие от меня он наверняка знал об этом и качал права. Я-то честно изображала послушную дочь.

А Бур? Родной ребенок? Он до сих пор прикрывал меня собой, вжимал в стену и отпускать не собирался. Его руки гладили мою спину, а губы замерли около уха. Дышал Бур отрывисто, с длинными паузами. Словно пытался успокоиться, считал в паузах до трех.

Дико было думать, что в нашем поселке жили странные люди со странными привычками. Но они ведь, действительно, жили. Подземные коридоры соединяли дома. Имелась целая система. Из нашего дома ход вел к Бурштейнам. А я, между делом, в опасной ситуации, узнала про это.

Внизу голоса затихли, Стив так и не полез проверять второй этаж. Из вредности, назло матери? Или по другой причине? Каждый факт я крутила так и эдак в голове, предполагая самое нелогичное. Стив догадывался, что мы тут прячемся, поэтому и скандалил.

– А от Швецовых куда шел подземный ход? В чей дом?

– Что? Кудряшка, я начинаю беспокоиться за твой мозг, – Бур прихватил губами мочку моего уха. Я уперлась кулаками ему в грудь.

– За свой мозг беспокойся.

– У меня мозгов нет, сама же говорила.

– Как мы выбираться будем?

– Мы? У меня здесь дела, ты можешь идти на все четыре стороны.

– Опять прогоняешь? Минуту назад ты готов был меня съесть прямо здесь, – я хотела сказать грубо и по сути, но язык не повернулся.

– Тихо.

Налетчики решили лестницу все же поставить. Стив, чтобы не напрягаться самому, пригнал хозяйку дома с подругами. Я узнала мамины причитания и вздохи, Светлана Анатольевна сетовала громче всех.

Глава восьмая

Не доверять сведениям о родителях у меня нет оснований, хотя и получила я информацию из недружелюбных рук. В отличие от меня, Бур потрудился, раскопал наши истории. Отнекивался, язвил, но открыл факты.

А мне что мешало копать и понять? Ничего, если серьезно смотреть. Но у меня постоянно возникали опасения, что я ненормально подозрительная и неблагодарная, ищу плохое про родителей. Опасалась и села в лужу. Это предельно мягко сказано.

– Давай выбираться? – Бур подошел к люку, прислушался и спрыгнул вниз. – Иди сюда.

– Иду, – в душе полная смута, наверно, так чувствует себя лист, оторванный от дерева. Он родился в большой семье, его кормили и растили, и вдруг, ветер швырнул его на дорогу под ноги прохожим. Я как лист, потеряла все ориентиры и желания.

– Садись на край и спрыгни, – скомандовал Бур. Мог бы свалить один, но вытаскивал меня. Чем придется расплатиться?

– Сейчас. Лови, – я бездумно упала в руки Бура. И впервые не стала выворачиваться из его объятий. Привыкла за день к тому, что он рядом? Или не осталось сил сопротивляться обстоятельствам. – Куда мы?

– Мы? Кто такие мы? – усмехнулся Бур. – Не ходи туда. Кудряшка! Вот, поперечная.

– Не ори, – я решила заглянуть в комнату, где держали женщин. Мы ведь только слышали выстрелы, а что происходило, не видели. Надежда, что стреляли лишь бы испугать, у меня осталась.

Реальность мои надежды не оправдала. Их действительно расстреляли в упор. Марию Николаевну, которую я считала матерью всю свою жизнь, Светлану Анатольевну, помогавшую нам по хозяйству и Викторию Викторовну, вечную победительницу.

У меня заледенели руки и ноги, так близко насильственную смерть я видела утром, Тимур, охранники и отец. Но сейчас почему-то все было гораздо страшнее. Нелепые позы тел, как будто самодеятельный спектакль, раны и кровь. Много крови.

В этот момент я не осознала, что и я могла бы здесь лежать. Если бы не спряталась на втором этаже. Лежала бы рядом с приемной матерью на старом ковре с дырой в груди, глядя мертвыми глазами в потолок.

– Кудряшка! – окликнул Бур.

– Отстань.

Я заметила, что Виктория Викторовна держала руку на груди, закрывая что-то, так и упала, и шагнула к ней. Отвела ладонь и ворот халата. На шее соседка носила ключ от банковской ячейки. Я поняла, потому что пользовалась ячейкой, хранила там украшения.

Ключ я узнала, у меня был такой же. Остался в сейфе, в моей гардеробной. Дом сгорел, но сейф мог сохраниться, он же несгораемый. Пары секунд мне хватило, чтобы отцепить ключ, спрятать в карман и выпрямиться.

– Прривет, кррасотка, – раздалось за спиной. Стив меня обнаружил и нарочно преувеличивал свою картавость. – Не в том месте ты меня встрречаешь. А может и в том. Уважаешь трриллерры? Шикаррно лежат, да? Нрравится? Довольна?

– Привет, – я медленно повернулась, стараясь не выдать себя невольной усмешкой. Стив мог бы сказать ужастики вместо триллеров, но выбирал слова, которые ему явно не давались. – Ты Стив, сын Галлы?

– Он самый. Только не сын. Прриемыш.

– Понятно.

– От судьбы не уйдешь, Аглая. А ты такой элементаррной истины не знала. Пыталась сбежать.

– Сбежать? Вовсе нет. Я просто по родителям соскучилась. Эмоции победили. А самолеты были рядом.

– Ну пойдем тогда.

– Куда?

– Не с этими же тебе оставаться. Ты проверяла, точно сдохли или нет? И как? – Стив наступил на руку Светлане Анатольевне и я зажмурилась.

– А Галла где? – шок притупил реакции, но то как Стив пренебрежительно отнесся к убитым женщинам, покоробило. Сколько еще моя психика выдержит? Одно событие за другим, и каждое следующее больнее ударяло по психике. – Ее же подруги.

– Тут где-то болтается. А ты что? Жалеешь ее? Она же всех выдала.

– Кому выдала?

– Мне.

Стив подошел к окну, перешагнув через Викторию Викторовну, и стукнул костяшками в стекло, привлекая чье-то внимание. Я попятилась к двери, надеясь улизнуть, но Стив повернулся ко мне.

– Сейчас увидитесь. С Галлой.

– Может на улице?

– Как хочешь. Пошли на улицу, успеем еще налюбоваться на этих.

Бур куда-то предусмотрительно скрылся, по крайней мере, на пути нам не попался. Стив вывел меня на крыльцо. Несколько мужчин в камуфляже и с автоматами стояли полукругом. Галла стояла с ними, в заискивающей позе. Голову втянула в плечи и заглядывала снизу в лицо мужику, который единственный был без автомата.

Мы со Стивом сразу привлекли внимание, взгляды мужчин скрестились на моем лбу и я поежилась. Усилием воли заставила себя стоять на месте, хотя хотелось шарахнуться в кусты, кинуться куда угодно, лишь бы на мне не было этого наведенного красного кружочка для пули.

– Здравствуйте, – серьезно сказала я. Вряд ли эту публику можно впечатлить вежливостью, но я надеялась на передышку. Не поволокут же меня сразу допрашивать и расстреливать.

– Вот. Говорил же, что тут околачивается, – при мужиках Стив свою картавость не демонстрировал. – Аглая Кудряшова, она же Лайка, она же Плетка, она же Наглая кудряшка. Кому как нравится.

– А даме как нравится? – снисходительно усмехнулся главарь. Автомата у него было, а замашки безжалостного убийцы имелись.

– Просто Аглая.

– Стрелять умеешь, просто Аглая?

– Если покажете как, то сумею.

– Покажи, – легкий кивок в сторону одного из подручных и ко мне двинулся бородатый громила.

В сериалах я видела подобные штучки, стреляй, девочка, вон в тех и будешь нашей. А девочка стреляет по врагам и оказывается, что патроны были холостыми. Любой вариант плох. Хоть в своих стреляй, хоть в чужих. Отпечатки останутся на оружии, которое потом попадет в руки правосудия.

Не были бы эти герои так уверены в себе, не дали бы мне оружие. Патроны наверняка настоящие, мужики в бронежилетах, и считают, что я не выстрелю. Стрелять в упор я и не собиралась, это сверхбыстрый путь на тот свет. А я туда не торопилась.

– Плевое дело, – сунул мне в руки автомат бородач. – Даже наводить необязательно, пали, куда хочешь. В кого-нибудь да попадешь. Сюда жми. Будет очередь. В которой стоять не надо.