Королева Форсайта

Пролог

«Моя жизнь - это увлекательный роман. Но я бы предпочла читать, а не участвовать».

Луиза-Констанция Горская

Не верьте тем женщинам, кто говорит, что мужское внимание не бывает лишним. Они либо лукавят, либо никогда не становились источником этого самого внимания. Не доверяйте тем, кто собирает коллекцию признаний и гордится ею. Потому что женщине нужно лишь одно признание - любимого человека. Все остальные неизбежно повлекут за собой отказ, а значит, чужую боль и разочарование.

То, что мужчины - это народ нежный и очень чувствительный мне «повезло» понять еще в школе.

Первую невольную травму я нанесла в десятом классе талантливому и в общем-то милому парнишке Роме, когда неосмотрительно фыркнула на его несмелую попытку пригласить меня на танец. Рома оказался мальчиком мстительным и мнительным и до выпускного успешно делал вид, что меня не существует.

Ко второму разу я была подготовлена лучше и выбрала тактику Ромы - игнорировать одноклассника до того же самого выпускного. Однако его стихотворение - неумелое, но отчаянно искреннее навсегда осталось в памяти

«…но если б знала ты о чувствах о моих,

Ты мне б ответила, я знаю.

Тебя люблю и о тебе мечтаю...»

Потрясающая смелость, на самом деле, я бы не смогла быть такой откровенной. К счастью для нас обоих, одноклассник мое поведение воспринял правильно и со временем переключился на другую девушку.

Следующий раз прошел еще лучше. Начался он правда тоже со стихов

«... а я простой открытый романтик,

Быть может чуть-чуть не от мира сего.

Мне много от этой жизни не нужно,

Я только у жизни прошу одного.

Есть девушка - та, что живет и не знает,

Что даже дышать тяжело без нее…».

Но к тому моменту я уже поняла, как себя вести, и справилась почти виртуозно. В плане, что избегать никому никого не пришлось.

После этого в классе от меня отстали. По крайней мере, больше откровенных признаний не звучало, а попытки ухаживать я научилась мягко, но однозначно пресекать еще на самом старте.

Это работало ровно до того момента, пока на первом курсе академии Форсайта я не встретила Славу. Парень был авгуром в первом поколении, достаточно сильным, может даже сильнее меня. И упертым. В учебе, в предсказаниях и, к несчастью для меня, в попытках забраться в душу.

– Не успел заметить, какой вариант тебе выпал по Каролингам, - таинственным шепотом сообщил Слава и устроился рядом, - но я прорешал оба на всякий случай. Вот!

– Уже сдала, - скучным тоном сказала я, не глядя отодвигая стопку листов.

– Сдала, - подавленно повторил он.

Глухое раздражение накатило и схлынуло. В прошлом году я несколько раз пользовалась помощью парня, так что толику благодарности испытывала.

– Слава, я же просила не помогать. Мне и заняться больше нечем, кроме как учиться. Не лишай последнего развлечения.

После этого я оторвалась от книги и проникновенно уставилась на парня. Слава смешался. Покраснел, побледнел.

– Эй, человек - гирлянда, не надоело бегать за ней? - голос Матвея, ехидный и бархатистый, раздался за моей спиной. - Она ведь теперь не королева, да, рыжая?

– Ступай себе мимо, - не оборачиваясь буркнула я.

– Тебя забыл спросить, - Матвей, к моему возросшему раздражению, устроился напротив.

– Элси попросила тебя уйти, - тихо, но твердо произнес Слава. Я едва не закатила глаза от «умиления».

– О, ручной песик умеет разговаривать! - Матвей тоже «восхитился». Потянул мой учебник, развернул к себе. - Историческое моделирование. Скука.

Слава закипающим чайником пыхтел рядом.

– Что тебе нужно, Матвей? - я откинулась на спинку, не пытаясь вернуть книгу.

– Какого это, Элси? - он сладко улыбнулся. - Расскажи, какого это слететь с Олимпа? Не ушиблась при падении?

Глава 1

«Чем выше взлетел, тем меньше шансов упасть на соломку. Особенно если не озаботился ее подстелить».

Луиза-Констанция Горская

Машина бесшумно катилась по подъездной дороге. Я сидела на заднем сиденье. Ровно посередине, чтобы видеть и водителя, и пассажира.

За рулем был Эдуард - доверенное лицо отца и мой личный плюшевый мишка. Как-то так вышло, что няни у нас не приживались, отцу моим воспитанием заниматься было некогда, поэтому заботы о трехлетней дочери босса оказались на плечах на тот момент личного секретаря. Эдди возил меня на бесконечные развивающие занятия, в бассейн и еще черт знает куда, потому что дома я мешала отцу устраивать личную жизнь.

Вот и снова помешала.

– Не звони мне, - вдруг проронил отец. Я с легким интересом склонила голову. Неужели не все сказал? - Не хочу ссориться из-за тебя с женой.

Я промолчала, разглядывая пейзаж за окном. Корпуса утопали в зелени, и казалось, что о наступившей вчера осени деревьям забыли сообщить. Но отец продолжил:

– Денег тоже не проси, не дам. С голоду не умрешь, на еду хватит того, что будет падать на карту. Ну а без новых шмоток придется обойтись.

Эдди сидел с каменным лицом и, кажется, переживал намного больше меня. Мне захотелось коснуться его плеча, успокоить, но, естественно, я сдержалась. Не при отце.

– Общежитие тебе выделили, Эдуард позаботился, - отец начал злиться. Мое молчание его всегда раздражало. Я поняла это еще в детстве, поэтому давно научилась сдерживать при нем эмоции. - Поживешь жизнью обыкновенных людей, Луиза, может это тебя образумит!

Луиза. Так меня звал только отец. А полное имя я изредка слышала от преподавателей. Мама, возможно, звала бы Констанцией, ведь второе имя дала мне она. По крайней мере, так рассказывали в детстве. Эдди, который к тому времени уже стал моим крестным, придумал имя Элси - по первым буквам обоих имен. Так меня звали друзья и иногда сам Эдди.

Машина плавно притормозила около закрытых ворот, но почти сразу тронулась, проезжая между открывающихся створок. Я словно попала в другой мир - знакомый, но не особенно любимый. В этом мире было шумно, суетно и почти всегда скучно.

Эдди свернул направо, и я едва успела прикусить язык и не поправить его. Ну да, мне же предстоит жить в общежитии, прощай уютный номер с уборкой и полным пансионом.

Отец даже не вышел из машины. Удивительно, что вообще соизволил прилететь. Видимо, опасался, что сбегу прямо из самолета.

– Завтра переведу деньги, - шепнул Эдди, вытаскивая мои чемоданы из багажника.

– Не стоит, - я широко и светло улыбнулась. - Мне их некуда здесь тратить.

Эдди посмотрел с сомнением, покачал коротко-стриженной головой и потащил чемоданы к общежитию.

Я никогда сюда не забредала. Вопреки ожиданиям, пятиэтажное здание оказалось вполне приличным - свежий серый фасад, чистые окна без занавесок. На подоконниках местами стояли цветы или красовались плюшевые звери. Все как один яркие и безвкусные.

Соседний мужской кампус на вид ничем не отличался от женского, но, наверное, хлам на подоконниках был другим - отсюда не видно.

Никаких комендантов, рецепции или администрации. Их функцию выполняли натыканные в избытке камеры и кодовые замки.

– Запоминай, - начал инструктировать Эдди, - код от входа - девять пятнадцать, от этажа…

– Пришли эсэмэской, - попросила я, с любопытством оглядываясь.

Внутри здание тоже было серым. На стене, прямо напротив входа, висел график дежурств. Мысль о том, что полы здесь моются вручную самими студентами, я отогнала.

Эдди провел меня на третий этаж, по памяти открыл сначала одну дверь, потом, предварительно постучавшись, вторую.

Комната была пуста и катастрофически мала - две кровати, почему-то три тумбочки, два письменных стола и один платяной шкаф.

– Прачечная в цоколе, - похоронным тоном сообщил Эдди.

Я нервно хмыкнула. Открыла шкаф. Внутри пространство делилось пополам.

– Не влезет, - резюмировала я, соотнеся размеры своих чемоданов со скромным вместилищем.

Эдди смущенно переступил с ноги на ногу, словно самолично строил эти клетки для студентов.

– Эй, - позвала я, - все хорошо. Миллионы людей живут гораздо хуже. Тут все очень… эээ… мило.

Серая мебель почти сливалась со стенами. Теперь стало понятно желание водрузить в комнату хоть что-то яркое. За неимением свободного места - именно на подоконник.

Я перестала улыбаться сразу, как за Эдди закрылась дверь. Устало опустилась на ближайшую кровать, застеленную грубым колючим пледом, и собралась предаться унынию, но дверь коротко пикнула и открылась.

– Что-то забыл? - приподнялась я на локте, но в комнату ввалился вовсе не управляющий отца.

– Да неужели? - кисло пробормотала девушка и разжала пальцы. Громоздкие баулы мягко шлепнулись на пол.

Некоторое время мы рассматривали друг друга. Девушка была невысокой и миловидной. С черными кудряшками чуть выше плеч и круглыми очками. Насмотревшись, девушка ногой пихнула одну из своих сумок в сторону свободной кровати и начала деловито разбирать вещи. Я с сомнением покосилась в сторону своих чемоданов, но решила, что наблюдать за соседкой гораздо интереснее.

– Меня зовут Мария, - вдруг произнесла она. На меня девушка не смотрела, умело и быстро запихивая вещи в тумбочку, шкаф и даже под кровать. - Не Маша, прошу запомнить сразу.

– Мое имя…

– Луиза-Констанция, - перебила она и бросила быстрый острый взгляд из-под ресниц. - Не удивлена? Ну да, конечно. Кто же не знает королеву Форсайта?

Смотреть на соседку расхотелось. Я перекатилась на спину и уставилась в потолок. Из-за стен он казался серым, но наверное, был белым.

Мария еще с полчаса шуршала рядом, потом ушла, беззвучно прикрыв дверь. Я села, вдруг испытав острый, болезненный приступ клаустрофобии. В доме отца моя гардеробная была больше всей этой комнаты. Номер, в котором я жила первые два курса, мог вместить как минимум шесть таких жилищ.

Глава 2

«Количество друзей прямо пропорционально количеству денег. Заканчиваются одновременно»

Луиза-Констанция Горская

Утро началось с того, что, вставая, я сильно ударилась о выступающий из-под кровати чемодан. Марии в комнате уже не было, кровать аккуратно заправлена уродливым казенным пледом. Так что выругалась я в голос. Чертыхаясь, кое-как накинула колючее покрывало на свою разобранную постель, проковыляла в туалет (такой крошечный что коленки упирались в дверь) и попыталась вспомнить, где косметичка с утренними принадлежностями. Вариантов было немного, вещи нашлись в тумбочке.

Вернулась Мария. Прошлепала к своей кровати, на ходу стягивая махровый халат.

Я задумчиво уставилась на ее ноги, точнее на толстые резиновые тапки. Я такими не озаботилась. Пришлось идти в душ в босоножках.

И в этом самом душе, где столпились человек восемь, я окончательно осознала, что меня здесь знает буквально каждая со... каждый авгур.

Я собиралась по-быстрому сполоснуться и потратить время до занятий на качественный макияж, но нарвалась на очередь. Встала у стены, уставилась в телефон, проверяя новости, и только минут через пять поняла, что атмосфера в комнате изменилась. Вместо зевков и неспешных разговоров - возбужденный шепот, приглушенные возгласы и тихий смех.

Мой подбородок пополз вверх независимо от разума. Я окинула толпу взглядом, который они сочтут высокомерным, не зная, что на самом деле я не вижу их лиц - неловкость и злость застилают взор. Радовало одно - я почти не умела краснеть и мое лицо не выдало хозяйку пылающими щеками. Напротив, кожу покалывало онемением подкрадывающейся бледности.

Разговоры стихли. Когда я подходила к душевой кабинке, в комнате, облицованной светло-серой плиткой, висело густое молчание. Клянусь, я бы сбежала, но Эдди учил меня никогда не бегать ни от проблем, ни от насмешек.

Мылась я дольше обычного, ясно осознавая, что это не останется незамеченным. Уходила под плотным обстрелом любопытных глаз. Дышать начала, только закрыв за собой дверь комнаты. Мария уже ушла, из-под ее кровати сиротливо торчали смешные резиновые сланцы.

Ревизия косметики показала, что тонального крема осталось максимум на месяц, консилер закончится еще раньше. Стоимость обоих как раз приравнивалась к месячному довольствию, отведенному мне добрым родителем.

– А не пошли ли бы все на…? - задумчиво произнесла я, захлопнула косметичку и не поленилась засунуть ее в чемодан под кровать.

Выбрала самый скромный наряд, проигнорировав авторскую бижутерию, влезла в простые босоножки и отправилась шокировать публику в студенческую столовую.

– Элси! - Слава заметил меня с порога и, естественно, его восторженный крик привлек внимание всех студентов. Так что в столовую я входила, второй раз за час согретая рамповым светом любопытных глаз. Правда, Слава быстро нашел мне место и принес заставленный на свой вкус поднос с завтраком.

– Прекрасно выглядишь, Элси!

Я с подозрением покосилась на парня, но худощавая физиономия лучилась искренним восторгом.

Интересно, а Тема заметит, что я не при параде?

Есть не хотелось. Выпрямленная до хруста спина дымилась от взглядов. Я заранее понимала, что не останусь без внимания, но, кажется, до конца не осознавала, что моя жизнь может быть настолько интересна другим. Однако, я бы пришла, даже если бы они не молчали, а открыто высказывали свою радость от моего положения. Эдди бы не одобрил затворничества.

«Как настроение, лисенок?»

Я невольно улыбнулась, глаза затуманили легкие слезы. Стоило вспомнить человека, заменившего отца, и он словно почувствовал, что мне необходима поддержка.

Яркая детская рыжина в моих волосах давно превратилась в каштановый отлив, но Эдди по-прежнему звал меня лисенком. Правда, оправдывал это тем, что в прозвище тоже есть первые буквы моего имени - эдакое сокращение от Элси.

«Все супер! Горячий шоколад и свежая выпечка на завтрак! Целую!»

Заставила себя выпить холодное какао и съесть твердую булку.

– Сколько ты заплатил?

– Я угощаю! - вскинулся Слава. Пока я ела, парень смотрел на меня с обожанием любящей бабушки, потчующей внучку собственноручно испеченными вкусностями.

Пришлось идти к витрине и изучать ценники. Толпа около кассы молча расступилась, образуя вокруг меня круг прокаженной.

Перевела деньги, вернулась за сумкой и отправилась на занятия. То липкое внимание, что было в столовой - это легкая разминка перед тем, что мне предстоит. Настоящее испытание - это мои подруги. Естественно, в общей столовой они не появляются, но на парах мне от них не сбежать.

Первым занятием стояла история средневековой Европы. В целом, наше расписание почти не отличалось от расписания любого другого исторического факультета. За исключением трех предметов - исторического моделирования, теории вариаций и основ толкования.

Слава плелся за мной и что-то бубнил. А я вышагивала, не глядя по сторонам и думая о том, что Артемий мне не позвонил.

– Эй, рыжая, ты чего такая бледная?

Я не замедлила шага и даже не посмотрела в сторону парня. Но от Матвея никогда нельзя было отделаться просто так. Он оттер от меня Славу и подстроился под мой шаг.

– Говорят, тебя поселили в общежитии, - приторно сочувственным тоном произнес Матвей.

– Артемия рядом нет, - не удержалась я, - зря напрягаешься.

– А при чем тут этот неудачник? - деланно удивился парень.

– Можно подумать, я не знаю, кого ты хочешь задеть через меня, - мне вдруг стало весело. Словно привычная пикировка вернула меня в прошлое, где не было разбавленного какао и стылых булок.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, - беспечно пропел Матвей. - Ну что, расскажешь, за что тебя выперли из отеля?

– Просто не хочу жить рядом с тобой, - хмыкнула я. - Выбрала максимально удаленное здание.

– А где твой парень? Только не говори, что он тоже сменил приличное жилье на конуру. Ну так, в качестве моральной поддержки.

Глава 3

«Когда все рушится, начинаешь цепляться за любое постоянство. Даже за врагов»

Луиза-Констанция Горская

Авгуров принято делать на три условных вида: прорицатели, провидцы и пророки. Об этом рассказывают на первом курсе, но в основном для неофитов, вроде Славы. Способности проявляются рано, так что к первому курсу каждый знает, сколько дара ему отсыпано.

Я - провидица со средними способностями и редкими вспышками пророческого дара. Это хорошие вводные, таких как я немного - процентов пятнадцать-двадцать. Если бы пророческий дар проявлялся регулярно, то попала бы в самую малочисленную категорию. Пророком рождается каждый сотый авгур. Я лично знаю пятерых: отца, Артемия, Матвея, Стеллу и Ирину Геннадьевну Иконникову.

В отличие от провидцев, которым доступны только развилки своего будущего, пророки могут видеть будущее других. И обычно данные от нескольких пророков сверяют, чтобы получить максимально достоверную картинку.

Именно об этом я подумала, сидя в библиотеке и глядя на Матвея, устроившегося напротив и изучающего меня с любопытством энтомолога. Хамский вопрос о том, какого это падать с Олимпа, я проигнорировала.

– Слушай, красавчик, ты же вроде пророк? - задумчиво проговорила я. - Не хочешь поработать по специальности?

Досадный факт, что заплатить за работу мне нечем, я как-то из виду упустила. Еще не успела привыкнуть к ограниченным финансам. А вот Матвей не упустил.

– А чем собираешься расплачиваться? - спросил он, насмешливо улыбнувшись. - Неужели натурой?

– Да как ты смеешь..?! - напомнил о себе Слава, но сник под нашими взглядами.

– Я не нуждаюсь в защите, - напомнила парню.

– Так что? - Матвей казался искренне заинтересованным.

– Назови цену, - решила я, отчаянно соображая. По всему выходило, что деньги придется занимать у Эдди, как бы мне того не хотелось.

Увидела, что взгляд Матвея сместился на мои губы, и только тогда осознала, что почти до крови прикусила нижнюю.

– Ты пойдешь со мной на посвящение первокурсников, - вдруг сказал Матвей. - Устроит такая плата?

– Что? - я удивилась до глубины души. Но вскоре поняла причину такого приглашения - Матвей всего лишь рассчитывал позлить Тему. - Мне нужно по…

– Нет, - резко бросил Матвей. Вдруг показалось, что он сам не готов к своему предложению и будет рад отказу. - Решай сейчас.

– Я пойду с тобой на посвящение, - медленно проговорила я. Артемий поймет, должен понять.

– Зачем ты согласилась? - пробурчал Слава, когда Матвей ушел. - Артемий же тоже пророк. Спросила бы у него.

В прошлом году Слава говорил о Теме совсем другим тоном. Рассказывал гадости и сплетни. Появлялся рядом в самые неподходящие моменты и делал вид, что не понимает никаких намеков. Я бессильно злилась, Артемий относился к Славе с буддийским терпением - как к природному явлению, с которым бесполезно бороться.

А теперь, значит, почему я не обратилась к Артемию?

– Слав, ты пришел поработать? Если да, то давай будем делать это в тишине?

Я бы вообще не выползала из комнаты общежития, если бы книги по профильным предметам можно было скачать на планшет. Но, опасаясь огласки, изучать специальную литературу разрешали только в библиотеке.

Слава демонстративно достал какой-то учебник, я вернулась к историческому моделированию. Темы занятий всегда шли в ногу с историей, и после каждого урока задавался небольшой проект. На прошлой паре мы разбирали, что могло случиться, если бы к власти у франков не пришел бы Гуго Капет, или если бы он не положил начало наследственной монархии. Или не начал конфликт с церковью. Или…

Я достала из сумки планшет и начала вводить данные в программу - убрала Роберта, как соправителя Гуго и на экране поползла информация: усиление позиций крупных феодалов; ослабление центральной власти; изменение отношений с церковью…

И еще пять пунктов, каждый из которых сопровождался подробными сносками и вел к возможным итогам современности, как то - изменение границ существующих государств, иные стандарты зодчества и искусства и т.д. и т.п.

Впрочем, итоги всегда были схожими. Если углубиться и выбирать шаги на каждом этапе, то программа выдаст более точный прогноз, но этим никто не занимался. Прошлое невозможно изменить. В отличие от будущего.

На встречу с Матвеем я шла с некоторой опаской. Вдруг показалось, что и его согласие, и приглашение могло быть дурацким розыгрышем. Я бы даже не удивилась - подобное вполне в его характере. Но парень ждал меня на последнем этаже около одного из оракулов - комнаты для медитаций и предсказаний.

– Ни разу не была здесь, - зачем-то сказала я, первой заходя в комнату. Немного расслабилась, только когда Матвей зашел следом, прикрыл дверь и устроился за столом.

– Садись, - сухо бросил парень. Он был непривычно сдержан, сосредоточен, и это успокоило окончательно. - Что именно ты хочешь узнать?

– Артемий видел мою смерть, - прямо сказала я, и Матвей нахмурился, недоверчиво рассматривая меня. Глаза я не отвела.

– Ты хочешь подтверждения? Понимаешь же, что точную дату я не увижу.

– Артемий сказал, что видение было на редкость неясным, размытым.

– Артемию мешают эмоции, - хмыкнул Матвей. Потом как-то устало добавил, - мне, надеюсь, ничего не помешает.

– Хотелось бы верить. Мне нужна более четкая картинка.

Я положила руки на стол, ладонями кверху. Не первый раз общалась с пророками, знала, что Матвею нужно настроиться. Не ожидала только, что от его пальцев по предплечьям побегут мурашки, заставив меня дернуться.

– Замри, - велел парень и закрыл глаза, оставляя меня наедине со смятением.

Что за странная реакция?

Мне никогда не нравился Матвей, и это было взаимно. Его едкие комментарии и насмешки, которые стали совсем ядовитыми, когда я начала встречаться с Артемием, еще в прошлом году доводили меня до бешенства!

Он был красив, бесспорно. Пшеничные волосы, серые глаза с длинными ресницами. Тонкие черты узкого породистого лица, высокие скулы и губы - сейчас сжатые в тонкую полоску, а обычно искривленные в насмешливой полуулыбке - привлекали девчонок со всех курсов. Матвей выбирал блондинок - стройных, холеных, уверенных в себе. Таких как Ксения. С моей бывшей подругой он встречался почти семестр. Причин расставания я не знала, но Ксю точно не была инициатором.

Глава 4

«К подлинной откровенности не готов никто»

Луиза-Констанция Горская

– Ты пропустила историю, - Мария лежала в темноте и, пока девушка не подала голос, я была уверена, что она спит.

– Включу свет, если не спишь, - озвучила я, щелкая кнопкой выключателя. - Глупо ставить пары на шесть часов вечера. У людей могут быть дела.

– Или свидания.

Несколько мгновений я размышляла, что ответить. С одной стороны не хотелось разрушать хрупкое спокойствие, достигнутое негласной договоренностью. С другой - на что она намекает?

– Даже если так, - произнесла максимально ровно. Развернулась к соседке спиной и начала переодеваться ко сну. Жутко хотелось в душ, но в девять часов там еще толпа девчонок, лучше встать пораньше, как и все эти дни.

– Артемий заходил на занятие. Искал тебя.

– У меня не было свидания, - резко ответила я, хотя не собиралась оправдываться.

– Собственно, не мое дело. Я лишь хотела предупредить.

– Мы виделись с Артемием только что, - сказала, смягчая тон. - Я все объяснила.

Прошло, наверное, полчаса, прежде чем в темноте прозвучала странная фраза:

– Ты не такая, как я думала.

– Что? - выдохнула немного растерянно.

– Тебе не все равно.

– Нет людей, которым все равно, - помедлив, сказала я. - Есть те, которые умело притворяются.

– Зачем?

За две недели, что мы жили в одной комнате, это был наш самый долгий диалог. И самый странный.

– Чтобы злить тех, кто ожидает от тебя реакции, например, - сказала я, вспоминая отца. - Это своего рода защита. Ты делаешь вид, что тебе не больно. Видишь, что обидчику такое не нравится, и назло вводишь в привычку.

– Звучит печально.

– Обыкновенно, - в темноте было легко говорить. Даже то, что раньше не произносила ни разу. - Потом учишься показывать равнодушие всегда. Особенно среди новых людей. Люди воспринимают такую тебя по-разному. Кто-то думает, что это высокомерие. Кто-то считает холодной. Но никто не пытается залезть в душу. Так легче.

– Ты поэтому не любишь Славу Захарова, - Мария тихо усмехнулась. - В группе делали ставки, когда ты его пошлешь. Или когда ему надоест бегать за тобой мелкой собачонкой.

При напоминании о Славе я нахмурилась. Именно Захаров отправил Артемия в оракул. Зря мы с Матвеем договаривались при нем, после тех пакостей, что Слава творил в прошлом году, могла бы и подумать.

Эта мысль заставила виновато заерзать. Выходило так, словно я замыслила что-то дурное и хотела это скрыть.

– Слава перешел все границы, - произнесла я вслух. - Пора с этим завязывать.

Мария промолчала. Несколько минут я слушала ее ровное дыхание, потом и сама заснула.

В пять утра будильник запиликал в ухо противным рефреном. Я вытащила наушник, который ставила, чтобы не тревожить соседку ранним трезвоном, и поплелась в душ. Горячие струи ударили по телу, я ахнула, мгновенно избавляясь от остатков сна. Если закрыть глаза, можно представить, что я в своем номере. Так и сделала, мыслями возвратившись к вчерашнему дню.

От навязчивого ухажера нужно избавиться немедленно. Славиными стараниями простая сделка закончилась едва ли не драмой. Как же неудачно Матвей решил поиздеваться надо мной! Или удачно? Знал, что так будет и действовал намеренно? Видел в видении? Или просчитал? Любой вариант, кроме того, что Матвей внезапно воспылал ко мне теплыми чувствами. Невероятное отбросим.

А еще толкование. Я не была уверена, что Матвей сказал правду о видении. Глупо было довериться человеку, который ненавидит твоего парня! И глупо платить за такое размытое предсказание! Но придется. Таковы правила.

Я вздохнула. Выключила душ, подсушила волосы и поплелась в свою комнату, завернувшись в банное полотенце. Попросить что ли Эдди прислать мне халат? И нужно купить тапки. Ходить на каблуках в душевую - это бред и дорога в травмпункт.

Мария уже проснулась. Я искоса глянула на нее. О вечернем разговоре вспоминалось неохотно. Слишком много откровений для одной ночи. Видимо, сказался шок от сцены в оракуле.

– Доброе утро, - буркнула Мария. С утра она была похожа на молоденького воробья, который случайно упал с дерева и не может понять, что не так с этим миром. Темные волосы взъерошены, на щеке красный след - видимо, спала на руке.

– Выглядишь так, как будто оно недоброе, - неловко пошутила я. Тут же пожалела о своих словах и развернулась к шкафу. Готовые комплекты одежды, также как и белье, заканчивались. Еще пару дней и передо мной остро встанет проблема стирки.

– Ты можешь сесть с нами за завтраком, - прозвучало за спиной. - Ну, если не хочешь сидеть со Славой.

– Почему ты решила помочь? - оглянулась через плечо.

– Не люблю сталкеров. И ты не безнадежна. Кажется.

Последнее слово и неуверенная гримаса на симпатичной физиономии заставили уголки моих губ поползти вверх. Я быстро отвернулась.

– Спасибо. С удовольствием присоединюсь. Если твои подруги не будут против.

– Я напишу им, - в голосе Марии слышалось запоздалое сомнение, но я не стала облегчать ей жизнь. Столики рассчитаны на четверых, Слава физически не сможет сесть рядом. То, что надо.

Встретили нас молчанием. Но, на удивление, оно не показалось мне угнетающим. И длилось недолго. Соня - чуть полноватая девушка с большими наивными глазами - почти сразу продолжила рассказывать соседке прерванную на полуслове историю. Что-то про свое видение. Женя - высокая блондинка с прямыми волосами до плеч и родинкой над губой - смотрела изучающе, но без враждебности.

– А потом я увидела свою собаку. У нас дома цвержик. И он залаял, а мама.., - Соня говорила быстро и взахлеб, иногда касаясь кончиками пальцев руки Жени.

– Она прорицатель, - тихо шепнула Мария, словно это должно было мне что-то объяснить.

Я начала есть под непрекращающийся монолог Сони. Рассказ был подробным и скучным. Просто день из жизни. Если провидцы видели только знаковые моменты своей жизни, то прорицателям выпадали случайные отрезки собственного будущего.

Глава 5

«Избавляться от проблем следует также, как от ненужных волос - одним резким движением»

Луиза-Констанция Горская

«Выслал тебе халат, тапки и кое-что из одежды. Доставка через два дня. Привезут к воротом».

Вчера я все-таки написала Эдди про свои вещи. В идеале бы еще белья на пару недель и комплектов одежды на столько же. Сегодня я надену последнюю свежую блузку.

– Мария, - позвала я, садясь на кровати.

Девушка отвлеклась от телефона, вопросительно уставилась на меня. - Где можно постирать одежду?

– В цоколе. Там все стиралки с функцией сушки. И даже доски с утюгами. Могу показать после завтрака.

– Буду признательна.

На завтраке я уже неделю сидела за столиком с Марией, Женей и Соней. И даже получала от этого удовольствие, словно вернулась назад в старшую школу. Там меня не считали высокомерной или заносчивой. Не знали про отца-пророка или способности провидицы. Лучшее время в моей жизни.

Со Славой я не разговаривала. Сначала попыталась во очередной раз донести, что не хочу его общества, но он меня не услышал. Потому я поставила его в известность, что прекращаю всякое общение. И прекратила. В конце концов, это далеко не первый подобный разговор, и сначала я была весьма мягкой. Со Славой такое не работало, попробую тактику игнора.

– Наверное, это жестоко, - заметила Соня, с сочувствием глядя на одинокого Славу.

– Жестоко позволить ему жить моей жизнью, - возразила я.

– Ну можно же как-то иначе..?

– Однажды, - произнесла я задумчиво, - Слава забрал мой телефон и запер меня в пустой аудитории. Я тогда только начинала встречаться с Артемием. Слава сказал, что Артемий мне не подходит.

– И что ты сделала? - спросила Мария после паузы.

– А что я могла? - хмыкнула. - Орать? Драться? Пожаловаться Теме?

– Ну хоть что-то…

– Слава тогда встал на колени. Клялся, что сделал это из-за большой заботы. Я просто не знала как реагировать. Потом привыкла, да и Слава присмирел. Но сейчас снова активизировался.

Про то, что нужно вывести Славу из-под удара судьбы, я не рассказывала. И не планировала говорить даже Теме. Вот если бы Эдди был рядом… Но я сделаю все, чтобы не подпустить его к академии.

В прачечную мы направились все вместе, нагрузившись пакетами с грязным бельем.

– А правда, что здесь раньше был замок? - Соня потрогала беленую стену.

– Конечно, - я удивилась. - Разве ты ни разу не была на посвящении?

– Никогда, - Соня как-то виновато улыбнулась.

– А на первом курсе?

– Заболела, - девушка вздохнула. - А что там?

– Подземелья, - Мария открыла ближайшую дверцу и начала закидывать одежду. - Настоящие, мрачные.

– Строители постаралась сохранить фундамент, - подключалась Женя, занимая следующую машинку. - Так что то же самое, только без штукатурки.

Пока Соня разглядывала арочные потолки, я нашла свободную стиралку.

– Стой! - выкрикнула Мария.

– Господи, Мария! Нельзя так кричать, - выдохнула Соня, но девушка уже шла ко мне.

– Вытаскивай.

– Ладно, - несколько ошалело пробормотала я.

– Если не хочешь достать все серым, разбирай на цветные, белые, темные.

Спорить я не стала, хотя и сомневалась, что такое преобразование возможно. Послушно разобрала вещи и загрузила три машины, благо длинное помещение было ими заставлено.

На время стирки все разошлись по комнатам. Ждать, пока белье сначала постирается, а потом просушится, было бы долго и глупо.

– За вещи не переживай, - заверили девчонки, хотя я, пока они не начали этот разговор, о сохранности одежды не задумывалась, - там камеры кругом, незаметным не пройдешь.

Но они ошиблись. Когда через полтора часа мы спустились в цоколь, две из трех машинок с моими вещами были пусты.

– Охренеть, - выдала Мария потрясенно.

– Пошли смотреть камеры, - вздохнула я, собирая оставшиеся вещи, в основном нижнее белье.

Смотреть камеры мы пошли вдвоем с Марией. Для этого пришлось писать заявление в секретариате и терпеть любопытные взгляды работавшей там аспирантки. Потом она же развернула к нам монитор и склонилась так, чтобы тоже видеть картинку.

– Откуда они узнали?! - не выдержала Мария через пару минут. - Это ведь нужно было подготовиться!

– Такие балахоны выдают первокурсником на посвящении, - меланхолично проговорила я. - И до следующего года они хранятся у них.

– Значит пока они у второго курса. Это же человек сорок, - Мария смотрела на меня. Глаза в круглых очках казались искренне растерянными. - Как понять, кто это?

– Примерно догадываюсь, - я поднялась. - Пойдем.

– Ты не выглядишь слишком расстроенной, - заметила Мария, когда мы шли обратно к общежитию. - А ведь осталась почти без одежды!

– Что-то еще есть в чемоданах, - рассеянно ответила я.

Мария не права, я была и расстроена, и растеряна. Прежде всего, я не знала как правильно себя повести. Даже если узнаю, кто виноват, что я смогу сделать? Доказательств все равно нет.

Одежду жалко лишь в силу того, что покупать новую придется на деньги Эдди. Все мои счета отец заблокировал. Такое уже было однажды, и тоже из-за его жены. Мне было пятнадцать, и я еще верила, что нужна родителю. Тогда меня лишили карт на месяц и заперли в особняке с Эдди и прислугой. Столько времени я в настолки не играла ни до, ни после.

То, что отцу надоест Карина - это даже не вопрос, все-таки она не первая, и, уверена, не последняя. После его развода между нами восстановится шаткое перемирие, во время которого в Павле Станиславовиче в очередной раз проснутся отцовские чувства, которые в его случае перерождаются в чувство вины. И, как следствие, подарки. Тогда я с Эдди и рассчитаюсь.

Но мне бы не хотелось торчать в прачечной по три часа, сторожа свою новую одежду!

– Ты ведь можешь узнать у Артемия, кто это был, - сказала Мария уже в комнате.

– Не могу, - пропыхтела я, доставая чемодан из-под кровати. - Это дорого.

Воин

«Люди, как кактусы, становятся колючими, чтобы выжить».

Эдуард Петрович Гротов

Над столицей нависла ясная и прохладная ночь. Ветер приносил запахи влажной листвы и прибитой пыли и пробирался за пазуху, словно пытаясь согреться.

Эдди поднял голову, рассматривая звезды. Там, где сейчас лисенок, почти всегда пасмурно, да и вряд ли она смотрит на небо. Хотелось надеяться, что девочка спит.

Перила балкона были влажными и холодными. Эдди отряхнул капли с пальцев, вытер ладони о пижаму. Вернулся в постель, взял книгу и попытался вникнуть в текст. Бесполезно. Мысли постоянно возвращались к Элси.

«Ты - волшебник!», - написала она днем, - «Вещи получила, все супер! Лиса тоже пришлась кстати, теперь на подоконнике нет свободного места, а наше окно ничем не выделяется среди остальных =)) Моя соседка зовет ее Луизой =)))».

Эти восклицательные знаки, эти смайлики и восторженный тон означили одно - девочке плохо, грустно и тяжело.

Эдди выключил свет, но сон все не шел. Высокие клены, которые посадила еще мать Элси, рисовали черно-белые картины на потолке.

Что бы было, если бы Надежда была жива? Какой бы выросла Элси?

Ясно одно, ее бы не было в жизни Эдди. Павел Станиславович был бы счастливо женат, у Элси была бы настоящая семья и, возможно, брат или сестра.

Но все сложилось иначе. Когда Эдди устроился после университета к господину Богданову, думал, что должность личного секретаря станет проходной в его жизни. Просто необходимый трамплин, заветный «опыт работы», первая ступенька карьерной лестницы.

А потом он увидел Элси. Рыжую, смешную. Пушистый лисенок - неуклюжий, но очаровательный. А еще проказливый, любознательный и хитрющий.

– Няня заставляет меня спать, - доверительно прошептала девочка, заползая под его стул. Павел Станиславович разговаривал по телефону, и вторжения не заметил. - Ты же меня не выдашь?

Через минуту в комнату заглянула женщина с кислым, уставшим лицом. Быстро оглядела кабинет, но девочку не заметила.

– Олеся Петровна? - босс прикрыл трубку рукой, вопросительно глядя на женщину.

– Это ягоза опять сбежала, - уставшим голосом пожаловалась женщина. - Не видели?

Эдди сидел с каменным лицом и думал о том, что нельзя доверять маленьких улыбчивых девочек таким жутким женщинам. Они высасывают у них радость.

Элси тогда уснула под столом, а Эдди, чувствуя себя преступником и спасителем одновременно, рассеянно пытался уловить поручения босса.

Личным водителем и телохранителем девочки он стал как-то случайно. Сначала по просьбе Павла Станиславовича отвез Элси с няней на развивающие занятия, потом в бассейн. Потом няня ушла, и он начал возить ее уже сам, умудряясь работать в то время, пока девочкой занимались воспитатели или тренеры.

Когда Элси исполнилось пять, босс предложил Эдди стать крестным дочери.

– Все равно она ни к кому не пойдет, - сказал Павел Станиславович, поглаживая холеные пальцы своей второй жены. - так что выручай.

Карьерный трамплин стал ловушкой. Он не смог уйти, порывался несколько раз, но смотрел в ореховые лисьи глазища и не мог. Его однокурсники уже возглавляли отделы, вели собственные проекты. А он нянчился с ребенком. Потому что у нее никого кроме него не было. Впрочем, как и у него.

Потом, когда Элси подросла и пошла в школу, возможностей для работы стало больше. Тогда и настало его время. Очень быстро Эдди дорос до правой руки босса - медийного магната, политика и советника президента. И причина жалеть хоть о чем-нибудь отпала.

Но он жалел. Жалел, что уделял Элси мало внимания. Что упустил момент, когда открытая и проказливая девочка превратилась в замкнутого подростка, а из него в холодную юную леди с грустными глазами.

Павел Станиславович в жизни дочери практически не участвовал. Жены сменяли одна другую, похожие как клоны и все не старше двадцать пяти - возраста, когда умерла Надежда - первая и единственная по-настоящему любимая женщина босса. Эдди видел ее фотографии, лисенок очень походила на мать.

Когда девочка начала встречаться с Артемием Паулем, Эдди обрадовался. Сразу после того, как пробил парня по всем каналам. Пауль оказался образцовым молодым человеком - ни кутяжей, ни вереницы брошеных девственниц, ни вредных привычек. Подходящая по статусу и благосостоянию семья. Был, правда, один скелет в их шкафу, но у кого их нет?

Вживую парень тоже вызывал симпатию. Выдержанный, вежливый. В меру накачанный. Эдди в свои сорок пять жал двести и считал поводом пропустить тренажерку только температуру под сорок.

В общем, парень казался идеальным, и лисенок даже ожила. Ненадолго и не сильно, но все же. Но уже через полгода девочка снова выставила щиты. Улыбчивая, спокойная, рассудительная. Но улыбка была прохладной, спокойствие напускным, а рассудок всегда побеждал чувства. Эдди не помнил, когда Элси в последний раз смеялась. Кажется, ни разу после того как впервые серьезно разругалась с отцом?

Глава 6 - 1

"Стать должником врага - вот чего стоит избегать любой ценой"

Луиза-Констанция Горская

Платье струилось по ногам, облегая их невероятно плотно, создавая впечатление, что невозможно сделать и шага. Но при движении растекалось, рассекалось, открывая бедра. И оно было рубиновым. Как и просил Матвей.

– Сколько стоит пророчество? - Мария обошла меня, поправила мою прическу.

– Как новый автомобиль, - ответила рассеянно.

– И тебя не смущает, что Матвей потребовал такую мизерную плату?

– Смысл же не в том, что Матвею нужна я. Ему нужна реакция Артемия, который будет вынужден наблюдать свою девушку в компании своего врага.

– Даже если так. Все равно несоизмеримо с новой машиной, - Мария залезла на свою кровать с ногами, обняла колени. Я осталась стоять - слишком много усилий было потрачено на то, чтобы отгладить шелковое платье. И, нужно признаться, не моих.

– Матвей может себе это позволить. Они и не такое делал, чтобы позлить Тему.

– Твои вещи он тоже вернул поэтому? - соседка насмешливо улыбнулась.

– Не знаю. Сама удивлена.

Но факт оставался фактом. На следующее утро после сцены в фойе за нашей дверью обнаружились два черных мусорных пакета с моими вещами. Помня о собственных коварных планах, я на всякий случай перестирала все в тот же вечер, но, кажется, подвоха не было.

Вернуть вещи могли только по приказу Ксении. А она могла послушаться только Матвея.

– Не может быть ненависть такой сильной, - Мария, видимо, все еще размышляла над приглашением.

– Может, - я вздохнула, посмотрела на часы.

– Ты ведь не расскажешь? - с легкой надеждой на отрицательный ответ спросила соседка.

– Это не моя тайна.

Я и сама узнала правду не от Артемия. Мне рассказал Эдди, который провел собственное расследование, и вынес положительный вердикт. «Артемий - хороший парень, с хорошей наследственностью», - уверенно заявил тогда крестный. Я, помню, закатила глаза и сказала, что наследственностью интересоваться рано. «Случай с его сестрой..», - невозмутимо продолжил Эдди, - «..единичный. И официально самоубийство не было подтверждено».

Сложить два и два - мутную историю, закончившуюся смертью сестры, и ненависть к Матвею - было несложно. Вот только ненависть была взаимной, и это удивляло. Но, поскольку я была на стороне Артемия и мне доставалось немало едких комментариев со стороны Матвея, разбираться в мотивах я не собиралась. Артемий считает его виноватым? Мой рассудительный, дружелюбный парень уверен в этом? Значит, на чем-то эта уверенность основана. Захочет, расскажет.

– Иди, уже, королева, - Мария заметила, что я снова включила телефон, чтобы узнать время. - Шубку свою не забудь, октябрь на дворе.

Соседка на посвящение не шла. В целом, на мероприятии в обязательном порядке присутствовали только первые и последние курсы, остальные приходили по желанию и обязательно парами. Мария сказала, что ее никто не пригласил, Женя не хотела идти сама, а Соня замялась, чтобы потом, засмущавшись, признаться, что идет на праздник.

Если бы я шла с Темой, он ждал бы меня у входа. Матвей подобной заботой себя не утрудил, заранее предупредив, что встретит перед лабиринтом. Мелькнула мысль - надеть гостевой балахон и нырнуть в узкие проходы раньше, чем мой спутник найдет меня, но я не успела додумать ее до конца.

– Рыжая, - протянул Матвей и продемонстрировал рукав с крупными рубиновыми запонками. - Твое платье прекрасно… подходит моему костюму.

Я лишь улыбнулась, не желая начинать пикировку.

В специальной проходной комнате Матвей помог мне надеть балахон, и друг за другом мы зашли в узкую арку лабиринта.

– Моя точка почти в центре, - сообщил Матвей и свернул в ближайший проход. Он шел быстро и уверенно, нисколько не заботясь о том, что я отстану или потеряюсь. А может и желая этого.

По дороге мы несколько раз встречали людей. Но, даже если бы среди них был Тема, я его не узнала - глубокие капюшоны надежно скрывали лица.

Длинные коридоры, выложенные из толстых рыжих кирпичей казались бесконечными. Сначала я ориентировалась, но довольно быстро потерялась в поворотах и разветвлениях. Зато Матвей шел так целенаправленно, словно на потолке были неоновые стрелки. Я знала, что старшему курсу передают карту, но все равно была впечатлена умением моего спутника ориентироваться.

Поперек коридора каждые несколько метров висели плотные бархатные портьеры. Я уже было хотела задать вопрос об их назначении, но не успела.

– Здесь. Просто сиди и не мешай.

Мы вышли в небольшой закуток, три стены которого тоже были занавешены черными портьерами. Ткань чуть шевелилась, давая понять, что за ней скрыты проходы. В одном углу стоял круглый стол и стул около него. Стул Матвей сдвинул в противоположный от стола угол и именно на нем предлагал устроиться.

Едва я успела сесть, как свет погас.

Темноты я никогда не боялась, но от неожиданности испытала острый укол страха. И вдруг очень четко осознала, что осталась наедине с мужчиной, который не особенно ко мне расположен. Предупреждения Марии зазвучали в голове, отдаваясь пульсацией в висках. Но что он может сделать? Не убить же. Глупости какие. Хотя к тому времени, когда до нас дойдет первый авгур можно и убить, и от тела избавиться.

Я даже помотала головой, выгоняя дурные мысли. Это всего лишь посвящение - милая, безобидная традиция, которую проходят все первокурсники. По крайней мере два года назад было так. Правда, и свет не выключали… Но организация мероприятия всегда ложилась на плечи последнего курса и варьировалась достаточно сильно. Артемий рассказывал, что их заставили плутать в темноте почти час. Зато это стало единственным испытанием.

– Твое испытание ведь было в темноте, так?

Никто не ответил.

– Матвей?

Молчание.

– Глупая игра, - буркнула я и замерла, вслушиваясь. Тишина была абсолютной, как и темнота. Ни малейшего источника света, чтобы глаза начали обрисовывать хотя бы общие контуры.

Глава 6 - 2

– Успокойся, - раздался голос из темноты. - Это фонарь.

Ноги подкосились. Я сползла на стул, едва не промахнувшись мимо него.

– Что ты себе напридумывала? - с легкой досадой спросил Матвей.

– Почему ты не отвечал? - в голос прокралась дрожь.

– А должен был? - ответ прозвучал недовольно. - Все, молчи.

Отсвет превратился в слишком яркий для привыкших к темноте глаз свет. Едковатый запах гари заполнил комнату. Но я испытывала ни с чем несравнимое облегчение. За те несколько секунд я накрутила себя так, что почти похоронила себя в этом подземелье. И сейчас чувствовала нечто сродни опьянению. Настолько сильному, что хотелось смеяться. Или плакать. Или благодарить Матвея, что не бросил меня. И не пытался спалить вместе с лабиринтом. Стокгольмский синдром, не иначе.

Испытание первого авгура прошло мимо меня. Я даже не поняла, был ли это парень или девушка. Сидела с прикрытыми глазами и пыталась утихомирить взбесившееся сердце. Как, оказывается, страшно умирать. Пророчество уже не казалось мне жутковатой сказкой. Оно наконец-то обрело форму. А точнее, запах.

– Так что ты подскочила? - спросил Матвей, когда авгур скрылся за одной из портьер. Из голоса исчезло раздражение, осталось только недоумение. Между нами вновь висела зановесь непроглядной темноты.

– Мне показалось, что начался пожар.

– Здесь нечему гореть, - после паузы заметил Матвей.

Что я могла сказать? Что страх затопил сознание, лишая рассудка? К таким откровениям я не готова. Эйфория отпускала, сердце успокаивалось. К моменту когда появился новый отсвет, я полностью владела собой. И испытывала дикую неловкость от своей неконтролируемой паники.

Девушка вошла осторожно, качнула старинным стеклянным фонарем из стороны в сторону. Запах жженного масла усилился, на стенах съежились тени.

– Выбери карту, - бесцветным голосом произнес Матвей.

Девушка крутанулась в его сторону, высвечивая высокую фигуру в балахоне. И стол с разложенными на нем картами. Не произнося ни слова, авгур подошла к столу и, помедлив, потянула одну из карт.

– Не смотри, - резким, скрипучим голосом приказал Матвей.

Девушка отшатнулась.

Матвей сам взял карту, долгую минуту изучал. Я заметила отсвет нового фонаря. Такими темпами тут очередь организуется.

– Твой путь лежит через правый проход, - все тем же неживым голосом вынес вердикт Матвей, и девушка поспешно нырнула за занавесь.

– Как ты определяешь куда им идти? - не удержалась я, когда ушел нагонявший девушку авгур. Его мой спутник отправил в центральный проход.

– Да никак, - насмешливо ответил Матвей. В темноте все оттенки его тона ощущались особенно ярко. - Наша задача сделать так, чтобы они максимально долго не пересекались друг с другом.

– Почему ты не ответил, когда я звала, - поменяла я тему, надеясь в этот раз услышать ответ.

– Не думал, что тебя напугает свет, - вместо ответа произнес Матвей.

– Не свет, - зачем-то поправила я. - Запах.

– Если что, я предлагал электрические фонари. Но девчонки решили, что масляные атмосфернее и аутентичнее. До последнего думал, что они не смогут их заказать, но нет…

Его тон - на этот раз беспечный и дружелюбный - дисгармонировал с ситуацией, но безусловно успокаивал. Пока Матвей говорил, я знала, что не одна.

– Остался последний, - сказал мой спутник примерно через час. За это время стул успел превратиться в орудие пыток, а я испробовать все точки, на которых можно сидеть. Авгуры приходили и уходили, сопровождаемые скрипучим и совершенно незнакомым голосом Матвея. Иногда он едва успевал отправить одного до того, как появлялся следующий. Иногда мы сидели в темноте по несколько минут.

Наконец последний первокурсник возник из коридора. Матвей отправил его в левый проход и, как только исчез свет фонаря, достал телефон и включил фонарик. Я дернулась, прикрыв ладонью глаза. Электрический свет, даже не направленный на меня, резко отличался от масляной лампадки.

– Нужно привыкнуть к свету, пока не включили основной, - спокойно пояснил парень, и я решила не углубляться в вопрос, почему ему можно иметь с собой телефон.

Матвей положил фонарик на стол и начал собирать карты. Теперь я видела, что это его личная колода. Мелькнула карта Королевы, Шута. Мрачноватая бордово-красная изнанка.

– Пойдем, - велел парень, убирая колоду.

– А свет?

– Его включат только когда последний выйдет из лабиринта. Я знаю короткий путь.

– А если с кем-нибудь столкнемся?

– Я отправлял всех налево и прямо. Вправо ушли только первые, - терпеливо объяснил Матвей. Потом все испортил, добавив, - я пошел. Хочешь, жди света.

Оставаться одной я не захотела. Впрочем, путешествие прошло без приключений, и минут через десять мы вышли в общий зал. Свет включили как раз перед нашим выходом.

Находясь в главной подземной зале, легко поверить, что попал в прошлое и прямо на встречу тайного братства. Древняя кладка, от которой ощутимо веяло историей, каменный пол, сложные арочные потолки, музыка - тяжелая, возвышенная. И почти сотня фигур в одинаковых балахонах. Разговоров за музыкой слышно не было. Торжественность момента зашкаливала.

Первокурсники жались друг к другу так отчаянно, словно их готовились приносить в жертву. Два года назад атмосфера была куда менее напряженной. Пятый курс устроил что-то вроде квеста - с подсказками, загадками и ребусами. Потом нам быстро зачитали устав, нарядили в балахоны, поздравили и все дружно отправились праздновать.

– Стой тут, - приказал Матвей. Я вдруг осознала, что его общение со мной прыгает от сухих приказов до мягких терпеливых объяснений. Словно парень не может определиться как себя со мной вести.

Пятикурсники собирались вокруг первогодков, превращая посвящение в дурную пародию на фильм ужасов. Девушки и парни в обычных одеждах казались беззащитными и напуганными. Музыка зазвучала громче, орган гремел, отражаясь от стен. А темные безмолвные фигуры окружали авгуров.