Королева за стеной гнева

Пролог. Возмездие, сотканное из корней и скорби

Часть 1. Голос Серрота

Я растил их. Семя твоей династии, упавшее в мою почву. Я видел, как распускался их смех, как крепли их души. Алирия — пламя, обёрнутое в бархат долга. Люмиэль — лунный луч, дрожащий на острие иглы. Я питал их силу, дышал с ними в такт.

А потом… они принесли мне её. Мою младшую искру. Её серебряный свет был погашен, тело изрезано звериными узорами. Я почувствовал холод не смерти — холод чуждого, драконьего проклятия, въевшегося в её суть. Он не просто убил. Он осквернил. Забрал у неё даже право на чистую память.

А моё пламя… моя Алирия… она приползла ко мне с этой же отравой в жилах. Её ярость жгла меня изнутри. И я понял. Мир, позволивший этому случиться, не достоин их света. Не достоин будущего.

Так пусть же их будущее станет их проклятием. Пусть родятся в муках. Пусть надежда станет ядом. Я не сломаю их мир. Я поселю в нём вечный, тихий ужас. Цену их равнодушия.

А мои дети… мои драгоценные, яростные дети… уснут. И будут ждать того дня, когда этот извращённый мир будет готов к их пробуждению. Или к окончательному суду.

Часть 2. Последнее приказание Королевы

Воздух у входа в пещеру звенел от сдерживаемой магии. Разиэль, его доспехи изуродованы битвой, а лицо — маской ярости и скорби, стоял, держа на руках две ноши: тело Люмиэль и его едва живую королеву.

— Дальше… меня не пускает, — его голос был хриплым.

— Поставь её… к стене, — приказала Алирия.

Разиэль бережно прислонил тело Люмиэль к камню. Она была ослепительно красивой даже в смерти, но теперь её красота была осквернена. На её коже зияли аккуратные порезы — следы истязания тем же ритуальным клинком, что сейчас отравлял жизнь её сестры. Король драконов, получив отпор от гордой девочки-подростка, решил не просто убить, а осквернить сам источник её жизни.

Алирия, увидев эти раны вновь, задохнулась от ярости. Она припала к сестре, чувствуя под пальцами неровные края страшных ран. Холод сестры был антимагическим холодом драконьего железа, выедающим саму душу.

Он не просто убил её. Он испортил её. Навсегда.

Она прижала окровавленную ладонь к светящемуся камню. Камень расступился.

— Стой на страже, — бросила она через плечо, переступая порог святилища. — Охраняй покой… нашего дома.

Камень сомкнулся. Разиэль рухнул перед дверью на колени, его пост был здесь.

---

Внутри пещеры Алирия рухнула на колени перед Серротом.

— Он отнял у неё не только жизнь. Он отравил самую память о ней, — её шёпот сорвался эхом. — Пусть его род, пусть весь мир, который позволяет рождаться таким чудовищам, узнает, каково это. Пусть их будущее будет отравлено так же.

Свет Древа вздрогнул. Ветви протянулись и обвили её.

«Спи, дочь моя, — проник в разум древний голос. — Я усыплю твоих детей. А их детям… я подарю кошмар. Они будут вечно помнить цену твоей боли. Навсегда».

Корни забились в судорогах. Свет рванулся наружу, по всему миру, неся с собой искажение.

Алирия погрузилась в сон. Последним чувством была тихая уверенность: «Ты в безопасности. Спи».

Снаружи Разиэль почувствовал, как по венам пробежала волна тяжести. Корни укутали и утянули его спящее тело под землю.

Над королевством сомкнулась стена. В мире начало тикать возмездие.