Королевская Школа Магии и Ритуалистики, или просто Кошмар

1. Осенняя ярмарка

Над пыльным трактом, по которому шел небольшой, в десяток телег, обоз, разливалась песня.

«Ой, дорог так много-много разных, от лужка ведущих до лужка. Как вчера я в дальнюю дорожку провожала милого дружка», – тянули женские голоса. 

Что еще делать в дороге, если не петь?

Я сидела на передке телеги рядом с мамой, магичкой-природницей, и с удовольствием подпевала тетушке Феодосии – главной певунье нашего села Большие Озерцы. 

Ехали мы в Анттреф – стольный град графства Семистан, на ярмарку, что устраивает каждый год в начале первого месяца осени наш лендлорд, граф Сеймур Монтойя. 

Дороги в графстве, да и во всей империи Труонард, безопасны, так что особой охраны не требовалось: достаточно было хозяев, правивших телегами, и их сыновей, молодых сильных мужчин.

Ехать предстояло еще около двух часов. 

По-осеннему ласковое солнышко время от времени игриво пряталось за редкими тучками, не предвещавшими непогоды. Впрочем, какая может быть непогода, если в дни ярмарки о том, чтобы с рассвета и до поздней ночи на каменные мостовые Анттрефа не упало ни дождинки, заботились сильные маги-погодники? Даже мой отец, маг-погодник Стефиан, при необходимости способен собрать или отогнать целую грозовую тучу, а при дворе у графа Монтойя погодники посильнее будут. 

Везли мы с родителями на ярмарку мед с собственной пасеки. Десять бочонков – настоящее богатство! А еще восковые свечи, простые желтые и ароматные цветные, изукрашенные росписью и блестками. Были среди наших товаров и прополис, и медовые пластыри, и нарезные медовые соты – любимое детское лакомство! 

Особые пчелы, которых вывела моя мама, магичка-природница, и мед приносили особый: густой, янтарного оттенка, он обладал способностью быстро восстанавливать утраченные силы, излечивать простуду и даже очищать нагноившиеся раны. Спрос на мед с нашей пасеки из года в год был отменный, почти все раскупали в первый же день постоянные клиенты, и лишь один-два бочонка оставалось для свободной продажи. 

– Эй, Орнелла! – окликнул меня Левон, сын старосты Больших Озерцов. – Яблоко хочешь?

– Давай! – послала я парню благодарную улыбку. 

Левон старше меня на пару годков, плечи у него широченные, буйные кудри цвета спелой пшеницы отливают золотом, зеленые глаза с лукавым прищуром лучатся смехом. 

Хорош парень! 

Как гляну на него – сердечко в груди ёкает. Но я себя держу в строгости: нельзя мне обещания раздавать, пока с меня амулет, блокирующий магию, не снят, а уровень моих способностей не определен и не занесен в реестр магически одаренных граждан империи. 

– Держи! – Левон бросил в меня яблоком – наливным, белым, с тонкой полупрозрачной кожурой. 

Я ловко поймала тяжелый снаряд на лету, обтерла гладкие бока подолом и с хрустом впилась зубами в сочную мякоть. Люблю яблоки! В них силы и пользы для здоровья – почти как в меде! 

С Левоном мы с детских лет дружим. Он мне всегда покровительствовал, везде с собой брал, в обиду не давал. На дразнилки, что, мол, невесту себе нашел, не злился и не обижался. «Даст Триединый, станет Орнелла моей невестой», – отвечал спокойно на подначки своих друзей.

Если не найдут у меня магии – так, видно, и сбудется его мечта. Родители у меня не бедные, приданое за мной хорошее дадут. Дом там же, в Озерцах, отстроим и заживем мирно да ладно. Из всех парней, что есть у нас в селе, Левон мне больше всех нравится: веселый, работящий, не зазнается, даром, что сын старосты. 

– Ты бы, доченька, парня-то не обнадеживала раньше времени, – вздохнула рядом мама.  – Тебе, конечно, самой решать, но ведь и без магического дара не обязательно простой селянкой становиться. Мы с папой достаточно денег отложили, чтобы ты хорошее образование получить могла. 

– Да на кого ж мне учиться? – засмеялась я, стреляя глазами в Левона и слизывая стекающий по губам кисло-сладкий яблочный сок. 

Глаза у парня тут же потемнели, из груди его вырвался протяжный вздох. Я знала: Левон вспомнил наш первый и единственный поцелуй, который я ему позволила всего седмицу назад, на празднике урожая, после прыжков через костер.

– А хотя бы и на наставницу. Вон, в высшую школу наставников Анттрефа определишься, выучишься – будешь детишкам науки разные преподавать. Все лучше, чем на грядках горбатиться да за скотиной ходить, – мама ласково погладила меня по плечу. 

– Так у нас в Озерцах как раз наставник нужен в помощь метрессе Ульфат. Думаешь, не примут меня? Не хочу я от вас далеко уезжать. 

– Примут, дочка, как же не примут. Только за четыре года мало ли что изменится. Может, дождется тебя Левон, а может, и нет. На него многие девицы засматриваются, подолами перед ним метут. Да и ты перерастешь свою детскую влюбленность, повзрослеешь, глядишь – и другого жениха себе сыщешь.

Веселье мое после слов матушки поутихло. Я невольно задумалась. 

2. Маговская обсерватория

Обсерватория располагалась на краю ярмарочной площади, у самой крепостной стены, ограждающей графский замок. Ее круглый, крытый матовым металлом купол виднелся издалека – не пропустишь. Пройдя по дорожке вдоль стены, мы с матушкой поднялись по ступенькам каменного портика и вошли в приветливо распахнутые двустворчатые двери. 

– Здравы будьте, мистрис, метресса! – поприветствовал нас молодой мужчина, стоявший за конторкой справа от входа. – Вы к нам с познавательными целями заглянули, или юная мистрис желает пройти проверку уровня Дара?

– И вам здоровьичка, – вежливо кивнула матушка, а я изобразила легкий книксен. – Моей дочери шестнадцать полных лет с месяц назад исполнилось, так что мы на проверку.

– Тогда ступайте вдоль зеленой дорожки: она вас как раз к нужной зале приведет, – кивнул мужчина на выложенный мраморными плитами пол.

Только тогда я и заметила, что часть плит имеет зеленый оттенок и образует узкую тропу, уходящую куда-то в глубь здания обсерватории.

Вежливо поблагодарив юношу, мы с матушкой зашагали в указанном направлении, свернули в первый же слева коридор и уперлись в единственную здесь дверь. Только я подняла руку, чтобы постучать, как дверь отворилась, а из-за нее раздался бесстрастный мужской голос:

– Пусть войдет только тот, кому предстоит впервые познать силу своего Дара.

– Иди, Нель. Я у входа тебя дожидаться буду, – матушка ласково подтолкнула меня к распахнутым створкам, и я нерешительно ступила внутрь залы. Двери за моей спиной тут же бесшумно закрылись.

В центре просторной затемненной комнаты без окон виднелся невысокий алтарь, который венчала прозрачная хрустальная сфера.

– Назови свое имя, мистрис.

– Орнелла инг Сельтон, дочь Стефиана и Мирайи инг Сельтон, – произнесла я негромко, но отчетливо. 

– Сними амулет, запирающий дар, Орнелла, и оставь его на столике справа от тебя. 

Я оглянулась, увидела простой письменный стол. Вытянула из-за пазухи тонкий плетеный шнур с крепящимся к нему каплеобразным кулоном, сняла через голову, аккуратно положила, куда велено. 

– Теперь, Орнелла, подойди к алтарю, положи обе ладони на сферу, закрой глаза и постарайся в точности представить себе все, о чем я буду говорить.

Как только я выполнила очередное указание, голос, доносившийся будто бы отовсюду сразу, заговорил:

– Прислушайся к своему дыханию. Ощути свое тело. Забудь обо всем, что знаешь и помнишь. Представь, что ты находишься на узкой тропе где-то в предгорьях...

Перед моим внутренним взором тотчас предстала мирная картинка: я стою среди невысоких, поросших мхом и невысокими деревцами скал. Мои волосы треплет ласковый ветерок, под ногами – каменистая тропинка. Оглядевшись, я зашагала по ней, направляемая Голосом.

Вскоре передо мной предстал горный уступ в два моих роста, с которого низвергался хрустальными струями бурный водопад. Его воды собирались в прозрачное чистое озерцо. Следуя указке Голоса, я вошла в озеро, встала под искрящиеся струи – неожиданно теплые и ласковые. 

Сияние, исходящее от родниковых вод, охватило мое тело, начало впитываться в кожу, даруя мне ощущение небывалой легкости и силы. Я впитывала эту силу, как губка, наполнялась ею вся – от маковки до пят. Чудесное сияние очищало и умиротворяло, и мне хотелось раствориться в нем, стать его частью!

– Достаточно! – остановил меня Голос, когда я, кажется, пропиталась силой и сиянием вся насквозь и вот-вот готова была раствориться в бурлящем потоке. – Выходи из Источника, Орнелла, и возвращайся на тропу к тому месту, с которого начала свой путь. Как вернешься – открывай глаза.

Уходить от Источника не хотелось, но я сделала над собой усилие, выбралась на берег и пошла обратно по тропе, а через пару мгновений открыла глаза и обнаружила себя снова в затемненной зале.

Хрустальная сфера под моими ладонями была наполнена серебристым сиянием, которое пронзали бледно-фиолетовые, почти белые молнии.

У меня на глазах молнии сложились в изображение руны, название и значение которой мне были неведомы. Руна всплыла к поверхности сферы и впиталась в мою левую ладонь. 

– Поздравляю, мистрис Орнелла инг Сельтон! Ты признана магически одаренной. Твое имя внесено в реестр. К концу первоосеня тебя будут ждать в Высшей Королевской Школе Магии и Ритуалистики! – доселе бесстрастный голос прозвучал торжественно и почтительно. 

– Позвольте проводить вас к выходу, мистрис, – раздался в тот же момент у меня за спиной другой мужской голос – бархатный, ласкающий слух. Я такого еще ни у кого из мужчин не слышала! 

По спине пробежали мурашки удовольствия, я резко развернулась, чтобы взглянуть на говорящего, и с трудом удержалась от вскрика: мне предлагал опереться на его руку сутулый блеклый мужчина с выцветшими глазами, сероватой кожей и огромным горбом за спиной. 

Заметив мой невольный испуг, он растянул губы в кривой усмешке – беззлобной, но нерадостной, однако протянутую ладонь не убрал, и я, преодолев себя, все же оперлась на его согнутый локоть. Под пальцами неожиданно ощутила стальные мышцы. Рука мужчины оказалась гораздо сильнее, чем можно было ожидать, глядя на его внешность. 

3. Тайна рождения

Отец завидел нас с матушкой издалека, махнул нам приветственно рукой и вернулся к разговору с покупателем. К тому моменту, как мы оказались рядом, он как раз закончил торговаться, принял оплату и попрощался с довольным горожанином, который приобрел у нас трехлитровый бочонок меда и несколько квадратов медовых сот. 

– Вижу, дочка, у тебя новый амулет, – обернулся ко мне батюшка. – Значит, Дар твой проявился, и судьба на ближайшие годы определилась…

– Да, отец.  Мне сказали, что у меня сильный Дар, и что к концу месяца меня ждёт КоШМаР. 

– Что ж, сильный Дар – это милость Триединого и пропуск в элиту магического сообщества, – попытался подбодрить меня батюшка, а сам бросил на матушку вопросительный взгляд.

– Вечером обо всем поговорим, – решительно мотнула головой она.

– Значит, вечером, – согласился отец. 

– О чем поговорим? – не выдержала я.

– О тебе, дочка. О том, как тебе добираться до академии, как жить дальше… – отводя в сторону затуманенный взгляд, пояснила мама. 

Я поняла, что больше я из родителей ни слова не вытяну, пока не настанет назначенный час, и смирилась. Ждать-то не так уж и долго осталось.

До вечера мы с родителями стояли за прилавком в медовом ряду. Товар разбирали хорошо. К концу дня стало ясно, что уже завтра наши запасы разойдутся окончательно, и у нас появится еще пара-тройка свободных дней, чтобы погулять по ярмарке, посмотреть представления клоунов, развлекавших публику в цирковом балагане, прикупить необходимых в хозяйстве мелочей. 

Как только поток покупателей стал редеть, отец свернул продажи и дал команду отправляться на постоялый двор: ужинать и вести важные разговоры. 

Аппетит у меня от волнения пропал, да и родителям, хоть они и пытались делать вид, что ничего особенного не произошло, кусок в горло не лез.

– Ну, ладно. Перед сном почаевничаем, – наблюдая, как я размазываю по тарелке мясную подливу, сдался батюшка. – Идемте наверх, в номер. Там говорить будем.

Мы с матушкой тут же отодвинули тарелки и отправились вслед за ним. 

На знакомом постоялом дворе за нами в ярмарочные дни всегда был закреплен самый просторный номер с гостиной и двумя спальнями: моей и родительской. 

В гостиной мы и уселись. Точнее, уселись я и матушка, а отец отошел к окну и встал к нему боком, искоса поглядывая на нас. 

– Так что ты хотела мне сообщить, мама? О чем говорить будем? – поторопила я.

Мне не нравилось, что родители выглядят озабоченными и будто бы даже испуганными.

– Орнелла, дочка… Мы со Стефианом должны тебе кое в чем признаться. Раз уж Триединый наделил тебя большим Даром – значит, рано или поздно ты все равно узнаешь…

– Узнаю – о чем? – снова не сдержалась я. Сердце в груди встрепенулось, зачастило, и я прижала руки к груди.

– Выслушай, Нель, не перебивай. Потом уж решай, что тебе с моим рассказом делать. 

Я кивнула, давая понять, что вся – внимание, и матушка приступила к рассказу, больше напоминающему исповедь.

***

Шестнадцать с небольшим лет назад

…В тот вечер над Большими Озерцами бушевала гроза. Обычная, дарованная Триединым, а не призванная магом-погодником Стефианом. Сам маг и его супруга, магичка-природница Мерайя, сидели в зале у камина и играли в нарды на желание. 

За грохотом небесных колесниц, на которых носилось над землей Крылатое Воинство Триединого, они не сразу расслышали слабый стук во входную дверь. Стефиан пошел открывать, и, едва из прихожей донесся лязг открываемого запора, тревожным голосом позвал жену:

– Райя, бегом ко мне!

Женщина тут же бросилась к мужу, выбежала из гостиной и увидела сидящую на полу у порога незнакомую молодую женщину с огромным животом. 

– Помогите, – простонала та бескровными губами и схватилась за живот. 

– Давно роды начались? – тут же подбежала, присела рядом магичка-природница, положила ладонь на напряженное чрево женщины, стараясь уловить признаки того, что ребенок внутри жив.

– С утра воды отошли и схватки начались, – отозвалась незнакомка.

– Ох, как же ты так, бедная, в пути рожать удумала? Да еще и одна! Разве нет у тебя родни?

– Нет никого… батюшки уж пару лет как не стало, а муж погиб раньше, чем узнал о том, что у нас будет дитя, – и без того бледное лицо беременной побелело еще больше. – Вы не прогоните меня?..

– Как же можно-то?! – возмутилась Мерайя. – Стефиан, давай-ка, помогай. Надо перенести гостью в ванную, опустить в купель с теплой водой: она должна согреться! Да и рожать в воде легче…

4. Расставание с прошлым и новые знакомства

Когда на следующий день мы с родителями явились на ярмарку и стали расставлять и раскладывать остатки товара, к нам подошел Левон. Вежливо поприветствовал матушку и отца, спросил скромно:

– Могу я поговорить с Орнеллой с глазу на глаз?

– Иди, Нель, – кивнул отец. – Только надолго не задерживайся: с утра торг самый спорый, лишние руки не помешают.

– Хорошо, мы далеко не пойдем, постоим у вас на виду вон там, в сторонке, – я кивнула на пока пустой край медового ряда.

Левон нахмурился:

– Я надеялся, Нель, что ты со мной в чайную прогуляешься. Угостить тебя хотел.

– Погоди, Левон, с угощениями. Сначала давай расскажу, что вчера было.

– Рассказывай. Хотя я уж и сам догадываюсь по твоему смущенному виду: нашли у тебя Дар, так?

– Да, нашли. Так что придется мне в Вайолант ехать, в академию. 

Левон сжал кулаки, свел вместе густые русые брови:

– Значит, разлука? А что, если я скажу, что дождусь тебя? Или я, бездарный, не нужен тебе теперь, когда у тебя сила открылась?

– А буду ли я тебе нужна через семь-то лет? Хватит ли тебе терпения дождаться? Да и родители спят и видят, когда ты уже молодуху в дом приведешь, чтобы помогала в хозяйстве. Неужто еще семь лет молчать будут?

Парень отвел взгляд, стиснул зубы так, что желваки заходили. Сказать ему было нечего. Он и сам знал, что ни матушка его, ни отец-староста не вмешивались в нашу дружбу только потому, что тоже ждали, когда мне шестнадцать исполнится и станет ясно: наделил меня Даром Триединый, или обошел своей щедростью.

Породниться через меня с единственной на все Озерцы семьей магов многие хотели, невеста я выгодная, да и матушка, магичка-природница, в хозяйстве – помощь немалая. Она и грызунов с поля прогонит, и рассаду от всяких болезней исцелит, и в лесу грибное или ягодное место подскажет, и от скотины хвори отведет. 

Правда, матушка и без того селянам в помощи никогда не отказывала, но так-то за услуги платить надобно, а коли по-родственному, то вроде можно и словом благодарственным отделаться. 

Мы с Левоном остановились в конце ряда. Какое-то время молча наблюдали за тем, как прибывают все новые торговцы, выкладывают на прилавки свой товар, как появляются первые покупатели. Наконец, решившись, Левон развернулся ко мне, взял за плечи – крепко, но бережно.

– Не знаю, как оторву тебя от сердца, Нель. – Заглянул в глаза, вздохнул прерывисто. – Уж очень прикипел я к тебе за последние годы. Но ты права: лучше нам с тобой никакими обещаниями не обмениваться. Езжай в академию, учись, ищи свой путь в жизни. 

– И ты, Левон, прости, что не оправдала я твоих ожиданий и не стала давать надежд. Но так оно честнее будет. Мне и самой пока неведомо, как судьба моя сложится, какие способности у меня найдут…

– Понимаю. Только позволь на прощание еще один поцелуй!

Оттолкнуть Левона я не смогла: подставила губы, поймала его горячее дыхание, обняла ладонями сильную шею и потерялась в сладости жадных прикосновений…

Когда ноги ослабели, а дыхание совсем сбилось – ощутила спиной грозный взгляд отца и отстранилась от парня:

– Ну, будет, будет уже, Левон! Вон на нас и оглядываться начинают, скоро свистеть начнут. Не будем смущать честной народ…

– Ступай к родителям, Орнелла, а я к своим пойду. – Левон отпустил меня, развернулся круто и быстро зашагал прочь. 

Я еще пару мгновений смотрела на его напряженную спину и засунутые в карманы руки, а потом поняла: не оглянется. Вздохнула и тоже отвернулась. Вот и кончилась моя первая детская любовь – светлая и невинная. Но забыть ее я никогда не сумею!

Как мы с родителями и рассчитывали, остатки товара распродались у нас уже на второй день. Еще два дня мы с отцом и матушкой гуляли по ярмарке, развлекались и покупали мне теплые обновки: Вайолант, столица империи, много севернее Анттрефа лежит, и родители все тревожились, что я, южанка по крови, в столичной академии мерзнуть буду, особенно когда зима наступит. 

По возвращении в родные Озерцы занялись неспешными приготовлениями к отъезду: отец по специальной магической почте заказал два билета на монорельс – поезд на магической тяге. Одну меня в дальний путь родители отпускать не пожелали, а потому решили, что матушка останется дома – за пасекой приглядывать, а отец, который стал много свободнее ввиду того, что урожай уже собрали, поедет со мной в академию. 

Матушка, что ни вечер, хлопотала над моими саквояжами: все опасалась, что чего-то забудет, или мне – не приведи Триединый! – что-то вдруг понадобится, а под рукой не окажется. К счастью, специальная пространственная магия позволила уложить в две не слишком большие с виду сумки чуть не половину всего моего имущества. Дома остались лишь старые ношеные вещи, в которых только на огород да в лес ходить: запачкать не жаль.

Наконец, настал день отъезда. Состав, которым мне предстояло ехать, останавливался ранним утром на станции в получасе езды от Больших Озерцов, так что встали мы еще засветло, легко позавтракали, сгрузили мою кладь на телегу. Отец уселся на козлы, взялся за вожжи, а матушка все меня обнимала, шептала мне в ухо что-то неразборчиво-ласковое. 

5. Напарники

До КоШМаРа добрались на извозчике, который правил не лошадьми, а механизмом на магическом ходу. У нас я такой видела лишь один раз издалека в Анттрефе: граф Монтойя разъезжал на нем по городу, но в дальние поездки, например, к нам в Озерцы, все равно приезжал на конном экипаже или даже верхом.

Поездка стоила недешево, но батюшка не поскупился, да и Леонард явно был не стеснен в средствах и с удовольствием оплатил свою половину. В общем, домчались мы с ветерком! И это не преувеличение: необычный экипаж без верха ехал быстро, да еще и навстречу ветру. Вот где я порадовалась тому, что заботливая матушка уложила мне в саквояж и кардиган, и шаль. Плотный кардиган надела я сама, а в пуховую шаль укутала Луизанну: ее ветхое платьице от северной осенней прохлады совсем не защищало!

У ворот академии мы экипаж отпустили и на территорию прошли своим ходом – без всяких сложностей. Просто вошли, и все. Сразу же увидели указатель: «Приемная комиссия». Впрочем, батюшка мой сам тут учился, и куда идти, помнил до сих пор. Он-то и привел нас к одноэтажному зданию на два крыла, соединяющихся под широким углом. 

Мы вошли внутрь и попали в просторный светлый холл, в центре которого журчал водопад, вдоль стен имелись скамьи с мягкими сиденьями, а в дальнем конце виднелись две конторки, за которыми стояли служащие, встречающие новых адептов. Одетые в одинаковые темно-серые костюмы и синие мантии, эти мужчины принимали у прибывших багаж и по двое отправляли новоявленных адептов в дверной проем, затянутый плотной пеленой тьмы. 

– Это пространственный переход, – пояснил нам батюшка. 

Мы покивали в знак того, что поняли. То ли от волнения, то ли из-за смущения лишних вопросов задавать не стали. 

Возле конторок собралась небольшая, в полтора десятка человек, толпа. Мы приблизились и встали рядом – дожидаться приглашения. 

– Двадцать первый! – выкрикивал один служащий.

– Двадцать второй! – подхватывал второй. 

Дело шло споро. Оставленный адептами багаж куда-то исчезал, а сами адепты попарно уходили во тьму дверного проема. Очереди как таковой не было: адепты, похоже, успели немного познакомиться между собой и, видимо, руководствовались личными симпатиями. 

До нас оставалось еще около десяти человек, и за нами собралось столько же, когда возникла странная заминка.

– Двадцать седьмой, – в очередной раз пригласил мужчина за первой конторкой. 

К нему, решительно и вместе с тем неторопливо, почти величественно ступая, подошел высокий светловолосый юноша, передал служителю чемодан. Молодой человек был по-своему красив: бледная чистая кожа, выразительные серые глаза, чуть пухлые губы могли бы сделать его женоподобным, но широкие скулы, твердый мужественный подбородок и крупноватый кадык сглаживали это впечатление. 

Служитель нервно сглотнул, глядя на парня, подал ему самопишущее перо, показал, где расписаться. В движениях работника была заметна какая-то суетливость, почти угодничество. Я с любопытством наблюдала за этой сценой и даже не сразу поняла, что второй служащий тоже вызывает к себе следующего адепта:

– Двадцать восьмой!

Тишина. 

– Двадцать восьмой! 

По-прежнему ни движения. 

Я во все глаза уставилась на симпатичного блондина: кто же он такой, если работники академии еле сдерживаются, чтобы не лебезить перед ним, а адепты его сторонятся, будто он заразный?

Наверное, если бы я не смотрела на парня так внимательно, то и не заметила бы, как он оглянулся на нас, и в его серых глазах мелькнула какая-то тень – то ли обиды, то ли горечи. Но он тут же отвел взгляд и стал смотреть поверх голов. Вид у него стал скучающий и высокомерно-безразличный. 

Только меня было уже не обмануть. Сын нашего лендлорда, виконт Монтойя, тоже умел делать такое лицо, когда хотел скрыть свои настоящие чувства. 

Я оглянулась на Лео и Лу. Они стояли рядышком. Леонард держал свой багаж и саквояж Луизанны и даже немного заслонял девушку плечом, будто защищая. Что ж, похоже, эта парочка нашла друг друга. А я… я вдруг забрала две своих сумки из рук отца и шепнула:

– Увидимся завтра, батюшка, на дне открытых дверей.

Отец качнул головой и повел плечами, будто смиряясь с судьбой – в его глазах я прочла узнавание: похоже, он тоже понял, кто этот двадцать седьмой адепт, из-за которого возникла заминка.

– Да, дочка. Увидимся. 

И я решительно зашагала ко второй конторке. Блондин, пока я шла, ни разу не удостоил меня взглядом. 

Зато служители выдохнули с явным облегчением.

– Ставьте свои сумки сюда, мистрис. Снимайте амулет, который выдали вам в обсерватории, и кладите его в багаж. Наденете, когда окажетесь в общежитии.

Я молча выполнила указания.

– Проходите, – мужчина в мантии кивнул мне на дверь, возле которой дожидался, когда я закончу формальности, молчаливый незнакомец. 

6. Ошибка или покушение?

Как мы оказались в целительском корпусе – не помню. В себя я пришла, когда мужчина, несший меня на руках, переступил порог приемной палаты. Быть прижатой к его груди было так уютно и спокойно, будто меня осенил своими крылами кто-то из воинов-защитников Небесной Рати.

– Магистр О'Ринэль? Кого это вы к нам доставили? Занятия еще не начались, а у нас уже первые пострадавшие? – услышала я приятный женский голос. 

– Не до шуток, метресса инг Лоул. Осмотрите скорее адептку инг Сельтон. Ей нужна помощь! – раздался под моим ухом, прижатым к сильной теплой мужской груди, певучий бархатный голос, который показался мне смутно знакомым. 

Я вздрогнула, открыла глаза и увидела знакомое лицо: землисто-серая кожа, водянистые глаза, блеклые волосы неопределенного цвета… Магистр! Тот самый, который провожал меня к выходу из маговской обсерватории Анттрефа в день разблокировки и определения уровня силы! Откуда он здесь?..

Находиться на руках у горбуна было неловко: ему ведь, наверное, трудно держать меня! Я завозилась, пытаясь высвободиться из объятий мужчины.

– Тише, мистрис Орнелла, не так быстро. Вы еще недостаточно окрепли, чтобы стоять самостоятельно, – магистр О'Ринэль усилил хватку, сделал пару шагов и опустил меня на кушетку, а сам встал в головах, будто охраняя.

И тут заговорили сразу двое:

– Может быть, вначале метресса-целительница осмотрит его высочество? – язвительно произнес незнакомый мужской голос.

– Разумеется, я осмотрю девочку, но мне необходимо знать, что с ней произошло! – высказала свое возмущение метресса инг Лоул.

Я попыталась приподнять и повернуть голову, чтобы увидеть всех говорящих, и тут подле меня оказался Бен.

– Прекратите! – потребовал он, повелительно обращаясь к неизвестному мужчине. – Мое здоровье в безопасности. Метресса целительница, займитесь моей напарницей.

С этими словами Беньямин сжал мою руку и с тревогой вгляделся в мое лицо. 

– Тогда позвольте, адепт, мне приблизиться к вашей подруге. 

Бен со вздохом выпрямился и отошел. 

–  Я все еще жду объяснений! – напомнила целительница. 

Вот тут я с ней была согласна. Мне тоже хотелось услышать хоть какие-то объяснения тому, что произошло со мной и Беном.

– Адепты-первокурсники после прохождения приемной комиссии и Арки Новичков каким-то пока неустановленным образом оказались не в Зеленом лабиринте новичков, а в Ночном лабиринте боевиков, – коротко и по существу доложил магистр О'Ринэль.

– Святая Чаша! Как же вам удалось выбраться оттуда живыми, дети? – метресса инг Лоул даже сбилась со счета и начала заново измерять мой пульс. 

– Чудом, – совершенно серьезно ответил Бен. Ему явно было не до шуток. 

– Воистину чудом! – воскликнул незнакомый мне мужчина. – Скажите, ваше высочество, – он перевел взгляд с целительницы на моего напарника. – Какие ловушки встретились вам по пути? Мы, конечно, позднее снимем и изучим записи с лент памяти, но ваш рассказ поможет нам скорее разобраться в том, что мы увидим.

– Вначале был болт. Он почти успел впиться мне в висок. – Бен извлек из кармана завернутый в окровавленный платок стальной гвоздь и протянул его мужчине. – Взгляните, ректор инг Баркбитл. 

Тот побледнел, запыхтел, словно чайник:

– Ужасное, ужасное недоразумение! Я сегодня же создам комиссию, которая займется расследованием этого происшествия! Если это было покушение на вас, мой принц…

– Затем была огненная дорожка, – жестким голосом прервал причитания мужчины Беньямин. – Я не сразу сообразил, как справиться с охватившим меня пламенем. Нель догадалась и дала мне подсказку, – тон Бена смягчился, он бросил на меня ласковый признательный взгляд. 

– Было еще что-то? – ректор инг Баркбитл явно совсем упал духом, что не удивительно: за гибель адептов-первокурсников в первый же день его никто по головке бы не погладил. 

А если учесть, что к Бену обращаются «ваше высочество» ...

Ох! Мой напарник – наследник императора? Но он же говорил, что у него есть старший брат?! Ничего не понимаю. 

– Третьей и, к счастью, последней встретившейся нам ловушкой был карнотавр, – тем временем продолжил рассказ Бен. 

Нет, видимо, не просто Бен – Беньямин инг Вайолант, наследный принц Труонарда! А брат – это, видимо признанный бастард его императорского величества. 

Вот как! 

Мне вдруг стало до слез обидно, что напарник не сообщил о том, кто он, сразу же, как только мы оказались в лабиринте и представились друг другу. На глазах проступили слезы. 

– Так-так. Нервишки пошаливают, пульс частит, магическая аура бледная и слабая. Диагностирую у адептки инг Сельтон эмоциональную перегрузку и легкое магическое истощение. До утра оставляю ее у себя в палате – пусть отдохнёт, поспит, попринимает укрепляющие эликсиры. 

7. Чаепитие

– Чаи гоняете? – с широкой улыбкой поинтересовался непосредственный, как дитя, Лео.

Я обрадовалась, заулыбалась: успела соскучиться по этой парочке, да и хотелось расспросить друзей, какой он – Зеленый лабиринт, в котором, похоже, побывали все новые адепты, кроме нас с Беном. 

– Лео, Лу, проходите! – позвала я. – Присоединяйтесь, тут на всех хватит!

Друзья продолжали мяться на пороге и настороженно поглядывать на моего напарника. Я тоже перевела взгляд на него. 

Ну, и куда подевался открытый, искренний и живой Бен? Вместо него в кресле подле моей постели сидел и взирал на визитеров холодно и надменно тот самый равнодушно-высокомерный блондин, которого я видела у конторки приемной комиссии. 

Вот те раз! Нет, так дело не пойдет. Напарник – напарником, но с Лео и Лу я намерена дружить и дальше. Они, как и я, не станут пользоваться близким знакомством с принцем, чтобы что-то для себя выгадать. Осталось только убедить в этом самого Беньямина. 

– Бен, это Леонард и Луизанна, – представила я принцу своих приятелей. – Мы вместе добирались монорельсом до столицы и успели подружиться! 

Лео и Лу кивнули, будто подтверждая: да, это они и есть. 

– А это – мой напарник, Беньямин, – представила я им принца и бросила на Бена вопросительный взгляд: сообщать ребятам, о том, что он принц, или не стоит?

Бен нахмурился, видимо, раздумывая, как поступить. Затем кивнул, будто соглашаясь с какой-то мыслью, и указал рукой на наш столик:

– Присаживайтесь, Леонард, Луизанна. Рад познакомиться с друзьями моей напарницы. – Тон парня оставался сдержанным и прохладным. 

К счастью, Леонард решил не обращать на это внимания, взял Лу за руку, подвел ближе, подтащил к столику два свободных стула, усадил подругу и уселся сам. 

Я тут же принялась разливать чай – к счастью, внизу, на второй полке сервировочного столика, нашлась еще пара чистых чашек и блюдец, словно кто-то из помощников целительницы догадался, что они могут понадобиться. 

– Так что с вами случилось, Нель? Где вы пропадали? – набросился на меня с расспросами Лео. – Мы с Лу потеряли тебя и подняли тревогу!

– Так вот почему нас искали! – сообразила я. – Похоже, благодаря вам нас отыскали сразу, как мы выбрались из той западни...

Потом я вкратце рассказала друзьям историю наших с Беном блужданий по Ночному лабиринту боевиков.

Лео слушал мой рассказ и едва не подпрыгивал от бурлящих в нем эмоций. 

– С ума сойти! В первый же день – такие приключения! Я вам даже немного завидую, – он зажмурился и вздохнул. – Надо было мне идти вместо тебя, Нель!

– Что же ты не пошел со мной? Струсил? – неожиданно вмешался в нашу беседу принц, сжимая кулаки и недобро щурясь.

– А за такие оскорбления можно и на дуэль нарваться! Чего я должен был бояться? – тут же вспылил Леонард. – И вообще, я никому не позволю пятнать честь династии герцогов Жутерданских!

– Ну, и что ты сделаешь? Бросишь вызов наследному принцу, Беньямину инг Вайоланту? – мой напарник скривил губы в злой ухмылке.

Я видела, что он нарочно провоцирует Лео, злит его, заставляя горячиться и говорить лишнее.

– Да хоть бы и ему! – в запале выкрикнул Лео… и осекся. 

Несколько мгновений в растерянности смотрел на Бена, потом перевел вопросительный взгляд на меня:

– Нель, скажи мне, что я ошибаюсь…

– Не могу, – я слегка развела руками. – Бен – наш принц. Наследник императора Труонарда. Ты тоже его не узнал?

– Я никогда не был при дворе… – Лео помрачнел. – И портретов не видел. Откуда мне было знать?.. так бы, конечно, почел за честь разделить с его высочеством любые приключения. Весь наш род безусловно предан императору. Но в тот момент я считал своим долгом быть поддержкой и защитой для Лу. Она слишком далека от всего, что сейчас с ней происходит. 

– Вот видишь, Бен, – я положила ладошку на сжатый кулак принца, пытаясь передать ему частичку своего тепла. – Лео наверняка готов стать твоим преданным другом. Я уверена, что он будет с тобой искренним и честным – как я!

Беньямин продолжал вглядываться в лицо Леонарда уже знакомым мне пристальным, ищущим взором. Словно пытался проникнуть в самые тайные уголки души парня. 

Лео не отвел глаз. Он смотрел в лицо своему будущему правителю спокойно и открыто. Ему нечего было скрывать и прятать. 

– Ты и правда готов стать моим другом, Леонард? – наконец, тихим, но почти звенящим от напряжения голосом, спросил принц.

– Друзья Орнеллы – мои друзья, – без раздумий и без тени сомнений подтвердил Лео. – Буду рад стать вашим верным другом, ваше высочество.

8. Кто в доме хозяин

Пытаясь встать с койки, я забыла, что под легким одеялом, которым была укрыта, на мне всего лишь ночная сорочка и халат. И только свесив оголенные до колена ноги с края постели и заметив, как три пары мужских глаз в едином порыве прикипели к моим коленкам, сообразила, что одета слишком открыто для церемонных поклонов и приветствий. 

– Простите! – шепнула смущенно и быстро прикрыла ноги краем одеяла. 

– К-хм… – откашлялся магистр О'Ринэль. – Вижу, спрашивать наших героев о самочувствии не имеет смысла: оба бодры и готовы к новым подвигам. 

– Мы, наверное, пропустили что-то важное? – поинтересовался Беньямин.

– Приветственную речь ректора Баркбитла и расселение по комнатам пансионата для адептов первого-второго курсов, – сообщил магистр. – Но вы, ваше высочество, вероятно, предпочтете жить в отдельном домике?

Бен задумчиво нахмурил брови. Обвел нас взглядом.

– Мне нужно посовещаться с друзьями, –  объявил свое решение. 

– Надеюсь, мое присутствие не помешает? – похоже, магистр не собирался уходить из палаты, не решив все вопросы. 

– Не помешает… – Беньямин вздохнул, смиряясь с присутствием магистра, и обратился к нам: – Нель, Лео, Лу. Отдельные домики рассчитаны на четверых. Там четыре спальни на втором этаже и несколько общих помещений – на первом. Как вы смотрите на то, чтобы поселиться вместе?

– А это разрешено? Ну, чтобы юноши жили под одной крышей с девами? – засомневалась Луизанна. 

– У нас нет отдельных пансионатов для мастеров, отдельных – для мистрис, – ответил ей вместо Беньямина магистр О'Ринэль. – Просто для дев выделено левое крыло, для юношей – правое. В домике вы сможете расселиться по тому же принципу. 

– Я готов поселиться с тобой, Бен, – первым поддержал принца Леонард и получил от его высочества признательную улыбку. 

– Куда же я от своего напарника? Только вместе! – улыбнулась я, и принц еще больше посветлел лицом. 

– Ну а ты, Лу? Решишься остаться с нами? – обратился он к Луизанне.

– Да… – едва слышно выдохнула наша подруга и покраснела от всеобщего внимания. 

Магистр О'Ринэль прошелся по палате, от двери до окна и обратно, что-то прикидывая в уме. 

– Думаю, вам подойдет пятый домик. – Решил он. – Отдам приказ, чтобы его готовили к вашему появлению. 

– И когда мы сможем туда перебраться? – Беньямин явно не собирался терять время даром и задерживаться в корпусе целителей. 

– Леонард и Луизанна – хоть сейчас. Вы, ваше высочество, и ваша напарница – как только метресса Лоул разрешит вам покинуть палаты. 

– Так, может, она нас сейчас и отпустит? – просительно сложила я руки у груди. – Я себя прекрасно чувствую!

Магистр окинул меня и Бена цепким взглядом, едва заметно повел одним плечом: посмотрим! Вышел из палаты и через пару минут вернулся с целительницей.

– Вот, метресса Лоул, – кивнул ей в нашу сторону. – Адепты утверждают, что чувствуют себя прекрасно и мечтают сбежать от вас. 

Женщина улыбнулась шутке магистра, поверхностно осмотрела меня и принца и заключила:

– Здоровью адептов ничего не угрожает, но адептка инг Сельтон должна ближайшие два дня воздерживаться от применения своей магической силы. Мистрис Орнелла, могу я положиться на вашу сознательность?

– Мы проследим! Не позволим! – тут же поручился Леонард. 

Беньямин подтвердил его слова кивком головы. 

– В таком случае, переодевайтесь и можете быть свободны, – обрадовала нас метресса Лоул и, взяв магистра О'Ринэля под локоток, повела его прочь из палаты со словами: – Идемте, Вейл, угощу вас чаем из вигур-травы и сэндвичами, пока адепты будут собираться. Вы, наверное, как всегда, забыли и про обед, и про ужин.

Что ответил мужчина, я так и не узнала – двери скрыли продолжение беседы. Но на сердце у меня потеплело: пусть магистр шокирует своей внешностью, но зато об адептах заботится, забывая о себе! А еще голос у него красивый, и руки сильные… 

Я вспомнила, как прижимал меня магистр к своей груди, как смотрел остановившимся взглядом на мои коленки, и мне стало одновременно и приятно, и чуть стыдно от мыслей, которые пришли в голову. Нет! Это никуда не годится – ждать интереса от преподавателя академии, и самой думать о нем как о мужчине… 

Лу помогла переодеться мне, Лео пошел вслед за Беньямином – тоже помочь со сборами. Очень скоро мы уже стояли на крыльце. Почти сразу появился и магистр О'Ринэль. 

– Все на месте? Тогда идемте, провожу вас.