Королевство Теней. Ложные Цари

Ноктюрнум

Нексус первый:

Сотворение земли. Падение человека

В эру Возрождения, когда тьма покрывала все вокруг, возвышалось одно Величество, Светоносец. Он сотворил мир и даровал жизнь смертным, но среди этой бескрайней ночи Его душа ощущала одиночество.

И создал Светоносец ближних Ему — ангелов, и стали они верными Ему на небесах. Но не отпускало Светоносца тяжкое бремя одиночества, да не могла примириться Его душа, ведь не было Ему равных.

В это мгновение, из самых глубоких уголков бытия, Он призвал свою тень и дал ей облик, назвав Темноликим. И создали они много прекрасного - и солнце, и луну, и небожителей, что там обитали.

Они проводили дни в мире и согласии, но в сердце Темноликого проснулась жажда власти. Он начал творить ужасные дела, леденящие кровь и порождающие чудовищ, уродливых и злобных. Эти создания несли лишь мрак и разрушение, пожирая человеческие души.

Светоносец увидел, как Его брат исказил совершенство мира, как он замутнил свет. Но побоялся Светоносец, что останется в одиночестве, и закрыл глаза на проделки брата своего. А Темноликий даже не думал останавливаться на сотворенном, и решил он одарить людей своими знаниями тайными, и силой божественной, и испили они его черной крови и родились "Поцелованные Тьмой", обладатели необычайных дарований. Они были способны на многое, но их души омрачались с каждым восходом луны, а их гордыня не позволяла им больше подчиняться законам и воле своего истинного Творца. Но не знали они, что за свою силу и знания придется им заплатить высокую цену. И с наступлением кровавого затмения, их тени обрели голос и начали шептать на ухо своими хозяевам, а те, кто поддавался этому зову, превращались в ужасных, злобных существ, называемых ноктюрнами.

Разгневался Светоносец, и началась страшная схватка между светом и мраком, и вскоре битва эта захватила весь мир. Темноликий, ослабевший от того, что даровал свои силы людям, был побежден и изгнан в Царство Мертвых.

Разочарованный Своим братом и творением своим — человеком, Светоносец ушел в забвение, оставив мир в руках "Поцелованных Тьмой". Смертные стали их слугами, молясь о появлении Спасителя, чтобы Он освободил их от мрака и снова принес свет в этот мир.

Глава 1. Потускневший огонек

Хмурый рассвет пробивался сквозь щели ставен, заливая тусклым светом покосившуюся кузницу. В воздухе висел тяжелый запах похмелья, перемешанный с ароматом остывшей золы и овечьей шерсти. Глухой стук в дверь нарушил тишину.

Старый кузнец, которого в здешних местах звали просто Гефест, с трудом поднялся с обшарпанной лавки. Его голова раскалывалась, как будто по ней стучали молотом.

Он поморщился, пытаясь вспомнить события вчерашнего дня. В памяти всплывали разрозненные картинки: пьяные песни в таверне, размытые лица собутыльников, залитые вином столы. А потом… темнота.

Гефест потянулся к кувшину, стоявшему на полу, но тот оказался пуст. Он выругался и, спотыкаясь о разбросанные инструменты, поплелся к двери. Его тяжелые шаги сотрясали хлипкие доски старого пола. Неловко ступив ногой на что-то мягкое, Гефест опустил взгляд и замер.

Перед ним лежала потрепанная тряпичная кукла — некогда любимая игрушка его приемной дочери Греты.

Кузнец нашел девочку на пороге в одно холодное осеннее утро. Кто-то оставил ее в плетеной корзине между золотыми колосьями пшеницы, заботливо закутав в старое выцветшее покрывало. Поначалу Гефест подумывал отнести малышку в ближайшее поместье, отдать ее тем, у кого есть силы и время заботиться о ребенке.

Но когда ее большие ясные глаза встретились с его взглядом, что-то смягчилось в сердце старого сварливого кузнеца.

Никогда не имевший ни жены, ни детей, Гефест долгое время жил один — может, из-за своего нрава, который был тяжелее стальной наковальни. Но девочка стала ему отрадой. Она росла среди запаха раскаленного железа и звона молота, и соседи, хоть и шептались, что старику не пристало растить ребенка, частенько приносили ей молока и хлеба, помогая воспитывать девочку, как могли.

В глазах старика что-то дрогнуло, словно затянутая пеленой печали душа на миг проснулась.

Он ахнул и, подхватив куклу, сжался от нахлынувшего чувства вины. Будто бы эта бездушная тряпка была живой и могла ощущать боль.

Старик опустился на колени и прижал грязную уродливую куклу к груди. Горький вздох сорвался с его иссушенных губ, а под морщинистыми веками заблестели слезы.

— Прости меня, прости… — прохрипел старик, подняв глаза к потемневшему потолку.

Грета… Она снова ему снилась.

Ее заразительный смех, сияющие карие глаза, танцы по мастерской с этой самой куклой в руках… Беззаботные шаги по скрипучему полу…

Лишь во сне он мог увидеть ее, или же в пьяном угаре, когда вино затуманивало его разум, и он видел ее черты в лицах прохожих. Он чувствовал ее присутствие, такое светлое, такое родное… Но стоило ему проснуться, как видение таяло, оставляя после себя лишь тоску.

Стук повторился. Настойчивый, требовательный. Гефест отложил куклу и, с трудом поднявшись, приоткрыл дверь, щурясь от яркого дневного света.

— Да пребудет с вами Светоносец! — провозгласил гонец. Его серебристые доспехи, сияющие под лучами восходящего солнца, слепили глаза. — Мы ищем мастера Гефеста. Он тут? — добавил гость, бросив пренебрежительный взгляд куда-то за спину старика.

Гефест заметил позади гонца еще две фигуры, державшие под уздцы белоснежных лошадей. Над их головами развевалось синее знамя с изображением полумесяца, но старик был слишком погружен в свои мысли, чтобы уделить этому особое внимание.

— Это я и есть, — отозвался Гефест, вытирая вспотевшие руки о некогда белую рубаху. — Чем могу быть полезен?

Рыцарь едва сдержал усмешку. Перед ним стоял не искусный мастер из легенд, а дряхлый старик в грязной прожженной одежде.

— Мы исполняем волю его высочества принца Люмерии Александра Беладракса, — процедил гонец сквозь зубы, с отвращением рассматривая жалкую лачугу кузнеца. — Близится день именин его будущей супруги, ее высочества принцессы Лилианы Драгомир. Он желает преподнести ей особенный подарок, и мы наслышаны о вашем мастерстве, Гефест.

Старик, не обращая внимания на пренебрежительный тон гонца, хмыкнул и поскреб заросший щетиной подбородок.

— О чем же вы наслышаны? О том, что я могу выковать подкову блохе или подковать дракона? — спросил он, подмигнув мужчине.

— Не льстите себе, уважаемый, — гонец фыркнул. — Нам известно о ваших… хм… «талантах» в изготовлении ювелирных изделий.

Старик нахмурился.

— Не хвастаюсь, но мои украшения — лучшие в округе, — провозгласил он, распрямляя плечи и опираясь рукой о косяк двери.

И он не соврал. Ну разве что только слегка. Гефест, искусный кузнец и рукодел, некогда славился по всей Веспере. Его творения, будь то изящные драгоценные вещицы или крепкие доспехи, украшали дворцы королей и рыцарские залы.

Но судьба отвернулась от него. Приемная дочь Гефеста, юная и прекрасная Грета, погибла от укуса ядовитой змеи.

Смерть Греты сломила старика. Хоть Гефест никогда не отказывался выпить раз-другой в местной таверне, в последние месяцы он крепче держался за кружку, чем за молот.

Сбившись с пути, кузнец попал в компанию местного сброда — тех, кто знал все дороги вниз и ни одну из них обратно. Они приходили к нему с обещаниями скоротать одиночество, но как только старик погружался в беспамятство, хватали его вещи, выметали запасы, забирали спрятанные монеты.

Так заказы иссякли, деньги кончились, а кузница, некогда гудевшая от работы, погрузилась в тоскливое запустение.

— Но что именно вам требуется? — спросил старик, с подозрением глядя на гонца.

Тот уткнулся носом в бумажку, что держал в руках, и развернул ее перед собой.

— Вам предстоит выковать… — гонец на мгновение запнулся, подбирая слова, — …пять огромных золотых яиц.

Гефест аж присвистнул.

— Золотых? Да вы что, спятили? Это же целое состояние! И зачем принцессе яйца? Принцу своих не хватает, поэтому решил ей подарить другие взамен? — усмехнулся старик.

— Не нам судить, — пожал плечами посетитель, и с его губ сорвался едва уловимый смешок. — Его высочество желает именно этого. И будьте уверены, за выполненный заказ вас ждет королевская награда.

Глава 2. Путь в темное сердце

Юная принцесса остановилась на мгновение, торопливо сняла свои неудобные бархатные туфли и отставила их в сторону, пока за ней поспевала Маришка, ее служанка, что-то выкрикивая ей в спину.

— Лилиана, подождите! Вы не должны туда идти! — громко кричала Маришка, но ее голос тонул во мраке, и лишь слабое эхо ее беспокойства разносилось по коридорам.

— Все хорошо, Маришка, я скажу отцу, что ты ни в чем не виновата! — ответила Лилиана, обернувшись назад, и поспешно продолжила свой путь.

— Но, Ваше Высочество, король запретил вам спускаться в подземелье!

— Отец ничего не узнает! — быстро сказала принцесса и побежала дальше.

Наконец, она дошла до широкой мраморной лестницы, спускавшейся вниз, к недоступным покоям. Ступени казались почти бесконечными, но Князь Теней уже прибыл в замок, а Лилиана не могла пропустить это событие, ведь в этих гнетущих стенах редко когда происходило что-либо интересное. Она увядала с каждым днем, подобно несчастным розам на окнах ее покоев, будто бы врастая корнями в это отживающее свой век место, что неуклонно ветшает из года в год. Иногда принцессе казалось, что она и сама умирает вместе с замком, разделяя все его болезни, нескончаемое одиночество и тишину внутри, которая обрела собственный голос, раздающийся тихим болезненным эхом где-то в глубине ее груди. Когда Маришка случайно проболталась, что Князь Теней, советник короля, принял приглашение явиться в замок в связи со срочным, неотложным делом, ее это, бесспорно, заинтересовало.

Тяжело дыша, принцесса преодолела последние ступеньки и оказалась в подземелье, которое сразу же окутало ее прохладной влажностью, словно могильной пеленой, сдерживающей дыхание живого мира. В тоннелях было тихо и темно, и лишь тускло тлеющие факелы освещали ей дорогу. Может, и хорошо, что из-за темноты она почти ничего не видела, ведь в подземелье обычно водится множество всяких насекомых и других мелких созданий, но самое страшное — пауки, которых она до смерти боялась. Кажется, она начала сторониться их еще в детстве, когда случайно перевернула банку с кровавыми подземными пауками, что мигом разбежались по ее телу. Особенно мерзко было, когда один залез ей прямо в рот, пока она орала во весь голос от ужаса. Королева ее тогда сильно отругала, и после этого она перестала заглядывать в мамин потайной ящик.

Наконец-то она очутилась перед старинной узорчатой дверью из мореного дуба. Дверь словно ожила от ее касания и тихонько отворилась, образовав узкую расщелину во тьме. Принцесса затаила дыхание. Мрак медленно уступал место отблеску свечей, излучавших мягкий золотистый свет. Светильники, висевшие на древних кованых крючках, отбрасывали яркие тени на старинные каменные своды зала. Прищурившись, Лилиана разглядела отца, что-то обсуждавшего с незнакомым ей господином. Отец выглядел усталым и измученным, а золотая корона, что сверкала на его голове, казалась скорее тяжким бременем, нежели символом власти. Подле отца стоял ее старший брат, Киприан. По нему было видно, что он чем-то подавлен. Лицо же незнакомца было покрыто мраком, так как он стоял к ней спиной, но принцесса была уверена, что это тот самый Князь Теней, о котором она столько слышала, но которого ни разу не встречала лично. Он был облачен в черные одеяния, словно сама ночь сгустилась вокруг него. Его облик немного прояснился, лишь когда отец отступил в сторону, а гость последовал за ним. Лилиана зачарованно разглядывала его короткие, взъерошенные, словно иглы ежика, белые волосы, строгие черты лица и глубоко посаженные сапфировые глаза, а также неровный шрам на правой щеке. Руки в черных кожаных перчатках он время от времени прятал под длинным меховым плащом.

Лишь пару мгновений спустя принцесса заметила четвертого — пленника, прислонившегося к холодной каменной стене в левом углу зала, и ее сердце замерло. Он выглядел измученным и изможденным, его тело изогнулось под тяжестью страданий, одежда была рваной и грязной, а капельки крови, сочившиеся из открытых ран, сливались с его слезами, окрашивая их в багровый цвет. На его лбу был выжжен шрам в виде круга, по окружности которого расходились семь крыльев, словно ангельский венец. Руки несчастного были закованы в железные кандалы, прикрепленные к стене; казалось, только это не давало ему упасть замертво на сырой холодный пол.

— Мы испробовали все возможные пытки, но этот жалкий еретик не издал и звука, — с долей раздражения произнес король.

Князь Теней пристально посмотрел на пленника. Его губы изогнулись в хитрой усмешке, а в глазах словно сияли отблески адского пламени, и Лилиана почувствовала, что нечто очень темное пытается вырваться наружу.

— Он связан с Братством Света? — скорее риторически спросил Князь, поглаживая острый подбородок.

— Да, Валентин. Еще одна шавка из своры их осведомителей. Прислуживал на кухне, пока его не раскрыли мои стражники. Он пытался передать своим сообщникам письмо о делах королевского двора.

Отец тяжело вздохнул, поправил корону и продолжил.

— Братство Света совершило новый налет на одну деревню южнее Красных Врат. Разграбили ее подчистую, увели все запасы и оружие, перебив всех наших стражей. Однако самое пугающее — это не разрушения, что они несут за собой, а их непоколебимая вера в идеи, за которые они борются, распространяя их, как опасную заразу среди остальных смертных. Даже дворяне стали сомневаться в том, что Корона способна их защитить…

— Слухи долетели и до моих ушей, мой король, и я сожалею, что мне приходится подтверждать ваши печальные доводы. Так чем же я могу помочь вам, Ваше Величество? Прикажете выудить из него правду?

— Разумеется! Погляди на это жалкое создание. Даже будучи в шаге от смерти, он так и не выдал остальных предателей. Так близок к концу, что вот-вот испустит дух, при этом продолжает молчать. Следующий удар может стать смертельным, и мы не получим ничего дельного. Нужно что-то более деликатное, и в этом, Валентин, я полностью доверяю тебе.

Князь Теней кивнул и, сделав легкий вежливый поклон, повернулся к своей новой жертве.

Глава 3. Разбитые мечты

Торжественная трапеза была в самом разгаре. Бокалы беспрестанно наполнялись лучшими целесторскими винами старой выдержки, в воздухе разливались ароматы изысканных деликатесов. Со всех сторон слышались оживленные беседы, почти заглушающие придворных музыкантов. Под меланхоличные звуки флейты и скрипки лучшие барды королевства воспевали в своих балладах красоту юной Лилианы, однако самой принцессы нигде не было, словно она растворилась среди теней, наполняющих темные углы замка.

Члены королевской семьи заняли свои почетные места на высоком пьедестале в глубине зала, за длинным столом, убранным белоснежной скатертью с вышитым на ней солнцем. За столом, что находился справа от короля, собрались два клана Беладраксов, по левую сторону расположились высокопоставленные чины королевства.

Валентин и Константин старательно избегали друг друга, предпочитая уткнуться в свои тарелки. Их гнетущее соседство за одним столом забавляло собравшихся много больше, чем приевшиеся анекдоты королевского шута и выступление приглашенных танцоров, которое так и осталось без внимания.

— Не знаю даже, чем я мог настолько обидеть короля, что он удостоил меня унижения сидеть за одним столом с предателями и беглецами, — наигранно произнес Константин, обращаясь к своей жене.

Валентин и Елена ненадолго подняли глаза и переглянулись, а Адриан демонстративно фыркнул, вызывающе осматривая своего дядю.

— Ты поперхнулся, кузен? — спросил Александр, стремительно поднявшийся со своего места, и достал из переднего кармана мундира черный платок с серебряными узорами. — Тебе следует быть более осторожным, — добавил он и протянул платок Адриану.

Адриан нахмурился, но, заметив легкий кивок и настойчивый взгляд своей матери, встал со стула и посмотрел в упор на кузена, стоявшего у противоположной стороны стола.

— Благодарю за заботу, кузен, — проговорил сквозь зубы Адриан и схватил платок. Александр еще какое-то время сжимал его в руках, прежде чем отпустить.

Потом они оба медленно вернулись на места, не сводя друг с друга глаз, и за столом наступило напряженное молчание.

— Ты стала такой красавицей, Корнелия, — решила разрядить обстановку принцесса Элеонора, с улыбкой поглядывая на племянницу.

Юная Корнелия, будто только сейчас осознав, где она находится, подняла угрюмые глаза и нехотя улыбнулась своей тете.

— А ты, Валентин, — продолжила Элеонора, — заслуживаешь уважения. Стать советником короля, да еще и в чужом королевстве, без каких-либо привилегий — это действительно многого стоит.

— Благодарю, сестра, ты всегда отличалась добродушием, — ответил Валентин менее холодно, чем обычно, и кивнул в знак признательности.

— И в самом деле, — ухмыльнулся Константин, — раз не получилось вылизать задницу отцу, он решил подлизаться к другому королю. Но рано или поздно Аурелиус раскроет глаза и увидит всю подлость и алчность, которая тобой движет.

— Константин! — возмутилась Элеонора. — Мы не видели нашего брата долгие годы. Стоит позабыть о детской вражде и уделить внимание тому, ради чего мы сюда и прибыли — помолвке нашего сына.

Близнецы не переставали высмеивать всех родственников одного за другим в самых гнусных и изощренных формах. Для этого им было достаточно обменяться мыслями, так что они просто игриво пересматривались и ехидно хихикали. Заявление Константина еще больше их раззадорило.

— Повтори-ка еще раз, — прорычал Валентин, склонившись над столом и направив свой взгляд в сторону брата, сидевшего с противоположного конца. Призрачный отблеск от колышущегося пламени свечей играл на его лице, оттеняя живой сгусток мрака в его глазах. Атмосфера наполнилась напряжением, словно воздух пропитался непримиримым противостоянием и непрощенной обидой, затаившейся глубоко в их сердцах.

— Я сказал: раз не получилось отлизать зад отцу, то ты… — Константин внезапно побледнел и прервался на полуслове. Он почувствовал, как его тело ослабевает с каждым мгновением под влиянием искусных движений пальцев Валентина, скрытых под столом. Тень Константина, отражающаяся на задней стене зала, поднималась вверх, словно одушевленная сущность, вытягивая из хозяина все жизненные силы. — Что ты…

— Валентин, хватит! — приказала Елена, сжимая руку мужа. — Он этого не стоит.

Однако Валентин, охваченный своей ненавистью к брату, даже не думал прекращать наказывать его за сказанные слова, а может, за что-то еще, неизвестное остальным свидетелям происходящего. Знатные гости, пристально следящие за братьями, взволнованно перешептывались и даже начали заключать пари о том, кто станет победителем этого противостояния. Валентин вдруг заметил, как его брат нервно поглядывает в сторону, в надежде, что оттуда придет помощь. Проследив за его взглядом, он приметил фигуру короля Аурелиуса, всецело поглощенного выговором принцу Люциану за его последнюю шалость. Валентин сразу же догадался о гнусном замысле своего брата и тут же опустил руку. Вслед за ней опустилась и тень Константина.

— Тебе нездоровится, брат? Ты что-то побледнел, — произнес Валентин и улыбнулся.

Константин стиснул зубы, пронзив брата острым взглядом.

— Рано или поздно, Валентин, ты получишь по заслугам, — проговорил он, еле дыша, с трудом контролируя свое тело.

— Не слушай его, Валентин. В нем говорит обида, — прошептала Элеонора, и на небосводе ее сапфировых глаз засверкали звезды. — Отец жаждет твоего возвращения.

Густые брови Валентина тяжелой тучей сошлись над переносицей. Его сердце, вечно скованное льдом, дрогнуло.

— Откуда мне знать, что ты не обманываешь меня, сестра? — прохрипел он.

— Мое сердце, брат, всегда было открыто для тебя. Отец… он болен, и его дни сочтены, — ее голос дрогнул, и слезы заблестели в уголках глаз.

Константин сжал бедро Элеоноры так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Ты не дождешься от него сочувствия, дорогая жена, — прорычал он сквозь зубы.

Элеонора впилась ногтями в руку мужа, и с силой отдернула их. Алые капли крови украсили ее пальцы, а на его руке появились кровавые отметины. Константин слегка вскрикнул от боли, а Валентин горько усмехнулся.

Глава 4. Охотничий месяц

Опавшие листья шуршали под ногами королевских слуг, устилая путь к старому лесу вблизи замка. Король Аурелиус ступал впереди, а рядом с ним шли братья Беладраксы вместе с сыновьями. Им посчастливилось попасть на Осеннюю Королевскую охоту, которая проводилась каждый год.

В последнюю минуту к ним присоединилась и юная принцесса Лилиана. Король, хоть и беспокоился о безопасности своей дочери, не мог отказать ей в этой просьбе. Изящная Лилиана, облаченная в бархатный охотничий костюм, напоминала лесную нимфу, случайно забредшую на королевский пир. Ее отец не в силах оторвать от нее взгляда, словно боялся, что она растворится в этом золотом море осенних листьев.

Луки были приготовлены, а нетерпеливые охотничьи псы уже рвались вперед. Шелест листьев, топот коней, лай собак слились в единый тревожный симфонический аккорд. Звуки труб, подобные боевому кличу, разнеслись по окрестностям, возвещая о начале охоты.

Валентин, не отрывая взгляда от темной полосы леса, которая тянулась вдоль горизонта, ехал верхом на черном коне рядом с Робертом — Главнокомандующим Целестора.

— Слышал о нападении? — голос Роберта, хриплый и властный, заглушил стук копыт. — От некогда процветающей деревни остались лишь руины да кости несчастных жителей.

— Братство Света, не иначе, — проронил Валентин.

— Боюсь, ты прав, — согласился Роберт. — Среди жертв — семья Дакинов. И не только они. Обычные простолюдины, не имевшие никакого отношения к поцелованным тьмой, также стали жертвами их ярости. Кажется, они решили перейти к открытой войне, уничтожая все живое на своем пути. Куда же делись остальные жители деревни? Словно сквозь землю провалились…

Валентин нахмурился, чувствуя нарастающее напряжение. «Если Братство Света так близко, то не за горами день, когда они доберутся до королевского двора. Может быть, они уже поджидают нас в гуще леса…» — подумал Князь Теней.

— Возможно, остальные жители присоединились к ним, — предположил он, — к этому мрачному сборищу, жаждущему лишь нашей крови и разрушений. Мы должны быть готовы к тому, что они попытаются проникнуть и в Весперу.

— Это печальные вести, — произнес Роберт. — Сила Братства Света стремительно растет, словно ядовитый гриб на гниющем пне. Нам нужно действовать решительнее.

— Эти люди веками жили в угнетении. Они смирились со своей судьбой, не ведая другой жизни. Они знают свое место — место рабов, низших из всех разумных созданий, — твердо произнес Валентин. — Я не раз говорил Его Величеству, что если он проявит к ним милосердие, дарует им права, которых они никогда не имели, — не пройдет много времени, как они восстанут против короны, — его слова были пропитаны ядом, а голос проникал в душу, словно шипы розы, растущей на могиле. — Учуяв запах свободы, они уже никогда не наденут кандалы добровольно. Они вцепятся в них зубами и вырвутся из своих оков, а потом с тем же рвением будут грызть и самого короля, и его семью, и всех нас, его верных поданных.

Роберт кивнул, соглашаясь.

— Слишком долго корона проявляла милосердие к тем, кто этого не заслуживает. Доброта короля лишь разжигает их жажду крови, — добавил Валентин.

— Но ведь именно за это его и любят, — возразил Роберт. — За его мягкость, за его доброту. Народ обожает его. Даже рабы.

— Да, любят, — усмехнулся Валентин. — Но любовь слепа. Король, которого любят, — это удобный король. И такая слабость губит целые королевства. Посмотри на Целестор. Разве не здесь зародилось это проклятое Братство? Разве не здесь им дали волю?

— Осторожнее с такими высказываниями, Валентин. Иначе я подумаю, что ты пытаешься осквернить доброе имя короля и сомневаешься в его доблести. Нередко это приравнивается к государственной измене, — нахмурился Роберт.

Валентин невольно рассмеялся, вглядываясь в глаза своему собеседнику.

— Ты ведь не просто так начал этот разговор, Роберт? Недовольство, хоть и невысказанное, легко уловимо в твоих словах и в твоих очах.

Роберт поднял голову, и в его взгляде мелькнуло отчаяние.

— Я пытался предупредить короля, но он погружен в свои празднества и не слышит моих слов. Его сердце занято лишь пирами, турнирами и звоном кубков. Он не видит надвигающейся бури, не слышит ее рокочущего грома. Может быть ты, как советник короля, сможешь его вразумить.

Валентин устремил взгляд к своему брату, который ехал слева от него на белоснежном коне, в доспехах, рядом со своими сыновьями.

— Пока Константин здесь, я вряд ли могу надеяться на благоволение короля. Но я попытаюсь что-то предпринять. Это зашло слишком далеко, и устранение Братства теперь является делом государственной важности.

Роберт кивнул и, выдержав недолгую паузу, вновь обратился к соратнику.

— Обитель Проклятых… Темное сердце нашего королевства, — прошептал он, словно боясь потревожить спящих богов. — Как там дела? Ноктюрны размножаются, как крысы на развалинах.

Валентин горько усмехнулся.

— Они заполонили каждый уголок Обители. Клетки ломятся от их жаждущих тел. Мы вынуждены были принять меры, немыслимые еще вчера. Огонь стал нашим последним средством. Тех, кто не нашел места в наших стенах, мы предаем пламени. Тех, кто так и не дождался лекарства от шепота, — вздохнул советник короля. Его лицо отражало отчаяние и усталость.

— И как вы определяете, кто достоин жить, а кто — умереть? — нахмурился Роберт.

— Жребий брошен, — грустно улыбнулся Валентин. — Кто родился в нищете — тот и умрет в огне. Система, древняя, как сами камни Обители, диктует свои жестокие правила. И чем выше ты стоишь, тем больше у тебя шансов избежать этой участи.

Он замолчал, глядя в пасмурное небо.

— А лекарство… его все еще нет. Века проходят, а мы все так же блуждаем в темноте, ища спасение.

Роберт посмотрел на Валентина с сочувствием. В его глазах читалось понимание того ужаса, который творится в Обители Проклятых.

— Давайте сосредоточимся на охоте. Дичь сегодня особенно осторожна, — произнес главнокомандующий и отвел взгляд.