Королевы ходят последними

Глава 1

Дамиан

Наш мир не был лишён магии — её остатки всё ещё жили среди нас, как пыльца в воздухе после дождя. Люди научились делать невероятное с помощью технологий: лечить болезни, строить небоскрёбы за считанные недели, менять лицо по капризу. Но магия не исчезла. Она просто стала тише. Осторожнее. Скрытнее.

Моя магия пришла ко мне не от матери — она умерла, когда мне было десять. Отец всегда говорил, что магия — это дар, но дар опасный. Его нужно хранить, как старинную реликвию, никому не показывать и никогда — слышишь, никогда — не говорить, что ты ею обладаешь.

А я обладала. Могла делать вещи иными: улучшать их, наполнять красотой и целебной силой. Кремы, мази, ткани — всё, чего касалась, становилось особенным. Что-то вроде целительства, но на грани с колдовством. Моё прикосновение преображало. Иногда даже людей.

Мы жили с отцом. Он был богатым и влиятельным человеком — владел собственной сетью ателье, создавал одежду, о которой мечтали даже те, кто носил только бренд. Район, в котором мы жили, был респектабельным, почти стерильным в своей роскоши. У меня было всё, что нужно для счастья… по крайней мере, так казалось.

Я до сих пор помню тот день. День, когда я впервые увидела его.

Он вышел из машины, как будто сцена уже была поставлена. Хлопнула дверь, заиграло солнце на капоте, и он обернулся. Наш сосед. Дамиан. Ему было двадцать, мне — всего шестнадцать. И всё же в этот момент я поняла, что детство закончилось.

Он посмотрел на меня. Прямо. Смело. И в этот миг мне показалось, что я забыла, как дышать.

Вы знаете, что такое секс на двух ногах? Вот это был он. Я, конечно, была наивной, но не настолько, чтобы не распознать желание, когда оно буквально ломает тебе колени.

У него всё было... слишком. Волевой подбородок, ямочка, будто нарисованная пальцем Бога. Зелёные глаза, как мшистые глубины, в которых можно было утонуть. Чёрные волосы — беспорядочные, но небрежно идеальные. И тело. Мускулы под кожей — не показные, а те, что двигаются с хищной грацией.

Он не шёл. Он владел пространством. Его вид дышал уверенностью, властью. Его вид дышал сексом.

Когда наши взгляды встретились — всего на секунду, — что-то в мире щёлкнуло. Не звук, не гул, а вибрация — невидимая, но ощутимая, как будто воздух стал плотным, почти осязаемым. Я почувствовала его кожей, как прикосновение электричества.

Моё сердце сорвалось с места, а вся сущность, вся я — будто потянулась к нему, к Дамиану, к этому незнакомому, опасному, совершенно недосягаемому мужчине. Я не знала, что делать с этим чувством. Оно было слишком большим для моего тела.

Хорошо, что сзади раздался голос отца.
— Сани? Сани, всё в порядке?

Мир вернулся. Воздух снова стал лёгким. Мой разум — моим. Я обернулась к отцу, будто вынырнула из глубины. А Дамиан… Он просто захлопнул дверь машины, бросил последний взгляд и исчез за дверью своего дома. Как будто ничего не произошло. Как будто для него это действительно был только миг.

Но для меня — это была вечность.

Отец молча посмотрел на меня, и в его глазах уже читалось понимание. Он знал. Он всегда чувствовал такие вещи быстрее, чем я успевала их осознать.
— Будь осторожна, Сани, — сказал он мягко. — Такие мужчины сложные. Очень. Они, как дьяволы, — добавил он, глядя в пустоту, где минуту назад стоял Дамиан. — Могут съесть твою душу, даже не подавившись. И не оставить тебе ничего. Я не ответила. Просто кивнула. Но внутри всё пылало. Это предупреждение пришло слишком поздно. Частичка меня уже принадлежала ему.

Глава 2

Сирелла

Как я и говорила мы жили в очень респектабельном районе — тишина, ухоженные газоны, одинаковые улыбки на соседских лицах. Конечно, мы не были самыми богатыми, но и не затерянными среди роскоши. Позже я узнала, что Демиан и его семья — одни из самых влиятельных и обеспеченных на нашей улице. Их особняк возвышался чуть поодаль, всего в трёхстах метрах от нашего дома. Он был как крепость — холодный, безупречный, идеальный.

Наш дом был скромнее, невысокий, с уютной верандой и окнами, в которых всегда пахло чем-то вкусным. Но его настоящей гордостью был сад. Мама посадила его сама, с любовью и нежностью, пока ещё жила. После её смерти сад стал чем-то большим, чем просто клумбы и деревья — он стал сердцем дома. Источником магии.

Именно из него ко мне впервые пришла она — моя магия. Живая. Странная.Она была тонкой, почти неощутимой, но мощной. Её нельзя было показывать. Она являлась тёмной в нашем мире, напоминанием о древнем, забытом. Люди боялись магии. И, возможно, были правы.

Отец начал говорить мне о ней сразу после смерти мамы. Он не знал, как справиться с этим даром, и надеялся, что, может быть, магия уйдёт вместе с ней. Но она осталась — и легла на мои плечи.

Отец запрещал использовать её. Даже на себе.
— Может быть, когда-нибудь она тебе пригодится, — говорил он. — Но не сейчас. Сейчас — просто живи.

Я старалась. Но я была шестнадцатилетней девочкой. С зелёными глазами, которые казались мне слишком яркими, и каштановыми волосами, вечно пушащимися. У меня была ямочка на подбородке — точно такая же, как у Дамиана. Я отметила это сразу и почему-то покраснела. Конечно, я могла бы немного изменить свою внешность с помощью магии — сделать черты мягче, волосы послушнее, глаза другого оттенка.

Но я не делала этого. Отец строго настаивал:
— Твоя сила — не для украшения. Она не игрушка.

Он берёг меня. От мира. От самой себя.

Имя Сирелла мне дала мама. В честь богини справедливости и мести. Тогда, в детстве, я просто считала его красивым — редким, певучим, с лёгким отблеском таинственности. Но годы шли, и я начала понимать: мама выбрала его не случайно.

Словно магия в ней подсказала: я пройду через что-то, что потребует не только справедливости… но и мести.

Я поняла это не сразу. Лишь спустя время — когда потеряла всё. Когда сердце моё разрывалось, словно тонкая ткань, пропитанная горечью и кровью. Когда я училась дышать, несмотря на то, что каждый вдох причинял боль. Тогда имя стало пророчеством.

В шестнадцать лет мне остро не хватало общения. Я безумно любила отца — он был для меня всем, что осталось после мамы, моей опорой, другом, защитой. Но даже его любви было мало, чтобы заполнить пустоту, которая жила внутри меня. Пустоту, в которой эхом отзывались несказанные слова, несбывшиеся мечты, женские тайны, которыми не с кем было делиться.

У меня был друг. Весёлый, надёжный, простой. Роберт. Мы жили по соседству, часто бывали друг у друга в гостях. Он был тем, с кем можно было смеяться, играть, обсуждать фильмы и дурацкие новости. Но не тем, кому можно было доверить боль или фантазии, которые рождались в тишине моей души.

Я нуждалась в другом. В той, кто поймёт. Кто будет рядом не по привычке, а по зову сердца. Кто станет моим проводником в мире женских эмоций.

И тогда в моей жизни появилась она.
Изабелла.

Она пришла ко мне из пустоты — словно отголосок моей собственной тоски. Как будто моя нехватка внимания и любви сотворила её… или притянула. И я тогда ещё не знала, что вместе с ней в мою жизнь придёт и свет, и самая глубокая тьма.

Глава 3

Утро в нашем доме начиналось с солнца. Оно всегда первым заглядывало на кухню — через широкие стеклянные двери, ведущие на веранду, где плетёное кресло и круглый столик ждали тепла и чашки кофе. Наш дом был полон уюта, в нём всё дышало маминым присутствием — даже спустя годы. Особенно кухня.

Кухня у нас была просторной. В самом центре стоял большой, старинный стол из тёмного дерева — массивный, как воспоминания. Его гладкая поверхность блестела от утреннего света. Над столом висела бронзовая люстра с матовыми плафонами, и всё здесь напоминало о заботе, о доме, в котором всегда кто-то кого-то ждал.

Я стояла у плиты, переворачивая яичницу с сыром и помидорами, когда услышала шаги. Мягкие, неторопливые — точно такие, как всегда.
Отец спустился по лестнице. На нём была светлая рубашка, заправленная в брюки песочного оттенка. Всё — идеально отглажено, сдержанно и со вкусом. Он не надевал костюмы дома, но и в домашней одежде выглядел как человек, у которого всё под контролем.

На свои сорок восемь он держался удивительно хорошо. Высокий, атлетически сложённый, с ровной осанкой. Его лицо было мягким, даже добрым — будто он мог быть строгим, но выбирал не быть. Серо-голубые глаза, чуть задумчивые, с тонкой сетью морщинок в уголках — от улыбок, не от усталости. Волосы с проседью только придавали ему достоинства.

Я не раз задавалась вопросом — почему он до сих пор один? Мужчина, на которого оборачиваются женщины. Который умеет готовить кофе в идеальной пропорции, чинить любую полку и обнимать так, что становится спокойно даже в самый плохой день.

— Доброе утро, принцесса, — сказал он, проходя мимо, кладя руку мне на плечо. Его ладонь была тёплой, как всегда. — Уже готовишь?

— Почти. Садись, сейчас подам.

Он сел за стол, открыл газету, но я видела: он смотрел не в слова. Он смотрел на меня. Словно пытался что-то сказать — без слов, по-отцовски

— Пап… — Я поставила тарелку перед ним и села напротив. — Я хочу спросить. Только ты не уходи в молчание, ладно?

Он отложил газету. В его глазах мелькнуло что-то осторожное.

— Говори.

— Почему ты не хочешь, чтобы я пользовалась магией? Не как ребёнок… а как мастер. Я ведь уже чувствую её. Она живая. Она просится наружу. Мне не интересно просто шить вещи. Я хочу создавать — ткани, которые дышат, струятся, словно вода, меняются вместе с телом… Мы могли бы превратить «Лумиэну» во что-то совсем иное.

Он вздохнул. «Лумиэна» — так называлась наша лавка. Названа в честь маминого второго имени, которое в переводе с древнего означало сияющая. Когда-то она основала её как мастерскую по пошиву нарядов для высшего общества. Сейчас лавка была известна по всему Терилону — нашему городу, большому, старинному, с мостовыми из белого камня и улицами, переплетёнными, как кружева.

— Сирелла… — Отец говорил мягко, но твёрдо. — Ты не понимаешь. Любое отклонение от «разрешённого» сразу вызывает интерес. Если ты создашь ткань, которая ведёт себя иначе — это не вдохновение. Это подозрение. Совету будет достаточно одного намёка на «незарегистрированную магическую активность» — и ты окажешься в их поле зрения.

Он имел в виду Городской Совет Регуляторов, или просто Совет. Серое, молчаливое правительство Терилона, контролирующее всё: технологии, магические потоки, знания, даже художественные выставки. Всё, что могло нарушить равновесие, фиксировалось. А потом — исчезало.

— Но я не хочу просто шить платья для балов, — тихо сказала я. — Я чувствую, как магия поёт в пальцах. Как будто сад говорит со мной, когда я касаюсь листьев… Я не хочу прятать это, пап.

Он встал, прошёлся к окну, задержался у цветущей гортензии.

— Я тоже чувствую, как поёт сад. — Он повернулся ко мне. — И именно поэтому я так боюсь за тебя. Твоя мать знала, что ты будешь другой.

Глава 4

— Пап, но ведь магия — это не оружие, — тихо сказала я, убирая за ухо прядь волос. — Это… как музыка. Она во мне. Я чувствую её, когда шью, когда думаю о цветах, о ткани, о движении. Она не просит ничего плохого. Она просто хочет быть. Почему я должна отказываться от части себя?

Отец долго молчал. На его лице была тень — не гнева, а воспоминания. Что-то тёмное проскользнуло в его взгляде.

— Потому что я уже видел, как это заканчивается. Не все песни стоит петь вслух, Сирелла. Иногда то, что кажется тебе волшебством, для других — угроза. Люди боятся того, что не понимают. А Совет живёт этим страхом. Им неважно, что ты создаёшь красоту. Если ты отклоняешься — ты уже опасна.

— Но я не хочу жить под страхом. — Мой голос дрожал, но не от страха — от упрямства. — Я не такая, как все. И ты сам это знаешь. Я даже шью не так, как другие. Мои пальцы видят ткань. Я не копирую старое — я рождаю новое. Зачем мне притворяться обычной?

Он подошёл ко мне и взял мои руки в свои. Тёплые, крепкие, но с заметной усталостью в жесте.

— Потому что ты ещё не знаешь, как дорого может стоить свобода. Потому что я уже хоронил ту, кто не испугалась — и потерял её. — Он отпустил мои руки. — Потому что я люблю тебя больше, чем себя. И если для этого нужно, чтобы ты злилась на меня… пусть.

Я не ответила. Просто смотрела, как солнце скользит по полу кухни, как пылинки танцуют в свете.
Я чувствовала, как внутри меня что-то движется — медленно, неизбежно. Не протест. Не вызов. А знание. Время придёт

***

Я помню, как однажды весной мне было всего девять. Сад только просыпался, первые розовые бутоны тянулись к свету, и мама сидела на коленях у клумбы. Её платье было запачкано землёй, а волосы рассыпались по плечам — пахли мятой и розами.

— Мам, — я подошла к ней, сжимая в руках порванный листок. Я тогда обожала рисовать. — Почему ты не злишься, когда я мну цветы?

Она посмотрела на меня — не как взрослый на ребёнка, а как будто мы были равны.

— Потому что они всё равно растут, Сирелла. Всё, что создано с любовью, не боится быть тронутым. — Она протянула ладонь к бутону — и я увидела, как роза раскрылась. Мгновенно. Без рывка. Просто как дыхание.Вот дополнение к воспоминанию, с переходом в более взрослую перспективу — будто Сирелла заглядывает вперёд, не зная, что ждёт её за горизонтом:

Я ахнула.
— Это магия?

— Это любовь, — сказала она, и её глаза в тот момент светились. — Магия — это когда ты умеешь слышать. Услышать шёлк, когда он молчит. Услышать ветер, когда он боится. Услышать боль — и не испугаться. Только тогда ты можешь ей пользоваться.

— А почему ты никогда не показываешь это при людях?

Она поцеловала меня в лоб.
— Потому что у людей короткий слух. И очень долгая память.

Тогда я ещё не знала, как правы были её слова.
Я не знала, что однажды услышу не только ветер и шёлк —
но дыхание любимого рядом,
вкус поцелуя, в котором будет горечь —
что однажды узнаю, как больно бывает, когда тело помнит, а душа уже не может.
Что первый взгляд может стать проклятием,
а первая близость — началом конца.
Я не знала, что магия — это не только дар. Это клеймо.

Я просто стояла рядом с мамой и смотрела, как роза раскрывается в её ладонях.
И тогда это казалось мне самым чистым чудом на свете.

Это случилось ночью.
Мне было шестнадцать, и я не могла спать.

Сад дышал за окнами, как будто звал.
Я зажгла крошечный светильник у стола, достала ткань — старую, льняную, с жёстким переплетением. И кусок маминого шёлка, уцелевший в ящике — тонкий, как паутина.

Я положила их рядом. Закрыла глаза.
Вдох.
Шаг внутрь.

Я не произносила слов. Магия не любила слов.
Я просто услышала, как шёлк скучает по ветру.
Как лен мечтает стать мягче.
Как мои пальцы горят от желания соединить их.

И я сделала это.

В тишине ночи, среди тёплого света и шороха листьев, ткань словно вздохнула.
Она стала — другой. Не тканью. Не просто материалом. А чем-то… живым. Она двигалась в моей руке, как будто помнила музыку. Цвет менялся под углом.
Я создала нечто новое.

И вдруг — я испугалась.

Я спрятала её в коробку, глубоко, за книгами.
Но я знала: назад уже не будет.
Магия — это не навык. Это зов.
И я его услышала.

Я моргнула, возвращаясь в тёплую кухню, где за окном уже расцветал город. На столе между нами парил запах кофе и лаванды из сада. Отец откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня.

— Сирелла, — сказал он мягко, но с тем внутренним камнем в голосе, который не сдвинешь. — Хватит летать в мире грёз.

Я молчала. Он редко говорил так. И всегда — когда решение уже принято.

— Ты поступишь в Академию на управление. Без обсуждений.
Он сделал паузу.
— Всё, что у меня есть, — всё, что я построил, вырастил, спасал — однажды станет твоим. И я хочу быть уверен, что ты сможешь этим распорядиться.

— А если я хочу не иметь, а создавать?

— Тогда твори внутри системы. Внутри имени. Не в подвалах и не на чердаках. — Он вздохнул. — Мир не прощает ошибок. А я не прощу себе, если не дам тебе защиту. Пусть это будет хотя бы знание.

Он снова отпил кофе и отвернулся к окну. В этом жесте было всё: забота, страх, и невыносимое одиночество человека, который любит слишком сильно.

А я сидела напротив — с комком в груди и ощущением, что меня только что аккуратно, без злобы, но очень точно закрыли в клетке.

Изабелла

Сирелла шла по улице Тэрилона, словно наперекор своей судьбе. Мир вокруг казался слишком солнечным, слишком правильным, слишком не про неё.

Платье на поступление.
В Академию Управления.
Как будто она собиралась туда по собственной воле.

— Я не управляющая, — прошептала она себе. — Я творец. Я чувствую ткань, а не документы.

Она свернула с главной улицы и почти случайно оказалась у одного из небольших магазинов её отца — лавка, которую называли «Вторая нить». Здесь хранились прошлые коллекции, тканевые эксперименты и авторские вещи, которым не суждено было попасть на витрины главного бутика.

Сирелла открыла дверь, и прозвучал тихий, мелодичный колокольчик.

— Минуточку, — раздался голос. Лёгкий, певучий, уверенный.

И в следующую секунду из-за стойки вышла она.

Изабелла.

Девушка была… потрясающей.

Не с обложки. Нет. А настоящей. Уверенной. Яркой. Живой.
Шёлковые вьющиеся волосы были собраны в лукавый пучок, несколько прядей спадали на загорелое плечо. На ней было простое льняное платье, подчёркивающее тонкую талию. Глаза — цвета мёда и золота, чуть прищуренные, будто в ней всегда жила улыбка. И эта улыбка уже расползалась по её лицу.

— Ну здравствуй, королевна, — сказала она с лёгким кивком и без капли подчинения. — Помочь выбрать платье, чтобы запомнились все?

Сирелла замерла. От неожиданности, от дерзости — и от какого-то странного, щемящего чувства, которое пробежало под кожей.

— А вы… вы работаете здесь?

— Ага, продаю. Местная золушка. Только вместо кареты — метла, а вместо тыквы — швейная машинка. — Она засмеялась, легко, как будто знакома была с ней тысячу лет. — Ты Сирелла, верно?

— Да. А ты?

— Изабелла. Но можно просто Бэлла. Людям так проще, когда они не боятся перепутать ударение.

Она подошла ближе и смерила Сиреллу внимательным, но доброжелательным взглядом. Без зависти. Без страха. Как будто знала себе цену — и не собиралась ни принижать себя, ни подражать.

— Знаешь, у тебя глаза такие… нетерпеливые. Прямо просятся на свободу.

— Я не люблю, когда на меня смотрят, — сказала Сирелла, чуть сбивчиво.

— Тогда точно нужно платье, в котором смотрят не на тебя — а вслед тебе.

И она направилась вглубь зала, будто уже знала, что именно ищет.

В этот момент Сирелла поняла: это был не просто день.
Это была их встреча.

Изабелла вернулась из глубины магазина, держа на руках несколько платьев. Одно из них — простое, цвета вечернего молока, с изящными вышивками на вороте — она поднесла ближе к Сирелле.

— Это подойдёт, — сказала она уверенно. — На тебя будут смотреть. И не потому, что ты дочь Мелегрёса.

Сирелла чуть нахмурилась, но улыбнулась.

— А почему тогда?

Изабелла пожала плечами:

— Потому что платье правильное. Оно не кричит. Оно знает себе цену.

Затем, словно невзначай, продолжила, оглядывая девушку напротив с лёгким интересом:

— Я сразу поняла, кто ты. Видела на обложке «Мастерицы Тэлора». Знаешь, с той подписью про "наследницу текстильной империи". Громко звучит. Немного театрально. Ты ведь из мира тех кто на завтрак ест золотых устриц!

Сирелла рассмеялась — искренне, без намёков на раздражение. Она не заметила ни подтекста, ни иронии.

— У нас на завтрак, кстати, обычный омлет и подгоревшие тосты. Ни устриц, ни золота. К сожалению.

Изабелла приподняла бровь. Кажется, именно этот ответ немного её разоружил.

— Значит, ты не только с обложек спускаешься. Интересно. — Она улыбнулась чуть шире. — Но всё равно, если ты сюда зашла, значит, что-то ищешь.

— Наверное… тех, кто делает настоящие вещи. Кто работает руками. Кто дышит тканью, а не цифрами. — Сирелла посмотрела на платье, потом — на Изабеллу. — А ещё… кого-то, с кем можно выпить горячего шоколада.

Изабелла на мгновение замерла, чуть прищурилась — и вновь расплылась в своей солнечной, хулиганской улыбке:

— Я, конечно, не из тех, кто бросает всё ради шоколада, но… тебе, может быть, и сделаю исключение.

Сирелла почувствовала, как в груди распускается что-то тёплое. Эта девушка была совсем не такой, как она. И именно это притягивало.

Я продолжала рассматривать платье в её руках — изысканное, тонкое, как паутина, с жемчужными вставками и тонкой вышивкой. Оно было красивым. Слишком красивым.

— А есть что-то… попроще? — неуверенно спросила она, поднимая взгляд на Изабеллу. — Может, в цветочек? Или, ну… просто без всего, что ли?

Изабелла замерла, уставившись на неё, будто та только что предложила надеть пижаму на бал.

— В цветочек? — переспросила она, прищурившись. — Сирелла, это же совсем для маленьких девочек. Или ты идёшь в Академию вместе с малышами из ясельной группы?

Сирелла рассмеялась, не обидевшись вовсе — скорее, даже с облегчением, будто кто-то снял с неё груз ожиданий.

— Ну, может, иногда хочется быть просто девочкой, а не наследницей чего-то большого.

Изабелла качнула головой, всё ещё с полунасмешливой улыбкой:

— Ладно. Уговорила. Я принесу тебе платье в цветочек. Но только одно. И не плачь, если к тебе будут обращаться «Цветочная Принцесса».

Изабелла хмыкнула, направляясь обратно вглубь магазина. В её движениях была грация и лёгкость, и Сирелла вдруг поняла, что точно хочет провести с этой девушкой еще многр разговоров.

Тогда, в магазине, я ещё не знала, кого на самом деле встречаю.
Не диковинную девушку за прилавком, не остроумную помощницу в выборе платья.
Я встречала человека, который однажды заберёт у меня всё.

12 лет вперед.

Лето. Жаркий вечер, наполненный ароматами глициний и спелых вишен.

Сирелла стояла в дверях роскошного зала, в котором витал золотистый свет и звучал приглушённый смех. Люди в дорогих костюмах и шёлковых платьях неторопливо скользили по мраморному полу. Зал был переполнен, но она не видела никого, кроме двоих.

Сиреллла

Всё, что я помнила

Пока я шла на шпильках по мрамору, каждый шаг отдавался эхом внутри. Зал сиял мягким светом, зеркала отражали движения, лица, улыбки. Кто-то шептался, кто-то смеялся. Но для меня всё затихло. Мир сузился до одной точки — до них.

До самой идеальной пары города. Изабелла и Дамиан. Я видела как менялся эмоции на лице Изабеллы. Дамиан меня еще не заметил.

А внутри меня — пульс. Стучал глухо, гневно, как заклинание перед взрывом.

Я помнила, о той, единственной, ночи когда одежда казалась слишком тесной, будто душила. Я помнила, как он вошёл в мою комнату. Как его пальцы касались моей спины, обнажая её — медленно, будто с благоговением.

Я помню, как его губы шептали моё имя, как мои бедра выгибались навстречу ему, как стон сорвался с моих губ, когда он вошёл в меня. Это было всё — и нежность, и голод, и та странная смесь боли и удовольствия, которую потом, спустя годы я буду помнить как будто это было вчера .

Он держал меня за талию, дышал в шею, говорил, что я как сон. А я думала — пусть бы эта ночь длилась вечно.

Я помнила...

Как мой отец, тот, кто берег меня всю жизнь, был приговорён к смерти. За одну ночь. За одно прикосновение — к женщине, которой на самом деле не существовало. Потому что это была она. Изабелла. В чужом обличье.

Я помнила, как его вели на площадь, как он прошептал моё имя — а потом затих.

Я помнила, как в ту же ночь вспыхнул дом. Как стены трещали, как я кричала от боли, пока кожа обугливалась. Как магия во мне выла, не желая умирать.

Я выжила. Но сгорела.

Двенадцать. Двенадцать лет на восстановление. На то, чтобы подняться из пепла.

И вот я здесь.

В своих шпильках. В своём платье. С магией, которая подчиняется мне.

А теперь вернёмся к началу.

Подруги

Это утро было особенно ярким — как будто само лето решило вплестись в мои волосы, разбудить сердце и заставить поверить, что впереди — только чудо. Мы встретились с Изабеллой в кафе «Пломбир и корица» — старинное место с белыми коваными столиками и красными зонтиками, что раскинулись по всей площади. Пахло ванилью, жареным миндалём и шоколадом. Мы заказали холодный шоколад с мятой и клубничные тарталетки.

Изабелла пришла в лёгком голубом платье, с распущенными волосами. Она улыбалась, словно весь мир был ей знаком и совершенно ей нравился.

— Так, — протянула она, облокотившись на стол. — Рассказывай, красавица. Ты говорила, что тоже поступаешь в Академию? На что именно?

Я чуть сжала ладони на стакане.

— Управление. Бизнес, стратегия, вся эта скучная взрослая штука.

— Ты говоришь об этом так, будто собираешься в шахту угля.

Я рассмеялась.

— Просто… это не совсем моё. Я бы хотела создавать. Что-то настоящее… но отец говорит, что мне нужно учиться управлять. Он ведь всё это создавал ради меня. Других наследников у него нет.

Изабелла чуть прищурилась, внимательно посмотрела на меня, будто взвешивая.

— Ну, тебе и не нужно работать, по-хорошему. Уже богатая. Куда ещё? Вышла бы за кого-нибудь с громкой фамилией — и вуаля. Живи да радуйся. К тому же в Академии много симпатичных парней

Я вспыхнула.

— Всё не так просто…

Она усмехнулась.

— Ах, ну конечно, — она слегка наклонилась ближе, — ты краснеешь. Значит, кто-то уже поселился у тебя в сердце.

Я опустила глаза. Передо мной проплыла та единственная секунда, когда Дамиан посмотрел на меня у ворот, и всё внутри сжалось.

— Может быть, — сказала я тихо.

Изабелла весело приподняла бровь.

— Всё яснее с каждой секундой. Ладно, я буду хорошими человеком и не полезу с расспросами… пока...

Я посмотрела на неё, и во мне родилось то странное, тёплое чувство, которое бывает очень редко — когда понимаешь, что перед тобой человек, с которым может случиться настоящая дружба. Или нечто большее.

— Я бы хотела пригласить тебя к нам домой. Познакомишься с моим отцом. Он будет рад, если у меня появится такая знакомая. И вообще… я бы хотела, чтобы мы виделись чаще и стали настоящими подругами.

Изабелла улыбнулась. Не той своей приподнятой, светской улыбкой, а искренне. Почти по-детски.

— Я бы тоже этого хотела.

И тогда лето, шоколад, тепло её взгляда — всё это стало частью чего-то нового. Началом. Началом моей самой большой веры. И самой страшной ошибки.

Глава 5

Я уже почти подошла к дому, когда услышала знакомый голос:

— Сирелла!

Я остановилась и обернулась. Роберт, как всегда с лёгкой улыбкой и немного взъерошенными волосами, шёл мне навстречу. В руках — маленький бумажный пакет с каким-то угощением, скорее всего, для нас обоих.

— Где ты пропадаешь? — спросил он. — Я уже начал думать, что ты меня избегаешь.

— Ничего подобного, — ответила я с лёгкой улыбкой. — Просто готовлюсь к поступлению.

— Ну вот, всё так серьёзно, — он склонил голову. — А я как раз за этим и шёл. Сегодня вечером у одного моего знакомого встреча. Там будет много ребят, выпускников вроде нас. Ты не думай — ничего официозного. Просто разговоры, музыка, люди. Мне не с кем пойти.

Я чуть приподняла бровь.

— Не с кем?

— Моя девушка уехала. А одному идти скучно. Так что подумал — почему бы не взять с собой хорошего друга, с которым приятно поговорить. Ты ведь красивая, умная. Все сразу будут в восторге.

Я усмехнулась, но немного покраснела.

— Роберт…

— Да-да, не смущайся. Но если пойдёшь — надень что-нибудь… ну, чуть посмелее. Ты девушка яркая, тебе не надо этого стесняться. Пусть все знают, с кем я пришёл.

Я рассмеялась. Он был дерзок, как всегда, но по-своему искренен.

— Ладно, — сказала я. — Забирай меня после 8.

— Будет сделано, — подмигнул он и направился дальше по улице, пританцовывая, как будто уже слышал музыку той вечеринки.

А я осталась у ворот, чувствуя, как во мне просыпается предвкушение. Я ещё не знала, что этим вечером войду в дом человека, который изменит мою жизнь навсегда.

***

Когда солнце уже клонилось к закату, я стояла перед зеркалом в своей комнате. На кровати лежало три платья — одно голубое, невинное, другое бордовое и слишком взрослое, третье — тёмно-зелёное, обтягивающее, с открытыми плечами. Я вздохнула.

— "Чуть посмелее," — повторила я слова Роберта, глядя на отражение. — Посмелее, значит.

Я выбрала зелёное. Оно подчёркивало линию талии, ложилось по фигуре, как будто было сшито именно для этого вечера. Волосы, мягкими волнами спадающие на плечи, я слегка подвила. Добавила немного блеска на губы, каплю лёгких духов — и всё. Я выглядела не вызывающе, но уверенно. Как будто хотела доказать, что я уже не ребёнок.

Внизу послышались шаги — отец возвращался домой. Я сбежала вниз, и он остановился на пороге, увидев меня.

— Ты выглядишь… — он замолчал на секунду. — …взросло.

Я улыбнулась:

— Это просто встреча с друзьями.

Он кивнул, будто пытался что-то скрыть за спокойствием. Подошёл, поправил мне прядь волос.

— Будь осторожна, Сирелла. Не все улыбающиеся люди честны.

Я кивнула и поцеловала его в щёку.

— Я скоро вернусь.

И как только вышла за ворота, там уже ждал Роберт. Он присвистнул:

— Я же говорил — посмелее. Ты сразишь наповал.

Я рассмеялась:

— Посмотрим, кого я сегодня сражу.

И мы направились к дому, куда уже начали стекаться огоньки, музыка, голоса. Я ещё не знала, кто меня там ждёт.

Глава 6

Дом друга Роберта был утоплен в зелени и светился огнями, будто сам воздух вокруг него дрожал от предвкушения. Музыка доносилась ещё с ворот, гул голосов — приятный фон большого вечера. Сирелла огляделась: машины, нарядные гости, смех. Всё казалось почти чужим, но манящим.

— Его родители уехали за границу, — прошептал Роберт, ведя её сквозь сад с фонтанами. — У него сегодня как бы... возвращение. Он только что закончил обучение в другом городе. Говорят, там Академия строже, чем у нас.

Сирелла хотела было что-то сказать, но в этот момент, когда они подошли к широким дверям, украшенным мягким светом ламп, он появился.

Высокий. Чуть небрежно, но безупречно одетый. Его глаза встретились с её взглядом — и всё вокруг исчезло.

Это был он.

Тот самый. Парень возле машины. Из короткого, почти забывшегося взгляда.

Дамиан.

Он стоял, разговаривая с кем-то, но, увидев её, резко замолчал. Он не улыбнулся, не подошёл, просто смотрел. Слишком пристально. Словно пытался узнать, вспомнить.

Сирелла почувствовала, как жар охватывает лицо и грудь. Платье вдруг стало тесным, дыхание — чуть сбивчивым.

— Эй, — сказал Роберт, — вот, познакомься. Это моя подруга Сирелла.

Дамиан медленно подошёл ближе. Его голос был низким, бархатным:

— Я вас где-то видел?

Сирелла чуть улыбнулась, стараясь казаться спокойной:

— Возможно. Мы живём недалеко.

Он кивнул, будто это что-то прояснило. Его взгляд скользнул по ней — не навязчиво, но внимательно. Роберт уже что-то говорил, кого-то звал, но Сирелла слышала только, как стучит её сердце.

Дамиан подошёл ближе, и её дыхание сбилось — от его запаха, от жара, который исходил от него, от этого взгляда, такого глубокого, уверенного, хищного. Его зелёные глаза будто знали всё о ней, будто читали между строк то, что она сама не решалась произнести вслух.

Он протянул руку.

— Можно?

Она молча вложила свою ладонь в его. Его пальцы были тёплыми, сильными. Он не просто держал её руку — он чуть сжал её, а потом медленно провёл пальцем по внутренней стороне запястья. Так, что по коже побежали мурашки. Так, что внутри всё взорвалось от этого прикосновения.

— Если бы мы познакомились чуть-чуть ближе… — его голос был низким, почти шепотом, — поверь, я бы тебя точно запомнил.

Её сердце пропустило удар. Она вскинула на него взгляд, но он уже смотрел прямо на неё. Его лицо было слишком близко. Чувственные губы, идеально очерченные, будто созданные для того, чтобы поцеловать. Её воображение предательски представило, какие они на вкус — тёплые, пряные, решительные. Она вдруг поняла, как сильно ей этого хочется. И как опасно об этом даже думать.

Он всё ещё держал её руку, и между ними будто натянулась невидимая струна. Сексуальное напряжение было почти осязаемым — как огонь, как магия, как буря перед взрывом.

— Сирелла! — снова вмешался Роберт, весело, ничего не подозревая. — Ты с нами?

Она вздрогнула, отступая, и вырвала руку, будто спохватившись.

Но огонь внутри никуда не делся. Он просто затаился — до следующего взгляда, до следующего прикосновения.

Глава 7

Она шла за Робертом, но её мысли остались позади — там, где он держал её за руку, там, где его палец провёл по коже так, будто оставил на ней метку. Всё внутри неё было напряжено, как натянутая струна. Она чувствовала каждый шаг, как будто её тело только что пробудилось от чего-то древнего, опасного и запретного.

Сирелла едва слышала, о чём говорил Роберт. Она машинально кивала, улыбалась, здоровалась с остальными, но в каждом движении — где-то на периферии внимания — она ощущала этот взгляд. Она знала, что он наблюдает за ней. Где-то позади. Или сбоку. Но он точно видел. И, кажется, знал, как сильно она теперь думает о нём.

Она украдкой обернулась и снова нашла Дамиана взглядом и ощутила, как пылают её щёки. Сирелла отвернулась, сделала глубокий вдох, попробовав взять себя в руки.

«Это просто парень, просто друг Роберта… Просто парень с безумно красивыми губами…»

***

Спустя примерно час они стояли в полукруге среди других гостей — двое студентов из Академии, юноша из столицы и Сирелла с Робертом. Вечер был наполнен лёгкими разговорами, смехом и сладким ароматом цветов с открытой террасы. Музыка звучала негромко, изысканно — всё, как принято на подобных приёмах.

— Ты ведь поступаешь в Академию? — поинтересовалась одна из девушек, легко крутанув в пальцах бокал.

— Да, — спокойно кивнула Сирелла.

— На какой факультет?

— Управление

— Ну, это престижно, — заметил парень из столицы. — Сейчас все стараются попасть туда.

Роберт усмехнулся:
— Она у нас целеустремлённая. Кстати, у тебя ведь скоро день рождения.

Сирелла повернулась к нему с лёгкой полуулыбкой:
— Ты не мог этого не вставить, да?

— А что? — пожал он плечами. — Через неделю тебе семнадцать.

— Семнадцать? — удивилась девушка. — Это значит, ты уже можешь принимать предложение на помолвку

— По закону да, — подтвердила Сирелла. — А вот вступить в брак можно только с девятнадцати.

Она сделала глоток напитка, ей снова захотелось увидеть Его

Он стоял чуть поодаль, его рука лежала на талии девушки, прижавшейся к нему. Они смотрелись безупречной парой — спокойной, уверенной, почти идеальной. Но он смотрел на Сиреллу. Не на ту, что стояла среди прочих — а как будто на ту, что в памяти, в каком-то интимном кадре между ними двоими.

Сирелла оторвала взгляд и вновь повернулась к группе, поддерживая улыбку.

***

Позже, когда гул голосов стал чуть тише, а воздух на террасе наполнился вечерней прохладой, Сирелла вышла на несколько минут одна. Она стояла у мраморного перил, опираясь на него локтями, вглядываясь в сад. Лето обволакивало тело мягким теплом, но внутри неё было неспокойно.

— Ты точно запомнилась бы мне, — прозвучал за спиной знакомый голос.

Сирелла обернулась. Дамиан подошёл почти беззвучно. Он стоял близко, на грани допустимого. Его голос был спокоен, но в нём слышалось напряжение, будто между строк скрывалось нечто не произнесённое.

— Даже если бы мы встретились мимолётно… — продолжил он и чуть наклонился. Его пальцы скользнули по внутренней стороне её руки, так медленно и легко, что тело отреагировало мгновенно — вспышкой, дрожью, застывшей внизу живота.

— В зале твоя девушка, — напомнила Сирелла тихо.

— Кто тебе сказал что она моя девушка? — Дамиан наклонился ближе, его губы были всего в нескольких сантиметрах от её щеки.

Он не поцеловал её. Но его взгляд, чувственные губы, дыхание рядом — всё это врезалось в память. Сирелла с трудом сделала шаг назад.

— Ты запомнишь меня, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. — Ещё как.

И развернулась, уходя прочь, пока разум не утонул в искушении.

Глава 8

На следующий день вечером когда солнце лениво опускалось за крыши домов, заливая сад золотистым светом. В доме царила тишина, прерываемая лишь лёгким постукиванием фарфоровой чашки о блюдце. Сирелла сидела на веранде, поглядывая на часы. Она знала, что скоро отец вернётся. Это было их маленьким ритуалом — вечерний чай вдвоём, независимо от того, сколько дел и встреч было у него за день.

Когда дверь в холле отворилась, и она услышала шаги, девушка сразу поднялась. На пороге появился отец — усталый, но по-прежнему сдержанно элегантный.

— Добрый вечер, — сказал он, снимая пиджак — Я только приму душ, переоденусь и сразу присоединюсь к тебе.

— Папа, — мягко прервала его Сирелла, подходя ближе. — Я тебя жду на веранде. Наш чай уже заваривается.

Он обернулся и улыбнулся. Когда она подошла ближе, они обнялись — быстро, но крепко. Его ладонь легла ей на затылок, как в детстве. Он поцеловал её в висок.

— Сейчас спущусь, пять минут, — пообещал он, поднимаясь по лестнице.

Сирелла вернулась на веранду, достала любимое отцовское блюдце с лимонным печеньем и поставила чайник поближе. Когда отец вернулся, уже в домашнем, чуть свободном костюме, он выглядел немного посвежевшим.

— Всё как ты любишь, — улыбнулась она, наливая ему чай. — Лаванда и чёрный. Свежий.

Они сели. Несколько мгновений просто пили чай молча, наслаждаясь вечерней прохладой и шорохом листвы в саду. Затем Сирелла, слегка поёрзав, заговорила:

— Папа… — она подняла глаза. — Я хотела бы тебе рассказать одну новость.

Он поднял брови, отложил чашку.

— Что-то случилось?

— Нет, ничего плохого. Просто… я познакомилась с одной девушкой. Её зовут Изабелла. И... я бы хотела пригласить её на день рождения. Он ведь уже на следующей неделе. И я хочу, чтобы ты с ней познакомился. Она... особенная. Мне с ней легко.

Отец посмотрел на неё чуть внимательнее, потом кивнул.

— Конечно. Если ты хочешь — пригласи. Я только рад, что у тебя появляется кто-то близкий

Она улыбнулась, а в груди у неё потеплело — так, как бывало всегда, когда отец был рядом.

Они пили чай, наслаждаясь прохладой летнего вечера. В саду пели сверчки, а где-то вдалеке, за оградой, пробежала чья-то тень — возможно, кот соседей. Сирелла посмотрела на отца. Он сидел напротив, держа чашку в руках, и казался таким спокойным, как будто скидывал с себя груз целого дня.

Она чуть наклонила голову, изучая его взгляд, профиль, волосы с серебряной нитью у висков.

— Пап… — начала она, неуверенно. — Можно я спрошу кое-что… личное?

Он оторвался от чашки и внимательно на неё посмотрел.

— Конечно.

— Почему… почему у тебя так и не появилось никого за все эти годы? — она говорила тихо, будто боялась задеть что-то важное. — Ты ведь красивый, добрый. Это… это из-за меня?

Отец на мгновение опустил взгляд, задумался. Затем встал, подошёл к ней и мягко положил руки ей на плечи.

— Ты очень на неё похожа, — сказал он. — Добрая, доверчивая. Такая же настоящая. — Он чуть сжал её плечи. — И нет, милая. Это не из-за тебя. Просто… после того, как ушла твоя мама, я никогда больше не встретил ту, с кем бы хотелось идти по жизни. У меня есть ты. Этого мне достаточно.

Сирелла улыбнулась, её горло перехватило от нежности.

— Но… ты ведь заслуживаешь быть счастливым.

Он покачал головой, сел обратно и снова взял чашку.

— Моё счастье сейчас — видеть, как ты взрослеешь. И доверять твоему выбору. Вот это для меня — главное.

Они снова замолчали, но теперь между ними царило чуть иное молчание — наполненное пониманием, уважением и тихой любовью.

Изабелла

Часть 2

Прошло всего несколько дней, но Сирелла уже чувствовала, как Изабелла становится для неё кем-то удивительно близким. Они переписывались каждый день через глоссом — лёгкий, гладкий, почти невесомый камень связи, пульсирующий, когда приходило новое сообщение. Их разговоры были наполнены смехом, размышлениями, откровениями.

Изабелла обладала особым талантом — слушать. Не просто молчать, пока ты говоришь, а действительно вникать, понимать, тонко подмечать суть. Сирелле казалось, что в ней она впервые встретила нечто похожее на своё второе «Я» — только чуть более дерзкое, живое, яркое.

Однажды утром, получив очередное сообщение, Сирелла не смогла сдержать улыбку:
«Ты не обойдёшься одним из своих простых платьиц на такое событие. Ты обязана блистать, слышишь? Я тебя жду. Мы идём выбирать тебе платье. В бутик твоего отца. Там, где всё настоящее».

Сирелла чуть смутилась — она не была уверена, готова ли снова идти туда. В этот бутик, где всё было выверено до идеала, где и сам её отец иногда появлялся без предупреждения, где витрины отражали совершенство.

Глоссом едва заметно засветился в её ладони, и, увидев имя, Сирелла улыбнулась — Изабелла. Они теперь общались кажды день

— Ну что, ты всё ещё готова примерить платье, которое я для тебя присмотрела? — весело спросила Изабелла, как только появилась на экране глоссома.

— Конечно. Ты ведь обещала, что оно будет особенное, — ответила Сирелла с улыбкой.

— Тогда я предлагаю завтра после обеда зайти в «Люмен Крей», — сказала Изабелла непринуждённо, — это ведь бутик твоего отца, верно?

— Да, — ответила Сирелла, чуть прищурившись, — но я туда редко хожу. Там всё слишком напыщенное. Идеальные продавцы, идеальные витрины… немного не моё.

— Тем более тебе стоит сходить туда со мной, — быстро парировала Изабелла. — Ты будешь не одна. И потом… — она на секунду сделала паузу, — раз уж там можно встретить твоего отца, я бы с удовольствием познакомилась с ним заранее. Не хочу казаться белой вороной на твоём дне рождения.

Сирелла засмеялась:
— Ты точно не будешь белой вороной, Изабелла. Все влюбятся в тебя за пять минут.

Изабелла тоже усмехнулась, но в её взгляде промелькнуло что-то более внимательное, скрытое.
— Посмотрим. До завтра, Сирелла.

Сирелла выключила глоссом, не заметив, как Изабелла на мгновение задержала взгляд, когда заговорила об отце. Её слова прозвучали легко, но в них таилось нечто большее — то, что Сирелла пока не могла почувствовать.

***

Торговый центр был полон света и прохладного воздуха, отражающегося в сверкающих витринах. Сирелла и Изабелла остановились перед витриной «Люмен Крей» — бутика, занимавшего почти весь верхний этаж. За стеклом манекены в ослепительных вечерних нарядах словно соревновались друг с другом в элегантности и вызывающей роскоши.

— Ого, — только и выдохнула Изабелла. — Я думала, ты преувеличивала, но это реально... как дворец.

— Ага, — отозвалась Сирелла равнодушно. — Пошли.

Внутри было просторно и безупречно. Паркет глушил шаги, повсюду — зеркала, стекло и мягкий свет. Сирелла направилась прямиком к стойке.

— Госпожа Сирелла, добрый день, — управляющая магазина чуть поклонилась.
— Мой отец заходил?
— Да, минут десять назад был в зале, но уже уехал в офис.

— Поняла. Спасибо.

Пока Сирелла говорила, Изабелла уже почти растворилась среди вешалок, то и дело охая от ценников и роскошных тканей.

— Слушай, здесь вещи стоят как карета, запряжённая грифонами! — шептала она, будто боялась, что ценники её услышат. — Это всё действительно его магазин?

— Да, семейный бизнес, — кивнула Сирелла, равнодушно поглаживая рукав одного из платьев. — Помоги выбрать что-то не слишком вычурное.

Изабелла, мгновенно оживившись, выудила с вешалки тёмно-синее платье. Глубокий цвет подчёркивал глаза и светлую кожу Сиреллы. Платье было простым на вид, но с идеальной посадкой и тонкой вышивкой, которую видно только при свете.

— Мерь вот это. Ты в нём будешь королевой вечера. Но не перегрузи себя драгоценностями, это платье говорит само за себя.

Пока Сирелла скрылась за шторкой примерочной, Изабелла, будто невзначай, вытащила другое платье — ярко-рубиновое, обтягивающее, с открытой спиной и высоким разрезом. Она приложила его к себе и посмотрела в зеркало. Вид был — сногсшибательный.

— Жаль, что это платье не для меня… — прошептала она вслух.

— Почему? — вернулась Сирелла, уже в синем платье, которое, казалось, было сшито под неё.

— Ну… такое могу себе позволить только в мечтах, — театрально вздохнула Изабелла, всё ещё глядя в зеркало.
— Это не проблема, — пожала плечами Сирелла. — Я куплю тебе его, если оно тебе нравится.

Изабелла удивлённо, почти растроганно повернулась к ней, но прежде чем успела ответить, в зале раздался мягкий голос:

— Сирелла?

Они обе обернулись. В дверях стоял отец Сиреллы — в классическом тёмном костюме, невероятно красивый и элегантный. Его взгляд сразу упал на дочь, и в нём мелькнула гордость.

— Ты выглядишь великолепно, — сказал он. А затем заметил Изабеллу.

Мужчина слегка приподнял брови и кивнул, его взгляд стал чуть внимательнее.

— Добрый день, — сказала Изабелла, собравшись, и изящно склонила голову.
— Отец, это Изабелла, моя подруга. Мы выбираем платья на мой день рождения, — пояснила Сирелла.

— Очень приятно, Изабелла, — он чуть улыбнулся. — Вы хорошо выбрали. Оба платья прекрасны.

Изабелла ответила тем же — улыбкой, лёгким наклоном головы. Но где-то глубоко в её взгляде мелькнуло нечто иное. Оценка. Внимание. Интерес.

***

Сирелла на минуту отвела отца в сторонку — они коротко перекинулись словами, и всё происходило так естественно, будто между ними было что-то незыблемое. Тёплая близость, понимание без слов, доверие.

Изабелла

Часть 3

Позже, когда город начинал медленно остывать после дневного зноя, девушки устроились в их любимом кафе на площади. Вечер был тёплый, пахло расплавленным шоколадом и цветами с клумб. За их столиком всё выглядело почти идеально — лёгкий ветерок, звон ложечек, и две девушки, смеющиеся над чем-то лёгким, ничем не обязывающим за окнами шумел фонтан.

Сирелла, уткнувшись в чашку с густым шоколадом, вдруг замолчала на пару мгновений. Её взгляд стал чуть рассеянным, губы тронула полузадумчивая улыбка.

— Знаешь... — начала она, — мне кажется, я впервые чувствую что-то странное. Даже немного глупо говорить, но... есть один парень.

Изабелла чуть склонила голову, с интересом глядя на неё:

— О, кто-то покорил сердце нашей Сиреллы?

— Ну знаешь... — слабо улыбнулась она. — Это не совсем то, о чём все говорят. Это больше про ощущение. Будто что-то меняется, когда он рядом. Он ничего особенного не делает, но у меня дрожат пальцы, и внутри будто... вспыхивает. Всё становится таким настоящим.

Изабелла, сохраняя лёгкую улыбку, прищурилась — внимательно, чуть напряжённо. Но голос её звучал по-прежнему тепло:

— Ты даже не называешь его имени. Это так серьёзно?

Сирелла чуть опустила глаза, пальцем провела по краю чашки:

— Пока это не имеет значения... — тихо сказала она. — И я надеюсь, что он придёт на день рождения. Я попросила Роберта его позвать.

Изабелла на мгновение застыла, но тут же вернула себе мягкую, заинтересованную маску:

— Значит, он особенный, — сказала она и сделала глоток кофе. — Очень.

Внутри неё уже начинал формироваться холодный расчёт. Но снаружи — всё так же: идеальная подруга, внимательная, ободряющая, без тени зависти

***

На следующее утро Сирелла проснулась на удивление легко. Сны были расплывчатыми, но где-то в них мелькали зелёные глаза, обволакивающие взгляды, и лёгкий жар в груди. Она потянулась, расправляя плечи, в голове мелькнуло: До дня рождения осталось всего пару дней... Он придёт. Он должен прийти.

Во второй половине дня на её глоссом пришло сообщение от Изабеллы:

«У меня для тебя сюрприз. Встретимся у твоего любимого кафе?»

Сирелла улыбнулась и быстро написала в ответ:

«Через полчаса буду».

Когда она пришла, Изабелла уже сидела на краю фонтана, в лёгком кремовом платье, с коробкой в руках. Она встала, прижав её к груди.

— Это тебе. — Она протянула коробку. — Я нашла его случайно, но сразу поняла — оно твоё.

Сирелла открыла упаковку, осторожно развернула тонкую ткань и ахнула: внутри было изящное ожерелье с хрустальным кулоном в форме полумесяца, утончённое и необычное, с лёгким отблеском света внутри.

— Изабелла... Это невероятно...

— Ты должна быть особенной в этот вечер. — Голос Изабеллы был тёплым, и только в самой его глубине звучала нотка, не поддающаяся расшифровке. — А ещё... Я подумала, может быть, мы сможем встретиться с твоим отцом до праздника? Я не хочу чувствовать себя чужой, думаю нам нужно познакомиться с ним по ближе. Всё-таки... ты моя подруга.

Сирелла кивнула, не заметив лёгкого напряжения в голосе Изабеллы.

— Конечно. Сегодня вечером мы снова будем пить чай. Я могу тебя пригласить. Он будет рад.

***

Изабелла стояла на крыльце дома Сиреллы, легко касаясь пальцами перил. Дом был большим, ухоженным, с аккуратным садом и мягким светом, струившимся из окон. Он казался сдержанным, будто бы не стремился впечатлить, но всё в нём говорило о достатке и хорошем вкусе. Слишком спокойно. Слишком правильно, — пронеслось у Изабеллы в голове.

Дверь открыла Сирелла, приветливо улыбаясь.

— Ты пришла, — сказала она с лёгкой радостью. — Заходи, я тебя ждала.

Изабелла шагнула внутрь, оглядываясь. Просторные комнаты, много света, натуральные материалы, чистые линии — всё было продумано до мелочей. Её взгляд невольно скользнул вверх по лестнице, откуда как раз спускался отец Сиреллы. В домашной рубашке, с расстёгнутым воротом, он выглядел собранным, уверенным, чуть уставшим. Его шаги были неторопливыми, но в каждом из них чувствовалась сила и достоинство.

— Добрый вечер, — сказала она, и голос её зазвучал чуть мягче, чем обычно.

— Добрый вечер, — кивнул он, задержав на ней взгляд. — Рад снова видеть.

Сирелла повернулась к нему, взяла за руку и заговорила с нежностью:

— Пап, помнишь — ты обещал сегодня чай. Я всё уже подготовила.

Он положил руки ей на плечи, улыбнулся тепло:

— Конечно. Это же наша традиция.

Изабелла наблюдала за ними, и в её глазах на миг промелькнуло нечто едва уловимое. Что-то между досадой и растущим внутренним нетерпением. Она не любила чувствовать себя лишней — тем более в доме, который должен был стать частью её игры.

— У вас очень уютно, — сказала она чуть тише. — Здесь чувствуется… тепло на этих словах Изабелла посмотрела прямо в глаза отца Сиреллы и в них был вызов глубокий, направленный и точно не невинный

Изабелла

Часть 4

На террасе, утопающей в вечернем свете, за широким деревянным столом сидели трое: Сирелла, Изабелла и её отец — Дарио Мелагрёс. Лёгкий ветерок шевелил занавески, чай в фарфоровых чашках отдавал тонким ароматом мяты и цитруса. За садом постепенно сгущались сумерки, наполняя пространство уютом и тишиной.

Изабелла сидела чуть ближе к краю, опершись на локоть и глядя на Дарио с мягкой, но искренней улыбкой.

— Господин Мелагрёс, если честно, я ещё до знакомства с Сиреллой читала о вас. В журналах, в газетах… О вашей программе по развитию южного квартала, о восстановлении Академического кольца. И, конечно, о вашей сети бутиков. Говорят, лучше одежды в Тэлора просто не найти. Всё сшито идеально.

Дарио кивнул спокойно, сдержанно.

— Мы стараемся. Работа мастеров — это тоже лицо города.

— Это не просто работа, — с лёгкой ноткой восхищения добавила Изабелла. — Это искусство.

Сирелла сдержанно улыбнулась. Для неё это было чем-то привычным, почти будничным

— Пап, — сказала она, повернувшись к нему, — я всё думала… Может, если будет хорошая погода, мы отпразднуем день рождения дома? На летней террасе, как мы когда-то делали? Я бы очень хотела.

Он посмотрел на неё, и уголки его губ чуть приподнялись.

— Если ты этого хочешь — конечно. Мы сделаем всё, как тебе по душе.

Изабелла перевела взгляд с отца на дочь.

— Это будет прекрасно, — произнесла она у Вас такой дом, такая семья… Уверена, твой день рождения будет по-настоящему особенным.

Позже, когда вечер стал стремительно клониться к ночи, Изабелла поднялась, поправляя легкий шарф на плечах.

— Спасибо за приглашение, Сирелла. У тебя невероятный дом. Здесь как будто воздух чище. И уют другой — не такой, как в городе, — сказала она, оглядываясь на летнюю террасу, залитую тёплым светом.

— Ты ведь домой сейчас? — уточнила Сирелла, поднимаясь вслед за ней. — Ты далеко живёшь?

Изабелла слегка пожала плечами, словно говоря между прочим:

— В общежитии, недалеко от университета. У нас там весело, хоть и тесновато. Четверо в комнате.

Сирелла с изумлением распахнула глаза:

— Четверо? В одной комнате?

— Ну да. Всё нормально, я уже привыкла. Мне, правда, повезло с соседками, — быстро добавила Изабелла, заметив реакцию подруги. — И потом, я довольна тем, что у меня есть. Без нужды.

— Ты можешь остаться у нас, правда, — поспешно сказала Сирелла. — У нас полно свободных комнат, и мне будет только приятно, если ты поживёшь какое-то время со мной. Это же будет весело.

Изабелла усмехнулась, но в её взгляде промелькнуло что-то странное — на миг слишком тихое, чтобы уловить.

— Не стоит. Мне правда несложно. Но ты очень милая, что предложила. Спасибо, Сирелла.

— Тогда хотя бы наш водитель отвезёт тебя. Не хочу, чтобы ты возвращалась одна ночью.

— Согласна, — кивнула Изабелла, — только потому, что это вечер был слишком хорош, чтобы заканчивать его городской толкучкой.

Они обнялись у дверей. Сирелла смотрела вслед, пока машина с мягким гулом не исчезла за поворотом.

Предательство

Часть1

Изабелла закрыла дверцу автомобиля, сдерживая дрожь в пальцах. Мягкое кожаное сиденье, аромат дорогого салона — всё раздражало. Подачка. Жалкая подачка от этих великодушных. Сирелла даже не понимала, сколько у неё всего. Дом, отец, статус, наивная улыбка — и при этом полная защищённость. Щенячья доброта. И ещё предлагает ей остаться у них.

Изабелла судорожно сжала ремешок сумки. Злость бурлила в груди. Ей двадцать — она должна уже строить отношения, готовиться к браку. А живёт в тесной комнате на четверых, без тишины, без свободы, без хоть капли уюта. А эта — эта безмозглая куколка — живёт в сказке.

Но хуже всего — он. Мелагрёс. Отец Сиреллы. Мужчина, от которого пахло властью и чем-то опасно-притягательным. Умный, сдержанный, красивый. Настоящий. Она старалась — говорила о его делах, восхищалась им, смеялась в нужных местах. Даже слегка коснулась его руки. И что? Он просто встал. Ушёл. Исчез. Наверное, к женщине. У такого мужчины просто не может не быть женщины.

Изабелла зажмурила глаза. Это бесило. Она не могла выбросить из головы образ его сильных рук. Она представляла, как было бы — почувствовать вкус его поцелуя. Медленного, властного. Как он взял бы её за талию. Как он смотрел бы на неё — не как на подругу своей глупой дочки, а как на женщину. Единственную.

Злобно засунув вещи в сумку, Изабелла чуть не порвала ремень. Её внутри всё пылало. Она хотела его. Она хотела этот дом. Хотела всё, что принадлежит Сирелле. А та даже не понимает, как много у неё есть. Но ничего. Она начнёт с самого главного. С него!

Глава 9

Утро 17-летия выдалось ясным и тёплым. Летний воздух наполнил комнату мягким светом, но Сирелла проснулась с тревогой. Что-то давило в груди, как будто осталось незавершённое ощущение. Накануне ей снилась мама — лицо ускользало, и сколько она ни пыталась вспомнить детали сна, всё было будто в тумане. Только это чувство лёгкой печали и пустоты не отпускало.

Она долго лежала, глядя в потолок, а потом медленно поднялась и, переодевшись, направилась вниз.

На кухне уже царила утренняя суета, доносился аромат выпечки и свежемолотого кофе. Кухарка, как всегда, хлопотала у плиты, и на столе уже стояли её любимые блинчики с розовым вареньем. Но едва она переступила порог столовой, как услышала лёгкие шаги за спиной.

— С днём рождения, принцесса, — раздался тёплый голос отца.

Она обернулась — в его руках была большая корзинка, наполненная цветами. Сирелла сразу узнала: её любимые. Лаванда, розы цвета крема и нежные дикие ромашки. Цветочный аромат, свежий и живой, наполнил комнату.

Сирелла бросилась ему на шею, прижавшись с улыбкой, и на миг тревога растаяла.

— Спасибо, папа, — прошептала она.

— У тебя сегодня особенный день, — он мягко провёл рукой по её волосам. — Я очень горжусь тобой. И чуть позже, когда будет возможность… мы поговорим. Только ты и я.

Она кивнула, чувствуя, как сердце стучит чуть быстрее обычного. Отец редко просил личных разговоров. И потому ей стало особенно интересно, что он хочет ей сказать.

****

Сирелла стояла перед высоким зеркалом в своей комнате. На кровати было аккуратно разложено тёмно-синее платье, выбранное несколько дней назад вместе с Изабеллой в бутике её отца. Оно было идеальным — благородный цвет, утончённый крой, лёгкий блеск ткани в солнечном свете. И всё же в глубине возникало желание — едва уловимое — добавить магией лёгкое совершенство, чтобы оно сидело по ней так, словно сшито самой судьбой.

Сирелла провела ладонью над подолом, ощущая под пальцами тонкую энергетику ткани… но в этот момент в дверь постучали.

— Сирелла? — послышался голос отца. — Можно войти?

— Конечно, — откликнулась она, быстро убирая руку и оборачиваясь.

Отец вошёл, одетый безукоризненно, как всегда. В его движениях была спокойная решимость. Он задержался взглядом на платье и кивнул:

— Прекрасный выбор. Тебе к лицу.

— Мы с Изабеллой выбирали, — сказала Сирелла, чуть улыбнувшись. — Она настояла на синем.

Он приблизился, присел на край кресла у стены. Лицо стало серьёзным.

— Мне нужно поговорить с тобой, Сирелла. Это важно. — Он помолчал. — Я узнал, что ты знакома с Дамианом. Ты упоминала его имя, и… недавно Роберт видел, как вы разговаривали в саду на вечеринке какого то общего друга.

Сирелла опустила взгляд, кивнула. — Да. Мы просто… знакомы.

— И ты знаешь, что его дядя — Риккар он возглавляет Регуляторный Совет.

На лице девушки появилось крайнее удивление, она совсем этого не знала.

Отец кивнул, в его лице появилась тяжесть.

— Риккард — самый могущественный маг из ныне живущих. Он не стареет не потому, что замедляет время, а потому что его сила не позволяет ему стареть. Он вне времени. Но при этом он жесток, Сирелла. Он видит в других магах угрозу. Не конкурентов — именно угрозу. Никто не знает, почему он так боится тех, кто обладает даром… Но известно точно: он безжалостен.

Отец замолчал на миг, прежде чем продолжить:

— Когда-то у него была супруга. Она тоже была магом. Они были силой и символом. Но как только она пошла против него, когда в чём-то не согласилась с его методами… он уничтожил её. Без колебаний. Ходят слухи, что это было на глазах у их окружения. Чтобы никто не посмел усомниться в его власти.

Сирелла похолодела. — Это правда?..

— То, что он уничтожил её, — правда. Всё остальное покрыто мраком. И именно поэтому ты должна быть осторожна. Сегодня тебе семнадцать. Твой дар будет расти, и с каждым годом ты станешь сильнее. Но ты не имеешь права показывать это. Ни при ком. Особенно рядом с Дамианом. Он не маг. Он просто его племянник, и всё, что ты сделаешь рядом с ним — может дойти до ушей Риккарда.

Отец посмотрел ей в глаза, твёрдо и прямо:

— Ты — моя дочь. Я знаю, какая ты. Но здесь дело не в храбрости. А в выживании.

Сирелла медленно кивнула.

— Я понимаю. И… обещаю, я буду осторожна.

Он кивнул и, прежде чем выйти, коснулся её плеча:

— Ты не одна.

Когда дверь за ним закрылась, Сирелла осталась одна, глядя на платье — синее, как вечернее небо перед бурей. Магия шевельнулась в ней, и она снова сдержала её.

Пока что.

Подруги

День рождение

Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в янтарные и розовые оттенки, когда у калитки появилась стройная фигура. Изабелла шагала уверенно, в скромном, но со вкусом подобранном светлом платье. Наряд подчёркивал изящество её фигуры, но не бросался в глаза — она хорошо понимала, сегодня блистать должна Сирелла.

Подруга ждала её в холле. На ней было всё то же тёмно-синее платье… но не совсем. Изабелла сразу уловила разницу — глубокий разрез на бедре, немного более открытая линия декольте, ткань будто струилась легче, подчёркивая каждый изгиб тела.

— Подожди… — Изабелла прищурилась. — Ты изменила платье?

Сирелла улыбнулась и легко кивнула:
— Да. Наши модистки… немного подправили его к дню рождения. Добавили деталей соврала Сирелла слегка покраснеы. Мне показалось, так живее! добавила она

— Живее — мягко сказано, — тихо заметила Изабелла, хотя в голосе проскользнула тень напряжения. — Ты выглядишь невероятно.

Сирелла улыбнулась в ответ, но тут же достала из украшенной коробочки небольшой футляр.

— А это тебе. — Она протянула его Изабелле. — Подарок.

Изабелла приоткрыла крышку — внутри лежал точно такой же кулон, как тот, что она сама когда-то подарила Сирелле. Но если её был из простого кристалля, то этот… блистал крошечными, настоящими бриллиантами, аккуратно встроенными в изящную оправу.

— Это... — голос Изабеллы чуть дрогнул, — очень красиво. Ты не должна была...

— Я хотела. Ты ведь для меня — как сестра, — искренне сказала Сирелла. — А этот кулон пусть напоминает тебе, что ты часть моей жизни.

Изабелла улыбнулась, но глаза её на миг потемнели. "Сестра?" — мысленно повторила она.

Изабелла только скользнула пальцами по ткани, пряча небольшой футляр с кулоном в складках платья, когда в дверях появилась высокая фигура.

Отец Сиреллы — господин Мелагрёс.

Он был одет безупречно: чёрная рубашка, тонкая ткань которой подчёркивала силуэт, слегка расстёгнута у горла, открывая загорелую кожу и намёк на мышцы под ней. Чёрные брюки сидели идеально — всё в нём говорило о внутренней силе и уверенности. Изабелла машинально затаила дыхание.

Он выглядел так, как не должен выглядеть отец. Он выглядел как мужчина, и это обожгло её.

— Леди, вы выглядите безупречно, — сказал он с мягкой улыбкой, подходя к девушкам. Его взгляд был одинаково тёплым к обеим, но Изабелла жадно ловила его, ища что-то большее, чем простое одобрение.

Он взял обеих под руки — Сиреллу по правую сторону, Изабеллу — по левую.

— Все гости уже собрались. Пора выходить, ваше величество, — с легкой шуткой обратился он к дочери.

Сирелла фыркнула, чуть толкнула его плечом, но улыбнулась широко. Изабелла сделала шаг в ногу с ними, чувствуя, как под пальцами напряжены мышцы его руки. Она даже не сразу осознала, что слишком крепко вцепилась в его локоть.

«Если бы он посмотрел иначе… хоть один раз», — пронеслось в голове.

Они прошли по холлу, свернули к главному залу, где раздавались голоса и музыка. Но Изабелла едва слышала. Всё её внимание было приковано к тому, как он пах, как двигался, как просто был. И внутри, за улыбкой, что носила она на лице, завивался новый, более опасный узел желания.

Подруги

День рождение

Часть 2

Двери распахнулись, и они вошли втроём — Сирелла, Изабелла и господин Мелагрёс.

В тот же миг в потолке вспыхнули заклинательные фейерверки, рассыпаясь искрами изумрудного и серебряного света. Музыка сменилась лёгкой фанфарой, гости — всего около двадцати человек — обернулись и зааплодировали.

Сирелла слегка растерялась от внимания, но тут же выпрямилась, улыбаясь. Её отец отпустил руки девушек и, отойдя в сторону, жестом пригласил гостью вечера вперёд.

В этот момент от толпы отделился Роберт. Он был в тёмно-синем строгом костюме с белой рубашкой, в руке держал огромный букет алых роз, обвязанный лентой в цвет глаз Сиреллы. Он уверенно подошёл, опустился на одно колено и поднял взгляд.

— Сирелла… — начал он, улыбаясь. — Ты сегодня выглядишь так, что можно потерять дар речи. Если бы это зависело от меня, я бы женился на тебе хоть сейчас.

Кто-то из гостей рассмеялся, и Сирелла смущённо прикрыла лицо рукой.

— Роберт! — укорила она его в шутку, — ты же знаешь, я не выйду за тебя до двадцати пяти.

— Ну, тогда я подожду, — с тем же весёлым тоном ответил он, поднимаясь.

Он подошёл ближе, вручил ей букет и наклонился, мягко поцеловал её в щёку.

— Кстати… — добавил он негромко, чтобы слышала только она. — Дамиан будет. Скоро. Я сам его звал.

Сердце Сиреллы трепетнуло. Она улыбнулась ещё шире, но уже по-другому. В её взгляде отразилась нетерпеливая радость.

Изабелла стояла чуть в стороне, наблюдая. Она без особого интереса следила за сценой. Роберт? Простенький, славный… Соседский мальчишка. В его жестах и словах не было ни силы, ни магнетизма, ни тайны. Ни угрозы. Ни вызова.

Не то чтобы он был ей неприятен — просто… не стоил даже одной минуты внимания.

Изабелла украдкой перевела взгляд на отца Сиреллы, стоявшего в тени колонны. Вот кто вызывал в ней отклик.

Вечер продолжала, музыка сменилась, и в зале зазвучал вальс. Сирелла стояла в центре, смеясь после танца с Робертом, когда к ней подошёл отец. Он сделал лёгкий поклон:

— Сирелла, разрешишь мне танец?

— Конечно, — ответила она и вложила руку в его.

Они вышли на середину зала. Гости обернулись: отец и дочь танцевали размеренно, легко, не разговаривая. Этот танец был скорее символом — прощальным жестом хозяина вечера, уступающего место молодёжи.

Когда музыка закончилась, он слегка наклонился к ней:

— Я покину вас, как и обещал. Наслаждайтесь вечером.

Сирелла кивнула с лёгкой улыбкой:

— Спасибо, папа.

…Он уже собрался уходить, когда Изабелла подошла ближе. Он заметил, как её платье чуть сильнее приоткрывает грудь, чем прежде, и как она едва уловимо прикусывает губу. Это был жест, слишком явный для случайности. Мужчина остановился, взгляд его на миг задержался на ней, и в нём промелькнула тень ироничного понимания. Он был слишком стар, чтобы не узнавать эту вечную женскую игру.

— Господин Мелагрёс, — тихо произнесла Изабелла, — может, подарите мне один танец?

Он выдержал паузу, потом сдержанно покачал головой:

— Боюсь, мне пора. Простите.

Когда он повернулся, она внезапно схватила его за руку, горячо и крепко.

— Простите… — её голос был наполнен чем-то большим, чем просто уважение. — Я… Я восхищаюсь вами. Как мужчиной. Как отцом. Всё бы отдала, чтобы у меня был такой отец.

Он замер, взгляд стал на мгновение тяжёлым. Затем мягко высвободил ладонь.

— Рад, что у моей дочери есть такая подруга, — произнёс спокойно.

И, почти сразу, ушёл не обворачиваясь. В голове у него появился вопрос. Кто же такая на самом деле Изабелла? И так ли она наивная какой пытается казаться?

Подруги

День рождение

Часть 3

Вечер плавно переходил в ночь, приглушённый свет в зале отражался в хрустале бокалов, в улыбках и в лёгком гуле музыки. Роберт болтал что-то весёлое, Сирелла смеялась, но Изабелла, наблюдая её, вдруг поняла: она здесь, но не совсем. Сирелла раз за разом бросала взгляды в сторону входа, будто ждала кого-то, кого не было.

— Ты всё его ищешь? — наконец сказала Изабелла с лёгкой усмешкой и наклоном головы, наклоняясь к уху подруги. — Пошли на веранду.

Они вышли. Вечерний воздух был прохладен и ароматен — жасмин вьющийся по перилам пахнул сладко. Сирелла облокотилась на перила. Молчала.

— Ты ждёшь своего его, да? — спросила Изабелла, глядя на неё искоса.

Сирелла улыбнулась, почти застенчиво, и кивнула:

— Да. Жду.

Изабелла прищурилась, но ничего не сказала. Вместе они снова вошли в зал, и в этот самый момент двери отворились. В проёме появился он.

Дамиан.

Высокий, уверенный, безупречно одетый, он держал в руке букет из необычных, глубоких по цвету цветов — тёмные орхидеи, бархатные розы, ветви с синим оттенком. Его взгляд сразу нашёл Сиреллу. Он не улыбался широко, но в его глазах было всё — тепло, узнавание… и нечто иное. Желание. Открытое, мужское, будто он шёл именно к ней — и только к ней.

Сирелла замерла. Всё вокруг на мгновение исчезло.

Изабелла тоже оцепенела, увидев его. Этот мужчина... не мальчик, не ровня Роберту. Он словно раздвинул реальность вокруг себя. И смотрел только на неё на эту чертову Сиреллу! Кажется зря она оделась так скромно

Дамиан подошёл. Протянул букет. Она, не зная, куда деть руки, взяла его медленно, почти дрожащими пальцами.

— Никакие дела не могли бы помешать мне прийти на такой вечер, — произнёс он низким голосом. Затем чуть наклонился и поцеловал её в щёку.

Сирелла закрыла глаза на долю секунды. А сердце — стучало так, будто собиралось вырваться наружу.

Подруга стояла рядом. Безмолвная, холодная

***

Роберт, не желая остаться в тени, протянул руку:

— Рад, что пришёл, Дамиан.

Но Дамиан всё ещё смотрел только на Сиреллу. Взгляд был тяжёлым, проникающим, почти жадным. Лишь через несколько секунд, как будто с усилием, он отвёл глаза и пожал руку Роберта, вежливо кивнув.

— Благодарю за приглашение.

Роберт, немного смущённый, сделал попытку увлечь Дамиана в круг гостей, показывая, кто есть кто. Дамиан все же пошёл за ним, но через плечо ещё раз посмотрел на Сиреллу

Изабелла, стоя рядом, скрестила руки. Она всё видела. Всё чувствовала. Этот взгляд… это молчание… этот жар. Он был без ума от Сиреллы!

— Хватит нервничать, — прошипела она, тихо, но с нажимом, не сводя взгляда с подруги. — Ты вся выдаёшь себя. Мужчины это не любят. Особенно такие, как он.

Сирелла опустила глаза, но ничего не ответила.

Ни прошло и полу часа как к ним снова подошёл Дамиан. Он не спрашивал. Он знал, что она не откажет.

— Сирелла, — его голос уверенным. — Танцуешь?

Она кивнула, почти не дыша.

Он увёл её в центр зала, не отпуская руку. Когда они стали кружиться в танце, он притянул её ближе, чем позволяли приличия. Его ладонь крепко легла на её талию, а другой он провёл по её обнажённой руке, почти медленно, словно изучая.

— Ты выглядишь… возбуждающе сексуально, — тихо сказал он, склонившись к самому уху. Его дыхание коснулось её шеи, и всё тело Сиреллы отозвалось дрожью. — Жаль, что тебе семнадцать. Но, знаешь… поцелуи ведь не запрещены в семнадцать, верно?

Сирелла не успела ни ответить, ни отреагировать — танец закончился, он уверенно подвёл её обратно к Изабелле и, не говоря больше ни слова, исчез в толпе.

Сирелла стояла, едва держась на ногах. Щёки её горели, руки дрожали. Она смотрела в никуда, с приоткрытыми губами.

— Ну уж точно не от танца ты вся вспыхнула, — тихо сказала Изабелла, прищурившись. — Боги, подруга… тебе бы ведро воды на голову надо!

Она усмехнулась, но внутри её грудь жгло другое — зависть. Глубокая, едкая. Сирелла была желанной. И это раздражало!

Подруги

Часть 3

Гости начали расходиться. Кто-то смеялся, кто-то благодарил за прекрасный вечер, кто-то кивал вежливо, удаляясь в ночь. Музыка стихала, огни в зале гасли один за другим. Сирелла всё ещё стояла, не двигаясь, словно пытаясь удержать в себе весь этот вечер, не выпуская ни мгновения.

Изабелла куда-то отошла — может, за лимонадом, может, с кем то поболтать. Сирелла воспользовалась моментом и тихо вышла на террасу. Ночной воздух обдал её лицо, прохладный и пахнущий летними цветами. Сердце колотилось.

Она подошла к перилам, обхватила их ладонями, закрыла глаза.

— Ты выглядишь… невыносимо прекрасно, — произнёс мужской голос у неё за спиной.

Она обернулась. Дамиан стоял в тени. Безупречный, как всегда. В его взгляде не было ни сомнения, ни колебаний — только желание.

Он медленно приближался. Шаг… ещё шаг… и Сирелле пришлось сделать полшага назад, пока её спина не уткнулась в холодный камень перил. Он остановился совсем близко. Его рука легла на её бедро, уверенно, тепло. Взгляд метнулся с её губ на глаза.

— Прямо сейчас… — его голос стал хрипловатым, тихим, — я хочу больше всего на свете поцеловать тебя.

Его лицо приблизилось. Её дыхание стало прерывистым. Она чувствовала запах его кожи, ощущала жар его тела, руку, крепко обнимающую её. Мир будто сжался до одной точки — их губ. Момент был невыносимо сладким.

И вдруг — голос.

— Сирелла? Ты где? Я тебя потеряла! — в ночи прозвучал голос Изабеллы.

Словно удар молнии. Дамиан застыл на долю секунды, взгляд потемнел, он чуть отстранился, но не убрал руки. Сирелла только тяжело выдохнула, будто всплыв из глубины.

— Позже, — прошептал он, и в его голосе не было вопросов. Только обещание.

А потом он развернулся и ушёл в темноту. И только её сердце стучало так громко, что она едва слышала, как приближается Изабелла.

***

— Прости, — Изабелла вышла на террасу, виновато глядя на Сиреллу. — Я правда не знала, где ты. Просто потеряла тебя среди всех…

Сирелла быстро пришла в себя, улыбнулась и кивнула.
— Всё в порядке.

Они вместе вернулись в холл, где оставались последние гости. Кто-то смеялся, кто-то зевал. Атмосфера была уже более спокойной, расслабленной, вечер подходил к концу.

Роберт подошёл первым. Он крепко обнял Сиреллу, прижал к себе, по-дружески поцеловал в щёку.

— С днём рождения ещё раз, Сирелла. Ты была сегодня просто сияющей.

Он слегка отстранился и, понизив голос, добавил:

— Не обижайся, но мне не понравилась твоя подруга… Я не знаю, что именно, но… будь осторожна. Просто не подпускай её слишком близко, ладно?

Сирелла озадаченно моргнула, но промолчала. Он уже отошёл, махая рукой и прощаясь с остальными. Она провела взглядом по залу. Дамиана уже нигде не было. Только след запаха его духов и тепло его прикосновения всё ещё витали в воздухе.

Они с Изабеллой прошли к двери.

— Я, наверное, вызову себе такси, — нерешительно сказала Изабелла, поправляя волосы.

— Ни в коем случае, — тут же ответила Сирелла. — Уже почти рассвет. Ты остаёшься у нас, комната для тебя всегда готова. Всё уже на месте.

Изабелла расплылась в благодарной улыбке.

— Спасибо… правда.

— Я ещё загляну к тебе перед сном, — добавила Сирелла мягко. — Обязательно.

Они вместе поднялись по лестнице, оставляя за собой затихающий вечер, полный недосказанных чувств, тревог и предчувствий.

Глава 10

Где-то в соседней комнате, за толстыми стенами, Сирелла, даже не догадываясь о бушующей ненависти и зависти, тихо напевала песенку, сбрасывая туфли. Вокруг — легкий аромат праздника, в ушах — отголоски смеха, танцев, голосов.
Она улыбалась сама себе, осторожно расплетая прическу. Тонкие волны волос рассыпались по плечам.

Она собиралась пойти в ванну, когда на её глоссоме мигнул кристаллон связи. Сирелла прищурилась — в столь поздний час это было неожиданно. Она дотянулась до устройства и увидела сообщение.
Сердце пропустило удар.

«Мне очень жаль, что я так и не узнал на вкус твои губы.»

Дамиан.
Она не сомневалась. Ни на мгновение. Она даже не думала спрашивать, откуда у него её номер. Просто сидела, сжимая в пальцах кристалл, как нечто бесценное. Щёки сразу же залились румянцем. Она резко опустилась на край кровати, будто только так могла восстановить дыхание.

Сердце бешено билось. Пальцы дрожали.

Новое сообщение.

«Я хочу видеть тебя чаще.»

Она вскинула взгляд на зеркало. В отражении — сама Сирелла, растрепанная, с красными щеками, и сияющими глазами.

Ответ был прост. Без рассуждений. Без масок.

«Я тоже.»

Почти сразу пришёл поцелуй. Маленькая проекция — теплый, простой, будто настоящий. Сирелла улыбнулась и, затаив дыхание, отправила свой в ответ.
Потом — быстро выключила кристаллён, будто боялась, что еще секунда — и не сдержит себя, напишет больше.

Она встала, прижала руки к лицу, чтобы остудить щёки, и направилась в ванну. В её мире не было ни зависти, ни подозрений. Только лёгкость, мечта, и воспоминание о горячем дыхании у её уха.

Предательство

Часть 2

Изабелла поднималась по широкой лестнице, любуясь убранством дома. Всё вокруг будто кричало о привилегиях Сиреллы: хрусталь, шелка, аромат свечей. Это был её мир. Мир, где она — хозяйка. Где всё вокруг ей принадлежит.

Комната, которую отвели Изабелле, только усилила ощущение внутреннего ожога. Просторная, утопающая в нежных оттенках крема и розового золота. Огромная кровать с полупрозрачным балдахином, зеркала, в которых отражалась её зависть. Ванная, будто из дворцовых покоев — позолота, мрамор, масла с запахом амбры и жасмина. Всё — для неё. Но не для неё.

Изабелла стояла посреди комнаты и сдерживала дыхание.
— Ты шутишь, — прошипела она. — Это просто… насмешка.

Она резко сорвала с себя платье, отбросила его на кресло, будто оно жгло ей кожу. Ходила по комнате, будто запертая в клетке.

Конечно же она видела как Сирелла пошла на террасу. А за ней — Дамиан.
Она видела, как его взгляд пронзает девушку, как он сдержанно двинулся вслед, словно не мог иначе.
Изабелла чувствовала, как что-то внутри скручивалось от ярости. Её горло сжалось, дыхание участилось.

Она не хотела их уединения. Зависть душила, разрывала.

Изабелла подошла к ванне и включила воду. Она дрожала, будто в лихорадке. Щедро плеснула в воду масло с дурманящим ароматом, насыпала соли, опустилась в пар. Тело обволакивало тепло, но внутри бушевал лютый холод.

Сквозь прикрытые веки снова всплыл образ Дарио Мелагрёс -отца Сиреллы. Того, кто воплощал силу, власть, опасность. Она представила, как целует его, как он сжимает её, как она подчиняет его себе… и резко села, брызги воды разбежались в стороны.

— Нет. Этого мало, — процедила она. — Мало.

Мир должен принадлежать ей. Вся его сила. Все мужчины, что смотрят не на неё — ошибаются. Всё, что есть у Сиреллы — несправедливо.
— Я уничтожу её. — прошептала она с ледяной уверенностью. Дом. Имя. Её отец. И Дамиан. Всё. Будет моим!

Она закрыла глаза, уткнулась лбом в край ванны и замерла.
Пока — она подруга. Пока — играет. Но однажды… она возьмёт всё. И когда это случится, Сирелла даже не поймёт, где и когда всё было потеряно.

Глава 11

Изабелла проснулась в мягкой, ароматной постели, обтянутой шелковыми простынями. Комната, наполненная утренним светом, казалась вырванной из сна. Нежные тона, лёгкий ветерок с приоткрытого окна, аромат ванили — всё было таким чужим и таким желанным.

Она лениво потянулась, улыбнулась, поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Там, в отражении, была она — аккуратно растрёпанная, глаза ещё немного припухшие от сна, но довольные. Она выглядела именно так, как хотела: невинной, тронутой праздником, и при этом спокойной, собранной, будто ночь вымыла из неё всю ярость.

— Чуть не испортила всё, — сказала она своему отражению.

Вчерашняя нетерпеливость, жгучее желание — всё это было слишком. Она вспомнила, как схватила его за руку. Отец Сиреллы заметил её игру. Он был не глуп. Он понимал.

— Рано, — выдохнула она. — Слишком рано.

Изабелла выдохнула, расправляя ночную рубашку на плечах. У неё будет время. Она создаст идеальные условия. Она будет самой лучшей подругой для Сиреллы. Такой, чтобы никто даже не сомневался в её искренности. Она заслужит доверие. Она станет незамениой а потом ей надо переехать, да, это следующий шаг. Ей нужно быть рядом постоянно. В этом доме. В его стенах.
Где под одной крышей и Сирелла, и её отец.

***

Буквально через пол часа сияя от свежести, спускалась по лестнице Сирелла под руку с Изабеллой. Обе смеялись, вспоминая, как Роберт чуть не уронил торт, как одна из гостей случайно перепутала подарок с чужим, и как огненные всполохи фейерверков вспыхнули в зале.

— Но ты видела его лицо? — хохотала Сирелла. — Я думала, он сейчас просто исчезнет от стыда!

— И ещё, — Изабелла приостановилась, — прости за террасу… Я правда не хотела мешать. Просто потеряла тебя и… Но вам с ним обязательно нужно встретиться снова. Это было видно… он не просто увлечен тобой .

Сирелла чуть улыбнулась, ничего не ответила, но по выражению лица было ясно — она об этом тоже думала.

Они вошли в столовую. За длинным столом уже сидел её отец. Он был в светлой сорочке, рукава закатаны, на лице — лёгкая усталость. В руках у него были какие-то бумаги и отчёты, которые он изучал, не притрагиваясь к еде.

— Папа, — Сирелла подошла ближе, — ну ты же обещал! Хоть утром дай себе передышку.

Он оторвался от документов и с улыбкой посмотрел на дочь.

— Я пытался. Но у меня не получается собрать полную аналитику по последним партиям из бутиков. Какие-то несостыковки по продажам в центральном секторе.

Он собирался было углубиться в объяснения, когда голос рядом уверенно и мягко прозвучал:

— Возможно, дело в переоценке ассортимента после летней корректировки. Если вы обновляли коллекцию в середине сезона, то могли не учесть спад покупательского спроса после пика в начале месяца. Особенно по линии аксессуаров и вечерней одежды. Центральный сектор излишне насыщен предложением.

Мужчина удивлённо поднял глаза. Изабелла стояла, как ни в чём не бывало, наливая себе чай.

— Ты… следишь за цифрами? — спросил он, прищурившись.

— Немного, — ответила она скромно. — Просто люблю понимать, в чём вращается мир. А ваша компания — одна из самых интересных в Тэрлеоне. Вы, кстати, единственные, кто за последние три года не снизил качество при росте объёма.

Отец Сиреллы впервые чуть откинулся назад, по-настоящему впечатлённый. Его взгляд задержался на ней дольше, чем обычно.

— Это… неожиданно приятно, Изабелла. Очень. Не каждый взрослый из совета может так чётко подметить. Надо же…

Изабелла просто улыбнулась, будто ничего не случилось. Сирелла с интересом переводила взгляд с отца на подругу.

— Кто бы мог подумать, что моя лучшая подруга не только умеет веселиться, но и может читать бизнес-аналитику.

— А ты думала, я только платья подбирать умею? — фыркнула Изабелла

Дарио Мелагрёс нова взглянул на бумаги, но потом, не отрывая взгляда от Изабеллы, чуть нахмурился — задумчиво, но без напряжения.

— А где ты сейчас работаешь, Изабелла?

Та мягко улыбнулась, делая глоток чая.

— В одном из ваших бутиков, который торгует коллекциями прошлых сезонов. Он не в самом центре — ближе к жилым кварталам. Но проходимость хорошая.

— Правда? — Отец поднял брови, теперь уже заинтересованно. — А учёба?

— Академия товароведения и стратегий сбыта. Поступала сама, без протекций. Сейчас третий курс.

Теперь глядя на неё с вниманием, в котором проскальзывал профессиональный интерес.

— По твоим словам… ты понимаешь наш рынок не хуже моих старших аналитиков. Завтра у нас будет внутреннее собрание отдела продаж одежды и аксессуаров. Ты бы не возражала изложить свою точку зрения? Коротко, без давления. Просто… твоё наблюдение может быть полезным.

— Конечно, — спокойно, но с лёгким внутренним торжеством ответила Изабелла. — Я буду только рада. Уверена, что взгляд изнутри может быть полезен. Иногда, чтобы увидеть структуру, нужно быть внизу этой пирамиды.

Он медленно кивнул, потом поднялся, снова взял в руки документы.

— Девочки, я оставлю вас. День только начался, а работы уже хватает.

Он направился к выходу, на ходу накинув пиджак.

— Папа! — крикнула вслед Сирелла. — Ты так и не позавтракал!

Он бросил через плечо лёгкую, сдержанную улыбку:

— Перекушу на ходу. Приятного вам утра.

Он ушёл, и в комнате воцарилась тишина, в которой Сирелла слегка нахмурилась, а Изабелла, всё ещё сдержанно улыбающаяся, смотрела на дверь, за которой он исчез.

Сирелла, впечатлённая речью подруги, наклоняется к ней с сияющей улыбкой:

— Белла, ты меня поразила. Я и не знала, что ты так глубоко в теме!

Подруга скромно улыбается, но глаза её сияют триумфом. В этот момент на кристалле Сиреллы вспыхивает уведомление. Она опускает взгляд и резко замирает.

— Это… Дамиан, — почти шепчет она, и щёки её тут же заливает румянец. — Он написал.

Изабелла мгновенно подаётся вперёд:

— Ну-ка, покажи!

Сирелла поворачивает экран, и они читают вместе: «Здравствуй. Увидимся сегодня вечером?»

Глава 12

Холл был огромен — как и сам дом. Потолки терялись в высоте, колонны из чёрного мрамора уходили ввысь, отражая отблески дневного света на зеркальной плитке. Всё здесь дышало мощью, выстроенной в камне. Дом семьи Дамиана не знал скромности. Как и сам Дамиан.

Он сидел на массивном кресле больше похожее на трон, в руке — кристалл-связь. Его пальцы нетерпеливо скользили по голографической панели, набирая короткое сообщение. Он отправил его — и теперь просто ждал.

Ждал, как не ждал ничего в последние годы.

Сообщение Сирелле. « Привет! Увидимся сегодня вечером?

Он вслушивался в тишину, будто ждал ответа не от устройства, а от самой Вселенной.

Подошёл отец. Высокий, представительный, в строгом жилете с гербом рода на лацкане.

— Ты уже виделся с Рикардо? — спросил он, ровным, холодным голосом.

— На два часа у нас встреча. — Дамиан даже не поднял взгляда. Его пальцы всё ещё держали кристалл.

Отец кивнул и ушёл, оставив после себя лишь лёгкий аромат древесного масла и тишину. Но Дамиан его уже не слышал. Его разум был далеко.

Сирелла.

Перед его глазами снова всплыла сцена с вечеринки. Она стояла у окна, и свет играл в её волосах. Эти волосы — цвета расплавленного золота, мягкие, тонкие, словно сотканные из самого лета. И глаза… Эти глаза. Зелёные, как лес после дождя. Глубокие, завораживающие, почти колдовские.

Он видел множество женщин. Он знал страсть, знал влечение. Но то, что творилось с ним сейчас — было другим. Необъяснимым. Разрывающим изнутри. Когда она вошла в зал — мир просто исчез. Была только она. В каждом её жесте, в изгибе губ, в том, как она чуть наклоняла голову, когда смеялась — было что-то гипнотическое.

Он не знал, что с ним происходит. Но знал одно — он хочет её. Безумно. Без оглядки.

Он жаждал услышать её голос, снова почувствовать, как её дыхание обжигает его щеку, как её тело дрожит в его руках. Он хотел снова сжать её талию, наклониться к уху и сказать всё, что не успел.

«Ответь… Ответь, Сирелла…» — думал он, сжимая кристалл.

Его сердце билось в ожидании. Всё остальное — Рикардо, политика, семья, ответственность — всё это сейчас казалось шумом. Всё, что он действительно хотел — это увидеть её.

Кристалл в руке Дамиана тихо вспыхнул.

Он сразу поднёс его ближе, сердце пропустило удар. Сообщение. От неё.

«Да, я свободна...»

Он даже не сразу смог ответить. Просто смотрел на эти слова, словно на что-то нереальное. Простое, короткое сообщение — а в нём весь смысл этого дня.

Уголки его губ медленно расползлись в едва заметной, но настоящей улыбке. Та, которую никто и никогда не видел. Только для неё.

Он сразу набрал:

«У фонтана на площади Селесты. В девять. Я буду ждать тебя.»

Он задержал палец над кнопкой отправки, секунду колебался — и добавил:

«Очень.»

Отправил. Закрыл глаза. Позволил себе вдохнуть глубже, чем за весь день

Дамиан стоял возле высоких тёмных дверей кабинета, на которых было выгравировано имя: Рикардо Лаэнн, Верховный Регулятор Совета Синедриона. Здание Регуляторного корпуса в центре столицы было словно вырезано из чёрного мрамора, с окнами, которые не отражали свет. Охрана кивнула ему — он был здесь не в первый раз, но сегодня что-то было иначе. Давление, исходящее изнутри, почти ощущалось кожей.

Двери отворились сами.

— Дамиан, — прозвучал глубокий, низкий голос, — входи.

Рикардо сидел за массивным столом из тёмного дерева, освещённый тусклой лампой. Он был безупречно красив, несмотря на возраст, с резкими чертами лица, холодным, пронзающим взглядом и гладкими темными волосами, собранными в тугий хвост. Жестокость в нём не читалась напрямую — но ощущалась в каждом движении, в каждом взгляде.

— Как продвигается учёба? — спросил он, не поднимая головы от документов. — Закончил курс с отличием?

— Да, сэр, — отчеканил Дамьян. — Последний семестр закрыт.

— Хорошо. Теперь ты готов.

Он поднял глаза. И в ту же секунду атмосфера в комнате изменилась.

— Тебе предстоит перевестись.

— Куда?

— В Айрентию. Новое государство, союзник. Мы укрепляем связи. Ты проведёшь там год завершишь образование, одновременно начнёшь стажировку в их Министерстве внутренней политики. Это испытание. Ты должен доказать, что достоин быть моей правой рукой. Никто незнает о начале политических взаимоотношений с этой страной. На данном этапе Никто и должен знать, включая твою семью!

— Но… — Дамиан шагнул ближе, глаза сузились. — Это сегодня? У меня были планы на вечер. Встреча.

Рикардо усмехнулся.

— У тебя нет планов, кроме тех, которые назначаю я. И, чтобы ты не забыл: между мной и твоим отцом есть магическая договорённость. Тебе не нарушить её. Ты принадлежишь структуре, Дамиан. А не своим чувствам.

— Мне нужен этот вечер!

— Нет. — Голос Рикардо стал ледяным. — Ты не сообщаешь, куда уезжаешь. Ни одному человеку. Ты исчезаешь. Связь запрещена.

Он встал из-за стола, подошёл к Дамиану почти вплотную. Ростом он был с него, но казался вдвое больше.

— Хочешь в Совет? Хочешь быть чем-то большим, чем просто красивым лицом и наследником фамилии? Тогда ты уезжаешь сегодня. Без вопросов.

Дамиан не ответил. Он просто сжал челюсть и кивнул. Сердце сжималось, словно в него вплели цепи

***

Дамиан с силой захлопнул за собой тяжёлую дверь кабинета, сердце грохотало в груди. Он не мог ослушаться — это было невозможно. Ни по закону, ни по магической договорённости, заключённой между его отцом и Рикардо. Но он чувствовал себя зверем, которого загнали в ловушку. Не в силах усидеть на месте, он направился к выездной площадке, где его уже ожидал «интегрон» — грависедан последнего поколения, блестящий тёмно-серый, как буря. Мягкий свет пульсировал в его боках, словно он сам был живым существом.

Глава 13

Изабелла вошла в дом, тихо прикрывая за собой дверь. Она приехала сразу после звонка Сиреллы, услышав плач в ее голосе. Изабела поднялась по лестнице и открыла дверь в комнату Сиреллы.

Сирелла сидела на кровати, сжав в руках подушку, её плечи вздрагивали от сдерживаемых всхлипов. Услышав шаги, она подняла глаза — красные, опухшие от слёз.

— Сирелла?.. — осторожно произнесла Изабелла. — Ты должна быть сейчас на свидании… Что случилось?

Подруга не выдержала. Слёзы хлынули с новой силой.

— Он уезжает, Белла… — всхлипнула она. — Его не будет целый год… Он ничего мне не объяснил, только сказал, что не может говорить… И… и мы даже не сможем общаться. Совсем.

Она быстро подошла, опустилась рядом на кровать и обняла подругу.

— Моя дорогая, — прошептала она, гладя её по волосам. — Мне так жаль. Я понимаю, как это больно.

Сирелла уткнулась лицом в её плечо.

— Но ведь у вас… ещё ничего не было по-настоящему, — мягко продолжала Изабелла. — Ты ещё можешь встретить кого-то другого, кто будет рядом, кто подарит тебе стабильность, любовь… всё, что ты заслуживаешь.

— Я не хочу никого другого, — всхлипнула Сирелла. — Я хочу только его…

Изабелла крепче обняла её, продолжая тихо шептать слова утешения. Но в глубине души, под маской сочувствия, мелькнула холодная тень удовлетворения. Всё шло так, как нужно.

Глава 14

Глава …
Прошёл Год

Тогда мне казалось, что год — это целая жизнь. Что он пройдёт медленно, мучительно, и я буду пересчитывать дни, как узница.
На деле же — он пролетел, как одно дыхание.

После того разговора с отцом Изабелла на следующий день поехала в его компанию. Я ещё помню, как переживала: вдруг не справится, вдруг будет скучно, вдруг она передумает. Но все сложилось иначе. Намного иначе.

Изабелла произвела фурор.
Все — от секретарей до директоров — были под впечатлением от её умения говорить, слушать, анализировать. Через две недели она уже сидела в маркетинговом отделе, а через четыре месяца стала бизнес-ассистентом моего отца.
Это звучит скучно, как сухая строка в биографии, но на деле... Она изменила всё.

Они ездили на работу вместе, возвращались вместе. Она начала принимать участие в бизнес встречах

Изабелла стала частью нашей жизни.

Я видела её каждый день — дома, в академии, на семейных ужинах. Мы гуляли, болтали, обсуждали всё подряд: зачёты, книги, сплетни, политику. Мне казалось, она знает обо всём, или, если не знает, умеет сделать вид так, что веришь ей без оговорок.

У меня тоже началась академическая жизнь. Без особых успехов, если честно. Но мне нравилось учиться. Особенно нравилось рассказывать потом Изабелле, что нового узнала. Она слушала искренне, поддерживала, подсказывала. Я снова чувствовала себя живой.

Часто мы встречались с Робертом. Он остался таким же — добрым, немного наивным, но искренне преданным. Иногда я ловила себя на мысли, что скучаю по его простоте. С ним всё было просто.

А Дамиан…
Прошёл год, и ни одного сообщеният ни одной весточки.
Он исчез, как будто его никогда не было. Иногда мне казалось, что я сама это придумала — его голос, его глаза, ту ночь, тот взгляд, тот поцелуй. Иногда мне хотелось забыть. А иногда — схватить глоссом и набрать его номер. Но я не знала, наберёт ли он в ответ.

Скоро мне восемнадцать.
Я не верю, что прошёл целый год. Как будто всё это было вчера — тот вечер на терассе, наш разговор с папой, первые встречи с Изабеллой в нашей жизни, мои чувства к Дамиану. А сейчас… Всё иначе. Всё ярче, громче, быстрее.

А Изабелла…
Она теперь жила с нами.
В один из вечеров её обокрали прямо по дороге домой. Я помню, как она стояла в холле, растерянная, без сумки, без кристалиона. Я не раздумывала ни секунды — попросила отца, чтобы она осталась у нас. Папа не был против. Кажется, он даже был рад.

Теперь её комната — напротив моей.
И я знаю: если открыть дверь, если позвать — она всегда рядом.
Иногда я думаю, что мне очень повезло.

Глава 15

Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в нежные золотисто-розовые оттенки. Возле старого городского фонтана, переливавшегося под струями света, на веранде уютного кафе сидели трое друзей. За столиком стояли изящные бокалы с коктейлями, искривляющими свет и дающими лёгкий, приятный эффект — ровно столько, чтобы смеяться стало чуть легче, а воспоминания — чуть ярче.

Изабелла, изящно откинувшись на спинку кресла, обвела взглядом стол и, прищурившись, сказала:

— Ну что, Сирелла, мы всё подготовили. Вечеринка будет на последнем этаже небоскрёба. Панорамные окна, терраса, музыка — всё будет идеально. Приглашай всех своих из Академии. Этот... как его там… — она хитро улыбнулась, — парень, которому ты явно нравишься, он ведь тебе до сих пор пишет?

Роберт хмыкнул, поднося бокал к губам, и взглянул на Сиреллу.

Та на секунду замерла, провела пальцем по ободку бокала, будто не расслышав.

— Он не особо меня интересует, — сказала она тихо.

Повисло лёгкое молчание, и всё стало ясно без слов. Имя не прозвучало, но всем троим стало очевидно: она до сих пор думает о Дамиане.

Роберт чуть грустно улыбнулся, Изабелла отвела взгляд в сторону, стирая с лица эмоцию, которую не должна была показывать.

— Помнишь, как мы праздновали мой двадцать первый? — вдруг сказала Изабелла, смягчая атмосферу. — Этот бар на крыше, живой вокал, ты потеряла туфлю в фонтане...

Сирелла рассмеялась сквозь воспоминания:

— А потом ты куда-то пропала на весь вечер! Мы с Робертом тебя долго искали.

— Это, мои дорогие, останется моей тайной, — усмехнулась Изабелла, сделав глоток. — И пусть будет больше таких тайн в вашей жизни, чтобы вспоминать было что.

Они смеялись, говорили о мелочах, перебрасывались старыми шутками, и вечер стекал легко, как этот мягкий свет, что окутывал улицу.

Изабелла наклонилась к Сирелле чуть ближе:

— Кстати. В этом году ты будешь в бордовом. Глубокий, насыщенный цвет. Надеюсь, ты будешь в нём выглядеть не менее эффектно, чем в синем… год назад.

Сирелла улыбнулась, чувствуя, как в груди щемит нечто тёплое и грустное одновременно.

Глава 16

Сирелла проснулась резко, словно её выдернули из сна. Сердце бешено колотилось, волосы спутались от ворочаний, а в воздухе всё ещё витал неясный аромат грёз — нежных, тревожных. Её магия, будто ожившая, гудела под кожей, шептала под рёбрами. Она не могла уснуть всю ночь — её тянуло куда-то, и во сне к ней пришла мама. Они вместе творили что-то, держались за руки, её голос звучал совсем рядом, такой тёплый и уверенный… А потом… потом явился он. Дамиан. Он стоял перед ней, обнял, прижал к себе и прошептал: «Мы всегда будем вместе». Этот сон врезался в неё острее любого заклинания.

Сирелла накинула халат, босыми ногами ступила по холодному полу и, не раздумывая, пошла к отцу. Впервые сама стучалась в его комнату.

— Папа, — она приоткрыла дверь. — Мне нужно поговорить.

Он оторвался от бумаг, в комнате было тихо, пахло деревом, старой кожей и свежестью. Он посмотрел на дочь внимательно.

— Что-то случилось?

Сирелла прошла внутрь, сжала руки в кулаки.

— Я не знаю, что со мной происходит. Всю ночь… мне снилась мама. Мы колдовали вместе. Всё было так реально. А ещё… моя магия… она нестабильна, как будто внутри всё пульсирует.

Отец встал, подошёл к ней и положил руки ей на плечи.

— Это ожидаемо, Сирелла. Восемнадцать — важная граница. У некоторых в этот период пробуждается сила, по-настоящему. Это может быть что-то вроде инициации.

— Но… мама… — голос у неё дрогнул.

Он сжал её крепче.

— Я постараюсь узнать, оставила ли она тебе что-то. У людей, которые были близки с ней. Возможно, ты не просто так увидела этот сон.

— Пока просто доверься себе. Расслабься, хорошо? Постарайся встретить этот день спокойно. Это твой день рождения.

Сирелла кивнула, но в груди все сжималось

Сирелла вернулась к себе в комнату. Тепло отцовских рук всё ещё ощущалось на плечах, но внутри бурлило совсем другое — будто её тело стало сосудом для чего-то большего, чем она. Магия дрожала в кончиках пальцев, просачивалась в воздух, цеплялась за мысли.

Она села на кровать, прижала колени к груди, уткнулась в них подбородком. Слёзы сами подкатили к глазам, но она не позволила им пролиться. В голове снова и снова звучал голос Дамиана — тот, из сна:

«Мы всегда будем вместе».

Это было так по-настоящему. Его объятия, его тепло, шепот у самого уха. Как будто он действительно был рядом. Как будто его магия откликалась на её.

Сирелла провела пальцами по запястью, и в воздухе вспыхнули лёгкие искры — как росчерк, как зов. Она вдруг поняла: её сила стала чувствительной к её эмоциям. Стала глубже. Глубже, чем когда-либо.

Мама… ты хотела, чтобы я это почувствовала? Обрела? — мысленно спросила она, глядя в окно.

Утро было мягким, тёплым. Город оживал. Но внутри неё — всё было иначе. Мир становился иным. Неизведанным. И этот день... этот день изменит её.

Она резко встала, прошла к шкафу, достала лёгкое платье, повесила его на дверь. Она уже собиралась зайти к Белле, но магия это единственный мой секрет перед подругой. И что то мне подсказывало что так и должно быть.

Глава 17

Наступал вечер. Комната Сирелы утопала в мягком золотом свете свечей, и воздух дрожал от предвкушения. Она стояла перед зеркалом, босыми ступнями касаясь прохладного паркета. На ней было красное платье — огонь, воплощённый в ткани. Оно струилось по телу, обнимая формы и открывая ровно столько, сколько нужно, чтобы нарушить покой.

Высокий разрез обнажал бедро, и полумесяц татуировки, которую она сделала вместе с Изабеллой год назад, казался сейчас таинственным символом чего-то большего. Тогда это был порыв — бунт, желание запомнить лето, близость, тайну. Но теперь… теперь он смотрел на неё из зеркала как знак, словно оставленный судьбой.

Сирела провела пальцем по ткани ещё днём — легкое движение, и магия вплелась в платье, уловив её внутренний пульс. Она не ожидала такого результата. Глубокое декольте щедро открывало грудь, что заметно округлилась за последний год. Взгляд соскальзывал вниз, туда, где ткань разошлась, словно ветер сам приподнял её, чтобы показать: вот она, взрослая, дерзкая, опасная.

Сирела смотрела на своё отражение и не узнавала его. Она казалась себе другой — яркой, смелой, почти пугающей.

— Неужели магия видит меня такой?.. — прошептала она, и сердце сжалось.

Дверь скрипнула, впуская в комнату Изабеллу. Её зелёное платье переливалось, подчеркивая изящество фигуры. Медовые глаза вспыхнули восхищением.

— Сирела… — выдохнула она. — Ты сразишь их всех. Это… ты великолепна.

Сирела чуть улыбнулась, не в силах оторваться от зеркала.

— Я сама не ожидала… получилось вот так, — сказала она уклончиво.

Изабелла подошла ближе, чуть склонив голову.

— Всё дело в тебе, — заметила она с лёгким смехом. — Просто ты вдруг… расцвела.

Сирела ничего не ответила. Только кивнула, храня свою тайну — магия, как всегда, сказала за неё больше, чем она бы решилась сказать вслух.

В этот момент глоссом на туалетном столике коротко вибрировал. Сирела взяла его, мельком взглянула на экран. Сообщение от Тиарена — её поклонника с Академии.

"Хочу быть первым, кто поздравит. Забрать тебя?"

Сирела набрала короткий ответ:
"Доберусь сама."

— Кавалеры уже в нетерпении, — с улыбкой заметила Изабелла. — Вперёд, к твоему восемнадцатилетию.

Они обе посмотрели в зеркало. Две девушки — зелёная и алая, гармония и пламя.

***

Через стеклянные стены лифта город плавно отступал вниз, превращаясь в россыпь огней. Чем выше поднималась кабина, тем сильнее Сирела ощущала странное волнение, похожее на лёгкое головокружение. Платье, созданное магией, колыхалось при каждом движении, будто живое. Рядом стояли Изабелла и Роберт. Роберт что-то весело говорил, пытаясь разрядить напряжение, а Изабелла молчала — сдержанно, но поддерживающе.

Когда двери лифта распахнулись, их встретила тёплая волна света и музыки. Помещение располагалось на самом верху небоскрёба, под самым стеклянным куполом, сквозь который просматривалось ночное небо. Границы зала были почти невидимы: стены из стекла растворялись в ночи, а город внизу казался далёким, как будто это был другой мир.

Вдоль панорамных окон горели гирлянды из мягкого янтарного света. Молодёжная кавер-группа играла знакомую мелодию — современная, ритмичная, но с живым звучанием, от которого хотелось двигаться. Музыка лилась легко, не громко, будто подстраивалась под настроение.

У входа их уже ждал Тиарен. Он держал в руках букет белых цветов — воздушных, почти прозрачных. Его взгляд загорелся, как только он увидел Сирелу. Он подошёл к ней, немного смущённо улыбаясь.

— С днём рождения, Сирела, — сказал он. — Ты сегодня… просто огонь в чистом виде.

Сирела улыбнулась — благодарно, красиво, но без того тепла, которое бывает, когда сердце действительно тронуто. Она взяла цветы, кивнула, и трое — Сирела, Изабелла и Роберт — прошли внутрь.

Их встретили аплодисментами и смехом. Гости — немногочисленные, как и хотела Сирела — уже были здесь, танцевали, разговаривали, кто-то рассматривал город в бинокли с обзорной площадки. Вечер разворачивался легко и свободно. Кто-то устроил конкурс на угадай мелодию, кто-то — фото у зеркальной стены с проекцией звёздного неба. Сирела улыбалась, участвовала, но внутри неё пульсировала пустота. Где-то там, глубоко, она всё ещё ждала одного человека. Почти год — и ни слова. Ни тени.

Она стояла у края площадки, вглядываясь в горизонт, где не было ни кораблей, ни вестей.

Изабелла подошла почти бесшумно. Постояла рядом, затем осторожно заговорила:

— Он не пришёл.

Сирела не обернулась.

— Я и не думала, что придёт.

— Но надеялась.

Сирела опустила глаза, посмотрела на дрожащий в пальцах бокал.

— Глупо, да?

— Нет, — сказала Изабелла, — не глупо. Это просто ты. Та, которая умеет чувствовать. Но сегодня... сегодня твой день. Посмотри, как всё красиво. Это не о нём. Это — о тебе.

Она взяла Сирелу за руку, и они вместе вернулись в центр зала, где уже начался медленный танец. Кавер-группа переключилась на плавную мелодию, похожую на вальс, но с ритмом города. Сирела позволила себе на мгновение закрыть глаза.

Она всё ещё грустила. Но в этот вечер, под небом, в окружении света, друзей и музыки, её грусть стала мягкой. Почти тёплой. Такой, с которой можно жить.

Глава 18

Весёлая музыка взорвалась из колонок, словно салют — ритмичная, заводная, с яркими ударами барабанов и пульсом баса. Кавер-группа ушла от лирики и вернулась к энергии — на танцполе вспыхнули огни, зал наполнился голосами, смехом, движением.

— Потанцуем? — раздался голос Тиарена рядом.

Сирела чуть удивлённо повернулась к нему. Он протягивал руку — с лёгкой, почти мальчишеской робостью, но в глазах его уже горело что-то твёрдое. Она кивнула и вложила ладонь в его.

Он танцевал легко и уверенно, с правильной дозой близости, не навязчивой, но ощутимой. Он что-то весело рассказывал — про смешной случай в Академии, про спор с преподавателем, про то, как его друг пытался влюбить в себя драконью хранительницу библиотеки. Сирела сначала просто улыбалась, а потом — рассмеялась. По-настоящему. Широко, звонко, с чуть прищуренными глазами.

Она не заметила, как всё внутри стало легче. Словно из неё вылили тяжесть ожидания и невысказанности. Она позволила себе быть просто девушкой на празднике. Позволила танцевать, кружиться, касаться, смеяться.

— Ты невероятная, — тихо сказал Тиарен, когда музыка замедлилась. Его ладонь была на её талии, вторая — касалась пальцев.

Сирела посмотрела на него с лёгкой растерянностью, но не отстранилась.

— Ты самая красивая девушка в Тэрлеоне. Я серьёзно.

Он говорил это с такой искренней нежностью, что она не смогла сразу ответить. Она просто стояла, ощущая тепло его пальцев и странную, тихую мысль в глубине сознания: Может, стоит попробовать?

Но в следующий миг всё изменилось.

Она вдруг почувствовала: на неё смотрят.

Как будто взгляд был весомым, ощутимым, будто кто-то дотронулся до кожи, до сердца. Сирела медленно повернулась — и застыла.

У входа, на фоне света, стоял он.

Дамиан.

Серая рубашка, расстёгнутый ворот, волосы чуть растрёпаны. Зеленые лаза — как грозовое небо в полдень. Он смотрел прямо на неё. Молча. Жёстко. Без тени улыбки. В его взгляде пульсировало что-то острое, сдерживаемое, неразгаданное.

Сирела забыла, как дышать.

Воздух выскользнул из лёгких, и в грудной клетке осталась только дрожь. Он не появлялся год. Ни слов, ни следа. А теперь — стоит перед ней. Смотрит. Словно она виновата. Словно между ними ничего не закончилось.

Они смотрели друг на друга, и весь зал исчез.

Но прежде чем она успела шагнуть — хоть мысленно — навстречу, Дамиан резко развернулся. И ушёл.

Без слова.

Просто — исчез в проёме двери, как пришёл.

Сирела так и осталась стоять в танце, в руках Тиарена, с горлом, наполненным молчанием и сердцем, стиснутым чем-то острым.

Глава 19

Сирела вырвалась из ступора, будто очнулась ото сна. Всё в теле взывало к движению — к нему. Она не думала. Не взвешивала. Просто резко развернулась и рванула к выходу, туда, где исчез Дамиан.

— Сирелла! — голос Изабеллы резко, почти колючей нитью прорезал гул зала.

Она схватила её за руку, остановила. Сирела резко обернулась, дыхание сбилось, взгляд лихорадочный.

— Отпусти, — прошипела она, но Изабелла не отпустила.

— Ты не можешь сейчас так, — твёрдо сказала она, заглядывая ей прямо в глаза. — Посмотри на себя. Это выглядит… постыдно.

— Что?

— Он исчез на год, Сир. Без слов. Без объяснений. И вот он появляется на пике твоего вечера, смотрит так, будто ты его предала, и уходит, как герой собственной трагедии. А ты… ты бежишь за ним, будто весь мир рухнул. Разве он имеет на это право?

Слова Изабеллы резали. Без жалости. Но под ними было что-то ещё — искренность. Настоящая, неприкрытая забота. И правда, от которой было не отвернуться.

Сирела отшатнулась. Глубоко вдохнула. Плечи поникли. Боль, как прилив, накатала. Неизбежная.

— Он испортил всё, — выдохнула она. — Как он мог?

— Потому что всегда был таким, — тихо сказала Изабелла.

Но Сирела не слушала. Внутри уже поднималась злость. Клокочущая, горячая, неожиданная. На него. На то, как он позволил себе вот так появиться. Пронзить её взглядом. Заставить её дрожать. Разбить то, что она так старательно собирала весь год.

Почему он пришёл? Почему сейчас? Почему смотрел так, будто она виновата? Почему ушёл, будто был прав?

— Прости, — вдруг сказала она Изабелле. — Я… Я не могу. Мне нужно быть одной.

Изабелла хотела что-то сказать — глаза мягко потеплели, но Сирела уже отступила. Поднялась по лестнице, как во сне, сдерживая дыхание, словно убегая от собственного сердца.

На крыше было прохладно.

Ветер ловил края её платья, играл с волосами. Внизу сиял Тэрлион— огнями всего города. Она стояла на самом краю, упершись руками в парапет, и молчала.

В груди всё ещё пульсировала злость. Боль. Обида. А где-то глубоко под ними — отчаянная, невыносимая надежда за спиной послышались шаги.

Глухие, уверенные, тяжёлые. Не спешащие, но неостановимые.

Сердце её сорвалось с ритма.

Она обернулась.

Дамиан.

Он стоял в проёме, облитый светом фонаря. За год он изменился. Словно стал частью какого-то другого мира — взрослого, сурового, опасного. Широкие плечи, напряжённые мышцы под тонкой серой рубашкой, лёгкая щетина на челюсти. Лицо — резкое, тёмное, слишком красивое, чтобы быть справедливым.

Сирелла не выдержала.

— Как ты мог?! — выкрикнула она и подбежала к нему, кулаками ударяя в его грудь. — Как ты мог! ГОД! Ты исчез, будто я пустое место! Ни слова, ни письма! А теперь приходишь, смотришь на меня, как будто это я тебя предала!

Он не отстранялся. Принимал каждый удар. Грудь под её руками была горячей, напряжённой, дышащей.

— Ты не имел права! — голос её срывался, а глаза уже блестели. — Ты не имел ПРАВА делать со мной это! Я тебе ничем не обязана, слышишь?! НИЧЕМ!

— Сирелла…

— НЕ ГОВОРИ МОЕ ИМЯ!

Но в этот миг он перехватил её запястья — легко, но жёстко. Потянул к себе. И прежде чем она успела выдохнуть — поцеловал.

Мир исчез.

Поцелуй был не просто жадным — он был яростным, отчаянным, будто год боли и тоски воплотился в этот один миг. Он сжал её крепко, так, словно боялся, что она растворится. Губы его были горячими, твёрдыми, жаждущими. Он целовал, будто больше не верил в завтра.

Сирела задохнулась — но не оттолкнула его.

Наоборот. Ответила. С тем же жаром, с той же безумной тоской, что копилась в ней все эти месяцы. Её пальцы зарылись в его волосы, тянули его ближе. Её тело само отозвалось на его прикосновения — будто вспыхнуло. Воздуха не хватало. Мозг отключился. Оставалось только это пламя, этот поцелуй, этот он.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, оба тяжело дышали. Лбы соприкоснулись, как будто они снова пытались найти опору в реальности.

— Я… — прошептал он, голос сорвался. — Я так скучал, Сир… Я сходил с ума. Всё это время. Каждый день. Каждую ночь.

Он глубоко вдохнул, и его голос стал почти шёпотом, дрожащим от внутреннего напряжения.

— Скажи мне… Скажи, что у тебя никого не было. Скажи, что я всё ещё… что ты всё ещё…меня ждала

Сирелла молчала. Сердце бешено колотилось, щеки пылали, а грудь всё ещё вздымалась от прерывистого дыхания.

Он смотрел на неё, не мигая, будто пытался прочесть каждую черту, каждую эмоцию.

И тогда она чуть улыбнулась. Грустью, нежностью, любовью.

— Какой же ты дурак, Дамиан, — прошептала она. — Если мог подумать, что я смогу найти тебе замену.

Он моргнул. И за одну секунду в его взгляде вспыхнуло всё — облегчение, боль, страсть, то самое чувство, которое они оба пытались забыть, но не смогли.

Он снова притянул её к себе и поцеловал — на этот раз медленнее, глубже, с тем трепетом, что приходит после признания. Она ответила сразу, без колебаний. Поцелуй был другим, но не менее горячим — как будто теперь в нём не только страсть, но и обещание.

Когда губы их снова разъединились, он коснулся её щеки ладонью, провёл пальцем по скуле и тихо выдохнул:

— Я больше не отпущу тебя. Никогда.

Глава 20

Изабелла стояла у панорамного окна, глядя на огни Тейронга, отражающиеся в бокале золотистого вина. Её губы были тронуты лёгкой полуулыбкой, но в глазах не было ни капли веселья.

Она знала, где сейчас Сирелла.

Она чувствовала её. Знала эти эмоции, это сбившееся дыхание, это долгожданное воссоединение, которое обернётся счастьем. Ну, может быть, на какое-то время.

Изабелла медленно сделала глоток. Вино было терпким, чуть обжигающим. Как и весь этот год.

Год, за который она шаг за шагом вплеталась в ткань жизни Сиреллы. Стала частью её семьи, завоевала доверие её отца, уважение её друзей. Это не было легко. Она научилась быть тенью. Молчаливым помощником. Той, кто всегда рядом, но не заслоняет свет. Кто вовремя отступает, не спорит, не просит. Она подавляла свою натуру, свою силу, своё «я» — лишь бы быть рядом.

Лишь бы быть рядом с ним.

С Дарио Милагрёсом.

Изабелла медленно провела пальцем по краю бокала. В её взгляде вспыхнуло что-то тёмное, глубокое. Он был её слабостью. Её желанием. Её болью.

Если бы не эта чёртова Сирелла…

Если бы не она — всё было бы иначе.

Изабелла знала о нём то, что не знала его любимая дочурка. Например, ту женщину, к которой он ходил по чётким дням. Тот факт, что он напивается раз в неделю — всегда в одиночестве. Она знала, что именно в эти дни ему нельзя мешать. Он не пускал никого в кабинет. Кричал, если она осмеливалась приблизиться. Кричал потому, что всё ещё любил свою жену.

Это… бесило.

Она помнила ту ночь. Свой двадцать первый день рождения.

Она знала, что он снова будет один. Она приехала в офис. Зашла в его кабинет, было как всегда — тихо.

Он полулежал на кожаном диване. Рубашка расстёгнута, рука свисала вниз. Усталый, пьяный, всё ещё такой красивый. Она подошла ближе, наклонилась:

— Мистер Милагрёс…

Он не ответил.

Тогда она села рядом. Смотрела. Сколько боли в нём… сколько боли и в ней.

И вдруг, не выдержав, наклонилась и поцеловала.

Сначала — осторожно. Потом — горячо. И он… ответил. Его руки нашли её, он прижал её к себе. Она уже сидела на нём, целуя его жадно, зная, что он нужен ей всем существом.

И в этот момент он сжал её грудь… и прошептал:

Имя жены...

Изабелла застыла.

Мир в ней сгорел за секунду.

Она резко отстранилась, лицо перекосилось от обиды, боли и ярости. Встала, хлопнула дверью и вышла в ночь.

С того вечера у неё остался только один путь.

Один план. Продуманный, точный.

И совсем скоро он должен будет сработать.

Глава 21

Автомобиль буквально летел на автопилоте, позволяя им полностью отдаться друг другу. Они сидели сзади, прижавшись так плотно, будто хотели слиться воедино. Мир вокруг исчез — остались только шелест ветра за стеклом и жар его губ.

Он жадно прижимал её к себе, пальцами скользя по её оголённой спине, будто старался наизусть выучить каждую линию её тела. Сирелла задыхалась от его поцелуев, от его рук, от своей ответной жажды. Её платье было слегка приспущено, шлейка соскользнула с плеча — он целовал туда, вгрызался в её шею, и она целовала его в ответ, жадно, будто боялась снова потерять.

— Ты сведёшь меня с ума, Сирелла, — прошептал он, прислонившись лбом к её лбу. — Я сдерживаюсь из последних сил.

— Не надо сдерживаться, — выдохнула она.

— Надо, — с трудом прошептал он, — потому что я хочу знать тебя. Узнать, чем ты живёшь, что тебе нравится. Я хочу быть рядом, каждый день, а не просто сорваться этой ночью.

Она смотрела ему в глаза — тёмные, тревожные, но наполненные нежностью и какой-то удивительной уязвимостью.

— Я только за, — сказала она, улыбаясь сквозь пламя. — Я хочу тебя настоящего. Не призрака, а мужчину, который держит меня вот так.

Он стиснул её в объятиях, снова целуя, срываясь на дыхание. Губы у Сиреллы уже болели, но она не могла остановиться. Её тело горело, и только он был этим пламенем.

Когда автомобиль сам припарковался у дома, Дамиан еле смог оторваться от неё. Он прижал её к двери машины, будто не хотел отпускать, будто боялся, что, как только она выйдет, всё это окажется сном.

— Завтра, — выдохнул он. — Завтра я тебя украду. До самого вечера.

— Только попробуй — и я не вернусь, — улыбнулась она.

Он отступил, но не отпустил её руки до последнего момента. Она выскользнула из машины, сердце всё ещё било в его ритме.

В доме было темно, но в гостиной её уже ждала Белла, неторопливо покачивая бокал вина. Её взгляд был тёплым, но внимательным.

— Ну что, — сказала она, усмехаясь. — Я смотрю, ты забыла про всех друзей. Тебя все потеряли. Но… день рождения, я так понимаю, удался?

Сирелла вспыхнула, опуская глаза. Конечно, Белла всё поняла.

— Ничего такого не было, — торопливо выдохнула она. — Дамиан... приличный. Мы просто…

— Горели, — закончила за неё Белла и рассмеялась. — Надеюсь, не слишком сильно. Хотя нет — надеюсь, именно так. Но хоть не сразу, надеюсь?

Сирелла захихикала, пряча лицо ладонями.

— Белла… Нет! Конечно, нет. Он действительно... уважает.

— Ну, раз так, тогда ладно, — театрально вздохнула Белла и отпила глоток. — Ты вся светишься. Но, может, завтра расскажешь мне чуть подробнее?

— Обязательно, — шепнула Сирелла. — Но сейчас... я правда очень устала.

— Поднимайся, красотка. Сегодня твой вечер.