Король Дня

Глава 1. Мальчик, который подружился с монстром

– Лион, ну ты где там? – растрёпанный Седрик забежал на конюшню. – Хватит в говне ковыряться. Пошли, покажу такое, что закачаешься!

Лионелл поднял усталый взгляд. Ему и за прошлую шалость влетело так, что разгребал до сих пор. Матушка была легка на расправу, никогда толком не разбираясь кто прав, а кто виноват. Вот и сейчас он отрабатывал трудовую повинность за яблоки, которые вынес с кухни Седрик, а ему просто не повезло взять яблоко и попасться на глаза матери. И вот надкусил всего одно, а навоз чистит уже неделю. Где справедливость?! Седрик помогать не спешил и пропадал где-то все последние дни, объявившись только сейчас.

– Ты мне больше не друг, – категорично заявил Лионелл и отвернулся, подцепив на лопату особо увесистую кучу. Появилось навязчивое желание запустить в бывшего друга навозом.

Седрик был старше почти на два года, а выше был так и вовсе на голову. Выделялся друг не только ростом, но и худобой. Руки и ноги у Седрика были точно палки, а локти такие острые, что Лион то и дело удивлялся, отчего у друга не рвутся рукава, когда тот одевается.

Сам Лионелл ростом или силой похвастаться не мог. Обычный мальчишка, каких полно среди замковой детворы. Дети слуг обычно не слонялись без дела. Лион уже подрабатывал побегушкой при кухне – сын кухарки как-никак. То на рынок сбегать, то в погреб. Пожалуй, можно было сказать, что он быстрый, и на этом все его достоинства заканчивались. Для того, чтобы стать воином маловато, поэтому они с друзьями решили упражняться в смелости – она точно нужна чтобы приняли в гарнизон.

– Я нашел логово монстра, – практически пропел Седрик.

– Чего? – он изумленно обернулся, позабыв о том, что только что объявил об окончании дружбы. – Ты что, лазил туда?!

Это была их с друзьями игра – протиснуться между прутьями и кто дольше продержится. От прутьев они не отходили никогда. Лион, хоть и был самым младшим, а оказался самым смелым – он простоял по ту сторону дольше других. Никому и в голову не приходило, что можно пройти дальше по коридору и найти логово чудовища.

Историю эту им рассказал старик Гервен – старший садовник. Старик вообще любил рассказывать сказки, собирая возле себя всю детвору. Особенно они любили страшные сказки про монстров. История про принцессу-чудовище была пугающе-интересной именно потому, что местом действия был замок Эриша. По легенде один из предков нынешнего короля запер в катакомбах под замком собственную дочь, а вход заложил камнем так, что ни войти, ни выбраться. Говорили, что прекрасная принцесса превратилась в монстра, но рука отца не поднялась на собственное дитя. Так и бродит там, во тьме, жуткое чудовище. Старый садовник так красочно описывал длинные когти, полную пасть клыков, чешую и жуткие паучьи лапы, что Лионелл потом ещё три ночи не мог нормально спать. Всё казалось, что он слышит, как по тёмному коридору бредёт принцесса-чудовище, невесть как выбравшись из катакомб.

Лаз нашел вездесущий Седрик. Его мать была такой же вдовой, как и мама Лиона, и не могла уследить за всеми своими отпрысками. Часто Седрик, сделав всё, что ему поручили, слонялся по замку, ловко уклоняясь от встречи с теми, кто мог подкинуть ещё работы.

В самой глубине винного погреба была небольшая дыра, закрытая металлическими прутьями. Взрослый не пролезет, но худой мальчишка вполне. После обсуждения в кругу друзей было решено, что дыру оставили специально, чтобы монстр не задохнулся. Сперва они просто выли и кричали в эту дыру, но это быстро надоело. Тогда Седрик, который был в их компании не только самым взрослым, но и заводилой, предложил пролезть внутрь, кто дольше простоит по ту сторону.

Сперва было страшно. Протиснуться между прутьев было непросто, и быстро вылезти обратно не получится. А вдруг монстр явится из темноты и сожрёт. Вот только сколько они не храбрились и не лазили – никто монстра так и не встретил и забава быстро наскучила. Были потом и другие истории, другие игры, и Лион позабыл о катакомбах и томящейся в них принцессе.

– Я там всю неделю лазил, – заговорчески зашептал Седрик. – Всё обшарил и нашел, представляешь. Она там заперта, в самом низу. Поэтому мы и не встретили монстра.

Лион растерянно смотрел на друга, позабыв про обиду. Кто бы подумал, что тот не только залезет в катакомбы, но и найдёт логово монстра. И как его там внизу никто не сожрал только?!

– Пошли, покажу, – не дождавшись реакции, Седрик поманил его за собой.

Лионелл посмотрел на кучу навоза, которую ещё предстояло погрузить на тачку и вывезти за городские ворота. Логово монстра было интереснее и стоило нагоняя от матери, который он, несомненно, получит за самоволку.

В винный погреб они прокрались, старательно избегая встречи с поварами – те незамедлительно донесут матери. За бочками прятались Лукас и Дирк – незаменимые товарищи по шалостям. По одному они протиснулись между прутьями. Масляный фонарь уже был подготовлен Седриком и бросал трепещущие отсветы на стены каменного коридора. К одному из прутьев была привязана тонкая верёвка. Мать Седрика работала замковой портнихой и, вероятно, не досчитается скоро мотка пряжи.

Идти к логову монстра было боязно только поначалу. То и дело казалось, что из темноты на них кто-то смотрит, мерещились шаги или чьё-то бормотание, но они храбрились, не показывая страха. Потом начались шутки и пугалки, а затем и вовсе стало скучно. Седрик вёл их, придерживаясь за верёвку и рассказывая, как он всё тут облазил, но ничего интересного не нашел – все ходы заканчивались тупиками.

– Тут, наверное, раньше что-то копали. Наверное, золото, – с важным видом предположил Седрик.

– Может, что-то ещё осталось, – мечтательно вздохнул Лукас.

Лион кивнул – он бы тоже не отказался от золотого. Этож сколько разных вкусностей можно будет накупить в базарный день. Он никогда прежде не видел золотых монет и представлялась целая гора разных сладостей, которые он купил бы, будь у него хотя бы одна такая монетка. Будучи простыми замковыми служками, не умеющими даже писать и считать, мальчишки представляли, что монеты прям так и находят в земле, уже готовые. Они шли, вглядываясь в стены и пол – вдруг что-то блеснёт в свете лампы.

Глава 2. Тот, кто властвует над кровью

Иногда ей снились сны. Чаще всего о прошлом. Лилит не любила их. Они тревожили что-то странное, едва уловимое в её душе, отчего портилось настроение. Вот вроде уже давно не человек, а сердце болит, как прежде. Больше всего Лилит не любила те сны, которые возвращали воспоминания о жизни. Как же беззаботно она жила тогда…

Сегодня ей снился мальчик. Вернее, то время, когда Лионелл ещё был мальчиком. Отважный и в тоже время трясущийся от страха, он выпустил её из заточения. Лилит толком не понимала, почему осталась рядом, зачем ввязалась в эту ерунду с правлением. Сперва она, конечно, защищала, помогала и обучала Лиона. Не всем пришлась по нраву идея посадить на трон сына служанки. В какой момент угловатый мальчишка вырос в привлекательного юношу, а затем и в соблазнительного мужчину?

Когда у тебя есть всё время мира, перестаёшь обращать внимание на его течение. Их счастье ускользнуло, словно вода сквозь пальцы. Лион не захотел остаться с ней. Воспитанный глубоко религиозной матерью, он не желал впускать в душу частицу проклятия. Лилит отнеслась с уважением к его решению и ещё несколько столетий носила траур по своему королю. Люди говорили, что единственное, что чувствуют вампиры – голод, но это не так. По крайней мере не с ней.

Тоска и одиночество столетиями копились в ней, не имея возможности покинуть сердце. Она веками уходила в земли людей, пытаясь найти того, кто разберётся в сути её проклятия и сможет освободить. Она всматривалась в лица, заглядывала в сердца в поисках подходящего дара и наконец-то нашла. Неожиданно она нашла куда больше.

Он буквально выскочил перед ней на дорогу. Похожий до боли в казалось бы давно мёртвом сердце.

Когда-то давно, один из служителей давно забытого Бога рассказывал ей о том, что поток Жизни непрерывен, он течёт в русле Мироздания, собирая души, а затем возвращает их в новой жизни. Это казалось красивой сказкой о вечности, пока Лилит воочию не увидела истинность этих слов. Лионелл стоял перед ней спустя полтора тысячелетия…

Лилит распахнула глаза и тут же села в кровати. В последние дни она стала спать чаще. Скоро голод станет едва выносим. Голод был одной из двух вещей, которые оставались неизменными в этой убогой послежизни. Вторая – жажда мести. Прошло почти два тысячелетия, но она в мельчайших подробностях помнила того, кто сделал её чудовищем. Больше чем упокоения, Лилит желала мести.

Увы, как бы сильно она не желала отомстить, это не давало ей права пренебрегать своими обязанностями. Новый план города никак не хотел вырисовываться. Она сменила сорочку на платье и села за письменный стол. Время тянулось, но работа не шла. Лилит то и дело отвлекалась на мысли о прошлом, всё больше раздражаясь.

– Моя ночная госпожа, – Нораг ворвался в её покои как всегда без стука. – Ваш лик прекрасен и светел, будто Луна.

Королева молча кивнула, давая понять, что услышала и неторопливо продолжила вырисовывать дома на кальке. Настроения выслушивать поток велеречивости не было. Сон о прошлом испортил настроение с самого пробуждения. Нужно проявить терпение. Рано или поздно капитан Ночной стражи сдастся. В крайнем случае, время заберёт и его. Время забирало всех. Пока пользы от Норага было больше, чем раздражения от его непробиваемой упёртости.

– Новости с границы есть? – Лилит сразу задала деловой тон, давая понять, что не в настроении. Нораг быстро сообразил, что близится время, когда она должна испить крови. К подобным циклическим перепадам настроения горгулий уже привык и быстро перестроился на рабочий лад, продолжая неотрывно следить за ней взглядом.

– Я спал недалеко от границы и только вернулся, чтобы принести вам новости. Новообращенные. Сразу трое. Двигались на север.

Королева отложила перо и принялась задумчиво постукивать пальцем по столу. Нораг продолжал болтать ещё о чём-то, но она уже не слушала. Новость была странной и никак не хотела укладываться в привычный ей порядок вещей. Вампиры предпочитали вести одиночный образ жизни, конкурируя за территорию. Она, в прошлом, допустила Руслана в Эриш, но с условием, что он не будет охотиться на жителей. Вампир договоренность соблюдал до последнего. Могут ли другие создания ночи договориться между собой? Прежде ей не встречались подобные случаи, но за годы послежизни Лилит успела понять, что возможно всё. Другой вопрос – отчего сразу трое именно новообращенных. Три опытных вампира не вызывали бы столько беспокойства. Чтобы превратить человека в вампира нужно было оторвать от себя частицу проклятия и передать ему. Нужно время, чтобы восстановить собственную тьму. В зависимости от того, как много отдал – от нескольких месяцев до нескольких десятилетий. Плодить поголовье новых кровососов бесконечно и так быстро просто невозможно. Точно так же, она разделила проклятие, чтобы отметить Леона, но это немного иная история.

Лилит вспомнила, как дразнила человека, и уголки губ непроизвольно приподнялись, чуть обнажив кончики клыков. Леонид не мог знать, что их связывало в той жизни. В этом его воплощении они стали врагами. Подумать только, паладин и высший вампир… Но ей нравилась эта игра Колеса Судьбы. Лилит слишком долго копила в сердце тоску, чтобы упустить такую возможность. Она слишком долго была одинокой и, помня о прошлом отказе, не дала ему выбора.

Звук шагов отвлёк её от размышлений. Кто-то настолько торопился на аудиенцию, что бежал по ступенькам. Лилит отложила в сторону план и писчие принадлежности. Если Изабель, а судя по шагам это была именно она, оставила детей и поднимается в башню, то причина была веская. В своё время молодая ведьма отказалась от должности при дворе, желая посвятить всю себя семье, а тут бежит на встречу с ней.

– Распоряжения, моя королева? – напомнил о себе Нораг.

– Подожди пока, – Лилит неторопливо провела кончиками пальцев по гладкой поверхности стола. Прошлый, подпаленный Леонидом, пришлось выбросить, а новый пока ощущался непривычным. Вроде всё, как она любит – просто, но в тоже время элегантно, никаких завитушек и показной роскоши, а всё равно стол ощущался чужеродным в её кабинете. Лилит молча смирилась и ждала, пока это ощущение пройдёт. Просуществовав так долго, она всё новое сперва воспринимала с неприязнью.

Глава 3. Сказка о принцессе

Она покинула лазарет уже после захода солнца. Минувший день выдался не из лёгких, что не добавляло Королеве Ночи доброжелательности. Голод на какое-то время отступил, но после деления проклятия не покидала слабость. Леон будет жить – кризис миновал. Теперь предстояло обдумать решение другой проблемы. Можно было бы назвать её «животрепещущей», вот только враг был мёртвый и оттого в разы опаснее любого другого.

– Тётенька! – к ней подбежал человеческий мальчик, обхватил за талию и словно повис на юбке.

Лилит на мгновение потрясенно замерла. Уже многие сотни лет никто не позволял подобные вольности в её адрес. Она медленно опустила взгляд, придав лицу выражение вежливой заинтересованности. Убивать отпрыска Леона она всё равно не станет, но попросит Елену преподать ему пару уроков дворцового этикета.

– Тётенька, – Якоб смотрел на неё красными от слёз глазами, – Как там папка? Почему меня к нему не пускают?

– Он поправится. Завтра уже сможешь навестить его, – Лилит попыталась мягко отодвинуть ребёнка, но мальчишка сжимал ткань юбки так сильно, словно висел над пропастью.

В груди что-то странно защемило. Нет, не желание впиться в горло – с этим чувством она совладала много сотен лет назад. Это было скорее какое-то ненормальное участие, сродни сопереживанию. Ей словно было жаль мальчишку, вынужденного оставаться в неведении о том, что с его родителем. Лилит знала, что мать Якоба и Агаты давно умерла и, лишись они отца, останутся сиротами.

Сама королева плохо помнила, как выглядели её родители, а портретов не сохранилось. Если напрячь память, то появлялись лишь смутные образы высокого, чуть полного мужчины в охотничьем облачении верхом на гнедом жеребце – отец обожал охоту – и красивой элегантной блондинки, прикрывающей нижнюю часть лица веером. Она толком не могла восстановить в памяти черты лица или звук голоса – время и смерть отобрали у неё так много… Лилит помнила о том, что когда-то у неё были родители, но не могла понять, тоскует она об их утрате или нет. Может, причиной тому было то, что отец, испугавшись того, кем она стала, запер её в каменной тюрьме, обрекая на чудовищное существование в вечной темноте. Её родители умерли, пока она томилась в подземелье, но Лилит не испытала никаких эмоций, осознав это после своего освобождения.

И вот сейчас перед ней стоял мальчик, испытывающий искренний страх при мысли о том, что может потерять отца. Королева чуть наклонила голову набок, рассматривая ребенка. Якоб был очень похож на отца. Такие же чёрные, чуть вьющиеся волосы, но глаза серо-голубые – наверное, как у матери. Черты лица тоже были заметно мягче. Наверняка немного загрубеют с возрастом, но, скорей всего, такими резкими, как у Леонида, не станут. Якоб определённо вырастет красивым мужчиной и разобьёт не одно девичье сердце, но до этого ещё далеко, а потекшая из носа сопля не делала его краше.

– Приходи завтра – навестишь отца, – вынесла вердикт Лилит.

– А как же… – Якоб смотрел на неё с полными растерянности глазами. – Он даже сказку Агатке не расскажет? Может, он хоть на минутку выглянет?

– Твой папа сейчас спит, – она сделала вид, что не заметила эту наивную попытку схитрить. – Пусть сказку Агате почитают няни.

– У них скучные. Про цветочки и пчёлок. Папкины интереснее, – мальчишка скуксился, словно вместо чая хлебнул уксус, и тут же отлип от неё.

Лилит испытала робкий укол разочарования – ощущение чужого тепла рядом было приятным. Люди за пределами Эриша бежали от неё в ужасе или пытались отрубить голову, стоило им осознать, что рядом вампир. В королевстве её ценили и уважали, но никто не рисковал приблизиться вплотную, сохраняя дистанцию. Даже Нораг, уверяющий в бесконечной любви и безраздельной преданности, делал это с почтительного расстояния. А этот мальчишка, в котором жалкая капля силы, не побоялся обнять вампира.

– Спасибо. Я тогда завтра утром вернусь, – Якоб шмыгнул носом, вытер лицо рукавом – разговор о манерах обязателен – и поплелся по коридору в сторону жилого крыла.

Лилит молча провожала его взглядом. Что-то внутри не давало покоя, заглушая даже гадкую боль от ощущения поражения и напряжение от неясности грядущего. Отпрыски Леона никогда не были важной частью её существования. Королева понимала, что они важны для её человека, поэтому обеспечила им лучшие условия, какие мог предложить Эриш. Детям ведь не так много надо – чистая, удобная одежда по погоде, еда, вода, образование, прогулки, игры. Так почему её волнует то, что дети могут остаться без сказки на ночь? Это ведь даже не её дети…

– Пойдём, – она одним мягким рывком догнала Якоба, отчего мальчик вздрогнул и потрясенно захлопал глазами.

– Куда?

– Сегодня сказку расскажу я, – она слегка улыбнулась, стараясь не показывать клыки.

Глава Якоба будто засветились изнутри. Он активно закивал головой и припустил вперёд, то и дело оборачиваясь и нетерпеливо притопывая на месте. Лилит неторопливо шагала следом. Бегать по коридорам собственного замка ей не полагалось по статусу, к тому же так можно было успеть вспомнить хоть какую-то сказку. Ничего из того, что в детстве рассказывали ей няньки Лилит не помнила, а в посмертии это уже и не интересовало её. Кому интересно слушать сказки, в которых добро неизменно побеждает, когда ты на собственной шкуре узнал, что это не так. Да и неужели страшно слушать истории о том, что скрывается во тьме, когда нет и не было в этом мире существа, страшнее и опаснее тебя самого? Под эти нерадостные мысли Лилит вошла в покои Леона.

Глава 4. Пробуждение

Он будто плыл. Поток медленно нёс его куда-то. Мыслей не было, лишь блаженная пустота. Леонид даже не мог толком осознать себя в этом состоянии. Кто он? Куда его несёт? Вот только забытье не вечно, и на смену ему пришла ломота в теле, а вместе с ней и осознание того, что он всё ещё жив.

Леонид медленно приоткрыл один глаз, который тут же заслезился от яркого света.

– Папка проснулся! – Якоб прыгнул ему на грудь, выбив из лёгких весь воздух.

Леон закашлялся, переворачиваясь на бок. Сын радостным визгом упал рядом с ним на постель, оказавшуюся достаточно широкой для подобных манёвров.

– Хватит притворятся, – раздался звучный голос Этьена. – У тебя регенерация лучше, чем у меня.

– Оставь в покое мою душу, – прохрипел Леонид. Ему бы сейчас воды, а то в горле, судя по ощущениям, ёж перекатывался.

Стоило отдать вервольфу должное, стакан воды ему всё же подали. Леон за пару глотков опустошил его, наслаждаясь прохладой, прокатившейся по горлу и послевкусием каких-то трав. Наверняка Женевьева что-то добавила. Вкуса он не разобрал, но вряд ли что-то вредное для здоровья.

Вода как будто придала сил, и он медленно открыл второй глаз. В комнате, на удивление, было солнечно. Большие окна наполняли просторный зал светом. Пахло лекарственными травами, а ряды коек вдоль стены навевали мысли о лазарете.

На соседней кровати сидел Этьен. Поврежденная рука почти отросла, но ещё отличалась худобой.

– Папка, ты не болей больше, ага? – Якоб уселся на нём сверху, пристально смотря в глаза.

– Постараюсь, – Леонид потрепал сына по макушке, лохматя волосы. – Где сестра?

– Она с няньками. Её теть Женевьева в лазарет не пускает, а я уже взрослый.

Вспомнив о дочери, Леонид вспомнил и о другой девочке, тут же переведя взволнованный взгляд на Этьена. Последнее, что он помнил, это желание защитить малышку от хищника, а дальше чернота.

– Ребёнок в порядке. Её Елена себе забрала, даже кормилицу уже нашли из человеческой общины.

– Это хорошо, – Леонид откинулся на подушку.

Хотелось о многом ещё спросить Этьена, но не при Якобе. Сын, воспользовавшись паузой, принялся рассказывать о том, как проходили их дни в Эрише, пока его не было. Он в пол уха слушал, истории о том, как Якоб играл с Наей и Нифой и какие вкусные пирожки с тыквой были вчера на десерт. Картинка вырисовывалась такая спокойная и умиротворяющая, что он собрался было уже задремать, как услышал странное мычание справа.

Леонид повернул голову просто желая утолить любопытство и обомлел. На соседней кровати, практически распятый и с кляпом во рту, собственной персоной лежал епископ Арианской империи Верес. Руки и ноги его были прикованы к столбикам кровати, а взгляд служителя Огненного Бога полнился злостью то ли на окружающих, то ли на ситуацию в целом.

– Якоб, сынок, сходи-ка пока поиграй с Агатой, а мне надо поговорить с дядей Этьеном на серьёзные темы, – проговорил Леонид, стараясь при этом выглядеть как можно более расслабленным.

– А ты сегодня в наши комнаты придёшь? Ты же уже поправился? – сын словно и не заметил произошедшей в нём перемены.

– Обязательно, – Леон сел, аккуратно подталкивая Якоба к краю кровати. – И расскажу, как на задание съездили, – пообещал он, не обещая при этом, что рассказ будет правдивым.

Стоило дверям в лазарет закрыться за беззаботным ребёнком, как Леонид перевёл полный немого вопроса взгляд на Этьена.

– Я сам в недоумении. Его Лилит притащила. В последние пару месяцев Её Величество знатно чудит. Сперва ты, теперь вот этот… – судя по тому, как скривился вервольф, «этот» был ему глубоко неприятен. – Меня ещё и охранять его приставили, будто я псина сторожевая. Вырваться-то не вырвется – оковы особые, такими рунами паладины ведьмам дар блокируют – оцени, кстати, глубину издёвки – а вот удавить его кто-нибудь может.

– Кто-нибудь?! – он чуть воздухом от негодования не подавался.

– Да я бы и сам, но Лилит запретила, – недовольно проворчал вервольф, скривившись при этом так, будто скисшего молока хлебнул.

– У тебя кинжал при себе?

– Нет, – мгновенно ответил Этьен, как-то подозрительно при этом убрав ногу за ногу. Наверняка за голенищем сапога припрятано оружие. Верес перестал мычать в кляп и с неподдельным интересом слушал их разговор.

– Ничего, – Леонид поднялся с кровати и с хрустом потянулся. От ран не осталось и следа, наоборот, было ощущение, будто он лежал слишком долго и всё тело затекло. – Мне и подушки хватит, чтобы удавить эту мразь.

Этьен перехватил его уже у самой постели епископа, повалив на пол.

– Не мешай! – рявкнул Леонид, сбрасывая с себя вервольфа.

Этьен сдаваться не собирался, намереваясь выполнять приказ вопреки собственному желанию и здравому смыслу. Леонид же был полон желания придушить обсоса, намеревавшегося сжечь его детей на костре, даже если придётся сломать при этом другу нос. Попытка Этьена вклиниться между ним и Вересом была прервана ударом в челюсть. Кость хрустнула и тут же с треском встала на место. Тёмные глаза вервольфа вмиг стали янтарными, волчьими. Фигура друга словно поплыла, рубашка разорвалась, обнажая покрытое чёрной шерстью тело. На кровати захрипел скованный епископ, но Леониду было не до этого.

– Я убью его, – процедил Леон сквозь плотно сжатые зубы.

По венам словно раскалённое железо текло. Дар наполнял мышцы силой. Казалось, ещё немного, и он сможет выдохнуть огонь. Этьен глухо зарычал в ответ, не желая отступать.

Леонид сжал кулаки до такой степени, что костяшки побелели.

– Ну раз ты так хочешь… – угрожающе проговорил он, надвигаясь на оборотня.

Сложно было сказать, кто из них сильнее. Никогда прежде они не дрались всерьёз. Тренировочные бои не в счёт, там нет эмоциональной подоплёки, а сейчас столкнулись его жажда мести и чувство долга Этьена.

Дверь в лазарет распахнулась. Лилит, с присущим ей достоинством, вошла в комнату, окидывая их внимательным взглядом алых глаз. Ситуация ей явно не понравилась, но на лице правительницы не дрогнул ни один мускул. А вот епископ явно был потрясен видом вампирши, совершенно спокойно стоящей в ярко освещённой комнате. Верес пытался что-то сказать, но получалось какое-то нечленораздельное мычание.

Глава 5. Поиски лекарства

Снег, выпавший ночью, укрыл замковый сад плотным белым покрывалом. Отчаянные попытки дриад удержать королевские владения цветущими, потерпели сокрушительное поражение, уступив силе природы. Розы, которые прежде стояли в вазах по всему замку, сменились венками из еловых веток. Близилась самая длинная ночь года.

День сам по себе выдался хмурый, низкие серые облака почти касались замковых башен, скрывая город от солнечных лучей. Он даже зажег пару свечей, чтобы было удобнее работать. Особого желания работать не было. В такую погоду хочется разве что спать или сидеть возле камина с чашкой горячего чая.

Леонид сидел. Камин полыхал жаром. Леонид скрипел зубами. В камине трещали дрова. Леонид страдал. Не физически. Физически с ним всё было прекрасно. Ведьмочка Мирослава принесла ему большой заварник с ягодным чаем и гору пирожков с яблоком. Страдания были скорее умственные. Картинка в голове всё никак не хотела складываться. До полнолуния осталась всего пара ночей, а он так и не разобрался с тем, что его ждёт. Информации про оборотней-волков было полно, да и спросить у Грега или Этьена всегда можно было. Про медведей тоже нашлась целая книга. Про варлепардов, как называл сам себя Зулу, не было ничего.

Паренёк на ломанном арианском смог рассказать историю о шамане, заключившем договор с богиней Ночи, чтобы защитить своё племя от агрессивно-настроенных соседей. Богиня благословила сильнейших воинов племени, даровав способность обращаться хищными кошками. Со слов Зулу эта способность передавалось по крови, от отца к сыну на медвежий манер, а не как у вервольфов. Леонид вроде как успокоился по-началу, а потом Агата снова подарила ему рисунок чёрного кота…

Иррациональная тревога свила гнездо в сердце, не давая ему нормально спать. Леонид старательно заедал нервозность всем, что попадалось под руку. Еда на короткое время приносила крохотное чувство спокойствия и удовлетворения, а потом внутри опять всё дрожало от смутного предчувствия. Он бы напился, если бы мог. Проклятая метка вампира!

Леонид отчаянно не желал становиться оборотнем. Человечность – последнее достоинство оставшееся от него прошлого. Ещё полгода назад он не жил в городе проклятых, не здоровался за руку с оборотнями и не служил вампирше. Тогда у него была самая обычная маленькая семья, а его дочь не была ведьмочкой. Казалось, что прошло всего ничего, но та жизнь воспринималась такой далёкой, будто прошло уже не одно столетие. Леонид хранил это чувство человечности – последнее, что связывало его с прошлым, но и его он мог вот-вот потерять.

Самое обидное заключалось в том, что никто его тревогу не разделял. Женевьева и Изабель дуэтом уверяли, что не чувствуют в нём ни нового благословения, ни иного проклятия, кроме метки Лилит. Этьен и Грег пожимали плечами и уверяли, что запах не поменялся, а, значит, ничего с ним не происходит. Поддержка пришла откуда не ждали – Елена, способная ощутить его тревогу, как свою собственную, встала на его сторону и помогала по мере сил и свободного от основных обязанностей и материнства времени.

Но и это не помогало. Леонид так извёлся, так накрутил себя, что то и дело краем глаза замечал тень крупной кошки. То в тёмном углу, то в замковом переходе. Тень неотступно следовала за ним, появляясь на краткий миг и тут же исчезая, стоило ему обратить внимание.

– Вот, попробуй эту, – суккуба без стука вошла в его комнату и положила на стол пыльный фолиант.

Леонид чихнул, но кивнул и притянул к себе книгу. Слова были излишни – Елена итак чувствовала внутри него волну благодарности. Эмоции, в отличии от слов, не могли быть лживыми. Вооруженный нейтралитет, который был между ними, сошел на нет, уступив место какому-то странному взаимному уважению с намёком на дружбу.

– Как Лилиан? – поинтересовался он, принимаясь листать старые, потрепанные временем страницы, всматриваясь в практически выцветшие чернила.

– Спит. Меня позовут, когда проснётся.

Отчасти помощь Елены была обусловлена тем, что он защищал маленькую суккубу, рискуя собственной жизнью. Сама Елена не имела возможности родить дитя из-за особенностей проклятия, и с первого же дня объявила малышку своей дочерью, назвав Лилиан. Все думали, что секретарь Её Величества оставит службу на какое-то время, посвятив всю себя счастью материнства, но не тут то было. Брать перерыв от обязанностей Елена даже не думала. Она поразительным образом сочетала работу и уход за младенцем. Благо, в замке было полно желающих помочь.

– Ерунда какая-то… – Леонид устало вздохнул и отодвинул от себя очередную книгу, тут же берясь за другую. За минувшие две недели он стал читать заметно лучше и быстрее. Слова на бумаге давались ему проще, и Леонид даже вполне сносно читал со словарём на каком-то древнем языке, на котором раньше писали паладины.

Новая рукопись как раз была из трофеев Лилит. Леон в упор не понимал, что должно руководить воином, берущим на миссию не только оружие и провиант, но и книгу. Неужели и вправду читают по вечерам на привале, при свете костра? Ему доводилось слышать, что паладины возносят молитвы Огненному Богу на рассвете и на закате, и он даже пару раз видел их в храме при Дейте, но книги… Впрочем, он уже смог оценить могущество знаний, таящееся в выцветших чернилах. Увы, к его ситуации эти знания приложить не получалось. Оборотней-леопардов в Арианской империи и соседних государствах прежде не встречали, а, значит, и в особенностях их проклятий паладины не разбирались. Леонид взял с тарелки очередной пирожок, внезапно оказавшийся последним, подтянул ближе словарь и углубился в чтение.

Часы текли медленно, как застывающая смола. Солнце успело коснуться краем городской стены, а толку от рукописи не было никакого. Книга оказалась чем-то вроде научного трактата о вервольфах. Некий Палиний рассуждал о природе проклятия, рассказывал легенду о Безумном Короле – первом оборотне-волке – и предавался размышлениям о том, как лучше убивать этих «проклятых тварей». Большая часть информации не имела ничего общего с тем, что знал о вервольфах Леонид, а себе в этом вопросе он доверял больше – всё же его знания основывались не на слухах и домыслах, а на личном знакомстве и дружбе с волками.