Король решает всё (крв1)

1.0.0 Пролог

Над дверью кафе мелодично звякнула «музыка ветра» и яркая блондинка бросила заинтересованный взгляд через плечо, одобрительно изучая вошедшего парня с ног до головы. Вера чуть улыбнулась и прошептала:

– Милка, уймись, сколько можно?

– Что значит — сколько? – хитро улыбнулась подружка, отводя взгляд от парня, и полушёпотом мурлыкнула: – Сколько захочешь, столько и можно. И хватит звать меня Милкой, на корову похоже!

– А как? – фыркнула девушка, – Милана Васильевна?

– Просто Мила, – захлопала ресницами подружка. Вера покачала головой и тихо рассмеялась, Милка перестала кривляться и изобразила смертельную обиду: – Тебе тоже давно пора перестать всем позволять называть тебя Верой. У тебя такое красивое имя! Вот представь, подходит к тебе тот красавчик, – она дёрнула бровью, указывая куда-то за спину, – и говорит: «Леди, мы знакомы?», а ты ему такая: «Нет», а он: «Ну так давайте это исправим! Маурицио» и руку протягивает...

– Господи, где ты откопала это имя?! – рассмеялась Вера, Милка отмахнулась:

– Так, молчать, не порти мне сказку! Он будет итальянец. Представляется, значит, и ручку так к тебе... – она показала, как, и захлопала ресницами, теперь изображая Веру. – А ты ему так изящненько пальчики подаёшь и шепчешь: «Вероника». – Она на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь картиной, распахнула и широко улыбнулась: – Ну ведь лучше, чем «Вера»? Ну скажи!

– Мне-то уже какая разница? – с улыбкой вздохнула девушка, – мне поздно выделываться. Да и тебе тоже.

– Ты что такое... – возмутилась блондинка и хлопнула её по руке, – не произноси даже таких вещей! Ей-богу, побью!

– Мил, у нас обеих есть парни, – приподняла плечи Вера, – и не знаю, как у тебя, но у меня всё серьёзно.

– Нет, – тихо, но решительно заявила Мила, – не говори мне, что ты собралась за своего Виталика замуж, я не хочу этого слышать!

– Я не собралась, – поморщилась, как от головной боли, девушка, – но и искать кого-то ещё я не буду. Мы вместе уже три года и у нас всё хорошо.

– И два из этих трёх лет он сидит у тебя на шее, свесив ноги! – шёпотом прорычала блондинка.

– Он учится... – начала Вера, но подружка её перебила, злобно постучав длинным ногтем по столу:

– Это ты за него учишься, Вер! Вы три года вместе и я три года тебя умоляю — очнись и посмотри, что ты сделала со своей жизнью! – Она начала нервно загибать пальцы, злой шёпот становился всё тише: – Ты работаешь с девяти до шести пять дней в неделю, после шести приходишь домой и готовишь-убираешь, потому что он у тебя криворукий и сам не может, потом садишься делать за него домашние и курсовые, и даже на своих законных выходных не можешь пойти с лучшей подругой погулять, потому что оно, видите ли, тебя не пускает! Он не охренел? Ты платишь за квартиру, платишь за его экзамены, потому что брать деньги у родителей ему гордость не позволяет... а у тебя — позволяет, у тебя можно! А он живёт на твоей шее и третий год только тем и занимается, что трясёт волосами под свою дебильную музыку. И ты считаешь, что он — твоё будущее?! Ты правда так думаешь?

Вероника медленно выдохнула и приподняла плечи, дёрнула уголком губ, опустила. Ещё раз пожала плечами и посмотрела на подружку:

– У него есть мечта, Мил. Я должна его поддержать.

Блондинка звонко хлопнула себя по лбу, запрокидывая голову к потолку, резко выдохнула и прицелилась пальцем в подругу:

– Не беси меня.

– Твой парень тоже ещё учится, – тихо сказала Вера, – ты же не бросила его из-за этого.

– Мой парень, дорогая моя, учится сам и на стипендию, плюс он сейчас на последнем курсе. Я дам ему ещё года три-пять на то, чтобы проявить себя, и если он не превратится в мужчину моей мечты, я его брошу. – Она увидела неодобрение в глазах подруги и гордо сложила руки на груди: – И мне не будет стыдно. Я выбираю себе не просто мальчика для поездки на пикник, а мужа, и я хочу быть уверенной в том, что когда я буду ходить с огромным пузом, не способная работать, таскать пылесос и даже застегнуть себе туфли, мой мужчина обо мне позаботится, и будет заботиться ещё долгие годы.

Вероника опустила глаза, Мила немного посверлила её взглядом и сменила гнев на милость:

– Верка... ты потратила на него уже три года, хватит. Ты такая классная, ты умная, красивая, тебя уважают на работе, ты умеешь держаться в обществе, ты с лёгкостью найдёшь себе в сто раз лучше. Он тебя не стоит, он просто избалованный ребёнок.

– Никто не рождается взрослым, – неуверенно ответила Вера.

– Не рождается, – поморщилась подружка. – Взросление — это такая штука, которая приходит вместе с желанием ни от кого не зависеть и самому отвечать за свою жизнь. Когда мы с тобой сорвались из родного мухосранска и приехали сюда, нам было по девятнадцать, но мы были взрослые. Мы понимали, что будет трудно, но мы хотели, мы взялись и мы всё смогли. Прошло пять лет, где мы были тогда и где сейчас, – она развела руками, одобрительно очерчивая свою и подружкину жизнь, весомо подняла палец, – и это только наша заслуга, Вер. За нас с тобой никто курсачи не писал, через знакомых на работу не устраивал и квартиры не дарил, мы всё сделали сами. Я помню времена, когда жрать было нечего, но мы держались, я смотрела на тебя и думала, что ты такая сильная, я просто обязана тоже всё выдержать и выкарабкаться. А сейчас, честно, ты превратилась в тряпку.

1.1.1 Интервью у Тонга

Сначала пришёл страх. Это было первое ощущение, густое и вязкое, не разбавленное ни единой мыслью. Она была где-то в неопределённости, как человек, сорвавшийся с тарзанки и ещё не знающий, куда упадёт, на берег или в воду.

Потом пришёл запах. Терпкий запах, который существует только в твоей голове в тот миг, когда этой головой обо что-то сильно бьёшься.

Потом из темноты начали проступать пятна света, и страх понемногу съёжился, спрятавшись под позвоночником. Это была не улица у ж/д вокзала и не больница, в этой комнате Вера никогда не была.

Гул в голове проходил, зрение прояснилось, она поняла, что довольно твёрдо стоит на ногах и даже уверенно держит в руке свой пакет и сумку на плече. А перед ней стоит на коленях женщина в каком-то странном вышитом халате и смотрит на неё с ожиданием чего-то великого.

Женщине Вера дала на вид лет сорок, черноволосая, с белой как молоко кожей и узкими монгольскими глазами, отражающими языки пламени. Огонь горел в широких блюдах справа и слева от женщины, маленькие свечи выстраивались в длинные линии вдоль стен комнаты. Женщина неуверенно улыбнулась и медленно поднялась с колен, чуть пошатнувшись, как будто ноги её не держали. Поправила халат, выпрямилась, приложила скрещённые ладони к груди и поклонилась Вере.

Раздался низкий, на грани слышимости, гул, как будто где-то под землёй ударили в огромный гонг, женщина выпрямилась и хлопнула в ладоши. Одновременно погасли все свечи и горьковато запахло палёным. А через секунду Вера услышала в темноте глухой звук падающего тела.

Наклонившись и водя руками перед собой, она осторожно подошла к женщине и тронула её за одежду, присела рядом, на ощупь перебирая ткань в абсолютной темноте, нашла её ладонь и крепко сжала:

– Вы в порядке? Что с вами?

Женщина что-то неразборчиво прошептала и замолчала. Через секунду с шелестом отъехала в сторону часть стены и в образовавшийся светлый проём заглянула тёмная фигура в капюшоне. Несколько секунд чёрное пятно лица молча смотрело на Веру, потом отрывисто пролаяло несколько слов на незнакомом языке грубым мужским голосом. Раздался топот, зажегся свет, прибежавшие люди раздвинули двери шире, один бросился к неподвижной женщине, другой замер в дверном проёме, низко опустив голову.

Вера смогла наконец рассмотреть комнату — глухой каменный мешок без окон, пустые полки от пола до потолка, погасшие свечи вдоль стен, чаши с маслом на высоких подставках. И лежащая на полу женщина в чёрно-белом халате с широкими рукавами, расшитом птицами и цветами. Неподвижная, как мёртвая...

– Что с ней? – перехваченным голосом спросила Вера, оглядываясь и продолжая держать женщину за руку, ей никто не ответил. Человек в капюшоне так и стоял, опустив голову, из-под ткани выглядывал только подбородок, заросший редкой бородой.

– Что с ней?! – громче повторила Вера, встала и сделала шаг к мужчине в капюшоне, он отступил назад и указал на Веру одному из своих людей, что-то отрывисто приказав. Стоявший до сих пор у дверей мужчина мягко, но крепко взял Веру за локоть и вывел из комнаты.

– Кто вы такие? – опять попыталась она, но ей опять никто не ответил. Они шли по хорошо освещённому каменному коридору, поднялись по лестнице, вошли в просторную комнату, непривычно, но богато обставленную. Вера решила, что это похоже на какой-то зал для приёмов — дорогие картины на тканевых стенах, изящные деревянные столики с фигурками и цветами, низкие диванчики у стен. Но сесть ей никто не предложил. Доведя её до середины комнаты, провожатый поклонился и вышел, а второй мужчина наконец откинул капюшон.

Немолодой, коренастый, очень смуглый, такой же узкоглазый, как и женщина, оставшаяся на полу в подвале, только в его взгляде было напряжённое ожидание неизбежной подлянки, а ещё презрение. Он изучил Верино лицо, медленно спустился до пояса, осмотрел сумку и пакет, поднялся обратно.

– Что? – нервно рыкнула Вера.

Он усмехнулся и достал из рукава тонкую цепочку с кулоном, в котором поблёскивал крохотный тёмный рубин. Секунду посмотрел на кулон, как будто колеблясь, скривил губы и швырнул цепочку Вере, она от неожиданности поймала, и тут же услышала:

– Кто ты такая, женщина?

Голос у него совершенно не изменился, то же отрывистое карканье, да и язык, на котором он говорил, остался прежним, вот только Вера начала его понимать. Удивлённо приоткрыв рот, она раскрыла ладонь, рассматривая кулон.

– Да, это мыслеслов, – высокомерно процедил мужчина, – и тебе ещё придётся меня убедить, что ты его стоишь.

– Кто вы такой? – тихо спросила она. Мужчина презрительно отвернулся, бросив через плечо:

– Иди за мной. И помалкивай, пока я не скажу тебе открыть рот.

– Какого хрена? – устало и нервно выдохнула Вера. – Никуда я не пойду, пока вы не представитесь и не объясните мне, где я нахожусь и что тут происходит.

Уже успевший пройти полкомнаты мужчина остановился, полуобернулся и тихо произнёс:

– Не испытывай моё терпение, женщина. Или я прикажу тебя отнести.

Вероника замерла, глубоко вдохнула... прикинула свои шансы справиться с тремя мужчинами и выдохнула. Происходящее казалось бредовым сном, смысла не было, она ничего не понимала.

1.1.2 Интервью с королём

Это всё ещё казалось сном.

Её вели по коридорам роскошного дома, потом по тёмному просторному двору с красивым садом, через огромную дыру в стене на месте ворот, которые сейчас валялись в виде деревянных обломков среди кривых каменных глыб, отколовшихся от привратных башен. Вокруг бегало столько людей в одинаковых чёрных костюмах и масках, что Вера давно сбилась со счёта. Её и пленного правителя подвели к большой палатке, у входа горели костры и стояли часовые, солдат откинул ткань и вошёл первым, пленников втолкнули следом. Внутри было светло от такого же странного светильника, как и тот, что так заинтересовал Веру в доме, на полу лежали одеяла, с одного из них вскочил взъерошенный молодой парень в комбинезоне, но без маски, поклонился:

– Господин?

– На базу, – солдат указал подбородком на пленников, – сначала господина правителя, потом... её.

– Так точно.

Парень поклонился, подошёл вплотную к правителю, поклонился ему, зажмурился... и они оба исчезли.

Вера округлила глаза, чувствуя, как у неё отпадает челюсть, солдат тихо фыркнул, смерив её взглядом. Подошёл к сложенным у стены мешкам, покопался, достал плоскую флягу и отвинтил крышку, подцепил свою маску у подбородка и приподнял, жадно присосался к фляге. Вероника завистливо сглотнула и отвернулась, а через секунду вздрогнула, когда на пол у её ног бухнулась полупустая фляга. Она подняла глаза, чтобы поблагодарить, но мужчина уже вышел из палатки.

«Ну и ладно.»

Она выплюнула на ладонь кулон и попила воды, сразу же сунув амулет обратно в рот, на всякий случай. Плотнее завернулась в скатерть и задумалась.

«Что за хрень тут творится? Я в больнице и меня глючит? Или это всё сон, включая, возможно, даже встречу с Милкой и мой почти-побег?

Скорее всего. Фиг бы я решилась в реале убежать от Виталика с одной сумочкой и пакетом с рынка, в летнем платье и босоножках.

Да... Мне это столько раз снилось! Как я нахожу в себе силы и говорю ему окончательное «прощай». А в реале каждый раз пытаюсь по-взрослому всё объяснить, начинаю издалека, мы долго спорим, потом ссоримся, потом миримся и я опять остаюсь. И всё остаётся по-старому. Каждый грёбаный раз.

Хоть бы во сне от него убежать удалось, так нет — тут же какие-то психи поймали и допрашивать начали.»

Тяжкие мысли прервал возникший из воздуха парень, уже один, осмотрелся и выглянул из палатки, тут же вернулся вместе с командиром солдат.

– Что там?

– Уже работают.

– Хорошо. Бери её, – он кивнул на Веру, – в соседнюю камеру.

Парень замялся, сочувственно посмотрел на Веру и тихо сказал:

– Там грязно, господин.

– Ну и что? – сухо выдохнул солдат, парень молчал, командир вздохнул и неохотно повернулся, как будто с отвращением рассматривая Веру, она поёжилась и отвернулась, он буркнул: – Ладно, на третью конспиративную, сразу телепортом, свет не включать, не разговаривать, в журнале ничего не записывать. Всё ясно?

– Так точно, – улыбнулся парень. – Спасибо, господин!

– Тебе-то какая разница? – поморщился командир. Парень улыбнулся и чуть покраснев, пожал плечами:

– Жалко её. Красивая.

Солдат смерил коротким взглядом покрасневшую Веру, и отвернувшись с таким видом, как будто она была разлагающимся трупом, глухо выдохнул:

– Выполняй.

– Так точно, господин.

Парень подошёл к Вере и мягко взял её за плечи, успокаивающе улыбнулся и зажмурился. А в следующую секунду она почувствовала как из-под ног исчез пол, и заорала, опять окунувшись в ещё совсем свежие воспоминания об аварии. То же ощущение удара сразу со всех сторон, дезориентация, фантомный сухой запах боли в голове...

Всё прошло так же внезапно, как и началось: секунду назад она цепенела от страха – и вот уже устойчиво стоит на ногах в незнакомой тёмной комнате. О пережитом ужасе напоминало только бешено колотящееся сердце и собственные пальцы, намертво сжатые на запястьях парня. Он участливо заглядывал ей в глаза, шептал что-то успокаивающее, мягко пытаясь освободить свои руки. Вера смутилась и отпустила, парень выдохнул с облегчением, помахал ей рукой, опять зажмурился и исчез.

Вероника осмотрелась — тёмная комната, из зашторенных окон пробивается слабый свет уличных фонарей, откуда-то доносится музыка и пьяное пение, цокают копыта...

«Какие копыта? Куда я попала и где мои вещи?»

Вещи, по крайней мере, были всё ещё при ней. Заглянув в пакет, Вера опять закрыла его и поставила на пол, прислонив к дивану. Ощупала в полумраке спинку и подлокотники, нашла пару подушек и, сочтя диван вполне приемлемым, со стоном облегчения растянулась на нём, выпутавшись из босоножек и сняв с волос заколку. Спать не хотелось, она проснулась в восемь, а из кафе уходила около половины второго — ей ещё долго не захочется спать. Огромная скатерть, которую набросил ей на плечи командир этих ниндзя-спецназовцев, оказалась приятной на ощупь и Вера завернулась в неё целиком, попыталась расслабиться, мысли бегали кругами.

«Что происходит? Кто эти люди? Где я? Что происходит?»

Где-то за стенкой раздались шаги, Вера вздрогнула — ни скрипа мебели, ни стука двери, просто шаги из ниоткуда. Не было никого – и вдруг возник. Она села, инстинктивно заворачиваясь в скатерть, и сжала зубы, опять начиная бояться за амулет.