Корона изгнанника

ПРОЛОГ

«У трона трое стояли —

законный, забвенный, изгнанный сын.

Один короной обвился,

другой в пепле сгинул,

третий — вернулся с мечом.»

Они встретились в последний раз в старом саду, где листья клёна ложились на траву, как клятвы — на забвение.

Ему было шестнадцать. Ей — пятнадцать. Он стоял с разбитыми костяшками пальцев и лицом, на котором уже не было ни детства, ни надежды.

— Ты правда уезжаешь? — прошептала она, пряча руки в рукава.

— Меня не высылают. Меня выбрасывают, — ответил он. — Официально — для обучения за границей. На деле — чтобы никто не вспоминал, что у короля есть сын, рождённый не в венце.

Он не плакал. И она не плакала. Только ветер гонял пыль и листья между ними.

— Я хотела бы спрятать тебя, — сказала она. — В старой башне. В саду. В библиотеке. Всё равно где. Главное — чтобы ты остался.

Он впервые улыбнулся — устало, как взрослый, слишком рано научившийся молчать.

— Если я останусь, меня убьют. Медленно, красиво, вежливо. Здесь так умеют.

Она подошла ближе.

— Тогда обещай. Что вернёшься. Когда сможешь. Когда станешь сильным.

— Обещаю, — сказал он.

И взял её ладонь в свою. Маленькая, холодная. Как снег, выпавший раньше времени.

Он запомнил запах её волос — лаванду, смешанную с книгами и дымом камина. Запомнил, как листья ложились им на плечи, как будто сама осень благословляла прощание.

Позже его посадят на коня, без почестей и провожающих. Позже мать не выйдет проститься. Позже он услышит, как брат смеётся, называя его «сыном блуда».

А она будет стоять у окна — и сжимать в руке сухой клён.

Глава 1. Желанный изгнанник

Дворец встретил его тишиной — не торжественной, не почтительной, а выжидающей. Как лес, затаившийся перед бурей.

Принц Кайран ступил на мраморные плиты внутреннего двора, не замедлив шага. Он шёл в доспехах, не сняв ни шлема, ни меча — как будто и не собирался оставаться здесь надолго. На гербе, вышитом на плаще, не было ни льва, ни орла, лишь затенённое солнце — символ, от которого двор когда-то отказался.

Слуги вбок, стража — как статуи. Ни один не поклонился. Он привык.

— Принц Кайран, — голос управляющего дрогнул, но был чётким. — Ваше присутствие вызывает… противоречивые чувства.

— Хорошо, — отозвался он, сдерживая усталость. — Значит, я не зря вернулся.

На балконах — придворные дамы в пастельных шелках, шепчущиеся за веерами. Мужчины в бархатных камзолах смотрели сверху, будто через стекло. В их глазах был холод.

И только один взгляд остановил его. Острый, как лезвие. Живой.

Она стояла у колонны — в белом платье с серебряной вышивкой, как ледяная лилия среди черни. Леди Алия. Дочь герцога Вэлмерского. Будущая жена кронпринца.

Её глаза были такими же, как прежде — серыми, как небо перед грозой. В них не было ни удивления, ни страха. Только тишина.

Он отвёл взгляд первым.

— Король велел подготовить вам покои, — проговорил управляющий, будто оправдываясь. — Но, полагаю, вы не задержитесь?

Кайран усмехнулся — устало, безрадостно:

— Всё зависит от того, сколько лжи я услышу за ужином.

И прошёл мимо — туда, где когда-то был дом. Или, по крайней мере, то, что им называли.

За его спиной веера затихли. А она всё ещё смотрела ему вслед — не как на врага. Как на тень, которую не ждала, но никогда не забывала.

Глава 2. Лицо из прошлого

Большой королевский зал совета не был похож на тронный. Здесь не сверкали люстры и не звучали фанфары. Здесь царили шёпот, холод камня и запах чернил — место, где решалась судьба королевства, не афишируя крови.

Когда двери распахнулись, бесшумно, но властно, стража чуть напряглась. Но никто не преградил путь. Ни у кого не хватило смелости.

Кайран шагнул внутрь.

На нём — не парадный камзол и не броня, а простая тёмно-синяя туника с гербом, который он не имел права носить, но носил. Лев Аэрлинна — на груди, чуть выцветший, но живой.

— Его высочество принц Кайран Аэрлинн, — произнёс глашатай. Голос прозвучал как вызов.

За столом сидели девять человек. Герцоги, виконт, архиепископ, два судьи, канцлер и, конечно, Эльред. Принц-наследник, облачённый в чёрное с золотом, со спокойным, безукоризненно собранным выражением лица.

Секунду длилась тишина. Потом — голос Эльреда.

— Ты вернулся. Без объявлений, без приглашения… без разрешения.

— А ты, брат, сидишь на месте, которое ещё не стало твоим.

Некоторые головы повернулись. Лорд Гавей, седой герцог из южных земель, прищурился. Он был старым другом их отца — и Кайран знал, что он внимательно следит за каждым словом.

— Закон о престолонаследии ясен, — холодно заметил канцлер. — Легитимный первенец — наследник. Внебрачный…

— Внебрачный, но рождённый от крови королевы до брака, — перебил Кайран. — Моя мать умерла за трон. И за неё я вернулся.

Эльред откинулся на спинку кресла.

— Как драматично. Вернулся защищать память, которую ты сам испачкал? Ты ведь сбежал, Кайран. В ночь перед официальным судом.

— Я ушёл, когда понял, что приговор уже написан. Как и всё в этом зале — игра, где фишки заранее покрашены в цвет победителя.

Лорд Арвен, худой и жёсткий, поднял бровь.

— А вы пришли предложить новую игру?

— Я пришёл напомнить, что кровь — не бумага. И что верность роду не измеряется гербами, а делами. В империю грядут перемены. Она нуждается не в лицах на монетах, а в руках, способных держать меч.

— У тебя меч? — спросил Эльред, в голосе — лёгкая насмешка. — У тебя есть армия, титул, сторонники?

— Пока нет.

— Тогда ты — просто призрак прошлого.

— Призраки умеют пугать. Особенно когда в залах — так много скелетов.

Холод повис в воздухе.

Кайран медленно обошёл стол, не спеша. Останавливался у каждого герцога — смотрел в глаза. Кого-то его взгляд пугал. Кто-то улыбался, думая, что видит проигравшего. А один — герцог Мэриал, молчаливый и наблюдательный — поднял кубок, как бы в знак признания.

Эльред прервал напряжение:

— Мы примем твоё появление как жест доброй воли. Позволю тебе остаться во дворце. Но — без претензий. Без вмешательств. И — без флагов.

— А если я всё же вмешаюсь? — тихо спросил Кайран.

Брат поднялся. Лицо — всё ещё безупречно спокойное.

— Тогда ты снова станешь изгнанником. Или… мертвецом. На этот раз — не формально.

Кайран усмехнулся.

— Надо же. Как похоже на отца. Только он хотя бы делал это в открытую.

Он поклонился — не как слуга, а как охотник, играющий с добычей.

— До скорого, Ваше Высочество.

И покинул зал, оставив после себя ледяной след.

За его спиной раздался голос герцога Гавея:

— Он не похож на того мальчишку, которого мы изгнали. Он теперь… выжил.

———————-

После совета зал казался пустым, но стены ещё дышали разговорами. В коридорах мелькали силуэты — быстро, настороженно. Стража, слуги, советники. В замке всегда кто-то наблюдал.

Кайран знал, куда идти. Ноги сами вели — туда, где давно, ещё в детстве, они прятались от придворных учителей. Узкая галерея с окнами в сад. Пыльная, глухая. Здесь не слышно фанфар и фальшивых речей.

Старые коридоры западного крыла единственное место, которое уже давно не было жилым. Его прозвали “Галереей теней” — за глухие окна, за гобелены, тронутые пылью, за воспоминания, от которых пахло пеплом. Здесь никто не задерживался. Кроме тех, кто искал укрытие от глаз.

Кайран шёл медленно, будто ступал по собственному прошлому. Под ногами — камень, в стенах — тишина. Но сердце билось как в бою. Он чувствовал: она здесь.

Алия стояла у окна, лицом к стеклу. Её силуэт — тонкий, прямой, словно выточенный из льда. Волосы уложены, плечи напряжены. На ней было вечернее платье цвета вина, и свет фонаря играл бликами по ткани. Она не обернулась, но знала — он вошёл.

— Тебе разрешили остаться в замке, — сказала она ровно. — Значит, Совет решил не бояться призраков.

— Совет не решает, кто я, — отозвался он. — Только когда и как я появляюсь.

Она медленно повернулась. Их взгляды встретились. Никакого восторга, ни слёз. Только холодная, болезненно выверенная сдержанность.

— Семь лет, Кайран, — сказала она. — И ты вернулся не человеком. Легендой. Угрозой. Кровью.

Он приблизился. Не быстро, но без колебаний.

— А ты — стала королевой в ожидании. Женой по долгу. Символом союза.

— Твоего брата, — напомнила она. — Моего жениха.

— И всё ещё… ты здесь.

Она не отвела глаз.

— Мне нужно было убедиться, что ты действительно жив. Не фантом. Не проклятие, посланное отомстить за прошлое.

Он остановился в шаге от неё. Слишком близко для равнодушия. Слишком далеко для прощения.

— А ты? Ты — призрак того, что я потерял. Или живое напоминание о том, что я оставил?

— Я — то, от чего ты отказался, — тихо сказала она. — В ту ночь, когда не удержал.

— Ты велела мне уйти.

— Потому что не могла сказать “останься”.

Он сжал кулаки.

— Всё, что я тогда мог тебе дать — это изгнание. Ты заслуживала трон.

— А ты? — в её голосе дрогнула боль. — Заслуживал ли ты, чтобы я о тебе молчала семь лет? Чтобы при каждом упоминании твоего имени мне приходилось прятать взгляд?

Молчание между ними было оглушающим. В нём не было прощения. Только две судьбы, рассечённые короной.