Корпорация

Дизайнер обложки Анастасия Кривогина

Дизайнер обложки Анастасия Кривогина

© Владимир Дараган, 2023

© Анастасия Кривогина, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-7103-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Часть первая

Утром клерки

С кофе в руках

Надевают маски корпоративной бодрости.

В студии

В студии

Как ни старались люди, а дрянным получился этот город.

А все из-за химкомбината.

Нарисовали метеорологи розу ветров, и показала эта роза, что северный Борей прилетает на улицы в три раза реже, чем южный Нот.

— Нормально, жить можно, — сказали большие начальники и построили комбинат на северной окраине.

Но не учли эти начальники, что жители не любили южный ветер. Он приносил жару и липкую влажность, от которой можно было спрятаться только под кондиционерами — источниками простуд и ревматизма. В жару измученные жители ждали северного ветра с сухой прохладой, но вместе с прохладой по улицам расползалось химическое зловоние, от которого не было спасения даже за закрытыми окнами.

Не задерживались люди в этом городе, жили тут готовые уехать в места, где небо синее, яркое, а не белесое от жары, расплавляющей облака. А раз так, то и город был какой-то запущенный, временный. Был тут парк с увядающими клумбами и пыльными деревьями и еще коричневая речка, в которой запретили купаться. Культура была представлена полупустым краеведческим музеем и театром, куда никто не ходил — местные артисты никудышные, а приезжих театральных талантов не удавалось сюда заманить ни деньгами, ни патриотическими призывами.

По никому неведомой причине улицы в городе были кривыми, а дома на них построили темными и скучными. Когда работники химкомбината подходили к обшарпанным дверям подъездов, радости на их лицах не возникало — эти двери просто отделяли рабочие проблемы от проблем домашних.

Вот тут я и жил, когда началась история, о которой хочу рассказать. Как меня сюда занесло? Случайно, по объявлению о работе. Объявление сопровождалось фотографией с привлекательным видом: синяя река, белые дома, над водой склонились ивы, а рядом с ивами стояли красивые девушки. Девушки улыбались, им явно нравилось тут жить. Потом я долго искал эти ивы и этих девушек, но тщетно. Вместо ив по берегам коричневой реки росли облезлые кусты, а красивых девушек в этом городе я не нашел.

Начну эти записи с описания вечера, когда я получил письмо, изменившее мою жизнь. Звучит пафосно, но это правда. До этого каждый мой день был похож на сотни других. Представьте: унылое жилье, скучная работа, ни друзей, ни женщины. Но главное — одиночество. Оно начиналось утром, когда я просыпался и рассматривал пятна на потолке, продолжалось на работе, где не с кем было общаться, и особенно остро ощущалось по вечерам. Из родных осталась только тетка — раз в месяц она звонила, чтобы пожаловаться на очередную болячку.

Эти строки я пишу спустя два года после начала моих приключений. Передо мной лежит дневник, он послужил основой книги, которую я пишу для предостережения. Хотя глупо надеяться, что анализ чужих ошибок позволит избежать своих. Мало кто принимает решение после обдумывания возможных последствий. Так, что-то мелькнет в голове, но чертик за левым плечом подтолкнет, а дальше уж как получится.

Зовут меня Марио. Вы спросите: не итальянец ли я? Об этом каждый спрашивает при знакомстве. Отвечаю: бабушка была замужем за итальянцем и уговорила родителей так меня назвать. Так что итальянец я на одну четверть. Эта четверть любит макароны с подливкой, а остальные части любят жареную картошку и салат из помидоров.

По профессии я программист-аналитик. Это означает, что я пишу компьютерные программы не по заказу, а по велению души, чтобы разобраться в проблеме. Вот только на работе, а я тогда работал в страховой компании, я не занимался ни программированием, ни аналитикой. Меня посадили приводить в порядок таблицы с данными клиентов. Каждый месяц клиенты платили денежки в надежде, что это их убережет от неприятностей в случае болезни и прочих неожиданностей. Таблицы должны быть понятны начальникам — вот этим я и занимался.

Жил я в съемной студии, окно которой выходило на дорогу, ведущую к комбинату. По вечерам, когда полагалось любоваться закатами и мерцающими облаками, я плотно закрывал окно, чтобы к запахам комбината не примешивалась гарь от выхлопа сотен машин. В это время рабочие комбината ехали домой, чтобы выпить холодного пива и набраться сил для следующего дня, похожего на предыдущий. В городе пиво пили все, считая, что вреда от него меньше, чем от местной водопроводной воды.

Опишу свою студию — это важно для понимания, почему я все бросил и отправился навстречу неведомому. Большую часть комнаты занимала кровать с красивым покрывалом, купленным в день переезда. Тогда я еще надеялся, что сюда будут приходить приятные гости. Прикроватную тумбочку заменял письменный стол, два раза в день он становился обеденным. Облезлое кресло у стола — единственное место, где в комнате можно было сидеть. В углу громоздился шкаф, одна его дверца плохо закрывалась, а вторая стояла у стены, дожидаясь, когда у меня появится желание заняться ремонтом. На комоде у окна лежали важные вещи: зарядка для телефона, неразобранная почта и ключ от сарая, где хранился велосипед и коробки с ненужными предметами, которые могут когда-нибудь понадобиться. Над столом висела картина: пароход, похожий на «Титаник», мчался на встречу с айсбергом. Предыдущий жилец нацарапал внизу Memento mori, что делало картину очень философской. Другая картина висела над кроватью. На ней дремал Пан в окружении молодых обнаженных женщин. Вдоль одной из стен тянулся кухонный прилавок с встроенной плитой, холодильником и раковиной. На прилавке никогда не было ничего интересного, а тем более вкусного, так что описывать его не имеет никакого смысла.

Был я тогда молод, худ, носил очки и для солидности отращивал бороду. Днем работал, а по вечерам сидел за компьютером и мечтал куда-нибудь уехать. Год назад я написал прекрасное резюме, разослал его куда только можно и теперь ждал предложений. Иногда я это резюме перечитывал, восторгался собой и ругал работодателей за черствость и недальновидность.

Письмо

Письмо

В тот вечер, когда началась эта история, движение на дороге с химкомбината было особенно оживленным. Я сидел за столом, просматривал электронную почту и морщился от непрерывного гула за окном. И тут…

Вот оно, долгожданное, с заголовком «вакансия». Ах, что это было за письмо! Какая там была прекрасная строка: «Корпорация-101 открывает позицию, с годовой зарплатой от…»

Число после предлога «от» в два раза превышало мой заработок в страховой компании. Я прикинул возможные расходы, остаток умножил на три и резко выдохнул, пытаясь унять застучавшее сердце. Полученный результат означал, что через три года скромной жизни все мои финансовые проблемы будут решены. Я продолжил чтение, радуясь каждой новой строчке:

«Корпорация оплачивает переезд и трехлетнее проживание в комфортабельной студии, медицинскую страховку, абонемент в спортзал, обеды в кафе корпорации, тариф для телефона…»

Хорошие это были строчки, но все же мне больше нравилась первая, где были такие прекрасные цифры, сулившие невиданные до этого радости. Еще понравилось, что письмо было адресовано персонально мне. Оно начиналось со слов «Дорогой Марио» — уважительно, по-дружески. И конец письма был не менее замечательным — они выражали надежду, что я заинтересуюсь предложением.

Конечно я заинтересовался! Целый год ждал хоть чего-нибудь хорошего, а тут на голову свалилось сокровище, да что там — целый клад! Посидел я мечтательно минут пять, а потом задумался: в чем подвох? Ведь так хорошо в нашем мире не бывает. Как тут не вспомнить поговорку про бесплатный сыр.

В письме я нашел адрес корпорации. Город 101 — это еще что такое? На мое удивление такой город существовал. Компьютер сообщил, что вокруг города со странным названием 101 простирается пустынная прерия, небольшие перелески вдоль реки, до ближайшего аэропорта около ста пятидесяти миль. Основным работодателем в городе была Корпорация-101. На ее сайте я нашел только общие слова о непрерывном развитии и захватывающих перспективах, основанных на инновациях и оптимизациях. Сайт украшала фотография штаб-квартиры корпорации — мрачного трехэтажного кирпичного здания, растянувшегося на целый квартал.

Все ясно, в эту глушь можно заманить только деньгами и обещаниями. В письме был номер телефона, по которому обещали ответить на все вопросы.

— Корпорация-101, — раздался в трубке звонкий женский голос. — Меня зовут Хелен. Это Марио? Здравствуйте! Как я могу вам помочь?

— Да… здравствуйте, — опешил я. — А откуда вы узнали…

Было отчего опешить — звоните в какую-то корпорацию, а вас сразу называют по имени. Хелен, конечно, мне сразу понравилась. И голос у нее приятный — бархатно-вкрадчивый, ласковый. Да еще знала меня, ждала моего звонка.

— Мы с удовольствием ответим на все ваши вопросы, когда вы приедете на интервью, — перебила меня Хелен. — Мы оплатим дорогу и однодневное проживание в гостинице с питанием. Когда вам удобно?

Тут бы мне представить мышеловку, но вместо этого внутри восторг и замирание сердца.

— В субботу, — сказал я. — Это возможно?

— Прекрасно, — обрадовалась Хелен. — Ближайшая суббота вас устроит?

— Вполне, — я говорил не задумываясь, как будто заранее выучил ответы, и уже прикидывал, какую сумку возьму в дорогу.

— Отлично! — голос Хелен становился все радостнее. — Я вам пришлю электронные билеты на самолет и поезд. И еще купон с QR-кодом на такси от аэропорта до вокзала. Поезд приходит в наш город в час дня. Гостиница «Золотой дождь» в десяти минутах от железнодорожной станции. Номер будет зарезервирован, талоны на питание вы получите на стойке регистрации. Вам хватит двух часов, чтобы перекусить и принять душ. А в три часа я буду вас ждать у входа в здание корпорации. Адреса я вам пришлю по почте. Вас это устроит?

— Да, конечно, — я не мог прийти в себя от такого темпа.

— Прекрасно! — Хелен засмеялась. — До встречи в субботу.

Вот так буднично, за столом с банкой недопитого пива у меня началась новая жизнь. Тогда бы мне задуматься — почему именно мне выпало такое счастье, но я не задумался, а просто обрадовался.

Прибытие

Прибытие

Странности начались уже в дороге, в старом вагоне с деревянными, местами потемневшими сиденьями. Было душно — пыльные окна не открывались. Вагонов в поезде было всего три, столько же было и пассажиров, которые устроились в среднем вагоне. Там же в углу дремал кондуктор в потертой, но чистой форме железнодорожника. Вагоны тащил паровоз — да, настоящий паровоз! Он натужно пыхтел на подъемах, разгонялся на спусках, а иногда зачем-то гудел.

Странным было все: паровоз, старинные вагоны, количество пассажиров и плакат. Плакат у тамбура гласил, что 101 — это город счастья, которое у нас в руках. Счастье изображала улыбающаяся блондинка с круглым лицом и с букетом гладиолусов.

— Счастье в виде гладиолусов? — я подсел к пожилому мужчине, разглядывающему в окне степной пейзаж.

— Вы о чем? — мужчина повернул голову. Малоприятный тип. Темные, еле видимые из-под нависшего лба и густых бровей глаза, тонкие поджатые губы человека, недовольного жизнью.

Я кивнул головой на плакат, уже жалея, что начал разговор.

— А, вы про нее. Она работает в корпорации, обожает гладиолусы и безусловно счастлива.

— Вы ее знаете?

— Город маленький, тут все друг друга знают.

Мужчина еще раз оглядел меня, как будто хотел запомнить.

— А вас я в городе не видел. В гости или устраиваться на работу?

— На работу, сегодня интервью.

— Считайте, что вас примут. Тут так просто на интервью не приглашают. Как вас зовут?

Я представился.

— Итальянец? — поинтересовался мужчина.

Я рассказал свою историю.

— Понятно, — сказал мужчина и повернулся к окну.

Я сидел и не знал, что делать. Отсаживаться неудобно — зачем портить отношения с жителем города, куда я еду? Но и сидеть рядом было некомфортно.

— Странное название города, — попытался я продолжить разговор.

— У нас много чего странного, — мужчина прислонился головой к стеклу, отвечал неохотно, явно потеряв ко мне всякий интерес.

— А почему паровоз? — я решил узнать, как можно больше.

— Тут старая узкоколейка, железнодорожная компания нашла только паровоз, способный ездить по таким рельсам, — сказал он.

Мужчина, несмотря на духоту, поежился. Я понял, что разговор закончен, и тоже стал смотреть в окно, за которым проплывала прерия. Кое-где из травы торчали красные скалы, похожие на зубы гигантских животных. Ветер гонял зеленые волны, которые затихали в низинах, где росли невысокие деревья. Пейзаж не был скучным, скуку вызывало его однообразие.

— Поезд прибывает на конечную станцию, — раздался голос кондуктора. — Стоянка три минуты, после чего мы направимся в депо.

— Каждый раз он так пугает, — усмехнулся мужчина, вставая. — А поезд простоит полчаса у вокзала, потом ему зальют воду, и он отправится в обратный путь. А депо тут нет. Есть тупик с угольным складом и экскаватором.

— Экскаватором? — удивился я.

— Да, он грузит уголь в тендер. Вы, я вижу, многого не знаете. Паровозы на угле работают.

— Просто никогда не думал об этом.

— Тогда готовьтесь к сюрпризам.

Кондуктор объявил, что выход будет только из среднего вагона, ключом открыл дверь и, когда поезд остановился, вышел первым, протер ручку грязной тряпкой и встал в стороне, наблюдая за выходом пассажиров. Помимо меня и мужчины из вагона вышла молодая женщина, закутанная в платок. Солнцезащитные очки скрывали ее глаза, она легко спрыгнула на платформу и быстро зашагала к вокзалу. На плече у нее висела сумка, в которой позвякивали бутылки.

— Это Ольга, — сказал мужчина. — За вином ездила.

— Тут вино не продается? — удивился я.

— Тут много чего не продается, — махнул рукой мужчина. — Но в этом есть свои плюсы.

Деревянное здание вокзала было аккуратно покрашено в зеленый цвет. Из украшений были столбы-колонны, пирамида на крыше и шпиль, похожий на флагшток. Вокруг не было ничего лишнего, на перроне не было даже скамеек. У входа в вокзал стояла пустая урна настолько чистая, что не возникало и мысли туда что-нибудь бросить. Около урны дремала черная собака, на приезжих она не обратила никакого внимания.

— Вам, наверное, в гостиницу? — спросил мужчина.

— Да, в «Золотой дождь», — сказал я, вспомнив письмо из корпорации.

— Других гостиниц тут нет, — вдруг улыбнулся собеседник. — Идите от вокзала прямо, минут через десять справа увидите двухэтажный желтый дом с мезонином. Это и есть гостиница.

Привокзальную площадь окружали скучные кирпичные дома. Единственным украшением площади служил неработающий фонтан. Еще я заметил стеклянную автобусную остановку, у стены которой стоял велосипед без обычного замка с цепью. Мой собеседник быстро исчез в каком-то переулке, а я направился по указанной улице. Туда же направилась и Ольга.

Улица была явно центральной, с двумя полосами движения, широкими тротуарами и старинными фонарями. Первые этажи занимали магазины и конторы. Странная это была улица. Магазины работали, я видел, что внутри сотрудники раскладывали товары, мыли полы или протирали прилавки. Для кого? Я не заметил ни одного покупателя. И никого не было на этой улице, ни машин, ни пешеходов. Только я и Ольга со своими бутылками. Я шел сзади и удивлялся — изящная фигурка, черные колготки, черная мини-юбка и такая же черная водолазка. И при этом на плече болталась нелепая холщовая сумка. Но Ольга так непринужденно несла ее, что казалось, сумка специально пошита для ее наряда. Как, впрочем, и ее платок, завязанный на волосах сзади красивым узлом.

У двухэтажного желтого здания Ольга вдруг остановилась.

— Вам сюда, — сказала она. — Желаю удачи!

И пошла дальше, не слушая мои благодарности. У входа в гостиницу на маленькой табуретке сидел мужичок в рабочей спецовке, задумчиво поглядывая то на дверь, то на ящик с инструментами.

— Перекосилась, — сказал он. — То ли от жары, то ли от сырости. Теперь не закрывается. Я им говорю, а зачем закрывать? Воров в городе нет, а если кошка или другое животное, так прикрой дверь и спи спокойно.

Интервью

Интервью

Здание корпорации и правда растянулось на целый квартал. Я долго шел мимо запыленных окон, пока не добрался до перекрестка. Тут и оказался главный вход — стеклянная стена на три этажа сверкала, удивляя своим контрастом с неприглядностью остальной части здания. У двери с огромной никелированной ручкой меня поджидала полноватая блондинка, улыбчивая, с ямочками на щеках. Черный брючный костюм и белая блузка придавали ей официальный вид, но не умаляли женственности.

— Очень рада, — сказала она, протягивая руку. — Я Хелен. Марина вас накормила, все в порядке?

Я рассказал о гостеприимной встрече, искренне похвалил бутерброды и чай.

— Марина молодец, — сказала Хелен, — Мы совершенно спокойны за нашу гостиницу, она в надежных руках.

— Гостиница принадлежит корпорации? — спросил я, хотя ответ предвидел.

— Да, конечно, это для наших гостей.

— Она не переполнена. Наверное, убыточная?

Хелен пожала плечами и немного нахмурилась.

— Мы можем себе это позволить.

Зря это спросил, так со мной часто случается. Ляпну что-нибудь, потом расхлебываю. Пришлось извиняться.

— Ничего страшного, вы еще многого тут не знаете, — сказала Хелен и снова заулыбалась. — Главное у нас не прибыль, а удобство и качество обслуживания. Мы планируем поднять Марине зарплату и сменить ей телефон на красный.

— Цвет телефона так важен? — удивился я.

— У красных телефонов больше возможностей, — сказала Хелен. — Все это вы узнаете позже, а сейчас пройдемте в мой кабинет, я задам несколько вопросов. Я работаю с персоналом корпорации и всегда начинаю интервью с кандидатами. Сейчас в здании никого нет, но вскоре приедут специалисты и они продолжат беседу.

В холле горел яркий свет. Стены были покрыты светлыми деревянными панелями, на одной стене громоздился огромный щит, с прикрепленными металлическими буквами, из которых складывались слова: Креативность, Консенсус, Качество, Самоорганизация, Индивидуальный рост, Коллаборативность, Открытость, Гибкость, Инновация, Уверенность, Дорожная карта, Выбор цели… Мелкими буквами на пластинках были написаны длинные тексты, которые я прочитать не успел.

— Это девизы нашей работы, — объяснила Хелен. — И заодно критерии, по которым мы оцениваем эффективность сотрудников. Так что это не просто красивые слова, это важные слова. Над разработкой этих девизов работала специальная комиссия, и я была председателем этой комиссии.

Мы подошли к охраннику в черном костюме, белой рубашке с синим галстуком. Он почтительно наклонил голову, когда приблизилась Хелен, и нажал кнопку, чтобы вертушка турникета свободно провернулась.

— Я рада вам сообщить, — сказала Хелен, когда мы поднялись на второй этаж и остановились у закрытой двери, — первый тест вы уже прошли.

— Вы имеете в виду мое резюме? — уточнил я.

— Нет, я имела в виду дресс-код. Вы пришли в нормальных брюках, рубашке и в кожаной обуви. Это правильно. Мы не любим, когда приходят айтишники в кроссовках, джинсах и свитерах. Почему-то они считают, что им позволительно не обращать на одежду внимания. Это неправильно. Одежда организует, в правильной одежде повышается ответственность за слова и дела. Да, все забываю спросить. У вас итальянское имя, вы из Италии?

— Нет, — я рассказал свою историю.

— Понятно, — сказала Хелен. — Впрочем, кое-что о вас я узнала до вашего приезда.

Она приложила телефон к валидатору, сверху загорелась зеленая лампочка, дверь медленно открылась, и мы направились по длинному коридору с белыми стенами мимо бесчисленных металлических серых дверей. У одной из них мы остановились.

— Это мой кабинет, заходите, — Хелен сделала шаг в сторону, пропуская меня вперед.

Немыслимую чистоту и холодность комнаты скрашивали угловой диван, на котором лежал свернутый красный плед, и журнальный столик с кофейником и грязной чашкой посредине.

— Присядем на диван, — предложила Хелен. — Пусть наша беседа не будет формальной.

— Чай, кофе? — спросила она и, не дожидаясь ответа, переставила чашку на письменный стол, взяла планшет, и села рядом.

— Начальник поручил вам проект, который кажется невыполнимым. Ваши действия? — спросила она, глянув в экран планшета.

Вопрос стандартный, наилегчайший — я знал правильный ответ из многочисленных советов, которыми были забиты сайты для желающих найти работу своей мечты.

— Я начну этот проект. Возможно, я что-то не знаю или недостаточно компетентен, чтобы понять все до конца.

— Хорошо, — Хелен поставила плюс в квадратик на экране. — Вы убедились, что ваш начальник совершенно некомпетентен в проекте, который вы выполняете. Или вообще вопиюще некомпетентен во всем. Ваши действия?

Этот вопрос был сложнее, в сети такое не обсуждалось. Я решил ей польстить.

— Если я в этом убежден, то сообщу вышестоящему начальнику. Или вам.

— То есть через голову вашего начальника?

Вот он — подвох!

— Я могу ничего не говорить, а пытаться работать так, чтобы некомпетентность начальника не мешала нашей работе. Или минимизировать вред от его некомпетентности.

— Много лучше! — кивнула Хелен и продолжила, — вы заметили, что ваш коллега отлынивает от работы, постоянно делает ошибки. Ваши действия?

— Это не мои проблемы. Пусть начальник разбирается.

— А если вы работаете над одним проектом?

— Поговорю с ним по-мужски.

— Не поставив начальника в известность?

— У него своих забот полно.

— Неплохо.

Я заметил, что Хелен поставила плюс с минусом.

— А какой правильный ответ? — спросил я.

— Вы должны сообщить об этом мне, а дальше уже не ваша забота. Но ваш метод тоже неплох.

Вопросы сыпались непрерывно. Через час я почувствовал, что стал заплетаться язык, в висках застучало, во рту пересохло. Хелен же выглядела свежей, даже свежее, чем когда я ее встретил.

— Допустим, что у вас мнение отличное от мнений других сотрудников. Как вы будете его отстаивать?

Переезд

Переезд

Тяжелый был день. Небо заволокло серостью, духота, как перед грозой. Вытирая пот, я заклеивал последнюю коробку. «Посуда» — написал я черным фломастером и обессиленный сел на пол. Звякнул телефон. «Машина прибыла», — высветилось на экране. Я выглянул в окно. У подъезда стоял крытый пикап, у которого мужчина лет тридцати протирал фары. Был он плотным, но не толстым, посверкивал бритой головой, завершали портрет потертые джинсы и черная футболка. Все в нем внушало уверенность и спокойствие — такие, наверное, очень нравятся женщинам, мечтающим о крепком плече, на которое можно опереться, и широкой спине, за которой можно спрятаться.

— Поднимайтесь! — крикнул я.

Шофер аккуратно сложил тряпку, положил в кабину и направился к подъезду.

— Зови меня Цвейг, — сказал он, оглядывая комнату. — А ты Марио. Итальянец, что ли? Впрочем, мне все равно. Мое дело доставить твое барахло и тебя, если ты согласишься.

Он подошел к пакету с простынями и покрывалом.

— Это брать не надо. Корпорация богатая, все тебе выдадут, да еще раз в неделю будут менять на свежее.

— И посуду брать не надо, — добавил он, постукивая носком ботинка по коробке, которую я только что заклеил. — Дадут тебе посуду. Французскую, небьющуюся. Ее специально для яхтсменов придумали. В середине белая, а по ободку цветы голубые. Дурные, впрочем, цветы. Таких и не бывает нигде. Тарелки надо мыть в посудомойке, но только с жидким мылом. Если порошок возьмешь, они поцарапаются. Потому что пластик, но говорят, что безвредный. А я не люблю жидкое мыло — если что на тарелке засохло, то это толком не отмоется. Меня Марина из гостиницы, правда, научила, что надо замочить, и только потом в посудомойку. Там есть специальный режим. Сам увидишь.

— Ты Марину знаешь? — мне почему-то было приятно услышать знакомое имя.

— А кто ее не знает? Меня сначала в гостиницу поселили, дом достраивали, так что я с Мариной долго общался. Муж у нее начальник, деньги ей не нужны, она там для удовольствия работает. А какое там удовольствие? Гостиница пустая стоит, Марина целыми днями красоту наводит, ногти полирует, да сериалы смотрит.

Цвейг ходил по комнате, разглядывая надписи на коробках.

— Книги тоже не бери, тебе планшет выдадут, там тыщи книг на все темы. Я сам читать не люблю, но в рейсе аудишки слушаю. Недавно какого-то классика слушал, чуть не заснул.

— А куда все это девать? — перебил я его.

— Тебе корпорация будет три года любой склад оплачивать. Я приволок свои пять коробок, в сарай поставил, а там сыро, они плесенью покрылись. А на складах за все отвечают — если плесень или мыши, так ты с них денежки получишь. Так что коробки оставь. Туда я их бесплатно отвезу, а когда тебя уволят, то придется тебе за свой счет их везти, а от нас везти знаешь какие цены?

— Уволят? — я насторожился. — И часто у вас увольняют?

— А то! — Цвейг присел в кресло. — Вопросы будешь задавать — враз уволят. Вот у меня дружок спрашивал — почему алкоголь в городе не продают? Раз спросил, два спросил, а в третий раз уже уволенным спросил. Но так ответа и не получил.

Цвейг рассказывал с удовольствием, намолчался, наверное, пока сюда ехал.

— А почему, кстати, не продают?

— Вот ты и попался. Не надо вопросы задавать. И вообще много говорить не надо. Спросят — ответь. Но кратко, как в армии. Но сначала посмотри вокруг.

Тут Цвейг оглядел стены комнаты.

— Нет тут микрофонов, будь спокоен, — сказал я.

— Я знаю, здесь ты никому не нужен. Это я по привычке. У меня ты можешь спрашивать. Что положено — скажу. Или сам расскажу, что мне велено.

— А что мне тогда брать? — я стал бесцельно двигать коробки. — Велосипед можно? Он у меня в сарае.

— Валяй, — кивнул Цвейг, — не пустым же мне ехать. Хотя, там всяких велосипедов и самокатов, как лягушек в болоте.

— А компьютер?

— Разве что для мебели. Там тебе дадут, какой ты и во сне не видел. Мне тоже дали. Сказали, чтобы осваивал. Дескать, пригодится в жизни.

— Но хоть одежду брать? Или там спецформу выдают? — разговор становился все более интересным.

— Одежду бери. Ну там бритву, вазы всякие. У тебя в комнате будет полка для всякой красоты. Картинки бери…

Тут он посмотрел на картины.

— А это зачем оставил? Красота, корабль плывет. А что за мужик голый?

— Это картина Эмиля Бена. Тут Пан, учитель Аполлона.

— Чему он его научил? — заинтересовался Цвейг.

— Дару предсказания, а Аполлон уже научил Кассандру — полюбил он ее.

— Так вроде Пан с рогами и копытами, — удивился Цвейг.

— Женщины, что вокруг, любят Пана и не замечают его рогов и копыт. Так что Пан тут такой, каким его любят женщины.

— Вон оно как! — заулыбался Цвейг. — Впрочем, у мужиков так же. Полюбишь костлявую козу-егозу, а кажется, что Венера рядом с тобой шагает. Снимай свой корабль и Пана с бабами заворачивай в бумагу. У тебя на стенах будут специальные крючки для картин.

— «Титаник» не мой, он тут висел до меня.

— Все равно заворачивай. Если хозяин возникнет, корпорация оплатит. Поначалу она все оплачивает. А я пока позвоню на склад. Мне их телефон дали, заботятся о тебе в моем лице. Склад по дороге, мы быстро управимся.

Я завернул картины, заклеил углы скотчем, поставил около двери. Цвейг по-хозяйски оглядел комнату, удовлетворительно хмыкнул.

— Ты как решил — со мной едешь или на самолете? Билет тебе заказали на завтра, но со мной ты прибудешь на два часа раньше. Да и где ты будешь спать эту ночь? Комфорта в пути не обещаю, ночевать будем в мотеле, но хоть поболтаем, все веселее в дороге будет.

Я кивнул. Цвейг вытащил телефон, что-то напечатал, сказал, что билет отменил и пошел к машине за тележкой.

— Цвейг — это имя или фамилия? — спросил я, когда мы сели в кабину.

— Неважно, просто так меня называй.

Я огляделся, увидел камеру, висящую у нас за спиной, и решил держаться осторожно. Цвейг вдруг хлопнул себя по лбу и достал из «бардачка» коробку.

Первый день

Первый день

— Поздравляю с началом работы в нашей корпорации!

В холле меня встретил суховатый мужчина лет сорока, он улыбнулся, протянул руку. Пожатие крепкое, быстрое.

— Ваш пропуск активирован в телефоне. Пока он работает на два этажа. Наша комната сто тринадцать на первом этаже, ваш кубик сто пятнадцать. Меня зовут Иден, я ваш супервайзер.

Цвейг, Иден — тут прямо клуб самоубийц, подумал я. Потом стал раскладывать информацию по полочкам памяти: комната сто тринадцать, кубик сто пятнадцать… Иден говорил без остановки, не дожидаясь моих утвердительных кивков.

— В нашем отделе мы, в частности, следим за работой других отделов, находим и устраняем «бутылочные горлышки», следим за выполнением планов, за ростом квалификации сотрудников, за эффективностью расстановки кадров.

— А кто следит за работой вашего отдела?

Иден закатил глаза и показал пальцем на потолок.

— Пройдемте, я вас представлю нашим аналитикам.

Коридор на первом этаже ничем не отличался от коридора на втором — белые стены, серые двери. Иден открыл дверь с номером тринадцать, пригласил войти, громко сказал:

— Познакомьтесь с новым аналитиком. Это Марио.

Из стен кубиков показались головы, потом поднятые вверх руки, начались аплодисменты, быстро закончились, головы исчезли.

— Вот ваше место, — Иден подошел к пустому кубику, достал из кармана бумажку.

— Это пароль к компьютеру на первый раз, потом он будет опознавать вас по лицу. Осваивайтесь, потом подходите к кубику номер сто, я вам расскажу, чем вы будете заниматься.

Я потрогал стены кубика — под серой тканью ощущался поролон. Кубик мне понравился: П-образный стол, два компьютерных экрана, клавиатура, черная мышка на сером коврике. В ящике стола лежали блокноты с желтыми страницами, ручки, фломастеры, карандаши…

— Меня зовут Ольга, — услышал я за спиной.

Да, та самая Ольга, с которой мы ехали неделю назад в поезде. Смотрит, улыбается, глаза тоже веселые, с искорками. Красивая она — тонкий нос, губы пухлые, но явно свои, не накаченные, черные волосы собраны сзади в пышный хвостик.

— Я вас помню, — добавила Ольга. — Мы встретились в день вашего интервью.

— Да, — я растерялся. — Не ожидал, что мы будем работать вместе, очень рад.

— Я тоже, — улыбнулась Ольга. — Приятно увидеть новое лицо. Устроились нормально?

— Да… — я лихорадочно думал, о чем ее спросить. — Студия уютная, тихая. Давно вы тут работаете?

— Почти четыре года. Ладно, не буду вас отвлекать. Удачи!

Ушла. Я смотрел ей вслед: миниюбка, черная водолазка. Сегодня яркий платок завязан вокруг шеи.

— Привет, я Пенроуз, можно просто Пен. Мой кубик соседний.

Новый гость. Парень лет тридцати, с грубым, но добродушным лицом, протягивал руку.

— Будут проблемы — обращайся, — сказал он. — Мы тут все друг другу помогаем.

— Спасибо, — я старался улыбаться как можно шире. Взял блокнот, записал: «Пен, сосед, мордастый».

Начался непрерывный поток посетителей. Я едва успевал записывать в блокнот их приметы: рыжий, красные уши, часто моргает, темные очки с диоптриями, лысый… А как иначе всех запомнить?

Ну вот, все вроде со мной познакомились. Я включил компьютер, посмотрел на экран — все знакомо, понятно. Через секунду появилось сообщение, что корпорация запрещает копирование любых данных на внешние носители и использование сторонних приложений. Это ожидаемо. Я кивнул экрану в знак согласия и пошел к Идену.

Кубик Идена был в три раза больше моего.

— Садитесь! — Иден показал на кресло напротив его стола. — Как устроились?

— Кубик хороший, компьютерные экраны прекрасные. Больше ничего для работы не нужно.

— Я про студию, понравилась?

— Очень. И такая забота, даже продукты были в холодильнике.

— Мы угадали с продуктами?

— Вы угадали даже с сортом пива.

Иден улыбнулся. Мне даже показалось, что он закатил глаза от удовольствия.

— Скажите спасибо Ольге, продукты выбирала она. А пиво… Это был маленький подарок в день вашего приезда. А так, алкоголь в корпорации не приветствуется, мы заботимся о здоровье сотрудников. Кстати, как насчет спорта, вы какими видами интересуетесь? Волейбол, теннис, велосипед?

— Велосипед я привез.

— Да? Какая модель?

Я замялся. Помнил, что цвет черный.

— Тормоза дисковые? — уточнил Иден.

— Нет… — в этом я был уверен.

— Алюминий, карбон? Руль спортивный? Или у вас горный?

Вот привязался! Я сказал, что у меня самый дешевый, который в тот день продавался в ближайшем спортивном магазине. Иден покачал головой и начал рассказывать о прогрессе, который не стоит на месте, что мне нужно пересаживаться на электрический велосипед, что на трассы с горками нужен двигатель в триста ватт, что скоростей у велосипеда должно быть не менее семи, а зарядки должно хватать на пятьдесят миль, что…

Я едва успевал кивать. Что он несет, какой велосипед? Спросить о работе или дождаться, когда он перейдет к делу?

— А как насчет тенниса? — поинтересовался Иден.

— В пинг-понг немного играю, — я изо всех сил старался быть вежливым.

— Это несерьезно, — Иден все больше распалялся. — Большой теннис — вот, что вам нужно. Сегодня же запишитесь в секцию и возьмите персонального тренера. В телефоне найдите приложение «спорт» — там вся информация. Обратите внимание на ракетки…

Тут он начал рассказывать, какие бывают теннисные ракетки. Я опять кивал, но понимал, что ничего этого не запомню. Иден заметил, что теннис меня не интересует, и перешел на волейбол. Тут я совсем завял, но взбодрился, когда он спросил, на сколько я прыгаю в высоту с места? Я пожал плечами, но, увидев у стены кубика длинную линейку, подумал, что он сейчас займется измерением моих способностей, и сказал, что дюймов двадцать, на что он покачал головой и попросил согнуть руку в локте.

— Бицепсы у вас еще ничего, но трицепсы никуда не годятся, — сказал он, пощупав мускулы и продолжая качать головой. — У нас обеденный перерыв два часа, и вам надо в это время посещать тренажерный зал. Я позвоню Липату — он отличный тренер — расскажу о вашей проблеме, он вами займется профессионально. Нельзя, слышите, категорически нельзя так запускать свое тело!

В гостях у Ольги

В гостях у Ольги

Запах жареной картошки я почувствовал еще на лестнице. Позвонил, Ольга открыла дверь, заулыбалась. Наряд — как на работе — дополнил яркий фартук.

— Заходи, я скоро закончу.

Мы вошли в большую комнату, слева высокой стойкой был отгорожен кухонный уголок, у окна стоял обеденный стол, рядом расположился огромный угловой диван. Из комнаты дверь вела в спальню, направо тянулся коридор, там я увидел дверь еще в одну комнату.

— Вино на столе, налей себе бокал, — скомандовала Ольга. — Ты уж извини, была целая бутылка, но я не удержалась. Есть еще две, но это мне до субботы, так что давай вино экономить.

— Да я собственно… — начал я.

— Да и я собственно, — засмеялась Ольга. — Ты как относишься к жареной картошке?

— Уважаю! — тут я душой не покривил.

На плите я заметил вторую сковородку, где булькал красный соус, в котором плавали кружочки молодого баклажана.

— Есть еще салат из редиски с зеленым луком и салат из помидоров. Я его заправила лимонным соком, оливковым маслом и раздавленным чесноком. Тебя не смущает запах чеснока и лука?

— Да я вроде целоваться не собирался, — я почувствовал себя как дома, как будто встретил старого друга.

— Если оба пахнут одинаково, то это не препятствие. Слушай… я только сейчас подумала. Если хочешь мяса, то я позвоню и его привезут через двадцать минут. Сама я ем мясо только по субботам, когда покупаю бутылку красного вина. А так люблю белое.

— Нормально без мяса, меню у тебя прекрасное, — мне тут нравилось все больше и больше.

— Тогда тащи тарелки со стола, я положу картошку и баклажаны.

Мы сели за стол, я налил бокалы.

— Мне полный, — сказала Ольга.

Я наполнил до краев. Ольга взяла бокал, посмотрела на меня сквозь стекло и выпила.

— Прости, пить хотелось. Налей еще.

— За что будем пить?

Ольга задумалась.

— За здоровье — неоригинально. За любовь — не тот случай. Давай за твое хобби. У тебя есть хобби?

— Это обязательно? — спросил я.

— Упс! Главного я тебе не сказала. У тебя обязательно должно быть хобби. Иначе ты тут не выживешь. Коллекционируешь что-нибудь?

Я покрутил головой.

— Рисуешь, пишешь стихи, сочиняешь музыку?

— Бог не дал талантов.

— Культуру потребляешь?

— В смысле?

— Ну… книги, выставки, концерты, серьезное кино?

— На велике катаюсь, — я мучительно стал вспоминать свои интересы, — книги по работе читаю, программки для компьютерных игр пишу.

— А графику сам делаешь?

— Игры у меня простые, без особой графики.

Ольга задумалась, начала пить вино, не дожидаясь тоста.

— А почему это так важно? — спросил я.

— У нас тут свободное время должно быть занято. Позже сам поймешь. А пока придумай хобби. Игры — это неплохо. Если спросят, так и говори: пишу софт для компьютерных игр.

— Кто спросит? — удивился я.

— Для начала — библиотекарь. Будут следить, какие книги ты читаешь. Скачай пару книг о твоих играх — это поможет.

— Ничего не понимаю, но сделаю. Кстати, какой библиотекарь? Ведь все онлайн.

— Думаешь книги в онлайн библиотеке сами собой появляются?

Ольга допила вино и приступила к картошке. Щеки ее раскраснелись, она ела быстро, молча.

— А у тебя есть хобби? — спросил я, когда она опустошила тарелку.

— Пойдем, — Ольга поднялась и пригласила меня в другую комнату.

Это была мастерская художника с творческим, как я понимаю, бардаком. На огромном столе лежали бесчисленные тюбики с красками, кисти, карандаши, стопки бумаги. У окна стояли два мольберта с начатыми картинами. К стенам были прислонены исписанные холсты — цветные треугольники и квадраты изображали что-то, похожее на пейзаж. Чистые холсты на рамах стопкой лежали в углу.

— Кубизм, супрематизм? — эти слова я запомнил из книжки по истории искусства.

— Понятия не имею. Таланта нет, но мне нравится, — сказала она. — Это успокаивает.

У стола я заметил пустые бутылки от вина. Ольга перехватила мой взгляд.

— Да, и это тоже успокаивает.

Я кивнул, не зная, как реагировать. Не судить же мне малознакомую женщину.

Мы вернулись в гостиную, Ольга подошла к открытому окну и закурила. Под ее окном был теннисный корт, на котором толстяк с желтой сумкой на поясе лупил мячами по стенке. По стенке он попадал, но к отскочившему мячу не успевал. Тогда он доставал из сумки другой мяч и лупил снова. За кортом расстилалась прерия. Солнце садилось, трава казалась черной — грустная картина.

— Ненавижу этот пейзаж, — сказала Ольга. — Знаешь, чего я сейчас хочу?

— Чего? — спросил я.

— Сидеть на веранде в плетеном кресле. Горит лампа с тряпичным абажуром, на столе в вазе свежие яблоки, рядом бутылка коньяка. И чтобы за окнами шел дождь, и чтобы пахло яблоками и сыростью.

— Тогда почему ты здесь?

— У меня нет дома с верандой. Я всегда боялась покупать дом — ведь за ним надо ухаживать. Руки растут не из того места, а приглашать мастеров… Всегда они сделают не так, как мне хочется.

Ольга повернулась спиной к окну. Ее лицо оказалось в тени и показалось мне прекрасным. Я подошел ближе, взял ее за руку. Она на секунду прильнула, потом резко отстранилась. Ничего не сказала, повернулась обратно к окну.

— Если ты яблоки собирала под дождем, то на них должны быть капельки влаги, — сказал я. — И ты забыла пузатый бокал для коньяка. И еще книгу с потрепанным переплетом. Любимую, неоднократно прочитанную.

Ольга опять повернулась, с интересом посмотрела мне в глаза.

— Продолжай, — попросила она.

— На плечах у тебя плед. Старый, достался от мамы. На ногах теплые тапочки. Их ты надеваешь только, когда одна. Они некрасивые, но удобные. Только в них ты можешь расслабиться, почувствовать, что все заботы остались далеко за стенами.

Ольга приоткрыла рот, хотела что-то сказать, передумала, подошла к столу и налила себе вина. Потрясла над рюмкой бутылку, дождалась последних капель, поставила пустую бутылку на пол.

Первый проект

Первый проект

Утром на рабочем экране мигала кнопка — пришло корпоративное письмо. Письмо от Идена было длинным, с описанием моего первого проекта. К письму прилагалась огромная таблица. В первой колонке были коды сотрудников корпорации. В других колонках были слова, которые я видел в вестибюле: Креативность, Качество, Самоорганизация, Индивидуальный рост и далее по списку. Таких колонок было много — на каждую неделю своя, где стояли числа от нуля до ста. В письме я нашел пояснение: работа сотрудника периодически оценивается по данным показателям. Нуль означает, что нет данных. Число сто — сотрудник работал над собой и показал выдающийся результат. Мне предстояло написать программу, которая анализировала тренды. Если, например, креативность или индивидуальный рост сотрудника падали от недели к неделе и опустились ниже определенного уровня, то мне надо было построить график и отослать его Идену. А он будет решать, что делать дальше.

— Тебе все понятно?

Это Пен заглянул ко мне в кубик.

— Технически — да. Все элементарно, за пару дней сделаю.

Пен нахмурился.

— Забудь такие слова. У нас нет ничего элементарного. Какой срок у этого проекта?

Я посмотрел на экран.

— Месяц.

— Вот видишь. А ты говоришь два дня. От твоего решения зависит чья-то судьба, отнесись к этому ответственно.

Пену явно не нравился мой залихватский тон. Его взгляд расфокусировался, он как будто начал смотреть сквозь меня.

— Как можно в числах определить, например, чью-то креативность? — спросил я.

Пен помолчал, потом нехотя сказал:

— Тебе это важно для выполнения задачи?

Я пожал плечами.

— Тогда зачем спрашивал?

Я извинился и сказал, что благодарен ему за советы. Пен улыбнулся, хлопнул меня по плечу и исчез. Я вздохнул и начал стучать по клавишам. К обеду в последних колонках таблицы появились графики всех качеств сотрудников. Мне захотелось показать их Пену или Идену, но я вовремя опомнился и стал заниматься украшением таблицы, раскрашивая ячейки. Если кто-то показывал непрерывный рост своей креативности, самоорганизации и прочего, то его код сиял на зеленом фоне. А если какой-то бедолага совершенно не следил за своей гибкостью и у него были, например, проблемы с дорожной картой, то его код находился в красной ячейке. Середнячки со стабильными показателями оказывались в ячейках грязно-желтого цвета. Теперь оставалось сгруппировать строчки с красными ячейками собрать их в отдельную таблицу и отослать Идену. Хотя — нет! Надо отдельно составить таблицу с неудачниками и начинать думать, чем бы заняться в оставшиеся двадцать девять дней до окончания срока сдачи проекта.

Перед обеденным перерывом ко мне подошла Ольга. Свежая, улыбающаяся, но деловая:

— Пойдем обедать вместе. Мне надо тебе еще что-то объяснить.

Она посмотрела на экран компьютера, кивнула, приглашая к выходу. В коридоре она спросила:

— А что это за радуга на экране?

Я замялся.

— Я вчера изучал корпоративные правила. Могу ли я обсуждать с тобой мой проект?

— Я твой персональный куратор, ты обязан это делать.

Выслушав мой рассказ, Ольга нахмурилась.

— Тебя просили раскрашивать клеточки?

— А чем мне еще заниматься? Мне надо убить еще двадцать девять дней.

Я взял ее за руку, слегка пожал. Ольга выдернула ладонь, резко от меня отстранилась.

— Ты, похоже, плохо прочитал корпоративные правила. Ладно, проехали, как ты собираешься представлять результат проекта?

— Через пару дней пошлю Идену таблицу с красными ячейками.

— И на что ты надеешься? Думаешь, тебя похвалят за гениальность? Если так будет дальше, то через месяц тебя уволят. Ты знаешь, что главное в работе начальника? Думаешь, что он заинтересован в таком темпе? Ты в корпорации, а не в частной лавочке. Главное для Идена, чтобы все его сотрудники были при деле. А тут ты, такой резвый. Принес ему головную боль — чем тебя теперь загружать? Вот представь, что тебе в понедельник дали задание к пятнице построить график. Работы тебе минут на двадцать. Что ты будешь делать?

Ее голос изменился. От вчерашней, дурашливой Ольги не осталось и следа.

— Построю график и буду ждать пятницы, — неуверенно сказал я. — Правильно?

— А чем ты будешь заниматься со вторника по четверг?

— Ну… самообразованием, например. Или хобби каким-нибудь. Сама же сказала, что это важно.

— Но не в рабочее же время.

— А какой правильный ответ?

Мы вошли в зал «Метелки», взяли со стойки тарелки с салатами и горячим и сели за столик.

— В корпорации нет понятия «построить график», — сказала Ольга. — Тут есть понятие Проект. Любое задание — это Проект, с большой буквы! Конечная цель данного Проекта — не график, а Продукт. Тоже с большой буквы. Ты можешь заболеть, уволиться, запить, в конце концов. А созданный Продукт должен работать без тебя. Иначе, начальнику придется каждый раз обращаться к какому-нибудь программисту, чтобы построить новый график.

— То есть я должен написать программу, чтобы любой мог ею пользоваться? — спросил я.

— Не написать программу, а сделать Продукт. Готовый, например, для продажи. И начать ты должен не с клацанья по клавишам, а с осмысления Проекта. На это отводится первый день. На следующий день к тебе подойдет проект-менеджер — его выберет начальник. С ним вы будете составлять план работы.

— Это легко, — сказал я. — День первый — ознакомление с проектом. Дальше — написание программы. Пятница — сдача проекта.

— Ты видел на стенке вестибюля важные слова? Одно из них «Дорожная карта». Если ты напишешь такой план, то получишь в твоем досье единицу по этому пункту. Еще пара единиц и ты можешь собирать вещи и возвращаться в свою страховую компанию.

— Подскажи, как правильно, — попросил я.

— Перво-наперво ты должен собрать команду для работы над Проектом. Для начала тебе понадобится дизайнер. Сам же говорил, что с графикой у тебя не очень. Дизайнера тебе подыщет проект-менеджер — с ним ты должен еще обсудить, сколько айтишников будет у тебя в команде.

В клинике

В клинике

Я подошел к двухэтажному кирпичному зданию, явно построенному наспех — засохший раствор уродливыми червяками вылезал между кирпичей. Перед входом росли молодые березки, зеленел постриженный газон. Я открыл тяжелую стеклянную дверь, и сразу был встречен улыбающейся красивой блондинкой в коротком зеленом халатике. Она посмотрела на экран своего телефона и сказала:

— Здравствуйте! У меня в расписании вас нет, вы, наверное, новенький, не зарегистрировались онлайн?

Пришлось смущенно кивнуть.

— Ничего страшного, — улыбка блондинки стала еще шире, что уже не украшало ее, а делало похожей на лягушку. — Можно ваш телефон?

Она поднесла свой телефон к моему, пару раз щелкнула ногтем по экрану.

— Все в порядке. Вам надо сдать кровь на анализ и пройти первичный осмотр. Доктор Сильвия сейчас свободна и с удовольствием вас примет.

Блондинка жестом пригласила пройти за ней, подвела к белой двери с надписью «Лаборатория», пожелала удачи, изо всех сил улыбнулась и исчезла.

— Садитесь, закатайте рубашку до локтя.

Медсестра в лаборатории была похожа на блондинку из вестибюля, вот только волосы у нее были черными и улыбка более приятная. Пока я разглядывал ее глаза с длинными ресницами, она, быстро набрав кровь в пробирку, заклеила ранку и сказала, что мне надо идти в двадцать первый кабинет.

— Вы отличный профессионал, я совсем не почувствовал укола, — сделал я комплимент.

Сестра заулыбалась.

— Спасибо, у меня большой опыт. Да и вены у вас простые.

Я хотел рассказать, что даже с простыми венами бывают всякие случаи, но вместо этого неожиданно для себя спросил:

— А как вас зовут?

— Мария, — не оборачиваясь ответила сестра. Она распечатала наклейку с моим именем, наклеила на пробирку и поставила ее в штатив. Других пробирок в штативе не было.

— Не очень много пациентов, — я попытался продолжить разговор.

— В корпорации мало больных сотрудников. Тут все ведут здоровый образ жизни.

— Это я заметил, а вы тоже следите за своим здоровьем? — мне не хотелось так быстро покидать ее кабинет.

— Приходится, — сказала сестра, — у нас доктор Сильвия строгая. До меня тут работала девушка, так ее уволили. Любила выпить, да и мужчин тоже любила.

Марии явно тоже нравился разговор.

— Но тут же не продают алкоголь.

— Есть разные пути, чтобы его достать. Ой, вы меня извините, — спохватилась она, — у вас срочный анализ, а вы идите в двадцать первый кабинет, доктор Сильвия вас осмотрит. Только ничему не удивляйтесь.

— У вас красивое имя, — добавила Мария, когда я подошел к двери.

Доктор Сильвия оказалась не такой строгой, как я ее представлял. Крупная, лет пятидесяти, лицо худое, загорелое. Глаза цепкие, но взгляд веселый. Она пригласила меня сесть, посмотрела на экран компьютера.

— Так… Марио, двадцать семь лет, программист-аналитик, работаете у Идена. Сегодня второй рабочий день. Почему вчера не пришли?

Я пожал плечами. Не рассказывать же ей, что у меня было более приятное занятие, чем визит в клинику.

— Жалобы? Я вижу, что вы редко обращались к врачам. Близорукость небольшая, но прогрессирующая. Спортом не занимаетесь, мускулатура не развита. Две пломбы, одна коронка. Многовато для вашего возраста.

Все это она говорила, не отрываясь от экрана. Я и тут решил ничему не удивляться.

— Разденьтесь до пояса и встаньте к окну, — лицо ее стало серьезным.

— Вы видите людей на просвет? — поинтересовался я, стягивая рубашку.

Сильвия ничего не сказала, подошла, поводила руками около моей головы.

— Головных болей нет, как я понимаю, — сказала она.

— Болей нет, но у меня одно ухо хуже слышит.

— Я вижу. Левое?

— Правое.

— Это с вашей стороны правое, а с моей — левое.

Я замолчал, сраженный ее проницательностью. Она провела рукой по животу. Вернее, около живота.

— Печень в порядке, пищеварение в норме. Не так ли?

Я кивнул. Сильвия взяла меня за запястье.

— Давление в норме, наполнение хорошее. Выпиваете?

Я пожал плечами.

— Пиво… иногда.

Сильвия посмотрела мне в глаза.

— Вчера вы пили. Не очень много, но пили. Где вы взяли алкоголь?

— Немного привез с собой, — я решил не вдаваться в подробности.

Сильвия качнула головой, но промолчала. Вернулась к столу, посмотрела на экран компьютера.

— У Липата вы были, как я знаю. Начали тренировки?

— Вчера была опасно — низкая влажность. Он не рекомендовал.

— Это было вчера, сегодня влажность в норме. Почему не пошли в спортзал?

— У меня было важное совещание, с куратором.

— С Ольгой? — она опять посмотрела на экран, — Будьте с ней осторожнее. Я знаю, что она привозит алкоголь каждую субботу. Ладно, это не мои проблемы. Мария прислала анализ крови, пока все хорошо. Рекомендую заняться спортом на свежем воздухе. Следующий визит к нам через три месяца. За два дня до того вы получите напоминание по телефону. Желаю здоровья.

Тут Сильвия улыбнулась, взгляд ее снова стал веселым.

— А с алкоголем я вам рекомендую завязать. Совсем. В корпорации этого не любят.

По дороге я заглянул в лабораторию,

— У вас Сильвия видит людей насквозь? — спросил я.

— Она даже мысли может читать, — заулыбалась Мария.

— Весело у вас тут, необычно как-то.

— Это вы только начали знакомиться с корпорацией, — Мария смотрела дружелюбно, она явно была рада, что я вернулся.

— Будут еще сюрпризы?

— Это обязательно!

Я хотел продолжить разговор, но тут у нее что-то пискнуло в компьютере. Мария виновато развела руками, мне оставалось только понимающе кивнуть.

Вечером я заказал из столовой ужин, сел за стол, но меня отвлек телефонный звонок.

— Ты все понял, что я говорила? — спросила Ольга. Голос ее был четким и строгим.

— Конечно, я сразу записал тезисы твоего выступления.

— И что ты собираешься делать? — Ольга не приняла мой шутливый тон.

Проект-менеджер

Проект-менеджер

Проект-менеджера звали Хуан. Был он небольшого роста, вертлявый, с бегающими глазками. Он пришел сразу, когда утром я сел в кресло. В одной руке он держал кружку с кофе, в другой — ноутбук.

— Привет, давай у тебя посидим, — голос у Хуана был тонким, речь быстрая и невнятная. — Я проверил все комнаты для совещаний — ни одной свободной. Кофе хочешь? Могу принести.

Я отказался, кофе я выпил дома, мне хватило.

— А я постоянно пью кофе, не могу без него. Засыпаю, если не выпью. Сильвия меня ругает, графики какие-то показывает, а я ей говорю, что без кофе я почти мертвый. Она мне опять про графики, я киваю, а все равно пью. А ты молодец, держишься. Тут такой темп, надо крутиться, без кофе никак нельзя. Так, что у тебя, как проект называется? Я тут с краешка примощусь.

Хуан прикатил кресло из пустого кубика, поставил ноутбук на край стола, рядом пристроил кофейную кружку и занес пальцы над клавиатурой.

— Слушай, давай в темпе. У меня через час совещание по другому проекту. Кручусь как белка, только на кофе и держусь. Так что у тебя за проект? Мне Иден прислал файл, но у меня не было времени его открыть. Давай так, без деталей, быстренько все оформим. Как проект называется?

Я пожал плечами. Слишком часто я тут пожимаю плечами.

— Не думал об этом. Может назовем «Графическое представление анализа показателей сотрудников»?

— Ты с ума сошел! У меня в строчке для этого места не хватит. Тут программа стандартная, ее айтишники разработали. Сейчас посчитаю. Раз, два, три… Всего двадцать букв можно. Давай короче. Например, «Волна».

— Какая еще волна?

— Ну… графики у тебя, кривые, наверное, как волны. Годится?

— А так можно? Хорошо, пусть будет «волна», — согласился я.

— Теперь сроки и дорожная карта, — Хуан стал говорить еще быстрее, я едва успевал следить за его действиями. — План у тебя готов? Пришли файл.

— План не готов. Я его обдумываю.

— Ну и ладно. Я сам потом напишу. Так что там у тебя, графики будешь строить? Сколько времени на коды уйдет?

— Да я-то вообще уже все написал. А срок — месяц.

— Понял, команду составил? Впрочем, ты новенький, никого не знаешь. Значит так, я сам план напишу, на этом я собаку съел и не подавился. Команду подберу. Будут два айтишника, два тестировщика, дизайнер, инженер по ТБ, райтер, корректор, редактор. И еще пару аналитиков добавим. Хотя, нет — с этими умниками лучше не связываться. Одного аналитика хватит. Один у меня на крючке, его постоянно ругают, что он любит независимо работать. А он ни хрена не работает, план не выполняет. На совещания ходит, кружок какой-то ведет. Вид умный, а спросишь про дорожную карту, так он смотрит, как будто первый раз видит. И еще по телефону любит болтать. Один раз я увидел, что он в рабочее время какие-то фотографии на рабочем компьютере обрабатывал. Просил никому не говорить. А я что, никому не сказал. А что говорить? Отдел контроля и так все видит, чем мы занимаемся. У них там искусственный интеллект за всеми следит. Так что он на крючке, придет завтра как миленький.

Хуан на секунду прервался, хлебнул кофе и продолжил:

— Давай совещание на десять утра назначим. Комнату я подобрал, всем сообщения перешлю. А к тебе заскочу после обеда, ты под планом электронную подпись поставишь. У нас тут все электронное, бумаг вообще нет. Я заявление на улучшение квартиры и то на экране писал. Обещали дать новую. В старой плесень в углу, я чихаю от нее. Если не дадут — пожалуюсь Сильвии. Ты уже был у нее? Отличный врач. За руку взяла и сказала, что я протяну максимум лет десять, если не перестану пить кофе. А я ей рассказал про моего деда, который вообще кофе непрерывно пил. В одной руке кофе, в другой сигарета. Так и помер с сигаретой, а прожил девяносто лет. Сильвия сказала, что у меня может быть такая же генетика, но это маловероятно. И опять мне графики показывает.

Тут он опять хлебнул кофе.

— Я пошел, после обеда заскочу. В обед в спортзал пойду, буду с Липатом ругаться. Он говорит, что нагрузки надо увеличивать, а как их увеличивать, когда у него то низкая влажность, то высокая. Ну, пока.

Хуан захлопнул ноутбук, ногой толкнул кресло, которое покатилось не в свой родной кубик. Он догнал его, поправил траекторию, опять хлебнул кофе и засеменил к двери.

— А зачем нам аналитик? — крикнул я.

— Потом поговорим, — услышал я в ответ.

Из соседнего кубика показалась голова Пена.

— Быстро вы справились! — сказал он осклабившись. — Повезло тебе с Хуаном, он шустрый, а мне всегда зануды попадаются. Сядет такой, сопит, к каждой цифре придирается. А название проекта может час обсуждать.

— Это формальность, — сказал я.

— Не скажи, завтра увидишь, что все серьезно. Тут к проектам внимательно подходят, к каждой букве будут придираться. Хуана слушай, он парень деловой. Не смотри, что он быстрый, дело свое знает, все у него схвачено, твоя команда будет перед ним по струнке ходить и честь отдавать. Добро пожаловать в корпоративный мир, привыкай!

В обед я заглянул в спортзал, посмотрел на пустующие механизмы, понял, что сегодня опять опасная влажность, и пошел гулять. Мне очень хотелось увидеть Ольгу, но ко мне она не приходила, а я не знал, в каком кабинете она работает. Узнавать это у кого-либо было неудобно — как можно не знать место работы куратора? Звонить ей я тоже не хотел. Почему не хотел — не знаю. Вернее, знаю. После вечернего звонка не хотелось услышать ее серьезный голос.

Влажность и правда была опасная. На небе сгустились тучи, ветер стих, надвигалась гроза. Было душно, я немного побродил по улице, рассматривая витрины магазинов, не нашел ничего интересного и вернулся в свой кубик.

Хуан прибежал так же, как и утром — в одной руке кружка с кофе, в другой — ноутбук.

— Написал план? — спросил он, подталкивая ногой кресло.

— Так ты же… — начал я.

— Я помню, шучу я так. Совсем замотался. Шесть проектов, сплошные совещания. Я тоже ничего не успел. Ладно, мы сейчас быстренько, у меня есть полчаса. Значит, у тебя «волна»? Месяц до сдачи продукта? Ладненько. Дай лист бумаги.