Корпорация "Ussr". Часть первая: "Реинкарнация".

ПРЕДИСЛОВИЕ

«…И это показатель! Показатель того, что мы, все мы, пошли куда-то не туда! Если немалая часть думающего населения скрывается от действительности, пытаясь найти утешение в виртуальном изменении прошлого, в надежде хоть в сказке найти СВОЕ место — это диагноз. Это диагноз всему социуму, частичкой которого был я. Скорее даже приговор и, скорее всего, смертельный…»

Вячеслав Федоров. «Симбиот».

«…если меня кто спросит, зачем я пишу эту книгу отработав по 10–12 часов каждый рабочий день на основной работе — я не буду знать, что ответить. Денег мне она не принесет, неприятности может, пустые затраты времени — наверняка. В свое оправдание могу лишь сказать, что я сопротивлялся желанию изложить эти идеи уже почти двадцать лет…»

Эли Эшер. «Людены»

За поворотом — на обочине, стоял ушатанный долгой жизнью и российскими дорогами ПАЗик — по-видимому рейсовый. Возле него кучковалось с десяток пассажиров, в основном предпенсионного или пенсионного возраста, женского пола и не очень высокого материального благосостояния. На всякий случай я притормозил и, тут же махая рукой и приветливо улыбаясь, ко мне — опередив всех, кинулся сухой крепкий мужик, лет пятидесяти пяти и, с ним две тётки примерно такого же возраста. Ну, эти выглядели побогаче…

— До Солнечногорска не подкинете? Автобус, блин, сломался…, — не прекращая дружелюбно щериться, крикнул он в открытое окно, когда я остановился.

— «Подкину», садитесь…, — практически никогда не отказываюсь «подбросить» попутчика, — как раз, туда же еду.

Нет, я не «бомблю», просто очень сильно люблю с людьми поболтать — общительный я, короче!

Мужик шустро забрался на переднее пассажирское сиденье, обе тётки, вполголоса что-то лопоча, чуть помедленнее устроились сзади. Пассажир производил вид сельского интеллигента, ему очень шли очки в очень старомодной оправе, которые он носил — вид такой умный-умный: «Возможно, районный агроном, — подумал я, — Ботаник… Боня, короче. В смысле — не тот, который хорошо учится, а тот — кто растениями занимается».

С детства у меня была очень дурная привычка давать людям прозвища — ну, или клички, если угодно. Понимаю, нехорошо, но ничего с собой поделать не могу! В большинстве случаев прозвища приклеивались намертво и, что удивительно — редко, кто на них обижался… Но, всё равно пару раз хорошо огрёб! В детстве, разумеется.

И, провожаемые завистливыми взглядами оставшихся незадачливых пассажиров злополучного автобуса, мы двинулись в путь по шоссе средней убитости. Мужик за пару минут цепким, внимательным взглядом обшарив салон, восхищено воскликнул:

— Вот, это да! Сами делали?

Дело в том, что снаружи моя «Волга» выглядела как обычный ГАЗ-21, зато внутри…

— Ну, почти всё сам, — скромненько ответствовал я, — движок и коробка от «Бэхи», салон от «Мэрса»… В основном. Сидения, вообще — по спецзаказу делали. Все навороты есть, даже — кондёр!

— Уважаю! — Боня посмотрел на меня, как мастер своего дела смотрит на мастера другого, в котором он сам не в зуб ногой. Протянув мне руку, он представился, — Василий Григорьевич, главный агроном Солнечногорска и всей Солнечной Пустоши…

«Стопроцентное попадание!», — возликовал я от своего угадывания, пожимая на удивление сильную руку Бони.

— Владимир, временно безработный.

Далее минут десять наш разговор вяло перекидывался с темы на тему… Так — лишь бы не молчать! Я пытался «зацепить» его начиная разговор про политику, про рыбалку или про футбол — в котором сам ничего не соображал, но Боня отвечал односложными предложениями и, снова — надолго замолкал, глядя в окошко.

«Эх… Надо было вперёд одну из „тёток“ посадить: у тех наоборот — рот не закрывается!»

Кто ж, знал?! Как, вдруг…

— Что, за чёрт! — воскликнул я.

Местность резко изменилась: из типично среднерусской равнины — холмистой, лесистой, с яркой зеленью середины мая она превратилась в ровную, как стол степь — наподобие южнорусской, с начинающей желтеть растительностью. Даже, погода поменялась — облака остались позади и, над головой вовсю палило яркое полуденное солнце.

— А это и, есть — наша знаменитая Солнечная Пустошь[1]! — гордо произнес Боня, в миг ожив, — не слышали разве? Мне показалось, что вы наш — нижегородский…

— Да! По происхождению я коренной нижегородец, но родился и вырос в других — далёких отсюда местах. Только недавно решил, вот, на землю предков вернуться…

Да, помотало меня в детстве по белу свету, вместе со своими родителями-строителями! Царство им Небесное…

— Тогда слушайте… Солнечная Пустошь — одно из уникальных мест на Земле. Самые северные черноземы, толщина пластов которых доходит до трех метров… Уникальнейший климат, которого нигде больше нет! Многие из этих растений, — Ботаник показал рукой в степь, — реликтовые и растут только здесь. Кстати, занесены в Красную Книгу.

Глава 1. Портал

«Тут одно из двух: или лето на дворе, потому и лыжи не едут, или мы в центре какого-то дурацкого розыгрыша».

Из одного «попаданческого» произведения.

«Рядом с незнакомой техникой — держи руки в карманах», — плакат с заводов Генри Форда.

Проснулся я по старой привычке, рано — в шесть утра… Сделал все свои дела в туалете и ванной, оделся, затушил лёгкий сушнячок после вчерашнего минералкой из холодильника и пошёл обследовать территорию.

Поднялся этажом выше. Ага, это бизнес-центр… Приёмная, где можно не одну секретаршу иметь, а целый гарем. На работе, в смысле, иметь, а не… В смысле не «иметь», а иметь в штате… Короче, все поняли — очень большая приёмная!

Я присвистнул от восхищения.

Оргтехника… Охренеть и, не встать! Слов нет — на уровне и, даже — чуть выше!

Справа — комната для совещаний. Всё, как в голливудских фильмах о жизни крупных забугорных корпораций — длинный, прямоугольный стол, во главе стола кресло для главного босса, по бокам стулья для боссов помельче.

Слева — кабинет самого босса… Ого! Если весь «Замок» — суперпупермодерн, то кабинет главного босса заточен под старину — «ретро», так сказать, Одну из стен книжные полки занимают. Не знал, что брат был любителем чтения… Фу ты, блин! Обмануха! Это не книги, а их муляжи… А, жаль! Я б, почитал чё на досуге…

А, что это на стене, за старинным письменным столом и кожаным высоконачальническим креслом? Етить… Да это ж, генеалогическое древо! Говорил ж, мне брат: Стерлиховы, ещё со времен Грозного известны, ополчение вместе с Мининым на ляхов поднимали, так я, как-то мимо ушей… О, повыше и фотки есть! Здравствуй дедушка, привет папа, здорова братишка… А, это что за знакомая отвратительная рожа? Так, это ж, я! Ну, молоток, брат…

Посидел в старинном кожаном кресле, подумал… Что-то, не похоже, что брат собирался жить, как он говорил — «натуральной жизнью». Что-то он мутил в этой «Солнечной Пустоши». Вырисовывается, за что его могли убить. Мотив, юридически говоря. Деньги! У него же были компаньоны по бизнесу — целых три. Так? Так… Скорее всего, брат решил вложить деньги не туда, куда его компаньоны хотели бы, что бы он вложил. Вернее, он хотел вывести свои деньги из общего бизнеса и вложить их здесь… Вчера Боня говорил, что у Германа были какие-то планы. Да к тому же — «грандиозные»… Кое-кому это могло не понравиться.

И, что с этой догадкой делать? Да, блин… Ладно! Пока это дело отложим — оно мне не по зубам… Более животрепещущий вопрос: а, не захотят ли эти самые компаньоны отмести у меня эту самую недвижимость в которой я сейчас мудрствую? Я, так думаю…

Пока нет! Само по себе, это всё ничего — по причине местонахождения не стоит, а супермодерновым оборудованием этих людей не удивишь! У самих, поди и, покруче есть. Вот, если бы этот Замок где-нибудь под Москвой был! Тогда возможно меня — прямо сейчас, под печальную музыку уже закапывали бы… А, так это стоит, с точки зрения тех людей — копейки, из-за которых не стоит мараться. Логично? Логично.

Но, на будущее стоит сделать зарубку: как только у меня получится выжать из Солнечной Пустоши реальные деньги, я тут же рискую получить проблемы. Не говоря уже о вдове. Та настоящая коренная москвичка! Деньги издалека чует и, если вцепится — то, как бультерьер, не отстанет, пока кусок мяса не вырвет…

Да, брат, осчастливил ты меня!

Другой, может, распродал бы всё, что смог и, за сколько смог и слинял бы куда подальше. Но, я не из таковских! С детства моя характерная черта — исключительная упёртость. Моя любимая покойная бабушка меня за мою неугомонную настойчивость, иначе как «Настырным» и, не называла! Если мне, что-то реально втемяшится — то, чем трудней задача, тем с большой упёртостью я её решаю. Это потом, когда дело почти сделано и остаётся только снимать сливки, я могу потерять интерес и забить болт. Как это и, было с моим совместным бизнесом с Барыгой.

Не знаю, с чего это вдруг — с какого такого перепуга, но я конкретно запал — как на Солнечную Пустошь и Солнечногорск, в общем, так и, на этот Замок — в частности… Я сказал себе: «По этому дому будут бегать мои дети! А, по этой степи они будут скакать на лошадях Буденновской породы! И, дети моих детей будут тут жить! И, дети их детей…

Я ТАК ХОЧУ! И, ТОЧКА!!!».

Ну, а пока детей нет — продолжим осваивать территорию… Поднялся на лифте ещё выше — на самую крышу. Она плоская и, ограждена парапетом с зубчиками — издали придающими зданию в целом вид стариной башни.

Вижу, небольшой телескоп стоит. Брат, что? Астрономией под конец жизни увлёкся?! Интересно, интересно… Подошёл, посмотрел: направлен на конеферму. Нет, брат «под конец» увлёкся коневодством…

Во! Как близко всё видно! Бату уже лошадей пасёт… Когда, интересно, человек просыпается? Ладно, тут больше ничего интересного. Пошёл я вниз…

Глава 2. Киллер для попаданца.

«Только менее 25% солдат и офицеров боевых пехотных частей армии США во время боя стреляли в сторону противника. И только 2% сознательно целились во врага. Аналогичная картина была и в ВВС: более 50% сбитых американскими летчиками самолетов противника приходилось на 1% летчиков. Выяснилось, что в тех видах боев, где противник воспринимается как человек и личность (это пехотные бои, авиационные дуэли истребителей и пр.), — армия неэффективна, и практически весь урон, причиняемый противнику, создается только 2% личного состава, а 98% не способны убивать».

Из результатов опроса, проведенного в 1947 году, по приказу американского генерала Маршалла среди ветеранов Второй Мировой Войны из боевых пехотных частей.

Рейтинг, что дал Джойстик антикварам — это, конечно, хорошо! Но, недостаточно хорошо и, мало… Для окончательного отбора кандидатов в личные антиквары, у меня был ещё один метод. Звали этого «метода» Женя, а лично я звал его Мозгаклюй. С ним мы учились в одной группе механико-технологического факультета, три года жили в одной комнате общаги.

Внешне Женька, лицом — не телом, был похож на одного популярного голливудского актёра, что прибавляло ему популярности у прекрасной половины нашего технологического, а за привычку носить тёмные очки, некоторые называли его Штирлицем. Но, не в его внешности дело… Далеко, не в ней!

Мозгаклюй был врожденным психологом — я таких больше не знаю… За каким хреном он поступил на мехтех, а не куда-нибудь в медицинский, или типа того? Думаю, из-за каких-то семейных проблем — я так и, не понял — из-за каких… Попробуйте сами что-нибудь выпытать у «врождённого психолога» — если тот, сам этого не хочет!

Закончив третий курс института, Мозгаклюй неожиданно бросил учёбу и, на некоторое время — где-то в пространстве, для меня потерялся.

Где-то через пять-шесть лет, когда я проживал в Москве — в середине девяностых, Евгений вдруг «всплыл» — нашёлся, то есть. Причём, наша встреча в мегаполисе не была «случайной» — он сам меня нашел… Оказывается, тоже — живёт в Москве и работает (прикинь!) на военных.

Ни капли — не изменился! Ни душой, ни телом. Всё, такой же кажется — не слишком великого росточка, с непропорционально большой головой и пронизывающими душу глазами… Вот, только лысеть начал слегка, да бухать продолжил побольше. Ну, это — возрастное!

Мы с ним тогда — на радостях, конкретно назюкались. До полного выпадения в осадок… На все мои расспросы об теме, по которой он работает, Мозгаклюй всё отшучивался, но когда дошел до «кондиции», слегка раскрылся:

— Я в группе боевой психологии.

— Белочку, что ли из генералов изгоняешь?

— Да, нет! Как бы, тебе объяснить… Ты про штурм дворца Амина слышал?

— Ну, конечно! Кто ж, не слышал, то…

— Но, мало кто слышал, что группу спецназа перед операцией готовили военные психологи. Причем, проверив каждого, они забраковали одного бойца — мол, не годится. Им, то ли не поверили, то ли времени уже не было… Короче, не отстранили. И, тот погиб — единственный из всей группы… После того случая, военной психологией у нас стали очень плотно заниматься. Представляешь, как это дело с семьдесят девятого продвинулось?

— Н… Нет.

— И, не представляй! Оно тебе ни к чему…

Я, слегка мог себе «представить», зная Мозгаклюя достаточно хорошо. От него, например, ничего невозможно было утаить! Врать ему тоже было бесполезно, лучше молчать. И, то — по молчанию мог подловить.

Обычно — когда не на что было бухнуть, студенты затаскивали в общагу какого-нибудь башлёвого чувака. И, типа — невзначай, знакомили того с Мозгаклюем… Он грамотно подводил чувака на спор — обычно на стольник или просто на накрытую «поляну» (что мне в Мозгаклюе больше всего нравилось — так это то, что он никогда не зарывался!).

Предмет спора мог быть любым. Но, чаще всего Мозгаклюй спорил, что найдёт любую вещь, спрятанную оппонентом в любой комнате пятиэтажной общаги. Если тот подписывался, Женька медленно читал номера комнат, внимательно смотря ему в лицо. Потом шёл и, доставал искомый предмет. После чего наша комната «гудела»…

А, как мы с Женькой на пару в карты на деньги играли, обувая башлёвых лохов… Но, это — отдельная тема и, это надо специально рассказывать!

Как Мозгаклюй учился, так то — вообще, отдельная песня… То есть, он вообще не учился — по специальности, разумеется, но всё сдавал! Причём, цуко, иногда лучше меня! Зато, он постоянно что-нибудь читал книги и статьи в журналах по психологии, психиатрии и тому подобным темам.

Как-то раз Женька достал книгу Фрейда, почему-то на немецком языке. Так, фанатик такой — специально выучил немецкий! Хотя, вообще-то, со школы английский учил… Как он его выучил — дело второе, но Фрейда он перевёл! С помощью преподавательницы немецкого языка, правда… Слухи ходили, что ради этого, он даже с ней «роман» крутил! Хотя та, мягко сказано — не очень молода, «слегка» толста и третий раз замужем… Сам Женька этот факт яростно отрицал.

Глава 3. Хороший день у меня сегодня!

«И вообще — говорят, считать деньги полезно для организма…»

Слышал от кого-то…

Я прошёл портал в прошлое, таща в одной руке сумку с золотом — для закладки в тайник, в другой — раму от велосипеда с привязанными к ней проволокой колесами, за спиной рюкзак с разнообразным хабаром — в частности, с мелкими велосипедными деталями… По дороге от двери портала до лестницы споткнулся об какой-то ящик. «Нет, пожалуй первым делом, я в погребке порядок наведу! А, то когда-нибудь ногу сломаю, если не шею…». Блин! Это ж, на целый день работы, если не на больше!

Поднявшись в конюшню и, открыв тайник, я положил туда сумку с золотишком и, замерев, прислушался: вроде бы, мне послышалось конское ржание… Так, послышалось или, «вроде»? Захлопываю крышку тайника, прячу велосипедную раму с колёсами и рюкзак за останки тарантаса — на скорую руку притрусив их соломенной трухой и окаменевшими лошадиными экскрементами и, быстрым шагом вылетаю через холл на крыльцо, держа в руке свой полицейский фонарик…

Оба, на…

Итак, свершилось! «Этот мир оказался обитаем!» — как написал бы в таком случае, в своей книге писатель-фантаст. У крыльца стояли три телеги с — естественно, запряжёнными лошадьми, а на крыльцо поднимались три средневековых — как я сперва подумал, мужика, с которыми я — почти буквально, столкнулся лбами. Реальные такие мужики: с бородами, в лаптях и с топорами в руках. Возле телег стояли ещё двое: один помельче мужик — ещё без бороды, второй — вообще, мелкий мужик! Даже, без штанов и босиком — в одной рубахе ниже колен…

Встреча двух миров: я в упор пялился на мужиков, мужики в упор пялились на меня… Их культурологический шок, должно быть, был сильнее моего: мужиков в лаптях я мог видеть по телевизору — в каком-нибудь историческом фильме, но где они могли видеть меня — в «афганке»? Поэтому я очухался быстрее: пока самый шустрый из мужиков только начал было креститься, а я уже громко рявкнул — хотя и, хриплым от волнения, но очень громко грозным голосом:

— Кто, такие? — аж, лошади, впряжённые в телеги, перестали щипать траву под дубами и, синхронно подняв головы — как на чудо-юдо какое, уставились на меня, тревожно прядая ушами.

Я, направил на мужиков свой полицейский фонарь, на манер пистолета — у них в руках, как я уже сказал, были топоры… Хрен его знает, что в мужичьих головах! Какие планы насчёт меня…

От звука моего голоса, один мужик — тот, что крестился, уронил топор, другой — разинул варежку, третий — наоборот, её, варежку — до того раскрытую, захлопнул, а самый мелкий мужик, тот — самый мелкий, что возле лошадей, заревел во весь голос.

На его рёв мужик с закрытой варежкой, как-то нервно оглянулся, перехватил поудобнее в руке топор и, в свою очередь спросил у меня:

— Сам-то, кто таков будешь?

И я — не долго думая, ляпнул:

— Помещик здешний, Стерлихов Дмитрий Павлович! А, вы кто такие будете? Что здесь делаете?

А, что я ещё мог сказать? Готовься я заранее, я б, наверное, ответил: «Здравствуйте, я ваш потомок!». И, сто процентов, заполучил бы топором в лоб… Или, по лбу — что, по-моему — плоскопараллельно.

Что-то мне подсказывает, «шестое чувство» наверное — что аборигены книжек про попаданцев не читали и, про «закон убитого правнука», слыхом не слыхивали. А так как я, по обыкновению сачканул — хотя мог бы предугадать, что такая встреча обязательно состоится, то и звезданул первое — что на ум взбрело… Сказанное произвело неожиданный эффект: креститься стали уже все трое и, мужик помельче — возле телег тоже и, только самый мелкий продолжал оглашать окрестности своим ревом.

Сцена, несколько затягивалась… Наконец, через пару минут, тот, который варежку разевал и, которого я про себя прозвал Шустрым, не поднимая топора, пролепетал:

— Да, как же так? Пропал же ты!? Двенадцать лет, как минуло!

Вот, так вот! Пропал я, значит… Ну, отвечай что-нибудь. А, то спалишься! Топором, может в лоб и, не получишь, а вот скрутить и в полицию сдать — так, это запросто. И, объясняй там потом — кто ты, да откуда такой взялся…

— Счас вот врежу тебе, скотина, в рыло и ты пропадёшь! — лучшая оборона — это нападение, эту истину я за жизнь на уровне подкорки впитал…, — в Америку я ездил, вот недавно вернулся… Вы то, кто? Чьих, холопы будете, спрашиваю?

Последнее, явно было лишнее… Мужики, по ходу, крепко обиделись на меня за «холопов». С другой стороны: значит, за живого человека признали — на приведения, как правило, не обижаются. Вот только, хорошо это или плохо, пока непонятно…

— Мы, барин, не холопы. А, вольные крестьяне! — начал один… Не Шустрый — тот про «рыло» переваривал. Назову-ка, я этого мужика Смелым, — крепость у нас давно отменили…

Глава 4. Событие, приведшее к принятию важного решения

«Вопросы питания в самых широких кругах населения огромной империи являются единственным и страшным побудительным импульсом, толкающим массы на постепенное приобщение к нарастающему движению недовольства и озлобления.»
(Доклад Петроградского охранного отделения за октябрь 1916 г.)

Я прошёл портал в прошлое, таща в одной руке сумку с золотом — для закладки в тайник, в другой — раму от велосипеда с привязанными к ней проволокой колесами, за спиной рюкзак с разнообразным хабаром — в частности, с мелкими велосипедными деталями… По дороге от двери портала до лестницы споткнулся об какой-то ящик. «Нет, пожалуй первым делом, я в погребке порядок наведу! А, то когда-нибудь ногу сломаю, если не шею…». Блин! Это ж, на целый день работы, если не на больше!

Поднявшись в конюшню и, открыв тайник, я положил туда сумку с золотишком и, замерев, прислушался: вроде бы, мне послышалось конское ржание… Так, послышалось или, «вроде»? Захлопываю крышку тайника, прячу велосипедную раму с колёсами и рюкзак за останки тарантаса — на скорую руку притрусив их соломенной трухой и окаменевшими лошадиными экскрементами и, быстрым шагом вылетаю через холл на крыльцо, держа в руке свой полицейский фонарик…

Оба, на…

Итак, свершилось! «Этот мир оказался обитаем!» — как написал бы в таком случае, в своей книге писатель-фантаст. У крыльца стояли три телеги с — естественно, запряжёнными лошадьми, а на крыльцо поднимались три средневековых — как я сперва подумал, мужика, с которыми я — почти буквально, столкнулся лбами. Реальные такие мужики: с бородами, в лаптях и с топорами в руках. Возле телег стояли ещё двое: один помельче мужик — ещё без бороды, второй — вообще, мелкий мужик! Даже, без штанов и босиком — в одной рубахе ниже колен…

Встреча двух миров: я в упор пялился на мужиков, мужики в упор пялились на меня… Их культурологический шок, должно быть, был сильнее моего: мужиков в лаптях я мог видеть по телевизору — в каком-нибудь историческом фильме, но где они могли видеть меня — в «афганке»? Поэтому я очухался быстрее: пока самый шустрый из мужиков только начал было креститься, а я уже громко рявкнул — хотя и, хриплым от волнения, но очень громко грозным голосом:

— Кто, такие? — аж, лошади, впряжённые в телеги, перестали щипать траву под дубами и, синхронно подняв головы — как на чудо-юдо какое, уставились на меня, тревожно прядая ушами.

Я, направил на мужиков свой полицейский фонарь, на манер пистолета — у них в руках, как я уже сказал, были топоры… Хрен его знает, что в мужичьих головах! Какие планы насчёт меня…

От звука моего голоса, один мужик — тот, что крестился, уронил топор, другой — разинул варежку, третий — наоборот, её, варежку — до того раскрытую, захлопнул, а самый мелкий мужик, тот — самый мелкий, что возле лошадей, заревел во весь голос.

На его рёв мужик с закрытой варежкой, как-то нервно оглянулся, перехватил поудобнее в руке топор и, в свою очередь спросил у меня:

— Сам-то, кто таков будешь?

И я — не долго думая, ляпнул:

— Помещик здешний, Стерлихов Дмитрий Павлович! А, вы кто такие будете? Что здесь делаете?

А, что я ещё мог сказать? Готовься я заранее, я б, наверное, ответил: «Здравствуйте, я ваш потомок!». И, сто процентов, заполучил бы топором в лоб… Или, по лбу — что, по-моему — плоскопараллельно.

Что-то мне подсказывает, «шестое чувство» наверное — что аборигены книжек про попаданцев не читали и, про «закон убитого правнука», слыхом не слыхивали. А так как я, по обыкновению сачканул — хотя мог бы предугадать, что такая встреча обязательно состоится, то и звезданул первое — что на ум взбрело… Сказанное произвело неожиданный эффект: креститься стали уже все трое и, мужик помельче — возле телег тоже и, только самый мелкий продолжал оглашать окрестности своим ревом.

Сцена, несколько затягивалась… Наконец, через пару минут, тот, который варежку разевал и, которого я про себя прозвал Шустрым, не поднимая топора, пролепетал:

— Да, как же так? Пропал же ты!? Двенадцать лет, как минуло!

Вот, так вот! Пропал я, значит… Ну, отвечай что-нибудь. А, то спалишься! Топором, может в лоб и, не получишь, а вот скрутить и в полицию сдать — так, это запросто. И, объясняй там потом — кто ты, да откуда такой взялся…

— Счас вот врежу тебе, скотина, в рыло и ты пропадёшь! — лучшая оборона — это нападение, эту истину я за жизнь на уровне подкорки впитал…, — в Америку я ездил, вот недавно вернулся… Вы то, кто? Чьих, холопы будете, спрашиваю?

Последнее, явно было лишнее… Мужики, по ходу, крепко обиделись на меня за «холопов». С другой стороны: значит, за живого человека признали — на приведения, как правило, не обижаются. Вот только, хорошо это или плохо, пока непонятно…

— Мы, барин, не холопы. А, вольные крестьяне! — начал один… Не Шустрый — тот про «рыло» переваривал. Назову-ка, я этого мужика Смелым, — крепость у нас давно отменили…

Глава 5. Что делать, то?

«Наши либералы уверены, что благосостояние Западной Европы и США связано не с колониальными войнами, не с ограблением огромных территорий, не с эксплуатацией Индии, торговлей опиумом в Китае, сгона с земли аборигенов Австралии, индейцев, маори и прочих канаков, не с работорговлей и т.д. - а с тем, что там гомосексуалисты могут проводить парады, карикатуристы изображать пророка Мухаммеда, бабы - ходить по городу практически голышом, наркоманам раздают бесплатно шприцы и презервативы, а в школах обсуждают с детьми все возможные варианты коитуса.»

Не помню, откуда…

«Демократия — это когда каждый человек свободен и имеет минимум трех рабов», — Аристотель.

Сказать, что настроение с утра было… Хреновое — в общем, значит — вообще ничего не сказать! Оно, настроение, вообще было, ни в… Очень плохое настроение, короче! Даже, горничная Оля прозванная мною Медвежонком — в своей новой «спецодежде», смогла только лишь отчасти слегка улучшить его… Так, что мы с ней сегодня по «сокращенной программе» и, после поверхностной уборки в спальне я отправил её домой.

Хотел поговорить с ней об предохранении… Что-то она в этом деле, вообще — есть у меня подозрение, ни в зуб ногой! Потом передумал. «Семейная жизнь, что-то не складывается, — мрачно я думал, глядя, как она прибирается перед уходом, — может, хоть так потомство оставлю. А, алименты? Смешно боятся алиментов человеку, который золото из ничего делает…. Да и, если даже? Жалко собственному ребёнку, что ли? Ну, и, если что, завсегда можно от алиментов в прошлое слинять. Ха-ха-ха!»

Настроение немножко улучшилось, но недостаточно — даже, для хорошего аппетита. Как, только начал завтракать, перед глазами возник Мелкий со словами: «…Ещё как плакал, когда двойняшек хоронил….». Поковырявшись в тарелке, я встал из-за стола, успокоил изумлённую миссис Адамс, сказав: «Очень вкусно, не беспокойтесь! Просто мне сегодня, что-то не по себе…».

Закрылся в спальне и, весь день практически, не выходил… Вот, чёрт! Никогда не думал, что превращусь в рефлексирующего российского интеллигента, с его неизменным «что делать?».

«А и, вправду, что делать, то?» Что делать, что делать! Сходить ещё — раз десять через портал, нарубить побольше «капусты», а потом залить бетоном этот погреб до самого верха, да и всё. Любой нормальный человек, наверное, так бы и поступил…

«Тебе, дураку, досталось по недоразумению величайшее чудо — временной портал, а у тебя других идей, кроме, как трахать собственную горничную, не возникло!?»

От этой мысли меня аж, подкинуло с кровати, на которой я развалился, занимаясь самокопанием — которое, Мозгаклюй называл психологическим рукоблудием. Ну, а что? Заняться прогрессорством, что ли? Подсказать царю, как сделать атомную бомбу, или ещё что? А ты то, знаешь сам, как её сделать?

«Нет! Сунуть ребёнку, чуть не подохшему от голода, батончик «Сникерс» и, на этом всё: «Дорогие предки! Е…итесь тут сами — как хотите, а я пойду, в светлое будущее — потрахаю собственную горничную в позе лотоса!» Мля… Далась же тебе, в смысле — мне, эта горничная!

…А если, от моего вмешательства будет ещё хуже?

«Вот я смотрю в окно на пруд. Предположим, я вижу, как в пруду тонет ребёнок… Я же побегу его спасать, а не начну думать, что из этого ребёнка может вырасти какой-нибудь подонок. Так? Или, не так?!» Так, не так… Так его перетак, и мать-перемать, раз-этак!!! Ну и, примеры у… Меня! А, как же бабочка Брэдбери?

«Белочка была у этого Брэдбери, а не бабочка — раз такую хрень написал. И, вообще: легко им — англосаксам, нас уму-разуму учить: они, то — на коне, а мы, наоборот — в …изде. Никогда не забуду их победного высокомерия — даже у простых американцев, с которыми приходилось общаться, когда в Америке жил. Только, что бы стереть эту похабную, победную ухмылочку стоило бы что-то предпринять».

А может, мы сами виноваты в такой жизни? Что я мужикам говорил? Имеем то, что заслуживаем? Тупые мы и ленивые и, большего не заслуживаем — кроме, как в дерьме по уши сидеть…

«Ну, блин, докатился! Прямо, как эта… Как её — Панаровская… Тьфу, ты… Мать её! Новодворская — не к ночи будет помянута, рассуждаю! Я же, ещё в советской школе учился… Не слабо, кстати, учился! А, потом в советском, всё ещё, ВУЗе… Ильич же, мне политэкономию преподавал! Не тот, конечно Ильич, что Владимир и, даже не тот, что Леонид, а — Остроменский Михаил Ильич. Вот такой классный мужик! Вот, талант у человека! Такой нудный предмет — а студенты на него, как в кино шли! К чему, я это? Ааа… Думать то, меня научили! Я же не этот, как его… Не мэнэджэр, какой! Из бутика, торгующего пластмассовыми членами.

Стране, что бы расти и развиваться, требуются некие преференции — благоприятные условия, по-русски… Без этих самых преференций, ни одна страна развиваться не будет, как бы кто не говорил обратное! У Запада они, преференции, были: удобное географическое положение, мягкий климат, природные богатства, торговые пути.

Глава 6. Важное решение принято

«Успехи «Макдональдса» гарантирует «Макдоннелл-Дуглас…», -

Так говорят в США…

«У каждого поколения должна быть своя война», — говорил председатель Мао…

Закончив со всеми этими делами по образованию Фонда, я — забив на всё, с недельку отдохнул — пробездельничал, то есть… В основном «сидел» в инете, срался по любому поводу в коментах на «Ютубе», да играл в компьютерные игрушки. Разок, правда, съездили со Спецом в тот заброшенный посёлок в войнушку «поиграть». Ну и, напряжённая мозговая деятельность — по поводу, что мне делать с доставшимся мне «счастьем» в виде портала, продолжалась. Если честно, то от этих раздумий у меня шла голова кругом…

От «откручивания», мою голову спас звонок из Нижнего: представитель посреднической фирмы сообщил, что его клиент, продающий приглянувшуюся мне СТО, согласен на устраивающую меня скидку.

Ну, что ж, надо ехать… А по дороге надо выполнить то, ради чего затевалась вся эта лабуда с благотворительным фондом! А, затевалась вся эта «благотворительная лабуда» с совсем не благотворительными целями: мне банально надо было «отмыть» деньги, полученные с помощью портала. Потому, что фискальные органы рано или поздно, поинтересовались бы: «А, откуда, уважаемый, у Вас такие бабки? Вы же, вроде, не пашете, не сеете и, на шахте уголёк, кажется, не рубите?» А, тут готов ответ: «А, мне гражданин Россман — председатель Фонда, доверил рулить бабками на своё усмотрение. А, в Фонд простые граждане, добровольно — то есть, без принуждения, эти бабки перечисляют… Налоги уплачены? Уплачены! Так, что ступайте во-о-о-н в том направлении, пока в памяти!».

Если, не поступит заявление от возмущенных и потерпевших граждан, я вне всяких подозрений. А, как оно поступит, коли я сам себе в Фонд перечислять буду? Втихушку, конечно… Я ж, не буду сам на себя телегу катать?! Не так воспитан. А, если нет заявления, то — нет и, дела! Насколько я в юриспруденции шарю…

Конечно деньги, которые действительно, какой-нибудь дурак — кроме меня, в Фонд перечислит, я трогать не буду… Да и, из своих кровных надо малёха оставить — на богоугодное дело. Глядишь, если не на этом — так на «том» свете, мне зачтётся…

Само собой разумеется, рано или поздно верёвочка виться перестанет — поэтому, надо года через два с этим делом завязать и, придумать что-нибудь другое. Вот, это — самое трудное! Обычно, хорошо работающую схему, эксплуатируют до упора. Ладно, рано ещё так далеко заглядывать…

Итак, после звонка из Нижнего я собрался, пересчитал все, полученные честным путём деньги и золотые изделия. Часы трогать не стал: как золотой лом сдавать их жалко! Может, ещё как-нибудь пригодятся… Подумал, подумал и, половину денег и золота тоже оставил: скоро ехать в Киев к Немцу. Сдаётся мне, что представители «братского» украинского народа, страсть как мечтают внести свою малую толику в благородное дело помощи наркозависимым. Прям так и, спят и видят — как они перечисляют деньги мне в Фонд… Это, так! Это — однозначно!

Я, чё? Их, не знаю?!

И, коротко проинструктировав перед дорогой персонал, «отлюбив» на дорожку некоторых из них, я выехал из Солнечногорска в Нижний Новгород…

Перед поездкой проконсультировался со Спецом насчёт безопасности в дороге:

— Во время поездок Вам — как ни парадоксально это звучит, как раз безопаснее всего! Главное — не ездить одним и тем же маршрутом и, в одно и тоже время. И, машинёшку Вам надо бы, почаще менять: ваша уж больно приметна…

Этот совет, тютелька в тютельку совпадал с моими планами — кроме машины, конечно. Присох я к ней, почему-то…. Вот я и, поехал — типа, путая следы, не напрямую — а, накривую! Сначала на запад — в сторону Москвы, затем на север и, сделав за три дня широкий полукруг, въехал в Нижний Новгород с востока.

По пути, в каждом городишке и деревушке — через сберкассу, делал взнос в Фонд деньгами, «отксеренными» порталом. Помаленьку, потихоньку — малыми партиями, продавал в ювелирных магазинах золотые печатки, запонки, крестики и булавки. Деньги, полученные за них, тоже перечислял в Фонд. Со всеми возможными мерами предосторожности, конечно. Хорошо ещё, что в российской глубинке, в сберкассах почти нет видеокамер… Мне это на руку!

…Ого! Мал по малу — рублик к рублику, баксик к баксику, но полляма «зеленью» я «накосил»!

…СТО, что я собрался купить, конечно, была далеко не в центре города, но тоже — в довольно-таки бойком месте! Комплекс зданий состоял из средних размеров двухэтажного коттеджа, большого склада с подземным хранилищем и, собственно — станции технического обслуживания, включающей в себя оснащённые вполне современным оборудованием автомойку, шиномонтажку, цеха кузовного и моторного ремонта. Имелся и магазин запчастей и небольшая кофешка, где можно было слегка перекусить, пока твоя тачка ремонтируется…

Глава 7. Автопром и Громосека

"В 1895 г. САСШ имели всего лишь 4 легковых автомобиля, а в 1910 г. они насчитывали уже 468.000 машин, из них 10.000 грузовиков. К 1914 г. количество машин в САСШ возросло до 2 миллионов, в числе которых было свыше 50.000 грузовиков. ...», - Основатель Русского автомобильного завода И.П. Пузырев.

…Что ещё мне, на первое время в прошлом — кроме одежды и денег, надо? Средство передвижения, конечно! Блин, на лошадях ездить я категорически отказываюсь! Был у меня в жизни один единственный отрицательный опыт, связанный с гужевым транспортом: поехал, как-то на своей «Волге» на рыбалку и застрял — причём глухо. До ближайшего села километров пятьдесят! Ну, думаю, минимум заночевать придётся…

Проезжающий мимо на телеге мужик наотрез отказался лошадью вытаскивать «Волгу», но предложил подкинуть меня до деревни — за трактором. Пока ехали, я проклял всё на свете! Хотя, телега была на резиновом ходу, но так — мне с непривычки показалось, медленно ехала, что я весь испсиховался… Даже, обратная езда — уже на тракторе «Беларусь», показалась мне, ну прямо таки — гонками «Формулы-1»!

Нет, надо что-то такое механическое — чтобы, хотя бы километров шестьдесят в час выдавала… В, конце концов, автомобиль уже сравнительно давно изобрели — многие его, если и, не видели — то, хотя бы про него слышали. Так, что я чё? Не могу уже «из Америки» автомобиль себе «привезти»?

А, какой автомобиль? Я б, конечно, свою «Волку» на части разобрал, «отксерил», «там» собрал и ездил себе на здоровье… Но! Боюсь, она будет выглядеть в девяностых годах девятнадцатого века, как летающая тарелка марсиан. Сразу спросят: «Где взял? …Из Америки привёз, говоришь?! Не свисти!»

Нет, не пойдёт! Тем более, кузов «Волги» не разбирается, а целиком… А, целиком он в портал не влезет.

Так, что из современного мне ничего не подойдёт — разве, что какой-нибудь скутер или квадрацикл, а это не солидно — с моим то ростом! Надо, что-нибудь такое — более примитивное, что ли… Хотя бы, типа советской «инвалидки»… Главное — чтоб разбиралась — чтобы через портал по частям пронести. Где взять?

А, не пора ли посетить Автопрома Петровича? Давно уже пора.

Итак, в город моей студенческой молодости — в Тверь!

На самом деле, Петровича звали Виталий. Я работал у него на СТО после окончания ВУЗа. Ну, во-первых: устроиться куда-то ещё, было довольно сложно — начало девяностых, «пАнимаеш»… Во-вторых: я сам был полон идей, энергии и прочей подобной хрени — молодость, однако! А Автопром был личностью — таких молодых и лопоухих энтузиастов — как я тогда, притягивающих.

Я про него и про его ныне покойного папаню — тоже имеющего, точно такой же сдвиг по фазе, ещё в юности знал! В журналах «Техника-Молодёжи», «Моделист-конструктор», «Юный техник» и «За рулём» про них читал — которые, мне мой отец выписывал — стремясь пробудить во мне страсть к прекрасному… К технике, то есть — чтоб я не шалопаем вырос, а стал — как дед мой и он — мой отец, инженером! …Эх! Не всё так однозначно, по ходу — и, среди инженеров встречаются шалопаи…

Ныне упокоившийся, батяня Автопрома — заслуженный изобретатель и рационализатор СССР, всю свою жизнь проработал на военном заводе производящем бронетранспортёры — знаменитые «БТР-60» и «-70». И, всю свою жизнь — на досуге, мастерил самодельные автомобили. Когда подрос сам Виталий Петрович, он к своему папане присоединился — наследственное заболевание, по ходу! Передающееся генетически от отца к сыну… А, вот к внуку не передалось! Петрович был давно уже — ещё при «старой власти», разведён и всё сетовал при каждом удобном случае, что подросшим детям его изобретательские головняки были до одного места:

— Ни в деда, ни в отца… А в кого? — недоумевал он, перебрав коньячка, — в залётного молодца, что ли?!

В ответ я всячески утешал его и приводил примеры из монаха Менделя с его дрозофилами: типа, наследственный признак в третьем поколении «засыпает», но проявится — обязательно проявится, в последующих! Мол, были случаи, когда у совершенно белой пары, вдруг рождается абсолютно чёрный ребёнок… Это, типа, не оттого, что один из этой пары переспал с негром — хотя такое тоже случается, просто кто-то, когда-то — из их предков, был чистокровным негром. И, вообще — всё человечество родом из Африки, так что…

Прикалывался конечно, издевался я над ним — втихушку, даже… Но, странное дело! Автопрома, вроде дураком назвать трудно — но, в данном случае он мне верил! Как говорил мне неоднократно Мозгаклюй: «Легче всего убедить в чём-нибудь того — кто сам, хотя бы втайне от самого себя — подсознательно, хотел быть убеждённым в этом…».

Не имея возможности сушить мозги прямому потомству, Автопром с лихвой наверстал, суша мозги мне. В принципе, я не в обиде на него — в «железяках» я стал «кое-что» соображать! Так соображать, что из старенькой «двадцать первой» Волги, сотворил настоящее чудо автопрома! Это не я сказал — это многие сведущие люди так мне говорили и предлагали за неё сумму, равнозначную стоимости нового представительского «Мерина». Жаль вот только, что этим дело и кончилось и, в дальнейшей жизни мне это не пригодилось…