Корсет

Вездесущий плющ оплетал деревья, оградки и даже кусты цветущей сирени на старом безлюдном кладбище. Ухоженные и перекошенные могилы чередовались между собой как попало. Кучи мусора в проходах соперничали по высоте с крестами, создавая укромные места. В одном из таких закутков над годовалой могилой жены рыдал молодой человек. Он шептал себе под нос какие-то слова и нервно махал сжатыми кулаками.

Молодой человек был одет просто: черная куртка и серые спортивные штаны с карманами. И звали его просто - Коля. Работал он обычным строителем. И жить бы ему, поживать, как миллионы таких же простых людей, если бы не личная трагедия.

На могиле жены, как и положено, стоял граненый стакан с ломтём хлеба. Коля расстегнул потертую куртку, достал шкалик водки из внутреннего кармана, налил в стакан и, тщательно закрутив крышку, положил бутылку на место. Водку Коля выпил, а вот хлебушком пренебрег. Но это ничего. Страшнее был пожар, бушевавший у него внутри. Как ни пытался Коля загасить его алкоголем, боль не отпускала. Его мучило чувство несправедливости и гнев:

– Я за тебя отомщу! – всхлипнул он в очередной раз. – У меня все готово, осталось только…

– Сыночек, помоги бабушке, – услышал он за спиной. Коля вздрогнул от неожиданности и тут же обернулся.

–Да-да. Конечно, – пролепетал он.

– Я тут заплутала маленько. Ищу могилку Сидоровой Ирины. Не видал ли где? Она должна быть рядом с большой осиной на третьем повороте от склепа с ангелом.

– Так это же наша фамилия. Только мою жену не Ирина звали, – ответил Николай и уставился на бабку. Он предположил, что она дальняя родственница. Но ничего знакомого в её лице не разглядел. Бабка, как бака. С палочкой, немного сгорбленная от старости. Темный плащ надетый поверх старомодного платья с вырезом. Вьющиеся седые волосы выбивались из-под платка. Ничего особенного.

– Знаю-знаю, милок. А дочку-то свою? Как хотели назвать? – на этих словах Колю обдало холодным потом.

– От-откуда вы знаете? – спросил он, заикаясь. О том, что они с женой ждали ребенка, знали только близкие люди. – Вы родственница? – спросил он после паузы.

Старушка противно захихикала:

– Нет, милок, я не родственница, – перекривляла она Колю и прищурила один глаз.

Николай начал раздражаться. Он подумал, что противная старушенция подслушала его слова над могилой жены и теперь начнет его донимать. Развернуться и уйти он не мог. Она знала имя его нерожденной дочери и его фамилию. Он боялся, что так просто она от него не отстанет.

– Кто вы такая? – спросил он со злостью и засунул руки в карманы брюк. Бабка будто ничего не заметила и продолжила, как ни в чем не бывало:

– Да ты не переживай, я ведь помочь тебе хочу. Знаю, что ты задумал.

«Началось», – подумал Коля. «Точно! Подслушала!»

– Вы не можете, – выдавил он, и добавил, четко проговаривая слова в надежде заговорить зубы:

– Я ничего не задумал. Вы меня с кем-то перепутали. Я просто пришел проведать могилу, – Коля нагло посмотрел на старушку. Он решил все отрицать до последнего. Как говорится, за подслушанные мысли не судят.

– Экий ты злой. Но ничего, милок, сейчас поболтаем, и ты все поймешь. Чего это у тебя? В кармашке-то секретном?

– Водка! – Коля с издевательским выражением лица вынул правую руку из кармана и нарочито хлопнул по куртке там, где находилась бутылка.

– А с левой-то стороны?

– Сердце! – Коля хлопнул себя ладонью с левой стороны с таким же издевательским выражением, но тут же изменился в лице, потому что там не оказалось того, что должно было тайно находиться.

– Уж не это ли ищешь? – сказала бабушка, наклонившись и копаясь в бюстгальтере, как в сумочке. Наконец она достала знакомый пистолет.

– Эт-т-о не мой, – сказал Коля. Он начал вспоминать, где мог его обронить. Пистолет не мысли, а вещественное доказательство. Он испугался, что старушка может донести. Поэтому приготовился выхватить у неё оружие и припугнуть. А если она не отстанет, то решить вопрос сразу в этом безлюдном месте. Коля огляделся на всякий случай. Ни одной живой души вокруг. Не видно, не слышно. Только галки уселись на иву – ждали пока уйдут люди.

–Твой-твой. Да ты не бойся, – бабка взяла пистолет за ствол и протянула его Коле. – Держи. Не заберу. Он тебе еще пригодится. Подшутила я над тобой. Ты, милок, на бабушку не обижайся, я ведь, наоборот, научить тебя хочу, – её лицо стало задумчивым. Теперь она говорила, усиливая слова движениями головы, будто в фильме. – Ты вот решил отомстить, для того и пистолетик достал. Но сам подумай. Ну, умрет твой обидчик. Внезапно. А дальше-то что? Он ведь даже боли твоей не поймет-то. Не успеет. Шутка ли. Ты сразу двоих, считай, потерял. Страдал сколько? А этот гад откупился. А что, если о его жене позаботиться? – бабка подняла указательный палец. – Любит он ее, милок. Понимаешь? Ох, как любит, – протянула бабка. – До конца дней страдать-то будет. Как ты страдаешь. Да и найти тебя будет сложнее. Если этого гада уберёшь, то сразу на тебя подумают. А жена? Да мало ли?

Николаю стало жутко. Аж губы потрескались, и кончики пальцев на ногах похолодели. Не простая бабка оказалась. Он опустил руки и осторожно сказал:

– Думал я об этом, бабушка, но она же не виновата. Родители её не виноваты, и родственники там всякие. Нет, я лучше сделаю, как решил.

– Перед тобой все виноваты. Вспомни, как тебе плохо было? Разве кто-то пришёл, утешил тебя? А может, кто осудил паскуду? – бабка повысила голос и начала трясти палкой, словно её эта история тоже задевала.

– Как они переживали за него? Когда суд-то был! Как его жена ему на шею кинулась? Когда его оправдали! Вспомни, вспомни! А ты один остался со своим горем. А тёща как на тебя смотрела? Будто это ты убил!

– Может ты и права, бабка, но как же я на женщину пистолет направлю? Не смогу я.

– А меня ты как собирался убить? Э-эх! На стареньких, значит, можешь? – старушка направила палку на Колину грудь.