Кощеево счастье

Пролог

Ваня

Сегодня ночью она опять пришла.

Села рядом со мной и задумчиво посмотрела в ночное небо.

— О чём ты думаешь?

— Вань, — мягко улыбнулась она, — а что ты скажешь, если я вдруг исчезну?

Я отмахнулся.

— Не говори глупостей, Снежка. Мы с тобой всю жизнь вместе! Как Чук и Гек — куда ты от меня денешься?

Я думал, она рассмеётся, скажет что-нибудь вроде: «Как был дурачком, так и остался!», помашет в воздухе стройными ножками, и мы вновь проболтаем всю ночь, обсуждая контент для моего канала и её жизнь у бабушки-погодницы.

Моё личное наваждение. Моя Снежа. Снежка…

Та, из-за которой родители в детстве таскали меня к психиатру, пытаясь сделать «нормальным». Та, из-за которой я чуть не обрёл диагноз. Просто вовремя успел смекнуть, что нужно перестать рассказывать о наших ночных встречах. Только тогда от меня отстали. На все вопросы, что мне снилось, я уже больше десяти лет отвечал: «Ничего». И только тогда родители выдыхали.

А мне и не могло что-либо сниться. Потому что каждую ночь, где бы я ни был, со мной была Снежа. Мы росли вместе с ней. Я помню её с тех пор, как она научилась хмурить свой курносый нос. А её ямочки на круглых щёчках я до сих пор подсознательно ищу на всех остальных девчачьих лицах. И нигде, ни у кого не нашёл таких же.

Именно из-за этой проказницы я уже который год не могу найти себе девушку. Какая девушка, если каждую ночь я встречаюсь со своим «другом»? Другом, который давно уже стал моей недостижимой мечтой.

Но сейчас она не рассмеялась.

Девчонка посмотрела на меня своими невозможными голубыми глазюками и внезапно протянула маленькую ручку, впервые дотронувшись до моего лица.

Нежные пальчики скользнули по коже, даря невообразимо нежную ласку.

— Вань. Прости.

Это всё, что она сказала, прежде чем… исчезнуть…

— Что? Нет!

Сон настолько резко закончился, что я подскочил на кровати, кулаками пытаясь протереть глаза.

— Вань, — в комнату после предварительного стука аккуратно заглянула мама, — всё в порядке?

Я растерянно оглянулся.

— Д-да… Всё нормально.

Да, я до сих пор жил с мамой. И с папой. И даже когда поступил в ВУЗ, и тогда, когда стал зарабатывать больше обоих родителей, всё равно жил с ними. А смысл мне переезжать? Вроде в нашем большом доме места всем хватает…

Дверь закрылась, а я остался стоять посреди комнаты. Растерянный, покинутый.

Как дурак.

Иванушка-дурачок.

Глава 1 Попал ты, Ваня!

Ветер задувал снег за шиворот. Ледяные снежинки, словно насмехаясь, врезались в лицо и больно впивались в кожу.

Я был мокрый, уставший и жутко злой.

Но работа есть работа.

Поэтому я установил камеру, чтобы было видно часть моста и голову ближайшей статуи льва.

— Хэй, ребята, всем привет! Помните, я обещал вам экскурсию по Питеру? Кощеев слов на ветер не бросает! Посмотрим, смогу ли я договориться о прогулке на катере, ведь на улице уже минус! Не переключайтесь! И можете делать ставки в комментариях, получится у меня или нет!

Я выключил камеру, и улыбка медленно сползла с моего лица. Мои подписчики не поймут, если увидят меня с кислой миной. Надо было изначально позиционироваться как обычный человек, а не как шут гороховый. Но канал я завёл ещё в подростковом возрасте, он приносил стабильный доход, и аудитория на нём была, в основном, молодёжная. Так что сейчас выносить на публику своё паршивое настроение я просто не мог себе позволить.

Представляете, как это будет выглядеть?

«Привет, ребята! Я — Иван Кощеев, и я в печали! Девушка, что являлась мне во снах каждую ночь, уже больше недели не приходит, и я боюсь, как бы не случилось с ней чего… Что? Нормальный ли я? Очень сомневаюсь…»

Да и потом, только представив, какие шуточки начнутся в комментариях в адрес Снежки, мол, что именно там Кощееву снится, у меня сами собой сжимались кулаки. Она — не просто подружка. Она — мой друг! Она мне — как сестра.

Я пнул ближайший лежащий на мостовой камень.

Ну же, Кощеев, соберись! Блогер ты или кто?

Давай, делай контент!

Направив свои стопы в новых кроссах к причалу, я прищурил глаза, силясь рассмотреть дорогу перед собой.

Сбоку было невысокое ограждение, за которым текла Нева — гордость всех петербуржцев. С реки тянуло ледяной сыростью, и я, не привыкший к таким погодным испытаниям, зябко кутался в свою брендовую, но совершенно бестолковую, с обогревательной точки зрения, куртку.

Не видно было практически ничего. Я уже пятьсот раз пожалел, что согласился на эту авантюру. Но с друзьями было заключено пари, что я не только покатаюсь на катере по каналу в минусовую температуру, но и нырну в ледяную воду реки. Подробности уже выставлены на канале, так что люди ждали развязки. Была бы со мной Снежа, она бы у виска покрутила. Она всегда меня от странных авантюр отговаривала. Но её исчезновение настолько сильно вывело меня из равновесия, что я был готов на всё, лишь бы не думать о том, что с ней произошло. Не побегу же я в полицию с криком: «Девушка из моих снов, которая живёт в сказке, пропала! Найдите её!»

Я не понял, как так вышло, но в какой-то момент в меня врезалось чьё-то тело. Ледяной поток ветра подхватил меня, словно котёнка за шкирку, и швырнул через ограждение прямо в ледяную воду.

— Твою ж… Б-у-л-л-л…бу-уль…

Ледяная, грязная вода мгновенно попала в рот, нос, уши и даже глаза, которые я не успел закрыть.

Забарахтавшись словно креветка в кипятке, я ринулся туда, где, по моим расчётам, был верх.

Голова вынырнула на поверхность и мгновенно была обдута ледяным ветром, заставляя задохнуться.

— Помог… На пом…

Глаза не открывались, руки не слушались, и я успел реально испугаться, что сейчас пойду ко дну.

В тот момент, когда я уже отчаялся получить помощь, меня за шиворот резко выдернули из воды и плюхнули на грубо сколоченные доски.

Я попытался раскрыть слезящиеся глаза, но в них будто песка насыпали. Тело вообще колотило крупной дрожью.

— Точно он? — неуверенно пробасил голос с левого боку. — Что-то дохлый больно…

— Да точно! Все признаки есть — смотри, какой тощий!

На возмущения сил уже не хватило. Называйте как хотите, просто спасите меня.

— А как его доставлять будем? — поинтересовался первый собеседник.

— Точно, дёргаться же будет, — задумчиво проговорил второй, а потом обратился к мне: — Малец, отдохни-ка.

В следующую секунду на мой затылок опустилась тяжёлая дубина, и я упал в черноту, в последний момент услышав, как звякнула моя челюсть об доски.

Глава 2 Домовые, лешии и супчик

— Думаешь, жив?

— Вроде дышит. Кто ж знал, что он такой дохляк? Разве гены не должны выручать?

Голоса проникали в голову, а потом словно попадали в вату. Звуки я вроде слышал, а вот разобрать смысл слов никак не получалось.

— Отойдите оба от ребёнка! — раздался каркающий женский голос, а потом послышались два точечных удара, словно арматурой по деревяшке. — Вам сказали что? Привести наследника! А вы что сделали, недоумки?! Зачем было его калечить?

— Тётушка Роза, мы же это, как лучше хотели!

— Идите уже, олухи! И как только Его Мудрейшество додумался посылать за ребёнком леших?!

— Так мы же, это, главные в лесу-то, — пробасил один из мужских голосов, — кто, кроме нас, может лучше каждую тропинку знать?

— Ага, особенно если эта тропка под слоем снега погребена, — вторил ему второй.

Я решил, что с меня хватит изображать бревно, и замычал, старательно приоткрывая зудящие веки.

— Вооот! — обрадовался один из тех, кого женщина назвала лешим. — Видишь, тётушка Роза, жив малец! Вот сейчас откроет свои человеческие глазки и пойдёт нашу Снежку искать.

На последней фразе моё тело инстинктивно дёрнулось, и я резко распахнул глаза, одновременно садясь на жёсткой лавке.

— Сне… Кх... Снеж... Снежа… Где она?!

— Ну-ну, — ко мне, шаркая тапочками по деревянному полу, посыпанному простым речным песком, поспешила невысокая старушка весьма колоритного вида. Длинное суконное платье обтягивало коренастую круглую фигуру, белый фартук аккуратно лежал на объёмном животике. На голове женщины было накручено что-то невообразимое, а маленькие, но сильные морщинистые руки уже тянули к моему лицу деревянную плошку, от которой к потолку поднимался горячий пар.

— Попей, милый. Попей, легче станет. Тётушка Роза никогда плохого не посоветует.

Я с сомнением уставился сначала на плошку, а потом обвёл взглядом низкое полуподвальное помещение, больше всего похожее на старинную избу. Посередине стояла огромная каменная печь, от которой шёл невыносимый жар, рядом стояла, лежала и даже валялась кухонная утварь, а в самом углу, освещённом лишь пламенем одинокой свечи, за небольшим столом сидело… сидели… два высоких, сутулых и каких-то нескладных существа. Они были покрыты шерстью с головы до ног, включая лицо, но не такой, как у животных, скорее, их тела целиком состояли из свалянной в тонкие трубочки шерсти, словно огромные верёвочные швабры. Очень и очень грязные швабры.

Один из них повернул ко мне… Лицо? Где прямо из-под верёвок горели два красных глаза, и открыл беззубый рот.

— Пей, малец. От подношений домовых не отказываются.

Так передо мной домовая?

Я быстро схватил в руки пиалу и хлебнул густого травяного отвара. Уф, слава Богу, я её гномом не обозвал. А ведь хотел… Даже представить боюсь, как бы женщина оскорбилась.

Возможно, будь на моём месте кто-то другой, он бы решил, что в коме — пострадал в реке, когда тонул, и сейчас врачи неистово борются за его жизнь, но…

Но у меня с самого детства были сны, в которых была одна маленькая курносая девчонка. Она сама по себе не была обыкновенной, а по оброненным фразам я за столько лет смог сложить картину того, что она живёт в совершенно ином мире. Не то, чтобы я окончательно и бесповоротно поверил в существование сказочных созданий… Скорее, я просто привык к тому, что у неё всё не так, как у меня.

Так что сейчас я просто принял ситуацию. Я попал... в мир, где сказочные создания — норма. А ещё… Тут нет интернета!

Захлопал себя по карманам, выискивая телефон, но его тоже не было. Скорее всего, покоится где-то на дне Невы. Только бы меня не успели взломать!

— Простите, уважаемые, — обратился сразу ко всем присутствующим, — ответьте мне на два вопроса. Первый — я правильно услышал, что вы говорили про Снежку? Где она, что с ней, и почему я должен её искать? Второй вопрос не такой важный, но довольно срочный. Как мне попасть обратно в... туда, откуда я пришёл? Мне нужно предупредить родителей, что я какое-то время буду здесь, и доделать свои дела: выставить хотя бы минимальные посты в отложку, предупредить подписчиков и перенести рекламные контракты.

— Нет отсюда пути обратного, — пробасил один из швабр.

— В смысле, нет?! — у меня волосы на голове зашевелились. — У меня… У меня там родители! Друзья! Жизнь, работа! У меня неустойки за срывы договоров по цене как крыло самолёта! Я не могу просто взять и всё бросить!

— Иванушка, — осуждающе покачала головой домовая, — ну что же ты так?! За возвращение на родину судьбу благодарить надобно. Отец твой, как скрылся в вашем мире, так словно забыл о существовании долга. Ты-то уж не подведи! Помоги выручить нашу Снежку из лап лютых!

Глава 3 В замке снежном, в замке ледяном...

— Каких лап? Какой ещё отец?!

Что за сумасшедшие вокруг?! Или это уже у меня крыша едет?

Я потёр ноющие виски и всмотрелся в лица присутствующих.

— Так, я слышал что-то про Его Мудрейшество. Где это Мудрейшество? Ведь это он — инициатор моего попадания сюда?

Лешие дружно закивали немытыми паклями.

— А супчик? — тетушка Роза явно расстроилась. — Горяченький, я же только наварила, Иванушка…

— Я думаю, мои вопросы важнее супчика, — осторожно предположил я, — поэтому я всё же хочу поговорить с тем, кто меня сюда вызвал… А кто, кстати, он?

— Вестимо кто — Дед Мороз он! — трагически вздохнула домовая, снимая фартук и оправляя платье. — Пойдём, горе луковое, провожу.

Я уронил челюсть и послушно встал с низкой лавки, а потом поплёлся вслед за невысокой женщиной, которая теперь, в сравнении со мной, казалась и вовсе лилипутом.

Дед Мороз… Это тот самый, что подарки детям на Новый год носит? Или тот, что вроде Морозко деревья в лесу замораживает? И что, этот милый старичок и велел меня скинуть в ледяную реку, а потом доставить сюда лешим, решающим проблемы с помощью дубин? Миленько, ничего не скажешь…

Мы поднялись по тёмной лестнице наверх из избы и упёрлись в большую металлическую кованую дверь с изогнутой ручкой. Домовая, ещё раз поправив платье и своё гнездо на голове, глубоко вздохнула и потянула на себя ручку двери.

Меня мгновенно ослепил яркий белый свет, а ещё… пронзил холод.

— Ох, что ж это я?! — опомнилась тётушка Роза, вытаскивая меня из тёпла в стужу. — Надо же тебе одежонку справить! И обувку. Жди!

Пока я пытался проморгать выступившие на глазах слёзы, шустрая женщина прошмыгнула обратно на тёплую лестницу.

Надеюсь, она не решила меня здесь бросить, чтобы я окоченел от холода? Температура явно минусовая…

Я, наконец, смог осмотреться. Глаза до сих пор резало от яркости, но если прищуриться, то получалось увидеть хоть что-то…

Вокруг всё было… белое. Точнее, не просто белое, а ослепительно белое.

Я стоял в самом углу огромного белоснежного зала, словно сотканного из льда и снега. Высота потолка была настолько огромной, что буквально не просматривалась, и только там, где-то в вышине, виднелся сверкающий, будто хрустальный купол, через который пробивался солнечный свет. Он отражался от стен и потолка, заливая всё пространство светом.

С разных углов зала во все стороны уходили вглубь… замка? да, наверное, замка… широкие белоснежные коридоры. А прямо посреди зала памятником скульптурной лепки возвышалась ледяная широкая лестница, уходящая куда-то под купол. Боюсь, при желании добраться до самого верха можно остаться без ног, они просто отвалятся от усталости на одном из пролётов.

— На, надевай, — передо мной возник тёплый меховой тулуп и высокие чёрные валенки.

Домовая нетерпеливо сунула одежду мне в руки и внимательно проверила, чтобы я застегнул каждую деревянную пуговичку на тулупе.

— О, — одобрительно кивнула она, — жених! Как есть жених! Пойдём, милый, провожу я тебя к господам… Нечего в коридоре стоять!

Я так завис на сравнении великолепного зала размером с футбольное поле с коридором, что проморгал момент, когда женщина направилась в один из боковых коридоров, еле слышно шаркая тапочками по сверкающему полу.

— Подождите! — устремился я вслед. — Каким ещё господам?

Ответом мне было молчание, а буквально через пару минут мы с тётушкой Розой приблизились к огромным двустворчатым дверям.

— Ну, — перекрестила меня женщина, — с Богом, Иванушка. Господа кушать изволят, так что мне нет туда ходу — один пойдёшь.

С этими словами она постучала костяшками пальцев по одной из створок, а в следующую секунду я обернулся спросить у неё, что мне вообще нужно говорить, и понял, что остался один.

Домовая исчезла.

А двери, тем временем, неслышно распахнулись, являя мне обедающее достопочтимое семейство.

Ну, а им — меня.

И я не знаю, кто из нас больше удивился.

Глава 4 Достопочтимое семейство

— Так, кто его сюда впустил?! — громыхнуло от самого конца бесконечно длинного ледяного стола, с которого свисали сосульки.

Там, словно король на троне, развалился огромный… просто огромный мужик в красной шубе, обтянувшей его круглое пузо. Длинная белая борода начиналась под носом и заканчивалась где-то глубоко под столом.

Совсем ещё не старый Дед Мороз смотрел на меня, словно на таракана, внезапно выскочившего на стол во время трапезы.

— Папочка, кто это? — в три голоса синхронно повернули светловолосые головы женщины, сидевшие по левую руку от хозяина дома. Им, на вид, было столько же лет, сколько моей матери, но взгляды казались куда более наивными. А ещё они были близняшками. Различить их можно было лишь по цвету платьев, но и то с натяжкой. Белые и белые, разве что у кого-то чуть темнее, у кого-то — светлее.

Единственным субъектом, кто никак на моё появление не отреагировал, была ещё одна женщина: крупная, дородная, сидящая за столом с кислой миной. Она даже не оторвалась от поедания огромной индюшачьей ноги, чтобы повернуть голову в мою сторону.

— Добрый день, — кивнул я, — меня зовут Иван Кощеев, я слышал, что это вы меня вызвали из моего мира. Могу я узнать, зачем?

— Тот самый? — шёпотом проговорили близняшки, переглянувшись между собой.

— Ты что, не видишь, что я ем?! — нахмурился Дед Мороз. — Или в твоём мире тебя не учили затрапезным манерам?

— В моём мире считается неправильным без согласия человека бросать его в воду и похищать. И, тем более, бить по голове и лишать сознания, — рассердился я, — если я вам нужен, то говорите зачем, или я пойду.

Про Снежку я специально не упоминал, так как не знал, в курсе ли её предполагаемые родственники, что мы общаемся. Она всегда была более скрытной, чем я, так что если мою жизнь мы могли обсуждать вдоль и поперёк, то о себе она говорила с неохотой. Словно боялась, что как только что-то скажет, то сразу произойдёт что-нибудь ужасное, и все вокруг узнают её секреты.

Мужик обвёл взглядом присутствующих, раздражённо вздохнул, но всё же соизволил проявить вежливость.

— Я — Дед Мороз, — важно проговорил он, опуская ложку в тарелку с супом. — Это, — ложка снова вылетела из тарелки и, роняя капли на стол, показала в сторону хмурой женщины, — Матушка Зима — моя супружница и самая главная женщина в доме. А это, — ложка сделала круговое движение, на этот раз обведя троих близняшек, — дочки мои: Метелица, Вьюга, Буря.

Он замолчал, давая мне возможность проникнуться моментом. Если это — его дочки, а Снегурочка, если верить всем известной сказке, его внучка, то одна из этих женщин — мать Снежи?

Я вгляделся в одинаково беспечные лица. Женщины думали о чём угодно, только не о пропавшей, если верить домовой, девушке. Так что на глаз определить, кто из них мать, не представлялось возможным.

— А я Иван. Иван Кощеев, — представился после того, как пауза затянулась. — Можно узнать, зачем я здесь?

Дед Мороз, уже было вернувшийся к поеданию своей порции, непонимающе на меня уставился, но потом со вздохом всё же утёр тыльной стороной руки остатки супа с усов и бороды.

— Снежку тебе надо отыскать. Отыскать и спасти.

— Да, да, да! — в три голоса загалдели девицы, которых, несмотря на возраст, у меня даже мысленно не получалось назвать женщинами. Как-то… не доросли они будто до этого звания.

— Найди нашу девочку!

— Избавь от лап лютых!

— Пусть подавится вор проклятый!

Я немного опешил от разноголосого щебета, частенько перебивающего друг друга. Так что, помотав головой, прошёл поближе и сел на ближайший к семейству стул, чем заработал недовольный взгляд хозяина.

Стул оказался из льда, который быстренько охладил седалищное место, и если бы не меховой тулуп, то не смог бы я с таким невозмутимым видом продолжить заседать и смотреть на говоривших.

— Её похитили? Украли? Вы знаете кто? Почему тогда никто не ищет? — вопросы сами собой множились, а в моей голове совершенно не укладывалось, как можно спокойно обедать, если их внучку (и, возможно, дочку) кто-то украл.

— А что, ты предлагаешь мне самому идти к Бессмертному, что ли? — нахмурился Дед Мороз. — У меня, между прочим, праздник на носу! И так Снежка пропала — мне самому придётся все подарки раздавать и ездить по стране. Сезон у нас начинается, понятно? А этот негодяй! — большой кулак с грохотом ударил по столу, вызывая звон посуды. — Совершенно не вовремя её похитил и выкуп просит! Вот ты к нему и иди, сам решай, так скажем, по-родственному.

Только я раскрыл рот, чтобы поинтересоваться последней фразой, как дамы напротив, опять будто по команде, загомонили:

— Да, да, да!

— Спаси от негодяя!

— Кощея Страшного и Бессмертного!

— Ужасного и опасного!

— А ну, замолчали! — внезапно громыхнула хмурая баба, опуская на тарелку обглоданную кость и вытирая руки огромным банным полотенцем.

Заткнулись все. Включая самого Деда, что поперхнулся компотом и испуганно выпрямился на своём троне.

— Так, Иван, — суровые светло-голубые глаза посмотрели на меня пронизывающе, — пойдём выйдем. Поговорить надобно.

Я кивнул и подскочил, понимая, что с этой женщиной спорить нежелательно. Мы пошли на выход из столовой, провожаемые испуганными взглядами девиц. Мужчина же, словно забыв о моём появлении, вернулся к поеданию обеда.

Глава 5 Немного сказочной истории

Матушка Зима привела меня в небольшую гостиную и показала рукой на обыкновенный, к счастью, диван.

— Садись, разговор длинный будет.

Я послушно сел и уставился на женщину, что сейчас величественной статуей хмуро смотрела в окно.

— Что ты знаешь о нашем мире, Иван?

— Почти ничего, — признал я.

— И Снежа ничего тебе не рассказывала? — она насмешливо посмотрела на меня. — Я знаю, что вы уже много зим общаетесь, не стоит лгать.

Я кивнул.

— Я знаю, что этот мир — что-то вроде сказки. По крайней мере, с точки зрения человека, который живёт в моём мире, где нет магии и волшебства. Я знаю, что ваше королевство называется Морозград. Знаю, что вы — погодница и создаёте общий погодный фон на всём континенте. То есть насылаете снег зимой, которого именно в вашей стране очень много.

— Ещё?

— Снежка говорила, что она работает… — я замялся, пытаясь более понятным языком выразить свою мысль, — в индустрии развлечений. В общем, поздравляет людей с Новым Годом.

Иначе говоря, она — аниматор. Я как-то это знал, но никак не сопоставлял раньше, что она и есть Снегурочка. И, получается, работает вместе с дедом. Который Дед Мороз. Ну, а что, логично.

— Ещё?

Ещё? Так вроде всё. О матери она вообще никогда не упоминала, я даже и не знал, что она у неё есть. И до сих пор в этом не уверен…

Я пожал плечами.

Мы так много общались, а сказать я мог о ней совсем чуть-чуть. Я знаю, в какие игры она любила в детстве играть; знаю, какие стихотворения ей дети рассказывали; знаю, что она любит пить горячее какао и смотреть на кружащийся снег… А ещё — что её щёки вспыхивают румянцем, когда я рассказываю шутки из своей жизни.

Да ты романтик, Кощеев!

Но сейчас это всё к делу не пришьёшь, так что исходим из фактов.

— Она сказала, что может исчезнуть. Каждую ночь мы виделись с ней во сне, но две недели назад она пропала. Что ВЫ можете рассказать мне?

Женщина вздохнула и, наконец, отошла от окна, сев в противоположное кресло.

— Это было давно. Могучие волшебники прилетели на эту землю и поделили её, образовав каждый своё государство. Султан Бархан правит Южным царством, где земли покрыты песками и обитают могучие джинны. Князь Зелёного Леса забрал себе все леса, и каждая птица, каждое дерево слушаются его голоса. Могучий Кит правит подводной страной, не пуская в неё посторонних. Но самое огромное государство — Мракоземье — принадлежит… Кощею, — она ненадолго замолчала, задумчиво рассматривая хрустальный кувшин с водой, стоящий на столе. Под её взглядом вода сначала покрылась тонким слоем льда, а потом полностью замёрзла. Лишь морозный пар поднялся в воздух. — Род Бессмертных издревле считался самым страшным и опасным на континенте. Никто не знает, в чём сила его правителя, что бессменно правит своими владениями уже больше тысячи лет. Все недра земли принадлежат ему, все мыслимые и немыслимые блага. Он закрылся от остальных стран Высокой Стеной и не пускает никого в свои владения.

— И Снежа, получается, у него? — я попытался поторопить женщину, решившую преподать мне краткий курс истории их мира. Я могу ошибаться, но волнующиеся бабушки должны вести себя немного иначе, разве нет?

— Подожди, Иван, — хмуро посмотрела она на меня, — твоя молодость и горячность могут сослужить плохую службу, если ты не послушаешь совета старших.

Я трагически вздохнул и понуро кивнул, смиряясь с тем, что по-другому я ничего не узнаю.

— Была у Кощея лишь одна слабость, — меж тем продолжила говорить Матушка Зима, — девица простая, без роду без племени. Не послушал он советов правителей соседних стран, что просили не связывать жизнь с человеком, и женился на ней. Родился от того брака сын у него Алексий, — на этом имени я вздрогнул. Да, моего отца зовут Алексей, и, похоже, сейчас речь идёт именно о нём, — но родился он полукровкой, практически совсем человеком. Что только не делал Кощей, чтобы древняя сила в нём пробудилась, — всё было без толку. А потом и супруга его умерла — жизнь у людей короткая… Обезумев от горя, озлобился Кощей, да начал творить дела недобрые. Нам отсюда мало что слышно было, да птицы доносили, что измывался он над сыном своим, да так, что тот сбежал в мир соседний, чтобы отец его там не достал. После и вовсе чёрная злоба поселилась в Кощее, и народу в царстве совсем от него житья не стало…

Я нахмурился, пытаясь усвоить новую информацию.

Да нет… Бред! Бред же!

Ну какой из отца потомок Кощея? Он же программист обычный: очкастый, сутулый, с усами старомодными… Быть такого не может!

— А вы ничего не путаете? — осторожно поинтересовался у женщины.

Она только бровь подняла на холодном, чуть застывшем лице. Вот словно статуя ледяная.

— Разве знаешь ты других родных своих по линии отцовской?

— Нет, но он — детдомовский…

Я говорил и уже сам понимал, что оправдания шаткие. Но вот так, с бухты-барахты представить моего мягкого отца потомком Ужасного правителя было несколько… дико.

Да и не Бессмертный он. Наша фамилия — Кощеевы. Хотя, тут хоть так, хоть так крути — сходиться начинает в правдивую историю. И, видимо, именно отчество стало прообразом новой фамилии.

Я помотал головой, стараясь отсеять лишние и ненужные сейчас переживания. Паниковать буду потом.

— А дальше?

— Мы находимся в Морозграде, — снова, словно рассказчица на сцене, заговорила женщина, даже прикрыв глаза от величия момента, — где издревле правили потомки Великого Мороза! Те, кто мог замораживать моря лишь взглядом, насылать бури, охлаждать целые города одним взмахом руки! К сожалению, мой супруг — последний мужчина из их рода. Наши дочери не смогли найти себе пару и живут с нами. Только один раз Метелица смогла познакомиться с юношей, который представился ей Бураном. Но в итоге оказался обыкновенным человеком. Родилась Снегурочка — наследница нашего рода…

Ага, значит, всё же одна из близняшек — мать Снежи. Не похоже, что её сильно заботит судьба дочери…

Глава 6 Проводы

На следующее утро провожать меня вышло всё Морозное семейство.

Они стояли ровным величественным рядом в холле замка и безмятежно наблюдали за тем, как домовая суетливо накидывает в мой рюкзак последние съедобные запасы.

— А это для леших — они колбаску сыровяленую обожают. Только ты, это, не перекорми их, Иван, — им плохо может стать…

Я скосил глаза на две высоченные каланчи под два с половиной метра ростом, между которыми я казался ещё более мелким и субтильным, и натянуто улыбнулся. Боюсь, если я этим швабрам еды не дам, они меня самого сожрут и косточками в зубах поковыряются.

Только хотел озвучить свои мысли, как увидел, что тётушка Роза деловито запихивает в небольшой, по сути, тканевый рюкзак третью по счёту связку колбасы.

— Что? Куда?! Оно же не влезет! Как я это потащу? — я с ужасом посмотрел на мешок, на котором уже настолько ткань натянулась, что вот-вот готова была лопнуть и явить нам все упиханные в него деликатесы.

— За кого ты меня принимаешь? — поджала губы домовая, прижимая к сердцу последнюю банку малосольных огурцов. — Это же работа моего деда! Последний экземпляр! Он ещё тот умелец был.

С этими словами она поставила на всё это съестное великолепие трёхлитровую банку, а потом, взявшись за края мешка, начала мелко-мелко его трясти.

Сначала мне показалось, что у меня глюки, но потом всё отчётливей становилось видно, как рюкзак худеет, ткань расслабляется, а связки колбасы, до этого проглядывающие с краёв, друг за другом словно проваливаются под дно.

— Неистощимый мешок, — пробасил с высоты своего роста один из леших, — тётка Роза знает толк в волшебных предметах!

Я от неожиданности аж присел, но потом, словив хмурый взгляд бабушки Снежки, выпрямился и постарался принять достойный вид.

— Что ж, Иван Бессмертный! — взял слово Дед Мороз, отставив ногу в ярко-красном сапоге и прикладывая руку к сердцу, словно выступая на детском утреннике. — Доверяем тебе мы дело непростое! Дело страшное и опасное! Проберись в земли Кощея лютого, что нашу Снегурочку украл, избавь девицу от его грязных лап и мыслей. Станешь ты молодцем добрым, и ждёт тебя награда верная! — он немного замялся, а потом наклонился в сторону супруги, что ледяным изваянием стояла рядом, и прошептал: — А что за награда-то?

Она смерила его хмурым взглядом, и он отпрянул.

— Раз награды нет, то Снежку нашу забирай...

— Молва о тебе хорошая пойдёт, — прервала его Матушка Зима, не давая возможности договорить, — славу добрую между людьми заработаешь.

— Да, да, да! — словно по команде включились три женщины, что стояли ровным рядком, в белых шубках, как матрёшки на витрине сувенирного магазина.

— Станешь ты прекрасным, Иван!

— И богатым, Иван!

— Девицу за руку возьмёшь!

— И к венцу поведёшь! — пошли они на второй круг.

— Станете жить-поживать!

— И детишек много рожать!

На последнем пожелании я поперхнулся и закашлялся. Один из леших размахнулся и что есть силы зарядил мне волосатой рукой по хребтине. Да так, что я полетел носом в пол и немного по нему проехал, потеряв при падении шапку.

Прямо перед глазами оказались сапоги Деда Мороза.

— Вставай, Иван! И не подведи нас! — напутствовал он напоследок. — Лешие тебя до границы проводят — дорога им известна. А там уж ты как-нибудь сам.

Я осторожно поднялся, потирая расквашенный нос. С такими помощниками никаких врагов не надо. Я уже, если честно, не уверен, что мне сопровождение нужно. Может, просто попросить указать направление?

— Возьми, — словно из ниоткуда протянула мне Матушка Зима длинную палку с неровными краями. Будто её только недавно от дерева оторвали, — поможет она тебе в день лютый. Ступай, Иван, помнить мы тебя будем.

— Ступай! — громыхнуло всё семейство разом.

Ну, я и пошёл.

Глава 7 Не лесом, так... лесом... Но по кругу...

Когда за нашими спинами захлопнулись ворота замка, я немного скептически посмотрел на гуляющий во дворе ветер, что разносил по ледяной поверхности снежинки, и поинтересовался:

— Ребят, а мы как поедем до границы? На санях? Оленях?

Мне было интересно узнать, на чём в этом сказочном мире передвигаются люди, потому что расстояния… впечатляли.

— Зачем нам сани? — явно удивился один из леших. — Ногами пойдём. Недоброе это дело — приличному лешему на санях передвигаться.

— Как это — ногами? — не понял я. — Ногами — это, в смысле, пешком?!

— Да.

Я неверяще посмотрел на них. Они шутят? Здесь же даже не день пути, тут и за несколько недель не дойдём.

— Слушайте… Ребят, вы мне хоть скажите, как вас зовут?

Так как оба швабра были настолько похожи, то я очень сомневался, что смогу их различать. Но это не повод, в самом деле, никак к ним не обращаться.

В ответ оба леших развернулись и посмотрели на меня исподлобья немигающим красным взглядом.

— Хоть ты и Бессмертного рода, но права не имеешь на знакомство близкое.

Я порядком растерялся.

— Вы о чём?

— Имена леших не говорят кому ни попадя. Это сокрытое знание. Если ты знаешь лешего по имени, то и позвать его можешь в любой момент.

Они смотрели на меня настолько злобно, что я натурально забоялся, как бы не сожрали прямо тут, не уходя далеко от замка.

— Ну, нет так нет. Настаивать не планирую.

Мохнатые плечи расслабились, и они снова начали напоминать двух увальней — неуклюжих и тугодумных.

Но я сделал себе мысленную пометочку держать ухо востро.

— А как мы пойдём до границы, если тут далеко? Может, я всё же попрошу Деда Мороза дать нам…

— С нами пойдёшь.

Меня бесцеремонно схватили за шкирку и забросили на плечо. Лишь мешок заплечный сполз вниз со спины на затылок и сейчас довольно сильно мешал обзору. Оба швабра начали движение, широким шагом пересекая заснеженную площадь. Я настолько обалдел, что сначала даже возмущаться не мог.

— Эй, ребят, вы чего? Пустите меня, я сам пойду!

— Нет людям хода в лесные дороги, — бескомпромиссно ответили мне, синхронно вышагивая. Сказал это… кто-то из них. Голоса были абсолютно одинаковыми, — только те, кто лес знают, могут ступить на закрытые тропы.

Я извернулся и посмотрел через плечо великана.

Лес начинался в метрах пятистах от замка.

— Может, я хотя бы до леса сам дойду? — предложил компромисс.

— Зачем?

— Ну, по-вашему, я должен быть рад тому, что вы меня на плече тащите? В конце концов, я же мужчина!

Мои вопли просто-напросто проигнорировали. А я уныло свесился вниз, думая о том, какое позорище сейчас из себя представляю. Тоже мне — рыцарь-освободитель. Тащат словно мешок с картошкой.

— Можно, я хоть на плечо сяду? Или сзади на спину? — без всякой надежды на благосклонный ответ поинтересовался у них.

Они синхронно остановились. Вот так шли, шли, а потом — оп, и стоят!

— Пересаживайся… — после небольшой паузы проговорил тот, что меня держал. Потом подумал и добавил: — На плечо.

— Вот спасибочки! — обрадовался я, аки обезьяна изворачиваясь и со страшно довольным видом усаживаясь прямо на жёсткое длинное плечо.

Остался вопрос, за что держаться… Посмотрел по сторонам, на мохнатую голову и нерешительно приобнял рукой лешего за шею. Очень надеюсь, что мне за самоуправство леща сейчас не дадут.

— Сидишь? — осведомился второй.

— Сижу, — подтвердил я, глядя на него сверху вниз. На такой высоте даже холодней, по-моему, стало.

— Тогда пошли.

И они так же синхронно начали движение: у одного я на плече, у второго моя палка в руках.

А через десять минут мы зашли под тень многовековых елей.

Жаль, зашли недалеко…

— Что за происки тёмных сил? — басом вопрошали лешие, по очереди врезаясь в ближайшую ель.

И ладно бы один, так второй, что был со мной на плечах, тоже не отставал от своего товарища. И я раз за разом получал по морде колючими ветвями.

— Эй, ребят! Ребят!!! Стойте, остановитесь, в чём проблема? Дайте хоть слезть, ну?

— Да быть такого не может, — недовольно загундел меня держащий, а потом отошёл подальше и… Понёсся бегом прямо в ствол!

В самый последний момент я оттолкнулся и грохнулся назад, кубарем покатившись по снегу.

Послышался глухой удар.

Приподняв лицо от треснувшей снежной корки, что расцарапала мне всю физиономию, я уставился на сидящего около ели лешего, что с растерянным видом потирал затылок.

— Не работает, — меланхолично заметил второй.

— Не работает, — подтвердил его товарищ.

Они ненадолго замолчали, пытаясь обдумать, почему они врезаются в дерево, если бегут в сторону дерева.

Не смея мешать их увлекательному занятию, я встал и отряхнулся. Если дальше так пойдёт, то помощники меня сами угробят раньше, чем мы дойдём до границы Морозграда.

— А если… — послышался воодушевлённый голос, оборвавший сам себя на полуслове.

Я напрягся, буквально затылком чуя, что меня сейчас сверлят взглядами.

Не успел развернуться, как меня двумя огромными руками схватили за кафтан на спине, поднимая, словно брехливую болонку, и, пару раз с амплитудой раскачав, просто вышвырнули из леса в ближайший сугроб!

Пока я барахтался, пытаясь выбраться на поверхность, раздался ликующий вопль:

— Есть! Работает!

— Работает! — вторил ему второй.

Моя голова вынырнула из сугроба, и я со всем возможным неудовольствием прожёг взглядом крайне довольных леших, вышедших из тени деревьев.

— Из-за него всё, — ткнул в меня пальцем один, обнажая из-под свалянных паклей острые зубы, — дурная кровь!

— Точно, премерзкая, — подтвердил второй, смачно сплюнув с собою рядом, — лес гневается.

Я опешил.

— Вы о чём вообще? Что за кровь дурная?!

— Ты! — волосатый палец упёрся в меня. — Потомок вражьей силы! Гнусный…

— Так, я понял, — прервал его, — что там дальше, после оскорблений?

Глава 8 Вот это... Щука...

Ну, а на следующий день с утра меня довольно невежливо выкинули из тёплого кокона.

— Колбасу давай, — потребовал Первый. Или Второй… В темноте пещеры и не разглядишь особо…

Я очумело огляделся, пытаясь понять, куда попал.

— А, колбасу… Сейчас…

В общем, позавтракав, мы своей дружной компанией вышли на улицу. Я, предварительно отбежав подальше, встал в позу и заявил:

— Послушайте, парни, я вам благодарен и всё такое, но давайте, я своими ногами сегодня дойду. Иначе задубею от холода и не смогу потом вообще ничего сделать, — видя скепсис на их волосатых лицах, я надавил на единственно возможное:

— Деду Морозу это не понравится. Ему нужно, чтобы я его внучку спас, а не остался торчать в лесу снежной статуей до самой весны.

— В Морозграде не бывает весны.

— Оу… — я слегка опешил, — ну, тогда тем более. Даже отогреться мой хладный труп не сможет. Так что пойду сам!

И, не дожидаясь ответного недовольства, первым погрёб через сугробы. Так хоть не замёрзну…

— Эй, малой! — раздался голос… кого-то. — Держи!

В меня кинули моей же палкой. Хорошо кинули. Попали.

С тяжёлым вздохом поднимаясь из очередного сугроба, я хмуро подсчитывал свои шансы дожить до той самой границы — с такими-то помощниками.

Выловив из снега палку, что дала мне перед уходом из замка Матушка Зима, я опёрся на неё и кивнул своим провожатым:

— Ведите!

Примерно через часа три я уже был готов проситься на ручки. Лучше сдаться позорно, чем быть погребённым в одном из этих сугробов. Ведь оказалось, что ползание по сугробам — это совсем не то же самое, что бег на беговой дорожке или по ровной аллее парка. Пусть палка и помогала — оказывается, не зря мудрые старцы на неё опираются — были моменты, когда я готов был её целовать как единственного спасителя.

— Привал! Ребята, привал, пожалуйста!

Лешие продолжили идти вперёд, ломая на ходу ветки.

— Я вам колбасы дам.

Тут они оба остановились.

— Палку? — начали торг.

— Полпалки.

— Тогда мы идём дальше.

— Идите, я сам съем, — не поддался я на провокацию, садясь на край поваленного дерева и выуживая из недр заплечного мешка оставшуюся после завтрака палку сыровяленой говяжьей колбаски. Демонстративно повёл носом, вдыхая пряный аромат мяса и специй.

Лешие в нерешительности остановились, тараща на меня свои красные глаза.

— Точно не будете? — я смачно откусил от колбасы, вызвав со стороны шваброобразных обильное слюноотделение. Натурально так длинные слюни по шерсти закапали…

Так, спокойно, Кощеев, не паникуй. Ни в одной сказке лешие не были людоедами, не могут они…

Мохнатые переглянулись.

— Хорошо, полпалки, — наконец, вынесли они вердикт, — отдавай колбасу.

Я спрятал усмешку и передал покусанный трофей, сам же зарылся в недра рюкзака.

— Кстати, — очнулся после того, как съел половину большого пирога с капустой, от которого мои сопровождающие с презрительным видом отказались, — а почему, если вы так колбасу любите, то сами её не достали?

— Не положено духам лесным дотрагиваться до вещей волшебных, — заявил один.

— Не положено, — поддакнул второй.

— Иначе связь мы с природой потеряем.

— Потеряем.

— Так что не можем мы, — закончили они дружно.

— Ага… — я им даже немного посочувствовал.

Сейчас, замотавшись в одеяло, что положила домовая, я чувствовал себя намного лучше, не смотря на то, что мы всё ещё были посреди снежного леса. Руки-ноги отогрелись, щёки перестали гореть. Честное слово, хоть обматывайся этим одеялом и иди так…

Пока мысли вялым потоком бродили в голове, мозг настолько расклеился, что мне показалось… не иначе как в бреду, что сбоку слышна грязная ругань…

Словно женский и мужской голос, перекрикивая друг друга, выясняют свои отношения. Бурно так выясняют.

Встрепенувшись, я изо всех сил прислушался, а потом вскочил на ноги.

— Вы слышали?

— Что? — меланхолично закидывая в огромные рты какие-то корешки, осведомились лешие.

— Ругается кто-то.

— А, так это Щука.

— Щука? — не поверил я. — Которая в воде плавает, что ли?

— Щука.

Оглянувшись ещё раз на просвет между деревьями, я взмолился:

— Можно одним глазочком глянуть? Я быстро, туда и обратно.

— Нет, — отрубил Первый… или Второй… А потом подумал и добавил: — Вместе пойдём.

Когда мы вышли на берег замёрзшего пруда, нам предстала довольно любопытная картина.

Из проруби наполовину своего скользкого и длинного тела вылезла настоящая жирная щука. С короной на голове.

Она зависла, балансируя на поверхности воды, сложив на груди передние плавнички, и буравила недовольным взглядом орущего мужика метра под два ростом и с хорошим таким пивным пузиком.

— Ты мне что обещала? — бушевал он. — Что влюбится в меня царевна! Ты мне обещала, что царство моё будет! Я к тебе с Тридевятого бегал пять раз подряд для чего?

— Для чего же, Емеля? — насмешливо переспросила она.

— Чтобы великим стать! — он поднял толстый указательный палец к небу. — Чтобы о моей мудрости в соседних странах говорили!

— Было бы ещё чем мудрствовать, — проворчала она, а потом обратила внимание на нас:

— Так, а у вас что? Тоже приворот не сработал? Полцарства не получили? На новом прекрасном лице прыщи пошли от излишних возлияний?! Какие претензии?

— Никаких претензий, — открестился я, уже жалея, что поддался своему любопытству, — мы просто мимо проходили, услышали шум и прибежали сюда, мало ли, помощь нужна?

— Тогда, может, за желанием пришли?

— За желанием? — вмиг пересохшими губами проговорил я, стараясь, чтобы глаза перестали алчно сверкать. — Никогда бы не посмел при первой встрече требовать что-либо от незнакомой… девушки.

Рыба прищурилась.

— Гладко стелешь… Профессионально…

Мои глаза забегали, но я только шире улыбнулся. Обаяние, Кощеев, обаяние. То, на что клюют все дамы среднего возраста, когда смотрят мои ролики. Моргаем, а потом пристальный, пронизывающий взгляд в камеру… Ой, то есть, простите, в глаза. Такой, будто пытаемся в душу человеку заглянуть. А теперь посылаем мысли в воздух: