Кошки-мышки по любви

Глава 1

— Кошкина, чего ты встала? Дай пройти! Тебе бы очень подошла фамилия Мышкина — такая же серия и неприметная, как и ты.

— Отстань, Царёв. Мне некогда с тобой препираться, скоро начнется занятие и придёт преподаватель.

— Ох, да, сереньким мышкам нужно хорошо учиться. Ведь с твоей внешностью и одеждой найти богатого мужика и не париться — задачка с пятью звёздочками.

— Не все хотят жить в золотой клетке. Если твои подружки ни дня не пользовались серым веществом, то не нужно думать, что все такие. Я хочу добиться чего-то в жизни благодаря своему упорному труду и уму.

— Ой, вроде ты умная, мышка, а такая глупая.

Лада ничего не ответила, лишь фыркнула. Она привыкла к тому, что одногруппники с ней не общаются, лишь когда нужно списать или помочь. Так она для них тень, зато Вадим Царёв не упускает возможность всякий раз зацепиться с ней или жестко пошутить. Знал бы он, что по сравнению с мамиными комплиментами и замечаниями — его звучат как похвала. Лада держала в голове идею, что она закончит универ, найдёт работу и обязательно съедет от неё.

Родители развелись, когда ей было двенадцать, папа спрашивал, с кем она хочет остаться. Конечно, она хотела с ним, но мать давила на жалость, говоря, что отец её бросил, а теперь ещё и родная дочь хочет уехать. Лада чувствовала себя виноватой, а со временем мать уже говорила в открытую, что именно из-за неё отец бросил их.

Но папа не бросал — он каждый день звонил и писал, Лада приезжала к нему в гости. Но окончательно матери снесло эмоциональную плотину, когда отец Лады женился во второй раз. Наталья, новая жена отца, была чуткая и добрая. Относилась к девушке так, как будто она её родная дочь, предлагала переехать к ним, когда Лада жаловась на маму, что она ее постоянно оскобляет.

Но вот девушке уже двадцать — у неё нет друзей и никогда не было парня. Она до сих пор была девственницей. Пока её одноклассницы бегали на свиданки — она кропела над учебниками. Потому что ходят гулять и уж тем более куда-то танцевать, по-словам матери, только гулящие девушки. И что если она принесёт в подоле, то поедет к своему любимому папаше.

Мать душила эмоционально Ладу: не позволяла даже самой выбирать одежду. Со временем она смирились, что её одногруппницы носят мини юбки и джинсы, а она юбки в пол и бесформенные брюки. Якобы так она была защищена от парней, которые поматросят и бросят. А если ей хотелось, чтобы ее поматросили? Чтобы хоть кто-то дал ей капельку любви и внимания. Вместо этого она получила смешки и перешёптывания за спиной. Один раз даже услышала, что парни предлагали друг другу на спор переспать с ней. Но никто не захотел. В тот момент Ладе было дико обидно, ведь даже на спор никто из парней не хотел обращать на нёё внимание.

Её мысли прервал преподаватель:

— Добрый день, уважаемые студенты! Сегодня у нас будет небольшое отступление от учебного плана. Группа у вас разношёрстная, поэтому я решил, что предстоящий экзамен будет в виде проекта. Обо всем расскажу чуть позже. Я вас поделил на пары. Специально выбрал тех, кто друг с другом не коммуницирует никак. Ваша задача — создать проект и защитить его, это и будет вас экзамен. На всё у вас полтора месяца. Считаю, что более, чем достаточно. Итак, оглашаю весь список.

Лада начала волноваться. Интересно, с кем её поставят в пару? Что за проект такой? А как же билеты, которые она уже учит две недели?

— Кошкина и Царёв.

Боже, только не это. Кто угодно, но не он.

— Профессор, при всём уважении, но я не хочу с Мышкиной быть в паре.

— Кошкиной, Царёв. И возмущаться должна Лада, а не вы. Но даже не думайте, что скинете всю работу на неё, а сами будут наслаждаться жизнью.

— И в мыслях не было.

— Иван Анатольевич, — на выдохе произнесла Лада. — Царёв прав, мы не сможем с ним работать вместе над проектом. Он же несерьзный и грубиян.

— Чего? Ты себя вообще видела, мышка, да мне будет стыдно с тобой защищать этот проект.

Ладе стало до слёз обидно. Неужели ему настолько противно? Она же не чума болотная и не кикимора. Да, не модель с обложки, но она девушка. Разве может мужчина так себя вести с девушками?

— Царёв, извинитесь перед Кошкиной. Если кто-то из вас, уважаемые студенты, не сможет сделать проект вдвоём — на пересдачу пойдёте тоже вдвоем.

Так незаметно и пролетела пара, Иван Анатольевич назвал все пары, обещал на следующем занятии рассказать про суть проекта. Лада вылетела из аудитории и побежала в туалет. Ком в горле стоял, а плакать было нельзя. Как только она добежала до кабинки и закрыла её изнутри — достала лезвие и приподняла юбку. Её бедра были покрыты старыми и новыми шрамами — они были напоминанием обо всех ужасных днях, а их было много.

Лада взяла лезвие и тихонько провела им. Боли она не чувствовала, потому что эмоциональная была сильнее. Иногда она думала о том, что может нахрен все — надавить чуть сильнее, а лучше пройтись по рукам, чтобы больше никогда её сердечко не болело.

Вдруг она услышала шум в туалете. Дверь открылась, и она услышала голоса:

— Мда, не повезло Вадику — быть в парке с Ладкой тот еще аттракцион. Она же злая и скрытная, вся в себе. Я её недавно попросила помочь с домашкой, так она посмотрела на меня своими мышиными глаза и просто ушла.

— Зазналась, видимо. Ладно, до экзамена не так много времени осталось. Я, кстати, пригласила Вадика в кино, нужно брать инициативу в свои руки.

— Согласился?

— Конечно! Ты посмотри на меня — внешность, сиськи, ноги и обаяние при мне. Ещё сам потом будет бегать за мной и умолять с ним сходить куда-нибудь. Главное сейчас дать ему наживку, а потом пусть рыбачит. Мужчины же любят завоёвывать.

Голоса стихли, а Лада нанесла ещё несколько засечек.

Глава 2

Лада открыла дверь квартиры и, как обычно, постаралась зайти тихо, будто тень. Но у матери была удивительная способность чувствовать её приближение за секунду до того, как ключ повернётся в замке.

— Ты где шлялась?! — донеслось из кухни. — На часах без пяти семь, а ты должна быть дома в шесть сорок пять!

Лада сняла ботинки, поставила их ровно, как всегда, и тихо ответила:
— Автобуса долго не было.

— Конечно, — хмыкнула мать. — У тебя вечно автобус. Или ноги болят. Или книжки читаешь. Так и скажи, что шлялась непонятно где. Мужика нашла и с ним гуляешь?

Лада сжала ремешок сумки.

— Я готовлюсь к сессии. У нас скоро экзамен по рекламе.

— По какой ещё рекламе? — мать вышла в коридор, прищурив глаза. — Я надеялась, хоть чему-то серьезному учат, а у вас ерунда какая-то. Кем ты оттуда вообще выйдешь и где работать будешь, если не дают нормальные знания.

— Это наш предмет, мама. Преподаватель дал нам проект. На следующем занятии расскажет детали, пока что он разделил нас на пары.

— Какие ещё пары? — голос матери зазвенел, как натянутая струна. — И кто твоя пара?

Лада глубоко вдохнула.

— Царёв.

— ЧТО?! — мать ударила ладонью по дверному косяку так, что Лада вздрогнула. — Даже не думай оставаться с ним наедине! Ты понимаешь? Он захочет использовать тебя, чтобы получить экзамен, и выкинет. Такие, как он, любят моделей! А не таких… как ты. Останешься потом использованная, потасканная, а если с ребёнком, то уже никому не будешь нужна.

Лада стиснула зубы, но промолчала. От слов матери уже не было больно. Она выработала иммунитет. Слёзы внутри поднимались, но она не давала им выйти. Слёзы для матери — как кровь для акулы.

Она прошла в комнату и закрыла дверь, опустилась на кровать. Сумка упала на пол. Лада уставилась в потолок. Мысль о том, чтобы достать лезвие, как всегда, мелькнула первой. Но на бёдрах уже не осталось места для новых засечек — только сплошная карта боли.

Она зажмурилась и стиснула кулаки. Нет. Сегодня я не дам ей эту победу.

На следующий день в аудитории профессор с улыбкой сообщил:

— Итак, дорогие студенты, ваше задание: придумать рекламный проект. Тема — «Лучший подарок на Новый год». Это может быть что угодно: путешествие, концерт, вещь. Главное — расписать идею, сделать эскиз, объяснить целевую аудиторию и собрать мини-опрос. Через полтора месяца жду защиту.

Группа зашумела. У кого-то загорелись глаза, кто-то сразу начал жаловаться.

Лада автоматически записывала каждое слово. Она чувствовала, как сердце ускоряется. Реклама, проект… Это интересно. Но Царёв…

— Ну что, мышка, — вдруг наклонился к ней Вадим, — где будем делать этот шедевр? У тебя или у меня?

— Ты в своём уме? — она повернулась к нему, и злость прорезалась в её голосе. — Я не собираюсь приходить к тебе домой.

— А я не собираюсь тащиться к тебе. У тебя же наверняка музей советского быта и мама с мётлой, — ухмыльнулся он.

Лада покраснела, но быстро собралась.

— Библиотека. Там спокойно, и никто не будет мешать.

— Скууууууука, — протянул Вадим. — Ты хочешь, чтобы наш «лучший подарок на Новый год» выглядел, как старый учебник по маркетингу?

— А что, ты предлагаешь? — фыркнула Лада.

— Кофейня рядом с универом. Там вайфай, вкусняшки и нормальная атмосфера для мозгового штурма.

Она прищурилась.

— Ты хочешь жрать пирожные за мой счёт?

— Ты меня обидела, мышка, — он приложил руку к сердцу. — Я сам оплачу пирожное и кофе. Даже твой чай с ромашкой.

Она закатила глаза, но внутри что-то предательски дрогнуло.

— Ладно. Кофейня. Но если ты не придёшь вовремя — я ухожу.

— Договорились, — широко улыбнулся Вадим. .

Лада подошла к кофейне раньше времени. Конечно. Она ненавидела опаздывать и терпеть не могла людей, которые заставляют себя ждать. Поэтому пришла на пятнадцать минут раньше и теперь сидела у окна, нервно ковыряя ложкой в стаканчике с капучино, который взяла, чтобы не выглядеть странно.

Чего я вообще здесь делаю? — подумала она, глядя на своё отражение в стекле. Косички, как обычно, собраны слишком туго. Юбка длинная, пальто старое, зато чистое. На фоне других студентов, шумно заходивших в кофейню, она чувствовала себя музейным экспонатом.

Дверь распахнулась — и, конечно, именно в этот момент вошёл он, Царёв Вадим. Вечно уверенный, громкий, раздражающе красивый. Волосы чуть растрёпаны, будто он специально тратит час, чтобы они выглядели так, будто уложены «на скорую руку». Джинсы, свитшот, улыбка во все тридцать два зуба.

— О, мышка уже здесь! — сказал он слишком громко, так что половина кофейни обернулась. — Я думал, ты придёшь с опозданием, как все девушки.

— Я не «все девушки», — процедила Лада, делая вид, что очень занята ноутбуком.

— О, это я уже заметил, — усмехнулся он и плюхнулся напротив. — Ну что, грызун, готова делать историю?

— Перестань меня так называть, — резко сказала она. — У меня есть имя.

— Ладно, Лада, — нарочито сладким голосом протянул он, — как скажешь.

Официант подошёл, и Вадим заказал себе латте и тирамису. Причём, конечно, громко, с улыбкой и шутками, словно это его личное шоу. Лада скривилась.

— Ты всегда должен устраивать спектакль? — спросила она, когда официант отошёл.

— Это не спектакль, — пожал плечами Вадим. — Это харизма. Попробуй как-нибудь.

— Мне это не нужно.

— Конечно, — кивнул он. — Ты же предпочитаешь быть тенью.

Лада сжала зубы.

— Лучше быть тенью, чем дешёвой копией ведущего на утреннем шоу.

— Ого, — Вадим поднял брови. — Вот это было больно. Смотри-ка, мышка умеет кусаться.

— Если ты пришёл только ради того, чтобы меня унижать, можешь идти, — холодно сказала Лада.

— Спокойно, я же твой партнёр. Мы должны придумать лучший подарок на Новый год. Давай сразу: твоя идея — это скучный учебник, моя — вечеринка века. Нужно найти золотую середину.

Глава 3

Лада сидела в библиотеке, механически перелистывая учебник. Слова прыгали по строчкам, сливались, и она никак не могла сосредоточиться. Мысли возвращались к словам Царёва: «мне будет стыдно с тобой защищать проект».

Она сжала ручку так сильно, что побелели пальцы.

— Пусть лучше я всё сделаю сама, чем ещё и слушать его издёвки, — прошептала она.

— О, мышка уже готовит проект? — знакомый голос раздался прямо над ухом.

Она вздрогнула. Перед ней стоял Царёв, с привычной ухмылкой, но на этот раз без компании.

— Ты чего тут делаешь? — недоверчиво спросила Лада.

— Вообще-то, — он бросил на стол тетрадь и сел напротив, — я твой напарник. Так что хочешь или нет, а придётся со мной работать.

— А ты хоть раз делал что-то сам? — её голос дрогнул. — Или ждёшь, пока кто-то за тебя всё вытянет?

Вадим облокотился на стол, его улыбка чуть потускнела.

— Слушай, я не кусаюсь. Давай договоримся: половину проекта делаю я, половину ты. По-честному.

Лада с недоверием смотрела на него. Ей хотелось оттолкнуть, послать, но в глубине души теплилась крошечная искра: а вдруг он и правда поможет?

— Если сорвёшь, — она подняла на него глаза, в которых блеснула сталь, — я скажу профессору. И ты пойдёшь на пересдачу.

Царёв фыркнул:
— Договорились, мышка. Только знай: я не такой уж и безнадёжный, как ты думаешь.

Он подмигнул и, словно ничего не произошло, открыл ноутбук.

Лада попыталась вернуться к чтению, но сердце отчаянно колотилось. Она впервые видела его таким — без толпы, без издёвки. Или это опять игра?

На следующий день Лада, как обычно, пришла заранее. Библиотека была её убежищем: тишина, запах старых книг, шелест страниц. Здесь она чувствовала себя спокойнее, чем где бы то ни было.

Она устроилась за столиком, разложила тетрадь, ноутбук и даже достала маркеры разных цветов — чтобы подчеркнуть важные идеи. Всё должно быть идеально. Всё под контролем.

И ровно в тот момент, когда она наконец-то начала чувствовать, что справится, дверь распахнулась — и в зал ввалился он.

Царёв.

Громкий, сияющий, в наушниках, которые он не снял, пока не прошёл мимо читального зала. Все обернулись. Кто-то шикнул. Он только развёл руками: мол, что такого?

— Ты можешь вести себя тише? — прошипела Лада, когда он плюхнулся напротив неё.

— А ты можешь вести себя повеселее? — усмехнулся он, доставая ноутбук и планшет. — Смотри, я даже подготовился.

— Подготовился? — Лада приподняла бровь. — Похоже, мир рушится.

— Ха-ха, — протянул он. — Не волнуйся, я не дам тебе умереть от скуки.

Она закатила глаза и показала на свои записи.

— Смотри. Я составила план: шаг первый — опрос одногруппников. Шаг второй — анализ. Шаг третий — эскизы.

— О, план, — сказал он с нарочитым ужасом. — Смертельно скучно.

— Это не скучно, это порядок. Без него всё развалится.

— Зато с ним все уснут, — парировал Вадим. — Смотри, мышк… ой, ладно-ладно, Лада. Нам нужно, чтобы проект был живым. Я, например, уже думал, как назвать наш тур.

— Серьёзно? — спросила она с таким выражением лица, будто он только что предложил рекламировать новогодние похороны.

— Ага! — оживился он. — Представь: огромная сцена на Роза Хутор, ёлка в огнях, толпа поёт хором песни любимого артиста. Круто же!

— Круто для рекламы «Газпрома», — холодно сказала Лада. — Наш проект должен быть про студентов. Про молодёжь. У нас целевая аудитория от восемнадцати до двадцати пяти. У них нет денег на Роза Хутор, Царёв. Они хотят чего-то ближе, доступнее.

— Ладно, — Вадим задумался. — Тогда пусть это будет тур в Питер. Там музыка, арт-пространства, тусовки.

Лада хотела возразить, но вдруг поняла: а это неплохо.

— Питер… — сказала она. — Хорошо. Но с акцентом на атмосферу, а не только на тусовку.

— Согласен, — кивнул он. — Ты за сухие факты, я за эмоции. Баланс.

— Отлично, — Лада вернулась к тетради. — Тогда нужно составить анкету для опроса.

— О, обожаю анкеты, — театрально протянул Вадим. — Особенно вопрос: «Ваш любимый цвет?»

— Не шути, — отрезала она. — Нужно спросить: «Какой подарок вы считаете идеальным?» «Хотели бы вы поездку в другой город на Новый год?» «Что для вас важнее — впечатления или материальный подарок?»

— Ага, — Вадим записывал в телефон. — И ещё: «Хотите ли вы потусить с Вадимом Царёвым в Питере?»

— Удали, — ледяным тоном сказала Лада.

— Почему? Это же важный вопрос, — ухмыльнулся он. — Уверен, все девчонки согласятся.

— Кроме меня, — отрезала Лада.

Он прищурился.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Они уставились друг на друга. Лада чувствовала, что ещё чуть-чуть — и она швырнёт в него ручкой. Но в этот момент библиотекарь шикнула так громко, что они оба вздрогнули.

— Тсс! — прошептала она. — Это библиотека, а не рынок!

— Простите, — хором сказали они и переглянулись.

На секунду между ними возникла странная тишина. Лада заметила, что у Вадима глаза на самом деле не только наглые, но и… тёплые. Почти мягкие. Зелёные, как у кота. Да и он сам ведёт себя как кот.

Она тут же отогнала эту мысль.

— Ладно, — сказала она строго. — Анкету я составлю. Ты займёшься дизайном.

— С удовольствием, — кивнул он. — Только учти: у меня будет ярко, с картинками, а не серым текстом.

— Главное, чтобы не было пошло, — заметила Лада.

— Мышк… Лада, — поправился он, — у меня хороший вкус.

— У тебя вкус дешёвого юмора, — пробормотала она.

Он улыбнулся.

— А у тебя — вкус к драме. Отличная команда, правда?

Она хотела ответить что-то колкое, но поймала себя на том, что уголки её губ дрогнули. И это её разозлило ещё больше.

Не смей улыбаться, Лада. Он твой враг. Враг.

Они сидели за столом уже больше часа. Анкета была почти готова, но атмосфера — совсем нет.

Глава 4

В торговом центре было шумно и ярко. Скидки, музыка из динамиков, вечно куда-то спешащие люди. Лада шла чуть позади матери, которая уверенно направлялась к отделу «строгой одежды».

— Нам нужно купить тебе нормальную блузку, — сказала мать, даже не оборачиваясь. — Чтобы на тебе не подумали, будто ты с панельной улицы.

Лада промолчала. Она уже знала: любое возражение обернётся скандалом.

Они вошли в магазин. Полки с яркими топами и юбками притягивали взгляд. Лада на секунду задержалась — ткань была лёгкой, цвета живые, такие вещи могли бы сделать её… ну, хотя бы заметной.

Она протянула руку, чтобы осторожно коснуться голубого топика. Но тут рядом возникла мать.

— Только шлюхи такое носят, — резко сказала она.

Лада отдёрнула руку, будто обожглась. Сердце заколотилось. Она резко вдохнула и опустила голову.

На кассе в этот момент как раз стояла девушка, покупающая точно такой же топик. Лада видела, как та улыбалась, как легко держалась. У неё был ухоженный хвостик и уверенный взгляд. Ничего «шлюховского» в ней не было. Но спорить с матерью было бесполезно.

Лада сглотнула и пошла за ней, не поднимая глаз.

И вдруг — бах! — она врезалась в кого-то.

— Извините, — быстро пробормотала Лада, не глядя.

— Господи, Лада! — тут же подлетела мать. — Сколько можно повторять — смотри, куда идёшь! Простите её, она у меня как слепая, не видит ничего под носом.

Лада замерла. Сердце ухнуло в пятки. Медленно, словно в кошмаре, она подняла голову.

Перед ней стоял Вадим.

— О, — протянул он, улыбка с лица исчезла, сменившись удивлением. — Лада?

— Царёв… — прошептала она.

Он быстро собрался и вежливо кивнул матери:
— Здравствуйте. Я одногруппник Лады. Мы вместе работаем над проектом по рекламе.

Мать прищурилась.
— А, так это ты и есть тот избалованный мальчишка.

— Простите? — Вадим растерялся.

— Даже не смей лезть к моей дочери, — резко сказала она, повышая голос. — Тебе нужны девки лёгкого поведения и модели, а Лада — она на любителя.

Каждое слово было, как удар по лицу. Лада сглотнула слёзы, стараясь не заплакать. Она чувствовала, что горло перехватывает, но плакать нельзя. Слёзы для матери — как кровь для акулы.

Вадим посмотрел на неё. И впервые в его глазах Лада увидела не насмешку, а шок и… боль за неё.

— Почему… — тихо, но жёстко сказал он, повернувшись к матери. — Почему вы так говорите о своей дочери?

— Потому что я хочу для неё как лучше! — резко ответила та. — А не чтобы её облапали и выкинули!

В этот момент к ним подошла девушка с кассы — та самая с голубым топиком. Она легко улыбнулась Вадиму:
— Ну что, идём?

Лада почувствовала, как мать напряглась.

— Вот, — сказала она громко. — Именно такую я и представляла рядом с тобой. Одета как легкодоступная, глупая, но для твоего уровня самое то.

— Заткнитесь, — резко сказал Вадим, так громко, что даже прохожие обернулись. — Это моя сестра.

Мать Лады дернулась, будто получила пощёчину.

Лада не верила своим ушам. Сестра? Значит… никакая «девка лёгкого поведения».

— Лада, — уже спокойнее, но твёрдо сказал он, — нам нужно будет встретиться сегодня или завтра. У меня есть варианты по проекту.

Она только кивнула, не в силах произнести хоть слово.

Мать уже куда-то тянула её за локоть, продолжая что-то бормотать про «наглых мальчишек» и «развратных девиц».

А Лада шла, и внутри у неё всё горело от стыда.

Он расскажет всем. Он обязательно расскажет. И тогда они будут смеяться не только надо мной, но и над моей матерью. И я умру от этой позорной боли.

Лада вернулась домой и медленно поднялась в свою комнату. Дверь тихо закрылась за ней, и она осталась одна с собственными мыслями. Сидя на краю кровати, она обхватила колени руками и смотрела в пустоту. Всё ещё трясло от стыда и злости. Она не могла забыть, как Вадим назвал ту девушку своей сестрой, как спокойно и уверенно он поставил мать на место. А самое страшное — мысль о том, что завтра ей снова придётся смотреть ему в глаза.

Она пыталась представить, как будет это выглядеть. Не хотелось, чтобы он видел её дрожь или слёзы. Внутри всё горело от обиды и беспомощности. Она знала, что не может позволить себе показать слабость — мать не прощает таких слабостей.

На следующий день Лада пришла в библиотеку раньше обычного. Она устроилась за столом в углу, разложила тетради и ноутбук, и тихо ждала. Вадим подошёл через несколько минут, держа папку с проектом.

— Привет, — тихо сказал он, садясь напротив.

Лада кивнула, не поднимая глаз. Она старалась не привлекать внимания, держать себя в строгих рамках.

Несколько минут они молчали, проверяя материалы проекта. И вдруг Вадим, не отрывая взгляда от ноутбука, спросил тихо, но с необычной серьёзностью:

— Лада… почему твоя мама так с тобой обращается? И почему ты позволяешь это терпеть?

Лада замерла. Сердце застучало быстрее. Она медленно подняла глаза, стараясь сохранять спокойный вид:

— Это… это не твое дело, — с трудом прошептала она.

Вадим не отводил взгляда, но его тон стал мягче:

— Даже если мы не друзья… я всё равно сочувствую тебе. Я надеюсь, что ты найдёшь силы и однажды скажешь матери то, что она заслуживает.

Лада промолчала. Она чувствовала тяжесть этих слов, но в то же время они давали ей странное облегчение. Никто прежде не говорил ей такого — что кто-то видит её боль и верит, что она сможет изменить что-то.

Они продолжили работать над проектом, и атмосфера постепенно становилась легче. Лада всё так же говорила мало, но она уже не боялась полностью открыться, хотя это было осторожно, по крупицам. Вадим задавал вопросы, показывал варианты, делился идеями, а Лада постепенно втягивалась, отвечая и предлагая свои мысли.

Когда работа подошла к концу, Вадим закрыл ноутбук и собрал бумаги:

Глава 5

Проект. Этот чёртов проект.
Когда преподаватель объявил, что работать придётся в парах, Вадим ещё надеялся вытянуть кого-то нормального. Но судьба, как всегда, решила поиздеваться: ему досталась Лада.

Та самая серая мышь, которая всегда сидела за первыми партами, шепчет свои ответы так, будто боится разбудить призраков, и вечно прячется за чужими спинами. Зануда, молчунья, будто бы её вообще нет.

Сначала его это раздражало до скрежета зубов. Что с ней делать? Как из неё вытащить хоть какое-то мнение? Ему-то надо было сделать проект ярким, чтобы и преподаватель отметил, и самому было не стыдно. А она… пустое место.

Поэтому, когда сестра Алиса потащила его в торговый центр «за новой сумкой», Вадим решил: чёрт с ним, хоть отвлекусь. Пусть сестра шарится по магазинам, он просто подождёт, погрузится в свои мысли, прикинет план по проекту.

И вот, пока он стоял и лениво разглядывал людей, на него вдруг налетела какая-то девушка. Он уже хотел раздражённо сказать что-то вроде «смотри, куда идёшь», но замер. Голос. Этот тихий, виноватый голос он узнал сразу.

— Лада?

Она подняла голову, и он едва сдержал удивление. В торговом центре. В окружении ярких витрин и толпы. И рядом — женщина. Не нужно было гадать, что это её мать: слишком уж схожие черты лица, только искажённые какой-то злой холодностью.

И тут Вадим услышал то, что до сих пор крутилось у него в ушах, будто царапины на пластинке:
— Даже не смей лезть к моей дочери! Тебе нужны девки лёгкого поведения и модели, а Лада — она на любителя.

Каждое слово — как пощёчина. Не ему даже. Ей. Ладе.
Он видел, как она съёжилась, как будто физически уменьшилась от этих слов. В тот момент у Вадима внутри что-то сжалось. Он бы не признался никому, но ему захотелось просто обнять её и увести отсюда подальше, подальше от этой женщины.

И тут подошла Алиса. Улыбчивая, лёгкая, с пакетом в руке. А мать Лады, недолго думая, набросилась уже и на неё, решив, что это его девушка. «Одетая как шлюха», «глупая» — слова сыпались одно за другим.

Вадим почувствовал, как у него закипает кровь.

— Заткнитесь, — сказал он так резко, что сам удивился громкости своего голоса. И впервые в жизни хотел, чтобы на него посмотрели. Чтобы увидели, что нельзя так. Ни с кем.

По дороге домой Алиса молчала недолго. Потом вдруг сказала:
— Я знаю эту женщину. У подруги мама замужем за её бывшим мужем. Так вот, она уже много лет ведёт себя как ненормальная. Кричит, обвиняет, постоянно срывается.

Вадим напрягся.

— А Лада… почему она не живёт с отцом?

— Не знаю, — пожала плечами Алиса. — Папа у неё нормальный, я у подруги бывала. Но эта мать винит дочь во всём. Думает, что муж ушёл именно из-за неё.

Слова ударили неожиданно сильно. Вадим даже замолчал, не зная, что сказать. Как можно обвинять ребёнка в том, что мужики уходят? У него родители не были идеальными: мать больше работала, отец часто уезжал, но они хотя бы не унижали его. Не делали его вещью, не бросали фразы, от которых хочется провалиться сквозь землю.

На следующий день он пришёл в библиотеку и увидел её. Лада сидела, как всегда, в тени, тихая, собранная, будто готовая исчезнуть при малейшем звуке. Она смотрела на него исподлобья, будто боялась, что он расскажет всё группе, разнесёт по универу.

Но он не был таким ублюдком. Да, иногда дразнил её, иногда раздражался на её вечное молчание, но рассказывать о таком — нет.

Она вела себя тише, чем обычно. Даже руки дрожали, когда она листала бумаги. Вадим поймал себя на мысли: она реально боится. Не его — своей матери. Боится, что та узнает, что он хотя бы просто проводил её до дома. И это пугало сильнее всего.

— Лада, давай я тебя провожу, — предложил он всё-таки.

Она подняла глаза — и он увидел в них ужас. Такой, что даже Алиса со своей болтовнёй не смогла бы объяснить словами.

И тогда всё встало на места. Алиса вчера говорила правду. Эта женщина ненавидит собственную дочь. Обвиняет её в том, что муж ушёл. И превращает её жизнь в ад.

Вадим сжал кулаки под столом. Блять. Как в этом может быть виновата Лада?

Он не знал, что делать. Не знал, как вмешаться и стоит ли вообще. Но одно решил точно: он предложит ей помощь. Пусть хотя бы начнёт с малого. С того же гардероба, например. Он видел вчера — она смотрела на яркие вещи так, будто мечтала хоть раз надеть что-то другое, кроме своих безликих кофт.

Завтра он поговорит с ней об этом. Осторожно. Без давления.
Но уже сейчас знал: он больше не сможет смотреть на неё, как на «занудную мышку». Теперь перед ним была девчонка, которая каждый день живёт в аду.

И почему-то Вадиму очень хотелось хотя бы немного этот ад разогнать.

На следующий день Вадим долго не мог решиться, стоит ли начинать этот разговор. С одной стороны, вчерашняя мысль казалась правильной: Ладе нужно хоть что-то, что даст ей уверенность. Но с другой — он прекрасно понимал, как одно неловкое слово может её обидеть. Уж слишком хрупкой она выглядела.

В библиотеке он нашёл её за тем же столом в углу. Лада сидела, аккуратно склонившись над тетрадями, будто вжата в стул. Вадим снова поймал себя на раздражении: она и впрямь была мышкой. Но теперь он знал — это не от характера, а потому что дома её давят, ломают каждый день.

— Привет, — сказал он, садясь рядом.

— Привет, — ответила она тихо.

Они начали обсуждать детали проекта. Вадим заметил, что Лада оживает, когда речь заходит о дизайне — она умела замечать мелочи, на которые он сам не обращал внимания. Иногда её идеи звучали странно, но если присмотреться, в них была своя логика.

Он слушал её и в какой-то момент поймал себя на том, что ему интересно. Не привычное раздражение, а именно интерес.

Когда они сделали паузу, он решился:

— Слушай, — начал он осторожно, — у меня есть… предложение.

Она настороженно посмотрела на него.

— По проекту? — спросила она.

Глава 6

Дом встретил её тишиной. Такой тяжёлой, что у Лады сразу сжалось внутри. Она уже знала: эта тишина обманчива. За ней всегда пряталась буря.

Дверь едва щёлкнула — и голос матери тут же раздался из кухни:

— Где ты шлялась?

Лада вздрогнула, но постаралась говорить ровно:

— В библиотеке. Мы готовили проект.

— Опять с этим своим… как его? — презрительно протянула мать. — Сыночек богатеньких родителей. Он же издевается над тобой, а ты, дурочка, бегаешь.

— Мы делали проект, — тихо повторила Лада.

Она не стала ждать продолжения. Быстро прошла мимо кухни, поднялась в свою комнату и тихо закрыла дверь.

Внутри комнаты Лада впервые позволила себе выдохнуть. Скинула сумку, достала пакет. На секунду сердце замерло: вдруг мать войдёт и увидит? Но шагов не было.

Она достала топик — белый, простой, лёгкий. Алиса сунула его ей в пакет со словами: «Хоть одна нормальная вещь будет у тебя».

Лада провела пальцами по ткани. Нежной, почти невесомой.Она не выдержала — быстро переоделась и встала перед зеркалом.

В отражении стояла не та девочка, что обычно пряталась в бесцветных кофтах. Топик открыл плечи, сделал осанку прямее. В глазах мелькнуло что-то новое — робкая уверенность, которую она почти не узнавала в себе.

Она даже улыбнулась. Настоящей, живой улыбкой.

Но радость длилась недолго. В памяти всплыло лицо матери, её слова: «Только шлюхи такое носят». И сердце снова упало.

Лада быстро сняла топик, аккуратно сложила и спрятала вглубь комода, под старые футболки.
Когда-нибудь. Когда-нибудь я его надену. Когда буду свободна.

Телефон завибрировал. Лада испуганно схватила его — и замерла.
На экране высветилось: «Папа».

Она долго не решалась ответить. Но потом всё же нажала кнопку.

— Алло?

— Ладушка, привет! — голос отца был тёплым, как всегда. — Как ты? Я давно тебя не слышал.

Она зажмурилась, чувствуя, как внутри поднимается что-то горькое и сладкое одновременно.

— Всё нормально, — ответила она привычно.

— Слушай, приезжай ко мне в выходные, а? Я сделаю твой любимый пирог с яблоками. Мы давно не виделись.

Она замялась. В голове сразу возник голос матери: «Он предатель, он нас бросил». Но папа… он никогда её не бросал. Он всегда звонил, интересовался, звал к себе.

— Я приеду, — тихо сказала она.

— Отлично! Жду тебя, Лада.

Он попрощался, а она ещё долго смотрела на погасший экран. В груди было тепло — то самое тепло, которого ей так не хватало дома.

Она вышла на кухню поставить чайник. Мать сидела за столом, листала журнал.

— Кто тебе звонил? — спросила она безразличным тоном.

— Папа, — ответила Лада.

И сразу пожалела.

— Ах, он! — мать резко отшвырнула журнал. — Этот урод, который бросил нас ради другой бабы! Он тебе вообще не отец!

Лада сжала кулаки. Горячая волна поднялась внутри, и впервые в жизни она не смогла молчать.

— Он ушёл от тебя, а не от меня! — сорвалось с её губ. Голос дрожал, но слова были резкими. — Он никогда про меня не забывал. Он всегда звонил. А в выходные я поеду к нему.

Мать вскочила, глаза её метали искры.

— Дрянь! — закричала она. — Я растила тебя, а ты неблагодарная дрянь!

Сердце Лады бешено колотилось. Она отступила назад, потом развернулась и почти бегом ушла в свою комнату. Дверь захлопнулась.

Она села на кровать, всё ещё дрожа. «Дрянь», «неблагодарная» — слова звенели в ушах, как удары. Её пальцы сами нашли тайный ящичек под кроватью, достали тонкую бритвочку.

Каждый раз она говорила себе, что это — последний. Но когда боль внутри становилась невыносимой, ей нужен был выход.

Она закатала рукав и сделала новую засечку. Потом ещё одну. И ещё.

Капли крови медленно выступали на коже, и с ними уходило напряжение. Сердце замедляло бег. Мысли становились тише.

Лада закрыла глаза. Ей хотелось верить, что когда-нибудь всё изменится. Что когда-нибудь она сможет надеть тот белый топик, выйти на улицу и не бояться ни взглядов, ни слов.

Но пока — только эти тайные засечки напоминали ей, что она ещё жива.

Глава 7

Лада сидела в автобусе, глядя в окно. Серый город проносился мимо, но впервые за долгое время у неё не было тяжести в груди. Она ехала к отцу.
Мама, конечно, устроила сцену утром: кричала, что дочь предательница, что «такая же, как он». Но Лада вытерпела. Стиснула зубы, собрала рюкзак и ушла, пока мать не успела ударить самым больным словом.

Теперь автобус приближался к окраине, к знакомой остановке, где когда-то начиналось её детство.

Отец ждал её у подъезда, как всегда. Высокий, с чуть поседевшими висками, в любимой клетчатой рубашке. Когда он увидел её, лицо осветилось улыбкой — такой тёплой, что у Лады защипало глаза.

— Ладушка! — он распахнул руки. — Ну наконец-то.

Она прижалась к нему, и впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности.

— Я соскучилась, — сказала она едва слышно.

— И я. Пошли, у меня для тебя сюрприз.

В доме пахло яблоками и корицей. Пирог уже стоял на столе, ещё горячий, а рядом — две кружки какао. Отец всегда помнил её любимые мелочи.

— Как ты? — спросил он, когда они уселись за стол.

Лада пожала плечами.

— Нормально. Учёба, проект…

— А дома? — в его глазах мелькнула тень тревоги.

Она отвела взгляд. Хотела соврать, как всегда, но не смогла. Слова сами сорвались:
— Она снова кричала. Всегда кричит. Кажется, что с каждым днём её оскорбления становятся все жестче. Ощущение, что я ей не родная дочь, а падчерица...

Отец тяжело вздохнул.

— Ладушка, ты знаешь… Ты всегда можешь остаться у меня. Я говорил это и буду говорить. Я не брошу тебя. Чуть позже я смогу тебе снять квартиру, ты сможешь потерпеть немного?

Слёзы навернулись на глаза. Она быстро моргнула, чтобы они не упали в чашку.

— Я знаю, — прошептала она. — Спасибо. Ты не говорил про квартиру. Прости, а как скоро?

— Месяц. Ладушка, потерпи, пожалуйста, месяц. Или может кто-то из друзей сможет приютить тебя на месяц? Или к нам переезжай.

— Пап, спасибо, я не хочу мешать вам. Плюс до учёбы добираться совсем неудобно. А насчёт друзей...благодаря маме у меня никого нет.

— Все образуется, дочка! Света напекла и наготовила столько всего к твоему приезду. Так что скоро у нас тут будет пир, а не ужин, — улыбнулся мужчина.

Они провели день, как когда-то давно. Гуляли по парку, где росли старые липы. Отец купил ей мороженое, хотя на улице было прохладно. Они смеялись, как будто не было всех этих лет боли. А вечером они с отцом, его новой женой, Светланой, и ее дочерью Лизой поужинали. Лада не чувствовала себя чужой среди них. Света очень трепетно к ней всегда относилась, а с Лизой они считали друг друга сёстрами. Они интересовались, как у неё дела, как учёба, что за проект, с кем она работает. И тут Светлана сказала.

— Ой, а я знаю Вадика, Алиса тоже иногда приходила к нам в гости, они дружат с Лизой. Хорошие ребята, всегда говорят правду в лицо, не строят из себя идеальных подростков.

— Ого, — только и смогла ответить Лада. — Я не знала, что вы знакомы.

— Да, — ответила Лиза. — Мы дружим уже несколько лет. Алиска, конечно, та ещё юла, а Вадим хоть и кажется балаболом, но он горой стоит за своих. Сколько раз защищал сестру от всяких идиотов.

Лада в этот момент вспомнила, как он пригласил её на шоппинг, как поддержал в ситуации с мамой. Это была не жалость, а настоящее человеческое сочувствие и сострадание. Или эмпатия, как принято сейчас говорить.

И только вечером, когда Лада легла в комнате, где когда-то хранила свои игрушки, сердце снова заныло. Возвращаться ведь придётся.

Телефон пискнул. Она вздрогнула. На экране — «Вадим».

Она долго смотрела на сообщение, боясь открыть. Наконец решилась.

«Как ты?»

Коротко. Просто. Но у неё внутри всё перевернулось. Он ведь мог и не писать. Мог заниматься своими делами, гулять с друзьями или тусить в клубе.

Пальцы дрожали, когда она печатала:
«Нормально. У отца в гостях».

Ответ пришёл быстро:
«Хорошо. Отдохни. Ты это заслужила. Лизе привет».

Лада перечитывала это короткое предложение раз двадцать. «Ты это заслужила». Никто раньше так не говорил. Ей всегда внушали обратное: что она виновата, что недостойна. А тут — простые слова, но они будто согрели изнутри.

На следующий день отец отвёз её в книжный магазин. «Выбирай, что хочешь», — сказал он. Лада взяла маленький блокнот и ручку. Хотела записывать туда всё, что никогда не могла сказать вслух.

Потом они готовили ужин вместе. Отец резал овощи, она мешала салат. И смеялась. Смеялась так, что даже сама удивилась своему голосу.

Вечером, уже перед сном, телефон снова завибрировал.

«Я подумал… Может, на неделе встретимся пораньше и поработаем над проектом? Я принесу ноут».

Она уставилась на экран, кусая губы. В голове сразу пронеслось: «А вдруг он опять что-то увидит, вдруг расскажет другим?» Но что-то подсказывало: он не тот.

Она написала:
«Хорошо».

И впервые за долгое время уснула без тяжести на сердце.

Утро воскресенья прошло спокойно. Они с отцом гуляли по двору, разговаривали о книгах, о планах. И Лада ловила себя на мысли: здесь она может быть собой. Без страха, что каждое слово обернётся против неё.

Перед отъездом отец снова сказал:
— Запомни, Ладушка: ты всегда можешь приехать. В любое время.

Она кивнула. И пообещала себе, что вернётся ещё.

В автобусе обратно сердце сжималось всё сильнее. Она знала, что дома её ждёт очередной скандал. Но теперь было иначе: внутри осталась частичка тепла. И слова отца. И короткие сообщения от Вадима.

И, может быть, именно они помогут ей не утонуть в привычной тьме.

Автобус подъехал к знакомой остановке слишком быстро. Лада смотрела на серые дома и чувствовала, как внутри всё холодеет. Два дня у отца пролетели, будто это был сон: яблочный пирог, наваристый борщ, прогулки, смех, книги. Там она была собой. А здесь снова начинался кошмар.