Кот в мешке

Глава 1

Аарх уже битых полчаса стоял навытяжку перед этим дряхлеющим Homo. Одно хорошо — люди никогда не обращают внимания на то, в каком положении при стойке "смирно" находится хвост. Видимо, потому что сами его не имеют. Уже легче!

Из роскошной норы-кабинета командующего вооруженных сил на своей родной Ассейре Аарх вышел, практически не чувствуя эту часть своего тела. Знак уважения к мудрейшему — ритуальное положение хвоста строго перпендикулярно выпрямленной спине и идеально параллельно полу — давалось к концу сорокаминутной аудиенции с большим трудом.

Аарх мучился и в глубине души уже искренне желал своему высшему начальству скорейшего отсыхания этой самой части тела, когда ему наконец-то разрешили стать "вольно" и пообещали организовать вот эту теперешнюю встречу.

Но он отдавал себе отчет, что стоял бы еще и не так, если бы только от этого зависела судьба Нэри! Вот и сейчас. Ну сколько это будет продолжаться?!

Старик, занимавший в громоздкой иерархии Лиги человеческих миров второе по значимости положение после Президента, молчал. Думал. Или, может, просто спал?

Аарх позволил себе кашлянуть и мгновенно встал еще прямее, автоматически вытянув даже хвост — взгляд острый, словно бритва, резанул по нему из-под полуопущенного века, казалось бы, спокойно спящего человека.

"Вот ведь хрен старый…"

Генералиссимус не дал ему додумать, заговорив неторопливо и подчеркнуто холодно:

— Нэр де О уже не является офицером вооруженных сил Земли, командор.

Аарх был потрясен настолько, что даже не сумел скрыть это:

— Вы отказываетесь?!

— Я переадресую. С вашим заявлением следует обращаться в светские, а не в военные инстанции. Спасательные операции, правда, нынче не дешевы, но я готов оказать содействие… Она ведь, кажется, имеет гражданство Лиги?

— Так точно. Нэр де О за свои боевые заслуги УДОСТОЕНА гражданства Лиги, — Аарх едва ли не шипел.

— Вы забываетесь, командор!

— Так точно, забываюсь, господин Генералиссимус! — Аарх вытянул уши и выкатил глаза, отлично понимая, что теперь уже и его собственная судьба зависит от того, как будет воспринята допущенная им дерзость, но при этом ничуть не сожалея о сказанном.

— Покинув ряды вооруженных сил в разгар тяжелейшей войны с цивилизацией драгаров, Нэр де О лишила себя всех привилегий! Гражданское лицо не может претендовать… Молчите! Я сам не хуже вас знаю, что она не просто гражданское лицо, что она — знамя десантных войск и все такое прочее…

— И, осмелюсь доложить, господин Генералиссимус, от того, как вы поступите по отношению к ней сейчас, будет зависеть их боевой дух в дальнейшем.

— Вон!

— Слушаюсь, господин Генералиссимус!

Аарх опустился на все четыре лапы — поступок беспрецедентный по степени непочтительности — и, клацая по уникальному паркету из натурального дерева полувыпущенными от злости когтями, удалился.

Теперь самым малым, что могло ему угрожать, было предложение немедленно написать рапорт об отставке, однако об этом почему-то не думалось. Больше его сейчас заботило то, что на взятки чиновникам разного уровня, которые он раздавал направо и налево, чтобы добиться высочайшей аудиенции, обернувшейся, как выяснилось, пшиком, ушли все его деньги.

"А спасательные операции нынче не дешевы, господин Генералиссимус, чтоб тебе… — Аарх тоскливо взмуркнул. – Нэр, подружка, и на фига тебе сдалась эта богом забытая планетка?! Эх, ну почему я не стал всерьез отговаривать тебя тогда?"

Космический объект, уже более трехсот лет значившийся в звездном каталоге под более чем прозаическим именем — G-1256/0004, представлял собой пустой, светлый и просторный мир, который до сих пор видели лишь глаза его первооткрывателей, кстати сказать, так и не захотевших заселить свою находку.

Да и за все прошедшее с тех пор время никто не изъявил желания купить ее, хотя галактическая биржа поместила рядом с названием планеты фантастически низкую цену.

Это объяснялось просто — вся суша, имевшаяся на G-1256/0004, представляла собой узкий, вытянутый с юга на север остров, настолько мизерный по сравнению с бесконечностью окружающего океана, что и рассуждать о нем было смешно. А кому нужен в собственность океан? Разве только рыбам. Но и рыбы, как говорилось в отчете первой и единственной экспедиции на G-1256/0004, почему-то не хотели жить в этой поразительно прозрачной воде.

Глава 2

Почти что убаюканный мерным движением саней, Антон сощурил глаза и блаженно потянулся всем телом. Однако тут же вспыхнувшая боль недвусмысленно напомнила ему, что теперь такую роскошь себе позволять нельзя.

Кряхтя, он поднялся и сел, постаравшись поудобнее пристроить свои изувеченные ноги, тепло укрытые овчиной, а потом, со вздохом отвязав небрежно накрученные на передок вожжи, подхлестнул размечтавшуюся о чем-то своем низкорослую крепенькую лошадку.

"Мечты!"

Именно они да собственное упрямство привели его к нынешнему положению. И все же как трудно оторвать глаза от плывущих в светло—фиолетовых небесах облаков!

Мать, когда он был еще ребенком, шутила, что глаза его, имевшие тот же чудной фиалковый оттенок, что и небо, оттого и стали такими, что ее старший сын чаще смотрел вверх, чем себе под ноги. Ведь у всех остальных его братьев и у сестры глаза были темные — цвета вспаханной земли.

Теперь мать уже не шутила, ведь ее первенец из чудака и мечтателя превратился в вероотступника и еретика. Да, он заплатил за свои ошибки и был достойно наказан за грехи, но все же…

Полная горечи улыбка искривила губы, зажглась в глубине глаз, сделав их темнее, словно где-то на горизонте между небом и бесконечным океаном собралась гроза. Сцепив зубы, Антон опять поменял положение ноющих ног.

Изломанные палачами конечности особенно мучили его осенью и зимой. Помогали только горячие болотные грязи долины Семи туманов. Он так мучился, что родичи сжалились и помогли построить в лесу на краю долины небольшой, но добротный дом.

Теперь чуть только начиналась непогода, Антон уезжал из родной деревни, чтобы жить здесь. Осенняя грязь, а затем глубокие снега иногда надолго отрезали его от родных, ведь на лыжах он был не ходок, но это не очень печалило изгоя, которым те сами сделали его…

Вот только мать и младшая сестренка… Да что поделаешь, раз судьба повернулась к нему не самой своей доброй стороной?! Или он снова богохульствует? Антон опять усмехнулся, качнув головой, и подхлестнул ленивую скотинку.

Он уже с нетерпением ждал того момента, когда сможет опустить рвущие больным зубом ноги в обжигающе горячую темную жидкость маленького грязевого озерка, ближайшего к его дому… Однако не прошло и пяти минут, как было припустившая лошадка опять пошла неспешным размеренным шагом, а глаза сами собой поднялись к небесам.

Сердце глухо бухнуло в груди и замерло. Яркая, словно раскаленная добела капля мгновенно рассекла безмятежный небосклон и до странности бесшумно исчезла за горизонтом.

— Что это? Что это было?

Антон даже приподнялся в санях, но тут же упал обратно — лошадь, взволнованная его движением, дернула, и он не удержал равновесие. Будто тысячи игл впились в изувеченные ноги, и, как это часто бывало теперь, боль мгновенно отрезвила его, напомнив слишком многое, чтобы вновь позволить себе…

Сцепив зубы, он решительно свернул в сторону дома, уже видневшегося сквозь голые ветви деревьев.

***

Как обычно, боль после посещения долины Семи туманов ушла. Теперь можно было наколоть дров, затопить печь и приготовить ужин. Тяжело ступая на правую ногу и приволакивая за собой негнущуюся левую, Антон вышел на задний двор и, невольно улыбаясь, подставил лицо под снежинки, такие крупные и неторопливые в спокойном воздухе раннего февральского вечера.

Впрочем, топор, давеча забытый в щербатом пне, а теперь с каким-то стыдливым намеком попавшийся ему на глаза, вновь вернул его на грешную землю.

Антон досадливо крякнул и покачал головой. Хорошо, что здесь некому было его украсть. Лезвие, однако, уже успело покрыться налетом ржавчины. Не выйдет из него настоящего хозяина. Даже пытаться не стоит.

Антона никогда не занимали ни жатва, ни сенокос, ни уход за животиной — все то, чем жили его родичи. Раньше он был неплохим кузнецом — магия огня и металла, то красного, раскаленного, то седого, остывающего, увлекала его.

Сделанные им вещи были надежны и красивы. Чудные петухи украшали коньки всех домов в селении. На каждом свой, со особым характером и, казалось, даже взглядом на жизнь, как и у хозяев самих жилищ… А та лилия, которую он выковал в подарок матери, получилась почти живой…

Теперь, после очищения, через которое его провели, Антон не мог стоять у наковальни. В руках играла силушка. Он и сейчас не напрягаясь гнул в кулаке подковы на потеху немногочисленной деревенской ребятне, а вот ноги…

Тогда из-за его упрямства пытавшие дошли почти что до самых бедер. И тут он сдался, сохранив свое драгоценное "мужское достоинство"… Но потеряв при этом человеческое.

Глава 3

— Ты привыкла к смерти, — шепнул голос.

Нэр поморщилась и дернула плечом.

— Да, тут ты права, дурных привычек у тебя действительно предостаточно, — в той виолончельно объемной стереофонии, которая одновременно и окружала ее, и в то же время была не больше маленькой горошинки где-то в глубинах сознания, послышались нотки иронии. — Например, вот эта… Или эта… А те!

Нэр почувствовала себя словно сидящей в огромном зале перед вогнутым экраном холонографа, по которому вместо кадров из какого-нибудь фильма проплывали картины ее собственной жизни. И все война, война, война.

Она будто бы видела себя со стороны — кровь, убийства, опять кровь. Мятеж на Эбенусе, вторжение Драгара на Тритон, когда пришлось вырезать большую часть местного населения, потому что охваченные безумием люди, пораженные драгарскими паразитами-мозгоедами, словно бешеные псы ни с того, ни с сего начинали кидаться на своих же…

После была война с собакоголовыми, плен… Люди-псы имели обыкновение скопом насиловать пленных перед тем как убить. Охочих поиметь саму Нэр де О, понятно, оказалось немало…

Вспоминать об этом было мерзко, и потому Нэр обычно сразу переходила к следующей части "спектакля" — к появлению великолепного Аарха с окровавленной пастью и выпущенными черными от крови когтями.

Могла ли раса кошколюдей не поддержать человечество в войне с людьми-псами?..

Тогда, после освобождения, ей удалось отомстить за себя в достаточной мере. Сначала, конечно, был госпиталь и теплые, несмотря на холодный блеск металла, щупальца киберхирурга, зато потом…

Внезапно ей стало страшно смотреть на саму себя — таким почти нечеловеческим воплощением смерти была та, виртуальная, или, может быть, самая что ни на есть настоящая Нэр де О, с видимым удовлетворением сеявшая вокруг себя ужас и разрушение. Привычно сеявшая…

— Кто ты? — не без внутреннего трепета спросила она и с удивлением уловила беззащитную неуверенность в своем собеседнике.

Потом длинный вздох колыхнул ее расслабленное тело долгой волной:

— Я не уверен, госпожа…

— Не уверен?

— Иногда так трудно определиться… Нужны какие-то точки отсчета. Например, теперь мне кажется… Нет, я почти уверен, что я мужчина.

В этих словах прозвучало столько гордости, что Нэр заулыбалась:

— Почему же?

— Я покорен тобой, Нэр де О...

Нэр невольно рассмеялась, ощущая, как смех, словно пузырьки воздуха в воде, щекочет ее кожу. Огромный — тот, с кем она все это время беседовала, тоже колыхнулся волной неслышного смеха, а после вдруг предложил:

— Хочешь взглянуть, что сейчас в мире творится? Твое исчезновение, знаешь ли, стало новостью номер один.

И снова словно экран перед глазами, а на нем… Черт, да это был выпуск галактических новостей!

Нэр сначала с изумлением, а потом со все больше нараставшим бешенством выслушала массу небылиц и россказней о собственной персоне.

После с холодным пониманием глядела на снятого до отвращения близко, так, что были видны все морщины и старческие пятна на лице, Генералиссимуса Джона Вольнова-Грасси, который, не моргнув глазом, заявлял, что все слухи о гибели или исчезновении Нэр де О — ложь или неумный вымысел, и что вообще Военное ведомство не может да и не должно быть в курсе ее передвижений, так как указанная женщина теперь лицо сугубо гражданское, а значит…

Нэр прикрыла глаза, ненавидя то, что видела. Это все было нужно, но… Мало кто знал все обстоятельства, а вот остальные… Как это все будет выглядеть для них?

Когда Нэр вновь решилась взглянуть на картинку перед собой, то увидела Аарха, торопливо пробиравшегося сквозь толпу. Корреспондент догнал его и дернул за рукав форменного кителя. Кот обернулся и, обнаружив у себя под носом микрофон, громко и внятно послал репортера в частности и армейское командование в общем ко всем…

На половине высказывания кто-то в студии, видно, спохватился и убрал звук, но кот артикулировал достаточно четко.

— О господи! — Нэр не знала то ли ей плакать, то ли смеяться. — Ну ладно. Похоже, все это далеко и, как выяснилось, меня совершенно не касается, хоть и посвящено целиком и полностью моей персоне. Давай лучше разберемся с тем, что происходит здесь и сейчас. А для этого… У тебя, по крайней мере, есть имя?

Глава 4

Антон как раз закончил колоть дрова и, набрав охапку угловатых полешек, тяжело зашагал к дому, когда услышал за спиной шорох и резко обернулся. На опушке близкого леска стояла, придерживаясь рукой за тонкий ствол березки… Древесная нимфа из тех сказок, что в детстве рассказывала ему мать? Но нимф не бывает!

Только тогда кто же эта девочка? Ее длинные иссиня черные волосы, спускавшиеся едва ли не до щиколоток, шевелил ветер, то скрывая под их шелковым покровом хрупкое тело, то беззастенчиво выставляя его напоказ…

И эти казавшиеся живыми волосы были единственным ее покровом.

Видение неизвестной юной красавицы, явившейся непонятно откуда, было настолько странным, диким и… прекрасным, что полешки посыпались из ослабевших рук. Одно из них больно ударило по ноге, но ни боль, ни попытка протереть глаза не убрали обнаженную нимфу из рамки охваченного зимой леса.

Вот она шагнула вперед. Ее посиневшие губы разомкнулись и, совсем по-человечески стуча зубами от холода, чудное видение проговорило:

— Могу я воспользоваться вашим гостеприимством? Вы даже не представляете, как же я замерзла…

Внезапно ноги незнакомки подломились, и она упала на истоптанную и усыпанную щепками, корой и все еще лениво сыпавшим сверху снежком землю.

***

Следующие дни слились для Нэр в одну наполненную жаром реку. По большей части она плыла по ней, защищенная беспамятством, но иногда ее прибивало к берегу, и разум на какое-то время цеплялся за реальность. Тогда Нэр вспоминала, кто она и где.

А если рядом оказывался этот огромный, похожий на медведя человек с искалеченными ногами, изуродованным крестообразными шрамами лицом и добрыми глазами цвета неба, она припоминала и как оказалась здесь.

Антон – а здоровяка звали именно так — выхаживал ее настойчиво и со знанием дела, кутая, когда начинал бить озноб, и заботливо обтирая снегом, когда Нэр вся горела, словно в огне. Он кормил ее с ложечки, поил, легко приподнимая голову с подушки, и смотрел, смотрел, смотрел…

Взгляд этот, который то задерживался на лице, то жарко охватывал тело, смущал несказанно. За бесконечно долгие военные годы – а Нэр не пропустила ни одну из тех войн, что с отвратительным постоянством вело человечество, то начиная их по собственному почину, то будучи вынуждено обороняться — она абсолютно перестала чувствовать себя желанной.

Причем желанной именно в том смысле, какой жарким туманом все сильнее скапливался в этой маленькой избушке, куда ее занесла судьба.

Нэр уже забыла, каково это быть юной и соблазнительной. Курсанткой, а потом молоденькой рядовой, телом которой мог воспользоваться при желании каждый старший по званию.

С учетом той внешности, которой ее одарила природа, таковых всегда было немало. За нее даже дрались, и гауптвахта никогда не пустовала из-за разборок, которые регулярно возникали за право провести ближайшую ночь именно с ней, в ее койке.

Но сама Нер, несмотря на свою кукольную внешность, «куколкой» как раз никогда не была, и верхом ее мечтаний было звание командующего, а не роль его постельной грелки.

Цель! Она поставила себе цель стать солдатом. И не просто солдатом, а солдатом с большой буквы. Титульной.

И, добившись этого, она отомстит! За убитую у нее на глазах семью, за родителей, сестер и братьев… За весь свой род! И за свою личную не самую добрую судьбу…

Она училась, тренировалась и воевала. Шрамы от многочисленных сражений полосовали ее поджарое тело. Наколки — знаки памяти о боевых победах, по традиции штурмовых батальонов набивавшиеся после каждого сражения — обвивали сложными узорами ее сознательно лишенную волос голову, шею, плечи, спускались к кистям рук.

А когда на вооружение поступили новейшие киберприцелы, позволявшие не только стрелять с повышенной точностью, но и ориентироваться на местности, фиксировать происходящее во время боя, сразу передавая информацию в центр, Нэр, не задумываясь, удалила себе правый глаз, заменив его на этот весьма полезный имплант.

В элитной десантно-штурмовой бригаде, куда ей позволили попасть великолепные физические данные, доведенные до совершенства боевые умения и гибкий незаурядный ум, ее очень быстро оценили и стали двигать вверх по служебной лестнице. И она поднялась по ней, став легендой, знаменем штурмовиков…

Юная и хрупкая черноволосая девушка, которой подмигивали, которую стремились поцеловать и затащить в постель, позабылась так основательно, что теперь… Теперь от жарких взглядов Антона даже в краску с непривычки бросало.

Глава 5

Мысль мелькнула, и Нэр тут же оборвала сама себя, затолкав подуманное в самые глубины сознания. Оно было запретным. Тем, чему никак нельзя было позволить просочиться. Надо думать о другом…

— Я нарекаю тебя Микеланджело, — торжественно прошептала она, обращаясь к далекому океану.

Тот огромный, похоже, остался полученным именем весьма доволен и теперь буквально лучился счастьем. А вот Антон, заботливо подтыкавший Нэр в этот момент одеяло, удивленно вскинул голову.

— Меня зовут Антон… — напомнил он, видимо, решив, что Нэр из-за болезни все забыла.

Голос был низким, хрипловатым, словно когда-то сорванным. Причем так сильно, что таким и остался... Да и выговор чудной… Хотя это, несомненно, был пангалакт.

— Я помню. Антон. Антон Снег.

Тот улыбнулся в ответ чуть печальной улыбкой, от которой багровые кресты на щеках сморщились и исказились, делая еще более пугающим его когда-то вполне привлекательное, быть может, даже красивое лицо…

Какая сволочь смогла сделать такое?.. И зачем?..

***

"Нэр, Нэри", — повторил про себя Антон, словно пробуя на вкус странное имя, которым представилась ему найденная им девушка. Такая молодая… Лет восемнадцать, не больше… Ходячая смерть или?..

Он зажмурился, стыдясь, но не имея сил не думать о ее юном теле с бледной нежной кожей, тонкими руками, по-жеребячьи длинными ногами, узкими бедрами и аккуратными округлыми грудками. О такой можно было только мечтать, а ночь с ней любой мужчина в родной деревне Антона счел бы счастьем…

Пришлось одернуть себя, заставляя вспомнить, что происходило с теми из них, к кому неизвестно откуда являлись соблазнительные девушки, против которых устоять было просто невозможно…

Сомневаться в человеческом происхождении девушки заставляло многое. Например, то, что Нэр была невероятно сильной!

Когда в бреду она пыталась подняться, сражаясь с одной ей видимыми демонами и выкрикивая что-то невообразимо странное — то гортанное, то свистяще-мяукающее, то словно лающее, Антону едва хватало сил, чтобы вернуть ее в постель, успокоить. И немало синяков оставили у него на плечах и руках ее столь изящные, но такие сильные пальцы...

Ее следовало убить сразу! Потому что позднее, когда Антон стоял, обливаясь потом, над изголовьем Нэри и сжимая в кулаке нож, уже ничто не могло заставить его погрузить сталь в это беззащитное тело.

Каждый день он откладывал решение. Сначала до завтра, потом до того момента, когда Нэр поправится и окрепнет... Ведь тогда она сможет объяснить все про себя, если община соберется, чтобы решить ее судьбу.

И Антон уже знал, что будет делать и говорить тогда он сам. Если дело дойдет до этого, он попросит разрешения самому испытать ее. Да!

***

Уже несколько дней Нэр чувствовала себя вполне приемлемо. Она начала вставать с постели, у нее прорезался волчий аппетит, и она жадно сметала все, что приносил ей добрый кривоногий тролль — ее заботливый хозяин и нянька. Сегодня тот, правда, был хмур и выглядел беспокойным и подавленным.

— Что-то случилось, Антон Снег?

— Нет, Нэри. Но ты поздоровела и выдержишь путь до деревни. Староста и отец Борис решат, как должно поступить с тобой.

— Я чувствую в этом угрозу для себя, Антон Снег, — Нэр выпрямила спину, откинув назад изрядно мешавшую тяжелую косу и нетерпеливо стягивая на груди простыню — одежды у нее по-прежнему не было и, вставая, она была вынуждена покрывать свою наготу тем же, чем и в лежачем положении.

— Слишком многие заразились после того, как познали… — Антон замолчал.

— Ты говоришь загадками.

— Прости… Должно быть, я всегда был слишком слаб… Как бы то ни было, приготовься отправиться в путь. Я иду, чтобы запрячь лошадь. Мы едем в деревню.

— Лошадь? Деревня?!

До сих пор Нэр как-то не задумывалась о том, что случилось с ней за последние недели. Существо, которое вернуло ее к жизни, было вообще за гранью ее понимания, и все мысли, касавшиеся его, по сути, умещались в одно единственное предложение: «Господи, неужели все это действительно произошло?»

Да и Антона, который теперь ухаживал за ней, Нэр просто приняла как некую данность. Часть той немыслимой ситуации, в которую она попала, часть обретенной ей новой жизни. Ее жизни. Надо признать, очень славную и забавную часть... Но деревня? Лошадь?

Глава 6

С новым интересом она огляделась по сторонам, и дом в который раз поразил ее своей первобытной простотой. Мелочи, детали быта, грубая, сделанная с помощью примитивных ручных инструментов мебель, в углу чей-то странный, уже сильно поблекший портрет, написанный на деревянной доске и уютно обрамленный вышитым на концах полотенцем.

Ни привычного экрана транс-космической связи, ни пульта домашнего компьютера… Лошадь! Они собираются ехать на лошади!

Она видела это животное лишь однажды, когда руководитель службы безопасности Президента Лиги человеческих миров выбрал Нэр де О в качестве личного телохранителя для этой высокой особы.

У того была своя лошадь. На президентской яхте, которая отправилась в турне по галактике в сопровождении армады бронированных военных крейсеров и других более мелких и маневренных кораблей, для этого животного была отведена целая палуба.

Она была декорирована под огромный луг, в конце которого установили дом из натурального дерева с широкими дверями и маленькими плоскими окнами под крышей, в котором и содержалась лошадь. К ней были приставлены трое конюхов, ветеринарный врач, повар и парикмахер…

Нэр очнулась от воспоминаний — Антон, одетый для дальней поездки, вернулся в дом:

— Прости, тебе придется ехать так. Я захватил еще одеял. Тебе не будет холодно.

Помявшись мгновение, он шагнул к Нэр, накинул плотный мех ей на плечи, а после подхватил на руки. Та было забрыкалась, мягко говоря, непривычная к такому способу перемещения, но одеяло плотно обернулось вокруг тела, а когда все-таки удалось выпростать руки, Антон уже подходил к странному сооружению из дерева, которое с помощью длинных палок и сложного сплетения ремешков было приделано к лошади.

Да, это была лошадь. Не такая высокая и холеная, как та, президентская, но по-своему красивая, полная здоровья и силы. Она косила на Нэр большим темным глазом, опушенным рыжеватыми ресницами, и нетерпеливо переступала по слегка подтаявшему под лучами солнца снегу широкими копытами.

Сооружение — сани, как называл его Антон — было до краев засыпано стеблями высушенных до хрусткой желтизны растений, а поверх еще лежала груда меховых одеял, вглубь которых и была бережно спрятана раздраженная и нахохленная Нэр.

— Не бойся. Тебе нечего бояться, если ты настоящая. Я попрошу… Ну, там видно будет. Бог даст все обойдется… Та звезда с неба… Я же действительно ее видел! Не в бреду, а… Святые угодники, сегодня особенно хочется все-таки верить!

Довольно долго они ехали молча. Антон думал о чем-то своем, а Нэр яростно попрекала самое себя за преступное бездействие. Следовало сразу допросить этого малого с пристрастием, а потом убить…

От одной этой мысли стало больно.

"Да что с тобой, дьявол разбери?! С каких это пор тебя стала заботить подобная сентиментальная дребедень?" — мысленно рыкнула Нэр и даже злобно ущипнула себя под одеялом за голое и непривычно мягкое, не перевитое хорошо тренированными мышцами бедро.

Но лучше от этого не стало — прежняя равнодушная готовность убивать, приобретенная за годы бесконечных войн, возвращаться не собиралась. Стало ли это результатом физических перемен, которые произошли с ней совсем недавно? Или невозможность причинить боль имела прямое отношение лишь к одному конкретному существу — Антону Снегу, который был к Нэр все это время так добр?..

Ладно, пусть так, пусть не то что убить, но просто причинить ему боль она не сможет, но почему она до сих пор позволяла себе жить откровенно растительной жизнью: спать есть и, главное, ничем не интересоваться?! Никакая болезнь не могла послужить хоть каким-нибудь оправданием — язык-то у нее при этом не отнимался!

Даже юной девице, которой она теперь стала внешне, непростительно до такой степени ничем не поинтересоваться, ничего не разузнать! А ведь в Нэр стреляли с поверхности этой планеты.

Причем оружие было мощнейшим — выстрел легко достал ее прямо на орбите, невзирая на многоступенчатую защиту, рассчитанную на упреждение подобных неожиданностей, а также отлично отрегулированные силовые поля новейшей модификации. Уж о чем, о чем, а о своей безопасности Нэр привыкла беспокоиться в первую очередь и никогда не жалела денег на подобные вещи.

"Бедный Рони…"

За десяток лет, прошедших после его физической, а не виртуальной, как теперь, смерти, Нэр успела привязаться к своему бывшему врагу. Старый пират обладал, как выяснилось, весьма своеобразным юмором и к тому же оказался увлеченным ловеласом.

Такая абсолютно неженственная, толстошкурая и грубая вояка, как Нэр, в качестве предмета обожания Рони не интересовала совершенно, зато, когда на борт попадала дама внешне более привлекательная и утонченная, корабельный компьютер становился настолько приторно сладким, что владелицу этого самого корабля разбирал откровенный ржач.

Глава 7

Умильно улыбаясь и урча на редкость старательно, Аарх растянулся на шелковых простынях широкой кровати. Сочетание его блестящей угольно черной шерсти и перламутрового свечения белоснежного шелка постели было великолепно.

И чертовски телегенично.

Аарх мурлыкнул, грациозно потягиваясь всем своим гибким, мускулистым телом. Казалось, он был совершенно удовлетворен происходящим и предельно расслаблен. Только резковатые движения кончика длинного хвоста сказали бы внимательному наблюдателю, что гигантский кот на самом деле совсем не так спокоен, как хотел показать.

Но хозяйка спальни — миловидная человеческая самка — была слишком увлечена собственными ощущениями, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Она самоуглубленно вылизывала гениталии Аарха и тоже урчала, явно представляя себя таким же грациозным животным породы кошачьих, как и ее восхитительный любовник.

Аарх невольно наполовину выпустил когти и оскалился. Но что оставалось делать?! Нэр, не раз выручавшая его в самых скверных ситуациях, на этот раз попала в беду сама, и теперь коту отчаянно нужны были деньги. Чудное кино, сделанное установленной им в этой комнате микрокамерой, будет стоить дорого. Оч-чень дорого.

Аарх рыкнул и одним гибким движением извернулся, подминая под себя взвизгнувшую от восторга женщину. Хвала Ассуре! Еще слишком многие не принимали межрасовый секс, а муж этой дамочки просто-таки славился своим расизмом.

А еще он был известен, как один из самых богатых людей на этой не самой бедной планетке…

Продолжая ритмично двигаться, Аарх углубился в подсчеты — ему предстояло купить или арендовать корабль, потом найти подходящих для задуманного им дела боевиков… Впрочем… Впрочем, дамочка под ним оказалась действительно очень страстной ко… Черт побери! Почти что кошечкой! Аарх любил сочетать приятное с полезным.

***

Аарх… Перед Нэр вдруг возникло его покрытое блестящей черной шерстью лицо: "Это просто самоубийство, подружка! Неужели события на Лакросе действительно так повлияли на тебя?"

Нэр попыталась не пустить воспоминания в себя, но, господи прости, они уже давно жили в ней. Кровь, смерть... Сколько смертей! И тельце грудного ребенка. Разлагающееся, усыпанное насекомыми-трупоедами.

Сначала ей показалось, что малыш каким-то чудом остался жив — он шевелился. Нэр метнулась к нему, протянула руку и только тут увидела… Жуков-трупоедов было столько, и они так яростно рвали нежную детскую плоть, что тельце от этого подергивалось…

До этого момента Нэр была искренне убеждена, что уже ничто не сможет пробить толстый слой многочисленных шрамов, зарубок, памятных отметин, которые год за годом все более толстым слоем покрывали ее душу. Наивная...

Тогда она не нашла в себе смелости признаться Аарху, насколько тот был прав. Но именно после Лакроса она приняла решение выйти в отставку, уехать, бросить все…

Бросить, конечно, не удалось, но об этом думать тоже было категорически нельзя, и чтобы изгнать крамольные мысли, Нэри принялась истово жалеть себя. Купила, называется, планетку, и вот что из этого вышло! Даже тела своего и то лишилась, став непонятной девочкой-одуванчиком с хрупкими жеребячьими лодыжками и с косой, которая при ходьбе щекотала зад…

Немного оправившись, она хотела ее срезать и даже взялась за нож, но Антон, который почему-то просто-таки обожал возиться с волосами своей незваной и нежданной гостьи, глянул на нее с такой тоской, что Нэр сделать это просто не смогла и лишь немного подрезала уж совсем вызывающую длину.

Вздохнув тяжело, она зарылась глубже в меха, пряча даже нос… И только сейчас поняла, что… плачет. Слезы скатывались по щекам, щекотно ползли вниз по голой шее… Внезапно шершавая ладонь Антона бережно смахнула их. Нэр подняла глаза, но ее громадный «нянь» уже отвернулся, вздыхая жалостливо.

"Что ты сделала со мной, чертова лужа? – в тихой ярости на самое себя и на судьбу подумала Нэр. — Я стала слабой, как…"

"Как живой, нормально чувствующий человек, которого ты когда-то так старательно убила в себе? Так, Нэри де О?"

Существо, захотевшее назваться Микеланджело, причем не в честь великого творца древности, а потому, что ему нравились герои дурацкого и воистину нескончаемого мультсериала, шедшего по телесетям так давно, что уже никто не помнил имен его создателей, отозвалось сразу, словно Нэр была его частью.

Это... пугало. Но уж бояться она точно себе позволить не могла никак, а потому решительно подумала: "А почему нет?" Сама она всегда была частью чего-то большего и, наверно, никогда не принадлежала только себе, оставаясь при этом трагически одинокой. Волчица-одиночка. И отбившийся от стада теленочек… Крупненький такой…

Глава 8

Внезапно накатило понимание: стало совершенно очевидно, что сам Микеланджело действительно еще очень юн, и, возможно, именно поэтому Нэр в своем новом теле стала такой, какой стала – такой же молоденькой.

Этому огромному юнцу просто хотелось заполучить себе в компанию кого-то близкого. «Мальчик с девочкой дружил, мальчик дружбой дорожил…» И какая разница, если один из них размером с планету, а второй на самом деле столько лет, что…

«Мик, а сколько тебе-то годков?»

«По человеческим меркам?»

«Ну…» — Нэр смешалась, поняв, что Микеланджело прав.

«То-то! Уж как ни крути, а я постарше буду! Впрочем, мы заболтались. Что ты скажешь о небольшой отсрочке? В деревню ведь нужно еще доехать!»

"О боже, маэстро! Об этом можно только мечтать. Но что ты можешь поделать?"

Мик хихикнул — словно кто-то дернул струну маленькой скрипочки.

"Смотри".

И в то же мгновение Антон натянул поводья, резко останавливая лошадь:

— Мать честная!

Нэр тоже привстала. Довольно-таки укатанная дорога, которой, как видно, часто и привычно пользовался Антон, вела в никуда. Там, где раньше была земля, теперь залег океан… Странный, глицериново-густой, неподвижный, незамерзающий и хитрюще-удовлетворенный.

"Просто, как все гениальное", — откомментировала Нэр и со вздохом опустилась назад в теплый уют одеял.

"Теперь у тебя есть время. Вода, как ты понимаешь, сойдет не скоро… И, кажется, сей факт полностью устраивает не только тебя".

Нэр искоса взглянула в лицо Антону, которое видела вполоборота. На нем досада и удивление густо смешались с нескрываемым облегчением.

"Неужели тоже рад отсрочке?" — подумала она про себя, но Микеланджело конечно же услышал и не замедлил отозваться.

"Еще как рад. Уж будь спокойна. И при этом от него так и прет темными страстишками, и все мышление давно сосредоточились где-то в области ширинки".

"Прекрати!"

"А что? Я же правду говорю! Кстати, вынужден напомнить тебе, раз уж больше некому, что такая прекрасная девушка, как ты, должна блюсти себя и свою… эм… девическую честь…"

Нэр уткнулась в мех, пытаясь не захохотать в голос.

"О чем это ты толкуешь, прелестное создание?"

"Об особенностях психики и… гм… физиологии девушек".

"Эти особенности, дружок, остались в таком далеком прошлом, что…"

"Ну-у..."

Нэр, поняв куда клонит юный негодяй, коротко и более чем витиевато выругалась. Впрочем, это лишь еще больше развеселило Микеланджело, который, в отличие от нее, был полностью удовлетворен содеянным.

"Мое дело предупредить!" — со злорадством пропел он и вдруг покинул разум своей хозяйки, словно мелкий шкодник, убегающий от хранителя порядка, успев перед этим все-таки показать ему язык. Так что Нэр ничего не оставалось, как рассмеяться. Услышав ее веселье, Антон повернулся, и она получила возможность спросить, глядя ему прямо в глаза:

— Что теперь, Антон Снег?

— Мы возвращаемся, Нэри. И будь что будет!

***

— Скоро?

— Еще несколько контактов. Потом день на полное тестирование и устранение более чем вероятных блокировок.

— Он заговорит?

Более низкорослый из собеседников — собакоголовый — лишь пожал плечами:

— Никогда не приходилось вести допрос бортового компьютера. Тем более с пристрастием.

— Его зовут Рони, и когда-то он был ее смертельным врагом.

— Если это действительно корабль Нэр де О.

То, как было произнесено имя, позабавило второго собеседника — человека, явно занимавшего в их паре главенствующее положение:

— Наследственная идиосинкразия, а, Уойни?

Глава 9

Нэр проснулась вся мокрая от пота и дрожащая. В ушах все еще звучали ее собственные стоны и вопли. Далеко не сразу до замутненного пережитым когда-то страданием ума дошло, что звуки, которые она слышит, издает совсем не ее пересохшее горло.

В домике, который она делила с Антоном, была всего одна комната, и он спал здесь же, застелив шкурами угол возле небольшой печурки.

Так вот стонал именно он. Глухо, сквозь зубы, явно не желая афишировать свою боль. Нэр приподнялась. Антон сидел на своей импровизированной постели, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ты болен, Антон Снег? — тревожно спросила Нэр и встала, одернув широкую нижнюю рубаху.

Ее отдал ей хозяин дома, и длиной она доходила Нери почти до колен.

— Не более чем всегда, — Антон глянул исподлобья и улыбнулся кривоватой извиняющейся улыбкой. — Прости, что разбудил.

"Наоборот, спасибо!" — подумала Нэр и поежилась, окончательно сбрасывая с себя паутину ночного кошмара.

Счастье еще, что она сама не принялась орать среди ночи! Ее вопли, поди, пострашнее были бы...

— Что с тобой?

— С-судорога, — Антон почти шипел от боли. — Сейчас пройдет.

Нэр подошла ближе и присела у ног Антона:

— Которая?

— Что? — не понял тот.

— Какую ногу свело? Позволь. Я умею.

Антон почувствовал, как сильные пальцы принялись разминать окаменевшую в судороге мышцу, нащупав его ногу под одеялом, и благодарно вздохнул, откинувшись на свое ложе.

Боль отпускала. Зато накатывало другое... Сладкое, тягучее... Антон даже покосился, чтобы убедиться: меховое одеяло скрывает которые нараставшие у него в паху изменения достаточно надежно.

Антон представил себе, как те же сильные пальцы, двигаясь вверх по его больной ноге, добираются до паха, обнаруживают там каменный стояк и...

Дальше представлять было страшно. Как поведет себя эта юная девушка? Не поймет? Испугается и убежит, зарекшись подходить к Антону? Или?..

Так хотелось надеяться, что хотя бы из благодарности... Хотя бы руками... Вот как массирует ногу, так и... Но вряд ли. Девочка выглядела такой неопытной...

Хотя следовало признать, что поведение Нэр иногда действительно было странным, каким-то... несоответсующим. Да даже то, как она делала массаж. Вот откуда она знает, как надо действовать, чтобы помочь так быстро?

А Нэр массировала действительно умело, надавливая на какие-то точки, разминая мышцы, осторожно ощупывая узлы скверно заживших переломов. Антон застонал сквозь зубы и уже совсем не от боли, но Нэр, к счастью, поняла услышанный звук иначе, приняв за реакцию на боль:

— Как это случилось с тобой, Антон Снег?

— Плата за глупость и упрямство.

— Не понимаю…

— Разве ты не знаешь, что значат эти кресты? — он тронул себя за щеку.

— Нет. У нас не… У нас не практикуется подобное, — Нэр вздохнула. — Ну же, Антон Снег, что означают эти отметины на твоем лице, и как ты умудрился так искалечить свои бедные ноги?

За прошедшие дни они много говорили на самые разные темы. Нэр узнала все о семье Антона, жизни в деревне, выслушала кучу веселых и печальных историй, но так и не получила ответы на два очень важных вопроса.

И если один, касавшийся физического состояния Антона, задавался Нэр регулярно, то другой она таила в себе, хоть и был он куда важнее. Дело в том, что Нэр никак не могла уразуметь, почему этот большой сильный мужчина, столь нежный, добрый и заботливый по отношению к ней, где-то в глубине души, на самом ее дне прячет страх.

Антон Снег боялся ее. Ее — слабую девушку! Ведь не мог же он знать, кто таится за этой невинной и неопасной внешностью! И Нэр не могла понять, откуда берется этот страх.

Впрочем, со временем это чувство, похоже, ушло, притупившись. А вот сейчас показалось, что есть шанс получить ответ на давно назревшие вопросы — Антону самому хотелось быть откровенным, это чувствовалось.

— Почему ты не хочешь мне сказать, Антон Снег?

Глава 10

Антон вообще никогда не понимал желания что-то врать о себе. Да и что можно скрыть, когда вся твоя жизнь как на ладони? Когда ты с пеленок знаешь всех, кто живет в этом мире, который весь – твоя родная деревня?

Но ведь врали! За примером далеко ходить не нужно — так, например, было с его матушкой, которая до сих пор не признавала, что уже давно перешагнула пятый десяток, несмотря на то, что эта очевидная вещь была известна всем.

Или с его младшей сестрой, которая побывала едва ли не под каждым мужчиной в селении, но по-прежнему говорила, что невинна, поскольку никого из них не любила и не желала…

А вот сам Антон так радости секса и не познал... Женщин в селении было слишком мало, да и он сначала слишком юн, а после уже никому и не интересен из-за шрамов на лице...

Однако мысли о женском теле были сладкими, и Антон вновь почувствовал острое возбуждение, а потому, беспокойно завозившись, отстранился от Нэр. Стыд-то какой!

— Спасибо, Нэри. Боль ушла. Не утруждай себя более. Иди к себе в постель. Холодно.

Нэр, ждавшая совершенно другого развития разговора, недоуменно взглянула на него. Странно. Она могла бы поклясться, что хочет Антон прямо противоположного – чтобы Нэр шла не в свою постель, а напротив – в постель самого хозяина домика. И уже давно.

Причем, если быть с собой совсем уж честной, мысль о сексе с ним не отвращала, а совсем наоборот. Новое тело было молодо и полно жарких порывов, которые грели кожу, сотней сладких иголочек впивались в соски, заставляя их подниматься и твердеть, растекались горячими ручейками внизу живота, вынуждая ночами, яростно мастурбировать, стиснув зубы, чтобы не стонать в голос, и представляя себе всяческое непотребство.

Причем особенно невтерпеж становилось в такие моменты, когда она чувствовала желание Антона и имела возможность полюбоваться его великолепным торсом — обычно этот гигант был настоящей скромницей.

Как хорош! Тяжелые, перевитые развитой мускулатурой руки, квадратные плечи, широкая выпуклая грудь, шея античного божества. И доброе лицо с невероятными наивными синими очами — словно частички неба упали когда-то маленькому Антону на лицо, да так и остались там, став ему глазами…

Нэр вздохнула:

— Раз так, спокойной ночи.

Антон глянул недоуменно — в интонациях Нэр ему послышалось разочарование, а та поднялась, гибко потянулась и отошла, улыбаясь. Однако, не дойдя до кровати, остановилась, решившись все же задать еще один вопрос:

— Давно хочу спросить, Антон Снег, разве тебе не интересно узнать меня ближе? Спросить — откуда...

Она не договорила, испугавшись того, что увидела — Антон не справился со своим страхом. Тем, что, как видно, все еще прятался где-то очень глубоко. И страх этот на мгновение полыхнул из глаз, сжал в прямую линию прекрасно очерченные губы.

А ответ Антона, когда он все-таки заговорил, удивил и обеспокоил Нэр еще больше, потому что был откровенным:

— Быть может, я боюсь услышать то, что ты мне скажешь, Нэри. Поэтому давай оставим пока все как есть.

Однако как есть все оставаться уже не могло, и, похоже, оба чувствовали это. Воздух тесного домика, окруженного снегами, казалось, трещал, как наэлектризованная кошачья шерсть, столь плотным стало то сексуальное напряжение, что накопилось между ними.

Причем если Нэр чувствовала и прекрасно понимала суть их взаимного притяжения, то Антон был странен и, пожалуй, забавен в своих метаниях. Если бы в это можно было поверить, то она бы решила, что эта огромная медведеподобная мужская особь девственна…

О господи, вот Аарх повеселился бы, услышав про такое!

***

Удовлетворенно щуря большие желтые глаза, Аарх смотрел на длинную строчку цифр на мониторе банковского терминала. Та женщина заплатила сполна, и он честно отдал ей чип со съемкой, не мудря и не желая ей дальнейших мучений. В конце концов, он ничего не имел против нее. Просто бедняжке пришлось заплатить за удовольствие дороже, чем обычно. Аарх оскалился. Она назвала его самой дорогой проституткой за всю многовековую историю этого промысла… Ладно, плевать. Зато теперь он сможет арендовать ничем не примечательный торговый кораблик. Потом он набьет его новейшим оружием и наймет команду отборных головорезов. Если Нэр не удастся спасти, он, по крайней мере, достойно отомстит. Шерсть на загривке встала дыбом, и длинный хвост хлестнул по стене узкой открытой кабинки терминала.

Проходивший мимо клерк ускорил шаги, не желая быть слишком близко к этому очень крупному и явно чем-то разъяренному кошкочеловеку.

Глава 11

Этот уже почти весенний день был очень ветреным. Причем если обычно ветра дули с океана и пахли свежестью и чистотой, то внезапно налетавшие с суши порывы несли с собой странный сладковатый запах, заставлявший Нэр беспокойно принюхиваться.

Запах не был неприятным, совсем нет. Просто мучило чувство, что он знаком, а еще почему-то было очень важно вспомнить — откуда. Узнавание щекотало где-то под носом, даже заставляя изредка чихать, свербело и мешало думать о чем-то другом.

Нужно было отвлечься и как-то развеяться. Вот в этом сомнений не было никаких. А значит, давно запланированная прогулка!

Антон — мастер на все руки — сшил Нэри меховые сапожки из шкуры какого-то пойманного им в капкан зверя и переделал кое-что из своей одежды. Так что теперь появилась возможность не просто ненадолго выглядывать из дома, но и уходить от него подальше.

Вот как сегодня, когда навязчивые мысли о принесенном ветром запахе мешали сидеть на месте. Шагая в сторону долины Семи туманов, откуда, как ей казалось, и прилетал тот самый аромат, Нэр невольно улыбалась своим недавним воспоминаниям.

Они были как раз связаны с подготовкой одежды для нее. В один из дней, когда уже не приходилось сомневаться, что Нэр окончательно выздоровела, и болезнь не вернется, Антон разложил перед ней свою рубаху, чистые, почти новые штаны и ничтоже сумняшеся сунул в руки катушку с нитками, в которых поблескивала воткнутая игла.

Однако когда через какое-то время он вернулся в дом, то застал Нэр в том же положении, что оставил — с ниткой в одной руке и иголкой в другой.

— Видно, портниха из тебя, Нэри, такая же плохая, как из меня истинно верующий. Ты не умеешь шить?

— Нет, Антон Снег. Мне никогда не требовалось это умение.

— Как же изготавливают одежду в вашем доме?

— Я не уверена, но, мне кажется… Может быть, ее склеивают?

Антон картинно вздохнул, покачал головой неверяще, а после сам сноровисто и аккуратно подогнал вещи, в которых Нэр теперь и шастала по окрестностям.

Впереди раздались какие-то непонятные звуки: что-то будто бы шипело или даже булькало, словно вскипевшая в котелке вода.

Раздвинув ветви последних кустарников, Нер восторженно ахнула. Перед ней действительно исходило горячим паром небольшое озерцо, прекрасное на фоне близкой горы, вершина которой, окрашенная заходящим солнцем в алое, была все еще покрыта снегом.

"Горячая ванна! Прямо под синим небом! Боги! Я готова поверить в вас!"

Нэр спустилась к воде и окунула в нее руку. Фантастика! Идеальная температура, идеальная прозрачность и запах… Не тот, что бередил душу, а идеальной свежести и чистоты.

Не прошло и трех минут, как, забыв обо всем на свете, Нер блаженно растянулась в горячей, бурлившей вырывающимися из-под земли газами и оттого словно кипящей воде.

Почему раньше она не понимала, не ценила таких простых, но невероятно прекрасных вещей как вкусная еда вместо той насыщенной витаминами, белками, аминокислотами и всем необходимым бурды, которую выдавал ее доисторический корабельный киберповар?

В отличие от оружия и систем защиты, Нэр такие неважные вещи на своем корабле не обновляла ни разу. А, спрашивается, почему? Как вышло, что она совсем разучилась радоваться жизни? Не видела красоту природы вокруг, доброту окружавших ее существ. Почему не наслаждалась искренне и полно чистым небом над головой, зеленью листвы или невесомой белизной свежевыпавшего снега? Или чем-то вроде этого ни с чем не сравнимого по ощущениям купания?

А секс? Нэр потянулась, выгибая спину, так сладко, что даже растопырила пальцы на ногах. Прекрасное чувственное наслаждение, подаренное людям природой, от которого одна слишком увлеченная желанием отомстить дура осознанно отказалась. А ведь как было бы неплохо…

Нер распахнула глаза, мысленно с недовольством одергивая себя. Накатившее осознание того, что раньше, в своем прежнем теле, она бы сейчас думала совсем о другом, да и действовала бы иначе ударило по нервам…

И в этот самый миг кто-то ухватил ее за руки, закинутые на теплые камни над головой, и совсем не деликатно потянул вверх, ставя на ноги. Рефлекс на то и рефлекс, чтобы срабатывать раньше, чем в работу включится более сложная машина мозга. Нэр сгруппировалась, выбросила вверх ноги и, захватив стопами шею нападавшего, резко дернула его вперед и вниз, одновременно помогая этому движению захваченными в плен руками.

Далось все невероятно легко, словно Нэр была в прежнем своем теле... Да нет! Будто вдобавок еще и силовую броню подключила! Такого не ждала и она сама, и уж тем более противник. Его тело по заданной траектории пролетело вперед и с шумом и плеском рухнуло в воду.

Глава 12

Реакция Антона была забавной и, как ни странно, грела: оказалось, что выгвано это все, показавшееся нападением, искренней и вполне обычной для нормальных людей заботой.

— Ты только-только оправилась от горячки!

Антон округлял глаза, возмущался. Капли воды стекали по его лицу и дальше по гладкой, молодой шее за мокрый воротник куртки... Нэр зажмурилась и, плохо соображая, что делает, оттолкнулась ногами от дна и скользнула к Антону.

Тот замер, молча раскрывая рот и часто моргая. Одним гибким движением Нэр обвила ногами талию Антона, а руками его крепкую шею. В своих предутренних мечтах она уже не раз укладывала своего спасителя в кровать, ласкала губами и руками, посасывала темные четко очерченные соски, мяла яички и член.

И смотрела на то, как этот медведь принимает ее ласки, страстно пристанывая и томно закусывая свою совершенную губу…

Антон и сейчас разве что не до крови впился в нее крепкими белыми зубами, и Нэр нежно провела пальцами по тонкой покрасневшей коже, а после коснулась ее же губами, одновременно рукой нащупывая через мокрую одежду мужскую плоть своей "прекрасной няньки".

И только теперь, поняв, что тот совершенно не возбужден, осознала, что Антон замер, словно оледенев в почти горячей воде. Только сердце колотилось так бешено, что казалось — вот-вот выпрыгнет.

Нэр отстранилась, спуская ноги, подняла глаза и выдохнула изумленно — ужас глядел на него из широко распахнутых глаз Антона.

— Нет-нет. Только не сейчас, нет, прошу тебя… Только не ты! – забормотал он и вдруг резко оттолкнул Нэр от себя так, что та, потеряв равновесие, с головой ушла под воду.

Нэр никогда не относила себя к людям сдержанным. Ярость, стыд… И боль. Да-да, настоящая сердечная боль скрутили ее душу тугим узлом. Не говоря больше ни слова, она выбралась из озерка и молча принялась натягивать на себя небрежно сброшенную одежду.

— Нэр! Нэри!

Антон вылез следом и теперь понуро топтался рядом. С него текло, и ему наверняка было дико холодно, но он не уходил и лишь заглядывал в глаза с выражением побитой собаки.

Нэр ненавидела такое и в ответ всегда хотела не пожалеть, а пнуть еще раз. Еще сильнее. Но сейчас она просто ничего не понимала. Что, черт побери, происходит? У нее что, в тот момент, когда она возбуждается, глядя на Антона, рога на голове вырастают, или клыки, как у Аарха из-под верхней губы выглядывать начинают?!

— Я не знаю, что тобой движет, Антон Снег. Ты хочешь меня и в то же время отталкиваешь. Что не так? Объясни, чтобы я поняла.

Но Антон только по-прежнему беспомощно разевал рот. И тогда Нэр плюнула в сердцах и быстро пошла, почти побежала в сторону дома, на ходу отжимая чертову косу, которую все-таки следовало срезать под корень в первый же день, как она поднялась на ноги.

***

— С возвращением в общество мыслящих, Рони.

— Мыслящих? Ты о себе слишком хорошего мнения, пушистик!

Уойни со свистом втянул в себя воздух и бросил быстрый взгляд на обычно непроницаемое лицо Драмирра. Тот тоже, по всей видимости, никак не ожидал услышать из железного ящика, что неподвижно стоял посередине ремонтного стола, этот язвительный тенорок.

Сволочь!

Уойни оскалился — "пушистиками" в человеческих тюрьмах, которых появилось достаточно много на его родной планете по окончании войны с землянами, называли опущенных. По выражению лица Драмирра, Уойни понял, что тот знал об этом. Ну что ж! Теперь его очередь! Собакоголовый откинулся на стуле, скрестив на животе руки. Драмирр же заговорил:

— У меня для тебя любопытное известие, Рони. Надеюсь, оно тебя порадует. Нэр де О мертва. Сгорела вместе с кораблем. Генетический анализ останков показал…

Его перебило на редкость гаденькое хихиканье, еще меньше подходившее этому скоплению проводов и микрочипов, чем давешний ядовитый сарказм.

— Наивная ты душа! Малыш, когда тебя будут трахать в следующий раз, попроси, чтобы все-таки лишили невинности, а то раньше это сделать, видно, просто позабыли. Торопились куда, что ли?

Драмирр просто позеленел от злости, но Рони на это было явно наплевать.

Уойни блаженствовал. Глубоко в душе.

— Эта гениально везучая сука не была бы собой, если бы с ней всегда все было так просто, — продолжал тем временем ящик. — И еще. Вы наверняка думали: вот восстановите меня, и я вам вот прямо сразу расскажу, что да как? Например, о том, что Нэр здесь, на этой захудалой планетке, понадобилось. Да хрен вам! Разбирайтесь с ней сами. Хотите знать? Так найдите ее и спросите!