Кот в сапогах 2. Кошка в сапожках

Пролог. Попаданка в Африку

В желтой жаркой Африке,

В шестом примерно веке

(точнее время вычислить

пока не удалось),

Какие-то два гаврика -

Два черных человека -

Друг в дружечку влюбились,

И чудо родилось.

И все бы так осталось:

В стране той людоедской

У тех людишек черных

Недолог был их век.

Но дочка оказалась

Премудрости недетской,

И много мыслей вздорных

Тот думал человек.

Взрослела та девица,

Красою наливалась,

И много улучшений

В быту она внесла.

А ночью темной львицей

Могучей обращалась

И антилоп-оленей

В степи она жрала.

Ну а секрет тут крылся

В процессе попаданства:

Была в РФ доцентом

(истфак, пединститут)

Когда портал открылся

И все ее гражданство

Единственным моментом

Вдруг оказалось тут.

В младенческое тело

Сознание вселилось.

Посасывая титьку

Все думала она:

Как жить? И в чем тут дело?

И как так получилось?

По чьей такой политике

Жить тут она должна?

В той жизни звалась Аней,

А в этой отзывалась

На имя Бастетити,

Мол, "Кошечка пришла".

И множества терзаний

Семейство избежало

Ума ее по прыти:

Премудрая была.

И вот, в семейке рабской

Росла на радость мамке,

Цвела на радость папке,

А думала о том,

Как, в пику доле бабской,

Пройти ей сразу в дамки

И к Ограм лютым в лапки

Не пасть мясным скотом.

Однажды Огр зараза

На мощном бегемоте

Поймал ее при сборе

В саванне тростника.

Но жрать не стал он сразу:

Нажрался, и охота

Каких-нибудь историй

Узнать ему пока.

Девчоночка решила:

То шанс ее единый.

И сказки Шахрезады

Травить ему давай.

Всю ночку говорила

Ему историй длинных,

А утром тому гаду

Клифхенгер - и гуд бай.

Огр молит: продолжала б!

Мол, сильно хочу знать я,

Чем кончилася байка?

Вернулся ли герой?

Она ж в ответ: сначала

Произнеси заклятье,

И превратися в зайку

Рассветною порой.

Давно хотела знать я:

Вот в львов оборотиться

Всегда вполне могли вы,

В бегмотов и слонов.

Но то просты заклятья,

Сложнее ж превратиться

Не в крупных и красивых,

А в мелких грызунов!

Огр громко засмеялся,

Мол, это я умею!

И в зайку превратило

Заклятие его.

И вмиг он оказался

За глотку схвачен ею,

И бошку открутила

Девчонка у него.

Потом на костерочке

Поджарила и съела:

Зайчатина в саванне

Большой деликатес!

А следующей ночью

Вскочила из постели

И львицей стала Анна

И убежала в лес.

Так началась история,

Которую сегодня

Мы вам, друзья, прошепчем,

Но только уговор!

И в радости, и в горе, и

В неволе, и свободно

Вы тайну эту крепче

Хранить должны с тех пор.

Глава 1. Попаданка скучает по России

Ночью в саванне бегаю

Гну антилоп ловлю.

Нет у меня врагов, а

Только одна лишь дичь.

Но зачтастую снега я

Вижу, когда я сплю,

В пригороде Тамбова

У станции электричек.

Вижу тропу в сугробе я,

Ёлку, берёзку, дуб,

Дым из трубы над хатою -

Мать затопила печку.

Хочется крикнуть: "родная!"

И, запахнув тулуп,

Бодро махать лопатою,

Счистив снежок с крылечка.

Утром из Нила воду я

В хижину пру в кувшине,

Чтобы маманя смуглая

Сделала нам обед.

Не хожу на охоту я:

Это лишь для мужчины,

Я же, как дура круглая,

В эти пятнадцать лет.

Я же на огороде

Днями полю бататы,

Или в саду бананы

С пальмы в корзину рву.

Это не сложно вроде,

Этим мы и богаты,

В средневековье раннем

Этим я и живу.

Племя у нас немало:

Вождь и шаман тут лидер,

Воинов сотен пара

С копьями и дубьём.

Но я давно узнала:

Все это лишь для виду,

Огр заправляет старый

Главный он тут во всём.

Тот, кого я когда-то

Съела в зайчином теле,

Старшим ему сыночком,

Как я узнала, был.

Долго Огры-солдаты

Рыская тут, хотели

Принца найти следочки -

Но след его простыл.

Чтобы не стать невеждой,

Я, как могла, пыталась

Вспомнить период этот -

Пятый примерно век.

Робкою я надеждой

Душу свою питала,

Что разыщу ответы

Что я за человек.

В Тамбовском том универе

Дисер я защитила

Франков по королевам

И Галлов по племенам.

Но тут, в саванне, зверем

Я мало чего применила

Из знаний этих левых,

Не надо оно тут нам.

Впрочем, кой-что, конечно,

И я смогла здесь припомнить:

Заклепки на прочной одежде

И пуговки в стройный ряд.

Аджика и соус лечо

(рецептов список огромный)

А главное - крайне надежный

Мой самогон-аппарат.

Мы чачу с плодов винограда

С папашей перегоняли,

И в глиняных кувшинах

Хранили её под землёй.

И видеть вам было надо,

Как нас теперь уважали:

И Вождь наш, и все мужчины

Ходили к нам буйной гурьбой.

На Новолуния праздник

Мы чачу всегда доставали

И всем нашим добрым соседям

Давали её отхлебнуть.

Ну а потом мы прекрасно

Её на розлив продавали

И напивалось следом

Все племя не в силах уснуть.

Но, глядючи чистым глазом,

Всё видится как-то низко.

Серьёзно ту жизнь улучшить

Народу семьи не смогла.

Служила бы я в спецназе,

Врачом или финансистом –

Могла бы тогда покруче

Вершить непростые дела.

Глава 2. Ходжа Насреддин, средний брат Маркиза Карабаса, уговаривает жену поехать на Нил

А хошь, Эсмеральда, поедем с тобою на Нил?

Там лотосы! Лотосы - как твои белые груди!

Прекрасны. Их тонкий легчайший папирусный ил

Тихонько и нежно качает на лиственном блюде.

Там белых барханов песчаных волшебный изгиб

Влечёт и влечёт, будто то твоё белое тело.

Он путников манит и манит. Поверил - погиб.

А кто не поддался - до смерти об этом жалел он.

А хочешь, родная, тот знойный протяжный напев,

Что ночью пассат принесёт от пустынного пляжа,

Послушаем вместе, друг к дружке прижмясь, замерев,

И что-то поймём, и на ушко друг другу расскажем?

Нам страшную сказку прошепчет седой бедуин

На тайном своём африканском запретом наречьи.

Ты вздрогнешь, родная, приникнешь ко мне, и один

Лишь я защищу тебя, сжав твои узкие плечи.

А хочешь, родная, мы ночь проведём у костра.

Мы на спины рядышком ляжем, за руки возьмемся,

И будем на звезды смотреть и болтать до утра,

А утром уснем и к обеду лишь только проснёмся?

Поедем, родная, поедем с тобою на Нил!

Наш замок с тобою без нас постоит пусть немного.

Вчера у цыган на базаре я карту купил,

Теперь мы готовы к пути, я знаю дорогу!

Глава 3. Бастетити пробует чачу

Однажды про наш с отцом аппарат

Слухи до Огров дошли.

В деревню явился десяток солдат

И наш аппарат унесли.

Отец мой расстроился: страшный урон

По бизнесу был нанесён.

Сидел на кушетке и в створы окон

Глядел на закат, потрясён.

Сказала папаше я: слёзы утри,

Убыток - еще не беда.

А лучше детали опять подбери:

Собрать его мне - ерунда!

Пусть Огры упьются сивухой своей,

Пусть мучит их злобный бодун!

Узнает, что нечего грабить людей,

Проклятый Огрючий колдун!

Отец успокоился и побежал

Детали по новой искать.

А я, как закат спрятал солнце за вал,

В саванну умчалась опять.

Догнала в саванне я огров отряд

И всех их хотела сожрать,

Я в облике львином сильней их двукрат,

А некоторых и крат пять,

Бивак средь саванны раскинули свой,

Костер развели для огня,

И там, над костром в аппаратик тот мой

Вино стали перегонять.

Я рассвирепела и словно пожар

В их лагерь влетела в ночи,

И огр, что держал для вина глинный тар,

Его уронил - и кричит:

Не жри нас, о Львица, не жри нас, Сехмет!

Не пей нашу кровь, пощади!

Отведай-ка лучше вот этот паштет!

В нем лучшие только люди!

Отведай-ка лучше вон тот самогон,

Он красен, но крепок и жгуч!

И лучше вина опьяняет нас он,

И жизнь освещает как луч!

Признаться, я в облике львином глупа,

Доверчива слишком была,

И Огр в настроение метко попал -

И я самогон попила.

Мне ж дома родители чачу свою,

Что гнали сквозь мой аппарат,

Попробовать даже совсем не дают:

Мол, мелкая ты, чтоб кирять.

И вот, любопытство и львиный каприз

Над разумом взяли dessus,

Я так нажралась до скольжения риз,

Что память отшибло мою.

Как я оказалась в родимом дому -

Не знаю я, что ни скажу.

И с Ограми сталось что - я не пойму,

В сомненьи я в койке лежу.

Я утром отцу аппарат собрала,

Его испытала в обед,

Но боль головная меня доняла:

Охоты ночной то послед.

Глава 4. Лютнист Арне

Удачно я свалил от тех садистов,

И лютню прихватил, и два седла.

Здесь, в Бремене, для племени артистов

Всегда найдутся добрые дела.

Я сяду на седло на Бёттхерштрассе,

Настрою лютню нежную свою,

И запою, как этот мир прекрасен,

Как дамы тут прекрасны, запою.

Мне подадут серебряные гроши,

А может, кто подкинет золотой,

И в кабачок какой-нибудь хороший

Я забурюсь с пивком и колбасой.

Да, не срослось мне с Эсмеральдой этой,

Осел, скотина, вечно мне мешал,

Но в Бремене, да с звонкою монетой,

Я наверстаю то, в чем оплошал!

А в войско мне не хочется вернуться:

Хлеб у наемника слезами удобрён.

Уж лучше у вдовы какой проснуться,

Чем не проснуться после похорон!

Так и живу который год я кряду:

Пою на штрассе днем, а вечером в кабак.

И мне для счастья большего не надо,

А я счастливый в общем-то и так.

Одно лишь беспокоит меня жутко:

Когда в наш Бремен пришлые идут,

Что встречу тех (боюсь я не на шутку)

Кого обворовал тогда я тут.

К невесте чьей подкатывал я яйца,

И чьим радушием я злоупотребил.

И каждый раз, как пришлый появляется,

Я на рыбалку за город ходил.

Глава 5. Папа Римский

Мирились Папы с Людоедами

На протяжении веков,

И люд служил им всем обедами -

Обычай древний был таков.

Но противопоставить нечего

Нам было им в лихом бою,

И жрали огры человечину

За безнаказанностию.

Писали Папы разъяснения

О пользе для спасенья душ

Долготерпенья и смирения

Когда совсем невмочно уж.

И люд смиренно католический

Веками нес сей тяжкий крест,

Как жест спокойно-символический,

Был им тот жертвенности жест.

Давно уж рыцари отважные

В боях не бились против них,

Бароны запирались важные

От огров в крепостях своих

Пока крестьян простых селения

Пускали огры под топор.

И так случалось, к сожалению,

Довольно часто до сих пор.

Но вот случилось небывалое:

Пришел Маркиз де Карабас

И огров рать как детку малую

Разбил наголову за раз!

Легат мой проводил дознание,

Как провернул то Карабас,

И вышло, что героя звания

Достоин муж сей в самый раз.

И королю его послание

Моё отправилось с гонцом,

Чтоб наше недопонимание

Похоронили мы с концом.

Глава 6. Кузнец

Как жаль, что Кот - столь редкий гость

В Кастель де Карабас.

Бывает, что такая злость

Берет в работе нас

На то, что некая деталь

Нейдёт, как ни крути,

И как мне времени ни жаль

А жду его с пути.

Приходит он два раза в год

С Ослом и Петухом.

Кибитку крепкую везет

Осел своим крупом.

Дают они концерт-другой

На поле под стеной,

Ну а потом гость дорогой

Общается со мной.

Привозит он из дальних стран

Рецепты древних рас.

То самобьющийся таран,

То некий тарантас,

Что, как вращаешь ты педаль,

Он едет по камням,

А ты сидишь и мчишься вдаль

Как на спине коня.

То привезет пергамент Кот,

Где обод в два кольца

Две линзы держит и дает

Читать почти слепцам.

Такую штуку я сковал

Для деда-короля,

Чтоб книжки внукам он читал

Губами шевеля.

Я тоже эти вот очки

На нос себе купил:

Ведь я сбираю "калачи"

Что Котик начертил.

Уже Маркиз вооружил

Сей штукой сто бойцов,

И с ними многих победил

Маркиз своих врагов.

А как-то раз принес Коток

Рецепт вообще улёт:

Корзина, кожаный мешок -

И вуаля, полёт!

Над замком каждый день теперь

Такой мешок висит,

И там гвардейский кавалер

В трубу свою глядит.

Глава 7. Алхимик

В Гильдии Алхимиков большой переворот.

Младое поколение взяло властей бразды.

Девиз их - хватит поисков камней из года в год:

Мол, Философский Камень нам теперь до бороды.

Избрали председателем Гийома де Бриньи,

Он изобрёл напиток, зовущийся "абсент".

Кто выпьет его залпом, до статуса свиньи

Доходит в сроки краткие, о чем есть документ.

И вот, когда президиум Гийом сформировал,

Мне лично обвинение он выдвинул на суд,

Что я изобретения не опубликовал,

И что мой черный порошок нигде не продают.

Тут крыть мне было нечем: абсент сегодня пьют

Во всех трактирах у дорог и в грязных кабаках,

Мои ж изобретения никто не видел тут,

Хранятся под замком они, врагов ввергая в страх.

Я предложил таблицу, что кот мне подсказал.

Мол, вещества порядком легко в ней находить.

Меня на смех подняли, и де Бриньи сказал,

Что мне с моей таблицы не выпить-закусить.

Коллегия алхимиков вердикт дала такой:

Я исключен из Гильдии, профессии лишен.

По счастью, Котик в сапогах был рядышком со мной,

Сказал он мне: не парься, брат, тех гильдий - миллион!

Сказал он мне: алхимия наукой не была.

Наукой будет химия с таблицею моей.

Химическую Гильдию наука создала,

И я там председателем был избран без затей.

Мы заседаем по средам в антическом дворце,

И повар королевский готовит нам обед,

И пьем мы не абсенты, а красное винце,

Что брат маркиза нам прислал по случаю побед.

Глава 8. Кошка Бастетити решает проблему нежелательного замужества

Мне деревня наша осточертела.

Изо дня в день одно и то же.

Я бананов и фиников переела,

Раздражают соседей рожи.

Ночью тоже охоты нету

По саванне метаться львицей.

Восемнадцатое мне стукнуло лето,

Говорят, пора замуж девице.

Женихов отбирал мой папаша строго:

С каждым в шахматы он играл,

Где фигурами были стаканы из рога,

Куда чачу он наливал.

Кто срубает фигуру, ее сразу пьёт,

Без закуски еще веселей!

Этот способ слона-то, пожалуй, убьёт,

А не то что каких-то парней!

По секрету скажу: это я предложила

Такой способ отцу тем деньком,

Когда с мамой они мне вдвоем объявили,

Что пора бы мне за женихом.

Я сказала, что выйду я лишь за того ,

Кто вполне обыграет подряд

Восемь раз в эти шашки отца моего

И при этом не спортит наряд.

Мать тогда возмутилась, но строго отец

Мое требование поддержал.

И с тех пор, как придет женихаться юнец,

Он с ним в шахматы эти играл.

И под действием тех алкогольных паров

Раскрывал свой характер жених,

Мы же с мамой следили, и взгляд был суров

На слова и поступки все их.

Чтобы печень отец свою не посадил,

Я лечила его исподволь

(я от Огра, что зайкою стал, этот скилл

Получила - снимает он боль,

Убивает микробов и вирусы жгёт,

Убирает абсентный синдром,

Отравление нейтрализует - и вот

Это все я творила с отцом).

И конечно, когда мой папашка играл,

Я слегка помогала ему:

Коль фигуру он очередную срубал,

Опьянение я и сниму.

Перекину аффект с папы на женишка,

И пьянеет тот за двоих,

И скажу вам, никто не осилил пока

Выполненья условий моих.

Глава 9. Эрик и Свейн возвращаются в родимый фьорд, используя компас

Наш ялик плыл по речке вниз, минуя все пороги,

И вскоре море приняло в объятия его,

Держал я руль, а Свейн весло, и точно, сверху боги

С улыбкой одобрения смотрели на него.

Попутный ветер нас толкал, натягивая парус,

И свежий воздух нас бодрил, надежду нам давал,

Что скоро в фьорд родимый наш со Свейном мы напару

Введём кораблик и взойдём мы на родной причал.

Но вдруг сошёл такой туман, что путь мы потеряли,

Не видно нам ни берега, ни солнца, ни звезды.

Неделю плыли мы впотьмах, дорогу мы искали,

Испытывая дефицит просто речной воды.

Вдруг вспомнил я подарок, что мне кот вручил, прощаясь:

Ту штуку, что всегда концом на север лишь глядит.

Достал её я и по ней мы курс держать пытались,

И вскоре вышли из тумана скалы впереди.

Родимый фьорд нашли на раз с таким ориентиром,

И ял наш вскоре ткнулся в берег у родной стены.

Взошли на пирс со Свейном мы и что пришли мы с миром,

Сказали страже на молу с наружной стороны.

И Астрид милая моя мне бросилась на шею,

И я, обняв ее, кружил вокруг своей оси,

А Свейн, смотря на нас, сказал, что веселее

Не знал он пира, чем тот, что закатим днем мы сим.

Достали с яла сундуки с добычей нашей славной

И закатили мы на всю округу пир-горой,

И скальды все, раскрывши рты, всё слушали исправно,

К мы о подвигах своих болтали той порой.

Сказали мы, как с троллями столкнулись под стенами,

Как ранен был наш добрый Свейн, и отступили мы,

Как Дева песней потопила флот наш под волнами,

И как со Снорри мы втроем спаслись из вод одни.

Как встретили мы всадника и лошадь отобрали,

И как мы к замку Карабас скитаючись пришли,

И как служили мы тому маркизу песней стали,

Как победили легион и ведьме лоб прожгли.

Как мы со Свейном шли назад на яле-скороходе,

Как сквозь туман нас провела та штука со стрелой,

И вскоре конунгом меня избрали всем народом,

А Свейн стал ярлом у меня, моей он стал рукой.

И Астрид милая моя как солнышко светилась,

Не зря она меня ждала, гнала всех женихов!

Теперь она моя жена, и дроттнинг новой милость

В том состоит, что не убью я этих петухов.

Глава 10. Астрид скучала по Эрику

Когда в дно моря лед упирается

В фьорде за городской стеной,

И жизнь до весны замирает

В волшебных морских фигурах,

Молнии Одина разбегаются

По нитям, протянутым между тобой и мной,

И каждый из нас постигает

Эйфорию сверхнизкой температуры.

Эрик, ты понимаешь, как чувствую остро,

Когда холод сковывает сердце льдом,

Заставляя любовь нашу трепетать

Колебаниями страстей замороженных?

Мы с тобой составляем стабильности остров,

Где пристанет драккар, что тобою ведом,

И ко мне твоё сердце сможет пристать

Отдохнув от штормов твоих мыслей встревоженных.

Ты - идеальный сверхпрочный сверхпроводник

Моих чувств к окружающему тебя миру и

Наш с тобой Север мною любим

С той же страстью, что и ты, без энергопотерь.

Как могучий тысячелетний ледник,

Что колебания страстей с места сдвинули,

Мое сердце здесь сольется с твоим

В Ледовитом море - навсегда теперь.

Глава 11. Арне встретил Брунхильду и стал Художником

Ты называешь меня Художником, но пойми:

Ведь кисть и краски купил в той лавке впервые в день я,

Когда увидел тебя в толпе, и огромный мир

Вдруг изменился едва заметно в одно мгновенье.

Померкли краски, притих немолчный разноголос,

И ветер стих, и поблекло солнце на небосклоне,

Ты шла в толпе, и я понимал, что твоих волос

И глаз твоих на холсте смогу я познать законы.

Ты доверяешь мне, словно лечащему врачу,

Когда пишу тебя в своей студии по-над крышей,

И, заплетая узоры линий, я всё молчу,

Чтоб не спугнуть это ощущенье, когда мы дышим,

Как два котёнка, уткнувшись в теплую мамки грудь,

Отдавшись этому погруженью в её урчанье:

То ощущенье едва ль вернётся, когда спугнуть

Его придется, в реальность серую возвращаясь.

И в тот момент, когда колдовская шальная кисть

Штрих предпоследний, рукой ведома моей, наносит,

Ты подбегаешь ко мне котёнком, хватаешь лист

И на рисунок игриво смотришь, наморщив носик.

И в этот миг понимаю я, что уже тону,

Что засосало водоворотом меня в пучину,

Тебя люблю я, тебя хочу я, тебя одну,

А ты смеешься и возвращаешь мою картину.

Упав, хламида моя столкнула мольберт и краски,

И твои волосы все испачкались в акварели,

Ты рассмеялась, а я использую все подсказки,

Пишу штрихи те, что выцвести не успели.

Ты называешь меня художником, но пойми:

Все волшебство моей кисти только в тебе одной.

И я пишу тебя, я дышу тебя - пусть весь мир

Опять померкнет, когда ты станешь моей женой.

Глава 12. Бастетити и Бармалей. Начало

А сейчас расскажу я вам, детки,

Одну сказочку на посошок.

Чтобы впредь вы все слушались маму

И одни не ходили гулять.

Зарубите на памяти метки:

Как останется в прошлом горшок,

Как в сортир ходить станете сами,

Не забудьте о том вспоминать.

В средне-нижнем течении Нила

В одиночестве жил Людоед,

Что из всех разных деликатесов

Ел лишь маленьких негров-детей.

Как коллеги его ни стыдили, -

Мол, хлебнешь ты от этого бед! -

От любых самых нежных принцессов

Воротил нос он, как от чертей.

Он родился назад сто годочков

С плоскостопием и рахитом.

И проблемы имел с челюстями,

Взрослых мяс он не мог прожевать.

Мама-Огр все жалела сыночка,

Все лечила его колдовством,

Но погибла, не кончив леченья,

И остался сынок выживать.

В той стране людям жилось привольно:

Коли стукнул пятнадцатый год,

Из подвалов спокойно выходят

Эти люди, почти не таясь.

Но, чтоб Огр был не злым и довольным,

Выдавали ему от щедрот

По дитю невысокого рода

Каждый годик по несколько раз.

Примотают к банановой пальме,

Сверху бантик привьют к волосам,

И уходят вечерней порою,

Запирая деревни врата.

И стоит тот малыш, плачет маме,

А к полночным безлунным часам

Огр выходит из джунглей тропою

И скрывает мальца темнота.

Вот однажды они привязали

К этой пальме двоих малышей,

Что набегом в соседней деревне

Захватили минувшей луной.

Одну девочку Табия звали

А мальчишечку звали Вахшей,

И дрожали пред силою древней

Прислонившись друг к дружке спиной.

Вот завыли в ночи бегемоты,

Задрожала сухая земля,

И из тьмы первозданные тени

Попозли к ребятишек ногам.

И одна из теней по болоту

Нарезала вкруг них вензеля:

То плюгавенький Огр средь растений

Путь к добыче прокладывал сам.

Подошел он, дрожа челюстями

И хихикая глупо под нос,

Стал детишек щипать он за щёчки

И обнюхивать начал детей,

А потом он своими руками

Привязал к ним бамбуковый трос

И повел по тропинке средь ночки

К одинокой берлоге своей.

Тут заплакали Табия с Вахшей,

Пожалев, что не слушались мам,

Что так настрого им запрещали

Убегать из деревни одним.

Говорили им мамочки: в нашей

Жаркой Африке мелким детям

Людоеды всегда угрожали,

Деток жрали хлебалом своим.

Вдруг кусты зашуршали у тропки,

Где тащил двух детей людоед,

И из джунглей огромная львица

Вышла к ним в элегантном прыжке.

Задрожал людоед, сел на попку,

Спрятал голову в драный свой плед,

И хотел уже в льва превратиться,

Но упал, получив по башке.

Львица цапнула трос из бамбука,

Вместе с парой детей и Огра,

И с тропы прямо в лес потащила

Эту связку она, не таясь.

Дети плакали, Огр же - ни звука

Не издал, ибо был до утра

Без ума, без сознанья, без силы -

В общем, к львице попал он во власть.

А когда она их дотащила

До реки, что по джунглям текла,

Превратилась она в негритянку

Восемнадцати где-то годков.

Красотой она их покорила,

Ведь красивою девой была,

Уложила детей на лежанку

И отвесила Огру пинков.

Огр очнулся и телом тщедушным

Задрожал, увидавши её:

Бормотать начал он уверенья,

Не хотел что вредить никому,

Что он будет предельно послушным,

И исправит злодейство своё,

Только даст пусть Бастет позволенье

Сохранить свою жизню ему.

"Назовись" - ему дева сказала,

И ответил ей Огр: "Бармалей"

Назвала меня мама когда-то

Потому что родился худым.

В это время она развязала

От веревок несчастных детей

И дала им плодов от батата

И кокосов дала она им.

Глава 13. Бастетити и Бармалей. Продолжение

Табита и Вахша под пальмою сидят,

Мне и Бармалею слёзно говорят:

Тётя-тётя львица,

Дядя людоед,

С нами вам возиться

Смысла вовсе нет.

Мяса с нас немного,

Кости лишь одни:

Вмиг протянешь ноги

От такой возни.

Вахша и Табита смотрят спод бровей,

Я им улыбаюсь, плачет Бармалей.

Плачет и рыдает хилый людоед.

Кроме мелких деток пищи ему нет.

Братья его огры всех грызут подряд,

Голод им не страшен, правду говорят.

Жалко мне немного

Бедного огра,

Ведь ему съестного

Сложно выбирать,

Но детей на блюде

Хрен я дам схарчить.

Это все же люди,

Им ведь жить и жить.

Бармалей рыдает: голодно ему.

Он не ел неделю в злом своём дому.

Табита и Вахша под пальмою сидят

Финики-бананы весело едят.

Я ж на костерочке жарю антилоп,

Будет нам на ужин смачный эскалоп.

Миской с вкусным супом пренебрег злодей,

Мол, он ест лишь мясо маленьких детей.

Я же уплетаю борщ свой на ура,

И со мною вместе ест и детвора.

Так мы две недели жили в месте том

Спали, пили, ели, срали под кустом,

Людоед крепился, но однажды сдал

И тарелку супа он покорно взял.

Ложку в рот засунул, замер на чуток

Про жевал, не плюнул, завершил глоток.

И сказал: как вкусно! Милая Бастет!

Я отныне больше уж не людоед!

Глава 14. Кот в сапогах и его друзья отправляются в незапланированное путешествие

Вернувшись с гастролей очередных,

Мы с Петей и Осликом пили в кафе,

Когда разгорелся меж нами спор:

Чей глаз наиболее, значит, остёр.

Петух говорил: прочь сомнений твоих!

Не будь я сегодня в таком подшофе,

Я б мигом узрел, что творится вон там

За речкой, за лесом, поближе к кустам!

Осел же в ответ: будь трезвей я на грамм,

Чтоб дверь не двоилась сейчас предо мной,

Так я б показал, как внимателен взор

Моих, значит, зенок! Такой разговор

К полуденным уж приближался часам,

Когда я обутой в сапожки ногой

Вскочил на банкетку и крикнул: братва!

Давайте проверим друг друга слова!

О-хо-хой-йохо!

Ну что за беда!

От пьянства выходит

Одна ерунда!

С тем вышли мы дружно на замковый плац

И к длинной веревке втроем подошли.

Веревка не просто свисала во двор:

К ней крепко привязан воздушный прибор.

То боссу подарок мой был - "Пепелац",

Накачанный шарик из смол конопли

С корзиной, привязанной снизу к нему -

В ней место дозорному есть одному.

Мы кликнули рыцаря: лезь, паря, вниз!

Мы сами посмотрим в дозор за тебя!

Ведь три пары глаз сильно круче одной,

Пусть трезв ты, а мы тут под мухой пивной!

Не бойся, не будет расстроен маркиз!

Тебе он простит, нас так сильно любя!

Засим наш осел стал вращать механизм

И шарик воздушный спускается вниз.

О-хо-хой-йохо!

Ну что за беда!

От пьянства выходит

Одна ерунда!

Боец, удивленный напором таким,

Перечить не стал и с корзины долой!

И мы все втроем туда влезли, теснясь,

И я, нож достав, по веревочке - хрясь!

Канат разрубил я - и вот мы парим!

Всю землю маркиза видать под собой!

Но дунул тут ветер, и шар полетел

Туда, куда мало из нас кто хотел.

Над облаком взмыл наш лихой "Пепелац"

И, ветром гонимый, помчался на юг,

Мы громко орали - "Иа!" "Мяу!" "Ко-ко!"

Но шар нас не слушал и мчал высоко.

Я вмиг протрезвел, получив такой бац,

И, трубку подзорну держа между рук,

Я вниз посмотрел, и увидел вдали

Поля и леса незнакомой земли.

О-хо-хой-йохо!

Ну что за беда!

От пьянства выходит

Одна ерунда!

Но вскоре земля заменилась водой!

Печально крича, мы над морем летим!

И чайки печально нам вторят внизу,

Из наших глазниц выжимая слезу.

Неделю мы где-то летели тудой,

Одни только яблоки скорбно едим,

Что были в корзине на случай ЧС.

И кот, пусть и хищник, тож яблоки ест.

Но вот стал наш шарик снижаться чуток

И берег увидели мы впереди,

И чайки кричат уже вровень вокрух,

И мы, с облегчением выпустив дух,

Глядим, как приблизился белый песок,

И пальмы за ним. Я кричу: Осади!

И вот мы спускаем кручок на цепи,

За пальму цепляем - и громко вопим.

О-хо-хой-йохо!

Ну что за беда!

От пьянства выходит

Одна ерунда!

Глава 15. Принц людоедов Арам-Алей косит от армии

Я кровожадный.

Я беспощадный.

Я злой правитель тех людей,

Что из почтенья

За предпочтенья

Меня прозвали Арам-Алей.

Пусть телом слаб я,

Страстей не раб я!

Зарядку делаю с утра!

А в вечер долог

Пещеры полог

Я закрываю - спать пора!

Мне в ум злодея

Пришла идея

Когда-то в детстве перед сном:

Что мне не надо

Есть шоколада:

С него лишь зубы болят потом.

Людей-холопов

Мне старых лопать

Мне для здоровья не по нутру:

И стал велеть я

Лишь малолетья

Людей готовить мне поутру.

С такой диетой

За летом лето

Я тихо-мирно тут проживал:

Людишек младких

В приправе сладкой

Два раза в день я всегда жевал.

Но вот однажды,

Томимый жаждой,

Я к Нилу вышел и начал пить.

Глядь - через воду

Полно народу!

Сплошные огры, клепать-иттить!

На бегемотах,

Как на охоту,

Броня-дубинки, всё чин-чинарь!

А всех первее,

А всех презлее

На бегемоте наш едет царь!

Взглянув, как пил я,

Как рожу мыл я,

Своего зверя царь осадил.

И гаркнул прямо:

Ты чо не с нами?

Где бегемот твой, что тя возил?

Поклон отвесил,

Да стал невесел

С такого спросу я напрямки.

Но молвил смело:

Билет я белый

Имею. Драться мне не с руки!

Махнул рукою,

(мол, хрен с тобою)

Своей могучей король Огров.

И в путь свой длинный

Его дружина

Погнала дальше своих скотов.

А я напился

И возвратился

В свою пещеру, закрыв полог.

И две недели

Лежал в постели,

От страха выйти никак не мог.

Глава 16. Маркиз Карабас печалится об улёте друзей

Давно ощущение было в душе,

Что шар тот воздушный - опасен!

Хоть видно с него далеко, и вообще

Пейзаж с него просто прекрасен!

Но все ж остальные придумки Кота

Работают в целом исправно,

И повода не было, чтоб не летать

Над замком на шарике славном.

И пользу с того я не раз ощутил:

Враги не застали врасплох!

Замечен был сразу, когда подходил,

Вражина зловредный подох!

Но что теперь делать? Где друга искать?

Куда унесли его ветры?

Никак по земле нам его не догнать,

Уж очень длинны километры!

Я с милой моею семейный совет

Держал по такому случаю.

Жену я утешил: негоже реветь!

(Эт я ее так утешаю)

Негоже, любимая, нам унывать!

Мой Кот - он проблемы решает!

И если на шаре кто может летать -

Так он. Вот берет - и летает!

Тем более, знаем, что Кот не один:

С ним Ослик летит с Петухом!

А троица этих похабных скотин

Где хочешь устроит погром!

Засим моя милая носиком - шмыг!

И плакать тотчас прекратила.

Мой тон успокоил ее в тот же миг,

И свечку она погасила.

Глава 17. Осёл на воздушном шаре

Ничего на свете хуже нету,

Чем копытным в воздухе парить.

Так что про пегасов сказки ваши

Эмпирически я опроверг!

Я в корзине тесной хлипкой этой

Лишний раз боялся шевелить

Телом, чтоб не превратиться в кашу,

Брякнувшися вниз. Летели вверх

На воздушном шаре-пепелаце,

Мы с Котом и старым Петухом,

Трое в лодке, что летает в небе,

Яблоки жуя и вниз смотря.

Пролетали много разных наций,

Прочь гоня все мысли о плохом,

И мечтая приземлиться где бы,

Чтобы не разбиться нам зазря.

Вот и долетели. Мы за пальму

Якорем вцепились, как клеща,

И к земле себя потом тянули

За веревку дружно битый час.

Из корзины обзирая даль, мы

Вылезли на землю, трепеща,

А потом спокойно так уснули:

Часовым никто не стал из нас.

Глава 18. Петух на воздушном шаре

Пусть говорят, что петухи не перелетные:

Стереотип я сей преодолел!

С котейкой и ослом - друзьями скотными -

Я Средиземный понт перелетел!

Пусть стая наша и не лебединая,

На журавля пусть не похож Осёл,

И шея у кота не очень длинная -

А все-же перелёт произошёл!

Пусть не красив наш "Пепелац" из кожи,

Пусть не похож на журавлей косяк,

Однако вот мы здесь, и непохоже,

Чтоб унывал наш с этого кошак!

Он встал, проснувшись, сладко потянулся,

Блох почесал и влез на пальму вмиг,

Чего-то подкрутил - и шарик сдулся

Повис на пальме, как её парик.

Кот выбрался наружу из корзины,

Спустив бурдюк с остатками воды,

И из куска беленой парусины

Нам сделал шляп с шнурком для бороды.

Навьючили на ослика мы вещи,

Кот компас в лапу взял и сел верхом,

Меня пристроив спереди на плечи -

Впередсмотрящим буду Петухом.

Скомандовал Ослу наш Кот лениво:

Пошли, приятель, прямо на Восток:

Коль компас не показывает криво,

То значит, в Нил упрёмся как итог.

А там и царство бывших бегемотов,

Которым должен править друг Ансельм,

Такая вроде у него сейчас работа -

Быть королём зверюгам бывшим всем.

Мы выпьем пива с ним, как то бывало

У камелька в каструм де Карабас,

И в путь обратным что бы то ни стало

Отправить сможет в земли франков нас.

Наш Ослик встрепенулся оживлённо,

Наклавши кучку, двинулся вперёд.

Я вдаль смотрел, светилом опалённый,

И за спиной моей урчал наш Кот.

Глава 19. Папа Бастетити переживает за незамужнюю дочку

Дорогие мои соплеменники,

Вы, наверно, меня понимаете:

Десять лет мы с женой, словно пленники,

У дочурки нашей живем.

Ежедневно играю я в шахматы

С женихами, что вы присылаете,

После чачи нечесанный-лахматый

Ухожу отсыпаться я в дом.

Уж давно наши огры проклятые

На своих бегемотах рыкающих

Ускакали на север мордатые

И наверное сгинули там.

Уж колдунья их - ведьма могучая,

Что порочит всех млекопитающих,

Улетела давно, тварь летучая,

Вслед за ними к далеким местам.

Уж давно наше племя свободное

Не испытывает людоедского

Злого гнёта, и мудрость народная

Расцветает как маковый цвет.

Но по-прежнему замуж не выдана

Наша дочка, что возраста детского

Уж не помнит. Ну где это видано,

Двадцать пять ей, а мужа всё нет.

Женихи да, те не переводятся:

Ежедневно мы в шахматы рубимся,

Напиваемся чачей, как водится,

И спокойно идём по домам.

А она, как ни в чём не бывало,

Знать не хочет про "стерпимся-слюбимся",

Снова слово своё повторяла:

Проигравшим не быть мне мужьям!

Глава 20. Бастетити привела Бармалея и спасенных детей в свою деревню

Подростки эти - наказание

Наверное мне за упрямство

За то что я своих родителей

Обременяю столько лет.

За женихов моих страдания,

За неприкрытое к ним хамство,

Прислал небо этих мстителей

И их должна теперь терпеть.

Табита, девочка смышлёная,

Вопросами меня засыпала,

Что, как и почему устроено

В лесу, в саванне и в реке.

Но брат её вообще мудреные,

Такие, что в осадок выпала,

Вопросы задает утроенно,

Так что уж вою я в тоске.

Одно спасение осталося:

Тот людоед, что я пленила,

Арам Алей, рахитный огрик,

Что отказался есть людей.

Едва все признаки усталости

Я на лице своём явила,

Раздался к детям грубый окрик

И оплеуха без затей.

Такой специалист в отряде

Мне пригодится, я решила,

И вот к деревне мы подходим:

Я, Вахша, Табита и огр.

Мои родители мне рады,

Но их я сразу огорчила,

Что мы как сестры-братья вроде,

И всем в дому постелим одр.

Увидев огра, задрожали

Всё воины моей деревни,

И вождь с шаманом на колени

Упали перед ним в пыли,

Его не жрать нас умоляли,

Клялись, что чтут порядок древний,

И что ему без промедлений

На блюде б деву принесли.

Но замахал Арам руками,

Сказал: не надо дев на блюде,

Сказал: борща из гну сварите,

Пожрать подайте мне черпак.

Я жить, сказал он, буду с вами,

По сердцу мне живые люди,

А всех милее Бастетити,

Я брат ей названный. Вот так.

Глава 21. Эрик Викиниг открывает Британию

Сказали скальды на пиру, что, если плыть на запад,

Туман и штиль преодолеть и с курса не сойти,

То там земля, и бонды там от нас все будут драпать,

И золота награбим мы на славном том пути.

Тогда сказал моей Астрид я: знаешь, дорогая,

Уж засиделся в фьорде твой отважный Эрик-муж!

Драккарам просмолим борта и, веслами играя,

Весной отправимся в поход на запад снова уж!

И Свейн-Берсеркер поддержал вон ту мою идею:

Сказал он: Астрид, ты не ссы, вернется Эрик твой!

Мы с ним в таких бывали битвах - до сих пор балдею!

Так что не надо слезы лить и выть свой бабский вой!

И вот весна, и вот в поход мы вышли изо фьорда,

И стрелку ту, что Кот мне дал, я на руку поднял,

И мы на Запад устремили всех драккаров морды,

И побоку туман и мгла: я верно курс держал!

Мы плыли долго, но однажды землю увидали,

Из молока туманных толщ вдруг выпала она,

Драккары взрезали песок, и мы с них поскакали,

И побежали к той стене, что нам была видна.

То оказался монастырь, и лысые монахи

Звонили в колокол, узрев наш вежливый визит,

Я у Маркиза как служил, видал такие ряхи:

Похожи были все они на Ньяццо Инквизит.

Мы отлупили их, шутя, и всех в подвал загнали,

И, слыша викингов моих досаду, что нет баб,

Мы с Свейном золотые чаши в храме добывали:

По части золота у нас народ довольно слаб.

Забрав те чаши, сели мы обратно на драккары

И вкруг земли той поплыли, исследуя брега.

На берегах тех засекли баранов мы отары,

Их, быстро к берегу пристав, мы взяли за рога.

Монастырей и городов на щит мы много взяли,

Драккары наши до краев наполнили добром,

И с той добычей осенью вернулись мы устало

В родимый фьорд, и Астрид я обвесил серебром.

Глава 22. Художник Арне узнал рецепт абсента и стал алхимиком

Ты называешь меня алхимиком, но пойми:

Рецепт абсента продал вчера мне коммивояжер,

Я по нему все проделал, выпил - и вот, весь мир

Предстал мне хуже, предстал мне ниже и даже гаже.

Напиток этот тоску наводит по волшебству:

Хлебнув его, оптимист в депрессии дух свой гложет,

А пессимист так и вовсе ляжет ничком в траву

И там затихнув, подняться больше уже не сможет.

Пойми, любимая (а любимая ли? Уже

Я не уверен, взглянув в лицо тебе сим моментом)

Что даже ты, мне в своём позируя неглиже,

Не столь прекрасна, когда смотрю под своим абсентом.

Ты называешь меня алхимиком - и зазря!

Рецепт единственный я сожгу в очаге под вечер!

Потом просплюсь, и возможно, утром, когда заря

Тоску развеет, я выйду снова тебе навстречу.

Глава 23. Химик радуется увеличенному военному заказу Маркиза Карабаса

Вся Гильдия Химии нынче стоит на ушах!

Маркиз Карабас увеличил военный заказ!

И порох для пушек, и тот, что для пуль в "калашах",

Затребовал больше чем раньше он в несколько раз!

Сдается сменяются мирные дни на войну!

И свару с соседями скоро затеет Маркиз!

Присоединит к маркизату на юге страну,

За то, что соседи обидели милую Лиз!

Я слышал про то, что стряслось на последнем балу:

Соседушка-герцог Бургундский, хлебнувши вина,

Сказал, что... ну нет, неподобно мне эту хулу

За ним повторять... мол, Маркизу она не верна!

Маркиз тому герцогу сразу ударил в скулу,

И челюсть свернул апперкотом, как Котик учил,

А после за шкирку по полу на этом балу

Он герцога этого к выходу и утащил.

Теперь по всем весям стоит колокольный трезвон:

Маркиз собирает войска на решительный бой!

И каждому новобранцу вручает он в руки патрон

И просит стрельнуть с "калаша" прямо перед собой.

И если воитель поймет, как затвор затворить,

В патронник дослать как патрон и прицелиться как,

Нажать на курок и Маркизу потом говорить

"Закончил стрельбу сей боец, не шевелится враг",

То в гвардию сразу Маркиз принимает его,

Вручает нашивку и шелковый красный берет,

И, можно считать, удалась уже жизнь у того,

Кто будет участвовать в славе Маркиза побед.

А мы пока дружно химичим в гильдейских цехах,

И порох готовим для будущих этих боёв,

Чтоб слава Маркиза гремела во вечных веках,

И чтоб на балах прикусили хлыщи языков.

Глава 24. Ходжа Насреддин с женой Эсмеральдой отправился в путь на Нил

Мы выехали из дому под вечер того дня,

Когда родился первенец у Эсми для меня,

Назвали сына Игорем и выехали в путь:

Наш сбор весь был - ослов запрячь и песню затянуть.

Кибитка наша мягкая, колеса каучук,

А стены ее легкие - осока и бамбук,

Вещей мы вдоволь взяли и еды большой запас,

И стража охраняла до страны границы нас.

Наш Игорь жрал, как не в себя, и громко голосил,

Решили мы - растет герой, как Снорри сочинил,

И Эсмеральда, титьку дав, просила разных яств,

И повар братов кушанья готовил тут у нас.

Как станем на привал мы с Эсми - прибегал курьер,

И накрывал нам на поляне столик la première

Я угощал любимую тем, что маркиз прислал,

И мы потом в кибитку шли отметить наш привал.

Но вот, прошли недели три, и слышим - динь-ла-ла!

Нас догоняет белая кибитка в два осла!

На козлах наш Дурак сидит, и Лори рядом с ним,

Эй вы, куда без нас собрались? С вами мы хотим!

Курьер накрыл на четверых dîner очередной,

Мы осетра отведали и хлеб с его икрой,

А после две кибиточки помчались в дальний путь,

Как будто время старое нам удалось вернуть.

Увы, Осел, приятель мой, не с нами в этот раз:

С Котом и Петухом, слыхал, он улетел от нас,

Но сын его теперь у нас в кибитку запряжён,

И белую ослицу-мать не напрягает он.

Глава 25. Граф Дристан д Унитаз сбегает от супруги

Когда я поступал во дворец

На позицию золотаря,

То сказал я себе: наконец

Я сестрёнку замуж отдам!

Пусть вонюч был мой труд и поган,

Но, судьбину благодаря,

Я доволен слегка был - и пьян

По субботам и по средам.

Но однажды произошел

Удивительный случай со мной:

Наш король меня как-то нашёл,

Когда думал, кого б наградить.

Графский титул пожаловал мне

И помолвку с графиней-женой

На пиру объявил всей дворне

И из кубка сказал мне испить.

С той поры я граф д'Унитаз.

Мое графство в четырнадцать сёл

Не богато, но мне в самый раз

Было б, кабы один им владел.

Но графиня Изольда моя

Мне сказала, какой я осёл,

И какая я также свинья,

Раз расшириться не захотел.

Как ни едем мы в гости к кому

Из соседей в имения их,

Так и пилит она: почему

До сих пор не у нас этот луг?

Почему этот лес не у нас?

С какой стати он тоже у них?

Шепчет в ухо и тыкает в глаз

Своим пальчиком тоненьких рук.

Как-то раз я пошёл в поводу,

И поссорился с графом одним,

Мол, чувак, я имею в виду,

Что жена моя хочет твой луг.

Он же понял превратно меня

И к жене моей в спальню проник,

И графиня Изольда, браня,

Прогнала его с помощью слуг.

С той поры я добавил в игнор

Все упрёки Изольды моей,

Как начнёт она свой разговор,

Ухожу я тогда в туалет.

Но растёт в моем доме напряг,

Ото дня в день он только сильней,

И решил я однажды, что так

Не пойдёт, и терпения нет.

И как раз в этот день увидал

Две кибиточки я на пути:

Брат маркиза осла погонял,

Охранял их могучий кортеж.

Я кобылу свою оседлал

И сказал ей: красотка, лети!

Те кибиточки вмиг я догнал

И поехал я рыцарей меж.

На привале Ходжа Насреддин

Мне сказал, что с собой не возьмёт,

Ибо только женатых мужчин

Он всегда зачислят в отряд,

Потому что, когда холостой

Эсмеральду увидит, умрёт

Или будет, мерзавец такой,

Постоянно он к ней приставать.

Я на это ему отвечал,

Что давно обзавелся женой,

Что Изольды прелестный оскал

Меня в замке дождётся моем.

Не хочу Эсмеральды твоей,

Мне Изольды хватило одной,

На всю жизнь я пресытился ей

Так что можешь не думать о том.

Коли так, мне Ходжа говорит,

Принимаю тебя я в отряд,

Будешь ты отвечать за костёр,

Короля как покинем предел.

Я ответил: лады, но костру

Предпочту за сортир отвечать,

Вспомню я золотую пору,

Когда был я ещё не у дел.

Глава 26. Алхимик Арне становится механиком. Но ненадолго

Ты называешь меня механиком, но пойми:

Болты и гайки вчера нашел я на этой свалке,

И шестеренки, и... ой, упала.. вот, подними

Моя любимая, и подай мне вот эту палку!

Да-да, вот эту, её пристрою я вот сюда,

Она должна послужить опорой для этой штуки,

Чтоб раскрутилась вот эта цепь, и тогда вода

Поступит в шланг - мы тогда услышим такие звуки.

Как я прочел в манускрипте древнем, они должны

Служить мне двигателем бесконечного продвиженья.

И мы с тобой, коли так случится, обречены

Стать повелителями земли всего населенья.

А коли даже и не получится - не беда!

Я разберу эту всю хреноту - и на помойку!

Я выпью пива, запью абсентом я, и тогда

Смогу продолжить я увлекательную попойку.

А поутру я возьму те краски и эту кисть

И нарисую тебя, как прежде мне рисовалось,

А после спустимся мы на штрассе с тобою вниз

И я сыграю тебе на лютне, чтоб танцевалось.

Уж за твой танец с моей игрою нам подадут

Цехинов несколько - их на ужин с тобой нам хватит.

Пусть не цари мы, а музыканты с тобою - пусть!

Споем-станцуем, а праздный зритель пускай заплатит.

Но это после, пока ж конструктор я соберу...

Подай, пожалуйста, дорогая, вон ту болванку!

Ее прикрутим мы вот сюда... ну, рычаг беру

И нажимаю... Молчит. Любимая, дай киянку!

Я разнесу эту ерундовину на куски,

Ты называешь меня механиком - но напрасно!

Таланта нет у меня, сгораю я от тоски,

Я бесталанный, я безобразный - мне это ясно.

Одна меня только ты поддерживаешь во всём.

А я тебя не ценю и только собой я занят.

Все, решено! Уезжаем завтра с тобой вдвоём!

Поедем вольными музыкантами мы на запад.

Глава 27. Как Эрик-Викинг задумал взять Париж

Наш зимний пиршественный зал всегда битком набит,

Ведь знает каждый местный ярл: со Свейном мы всегда

Как выпьем мёду, так поём ту сагу, что лежит

В тетрадке, Снорри что писал, как с нами плыл тогда.

Наш Снорри - славный добрый скальд, он книги издаёт

(что значит пишет, а затем из каждой по сто штук

Монах ученый переписывает целый год)

И их читатели потом скупают прямо с рук.

Рискуем мы с берсеркером, штурмуя города,

И замки рыцарские влёт беря на круглый щит,

А Снорри золото гребет лопатою всегда,

Когда о наших странствиях он перышком скрипит.

Но не завидуем ему мы с Свейном на двоих:

У нас свое призвание, и мы ему верны.

Вот, нынче на пиру один нам скальд промолвил стих:

Мол, есть у франков град Париж с глубокой старины,

Мол есть в Париже том собор, какой-то нотырдам,

И много в нем лежит добра: и злата, и камней,

А если рыцарей-господ и их прекрасных дам

Пощупать тщательно, то станет дважды веселей!

А я смекнул, что это мне для славы будет шанс.

Когда Маркизу я служил, травил там байки Кот:

Что некий викинг взял Париж, сказав, что сдохнет щас,

И перед смертью покреститься хочет викинг тот.

Тогда парижские бонды впустили его гроб,

А он оттуда выскочил и выхватил топор,

И крепкие ворота он открыл, ребята чтоб

Вбежали в город и ему устроили разор.

Я много вис и саг прочел и слушал на пирах,

Но больше не было такой истории нигде.

И понял я: то рыжий Кот в красивых сапогах

Мне намекнул, как взять Париж, прославившись везде!

Глава 28. Маркиз Карабас выезжает на междоусобную войну

Я выехал из замка на заре,

"Калаш" фамильный уперев в бедро,

На сивом благородном жеребце

Которого назвал я Айболит.

Моя кираса в лунном серебре,

Мои поножи - тоже серебро,

И шлем-забрало на моем лице

Тож серебром на солнышке блестит.

Мой алый плащ струится на ветру

И шелк приятно кожу холодит,

И мне, признаться, нравится вполне

Вот это всё, чего достиг с котом.

И пусть пришелся я не ко двору,

Пусть каждый хлыщ меня там костерит,

На злопыхательства их похрен мне,

Я разберусь со всеми - но потом.

Есть у нас калаши,

С них палим от души!

Но бывает, что и для дела

Попадаем во вражье тело!

Сейчас стоит задача предо мной -

Накостылять соседу-наглецу,

Что свой язык поганый не сдержал

И оскорбил любимую мою.

Укрылся он за замковой стеной

И голубей он шлет к ее отцу,

Мол, извините, типа, очень жаль,

Я забираю фразу взад свою.

Лизетта мне сказала, мол, забей,

Бургундский герцог - Франкии герой,

И рыцари его сильнее львов,

И быстры кони все у них причём.

Но я сказал: "слова - не воробей!

(так Кот мой поговаривал порой)

И чтоб не слышать больше этих слов,

Их надо в глотку вбить ему мечом".

Есть у нас калаши,

С них палим от души!

Но бывает, что и для дела

Попадаем во вражье тело!

И вот мы едем: двести молодцов

За мною строем скачут на конях,

У каждого из них с собой "калаш"

И в сумках сёдел - с пулями запас.

Ираклий, друг мой, в бой вести готов

Моих бойцов, испытанных в боях,

(точней, в ученьях боевых, как котик наш

нам объяснял, в том просвещая нас).

За нашим строем движется обоз

В нем восемь пушек. С ними Брадобрей,

И Валери, что пятерых детей

Оставила на Снорри одного.

Они простились строго и без слёз,

И мы в поход отправились скорей,

Читая сборник Снорриных статей

Где славил он маркиза своего.

Есть у нас калаши,

С них палим от души!

Но бывает, что и для дела

Попадаем во вражье тело!

Моя ж Лизетта вышла на балкон

И мне платочек белый по ветру

Как водится у нас давно притом,

Пустила ручкой нежною летать.

Оруженосец мой, свершив поклон,

Его подал, и я его беру,

И на "калаш" вяжу его бантом

Чтобы в бою удобнее сморкать.

Фиона же, Ираклия жена,

Не провожает мужа на войну.

Ведь во дворце вовсю балов сезон,

И танцевать с ней хочет каждый хлысь.

Нет, все окей, она ему верна!

И сам хотел такую он жену,

Чтоб с королями породниться, он

Мечтал - и вот мечты его сбылись.

Есть у нас калаши,

С них палим от души!

Но бывает, что и для дела

Попадаем во вражье тело!