Котастрофа в Дэйноре

Глава 1

Автор благодарит двух своих котов за неоценимую помощь в написании данной книги, а также заверяет читателей, что это в высшей степени благовоспитанные создания, нисколько не похожие на Пушка.

— Мау!

От неожиданности я вздрагиваю и проливаю чай.

— Мау-мау-ма-а-а-а-а-ау!

Когда ты выбираешь котёночка, это, как правило, трогательный пушистый комочек с невинными глазками, игрушечными лапками и плюшевыми ушками. Котёнок вырастает, и ты вдруг с ужасом сознаёшь, что рядом с тобой агрессивная своенравная зверюга с когтями-кинжалами, своеобразным пониманием домашнего уюта и клыкастой пастью, способная за раз умять сворованный шмат мяса и исторгать совершенно непотребные звуки.

— Чего тебе, чудовище? — спрашиваю я Пушка.

«Пушок»! Следовало бы назвать моего диванного деспота Живоглотом, Горлопаном, Бездонной Глоткой или Пожарной Сиреной. Орёт он исключительно похоже.

— Мау! — обижается монстр, по недоразумению принявший облик кота. Хищный зелёный глаз косится в сторону миски.

— Я подсыпáла тебе корм четверть часа назад, — возмущаюсь я. — Не говори, что ты всё съел!

Из мягкой бело-розовой лапки высовываются загнутые отточенные крючья и демонстрируют мне прекрасный образец художественной резьбы на деревянной ножке стула. Усатая самодовольная морда выражает полнейшую убеждённость в собственном превосходстве. Кот — венец творения и хозяин в доме. Как смею я, недостойная, не исполнять его пожелания сию же секунду!

— Нет уж! Сначала я допью чай, — с вызовом заявляю Пушку. — А стул всё равно выбрасывать пора.

Торжествую я недолго. Мой котик с видом оскорблённого, но не сломленного величия удаляется в гостиную, откуда вскоре раздаётся мерзкий скрежет. Поперхнувшись чаем, я несусь на звук, чтобы застать вопиющую картину: Пушок взрезает когтями новый диван — великолепный раскладной диван, на который я копила два года! В эту минуту я жалею, что с негодованием отвергла жестокий совет подруги о применении тапка в качестве средства воспитания непослушных котов. Но Пушок соображает гораздо быстрее, нежели я бегаю, и растворяется в воздухе. Ничем иным его мгновенное исчезновение не объяснить.

— Зараза! — с чувством произношу я, безуспешно пытаясь вправить обратно вылезшие из разрезов белые комочки набивочного материала. Напрасное занятие.

От перебирания в уме вариантов изощрённой мести обнаглевшему коту меня отвлекает дверной звонок. Иду открывать, на ходу снимаю фартук, приглаживаю волосы и втягиваю живот. На пороге нетерпеливо переминается Дéлия Муржé, моя подруга.

— Сю́зи! — восклицает она так пылко, словно мы расстались не час назад, а по меньшей мере год. — Пошли скорее!

— Куда? — скептически интересуюсь я.

Шесть вечера в Дэ́йноре — рановато для прогулок. Будь у меня собачка, а не жуткий мебельный вредитель, часа через два я обязательно присоединилась бы к благопристойной публике, чинно выгуливающей своих питомцев. Но десять лет назад я опрометчиво решила, что собака — слишком большая ответственность, к тому же до полугода щенок грызёт обувь. Святые Небеса, всего лишь обувь! Если б я знала, кого принесла в дом, выбрав очаровательное белоснежное облачко из помёта любимой кошки госпожи Олéйш!

— С Лáвией что-то неладно, — озабоченно поясняет Делия. — В последнее время она приобрела привычку кивать мне из окна всякий раз, когда я возвращаюсь с работы и прохожу мимо её дома. Да так важно, словно она королева Верéния собственной персоной! Сегодня по пути домой я забежала перекусить в кафе, заглянула в ателье госпожи Мейни́, потом в галантерейный отдел Жéрон, ах, какие чу́дные заколки для волос она привезла из Хэйзáра, представляешь, в виде бабочек с трепещущими крылышками…

— Так что там с госпожой Лавией Сумéш? — перебиваю я Делию.

— Она мне не кивнула! — подруга округляет и без того большие глаза цвета крепкой чайной заварки. — Сидит в своём кресле и даже голову не повернула!

— Может, она тебя не заметила? — предполагаю я, с тоской думая об остывающем чае. — Отвлеклась, замечталась…

— Сюзи! — Делия трагически заламывает руки. — Я сердцем чую, что с Лавией случилась беда!

Как только она это произносит, мой внутренний измеритель неприятностей зашкаливает. Все пророчества Делии превращались в анекдоты, над которыми потом потешался весь Дэйнор. Чего сто́ит одна история с господином Кижéн, когда Делия «сердцем почувствовала», что почтенный обувщик избивает свою жену. В результате выяснилось, что супруги Кижен весьма своеобразно отмечали шестидесятую годовщину своей свадьбы и бурно вспоминали молодость не в спальне, а в прихожей. Никогда не забуду выражение лица госпожи Кижен, когда мы с Делией ворвались к ним в разгар любовных утех!

— Извини, Дели, я никуда не пойду. Хочешь в очередной раз всех насмешить — пожалуйста, без меня. Я устала, отдыхаю и вообще… кота ещё не кормила.

— Ма-а-ау! — тут же подтверждает Пушок, высовывая щекастую морду в прихожую и жалуясь на жестокую хозяйку и жизнь впроголодь.

— Твой кот скоро не пролезет в дверь, — обличает притворщика Делия. — Его не кормить — на диету нужно сажать. Причём срочно, пока не лопнул.

— Пушок не толстый, он пушистый, — протестую из принципа. — Если его намочить…

Глава 2

Дома меня ждёт остывший чай, разодранный диван и безмятежно дрыхнущий на нём кот. Белоснежный цвет шерсти приятно гармонирует с вылезшей набивкой. При моём появлении Пушок не соизволит и ухом шевельнуть. Наказание? За что? Он уже забыл, что натворил. У котов короткая память.

Чайник я ставлю заново. Переодеваюсь в домашнее платье и разогреваю обед. Тишина в доме напоминает мне, почему, собственно, я завела кота. Одиночество угнетает… Нет, не так. Убивает сознание, что ты совсем одна. Потому я прощаю Пушку испорченную мебель, ободранные обои, разбитые вазы и напоминающие дуршлаг листья комнатных растений. Даже клубы шерсти по всему дому, с которыми не справляются никакие заклинания! Треть своей зарплаты я трачу на бытовые амулеты, на специальный кошачий корм, на игрушки, попадающиеся потом в самых неподходящих местах, и на когтеточки, которые Пушок игнорирует. Но это лучше, чем приходить в пустой дом.

Домик, доставшийся мне от родителей, старенький, одноэтажный. Крошечная кухня, примыкающая к ней столовая, она же гостиная, спальня и малюсенькая ванная комната. Есть ещё чердак, забитый всяким ненужным хламом, но я туда не забиралась лет пять, опасаясь подниматься по скрипучей ветхой лестнице. Проломится подо мной, кто будет ухаживать за Пушком?

Если бы королева Верения путешествовала по Скрэйтару, заскочила в Дэйнор, и прямо перед моим домом у неё сломался каблук… Я вынесла бы Её Величеству стул, а когда в благодарность она поинтересуется, какой закон королевства мне хочется изменить — не задумалась бы ни секунды. Запретить рожать детей после семидесяти лет — несмотря на все успехи в омолаживающей магии и целительстве! Тогда девятнадцатилетним девушкам не придётся хоронить скончавшегося отца, за ним — не пережившую разлуку мать, а потом бросать учёбу и работать в кондитерской без надежды что-либо изменить в своей жизни. Наверное, я жестока, и королева, обзавёдшаяся наследником в семьдесят три года, меня не поддержит. Но вот уже тридцать лет, с половины девятого утра до пяти вечера, я выпекаю бисквит и песочные корзиночки, взбиваю крем и раскладываю цукаты, а Делия стоит за прилавком и улыбается покупателям до тех пор, пока улыбка не превращается в гримасу. Вся разница в наших судьбах в том, что я училась в институте пищевой промышленности, а подруга — в университете культуры. Первое время мы ещё обманывали себя и друг друга, утверждая, что ещё чуть-чуть — и мы накопим средств на продолжение образования. Но модная блузка, портал в Хэйзар, ужин в кафе — и откладывать уже нечего.

Обед съеден, посуда вымыта, начало восьмого, прекрасный летний вечер и беспросветная тоска.

— Пушок, — глажу мягкую снежно-белую шёрстку, — ты же меня любишь?

Недовольное подёргивание хвостом. «Чего привязалась? Не видишь — я сплю. Не тревожь меня, недостойный человек!»

Второй раз за день звук дверного звонка спасает меня от окончательного разочарования в этой жизни. Иду открывать в полной уверенности, что за дверью обнаружится Делия, которой тоже нестерпимо скучно. Но, к моему удивлению, на пороге я вижу господина Бежу. Наше знакомство с городским магом Дэйнора ограничивается покупкой у него амулетов, поэтому моё замешательство оправданно.

— Доброго вечера, госпожа Фару́ж, — учтиво кланяется Бежу. — Не уделите ли вы мне минутку?

Если вас о чём-то просит маг, верх неблагоразумия ему отказывать.

— Всё моё время к вашим услугам, — отвечаю любезностью на любезность.

— Благодарю вас, — расцветает Бежу. — Позволите пройти?

— Конечно, — спохватываюсь я и приглашающе распахиваю дверь. — Прошу!

Господин Бежу слишком хорошо воспитан, чтобы, попав в чужой дом, осматриваться по сторонам. Единственный внимательный взгляд, который он себе позволяет, — на развалившегося Пушка.

— О, какой прелестный котик! — всплёскивает он руками. — Снежок?

— Пушок.

— Чудесно! — маг приходит в полный восторг. — Можно его погладить?

— Разумеется…

Я не успеваю закончить фразу. Сладко спящего кота как ветром сдуло — только кончик белого хвоста исчезает под диваном. Кошки порой заставляют меня думать, что тоже обладают магией, настолько виртуозно они просачиваются в самые крохотные щели. Бежу к исчезновению Пушка относится философски, то есть не огорчается. Маг смотрит на меня явно что-то прикидывая и наконец решается:

— Госпожа Фаруж, окажите мне услугу. Вы производите впечатление весьма здравой и, что гораздо важнее, самостоятельной и независимой особы. Я рад, что заметил вас в числе прочих у особняка госпожи Сумеш. Видите ли, для того чтобы направить официальное заявление в Службу Правопорядка Хэйзара, необходимы подписи двух свидетелей. Одну из них мне удалось получить у госпожи Казер, вторую, надеюсь, не откажетесь поставить вы.

— Конечно же, я подпишу, — спешу заверить Бежу и лишь потом осознаю смысл услышанного. — Вы хотите обратиться в столичную Службу?

— Да, — приосанивается Бежу. — Шермар Вейзах, несомненно, достойный человек и прекрасный специалист, но я не могу принять его заключение о естественной смерти. Я, дорогая госпожа Фаруж, как все маги Скрэйтара, давал клятву: если есть хоть малейшее подозрение на преступный умысел, сообщать в Хэйзар и требовать, чтобы Служба Правопорядка провела тщательное расследование.

Пытаюсь справиться с изумлением.

— Господин Бежу, вы имеете в виду смерть Лавии Сумеш? Она же скончалась от старости. Последний год передвигалась с трудом, из дома почти не выходила! Сколько ей было — сто десять лет?

Глава 3

Провожаю уходящих взглядом Пушка, которому не дали стащить котлету. Делия даже не оборачивается. Променяла сорок девять лет дружбы на смазливую физиономию, предательница! Ну и пожалуйста! Всё, пора идти домой. Надеюсь, потом Дели расскажет, чем всё закончилось.

— Простите, — слышу я приятный голос, чем-то напоминающий кошачье мурлыканье, — вы не подскажете, Герг Бежу в этом здании?

Надо же так разозлиться — не заметила, как в холл зашёл ещё один посетитель.

— Да, он в кабинете Главы Службы, — отвечаю и поворачиваюсь к собеседнику.

Если бы всемогущий маг задался целью превратить Пушка в человека, то результат его эксперимента сейчас стоит передо мной. Невысокий, не толстый, но мягко-округлый, с плавными чертами лица и огромными зелёными кошачьими глазищами в обрамлении тёмных пушистых ресниц. Густые белоснежные волосы сплетены в косу и подвязаны бантиком. Шёлковым алым бантиком! У Пушка такой же… Я моргаю, но наваждение не исчезает.

— О, здорово! — радуется мой кот в человеческом воплощении. — Не придётся искать его по ауре, это так утомительно! Разрешите представиться: Сáйре Бежу, племянник господина Бежу.

— Эйсюз… Сюзи Фаруж, — я пожимаю протянутую руку. — Вы тоже маг?

— Совсем слабый, — весело сообщает Бежу-младший. — Пятый уровень. Самая примитивная магия, еле Академию закончил.

На Сайре простые свободные белые рубашка и брюки, господин Шузье точно такие же надевает летом в сильную жару. И держится он не как маги — не важничает, не подчёркивает своё превосходство. Ловлю себя на мысли, что мне хочется потрогать кончик косы, до чёртиков похожий на хвост Пушка. Он такой же мягкий?

— А портал вы построить можете?

— Смеётесь? — Сайре роется в кармане брюк и достаёт связку амулетов. — Любуйтесь! Этот — портал домой в Рейго́р, этот — на службу, этот — в Дэйнор… Сюзи, вы не знаете, дядя надолго здесь застрял?

— Смотря по тому, сколько времени займёт запись показаний свидетельницы, — делюсь я доверительно. — У нас утром убили старушку… То есть уважаемую пожилую жительницу Дэйнора.

— Да что вы? — кошачьи глаза распахиваются в восторге. — Серьёзно? Надо же, как мне повезло! Я обожаю читать о расследованиях, не пропускаю ни одной статьи в газетах. Выписываю «Тайны Скрэйтара» и «Магию следствия».

— Я тоже, — неожиданно признаюсь в страшном секрете. — Вы читали в прошлом номере «Тайн» статью о раскрытии загадочного убийства в Некри́? Как здорово этот маг уличил преступника!

— Возился целых три дня, — презрительно кривится Сайре. — Надеюсь, расследование убийства вашей старушки… Простите, почтенной жительницы Дэйнора, не растянется так надолго. Уже есть подозреваемые?

— Нет. Следствие только началось.

— И сейчас снимают свидетельские показания?

Утвердительно киваю.

— А давайте послушаем! — заговорщицки понижает голос Сайре.

Его азарт настолько заразителен, что я тоже шёпотом спрашиваю:

— Как?

— Вы знаете, где расположен кабинет Главы?

— В конце левого коридора, обитая кожей дверь с табличкой «К. Гарлен».

Сайре манит меня за собой. Походка у него чисто кошачья — грациозная и бесшумная. У нужной двери он замирает, водит пальцами по воздуху, словно плетёт невидимую паутину.

— …вы посмотрели на часы, когда выходили из дома?

Голос Гарлена звучит так, словно я нахожусь в кабинете начальника Службы.

— Часы висят на стене в прихожей, прямо напротив двери. Я всегда засекаю время. Было ровно без пяти восемь.

— Сколько идти от вашего дома до особняка госпожи Сумеш?

— Минуту или две, но окна её гостиной я вижу сразу, как выхожу на улицу. Я уже говорила — у меня отличное зрение. Лавии Сумеш в кресле не было.

— Когда вы поравнялись с её окнами, она не появилась?

— Я уже не думала о ней. До кондитерской господина Шузье полчаса быстрым шагом, в восемь тридцать мне следует стоять за прилавком, я торопилась.

— Адрес кондитерской, будьте добры, — это уже бархатный голос столичного мага.

— Липовая аллея, дом девять.

— Вам не показалось странным отсутствие госпожи Сумеш? — опять Гарлен.

— Нисколько. Вот уже год Лавия придерживалась строгого распорядка дня. Вставала в половине восьмого, готовила себе завтрак, затем забирала газеты из портала и устраивалась в кресле. Когда я шла домой, всегда заставала её в вечернем наряде — в начале шестого она переодевалась.

— В котором часу вы возвращаетесь с работы, госпожа Мурже?

— По-разному. Мой рабочий день заканчивается в пять, но по пути я иногда захожу в магазины, изредка обедаю в кафе. Как правило, дома я около шести, самое позднее — половины седьмого.

— Сегодня тоже?

— Да.

— И вас насторожило то, что госпожа Сумеш вам не кивнула?

— Да.

— Вы находились в хороших отношениях с покойной?