Коты счастью не помеха

1

Вы когда-нибудь видели, как в гавани причаливает теплоход? Огромная белая махина прорезает океан, с шипением выпускает белых барашков и расступается, выплескивая из-под себя тонны воды. Я люблю бывать на пристани и смотреть на волны, которые кидают в мою сторону огромные круизные лайнеры, люблю ощущать соленые брызги на своем лице. Но сейчас это был не теплоход, а огромный джип, и на моем лице не соленые брызги, а черные подтеки из лужи.

Рада представиться, я – Натали, и я неудачница.

Если вы думаете, что это легкое, ничего не значащее слово, вы ошибаетесь. Вчера я пришла на работу на сорок минут позже и все потому, что Люся, моя соседка с третьего этажа, выводя своих детей на прогулку умудрилась застрять в проеме входной двери в подъезд. Не удивительно, ведь пропихнуть одновременно коляску, детский велосипед и самого ребенка в нашу узкую дверь было нереально. Всегда говорила, что у нас живут только аристократы, ведь люди с большим весом в наш подъезд войти не смогут. Но грузчики и курьеры, пытающиеся доставить кому-нибудь из соседей шкаф, холодильник или вынести бабушкину рассаду, называли нас совсем иными словами. Поэтому мебель новую мы не покупали, предпочитая натуробмен: выставляешь на лестницу ненужную вещь, через пару часов ее уже кто-нибудь заберет.

Но Люсю этот факт не смутил, она усиленно пыталась пропихнуть одновременно на улицу все, объясняя это техникой безопасности и моей дырявой бездетной головой. Ведь ребенка первого на улицу не выпустишь, может убежать и его собьет машина; велосипед тоже не выкатишь, пока возвращаешься за ребенком, его могут украсть; а про комбо коляска с ребенком говорить нечего, нельзя оставить ни одного, ни другого.

Пока Люся пыхтела, пропихивая самого податливого – ребенка, я пыталась вспомнить, как же мы решали в школе задачку про козу, капусту и волка. Так и не найдя решения ни одной, ни другой задачи, посмотрела на часы и поняла, что положение надо спасать самостоятельно. В первую очередь свое, потому что начальник не то, что не поймет, даже не поверит в случившееся.

Единственным способом было выбраться через окно второго этажа, выходившее на козырек. Открыв его, я протолкнула сначала сумку, потом пролезла сама. Вспомнила все ту же школьную программу и амебу, склизкую, расплывшуюся своими конечностями в разные стороны. Интересно, а у амебы бывают конечности? Или, раз простейшее, она единое целое? Позавидовав тому, что я не единое целое, проползла-таки на козырек. Теперь понятно, почему отсюда гоняют только подростков, никто большей комплекции не пролезет через это узкое окно.

Пролезть пролезла, но дальше дело не пошло. До земли больше двух метров, а я на каблуках. Хотя что там каблуки, я на них стометровку бежала, когда пыталась догнать последнюю электричку, возвращаясь с дачи бабы Нюры. И ведь догнала, так что прыжок со второго этажа – ерунда плевая, это не тащить ящики с рассадой.

Я сняла туфли (ноги отобью – ничего, а вот туфли ползарплаты стоили), присела на край козырька и приноровилась прыгать. В этот момент Люся все-таки вытолкала все свое огромное семейство на улицу. Видимо, послушала-таки моего совета, и велосипед выкатился первым. Вот именно он и попал ровно в то место, куда спрыгивала я.

Ойкнув от неожиданности, я приземлилась на сиденье детского велосипеда. Сумка в одну сторону, туфли в другую, а я на бреющем полете несусь прямо на дорогу.

Не хочу рассказывать, что было дальше, потому что степень моей нелепости выдавать надо гармонично, мелкими порциями. Иначе я со стыда сгорю, так и не рассказав вам эту историю.

Так вот, это было позавчера. А сегодня я стою мокрая, черная и пахну, кажется, не духами. Шеф, как увидит, уволит тут же. Дрожащими от стыда руками, беру телефон, набираю номер моей напарницы.

– Опять? – шипит она в трубку, даже не выслушав.

На глаза набежали слезы. Ну и пусть, среди грязевых разводов их все равно не видно.

– Маша, ну помоги, а?

Раздается тяжелый вздох, стук каблуков, Маша вышла из кабинета, чтобы не подслушивали наши коллеги.

– Что на этот раз?

– Меня облили, – хлюпаю носом.

– Надеюсь, не меньше, чем мазутом и сверху перьями посыпали?

– Тебе смешно, а я примерно так и выгляжу. Перьев только не хватает.

– Тебя реально в мазут окунули? – охает подруга.

– Издеваешься? Нет, конечно. Грязью из лужи облили. С ног до головы. Маш, на мне сухого места нет. И чистого.

– С тебя станется, ты и в мазут попадешь. Если бы я тебя не знала, думала бы, что все твои рассказы вранье. Но ты умудряешься вляпаться так, что юмористы не придумают более идиотской ситуации.

– Так что делать?

В трубке воцарилось гробовое молчание. Наконец, Маша изрекла самое правильное решение.

– Иди домой и переодевайся. Скажу шефу, что ты в районной налоговой, выбиваешь нам отсрочку. Только не забудь ее выбить на самом деле, при этом не попав при этом под асфальтовый каток.

Она бросила трубку, а я развернулась и пошлепала домой, издавая при каждом шаге квакающие звуки. Около подъезда остановилась, чтобы найти ключи, но сумка успела промокнуть насквозь, превратив содержимое в единый липкий комок. Ключи среди этого комка не находились. Вытирая слезы рукавом уже черной рубашки, села на корточки и вывалила все прямо на асфальт. Мне терять нечего.

2

Мадам Розмерта была права. Как только я получила в руки шипящий волосатый комок шерсти, счастье тут же на меня свалилось, не успела я зайти в квартиру.

– Поберегись! – раздалось откуда-то сверху, и на меня покатился огромный деревянный ящик.

Я прижала Жозефину к себе, как великий Наполеон, спасая свою прелесть от взбунтовавшихся врагов, и вжалась в стену, закрыв предварительно глаза. Не успела я их открыть, как мимо меня пронеслось что-то пыхтящее и перепрыгивающее через две ступеньки.

– Дико извиняюсь, – проорало оно мужским басом и протопало мимо.

Открыла глаза. Ни ящика, ни обладателя мужского баса не было видно. Мы с Жозефиной переглянулись. По крайней мере я на нее смотрела другими глазами. В любой другой день ящик сбил бы меня с ног, а я валялась под лестницей ногами кверху перед незнакомым мне парнем.

Кажется, удача начинает ко мне приходить. Перегнувшись через перила, я пыталась разглядеть моего неудавшегося убийцу ящиком, но в узком проеме не было ничего видно, за то отчетливо слышалась нецензурная речь. Вздохнув, я поднялась на свой этаж. Услышав звук проворачивающегося ключа, на площадку выскочила моя соседка Ленка, студентка факультета философии, поправляя толстенные линзы на своем греческом носу.

– Натали, ты видела?!

– Что? – я пыталась провернуть ключ, не выронив при этом ни кошку, ни корм, ни лоток.

– Нового соседа. Он живет этажом выше, только сегодня въехал. Да как не видела, он же мимо тебя должен был пробежать?

Я не видела. И, судя по горящим глазам соседки, не видела зря.

– Хорош?

– Не то слово, – она чуть ли не сползла по стенке.

Ключ, наконец, провернулся, я оказалась дома, соседка за дверью. С облегчением опустила Жозефину на пол.

– Располагайся, дорогуша, на ближайшие выходные это будет твой дом.

Кошка с недоверием посмотрела на меня и отправилась исследовать квартиру. Сопровождать ее я не стала, чего я там не видела. Зато рысцой направилась в ванную, где быстро скинула всю мокрую и прилипшую ко мне одежду. Быстрый душ, очень быстрый, ведь бойлер у нас нагревается мучительно долго, а мучить меня могли только мысли о том, что со мной сделает начальство за очередной приход не вовремя. Сегодня особенно не вовремя.

Выскочив в комнату в поисках чистой и, главное, сухой одежды, я так и застыла в дверях. На полу, в самом центре моей небольшой комнаты простиралась огромная лужа. Я могла бы подумать, что это натекло с меня, но в комнату я не заходила, да и лужа была подозрительная. Дальнейшего расследования не понадобилось, на морде Жозефины и так было написано, кто виновник.

– Наглая, противная кошка! – прошипела я и пошла искать тряпку.

Проходя мимо двери, я услышала слащавое «Все в порядке, Иван Сергеевич». Соседка уже успела выйти на лестничную площадку и вовсю ворковала с новым соседом. А я его даже не видела. Я посмотрела на себя, замотанную в огромный махровый халат и тряпку в руке, и идею со знакомством отмела. Зато на цыпочках подкралась к двери и припала к глазку.

Вы знали, что глазок – самая бесполезная вещь на свете? Я это знала точно. Когда к тебе приходят гости, достаточно спросить: «Кто там», и сразу станет понятно, кто именно к тебе пришел. А если пришли те, кто не хочет быть увиденным, ему достаточно сделать шаг в сторону или приблизиться вплотную к двери – и вот ты либо никого не видишь, либо видишь огромный расплывчатый нос.

Так и сейчас, я видела противоположную стенку, затем с правой стороны показался угол деревянного ящика, он все увеличивался, потом появилась рука в темно-синем рукаве… и все. Обладатель синего пиджака остался увиденным лишь частично. Он остановился у соседней квартиры и мило болтал. Вот Ленка эгоистка, человеку же тяжело, а она его разговорами отвлекает! Или он из тех ловеласов, которые в любой ситуации готовы клеить девушек? Еще одного такого я в своей жизни не переживу. Хватило мне и Рудольфа.

Оленье имечко придумала ему маман, искренне считая, что так он сможет добиться большего. Видимо, верила в пробивную силу рогов. Но оленье предназначение он использовал совсем не так, как пророчила ему родительница. Просто всем своим многочисленным (как потом оказалось) девушкам, он наставлял рога. Так я и застала его однажды в нашей кровати в обнимку с крашеной курицей. Выгнав весь этот зоопарк из своего дома я решила раз и навсегда – в моей жизни больше не будет никаких животных, потому что, по сути дела, вся эволюция сводится к одному – все они козлы.

Но теперь одно животное у меня было, и было обязано приносить счастье. Но пока я видела только гору проблем. И вся эта гора в самый неподходящий момент решила замолить свои грехи и бросилась мне под ноги. Я споткнулась, не удержала равновесие и рухнула всеми своими пятьюдесятью килограммами на пол. Мама всегда говорила, что во мне одни кожа, да кости. Видимо, кости загремели по полу так громко, что за дверью воцарилась тишина.

– Там что-то случилось, – раздался встревоженный мужской голос.

– Не обращайте внимания, это нормальное явление. Все там в порядке.

Вот же зараза. Может, я себе шею свернула, ногу сломала, лежу и истекаю кровью. Ведь она знает, что я это запросто. А ей только хиханьки да хаханьки.

– Может позвонить?

3

– Ягодицына! – рев начальника заставил меня замереть в дверях.

– Ягодкина, – пискнула я, не надеясь на то, что мою фамилию произнесут правильно. Но, раз за пять лет не запомнил, сейчас тем более не стоит на это рассчитывать.

– Не важно, – отмахнулся начальник, – Катя, так тебе удалось договориться?

– Наталья, – уже совсем тихо произнесла я.

На работе я старалась не выделяться, хотя у меня слабо это получалось. «Горе луковое» - говорили в детстве, «Рукожоп» - говорили в школе, а на работе как только меня не называли, вот даже имя никто запомнить не может.

– Так ты договорилась? Бумага где?

Я покосилась на Машку, пытаясь понять до чего я договорилась. Машка с невозмутимым видом кивала.

– Договорилась, – тоже кивнула я.

– Бумаги, бумаги давай, – тянул ко мне руки директор.

Машка отрицательно мотнула головой.

– Нет, – повторила я ее движение и отступила на шаг назад. Для безопасности.

– Что, значит, нет? – директор оторопело смотрел на меня.

Я снова посмотрела на Машку, но та будто замумифицировалась, даже дышать перестала.

– Не подписали еще. Почтой вышлют.

– Какой почтой, Ягодицына?! Сейчас нужно! Всему офису нужно, между прочим, каждому!

– Там быстро, – выкручивалась я как могла, – письмо заказное, за пару дней доставят. До апреля точно успеют.

– До какого апреля?!

На директора было жалко смотреть. Красный, с раздувающимися ноздрями. Я бы с удовольствием закрыла глаза, но нельзя. Когда начальство на тебя орет, нужно стойко выдерживать не только звук, но и взгляд. А вот мозг лучше отключать, ни к чему хорошему это не приведет. Лучше отвлечься.

Метод «представь его в трусах» - не для меня. Представить пожилого пышнотелого Сергея Анатольевича в трусах я не желаю ни за что на свете. После такого зрелища мне самой придется оказывать первую медицинскую помощь. Так что нет, лучше сосредоточиться на чем-то и усиленно это рассматривать. В деталях.

Но, когда тебе кричат прямо в лицо, брызгая слюной в прямом смысле слова, объектов для разглядывания не так-то и много. Например, нос. Вот он, прямо передо мной, объемный, можно сказать, круглый. Картошкой, кажется, говорят. На нем проступили первые капельки пота, это значит, что Сергей Анатольевич чрезмерно злится. Нет, про это лучше не думать. Что еще можно разглядеть на носу?

Волосина. Толстая, черным завитком выглядывает из носа, будто пытается понять, что же это в мире происходит такого, что ее домик сотрясается. Землетрясение? Наводнение? Вот она вылезла и укоризненно на меня смотрит. «Эх, Натали, до чего ты довела весь мой мир своей неудачливостью? Я трясусь, могу оторваться и улететь из своего уютного гнездышка на пол, где ты же первая на меня и наступишь. А ты так и будешь стоять, хлопая глазами».

Директор закончил сегодняшнюю экзекуцию, шумно втянув воздух. Волосина исчезла, довольная, что землетрясение закончилось и можно жить прежней, спокойной жизнью.

– Что это было?

Я проводила выбегающего из офиса шефа и подошла к подруге. Та еле сдерживалась, давясь от хохота.

– Ну, Натаха, ты даешь. Какая почта? Ты что, мое смс не читала?

– Не читала.

Я полезла в сумку, выудила телефон и потыкала в экран. Выключен. Нажала кнопку, и на экране загорелось выскочившее сообщение: «Шефу срочно нужно 10 упаковок туалетной бумаги в офис на месяц. Сказала, что отправила тебя за ней. Купи по дороге».

– Твою ж курицу налево, – выругалась я и села за стол.

– Курицу не трожь, Марине еще годовой отчет сдавать. Давай-ка лучше дуй в отдел кадров, там премию дают.

– Кому? Мне? Не смеши, я отродясь ее не видела. А после сегодняшнего она мне только на пенсии будет сниться.

– Натали, когда я говорю беги, ты только спрашиваешь: «Куда». В списках ты есть, директор умотал за туалетной бумагой, до кадров в ближайшее время не доберется. Так что давай, пока есть такая возможность. Будет твоя первая премия за последние пять лет.

Я поплелась. Любой другой опрометью бросился бы получать свои кровные, но только не я. За все время работы я ни разу не получала ни премии, ни надбавки, ни переработки. Для меня все это было недостижимо и невероятно, как если бы мне сказали, что Дед Мороз это не выдумка.

И вот я стучусь в кабинет с толстой табличкой «Отдел кадров» на двери. Я здесь впервые, поэтому осторожно поворачиваю ручку и просовываю голову в проем.

– Можно?

Одутловатая женщина в толстых линзах поднимает глаза от компьютера и смотрит на меня. Снимает очки, пытается разглядеть, сузив глаза так, что китаец бы позавидовал.

– Маруся?

– Нет, – я захожу в кабинет и нервно мнусь у двери.

Мне страшно. Я никогда не просила ни у кого денег, даже у мамы. А тут незнакомая тетка, смотрит недобро, будто я обворовать ее пытаюсь.

– Я Наталья Ягодкина.

– Новенькая? – снисходит до улыбки тетенька.

4

Знаете, я люблю прогуливаться по нашему маленькому городку весной. Распускаются почки, показывая зеленые листочки, поют птицы, на улице все чаще встретишь торговцев зеленью и фруктами, расположившихся на деревянных столиках. Люблю это время. Зелень кажется ярче, яблоки вкуснее, а ворохом сваленная клубника источает невероятный аромат, текущий по всей улице.

Не могу отказать себе в удовольствии пройтись после работы пешком. И пусть это займет намного больше времени, я натру огромную мозоль и накуплю по пути всяких ненужностей. Сегодня я могу это позволить. У меня есть премия!

Конечно, хвастаться моей премией лучше никому не стоит, но ведь не в количестве дело. Меня оценили! Пусть и не набольшую сумму, но впервые моя заработная плата чуть больше основного оклада и в ней пустует графа штрафа. Стараюсь не думать о том, что запыхавшийся директор, тащивший на третий этаж тюки с туалетной бумагой (на год он ее закупил, что ли?), вспомнит про меня в следующем месяце. Но сегодня я счастлива.

– Девушка, не хотите ли купить монстеру?

Из прекрасного настроения меня вырвал голос старушки. Я не сразу ее заметила, весь обзор закрывала огромная монстера, раскинувшая свои листья из невероятных размеров кадки.

– Я же вижу, что вам нужно очистить ауру, убрать неприятности из жизни, – лист чуть сдвинулся, и из-под него высунулась абсолютно белая голова старушки. – Отдаю за 2000.

Я так прикинула, что премия это хорошо, но вот на это чудовище в горшке ее точно не хватит. Да и желания такого нет.

– Нет, спасибо, – я попыталась ее обойти, но это было не так-то просто.

– За тысячу отдам.

Жаба у меня в душе нервно ойкнула и забилась под селезенку. Сейчас меня будут разводить на деньги.

– У меня не столько проблем в жизни, – покосилась я на цветок, закрывавший от меня солнце.

– За семьсот отдам, – старушка стояла намертво.

– Моей премии на это не хватит, – зачем-то ляпнула я.

Есть у меня такая особенность, говорить не то, что нужно, не в то время, когда нужно. Язык бы мне оторвать, было бы проще. На такие вот психологические приставания мычала бы и разводила бы руками. А так приходится оправдываться, отнекиваться и человеческими словами объяснять, что не сдалась мне эта фиговая пальма.

– Премию?

Конечно, старушка моментально ухватилась за это слово.

– Рублей пятьсот-то наверняка есть.

– Шестьдесят семь рублей, восемьдесят копеек, – выпалила я.

Господи, зачем я все это говорю?! Мне нужно сильнее сжать губы и бежать, бежать, бежать. Старушка остановилась, дав мне возможность проскочить мимо, но в последний момент схватила меня за рукав.

– Болезная ты, вижу. Удача тебе нужна.

Спасибо, с утра уже одну впарили. Рыжая такая, наглая, небось всю мебель подрала у меня в квартире.

– Но сначала тебе нужно избавиться от негатива.

Старушка ловким движением подхватила кадку с монстерой и всучила мне.

– Бери, родимая, вижу, тебе нужнее.

Не успела я поставить это исчадие на землю и сказать свое твердое «нет», старушки как след простыл. Прогулялась, подышала свежим воздухом, называется. До дома километра два, в одной руке пакет ненужных продуктов, в другой огромное, зеленое, пугающее людей чудовище. Огр какой-то, а не монстера.

В подъезд я входила как рак – задом наперед. Иначе втащить все свои пожитки было невозможно. Вспомнила Люську с ее детьми. Вот я бы с удовольствием сейчас оставила этот жуткий цветок на улице. Абсолютно случайно. Вдруг, мимо пойдет кто-то, у кого плохая аура дома? Видит – монстера. Обрадуется человек, схватит и побежит беды свои прогонять.

Нет, он же будет мучиться, что украл чужое дерево. Если это будет, конечно, хороший человек. С другой стороны, у хорошего человека не будет дома плохой ауры. Стоп, это что же получается, раз у меня дома плохая аура, я плохой человек? Нет, я с этим точно не согласна. Цветок мне этот не нужен, ну совсем. Я хороший человек, и с аурой у меня все в порядке. Если кого и выводить у меня дома, так это блох, которых накидала мне наполеоновская жена в рыжей ипостаси.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что совсем не заметила человека, спускающегося в этот момент по лестнице.

– Давайте я вам помогу.

Тот же голос. Это определенно тот же голос, который пробегал мимо меня, ловя убежавший ящик. Он. Тот самый обворожительный сосед, которого я так ни разу и не видела.

Он предлагает мне помочь? Конечно, да! Я согласна! Возьмите у меня эту кадку. А еще лучше меня, кадку можно оставить.

– Спасибо, мне не тяжело.

Боже, что я несу!

– Но я не могу позволить вам тащить этот тяжеленный цветок. Вам на какой этаж?

Я пытаюсь разглядеть его, но листья монстеры загораживают весь вид. Вот плечо, кажется, это все тот же пиджак, что и с утра. От него приятно пахнет, мне определенно нравится этот запах. Только как он выглядит? Блондин или брюнет? Какого цвета у него глаза? Может соседка мне наврала, а он страшный и у него шрам идет через все лицо? Но ведь шрамы украшают мужчину? Не всегда. Только, если они получены в честном бою. А откуда я знаю, бой был честным или нет?

5

У вас когда-нибудь возникало желание кого-нибудь убить? Это такое чувство, поднимающееся из глубины души (из черной и непролазной пещеры), охватывающее вас полностью, лишающее разума и подчиняющее только одной мысли. У меня было именно такое.

Я поставила горшок на пол прямо около двери, не снимая туфель, прошла в комнату. Так я обычно не делаю, сохраняя чистоту в квартире, но сегодня сохранять было нечего. Все было разбросано, смято и, кажется, пожевано. Да, я точно увидела следы зубов на ручке моей расчески. А самое ужасное - это то, что рыжее исчадие ада убило Валеру. Он лежал на полу, выкинутый из жизни, полностью лишенный своего жилья, и казался бледнее обычного. Вот свой любимый кактус я ей не прощу!

Аккуратно собрав остатки земли и водрузив Валеру на место, я собрала одежду и другие раскиданные вещи и задалась вопросом – а кого мне, собственно, убивать или хотя бы наказывать за содеянное? В квартире не было слышно ни звука, ни топота коготочков по полу, ни жалобного мяуканья, ни бряканья миски. У меня зародилась надежда, что Жозефина решила восполнить годы невольной жизни у бабы Нюры и слиняла куда-нибудь далеко, на остров Святой Елены, не ближе.

Но мечтам было не суждено сбыться, приглушенное царапанье доносилось из шкафа. Именно оттуда я и извлекла Жозефину, которая умудрилась запутаться в моих капроновых колготках, опрокинув при этом на себя весь пузырек средства от моли. Оценив ущерб, я выудила из шкафа притихшую, пристыженную и жутко воняющую нафталином кошку.

– Если бы я не знала, что это ты, подумала бы, что ко мне вломилась мумия из запасников Эрмитажа.

Я извлекла Жозефину из плена и на вытянутых руках вынесла на балкон, иначе в комнате можно было задохнуться от едкого запаха.

– Плохая кошка, – погрозила я ей пальцем, поставив на столик, – что мне с тобой делать?

На этот вопрос ответа не знала ни я, ни Жозефина. Она просто смотрела на меня своими большими разноцветными глазами и ждала ответа, надеясь на то, что, раз моя эволюция прошла намного лучше, ответ искать должна я. Я же судорожно прокручивала все варианты.

Стирать в машинке не вариант, где-то в инструкции было написано, что животных в стиральную машинку засовывать запрещено. Я покосилась на кошку, она на меня. Да, не вариант.

Помыть в тазике. Помню свое детство, когда Жозефина была еще котенком, а к бабе Нюре приходил ее племянник Жорик. Он был очень высокого мнения о себе, и постоянно улучшал себя, чтобы это мнение повышать. Один раз он где-то услышал, что шрамы украшают мужчину. В свои десять он решил, что за мужчину вполне сойдет, и ему нужно добавить модернизации к своему телу. На вопрос «Где бы взять шрамы для украшательства?» он получил прямой ответ от бабы Нюры – «Помой кошку».

Этот день запомнил и Жорик, и Жозефина. С тех пор Жорик принял решение быть не таким мужественным, а Жозефина решила, что никому не позволит засунуть себя под воду. Вспоминая полученные Жориком шрамы, эксперимент повторять я не решилась.

Вместе с воспоминаниями детства о Жорике мне вспомнилось о том, как мама выгоняла меня на улицу выбивать ковры. Покосилась на кошку. Она будто поняла ход моих мыслей и зашипела.

– Нет, дорогая, ты это устроила, тебе и расхлебывать.

Я закрыла дверь балкона и взяла в руку полотенце, сушившееся на веревке. Жозефина повторила свое предупреждение, но на этот раз не так уверенно. Подхватив кошку за шкирку, я вытянула руку, чтобы острые когти не смогли до меня достать, и стала выбивать ее полотенцем.

Кошка шипела, крутилась и всячески пыталась произвести на меня впечатление. Но я закаленная к сложностям, со мной не выкрутишься.

– Так тебе и надо, – приговаривала я, шлепая полотенцем по рыжей шкурке, – тебя зачем мне дали? Счастье приносить и удачу? А ты пока что кучу неприятностей приносишь. Я для тебя монстеру принесла, будет порчу из тебя выводить. Ты пакостишь, она злобу из тебя высосет.

Я продолжала орудовать полотенцем, пока сверху не раздался знакомый голос.

– Вы меня простите, что вмешиваюсь, – я замерла, даже Жозефина перестала дергаться, – я уже несколько минут невольно подслушиваю ваш разговор, и мне стало жутко интересно, для чего это вы купили этот огромный цветок?

Это он. Я точно помню, что он говорил, что живет этажом выше прямо надо мной. А что я тут успела наговорить кошке, что его так привлек этот разговор? Элементарно, я же разговариваю с кошкой! Я хлопнула себя по лбу, Жозефина почувствовала, что я отвлеклась, тяпнула меня за руку, вывернулась и забилась под стол. Теперь он подумает, что я ненормальная, раз говорю с животными. Хотя Гарри Поттер говорил со змеями, и все сочили это нормальным. Но мы же не в Хогвардсе, а я не Гермиона. Он точно подумает, что я сумасшедшая.

– Вы еще там?

Он говорит со мной, он хочет услышать мой ответ. А что он спросил? Кажется, хотел узнать, от кого я собралась защищаться с помощью цветка. Если я скажу, что от кошки, он точно подумает, что я ненормальная. Надо срочно придумать что-то правдоподобное.

– Цветок защищает от кошки, – выпалила я, мгновенно покрывшись красными пятнами.

Это точно от стыда, вид аллергии на дурость.

– Это ее вы сейчас … выбивали?

Ну все, теперь я еще и живодерка, полный комплект маньяка-соседа. Если я сейчас не провалюсь сквозь балкон, меня ждет адский котел. Как на зло Жозефина почувствовала, что мне сейчас не до нее и начала тереться около балконной двери, требуя ее выпустить. Я нажала ручку, чтобы открыть дверь, но та осталась у меня в руках.

6

Мой рейтинг позора рос на глазах. Как в предсмертном бреду, передо мной пронеслись все предыдущие неудачи. Вот я лежу, растянувшись в неуклюжем шпагате перед самым красивым мальчиком в школе, вот обливаю водой тренера вместо цветка в горшке, а вот врезаюсь в косяк двери, проливаю на себя два стаканчика кофе, которые несла, и стою перед топ-менеджером нашей фирмы, чувствуя, как растет шишка на моем лбу.

Этот рейтинг пора заканчивать.

– У меня все нормально, – я попыталась придать голосу убедительные интонации, в то же время стараясь поддеть язычок двери и отжать его. Язычок не поддавался, зато Жозефина, выбитая и униженная, начала подавать голос.

– Тише ты, – шипела я на нее, пытаясь оттолкнуть от двери.

Но даже тут титулованная императрица умудрилась проявить свой характер. Своей мягкой и толстой пятой точкой отодвинула меня в сторону и вцепилась когтями в дверь.

– А ну брысь, – попыталась я оторвать кошку, но силы были не равны.

С громким криком и расцарапанной рукой я отскочила в сторону, зажав располосованную ладонь.

– Ну погоди, кошачье недоразумение, вернется баба Нюра, она устроит тебе райскую жизнь. Ты вместо меня огород пропалывать будешь?

– Мне кажется, у вас все-таки проблемы, – раздался голос сверху.

Он еще здесь и слышал, как я снова разговариваю с кошкой. Он точно подумает, что я ненормальная!

– Если честно, – начала я. Если бы он видел мое лицо в этот момент, его хватил бы удар, он бы схватился за сердце и упал к моим ногам, сраженный намертво. Но не красотой, а неподдельным ужасом. Потому что, когда я попадаю в неприятности, видок у меня еще тот, – я не могу попасть домой.

Секундная пауза, за которую у меня сжалось сердце, упало в пятки, подпрыгнуло и ударило в виски.

– Но вы и так дома.

– Домой, всмысли, домой, – вот объяснила, так объяснила, – дверь на балкон заклинило, и мы с Жозефиной здесь застряли.

– Вы там вдвоем?

Мне кажется, или его голос звучит удивленно. Конечно, мы вдвоем, он же сам слышал все, что здесь происходило, включая мои стенания и ругань с кошкой.

– Больше никого.

– Думаю, я смогу ее открыть, подождите немного, я к вам спущусь.

Я замерла. Как он собирается ко мне спускаться, он же не альпинист. По лестнице? Но входная дверь закрыта, я точно это помню. Надеюсь, он не собирается ее выламывать? Сверху раздался шорох, и я увидела перед собой две волосатые ноги в серых кроссовках. Они болтались передо мной, медленно опускаясь, пока не ступили на край балконной перегородки. Загорелые ноги, покрытые вполне уместным количеством шерсти, меньше, чем у Жозефины, но значительно больше, чем у меня. Икры накачены, значит, занимается спортом. Люблю спортивных мужчин. Точнее люблю смотреть на них.

– Поберегись! – раздалось сверху.

Не успела я подумать, это его коронное слово или нет, как он качнулся и в прыжке приземлился … прямо на нас с Жозефиной. Мы возмутились одновременно, издав почти одинаковые вопли.

– Извините, – раздалось у меня над ухом, но вставать с меня мой спаситель не торопился.

– Может быть вы встанете, – пропищала я.

– Я бы с удовольствием, но, кажется, я наступил на вашу кошку.

– Так ей и надо, – стала я выкарабкиваться, упираясь руками ему в грудь.

А мышцы у него и на верхней половине тоже ничего, в спортзал ходит целиком, и верхней, и нижней частью тела.

– Кошку жалко, – он, наконец, освободил меня, встав и протянув мне руку.

Я увидела его. Целиком. Вместе с ногами, руками и затылком. Если по-отдельности впечатление у меня было фантастическое, то в полной комплектации он производил просто сногсшибательное ощущение.

– Меня зовут Иван, мы не успели познакомиться.

– Натали, – протянула я ему руку.

– А где ваша подруга? – он огляделся, но увидел только кошку, забившуюся в угол балкона.

– Какую подругу?

– Жозефину.

– Она мне не подруга, – фыркнула я, наслаждаясь испуганным видом кошки.

Конечно, это плохо радоваться чужому страху, но пусть немного побоится, может, поспокойнее станет.

– Почему?

– Потому что характер противный, – выпалила я и для пущей убедительности добавила. – Настоящая стерва.

– Особая у вас, девушек, манера общения.

– Девушек? Как вы можете ее называть девушкой? Она же старая и облезлая, – ткнула я пальцем в кошку.

– Так это и есть Жозефина? – Иван почему-то заулыбался, подхватил рыжий, сжавшийся комок на руки и стал гладить.

Я вся сжалась от ужаса. Вот тот момент, о котором мечтает каждая девушка с самого раннего детства. Она заперта в замке, а прекрасный принц приходит ее спасти. Но тут злобный рыжий дракон расцарапывает принцу лицо и руки и полностью повергает в бегство.

Но мои опасения не оправдались. Жозефина развалилась у него на руках, мурлыча от удовольствия. Я смотрела на этих двоих во все глаза. Еще никогда, никому, кроме бабы Нюры эта гарпия не давалась в руки. Разве что на пару секунд задерживалась, отпуская беднягу с расцарапанными руками и порванной одеждой.

7

– Мне жутко неудобно перед вами, – начала я, чувствуя прилив румянца на щеках, – я ведь могла докричаться до Лены. Но, честно, не знала, что ключи теперь у нее.

– Ничего страшного, – мотнул он головой, – мне это совсем не сложно.

– Но ведь вы могли упасть, все-таки высота довольно большая.

Я посмотрела вниз и у меня закружилась голова. Третий этаж никогда не вызывал у меня опасений, но как представлю, что он висел на одних руках, мне становится худо.

– Годы тренировок, – он еще и улыбается.

Кто же ты, спортсмен Иван, способный легко перемахнуть с одного балкона на другой? Тут поспевает Лена, открывая балконную дверь и пропуская нас внутрь. В руке я держу ручку от двери, как талисман от ее сглаза, смотрю ей в глаза.

Вряд ли поможет.

– Надеюсь, хоть на сегодня твои приключения закончатся?

Она смотрит так, будто я дом подпалила. А я ничего не сделала, вот совсем ничего. Хотя кто мне поверит?

– Надеюсь, Жозефина в порядке?

Ленка заглядывает мне через плечо, пытаясь разглядеть на балконе кошку, но тут же отпрыгивает назад.

– Не шевелись.

Я не шевелюсь. Прямо вросла в пол квартиры, но жуткое желание узнать, что там, так и подмывает повернуться. Обычно таким тоном и с такими глазами говорят, когда у тебя на спине сидит громадный паук или по меньшей мере детеныш Чужого. Смотрю на лицо Ивана, чтобы понять, шутит Ленка или нет. Но его выражение нравится мне еще меньше. Вопреки всем, я поворачиваюсь. Медленно, безумно медленно, чтобы не спугнуть эту злобную тварь, примостившуюся у меня сзади.

Но там зрелище похлеще Чужих и Хищников. Там Жозефина. Вспомнив молодость и дорвавшись до чистого уличного воздуха, она забралась на перила и теперь идет по тонкой жердочке балконной перегородки. Рыжие телеса переваливаются туда-сюда, как тесто в комбайне. Морда хищная, довольная, прямо как тогда, когда она впилась мне в руку. Но перед ней не я, а маленький, беззащитный воробышек. Он сидит на ветке дерева, которое растет напротив.

– Надо ее остановить, – шепчет Лена, и тут только я понимаю, что опасность грозит совсем не воробью.

До дерева пара метров, которые Жозефина с ее комплекцией, никак не преодолеет, сила тяжести весомее ее желания поймать добычу. Спасателем выступает Иван. Он протягивает руку, и в этот момент Жозефина прыгает. Мы с Леной беззвучно кричим, видя, как колеблющееся рыжее тело взмывает в воздух и, не достав до воробья пару сантиметров, падает вниз.

Я чувствую, как Лена вцепилась мне в руку. Сама же я зажимаю рот рукой, а перед глазами мелькает зрелище того, что осталось от кошки на жестком асфальте. Самое интересное, что Лена больше не смотрит на меня волком из-за того, что я оказалась запертой на балконе с соседским красавчиком. Она снова моя хорошая знакомая, готовая разделить весь этот ужас. Хотя нет, не весь. Ужас возвращения бабы Нюры она точно оставит на меня.

Самым отважным из нас по-прежнему остается Иван. Он подходит к перилам и смотрит вниз. У меня сжимается сердце, я пытаюсь разглядеть хоть что-то в его лице, найти толику надежды.

Он ухмыляется. Странная реакция на распластанное тело животного. Он поворачивается к нам и улыбается.

– Жива ваша Жозефина, зависла на дереве.

Как по команде «старт» мы срываемся с места и выскакиваем на балкон. Жозефина и, правда, жива. Только висит на ветке, вцепившись в нее всеми четырьмя лапами.

– Так не достать, – Иван что-то прикидывает, хлопает себя по карманам и потом по голове. – Вот же раззява. Телефон остался дома, так же, как и ключи. Теперь мы с вами, Натали в похожем положении.

– Почему? – удивляюсь я, а Лена вспоминает про свою ревность и снова прожигает меня взглядом.

– Домой-то мне теперь не попасть. Придется совмещать приятное с полезным. От вас можно позвонить?

Я снова забываю про Жозефину и начинаю теряться в его глазах. Конечно, от меня можно позвонить, я, как дурочка, смотрю в его голубые глаза и хлопаю ресницами. Лена соображает быстрее меня, протягивает ему мобильник. Пока Иван отходит в комнату и с кем-то говорит, весь вид Ленки напоминает довольного Наполеона при Аустерлице. Они с Жозефиной точно сговорились против меня.

Иван возвращается и отдает телефон Лене. Она берет его как драгоценный слиток, как новорожденного котенка, смотрит с благоговением. Точно еще неделю никому звонить не будет, вспоминая о том, что ОН держал его в руках.

– Ребята приедут минут через пять.

Какие еще ребята? Я смотрю на его загорелые ноги, накачанные мышцы рук, выступающие из-под рубашки кубики пресса и начинаю представлять. Такой красавчик, спортивный, накачанный, да еще ребята сейчас приедут. Ну точно, он стриптизер. Где еще можно встретить мальчиков-красавчиков в хорошей спортивной форме?

Настроение мигом испортилось, руки опустились, я вернулась в комнату и вышла в подъезд даже не обратив внимания, вышли ли Лена с Иваном из моей квартиры. Иван догнал меня на первом этаже.

– Вы куда так быстро убежали?

– Кошку снимать.

Мне уже не хотелось ни помощи, ни поддержки. Зачем мне мальчик-стриптизер, да еще с его дружками?