Красавица и свекровище

Пролог

Две свекрови и две невестки - это не четыре разных человека, а всего лишь три, потому что практически мой сын женился, а я вышла замуж за его отца. И теперь живу словно между двух огней: мои свекровь и невестка дружат против меня.

Ирина

- Красотка, - сказал Змей, дернув подбородком в направлении молодоженов, и взял меня под руку. – Но ты все равно лучше.

Люся и правда была хороша. Тоненькая, как тростиночка, хрупкая, большеглазая. Ну чистый олененок Бэмби. И вся такая скромная, а в белом атласе и фате прямо даже почти невинная. И неважно, что беременная.

Видел бы кто эту невинную беременную скромницу за горячим минетом с Китом! Я однажды застукала их случайно и хотела бы развидеть, да не получалось.

Нет, Кит вовсе не был мамкиным пирожочком, и я знала, что у него имеется личная жизнь. Но одно дело знать это в теории, а другое наблюдать воочию. Для любой мамаши это экзистенциальный шок.

Малыш, которого вот только что кормила грудью и которому мыла попу, трахается с какой-то девкой! И от этого у них приключилась… неожиданные две полоски приключились, вот что. Не от минета, конечно, но не суть. И естественно, первая мамкина реакция: сыночка, а ты уверен, что бурундук от тебя?

Да ну, разумеется, я так не говорила. И сыночкой Кита не называла никогда – во избежание неукротимого рвотного рефлекса у обоих. Но мысль проскочила. Олениха эта мне категорически не нравилась.

Твою мать, спросила я вместо этого, вам что, денег на резинки не хватило? Или не умеешь надевать? Я понимаю, приличных мальчиков этому учат отцы, но интернет на что?

Моя мать – это ты, отбил подачу Кит. И ты меня родила точно таким же случайно-неожиданным образом. Скажешь, нет?

Крыть было нечем. Потому что да. Случайно-неожиданным. Оставалось лишь поинтересоваться сухо, что они собираются делать. Потому что само точно не рассосется.

Ну, я, конечно, не планировал жениться в двадцать лет, сказал Кит с тяжелым вздохом, но…

Ясень пень, в двадцать лет женятся по двум причинам. По залету или по великой любви, которой никогда ни у кого больше не было и никогда не будет. То есть, если обозначить одним словом, по глупости. Иногда два вида глупости совпадают. Комбо! Но тут явно наблюдался только один - первый. Усугубляемый воспитанием в духе ответственности и порядочности.

Ну да, сама такого вырастила, чего теперь жаловаться?

Мои осторожные намеки на то, что женитьба не единственный вариант, можно, к примеру, просто помогать материально и общаться с ребенком, Кит с возмущением отринул.

Ну что ж… Взрослый? Ребенка заделал? Тогда вперед и с песнями. А когда будешь разводиться, не говори, что тебя не предупреждали.

Не скажу, упрямо вздернул подбородок Кит.

О да, упрямства и упорства ему было не занимать. Как и мне. В этом мы оба пошли в деда Гриню – моего отца Григория Алексеевича. Мама умерла, когда мне было пять лет. Папа вырастил меня один и Кита большей частью тоже – пока я училась и остервенело строила карьеру. Положа руку на сердце, и существованием на бренной земле Кит во многом обязан деду. Если бы не он, его могло бы и не быть. Узнав о беременности, я была в полном раздрае и едва не наделала глупостей.

Кстати, мне тоже было двадцать. Вот только замуж меня никто не позвал. Ни мой тогдашний парень Ленька, ни отец Кита, который даже не подозревал о своем грядущем родительстве. Врать Леньке, что это его ребенок, не повернулся язык. Сказала правду. Он вполне ожидаемо вылил на падшую женщину ушат презрения и гордо удалился в закат. А известить виновника торжества я не могла по той простой причине, что практически ничего о нем не знала. Только то, что его зовут Дмитрий и что он тоже из Питера. Так себе вводные данные.

Правда, он, как выяснилось через много лет, меня искал, но я ведь тщательно позаботилась о том, чтобы не нашел! Вот только когда записывала ему свой номер телефона с одной – ой, случайно! – неверной цифрой, еще не подозревала, какой прощальный подарок он мне оставил. На память о городе Сочи, где, как известно, темные ночи.

Сейчас дед увлеченно снимал поздравления свежеокольцованной парочки на телефон. Впрочем, дедом его называли только мы с Китом. Шестьдесят три ему никто не давал: стройный, подтянутый, с густой копной едва тронутых сединой темных волос и ухоженной бородой, он был мужчиной без возраста. Да и костюмчик от известного бренда сидел на нем так, словно они родились и выросли вместе.

Друзья и родня роились вокруг молодоженов, как пчелы. В основном со стороны невесты. С нашей – несколько друзей Кита, дед и мы со Змеем. Ах, да, забыла, еще змейская маменька Ксения Валентиновна. Та стояла в сторонке с таким видом, словно недоумевала, каким ветром ее сюда занесло.

Глава 1

Ирина

Новая неделя стартовала феерично.

Мерзкий вой будильника ворвался в кошмар, который я забыла раньше, чем открыла глаза. Хотя лучше бы не открывала – так больно ударил по ним свет из окна. Точнее,по одному глазу. Второй был заботливо прикрыт серым хвостом. Моня, одноухий британец, за версту чуял похмелье и устраивался у меня на голове в качестве шапки-ушанки. То ли питался какими-то темными эманациями, то ли искренне полагал, что так будет лучше.

Спихнув кота, я осторожно села, чтобы заземлить вертолет. Моня посмотрел неодобрительно и просочился в узкую дверную щель, наглядно проиллюстрировав мем, что коты – это жидкость.

Змей тихо похрапывал, раскинувшись на спине. Одеяло соблазнительно топорщилось, но от одной мысли о бодрящем утреннем сексе к горлу подкатила тошнота.

Прямо как в первые месяцы беременности, когда обнимала унитаз и клялась, что больше никогда-никогда-никогда. Тогда «никогда» продлилось аж целых полтора года.

И чего ж я так нажралась-то, а? Ну да, сына женила, но не похоронила же. Любимый мужчина предложение сделал – лучше поздно, чем никогда, как он сказал. Да и почему поздно? Двадцать лет назад он был для меня лишь случайный курортным приключением. А вот сейчас – в самый раз.

Сжав виски ладонями, чтобы не позволить голове растечься мерзкой слизью, я пыталась вспомнить, чем закончился свадебный банкет. Последним отчетливым воспоминанием был букет, брошенный Люсей в физиономию некстати оказавшегося на траектории официанта. Разумеется, это вызвало нездоровое веселье и пикантные шуточки. А вот дальше?

Мозг напрягся и выдал в режиме fuck-off несколько высверков. Как я пела в караоке джигановское «Холодное сердце». И как застирывала в туалете платье, обляпанное соусом. И как говорила Змею, что ни за что не возьму его фамилию, потому что родилась Стрешневой, Стрешневой и помру. Потому что мы из тех Стрешневых, которые известны еще с пятнадцатого века.

На самом деле мне просто не нравилась фамилия Смеян, которая в его исполнении звучала почти как Змеян, что и породило прозвище.

Будильник завопил снова. Хотя нет, это был телефон.

- Ирина Григорьевна, вы сегодня будете? – щебетнула секретарша Алена. – У вас встреча с Ковровым в одиннадцать.

Кое-как сфокусировав взгляд, я обнаружила, что уже десять. Даже если сорвусь as is*, прямо сейчас, все равно не успею. Не говоря уже о том, что вести сегодня какие-то деловые беседы просто не в состоянии.

- Нет, Ален. Отмени всех. Говори, что заболела.

- Понимаю. Хорошо. Поправляйтесь.

- Хорошо, - повторила я, нажав на отбой. – Чего хорошего-то?

Змей приоткрыл глаза, поморщился.

- Утречка. Ты как?

- Не спрашивай. – Я рухнула обратно и натянула одеяло до носа. – Лучше расскажи, что вчера было. Четко помню, как дети уехали, а потом всего пара вспышек.

- И как с мамой моей собачилась, тоже не помнишь? – хмуро уточнил он.

- Э-э-эм… - только и смогла выдавить из себя я.

Хорошенькое начало, что тут скажешь. Не успела стать невесткой, а уже ругаюсь с будущей свекровью. Из-за чего, интересно?

- У тебя какой-нибудь антипохмелин есть? – невнятно спросил Змей, накрыв голову подушкой. – Башка трещит адски. А у меня совещание сегодня после обеда.

- Откуда? Я что, по-твоему, только и делаю, что бухаю? Кефир есть.

- О боже! – донеслось из-под подушки, после чего она была отброшена в сторону.

Змей встал и поплелся на кухню, сверкая голой задницей, очень даже для сорока трех лет приличной. Сначала я пялилась на нее, потом спохватилась.

Ой, а чего он голый-то? Мы что, еще и трахались?! Хоть с резинкой? Не хватало только на старости лет повторить подвиг глупой самоуверенной молодости. Вот бы Кит потащился. А Ксению Валентиновну наверняка хватил бы инфаркт микарда – во-о-от такой рубец**.

Впрочем, на мне были трусы и лифчик, а надевать их обратно после секса я бы точно не стала. Скорее всего, Змей просто вытряхнул меня из платья и запихнул под одеяло, а сам на автопилоте разделся, потому что всегда спал в чем мать родила.

Кстати, про мать… Надо все-таки этот вопрос прояснить.

Я осторожно встала, прихватила в ванной халат, накинула и выглянула на кухню. Змей, в цветастом фартуке на голое тело, жарил яичницу. Прямо как парень из хоум-порно. Моня в углу хрустел сухим кормом. От смешанного запаха бекона и сушки меня снова замутило.

- Змей, расскажи все-таки, - потребовала я, осушив кружку воды из фильтра и сев за стол. – Из-за чего мы с мамой твоей ругались?

- Понятия не имею, - ответил он, накрыв сковороду крышкой. – Я в туалет ходил. Когда вернулся, она рыдала, а ты пила коньяк. А потом она сказала, что ты мерзкая хамка. Больше ничего узнать не удалось. Ни от нее, ни от тебя. Ладно, я мыться.

Он ушел в ванную, а я встала и загрузила в кофемашину капсулы.

Мерзкая хамка?

Я действительно бывала резкой и ядовитой на язык, но просто так никому не хамила, даже в нетрезвом состоянии. И с полпинка никогда не заводилась. Надо было основательно меня зацепить, чтобы получить ответку. Я еще при первом знакомстве поняла, что она категорически мне не нравится и что это взаимно, но до сих пор мы держали вооруженный нейтралитет.

Глава 2

Ксения Валентиновна

- Как у кацмонавта. – Инга сложила тонометр и вытащила из ушей фонендоскоп. – Сто двадцать на восемьдесят. Пульсик, правда, частит.

Электронных тонометров она не признавала. Только с грушей. Говорила, что электронные врут. Всю жизнь отпахала в поликлинике процедурной медсестрой, на пенсии ходила по соседям, делала уколы, ставила капельницы. Мы с ней дружили еще со школы – жили в одной парадной, учились в параллельных классах. Хотя родители твердили, что негоже мне якшаться с такой девчонкой. Да-да, именно так и говорили. Больше ни от кого я такого мерзкого слова не слышала. А якшаться с негодной девчонкой продолжала. До сих пор.

Каждый раз, когда я заходила, Инга первым делом вытаскивала тонометр. И читала лекцию о том, что ответственно относящийся к своему здоровью человек должен измерять давление каждое утро, в одно и то же время. Я ответственной не была и вспоминала про тонометр, только если вступало в голову. Но сегодня и правда было плоховато – после вчерашней, прости господи, свадьбы.

- Ну давай, рассказывай! – потребовала Инга, заваривая омерзительный, но якобы полезный цикорий. – Пропили внучка?

- Внучка! – Я закатила глаза так высоко, что стало больно.

- Ой, Ксю, перестань! Нравится тебе или нет, но все равно внук. Я вот одна, как пенек. Иногда такая тоска – хоть волком вой.

- Зато ты сама себе хозяйка, - возразила я, отхлебнув бурого пойла.

- Ну хозяйка, ну и что? Человек должен быть кому-нибудь нужен. И не только для того, чтобы уколы в жопу пихать. Тебе не понять. У тебя сын. Внук вот еще. Правнук будет.

- Спасибо, напомнила!

Когда Димка сказал, что у него обнаружился взрослый сын, меня порвало на тряпки.

Что?! Я – бабушка двадцатилетнего внука?!

В ощущении себя я застряла на тридцати с небольшим. Разумеется, здоровье и отражение в зеркале пытались с этим спорить, но я не соглашалась. Типичные пенсионерские недуги меня только начали покусывать, да и выглядела я никак не на шестьдесят четыре. Особенно по сравнению с Ингой, которая всегда казалась старше своих лет, а сейчас и вовсе превратилась в старушку.

Я – женщина в возрасте. В зрелом возрасте. Уже не молодая, да, но вполне моложавая. Подтянутая, ухоженная. На меня даже еще поглядывают с интересом. Правда, такие же дедки-пенсионеры, но неважно. Главное, что поглядывают, и это держит в тонусе.

А бабушка взрослого внука – это уже не совсем женщина. Это… бабушка, в общем.

Разумеется, я высказала Димке все, что думала по этому поводу. Про курортных аферисток.

Мам, ты меня за идиота держишь, спокойно поинтересовался он и положил передо мной результаты теста на отцовство. По его словам, мадам настояла на этом сама. Чтобы никаких сомнений. Но все равно эта история выглядела верхом абсурда. Как из слюнявого сериала. Встретились снова двадцать лет спустя, и оказалось, что она одна растила его ребенка. А он ни сном ни духом. И у них прямо тут же вспыхнула любовь-морковь.

Мы все познакомились, и они мне – вполне ожидаемо! – не понравились. Ни эта его Ира, ни внучек Никита. Впрочем, те тоже не горели желанием по-родственному общаться. Я пыталась полировать дзен, уговаривая себя, что ничего в моей жизни не изменилось. Ну есть внук – так он и раньше, как выяснилось, был, просто я о нем не знала. Теперь вот знаю, ну и что?

Прошло четыре месяца. Я кое-как притерпелась к этой мысли. И тут ба-бах! Внучек Никита женится, потому что заделал такой же молокососке пузо. Как там говорили про историю, которая повторяется дважды – драмой и фарсом? И теперь я не просто бабушка, но и в скором времени прабабушка.

Великолепно! Прабабушка Ксюша!

- Ну как там все было? – настаивала любопытная Инга.

- Ну как? Свадьба как свадьба. Девчонка такая же соплячка, у обоих мозги ниже пояса. Но хоть из состоятельной семьи. Будут с родителей деньги тянуть, самим-то еще два года учиться. Инусь, но это не все. Димка тоже на этой своей решил жениться. Вчера как раз сказал. Прямо на свадьбе.

- Да ты что?! – Она всплеснула руками, едва не опрокинув чашку. – Через двадцать с лишним лет? Романтика!

- Романтика? – скривилась я. – Видела бы ты ее! Фря такая! Наглая! Вся филерами и ботоксами обколотая. Вцепилась в Димку, как клещ. Я не выдержала и сказала что-то такое: мол, что, Ира, месть – это блюдо, которое подают холодным?

- Так и сказала? – ахнула Инга. – А она?

- Она огрызнулась. Мол, не мое дело. Ну… слово за слово, и разругались в хлам.

- Ну ты даешь! – На ее физиономии сочувствия было ровно столько же, сколько и осуждения. – А Димка что?

- А его не было, выходил куда-то. Инн, тебе этого не понять. Каково это – растишь сына, ночей не спишь, а он раз – и уже не твой. Уже с какой-то… жужелицей. Светка его была оторва, но эта еще хуже. Как будто специально таких выбирает.

- Ладно, Ксю, не расстраивайся. – Инга погладила меня по руке. – Да, обидно, но что поделаешь. Ты вот о чем думай. Что она тоже сына женила. Значит, тоже теперь свекровь. Смекаешь, к чему я?

- Ну да, - усмехнулась я. – Отольются кошке мышкины слезы. Враги наших врагов – наши друзья.

Глава 3

Ирина

Вечером позвонила Лена – моя коллега и подруга, еще с университета. Хотя пока учились, она была просто приятельницей, не особо близкой. Тогда я вообще обходилась без подруг. Когда учишься на очке и у тебя грудной младенец, как-то не до того.

Однокурсницы крутили романы, тусовались вовсю, а я сразу после занятий летела домой, к Киту, брошенному на няньку Варвару. Благо папина директорская зарплата позволяла. В сорок три года он возглавлял крупный химкомбинат, куда пришел простым инженером после института.

Окончив журфак по специальности «реклама и связи с общественностью», я устроилась в рекламный отдел на телевидении. Через год туда же пришла Ленка. Вот тогда-то мы и подружились. В отделе мы были младшими, неопытными, и на нас ездили все кому не лень. И собак за общие косяки вешали тоже на нас. Скоро нам это надоело, и мы ушли. В никуда. Прихватив с собой богатую клиентскую базу.

- Тебе хорошо, - сказала Ленка, когда мы сидели в ночнике и то ли отмечали свободу, то ли завивали горе веревочкой. – У тебя папа. А мне все приходится самой.

- У меня ребенок, - возразила я. – А папа всегда говорил: не надейся только на меня, люди до обидного смертны. Мама - тому пример. Так что я тоже должна сама-сама. Папа – это подстраховка.

- Ну у меня и подстраховки нет. Равно как и папы. А мама… ну, в общем, все равно что нет.

Это было чистой правдой. Ее мать обитала в интернате для хроников, потеряв все связи с реальностью. Сама Ленка тоже немного страдала биполярочкой, то впадая в депру, то маниакально сворачивая горы. На тот момент она балансировала между двумя стадиями и могла сорваться в любую из них. Я, нетрезво и невольно, подтолкнула ее в правильном направлении.

- Лен, а давай замутим свое дело? – предложила, приподняв бокал.

По-трезвому мне такая мысль вряд ли пришла бы в голову, а во хмелю море было по колено и сам черт не брат.

- А давай! – загорелась Ленка. – Рекламное агентство. У нас и база есть, и связи.

Может, протрезвев, я и включила бы заднюю, но она не позволила. Ее маятник качнулся в маниакальную сторону, и процесс пошел. Шестнадцать лет спустя наша «Мега-медиа», разросшаяся, как плесень, входила в первую десятку рекламных агентств Санкт-Петербурга. Я занимала должность генерального директора, Ленка – исполнительного и креативного.

Сейчас она лежала в больнице, угодив туда с почечной коликой, и поэтому пропустила свадьбу, однако жаждала подробностей. Поскольку я уже более-менее ожила, смогла изложить все связно. Или мне так показалось? Потому что Ленка озадаченно переспросила:

- Погодь, Ир. Ты хочешь сказать, Змеян сделал тебе предложение?

- Угу.

- Через двадцать лет? – уточнила она.

- Почти через двадцать один. Год.

- И тебе не кажется это странным?

- А почему это должно казаться странным? Мы фактически начали с нуля.

- Ничего себе нолик! – хмыкнула Ленка. – Резво ты Никиту со счетов списала.

- Глупости не говори! – рассердилась я. – Никуда никого не списала. Наоборот. Никита - это база. Ну а если бы его не было? Встретились через двадцать лет, вспомнили, как зажигали когда-то. Это было бы нормально?

- Честно? Не очень. Ну да ладно, неважно. И ты согласилась?

- Да. А почему бы и нет? Сын вырос, женился. Я сама себе хозяйка. Ты-то вот замужем побывала, а я нет. Хоть узнаю, как там люди живут. Замужем.

- Ничего там хорошего нет, Ира, - брюзгливо и немного брезгливо заявила Ленка. – Не помню, кто сказал, что брак – это как осажденная крепость. Кто снаружи, хочет туда попасть. А кто внутри – из нее выбраться. А Коко Шанель говорила, что это обмен дурным настроением днем и дурными запахами ночью.

- Это Мопассан* говорил, - поправила я.

- Неважно. Значит, повторила. Факт, что это правда.

Ленка сходила замуж на три года и больше, как она говорила, ее туда палкой не загонят. Что до меня…

Все девочки хотят замуж. Даже если говорят, что нет. Но с возрастом или приобретя неудачный опыт, некоторые начинает в этом сомневаться. У меня неудачного опыта не было, однако пытаться приобрести его в сорок лет было уже как-то… страшновато.

Да и надо ли? Все хорошо вовремя. В молодости психика гибкая, приспособиться к совместной жизни с другим человеком легче. В сорок – получится ли, не ломая себя об колено? Можно ведь просто встречаться, общаться, заниматься сексом.

И тем не менее, я согласилась. Возможно, на эмоциях, потому что Змей выбрал такой момент, когда я была беззащитна и уязвима, как черепаха без панциря.

Ленка, кажется, собиралась прочитать мне целую лекцию на предмет ненужности и потенциальной опасности брака, но ее позвали на какие-то процедуры, и она распрощалась. Оставив меня в растрепанных чувствах – и еще больших сомнениях.

Чтобы отвлечься, я открыла ноутбук и занялась рабочими документами, но голова отказывалась анализировать информацию. Вместо этого она так и норовила отмотать пленку на двадцать с лишним лет назад, в тот бурное лето, разделившее мою жизнь на две равные части. Лето, когда легкое и беззаботное существование попрыгуньи-стрекозы кануло в лету. Стрекоза превратилась в мать-одиночку, единственным утешением которой было то, что некоторым или даже многим в подобной ситуации гораздо хуже.

Глава 4

Людмила

- Ник, принеси манго, - прошу не открывая глаз.

- А волшебное слово?

- Пожа-а-алуста!

Вообще-то, я беременна, мне положены капризы. И без всяких там волшебных слов. Не говоря уже о том, что у нас медовый месяц. К счастью, токсикоз пока обходит меня стороной. Надеюсь, где-то там в стороне и останется. По утрам немного мутит, хочется спать весь день – и это все.

Мама кудахтала, что, может, не стоит в моем положении лететь самолетом так далеко, да еще в тропический климат, но врачиха в клинике сказала, что угрозы нет, просто надо быть осторожнее. И страховку купить расширенную. На всякий случай.

Но я и не собираюсь заниматься какой-то экстремальщиной. И на солнце жариться. Мне хорошо вот так – дремать в тенечке под зонтиком. И есть фрукты тоннами. У нас бунгало прямо на пляже, на сваях, с деревянным мостиком на берег, а продукты заказываем в доставку.

Скрип настила под ногами, шаги замирают рядом. Приоткрываю глаза – под носом тарелка, на которой огромное сочное манго. Косточка вырезана, две половинки надрезаны кубиками на шкурке – чтобы не пачкать руки.

- Люсь, ты бы не увлекалась слишком, - говорит Ник.

- В смысле? Чем?

- Манго. Это уже третье сегодня с утра.

Какого хрена?!

Мне хочется спихнуть его с пирса в воду.

- А ты считаешь?

Вот только что было такое умиротворенное настроение – и все испортил. Как же он меня иногда бесит!

- Не стоит жрать столько фруктов. Ну мне не веришь, хоть интернет почитай. Сколько чего можно беременным.

Ник невозмутим, как удав. И это, кстати, меня тоже бесит. Я сама взрывная, чуть что – моментально начинаю агриться. А ему хоть хрен.

Демонстративно выгрызаю шкурки, сочно причмокивая. Пожав плечами, он идет в бунгало. Солнце бликует на черных плавках, обтягивающих задницу. Как ни зла я сейчас, живот наливается предательским теплом. Потому что задница у него богически хороша. Да и трахается он тоже как бог.

Вот только с самоконтролем дела так себе обстоят.

«Я успею, я успею»…

Успевальщик херов. Нет, я, конечно, тоже дура, не надо было вестись. Потерпели бы до дома – так нет, приперло в машине по дороге из клубняка. Ну вот и пожалуйста, извольте радоваться, две полоски.

Я собиралась сделать медикаментозный аборт, никому ничего не говоря, вот только чертов Ник спалил коробку от теста в мусорке. Кто знал, что ему придет в голову вынести мешок, обычно он хозяйственными порывами не страдал. Ну и припер меня к стене. Я выкручивалась как могла, но оказалось, что некоторые мужики умеют считать до тридцати. Открытие века!

Никаких абортов, заявил он. Ты что, охренела – моего ребенка убить?!

Мои доводы, что никакой это еще не ребенок, а кучка клеток, отмел сходу. Заявил, что раз так – значит, поженимся. Можно подумать, я прямо мечтала в двадцать лет выйти замуж, плодиться и размножаться, как свиноматка. Но, походу, для него это было что-то личное. Его мамаша растила одна. Правда, не так давно обнаружился папаша, прямо как в тухлом бабском романе для домохозяек. Ничего так папаша, довольно интересный и денежный.

Хотя у него и без того семья небедная – дед директор химкомбината, мать в рекламном бизнесе. Ну тоже аргумент, чего уж там. Был бы Ник нищебродом, вопрос вообще не встал бы. Да и не связалась бы я с нищебродом. Мой отец не олигарх, конечно, но на госслужбе не последний человек. Выросла я в достатке и планку понижать не собиралась.

Мои были не слишком довольны, но против свадьбы возражать не стали. Да отец бы мне башку оторвал, узнав про аборт, а Ник с порога ляпнул: Люся беременна, мы собираемся пожениться. Познакомились с его родителями, обсудили все. Уж не знаю, как они там расходы делили, но все прошло по высшему разряду. Пока сняли нам квартиру, обещали в ближайшей перспективе купить что-нибудь. Наверно, решили проверить, не разведемся ли сразу после рождения ребенка. Олды, что с них взять.

Впрочем, может, и правы. Если Ник и дальше будет так душнить, надолго меня не хватит. Кто сейчас цепляется за брак? А когда-то, говорят, развод был просто позорищем и катастрофой. Хочется, конечно, как в сказке – чтобы одна-единственная любовь до гроба. Но если она прошла, лучше сразу расстаться и не портить друг другу жизнь.

Папаша Ника на меня явно с интересом поглядывал. Видимо, любитель молоденьких девочек. Непонятно только, с чего его вдруг на старуху потянуло. Мамаша, конечно, еще в тонусе, за собой следит, но сороковник есть сороковник, его не спрячешь.

Господи, неужели и мне когда-то будет сорок?! Даже думать об этом тоска. Хотя в пятнадцать и двадцатилетние казались старыми.

Со свекровью мы, походу, с первого взгляда друг другу не глянулись. Смотрела на меня так, словно сожрать готова. Ну как же, позарилась на ее сыночку-корзиночку! Толком не общались, но, кажется, стерва та еще. Наверняка Нику вливала, чтобы он на мне не женился. И на свадьбе с такой кислой рожей стояла. Нормальный мужик глянет – и вся сперма тут же створожится. А папенька ее так нежно под ручку держал и шептал что-то на ушко.

Глава 5

Ирина

Свой первый интимный опыт я вспоминать не любила. Он оставил стойкое ощущение, что мною попользовались и выбросили. Как то самое одноразовое изделие.

Первый курс, я влюблена в одногруппника Генку, а он и не смотрит в мою сторону. А потом, на вечеринке в общаге, вдруг очень даже посмотрел. Музыка, танцы, много выпивки, мало закуски… В общем, когда Генка потащил меня в какой-то чулан с пыльными матрасами, я полностью выключила голову и послушно пошла.

- Надеюсь, ты понимаешь, что это ничего не значит? – спросил он, едва застегнувшись.

Я даже не сразу поняла. А когда дошло, процедила сквозь зубы, пережидая боль:

- Это абсолютно ничего не значит, Гена.

- Ну и умничка, - улыбнулся он, чмокнул в щеку и ушел.

Сидела я там еще долго. Сильно мутило – от выпитого, от боли, от запаха пыли и крови. Влюбленность моя прошла в один момент. Тогда я поклялась себе, что больше никогда не буду такой дурой, но клятвы не сдержала.

Потому что через полгода снова влюбилась не в того парня. Видимо, это было моей конституционной особенностью – влюбляться не в тех. Мне еще в школе нравился хулиган Витька, с первого класса стоявший на учете в детской комнате милиции. К счастью, он не обращал на меня никакого внимания.

Леонид был взрослым и загадочным. Аж на четыре года старше нас. Отучился на первом курсе, завалил сессию, отслужил в армии, разругался с родителями, ушел из дома. Успел жениться и развестись. Уехал в Кингисепп, крохотный городишко на границе с Эстонией, работал там корреспондентом в местной газете. Учился на заочке, в Питер приезжал на сессии.

Вот во время сессии мы и познакомились. В библиотеке журфака. Вместо того чтобы готовиться к экзаменам, шлялись по городу до утра, сидели в кафешках. Разговаривали, целовались.

Мне бы задуматься, что он самый обыкновенный раздолбай, ни пришей ни пристебай. Но нет. В одном месте взыграл romantique. Ленька так смотрел на меня, с таким выражением читал стихи, которых знал тонны, что я таяла, как эскимо.

Впрочем, тогда ничего эдакого не случилось. Я сессию кое-как сдала, он один экзамен завалил. Уехал, и мы без конца разговаривали по телефону. Интернет? У меня и компа тогда еще не было. Ленька звонил с работы по межгороду, ему это ничего не стоило.

Осенью он приехал пересдавать свой хвост, тогда-то крепость и пала. Без какого-либо сопротивления, охотно выкинув белый флаг. Потом наш странный телефонный роман продолжился – до зимней сессии, когда мы встретились снова.

Все свободное время мы проводили вместе. С родителями Ленька помирился и остановился у них. Папа целыми днями пропадал на комбинате, поэтому встречались у меня. И все было бы прекрасно, если бы не одно «но».

Я наивно верила, что секс ужасен только в самый первый раз, а дальше все обязательно должно быть феерично – при условии, если с любимым человеком. Столкновение реальности с ожиданием оказалось примерно таким же, как у ребенка, который узнал, что Дед Мороз - это на самом деле переодетый папа с ватной бородой.

Нет, эмоционально-то эйфория была. И даже на предварительном этапе что-то такое приятное физически. Но от самого процесса удовольствия я получала не больше, чем на приеме у гинеколога.

Ленька считал себя половым гигантом. В каком-то смысле и правда им был – в плане размеров. И очень-очень этим гордился.

- Ну скажи, разве не хорош? – не раз спрашивал он меня, держа в руке свое сокровище. И напоминал в этот момент надутого индюка, трясущего бороденкой.

Однажды я попыталась робко обрисовать действительное положение дел. И получила в ответ целую лекцию. Да, Леня любил читать лекции. И даже поднимал при этом вверх указательный палец. В самых красочных и цветистых выражениях, как настоящий ас провинциальных передовиц, он донес до меня, что я зажатая и неразвитая. Что мне надо работать над собой, поскольку всех своих партнерш он всегда более чем устраивает.

Удивительно, но до того момента мне и в голову не приходило, что у него могут быть параллельно… э-э-э… другие партнерши. А тут вдруг задумалась, что вряд ли такой половой гигант месяцами дрочит в ладошку, разговаривая со мной по телефону. Задумалась – но никакого вывода не сделала. Переживала, ревновала, скучала, ждала телефонных звонков и лета.

Летняя сессия прошла в том же ключе: экзамены и секс, который по-прежнему не доставлял удовольствия. Я всерьез начала считать себя, как сказал Ленька, неразвитой и зажатой. А если проще, то фригидной. И убеждала себя, что эмоциональное удовлетворение – это тоже неплохо.

- Ира, у меня в августе отпуск, поедешь со мной в Сочи? – предложил Ленька, отправляясь в свой Кингисепп.

Разумеется, я была счастлива. Весь июль мы планировали по телефону эту поездку. Договорились, что я оплачиваю билеты, а он гостиницу. Номер был забронирован, билеты на поезд куплены, но за неделю до выезда Ленька приехал по работе в Питер и сказал, что поехать не сможет. Проблемы. Бронь на гостиницу отменил, деньги за билет готов возместить.

Я бы отнеслась к этому спокойнее – все бывает, - если бы он не известил меня в постели. После того как в очередной раз продемонстрировал свой болезненный гигантизм. Психанула конкретно, и мы разругались вдрызг.

Глава 6

Ксения Валентиновна

- Дима, если тебе интересно мое мнение…

- Мама, не начинай! – Он поморщился и запихнул в рот полпряника. И промычал с набитым ртом: - Если ты про Иру, то нет. Не интересно. Извини.

Я действительно хотела попросить его не торопиться со свадьбой, подумать еще, но он дал мне возможность отступить с достоинством. И даже с видом оскорбленной невинности.

- Это уже немного напоминает манию, Дима. У тебя, похоже, одна Ира в голове. Я хотела сказать, что, на мой взгляд, этот галстук не подходит к рубашке.

И да, Димочка, Ире твоей то ли наплевать, то ли она этого в упор не видит. Голубой галстук совершенно сливается с голубой рубашкой.

- А-а-а… - Он потянул узел, но снимать не стал. – Другого не было.

- В смысле, не было?

- Дежурный галстук, на работе. Понадобилось внезапно в одно приличное место съездить. А потом забыл снять.

- И какое, интересно, приличное место?

Не в загс, надеюсь? С них станется тихонечко подать заявление, а потом поставить перед фактом. Хотя кто сейчас заявление через загс подает? Все через Госуслуги.

- В суд. Нам претензию выкатили по столкновению. Я сам не собирался, но пришлось.

- И что?

- Ничего. Эта музыка будет вечной. Перенесли. Зря галстук мучил.

- Хочешь сказать, мучился в галстуке? – уточнила ехидно, зная его глубокую ненависть к этой детали туалета.

- И это тоже.

Мы говорили ни о чем. О всякой ерунде, хотя актуальная тема висела в воздухе. Даже нет, не висела. Лежала между нами на столе, как скользкая холодная рыба. Вчера, когда он сказал, что они с Ирой тоже собираются пожениться, я сначала подумала, что это шутка. Уж больно небрежно прозвучало. Но достаточно было взглянуть на нее, чтобы понять: шутки кончились.

Когда пять лет назад Дима разводился со Светланой, сказал, что это был его первый и последний брак.

Каркнул ворон: «Невермор!»* Лучше сразу повеситься.

Потом были какие-то женщины, монахом точно не жил. Но я не вникала. Сравнительно молодой красивый мужик, при деле и при деньгах. Да и бизнес такой… романтичный. Почему бы и нет?

Дети?

Дети должны быть от любимой женщины, говорил он.

Светка сначала детей категорически не хотела, а когда захотела, оказалось, что не может. Ну так да, на проезжей дороге трава не растет. Ничего удивительного. Эта блядища разве что под паровозом не лежала.

И ведь я даже не могла сказать, что предупреждала. Нет, она всем понравилась. И Толику, и маме. Да и мне, чего уж там. Умела подластиться. Зато потом себя показала во всей красе.

Но сейчас мне казалось, что даже Светка не была таким ужасом, как эта его… Ирочка. И снова всплыл в памяти тот февральский день, когда Димка приехал ко мне – встрепанный, непохожий на себя.

- Мам, - сказал он. – Крепко на стуле сидишь? Я сегодня узнал, что у меня есть сын. Взрослый. Двадцать лет.

- Двадцать? – тупо переспросила я.

Со мной приключился затык. Пыталась сообразить, какой же это был год, и никак не могла.

- Две тысячи третий, - подсказал он. – Мы с его матерью познакомились в Сочи.

- В Сочи… Ну ясно.

- Что тебе ясно? – Дима посмотрел на меня в упор. – Я не знал ничего. Мы даже телефонами не обменялись.

- Ясно, что это было курортное приключение. Переспали и разбежались. И где была твоя голова? Где был дрын, не спрашиваю, это очевидно.

- Мама, прекрати! – поморщился он. – Вот ты мне сейчас будешь нотацию читать по поводу того, что двадцать с лишним лет назад случилось. Какой смысл? Я и без тебя все знаю.

- Да? А о сыне как узнал?

- Встретился с Ириной. Случайно. Она директор агентства, где мы рекламу заказываем.

- И она сразу такая: ой, Димочка, а ты знаешь, я от тебя родила тогда. Сейчас-то что угодно можно сказать.

Я вспомнила ту едкую, как кислота, досаду.

Господи, ну что за дурак такой? Пятый десяток мужику, а сам как ребенок. Напела какая-то аферистка в уши, а он их и развесил.

- Я не совсем точно выразился. – Дима достал из кармана пиджака и развернул какой-то листок. – Встретились мы еще на прошлой неделе. А сегодня пришел результат теста на отцовство. Ирина сама настояла, чтобы сделали.

Я надела очки, взяла бумажку. Буквы так и прыгали перед глазами. Или это руки тряслись?

Экспертное заключение о биологическом отцовстве. Ребенок – Стрешнев Никита Дмитриевич. Предполагаемый отец – Смеян Дмитрий Анатольевич. Таблица с цифрами, вся в зеленых отметках, и результат: вероятность отцовства – 99,9999%.

- И что… теперь? – спросила осторожно. – На алименты, конечно, уже не подаст, но на наследство сыночек, если что, претендовать сможет.

- Мам, самой-то не противно? – Дима треснул ладонью по столу. – Что ты несешь?

Глава 7

Ирина

Я всегда любила море. И плавать, и сидеть на берегу, глядя на волны, слушая шум прибоя. А в шторм – особенно. Ощущение грозной мощи, неуправляемой стихии, опасности! Холодные брызги, летящие в лицо, запах соли, йода и еще чего-то… наводящего на эротические мысли.

В тот вечер я стояла на буне, уходящей далеко в воду, и смотрела, как серо-зеленые валы с шапками белой пены с ревом обрушиваются на пляж. Иногда они перехлестывали через волнолом, и я едва успевала отскочить. Это было опасно, спасателям стоило меня оттуда прогнать, но почему-то ни одного поблизости не наблюдалось.

В двадцать лет человек твердо уверен, что он бессмертный пони, что все плохое происходит только с кем-то другим. А с нами такого случиться не может – поможет судьба, и удача поможет.

Тем вечером удача, похоже, ушла обслуживать в номерах кого-то другого. Когда на буну обрушилась очередная волна, я не успела увернуться, не удержалась на ногах и сорвалась. Холодная вода обожгла, ослепила и оглушила. Что-то больно ударило по ноге: какой только дряни не бултыхалось в прибое.

Я надеялась, что волны вынесут меня на берег, но течение, наоборот, тащило от него, в открытое море. Точнее, болтало вперед-назад, но назад откидывало сильнее, и конец буны все больше отдалялся. Соленая горечь захлестывала лицо, я наглоталась воды и мгновенно выбилась из сил, пытаясь плыть. И точно так же, как водой, захлестнуло черной паникой. Я заорала, хлебнула воды, и меня накрыло с головой.

А когда вынырнула, услышала крик:

- Эй, ты, наискось плыви, сюда! Не к берегу!

Какой-то мужчина махал мне руками с буны, и я повернула к нему. По диагонали плыть и правда было легче, назад тащило не так сильно. Но зато заливало лицо, не давая толком вдохнуть. Когда наконец я подобралась ближе, мужчина бросил мне оранжевый спасательный круг на длинной веревке, едва не утопив меня им. Хоть и легкий, но твердый, как камень, круг задел по лбу. Я снова ушла под воду, но успела за него уцепиться.

Медленно-медленно мужчина подтащил меня к буне и помог выбраться. Он тянул за руки, а я карабкалась, обдирая ноги и живот о камни, поросшие ракушками. Оказавшись на твердом, плюхнулась мешком и попыталась отдышаться. Кашель раздирал горло и грудь, глаза жгло, в висках стучали отбойные молотки. Сланцы, разумеется, утонули. Но хуже всего было то, что волнами с меня сорвало трусы и вытряхнуло из кармана сарафана ключ от номера.

Спаситель, оказавшийся при ближайшем рассмотрении парнем моего возраста или чуть постарше, рывком поднял меня и гаркнул:

- Идиотка, блядь, какого хуя?!

Это был хороший и чертовски грамотный вопрос. Но ответа на него у меня не имелось. Поэтому я не придумала ничего лучшего, чем расплакаться.

По буне к нам спешил пляжный спасатель с какой-то тряпкой. Добавив еще несколько лестных эпитетов к уже сказанному, он завернул меня в нее и повел в закуток спасательного пункта. Там он налил мне горячего чая из термоса и смазал чем-то едучим ссадины на ногах. И даже разрешил оставить плед, чтобы дойти до номера, разумеется, с возвратом.

Парень, который меня спас, ждал снаружи. Его некогда ослепительно белые шорты и футболка выглядели плачевно.

- Ты здесь живешь? – спросил он угрюмо. – В гостинице?

- Да.

- Идем.

- Ключ утонул, - пожаловалась я, на что он только хмыкнул и спросил, как меня зовут.

Я назвала свое имя, он представился Дмитрием и умолк. Мне тоже не особо хотелось разговаривать. Ступор все никак не отпускал.

Вики вполне ожидаемо в номере не оказалось: она уже отбыла на вечерние блядки. Тетка-администратор наотрез отказалась выдать мне запасной ключ.

Откуда мне знать, что вы там живете, со змеиной улыбочкой сказала она. И добавила в ответ на предложение пойти со мной и взглянуть на мой паспорт: откуда мне знать, что это ваш паспорт. То, что в паспорте есть фотография, не сработало.

- Ждите свою соседку, - заявила она. – А за потерянный ключ придется заплатить.

Дмитрий попытался вмешаться, но тоже схлопотал по ушам. Спорить с такими бабами – это надо обладать особым навыком.

- Пошли ко мне, - сказал он. – Не сидеть же тебе здесь мокрой.

Администраторша что-то вякнула про гостей до двадцати трех, но мы уже шли к лифту.

- Откуда ты? – спросил он, пока мы поднимались на двенадцатый этаж.

- Из Питера.

- Я тоже. Короче… сейчас примешь душ, потом закажем что-нибудь поесть.

- Спасибо, - запоздало пробило меня.

- Ну слава тебе яйца, я уж думал, что не услышу.

Заполыхали не только уши, но и задница под мокрым сарафаном. Я ведь и правда даже не поблагодарила его.

- Извини. Я… не знаю… как в тумане все.

- Как тебя угораздило-то? – поморщился Дмитрий. - Я думал, ты купаться полезла. На волнах попрыгать. А ты в одежде.

- Поскользнулась, упала. С буны.

- И понесло же тебя туда.

Глава 8

Людмила

Я, наверно, по жизни любимица фортуны. В кавычках. Иначе как так выходит, что едешь в Тай в сухой сезон, а получаешь третий день подряд тропические ливни. Такие, что носа из бунгало не высунешь. Только сидеть или лежать на кровати и смотреть на потоки воды за окном. Или на Ника, тупящего в телефон. Хочется визжать от злости и скуки.

- Ник, расскажи что-нибудь!

- Что? – отрывает глаза от экрана.

- Что-нибудь. Твои родители правда двадцать лет не виделись?

- Люсь, я же тебе говорил. Нет. Не виделись. У них был курортный роман, она забеременела. Он об этом не знал.

- И она вот так просто взяла и родила?

- Что значит просто? – Он морщится так, словно откусил пол-лимона.

- Ну я бы не стала. Одна, без мужа.

- Да ты и не одна не хотела.

- Слушай, не начинай! – кидаю в него подушкой. – Я в принципе не хотела. Потому что рано.

- А когда не рано? В тридцать? В сорок?

- Да что ты ко мне прикопался? Не знаю когда.

Пожав плечами, он снова утыкается в телефон. Хотелось бы знать, что у него там такого интересного. Не переписка, точно. И не кино. И не игрушка. Что-то читает. «Войну и мир», наверно, судя по сосредоточенному выражению на фейсе. Самое чтение для медового месяца.

Мы учимся в академии госслужбы на бизнес-аналитике. Я на платном, Ник на бюджете – и этим все сказано. Он может зажечь так, что гори небо и земля, но все равно по сути ботан. Главное для него – учеба и будущая карьера. Из таких вырастают трудоголики. Я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Нет, не так. Не знаю, насколько это хорошо. Просто я – совсем другая. Как говорит папа, декоративное существо. Вроде и не дура, но работа никогда не будет для меня главным в жизни. Нет такой работы, которая смогла бы меня захватить полностью. Я с детства уверена, что люди работают только ради денег. Есть более-менее приятные работы с большой зарплатой, а есть полный капец за три копейки. Если кому-то нравится своя работа, то это лишь бонус к деньгам.

Папа впахивает в городской администрации. Официальная зарплата у него… ну так себе. Выше среднестатистической, но не намного. Мама-блогер зарабатывает больше. Однако основной доход все равно папин. Все всё понимают – откуда деньги приходят. Как он говорит, главное не борзеть и не привлекать внимания. Не зря же в академию конкурс выше крыши.

Вот только я такой жизни не хотела бы. Потому что с моим фартом попадусь на первой же взятке – если кто-то еще ее попробует дать. Да и вообще эта работа не по мне. Но папа настоял: пусть будет диплом. Мало ли что…

Да, времена сейчас такие. «Мало ли что» может случиться с любым. И не отмажешься. Но тогда уж лучше блогером, как мама. Хотя это мне тоже не особо нравится. Без конца пилить контент, следить за количеством подписчиков и просмотров, давать рекламу, шпионить за конкурентами.

А что нравится? Просто жить. Как у моей любимой Мари*. Я бы сделала ее песню своим гимном. Цветы не заботятся ни о чем – просто живут, но ими все любуются.

А Ник и тут умудрился все испортить, когда я сдуру с ним поделилась.

Без садовника хорошо растут только сорные ромашки, заявил он. И прочие дикие цветы. Любой розе и орхидее нужен уход.

Окей, не стала спорить я, значит, мне необходим садовник. Ты сам предложил пожениться, я не набивалась. Ухаживай.

Что я вообще в нем нашла?

Ну… во-первых, он рили хорош собою. Взял от обоих родителей лучшее. Что лицо, что фигура. Высокий широкоплечий брюнет с ярко-синими глазами, стройный, но хорошо прокачанный. Ему бы в модели, а не в бизнес. Впрочем, приятная внешность в любом деле не помешает, потому что располагает к себе.

Во-вторых, он умеет не только горбатиться за учебниками, но и отрываться по полной. При этом не жмется за каждую копейку. Конечно, копейки у него пока не лично заработанные, из родительского кармана, но неважно. Мужик-жмот – гаже не придумаешь. Особенно когда копеек этих много.

Ну и в постели он бог. Мне есть с кем сравнить. Он – лучший. Я не стесняюсь признаться, что люблю секс. Если парень не заводит и не доводит до победного конца, каким бы замечательным он ни был, все равно в пролете. За роскошный трах многое можно простить.

Люблю ли я его? Вот это сложный вопрос. Любовь в моем понимании нечто эфемерное. Сегодня есть, завтра ее уже нет. Даже в течение дня чувства могут скакать от «умираю как люблю» до «сволочь, ненавижу». Не только к нему, вообще.

В общем, есть надежда, что мы как-то друг к другу приспособимся. Если, конечно, маменька его не станет вмешиваться. А она наверняка станет.

- Ник, я ведь матери твоей не нравлюсь, да?

- Люсь, тебе скучно? – Он вздыхает как лошадь. – Нет, я понимаю, что скучно, но что – настолько? Что ты хочешь услышать?

- Ответ на вопрос.

Поругаться – это тоже, конечно, средство от скуки, но мне не нравится. Потому что мириться придется в постели, а я не люблю секс, замешанный на злости. Он, конечно, тоже неплох, искры летят, но потом остается неприятный осадок.

Глава 9

Ирина

Документы я так и не просмотрела. Нестрашно, не убегут. На денек можно отключиться от работы. Чего я никогда не умела, так это грамотно делегировать полномочия. Норовила все сделать сама. Неправильно, конечно, но кто знает, смогли бы мы выйти на такой уровень, если бы я раскидывала работу по подчиненным, а сама ковыряла в носу и курила бамбук.

Однако сегодня рабочий мод в моей голове выключился намертво – будто сгорели какие-то аварийные предохранители. Зато открылись шлюзы для прошлого, которое хлынуло таким потоком, так ярко и красочно, словно все случилось буквально на днях. Наверно, поспособствовали свадьба Кита и предложение Змея.

Вытащив из холодильника блинчики с кетой, я разморозила их в микроволновке, поджарила. Потом постояла под душем и снова легла с аварийной гидрогелевой маской на лице. Использовать ее часто не рекомендовалось, но в проблемных случаях она действительно убирала следы всевозможных излишеств и скрадывала несколько лишних годиков. Главное – не заснуть с ней, а то потом будет не отодрать.

Маска мятно холодила и пощипывала лицо, и я снова вспомнила холодный мокрый сарафан, облепивший голое тело. И взгляд Дмитрия, точно так же облепивший меня поверх сарафана, когда сняла плед. Такой взгляд, что по спине побежали полчища мурашей.

Схватив полотенце и халат, я юркнула в душ, закрыв дверь на защелку. Сердце отчаянно колотилось, воздуха не хватало. Стоя под горячими струями, я по-настоящему поняла, что едва не погибла, да еще по собственной дурости. Согреться никак не получалось – меня колотило, по щекам текли слезы.

Сколько прошло времени? Наверно, много, потому что Дмитрий постучал в дверь.

- Ты там жива?

- Да, - крикнула я. – Выхожу.

Выключила воду, вытерлась, надела халат, кое-как высушила волосы. Сарафан отжала и повесила на крючок. И только тут дошло еще кое-что.

Что я фактически голая в номере у незнакомого парня. И что это меня ну нисколько не пугает.

Бояться вероятного секса с незнакомым мужиком – после того как чуть не утонула? Смешно!

- Я заказал стейки, салат и вино, - сказал Дмитрий, уже успевший переодеться в спортивные штаны и майку-алкоголичку.

Ответить я не успела: в дверь постучали. Официант в белой куртке вкатил столик с блюдами под металлическими колпаками и бутылкой вина в ведерке. Быстро накрыв стол в гостиной, составил блюда, пожелал приятного аппетита и удалился.

- Ну что, за знакомство? – Дмитрий наполнил бокалы. – Шучу. За твою вторую жизнь. Не советую проверять, кошка ли ты.

- Какая еще кошка? – Я отпила глоток, зубы противно лязгнули об стекло.

- Говорят, у кошки семь жизней. Или девять? Не помню. Если ты не кошка, то третьей жизни может и не быть.

Мне казалось, что я не смогу проглотить ни кусочка, но стейки пахли так аппетитно, что внезапно прорезался адский голод.

- Извини, - сказала я с набитым ртом. – Я ем как троглодит. Это нервное.

- Ничего удивительного, - усмехнулся он. – Не переживай. Мне нравится, когда девушки едят с аппетитом, а не изображают Дюймовочек, которым достаточно половинки ячменного зернышка.

- Девушки с хорошим аппетитом обычно с трудом вписываются в двери. Тебе такие нравятся? Толстые?

- Мне нравятся такие, как ты.

И снова тот же взгляд – откровенный, жадный. Только теперь от него стало не холодно, а жарко. Сладко запульсировало между судорожно стиснутыми ногами, затвердевшие соски саднило от соприкосновения с такой же твердой махровой тканью.

Наверно, я сошла с ума…

Ну и пусть!

Еще один большой глоток из бокала – в голове зашумело, как у чижика-пыжика. Я тогда вообще почти не пила, поэтому много не понадобилось. Остатки здравого смысла ушли в багровый закат над штормовым морем.

На этот же закат я смотрела из-под прикрытых век, запрокинув голову, когда его губы скользили по моей шее, по груди, а пальцы настойчиво пробирались между ногами, гладили, ласкали, проникали внутрь.

Не было страха, не было смущения – ничего, кроме желания. Оно нахлынуло, как та волна, которая спихнула меня в воду. Очень похоже. Потому что дальнейшее напоминало именно бушующее море.

А что, так можно было???

Оказывается, да. Оказывается, секс может быть вот таким: не ждешь терпеливо, когда закончится, а извиваешься по-змеиному, скулишь по-щенячьи и умираешь от наслаждения. И разлетаешься мелкими звенящими осколками. И даже не успеваешь отдышаться, а уже хочется еще.

Тоненькой иголочкой – о чем-то забыла. Но отмахиваешься, потому что не до того совсем.

Да и о чем я могла забыть? О Леньке? Он там один точно не скучает.

- А ты горячая… штучка, - удивленно сказал Дмитрий… да нет, Димка. Какой он после всего этого Дмитрий?

Я? Горячая штучка? Я – которая зажатая, неразвитая и вообще бревно?

Это удивительное новое ощущение себя требовало немедленного повторения и закрепления.

В начале седьмого я осторожно выбралась из-под одеяла и встала. Димка спал, посапывая в подушку. В окно плескалось тусклое утро. Ступая на цыпочки, зашла в ванную, надела все еще влажный сарафан, посмотрела на себя в зеркало.

Глава 10

Ксения Валентиновна

День рождения я отмечать не собиралась. Шестьдесят четыре все-таки не юбилей. Да и что тут праздновать? Что еще на один год стала ближе к могиле? Об этом лучше лишний раз не думать.

Когда был жив Толик, мы всегда отмечали дни рождения вдвоем. Друзей и родственников тоже собирали, но в другой день. А в саму дату шли куда-нибудь одни. В приятное место. Ели, пили, танцевали, разговаривали.

Его не было уже десять лет. Я успела забыть все плохое, что накопилось в нашем браке. Ссоры, скандалы, измены, грубость, два поданных заявления на развод. Время сглаживает обиды, а память… Она как архив с ящиками. Одни открываешь часто, а другие обходишь стороной. Как будто их и нет. Как будто они заперты, а ключ потерян.

Вот и я убедила себя за эти десять лет, что у нас был идеальный брак. Дима многого не знал, а Инга, жившая на краю нашего семейного гнезда, благоразумно помалкивала. Она вообще была для меня идеальной подругой. Вроде бы и ведомой, но не абсолютно бесхребетной подпевалой. Могла огрызнуться, могла ядовито укусить, но всегда четко знала границы, за которые нельзя переходить.

Дни рождения – это было как раз внутри границ. Поэтому она позвонила в дверь в десять утра – зная, что я встаю в девять, а значит, не застанет меня в постели, в туалете или в душе.

- С днем рождения, Ксюшенька!

Три звонких поцелуя в щечки, неизменный букетик пятнистых альстромерий, аляпистый подарочный пакет. Я знала, что в нем, набор никогда не менялся: коробка дешевых конфет, зеленый чай в пакетиках и гель для душа. Все это я потом передаривала консьержке или узбечке Фаине, приходившей раз в неделю делать уборку. Подарок не имел никакого значения, кроме символического – что Инга помнит и спешит поздравить. Вот это и было ценно, а вовсе не стоимость.

Ну а я накануне заказывала в «Штолле» ее любимый пирог с капустой и заваривала настоящий китайский «Лун Цзин» - «Колодец дракона», хотя обычно поила ее купажом из «Унции».

Мы сидели за столом, пили чай, ели пирог, остатки которого Инга неизменно забирала с собой, когда в Вотсап пришло сообщение.

- Кто-то, наверно, поздравляет, - предположила она. – Дима?

- Нет, - покачала головой я. – Димка вечером заедет, с чего ему писать? Наверняка жулики какие-то очередные. Ну точно, номер не из контактов.

Я хотела смахнуть пуш, но нажала сильнее, чем нужно, и сообщение открылось.

«Дорогая Ксения Валентиновна, поздравляем вас с днем рождения, - прочитала вслух. – Желаем крепкого здоровья, долголетия и благополучия. Пусть каждый ваш день будет наполнен радостью. Жаль, что не можем поздравить вас лично, но надеемся исправить это после возвращения. Людмила и Никита».

К сообщению прилагалась анимированная открытка: умилительный зайчик протягивал мне букет цветов.

- Ой, как мило! – всплеснула руками Инга. – Внучки вспомнили.

- Внучки! – проворчала я, привычно закатив глаза, но…

Черт, это было приятно. Как бы ни пыталась я отрицать.

Надо же, жена внука поздравила. А от будущей жены сына фиг дождешься. Хотя я и не ждала. Ни от кого.

- А Димка-то со своей приедет? – подлила маслица в огонь Инга.

- Надеюсь, нет. – Я откусила такой огромный кусок пирога, что едва смогла прожевать. Хотя обычно очень сильно ограничивала себя не только в сладком, но и вообще в мучном.

Но я ошиблась. Дима приехал с Ириной. Даже не предупредив. Как будто так и надо. Как будто ждал, что я обрадуюсь. И попросил на ухо, целуя:

- Мам, помиритесь, пожалуйста.

Помириться? Да мы, собственно, и не ссорились. Это другое. Как говорил Толик, экзистенциальное.

- С днем рождения, Ксения Валентиновна!

Ирина протянула мне букет роз.

- Спасибо. – Я взяла цветы и попыталась улыбнуться.

Никто никого не обманул. Никто никому не рад. Ни я ей, ни она мне. Дима хотел мира. Ирина не смогла ему отказать.

Ну как же! Замуж позвал. Хотя неизвестно, как там все было. Может, и наоборот. Я бы не удивилась, окажись она снова беременной. Но что простительно в двадцать лет, смешно или подло в сорок.

- Мы тут думали, что тебе подарить. – Дима поставил на тумбочку большой пакет. – Надеюсь, понравится.

- Спасибо! – повторила я, даже не заглянув в него, и кивнула в сторону кухни. Не в гостиной же стол накрывать. - Что вы тут застряли, проходите!

Возможно, они рассчитывали на ужин. И Димку я действительно накормила бы. Но сейчас достала из буфета подаренную Ингой коробку конфет и овсяное печенье в вазочке. Его тоже держала для Инги.

- Чай, кофе?

- Кофе, - сказала Ирина.

- Дима, сделай, пожалуйста.

Он пожал плечами, достал чашки, закинул в кофемашину капсулы.

- Люся с Никитой прислали поздравление, - сказала я, заварив себе чай. – Неожиданно. И приятно.

Дима с Ириной переглянулись, и она натянуто улыбнулась. Но ничего не ответила. Было очевидно, что ей хочется поскорее отбыть эту повинность и уйти.

Глава 11

Ирина

- Уф-ф-ф! – шумно выдохнула я.

- Тс-с-с! – прошипел Змей, затаскивая меня в лифт.

- Думаешь, смотрит в глазок? – Я нажала кнопку и в изнеможении привалилась к стене.

- Не исключено. Ты герой, Ирка, держалась молодцом.

- Я все боялась, что она про свадьбу вспомнит, начнет что-то выяснять. А я не помню ни фига.

- Она наверняка вспомнила. – Змей пожал плечами. – Но я ее попросил помириться.

- Попросил? – фыркнула я. – Змей-миротворец. И рыбку съесть, и на… стульчик сесть?

- Ира… - Он посмотрел на меня неожиданно жестко. – Я все понимаю. И я на твоей стороне. Но очень тебя прошу, не подкидывай дровишек, ладно? Потому что мне в этой ситуации хуже всех.

Я хотела возразить, что я не только потенциальная невестка, но и сама теперь свекровь, у которой невестка – маленькая стервоза. И поэтому мне хуже. Но не стала. Потому что он был прав. Я-то могла свести все контакты с обеими до исчезающего минимума, а вот он при любом раскладе оказывался между молотом и наковальней.

- Хорошо, Дим, постараюсь. – Я пообещала это вполне искренне. И тут же добавила: - Но ты же понимаешь, что терпилой быть я просто не смогу? Старого пса новым трюкам не выучишь. Меня учили давать сдачи, а не подставлять другую щеку.

- Никто не требует от тебя быть терпилой. Просто не кусайся сама. Первая.

А вот об этом мог и не говорить. Мы мирные люди, но наш бронепоезд… Как там дальше-то? Что он делает? Когда папа говорил так, всегда многозначительно делал паузу. Может, и сам не знал? Я все хотела погуглить, но забывала.

Когда Змей предложил… нет, попросил сходить с ним поздравить его маменьку с днем рождения, я сначала наотрез отказалась.

Нет, ну правда – как это должно выглядеть? Я понятия не имела, что мы там друг другу наговорили. Может, такого, за что в старые добрые времена вызывали на дуэль. На мясорубках.

Сидели за столом, улыбались напряженно, о чем-то разговаривали. Нервы гудели, как высоковольтные провода, а в голове настырно крутилось, что вот так, наверно, могла бы проходить встреча нашего президента с… другим президентом. Из небратственного государства.

- Скажи, Змей, а твою первую жену она тоже не любила? – спросила я, когда мы сели в машину.

- Сложный вопрос, - хмыкнул он, заводя двигатель. – Светка была такая сладко-склизкая, что любому могла без мыла в жопу залезть и через уши вылезти. Сначала она обоим понравилась – и ей, и отцу. Ну а потом мать свое мнение резко поменяла. Отца-то уже не было тогда.

- А почему поменяла? Невестка перестала быть сладкой?

До этого мы темы его первого брака не касались. Я знала только то, что они прожили вместе то ли шесть, то ли семь лет и развелись пять лет назад. Ну и то, что у них не было детей. Больше никаких подробностей.

- Светка не хотела детей, - после долгой паузы сказал Змей. – Говорила, что еще рано, что не готова. Хотя ей тогда было уже тридцать, а мне тридцать один. Через три года дозрела, но дети не получались. Она заявила, что это я виноват, потому что у нее все в порядке. И так убедительно все это звучало, что я аж засомневался – может, правда?

Да-да, правда. И ничего, кроме правды.

Я быстро подсчитала, что Киту тогда было уже одиннадцать лет.

- И что?

- Ничего. Пошел и проверился. И ее заставил. Оказалось, что все в порядке как раз у меня, а у нее – нет. Что у нее в принципе не может быть детей. Но она все равно винила в этом меня.

- Л – это логика.

- Да, как-то так. Винила и изменяла мне направо и налево. Уж не знаю, в отместку или от злости.

- А ты?

- А я ей. Но не сразу, позже.

- А почему было просто не развестись?

Вот этого я конкретно не понимала. В моей системе координат измена была полным крахом брака. То, после чего обратной дороги уже нет. Так ради чего терпеть, мстить? Детей не было. Имущество?

- Как бы тебе объяснить? – Змей задумался и чуть не проехал на красный. – Не в обиду, но кто сам не разводился, не поймет. Это не просто официальное прекращение семейных отношений. Ломаешь что-то в себе.

- А разве после измены остается еще что-то, что можно сломать?

- Как ни странно, но да. Это как злокачественная опухоль, которую надо вырезать без наркоза. Очень больно и страшно.

Я поежилась. И спросила, тут же обругав себя за это:

- Ты… сильно ее любил?

Змей покосился на меня, но тут же перевел взгляд обратно на дорогу.

- И хотел бы сказать, что нет, но это будет неправда. Любил. Сильно. Она была той еще сукой. Но если бы любили только достойных, человечество давным-давно вымерло бы.

И ведь хрен поспоришь. Я сама любила Леньчика, который, конечно, был хорош собой и знал миллион стихов, но в целом не заслуживал ни единого доброго слова. Впрочем, он наверняка думал то же самое обо мне. А что еще он мог подумать, когда я сказала, что беременна от другого мужчины?

Глава 12

Людмила

День обещал быть прекрасным. Солнце, улетный секс и манго на завтрак – хороший задел. Но Ник умудрился все испортить.

Накануне мы ездили в Натон, гуляли по городу, и я обратила внимание на экскурсионного зазывалу. Он приглашал в какой-то сафари-парк, где можно покататься на слоне. Сразу как-то не зацепило, а сегодня вдруг присрался мне этот слон. Вот хочу и все! Но Ник заявил свое категорическое фэ. Типа, ты беременная, тебе нельзя. Тряска, можно упасть и все дела. Никаких слонов. Если так хочется, поедем, но только посмотреть.

А то ж я слонов в зоопарке не видела! Блин, да мне, походу, ничего нельзя. Как будто от секса тряски меньше.

В общем, разозлилась страшно. Сижу в шезлонге под зонтом, тяну из банки холодную кокосовую воду. Спасибо хоть ее можно, интернетик разрешил. Ник с надувной лодки сосредоточенно удит рыбу.

Если думает, что я буду ее готовить, то крепко ошибается. Из меня и так-то повар хреновый, никто особо не учил. А уж рыбу чистить и потрошить – да лучше застрелиться. И вообще я ее не люблю, она воняет. Так что если хочет – пусть сам с ней и трахается.

Рядом на столике пищит смартфон. Не глядя протягиваю руку и, уже взяв, соображаю, что это не мой, а Ника. Успеваю прочитать кусок пуша на экране: «Отец. Никита, у бабушки сегодня день рождения. Ей будет…»

Наверно, ей будет приятно, если ее поздравят. Или он так думает, что будет. Но поздравить рил стоит. Я всерьез собираюсь взять ее в союзницы, надо же с чего-то начинать.

Ник вытаскивает здоровенную рыбину и едва не пляшет с ней в лодке. Детсад, ясельная группа. Ну поцелуй ее еще!

- Люсь, смотри!

- Ты будешь ее готовить? – интересуюсь, открутив сарказм на максималку.

- Я?!

Он пырится на меня очумело, выпятив губу. Вообще-то, готовит Ник лучше меня, но все равно не шеф-повар. Видимо, рыба ему не по зубам.

- Я тоже не буду. Говорят, можно обмазать глиной и запечь в углях.

- Здесь нельзя жечь костры, - возражает он. - Штраф двадцать тысяч батов. Сорок кило в рублях, даже больше.

- Тогда делай с ней что хочешь.

Ник подгребает к пирсу и просит подать ему телефон. Фотографирует добычу со всех сторон, вздыхает так, словно это золотая рыбка, и отпускает. Наверняка запостит во все соцсети. Я наблюдаю за этим как за бесплатным цирком.

- Черт…

- Что? – вяло пугаюсь я. На всякий случай.

- Отец написал. У бабушки сегодня днюха. Намекает, что не мешало бы поздравить.

- Ну и что? Поздравь. – Аккуратно подбираюсь на бархатных лапках. – В чем проблема? Тебе несложно, ей приятно. Как моя мазер говорит, ласковое теля двух маток сосет.

- Да не умею я все это. Поздравляю, желаю… Тем более фактически постороннему человеку.

- Давай сюда. – Цокаю языком, притворно вздыхаю и протягиваю руку за телефоном. Как будто делаю великое одолжение. – Хотя нет, не надо. Лучше я со своего. Диктуй номер. Она ведь Валентиновна, да?

Ник послушно диктует, я забиваю в контакты, быстро нахожу какую-то няшную открытульку. Набираю в вотсапе сладенький текст, отправляю.

- Вот и все. Делов-то.

- Ты это серьезно? – спрашивает, заглянув через плечо и прочитав мое сообщение. – Что надеемся исправить? В гости набиваешься?

- Не я, а мы. Людмила и Никита.

Он смотрит на меня как на опасную сумасшедшую, забирается обратно в лодку, отгребает подальше – как будто спасается бегством.

Беги, кролик, беги!

Интересно, откуда это прилетело в голову? Фильм? Или песня? А, неважно. Если хранить всю ненужную информацию, мозг просто треснет. Поэтому большую часть всего потока я пропускаю мимо ушей и глаз. Есть же люди, которые гребут под себя все – вещи, знания. Вдруг пригодится.

Я покупаю шмотки, надеваю пару раз и толкаю однокурснице Аське. Она что-то оставляет себе, что-то перепродает, мне уже нет дела. Так же и с информацией. Посмотрела кино, прочитала что-то и тут же забыла. К чему держать в голове лишнее?

Ник смеется, говорит, что у меня память как у рыбки, а я просто не храню шлак. Все в порядке у меня с памятью. На то, что нужно, она очень даже хорошая. Как у слона. Не дай бог кому-то меня обидеть. Никогда не забуду и не прощу.

Отплыв подальше, Ник прыгает с лодки в воду, плавает, ныряет, отфыркивается, как морж. Наблюдаю за ним, а сама думаю, какой у нас получится ребенок. Хорошо бы девочка. Вырастет подружка, хоть поговорить с ней можно будет. Мы с мамой, правда, не особо дружим, но я постараюсь не быть такой занудой. Лучше такой мамой, какую в детстве хотела себе.

Хотя, если честно, я вообще не представляю, как со всем этим справлюсь. Чувствую себя совершенно беспомощной. Мама обещала поддержать, но, боюсь, вся поддержка сведется к нравоучениям. Ник? Какой он отец, если сам без отца вырос.

Ладно, интернетик есть, не пропадем. Только не форумы мамские, там конченые куры-дуры сидят, которым гормоны мозг выжрали. Буду видюхи всякие смотреть. Типа инструкций. А если пойму, что не вывожу, ну тогда придется бабушек звать. Иначе для чего они нужны? У меня-то их фактически не было. Одна работала, другая еще до моего рождения умерла.

Глава 13

Ирина

- Ирка, давай зарулим куда-нибудь поесть? – предложил Змей. – А то у меня это овсяное печенье поперек глотки встало. Мамочка его покупает для своей подружки Инги. Та беззубая, а печенье дубовое. Размачивает в чае. Одной штуки на пару кружек хватает. Прикинь, какая экономия?

- А зачем ел тогда? – хмыкнула я. – Если такое ужасное?

- Потому что «Родные просторы» еще хуже. – Он скорчил страшную рожу. - Пластилин в опилках. Наверняка Ингин подарок на днюху, сама она такое точно не купила бы.

- Давай. Неохота готовить. Завод кончился.

- Почему я не удивлен?

Змей кивнул понимающе и спросил Алису в навигаторе про общепит в радиусе километра. Та предложила несколько точек, из которых мы выбрали тратторию в «Петръ Отель». С трудом приткнули машину на платную стоянку, но были вознаграждены свободным столиком. Я заказала ризотто с грибами, Змей – каре ягненка.

- А можно тебе задать один нескромный вопрос, Ир? – спросил он с опасным прищуром, когда официант поставил перед нами тарелки и пожелал приятного аппетита.

- Нескромные вопросы надо было задавать до того, как сделал предложение. – Я слизнула кристаллик соли с ржаной булочки. – Мало ли что. Ну ладно, валяй.

- Скажи, а почему ты тогда меня отфутболила? В Сочи? – Я открыла было рот, но Змей остановил, приподняв ладонь. – Только не надо снова, что случайно ошиблась. Можно ошибиться, набирая свой номер на клаве или в телефоне. Но не когда пишешь на бумажке.

Я даже не очень удивилась. Так уже бывало не раз: стоило мне о чем-то подумать, и Змей заговаривал об этом. А я как раз на днях вспоминала наши три дня в Сочи. Как все было.

- Дим, тебе правда это надо знать? Через двадцать с лишним лет?

- Не то чтобы прямо умру, если не узнаю, но… хотелось бы. Для полноты картины. Что я тогда сделал не так. Ведь все могло иначе сложиться.

- Могло. – Я пожала плечами. - Но не сложилось. Что толку пережевывать?

- И все-таки?

Он мог быть очень упертым, я это уже поняла. Удивительно, сколько общего обнаружилось у них с Китом. Понятно, что отец и сын, но ведь Змей его не воспитывал. Видимо, что-то передалось на более тонком уровне.

- Хорошо. – Я зачерпнула из своего тазика ложку риса с горкой и отправила в рот. Прожевала тщательно, запила гранатовым вином. – Во-первых, я тогда была не одна, и меня грызла совесть. Во-вторых, я твердо верила, что курортные романы должны начинаться и заканчиваться в одном месте – на курорте. Ну а в-третьих…

Тут я заколебалась, говорить или нет. Хватило бы и этих двух причин. Хотя третья была главной.

- И? – не дал соскочить Змей.

- В-третьих, Дим, ты мне показался слишком…

Тут я снова запнулась. Потому что показался он мне тогда ебанутым во всю голову. Именно так.

- Ну, продолжай, - усмехнулся он. – Каким? Слишком борзым?

- Да, пожалуй. - Я с готовностью подхватила предложенный вариант. Потому что слишком борзым он мне тоже показался. – Ты так себя вел, как будто… Не знаю, как провинциальный король школы. Как будто тебе не двадцать три было, а шестнадцать. И ты умыкнул папашину банковскую карту и ключи от тачки.

- А я-то хотел произвести на тебя впечатления. Как пацан. Лез из кожи вон.

- Ну да, - вздохнула я. – Произвел. Но не совсем такое, на которое рассчитывал. Или совсем не такое.

Димка заявился к нам в номер, когда я еще спала, а Вика собиралась на пляж. Она попыталась его не пустить и сказала, что будить меня не станет. Но тот просто отодвинул ее в сторонку, вошел и бесцеремонно потряс меня за плечо.

- Ты кое-что забыла, - заявил он.

Спросонья я не сразу сообразила, кто это такой и что я могла забыть. Потом поняла, и стало жарко. И неловко – когда вспомнила обо всем, что случилось вчера вечером. И ночью. Хмель выветрился. Да, было круто. Но – в моем тогдашнем понимании – я вела себя как шлюха.

- Плед, - подсказал он. – Который спасатель дал.

- А ты не мог бы его отдать? – попросила я. – Спасателю?

- С хрена ли? Тебе дали, ты и отдавай. А ты что, спать собираешься? – возмутился Димка и попытался стащить с меня одеяло.

- Я вам не мешаю? – с сарказмом поинтересовалась Вика.

- Есть маленько, - на самых серьезных щах кивнул он.

Та не нашлась что ответить, взяла сумку и вышла. Димка сел на кровать и запустил лапы под одеяло.

- Слушай… - беспомощно пробормотала я.

Живот налился горячей тяжестью, между ногами запульсировало. Да, я его хотела – и страшно злилась на себя за это.

- Ну так что? – Пальцы резко развели мои ноги. – Ух ты, какая мокрая! Будем трахаться? Или пойдем куда-нибудь?

Пока я обалдело шлепала губами, как выброшенная на песок рыба, он подошел к двери и повернул «собачку» замка. Быстро разделся, натянул резинку, которую достал из кармана, и тут-то я с ужасом поняла, о чем действительно забыла вчера.

Глава 14

Ксения Валентиновна

Я все-таки не думала, что они побегут в загс сразу. Ну решили – и что? Тем более только что сыну свадьбу отгрохали. Хоть Дима и говорил, что большую часть оплатили родители невесты, но и он неплохо вложился. Интересно, насколько поучаствовала в этом мамаша, тоже ведь дама небедная. Пробовала спросить деликатно, но Димка сделал вид, что не услышал. Было у него такое – не отвечать на неудобные вопросы, словно пропуская их мимо ушей.

Да, так вот я втайне надеялась, что намерение это полежит, полежит, а там и рассосется само собой. Он передумает. Или она. Или оба.

Ну правда, смешно же. Переспали когда-то на курорте, не позаботившись о предохранении, а через двадцать лет решили вдруг пожениться. Зачем? Сын уже взрослый, сам скоро папашей станет. Любовь, которая столько лет тлела и теперь вспыхнула? Ну слишком такое… из сериалов.

Вообще было в этом что-то даже не фатальное, а, скорее, ироничное. Инга сказала бы, что это родовое проклятье. Мы с Толиком поженились, когда я была на третьем месяце, Димка ребенка заделал и даже не знал о нем двадцать лет. Теперь вот уже и внук по залету женился. И вроде как все грамотные, знают, откуда дети берутся, но вот поди ж ты!

Надеялась – и пролетела. Позвонил Дима и обрадовал: заявление подали, свадьбы как таковой не будет. Распишутся, а на следующий день ресторан для своих.

- Хорошо, - сказала я, чувствуя, как давит в груди и сжимает затылок.

Вот так и умирают люди от инфарктов или инсультов.

- Признайся, Ксю, ты просто не хочешь отдавать ей сыночку, - подкусила Инга, складывая тонометр. – Немного повышенное, но не критично. Ну а свадьба - подумаешь! Погуляли же у Никиты.

- Не хочу, - пожала плечами я. – Одной курве уже отдала, а эта, боюсь, еще похлеще. Ты бы на нее посмотрела!

- Ты мне фотки показывала. Вроде, на вид вполне приличная женщина.

Я глянула на нее с подозрением.

- Ин, ты меня позлить хочешь? Специально?

- С ума сошла?!

У нее были очки с большим плюсом, глаза и так-то казались вытаращенными, а тут и подавно – как в мультфильме.

- Не обижайся, Ксюш, но ты слишком драматизируешь. – Она примиряюще погладила меня по руке. – Никто не предлагает тебе ее любить. Просто держи нейтралитет. А будешь с ней ругаться, так и Димку от себя оттолкнешь.

Вот что бы она понимала, курица! Замужем не была, детей нет. Откуда ей знать, каково это – когда растишь ребенка, всю себя ему отдаешь, а он раз – и уходит. И какая-то посторонняя девка становится важнее всего на свете. А ты остаешься где-то на заднем плане пыль глотать. Из-под ее копыт.

Когда Дима женился в первый раз, я попыталась с этим чувством справиться. Уговорила себя, что Светочка хорошая девочка, мы с ней будем дружить, ничего не изменится.

Ага, как же!

Она только притворялась милой и сладкой. А Димка, дурачок, потерял голову и забыл, что у него есть мать. Тогда я звонила ему чаще, чем он мне. А то еще и дозвониться не могла.

Ксю, отстань от парня, говорил Толик, у него теперь своя семья, не лезь к ним.

Ну да, все вы такие – давалка с дыркой важнее той, которая родила, выкормила, вырастила. Кобели, одним словом.

Потом Дима сам понял, что мамочка была права, что женушка его оторви да брось, но так вслух этого и не признал. Хотя я видела, как тяжело он пережил развод. И вовсе не хотела для него повторения.

Ну да, у мужика должна быть интимная жизнь, это нормально. Ненормально, когда ее нет. Но жениться-то зачем?

- Инга, ты свекровью не была и не знаешь, что это такое, - сказала я сухо. – Так что не надо тут.

- Не была, - согласилась она. – Но у тебя ведь тоже была свекровь когда-то. Разве нет? Знаешь, каково быть невесткой.

- У меня-то? – хмыкнула я. – Свекровь?

Со свекровью мне повезло – ее просто не было. То есть была, конечно, но жила на другом конце света, в Канаде, со вторым мужем. За всю жизнь я видела ее один раз, на нашей свадьбе. Так что ничего такого представить я себе не могла.

И слава богу!

- Инга, давай закончим, - попросила я. – Не хватало только из-за этого поругаться.

Мы с ней ссорились, конечно, но так… не всерьез. Потому что были нужны друг другу. У нее вообще никого, кроме меня, не было, а я уже лет двадцать дружила только с ней одной. С тех пор, как по примеру бессмертной Людмилы Прокофьевны*, ликвидировала всех подруг.

Я не любила вспоминать то время. Очень уж тяжело оно далось. Измена Толика с Дианой – моей лучшей на тот момент подругой. Он и до этого тихонько погуливал, но я никак не могла поймать его на горячем. А тогда… все вышло так, что сомнений не осталось. Ни малейших. Дима в то время уже жил отдельно. Я подала заявление на развод, собрала вещи и уехала на дачу.

Толик долго умолял простить, вернуться. Уверял, что любит одну меня. Разумеется, бес попутал, Дианка соблазнила, не устоял. Я понимала, что врет, но… все-таки вернулась. И простила – хотя и не до конца. Но уже больше не доверяла.

Глава 15

Ирина

- Змей, только умоляю, никакой свадьбы, - попросила я, разглядывая запоздалое колечко на пальце.

Сначала он сделал мне предложение, потом мы подали заявление, а потом уже подъехало кольцо. У нас же все не как у людей. Не в той последовательности.

Колечко было красивое. Обманчиво скромное – если не знать, сколько стоит. Я знала. Одно время за мной ухаживал ювелир Станúслав. Именно так, с ударением на «и», потому что пóляк. Нет, он не заваливал меня драгоценностями и вообще был на редкость прижимист, но кое-какие познания я за те несколько месяцев получить успела.

Не серебро и даже не белое золото. Платина. С сапфиром. От привычки сорить деньгами Змей за эти годы так и не избавился. Правда, теперь они были не папиными – своими. Бизнес его цвел пышным цветом. Я бы удивилась, если бы нет.

- Совсем-совсем никакой? – уточнил он, и я захлопала глазами, потому что уже успела забыть, о чем говорила. – Свадьбы? Совсем никакой?

- Ну уж точно не такой. Ты знаешь, о чем я.

- Догадываюсь, - хмыкнул Змей. – Не бойся, такой точно не будет. Предлагаю компромисс. В субботу ресторан для самых близких, а в пятницу – только мы с тобой. И больше никого. Но…

- Мне уже страшно!

- Но будет сюрприз. Мой.

- Димка, блин! – я бросила в него подушкой, промахнулась и сшибла со стола вазу. К счастью, пустую и небьющуюся. – Давай без сюрпризов! Умирать буду, а цыганей, медведя и обезьяну не забуду.

- Ну надо же, какая ты злопамятная. – Он поднял вазу и поставил на место. – Цыган помню, медведя помню, обезьяну нет.

- Да там же, в Дагомысе. Ты взял ее на час в аренду у фотографа и уговаривал меня с ней сфоткаться. И эта сволочь меня чуть не укусила. Ненавижу обезьян!

- Серьезно? – расхохотался он, и я не удержалась тоже. – Хоть убей, не помню. Но ладно, если ты говоришь, что было, значит, было. Не бойся, Ир, все будет… без обезьян. Хорошо будет. Красиво.

- Змей, вот правда, без шуток. Хорошо, пусть будет сюрприз и красиво. Но я тебя умоляю – чтобы мне не пришлось краснеть. Как тогда.

Это позорище я и правда помнила до сих пор. Ему нравилось эпатировать публику, что двадцать лет назад, что сейчас. А вот мне хотелось провалиться сквозь землю. Когда Димка плясал с медведем то ли гопак, то ли трепак, над ним ржали даже ко всему привычные цыгане. А я умирала от стыда и отбивалась от обезьяны. Вот тогда-то и сказала себе: нет уж, нам такого счастья не надь. И даром не надь, и с деньгами не надь тоже*.

И как же вышло-то, что вдруг стало все-таки надь?

Да вот как-то так. Оказалось, что все это пена. Настоящий Димка под ней. Может, он и тогда таким был, но я не дала себе шанса узнать. Нам обоим.

И вспомнилась наша вторая встреча. Случайная – если, конечно, случайности случайны, в чем я крепко сомневалась. Особенно если учесть, что произошло это в день святого Валентина, к которому я всегда относилась с известным скепсисом. Трудно относиться всерьез, не шкурно к дате, которая делает тебе изрядную долю месячной кассы. Тем более если ее не с кем праздновать.

Я не назвала бы свою личную жизнь бурной. Или хотя бы активной. Она просто была… временами. Кит работал как естественный модератор. Ни один из тех мужчин, с кем я встречалась, не годился на роль отчима. Кто-то сам не рвался, кого-то не считала подходящим я.

Только однажды случился по-настоящему серьезный роман. С серьезными намерениями. Киту тогда было лет тринадцать. Я познакомила его с Вадимом, и они вполне нашли общий язык. Только обрадовалась я рано. Добрые люди – как же без них! – доложили, что Вадим бросил жену с двумя маленькими детьми и не платит алименты. Когда я осторожно попыталась прояснить ситуацию, на бывшую был вылит ушат такого густого и пахучего дерьма, что всю мою любовь как отрезало.

В общем, на тот исторический момент я была категорически одна. Сидела у себя в кабинете и просматривала январские отчеты.

- Ирина Григорьевна, к вам Смеян, - щебетнул селектор голосом Алены. – Ну, кораблики. «Нева-тур».

- О боже, - тихонько простонала я. И добавила громче: - Пропусти.

«Кораблики» были нашим давним клиентом. И таким же хроническим гемором.

Экскурсии и прогулки по рекам и каналам – солидный кус питерского туристического пирога. Вся акватория поделена на сферы влияния, похлеще мафиозных. Самонадеянные новички, взявшие в аренду катерок и получившие лицензию, даже не подозревают, во что влезают. Выжить удается единицам.

«Нева-тур» пожирала мелкую рыбешку, как самая настоящая акула. У них был немалый собственный флот и еще больше аренды. А еще они вечно были недовольны нашими рекламными кампаниями, однако в другое агентство почему-то не уходили. Их рекламщики каждый сезон доводили до истерик наших креативщиков, заставляя переделывать проекты по двадцать раз, а потом требовали скидку.

Осенью мое терпение лопнуло, и я написала их генеральному, по совместительству владельцу, что на новый сезон мы продлять договор с ними не будем. Клиент, конечно, жирный, но очень уж проблемный, мы вполне могли позволить себе с такими не работать. И вот теперь, когда надо было готовиться к открытию навигации, он заявился лично.