Красное солнце над Нордикой

ЧАСТЬ I. Глава 1 - Таинственная субмарина

          В рубке стояла мёртвая тишина. Капитан словно прирос к перископу. Щёлкая фильтрами, он осторожно разворачивал трубу влево. Еле слышно работали могучие моторы. Экипаж следил за каждым движением своего командира. Оторвавшись от окуляра, капитан шёпотом промолвил:

   —  Обе машины - самый малый назад. Курс один-четыре-два.

Старший помощник, негромко продублировав команду, бросился к залитой красным светом карте. Вахтенный офицер в недоумении посмотрел на рулевых, которые сноровисто возились с управлением.

—  Господин капитан. Но?.. Господин капитан?..

Капитан, казалось, не обращал внимания на своего вахтенного. Сместив перископ вправо, он прошептал:

—  Торговое судно, пеленг – пятьдесят. Дистанция - две тысячи двести. Уходим на глубину.  

Вахтенный офицер подошёл вплотную к перископу.

—  Господин капитан. Командир. Разрешите подготовить аппараты к стрельбе?

Оторвавшись от окуляра, капитан недовольно посмотрел на офицера. Стараясь не повышать голоса, он громко прошептал:

—  Вы смеете мне перечить? Дядя не научил вас, что приказы командира не обсуждаются? Вон из рубки.

Офицер удалился возмущаясь. Судно скрылось за горизонтом. Капитан ещё раз прощупал морскую гладь перископом. Акустик подтвердил, что вокруг всё чисто. Из соседнего отсека донёсся жуткий грохот. Старший помощник и боцман бросились на шум. Капитан проследовал за ними. Офицер, пиная деревянные перегородки, бесновался, не сдерживая эмоций.

—  Месяц в этой чёртовой жестянке. Ни одной атаки. Что он о себе возомнил?

Боцман оторопел от такой наглости. Старший помощник действовал более решительно. Схватив буяна за шиворот, он затащил его в крохотную каюту.

—  Что вы себе позволяете, Штейнман?

Хлопнув старпома по рукам, Штейнман оправил китель и дерзко уставился на своего врага:

—  Ты – вылетишь первым. А твой капитан будет списан на берег в ближайшем доке. Мой дядя…

Старпом отвесил зарвавшемуся юнцу две увесистых оплеухи. Побагровев, вахтенный офицер ринулся на старпома, но тут же был скручен боцманом. Вдвоём они заломили офицеру руки и посмотрели на подоспевшего капитана.

—  Отпустить. Матросы не должны видеть этого, —  он одёрнул задравшийся на офицере китель и, посмотрев ему в глаза, приказал: —  Наденьте плащ. Поговорим на свежем воздухе. Боцман, приказ на всплытие.  

-2-

     На палубной рубке офицер вновь дал волю эмоциями.

—  Думаете, я боюсь? Что вы мне сделаете? Арестуете? Запрёте в каюте?! Да плевал я на ваши угрозы. Вы трус, господин корветтен-капитан. Самый позорный трус. Вы не достойны служить на подводном флоте. Мой дядя часто рассказывал про таких. Партократы и оппортунисты. Мерзавцы. Сколько транспортов прошло мимо нас? Чего мы вообще попёрлись в эту глушь?   Гебриды[1], Северный пролив. Трижды у нас был шанс атаковать. А Ирландское море? Мы налетели на конвой без единого эсминца. И что же? Наш доблестный капитан приказал погрузиться и соблюдать режим полного радиомолчания.

Плеснула волна и гроздь ледяных брызг врезалась в лицо вахтенного офицера.  Капитан не перебивал, молча снося упрёки. Офицер, протерев очки, продолжал обвинения:

—  Пролив Святого Георга, огромный транспорт прямо у нас под носом. И снова ни залпа. Ну ничего, у меня своя карта и всё отмечено надлежащим образом. Я подам рапорт, вас ждёт трибунал.

Старпом вклинился в разговор:

—  Капитан – главный. Капитану лучше знать, когда атаковать. Уклонение от боя – не преступление.

Офицер, бросив свирепый взгляд на морщинистое лицо уже немолодого старпома, злобно ответил: 

  —  Не преступление?! На календаре - февраль сорок третьего. Все силы переброшены на Восточный фронт. Здесь – только смерть. И мало целей. А те, что есть, безнаказанно проходят у нас под носом. Я не трус. Но в этих водах полно эсминцев. Авиаразведка прочёсывает каждый сантиметр. Малая глубина, лодки видны как на ладони. А мы разгуливаем, словно на ферме у любимой тётушки. Для чего мы тут? Для чего?!

Капитан отошёл к краю рубки. Старпом протянул к Штейнману ладонь.

—  Сдайте оружие. Вы арестованы до конца похода.

Вахтенный офицер не подчинился. Достав из кармана ворох бумаг, он начал одну за другой тыкать в лицо старпома.       

—  Вот отчёт за январь. А тут – рапорт, где подробно изложено, как вы избежали столкновения с нефтяным танкером. Так… тут радиограммы. А ещё – ваши сплетни и шушуканья. Не смотрите на меня так. У всех есть уши. Что за нелепая миссия, в которую вы нас втравили? Что за груз мы везём? О каких разработках идёт речь? Уже который раз я слышу о каком-то таинственном патефоне. Я всё подробно изложил в своих отчётах, я доложу…

Медленно, не глядя на Штейнмана, капитан задрал голову, посмотрев на вечернее небо.

—  Старпом, вы тоже видите британский самолёт?

Старпом с удивлением посмотрел на капитана. Штейнман прислушался. Он не видел никакого самолёта и даже не слышал шума моторов. Раздался выстрел. Штейнман, обливаясь кровью, упал на решётчатый пол. Хватая воздух ртом как рыба, он держался за живот. Сквозь пальцы струилась кровь, Штейнман поднёс ладонь к лицу и с удивлением нюхал красную влагу, словно не понимая, что это такое. Капитан спрятал пистолет, старпом, подбежав к Штейнману, стал отстёгивать страховочный трос, но капитан, дотронувшись до его плеча, тихо промолвил: —  Не надо. Тащи его к пулемёту.

Старпом, ухватив Штейнмана поперёк груди, поволок его как тряпичную куклу. Капитан, встав к зенитному пулемёту, быстро крутил ручку, переводя ствол в положение стрельбы по надводным целям.

 —  Ещё чуть-чуть. Мне не опустить ствол ниже.

В дерзких глазах Штейнмана впервые за время похода вспыхнул неподдельный ужас. Капитан нажал гашетку. Крупнокалиберные пули едва не разорвали тело вахтенного офицера надвое. Капитан, вернув ствол в режим авиастрельбы, дал пару длинных очередей вверх, трассеры осветили тёмное небо.

Глава 2 - Перипетии журналистики

          Мистер Лейн улыбнулся. Редкие зубы на широких розовых дёснах заставили Киру отвернуться. В этот момент она подумала, что улыбка шефа вызывает даже больше отвращения, чем работа в этом тухлом издательстве.  

—  Мисс Флетчер. Что именно вас не устраивает?

Кира, стараясь не смотреть на шефа, ответила:

—  Всё.

—  А конкретно?

Кира выпалила:

—  Прежде всего – тематика, —  она смело посмотрела на Лейна.

—  Что вас не устраивает в тематике? —  Лейн, стряхнул соринку с горчичного цвета пиджака. Кира сжала пальцы в кулак.

—  Неужели вы не понимаете? Кому интересна статья, в которой бабушка спасла от смерти котика, распутав на его шее голубой бант?

Кажется, она задела Лейна за живое. Старик затрясся, достал из внутреннего кармана платок, тут же его скомкал.  

          — Вы утрируете, мисс Флетчер. У нас нет таких статей. Мы крайне осторожно пишем о сексе, скандалах, геях, феминистках, политике и моде. Наш журнал, которому без малого девяносто лет, имеет репутацию самого консервативного журнала в Британии. И да, я горжусь этой репутацией.

Кира смотрела на мистера Лейна и думала, что бабочка, прошитая блестящими зелёными нитками, вызывает в ней жалость. Шеф, налив воды из тёмно-синей бутылки, выпил полстакана и продолжил:

— Есть замечательный термин – отравление информацией. Из каждого будильника мы слышим — секс, секс, секс, убили, избили, отравили, изнасиловали. Мы не ложимся спать, не прочитав, как мусульмане передрались с христианами, а иудеи в это время поливали их кипятком с крыши синагоги. У меня от всей этой ерундистики кисло в животе, —  мистер Лейн взялся за живот, словно подкрепляя слова действиями, — Для вас, я, разумеется, старый осёл, выживший из ума кретин, отставший от времени ещё в прошлом веке. И вы где-то правы. Моё время давно ушло. Сейчас, выражаясь вашим языком, в тренде вайны, паблики, рапиды, ложь и откровенная провокация. Люди перестали читать книги, люди почти не смотрят фильмы. Такие старпёры, как я, мешают прогрессу. Но ведь это вы пришли работать в мой журнал. Я не звал вас в свой мир. Я лишь прошу сохранить Британикум Херитейдж в том виде, в котором я принял его много лет назад.

Закашлявшись, мистер Лейн допил воду и, утерев бескровные губы платком, продолжил:

— Кира, милая. Я не хочу вас обидеть, напротив очень уважаю ваше творчество и пыл. Время не стоит на месте, вокруг масса издательств, журналов, газет, где вы можете реализовать свой потенциал, двигаясь в ногу со временем. Поймите, консервативен лишь Британикум. Может быть, поэтому его всё ещё покупают? — мистер Лейн улыбнулся, словно извиняясь. Кира поднялась из-за стола и последовала к выходу. Она должна была признать, что мистер Лейн по-своему прав. Увы, она не первая, кто хотел бы раскачать это болото. И нечего лукавить, она пришла в журнал за громким именем в резюме. Ведь мистер Лейн недалёк от истины. Скучный, бредовый, местами даже наивный журнал был для британцев чем-то искренним, по-детски непосредственным. Лишённый всякой похабщины привет из старых добрых времён, когда пресса ещё не была переполнена чернухой. Устав от бесконечных встрясок, люди приобретали журнал, дабы разбавить едкую горечь повседневности пресным как галета чтивом. Скучный и солидный, словно королевская корона, так Кира могла охарактеризовать Британикум. Небольшое, но стабильное жалование, издательство с громким именем, устроенность. Хотя какая устроенность? Рухлядь и тлен. Прочь, прочь из этого склепа.  

-2-

          Кира никак не могла поверить своей удаче. Её пригласили в Глюттеринг. Сам Глюттеринг, чёрт побери. Она не могла опоздать и так спешила в офис, что порвала карман дорогущей сумки. Чёртова дверная ручка, невесть как возникшая среди узких улочек вечно залитого дождями Стьюборта. Сумку она одолжила у подружки и совершенно не представляла, что будет говорить в оправдание. Хотя какое может быть оправдание? Девять месяцев без работы. Мать, к которой Кире пришлось переехать, смотрела на неё как на хромого утёнка. Милый, нежный, беззащитный. Такой родной, но совершенно неспособный выжить без посторонней помощи. Нет, мать ни разу не упрекнула Киру ни за решение уволиться, ни за переезд из жилья, которое стало не по карману. Мать смотрела на дочь с легким подозрением, что Кира тронулась головой. Пространные объяснения, что журнал не давал дышать, и Кире просто необходимо было попробовать себя в чём-то новом, лишь укрепляли её догадки. Мать никогда не говорила Кире об этом, но хлипкие стены в утлой квартирке были слабой защитой от трескучего голоса матери, откровенничающей с подружками по телефону.

Перед входом в офис, находившимся в единственном небоскрёбе Стьюборта, у Киры от волнения скрутило живот. Офис-менеджер, предложив Кире облепихового чая, оставила её в небольшой переговорной, где находился тёмно-вишнёвый стол и несколько кресел. По огромному, во всю стену окну бежали дождевые капли. Серое скучное небо и разноцветное великолепие городских огней. Заправки, неон рекламных плакатов, фары машин и светофоры – в дождь цвета становятся ярче. Свет, растворённый в каплях, и вправду был очень красивым. Он казался каким-то жидким, вязким. Кире захотелось собрать текучие капли в стеклянную бутылку и унести с собой.  

Скидывая на ходу жёлтый плащ, в переговорную вошла симпатичная женщина с огромными миндалевидным глазами. Кира обратила внимание на верхнюю губу, делавшую лицо стервозным и капризным одновременно. Волнение, растворившееся было в жидких красках, вернулось к Кире тягучей болью ниже пупка. Женщина улыбнулась, обнажив крупные, белые зубы. Кира впилась глазами в щербинку между зубами. Щербинка была едва заметной, но такой очаровательной, что Кира невольно улыбнулась.

Женщина протянула Кире узкую, смугловатую руку:  

— Камилла Стоукс, с недавних пор - выпускающий редактор «Глютерринга» в графстве Девон.  

— Кира Флетчер. В прошлом – сотрудник Британикум Херитейдж.

Глава 3 - Шеллох

          Шлюз парома распахнулся и чёрный катер, мигая красно-зелёными огнями, ринулся в сторону Шеллоха. Резвым красавцем управляла хрупкая девушка, крепко державшая штурвал в руках. Кира, Фред и мистер Бигз расположились на удобных кожаных диванчиках. Плавный шум могучих двигателей убаюкивал. Сонные пассажиры поглядывали друг на друга, стараясь не заснуть. Фред достал из кармана леденец, с хрустом развернул обёртку и, сунув конфету в рот, спросил:

—  Мистер Бигз, как вы думаете, кто укокошил несчастных Гарднеров?  

Кира с трудом выдернула себя из вязкого плена дрёмы. Гибель семейства Гарднеров - тайна, которую Глюттеринг хотел, наконец, раскрыть. Новость, в своё время гремевшая сенсацией со страниц всех газет, постепенно затухла, погребённая под гнётом других, более свежих и интересных событий. Сжавшись до нескольких скупых строчек, она затерялась в информационном шуме. Мисс Стоукс, имевшая привычку перетрясать интернет в поисках любопытных историй прошлого, посчитала, что здесь есть чем поживиться. Увы, ни мистер Бигз, ни Фред, не разделяли её энтузиазма. Киру история заинтересовала, но в то, что из неё выйдет какая-то сенсация, она не верила.

Конрад Гарднер, смотритель маяка на Шеллохе, был жестоко убит вместе с женой и дочкой. Их тела со следами пулевых ранений были обнаружены чиновниками адмиралтейства, отправившимися на остров после того, как Конрад Гарднер не вышел в назначенное время на связь. Шла война, гибель людей не казалась чем-то сверхъестественным. И, тем не менее, история в своё время наделала немало шума. Кому понадобилась смерть того, кто зажигает свет на маяке? Зачем было убивать жену и девочку-подростка? Люди говорили о сектантах, контрабандистах, дезертирах, вздумавших отсидеться на острове до конца войны. Кто-то пенял на беглых каторжан. Версий было много, но на каждую нашлось по дюжине разоблачающих гипотез. С появлением интернета интерес к событию вспыхнул с новой силой, затем опять утих. Редакция Глюттеринга решила провести независимое расследование. В случае успешной экспедиции имелись серьёзные планы снять полнометражный фильм или даже сериал, где будет освещен процесс расследования. Вот потому-то Фред и волок на себе кучу аппаратуры, чтобы запечатлеть первые, самые важные кадры. Разумеется, потом Глюттеринг пришлёт команду профессионалов, которые снимут настоящий шедевр. Но пока… пока нужно просто освежить факты. Выяснить, есть ли вообще смысл возиться с этой историей либо ограничиться дежурным репортажем.

Мистер Бигз сидел, угрюмо уставившись в пол. Кира снова стала клевать носом. Трескучий голос Бигза вырвал Киру из сна.  

— Семнадцатого февраля сорок третьего года, — начал Бигз, —  в этих водах произошло сражение немецкой субмарины с британским самолётом.

Фред хохотнул.

—   Сражение? Лодка стреляла торпедами по летающему?..

Бросив на Фреда колючий взгляд, мистер Бигз продолжил.

— Здесь нет ничего смешного. Нацисты неплохо сбивали наши штурмовики из пулемётов. Но в этот раз англичанам благоволила удача.

Фред миролюбиво поднял руки. Кира, заглянув в смартфон, спросила:

— Зачем немцы вообще попёрлись в эту лужу? Во время войны транспорты и конвои ходили другими путями. А вот встреча с эсминцем была вполне реальной.

Бигз сухо ответил:  

  —   Этого мы никогда не узнаем.

Пожевав губами, он поднял глаза на Киру, затем отвёл взгляд влево и продолжил:

—   Что, если кто-то из подводников спасся? И если предположить, что немцы высадились на острове, то…

Он замолчал, смотря куда-то вдаль и плотно сжав губы. Фред, устав ждать, осторожно поинтересовался:

—   Хотите сказать, что Конрадов погубили нацисты?

Бигз, пожав плечами ответил:

—   А почему бы и нет?

 Фред широко улыбнулся и задумчиво посмотрел на небо.

—  Немцы, спасаясь, прутся на британский маяк. На клочок суши размером чуть больше Ридженс-Парка[1], в то время, когда всего в нескольких милях к западу пустынный, богом забытый, а главное - необитаемый остров с болотами, зарослями и густым кустарником.

Кира зябко поёжившись, подняла воротник куртки.  

—  А мне нравится эта версия. Но мотив?

Бигз не ответил. Фред, потерев руки, хрипло промолвил:  

— С мотивом у немцев всё в порядке. Семья смотрителя – лишние свидетели. Но вот тела? Зачем оставлять такую улику? Что им стоило вышвырнуть всех в море, сжечь, закопать?  

Кира уныло посмотрела на Бигза. На этот раз он всё же решил ответить.

—  Судя по материалам королевской полиции Стьюборта, мистер Гарднер не вышел на связь в назначенное время. Сменщик первым же паромом отправился на маяк, прихватив с собой констебля и пару чиновников из адмиралтейства. Несчастные случаи со смотрителями, которые в одиночестве быстро пристращались к выпивке, не были редкостью. Но, чтобы погибла вся семья... впрочем, скоро вы будете знать об истории больше меня.

—   А как же вы?

Бигз, сунув руки в карманы пиджака, подошёл к корме.

— Я не собираюсь возиться с этим делом до второго пришествия. Разбирайтесь сами. Муниципалитет выдал вам разрешение. Моя задача – убедиться, что на маяке не осталось ничего стоящего и отчалить домой.

—   Стоящего?..

Бигз резко повернулся в сторону Киры, сказав раздражительно, даже грубо.

— Да. Стоящего. Предметы, представляющие историческую ценность. Архивные документы, оружие, техника. Вы направляетесь на охраняемый государством объект, мисс Флетчер. Доступ для публики на остров закрыт. После убийства Гарднеров маяк решили законсервировать. Адмиралтейство присылало туда инспектора раз в год, проверить всё ли в порядке. В семидесятые годы какие-то кретины всё же добрались туда, разворошили, что только можно, сорвали с двери цепь, сломали пломбу. Там не было ничего ценного, но эти вандалы перевернули всё вверх дном, набросали кучу окурков и бутылок, в комнатах валялись презервативы.

Бигз скрипнул зубами от злости.

Глава 4 - Фрау Ветцель

          Курт Циглер, упёршись виском в стекло такси, смотрел, как в каплях дождя красный сигнал светофора превращается в кровавое пятно. «Опять», —   с тревогой подумал он.  Полгода назад его везли по этой же дороге в полицейской машине. И снова – тот же светофор. И как тогда он видит в нём кровавое пятно, хотя это всего лишь свет, растворённый в каплях.  

Скрипнув зубами, Курт вспомнил советы фрау Ветцель. Она учила блокировать воспоминания. Но лишь тогда, когда это было действительно нужно. Во всех остальных случаях она предлагала Курту не противиться им. Воспоминание – не наказание. Всего лишь урок. Страшный, жестокий, незабываемый урок. Постичь это невозможно. Оставалось только принять и смириться. И Курт старался. Старался изо всех сил.

За годы тюрьмы он свыкся с новым бытом, нашёл свои плюсы и научился жить заново. Но кошмары прошлого настигли его и там. Как говорил бывший босс – пришло время платить по счетам. Кошмары приходили из ниоткуда. Не было у них последовательности, логики, какой-то закономерности. Вилка, выроненная за обедом, слово, прочитанное в книге, случайный взгляд надзирателя. Курт бился в истерике, кричал, в исступлении грыз зубами металлический вентиль смесителя. Два раза его откачивали в реанимации после отравления. В первый - ему удалось напиться уксуса. Во второй – превозмогая себя сожрать дохлого воробья, невесть как нашедшего смерть на небольшом пятачке для прогулок. Курт глотал гвозди, резал вены осколками фаянсовой крышки унитаза. Ему ограничили доступ во все общественные помещения. Не в наказание. Лишь для того, чтобы не дать навредить самому себе. Охрана сторонилась странного зека. Арестанты, наслышанные о его прежних «заслугах», относились со страхом и уважением. Он принял свой приговор смиренно, на обжалование не подавал. Курт «завязал» с прошлой жизнью задолго до суда. Устав от бесконечных кошмаров сделал то, о чём давно мечтал. Курт был уверен, что Сухарь, его босс, этого так не оставит. Но Курт никого не выдал и ни о чём лишнем не рассказал. Сознался лишь в тех преступлениях, где был замешан сам, исключив из показаний всё, что могло навредить другим. Не зря же он готовился к этому шагу много месяцев. Следователи, прокуратура, люди из спецслужб давили на Курта со всей силы, но вытянуть из него что-то новое так и не получилось. Курту было плевать на босса и прежних товарищей. Только вот прибавлять к своим кошмарам ещё и новую вину предателя было выше его сил. Поэтому Курт молчал, смотрел в зарешёченное окно и лишь изредка просил у следователей сигарету. Приговор был суров, но Курт и не ожидал другого. Первое время он ждал «гостей» от Сухаря и где-то втайне мечтал об них. Острая заточка в бок решила бы много проблем. Но Сухарь пропал, как пропали и все его бывшие приятели. Три года, пять лет, девять. На десятом году заключения, он узнал, что Сухаря и тех немногих, кто предпочёл сдаться при аресте, отправили за решётку. Видит бог – Курт тут был ни при чём. Начальник тюрьмы чуть ли не силком заставлял его подавать прошения и петиции. К сожалению, а может и к счастью – Курту отказывали. А после двенадцати лет заключения кошмары начали посещать его с утроенной силой. Курт, всегда считавший тюрьму искуплением, понял, что это конец. Разорвав постель на лоскуты, он для надёжности смочил их холодной водой и свил крепкую удавку. Курту нужно было всего несколько минут, но охрана сработала безупречно. Его перевели в камеру, пол и стены которой были обиты мягкой ортопедической пеной. Вместо кровати – матрац. Стульев нет, лишь прорезиненные пуфики. Туалет и раковина - из углепластика, о который трудно размозжить череп даже такому профессионалу как Курт. От изматывающих кошмаров и осознания того, что он не может покончить с собой, Курт выл, стоя на четвереньках и мазал дерьмом стены.

 А потом появилась профессор Ветцель. На первой встрече он оскорбил её ужасным, отвратительным словом. Но она пришла снова. Их беседы были короткими. Фрау Ветцель вела какое-то исследование, а Курт был её подопытным кроликом. Или свинкой. А точнее – мышью. Во всяком случае, Курт сам так себя называл, а она не возражала. Фрау Ветцель заставила его прочитать «Цветы для Элджернона». Курт прочитал. А когда она пришла опять – швырнул ей книгу под ноги, промолвив, что никогда не читал подобной чуши. Она осторожно опустилась на колено, подняла книгу и сказала, что этот томик – подарок её покойной матери. Вспомнила, как прочитав впервые эту книжку, прорыдала всю ночь. Второй раз она так рыдала лишь много лет спустя - на похоронах матери, за две недели сгоревшей от рака. Курт злобно пожелал фрау Ветцель той же судьбы. Она не обиделась. Лишь сказала, что хотела бы умереть среди хвойных лесов. Их встречи продолжались. Он был колючим, злым, просил её заткнуться, а она цитировала Курту отрывки из поэм, приносила рисунки её учеников - детей с тяжёлыми болезнями и психическими заболеваниями. Курт в порыве ярости разорвал один из рисунков. Фрау Ветцель бережно собрала пёстрые лоскутки и попросила позволения забрать с собой. Она объяснила, что мальчику, нарисовавшему эту картинку, осталось не больше трёх месяцев и, хотя он рисовал медведя специально для Курта, будет лучше вернуть рисунок маленькому художнику. Курт тогда ей ничего не ответил.

А потом фрау Ветцель пропала. Курта стали обследовать другие врачи. Называли какие-то лечебницы, говорили, что в его состоянии гораздо правильнее будет довериться медикаментозному или оперативному вмешательству. Из всего сумбура научных терминов Курт понял лишь одно – лучшее, что для него могут сделать – превратить в овощ, пребывающий в вечной нирване. В ту же ночь он попытался разбить голову об углепластиковую раковину. В карцере его навестила фрау Ветцель. Она сообщила, что дошла чуть ли не до генерального прокурора, но ей вернули возможность работать с ним.

Через неделю произошло невозможное – Курт, которого не выпускали даже в общий двор, под конвоем посетил театр. Спектакль был из новых, Курт ничего не понял, конвоиры сидели с постными лицами, но фрау Ветцель на обратном пути умудрилась опросить каждого о полученных впечатлениях. Были новые конвоиры и новые визиты: музей искусств, прогулка по берегу Рейна, библиотека, урок в школе. Курту разрешили посещать тюремную мастерскую. Там он умудрился выстругать деревянного голубя. Голубь больше походил на летающую корову, но Курт всё равно попросил фрау Ветцель передать его мальчику, чей рисунок он разорвал. Она сказала, что Курт сможет это сделать сам. Через неделю Курт вместе с фрау Ветцель посетил хоспис, где смог притронутся к горячей щеке одурманенного уже ненужными лекарствами, сухого как паучонок, лысого мальчишки. Крепко, по-мужски они пожали руки. Курт покинул палату, а потом попросил оставить его ненадолго в туалете. Охранники повозмущалась, но наручники сняли.

Глава 5 - Подарок королю Шотландии

          Кира проснулась от сварливого ворчания Бигза.

—   Зачем вообще браться за турку, если не умеете варить кофе?

          Одевшись, Кира выбралась на холодный, невероятно солёный воздух, едва вдохнув который она тут же зевнула. Фред, не реагировавший на критику, приветствовал её поднятой чашкой.

—   Доброе утро, мисс Флетчер. Судя по всему, даже эта замечательная палатка не способна противостоять божественному гласу мистера Бигза.

          Фред восседал за небольшим, накрытым к завтраку походным столиком, закинув ногу на ногу. Бигз, угрюмо шевелящий губами, открыл банку растворимого кофе и, сыпанув в голубую кружку три ложки, залил кипятком. Кира, засмущавшись растрёпанных волос, тихо пискнула: — Доброе утро, коллеги, — и засеменила к колонке. Вода была ледяной, немедленно свело челюсть. Вычистив зубы и кое-как умывшись, Кира достала крохотное зеркальце. В это время к ней  подошёл Бигз и, хлебая кофе большими глотками, промолвил:

          —   Завтракайте и выдвигаемся смотреть могилу.

Кира пыталась собрать мысли в кучу. Судя по старым картам, несчастную семью похоронили где-то в западной части острова. После смерти Гарднера маяк было решено законсервировать. Пару раз сюда приезжали родственники погибших. Формально маяк числился на балансе графства Девон, но местным властям возиться с островом было недосуг. Забрав важное оборудование, они демонтировали пристань, оставив лишь небольшой причал и мостки для инспекторов, которые наведывались сюда не чаще раза в год.

—   Мисс Фле-е-етче-ер. Чай готов.

Кира посмотрела в сторону Фреда, который призывно махал рукой. Странно, в присутствии Бигза он всегда называл её по фамилии. Наскоро перекусив сэндвичами с тунцом, яйцом и ветчиной, она быстро собрала походный рюкзак: диктофон, компактный фотоаппарат с видеокамерой, ланчбокс с лёгкой закуской и термос с чаем. Подумав, бросила в рюкзак папку с копиями материалов дела и вырезками из газет. Глянув на своих спутников, Кира сказала:

—   Я готова. Можем идти.

***

          До могилы по прямой было не более полутора миль, но путешествие растянулось почти на час. Колючий кустарник, овраги, холмы – всё это заставляло постоянно менять маршрут. Фред включил GPS-трекер.

          —   Назад будет проще.

          Кира, запыхавшись, отодвинула невесть где подобранной палкой колючую ветку. Посмотрев на Фреда, она спросила:

          —   Что ты сказал?

          —   Назад идти будет проще. Так вы говорите, могила здесь? —   он ткнул пальцем в левый угол карты.  

          Кира вначале растерялась, но обнаружив маяк, сориентировалась и указала на место слегка левее.

          —   У тебя север вверху.

          —   Как и на всех картах.                                      

          —   Да. Да-да. Ты прав. Просто на моей карте… на моём плане остров… он как бы перевёрнут… впрочем, не важно.

          Они зашагали вперёд.

          —   По прямой мы бы добрались за полчаса. Как тащили тела через весь этот кустарник?

Кира, вытерев струившийся, несмотря на прохладный осенний день пот со лба, осмотрелась и ответила:

          —   Так было не всегда. Судя по прежним фотографиям, кустарника тут не было и в помине. Может быть раньше смотрители его вырубали? Либо он вырос в последние годы. Не важно. Гарднеров похоронили в мае сорок третьего. Странно, что родственники не забрали их…

          Бигз посмотрел на Киру тем взглядом, которым учитель поглядывает на школяра, сморозившего неимоверную глупость.  

          —   Мисс Флетчер, о чём вы говорите? Идёт война. Перевозка тел, хлопоты, расследование. Кто бы этим занимался в то время? Похоронили, и слава богу.

—   Кстати, кто им поставил гранитный крест?

          —  Адмиралтейство. За службу. Почему-то оно упорно считало, что семью перебили контрабандисты, поэтому было решено почтить героя, погибшего на боевом посту.

          —    Может так всё и было?

—   Маловероятно. Контрабандисты стараются держаться в тени и никогда не прибегают к насилию. Зачем им лишний шум. К тому же на острове не нашли ничего, что было бы им интересно.

—   А если они что-то прятали?

—  На Шеллохе? Когда вокруг полно необитаемых островов, куда никто никогда не заглядывает?

Заверещав, из кустов выпорхнула какая-то птица и улетела в сторону океана. Бигз, проводив её отборной бранью, продолжил путь. Фред и Кира двигались следом.

-2-

          Официантка монотонно стучала калькулятором, проверяя счета лимонного цвета. Кроме Курта в заведении не было ни одного клиента. Резко вздрогнув, он проснулся. Тревожно посмотрел на часы. Заметив, что официантка смотрит на него, хмуро промолвил: 

—   Адреналин.

Официантка, подойдя к нему, спросила:

—    Простите, что вы сказали?

—   Адреналин, — ворчливо ответил Курт, — Когда мы засыпаем в странных местах либо в непривычное время, мозг ошибочно воспринимает сон за смерть и выбрасывает адреналин, чтобы скорее разбудить. 

Пожав плечами, официантка вернулась за барную стойку и снова уткнулась в счета. Курт осмотрел стол: шесть чашек кофе, порожняя бутылка джина, какие-то закуски. Место, единственной прелестью которого было то, что его тут никто не побеспокоит. Он взял в руки салфетницу, серебристые грани которой были начищены до зеркального блеска, и поднёс к лицу. Недельная щетина, почерневшая от бессонницы кожа. На кого он сейчас похож? Алкаш? Бродяга? Усталый сутенёр? Больше всего Курта удивили собственные глаза - серые, в них ничего не отражалось.

Некстати вспомнился дом с виноградными лозами, второй этаж, тёмно-зелёная дверь. Хозяин открыл сам. Нелепый, одетый в одни шорты, весь какой-то рыхлый. Курт, приставив пистолет к его лбу, увёл хозяина вглубь квартиры. Напарник шарил по комнатам, но комнаты были пусты. Другие жильцы давно покинули этот дом. Хозяин сразу всё понял. Опустившись на кровать, прикрыл ладонями лицо, затем провёл ими по неряшливой копне соломенных волос и попросил разрешения взять фотографию с полки. Курт не позволил, но развернувшись, схватил нужное фото, а затем швырнул его на одеяло рядом с хозяином. Тот беззвучно заплакал. Нежно погладил деревянную рамку, прижал к губам стекло и бережно накрыл фотографию подушкой. Курт выстрелил ему прямо в переносицу. Тело отбросило назад. Вбежал напарник, он что-то говорил, дёргал Курта за рукав, но Курт ничего не слышал, лишь смотрел на безжизненное, распростёртое поперёк засаленного матраца тело. Курт достал из-под подушки фотографию. На ней —  маленький мальчик и кудрявая женщина, целовали в щёки мужчину с соломенными волосами.

Глава 6 - Глаза, в которых поселился дождь

          Электричка начала плавно сбрасывать скорость. Пассажиры, казалось, вовсе не замечали торможения. Но только не Курт. Очнувшись от дрёмы, он поглядел в окно. Кёльн. Выйти на станции и пересесть на обратный поезд? Ну уж нет. Не зря же он трясся сорок километров. Прогуляется, пообедает, к вечеру отправится назад.

После гибели фрау Ветцель Курт опасался оставаться один. Здесь, в толпе людей, он был никому не нужен, но и не чувствовал себя одиноким. Самое главное — продержаться, заглушить воспоминания. Пить бесполезно. Похмелье лишь вызывало новые приступы отчаяния. Он молча поплёлся к ближайшей автобусной станции.

В этот раз выбор Курта пал на Штадтвальд. Раскинувшийся зелёным шатром с живописным видом на Рейн, этот огромный парк ненадолго смог отвлечь Курта от гложущих душу воспоминаний. Он бродил среди зелени, стараясь ни на минуту не останавливаться. Очаровательная девочка с крохотной короной на русой голове, уронила огромный клок розовой ваты в небольшую лужицу. Не прошло и полминуты, как мелкие чёрные муравьи густо облепили лакомство. Девочка не плакала, она деловито тыкала палочкой в сладость, пытаясь отогнать захватчиков от угощения. Курт всё это время стоял у неё за спиной. Заметив Курта, девочка обернулась и, щурясь от солнца, пролепетала щербатым ротиком:

—  Вата упала в лужу. Её можно есть?

Курт решил подыграть.

—   Боюсь, что нет, маленькая принцесса. Искупавшись в грязной воде, она вряд ли придётся вам по нраву.

Девочка улыбнулась. Она мало поняла, что сказал взрослый дядя, но обращение «маленькая принцесса» ей очень понравилось.

Какой-то идиот пронёсся на самокате между Куртом и девчонкой, едва не сбив её.

—   Эй, ты, кретин, какого хрена?!..

Закончить Курт не успел, подросток, остановившись, показал ему средний палец и тут же ретировался. Курт с ужасом поймал себя на том, что правая рука шарит там, где много лет под одеждой пряталась кобура.

— Почему вы так смотрите? —  девочка теребила его за рукав, — Что с вами?

Подбежала какая-то женщина, сгребла девчонку в охапку.

—   Спасибо, что заступились за мою дочь. Я всё видела. Молодёжь совсем с ума сошла. Летают как ненормальные.

Курт кивнул головой и зашагал прочь. За спиной он услышал звонкий голос девочки:

—   Мама, этот дядя назвал меня маленькой принцессой. А ещё – у него самые серые глаза на свете. Только очень грустные, будто там живёт дождик.

Курт добрался до питьевого фонтанчика. Скоро его отключат, но пока – чистая прозрачная струйка била вверх, с громыханием падая в металлическую чашу. Он вытащил из кармана блистер с красивыми кремово-зелёными капсулами, выдавил парочку на ладонь. Закинув таблетки в рот, наклонился над фонтанчиком, чтобы запить ледяной влагой. Набрав полные ладони воды, несколько раз окатил себя, отряхиваясь словно пёс.

Курт вспомнил небольшую деревушку на ближнем востоке. Толпа местных пришла за водой. На одну колонку – полсотни человек. Все судачат, спорят, даже дерутся. Курту безразлично. У него фляга минералки, а в бронемобиле – ледяная кола. Его задача – отгонять особо-ретивых, решивших перекачать воду в бездонную металлическую ёмкость. Норма – ведро на человека. И тут Курт заметил её. Укутанная в чёрное с ног до головы, кричит, машет руками. Он сделал всё, как предписывал устав. Дал пару залпов в воздух, напугав людей возле колодца. Она не остановилась. Не бежала, но шла быстрым шагом, вся извиваясь, как змея. Курт хотел пальнуть по ногам, но поторопился, и очередь прошила ей живот. Подбежали дежурящие неподалёку санитары, но солдаты их не пустили, продолжая кричать людям, чтобы те немедленно уходили. К счастью, в тот день дураков вокруг не было. Люди, побросав вёдра и баклаги, отбежали на безопасное расстояние. Солдаты оцепили периметр, американский сапёр, оценив обстановку, предпочёл вызвать робота. Шестиколёсный монстр, размером с телёнка, ворочал распростёртое тело, пока не сорвал длинный пояс, пестрящий разноцветными проводами. Робот погрузил тяжёлый пояс в титановое нутро, а затем отвёз на пустырь, где и подорвал. Когда оцепление сняли, люди вернулись к колодцу. Женщина из местных осторожно подошла к Курту, поклонилась, приложила его руку ко лбу и отошла, продолжая кланяться. То же самое проделал и одноглазый старик. Курт никогда не задумывался и не жалел о случившемся. Но, став работать на Сухаря, ни разу не брал «женские» заказы. 

Сухарь… когда разбирались с отморозками из банд, наркодилерами или сутенёрами, вопросов как-то не возникало. Была война, почти такая же, как та, где ему приходилось носить униформу. Но как и на войне, в таком деле грани быстро стираются. Курт вспомнил, как однажды ударил ножом человека лишь за то, что тот не уступил Сухарю место на парковке. Сухарь никогда и никому не прощал обид.

Многие умоляли Курта пощадить, оставить ради семьи. Он лишь улыбался и, пожимая плечами, делал своё дело. Потом Курт устал. Больше всего на свете он хотел покоя. Но долгожданный покой не приходил. Курт скопил достаточно денег, можно было выйти из дела и праздно шататься хоть до скончания века. Чего он испугался? Мести Сухаря? Остаться наедине со своими призраками? Курт сдался, но тюрьма не принесла облегчения. А теперь он на свободе. Может плюнуть на всё, достать хороший револьвер и разнести башку. Это решит все проблемы разом. Но как быть с фрау Ветцель? Когда Курт застрелит себя, мерзкие бюрократы будут плясать от радости зумбу. Они лишь утвердятся в своей правоте. Методика излишне-альтруистичного профессора себя не оправдала. Курт заскрипел зубами от злости. Он не предаст памяти великой учёной. Он докажет этим кретинам, что фрау Ветцель была лучшей. Этим Курт попытается хотя бы как-то отплатить ей за всё, что она для него сделала. Если бы фрау Ветцель была жива, она бы помогла, она бы обязательно подсказала, как быть. А сейчас – редкие походы к психологу, надзор полиции и бесконечные отказы по вакансиям «Доверия без подозрений». Время идёт. Не устроится на работу – даст мощный козырь в руки этих чёртовых крючкотворцев. Интересно, какими будут заголовки прессы? «Преступник освобождён, но социализироваться не желает», «Гангстера исправит только пуля»? Хотя вряд ли кто-то будет придавать значение столь мелкому инфоповоду.

Глава 7 - Лоцман с "Красного Нептуна"

         —   Давай-давай. Правее. Ещё правее. Нет. Там кусты. Вот. Теперь на себя. Я говорю – на себя. И выше!  Что это такое? Крест?  

Бигз, навалившийся всем телом на Фреда, пялился в монитор, на котором то возникали, то исчезали зелёные, красные, фиолетовые и лимонно-жёлтые пятна. В правой верхней части монитора мерцал экранчик, на котором транслировалось видеоизображение. Бигз заставлял Фреда прочёсывать дюйм за дюймом пространство вокруг могилы.

—   Включи гидролокатор, ярче, вот так. Здесь нет подводных источников? Может скелет вымыло в океан?

Мощный передатчик, установленный в куполе маяка, позволял принимать сигналы дрона из любой точки острова.

Бигз развернулся к Кире.

—   Вы что-нибудь понимаете?

Кира старалась вникнуть, но не видела ничего, кроме разноцветных мерцающих пятен. Фред, изучавший в это время какие-то снимки, промолвил:

—   В могиле только два скелета. Вот, посмотрите, —   он протянул планшет, —   тот, что поменьше, судя по всему – девочка, но где мать? Или отец?

Кира, порывшись в смартфоне, шевеля губами, зачитала:

—   … Сэр Гарднер вместе с женой и дочерью были захоронены на другом конце острова, о чём…

Она посмотрела на Фреда, потом на Бигза, снова уткнулась в записи.

—   Я ничего не понимаю.

Фред, глянув на мигавшую внизу экрана иконку, промолвил:

—   Мисс Флетчер. Дрон придётся вернуть, темнеет. Скелет, скелет, куда он мог подеваться?

Кира копалась в смартфоне, словно там можно было разыскать ответ.

—   Может источники подмыли грунт и он провалился глубже?

Фред лишь покачал головой.

—   Георадар, установленный на дроне «пробивает» породу до сорока ярдов, но это огромная глубина. Разве только скелет упал в расщелину.

Кира пожала плечами.

—   Что, если кости действительно унесло подземными водами?

Фред нажимал на клавиши. Изображение на экране меняло цвет, выдавая какие-то цифры, укрупняясь, покрываясь таблицей координат, а затем шкалами с непонятными показателями.

—   Нет. Могила и территория вокруг неё расположены на плотном грунте, следы крупных подземных источников отсутствуют. Вообще-то можно высветить всё пространство в радиусе нескольких сотен ярдов. Но это займёт уйму времени. Дрон «видит» лишь небольшой клочок, плюс настройка, плюс калибровка. С учётом скорости обработки импульсов, —   Фред схватил розовый листок бумаги и сделал карандашом какие-то вычисления, —  на обработку квадрата со стороной в тысячу ярдов уйдёт не меньше недели.

Кира придвинула бумажку к себе, пытаясь понять расчёты.

—   Фред, но ведь у тебя же несколько дронов. Что, если направить их все?

Фред снова покачал головой.

—   Бесполезно. Мощный георадар лишь на одном из них. Даже если мы притащим сюда нужную аппаратуру, придётся приглашать дополнительных операторов, которые будут управлять дронами и отсматривать полученные результаты, —   он повернулся к Кире, взглянув на неё своими красными, воспалёнными от усталости глазами, —   ты представляешь, что за каторжная это работа? Направить, получить результат, внимательно изучить снимок. А кости? Что, если на острове жили люди? Как ты поймёшь, что нашла нужное захоронение?

Кира задумалась. Отказаться от поисков сейчас, это всё равно как журналисту в знаменитом анекдоте уйти со свадьбы. Невеста не явилась и посему писать не о чем. Ей нужно связаться с Камиллой. Та обязательно даст разрешение продолжить экспедицию, а если нужно – пришлёт операторов.

-2-

  Вечер прошёл за сортировкой и изучением материалов. Кира читала свои заметки, пытаясь проштудировать всё, что касалось похорон. Увы, ничего нового найти так и не удалось. Несчастного смотрителя и всю его семью закопали, едва эксперты завершили свои исследования. Время было военное. Таскаться через Ла-Манш без лишней нужды никто не собирался.

Стемнело. Лютый холод не давал покинуть маяк без нужды. Они сидели в комнате Фреда, который осваивал новое хобби. Разложив на тумбочке дюжину замков, Фред с небывалым упорством возился с отмычками, пытаясь вскрыть каждый из них. Бигз, раскупорив бутылку джина, неторопливо потягивал огненный, пахнущий можжевельником напиток. Кире он не мешал. Слегка гудел обогреватель. Бигз, с громким причмокиванием допил джин из стакана, налив себе ещё порцию.

—   Чёртово место.

Фред, оторвавшийся от замков, с удивлением посмотрел на него.

—   Что вы сказали?

—   Чёртово место.  Мы ещё хлебнём с ним горя.

Кира уставилась на Бигза. Уж не напился ли он?

—   Что вы имеете в виду, мистер Бигз?

—   Там, — он протянул руку с зажатой бутылкой в сторону небольшого окошка, за которым уже давно ничего не было видно, —   проходил знаменитый морской путь.

Бигз набрал полный рот джина, проглотил, крякнул и тут же промолвил:

—   А вы знаете, что больше всего для мореходов опасны штили?

Бигз произнёс это пьяным, невнятным голосом, поэтому ни Кира, ни Фред не придали сказанному большого значения. Оглядев коллег осовелыми глазами, Бигз продолжил:

— Вахтенные офицеры, обманутые часами спокойствия, теряли бдительность. Морской путь пересекает незаметное, но смертельно-опасное течение, которое сносит корабли к Эйлен-Мик-Шеллоху, этому Мальстрёму посреди Ла-Манша. Корабли налетали на мели, пороли борта и днища. Флот, торговцы, армия терпели убытки. Матросам почти всегда удавалось спастись на шлюпках. Они расселялись, словно гагары на прибрежных островах и жгли костры в надежде, что кто-то заметит и спасёт их. Сторожевые суда знали, где искать. Моряки, едва попав на спасательный вельбот, рассказывали  небылицы про невесть откуда взявшиеся скалы и чудовищные водовороты. Если команде доводилось сохранить запасы спиртного, к прежним опасностям в рассказах добавлялись невиданные монстры глубин. Со спасённым экипажем особо не церемонились. Офицеры шли под трибунал, команда перебрасывалась на корабли, курсирующие у берегов Африки, Австралии или ещё где, подальше от родины. Те, кому посчастливилось избежать наказания, больше никогда не повторяли ошибок, предпочитая мочиться в штанину, чем отлучаться с вахты. Откровенно скучая в обманчиво-спокойных водах, они резали себе кортиками руки, посыпали раны сахаром, солью, а иногда и порохом, чтобы не уснуть ненароком.

Глава 8 - Респектабельный член общества

          Курт проснулся от противной трели. Смартфон, вибрируя, прыгал на тумбочке. Вставать без команды «подъём» он ещё не научился. Схватив телефон, Курт грубо прохрипел:

—   Алло, кого несёт в такую рань?!

В телефоне на несколько секунд возникло молчание. Затем собеседник заговорил назидательным тоном:

—   Вообще-то уже давно не рань, господин Циглер. На часах – половина восьмого. Это Рольф Мёллер, мы встречались на похоронах фрау Ветцель.

Присев на кровати, Курт хорошенько протёр глаза. Он вспомнил этого солидного господина с забавной щёточкой усов.

—   Прошу прощения, господин Мёллер. Что случилось?

На том конце раздался кашель. Затем трубка заговорила вновь.

—   Состоялось открытие наследства фрау Ветцель. Бедняга страдала астмой и предпочитала держать свои земные дела в полном порядке. Вас она тоже упомянула в завещании. Все деньги и имущество Марты, за редким исключением были тщательно распределены между хосписом, клиникой, несколькими социальными фондами и благотворительными организациями. Нам, её друзьям достались книги.

Курт с силой сжал простыню. Он пытался дышать ровно и глубоко. Ком подкатил к горлу, воспоминания от фрау Ветцель были всё ещё свежи в его памяти.

—  Господин Мёллер, я вряд ли был её другом и имею к завещанию какое-либо…

Мёллер вежливо, но настойчиво перебил его.

— Имеете, мой друг. Во всяком случае, вам достались «Цветы для Элджернона». Нотариус, управляющий распределением наследства, ждёт вас завтра, в девять утра. Возникла одна досадная заминка. Учитывая ваше…хм… специфическое положение эти бюрократы требуют присутствия инспектора и одного свидетеля, желательно респектабельного члена общества, который подтвердит, что вы получили свою часть в полном объёме. Нотариус звонил вашему инспектору, но тот сказал, что у вас вряд ли имеются такие знако…, —   профессор дипломатично закашлялся, —   в общем, нотариус позвонил мне и лично попросил быть свидетелем. Или у вас есть иная кандидатура?  

—   Большое спасибо, господин Мёллер. Мне…мне…

Курт не сумел сказать ничего больше. Душили воспоминания о том, как он швырнул книгу под ноги фрау Ветцель. Мёллер, не дождавшись окончания фразы, продолжил:

—   Тогда до встречи, друг мой. Завтра жду вас у нотариуса.

-2-

         Дроны кружили над островом пятый час. У Фреда было четыре аппарата, но один почему-то не отвечал на сигнал, а у второго отсутствовал георадар. Кира возилась с обедом. Можно было снова поесть полуфабрикатов, но ей хотелось чего-то горячего. Кира не отказалась бы от помощи, но Бигзу было наплевать на еду, а Фред и без того был занят по горло.  Котелок, подвешенный над небольшой портативной жаровней за шесть минут превратил мелкопорезанную говядину в румяные золотисто-коричневые кусочки. Ещё пять минут ушло на обжарку овощей. В самом конце Кира бросила немного лапши и щедро плеснула соевого соуса. Получился самый настоящий удон, сытный и до невозможности вкусный. Бигз и Фред съели свои порции, не отрываясь от мониторов. В них проснулся охотничий азарт. Как одержимые они гоняли дроны с самого утра, едва успевая перезаряжать запасные батареи.

Кира изучала карту соседнего острова в нескольких милях к северо-западу. Мик – сплошные кустарники, болота, отвесные скалы. Огромный, словно гора, холм занимал добрую половину острова. Судя по редким снимкам в интернете, место ужасно скучное. Малочисленная живность, вздумавшая поселиться на Мике, обладала блеклыми шкурками, тусклым оперением и (Кира в этом была полностью уверена) с удовольствием мигрировала бы оттуда при первой возможности.

 —   Мистер Бигз, на Мике есть интересные животные?

Не отрываясь от экрана, Бигз нехотя буркнул:

 —   Несомненно. Ежи.

Кира хохотнула от неожиданности.

 — Ежи?

Бигз всё же оторвался от экрана, поникшим голосом, словно речь шла о его личной трагедии, он промолвил:

—   Фауна Мика – ежи и та мелочь, которую не сожрали ежи. Как они туда попали – известно лишь богу. Но эти колючие твари уничтожают яйца и без того малочисленных птиц. Может быть кто-то и спасся, поселившись высоко в скалах, но по сути – Мик – скучнейшее из скучных мест Атлантики. Впрочем, если интересно – можете сгонять туда на спасательном шлюпе. В последний раз, кажется в 1963-м году одному орнитологу вздумалось забраться на Мик за каким-то дурацким видом олуш [1] и повстречать может быть единственную выжившую от нашествия ежей ядовитую змею. Змея укусила несчастного, тот успел по рации вызвать подмогу и благополучно скончался до её прибытия.

Бигз вернулся к исследованиям, а Кира подумала как, наверное, тяжело живётся жене этого ворчуна.

-3-

          Курт ехал к нотариусу. Утреннее солнце, отразившись в огромной витрине, ослепило его. Курт любил Дюссельдорф за тихий, домашний, немного тесноватый пейзаж, за бесконечные кремовые такси и за то, что здесь ему никогда не бывало жарко. Когда его злоключения останутся позади, можно будет подумать осесть здесь на долгие годы. Даже после тесной камеры Дюссельдорф не казался ему широким и шумным. Да и нужно ли Курту пространство и шум? Он отвык от них, а может никогда по-настоящему и не любил. Город-макет и город-офис. Штаб-квартиры иностранных компаний, банки, представительства, конторы, центральные бюро, комиссии, муниципальные сооружения. Дюссельдорф жил, дышал, был вполне обитаем, только вот Курт видел его по-своему.

За годы работы на Сухаря он узнал совершенно другую Европу. Дворы, закоулки, вокзалы, крыши, чердаки. Он помнил съёмные квартиры и крошечные номера в неприметных мотелях. Он был в Париже, был в Вене, в Бухаресте, Будапеште, Праге. За эти годы Курт исколесил всю Европу, но что запомнил? Карпаты, где он прятался от румынской полиции? Задворки Брюсселя, куда его послал Сухарь уладить проблему с зарвавшимся наркодилером. Европа для него в те злополучные годы - это полицейские участки, блокпосты, таможенные пункты, околотки и погранзаставы. И вот теперь Курт в Дюссельдорфе. В свободном Дюссельдорфе. Двенадцать лет за решёткой вряд ли можно считать жизнью. Здесь течёт Рейн. В сорока километрах – живописный Кёльн. Не городок, игрушка. Во всяком случае, так пишут в буклетах. Курт любил и Кёльн. За одиночество в толпе.    

Глава 9 - Вражий доктор

          В тот вечер ужин готовил Фред. Он изловчился так вкусно запечь мороженую утку, что решено было раскупорить бутылку вина. Трудный день не принёс ровным счётом никаких плодов, но вымотал всех без исключения. После ужина Фред, усевшись по-турецки на своём спальном ложе, возился с каким-то хитроумным замком. Его комнату из-за размеров использовали как кают-компанию. Бигз, проверив, зарядились ли дроны, буркнул нечто вроде «спокойной ночи» и уже было направился к себе. Кира, которой спать совсем не хотелось, окликнула его:

—  Мистер Бигз, в прошлый раз вы побаловали меня отличной историей про лоцмана с «Красного Нептуна». Нет ли чего-нибудь подобного в запасе?

Фред, наконец-то вскрывший замок, посмотрел на них с любопытством.

—  Не знаю, насчёт лоцмана, вы оба ушли, закончив на том месте, где вахтенные офицеры резали кортиками руки и посыпали раны всякой дрянью, чтобы не уснуть. Любопытно узнать, что же случилось дальше?

Казалось, Бигзу было в тягость такое внимание. Он нахмурился и начал бегать взглядом по стене, словно искал подсказку. Фред, подойдя к одному из своих многочисленных ящиков, вытащил бутылку джина и поставил на столик. Следом достал тоник, содовую шипучку и спрайт. Плеснув в тяжёлый стакан, он предложил напиток Бигзу. Тот осторожно взял стакан в руку, ото льда и спрайта отказался. Сделав порядочный глоток, Бигз начал рассказывать угрюмо и сбивчиво, но чем больше он выпивал, тем интереснее становился рассказ:

          —  … Да. Моряки резали кортиками руки, но, несмотря на все меры, продолжали налетать на мели. Виктория, ревностно относившаяся к проблемам флота, приказала адмиралтейству разобраться. Адмиралтейство создало обширную комиссию, исследовало проблему вдоль и поперёк и вынесло вердикт - удобный маршрут, расслабляет капитанов и штурманов, которые, вместо того, чтобы прокладывать курс, доверяются небесам, аки Моисей-младенец, плывущий в корзинке по Нилу.

          Он поболтал остатками джина в бокале, залпом допил жгучий напиток и налил ещё.

          —  Преступно полагаться на провидение и зависеть от воли вахтенных офицеров. Поэтому предписывалось возвести маяк, который будет предупреждать потерявших бдительность моряков об опасности.

           Фред, наливший себе виски, предложил выпить и Кире, но она отказалась. Посмотрев на Бигза, Фред спросил:

          —  Сколько же лет этому каменному истукану?

Бигз, глянув куда-то в сторону, ответил:

          —  Окончательно маяк достроили к 1882 году. Помимо основной функции маяк обозначил британское присутствие в этой богом забытой части Ла-Манша. Но вот проблема – как заманить сюда людей? Смотрителям посулили приличное жалование и жирные «подъёмные» на переезд. Но что прикажете делать с кучей денег на острове, где нет ничего, кроме вереска и камней? Пришлось организовать вахту длиною в два месяца. Пока один служил, второй просаживал заработанное в Плимуте или Стьюборте, чаще всего спиваясь к следующей вахте так, что адмиралтейству приходилось искать нового. Новый же смотритель отправлялся на маяк, прихватив с собой солидный запас скотча, бренди или ещё какой горючей жидкости, дабы усластить себе унылые дни и утомительные ночи. Не было ничего удивительного в том, что смотрители после всех этих возлияний  разбивались о скалы, замерзали на покрытых вереском равнинах или таинственно исчезали в волнах Атлантики, оставив на берегу одежду и порожнюю бутыль какого-нибудь пойла. Паром в те времена проходил мимо Шеллоха раз в пять дней. И если на острове не мерцал голубоватым светлячком огонёк, то быть беде. Экипаж по возвращении докладывал о случившемся, и на остров высылалась спасательная экспедиция. В лучшем случае смотритель был мертвецки пьян и долго щурил осовелые глаза. В худшем – оставляли дежурного матроса до прибытия нового смотрителя. Несчастья по причине пьянства давно привыкли считать рутиной в жизни маяка. К тридцатым годам двадцатого века корабли имели достаточно приспособлений, чтобы не сбиться с курса. Служба на маяке была больше данью традициям. Не исключаю, что во время войны к обязанностям смотрителя прибавилось наблюдение за акваторией. Думаю, всё так бы и продолжалось до скончания времён, если не этот случай с Гарднерами.

          Кира была уверена, что Бигз продолжит, но он замолчал. Глаза Бигза заволокло странной дымкой, он посидел ещё немного, буркнув, —  «пора отчаливать», тяжело встал из-за стола и, стуча каблуками ботинок, поднялся по лестнице в свою комнату. Пожелав Фреду спокойной ночи, Кира тоже отправилась спать. Раздевшись, она укуталась тёплым одеялом, мечтая о тех временах, когда Фред наладит отопление. Она долго не могла уснуть. «Странно, здесь произошло тройное убийство, в любом другом месте я бы боялась призраков, но сейчас мне всё равно», —  она перевернулась на живот и, уткнувшись щекой в подушку, провалилась в сон. Фред, неосторожно лязгнувший своими безделушками, выдернул её из объятий Морфея. Сонная Кира пыталась заснуть, но ничего не получалось.

          — «Бедные Гарднеры. Кто же стал причиной вашей гибели? Тогда, во время войны, смерть стала чем-то обыденным. У полиции и констеблей не было времени возиться с вашей бедой. Кто мог сюда добраться? Контрабандисты? Маньяк? Пираты? Кому понадобился несчастный смотритель и его семья? Для чего? Воровать тут нечего. Вряд ли мистер Гарднер знал какую-то важную тайну, ради которой его стоило ликвидировать», —  Кира заворочалась под толстым одеялом, —  «Фашистские диверсанты? На трупах остались ранения от немецких патронов. Но немецкие автоматы в те дни использовали преступники всех мастей. Британское оружие стояло на строгом учёте, а трофейную «пушку» всегда можно было раздобыть на «чёрном» рынке.

          Кира посмотрела на часы. Второй час ночи, а сна ни в одном глазу. Ей отчаянно захотелось секса. Кира представила своих коллег – очкастого, слегка сутулого Фреда, потёртого Бигза, с лицом, будто он каждый день съедает ведро лимонов. «Нет, не хочется даже и представлять», — Кира полезла в смартфон, где у неё хранилась неплохая коллекция забористых фильмов для взрослых, но постеснявшись Фреда, до сих пор возившегося с замками, она ограничилась беззвучным просмотром.

Глава 10 - Большой телевизор для матери

          —  Мисс Флетчер. Скорее. Просыпайтесь, да просыпайтесь же.

Кира открыла глаза. Фред, трясший её за плечо, отпрянул, маня за собой.

          —  Что случилось?

          Фред, стащив очки, протёр воспалённые глаза.

          —  Скорее. Кажется, мы нашли захоронение.

          —  Конрад Гарднер?

          Фред пожал плечами.

          —  В могиле три скелета.  

          Он убежал к своим мониторам. Кира, схватив с тумбочки пудру, посмотрела на себя в зеркальце. «Ужас, вот так причёска. Словно птицы устроили гнездо, а потом передрались, растрепав его во все стороны», —  Кира сидела на кровати, ей никак не удавалось собрать мысли в кучу,  —  «Гнездо… птицы… хорошо, если не нагадили… боже, о какой ерунде я сейчас думаю», —  проносилось в голове у Киры. Наконец она вскочила с постели. Натянув камуфляжные брюки и куртку, Кира, не умываясь, рванула к Фреду. Заметив её, Фред ткнул пальцем в мерцающий экран.

          —  Вот, смотрите. Несомненно – это череп. А вот ещё кости. И ещё. Три скелета.

          Кира, уже научившаяся «читать» показания дронов, различала породу, камни и, собственно, останки.

          —  А это что, вокруг, мутновато-серое?..

Фред, взглянув на опознавательную таблицу, прочитал.

          —  Одежда. Остатки сукна… Что у вас с щекой?

          Кира, подойдя к зеркалу на стене, обнаружила красную полоску, скорее всего от края силиконовой подушки. Послюнявив пальцы, она постаралась растереть следы бурного сна.

          —  Фред, меня посетила одна важная мысль. А что, если эти трое и есть – Гарднеры?

          Фред энергично замахал головой.

          —  Скелеты почти одного роста, это видно по снимку и на видео. А в могиле Гарднеров один скелет явно принадлежит подростку. Конечно, для более точных промеров нужна эксгумация, но…

          Кира перебила Фреда:

          —  Мне нужно двадцать минут – умыться и выпить кофе. Собирайтесь скорее. Где Бигз?

          Фред, нацепив очки, начал складывать аппаратуру в рюкзак, а затем нехотя ответил, что Бигз уже выдвинулся к могиле со своим георадаром.

***

          Фред и Кира старались идти как можно быстрее. Продираясь через кусты, Фред несколько раз невольно обернулся.

          —  Тоже заметили?

          Фред лишь пожал плечами. Странное чувство, что за ними следят, не покидало их всё время пути.

          —  Вернёмся на базу, и я прочешу эту местность дронами. И вправду - неприятное ощущение. Интересно, наши предки, когда на них охотились саблезубые тигры, тоже чувствовали?..

          Но что чувствовали предки, Кире узнать так и не удалось. Они увидели Бигза, яростно выбрасывающего землю из неглубокой ямы. Кира, не поздоровавшись, громко спросила:

          —   Что вы делаете?

          Бигз даже не посмотрел на подошедших. Осторожно зачерпнув лопатой земли, он убрал её в сторону, буркнув под нос:

          —  Они здесь. Совсем неглубоко. Фута полтора.

          Кира запротестовала:

          — Насколько я знаю, раскопки требуют специального разрешения. Такие работы…

          Выпрямившись во весь рост, Бигз грубо ответил:

          —  Кажется, вы забыли, кто я такой и какими полномочиями обладаю. В моих силах сделать так, чтобы ваш журнал не имел никакого отношения к расследованию.   

          Перепалка продолжалась до тех пора, пока Фред не заметил что-то под сапогом Бигза.

          — Мистер Бигз, на что вы наступили? Посмотрите…

Но Бигз ему не ответил. Упав на колени, словно собираясь молиться, он дико заорал:

          —  Перчатки! Живо!

-2-

          Курт ворочался и никак не мог заснуть. И с чего его вообще потянуло на откровенность с профессором? Молчал бы в тряпочку. Впрочем, Мёллер изучал его дело, да и фрау Ветцель, несомненно, рассказала профессору, кто и что такое Курт Циглер. Он усмехнулся забавной мысли. А ведь чёртов Сухарь тоже подвернулся в самый неподходящий момент. С его дьявольской харизмой, доверием, заботой. Сухарь опутал сетями душу Курта. Шальные деньги, вольная жизнь, уважение новых товарищей по оружию, среди которых было немало тех, которые также как и Курт не нашли себя в современном обществе. Если бы только он остановился, если бы только знать, к чему приведёт эта тысячу раз проклятая «работа». Впрочем, он понимал, на что шёл. И это было хуже всего.

Пытаясь отогнать чёрные мысли, Курт скинул одеяло и пошёл на кухню. Надо чего-нибудь перекусить. Лишь для того, чтобы не думать о выпивке. Теперь у него есть дом, и стол, и сковорода. Ему больше не нужно обедать в камере, постоянно наблюдая за входом. Нормальная, спокойная жизнь. Проблема лишь в том, что Курт не знал, как это - жить нормально. Ему не приходилось таскать с собой повсюду пушку, спать без одеяла, чтобы вскочить в любую секунду. У него не осталось врагов. Сухарь - в тюрьме. Интересно, что у него на уме? Курт хорошо знал своего бывшего босса. Нет, Сухарь не был сумасбродом. Он был до скрипа рационален. Умел убеждать и уговаривать. Да что там говорить, Сухарь всегда добивался задуманного, чего бы это ему не стоило. Курт не мог припомнить ни одного случая, когда Сухарь изменил этому правилу. И всё же иногда Сухарь поступал так, что Курту хотелось немедленно разрядить ему в голову всю обойму.

*

          Курт вспомнил Перекупа, владельца судоверфи, перешедшего дорогу Сухарю. «Клиенты» Перекупа таскали через него всё, что не получалось переправить через обычную таможню. Да и чёрт бы с таможней. Эти идиоты додумались спрятать у Перекупа партию товара, которую умыкнули у партнёров Сухаря. Они прекрасно знали, что никто иной не вздумает связываться с этим дурно-пахнущим делом. Но только не Перекуп. Уверенный в своей силе и безнаказанности, он бросил Сухарю вызов. Решить проблему поручили Курту. Тому пришлось тщательно изучить противника, прежде чем браться за дело.