Красный змей для чёрной кошки

Глава 1. Сны и реальность

Что случится, если в Древнем Египте дочь светлой богини и сын владыки тьмы полюбят друг друга?

Ничего хорошего. Боги не дадут им быть вместе и жестоко накажут.

Но что, если влюблённые слишком упрямы, чтобы покорно принять уготованную им судьбу?

В нашей реальности простая девушка отправляется на экскурсию к египетским пирамидам. Или девушка не такая уж простая? Ей с детства снятся сны, в которых она превращается в чёрную кошку и ищет нечто потерянное.

Она найдёт проход сквозь пространство и время, но это только начало. Теперь нужно вспомнить себя, собрать из осколков разбитой души единое целое и отправляться на поиски любимого.

Темно, холодно и страшно. Непонятно, то ли пробираешься по узкому лазу каменного лабиринта, то ли, наоборот, вокруг тебя огромное пространство. Мягкие лапы ступают бесшумно. Хочется вернуться к теплу и свету, но тогда она снова и теперь уже навсегда потеряет что-то бесконечно дорогое и ценное. Или кого-то. И она продолжает свой путь.

Впереди угольную черноту разбавляет слабый отблеск, и она срывается на бег. Это не солнечный свет, не выход из наполненного тьмой холодного нечто, но выход пока не важен, важен сам источник еле заметного сияния.

А вот и он — большой медно-красный змей свернулся кольцами и кажется спящим. Светится его чешуя, но её света хватает только обозначить контуры длинного гибкого тела, окружающее пространство по-прежнему тонет во тьме.

Она на секунду замирает в неподвижности, потом одним прыжком оказывается рядом. Бодает головой змеиное тело и, не дождавшись реакции, вонзает в него когти. Вернее пытается вонзить, когти скользят по гладкой чешуе, скребут беспомощно. Наконец, один попадает в зазор между твёрдыми пластинками и колет мягкое тело.

Змей вздрагивает, кольца его приходят в движение, он медленно поднимает голову и открывает жёлтые глаза с узким вертикальным зрачком. Растерянно моргает, а затем треугольная голова в стремительном броске приближается к ней, застывает перед самой мордочкой, а раздвоённый язык мягко касается кошачьего носа.

***

— Чёрт!

Татьяна резко села на постели, прижимая ладонь к носу, где всё ещё чувствовалось неожиданно тёплое прикосновение змеиного языка. Сны, где она кошка, и где она ищет кого-то, снились ей с детства. Родители даже водили её к психологу, но добрая тётенька никаких отклонений не нашла, списала всё на детскую фантазию и любовь к животным. А потом уже и сама Таня догадалась не распространяться о своих странностях. Она и так в собственной многодетной семье чувствовала себя подкидышем, одно время даже думала, что её удочерили.

Нет, конечно. Зачем паре, имеющей шестерых детей, брать ещё одного?

Но всё же она слишком отличалась от своих родных. Тех вполне устраивала размеренная жизнь в глухой деревне, Татьяна же, единственная из всех, выбралась в большой город. Поступила в институт, закончила его, нашла работу по специальности.

Но и тут ей чего-то не хватало. Работа в офисе быстро наскучила, мужчины в её жизни надолго не задерживались, подруги были скорее приятельницами. Она ни к кому не привязывалась надолго.

Отдушиной стали путешествия. Зарплата позволяла два раза в год брать путёвку, садиться в самолёт и лететь за приключениями.

Греция, Испания, Тайланд, Китай, теперь вот — Египет.

Она обожала бродить по музеям, замкам и остаткам древних строений. В такие моменты она и наяву напоминала любопытную кошку, которой нужно сунуть свой нос везде, где только можно. Она словно искала что-то, а, не находя, спешила дальше. Знать бы ещё — что она ищет, глядишь, нашла бы быстрее.

— Танька, открывай! — в дверь номера отеля забарабанили, а когда она, зевая, открыла, внутрь ворвался рыжий вихрь по имени Томка. Ну, то есть, Тамара, но подруга полных имён принципиально не признавала.

— Ты ещё спишь?! — ахнула накрашенная и нарядно одетая девушка. — Ты что забыла? Экскурсия к пирамидам, выезд через час!

— Ничего я не забыла. Я успею.

— Ага. Опять натянешь джинсы и кроссовки, — показательно надула губки Тома.

Таня усмехнулась:

Конечно. Это только ты можешь додуматься переться в пустыню на шпильках.

— Что плохого в шпильках?

— А если на тебя мумия нападёт, ты как убегать будешь?

— Тьфу на тебя, — рассердилась подруга. — Я не буду убегать, я её поцелую.

— Фу! Она же мёртвая!

— Поцелуй любви возвращает к жизни! — Тома назидательно подняла к потолку палец с длинным наманекюренным ногтем. — Ты что сказок не читала?

— Читала. Но там было про спящую царевну, а не про мумию.

— А какая разница? Царевна сто лет проспала, считай, та же мумия. Только я, если что, буду искать себе царевича.

— Ага. Сушёного и в бинтах!

— Ай, ну тебя! Одевайся быстрее, жду тебя в холле.

Томка выскочила за дверь и, цокая каблуками, побежала к лифту, а Таня отправилась в ванную комнату, умываться.

Там почему-то залипла, рассматривая в зеркале над раковиной собственное взъерошенное со сна отражение, так словно никогда его не видела. Осторожно прикоснулась кончиком пальца к носу, туда, где во сне тронул её змеиный язык.

Глава 2. Преступившая закон

Происходящее слишком похоже на сон. Наверное, потому и не страшно, и нет сомнений. Узкий лаз ведёт под землю, вскоре становится темно, но красная змейка начинает светиться.

Нормальные змеи не умеют светиться, точно так же, как и моргать, но сейчас это кажется естественным.

Света змейки хватает только осветить саму себя, окружающее пространство тонет во мраке. У Татьяны в кармане джинсов телефон, а в нём — фонарик, но она про это не вспоминает. Спешит за красной змейкой, каким-то чудом умудряясь не спотыкаться в темноте.

Время ведёт себя странно. То ли растягивается, то ли замедляется. Вроде прошла всего пара минут, а вроде она бредёт уже целую вечность. Нет, вечность — всё же ближе к истине. Кажется, что реальный мир с его турпоездкой, бдительной Тамарой, съёмной квартирой и однообразной работой отдалился на миллион лет или вовсе перестал существовать.

Остались только красная змейка и густая чернильная темнота. Что это — узкий коридор или огромная пещера? Кто она — человек или кошка? Не понять. Но это не важно. Важно — не отставать от маленькой змеи.

Маленькая приведёт её к большой? Ведь так?

Ещё через пару тысяч лет впереди появляется слабое свечение. Оно становится всё ярче и ярче. Это похоже на далёкий солнечный свет. И правда — солнце. А впереди — выход.

Змейка ускоряется, Татьяна — тоже. Выход — короткий, идущий довольно круто вверх коридор с гладкими стенами из серых каменных блоков. Пол тоже гладкий и скользкий, приходится прилагать усилия, чтоб не скатиться вниз.

Но сложное восхождение завершается успехом, и Татьяна шагает наружу — в знойное марево пустыни. Змейка, выбравшаяся первой и дожидавшаяся её у входа, устремляется вперёд.

Солнце на мгновение закрывает тёмная тень, с неба камнем падает сокол… и взмывает обратно, унося в когтях красную змейку.

— Эй… — Татьяна растерянно застывает, глядя вслед птице, утащившей её проводника.

И что теперь делать?

Для начала — оглядеться и понять, куда попала.

Татьяна медленно оборачивается вокруг своей оси. Сюрприз — пирамиды исчезли! Вернее, осталась только одна — маленькая пирамида, из которой она вышла. Пирамида выглядит новенькой, сияет на солнце облицовкой из белого известняка. Вдалеке виднеются какие-то низкие строения, похожие на сараи, а ещё дальше — горная гряда. С другой стороны видна зелень и ощутимо тянет свежестью.

Отлично! Вот туда и пойдём, пустыня уже надоела.

Испугаться или удивиться по-прежнему не получается. Ну, подумаешь, громадные пирамиды пропали, зато вместо них возникла полноводная река и город на её берегах. Река — это Нил, конечно — тут нет других больших рек. А город — Уасет. Название возникло в голове так естественно, словно этот город родной. И в то же время этот город не похож ни один из виденных ранее. С высоты каменистого холма, на который она забралась, открывается отличный вид.

В городе нет привычных многоэтажек, стекла и бетона. На окраине здания приземистые, белые, светло-серые или чуть желтоватые, и все как одно — с плоскими крышами. В центре и ближе к берегу реки строения поосновательнее — больше, со статуями, колоннами, балконами и каждое в окружении яркой зелени собственного сада.

Старинный город. Или даже древний. Но этот город живой! По улицам ходят люди, вон даже — колесница, запряжённая парой коней, проехала.

Нужно попасть туда.

Идти далеко, но город притягивает как магнитом. Усталость отходит на задний план перед желанием достичь цели. Да и вообще, как можно устать во сне?

А вот, наконец, и город. Дошла!

Пыльные улицы, смуглые люди, одетые (а скорее раздетые) в белые тряпочки. По такой жаре большего не нужно, Татьяна в своих джинсах уже упарилась. Её одежда разительно отличается от местной, но почему-то совсем не привлекает внимания. А потом девушка понимает, что не в одежде дело, люди не замечают её саму. Она словно приведение в шумной толпе, всё видит и слышит, понимает, о чём они говорят, но её не видят.

Ну да, это же сон. Во сне и полетать можно. Но взлететь не получилось, пришлось и дальше идти ножками.

Улица кажется бесконечной, чем дальше, тем больше дома, богаче и наряднее одеты прохожие. Вернее, одежда остаётся такой же скудной, как у бедняков — почти все мужчины щеголяют голыми торсами и юбками по колено, а платья женщин из настолько тонкой ткани, что почти ничего не скрывают, зато золотом народ увешан по самые уши — кольца, серьги, браслеты, широкие ожерелья.

Откуда-то приходит мысль, что золота здесь добывают много, и позволить себе золотые украшения могут многие. Хотя простые работяги в повседневной жизни его всё же не носят. А сейчас все куда-то торопятся, идут в одном направлении. Может, праздник у них?

Нарядная толпа выносит её на широкую площадь перед шикарным дворцом. На уровне второго этажа вдоль всего фасада тянется крытый балкон, который поддерживают колоны с навершиями в виде цветов лотоса. Народ на площади глазеет на этот балкон, все чего-то ждут.

Наконец, на балконе возникает шевеление, и к перилам подходит лысый как коленка, весьма упитанный мужчина в годах. Этот одет во что-то похожее на длинное белое платье и не сверкает голой грудью, зато сверкает золотом. На нем навешано столько побрякушек, словно он ограбил каирский музей. Ну, или наоборот — это музей озолотился, найдя его мумию.

Толстяк начинает громко и важно что-то вещать, и толпа затихает.

«…Живое воплощение Амона, господин явлений Ра, властитель правосудия, повелитель верхнего и нижнего Египта, великий царь Тутанхамон…»

Из длинного перечисления титулов она вычленяет знакомое имя. Кто же не знает Тутанхамона? По него даже мультики для детей есть.

Толстяк замолкает и отходит назад, а его место занимает другой мужчина. Толпа на площади дружно падает на колени. Татьяна одна остаётся стоять, всё равно её никто не видит. Зато она во все глаза рассматривает самого знаменитого фараона.

Вот только знаменит Тутанхамон всего лишь своей не разграбленной гробницей и тем, что умер в девятнадцать лет.

Глава 3. Разорённое гнездо

Остановилась Татьяна на какой-то окраине среди бедных лачуг. Сердце билось как бешеное, пот заливал глаза.

Чего она так испугалась?

Того, что это не сон. Это реальность. Только не та, где мумия девятнадцатилетнего мальчика-фараона хранится в музее, а другая. Другая реальность. Другое время. И она — другая. Она — не Татьяна. Вернее, не так. Татьяна, поехавшая на экскурсию к пирамидам — лишь часть её настоящей. А кто — она настоящая? Как найти себя и собрать в единое целое?

Она совершенно точно раньше жила в этом городе. Она помнит город, но не помнит себя.

Живот подвело от голода, и пить захотелось нестерпимо. Она села на пыльную землю в тени одинокой пальмы, стянула с плеч маленький рюкзачок. Из вещей там только флисовая кофта, зато есть несколько шоколадных батончиков и почти полная бутылка воды. Не густо, но спасибо и этому.

Растаявший шоколад утолил голод, ноги гудели от усталости, но сидеть в пыли надоело. Если пройтись по знакомым местам, может, это поможет ей вспомнить себя?

Уасет. Потом, через много веков, этот город будет называться Фивы. А, может, и не будет. Кто знает, как сложится судьба города и всего Египта в этой реальности?

Кажется в реальности, где она была Татьяной, в Фивах нашли всего три храма. Или даже два?

Здесь же их было множество — словно отдельный город богов в самом сердце человеческого города. Храмы и дворец фараона цепью выстроились вдоль берега Нила. Окружают их богатые особняки, а чем дальше от центра — тем дома беднее.

Татьяна встала, отряхнула джинсы и побрела по улице в обратную сторону, на этот раз внимательно рассматривая здания и обходя прохожих.

«Кошки всегда возвращаются домой».

Кто это сказал? Фраза прозвучала в голове глубоким мужским голосом с ласковой насмешкой, а сердце внезапно сжалось от боли.

Лачуги сменились приличными домами, потом начался район особняков. Здесь всё знакомо. Чуть дальше на дороге будет выбоина. Этот особняк белый, а следующий — ярко-жёлтый, хозяева решили потратиться на покраску стен. У следующего вход украшен мозаикой.

Всё так и есть. И яма на дороге, и жёлтый дом сразу за белым, и мозаика.

А вот и храмовый комплекс.

Окружённые садами храмы с колонами, статуями и широкими подъездными аллеями выстроились вдоль берега Нила.

Храмы построены из гранита и известняка и украшены лучше, чем дворец фараона. У входа в каждый храм стоят по две одинаковые статуи того божества, которому храм посвящён.

Себек — бог-крокодил; Тот — бог мудрости с головой ибиса; Таурт — бегемотиха, покровительница рожениц; Рененутет — кормящая змея.

Перед статуями змей Татьяна задержалась. Провела рукой по каменной чешуе. Нет, это не та змея, ей нужно дальше.

Птах — бог ремёсел; Бес — забавный карлик, покровитель домашнего очага; Осирис — повелитель царства мёртвых; Исида — богиня плодородия; Гор — владыка неба с головой сокола.

Гору просто нестерпимо захотелось показать язык.

— Это твоя птичка унесла мою змею, да, братец? Ничего, я и сама разберусь.

Почему она так сказала?

Гор совершенно точно ей не брат, но обращение показалось правильным.

Амон — бог солнца; Ра — ещё одно солнечное божество (у них даже храм один на двоих, зато огроменный!); Маат — богиня справедливости; Сехмет — львиноголовая богиня войны; Бастет — женщина с головой кошки, богиня радости, любви и красоты.

Храм Бастет…

Она невольно замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась. Это место она знала до последней трещинки в цветной штукатурке, могла пересчитать все выбоинки в плитах на полу и пересказать сюжеты фресок на стенах. Она выросла здесь, в этом храме! Очень долго он был ей домом. Был… Но перестал им быть.

Татьяна прикрыла глаза, борясь с головокружением. Воспоминания накатывали волнами. Многочисленные комнаты и дворики храма; жрецы и жрицы — то раздутые от важности во время проведения богослужений, то хмурые или улыбчивые в обычное время. Вот молоденькая жрица учит делать кораблик из длинного листа тростника. Вот пузатый жрец ругается за какую-то шалость. Она не помнит себя, не помнит, что тогда натворила, но багровая от злости физиономия жреца стоит перед глазами.

И… мама!

Чаще всего такая, как её изображают на фресках и статуях, но иногда она представала и обычной женщиной, а иногда (совсем редко) приходила в облике кошки.

Бастет.

Та, кто сейчас звала себя Татьяной, помнила, как скучала и ждала маму. И как радовалась её нечастым визитам.

А потом она выросла и разочаровала мать. Вызвала её гнев. Что она сделала? Этих воспоминаний нет. Но в храм Бастет ей нет возврата. Лучше бы совсем к нему не приближаться.

Татьяна снова срывается на бег, не обращая больше внимания на храмы и особняки. Бежит туда, куда несут её ноги.

«Кошка всегда возвращается домой».

***

А вот и дом! На этот раз тот самый.

Татьяна тяжело переводит дыхание.

Хорошо быть дочерью богини. Она пробежала насквозь весь город и не сдохла от усталости, а всего лишь запыхалась.

Это даже не сам Уасет, а предместье. Дома стоят далеко друг от друга, каждый дом окружён собственным садом за высокими белыми стенами, защищающими растения от зноя и горячего ветра пустыни. Это не шикарные особняки знати, но вполне приличные жилища преуспевающих ремесленников.

Приличные…

Все, кроме того дома, у которого она стоит.

Ворота выломаны, стена, окружавшая сад, частично разрушена, деревья засохли и тянутся к вечернему небу чёрными ветками. Дверь дома перекосилась и держится на одной петле.

Заходить страшно, сердце колотится так, словно собралось выскочить из груди, глаза печёт от непролитых слёз.

Она переступает порог и оказывается в ласковом полумраке. Стены дома толстые, а окошки маленькие и находятся под самым потолком, такие окна не дают помещению нагреваться от солнца и внутри сохраняется приятная прохлада.

Глава 4. Осколки

Смотреть на погибший сад так же больно, как и на пустой дом. Вода в колодце сохранилась, но поливать тут уже нечего.

Татьяна медленно брела среди мёртвых кустов и деревьев по выложенной разноцветной мозаикой дорожке. За домом обнаружился сухой бассейн, полный мусора. Дно и борта тоже покрыты затейливой мозаикой в виде цветов лотоса, такую не в каждом храме увидишь. Когда блики играли на поверхности воды, лотосы казались живыми. В доме есть маленькая купальня, но насколько приятнее было нежиться по вечерам в нагретой солнцем воде открытого бассейна. Тем более, что чаще всего ОН составлял ей компанию, и тогда купание плавно перетекало в нечто более интересное.

В дальнем углу сада стоит странное строение без одной стены, с крышей, далеко выдвинутой вперёд в виде навеса и опирающейся на две колоны. В отличие от жилого дома, тут светло, а длинный навес хоть немного защищает от солнца.

Тут ровными рядами сложены прямоугольные каменные блоки, чуть в стороне свалены в кучу глыбы необработанного камня. Татьяна никогда особо не разбиралась в камнях, но сейчас названия сами возникают в голове. Белый известняк; серый, чёрный и красноватый гранит; мрамор в розовых и чёрных прожилках, жёлтый песчаник; полупрозрачный нежно-персиковый алебастр.

Некоторые камни расчерчены сеткой — это разметка для будущих статуй. А вот почти законченная статуя, её осталось только отшлифовать — пожилой мужчина сидит в массивном троноподобном кресле. Это не бог и не фараон, лицо незнакомое — скорее всего кто-то из местных чиновников. Статуэтки богов тут тоже есть — небольшие, служащие оберегами и талисманами. Такие, как памятная статуэтка Беса.

ОН отдал её за одежду, потому что сделал её сам. Он был скульптором!

Вот и его инструменты до сих пор лежат у дальней стены: молотки разных размеров, деревянные клинья, зубила и многое другое, что могло понадобиться в работе. Он делал статуи и барельефы для гробниц и храмов и маленькие статуэтки для домашних алтарей. Он был известным и уважаемым человеком.

Вот только… как раз человеком он и не был!

Из-за этого всё и случилось.

Что? Что случилось?! Кем же он был на самом деле?

«Подскажи! — мысленно взвыла Татьяна. — Ты ведь умный. И осторожный. И хитрый!»

Это да. Воспоминаний по-прежнему не было, зато была твёрдая уверенность — любимый не мог не предусмотреть их печальное будущее.

Она огляделась, по-новому осматривая дом и погибший сад.

Он делал статуи, а отходы — мелкие цветные камушки пускал на отделку своей территории. Мозаичные дорожки и бассейн с лотосами — его рук дело. Татьяна медленно побрела по дорожке, рассматривая узоры, надолго задерживаясь в дальних уголках сада, где геометрические рисунки превращались в сценки из жизни или в знакомые растения и животных. Красиво, но это просто картинки из камня.

Она подошла к бассейну. Смотреть на засыпанную мусором чашу почти так же больно, как на сломанную кровать, но очень хочется увидеть лотосы, пускай даже и без воды.

Татьяна спустилась по трём широким ступеням. Стала ногами сгребать мелкие веточки и сухие листья. Первый лотос увидел свет. За ним — второй. А потом нога зацепилась за что-то твёрдое. Тут самая глубокая часть бассейна, если бы он был наполнен водой, стоять бы тут не получилось, только плавать.

Она наклонилась, руками разгребла слежавшийся слой прелой листвы. Между двух мозаичных лотосов притаилась змейка. Маленькая, но, в отличие от цветов, объёмная.

«Прячь секреты на виду!»

Говорил он эти слова, или она сама сейчас их придумала — не важно. Вот он — секрет!

Она осторожно погладила ладонью каменную змейку. И та шевельнулась! Подняла треугольную головку, попробовала воздух раздоённым язычком. А потом каменная корка ссыпалась песком, и красная змейка оказалась на свободе. Дотронулась языком до девичьей руки, замерла, словно задумавшись, и вдруг порскнула прочь, выбралась из бассейна прямо по вертикальной стенке. На бортике задержалась, поджидая девушку, а едва та поднялась по ступенькам, устремилась к выходу.

— Подожди, — Татьяна вытянула вслед руку. — Я не могу так быстро. А ещё тут летают… всякие. Если птичка Гора и тебя утащит, что я буду делать?

Змея не настоящая, не живая, она — лишь воплощённая частичка силы, но ЕГО силы, она поняла слова, замедлилась, приноравливаясь к шагам девушки.

Так вдвоём они и ушли в пустыню.

Вскоре совсем стемнело, но Татьяна не спотыкалась и отлично видела своего маленького проводника. Конечно, кошки ведь видят в темноте. Удобно.

После заката стало стремительно холодать, пришлось надеть кофту. Пришла мысль, что кошка в меховой шубе так не мёрзла бы, но при полной уверенности, что она может превращаться в кошку, как это сделать на самом деле, она не понимала.

Ноги вязли в песке, несколько раз встретились настоящие змеи, но предпочли не связываться и поскорее убраться с пути. Иногда попадались россыпи камней и небольшие скалы. На рассвете вдалеке замаячила горная гряда.

После восхода солнца воздух прогрелся до состояния духовки за считанные минуты. Есть не хотелось, но воду она допила. Интересно, дочь богини может умереть от жажды как самый обычный человек?

Губы потрескались, ноги гудели от усталости, но кожа под палящим солнцем и не думала обгорать. А ещё она больше суток на ногах и до сих пор не упала. Это круто! И вообще она тут самая крутая, круче неё только горы. Но как же сильно хочется пить!

Воды нет, и взять негде, остаётся только перебирать ногами и поспевать за змейкой, которая целенаправленно ползёт к горам.

Горы какие-то низкие, жёлто-серые, но, может быть, там найдётся вода? Ну, или хотя бы тень? Тень точно должна быть.

Но перед тем, как найти тень, по этим горам пришлось ещё полазить, хорошо ещё, что не встретилось ни одной кручи, на которую она не смогла бы залезть.

Вход в пещеру выглядел как узкая щель между двумя валунами, если бы змейка не нырнула туда, Татьяна прошла бы мимо, ни за что не догадавшись заглянуть в дыру.

Глава 5. Маленькая львица

Имя Танит означало «маленькая львица», и Танит всегда интересовало, почему её так назвали. Ведь она — кошка. И мама её — кошка. Вот если бы она была дочерью львиноголовой Сехмет, тогда было бы понятно.

Сердитую Сехмет она откровенно побаивалась. А вот мама у неё самая лучшая, добрая и ласковая, жалко только что так редко её навещает. Танит хотела бы жить с ней в Небесных Чертогах, где живут боги, и мама обещала забрать её туда, когда она подрастёт и наберётся сил. Ведь даже настоящим богам не всем нравилось выдерживать бушующие вихри небесной энергии, и некоторые предпочитали жить на земле.

А она — всего лишь наполовину богиня. Её отцом был человек, которого она никогда не видела. Знала лишь из чужих рассказов, что Бастет полюбила прекрасного юношу, а он взял и погиб. Тогда она силой своей пробудила его семя, оставшееся в её теле, и родила ребёнка в память о возлюбленном. Но младенцу-полукровке туго пришлось в небесном царстве, и Бастет перенесла его на землю.

Танит росла в храме, посвященном её матери, и все обитатели храма знали, кто она такая. В раннем детстве с неё пылинки сдували, потом попривыкли, но всё равно она оставалась любимым и балованным ребёнком, который обычно ни в чём не знал отказа.

Бастет теперь навещала свой храм гораздо чаще и задерживалась на больший срок, прихожан и подношений стало больше, ведь другие храмы не могли похвастаться таким вниманием своих божеств.

Несколько раз в год на праздники все боги спускались в человеческий мир и устраивали пышные гуляния в самом большом храме Амона и Ра. На такие празднества из людей допускались главные жрецы и жрицы, а так же фараон со своей семьёй.

Бастет всегда брала с собой дочь. Танит нравились эти шумные сборища. Здесь было весело, много вкусной еды, и можно было превратиться в котёнка и носиться под ногами гостей, не боясь, что тот, кто заметит момент превращения, грохнется в обморок.

А ещё здесь был Гор, сын Исиды, богини плодородия, и Осириса, владыки царства мёртвых. Вообще-то Гор был взрослым, у него даже жена была, но он умел менять свой возраст и становиться ровесником Танит. А ещё он мог превращаться в сокола, и за ним было так здорово гоняться в кошачьем обличье! Правда, поймать никогда не удавалось, он всегда улетал. И смешно дразнил Себека. Тот клацал длинными крокодильими челюстями и однажды выдрал несколько перьев из соколиного хвоста.

Гор начал ругаться, а Себек выплюнул перья, сменил крокодилью голову на человеческую, невозмутимо пожал плечами и заявил, что не сожрал крылатого мальчишку целиком только потому, что тот невкусный, а от перьев у него изжога.

Себек за словом в карман никогда не лез, с ним тоже было интересно, но с Гором всё же интереснее.

Шло время, она росла и почти не удивилась, когда однажды Бастет сказала ей, что братец Гор хочет взять её в жёны. Она не возражала. Немного обидно было, что она станет второй женой, но тут уж ничего не поделаешь. Хорошо ещё, что Гор не торопился, считал, что в восемнадцать лет она слишком юна для брака. Танит в этом вопросе была с ним полностью солидарна, хотя некоторые девушки и в четырнадцать замуж выходили. Ну, так то люди, а ей спешить некуда. К тому же, Гор ей нравился, но замуж совсем не хотелось.

Так бы и текла дальше её спокойная, расписанная на годы вперёд жизнь, если бы в храме не появился ОН.

***

Главный жрец решил расширить храм, достроить новый зал и украсить его стены высеченными в камне барельефами.

Так в храме вместе со строителями появился скульптор. На самом деле, скульптор был не один, их набралось с десяток, но этот сразу привлёк внимание своей взъерошенной медной шевелюрой. Он словно не знал о существовании такой простой вещи, как гребешок. А ещё он во время работы частенько, задумавшись, запускал белые от каменной пыли руки в волосы, пачкая и склеивая их в рыжие иголочки. В такие моменты он напоминал Танит присыпанного мукой медного ёжика, она смеялась и так и назвала его «рыжий ёжик».

Мужчина лишь сдержанно улыбался, никогда не обижался, не пытался осадить её или огрызнуться.

Наверное, сначала она влюбилась в его руки. У него были красивые руки — узкие кисти с длинными сильными пальцами, которые творили с мёртвым камнем настоящие чудеса. А как ещё назвать каменные изваяния, которые выглядели как живые?

Танит всё чаще находила поводы оказаться рядом, зачарованно наблюдала за его работой, но нормально заговорить не решалась. Смущалась, поймав на себе внимательный взгляд янтарных глаз, выдавала дежурную насмешку и спешила скрыться.

А сама бережно собирала слухи и сплетни, которые разносили кокетничавшие с мужчинами молоденькие послушницы. Интересовал её, конечно, только рыжий скульптор.

Несмотря на необычную внешность, имя у него было вполне обычное — Неру, рождённый днём. Многие люди рождаются днём, и их родители, недолго думая, дают детям подобные имена. Жены у него не было, всем жрицам и послушницам он улыбался одинаково приветливо, но вроде бы ещё не успел побывать ни в чьей постели.

Необычный мужчина с обычным именем не делал ничего, чтобы привлечь её внимание, но с каждым днём Танит тянуло к нему всё сильней.

Она запросто переругивалась с богами, могла отвесить затрещину сыну фараона, но отчаянно трусила поговорить с простым работником. Даже просто находиться рядом и наблюдать было неловко.

Ну и ладно, пусть она неожиданно для себя оказалась трусихой, зато кошка из неё получается очень даже смелая.

Котов и кошек в храме Бастет живёт целое стадо, никто их не считает, и затеряться среди них легче лёгкого. Даже те, кто прекрасно знают её тайну, вряд ли отличат её от других чёрных усато-хвостатых зверей. А чужаки о дочери богини и её способностях и вовсе не в курсе. Неру не догадается.

Она пришла к нему в облике чёрной кошки. Сначала села в сторонке, потом подкралась ближе. Мужчина, погружённый работу, её не замечал, его руки словно жили собственной жизнью, молоточком и бронзовым клинышком откалывая маленькие кусочки мрамора, а глаза не отрывались от рождавшейся статуи.

Глава 6. Наваждение

В той реальности, где жила Татьяна, не зря говорили: «любопытство сгубило кошку», с Танит всё так и произошло.

В первый раз у неё лапы подгибались от волнения, когда она кралась за Неру по улицам старого Уасета. Казалась, он сейчас обернётся, увидит её и прогонит. Но он не оборачивался и не прогонял.

Идти пришлось довольно далеко, дом Неру оказался аж в предместье. Вот зачем он туда ходит, ведь намного удобнее ночевать в храме?

Эта загадка разрешилась, едва она вслед за рыжим скульптором скользнула в приоткрытую калитку. Неру, даже не зайдя в дом, занялся поливом сада. Доставал воду из колодца и выливал её в узкие желобки, которые подводили её к корням деревьев. Правильно, если сад не полить, он засохнет, но почему Неру занимается этим сам? У него довольно большой дом и престижная профессия, которая должна позволять жить безбедно. Почему он не наймёт садовника? Да и вообще, не похоже, чтобы у него были слуги.

Пока хозяин возился в саду, Танит сунула любопытный нос в дом. Её догадка подтвердилась, чужих запахов она не обнаружила. В доме царил творческий беспорядок одинокого холостяка, но при этом было довольно уютно.

Она пробралась в спальню, обнюхала все углы, а потом забралась на кровать. Запах у Неру странный, не похожий на то, как обычно пахнут люди, но несомненно приятный. Этот запах укутал её со всех сторон, словно пуховое одеяло. Она свернулась клубочком, глубоко вдохнула.

Она полежит тут совсем немного и уйдёт раньше, чем Неру закончит полив.

— Какие у меня сегодня гости! — знакомый слегка удивлённый голос звучит над головой, а спину гладит большая тёплая ладонь.

Ой! Она заснула в его кровати! И не успела вовремя уйти. Но Неру, вроде бы, не сердится. Он ещё раз проводит ладонью по её спине, а потом сетка кровати прогибается под его весом. Сеть из верёвок на деревянном каркасе натянута слабовато, провисает под весом человеческого тела, и кошка очень скоро скатывается с края ему под бок. Замирает, но человек дышит размерено и спокойно. Он спит. И Танит тоже засыпает, пригревшись возле него.

Просыпается Неру с первыми лучами солнца, завтракает лепёшками и козьим сыром, делится едой со своей гостьей. В кошачьем облике лепёшки Танит ничуть не привлекают, а вот от сыра она не отказывается — вкусный.

А потом Неру сгребает её в охапку и так, в обнимку с кошкой, шагает на работу.

***

Следующие несколько дней Танит заливалась краской, стоило ей вспомнить о ночи в доме скульптора. Да что с ней такое? Они же ничего не делали, просто спали. Неру вообще даже не догадался, что она не обычная кошка. Кошки постоянно спят с людьми, нет в этом ничего такого!

Чтобы отвлечься она стала в кошачьем виде ходить в город, заглядывать в дома простых людей. Помогало слабо, никто из этих людей не был рыжим, вечно взъерошенным скульптором, зато в храме заинтересовались, куда она постоянно пропадает.

— Гуляю, — неопределённо пожала она плечами на вопрос главного жреца.

А тот нахмурился и попросил быть осторожнее, в окрестностях появились стаи диких собак, особо обнаглевшие даже в город заходят и нападают на людей. А вчера на глазах царского архитектора псы загрызли его любимого кота, и если б на вопли не прибежали слуги, неизвестно что было бы с самим архитектором.

Раздутого от важности архитектора Танит недолюбливала, кота его никогда не видела и судьбой его не впечатлилась. Но всё же пообещала жрецу не отходить далеко от храма и со всех ног поспешила в главный зал, почувствовала вспышку знакомой энергии.

Чем старше становилась Танит, тем реже Бастет без особых поводов посещала собственный храм. В последнее время она и вовсе появлялась только по праздникам. Праздник начала года, приуроченный к разливу Нила, был всего месяц назад, Танит не ждала мать так рано, но безумно обрадовалась.

В главный зал — сердце храма допускались только старшие служители богини и её дочь.

Высокая статная женщина с головой кошки сидела на троне и со скучающим видом внимала речам одной из своих жриц. Скучающим — потому что жрица занималась восхвалением богини и ничего важного не рассказывала. При виде Танит Бастет медленно и величественно поднялась с трона, плавно махнула рукой, отсылая жрицу, а когда та скрылась за дверью, шагнула к дочери, на ходу трансформируя кошачью голову в человеческую.

Танит птицей взлетела по ступеням, ведущим на возвышение с троном, и Бастет заключила её в объятия.

Потом они сидели вместе на мягком диванчике, ели фрукты с золотых тарелок и говорили. Бастет передала Танит подарок от Гора — великолепное ожерелье с лазуритами, Танит поблагодарила довольно равнодушно и положила его на столик, толком не рассмотрев. Сегодня она впервые соврала матери. Точнее, утаила правду. Рассказывая о своей жизни, она ни словом не упомянула рыжего скульптора, который занимал все её мысли. Утешала себя тем, что это слишком незначительное событие, чтобы рассказывать о нём богине, а на самом деле боялась, что Бастет не одобрит её увлечение. А Гор мог бы и сам отдать ей ожерелье, у него крылья есть, для него спуститься с неба — раз плюнуть, ему не нужно тратить энергию на переход, как бескрылым богам.

Вечером Бастет ушла, а Танит долго не могла уснуть. Строительство нового зала закончилось, теперь заканчивается его отделка. Скоро Неру перестанет здесь появляться, останутся только две статуи и барельефы его работы. Они, конечно, чудесны, но не заменят самого скульптора.

А, может, это и хорошо. Может, если Неру исчезнет, пройдёт и это странное наваждение?

Глава 7. Красный змей

Последний день!

Сегодня Неру заканчивает работу в храме, и больше она его не увидит. Весь день Танит заставляла себя заниматься рутинными делами и не подходить к нему, а вечером не выдержала. Увидев знакомую загорелую до черноты спину в воротах храма, превратилась в кошку и ринулась следом.

Неру сегодня задержался, вышел позже обычного, и темнота застала его на полдороги от дома. Танит-то ничего, кошачьи глаза видят в темноте, а каково человеку? Почему этот упрямец не остался в храме? Мог бы хоть раз переночевать.

Она кралась за человеком на большом отдалении, ориентируясь больше на его запах, чем на долговязую фигуру впереди, и то и дело тревожно оглядывалась.

Почему-то сейчас ей было сильно не по себе, хотелось со всех лап нестись назад, но не хотелось оставлять Неру без присмотра.

Они шли по пустой дороге среди полуразвалившихся хижин. Несколько лет назад во время особо сильной песчаной бури город хорошо так засыпало песком. Самые бедные хибары жители предпочли не раскапывать, а просто построить другие в другом месте. Люди рассказывали, что здесь живут демоны, вылезшие прямиком из Извечного Океана Хаоса, и старались обходить этот район.

Похоже, Неру в демонов не верил, раз рисковал ходить напрямик. А Танит точно знала, что если из океана хаоса кто-то и вылезет, то только его владыка. Всех демонов Великий Змей прочно держит на привязи, а самого его вряд ли заинтересует одинокий путник и заброшенные, полузасыпанные песком дома.

И всё же здесь кто-то был.

Будь Танит настоящей кошкой, она бы раньше почувствовала опасность. Не будь она так погружена в свои мысли, серьёзнее отнеслась бы к предупреждению старого жреца. А сейчас уже поздно.

Когда она унюхала первого пса, она не слишком испугалась. Но собаки продолжали выходить из развалин.

Их много. И они голодные. Дикие псы, про которых говорил жрец.

Первое побуждение — бежать к Неру, искать у него спасения.

Но нет. Одичавшие собаки, в отличие от диких животных, не боятся людей. У Неру нет оружия, даже простой палки нет. Может, одного пса он сумел бы отогнать. Может, даже двоих. Но их тут не меньше двух десятков. Нельзя вести стаю к Неру, его загрызут. Кошачьи ноги быстрее человеческих, нужно бежать.

И она побежала. Метнулась в другую сторону, уводя собак от человека.

Вот только собачьи ноги не уступают в скорости кошачьим, а когда собак много, скрыться от них становится непосильной задачей.

Танит металась из стороны в сторону, уклонялась от острых зубов, один раз чуть не оставила хвост в собачьей пасти и уже не понимала, куда она бежит. Обратиться в человека — нет сил, и не поможет. Собакам всё равно кого гнать, кошку или девушку. Они настигали свою жертву. Сколько осталось ударов маленького кошачьего сердца, до того как на её горле сожмутся собачьи клыки?

И клыки сжались, только не собачьи, и не на её горле.

Танит не сразу осознала, что происходит, когда догнавший её пёс вдруг коротко взвизгнул, а потом придушенно захрипел и забулькал.

В собачье горло вонзились зубы огромного красного змея.

Увлечённые погоней псы так разъярились, что не испугались нового противника. Один из псов попытался вгрызться змею в спину, но не смог прокусить чешую. Змей отмахнулся хвостом, пёс отлетел и врезался в остатки выглядывающей из песка стены. Так и остался там лежать без движения. Следующего пса змей сбил прицельным ударом треугольной морды в мохнатый бок, этот зверь улетел ещё дальше, Танит не видела, где он приземлился.

А потом змей обернул её несколькими кольцами своего тела, и она вообще перестала что-то видеть, кроме слабо мерцающей красными искрами чешуи прямо у себя под носом.

Там, за живой крепостью, продолжалась битва. Вернее, не битва, а истребление собак. Дикие псы ничего не могли сделать такому противнику, а змей методично убивал тех, кто вовремя не догадался сбежать.

Интересно, змеи едят котов? Она ведь тоже не может сбежать.

Сознание гасло, глаза всё труднее становилось держать открытыми.

И когда змей рассыпался тысячью алых искр, а Неру наклонился, взял её на руки и как великую ценность прижал к груди, она не была уверена, что всё это происходит наяву.

Глава 8. Страсть и нежность

Очнулась она только утром в знакомом доме на знакомой кровати, в которой однажды уже провела ночь. Только на этот раз она была в облике человека.

Потеряв сознание, она потеряла и контроль над обликом, вот и приняла более привычную форму.

Кошмар! Это, получается, Неру теперь всё знает!

А ещё она лежит в кровати совсем без одежды. Её платье грязной рваной тряпкой валяется у стены, рядом стоит ведро с водой. А на её коже нет ни грязи, ни крови, ни пота, только саднят несколько длинных царапин.

Получается, он её раздевал и мыл?

Щеки девушки по её ощущениям сравнялись цветом с чешуёй ночного змея.

Стоп! Змей!

Он ей приснился, или был на самом деле?

Учитывая, что она до сих пор жива, ничего ей не приснилось.

Неру, кто же ты такой?!

Среди богов только Рененутет, жена Себека, оборачивается змеёй. Если она втайне от мужа нагуляла ребёнка, Себек расстроится. Жаль его, он хороший.

Да нет, не может Неру быть сыном Рененутет, их сила абсолютно разная, они как небо и земля. Или небо и…

Додумать мысль она не успела, в спальню вошёл сам объект её размышлений. Тоже чисто вымытый, рыжие волосы склеились в иголочки не от пыли и пота, а от воды.

Неру усмехнулся без своей обычной мягкости и протянул ей глиняную чашку:

— Выпей, маленькая отважная львица, полегчает.

Руки ощутимо подрагивали, но она взяла чашку с терпко пахнущим травяным отваром. Запах она узнала. В храме такой отвар готовят тяжело больным для восстановления сил. Она не болеет, но восстановить силы ей явно не помешает.

Когда чашка опустела, Неру забрал её и собрался выйти, она бросила ему в спину:

— Неру, кто ты такой?

Он обернулся в дверях, снова усмехнулся непривычной горько-злой усмешкой.

— А ты не догадалась?

— Кажется, догадалась. Но не верю в свою догадку.

— Поверь. Неру, сын повелителя Хаоса Апопа, к твоим услугам, юная госпожа.

— А… Хорошо, — только и смогла вымолвить Танит и подтянула одеяло до самого подбородка.

Как-то не думала она, что первый осмысленный разговор со скульптором произойдёт, когда она голая будет лежать в его постели.

— Не боишься? — с недоверием прищурился мужчина.

Танит всерьёз задумалась, прислушиваясь к себе. Страха не было. Только не перед ним. Она качнула головой:

— Не боюсь.

А Неру вдруг выдохнул и обмяк, словно сковывавшее его напряжение исчезло в одночасье.

— Хорошо, — теперь его хватило только на одно слово.

Он вышел и вернулся с туникой из полупрозрачной тонкой ткани, протянул её девушке.

— Извини, женской одежды у меня нет, а твоё платье уже не спасти.

Судьба платья волновала Танит в последнюю очередь. В момент оборота у неё ещё и золотые браслеты были, которые сейчас куда-то делись. Браслеты её тоже не волновали.

До неё только сейчас с пугающей ясностью дошло, что этой ночью она могла умереть, и никакая божественная кровь ей бы не помогла. А Неру с его чудесными красивыми руками и вечно взъерошенными волосами — сын самого Великого Змея Апопа, повелителя Хаоса, извечного врага всех светлых богов. И он спас её! Раскрыл свою сущность ради её спасения.

Если она кому-то скажет о нём…

Что сделают светлые боги, узнав, что у них под носом живёт тварь из чёрного океана Хаоса?

— Зачем?! — выпалила она.

Неру изогнул губы в ироничной усмешке:

— Что зачем? Зачем даю тебе одежду? Не хочешь, можешь не одеваться. В таком виде ты мне больше нравишься.

— Я тебе нравлюсь?! — мысли в голове метались растревоженными пчёлами, зацепились за слова, которые показались важными.

Неру покачал головой:

— Женщины… Тебя только это волнует?

— Не только, — Танит забрала из его рук тунику, но вылезать из-под одеяла не торопилась. — Я правда тебе нравлюсь?

— Скажем так, ты меня заинтересовала.

— Когда ты понял, кто я?

— Сразу. Ты каждый день приходила следить за моей работой. Так нравятся скульптуры?

— Твои — да!

Не говорить же ему, что ей не только скульптуры нравятся, но и скульптор. Тем более, что он, кажется, и сам всё это прекрасно понимает, только дразнится.

— А я не видела твоей силы, — поскучнела Танит.

В самом деле, она постоянно крутилась рядом, он прикасался к ней, а она кроме запаха ничего странного не заметила.

— Ты и не могла, — утешил её сын владыки Хаоса. — Я давно живу, а если бы не умел скрываться, прожил бы гораздо меньше.

— Что ты будешь делать, если я расскажу о тебе светлым?

Неру не задержался с ответом, словно давно уже всё обдумал.

— Я исчезну. Начну жить заново в новом месте и под другим именем.

— И не жалко всё бросать?

— Жалко. Поэтому я предпочёл бы, что бы ты, маленькая львица, не выдавала меня.

— Не буду, — вздохнула Танит. — Только ты сам себя выдал. Думаешь, оборот в змея никто не заметил? Зачем ты только обернулся?!

Неру хитро прищурился:

— А почему ты бежала не ко мне, а от меня?

Танит покраснела:

— Я же не знала, что ты так можешь. Думала — ты обычный человек. Тебя бы загрызли.

Неру снова улыбался:

— Это так мило. Ещё никто не пытался спасать меня.

— Не смейся!

— Я не смеюсь. Я тронут. А что до оборота — надеюсь, он прошёл незамеченным. Не думаешь же ты, что я менял ипостась в первый раз? И без оборота я бы не смог вырвать из собачьих зубов одну милую чёрную кошечку, которая почему-то этим фактом недовольна.

— Я не недовольна! Я благодарна! Правда, спасибо тебе, Неру.

Снова хитрый прищур янтарных глаз:

— Насколько благодарна?

— Настолько!

Танит вскочила, придерживая у груди смятое одеяло (как уронила тунику, она не заметила) и, зажмурившись, прижалась губами к его губам.

Вообще-то целоваться она умела, Гор был хорошим учителем, но сейчас сделала единственное, на что хватило смелости. Поцелуи с Гором были приятные, но не шли ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала, всего лишь прикоснувшись к сухим обветренным губам этого мужчины.

Глава 9. Рождённый днём

Тот день стал началом безумия.

Женщины в храме говорили, что почти всегда добившись близости, мужчина теряет интерес к недавней любовнице. Да и сами частенько поступали так же. Жрицам богини любви никто не запрещал выходить замуж, но замужних среди них было намного меньше, чем свободных. Девушки считали, что нужно перепробовать множество мужчин, пока найдёшь одного особенного.

Кажется, Танит умудрилась сделать это с первого раза. Время шло, а их страсть и не думала утихать. Неру частенько появлялся в храме — то подшлифовать и так идеально гладкие барельефы, за которые давно получил оплату, то в качестве обычного прихожанина, принести дары Бастет. Танит же стала постоянной гостьей в его доме.

Она никому не рассказывала об их отношениях, но, когда живёшь среди кучи любопытных женщин, скрыть такое не получится.

За Танит радовались, что «наша девочка наконец-то выросла», давали советы разной степени ценности и пытались познакомить с другими мужчинами. Танит с ними знакомилась, мило щебетала о всякой ерунде, а потом бежала к своему скульптору.

Бастет тоже узнала, но решила, что увлечение человеком — всего лишь один из этапов взросления дочери, и не заинтересовалась личностью этого увлечения.

Танит выдохнула и расслабилась, больше всего она боялась, что мать увидит Неру и поймёт, кто он такой, но она не стала смотреть.

Неру рассказал свою историю далеко не сразу, но когда рассказал, это стало переломным моментом их отношений. К страсти и безумному притяжению присоединилось доверие.

Помнится, когда-то Танит посчитала его имя слишком обычным. Для человека такое имя не значило ничего, для Неру же обстоятельства его рождения определили его судьбу.

Апоп, владыка тьмы и хаоса, в отличие от светлых богов, не мог появляться в мире людей в любой момент по своему желанию. Только когда тень Луны закрывала Солнце, Великий Змей в облике человека выходил на Землю. И эти несколько часов он искал человеческих женщин, которые могли бы родить ему детей. А когда находил, обычно не думал интересоваться у своих избранниц согласием на такую пикантную услугу.

Дети были нужны ему как слуги, посланники и шпионы в светлом мире. Рождались они всегда ночью, и их старшие братья и сёстры сразу же уносили младенцев в Океан Хаоса, где они вырастали такими, как нужно их тёмному отцу.

С Неру всё получилось не так.

Его мать была сильной целительницей, благословлённой силой самой богини Таурт — покровительницы рожениц. Она знала про беремённость и роды всё. Могла ускорить трудные роды, могла помочь роженице скинуть нежеланное дитя, или наоборот выходить больное.

Она прекрасно понимала, кем будет её ребёнок, но так и не решилась убить его в своём чреве. Вместо этого, начав рожать, она сделала всё, чтобы задержать роды, не дать сыну родиться ночью. Она перестаралась тогда, борясь со схватками, роды вышли затяжными и тяжёлыми, мать чуть не умерла, но ребёнок родился в знойный полдень. Посланники Апопа ушли с первыми лучами рассвета, не дождавшись братишку.

Потом они его всё-таки украли, унесли в Океан Хаоса, но оказалось, что рождённый днём младенец не способен долго выносить волны Хаоса. Другие дети Змея не могли постоянно жить в светлом мире, а он не мог жить во тьме.

Неру не знал, кто пожалеет его — отец или кто-то из братьев, но в итоге его полумёртвого вернули матери.

В раннем детстве сила повелителя Хаоса никак не проявлялась, а сам Неру рос слабым и болезненным. Пожалуй, если бы не мать-целительница он не прожил бы долго.

Зато потом, когда сила проснулась, мать быстро вложила в его голову, что её необходимо скрывать ото всех: и от людей, и от светлых богов, и от собственного тёмного родителя.

Неру был почтительным сыном — слушал мать, жил среди людей, как обычный человек. Пошёл в обучение к известному скульптору и со временем превзошёл своего учителя, заработал известность и безупречную репутацию в Уасете и за его пределами. Он научился маскировать свою силу так, что без опаски заходил в храмы светлых богов и общался со жрецами.

Заказ на украшение нового зала в храме Бастет должен был стать одним из многих, если бы не одна чёрная кошечка.

Девушку, которая насмешками прикрывала застенчивость, он заметил сразу, её происхождение не стало для него тайной. Дочь Бастет — молодая и неопытная, но всё же стоило держаться от неё подальше. Вот только как держаться подальше, когда она каждый день приходит в место, где он работает?

В человеческом облике — держится подальше и просто наблюдает, в кошачьем — крутится под ногами и заворожено следит за его руками.

Сначала он счёл её интерес капризом, который скоро пройдёт. У такой красавицы, да ещё дочери богини, не могло быть недостатка в поклонниках. Зачем ей скромный скульптор, когда можно выбрать сколь угодно знатного и богатого мужчину?

Неру же, учитывая своё происхождение, искать постоянную спутницу жизни не собирался. Вряд ли найдётся девушка, которая не сбежит в ужасе, увидев его в облике змея, а скрывать такую тайну от жены — не то же самое, что от соседей.

Танит ему нравилась, себе он готов был в этом признаться. Но не ей. Не стоит навлекать неприятности ни на себя, ни на неё отношениями, которые не имеют будущего.

Когда Танит в облике кошки пробралась в его дом и уснула в его постели, он ненадолго предался фантазиям, что она знает о нём всё и принимает, таким как есть.

В фантазиях ведь нет ничего плохого, главное — не спутать их с реальностью.

Утром он сделал вид, что верит, что она обычная кошка и просто отнёс её в храм. А потом долго улыбался — подумать только, он спал в одной постели с дочерью Бастет, а потом носил её на руках. Рассказать кому — не поверят! Впрочем, он не собирался никому об этом рассказывать.

Если бы не происшествие с дикими собаками, Танит могла бы остаться просто приятным воспоминанием, от которого теплело на душе. Но случилось то, что случилось.

Она вздумала уводить от него опасность, а он не мог дать ей погибнуть, даже если бы её спасение обернулось для него бедой.

Глава 10. Сириус не помог

Они прожили вместе как муж и жена почти год.

Нельзя сказать, что всё это время было наполнено только безумным счастьем. Разное случалось. Они сорились, ругались, пару раз Танит била посуду, но все ссоры заканчивались примирением.

Неру много работал, Танит училась вести хозяйство. Для девушки, с детства окружённой роскошью, это оказалось тем ещё испытанием. Неру не держал слуг, потому что не мог и не хотел постоянно скрывать свою силу.

В собственном доме Неру не привык таиться. Мог превратиться в змея, мог создать из песка юрких змеек-помощниц, мог призвать брошенный в другом углу мастерской инструмент, и тот влетал в его руку.

Стена, окружающая сад, была с секретом. С каждой стороны на ней сидели по три скарабея из солнечной бронзы. Искусно выполненные маленькие статуэтки не бросались в глаза, зато служили надёжным барьером — не выпускали силу хаоса за пределы ограды.

До появления Танит домом Неру занимался сам — готовил, убирал, ухаживал за садом. Теперь ему приходилось тратить время, чтобы обучить этим простым вещам молодую жену. Танит ведь даже очаг не умела разжечь, не приходилось ей в храме пачкать нежные ручки.

Уходя к Неру, она думала, что готова к новой жизни. Оказалось, что нет. Но красный змей обладал огромным запасом терпения, вывести его из себя у Танит получалось только в исключительных случаях. Он был хорошим учителем и любящим супругом. И Танит училась — ради него.

Ради него она была готова пачкать руки и зарабатывать мозоли, лишиться привычного круга общения, роскоши и редких деликатесов. Она даже с матерью готова была расстаться.

Бастет терпела увлечение дочери человеком, пока считала его несерьёзным. На брак же она согласия не дала. Танит тогда впервые по-настоящему поругалась с мамой. Заявила, что давно уже взрослая и может сама за себя решать. Бастет махнула рукой и сказала, что подождёт, пока дочь наиграется в жизнь простого человека. В храме ей всегда будут рады, но пока она не вернётся домой, на помощь может не рассчитывать.

Время шло, и её настоящим домом стал скромный дом Неру, а не огромный храм Бастет. Она научилась всем женским премудростям, подружилась с соседками и частенько ходила к ним в гости. Но центром её вселенной был и оставался рыжий скульптор.

Ласковый и терпеливый днём, пылающий страстью ночью — для неё он был идеалом мужчины. Даже покрытый с ног до головы каменной пылью или заляпанный красками после покраски статуй — для Танит он был красивее любого светлого бога.

По меркам простых людей Неру был уважаемым и весьма состоятельным человеком. Он не скупился на подарки для любимой. У Танит была лучшая одежда из той, что можно купить в городе, и множество украшений, пусть и гораздо скромнее тех, что она носила прежде.

Неру и сам любил красивые вещи, жаль наряжаться мог только в свободное от работы время, которого у него было не так много. Но он старался освободить его для любимой. Они гуляли по городу, посещали весёлые праздники простонародья, любовались скалами в пустыне на закате и звёздами в ночи.

В такие моменты Танит купалась в его любви и своём счастье. Ей казалось — так будет вечно.

Намного позже она поняла, как была наивна. Неру наслаждался каждым днём как раз потому, что не верил в вечное счастье. Он знал… догадывался, к чему всё идёт, но не собирался из страха отказываться от внезапной, нежданной, но такой нужной любви.

***

Всё рухнуло в разгар жаркого лета.

В тот день звезда Сириус взошла на утренней заре, знаменуя начало нового года, разлив Нила и окончание засушливого сезона. Раньше этот день Танит всегда проводила с матерью и спустившимися на землю богами. За прошедший год она уже уяснила, что простые люди устраивают куда более шумные и весёлые праздники, чем боги. Этот же праздник оказался самым грандиозным из тех, что она видела.

В последнюю ночь года люди зажигали множество свечей, ламп и специально сделанных новогодних светильников. Выставляли их на плоских крышах своих домов, в садах и на стенах, украшали ими улицы. Ходили друг к другу с гости, поздравляли и угощали соседей. Это было весело и необычно для дочери богини.

Ближе к полуночи люди потянулись на главную городскую площадь. Они шли со свечами и факелами, несли пироги, вино и пиво, галдели и смеялись. Весёлая толпа всё росла, превращаясь в массовое шествие народа.

Танит и Неру тоже были там. У Танит пирог с рыбой получился на славу — пышный, мягкий и совсем не подгоревший. Она гордилась им и радовалась как ребёнок. Неру держал факел и нес кувшин с виноградным вином.

Площадь и дворец фараона сияли огнями. Фараон со своей семьёй сейчас был в главном храме Амона и Ра, отмечал новогоднюю ночь с богами. Простой народ же вовсю веселился на площади. Еда, выпивка, музыка, танцы — так до рассвета. До восхода заветного Сириуса.

Увидать первый в году восход этой звезды — к удаче и исполнению желаний. Все ждали это знаменательное событие, мало кто решался уйти раньше.

Танит насмеялась, натанцевалась, наобнималась и нацеловалась со своим возлюбленным супругом. Восход Сириуса она наблюдала, цепляясь за его руку, еле стоя на ногах от усталости, но улыбка на её лице сияла ярче всех праздничных огней.

И она загадала звезде желание: «Быть вместе с Неру до конца земной жизни. И потом тоже не расставаться».

Сириус не помог.

Глава 11. Только дождись

Уйдя из храма Бастет, Танит перестала общаться с богами, и на их празднества не ходила. Новая жизнь затянула целиком, она не часто теперь вспоминала о старой. Зато нашёлся тот, кто вспомнил о ней.

Гор вдруг озаботился тем, что почти год не видел свою невесту, и спросил про неё у Бастет. А та не видела смысла что-либо скрывать и рассказала богу-соколу про каприз своей дочери.

Понятное дело, брошенный жених обиделся. Во-первых, ему — богу предпочли человека, а во-вторых, Танит не удосужилась сообщить ему о разрыве лично. Про то, что Танит не умеет летать и не может просто взять и зайти к нему в Небесные Чертоги, а он девушку вниманием не баловал и даже подарки передавал через мать, молодой бог благополучно забыл.

На самом деле он не слишком-то и хотел брать вторую жену, ему и одной Хатхор вполне хватало. Этот брак задумала его мать Исида, в надежде на благодарность богини любви за устроенную судьбу её дочери. Безумная любовь Исиды к своему супругу Осирису ни для кого не была секретом, вот только Осирис почему-то, с тех пор как стал правителем загробного царства, предпочитал жить там и довольно редко выбирался навестить красавицу-жену. Злые языки болтали, что любовь его остыла, но злые языки на то и злые, а Бастет из любой искорки добрых чувств может разжечь пламя любви. Вот только просьбы людей она исполняет, а в дела остальных богов предпочитает не вмешиваться.

Все эти подробности Танит узнала позже, а тогда они с Неру довольные и уставшие вернулись с праздника, собирались весь день бездельничать и отсыпаться после бессонной ночи и совсем не ждали гостей.

Визит Гора стал концом их спокойной жизни. Неру мог скрывать свою сущность он простых людей и жрецов. Даже полукровка Танит его не разглядела, но обмануть настоящего бога, сын Апопа не смог. Гор понял всё, как только его увидел. Не стал слушать ни объяснений, ни оправданий. Обратился соколом и улетел. А Неру окинул тоскливым взглядом дом и сказал, что нужно уходить.

Они ушли сразу же, даже вещи не собирали. Оказывается, предусмотрительный Неру как раз на такой случай устроил тайник где-то в скалах в пустыне. Но до тайного убежища они не успели добраться, их перехватили раньше.

Четверо младших богов, прислужников Исиды, на птичьих крыльях догнали беглецов. Кто бы сомневался, что любящая мать оскорбилась гораздо больше своего сына. Исида не прощала обид, и отпускать обидчиков не собиралась.

Будь Неру один, он бы сумел отбиться и сбежать, но Танит не была бойцом ни в одном из двух своих обличий. Красный змей защищал маленькую кошку и раз за разом пропускал направленные в него удары копий с наконечниками из звёздного метала. Даже такие копья не могли пробить его чешую, но с каждым уколом вытягивали силы.

Заплаканную Танит и потерявшего сознание и вернувшегося в человеческую форму Неру прислужники доставили в храм Исиды, где собрались почти все светлые боги.

Исида устроила суд над преступившими закон. Хотя какой закон они преступили? Не было никакого закона! Просто раньше ни одному носителю божественной крови не приходило в голову добровольно связать свою жизнь с тварью из Хаоса. Танит оказалась единственной.

Бастет выступила в её защиту, Себек и Таурт подлержали. Даже Гор попросил не наказывать слишком строго бывшую невесту.

И тогда все шишки посыпались на Неру. Он пробрался в мир смертных, наверняка шпионил для своего тёмного отца, соблазнил и увёл из храма дочь богини. Неру, толком не пришедший в себя после проигранной битвы, мог только стоять, покачиваясь, и хрипеть — на шее его чёрной удавкой выделялся ошейник из грубой кожи. Ошейник сковал силу змея, а заодно и забрал его голос.

Неру не мог защититься, он даже возразить ничего не мог. Стоял под шквалом льющихся на него обвинений и не сводил взгляда с Танит, словно видел её в последний раз и хотел насмотреться впрок, запомнить до каждой чёрточки.

Один Себек высказался в защиту змея, но бога-крокодила не стали слушать. У него жена — змея, вот он и защищает ещё одну рептилию.

Приговор был таким:

Танит три года исполняет обязанности младшей жрицы в храме своей матери и всё это время не имеет права покидать его пределы. А потом выходит замуж за Гора и становится ему верной и послушной женой. За малейший промах её статус жены может смениться на статус наложницы.

Неру же прямо сейчас с запертой силой изгоняют в Океан Хаоса.

Для рыжего скульптора такой приговор ничем не отличался от немедленной казни. Рождённый днём даже без ошейника вряд ли долго проживёт в царстве своего отца, а уж лишённый силы он погибнет за несколько минут.

Оглушённая, раздавленная нежданной бедой Танит до последнего не могла поверить, что всё это происходит на самом деле. Хотелось проснуться в уютном полумраке небольшого домика, обнять и поцеловать супруга и идти заниматься привычными домашними делами — готовить ужин, помогать Неру поливать сад или смотреть, как он работает в мастерской.

«Сад засохнет. А Неру умрёт!»

Эта простая мысль достучалась до затуманенного сознания, когда Неру впихнули в открытый прямо в большом зале храма портал. В овальном разрыве пространства клубилась тьма, и веяло леденящим холодом. Портал ещё не закрылся, а Неру уже падал на колени, цепляясь скрюченными пальцами за ошейник.

Танит не поняла тогда и не смогла вспомнить сейчас, что она сделала. Вряд ли превратилась в простую кошку. Потому что кошачья лапка не может одним ударом когтей разорвать толстую полосу зачарованной кожи, а она смогла.

Она бросилась в портал вслед за любимым, разорвала ошейник.

А дальше…

Она умерла?

Да. У светлой полукровки ещё меньше возможностей противиться волнам Хаоса, чем у обычного человека.

Она умерла на глазах своей матери и множества светлых.

Бастет… она всё же любила свою непутёвую дочь, не смогла отпустить её так просто. Но и вернуть её к жизни здесь и сейчас — это не в силах богини любви. Она отправила душу Танит в круг перерождения. А вот то, что она родилась через несколько тысяч лет, да ещё в другой реальности — тут наверняка подсуетилась Исида. Отправила обидчицу сына подальше.