Красотка Xxl

Глава 1

Глава 1

Сегодня Пушкин опять курил. И не просто курил, а сразу три сигареты. Эта порочная традиция родилась лет семь назад одновременно с вознесением гения словесности на гранитный постамент. Почти каждую ночь кто-нибудь из тинейджеров взбирался по живописным складкам бронзового плаща и щедро делился с Пушкиным бычками «Мальборо», «Парламента» или, на крайний случай, «Филипа Мориса».

«Нет, все-таки зря мы молодежь ругаем, – подумала Анна, наблюдая в зеркало заднего вида, как памятник растворяется в нежной июньской зелени. – Молодцы! Не забывают Александра Сергеевича. Похоже, любовь к русской литературе закрепилась в нашем народе на генетическом уровне».

Она уверенно перестроилась и, проигнорировав желтое подмигивание светофора, без колебаний нажала на «газ». Кончилось время колебаний. Просочилось сквозь пальцы, как и вся ее тридцатичетырехлетняя жизнь. Сегодня она все расставит по местам. Не может ведь он вечно прятаться за худосочной спиной секретарши Марины. Сегодня он даст ей ответ.

Но ответ пришлось давать самой Анне. Закукарекавший мобильник бесцеремонно вернул ее на политую яркими солнечными лучами кривую улицу. А поскольку блютуз-гарнитура была в суматохе оставлена дома, Анна вздохнула и притерла свою «Камри» вплотную к поребрику. Пусть предатель-Серега болтает на всех углах о неспособности Анны Львовой одновременно крутить баранку и говорить по телефону. Пусть. Это, наверное, единственное, что она не может делать одновременно. Даже на солнце бывают пятна.

Сердце гулко стукнуло в груди, стоило знакомому номеру, высветиться на мобильнике. Наконец-то! Анна мигом провела по экрану и досадливо поморщилась, вслушиваясь в шипение помех. Чертова связь!

«Господи, вдруг он подумает, что я увиливаю от разговора?» – обожгла внезапная мысль. Анна до отказа опустила стекло и даже наполовину высунулась из машины, ожидая, что хрип в динамике смениться на ворчливое «Ну, что ты копаешься!». Однако вместо этого…

Что-то мелькнуло на самом пределе видимости и от едкого удушливого запаха на мгновение перехватило дыхание. Анна закашлялась, и сквозь навернувшиеся на глаза слезы с удивлением увидела, как мир вокруг нее чернеет и превращается в бесконечное «ничто», «нигде» и «никогда».

Много, уже очень много часов Анна Львова ощущала себя в полном соответствии со своей звучной фамилией, расхаживая из угла в угол тесной лишенной окон комнатенки, как лев в клетке. Непокорный хищник, которого жестоко лишили хлеба насущного, дабы принудить царя зверей ползать на брюхе перед царем природы. Нет, с хлебом как раз все обстояло более-менее сносно. Ее обед – три черствых куска «Докторского», завернутого в целлофановый пакет, снова были брошены через окошко, наспех проделанное в тяжелой железной двери.

Кто он? Кто держит ее взаперти, если верить позолоченным наручным часам, вот уже сорок девять часов? Обычный маньяк? Вряд ли. Похищение произошло слишком быстро и четко. Конечно, она могла оказаться в ненужном месте в ненужное время совершенно случайно, и все же… Анна ни минуты не сомневалось в том, что мишенью похитителей была именно она. Но почему? Родственников-богатеев в их семействе не водилось аж с 1917 , когда в пылу праведного гнева рабочего класса сгорел принадлежащий Львовым пивоваренный завод. Стало быть, выкуп исключается. Требуй – не требуй, все равно не дадут. Потому что требовать не у кого. Оторвавшийся от генеалогического древа листок, ураганным ветром девяностых занесенный в «крупный промышленный и культурный центр Российской Федерации» – вот кто она такая. Открытки-гифки на день рождения раз в три года от дальней и далекой родни – какой уж тут выкуп…

Перестав метаться, Анна осторожно опустилась на узкую панцирную кровать, укрытую тонким полосатым матрасом. Ржавые пружины протестующе скрипнули.

– Цыц, – приказала им Анна, растягиваясь во весь рост, – Проблема моего веса вас не касается. Обязаны выдержать. И я тоже – обязана…

Выдержать. С этой мыслью она не расставалась с того самого момента, как очнулась в своей малогабаритной тюрьме со стенами упакованными в отвратительные цветочные обои серо-лилового цвета. В голове до сих пор плавал туман, а во рту царил жуткий привкус химии. Кто и зачем поднес к ее любопытному носу пропитанную хлороформом марлю, оставалось только гадать. Чем Львова безуспешно занималась все сорок девять часов.

Итак, выкуп отпадает. Работа? Неужели последняя передача «Вопрос погоды» на телеканале «КТР», пообещавшая телезрителям дождливый уикенд, разожгла в чьем-то больном мозгу желание расправиться с ее ведущей? Или юбилей, который она организовала для вице-мэра по социальным вопросам господина Кособеева, не понравился одному из высокопоставленных гостей? Бред какой-то. Значит, все-таки маньяк?

Обостренное опасностью шестое чувство сообщило узнице, что она не одинока. Кто-то стоял за дверью и, тяжело дыша, наблюдал за метаниями жертвы сквозь узкую смотровую щель. Воображение Анны тут же пододвинуло голливудский образ расчленителя с бензопилой made in USA, и дружная ватага мурашек наперегонки ринулась по взмокшей спине. Это только в анекдотах ошалевшие от воздержания тетки «кому за тридцать» накидываются на маньяков и своей нерастраченной страстью обращают их в бегство.

К тому же, несмотря на подходящую возрастную категорию и порицаемый мировыми стандартами моды 54 размер, Анну никто не посмел бы назвать «одуревшей от воздержания». Скорее наоборот. Выбор маньяка только подтвердил, что мужики на Руси еще не забыли, что значит истинно красивая женщина. А идеальные «90-60-90» это – вес, размер одежды и объем бюстгальтера под грудью.

«Надо что-то придумать, надо срочно что-то придумать, – Анна бросила все силы на то, чтобы равнодушно прикрыть глаза. – Я должна обмануть его. Переиграть. Как в шахматах. Нет! Как в театре. Зря что ли у меня диплом режиссера народного театра в туалете приколочен?»

Всем своим видом, выражая покорность судьбе, а также слепоту и глухоту разом, пленница поднялась и, одним движением разорвав пакет, впилась зубами в кусок «Докторского». Откусила раз, другой… Поперхнулась, закашлялась… Издала нечто среднее между хрипом умирающей собаки Баскервилей и шипением анаконды повалилась на пол.

Глава 2

- Кто-нибудь в этом бедламе может найти Львову?! – крик Кузина, доносившийся аж с четвертого этажа, застал Анну при подъеме на второй. -   Что значит: не отвечает мобильный? А домой к ней ездили? Что значит: нет дома? У Зайцева узнайте! Что значит: и его нет?! Марина, ты, что, только юбку в приемной протирать горазда? Ах, прости, юбку ты не протираешь, она у тебя все равно не закрывает ничего. Поэтому оторви от стула то, что она у тебя не закрывает, и найди мне Львову хоть на  обратной стороне Луны! Нет, не на ракете. Тебе вполне метла подойдет. И если через пять минут Львова не будет у меня в кабинете…

Пушечный выстрел, бросивший в дрожь здание телекомпании, произвела всего лишь захлопнувшаяся за генеральным дверь.

-  Вот это да! – восхитился Зайцев. – Зря ты, Анюта, переживала. Похоже, он решил-таки развестись и  назначить тебя зав. отделом вместо своей мегеры Инночки.

Вместо ответа Анна сурово покосилась на Сергея и прибавила шаг. Она пролетела третий этаж – вотчину тележурналистов, ютившихся по американской моде в  огромном зале разделенном низкими пластиковыми перегородками на индивидуальные клетушки. Гвалт от работы доброй полусотни «журналюг» стоял такой, что на крик генерального даже никто внимания не обратил. Поэтому Анне и Сергею удалось проскочить выше, не став объектом пристального внимания «акул телеэфира».

 Радость, вспыхнувшую в душе секретарши при появлении в дверях приемной блудной ведущей Львовой,  не удалось бы погасить даже трем пожарными расчетам. Она быстро защелкала кнопками и, словно опасаясь исчезновения Анны, скороговоркой выпалила в  коммутатор:

-  Вячеслав  Трофимович, к вам Львова.  

Не дожидаясь начальственного «Пусть заходит», Анна кинула убийственный взгляд на догнавшего ее  Зайцева, и с гордо поднятой головой и бешено колотящимся сердцем вошла в кабинет Кузина.

-  Ну, здравствуй, пропащая, - генеральный устремил на Анну пристальный взгляд поверх очков. – Я звонил тебе…

-  Извините, Вячеслав Трофимович. На три дня уезжала, - Анна на ходу придумывала оправдания. - Проблемы со здоровьем. Представляете, мобильник взяла, а зарядное дома забыла. Вот и… Каково ваше решение?

Густые черные брови генерального резко контрастирующие с такими же густыми, но абсолютно седыми волосами  задумчиво поползли к переносице.

-  Какое решение? Что-то я запамятовал. Напомни...

Сердце Анны болезненно сжалось. Вот теперь все. Если он забыл их последний разговор…

Она тряхнула головой,  чтобы согнать обратно разбежавшиеся мысли, и от рыжего сияния вспыхнувшего в полосе солнечного света, рвущегося из открытого окна, у Кузина зарябило в глазах. «До чего же хороша, чертовка, - непроизвольно подумалось ему. -  Настоящая львица: грива, осанка, пластика… Вот только характер совсем не львиный достался. Ну, да это мне даже на руку».

- Я напомню вам, Вячеслав Трофимович, - Анна вдруг оказалась совсем рядом с Кузиным, и начальственный стол их больше не разделял. – Вот здесь, на этом самом месте вы пообещали мне перевод в отдел новостей. И карт-бланш на собственный проект. Если вы не помните об этом, значит склероз у вас, многоуважаемый директор, развивается. И, значит, пора вам переходить на более спокойную и менее руководящую работу!

Даже в страшном сне не могло присниться Львовой, что она будет говорить Кузину такие слова и таким тоном. Но адреналин, бродивший в крови больше двух суток, настойчиво требовал выхода. «А может оно и к лучшему, - опустошенная вспышкой Анна лениво наблюдала, как сбегает краска с холеного и моложавого лица директора. – Я так долго жила этой мечтой, что осуществись она, я, наверное,   ничего не почувствую».

Мечтой… Анне сделалось так смешно, что она буквально расхохоталась в лицо Вячеславу Трофимовичу. Это надо же! Шесть лет мечтать не о страстной неземной любви, не о тихом семейном счастье, не о миллионе долларов в чулке под подушкой и даже не об иммиграции в Канаду. О том, что бы вести передачу «Наш день» на республиканском канале «КТР»!

Все как-то перепуталось.  Слова директора не проникали в сознание Анны, оставаясь за кругом, выстроенным из ее странно искаженного смеха.  Она даже не могла сказать, сколько это продолжалось, пока холодный душ, хлынувший откуда-то сверху, не прервал истерику.

-  Ну, все-все-все, - Сергей Зайцев обнял Анну и бережно усадил в мягкое кожаное кресло, – Все хорошо, Ань. Успокойся.

-  Что это с ней? – секретарша Марина, вбежавшая в кабинет следом за Зайцевым, брезгливо подняла  бутылку из-под минералки, с помощью которой минутой раньше Сергей устроил Львовой освежающий душ. –  Она  чокнулась?

- Выйди, Марина, - не повышая голоса, приказал Кузин и долго гипнотизировал  закрывшуюся за секретаршей дверь, избегая переводить взгляд на жалкую и мокрую Анну.

-  Извините, Вячеслав Трофимович, - осмысленную фразу ей  удалось выжать из себя только со второй попытки. – Я же говорила, что у меня проблемы со здоровьем.

- Нет-нет-нет, так не пойдет! Никаких болезней я не принимаю! – донесся из приоткрытой двери мощный баритон, и в директорский кабинет вкатился жизнерадостный колобок.

«Прямо русская народная сказка у нас получается, - усмехнулся про себя Кузин,  наблюдая как «колобок» вприпрыжку (именно вприпрыжку!) подкатывается к Анне.  – Колобок, заяц… а я, стало быть, - волк. Только вместо лисицы в нашу компанию львица затесалась».