Крепостная. ( Не) сладкая жизнь попаданки

Глава 1

Глава 1. Не Шашкова!

Анастасия Шашкова

– Таким образом, ошибка паспортистки в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году, что принимала заявление от моего прадедушки, стоила нам не только новой фамилии, но и потери имени рода, как и его заслуг. С того момента из Шишковых мы стали Шашковыми. Но с уверенностью могу сказать, что добыча сахара из сахарной свеклы изначально начался именно с нашего рода – рода Шишковых. Всем известный нам петушок тоже придумал мой родственник Николай Петрович Шишков. Сейчас я единственная представительница нашего рода, как и рода Шишковых. Живи я во времена Российской империи, когда правил Николай I, была бы самой настоящей барыней. Древо…

Продолжить доклад мне не дали. Аудитория взорвалась от оглушительного смеха. Я одна стояла перед доской и студентами целого потока первого курса вся красная, как вареный рак. Да, не стоило мне говорить про барыню…

– Шишкова, теперь к тебе нужно обращаться не иначе как барыня? – и задние ряды снова загоготали.

Балагур Тимур, заводила всех ребят не только нашего потока, но, как оказалось, чуть ли не всего университета, встал в проходе и отвесил мне шутовской поклон.

– Чего изволите, барыня Шишкова? Подать вам чаю или карету? Сию секунду все сделаем. Холопы в вашем распоряжении.

Ребята снова дружно рассмеялись, поддерживая мажора.

– Гущин! – одернул его преподаватель по истории. – Хватит паясничать. В отличие от тебя и твоих друзей, Шашкова единственная, кто сделала реферат и достойно его представила. Присаживайся, Настя. За прекрасную работу тебе “отлично”, а всем остальным неуд.

Слова Александра Николаевича, заслуженного профессора по истории, заставили всех застонать. Я же внутри себя возликовала.

“Там вам и надо!” – злорадно подумала про себя и спокойно прошла за парту в первом ряду.

– Тише, тише, – пытался успокоить ребят профессор Абрамов. – Кто не сдаст работу вовремя, не получит допуска на зачет. Вы все обязаны знать про свой род хоть что-то.

Теперь ненавистные взгляды однокурсников обратились в сторону Гущина. Ведь именно он уговорил ребят не писать реферат. Но Тимур лишь отмахнулся от них, и я тут же почувствовала, как его глаза впились мне в спину.

Наше противостояние с Гущиным началось чуть ли не с первых дней учебы. И я до сих пор не понимала, чем ему не угодила. На шею ему ее вешалась, как делали почти все девицы нашего потока. Под его ногами не путалась, у нас с ним были разные места для развлечений. Тимур предпочитал пафосные клубы, я же предпочитала книги и уединение. Потому и не обзавелась ни одной подругой. С нашего потока я более-менее общалась только со старостой группы Алисой Кораблевой. Сейчас она болела и не ходила на пары. Гущин же поддевал меня по поводу и без. И я совершенно не понимала, зачем он поступил учиться в агротехнологический университет, как и то, зачем он изводил именно меня.

Мы с Гущиным были из разных миров. Он – золотая молодежь Рязани, я же приехала в город из поселка городского типа. Его обязывали ходить в институт на пары, для меня же получение диплома было единственным, что в дальнейшем могло помочь мне встать на ноги и стать известным человеком, как и мой дальний родственник.

– Раз больше никто не готов, то отпущу вас заранее, – выдал Александр Николаевич. – У вас же последняя пара, как я знаю.

На этот раз студенты загудели одобрительно. Ребята не стали терять напрасно ни минуты. Быстро закидали тетрадки в сумки и поспешили покинуть аудиторию. Одна я не торопилась. Мне не хотелось пересекаться с Гущиным и ему подобными на парковке. В мою сторону снова посыпались бы смешки. Дело в том, что от родителей мне досталась машина. Девятка. Изредка, но я все же приезжала на ней в университет, чтобы потом тут же поехать в поселок, не заезжая в общежитие. Впереди были выходные, и мне хотелось провести их в родном доме. Моя машина ни в какое сравнение не шло с их иномарками.

Попрощавшись с профессором и покинув аудиторию, я решила заглянуть в библиотеку, чтобы уж наверняка не встретиться с Гущиным. Мне хотелось верить, что он уедет куда-нибудь с друзьями посидеть в кафе и снова и снова обсуждать девушек, что так и липли к ним, как пчелы к цветам, а не выжидать меня на парковке университета.

Но как же сильно я ошибалась…

Дорогие мои читатели!

Если начало истории вам понравилось - скорее добавляйте ее в библиотеку, чтобы не потерять. А еще ставьте звездочки, ведь они греют сердце и душу автора, как ничто другое. Муз будет доволен! Если наберем больше 200 звездочек, устрою розыгрыш промо на другие истории!

С уважением, ваш автор Валентина Элиме

Анастасия

Перед вами Анастасия Шашкова

Целеустремленная, трудолюбивая девушка из провинции, если можно так сказать)

Глава 1.1

Глава 1.1. Все не так, как казалось

Анастасия Шашкова

– До скорого, Анастасия, – помахала мне рукой библиотекарь.

Я тепло улыбнулась Марии Максимовне и притворила тяжелую дверь в архив. Именно здесь я откопала информацию про своего родственника Шишкова и почему стала Шашковой. Теперь осталось дойти до парковки, прогреть машину и доехать до поселка городского типа Октябрьского, откуда я и была родом. Всего час пути, и я окажусь дома, в родных стенах, пусть и в пустых.

Задумавшись о своем и родителях, которых потеряла всего полгода назад, я забыла осмотреться перед тем, как выйти на парковку. Потеряла бдительность, уверенная в том, что в пятницу никто в университете не задержится. Это и было моей ошибкой. Стоило мне оказаться рядом со своей девяткой, как меня окликнули.

– Сахарная барыня решила поехать на своей карете? – услышала я голос Гущина и напряглась. Правда, отвечать ему не стала. Вдруг ему надоест говорить в одну сторону и он отвяжется от меня быстрее.

Открыла заднюю дверь и сгрузила туда рюкзак и книги, что взяла почитать на выходные. Зимними вечерами все равно дел находилось немного, так хоть займусь учебой.

– Уверена, что доедешь в такую погоду? – Тимур впервые снизошел до такого вопроса, что я замерла. – Настя, я с тобой разговариваю.

Удивительно! Оказывается, он знает мое имя и даже умеет нормально разговаривать.

Развернулась к нему лицом и взглянула на него удивленными глазами.

– Я вожу машину с шестнадцати лет, с позволения и разрешения отца, – сообщила мажору, вскинув голову. Пусть знает. – По достижении совершеннолетия сразу получила права. Умею водить не только легковой транспорт. И дорогу до дома я знаю как свои пять пальцев. Каждый поворот и каждую яму. С чего тебе переживать за меня?

– Погода портится, – сообщил мне Гущин, оглядываясь по сторонам. – Даже опытные водители не рискнут выйти в дорогу в такой день.

Я посмотрела по сторонам. И поежилась. Гущин был прав. Погода портилась, и стремительно, будто боялась не навалить достаточно снега. Он падал хлопьями и кружился в воздухе перед тем, как попасть на землю. К тому же, ветер начал усиливаться. Нужно было поспешить добраться до дома. Мне не хотелось проводить выходные в общежитии.

– Пока, Гущин, – попрощалась я с однокурсником и открыла переднюю дверь своей любимой и родной девятки. Но сесть за руль мне не жали, удержав дверь

– Настя, будь благоразумной, – стоял на своем Гущин. – Ты не доедешь в такую погоду.

– Если ты и дальше будешь меня удерживать, то точно не доеду, – немного зло проговорила я. – Но чем скорее я тронусь, тем быстрее доеду до дома, пока погода совсем не испортилась. Руки убери от моей машины, Гущин. Вдруг еще запачкаешь руки.

Тимур некоторое время смотрел мне в глаза.

– Сегодня в общежитии Никифоров соберет весь поток, – вдруг сообщил мне Тимур. – Ты тоже приглашена. Оставайся в городе. Развеешься, побудешь с ребятами.

Я удивленно подняла брови. Он сейчас серьезно? Все четыре месяца издеваться надо мной, а тут он зовет меня на вечеринку? Внутри меня зашевелился червячок недоверия. Что, если они опять будут издеваться? С них станется подсыпать мне в питье что-то запрещенное и потом снять на видео. Нет уж, увольте. Не нужно мне такого сомнительного счастья. Я лучше рискну и доеду до дома черепашьей скоростью, чем перестану осторожничать и доверюсь Гущину.

– Спасибо за приглашение, но откажусь, – дернула дверь на себя, чтобы вырвать его из рук Гущина.

У меня получилось. Тимур больше не делал попыток меня остановить. Он сделал шаг назад, продолжая смотреть на меня и нервировать. Еще и машина завелась не с первого раза, словно железяка без души попала под очарование Гущина. Но я упорно поворачивала ключ в зажигании, и с третьей попытки добилась своего. Мотор моей девятки заурчал.

Я плавно вырулила с парковки университета, на прощание улыбнувшись Гущину и помахав парню рукой. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах я успела заметить беспокойство. Неужели обо мне?

Чушь!

– Это же сам Гущин! – вслух проговорила я, вцепившись в руль.

Он все четыре месяца учебы травил меня со своими друзьями, а теперь, получается, изменился?

Не верю!

Улучив момент, когда остановилась на красный свет светофора, заглянула в студенческий чат, куда меня добавила староста. Свое настоящее имя я там не светила. Именно там можно было узнать насчет споров и прочего. На удивление, там было тихо. Лишь пару сообщений про преподавателей, которые не стыдились брать от студентов благодарности.

Чертыхнулась и бросила телефон на сиденье рядом. Теперь мысли о Гущине и его приглашение не давали мне покоя.

Что ему от меня было нужно?

Анастасия и Гущин

Виновник всего - Тимур Гущин

Единственный сын богатых родителей, остр на язык и вполне неплохой парень)

Глава 1.2

Глава 1.2. Злосчастный эсэмэс

Анастасия Шашкова

Погода разыгралась не на шутку, но я все равно намерена была доехать до родного дома. Снежная пелена впереди становилась все плотнее. Слава богу, я успела выехать из города на трассу и проехать некоторое расстояние. Я крепче вцепилась в руль, пытаясь разглядеть дорогу сквозь летящие снежные хлопья. Дворники еле успевали расчистить лобовое. Ветер выл, словно голодный зверь. Временами казалось, что он бросает машину из стороны в сторону. Теперь я вовсю осознала, что ехать в такую погоду была не лучшей моей идеей, но мне так хотелось провести выходные дома. И все же стоило признать, что Гущин был прав.

Фары едва пробивали белую завесу, выхватывая из темноты размытые очертания дорожных знаков. Дорога, и без того узкая, казалась теперь бесконечным белым туннелем. Я снизила скорость почти до минимума, но это не помогало: машину все равно начинало заносить на поворотах. Каждый раз, когда колеса теряли сцепление с асфальтом, мое сердце замирало в груди, а в ушах раздавался голос Тимура.

“Настя, будь благоразумной!”

В салоне было тепло, но пальцы на руле предательски дрожали. Я включила радио, чтобы хоть музыка немного успокоила меня, но сквозь треск помех можно было разобрать только обрывки новостей о надвигающемся буране.

“Нужно было остаться в городе», – промелькнула мысль, но я тут же отогнала ее. Я не знала, благими намерениями или для своих издевательств Гущин пригласил меня на вечеринку Никифорова. Все же стоило перестраховаться. Если он хотел видеть меня на вечеринке, но она у них не последняя, а до дома было всего час пути, порой и того меньше, когда погода и дорога благоволили.

Очередной порыв ветра бросил машину вбок. Я резко выкрутила руль, и автомобиль, словно живой, заскользил по обледенелой дороге. Секунды растянулись в вечность, пока я боролась с управлением. Я не первый раз попадала в буран, но сегодня он разбушевался не на шутку. Наконец, машина остановилась, опасно накренившись на обочину. Я глубоко вздохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

– Еще немного, – проговорила я вслух, успокаивая себя. – Совсем немного, и я буду в безопасности, дома.

Впереди показались первые дома соседней деревни, и это придало мне сил. Еще каких-то двадцать километров, и покажутся дома моего родного Октябрьского. Теперь главное, не терять концентрацию до самого конца пути. Но я резко вздрогнула от ожившего телефона, чуть не выпустив руль. Громкая мелодия оповестила меня о том, что кто-то настойчиво хотел со мной поговорить. Потянулась за телефоном, когда позвонили повторно, прекрасно зная, что не стоило отвлекаться от дороги. Успела перевернуть свой старый гаджет экраном вверх и снова вернула внимание на дорогу. Краем глаза успела заметить, что на дисплее телефона высветился номер Гущина.

Что ему от меня надо?

Верить в то, что он просто по-человечески переживал за меня, верить не хотелось. Но его звонок доказывал обратное.

Ответить на звонок Тимура я не успела, но Гущин оказался настойчивым, позвонив еще раз. Но я решила не отвечать на его звонки, чтобы не отвлекаться от дороги. Мне хотелось жить, как и благополучно добраться до дома. Мажор со своим переживанием подождет.

Вот только сам Гущин был другого мнения. Звонки от него прекратились, но телефон буквально стал разрываться от входящих сообщений.

Дилиньк! Дилиньк! Дилиньк!Дилиньк!

Звуки входящих сообщений раздражали, но я не могла рисковать, чтобы взять в руки телефон и отключить его.

– Да чтоб ему икалось! – выкрикнула я примерно после двадцатого “Дилиньк!”, ударив по рулю.

Это и было моей самой главной ошибкой. Поворот в сторону Октябрьского, а машину занесло. Никакие мои манипуляции не помогли выровнять ее. К тому же, сквозь снежную пелену я увидела встречные фары и ужаснулась.

Испугаться не успела, когда меня накрыла тьма.

Пришла я в себя непонятно через сколько времени. Руки-ноги не окоченели. Неужели аварию заметили так скоро, и меня доставили в больницу?

Попыталась встать, но головная боль, как и боль во всем теле заставила застонать, как и забросить идею принять вертикальное положение. Рядом кто-то зашевелился.

– Раз не подохла сразу, дай другим поспать, – проворчал грубый женский голос. – Лучше бы померла, ей богу, теперь ухаживания за тобой повесили на меня. У-у-у-у, дрянь живучая, – и меня больно пихнули в бок.

“Господи, где я и что со мной?” – успело мелькнуть в голове до того, пока от боли я снова не уплыла в небытие.

Глава 2

Глава 2. Новая реальность

Анастасия Шашкова

Повторно я проснулась резко, словно меня нарочно толкнули, чтобы разбудить намеренно. Глаза открываться не хотели. Видимо, я не выспалась. Но могу позволить себе понежиться в постели. Потому от раннего пробуждения не расстраивалась.

– Рыжик, ты? – пытаясь перевернуться на живот, задала я вопрос.

Соседский кот любил приходить ко мне, когда я возвращалась домой. Видимо, он и разбудил меня, запрыгнув. Но не успела я лечь на спину, как заорала от боли и вскочила на ноги. И тут же кулем свалилась на пол от слабости не только в конечностях, но и во всем теле.

– Куда вскочила? Эх, дуреха, – услышала я со стороны, а затем увидела лапти. – Тебе лежать и лежать. Токма вчера горячка прошла. Думали, помрешь ведь.

Самые настоящие лапти! Откуда? Да у нас и в музее висели старые потрепанные. Тут почти новые.

Пока я осмысливала увиденное, меня бесцеременно подняли и снова сгрузили на постель. Жесткую и не такую теплую, как в моем родном доме. Снова пришлось лечь на живот.

– Анфиса совсем не присматривает за тобой, – продолжила женщина. – Вот принесла тебе от Петра Петровича мазь, чтобы раны на спине скорее зажили. Хорошо, что из горячки вышла. Думали, что потеряли мы тебя. Не будет у нас больше Настасьи.

Имя мое, уже легче. Значит, я еще не совсем сошла с ума.

– Можно мне воды? – попросила я, еле вороча во рту языком и повернув голову в одну сторону.

– Щас, милая, потерпи немного, – заметалась женщина, имени которого я не знала, но она вызывала доверие. К тому же, заботилась обо мне.

Внимательно взглянула на женщину. Чем-то она мне напоминала мою соседку бабу Шуру, хозяйку Рыжика. Такая же добродушная и заботливая. Одежда на ней была старинная. Такие носили сто, а то и все двести лет назад. Да и говор настораживал. Неужели я все же согласилась на предложение Гущина пойти на вечеринку? Может, меня там напоили чем-то, а это все розыгрыш? Но как тогда объяснить боль на спине?

И тут я застонала, вспомнив все. Дорога до дома, погода и поворот, в который я не вписалась. Авария, что, скорее всего, лишила меня жизни.

– Потерпи, щас я намажу твою спину мазью и тебе полегчает, – женщина из-за моего стона не знала что сделать первым: дать мне воды или все же намазать спину. – Петр Петрович знает свое дело.

Женщина все же сперва дала мне вдоволь напиться, затем присела рядом. Сперва она аккуратно убрала лоскутки порванного платья. Кровь давно запеклась, и ткань попросту прилипла. Я старалась не издавать ни звука, терпела. Чуть погодя я почувствовала прохладу мази и мне действительно стало легче. Что за чудо средство я не стала расспрашивать, чтобы не вызвать подозрений. Сперва бы разобраться где я и как тут оказалась.

Дом был деревянный. Убранство старинное. Постель сколоченная из досок, потому и жесткая. И запах не очень приятный, словно живущие в этом доме люди не мылись несколько дней. Или это от меня так несло?

– Сколько я так уже? – спросила я, когда женщина закончила.

– Три дня бредила, сегодня вот очнулась, – услышала ответ. – На этот раз Антип перестарался с розгами. Все думали, что ты отдашь Богу душу, но все позади. Выходила я тебя. Сильная ты духом, Настасья. Ничем тебя не сломить. И дальше также держись. Прутик гнется и снова выпрямляется. Шрамы заживут, боль пройдет. Пойду я, Настасья. Засиделась у тебя. Меня на кухне ждут, – засобиралась женщина. – Всем скажу, что ты все еще бредишь. Не говори ни с кем, иначе тут же работать заставят. Тебе сил набраться надобно. Вечером принесу тебе плотный ужин. Сколько дней ни крошки во рту.

Дверь за женщиной захлопнулась, а по полу побежали белые клубы мороза. До моей кровати не достали, растаяли. В голове был бардак от мыслей, но одно уже было ясно. Все это мне не снится и это не розыгрыш никакой. Я умерла. Но как тогда очутилась здесь? Переселение души?

Снова застонала. Почему это приключилось именно со мной? А ведь это все Гущин виноват со своими звонками и сообщениями! Вот что ему надобно было от меня? И ведь даже я не узнала, что он мне там написывал…

Визуал

Никак не могла не показать вам женщину, что ухаживала за нашей героиней.

Имя ее для Настасьи пока неизвестно, но ненадолго

Правда, приятная?)

Глава 2.1

Глава 2.1. Новая жизнь

Анастасия Шашкова

Застонала и спрятала лицо в ладонях.

Ну как так-то? За что мне такое?

Горячие, обжигающие щеки, и горькие слезы сами потекли из глаз. Стало та-а-ак обидно. Вот почему я не послушалась Гущина? И на какой черт он мне названивал и написывал? Не понимал, что этим только вредит мне? Ведь именно из-за его сообщений я и отвлеклась, что в итоге привело к аварии. Хотя…

Кого я обманываю? Авария – полностью моя вина. Не была бы я такой самоуверенной и немного глупой, раз решилась в непогоду выйти в дальнюю дорогу, то наслаждалась бы завтраком у себя дома, а не вот это все. Видите ли, я знала дорогу и каждую яму на ней. А вот на повороте просчиталась.

Вытерла щеки тыльной стороной ладони. Чего уж теперь сокрушаться о погубленной жизни собственными руками и сопли пускать? Надо принять новую реальность и продолжить жить дальше, даже если придется трудно. О том, что придется тяжко, очень тяжко, вопило все мое нутро. Но когда это меня останавливало?

Я повернула голову в сторону, чтобы рассмотреть дом. Я не знала сколько времени, какой год и от этого было не только некомфортно, но и немного страшно. Знала только одно, что была зима. Об О том, что попала в какое-то средневековье, думать не хотелось, но все вокруг буквально кричало об этом. Правда, вместо средневековья я подозревала, что моя душа просто-напросто переместилась в прошлое. Лет так на сто или даже двести назад.

Дом был деревянный, из сруба. Потолки низкие, окна маленькие. В центре избы располагалась огромная беленая печь. По правую сторону от двери тянулись широкие лавки вдоль стен, рядом стоял крепкий стол, покрытый скатертью. По другую сторону располагались полати, такие же, на которой лежала я сама. Это были деревянные настилы. Они представляли собой своеобразную кровать, где могло поместиться несколько человек.

Я тут же вспомнила удар в бок и недовольное шипение в мой адрес. Значит, у меня есть соседка. Я осторожно потрогала грубое одеяло, свалянное из овечьей шерсти. Оно было тяжелым и колючим, но, вероятно, хорошо согревало в зимние ночи.

Также вдоль стен стояли сундуки. Видимо, с вещами и одеждой других жильцов, а в одном из углов виднелся небольшой иконостас. Такой же был и у меня в родительском доме. Ни я, ни мои родители не были настолько набожными, как моя соседка баба Шура, которая не пропускала ни одну службу и всегда строго держала пост, но усопших поминали регулярно, когда выпадали такие дни.

Также я отметила, что в помещении почти не было мебели, как и посуды. Только самое необходимое для жизни. Никаких кроватей с балдахинами или мягких диванов, только жесткие лавки да полати, на которой я уже отлежала себе все, что можно. Это могло означать одно, что тех, кто жил в этом домике, кормили в другом месте.

Я снова застонала. От безысходности и от сурового понимания. Значит мне не повезло, как другим попаданкам в магические миры. Им то доставались и богатство, и дом, и жених или муж красивый и богатый в придачу. Я же скорее всего попала в тело простой служанки.

Попыталась сесть, но боль в спине и слабость не дали мне этого сделать. Я устала лежать, все тело затекло, но поменять положение я и то не могла. Пришлось повернуть голову в другую сторону и задуматься. Мне определенно нужен план! Перво-наперво нужно узнать куда я попала и в какое время. Подозрения, конечно были. По говору женщины, что намазала мне спину спасительной мазью, можно было догадаться. Да и язык я понимала, как ни странно. Значит, мир наш, только меня откинуло на несколько сотен назад. И тут меня могло подвести незнание истории. Ведь скорее всего я оказалась в теле девушки из Российской империи. Как такое возможно, я не знала, но одно было ясно: нужно вести себя осторожно. В те времена подобные явления считались колдовством. Церковь не прощала таких «преступлений». Достаточно было одной жалобы или даже малейшего подозрения, чтобы тут же оказаться на костре. Я вспомнила живые рассказы нашего историка о ведьмах, заживо сожженных за куда менее серьезные вещи.

И тут дверь неожиданно открылась. Моя голова хоть и была повернута в другую сторону, глаза я все же закрыла, как и постаралась дышать немного глубоко и равномерно, выдавая себя за спящую. Ведь такой совет мне оставила добрая женщина: ни с кем не вступать в разговор.

Вошедший приблизился ко мне, но ничего предпринимать не стал. Видимо, пришел просто проведать, не пришла ли я в себя. Ведь вряд ли слугам предполагалась разлеживаться, а мне все же нужно было восстановиться. Вскоре я вновь услышала, как открылась и закрылась дверь.

Я выдохнула. Но теперь меня взволновали мысли о девушке, в чье тело я попала. Ее рука, что я приблизила к лицу, говорила о том, что она была молода, но от работы не отлынивала. Вся ее хрупкая ладонь была в мозолях и царапинах. Вот только что с ней случилось? Неужели некий Антип, чье имя я услышала из уст доброй женщины, забил девушку розгами до смерти?

Я встрепенулась. От своих же мыслей у меня мороз по коже побежал. Значит, надо быть в десять раз осторожнее. Антипу станется и еще раз избить меня розгами. Интересно, за что он так с бедной девушкой? Пусть и со служанкой, но они же тоже люди.

Додумать я не успела. Меня сморил сон.

Наш моб "Империя попаданки" почти полностью стартовал. Знакомлю вас с другмии историями.

"Аромат любви" от сударыни-попаданки Ольга Росса

Настасья

Знакомьтесь, это Настасья.

Ей пока не легко, но она точно не будет сдаваться!

Глава 3

Глава 3. Сон-воспоминание

Настасья

Спала я неспокойно. То и дело слышала скрип двери, затем шаги и недовольные разговоры. Кто-то кого-то одергивал, второй не хотел слушаться. После я почувствовала к себе нежное прикосновение, как по утрам делала мама, перед тем как будить меня. И потом я провалилась в глубокий сон. Но и там мне покоя не было. Снилась мне девушка…

Девушка с длинными косами протирала мебель от пыли. Старинный буфет, какой я видела только в музее. Затем она подошла к дивану и поправила вышитые маленькие подушки на ней. Полюбовалась не то своей работой, не то узорами, и на ее лице появилась улыбка. В это же время в комнату вошел еще один человек. Девушка не услышала его шаги, чем мужчина и воспользовался. Он бесшумно шагнул к ней и толкнул вазу, что стояла на тумбочке. Последовал удар, и что ожидаемо, хрупкая вещь не выдержала удара и раскололась. Девушка испугалась и отскочила. Мужчина довольно улыбнулся, но тут же принял серьезное выражение лица. На шум прибежали другие.

– Антип, что тут происходит? – вопрошала пожилая женщина, растолкав всех и пройдя вперед.

– Это ты спроси у своей любимицы, – мужчина безжалостно указал на девушку.

– Настасья? – недовольно поджала губы женщина, переводя взгляд на испуганную и дрожащую от страха девчонку.

– Она разбила любимую вазу барина, – не выдержал Антип и указал на осколки на полу. – Петр Николаевич будет разочарован. Эту вазу ему подарил сам император Александр, – важничал мужчина, нагоняя еще больше страха.

Глаза собравшихся людей расширились от ужаса. Они дружно сделали шаг назад, будто и им могло перепасть. Названная Настасьей девушка кинулась в ноги пожилой женщины.

– Это не я, клянусь тебе, Дарья Матвеевна, – девушка хваталась за подол платья женщины. – Не я это. Чем угодно могу поклясться.

– Я сам видел, – шагнув вперед заявил Антип. – Анфиса, подтверди!

Вперед шагнула молодая женщина с выдающейся фигурой.

– Настасья это, – зло глядя на девушку на полу заявила она. – Я мимо пробегала в это время и как раз увидала, как она толкнула вазу.

Теперь все смотрели на нее.

– Нечаянно правда, – добавила Анфиса сразу же, как только встретилась с прищуренными глазами Дарьи Матвеевны. Пожилую женщину она все же побаивалась.

– Я не могу это так оставить, – хватаясь за ремень и выпятив грудь вперед заявил Антип. – Барин потом за все с меня спросит. Во двор ее.

Собравшиеся снова встрепенулись и шагнули назад. Вперед вышли два мужика в зипунах. Они подошли к Настасье, подняли девушку на ноги и поволокли ее во двор.

Остальные так и остались стоять на месте, потрясенные происходящим. Но вот Антип последовал во двор, за ним отмерли и другие.

Настасью выволокли во двор в чем она была. Степка и Митрий тащили ее к позорному столбу, не слушая мольбы девушки. Тонкое холщовое платье не защищало от холодного и пронизывающего ветра. Настасья подняла глаза к небу. Оно было серое и низкое, нависая над барским двором, словно хотело защитить девушку от несправедливости. Было холодно, что перехватывало дыхание. На шум во дворе собрались остальные крестьяне.

Настасью подвели к столбу, подняли ей руки и крепко привязали к потемневшему от времени и непогоды к дереву. Женщины ахнули, но ничего не предприняли, чтобы защитить бедняжку. Лишь отворачивали лица, пряча жалостливые взгляды, но уйти не смели. Приказчик не прощал такого.

Антип не спеша подошел к столбу. К нему тут же подбежал мальчишка. Приказчик снял с себя тулуп и передал его мальчику. Тот почтительно склонил голову и прижал одежду к груди, боясь уронить его в снег. Неровен час, и он окажется привязанным к позорному столбу.

– Ты, Настасья, барское имущество испортила. Так тебе по закону положено, – заворачивая рукава рубахи произнес он, довольно щурясь от удовольствия своими белесыми глазами. – Али предлагаешь вместо тебя меня наказать?

Антип взял в руки розгу. Помахал им в воздухе, но он склонился за другой. Мужчина проделал те же манипуляции. На этот раз гибкий прут свистнул в воздухе. Приказчик снова довольно улыбнулся. Девушка возле столба напряглась.

– За порчу барского добра тебе полагается десять ударов, – Антип шагнул к девушке.

Крестьяне вокруг испуганно ахнули.

Первый удар пришелся аккурат по спине. Вжух! Настасья не издала ни звука. Лишь платье на спине заалело. За первым последовал второй, третий удар… Откуда-то послышался всхлип. Это не выдержало доброе сердце кухарки Дарьи Матвеевны.

– Будешь еще барское добро портить? – шипел приказчик, занося прут снова и снова. Его лицо покрылось красными пятнами, а изо рта в разные стороны брызгалась слюна, словно он выжил из ума.

А вокруг стояли другие крепостные. Молча, потупив взгляд, кто-то закусив губы. Другие крестились, шепча молитву. Парни из кузницы смотрели исподлобья, сжимая кулаки, но ни один не двинулся с места. И только ворон, сидевший на коньке сарая, каркнул разок, будто отсчитывая удары.

Вот последовал последний десятый удар. Антип зло отбросил испорченную розгу в сторону. Глянул на Настасью, плюнул себе под ноги, схватил свой тулуп и зашагал прочь.

Наказание

Я очень надеюсь, что для Настасьи это первое и последнее наказание...

Как думаете, Антип потом получит по заслугам за свои деяния?

Глава 3.1

Глава 3.1. Все еще сон

Настасья

Громкий голос Дарьи Матвеевны “разбудил” и других крепостных. Все разом всполошились. Степка и Митрий поспешно кинулись к столбу развязывать девушку. Настасья рухнула в снег, не в силах пошевелиться, когда веревки ослабли. Никто не успел подхватить ее. Кухарка, кряхтя, опустилась рядом с девушкой, и прикрыла ее своим рваным платком.

– Ну что, дура, натерпелась? – прошипел Степка, наклоняясь и поднимая девушку. Но в его голосе не было злобы, скорее недопонимание и немного осуждения. – Уступила бы Гаврилычу и не получила бы розг.

– Что ты такое говоришь? – Дарья Матвеевна ощетинилась, глядя на крупного парня. – Как это уступила бы?

– Ей богу, Дарья Матвеевна, – вместо Степки ответил Митрий, махнув на женщину рукой и помогая своему товарищу. – Все видят, что наш приказчик неровно дышит в сторону Настасьи. Одна вы этого не видите. Чтобы он не делал, она его как огня боится, сторонится. Ни один подарок от него не приняла. Вот и не выдержал наш Антип, решил другим путем пойти. Ох, сломает он ее не сегодня так завтра. Сломает.

Оба парня, покачав головой, понесли девушку в сторону заднего двора поместья, где была людская, прочь от насмешек, прочь от лишних глаз и разговоров. Туда, где ютилась простая дворня.

В людской было темно и душно, пахло немытыми телами и грязными вещами. Сквозь маленькое окошечко едва пробивался свет. Степка и Митрий занесли ее в узкую комнату с низким потолком, заняв собой все пространство помещения. Положили бессознательное тело девушки на единственную кровать с жестким тюфяком, набитым соломой. Настасья застонала, не в силах сдержать стон. Сейчас можно было. Сейчас приказчик не видел.

– Господи помилуй, да что ж он с тобой сделал-то… – раздался над Настасьей причитающий голос. – А вы что стоите? – женщина накинулась на парней. – Бегите за Петр Петровичем.

Степка и Митрий, столкнувшись на пороге, никак не могли разминуться. Каждый хотел выйти первым. Все знали, какая тяжелая рука и кухарки. Благосклонно она относилась только к Настасье, над чьим телом сейчас она хлопотала. Но девушка ничего не видела, не слышала и не понимала. Ее сознание было далеко отсюда. Между тем кухарка продолжала причитать и суетиться.

– Кто же так зверствует? – болтала она без умолку. – Даже волки свой выводок выкармливают, следят, а тут. Хуже зверья. Вот пусть только барин воротится из столицы, все ему расскажу.

Между тем женщина достала тряпицы и какой-то настой в бутыле. В комнате резко запахло травами. Дарья Матвеевна аккуратно отвела в стороны лоскутки ткани от платья, успевшие прилипнуть к спине Настасьи. На каждое движение кухарки девушка протяжно стонала.

– Потерпи, родимая, щас станет легче, – бормотала женщина, осторожно прикладывая мокрую тряпку к ранам и смывая кровь. – Ты, главное, не дергайся и потерпи всего немного. Я только промою раны и травы приложу, – не спеша делая свое дело все говорила и говорила Дарья Матвеевна. – Ох и звери, ироды. Молодую девку чуть живьем не погубили. И за что? За кусок глины. Петр Николаевич такого бы не допустил.

Пока кухарка возилась ранами, Настасья начала бредить. Дарья Матвеевна тут же зашептала что-то ласковое, по-матерински гладя ее по успевшим растрепаться косам. Волосы девушки спутались и были влажные не то от пота, не то от горьких слез.

– Ничего, ничего, Настасья, перетерпи. Я тебя выхожу. Вот, гляди, отварец принесла. Ты давай пей, легче станет, – оставив свое дело и наклонив голову девушки, кухарка напоила ее.

Горький травяной настой обжег горло Настасьи, отчего та закашлялась, но уже через мгновение она притихла. Видимо, отвар притупил остроту страданий и боль. Дарья Матвеевна взялась за тряпицы и продолжила ворчать, то ли на господ, то ли на судьбу, то ли просто так. Скорее, от привычки.

– Уж я их, бессердечных… – Дарья Матвеевна зло тряхнула головой, показывая кулак кому-то, и седые пряди выбились из-под платка. – Все барину расскажу. Он-то это дело так не оставит. У всех спросит. Да ты не бойся, родимая, здесь тебя никто не тронет. Даже Антип не пройдет. Отдохнешь, оклемаешься.

Дверь скрипнула, и в комнату робко заглянула молоденькая горничная Дуняша, с опаской озираясь по сторонам.

– Дарья Матвеевна, – прошептала она, пугливо глядя в сторону кровати. – Там на кухне без вас не справляются.

– Да щас подойду, – отмахнулась кухарка, но не двинулась с места, продолжая обрабатывать раны. – Пусть подождут, а ты пока огонь в печи разведи.

Дуняша кивнула, но не исчезла.

– Чего тебе еще? – немного зло спросила кухарка.

– Как она? Выживет?

– Сплюнь, дура! – прикрикнула на Дуняшу женщина. – Крепкая она. Выдюжит. А ты иди отседова.

Девочка убежала, напоследок хлопнув дверью. Дарья Матвеевна убрала тряпки, затем укрыла Настасью грубым, но чистым одеялом.

– Спи, касатик, – тихонько прошептала она, вновь проведя по волосам девушки. – Пока я жива – никому не дам тебя в обиду.

Настасья всего этого не слышала. Она находилась далеко отсюда, а ее жизненная ниточка все истончалась и истончалась…

Очередная история моба "Империя попаданки"

"Окаменевший солнечный свет в приданое" Риска Волкова

Визуалы героев

Приказчика тоже надобно бы вам показать.
Антип Гаврилович

Также перед вами Степка и Митрий

Как думаете, могли ли они вмешаться? Или нет?

Глава 4

Глава 4. Все не так и плохо

Настасья

Проснулась я резко. Словно во время просмотра интереснейшего фильма внезапно отключили свет, а ты только-только дошла до самого того момента. Словно мне показали один кусочек из жизни девушки и на этом все. Во всем остальном я должна разбираться сама. Ну хоть на этом спасибо. Я хоть что-то начала понимать, а не чувствовала себя потерянной, будто заблудилась в лесной чаще.

Почувствовав природный зов, решила все же выйти и осмотреться. Рядом кто-то сопел, но я не стала присматриваться кто стал моей соседкой. Накинув на себя платок, что нашла на своей кровати, поспешила на свежий воздух. Видимо, его забыла та женщина, что приходила ко мне. Если я что-то и поняла из сна, то это негласное правило для себя: держаться Дарьи Матвеевны. Кухарка не только сумеет меня защитить, но и помочь.

Дверь жалобно скрипнула. Я напряглась, ожидая угрюмых слов в свой адрес. Но уставшие за целый день люди спали мертвецки крепким сном. Не став больше задерживаться, вышла на улицу. Свежий морозный воздух заставил задохнуться. Пришлось несколько раз вдохнуть и выдохнуть, прежде чем привыкнуть. Сколько же дней девушка не дышала свежим воздухом? Или это у меня с непривычки? Здесь то воздух явно ничем не загажен и пока еще девственно чист.

Поежилась. Все же зимнее раннее утро было не для прогулки в одном холщовом платье, которое еще и разодрано розгами, и в платке с чужого плеча. Холод пробирался под кожу. Правда, спине было легче. То ли мазь от Петра Петровича помогла, то ли от холодного воздуха. Но я, как ни странно, именно вторым наслаждалась. Что я жива, несмотря на происходящее вокруг чудеса.

Закрыла глаза и вдохнула полной грудью, кутаясь в платок.

Что я не выживу в другом времени? Чем она отличается от моего? Отсутствием интернета и технологий? Так больше времени будет на себя, да и голова не будет забиваться всякой чепухой. А то что работать больше придется, так я никогда белоручкой не была. У нас был свой огород, да и жили мы в частном доме, а не в квартире. В хозяйстве каждый день нужно было что-то делать. Да и мама всегда приговаривала: если тебе нечем заняться и в голову лезут дурные мысли, то ты всегда можешь переложить вдоль то, что лежит поперек, или же наоборот. И это помогало.

Уверена, что и тут я с возложенными на меня обязанностями обязательно справлюсь. Правда, нужно будет время, чтобы приноровиться. Ведь здесь все по-старинному. Не хотелось бы, чтобы меня наказали, как Настасью.

Вот девушку было жаль. Очень. Ни за что получить десять ударов плетьми. Вот она и не выдержала, отдала Богу душу. Интересно, что скажут другие, когда узнают, что душа настоящей Настасьи давно не с ними? Теперь вместо бедной девушки в ее теле душа из современного мира. И в отличие от мягкохарактерной Настасьи, я не собиралась давать себя в обиду. Как и решила держаться от приказчика как можно далеко. Это же надо, что старый хрыч положил глаз на молодое тело! Надо с этим что-то делать. Вдруг еще этот Антип захочет жениться на Настасье и упросит у барина разрешения. Мне этого не надо!

– Настасья! – услышала я сбоку возмущенный голос и по закону подлости, оступилась от внезапного появления другого человека рядом и от испуга, и, конечно же, упала в снег.

Колючие хлопья тут же попали за шиворот. Ноги тут же промокли. Чем больше я пыталась выбраться из сугроба, тем сильнее зарывалась. Пока меня не выдернули и не поставили на ноги.

– Боже, Настасья! – запричитала Дарья Матвеевна. – Ты зачем чуть ли не в одном исподнем на улицу вышла? Снова заболеть хочешь? Только выходили, а ты снова как будто нарочно в петлю лезешь. Ну-ка пошли!

Меня схватили и повели за собой. И только сейчас я ощутила, насколько замерзла. Да и намокшая одежда неприятно липла к телу, заставляя меня дрожать еще сильнее. Повели меня, как ни странно, в господский дом. Привели в ту самую узкую комнатушку, где оказалась Настасья после позорного столба.

– Снимай скорее, – отдала распоряжение Дарья Матвеевна, начав копаться в сундуке в углу. – Когда ты совсем плоха стала, тебя перевели в людскую. Мы думали, что уже все, батюшку звать придется. Антип приказал отнести вон из господского дома. Нехорошо а то будет, барин гневаться будет. Пришлось уступить. Мы недавно только барыню схоронили. Эх, не доглядели, – кухарка забыла, зачем полезла в сундук. Замерла и вытерла уголком передника непрошенные слезы.

– Дарья Матвеевна, – тихонько позвала я женщину, дрожа от холода. Всю одежду я с себя давно стянула.

– Ой дурья я башка, – всплеснула руками кухарка. – Обожди, родненькая.

Вскоре я уже была одета в похожее на мне до этого платье. Затем меня повели на кухню. Женщина усадила меня на стул, на пол поставила таз, куда Дарья Матвеевна налила кипяток, еще и какие-то травы бросила.

– Вот не дай бог заболеешь и снова в горячку впадешь, – причитала она дальше, гремя посудой. – Беда мне с тобой, Настасья. Скорее бы барин воротился.

– А где он? – вырвалось из меня прежде, чем я подумала о том, что Настасья то должна об этом знать.

Дарья Матвеевна развернулась в мою сторону с половником в руке, с которого капало на пол, и удивленно посмотрела.

– Ты чего это Настасья? Сами же барина в столицу собирали.

И взгляд такой, пробирающий и заглядывающий в самую глубину души…

Настасья

Кто еще так грел ноги???

Я грела, когда возвращалась домой с куском льда вместо варежек и в ломающихся штанах....

Глава 4.1

Глава 4.1. Ненужное внимание

Настасья

Ну что сказать, я влипла. Или еще нет? Я лихорадочно думала над тем, как бы оправдать свои провалы в памяти.

– Да что же это я! – вдруг всплеснула руками Дарья Матвеевна, кидаясь ко мне. Я чуть не отскочила от женщины, испугавшись ее напора. И не ожидая такого ее поведения. – Ты же после горячки только, а тут я своими вопросами. Прости меня старую. Тебе покой нужен, отлежаться надобно, но Антип разве даст. Прознает, что ты на ноги встала, так сразу работой нагрузит.

Помяни черта – он и явится.

Дверь на кухню скрипнула, а я даже не оборачиваясь в сторону вошедшего, почувствовала холод. Нет, это не морозный воздух заполонил кухню. Это аура человека, тяжелая, нехорошая, словно вдруг посреди чистого пруда вылез кусочек болота, от которого невозможно несло тиной и не только.

– Ба, я вижу Настасья пришла в себя, – услышала я ехидный мужской голос и вся скукожилась. – А говорили, что я переусердствовал и что она при смерти.

– Типун тебе на язык, Антип Гаврилыч, – запричитала Дарья Матвеевна, вставая между мной и приказчиком. – Еле выходила девочку. Если бы не я. Толку от твоей Анфисы. Даже водички не подала. Так бы и померла Настасья, не окажись я рядом.

Подозревала, что Антип приставил по уходу Настасье Анфису специально, чтобы девушка окочурилась. Не она ли пихнула меня в бок ночью? Тут уже попахивает групповым преступлением. Интересно, узнай барин правду, что бы он сделал? Ведь приказчик избил девушку до смерти. Еще и бросил помирать…

– Не велика беда, – пробормотал себе под нос мужчина, проходя к столу.

– Да что ты такое говоришь! – от всего сердца возмутилась кухарка. Вся кровь отхлынула от лица женщины. – Давно ли ты в вершители судеб записался, Антип Гаврилович? Вот узнает барин… – Дарья Матвеевна не договорила.

Приказчик хлопнул по столу.

– Не узнает! – прикрикнул он следом. В голосе мужчины явно была угроза.

Женщина аж подпрыгнула, как и я. Не зря я даже не встречаясь с приказчиком вживую, приняла мудрое решение держаться от него подальше. Такой и за углом запросто придушить может.

– Хватит впустую лясы точить. Еду давай, – припечатал он.

Кухарка больше ни словом не обмолвилась. Я тоже старалась слиться с сервантом, даже ногу из горячей воды вытащить боялась. Ни одного лишнего движения, чтобы не дай бог не привлечь к себе лишнего внимания со стороны приказчика.

Дарья Матвеевна с поджатыми губами поставила перед мужчиной простую еду: дымящуюся кашу с мясом. Антип Гаврилович сразу принялся за еду, придвинув тарелку к себе. Ел он быстро, несмотря на то, что каша была горячая. Не дул даже.

Я так и продолжала сидеть неподвижно в ожидании, когда приказчик поест и покинет кухню. Не перед ним же мне встать и уйти, привлекая его внимание к себе. С него станется, увидит, что я твердо стою на ногах, и тут же трудиться заставит. Нет, я не боялась работы, но для начала мне хотелось бы хотя бы осмотреться и понять где я.

Несмотря на то, что рядом с приказчиком я испытывала страх наряду с ужасом, нет да и нет косила в его сторону взгляд. Антип Гаврилович был мужчиной в летах, сухой и жилистый. Глаза маленькие, серые, словно потеряли краски жизни, колючие. Посмотрит исподлобья, словно высматривает к кому бы сегодня придраться. Морщины глубокие, как трещины на старом засохшем дереве. Губы тонкие, всегда поджатые. Бородка, как и волосы на голове жидкая. И внешне, и по характеру неприятный тип.

Взгляд заметил плетку на его поясе. Видимо, он ее всегда носил с собой не только для устрашения, но и чтобы в любой момент пустить в ход. Такие любят поколачивать всех, считая их виновными по поводу и без. Не зря и сама Настасья боялась приказчика как огня. Им же непослушных детей только пугать и осталось!

И тут Антип Гаврилович словно почувствовал мой взгляд и поднял голову над опустевшей тарелкой. Я вся сжалась, а мужчина лишь ухмыльнулся, показывая мне пожелтевшие зубы. Но, слава богу, приказчик ушел, не сказав ни слова. Как только дверь за ним закрылась, мы обе облегченно выдохнули. Будто на все время, пока приказчик находился на кухне, и я, и Дарья Матвеевна задержали дыхание.

– Настасья, старайся держаться от Гаврилыча подальше, – убирая со стола заговорила кухарка. – Сегодня он в хорошем духе, того гляди и найдет к кому придраться и плетку в ход пустить. Спросишь за что? Да для него все наши мужики леностию обуяны, а бабы слишком голосисты стали. Сегодня не выходи из своей комнатушки, сундуком дверь подопри. Степка и Митрий были правы, – задумчиво проговорила Дарья Матвеевна, подливая в тазик еще кипятка. – Он глаз свой цепкий на тебя положил. Все наши бабы его боятся пуще барского гнева. Петр Николаевич отходчивый, не то что этот. Этот и руки любит распускать, будто невзначай. Жаловаться бесполезно. Барин ему верит, а им за клевету еще и всыплет. Анфисе только не перепадает. Змеюка, нашла к кому пригреться. Она же люто тебя ненавидит. За что только непонятно.

Дарья Матвеевна задумалась, словно воспоминания из прошлого ее затянули. Но она тут же опомнилась.

– Заболталась я с тобой, Настасья. Поешь и марш к себе в комнату и не выходи оттуда без надобности.

Кухарка поставила на стол тарелку. Подала мне чистую и сухую тряпку, чтобы вытереть ноги, другой такой замотала.

Глава 5

Глава 5. Особняк барина

Настасья

Вроде моменты из сна я помнила хорошо, но, видимо, все же свернула не туда. Оказалось, что я толкнула дверь для слуг, ведущую в гостиную. И оказалась в просторном зале, откуда вели остекленные двери. Я осмотрелась. Пока никого рядом не было, мне хотелось узнать всего и побольше. На будущее. Кто знает, когда и что мне может пригодиться. Такие моменты не стоило упускать.

Смелее шагнула вперед. Просторная гостиная в старинном доме была залита мягким солнечным светом. Стены, обитые дорогими обоями с густым цветочным узором. Правда, они давно потеряли свой лоск и больше служили вместо картинной галереи. Буквально везде висели картины в рамах: от фамильных портретов до черно-белых снимков с видами Петербурга (имеется в виду модные на то время литографии), также и с охотничьими сценами. Было пару картин, где запечатлена красота природы. Авторами данных эскизов были художники, к которым слава еще не успела прийти. Но просвещенность барина радовала.

В середине комнаты на потрепанном ковре стоял массивный овальный стол, покрытый кружевной скатертью. На нем изящный самовар, окруженный фарфоровыми чашками с нежными розовыми гирляндами. Если самоваром меня нельзя было удивить, то блюдцами так точно. Неужели работа самого Императорского фарфорового завода? Ведь точно такие же я видела в музее! Вот это я попала получается… Интересно, в какой все же год?

За размышлениями над данным вопросом я лишь прошлась рассеянным взглядом по серебряным ложкам с вензелями и стеклянными блюдцами для варенья. Рядом стояла плетеная корзина для выпечки, привлекая внимание своим ярким цветом. Но и он не получил должного интереса с моей стороны.

Я обернулась. Адреналин ударил в кровь. Руки чесались. Это же надо такому случиться! Кому рассказать – не поверят! Да и кому я могу поведать о себе такие тайны? Сразу сдадут в психушку, точнее, в желтый дом. Никто разбираться не будет. Нужно было отыскать хоть какую-то корреспонденцию, чтобы удостовериться в своих подозрениях. Наверняка барин выписывал газеты, чтобы быть в курсе столичных новостей и не только. Хоть я историю и не знала, как положено, но какие-то моменты все равно запомнились. Раз на стене висели литографии, то я попала не позднее 1800 года, а раз я все еще была в теле крепостной Настасьи, то и не 1861 год.

Стон невольно вырвался из моей груди. Не в самое удачное и легкое время я попала.

– Не могли расщедриться на другое время или хотя бы на магический мир? – подняла я голову и проговорила вслух в потолок, но обращаясь к тем, кто “играл” нашими судьбами.

Ответа, как и стоило ожидать, я не получила. Времени терять не стоило. Нужно все же отыскать газету и удостовериться в своих подозрениях. Как назло, на глаза попался только сервант с посудой. И чего там только не было! Вся разновидность фарфоровой посуды от обычных чашек с блюдцами до супницы, как и молочники с пиалами, серебряные ложки-вилки и подносы, хрустальные графины с бокалами и стопками. Всего полно.

Что-то громыхнуло на кухне, заставив меня вздрогнуть, словно меня застали на краже. Видимо, Дарья Матвеевна уронила что-то. Это и привело меня в чувство. Я лишь мельком отметила рояль в углу, накрытый кружевной салфеткой, открытую нотную книгу, словно сам барин играл и не доиграл. На рояле сиротливо лежал веер, но я знала, что супруги у Петра Николаевича не имелось.

Но главная гордостью гостиной все же был беломраморный камин с чугунной решеткой. На полке над ней стояли бронзовые часы с танцующими фигурками и фарфоровые статуэтки. Перед камином расположили глубокие кресла с гнутыми ножками и бархатной обивкой, которая давно потеряла свой яркость и цвет. Видимо, хозяин дома любил проводить здесь вечера, читая газету или книгу и попивая кофе или чай.

Все здесь говорило об уюте и… И об отсутствии твердой женской руки. Хоть и было везде чисто и натерто до блеска, хозяйка не допустила бы такого, как выцветшие обивки мебели и обои. Но, а их дети?

Не став зацикливаться на этом, поспешила прочь из гостиной. В поместье барина должен быть кабинет хозяина дома. Там уж точно имелись газеты. Немного поплутав в коридоре и, на свое счастье, не столкнувшись ни с кем из слуг, я все же нашла искомую комнату.

Дверь в кабинет была приоткрыта. Я как можно аккуратно и тихо заглянула внутрь. Массивный письменный стол, заваленный бумагами, чернильница с пером, книжные шкафы, доверху набитые печатными изданиями. И главное, никого. Смело толкнула дверь. На глаза попались висевшие на стене шпаги в ножнах. Хмыкнула и невольная улыбка появилась на лице. Ведь мой дальний родственник тоже мог бы так повесить свои шпаги, что получил в подарок за военную службу и верность империи.

Опомнилась и мои глаза забегали по кабинету барина. Ведь я явилась сюда не для того, чтобы предаться воспоминания, а за конкретным делом. На мое счастье, искомые мной газеты лежали на резном комоде рядом с графином воды. Но не успела я взять в руки исторический вестник, как услышала за спиной шаги, а следом недовольный голос.

– Что ты тут забыла, Настасья?

Я едва успела спрятать газету под платок, которым укрыла меня Дарья Матвеевна. Какая полезная вещь, однако.

– А ну живо отвечай! Иначе я пожалуюсь Антипу.

Очередная история нашего моба "Империя попаданки"

"Узоры прошлого" Наташа Айверс
https://litnet.com/shrt/iI7R

Катя никогда не мечтала о прошлом — ей хватало проблем в настоящем. Нудная работа в бухгалтерии, болезненный разрыв после пяти лет отношений, хроническая усталость и одиночество… Разве это жизнь? Скорее — выживание.
Но однажды всё меняется: первый снег, скользкий тротуар — и пробуждение в незнакомом месте, в окружении детей, которые зовут её «маменькой».
Вокруг — чужой мир. 1815 год: тяжёлый быт, отсутствие привычных удобств и личной свободы. Но, может быть, именно здесь у Кати появится второй шанс: обрести семью, реализовать свой потенциал, заняться делом всей жизни… и, возможно, найти личное женское счастье.

Визуал. Анфиса

Та, что нарушила планы Настасьи.


Кто угадает имя крепостной? И, как думаете, выкрутиться ли Настасья?)

Глава 5.1

Глава 5.1. Анфиса

Настасья

Услышав имя приказчика, замерла. Встречаться с Антипом желания не было. Нисколько. Женщина за спиной нетерпеливо постукивала обувью по полу в ожидании моего ответа, но я не торопилась что-то говорить, а, тем более, оправдываться. Точно не перед этой, даже если она доложит Антипу об этом происшествии. В этом я нисколько не сомневалась.

Я медленно развернулась в сторону говорившей и увидела перед собой Анфису. Ту самую, которая перед всеми подтвердила слова Антипа, что это именно Настасья уронила вазу барина. Женщина уперла руки в бока и теперь смотрела на меня недобрыми глазами. Первое желание: схватить негодяйку и оттаскать за волосы, чтобы не посмела больше врать, я еле затолкала внутрь. Телосложение Настасьи было хрупким, словно ее долгое время держали на воде и одном хлебе, еще и после болезни сил совсем не было. Мне бы дойти скорее до каморки девушки и прилечь. Права была Дарья Матвеевна, что мне нужно побольше отдыхать, чтобы быстрее восстановиться. К тому же, тронь я эту противную женщину хоть пальцем, мне же и попадет. В том, что Анфиса спелась с приказчиком, я не сомневалась, как и в том, что именно из-за этой гадюки на голову Настасьи сыпались неприятности. Как с ними бороться, я подумаю чуть позже. Мне бы сейчас избежать неприятностей. Судя по решительно настроенному лицу Анфисы, мне будет нелегко от нее отделаться.

– Дарья Матвеевна попросила оторвать календарь, – нашлась я что ответить женщине, заметив на столе барина календарь, отдаленно похожий на отрывной, который висел у каждой хозяйки дома. Там можно было найти рецепты, советы по хозяйству и много чего полезного. Только этот был громоздкий и стоял на столе.

Анфиса прищурилась, пройдя по мне сверху вниз, лишь после посмотрела на стол барина. И на мою беду, лист календаря был на месте.

– Чего же тогда не оторвала? – шагнула она ко мне, напирая.

– Так ты появилась, напугала меня, – глупее ничего не придумаешь. – Не успела я. Только наклонилась было, а тут ты разоралась, будто барина нашего обкрадывают.

Договорила и шагнула к двери, обводя служанку по кругу. В кабинете барина Анфиса появилась не просто так. И не из-за того, что следила за мной. Ей было некогда. В любое другое время она бы не упустила возможности приглядывать за мной и с удовольствием бы доносила обо всем Антипу, но не сегодня. Женщине нужно было убраться в кабинете. На полу возле двери стояло ведро и лежала тряпка. Видимо, на днях барин должен был воротиться из столицы в поместье.

– А ну стой-ка, – остановила меня Анфиса, больно схватив за локоть. – Не верю я тебе, Настасья. Уж больно подозрительно ты выглядишь. Пошли-ка к Дарье Матвеевне. Пусть она сама лично подтвердит твои слова.

Я не стала упираться. Отчего-то именно в кухарке у меня не было сомнений, что из-за бедной Настасьи та подтвердит если и не что угодно, но многое точно.

Анфиса повела меня по коридорам и буквально затолкала на кухню. На шум наших шагов Дарья Матвеевна тут же развернулась, отвлекшись от готовки.

– Ты почему до сих пор на ногах? – возмутилась женщина, но тут же прикусила язык, стоило ей взглянуть на Анфису.

Кухарка подбоченилась, совершенно не обращая внимания на то, что с ложки что-то капало на пол. Вся ее негодование было направлено на Анфису. Ведь женщина не успела и рта раскрыть, как Дарья Матвеевна накинулась на нее. На мое счастье.

– Опять?! – громыхнул по кухне голос кухарки. – Ну что ты за человек такой, Анфиска? Что ты к ней опять прицепилась? Что такого Настасья тебе сделала, что ты каждый раз ее тюкаешь да тюкаешь? Сколько можно уже? Ты, Анфиска, как петух на насесте, только и делаешь, что Настасью заклевать норовишь.

Анфиса лишь высокомерно подняла подбородок. Видимо, так привыкла к своему положению “любимой крепостной”, и не собиралась отступаться от своего. Так кто же откажется от такого-то! Я бы и сама не отказалась быть любимицей.

– А что, Дарья Матвеевна, разве иной раз нельзя правду сказать? Опять эта…

– Настасья! – перебила ее кухарка, так что не только Анфиса, но и я вздрогнула на пару с ней. Такой кухарку я еще не видела. – Не эта, у нее имя есть. Ну какая еще правда?! Ты сама с утра до вечера только и делаешь, что по углам шныряешь да на людей клевещешь!И не смей ее больше трогать! Настасье после горячки отлежаться надо. Если у тебя, Анфиса, у самой дела нет, так иди полы мой, а не невинных девушек задирай! А то вот приедет барин и я сама к нему пойду. Пусть он разберется, кто тут на самом деле бездельничает!

Анфиса побледнела, но виду не подала. Видимо, барин к словам кухарки все же прислушивался, раз она напряглась.

– Вон из моей кухни, пока я тебе этим половником по лбу не треснула! – рявкнула кухарка, хватая со стола чугунную сковороду. Да так, что и мне захотелось сбежать от разъяренной женщины.

Анфиса фыркнула, зыркнув на нас с превосходством, развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Я же осталась стоять на том же месте, не зная, куда деваться и что сказать Дарье Матвеевне в знак благодарности.

– Ну чего ты стоишь как столб и молчишь? – смягчившись, сказала кухарка. Видимо, начала отходить. – Марш в постель! А коли эта змея опять приставать будет, то ты прямо ко мне беги. Я ей покажу, где раки зимуют!

И, сердито хмыкнув, кухарка снова принялась за готовку, ворча себе под нос что-то про нахальных девок и распущенность. Я не стала задерживаться на кухне и поспешила в каморку Настасьи. Ведь под боком меня ждала с таким трудом добытая газета.

Дарья Матвеевна

Перед вами Дарья Матвеевна. Никак не получилось сделать кухарку "злой")))

Ну хоть одна защитница есть у Настасьи.
Насчет графика. У нас в городе очень сильно глушат не только интернет, но теперь и связь. Мне повезло находиться рядом с важным объектом. Потому прошу о терпении и понимании.

Глава 6

Глава 6. Попала так попала!

Настасья

Дверь в каморку девушки закрылась с тихим скрипом, словно о чем-то хотела меня предупредить. Я наконец смогла перевести дух, спиной прижавшись к дверному полотну. Сердце бешено колотилось, словно я убегала от стаи волков, не иначе. Казалось, что его удары слышны даже за стенами комнаты. Еще немного постояв, успокаивая себя, я отошла от двери. Осмотрелась, выискивая тяжелый предмет для того, чтобы упереть в дверь. С Анфисы станется не вовремя заглянуть ко мне.

Кроме сундука ничего на глаза не попадалось. Пришлось тащить до двери его, чтобы никто не смог войти и помешать мне. Дотащила и присела на него, переводя дыхание. Пот градом стекал с меня. Болезнь давала о себе знать. Я все еще не оправилась после горячки. Но я не могла и дальше откладывать изучение мира, куда я попала. Чем раньше начну привыкать, тем меньше риска, что меня раскроют.

Отдышавшись, я взяла в руки газету. Подвинулась ближе к окну, единственному в комнате, чтобы были видны строки. Бумага была желтой, словно она изменила цвет от времени, плотной и шершавой. Все еще пахло краской, словно газету никто не листал до меня.

– Московские ведомости, – прочитала я название газеты на самом верху. Следом тут же начала искать дату выпуска газеты.

– 1 декабря 1830 года, – прошептала я, не веря своим глазам.

Кровь застыла в жилах. Газета выскользнула из рук и мягко шлепнулась на пол. Быть такого не может! Я попала почти на двести лет назад. Но как же это?

Наклонилась за газетой и снова и снова читала название и дату. Даже на некоторое время закрывала глаза, надеясь на то, что это может что-то изменить. Нет. Та же каморка Настасьи, газета в руках. И я, что мало что знала из истории.

“1830 год. Трон занимал император Николай I. До отмены крепостного права еще не одно десятилетие должно пройти. После восстания декабристов всего пять лет прошло, но их уже нет, они в Сибири или на виселицах. А ведь жив еще Пушкин. Да и Тургенев еще не получил свою известность. Все у него впереди. Только не у меня. Скоро вся Российская империя услышит о Гоголе. А что прикажете делать мне?”

Господи, какие только мысли не лезли в голову. Я снова выронила газету и закрыла лицо руками. Теперь понятна жестокость Антипа к Настасье. Но слез не было. Я так была ошарашена тем, какой сейчас на дворе год.

Я выпрямилась, словно нашла выход из положения. Газета была старой, прошлогодней. Ведь на столе барина на календаре значился месяц январь. Жаль, число не запомнила. Значит, наступил новый 1831 год. Не с этого ли времени мой дальний родственник Шишков начал заниматься сельским хозяйством?

Эта мысль воодушевила меня. Я же могу найти его и попросить принять меня. Попросить защитить меня, выкупив меня у барина. А я ему помогу! Ведь я писала реферат. Изучила его жизнь.

Я вскочила на ноги и начала ходить вдоль кровати. Три шага в одну сторону, три шага обратно. За окном скрипели полозья саней, слышались голоса мужчин, недовольный окрик Антипа. Я ломала руки, пытаясь унять дрожь во всем теле.

– Что делать? Кому сказать? Да и кто мне поверит? Как быть? – говорила я сама собой, пока не услышала шаги за дверью. Затем дернули ручку.

– Настасья? – услышала я голос кухарки. – Зачем ты закрылась?

Дарья Матвеевна несколько раз подергала ручку двери, но я так и не отозвалась.

– Уснула видимо, – проговорила она и ушла.

Я подняла газету с пола, вглядываясь в строки, словно ища в них подсказку или намек. Зачем-то же я попала в это время.

– Высочайшим указом Его Императорского Величества… Не то, – мои глаза прыгали по строчкам. – Международная торговля. Не то… Французский посол выразил обеспокоенность…Тоже не то… Студенты Московского университета выявили… Не то. Все не то.

Я закрыла газету. Ни слова о продвижениях в сельском хозяйстве. Но как же? Ведь мой родственник уже должен был построить его.

– Дарья Матвеевна должна знать, – вслух проговорила я и принялась оттаскивать от двери сундук.

Я должна узнать имя барина и каким-то образом уговорить его отправить меня к Шишкову. Другого пути у меня просто нет!

Дорогие читатели! Пока моя история все еще пишется, на две истории моба "Империя попаданки" уже открылись подписки:

"Узоры прошлого" Наташа Айверс
https://litnet.com/shrt/oWVF

"Окаменевший солнечный свет в приданое" Риска Волкова

https://litnet.com/shrt/nz0F

Всем приятных покупок!

Глава 6.1

Глава 6.1. Новые трудности

Настасья

Дарья Матвеевна все также возилась возле плиты. Мой приход она заметила сразу, но ни словом не обмолвилась, продолжая заниматься готовкой. Я тихонько присела на стул и стала ждать, пока кухарка смягчится. Не выдержит доброе сердце женщины, и она сама первая заговорит.

Выдержка кухарки оказалась сильнее, чем я могла предполагать. Я уже устала сидеть в тишине, прислушиваясь к бульканью в кастрюлях, а женщина с половником в руках все продолжала молчать. Когда я уже хотела заговорить первой сама, Дарья Матвеевна все же успела опередить меня.

– Что, не спится тебе? – обратилась она ко мне, продолжая стоять ко мне спиной.

– Не спится, – подтвердила я слова кухарки, шумно выдыхая. Мне хотелось, чтобы Дарья Матвеевна сама начала задавать вопросы.

– Отлежалась бы, пока есть такая возможность, – продолжила она меж тем. – Уж больно Антип ведет себя странно. Не ровен час снова к тебе придерется.

– За что? – удивилась я.

Хотя стоило ли? Настоящая Настасья получила плети ни за что и отдала Богу душу. И никто не остановил приказчика. Все его побаивались. В его руках была и власть, и сила.

– А Антипу нужен повод? – все также вопросом ответила мне Дарья Матвеевна. – Я более чем уверена, что вазу разбила не ты. Ты всегда убираешься аккуратно. К тому же в тот день ты не должна была протирать пыль. Незачем тебе было касаться вазы. Значит, это все черная душа Антипа. Не трогала ведь вазу?

– Не трогала, – тихо проговорила я и опустила голову, словно мне приходилось держать ответ за свои поступки.

– Вот приедет барин, все ему поведаю, – зло проговорила женщина, но я понимала, что все ее негативные эмоции были обращены не в мою сторону.

– Когда нам барина ждать? – поинтересовалась я как бы невзначай. – Подготовиться бы к его приезду.

– Кто же его знает, – получила я ответ. – Должен был воротиться еще вчера, но, видимо, погода не задалась. И куда тебе подготовиться. Вон Анфиска пусть в барских покоях уберется. Уж больно у нее времени много за другими следить.

Голос кухарки был полон неприязни в адрес Анфисы. Сон-воспоминание тоже не показал ни крупицы теплых моментов, связанных с ней.

– Дарья Матвеевна, – обратилась я к женщине. – Не думайте, что я сошла с ума, но, – все же замялась я перед тем, как озвучить свою просьбу. – Расскажите мне про барина и про обитателей поместья. Пока я валялась в горячке, у меня в голове все перемешалось. Словно я не просто бредила несколько дней, а прожила отдельную жизнь. Там, в той стороне. Теперь я не могу понять, где явь, а где все же сон. Мне кажется, что я проживаю чужую жизнь. Все перемешалось. И мне страшно…

Договорила и задержала дыхание, ожидая реакции на свои слова. Пронесет или Дарья Матвеевна испугается? Ведь в это время вера в Бога была сильна и непоколебима. Про переселение душ и не стоило заикаться.

– Боже помоги! – всплеснула руками кухарка и все же соизволила повернуться ко мне лицом. – Что же ты раньше не сказала? Тебе точно нужно отлежаться. Другие неделями маяться, с постели не встают. А ты не успела на ноги встать, как тут же горным козликом скакать. Куда такое годится? Неудивительно, что у тебе все мерещится. А ну пошли!

Меня буквально заставили принять вертикальное положение. Цепкие руки кухарки не давали возможности и шагу в сторону ступить. Дарья Матвеевна повела меня не куда-нибудь, а в сторону каморки Настасьи.

– Пока не приедет барин и не скажет, что с тобой все хорошо, будешь лежать в постели и набираться сил.

– А как же Антип? – мне не хотелось снова испытать гнев приказчика на себе и своем теле.

– С ним я сама решу, – уверенно произнесла Дарья Матвеевна. – Барин не простит нам, если и с тобой что-то случится.

Что-то в словах кухарки меня насторожили, но я не смогла ухватиться за них. Все внимание на себя перетянула кухарка. Женщина буквально уложила меня на кровать, укрыла одеялом, подоткнула его края. Поправила подушку, затем огляделась, словно выискивала, что бы еще сделать, чтобы мне было комфортно. И тут она заметила газету, которую я забыла убрать, спрятать от чужих глаз подальше. Лучше было бы, если я вернула ее в кабинет барина, но я боялась попасться на глаза Анфисы или, не дай бог, приказчика.

– Все же у тебя получилось, Настасья? – радостно воскликнула кухарка, хватаясь за газету. – Сумела?

Я удивленно смотрела на женщину, совершенно не понимая, о чем она. Были, конечно, догадки, но я боялась их озвучить. Пусть уж лучше я услышу от самой женщины, чтобы не попасть впросак.

– Только не говори, что из-за горячки ты все подзабыла, – тут же всполошилась она, заметив мой непонимающий взгляд. – Настасья! – в голосе кухарки сквозило недовольство. – Барин столько времени занимался с тобой, обучал, учил читать. Теперь что же? Все напрасно? Петр Николаевич будет разочарован.

– Все хорошо, Дарья Матвеевна, – попыталась я успокоить женщину. – С этим как раз все в порядке. Не забыла я то, чему меня барин учил.

Женщина не поверила мне. Она протянула мне газету и присела на край кровати.

– А ну докажи.

Пришлось присесть и взять в руки газету.

Глава 7

Глава 7. Тревожные дни

Настасья

Дарья Матвеевна не сразу поняла про эпидемию холеры. Сперва пришлось объяснить ей про болезнь.

– Ох! Напасть-то какая! – охала она периодически, прерывая мои объяснения про новую болезнь, что охватила многие регионы Российской Империи.

Пока она зверствовала только в столице и Москве, но не ровен час, доберется и до деревень. Ведь многие помещики начнут покидать город, направляясь в свои поместья, чтобы переждать эпидемию.

– Главное, Дарья Матвеевна, не паниковать, – пыталась я успокоить женщину. Ведь противоядия против холеры не было, как и волшебной пилюли. Только правила, которые следовало соблюдать беспрекословно.

– Что с нами будет-то теперь? – причитала кухарка, игнорируя мои слова и вытирая слезы. – Конюхи поговаривали, что Головнины в поместье свое пожаловали. В такое время они всегда в столице задерживались. Их тоже мор проклятущий погнал значится? – Дарья Матвеевна перекрестилась. – Не зря Акулина из церкви не вылезает да молитвы читает. Там слух ходит. Поговаривают, что люди падают как мухи да тут же синеют. Неужто это она и есть ваша холера? Мы-то думали, что анисовка во всем виновата. Мужиков ругали.

– Она самая, – кивнула я, не выпуская газету из рук. Мне нужно было прочитать ее полностью, каждую строчку и каждое слово. Если повезет, то найти предыдущие номера, что получал барин. Теперь они для меня ценная кладезь информации.

Кухарка начала бормотать про наказание Божье за свои грехи и поступки, упоминая имя некоего отца Георгия. В глазах женщины я видела испуг.

– Это не мор и не Божье наказание, Дарья Матвеевна, – заговорила я, тряся перед ней газетой, как и стараясь вложить в голову женщины простыми словами всю суть медицины по нынешним временам. – Здесь пишут, что это болезнь. Просто особая лихорадка. И рождается она от нечистоты, а не от того, что ты не посетила воскресную службу в церкви. В будущем я бы избегала церковь, – проговорила я и тут же поймала прищуренный взгляд женщины. – Из общей посуды ничего нельзя ни есть не пить!

Чуть же тут не застонала, понимая, что убедить их избегать скопления людей будет весьма трудно и проблематично. Про медицину они и слышать не хотели, веря в Божью силу и в дурной глаз.

– Помолиться можно и дома, а в церкви велик риск, что ты подхватишь эту заразу. Вот послушай, что пишут, – решив, что слова из газеты помогут мне убедить Дарью Матвеевну в своих словах, я сделала вид, что продолжила читать статью. Читала я медленно, слогами. – Холера – особая лихорадка, что поражает живот и другие внутренности. Зарождается она в грязи, в стоячей воде, в испорченной пище. Попадает в рот с немытыми руками, с грязной водой, с плохо вымытыми овощами. Заболевший человек может умереть за сутки. Кишечник его выворачивает наружу, тело молниеносно худеет. Спасти почти невозможно, – на этих словах Дарья Матвеевна вздрогнула и, бледнея, снова перекрестилась, начав шептать молитву.

– Эх, Настасья, не успела я выдать тебя замуж, – выдала она после, пока я искала слова, как бы дальше рассказать про то, как можно защититься от болезни. – И платье себе сшила. Думала, на свадьбе твоей станцую. Детей твоих понянчу.

– Станцуешь еще, – коснулась я руки кухарки. – Болезнь эта в столице только гуляет. Мы же защитимся от нее. Будем бороться с ней!

Дарья Матвеевна начала читать “Отче наш”.

– Вот слушай дальше, что пишут, – снова взялась я за газету. – Воду, говорят, надо брать только из ключа или колодца. Никакой речной воды. Бочонки для воды каждый раз нужно тщательно мыть. Всю посуду ошпаривать кипятком. Руки мыть с мылом не только перед готовкой, но и после каждой работы. Овощи и фрукты мыть щеткой и обдавать кипятком. Мясо и рыбу варить до полной готовности, никакой крови. Молоко кипятить дважды. Все продукты держать закрытыми от мух. Мухи, Дарья Матвеевна, главные разносчицы этой заразы. И еще… – я остановилась и посмотрела кухарке в глаза. – Если у тебя или у кого из дворни случится малейшее недомогание, малейшее расстройство живота, надо немедля сообщить. Не скрывать! Не из страха быть наказанным Антипом, а ради спасения всех нас. Надо бы и остальных предупредить, пока холера не добралась и до нас.

Глаза кухарки сначала были полны суеверного страха, теперь же внимали со всей серьезностью. Она была простой женщиной, но ум у нее был ясный. Страшная и непонятная болезнь для нее вдруг обрела четкие границы. И с этим уже можно было бороться.

– Антип-то наш как бы не разъярился, – молвила она, вставая с кровати. – Он этим газетам не верит. Да и барин далеко.

– Поверит, когда другие начнут болеть. Да и барин наш скоро приедет, как только там поймут, что он не болен, – успокаивала я кухарку.

Мне и самой хотелось верить в свои слова. Ведь без барина невозможно было осуществить мои цели попасть к помещику Шишкову. Да и запастись бы упомянутой кухаркой анисовкой. Ой чую, пригодится.

Глава 7.1

Глава 7.1. Барчук

Настасья

Вечером я долго не могла уснуть. Вспоминала, какие прививки мне делали в детстве, а какие мы могли пропустить. Правда, от холеры меня не спасло бы даже это. Таблетки для профилактики нужно применять непосредственно тогда, когда поблизости найдут вспышку эпидемии.

Так и не найдя успокоения, решила выйти на улицу подышать свежим воздухом. Даже короткая прогулка на мороз обычно быстро загонял в сон. К тому же, я так и не осмотрелась на новом месте из-за страха пересечься с Антипом и с Анфисой.

Сейчас же мне необходимо было оказаться на улице. Вскочив с постели, чуть ли не в сорочке выскочила в коридор. Но вовремя вспомнила про сальные взгляды приказчика на Настасью и накинула на себя домашнее платье. Взяла платок и, как воришка в ночи, выглянула в коридор. Весь дом спал, но я все же прислушалась, замерев на несколько минут. Ни звука, ни единого шороха. Засеменила в сторону выхода. К коридорам поместья я уже привыкла. Возле двери стояла зажженная лампа. Видимо, на всякий случай.

Схватив лампу, выскочила на крыльцо. Морозный воздух тут же обжег горло, следом и легкие, словно я проглотила множество иголок. Замерла и задышала медленно, давая себе привыкнуть. Голова немного закружилась. Это сколько же дней я не была на улице и не видела белого света?

Задний двор оказался большим и со множеством строений. Ступив на уже утоптанный снег, замерла любуясь. Снежинки падали с неба, щекоча меня по лицу. Мне захотелось раскинуть руки и закружиться и упасть в снег на спину, как мы делали в детстве. Но не рискнула. Я только на днях встала на ноги, в которых все еще чувствовалась слабость.

Пугала и тишина. Такой тишины я никогда не слышала. Даже на кладбище, куда я ходила к родителям, такого затишья не было. Ни гула машин, ни звука работающих фонарей, ни крика соседей. Только хруст снега под моими ногами.

По спине пробежал холодок, от ночного мороза не спасал даже пуховый платок. И я решила вернуться в дом. Да и что я увижу ночью? Упаду в яму да и пропаду. А так мне судьба дала второй шанс. Нечего разбрасываться такими подарками.

Вернувшись в дом также тихо, как и уходила, завернула на кухню. Захотелось воды. Оказавшись в тепле, меня начало бросать то в холод, то в жар. Неужели я поторопилась выйти на свежий воздух, тем самым сделав себе только хуже? Но паниковать было еще рано. Переждем ночь и там посмотрим. Не став греметь посудой среди ночи в поисках отвара кухарки, налила себе из кувшина воды. Тут же осушила кружку до дна. И не сразу услышала звуки шагов за спиной.

Развернувшись лицом, заметила, как от двери отделилась фигура. Сердце бешено застучало, узнав в тени приказчика Антипа. Он не стал ждать и стоять в проеме двери, преграждая мне путь и ожидая, когда я пройду мимо него. Мужчина шагнул ко мне.

– Что же ты не спишь, Настасья? – просипел он, оказавшись в шаге от меня.

В нос тут же ударил запах пота, лука и еще чего-то кислого. Страх сковал все мое тело. Вместо того чтобы сбежать, я стояла и смотрела на приказчика. Антип будто только этого и ждал. Я слышала как билось мое сердце. Как у птицы, что попала в клетку, и которая понимала какая участь ее ждет.

“Настя, беги!” – кричала я самой себе, пытаясь привести себя в чувство. Но я так и стояла каменным изваянием, пока шершавая ладонь не коснулась моего запястья.

Вот тут я пришла в себя. Отшатнулась от мужчины, но сбежать не получилось.

– Антип Гаврилович, пустите… Ради Бога, – вырвалось у меня. – Пустите, – голос словно был не мой.

– Ну какой бог, Настасья, – приказчик приблизил лицо и мою щеку опалило его дыхание. – Не упоминай его имя в суе. Тут я твой бог. И не думай поднимать шума. Кому ты, сиротинушка, нужна? Кто за тебя заступится?

Слова Антипа заставили вспомнить картину, как все стояли и смотрели, как приказчик опускает на спину Настасьи розги. Никто не смел не только остановить его, но и приблизиться никто не осмелился.

Пока я стояла и хлопала глазами, Антип всей своей тушей прижал меня к стене, лишая воздуха и воли. Гнусные слова лились в ухо, одновременно обещая и угрожая. Видимо, тело Настасьи помнило прежние приставания и слова мужчины, что никак не хотело меня слушаться. Я зажмурилась, пытаясь отстраниться от происходящего, уйти в себя, чтобы найти в себе силы противостоять Антипу. Рукой шарила по стене рядом, пытаясь схватить хоть что-то, что помогло бы мне в схватке с приказчиком. Я старалась не думать о мерзких поцелуях мужчины, что оставляли неприятный влажный след. От них можно отмыться. Главное, не дать ему сделать непоправимое.

И когда он схватился за подол платья, судорожно поднимая и снимая его, уже хрипя от предстоящего удовольствия, я услышала звук. Сначала отдаленный, едва уловимый, словно перезвон колокольчиков.

– Отпустите, барин едет, – еле сумела вымолвить я, положив руки на плечо мужчины и пытаясь его оттолкнуть от себя. Видимо, странные звуки придали мне сил.

– Барин еще не скоро будет. В такую погоду он не рискнет выйти в дальнюю дорогу, – и Антип принялся снова лезть мне под платье, но замер.

За окном послышался звук полозьев. Приказчик замер, а его хватка ослабла. Я смогла выдохнуть, когда звуки стали громче. Кто-то подъехал к крыльцу.

–Тпрру! – раздался мужской голос в ночной тишине, затем фырканье лошадей.

Глава 8

Глава 8. Барчук

Настасья

Сколько времени так просидела – не знаю. В голове стучало набатом: мне удалось спастись от приказчика. Не это ли главное? Слез не было, только страх, который потихоньку начал отпускать. Я поднялась на ноги и присела. Во двор выходить не торопилась, там справятся и без меня. Но шум не стихал, голоса лишь усиливались. На кухне появилась сонная Дарья Матвеевна.

– Ты чего на ногах среди ночи? – удивилась она, кутаясь в шаль. – И кого там принесло посреди ночи?

Я не знала ответа на ее вопрос и потому пожала плечами. Кухарка, как и все любопытные люди, не удержалась и вышла во двор. Страх полностью отступил, но вместо него появилась тревога, будто звон колокольчиков, призывая беду.

– Барчук! – услышала я крик челяди. – Барчука привезли! При смерти…

Слова Митрия или Степки, которые всегда ходили вместе, заставили меня вскочить. Я прилипла к окну. Поместье, до этого спавшее мертвецким сном, ожило. Усадьба тут же зажила как по мановению волшебной палочки. Зажглись лампы, перекрикивались слуги. Многие крепостные, накинув на себя поддевки, окружили сани. Самого барчука, как все выкрикивали, не было видно. Я так понимала, что приехал сын барина. Но где же сам хозяин?

– Настасья! – вздрогнула я от крика кухарки, отлипнув от окна. – Ставь чайник. Нам понадобится много кипяченой воды. Сама смерть решила посетить дом барина.

Дарья Матвеевна без сил упала на стул. Ее лицо было белее снега.

– Какая еще смерть? – взглянула я на кухарку, не совсем понимая, о чем она талдычила.

– Холера твоя, будь она неладна, – выдохнула она. – Барчук при смерти. С саней не встает. Накликали беду своими разговорами.

Не выдержав, выдернула из рук кухарки шаль и выбежала на крыльцо, затем медленно приблизилась к саням. На сене, укрытое тулупами, лежало тело без какого-либо движения. Я вздрогнула.

«Неужели уже умер?» – пронеслось у меня в голове.

Но протяжный стон барчука напугал всех крепостных, собравшихся вокруг.

Его лицо было серо-землистым, глаза закрыты. От него исходил сладковато-кислый запах, что говорило о том, что он болен холерой.

Я отпрянула от саней. Лишь бы пронесло…

– Что, Настасья, испугалась? – рядом снова оказался Антип, но сейчас он не вызывал у меня страха. В санях лежала более страшная угроза. – Правильно делаешь. Барчук быстро покажет тебе, где твое место.

Мне хотелось высказаться приказчику, но слова не шли. Я все смотрела на сани и понимала, что сама смерть явилась за нами. Теперь ни дня не будет покоя в поместье.

– Несите его в дом! – прикрикнул Антип, сторонясь.

Мужики тут же засуетились. Степка и Митрий оказались проворнее и силы в них было немерено. Барчука они подняли как маленького ребенка. Но не успели вытащить его из саней, как молодого барина вырвало. Все ахнули и шагнули назад, замерли, не понимая, что делать дальше.

– Барчука в ванную комнату, а все это сожгите, – указала я на сани. – И всю одежду, которая испачкалась. Сами тоже умойтесь, желательно с мылом.

Слуги, не веря своим ушам и глазам, уставились на меня.

– Если жить хотите, то сделайте так, как я велю, – развернулась и вернулась в дом.

На кухне причитала Дарья Матвеевна, гремя кастрюлями. Но у меня не было сил ее успокаивать. Меня бы кто утешил?

– Настасья! Чего это ты приказы отдавать начала? – в дверях стоял Антип, положив руку на рукоять своей плети.

– Угомонись ты, Гаврилыч, – перебила его Дарья Матвеевна. – Лучше бы прислушался к словам Настасьи. Это не барчук домой вернулся, это он саму смерть к нам привез.

Приказчик стоял в дверях и смотрел на кухарку как на сумасшедшую.

– Слышал слухи про лихорадку, что косит людей как косой? В соседних имениях крепостные мрут как мухи, – на слова женщины Антип лишь слегка повел головой. – Эту хворь и привез барчук. Теперь его жизнь в руках Божьих. Как и наши жизни.

– Сожгите сани и все вещи барчука, иначе зараза не пожалеет никого в поместье. Никого не пощадит, – увереннее заявила я. – Барчука бы вымыть и переодеть в чистое. Поить каждые полчаса и только кипяченой водой. Самим тоже мыть руки как можно почаще, – чуть ли не скороговоркой выпалила я. – И не впускать чужих ни во двор, ни в поместье барина.

Антип простоял еще немного и вышел. Я выдохнула. Ну хоть одну ступеньку мы преодолели. Осталось только разобраться с барчуком и постараться вылечить его, если такое возможно.

– Дарья Матвеевна, есть среди слуг те, кто хорошо шьет? – обратилась я к кухарке.

Лечь спать уже не получится. Да и скоро рассвет. К тому же дел теперь невпроворот.

– Хорошей вышивкой может похвастаться только Мария. Позову ее, – женщина вышла из кухни.

Я же занялась поиском трав. Дарья Матвеевна, как и все запасливые люди, должна была запастись разными травами и еще летом засушить их впрок. Мои догадки оказались верными, когда я нашла холщовые мешочки, в содержимом которого не стоило сомневаться. Ромашку я тут же отложила в сторону. А вот наличие цикория удивило. Но я не раз слышала, что отвар цикория выступал панацеей от всех болезней. Чем черт не шутит!

Глава 8.1

Глава 8.1. Тот барин

Настасья

Дверь в комнату барчука я открыла медленно и с некой долей страха. Словно боялась, что на меня могут накричать за то, что побеспокоила его. Но больше страшило другое. Ну а вдруг?

Просунула голову и взглядом тут же уперлась в тело на кровати. Мужчина неподвижно лежал на покрывале в той же одежде, в каком его принесли сюда.

“Вот же черти! – выругалась я мысленно на Степку и Митрия, шагнув в полумрак комнаты. Лампы и свечи не справлялись с освещением, словно сама смерть нависла под потолком. – Не могли нормально уложить в кровать, а прежде раздеть?”

Притворила за собой дверь. В комнате уже стоял тяжелый спертый запах, в словно в доме годами жил тяжело больной, к тому же и лежачий человек. Сладковатый запах пота перемешивался с кислым, вызывая позывы рвоты. Прикрыла нос, чтобы не реагировать так остро, и шагнула к кровати. Придется перетерпеть. Умирать мне не хотелось, и чтобы самой остаться в живых, нужно было вытащить из лап болезни самого сына барина.

На подушке покоилась голова барчука. И было непонятно, что белее, наволочка или лицо мужчины. Он спал, но промежутками стонал и метался, будто ему снился кошмар. Черные волосы прилипли ко лбу, что мне захотелось их откинуть в сторону. Губы сжаты, словно барчук злился, но я понимала, что это скорее от боли.

Первую мысль позвать на помощь, я отмела. Чем меньше людей будет пересекаться с больным, тем лучше. Так зараза меньше будет распространяться. Придется со всем справиться самой. К тому же, не очень-то приятно болеть и при этом лежать в одежде, который сковывает не только движения, но и не дает телу дышать.

В дверь постучали. Я аж подпрыгнула от неожиданности.

– Настасья? – тихонько позвала Дарья Матвеевна. – Ты там?

– Да, Дарья Матвеевна. Что-то случилось? Кому-то еще стало плохо?

– Типун тебе на язык! – воскликнули за дверью. Я была уверена, что кухарка следом наложила крест. – Я таз принесла, как ты просила, и ведро воды. Оставлю тут.

Грустно улыбнулась. Страх женщины я понимала. Кому не хочется жить, пусть и в не очень завидных условиях? Теперь я в теле крепостной, и свободу получу нескоро. И если не постараюсь что-то изменить, то и не доживу до свободы. Приказчик не даст.

Занесла в комнату тазик и ведро, поставила их возле изголовья кровати. На всякий случай. Скорее всего, острый период болезни уже прошел, но все равно хотелось бы предотвратить непредвиденные случаи. Затем занялась одеждой барчука, у которого и имени не знала.

“Симпатичный”, – подумала я, глядя на изможденное лицо мужчины.

Несмотря на болезнь, аристократические черты не спрячешь. Порода все равно оставалась породой. Как любила поговаривать моя бабушка, сколько жемчуг не пачкай, он все равно останется жемчугом. А сколько камень не три, из него бриллиант не сделаешь.

“Интересно, что его привело в поместье? Неужели в городах ситуация намного пугающая и ужасающая, чем мы могли бы представить?” – за своими думами и не заметила, как раздела барчука до нижней одежды.

Решила оставить так, хоть и нижняя рубашка была влажной. Придется потерпеть. Как только баня будет готова, Степка и Митрий умоют барина, тогда и переоденем во все чистое и сухое.

Когда я уже собралась уходить, барчук снова застонал. Я присела на кровать и приподняла его голову, преподнеся стакан к его губам. Барчук сделал несколько глотков и затих. Видимо, сил у него совсем не осталось. На его лбу выступила испарина. Намочила лоскут льняного полотна, что вместе с тазом принесла Дарья Матвеева, намочила его в воде и провела по лбу барчука. Он вздрогнул, но затем повернул в мою сторону лицо. Пришлось провести мокрой тряпкой по щекам и по шее, даря барчуку облегчение.

Мне было жаль его. Я смотрела на барчука и не знала, как могла ему помочь. Облегчить страдания еще куда не шло. Заставить пить через каждый определенный промежуток времени для меня несложно. Но как вырвать его из лап смерти? Хотя шансы, скорее всего, велики, раз он сумел доехать до поместья отца. Я не врач и далека от медицины, но знала, что если человек не отдал богу душу в острый период болезни, то возможность выздороветь возрастала во сто крат. Значит, организм у барчука сильный. Надо только ему немного помочь. Ведь из соседних поместий до нас начали доходить слухи, что болезнь забирала многих уже на первый и второй день заражения.

Перед своим уходом снова протерла лицо и шею барчука, напоила водой и оставила отдыхать. Загляну еще раз чуть попозже, когда сама умоюсь и сменю одежду. Нужно соблюдать меры предосторожности. Сперва решила попросить уничтожить тряпки и промыть ведро, чтобы затем принести чистую воду.

– Ох, нам бы только барина дождаться, – услышала я причитания кухарки. – Не выдержит его сердце еще одной потери.

– Сплюнь, дура! – зло проговорил приказчик. Я замерла, вспомнив ночную встречу с ним. Его голос я бы узнала из тысячи. – Барчука надо выходить. Наш Петр Николаевич уже не молод. Иначе род Шишковых прерывается. Это куда страшнее.

– Чей род? – не поверив своим ушам переспросила я, резко раскрыв двери и шагнув на кухню.

Кухарка вздрогнула, Антип лишь хмуро взглянул на меня, сведя брови.

– Ши-шишковых? – с дрожащим голосом озвучила я фамилию, оседая на пол.