Крейсер "Феникс"

1

– Да перестань ты таращиться в эту дешёвую имитацию окна, умоляю! – фыркнула Агата, падая рядом на сиденье мягкого аэродинамического кресла. – Как было бы здорово, если бы мы имели возможность видеть настоящие звёзды, а так? – она кокетливо пожала округлым плечиком, не потому, что хотела соблазнить Ингу, а потому, что всегда так делала. – Красивый пейзаж - всего лишь мультики. Хочешь? – протянула она стакан с фруктовым коктейлем. – Без алкоголя.

– Не сомневаюсь, - вздохнула Инга. = Даже у тебя хватит ума не дышать им на капитана в первый же день.

– Так будешь или нет?

– Нет.

– Не хочешь – как хочешь.

Агата сама опустошила бокал. Он был по счёту третий. А в шлюпке, увы, но нет туалетной комнаты.

Считалось, что те сорок минут, которые маглев поднимается до космической станции, пассажиры вполне способны обойтись без туалета. И это вполне возможно, если не пить жидкость литрами.

Движение никак не ощущалось. Казалось, они стоят на одном месте, а не поднимаются на магнитных подвесках внутри узкой пластиковой трубки, скользя по воздуху со скоростью пятисот километров в час.

– Как твои родители отнеслись к подобному распределению? – поинтересовалась Агата.

Бывшая однокурсница не умела долго сидеть в тишине. Ей всегда требовалось заполнять собой пространство.

– Мои, признаться, не в восторге. Крейсер «Феникс» совсем не то, на что мы рассчитывали.

«Сама виновата, – подумала Инга. – Нужно было меньше отрываться, да чаще и лучше – учиться».

Но вслух она этого, естественно, не сказала.

Подавляющее большинство студентов Космической академии происходило из состоятельных, влиятельных кланов. Представители их семейств находилась в составе правительства, пусть не всегда на ведущих постах - но всё же.

Отдельные самородки, вроде Инги, залетали в Космическую академию редко. И, несмотря на дипломы с отличием и награды в ходы учёбы, всё равно оставались изгоями, чужаками, без особых карьерных перспектив.

Если бы Агата не вляпалась в скандал с дебошем, её бы приставили к тому роду войск, которые содержатся правительством лишь для того, чтобы было куда направить детей «элиты» и чья функция сводится к показам военной выправки на парадах. «Трудягу» космический крейсер «Феникс» Агата видела бы только в кошмарных снах. Но - фарш обратно не прокрутишь.

Крейсеры относятся к классу военных кораблей средней величины. В отличие от фрегатов и эсминцев, они достаточно большие, чтобы позаботиться о себе самостоятельно и достаточно быстрые, чтобы убежать от всего, что способно их раздавить. Иными словами – на сегодняшний день крейсеры являются рабочими лошадками флота. И на них попадают талантливые, смелые, авантюрные – разные. Только не «богатые и знаменитые».

Агата рассчитывала на нечто куда менее… трудоёмкое. Носить космическую форму легко и приятно. А вот всё остальное как повезёт.

Им повезло не очень. Но Инга всегда трудилась, в отличии от своей компаньонки, поэтому поводов для огорчения у неё не было.

– Мой дядя работает помощником капитана, как тебе, должно быть, хорошо известно, – ответила она Агате. – Я и рассчитывала попасть на «Феникс». Для меня это распределение не было чем-то неожиданным.

– Понятное дело. Без обид, но то, что хорошо для тебя, ужасно для меня. И вообще, я никогда не мечтала о космосе! Это была папина идея. Он был уверен, что моё обучение в Общей Космической Академии повысит его рейтинги в голосах избирателей. Но выборы он не прошёл, а я теперь здесь, - обиженно надула губки Агата.

– Уверена, тебя скоро отсюда вытащат, и ты вернёшься на землю.

– Поскорее бы! Всегда мечтала о карьере в искусстве. Мне с детства нравилось петь. Ну, может быть, замуж выйду?

– Отличный план.

– Главное, продержаться пару полётов.

– Уверена, продержишься. У тебя всё получится.

– А ты? Правда хочешь провести жизнь в «рокоте космодромов»?

– У меня это в крови. Поколениями мои предки жили и умирали в космосе.

– Каждому своё, – согласилась Агата.

На панели засветилась надпись: «Пункт остановки».

В иллюминатор можно было увидеть идеальное патрульное судно, длинной не менее пятисот метров. Крейсер походил на осу с острым жалом – быстрый, лёгкий, маневренный. Он, между тем, нес на себе неплохую авиагруппу: восемь электромагнитных орудий, противокорабельные ракетные установки, противоистребительные лазерные пушки, аппараты-истребители, дроны-перехватчики, малые бомбардировщики – всё это числилось в его технических характеристиках.

«Феникс» мог справиться с пиратской активностью, без труда догнать убегающее судно контрабандистов, при необходимости даже участвовать в полномасштабных сражениях. Это был хороший, сильный корабль.

Инга впервые видела силовое поле, коконом окружающее космический корабль. Смотрелось оно как серебренная пыльца, осыпавшаяся с крыльев феи. Туманная вуаль, развевающаяся на ветру. Но на самом деле кокон был мощным настолько, что поддерживал внутренний гравитационный уровень, защищая от любой угрозы извне не хуже древних крепостных стен.

2

Двенадцать новобранцев, прибывших вместе с Ингой и Агатой, стояли навытяжку. Капитан с возвышения оглядывал вновь прибывших. Как и дядя Инги, он был сравнительно молод – не старше сорока. Крепок телом, в волосах – не единого седого волоса. Орлиный профиль, жёсткие складки у рта.

– Небо – одна мечта на нас на всех, – рявкнул он. – Поэтому мы здесь.

– Поэтому мы здесь! – грянуло в ответ.

– Я – Александр Строгонов, капитан крейсера «Феникс». Приветствую вас на борту своего корабля. Наш рейс, если всё пойдёт по графику, продлится три месяца. Вы все получили дипломы, но за много световых лет от родной земли бумаги с отметками и важные связи из старого мира стоят немного. Новые звезды, новые миры, встречи с опасностями, о которых никто на уроках не рассказывал, покажут, чего выстоите на самом деле. Здесь, в космосе, нет разделения на день и ночь, свет и тьму – звёзды светят круглосуточно со всех сторон. Однако гниль и плесень растут тут в два раза быстрее. Выживает – сильнейший. Но выжить – не самое главное. Бывают случаи, когда лучше умереть человеком, чем выжить – непонятно кем.

Вам предстоит существовать в тесном взаимодействии в течении трёх месяцев в замкнутом пространстве. Надеюсь, ваши справки психологи вам вручили не просто так? У нас на корабле не случаются ни поножовщины, ни самострелы. Дисциплина – во главе всего. Доброта и благородство. Сострадание. Забота о ближнем. Разумные решения. Терпение и терпимость. Мы должны стать одной семьёй, одной командой. Жизнь вашего товарища, его благополучие должны значить для вас не меньше вашей жизни и вашего благополучия. Человечество существует долго. Мы прошли длинный путь от пещерного человека до покорителя космоса. Но ничего лучше, чем просто любить и уважать друг друга, за эти тысячелетия так и не придумано.

На этом пафосный спич закончился и начался инструктаж:

– Наш экипаж выполняет работу по приказу Правительства. Вот уже несколько десятилетий осуществляется проект «Прометей», суть которого – колонизация новых планет.

В этот раз мы отправляемся к созвездию Большого Пса. У одной из звезд там обнаружена планета с пригодными для жизни, сходной с Землёй, данными. Как известно, колонизация процесс сложный и опасный. Не много людей по доброй воле согласятся покинуть безопасную, цветущую Землю и отправиться куда-то в Ойкумену. В такие приключения ввязываются авантюристы или миссионеры. Проще говоря, новые планеты населяются небольшим количеством высоко мотивированных управленцев, а остальные – это каторжники. Те, кому не оставляют выбора.

Наш долг доставить группу молодых преступников, от шестнадцати до двадцати пяти лет, на планету Т2. Эти люди родились и выросли в космосе. Они потомки колонистов с Марса, Луны, космических станций. Так или иначе, все они преступили закон и должны искупить свой долг перед гражданским обществом.

Ваша задача, как офицеров службы безопасности, обеспечить закон и порядок во время перелёта. Как видите, всё очень просто. Как только мы доставим группу на Т2, миссия будет считаться завершённой, и вы получите свой первый расчёт. А на сегодня вы свободны до вечера. Увидимся за ужином ровно в восемь.

Кают-компания была битком набита. Начинало казаться, что это совсем не научно-военная или патрулирующая экспедиция, а увеселительная прогулка. Большинство участников были молоды, полны сил и энергии. Лёгкий градус алкоголя всё это подогрел. Многоярусное пространство, где один коридор возвышался над другим, светилось неоновыми огнями словно витрина в гипермаркете.

– Мы точно не в сказке? – хохотнула Агата.

– Красота, – согласилась Инга.

– Красавицы, не составите нам компанию? – помахал им рукой один из парней.

– Почему нет? – усмехнулась Агата. – Чем будете угощать, мальчики?

– Чем пожелаете, девочки. Выпьем за встречу?

– Может, для начала хоть познакомимся? – предложила Инга.

– Вас представлять не надо, - усмехнулся светловолосый, улыбчивый парень. – Мы вас уже знаем. У нас все женские лица наперечёт. Вы – Инга.

– Инга, – согласилась она.

– А ваша подруга – Агата?

– Агата, - протянула руку для приветствия блондинка. –

– Прибыли по назначению на должность младших лейтенантов, – продолжал щеголять познаниями парень.

– Но старший офицер сегодня обращался ко мне сегодня – «рядовой», - обиженно надула губки Агат.

– Старшие чины тут все «старые солдаты» и «не знают слов любви». В смысле, больны лёгкой степенью шовинизма. Ну, вы знаете, про «женщина на корабле равно несчастье»?

– Знаем-знаем.

–На корабле-то ещё туда-сюда, а вот бою? При всё уважении, дамы, не ваше это. Самая тренированная дамочка всего лишь танцор. До первого удара и – нокаут.

– Но мы же не на мечах драться будем? – возразила Инга. – А нажимать на кнопки лазерных бластеров я могу не хуже любого из мужчин.

– Иллюзия. Оружие имеет вес, лапушки. И на марше вам его тащишь на себе. Ну, и сколько протянет такая изящная пигалица, как ты? При всём уважении.

– Что-то уважения особого как раз и не заметно, – вздохнула Инга.

– Да, ладно? Ты не видишь суслика, а он – есть. Женщина, конечно, может сама охотиться на мамонта, но зачем, если Бог создал мужчину? Её дело быть красивой. Всё остальное мужчина сделает для неё сам.

3.

Инга быстро уставала от тусовок. По натуре она были интровертом. Пиры и танцы не ассоциировались у неё не с радостью. Её веселье – это тишина библиотек, тихие прогулки в малолюдных парках, красивые пейзажи. Она отдыхала, наблюдая за шелестом листьев на деревьях, огнём в камине или течением воды в реке. Годились и капли дождя, скользящие по стеклу. Тишина. Знания. Анализ – ситуации, характера, схемы: чего угодно! Лишь бы разгадывать секреты и находить решений.

Пьянки-гулянки-флирт – нет, всё это было не её. Это как читать любовные романы, с разными именами у героев, но одним и тем же, раз и навсегда, закрученным сюжетом и на все времена прописанным концом. Скучно.

Поймав момент, когда большинство набралось уже достаточно, Инга покинула кают-компанию. Тишина и безлюдье коридоров её не пугало. Она не верила в привидения с тех самых пор как умерли родители. Чего она тогда только не перепробовала, чтобы вызвать духа. Любого. Пусть самого завалящего. Но тишина осталась тишиной. А мёртвые – мёртвыми.

В одиночестве ей было не страшно, а уютно. Она шла по «палубе», как научил говорить дядюшка, раскритиковав за «коридоры». Двери-шлюзы с характерным звуком отходили в стороны и снова смыкались за спиной, отсекая отсек за отсеком. В конце одного из них было огромное окно. Инга застыла, с восхищением глядя на чёрное пространство, расцвеченное миллиардами звёзд.

Звёзды, планеты, туманности, метеоры…

Когда-то, когда человечество находилось в своём младенчестве, оно верило, что Бог живёт на горах и в облаках. Теперь, на звездолётах, люди поднялись так высоко.

«Гагарин в космос летал, а Бога – не видал», – Инга видела старинную гравюру. Или тогда они назывались карикатурами?

Прошло почти тысяча лет, но люди по-прежнему верят в Бога. Почему мы это делаем? Страшно оказаться с темнотой один на один? Со всем этим бушующим Хаосом? Мысль о том, что кто-то всё это упорядочивает и в конце концов всем воздаёт по заслугам утешительна?

Бог – это звездолёт наших душ. Палуба под нашими ногами. Точка опоры. Убери его – и всё рассыплется на атомы. И ни в чём не останется смысла.

Космос и неизвестность порождают, в зависимости от наших склонностей и характеров, либо отчаяние и страх, либо восхищение и жажду открытий.

Инга была из рода бесстрашных космонавтов. Она не боялась. Космос не казался ей Хаосом – он был для неё структурой, поняв которую можно приблизиться к Богу.

«Что в малом, то и в большом», – проговорила она, прикасаясь к прохладной панели окна.

– Красиво, правда? – неожиданно раздавшийся за спиной дядин голос заставил Ингу вздрогнуть.

– Очень. Всё здесь именно так, как я себе представляла.

– Не привыкай, – улыбнулся дядя. – Жизнь – такая штука, она редко воплощает наши мечты и представления. Тот, кто ждёт от космоса романтики обречён на разочарования.

– Тоже самое можно сказать про что угодно в жизни.

– Не поспоришь.

– Как ты меня нашёл?

– Я второй человек на корабле. Знать – моя обязанность.

– Браслеты? – догадалась Инга. – Они позволяют отслеживать все перемещения, да?

– Конечно.

– И никакой конфиденциальности? Никакой свободы?

– Свобода – эта иллюзия. А на крейсере данная функция браслета не более, чем предосторожность. Всякое бывает, знаешь? При нештатных ситуациях. Аварии, взрывы, завалы. Тогда сигнал позволяет экономить время поиска и сохранить жизнь. Ну, и как тебе полёт, солнышко? – вдруг сменил он тему. –Не страшно?

– С чего бы? Я не из «земляных червяков». Если бы я боялась космоса, меня бы здесь не было.

– Это космос, детка. Здесь, если ты не со всем пуст башкой, всем рано или поздно становится страшно. Каждый страшится чего-то своего. Большинство людей боится темноты, а здесь её предостаточно.

– Темноты где угодно предостаточно, дядя. На самом-то деле люди боятся вовсе не темноты, а того, что может прятаться в ней.

– Как будто, когда включишь свет и увидишь – что, станет легче? – засмеялся дядя. – Ты знаешь, я бы хотел, чтобы ты прожила свою жизнь на земле.

– Мне не нравилась эта идея. Космос – наше фамильное дело.

– Многие вынуждены заниматься этой работой, чтобы небольшое число элитных жителей счастливо жили на родной планете. Наша семья уже внесла свой вклад. Тебе было не обязательно продолжать… ты никогда никого не слушаешь?

– Слушаю. Но решения принимать люблю сама. Да и чем бы я занималась на Земле?

– Будто мало дел? Думаешь, патрулировать людей и грузы так уж романтично?!

– Я думаю, почему бы тебе не предложить мне сегодня выйти в открытый космос?

– Как это связано с остальной частью нашего разговора, детка?

– Не зови меня деткой, дядюшка. Я слишком рослая для этого прозвища.

– Вовсе нет. У тебя миниатюрные формы.

– Ну, так как насчёт того, чтобы устроить настоящую вечеринку? Можешь подарить её своей единственной племяннице?

– Мне кажется, что это плохая идея.

4.

Инге казалось, что она и глаз не успела сомкнуть, как пронзительно запищал будильник, призывая покинуть гостеприимную постельку. Цифры на экране показывали 6.00. Ужасно! Но через силу и через боль, она поднялась и отвела себя в ванну, где горячая вода помогла крови быстрее побежать по венам. Пусть и с трудом, но веки удалось разлепить. А дальше понеслось…

Начинать утро Устав приписывал с зарядки. В одном из отсеков помещение было оборудовано под занятия, поддерживающим физическую форму. Старший сержант должен был приглядывать за рядовыми, чтобы молодняк не отлынивал. Правильная предосторожность, потому, что после пробуждения меньше всего хотелось активных действий.

– После завтра все возвращаемся сюда. – проинструктировал сержант, –чтобы разогреваться уже всерьёз, в не это ваше утреннее баловство. Занимается с девяти до двенадцати, с перерывом в пятнадцать минут. Если с непривычки новобранцев начнёт тошнить, бегом в медицинский отсек и – обратно. Помним, что тяжело в ученье – легко в бою.

«Заряжался» с утра каждый по собственному усмотрению. Кто-то качался, кто-то выполнял серию физических упражнений.

Инга выбрала беговую дорожку. Агата пристроилась рядом.

– Куда ты вчера пропала? Я пошла следом, но тебя не нашла. С дядей встречалась?

– Я посчитала, что могу оставшееся время посвятить встрече с родственником. Что не так?

– Почему меня с собой не позвала?

– Может быть потому, что ты – не член нашей семьи? Предполагалась именно семейная вечеринка.

– Даже не знаю, – ехидным голосом проговорила Агата. – Если бы у меня был такой симпатичный дядя, я бы, наверное, тоже не стремилась брать подруг в компанию.

– Ты это о чём? – ощетинилась Инга.

Так сложилось, что в Космической Академии они с Агатой Антинис не были подругами. Слишком разными они были, начиная от цвета волос, заканчивая жизненными установками. Агата Антинис – богатая популярная красавица, из тех, кто родился с золотой ложкой во рту. Ей всё доставалось по умолчанию, легко: оценки, внимания парней, симпатия учителей. По факту самого её существования. Инга Бессонова дурнушкой не была, но кто из парней посмотрит на бесприданницу, когда рядом богатая наследница?

И, если честно, бесит! Бесит, когда преподаватели сквозь пальцы смотрят на нарушения дисциплины, на запрещённые вечеринки. Бесит, когда бессовестно завышают оценки. Бесит, что однокурсницы подлизывают пятки, а мужская половина распускает павлином хвосты. Ведь по сути, самая популярная девушка на потоке – обычная посредственность. Её чувство собственной значимости проистекало из завышенной самооценки и потакания окружения. Ничем Агат, кроме костюмов от «Армани», не выделялась.

Здесь, на «Фениксе», они теперь в равных условиях, но Агате всё ещё мерещится, что она «не такая, как все». Вправе кем-то помыкать, требовать к себе особого внимания.

Ситуация обострялась тем, что они давно знакомы и в составе службы безопасности они, практически, единственные девушки.

– А ты как думаешь? – невинно похлопала Агата ресница, насмешливо взирая на приятельницу.

– Скажу прямо – такие шутки мне неприятны. Это у тебя родни – полстраны. А у меня кроме дедушки с бабушкой да дяди никого нет.

– А что я такого сказала?

– Чтобы не сказала, постарайся больше такого не говорить. Я не стану вникать, что там прячется за твоими подколками. Но если уж речь зашла о возможности твоего общения с моим дядей – то, да. Мне это не нравится.

– Почему?

– Потому, что вы, как не крути… в общем, лучше не сочетать несочетаемое.

– Ревнуешь?

– Нет повода.

– Ну, ты прекрасно знаешь, что, если я захочу…

Инга остановила тренажёр, так как уже достигла указанных показателей.

– Разговор закончен.

После зарядки – лёгкий душ.

После лёгкого душа – завтрак с очередной порцией пафосных речей.

– Всем доброе утро. Сегодня, стоит вам посмотреть налево или направо, вы видите лица незнакомцев. Но, к концу рейса ваши товарищи станут вашей семьей. Наше путешествие к далёким мирам продолжается. Ещё раз приветствую вас на борту. Можете садиться. Приятного аппетита.

После завтрака, как и было озвучено, вернулись в тренировочный отсек. Разбив их на пары, сержант расставил в спарингах, заставляя отрабатывать удары. Глупая, даже нелепая затея. Если учитывать, что в напарники Инге достался довольно крупный молодой человек.

Они махались довольно вяло. Парень, со своей стороны, старался шевелиться не слишком сильно, а она «потела» в усилиях ради того, чтобы просто не дать парню себя достать. Увертывалась, раз за разом уходя от удара. В прямом противостоянии у женщины нет шанса против мужчины. На стороне последнего сила. И в этом варианте исход предрешён.

– Правую ногу вперёд, – рявкнул за её спиной сержант. – И разворачивайся на ней. Вкладывай весь вес тела в удар. Боже мой! – скривился он, увидев, чем завершились усилия Инги. – Скажи своё имя.

– Инга Бессонова, – ответила она, останавливаясь, чтобы стереть капли пота со лба.

5.

– Наконец-то ты нашлась!

– А я терялась?

– Я искала тебя и не находила. Так что – да! А где каюта твоего дяди я не знаю.

– Если бы и знала, это мало бы тебе помогло. У тебя нет доступа к командному отсеку.

Агата состроила обиженную гримасу:

– Приятно быть привилегированным, да? И что у вас с дядей за отношения, что вы всё время уединяетесь?

– Отличные отношения. И уединялась большей частью я. Он-то занят.

Инга прикусила язык. Дядя намекал, чтобы она не распространялась о Переходе.

Ага присела рядом на диван. Перед ними светились какие-то кадры на плазменной панели телевизора.

– Послушай, мне совсем не нравится, как развиваются наши отношения. Нет, я понимаю, что порой вела себя с тобой в прошлом как стерва…

– Не проблема. Во-первых, ты так со всеми себя вела. Во-вторых – мне всё равно. У меня была своя жизнь, я не слишком интересовалась твоей. Я, конечно, солгу, сказав, что ты и твоя банда не портили всем жизнь. Но это в прошлом.

– Я тебе не нравлюсь.

– Да. ты не из тех людей, с которыми мне приятно общаться.

– Поверь, ты плохо меня знаешь! И, вообще, если подумать, правильные дружеские связи способны здорово улучшать жизнь. Мой отец найдёт способ вытащить меня отсюда. Я бы могла и тебе помочь. И твоему дяде.

Инга с неприкрытой неприязнью взглянула на Агату:

– Говори прямо, чего ты хочешь. Это сэкономит нам время.

– Да ничего я, на самом деле, не хочу! Ну, в смысле, ничего конкретного. Просто не нужно вести себя со мной так, словно мы враги. Это ведь не так.

– Ты хочешь покороче сойтись с моим дядей? В этом всё дело?

Щёки Агаты окрасились лёгким румянцем. Она закусила губу.

– Он мне нравится. А я – хорошая партия. Разве нет?

– Есть только одна проблема. Тебе многие нравятся. Практически – каждый смазливый встречный.

– Не преувеличивай. Да, я любила тусоваться, но это ведь всё несерьёзно. И не могло быть серьёзным с этими-то недоумками! Среди глупых, никчёмых мальчишек на больших тачках с завышенным самомнением невольно сама начинаешь вести себя как стерва.

– Не преуменьшай свои таланты, Агата. Если кто-то крякает как утка и ходит как утка – это утка. Честно, не думаю, что между тобой и дядей может быть нечто большее, чем просто интрижка. Он для тебя нечто пикантно-новое, ты – красивая, молоденькая девочка. Новое лицо. Так что – да. Роман возможен.

– Тебе это по какой-то причине неприятно?

– Неприятно.

– Почему? Ты ревнуешь?

Инга скрестила руки на груди, пытаясь понять, почему мысль о возможных взаимоотношениях дяди и Агаты вызывает у неё едва ли не тошноту?

– Тебе бы понравилась мысль о том, что твой отец свяжется с твоей ровесницей, у которой репутация безбашенной сердцеедки? И, в глубине души ты считаешь, что ума у неё, как у хлебушка, а достоинств – как у вуалехвостой рыбки?

– Ну, спасибо! – воскликнула с обидой Агата.

– Зато правда, – пожала плечами Инга. – Да, и вообще? Чего ты от меня-то хочешь? Для чего тебе моё благословение понадобилось?

Агата поджала губы:

– Дура ты, Инга. Хоть и с дипломом об отличии.

Дурой Инга не была. Она прекрасно понимала, что через неё эта хищница намерена подобраться к дяде. А делать это под личиной лучшей подруги удобнее всего.

– Делай, что хочешь. Я мешать не стану. Но и на мою помощь можешь не рассчитывать.

– Зря ты так, – обиженно прошипела Агата. – Для нас обеих было бы лучше подружиться. Кроме нас двоих тут же все чужие. Давай держаться вместе, поддерживать друг друга? Станем друзьями? Ты удивишься, узнав, что между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь.

– Это точно. Удивлюсь.

– Выпьем мировую?

Откуда не возьмись, в руках Агаты появилась бутылка шампанского.

Антинис в своём репертуаре!

– Ты где это взяла?

– Протащила на борт контрабандой.

– Ты в курсе, что один из наших будущих подопечных отправляется на Т2 за распространение запрещённых веществ? Шампанское на борту корабля запрещено. Тоже хочешь попасть на каторгу?

Агата расхохоталась:

– Готова поспорить на что угодно, наш будущий подопечный распространял не спиртное. Боже, Бессонова! Да не будь ты такой правильной! Отличное же шампанское. Прекрасный… э-э… вечер? Ну, да! Наверное, вечер! И повод – отличный. Так почему же – нет?

«Потому, что впереди у нас прыжок в гиперпространство и, возможно, лёгкий анабиоз. Тут даже капля спиртного может обернуться непредвиденными последствиями, идиотка!», – мысленно ответила ей Инга.

Но, поскольку, сказать вслух ничего подобного она не могла, то просто встала и выхватила бутылку у Агаты.

– Непременно выпьем. Когда-нибудь. Но не сегодня.

6.

Охрану расставили вдоль всех коридоров, по которым планировалось вести заключённых. Инге достался как раз самый сложный – грузовой. Задача была «держать на мушке» заключённых в тот момент, когда их будут приковывать к колоннам, чтобы не выкинули какой-нибудь глупый фортель. А если случится так, что всё-таки выкинут (вероятность чего была ничтожна мала), стрелять без предупреждения на поражение. На тот случай, если случится осечка или ещё что-нибудь, вроде ненужного приступа гуманизма, в десятке шагов от неё стоял ещё один рядовой. Всего в грузовом отсеке на смену их заступало десять.

– Не слишком ли много мер предосторожности? – шепотом спросила Агата. – Как думаешь, это чтобы мы оправдывали скушенный хлеб? Или эти люди действительно настолько опасны?

Агата всегда была легкомысленна и пофигистична. Видеть её на нервах раньше приходилось только после похмелья или ссоры с молодым человеком. Инга с самого утра тоже чувствовала напряжение. Бывают такие дни, когда все не ладится и предчувствие беды витает в воздухе.

Собственное состояние Инга пыталась объяснить гормональным фоном или адаптацией к новым биоритмам. Их учили тому, что космос влияет на человеческую психику, но она всегда считала, что замкнутые пространства и ограниченное количество людей не станут для неё, интроверта, склонного проводить время в библиотеках и кабинетах, проблемой.

Но бесконечная тьма в бесконечном танце со светом и кругом – полная неизвестность…

Не хотелось признаваться в этом даже самой собой, но психологи в Академии были правы: космос влияет на психику.

– Для волнений нет ни малейших причин, – успокаивал Ингу дядя. – Всё идёт штатно. Мы заберём заключённых. Три условных дня уйдёт на то, чтобы достигнуть нужного созвездия. Затем рассчитываем орбиту и ложимся в дрейф. А дальше спи/отдыхай да смотри телевизоры, пока служба безопасности и научный центр спустят заключённых на Т2, а взамен них поднимут необходимые полезные ископаемые.

– Мы доставим их обратно на Землю? Я полезные ископаемые имею ввиду?

– Конечно, нет. Их придётся доставить на ещё одну планету. А потом – ещё на одну. Пять перелётов. Лишь после последней, шестой планеты, мы начнём обратный путь. И да, заключённые – самая неприятная часть работы. Но это не опаснее, чем радиоактивные вещества. Если чётко соблюдать все инструкции, риски минимизированы. Внештатные ситуации случаются, но не часто и большинство из них решаемы. Просто делай, что скажут. Делай, что умеешь. И не дёргайся. Старайся найти для себя что-то новое, какой-то интересный опыт. Это всегда помогает снять напряжение. Я много лет провёл в космосе, племяшка. Как видишь, жив-здоров. И довольно упитан.

А вот её родители однажды не вернулись. И что случилось там, в далёких галактиках, она так никогда доподлинно и не узнает.

«Не парься, - говорила Инга самой себе. – На земле несчастные случаи тоже случаются. И какая разница, насколько хорошо изучена опасность, если итог один?».

Она чутко прислушивалась к любому звуку, но из-за запертого шлюза ничего не доносилось. Мертвая тишина. Поэтому, когда он, наконец, отодвинулся, Инга дёрнулась, едва ли не подпрыгнув. Лязганье металла показалось громоподобным. Вслед за этим послышался равномерный, ритмичный звук шагов, сопровождаемый лёгким позвякиванием.

Зрелище открылось архаичное и странное. Арестанты двигались по одному, друг за другом, паровозиком, почти синхронно переставляя ноги. Между щиколоток каждого, от одной ноги к другой, тянулась тонкая цепь, затрудняя движение. Руки сцеплены за спиной и тоже зафиксированы магнитными наручниками. Но, что казалось хуже всего, шею каждого опоясывало нечто вроде стального ошейника и, от одного человека к другому, от ошейника тоже была натянула цепь.

В отсек за один заход запустили около двух десятков арестантов. Мрачно бряцая металлом, маршируя ритмичным шагом, они двигались вперёд медленно, уныло и серо. На арестантах были серые мешковатые комбинезоны. Все они были коротко острижены.

Возможно из-за освещения, из-за цвета их мрачных одежд, из-за того, что они долго находились в космосе, не видя солнечного цвета, лица их казались столь мучнисто-серыми т невыразительными?

«Будто зомби из фильма ужасов», – подумалось совершенно некстати.

Самыми неприятными были их взгляды. Вне зависимости от того, смотрели ли заключённые исподлобья или прямо, глаза у них горели животным огнём. Голодным, жадным и злым.

И, естественно, Агате и Инге их внимания доставалось в разы больше, чем их товарищам-мужчинам.

– Стоять! – рыкнул сержант.

Заключённые замерли, похожи на жуткую гусеницу-многоножку.

– Подходить по одному после того, как вас отключат от общего поля. И без фокусов. Уговаривать никого не будем.

Инженер подошёл к общей шеренге. Раздавался тонкий щелчок и цепь отпадала, словно отпуская одного арестанта за другим, по очереди. Арестант делал несколько шагов до колонны. Затем процедура повторялась в обратном порядке. Щелчок. Заключённый снова прикован, но теперь уже к колонне. С красного индикатор менялся на зелёный, показывая, что опасный преступник надёжно зафиксирован. Наверху колоны, на дисплее, высвечивался номер.

У каждого из десяти охранников было по десять подопечных, которых ему полагалось кормить, поить, в туалет водить. Следить, чтобы его жизненные показатели были в норме. За безопасность которых и за безопасность от которых он отвечал. Словно детская игра в питомца.